Останься со мной! (гет)

— Останься со мной! Открой глаза!

Что люди видели в тот день, было, как молодой господин, только что выполнявший ритуал, спокойно, но одновременно решительно и с серьезным выражением лица шагал по императорскому двору. С маленькой девушкой на руках, которая в данный момент находилась без сознания.

Но это было всего лишь театром. А мысленно Джинши кричал с таким отчаянием, что давно бы охрип, если выдал бы эти крики на самом деле. Но поскольку он не издавал ни звука, никто даже не подозревал, насколько он боролся с собой, чтобы скрыть свою подавляющую панику.

«Очнись!

Очнись!

ПОЖАЛУЙСТА, ОЧНИСЬ!»

Эта паника медленно, но верно сводила его с ума, отбирала у него способность ясно мыслить. Мысли неслись у него в голове словно дикие лошади, которых невозможно приручить.

Волна адреналина текла по всему его телу, пока он автоматически делал один шаг за другим, чувствуя взгляды остальных людей на себе, но не обращая на них никакого внимания, а смотря вперед.

Пока он не направил свой собственный, якобы спокойный взгляд на молодую женщину, безвольно лежавшую у него на руках и совершенно не знавшую, что вообще происходило вокруг нее. Острая боль ударила ему в сердце от этого зрелища, а по рукам прошла еле заметная дрожь. Маомао не двигалась, совсем как безжизненная кукла. Кровь лилась у нее из носа к подбородку, а также вытекала из раны на ее ноге, пачкая его и ее одежду и капая на пол. Большими, темно-красными каплями, которые покидали ее как сама жизнь.

Единственными признаками того, что она была до сих пор жива, являлись тепло ее тела и ее слабое дыхание, которое Джинши чувствовал у себя на груди. Но это никак не успокаивало его дико стучащее сердце.

Видеть ее в таком состоянии было чистым мучением, самым жестоким видом пыток.

Джинши никогда в жизни не испытывал такое чувство беспомощности.

Такое отчаяние, такой страх.

Этот страх чуть ли не ломал его изнутри, разрезая его на куски, словно острые лезвия.

Но его красивое лицо до сих пор не показывало даже намека на все это. Только холодный пот, стекавший по его лбу, опровергал его так-называемое спокойствие.

Да, даже сейчас… даже сейчас, когда жизнь человека стояла на кону, Джинши был все равно вынужден держать себя в руках, подавлять свои чувства, играть хладнокровного, достойного члена императорской семьи… так, как его учили с самого раннего детства…

Только потому что этот человек был «всего лишь служанкой»…

Внезапно у него на долю секунды остановилось сердце, и он чуть не замер на месте, слегка выпучивая глаза. Это ему всего лишь показалось, или ее дыхание действительно стало еще слабее? Нет! Не может быть!

А что, если может?

Джинши стиснул зубы и покачал головой, приходя в себя. Что он вообще творил? Какая ему сейчас разница, как о нем думают? К черту со всей этой ерундой! Сейчас не было времени для этого, самое главное было донести Маомао до врача! Так быстро, как только можно! Он понятия не имел, каким был объем ущерба, нанесенного ее голове, поэтому каждая секунда была ценной!

«Держись, Маомао! Осталось совсем немного!»

После этих последних мыслей, маска ложной сдержанности наконец упала с его лица, и он побежал, помчался со всех ног, будто те очнулись от какого-то колдовства.

«Вот он, медицинский кабинет! Наконец!» — подумал он, прижимая Маомао крепче к себе, будто защищая ее, отчаянно пытаясь удержать оставшуюся жизнь внутри нее.

Джинши увидел, что Гаошунь уже стоял у входа. Возможно, ему кто-то сообщил о том, что случилось, и ассистент поспешил туда, чтобы подождать его.

* * *

«Пожалуйста, будь в порядке… Что… что же мне делать без тебя? Пожалуйста, останься со мной, умоляю!»

Раненая Маомао теперь находилась в кабинете доктора внешнего двора, а Джинши сидел совсем один на улице на скамейке. Он ждал… надеялся… и мысленно умолял любимую травницу не покидать его, с беспокойством глядя на дверь здания, где ее лечили. Минуты ощущались как часы, будто не хотели проходить вообще.

Сначала он собирался присутствовать при лечении, но Гаошуну удалось убедить его подождать снаружи. Видимо, ассистент желал, чтобы его хозяин, который итак столько уже натерпелся за этот день, хотя бы не был вынужден видеть, как зашивают ее ногу. Он попросил Джинши использовать время, чтобы перевести дух и успокоиться, уверяя его, что она теперь находилась в хороших руках, и что он сам пойдет и будет присматривать за ней на его месте.

Ха! Легче сказать, чем сделать! Как он должен был успокоиться, если понятия не имел, что с ней сейчас происходило?!

Джинши закрыл левой рукой лицо и попытался глубоко дышать. Но это не помогло. Сердце до сих пор бешено колотило у него в груди и обе руки дрожали. Он до сих пор ощущал вес маленькой травницы у себя на руках.

Хотя ему также стало ясно, что он бы все равно не мог оказать никакой помощи в ее лечении. А только мешал бы врачу.

Было ужасно чувствовать себя таким бесполезным. Таким совершенно бесполезным, даже будучи одним из самых важных мужчин нации… вынужденным просто сидеть и ждать, пока дорогой ему человек находился в опасности…

Терпеть было так трудно…

В очередной раз стиснув зубы, Джинши снова раскрыл свое слегка бледное лицо и посмотрел на свою правую руку.

На той до сих пор остались следы крови из раны на ноге травницы и издавали слабый металлический запах. Не говоря уже о его одежде, на которую тоже попало несколько капель, пока он нес Маомао на руках. Он отвел взгляд, чтобы их больше не видеть. Желая стереть их вид со своей памяти.

Быть испачканным ее кровью…

…было так страшно, что он не мог передать словами…

…так страшно видеть ее и знать, что он не был в состоянии остановить это кровотечение. Что не мог ничего сделать для Маомао, кроме как принести ее сюда.

Он бы предпочел, чтобы это была его собственная кровь. Да, так точно! Ведь его ноги были намного длиннее ее, значит, почему эта проклятая штука не могла свалиться на одну из его ног?! Почему обязательно на ее?! Еще после этого удара по голове!

Кстати об этом, ему еще обязательно нужно было найти того ублюдка, который ударил ее, и наказать его.

В данный момент он даже не задумывался о том, что его в этот день чуть не раздавило насмерть упавшее бревно. Что, если травница бы не прибежала как раз вовремя, ему бы наверняка настал конец.

Нет. Это будет попозже. Пока все его мысли были заняты одной лишь Маомао.

Маомао и вероятностью потерять ее.

В этот раз навсегда.

Без никакого способа вернуть ее.

Теперь начало дрожать все его тело.

Он хотел остановить эти ужасные мысли, но те безжалостно пробирались сквозь его разум.

Нет, нет, нет! О таком даже нельзя было думать! Все будет хорошо! Обязательно!

Верно?

Джинши согнулся и тихо всхлипнул.

Слезы, которые собирались у него в глазах с тех пор как он сел на эту скамейку, наконец начали течь по его щекам и капать с подбородка. Одна за другой.

У него больше не было сил сдержать или даже попытаться остановить их, ведь он уже знал, что это все равно будет напрасно.

И вскоре это небольшое количество слез превратилось в настоящий поток.

Словно внутри него сорвало плотину, словно все слезы, не пролитые с детства, решили покинуть его одновременно. Вместе со всеми сдержанными чувствами.

Рыдая как ребенок, Джинши продолжал сидеть на скамейке. Совершенно один и всеми силами молясь, что будет счастливый конец.

* * *

И через некоторое время, которое ощущалось как целая вечность, Джинши не смог больше терпеть. Страх и волнение сжирали его заживо.

Просто сидеть стало невыносимо, поэтому он встал и начал ходить туда-сюда, надеясь, что этим способом время начнет проходить хоть немного быстрее. Нервно дергая пальцы, он уставился в пол, чтобы не видеть кровавые пятна на себе. Слезы до сих пор неудержимо текли по его лицу.

Прошла еще одна вечность, и наконец звуки с медицинского кабинета достигли его ушей. Он немедленно поднял взгляд и увидел, как открывается дверь и выходит на улицу Гаошунь.

Джинши не терял ни секунды. Не думая дважды и даже не вытерев слезы, он тут же подбежал к ассистенту и схватил его своими ужасно дрожащими руками за воротник.

— Как она?!

Гаошунь никогда не видел, как его господин теряет самообладание до такой степени, даже когда тот был ребенком, и поэтому был слегка ошеломлен. Но отчаяние в глазах и голосе Джинши заставили его позабыть обо всех замечаниях. Сейчас был неподходящий момент для этого.

Вместо этого он положил руки на плечи молодого дворянина.

— Не волнуйтесь, господин. Удар был сильный, но врач сказал, что она полностью поправится. Ей просто надо хорошо отдохнуть. Он сделал ей перевязку, а также зашил ей ногу.

В голосе Гаошуна звучало некое облегчение, но удивляться тут было нечему, поскольку он уже неосознанно считал «Сяомао» почти своей «второй дочерью» и поэтому тоже волновался за нее. Даже несмотря на то, что она вызывала у него не меньше головной боли, чем его господин.

От этих слов у Джинши настолько ослабели ноги, что не могли больше держать его, заставляя его отпустить ворот Гаошуна. К счастью, ассистент успел схватить хозяина под руками и поймать его, прежде чем тот смог упасть на колени.

Молодому господину снова захотелось плакать, но на этот раз от неописуемого облегчения и радости. Он себя чувствовал, будто эти слова убрали огромный камень, который давил ему на грудь.

— Все в порядке, господин?

Но Джинши проигнорировал обеспокоенный вопрос Гаошуна.

— Ей… больно? — поинтересовался он вместо этого. Его взгляд был снова затуманен тревогой.

— Нет, господин. Врач дал ей обезболивающее средство. Она сейчас крепко спит.

Услышав это, Джинши вздохнул от облегчения, и на его лице появилось серьезное выражение. Видя, что он снова нормально стоял на ногах, Гаошунь отпустил его.

— Отнеси ее в мои покои. Она будет спать в моей кровати, и я попрошу Суйрен заботиться о ней. Я ее здесь не оставлю, она получит лучшее лечение. Самое лучшее, ты меня понял? — приказал Джинши твердым тоном, который показывал, что он не хотел слышать никакого «нет». Его голос и тело наконец перестали дрожать.

Гаошунь уже собирался открыть рот, но передумал, когда увидел решительный взгляд молодого господина, и решил не задавать никаких вопросов.

— Понял, господин!

Он сделал поклон и поспешил обратно в кабинет, чтобы выполнить приказы.