О миражах и неоправданных надеждах (джен)

Кто я?

Он стоял на коленях перед койкой в каюте звездолёта, принадлежавшего Падме, и пытался медитировать, пока корабль летел к ближайшему медицинскому центру. На языке до сих пор привкус пепла, новая одежда — опалена пламенем, лицо — покрыто коркой из пота и пыли. Само естество — или душа? — болело, а сердце дало трещину за тщательно возведёнными щитами. Разум отказывался успокаиваться, всё ещё крича после той ужасной битвы.

Кто я?

— Я — Кеноби... — прошептал он, цепляясь за своё имя. — Я — Оби-Ван Кеноби! — Нет, всё не так. Этого просто не могло быть!

Ведь Оби-Ван мёртв...

Тогда кто он?

Тень, едва живая.

Как раз в тот момент, когда всё, казалось, начало успокаиваться, и Оби-Ван почувствовал слабый проблеск надежды на окончание войны, его вселенная в мгновение ока исчезла: за ним охотились его же войска, джедаи целенаправленно уничтожались и...

— Да, — решил он. — Да, Оби-Ван умер.

Как бы он смог жить с этим? Галактика, какой её знал Оби-Ван, полностью уничтожена. Всё, что он когда-либо любил и за что боролся — исчезало, по мере того, как Империя набирала силу. Оби-Вана тоже опалило так называемое очищающее пламя, он стал ещё одной жертвой «паутины» Императора.

«Я уже одной ногой на том свете», — решил он, в тот день переступив порог Храма; Сила буквально возопила вокруг, когда он увидел тела, усеявшие пол.

Оби-Ван, пошатываясь, брёл по коридорам, кончиками пальцев касаясь гладких стен, желудок скручивало спазмами. Здесь развернулось самое страшное на свете поле битвы — с детьми, погибшими от светового меча, который должен был их защищать.

Все считали, что Храм незыблем и вечен. Безопасен. Однако твердыня оказалась разрушена до основания.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать видения удивлённых лиц, запах горелой плоти... Он пытался заткнуть уши, чтобы не слышать хруст гравия.

Слезы готовились скатиться по щекам, но он тяжело вздохнул, подавив рыдания в зародыше.

Каким был второй удар по Оби-Вану?

Вейдер.

Вид Энакина — человека, которого Оби-Ван считал братом и лучшим другом, — дающего клятву служения ситху, лишил мужчину чувств. Он едва помнил, как ударил кулаком по пульту управления, чтобы выключить запись, шок от увиденного затмил все чувства и заглушил даже внутреннее отрицание происходящего.

Странно, что он до сих пор помнил блеск глаз мастера Йоды, полных жалости и печали.

Затем свет померк.

Он не помнил, как добрался до Мустафара, в память врезался только сам факт случившегося, и тут же пожалел, что прилетел. Видение искаженного злобой лица Энакина почти полностью сломило его, но та же Сила, которая вела его с Корусанта, позволила бороться против того, кого он любил как брата.

Он ненавидел каждую минуту случившегося, однако сделал то, что должно — Энакин погиб.

Оби-Ван умер вместе с ним — лава поглотила и его душу.

Затем он открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на койке, и приложил нечеловеческие усилия, чтобы не обращать внимания на отчаяние, грызущее нутро.

Что осталось? Ради чего жить? Джедаев больше нет — Вейдер позаботился. Жизнь разорвана в клочья, всё в галактике перевернулась с ног на голову.

У него ничего нет. Совсем ничего.

Кто я такой?

— Я — джедай! — отчаянно прошептал он, закрыв глаза и обхватив себя руками. Это всё, что он когда-либо знал; всё, чему его когда-либо учили.

Но и это у него отняли — Храм лежал в руинах. Он больше не мог быть джедаем.

Так кто же он?

Я...

...Убийца.

Огненное пекло Мустафара поглотило то немногое, что осталось от Оби-Вана, породив в итоге монстра — человека, убившего собственного брата. Он ничем не лучше Вейдера, раз бросил раненого ученика на краю лавового потока, а после наблюдал, как пламя пожирает его плоть.

«Ненавижу тебя!»

Пылающие злобой жёлтые глаза до сих пор смотрели на него, мучительные крики до сих пор звучали в ушах. Калёным железом выжжены в сердце, добивая и без того истерзанный дух.

Нет, ему не забыть их и до конца жизни.

«Ненавижу тебя!»

Он скрутился тугим комком, глаза жгло от слёз, пытающихся вырваться наружу.

— Джедай не знает печали, не знает горя, не оплакивает тех, кто ушёл. Джедай должен быть сильным!

Но он больше не был джедаем.

Сдавленное рыдание вырвалось из горла, слезы потекли по щекам и оставили мокрые разводы на одежде. Его буквально сотрясало от рыданий, когда он обхватил себя руками, борясь с бушующей внутри Тьмой. Горе терзало нутро, разъедая до самых костей, и он ничего не мог поделать.

«Я больше никто и звать меня никак!»

Он подавил желание закричать, изо всех сил стараясь контролировать себя, не используя Силу, которая привлекла бы нежелательное внимание, если бы Йода не справился. Тело содрогалось от нечеловеческих усилий, из прокушенной губы потекла кровь, но боль с каждым мгновением становилась только сильнее.

Подобно непрочной плотине, его самообладание наконец разрушилось — он безудержно зарыдал. Крики эхом заметались меж стен, пока он бил кулаками по дюрастиловой обшивке. Безжалостно колотил, будто это могло облегчить обжигающую боль, поселившуюся внутри.

— Нечестно! — выкрикнул он. Почему? Почему из тысяч джедаев именно он столкнулся лицом к лицу с Энакином? Почему именно его выбрали, чтобы убить друга? Почему Йода не позволил ему встретиться с Сидиусом? Почему они не пошли к нему вместе?

— Мастер Кеноби?

Он судорожно вздохнул, ему захотелось накричать на дроида, чтобы тот оставил его в покое и занялся кораблём. Оби-Ван умер. То, что осталось, не более чем тень, оболочка человека, которым он когда-то был.

— Всё в порядке?

Нет! Ему хотелось кричать. Нет, с ним не всё в порядке! Обрушившееся горе слишком велико... Безмерно. Он был не в состоянии отгородиться, перенаправить в Силу. Видимо, он будет страдать до тех пор, пока, наконец, не сойдёт с ума.

«Успокойся!»

Он медленно открыл глаза, кончики пальцев скользнули по лбу, рваное дыхание вырывалось из груди. Внутренний голос прояснил туман в голове, едва уловимое прикосновение разлило желанное тепло по телу.

«Ты обязан оставаться сильным; тебе предстоит сыграть ещё одну роль».

Надоело быть пешкой! Разве его удел — бесконечные страдания? Сначала он потерял Куай-Гона, потом Энакина и Орден Джедаев. Что дальше? Ещё хуже?

«Ребёнок. Подумай о ребёнке...»

Он снова закрыл глаза, медленно выравнивая дыхание. Нерождённый ребёнок Падме. О, он, несомненно, нуждался бы защите, реши он её предоставить. Но какую помощь может предложить тень?

— Мастер Кеноби?

«Ты нужен! Ты знаешь это и чувствуешь. Ты обязан перебороть боль!»

Тепло вернулось, разлившись по венам и высушив слезы. Когда дверь открылась, впуская золотистого протокольного дроида, он заставил себя подняться и провёл руками по лицу.

— Мастер Кеноби, мы приближаемся к Полис-Массе. Не могли бы вы посадить корабль? — спросил дроид.

Оби-Ван глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— Сейчас приду, — сказал он, голос звучал не громче хриплого шепота; дроид ушёл, жужжа сервомоторами. Он проводил его взглядом, а после долго смотрел в никуда.

Значит, он всё ещё нужен — вот почему ему оставили жизнь. Выходит, придётся и дальше быть пешкой Силы, пока та не решит, что он, наконец, волен уйти.

Человек, по имени Оби-Ван — умер, в том не было никаких сомнений. А то, что осталось — лишь оболочка того, кем он когда-то был, уничтоженная тем или иным способом.

Но этого должно хватить. Да, предстоит сыграть последнюю роль, прежде чем галактика покончит с ним.

«Значит, буду Оби-Ваном», — подумал он, вставая.

Да, выбора нет.