Питомцы (джен)

Дванго прошёлся вдоль стеллажей магазина, окинул полки, ломящиеся от товаров, и остановил выбор на зелёном хлебе и солёных кубиках в панировке. Для питомца взял обычный набор готовой еды и шоколадку.

— Вам пакет? — спросил механический голос на кассе.

— Да.

Дванго проследил, чтобы продукты упаковали хорошо, и отключил магазин. Голограмма плавно растаяла, уступив место комнате. Теперь можно было позаниматься работой. Дванго раскрыл ноутбук и два часа сосредоточенно писал проект.

Он был одним из разработчиков нового транспортного канала между мирами — улучшенного, без всяких этих разложений на атомы и последующей сборки, и в случае успеха дело обещало дать колоссальную прибыль.

От работы его отвлёк аларм. Негромкий перезвон колокольчиков напомнил, что пора встать и размяться. Дванго вышел покурить на балкон, сделал пару фотографий города — с высоты двухсот семидесяти этажей получались замечательные панорамы — и зашёл на кухню выпить кофе.

Вторая чашка вновь резанула глаз. После разрыва с женой прошло больше года, но он до сих пор не выбросил эту чашку, единственную вещь, напоминавшую о былом. Маленькая и изящная, как и её хозяйка, чашка продолжала занимать место на столе и создавала хрупкую иллюзию, что одиночества нет. Как будто они по-прежнему вместе. Первое время он даже включал голограммы жены. Друзья смеялись, но это помогало ему, как дешёвый обезбол. А сейчас осталась только белая фарфоровая чашка. При взгляде на эту вещицу ему казалось, что они снова пьют кофе вдвоём и Нисси просто вышла на минутку, а развод — страшный сон.

Когда депрессия стала невыносимой, он по совету товарища взял Робика, и это маленькое живое существо буквально вытащило его из пучины тоски. Ежедневные прогулки, кормёжка, покупки необходимых вещей в спецмагазине забивали пустоту в душе и занимали свободное время, не давая скучать. Забота о домашнем любимце совершила чудо, и Дванго смог вернуться в науку. А ведь было время, когда он всерьёз подумывал стать чернорабочим — чтобы выматываться в хлам и по вечерам без сил падать в постель. Чтобы не было ни минуты на мысли о бывшей жене и другие, похуже.

Кофе по-залариански придал сил и поднял настроение. Бросив чашку в посудомойку, Дванго движением руки включил спецмагазин и купил Робику игрушку, на которую давно посматривал. Конечно, их у него и так полно, но пусть будет ещё одна. Этот весёлый и смышлёный малыш так радуется подаркам!

«Чудесный мяч» доставили почти одновременно с продуктами — два робота, жужжа пропеллерами, один за другим опустились на балкон, поставили коробки и, посигналив, улетели. «То-то будет радости», — подумал с улыбкой Дванго, развернув коробку, и хотел уже снова сесть за работу, как вдруг затрещал телефон. При виде знакомого имени на экране он почувствовал, как пол уходит из-под ног.

Звонила бывшая жена.

— Привет, Дван. Как поживаешь?

— Привет. Спасибо, хорошо. А у тебя как?

— Прекрасно. Звоню, чтобы сообщить: сегодня вылупились наши дети. Если тебя это интересует, конечно.

— Подожди, как это? — чтобы не упасть, он хвостом уцепился за перила. — Сколько их? — но жена уже бросила трубку.

Дванго мешком осел на пол. Продолжая сжимать пальцами телефон, двумя свободными руками он подтащил поближе кресло и заполз в него со всеми ногами. Дети... Как он мечтал о них! А они вылупились только сейчас, когда у него нет ни малейшего шанса их увидеть. Жена не позволит. Разве что он обратится в администрацию.... Но тогда другие грамхи его засмеют. Дванго прикрыл глаза ушами и несколько минут сидел неподвижно, сгорбившись и теряя цвет. Когда стал почти полностью серым, поднял голову и позвал:

— Робик! Пора вставать. Посмотри, что я для тебя купил.

В узорчатом домике под столом было подозрительно тихо.

— Робик! — строго окликнул Дванго, покрываясь жёлтыми полосками тревоги.

— Да здесь я, — насмешливо ответили откуда-то из-под потолка, и секунду спустя питомец по верёвке спустился вниз. В белом матросском костюмчике он был похож на молнию.

— Что ты вытворяешь? — рассердился Дванго. — Я же тебе запретил лазить наверх без антигравитационного ранца! А если ты разобьёшься?

— В тот раз не разбился, значит, и в этот не разобьюсь. Что ты купил?

— В тот раз пришлось ради тебя сдёрнуть целую команду спасателей, — проворчал Дванго. — Робик, давай договоримся: ты обещаешь не вытворять рискованных трюков, а я не буду запирать тебя в клетку.

— Замётано. Только не называй меня Робик, ладно? Меня зовут Роберт.

— Но ты же ещё маленький.

— Мне десять лет!

— Это там, откуда я тебя забрал, тебе было десять лет. А по здешнему тебе нет и двух месяцев. Вот, держи, — Дванго бросил ему переливающийся мячик. По комнате заиграли бриллиантовые блики.

— Ух ты! — Робик поймал игрушку и начал стучать ею об пол.

— Его можно растянуть, и он станет подушкой. На случай, если ты набегаешься и захочешь поспать где-нибудь в других комнатах, далеко от домика. А ещё в него можно прятать разные вещи: просто приложи к нему предмет, и он втянется. Чтобы вынуть обратно, потряси мяч. Его можно использовать как светильник и даже слушать музыку. Покатай его между ладоней, и включится настройка радио. Он ловит архив всех радиостанций с тридцати шести планет за четыре столетия и автоматически переводит на твой язык. Там полно детских радиоспектаклей, авось найдёшь что послушать. Если хочешь с видеорядом — помаши рукой возле мяча, он сгенерирует голограмму.

— Круто... Спасибо, Дван, — поблагодарил Робик и вдруг погрустнел. — Но я же не успею всё это прослушать.

— Там, где ты жил раньше — не успел бы. Там у вас действительно очень малая продолжитеььнось жизни. А здесь у тебя впереди много времени. Конечно, не так много, как у меня, но архивы прослушать вполне хватит. Держи шоколадку. И нормального корма поесть не забудь, там в пакете три контейнера.

— Спасибо. Заведи мне аларм, а то я забываю, когда надо есть и ложиться спать. У вас тут дни длинные.

— Сделано. Беги к себе в домик, мне нужно работать.

— Дван, а когда ко мне мама приедет? — с надеждой спросил Робик, прижимая к себе чудесный мяч.

— Опять ты за своё, — скривился Дванго. — Я же тебе говорил: твоя мама считает тебя мёртвым.

— Но я же живой! Почему она меня не ищет?

— Она думает, что ты разбился, когда упал с крыши.

— Но я же упал на сетку. Твои грамхи поймали меня, когда я летел. Там же ничего не было на асфальте!

— Мы подбросили кусок пластика, похожий на твоё тело.

— А зачем? — возмутился Робик. — Почему вы всех обманываете? Почему вы не хотите честно сказать моей маме, что я живу в Грамхонии? Почему вы не говорите людям, что забираете нас?

Дванго устало провёл хвостом по лбу, стирая пот.

— Потому, что кончается на у. Потому что люди потребуют вас обратно, а это невозможно. В твоём организме произвели изменения, и ты просто не сможешь там жить. Я тебе сто раз объяснял.

— Но тогда можно перевезти маму сюда, — не унимался мальчик. — Она бы поехала.

— Не поехала бы. Хвост даю на отсечение. Люди так устроены, что не верят в другие миры — у них в голове барьер. Называется «здравый смысл». Им легче всю жизнь оплакивать своего близкого, чем согласиться на такую поездку. Если им предложить переезд, они подумают, что их хотят убить. У них в голове не укладывается, что можно перейти в другой мир живым. И уж тем более они не допускают, что можно переходить с планеты на планету без путешествия по космосу.

— А если им объяснить?

— Бесполезно. И слушать не станут. А скорее всего, просто испугаются. Представляешь, что начнётся, если на улице в вашем городе появится такой, как я? С тремя руками и с тремя ногами, большой и мохнатый?

— Подумают, что инсталляция. Да и не обязательно это делать самим грамхам. Объяснить могу я! И всё станет по-другому. Люди перестанут тосковать по своим родственникам, и наши народы подружатся.

— Глупый человеческий детёныш! Люди не более способны изменить ход истории, чем птицы — небо. На это способны только грамхи. Все, что могут твои сородичи — это воспользоваться моментом и вставить свой небольшой узор. Как ты сейчас скрашиваешь мою жизнь. Но не более того! Поэтому не приставай ко мне больше с глупыми вопросами. Окей?

— Окей, — недовольно буркнул Робик. — Тётя Нилли сегодня придёт?

— Придёт. Только не называй её тётей — она ещё молодая.

— А сколько ей лет? По-вашенски?

— По-нашенски девятнадцать тысяч. А по-вашенски и считать не буду, калькулятор лопнет. Беги к себе.

Робик вприпрыжку убежал под стол, и вскоре оттуда донеслась быстрая спортивная музыка. Мяч пошёл в дело. Дванго склонился над ноутбуком, но сосредоточиться не получалось: в голове звучали слова жены: «Сегодня вылупились наши дети». Дети.... Тысячу лет он мечтал, как заведёт их, как будет воспитывать, гулять с ними, учить всему, что знает сам — а в результате завёл человека. Неудачник. Не грамх, а так, людям на смех.

В конце концов он плюнул, закрыл проект и пошёл гулять, оставив Робика хозяйничать. Он не запирал питомца в клетке — тот знал все опасные места в квартире и не совался в них, ничего не трогал без спросу и вообще был умнее иных грамхов, даром что малявка. Дванго полностью ему доверял. Но сына, настоящего сына Робик никогда не заменит.

Сначала он брёл вдоль балкона, изредка здороваясь с соседями, а потом расправил крылья и спланировал вниз. Он обожал это чувство медленного падения, когда замирает дух. Ветер шевелил шерсть на загривке и гудел в ушах. Питомцам, обделённым природой существам, хозяева покупали специальные ранцы: пристёгиваешь его к человеку, и тот может летать, как заправский грамх. В чём-то Робик прав. Как, наверно, тяжело быть человеком — ни полётов, ни долгой жизни, а грамхи могли бы здорово помочь им. Всем, а не единицам, вырванным из их ужасного мира и адаптированным в роли домашних любимцев. Примерно четверть грамхов держали в доме человека, а некоторые энтузиасты устраивали настоящие питомники, но подавляющее большинство людей прозябало на своей планете в ужасающих условиях. А ведь всё можно изменить! Люди умные — если дать им нормальную продолжительность жизни и летательную технику, то они вполне могли бы жить рядом с грамхами. Вот бы малыш обрадовался! «Надо предложить в институте такой проект, — подумал Дванго. — Но сначала закончу этот».

Лишь в одном люди были счастливее грамхов — они могли давать потомство не один раз в жизни, а сколько получится.

Грамхония всегда поражала своим великолепием. В небе парили величественные здания, сияющие драгоценными камнями, дождевая установка чуть заметно плыла над ними, по дневному времени разбрызгивая белый пар, подкрашенный небесными фонарями. На поверхности прогулочные дорожки утопали в синих и зелёных парковых зарослях, а небольшие клумбы и деревянные скамейки притягивали взгляд своей изысканной, поистине грамхианской красотой. Дванго присел на скамью — не для отдыха, а чтобы уточнить время встречи.

Вынул из кармана мантии смартфон, продиктовал имя. Нилли ответила сразу. Сперва побеседовали о проекте, обговорили, какой раздел будут прорабатывать сегодня, а потом коллега смущённо попросила разрешения прийти вместе с питомцем. Она тоже держала домашнего человека.

— Ты не бойся, он у меня смирный. Но я боюсь его оставлять одного. В прошлый раз уехала на сутки, так он мне всю квартиру перепрограммировал. Теперь у меня дверь не справа налево открывается, а слева направо, представляешь? Удобнее стало, я не буду переделывать, но сам факт! Клетку открывает на раз и два — каким-то образом он подбирает любые пароли. Шебутной, в общем. Но при мне бедокурить не будет.

— Да приноси, не вопрос! С моим познакомим. Жду в двадцать пять.

* * *

Нилли прилетела ровно в назначенный час — как всегда, красивая и элегантная, в бледно-голубой мантии без отделки и в скромной гематитовой тиаре. Иногда он жалел, что молодая грамха избегает ярких цветов. Ей наверняка пошёл бы ярко-жёлтый, да и золотые украшения с красными камнями смотрелись бы прекрасно на её мягкой рыжевато-дымчатой шерсти. Но девизом Нилли было: работа, только работа. А яркие цвета, как известно, от работы отвлекают.

Он встретил её на балконе, неуклюже пошутил по поводу серебряной клетки в третьей руке и пригласил в гостиную. Робик, дурачась, завопил с кресла:

— Экипаж космического корабля "Дванго и компания" приветствует тётю Нилли! — и съехал по покрывалу на пол, как по горке.

— Привет, малыш. Дванго, я своего не буду выпускать? — полувопросительно, полуутвердительно сказала она. — Пусть посидит в клетке, я её в угол поставлю. Они всё-таки разные по возрасту, вдруг мой твоего обидит.

— Тебе видней. Если сомневаешься, то не выпускай. Нам, собственно, работы всего на час.

Грамхи, совещаясь, поднялись на второй этаж в рабочий кабинет Дванго и не заметили, как внимательно люди посмотрели друг на друга — один свободный, второй в клетке.

Работа заняла не час, а гораздо больше. Сначала они раскрыли ноутбуки и погрузились в проект, но постепенно расстояние между ними на диване сокращалось, работа шла всё более вяло, они постоянно отвлекались на глупые разговоры и шутки. А потом вдруг её рука оказалась в его руке, и глаза двух грамхов встретились...

— Сколько времени?! — опомнилась Нилли и вскочила с дивана, набрасывая мантию. — Великий Космос, я никогда не оставляла Чарли так надолго.

— Не беспокойся, — лениво ответил Дванго и привлёк её обратно. — Робик будет ему хорошим собеседником, он очень умный. Давай ещё... поработаем. Ты такая замечательная сотрудница.

— Дванго, что мы натворили? А вдруг будут последствия? Я не приняла меры.

— Последствия? — он навострил уши. — Нет, Нилли, можешь не волноваться — я исчерпал свой лимит, нам запретят.

— Но я-то не исчерпала! Я не была замужем.

— Так значит, у нас с тобой могут быть дети? Маленькие грамхи? Дорогая Нилли! — он крепко обнял её, а потом поднял на руки и закружил по комнате.

Снизу раздался сигнал смартфона. Грамхи одёрнули мантии и поспешили на первый этаж. Лестница в доме Дванго была деревянная, массивная с очень широкими ступенями, на которых Робик любил играть в альпинизм. Спланировав на крыльях и вбежав в комнату, где они оставили питомцев, Дванго схватил трубку, валявшуюся на полу, и приставил к уху.

— Уважаемый Дванго, — раздался женский голос, — вас беспокоит миссис Томсон. Мой сын Роберт всё объяснил мне, и я готова переехать в Грамхонию. Вещи уже упаковала, можете забирать меня. Я готова переехать куда угодно, лишь бы быть рядом с сыном.

— Да, да. Конечно, — упавшим голосом ответил он. — Сегодня за вами прилетит грамх. Что? Ну, существо такое крупное, с крыльями. Вы не пугайтесь. Я подготовлю дом для вас с сыном. Адрес знаю, не беспокойтесь. Просто дождитесь вечера, не по свету же лететь. Конец связи. Роберт!!!

— Да? — лукавая физиономия выглянула из-под покрывала.

— Как ты смог дозвониться до своего мира? — Дванго кипел от злости. — Как ты вообще влез в мой смарт, он же запаролен?

— Я...

— Ты вынуждаешь меня нарушить закон! Не оставлять же твою мать там теперь, когда она всё знает.

— Чарли пропал! — вдруг всполошилась Нилли, и Дванго обернулся. — Клетка пустая.

— Он мне помогал, — объяснил мальчик, и из-под кресла важно вышел питомец Нилли, скрестив руки и задрав нос. Грамха облегчённо вздохнула. — Он крутой программист. Смарт открыл как консервную банку. Кстати, там программка была вредоносная, он её удалил.

— Две, — с лёгким кивком уточнил Чарли.

— Для него это ещё легче, чем удрать из клетки, — гордо сказал Робик.

— Вот непоседа, — покачала головой Нилли. — А я уж испугалась, что потеряла тебя.

— Не беспокойтесь, мадам, не сбегу. Но в клетке меня запирать бессмысленно, я уже говорил.

— Дванго, не сердись на него! — смущённо попросила Нилли. — Может быть, они действительно разумны, как ты пишешь в своей статье.

— Да уж поразумнее некоторых, — буркнул Чарли, и грамхи рассмеялись.

— Но как вы вообще добрались до смарта? — недоумевал Дванго. — Он же в половину вашего роста и весит немало.

— Ты его уронил и забыл на полу, — сказал Робик и хихикнул. — Остальное было делом техники. Так что, мама наконец-то приедет ко мне?

* * *

Через пять часов, в лучах закатного солнца почтовый грамх приземлился на балконе с контейнером в руках. Дванго расплатился и прибавил щедрые чаевые, чтобы почтальону не взбрело в голову болтать о новом питомце, неизвестно как приобретённом.

— Робик! — позвал он, входя в комнату. — Встречай свою маму, она приехала, как ты и хотел. Выходите, леди, — и открыл контейнер, поставив его на пол.

Из белой коробки, озираясь, вышла женщина с чемоданом в одной руке и плюшевым медведем в другой.

— Мама!

Увидев бегущего навстречу сына, она выронила вещи. Дванго отошёл подальше и достал смартфон — он обещал Нилли заснять встречу.

* * *

Месяц спустя (человеческий месяц, не грамхианский) старший научный сотрудник Дванго читал в институте доклад. Новый проект, представленный учёному миру, вызвал неоднозначную реакцию публики. Дванго утверждал, что люди и грамхи могут сосуществовать рядом и даже сотрудничать, приводил примеры разумности людей на примере Чарли, питомца его новой жены, преуспевшего в программировании больше некоторых грамхианских специалистов. Питомец очень крепко сдружился с его собственными питомцами, особенно с женской особью (каким образом Дванго выкрал эту особь и перебросил в Грамхонию, он скромно умолчал. Не рассказывать же учёному собранию, что он отстегнул половину зарплаты Полосатому Хвосту, известному вору и проныре, чтобы тот слетал за миссис Томсон в параллельный мир).

— Таким образом, есть основание полагать, что проект "Всех людей в Грамхонию" будет иметь успех, — подытожил Дванго и поклонился.

Ему сдержанно зааплодировали. К своему неудовольствию, он заметил несколько снисходительных улыбок.

— Благодарю вас, господин Дванго, — сказал председатель. — Мы посовещаемся и сообщим вам решение. А сейчас слово предоставляется...

После докладов, когда все спустились в институтский парк для банкета, к Дванго подошёл один престарелый грамх, весь седой, увешанный медалями и опирающийся не только на ноги, но и на хвост, и негромко сказал:

— Мне понравился ваш доклад, юноша. Очень свежо. Но я бы на вашем месте больше не поднимал эту тему нигде, кроме как на кухне.

— Благодарю. А почему? — удивился Дванго.

— Видите ли... Вы по всем пунктам правы — жизнь у людей короткая, мир некачественный, условий никаких, и мы действительно могли бы исправить это всего за год — не наш, а их крохотный год. Но, — старик оглянулся: не подслушивают ли их? и продолжал: — мир людей уже выкуплен другой сверхцивилизацией. Это не афишируется, но вы должны быть в курсе. Поэтому все проекты по улучшению жизни людей обречены.

— Вот как? — Дванго был ошарашен. — А почему эта сверхцивилизация сама не пошевелится, чтобы навести порядок в человеческом мире?

— А это уже не наше дело, — отрезал учёный и чуть тише добавил: — В узких кругах поговаривают, что той цивилизации именно это и нужно — чтобы люди страдали, жили мало и постоянно болели.

— Бред сивой кобылы, — фыркнул Дванго. Это выражение он подцепил от Чарли.

— Я вам сейчас скажу ещё больший бред, — усмехнулся старик. — Я читал в одном источнике, который назвать не могу — обещал не выдавать автора — что люди сами являются сверхцивилизацией. Просто им не повезло — их выкупили эти, как их. Миром правят деньги.

— Дела, — присвистнул Дванго, осознавая, что проект, на который он угробил кучу сил и времени, летит в трубу. — Погодите, уважаемый, а как же питомцы? Неужели их запретят вывозить оттуда?

— Возите, как раньше, — махнул рукой седой грамх, — правительство смотрит на это сквозь пальцы. Ведь это же единицы. Сбитые машинами, утонувшие, выпавшие из окна... Отработанные, так сказать. Вам же, надеюсь, не придёт в голову отловить здорового, полного сил человека и притащить сюда?

— Нет-нет! — Дванго энергично замахал головой — пожалуй, даже чересчур энергично.

— Вот и чудно. Как же нам повезло, что мы не люди и живём в прекрасной Грамхонии! — воскликнул старец и заковылял прочь. А Дванго почесал хвостом затылок, сквозь зубы выругался и полетел домой. Там его ждали молодая жена, будущие дети и целая семейка питомцев.