Исцеление (гет)

— Я сразу им сказала, что не стану поить свою племянницу этой индейской отравой!

— Насколько мне известно, многим все же помог их настой, и эпидемии в деревне удалось избежать именно благодаря ему.

Шенон слушала знакомые голоса и чувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Далеко не из-за болезни.

— Но воровать ее прямо из дома для больных индейцы не имели никакого права!

Как из тумана вырвались воспоминания о собственной щеке, прижатой к смуглому и крепкому телу, и резвый топот копыт. Она уже не испытывала лихорадки, не хотела спать или жить. Казалось, она просто парила. А горячее твёрдое тело и длинные чёрные волосы парили вместе с ней.

— Если бы она осталась там, она бы погибла, — послышался в реальности спокойный голос мальчика-подростка, который хорошо говорил по-английски. — Никто не держит её здесь силой.

— Тогда верните мою племянницу!

Перебранка снаружи продолжалась. Послышался ЕГО голос. Индеец, привезший её в племя во время болезни, говорил на своём языке, хотя Шенон знала, что он может изъясняться и на английском.

— Ты думаешь, я не понимаю, для чего индейцы воруют молодых девушек? — зло шипела тётя. — У мужчин, которые прибыли со мной, оружие, начиненное порохом! И если вы не отдадите её, они его применят.

Шенон резко приняла сидячее положение. Этого нельзя допустить.

Послышался мягкий голос Летящей Птицы. Шенон не знала точно, что она сказала, но похоже было, что Летящая Птица советует ей не подниматься.

— Спасибо, — пробормотала Шенон, — но я не хочу чтобы кто-то из вас пострадал.

Голова ещё немного кружилась, сил встать самой почти не было, но Шенон решительно цеплялась за шкуры, коими было увешано её пристанище. Летящая Птица хмурилась некоторое время и все же помогла Шенон подняться.

— Я должна выйти к ним, чтобы ни у кого не было проблем, — тихо говорила Шенон.

Летящая Птица что-то ответила ей, как будто понимала Шенон.

Они сделали несколько шагов, отодвинули шкуру, закрывающую проход в это скромное индейское жилище.

— О, моя дорогая! — тётя всплеснула руками и бросилась к Шенон. — Во что они тебя одели? Где твоё платье?

Громкий голос и яркий солнечный свет вызвали приступ головной боли, и Шенон посильнее схватилась за руку Летящей Птицы, чтобы не упасть.

— Я не знаю, — тихо ответила она.

— Шенон!

Шенон наконец осмотрелась и поняла, что тётя собрала всех, кого только было возможно, из мужчин их маленького поселения. И привела Руперта. Того фермера, которому обещала Шенон в жены. Он был хорошим человеком. Несколько старше, но очень надёжным, богобоязненным мужчиной. В салуне его никогда не видели, зато церковь посещал каждое воскресенье. Он действительно был достойной и даже завидной партией. Большинство сверстниц Шенон не могли похвастать такими женихами.

И когда Руперт бросился к Шенон, она встретилась взглядом с НИМ. Молодым воином, который не просто привёз лекарство от неизвестной болезни, косившей их деревню, но и украл её и привёз в племя, когда стало ясно, что тётя не хочет поить его настоем. Он воседал на коне и выглядел яростным; точно коршун следил за Шенон и мужчиной, который приближался к ней. Подняв пыль, его конь преодолел расстояние до них и встал перед Рупертом, заслонив собой Шенон.

— Мистер, она моя невеста! — с вызовом заявил Руперт, хотя Шенон видела, как он оторопел от происходящего.

— Нет, — коротко ответил воин по-английски.

— Что он себе позволяет? — тётя оглянулась на присутствующих.

Мужчины медленно поднимали ружья, индейцы тоже напряглись, они готовили свои стрелы.

Воин что-то сказал мальчику, тот кивнул и обратился к переселенцам:

— Танцующий Ястреб хочет сказать несколько слов девушке, за которой вы пришли, и тогда она сама решит — пойдёт с вами или останется здесь.

Началась суета; мужчина, который всегда был переговорщиком между индейцами и переселенцами, вышел на центр, поднял руки и что-то говорил, но Шенон почти не понимала, что происходит, потому что молодой воин теперь смотрел на нее, а двое других индейцев оттеснили от них Руперта и тётю.

— Вождь говорил нам, — сказал Танцующий Ястреб, тщательно подбирая слова, — что когда-то мужчина и женщина были одним целым. Но боги разгневались на людей и разрубили их пополам. С тех пор ходят по миру люди в поисках второй части себя. Когда я увидел тебя тогда, на празднике в вашей деревне, моё сердце наполнилось, и я узнал, что мой путь окончен.

Шенон смотрела в его тёмные глаза и сердце её стучало как сумасшедшее. Он хочет чтобы она осталась с ним, здесь? В индейском племени?

Тётя сойдёт с ума. Она так рассчитывала на этот брак Шенон с Рупертом, она надеялась, что все они поселятся на ферме и будут жить в достатке до конца своих дней!..

Шенон оглянулась и увидела тётю, о чем-то горячо спорящую с переговорщиком. Она видела Руперта, недоуменно глядящего на неё. Выходит — решить нужно прямо сейчас. Привычная жизнь с надежным мужчиной, в покое и сытости. Или... Или обрести саму себя? Ведь так он сказал?.. Шенон знала, она слышала, как трепещет её сердце в отчаянной мольбе услышать его.

Ещё один взгляд на тётю, которая теперь уже просто возмущённо наблюдала за происходящим, и Шенон поняла, что, словно под гипнозом, она вкладывает свою ладонь в протянутую руку индейского воина, и он одним махом сажает её на своего коня.

Все застыли, кто-то из переселенцев присвиснул, а Шенон поняла, что назад пути нет. Она сожгла мосты и входит в бурную реку. Но ведь теперь она не одна — она нашла себя.