Старый коллектор (джен)

Говорят, не редки случаи, когда человек теряет память о событиях, травмирующих его психику. Своеобразный защитный механизм, коих в нашем арсенале не так уж и много. Вероятно, это неспроста. Оглядываясь по сторонам, рефлекторно сжимая горло, безрезультатно борюсь с кашлем и задаюсь вопросом: «Как я здесь очутился?» И ведь он всего лишь один из вороха таких значимых, будь то: «Где это «здесь?» Или: «Как отсюда выбраться?» И, что немаловажно: «Что за жуткое утробное урчание исходит из тёмных глубин той трубы?»

Пожалуй, последний вопрос — наиболее существенный в моей ситуации. Так что, с трудом выбравшись из-под груды промышленных и строительных отходов, под которой я очнулся погребённым почти с головой, ловлю себя на неприятном саднящем ощущении в легких. Приступ кашля сгибает меня пополам, и я кубарем качусь с мусорной горы, заработав при падении парочку ощутимых ушибов. Приземлился я как раз у той самой зловещей трубы. Урчание вмиг превратилось в рёв, и из трубы хлынул поток ледяной воды, прибив меня к чему-то жесткому и местами острому. Что ж, по крайней мере, я теперь точно знаю — никаких громадных чудищ там нет.

Разве что крысы. К счастью, на глаза мне попалась только одна. Пока. Думаю, здесь им попросту нечем поживиться. Старый коллектор, судя по всему, используется как свалка уже не первый год. Удивляет не это. Каким образом и, главное, кем я был причислен к ненужному хламу? Судя по тому, что на мне офисный костюм, вряд ли я упивался прошлым вечером в баре до беспамятства. Ладно, строить предположения можно бесконечно долго. Я же предпочту для начала выбраться отсюда, принять горячую ванну и уже после истязать свой мозг. Может, придётся еще и к врачу наведаться. Не нравится мне это ощущение в горле. Да и легкие жжёт немилосердно, будто кто-то прилично врезал по ребрам. Если учесть, с какой высоты меня предположительно сбросили, теория не кажется такой уж сомнительной. И да, я не думаю, что сам сюда провалился, просто потому, что это не вписывается в собственную оценку себя и своего образа жизни. Имею право! В конце концов, может это быть чьей-то шуткой? О намеренной попытке убийства, пусть и неудачной, думать не хочу принципиально. Зачем бы это кому-то понадобилось? Я не настолько значимая фигура. А вот шутников в моем окружении достаточно. Как и безответственных идиотов.

Из трубы вновь донеслось пока еще тихое урчание, и я поспешил ретироваться. Вот только, обойдя «драконье логово» вдоль и поперёк, я пришёл к неутешительному выводу: выходов только два. И если до первого мне не долететь ввиду отсутствия у меня крыльев, то через второй мне не проплыть. Жабры дома забыл. Если, вернее, когда выберусь отсюда, найду шутников и сброшу сюда же, предварительно переломав конечности. Пусть ползком выбираются, гады.

И ведь ни верёвки, ни лестницы нет. Ни акваланга. По-королевски развалившись на троне из старых отсыревших ящиков и мешков с чем-то подозрительным, я какое-то время наблюдал за трубой, в тайне надеясь услышать голоса над головой. Интервалы между сбросом воды были пусть и не равномерны, но позволяли надеяться. Если буду идти достаточно быстро (бежать я бы не рискнул, даже если бы с рёбрами было все в порядке), я смогу выбраться раньше, чем встречный поток собьёт меня и вынесет обратно. Перспективы так себе, но вариантов не так уж и много. Можно, конечно, оставаться на месте и звать на помощь, но даже если отбросить всю унизительность моего положения, горло все еще адски саднит, и я не уверен, что смог бы издать хоть один внятный звук без ущерба своему здоровью. От одной мысли, что придется кричать, его сдавливает еще сильнее. Что же все-таки со мной произошло?

Об этом я раздумывал, уже быстро перебирая ногами и на всякий случай упираясь в стены трубы. Удачно, что она оказалась достаточно широкой, чтобы не слишком нагибаться. «Удачно». Действительно, какая удача оказаться в столь дивном и уютном месте в деловых туфлях, которые и в лучшие дни назвать удобными язык не поворачивается, мокрым с головы до ног, возможно, со сломанными рёбрами, грозящими прорвать легкие при каждом неудачном шаге, да и в отсутствии малейшего намёка, как в этой прекрасной, по истине сказочной ситуации оказался. Споткнувшись в очередной раз, я всерьез задумался, не сбросить ли эти орудия пыток из дорогой, но жёсткой кожи, чтобы дальнейший путь преодолеть в одних носках. Вспомнились высоченные каблуки жены и то, как умилительно она опиралась на меня, почти повиснув на подставленном локте, когда мы прогуливались по покрытым брусчаткой улочкам. А ведь выглядело точно кокетство. Может, их этому с юности обучают на каких-нибудь семинарах с лозунгами вроде: «сломай ногу, но не показывай виду». Как же хорошо, что я не женщина. Хотя, будь это так, подобных приключений было бы поменьше.

Вопрос с обувью как-то быстро потерял актуальность, стоило мне услышать гул впереди. Прибавив шаг, я уже вознамерился бежать, как вышел к расширяющейся части тоннеля и наткнулся на решётку. Ну разумеется! Разве могло быть иначе? Бросив быстрый взгляд по сторонам, увидел сразу два ранее незамеченных в темноте отверстия в стенах. Достаточно широкие, чтобы пройти почти в полный рост, но и на них были решетки. Гул нарастал, и я в панике вцепился в прутья. Дернул решетку на себя что есть сил и, отшатнувшись, врезался спиной в противоположную стену. Металл в моих руках разве что не осыпался ржавой пылью. Попытавшись подняться, я рухнул обратно, сгорбившись, тщетно стараясь вдохнуть, хватаясь за ребра, за горло. Не знаю, что болело сильнее. Почти ничего не видя перед собой, попытался влезть в трубу. Под ногами захлюпала вода. Вот она уже затопила ненавистную обувь. Перед зажмуренными глазами яркие пятна. Руки подтягивают удивительно неповоротливое тело. Гул уже не только снаружи, но и в голове. В какой момент втолкнуло в трубу, я даже не заметил, просто почувствовал, как меня несёт, ломая, швыряя на стены.

Когда, откашлявшись и придя в себя, оглянулся, я поймал себя на страхе увидеть гору хлама, в которой очнулся некоторое время назад. Всё же я успел влезть в последний момент. И пусть я не знал, куда меня вынесло потоком воды, здесь было значительно просторней, светлее, и на первый взгляд никакой угрозы утонуть тоже не наблюдалось. Разве что добровольно влезть в воду, что плотным потоком течет между двух каменных берегов. Правда, вода здесь, должен признать, пахнет не горным родником, как в месте моего пробуждения, и совсем не такая прозрачная. И мне совершено не хочется знать, что таят эти непроглядно мутные воды. Над головой музыкой звучит шум проезжающих машин. Я уже близко. Ещё немного и я дома, в тепле. А там я, наконец, сниму эту чертову обувь и холодную, отвратительно облепившую тело, мокрую одежду. И, наверное, всё же обращусь за помощью. Если всё само не пройдет. Главное — идти. На звук.