Наследия. Венец жизни (гет)

Ясным утром второго сентября солнце поднялось над горизонтом. Его свет проникал сквозь жалюзи, закрывающие окна маленькой аккуратной спальни. На письменном столе не было привычных стопок книг, кровать уже была заправлена, простыни лежали ровно на мягком матрасе. У изножья кровати стоял сундук, а на безупречно белых простынях покоились свежевыглаженные школьные мантии и значок префекта. Всё выглядело как и всегда в первый учебный день, за исключением того, что ученица не была взволнованной и счастливой — как обычно.

Гермиона Грейнджер сидела в мягком кресле, где часто читала, а её лицо было красным от слёз. Через несколько часов она должна была оказаться на платформе 9¾, сесть на красный поезд и отправиться в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Все вещи были собраны, все домашние задания выполнены, родители готовились проводить её на вокзал. Но впервые в жизни Гермиона хотела только одного: забыть о школе, остаться дома, свернуться в клубок и плакать. Подтянув ноги к груди, она обняла их руками и медленно раскачивалась вперёд-назад в кресле.

Её волосы были подстрижены довольно коротко, чуть ниже подбородка. Она отрезала их в порыве истерики, вызванной ссорой с отцом, которого теперь больше не считала родным. Он невольно причинил ей столько боли и, возможно, навсегда разрушил её и ещё одну жизнь. В правой руке Гермиона сжимала жалкий клочок пергамента, который приходилось неоднократно восстанавливать магией, чтобы он не порвался. Из-за её отца Гарри Поттер исчез, и никто не знал, где он находится.

Она вспомнила первые дни того лета, когда они с Гарри наконец преодолели неловкость и открыли свои истинные чувства друг к другу. Дамблдор нуждался в ней, чтобы защитить Гарри от легиллименции Волдеморта, и она стала окклюментом для Гарри. Сначала тот не знал о её ментальной защите, но когда узнал, что Дамблдор и она тайно оберегали его мысли и эмоции от Темного Лорда, был не слишком рад. Однако это было к лучшему: хотя ей удалось защитить его от видений, которые начали появляться у него ещё на пятом курсе, они также обнаружили другое явление, которое нужно было контролировать. Гарри унаследовал могущественные покровительственные чары — мифическую силу, которую Годрик Гриффиндор передал своему сыну Солидусу. Она помогла Гарри восстановить контроль над ситуацией и стала для него поддержкой во время судебного разбирательства. Лето выдалось для него напряжённым: его настроение менялось, как действующий вулкан. И всего через несколько дней после завершения суда Гарри пришлось пройти через испытание, которое никто не должен переживать. В день его шестнадцатилетия Джинни и Гермиона были взяты в заложники, а Гарри вызвал на дуэль Беллатрису Лестрейндж. Победив её и Охотника в дуэли на мечах, они с Драко Малфоем объединили усилия и выследили Волдеморта до его островной крепости, где состоялась эпическая битва, в которой Гарри погиб прямо на глазах Гермионы.

Та использовала заклинание Бесконечного возрождения, чтобы вернуть его с порога смерти, прекрасно осознавая, что в случае успеха отдаст собственную жизнь. Это была жертва, принесённая из любви к нему, и она бы повторила её без колебаний, если бы пришлось. Отец Гермионы был в ярости, когда узнал о случившемся, и обвинил Гарри в том, что тот приносит в их семью только смерть. Он запретил им видеться вновь. Последнюю весточку от Гарри она получила, когда очнулась спустя несколько недель после едва пережитой той ночи и оказалась в больнице Святого Мунго под строгим наблюдением. Письмо гласило:

Дорогая Гермиона

Помни, что я сказал тебе у Чо. Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом.

Гарри

Его больше нет, и её сердце было разбито. Слова отца ранили её до глубины души, а Гарри, чувствуя вину за её состояние на грани смерти, отстранился от всех. Так что остаток лета Гермиона провела в оцепенении, не зная, что делать. Её первая настоящая любовь исчезла, не оставив никаких следов и, что ещё важнее, не дав ответа, когда он вернётся. Наступил новый учебный год в Хогвартсе, а ей хотелось лишь одного — остаться дома. Но об этом, конечно, не могло быть и речи. Она должна была продолжать, не могла сломаться только из-за Гарри. Ей нужно было быть сильной, пока она не увидит его снова. Дамблдор наградил её значком старосты, а Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа был назначен её коллегой. Родители были в восторге, но ей было всё равно. Гермиона просто хотела пережить этот год и следующий, потому что верила, что Гарри вернётся.

Поднявшись, она отправилась в ванную, чтобы принять душ и подготовиться к школе.

* * *

В это время Драко Малфой просыпался в роскошном магловском отеле рядом со своим прежним домом в Манчестере. Новое поместье Малфоев строилось прямо в этот момент, и волшебники-строители говорили, что к Рождеству оно вернётся к своему прежнему великолепию. Но его это не волновало — он просто хотел иметь дом, в котором можно жить. Советники и деловые партнёры его отца помогали Драко завладеть состоянием Малфоев, как бы демонстрируя своё «сочувствие».

«Сочувствие? Ага, как же. Они знают, что я испепелю их, если они меня обманут».

Уильям Харгривз знал, что Драко унаследовал стихию Инфернуса, и был в курсе, что его нрав свиреп. С момента последней встречи с Поттером во время борьбы с Волдемортом сила Драко невероятно возросла. Теперь его мощь значительно превосходила силу его учителя; он стал полноценным Огненным магом пятого уровня. Драко теперь не без оснований уважал своего школьного заклятого врага: тот оказался потрясающим бойцом. Он наполовину ожидал, что Поттер струсит, когда тот скажет ему, что отправляется за Волдемортом, но, как ни странно, тот согласился — причём сразу после того, как его избили до полусмерти Охотник и Лестрейндж. Драко мог восхищаться им: эффективность и сила воли — смертельно опасное сочетание.

Малфой переоделся, прихватил катану Охотника, убрал чёрный плащ Сириуса в сундук и направился на Кингс-Кросс и платформу 9¾.

* * *

Рон и его младшая сестра уже собирались на вокзал. Только Гермиона, Орден и он сам знали, что Гарри уехал и что рано или поздно Джинни спросит, почему от него давно нет вестей. Они стояли на платформе уже минут пятнадцать, когда увидели, что к ним приближаются Гермиона и ее родители.

— Гермиона! Как поживаешь? Похоже, тебе стало намного лучше! — сказала Джинни, сияя. — Вы не видели Гарри?

Роджер Грейнджер нахмурился при упоминании этого имени, но ничего не сказал. Гермиона посмотрела на отца, который никак не отреагировал на ее молчаливое обвинение.

Печально покачав головой, она прошептала:

— Нет.

— Хорошего учебного года, дорогая, — мама поцеловала её в щёку, сочувствуя дочери.

Ей было неприятно видеть дочь в таком состоянии, но она наполовину согласилась с мужем. Это был второй раз менее чем за год, когда Гермиона подвергалась смертельной опасности, и оба раза она выполняла какое-то безумное задание против взрослых тёмных волшебников, где всё перерастало в вопрос жизни и смерти. Гермиона посмотрела в карие глаза матери, так похожие на её собственные, и попыталась улыбнуться. Мать тоже попыталась улыбнуться, но от боли, которую испытывала дочь, на глаза навернулись слезы. Крепко обняв дочь, она тихо сказала ей на ухо:

— Он вернется, дорогая, все будет хорошо.

Она отпустила ее, вытирая глаза маленьким платочком. Гермиона посмотрела на отца, в её глазах был холод предательства.

— До свидания, — ледяным тоном сказала она ему и ушла, катя свой чемодан на тележке. Джинни и Рон немного опешили и последовали за ней в поезд.

— Гермиона, что случилось? — спросила Джинни, стоя рядом, пока та убирала свой чемодан в багажное отделение. — Ты в порядке? Где Гарри?

— Может, тебе стоит оставить ее в покое, Джин, — тихо сказал Рон, уводя Джинни от вагона префектов.

Джинни посмотрела на старшего брата, на ее лице отразилось замешательство.

— Почему? Что случилось?

— М-м... Гарри не приедет в школу. Он уехал... уехал в путешествие... — Рон солгал, не зная, как объяснить ситуацию.

— Путешествие? Куда? — спросила Джинни, ещё больше озадаченная.

— Я не знаю... — сказал Рон, избегая взгляда сестры.

— Как это ты не знаешь?

— Слушай, Я НЕ ЗНАЮ, ОК? — буркнул Рон. — Просто оставь это на время, узнаешь, когда приедем в школу. У меня есть кое-какие дела, увидимся позже.

Он ушёл, оставив Джинни в полном недоумении.

* * *

Невилл Лонгботтом с нетерпением ждал разговора с Гарри. Никто не знал, как отправить ему письмо, а ему нужно было поговорить с ним о Лестрейндж. Она была мертва, и его родители были отомщены. Невилл видел это своими глазами и день за днём удивлялся, как ему удалось выжить после её убийственного заклинания. Теперь, после смерти Лестрейндж, в нем поселилось какое-то счастье, и он больше не чувствовал внутри себя комок ненависти, когда думал о родителях. Он хотел лично поблагодарить Гарри и пообещать ему свою дружбу на долгие годы. Сидя в вагоне, где они обычно встречались, он болтал без умолку с Дином и братьями Криви до самого прибытия.

Поезд уже тронулся, когда Полумна, Джинни, Симус, Рон и Гермиона вошли в вагон и заняли свои места. Невилл был в недоумении.

— Где Гарри? — спросил он Гермиону. — Разве вы теперь не вместе?

Гермиона ничего не ответила и посмотрела в окно, вытирая слезу, которая не успела скатиться по щеке. Она не могла этого вынести! Все спрашивали её о нём! Почему они не могли оставить её в покое?

— Он не придет, Невилл, — ответил Рон, переглянувшись со своим лучшим другом. — Он уехал на некоторое время.

— Куда?

— Я не знаю.

— Когда он вернется?

— Не знаю.

— А как же школа?

— НЕВИЛЛ, Я НЕ ЗНАЮ! — Рон в раздражении стукнул по сиденью. — Он ушел и не сказал, куда!!!

— ЧТО?! — сказали все в вагоне, сосредоточив своё внимание на Роне.

— Когда мы доберемся до школы, вы узнаете больше подробностей, — сказал он смиренным тоном.

После, наверное, самой удручающей поездки в Хогвартс для Рона и его друзей они все высадились и пошли к многочисленным каретам, которые должны были доставить их в школу. Гермиона замерла, и Рон остановился, заметив ее неловкое поведение.

— В чем дело? — спросил он ее.

— Я... я вижу их.

— Что видишь? — спросил Рон, оглядываясь по сторонам.

— Фестралов.

— Ты их видишь? Но я думал, что только если кто-то видел убийство, он может... — Рон замер на полуслове и пожалел, что не сказал ничего. Теперь он знал, почему Гермиона могла их видеть. Той ночью, против Волдеморта...

— Гарри... — прохрипела она и убежала, снова заливаясь слезами.

Рон побежал за ней и обхватил её за плечи, притянув к себе. Она плакала, уткнувшись в его мантию, задыхаясь от рыданий.

— Ш-ш... все хорошо, все хорошо. Он жив, ты спасла его. Все хорошо, все хорошо, мы пройдем через это вместе, хорошо? Не плачь, мне тоже тяжело, и каким примером для подражания я буду для детей первого курса, если тоже расстроюсь и расплачусь в первый день школы? Они подумают, что я неженка! — сказал Рон, сдерживая собственные слёзы.

Гермиона перестала плакать, и попытка Рона утешить её вызвала улыбку. Она постаралась очистить лицо от красноты и размазанной подводки с помощью простого заклинания и мягко улыбнулась Рону.

— Рон, спасибо. Я и правда совсем расклеилась. Не знаю, что бы я делала без тебя. Пойдем, я уверена, что Хагрид ждет нашей встречи.

Рон кивнул, они подошли к одной из карет и сели в нее. Рон вздохнул: мало кто знал, что не только отсутствие Гарри станет новостью на праздничном пиру.

* * *

— Первокурсники! Первокурсники, сюда, пожалуйста! — позвала мадам Помфри у главного входа в Большой зал школы чародейства и волшебства Хогвартс. Невилл и некоторые другие гриффиндорцы были удивлены: где же профессор МакГонагалл? Рон и Гермиона понимающе посмотрели друг на друга и молча вошли в зал. Рон вместе со своей семьей, близкими родственниками погибших и членами Ордена Феникса недавно посетил небольшую панихиду по погибшим товарищам. Гермиона в это время всё ещё находилась в больнице, но Рон с помощью совиной почты держал её в курсе дела в течение всего лета.

Они прошли к своим столам, и студенты выискивали изменения, произошедшие в Большом зале и за столом преподавателей. Обстановка была мрачной, повсюду висели чёрные гобелены, профессор Дамблдор был одет в чёрную мантию, его лицо было печальным. За столом для преподавателей появились два новых лица. Амос Диггори стал новым преподавателем Защиты от темных искусств, а на месте профессора Снейпа сидел суровый мужчина средних лет с короткими черными волосами. После того, как сортировка была закончена и Шляпа снова замолчала, Дамблдор прочистил горло и встал, привлекая всеобщее внимание.

— Начался еще один год в Хогвартсе, он начинается с печалью во всех наших сердцах. Двое наших старост пали в бою в июле этого года, и нам будет их очень не хватать.

Студенты громко ахнули, и послышались разговоры.

— Профессор Минерва МакГонагалл, глава факультета Гриффиндор, кавалер ордена Мерлина третьего класса, любимая мать двоих детей и наш постоянный преподаватель трансфигурации, была убита Тем-кого-нельзя-называть. Ей было семьдесят четыре года.

Наступила полная тишина, все отвели глаза и склонили головы в знак уважения.

— Профессор Северус Снейп, глава факультета Слизерин, зельевар первого класса, также был убит в бою. Ему было тридцать девять лет, и его будет очень не хватать. — Наступила тишина, все смотрели на директора с пристальным вниманием. — В четверг на этой неделе состоится официальная церемония, на которой все студенты смогут отдать дань уважения. Наш новый преподаватель Защиты от темных искусств — Амос Диггори. Вы можете помнить его как отца Седрика. Он добровольно предложил свои услуги школе.

Раздались приглушенные аплодисменты, и Амос Диггори привстал в знак признательности.

— Нашим новым мастером зелий станет Жак Муллине, родом из Франции. Он прибыл с отличными рекомендациями от мадам Максим. Пожалуйста, радушно поприветствуйте его, — сказал Дамблдор, и снова раздались легкие аплодисменты. — Я буду вести трансфигурацию в этом году, пока мы не найдем другого учителя на замену профессору МакГонагалл, которую в действительности никогда не удастся заменить.

Дамблдор промокнул глаза салфеткой и взял паузу, чтобы успокоиться. Это был один из тех напряженных моментов, когда все поняли, что Альбус Дамблдор — всего лишь человек, и смерть затрагивала их всех.

— И еще одна важная новость: Того-кого-нельзя-называть больше нет. Волдеморт повержен.

Зал разразился бурными аплодисментами, и только Гермиона и Рон не разделили энтузиазма по поводу этой новости. Они хлопали вполсилы, в то время как их товарищи стоя неистово аплодировали. После нескольких минут бурного шума Дамблдор вновь призвал всех к тишине.

— Это лето вошло в историю, и мы обязаны некоторым людям, которые присутствуют в этой комнате. Волдеморт схватил одного из наших, и спасательная группа, состоящая из нескольких авроров и меня, была захвачена при попытке проникнуть в его убежище. Профессор МакГонагалл вместе с профессором Снейпом возглавили другую команду, чтобы вызволить нас из его лап. Они тоже потерпели неудачу, и их самих схватили. В тот же момент многие старшекурсники были на дне рождения одного из ваших друзей, когда на них напали Охотник и Пожирательница Смерти Лестрейндж. Двое ваших товарищей победили их обоих, а затем пришли нам на помощь, победив самого Темного Лорда. Я хотел бы поздравить и лично поблагодарить Гермиону Грейнджер, Рона Уизли, Драко Малфоя... и, наконец, Гарри Поттера. Без действий этих молодых людей Хогвартс и наше сообщество волшебников, каким мы его знаем, больше не существовали бы. Пожалуйста, встаньте и будьте признаны.

После некоторых уговоров Гермиона встала рядом с Роном, и они поднялись за столом Гриффиндора, а Драко Малфой встал в другом конце зала за столом Слизерина. Воцарилась тишина, все оглядывались в поисках четвертого: где же Гарри?

— Гарри сегодня здесь нет, но мы будем аплодировать ему так, как будто он стоит прямо перед нами. Он прошел через многое и заслуживает того, чтобы немного отдохнуть. Пожалуйста, не стесняйтесь отдавать должное этим молодым героям нашего времени.

Дамблдор сложил руки вместе, и вскоре последовал громкий рев, зал разразился аплодисментами. Вся школа шумела, за исключением Гермионы, Рона и их близких друзей. Только когда весь их факультет понял, что их герои не празднуют вместе с ними, аплодисменты постепенно стихли. Гермиона села за стол, пока все еще стояли, желая, чтобы время пролетело незаметно, чтобы оно разбудило ее, когда она снова увидит его.

— Пожалуйста, налетайте, — объявил Дамблдор, и пир начался.

Гермиона ничего не ела и молча играла со своей едой. Рейвенкловцы, хаффлпаффцы и слизеринцы были в восторге от этой новости, но весь гриффиндорский стол был подавлен и угрюм: их вдохновляющий лидер и олицетворение того, за что выступал дом Гриффиндор, ушел. Он был горой силы для тех, кто чувствовал, что у них ее нет, и их заветным квиддичным ловцом. Для тех, кто был на вечеринке у Чо, было очевидно, что Гарри и Гермиона вместе, и та тяжело переживала его отсутствие. Все с сочувствием смотрели на неё, но Гермиона не отрывала глаз от еды, лениво передвигая её по тарелке. Когда пиршество подошло к концу, она первой покинула зал и молча направилась к комнатам общежития.

* * *

В тот же момент Гарри Поттер лежал лицом вниз рядом с горящей фермой, тяжело вдыхая воздух. Повсюду валялись мёртвые коровы, вонь от горящей плоти душила его. В правой руке он держал меч, в левой — палочку. Он неподвижно лежал в высокой траве, полузакрыв глаза. Все началось внезапно. За ним уже охотились безумцы, которым казалось, что они должны доказать свою правоту. Несчастная семья, которая позволила ему провести ночь в своем сарае, была мертва, их дом сгорел вскоре после рассвета, заманив их в ловушку, пока они спали. Гарри опоздал, чтобы остановить пожар, но безымянный темный волшебник, с которым он сражался на дуэли, не испытывал угрызений совести, убивая невинных. Ярость захлестнула Гарри, и он вслепую набросился на экстравагантно одетого мужчину, нарвавшись на его проклятие Reducto. Плащ немного поглотил удар, а чары защитили его от большей части взрывной силы. Бой закончился в один стальной миг, но сейчас его тело страдало от последствий мощной атаки. Обретенная способность едва поддерживала его жизнь, а боль была почти такой же сильной, как от проклятия Cruciatus. Он пролежал так почти час, набираясь сил, пока чары Солидуса не начали медленный и болезненный процесс исцеления.

Это была уже вторая встреча с этим волшебником, первая произошла, когда Гарри приземлился во Франции вскоре после того, как покинул поместье. Он остановился в ближайшем баре, чтобы перекусить, и этот высокомерный ублюдок сразу же узнал его и начал говорить какую-то французскую чепуху угрожающим тоном. Гарри не обращал на него внимания и ел свою еду, в то время как все остальные посетители и бармен уступили этим двоим место, отстраняясь от надвигающейся конфронтации. Спокойно поглощая еду, Гарри остановился только тогда, когда его чары зажглись, предупреждая об опасности. Мужчина попытался оглушить его, но его жалкое заклинание бессильно отскочило от плаща Гарри.

Медленно поднявшись на ноги, Гарри легко обезоружил его. Волшебник попытался подобрать свою палочку, но Гарри наступил ему на руку, когда тот схватил её, и медленно надавил на костяшки пальцев, используя всю силу своей мифической силы. Палочка сломалась, раздался тошнотворный хруст, когда большинство костей в руке сломались, и мужчина застонал в агонии. Другие посетители стали смеяться над ним, добавляя к боли еще и унижение. Гарри просто заплатил по счету и вышел из бара, оставив жалкого человека кричать и ругаться по-французски. Теперь, несколько недель спустя, на юге Италии этот же человек сумел выследить его и поджечь фермерский дом семьи, которая щедро предложила ему работу и место, где он мог бы приютиться.

Сейчас, лежа среди мертвых животных, Гарри задавался вопросом: если бы он убил того, кто посмел ему возразить, были бы эти бедняги мертвы сегодня?

Пока он лежал и размышлял о своем поганом существовании и о том, стоит ли вообще жить, он услышал чей-то плач. Чувства вернулись в полную боевую готовность, он узнал голос жившего здесь подростка. Она была еще жива! Его глаза открылись, и он поднялся с земли.

— Держись! — крикнул он. — Я ИДУ! — прокричал он, слыша крики уже более отчетливо.

Превозмогая боль, он помчался на звук и обнаружил на заднем дворе горящего фермерского дома маленькую дочь той доброй пары. Она лежала на боку, покрытая пеплом. Гарри закашлялся, пробираясь сквозь дым, и подхватил ее на руки. С ней вроде бы все было в порядке, только она сильно кашляла.

— Мама? Папи? ПАППИ! — закричала она, пытаясь забежать обратно в горящий дом, но Гарри удержал ее, пытаясь не дать ей броситься в смертоносное пламя.

Она боролась с ним, пинаясь и пытаясь ворваться в дом.

— Они были внутри? Где мои родители? — спросила она по-итальянски.

— Послушай меня. Они уехали. Я не могу говорить по-итальянски, ты знаешь английский?

— Да, — сказала она с сильным акцентом. — Вы новый работник? Как вас зовут?

Гарри ненадолго задумался.

— Меня зовут Гарри. Гарри Поттер.

— Ты знаешь, как это случилось? Почему горит мой дом, где мои родители?! — истерично закричала она, по ее покрытому сажей лицу текли слезы.

Раздался громкий звук выбитого окна, и часть крыши взлетела в воздух, опасно кувыркаясь в их сторону. Гарри подхватил ее на руки и нырнул в сторону, кусок крыши упал в считанных метрах рядом. Она снова закричала, Гарри поднял ее на руки и выбежал на открытое пространство, ее сопротивление не могло сравниться с его силой.

— Слушай, говори по-английски. Я не понимаю... comprende? capesh? Я помогу тебе, но ты должна говорить по-английски! — быстро сказал он. — Как тебя зовут?

— Меня зовут... Кенна. Кенна Россилини.

— Пойдем, нам нужно выбираться отсюда. У тебя есть семья поблизости?

— Семья? Нет. Семья здесь. Мать и отец здесь. Но теперь они мертвы.

Она громко всхлипывала, ее нос покраснел, а губы дрожали. Гарри подвел ее к открытому крану и помог вымыть лицо, удалив всю грязь и копоть от огня. Он знал, что она была в здании, когда на них напали, он видел, как она кричала из верхнего окна. Как ей удалось выбраться из этого ада? Он вытер ее лицо своей майкой и уставился в ее удивительные голубые глаза. Глаза показались ему удивительно знакомыми. Блестящие светлые волосы, высокомерный взгляд, даже намек на известную усмешку на губах: перед ним была молодая, красивая, женственная версия Драко Малфоя. Его глаза расширились от удивления: сходство было просто невероятным. Услышав вдалеке вой сирен, он понял, что присутствие мертвеца с порезами на груди и мечом будет очень сложно объяснить полиции.

— Я буду очень хорошо о тебе заботиться. Ты хочешь остаться и подождать полицию или пойти со мной? — спросил Гарри Кенну, глядя ей в глаза.

— Забери меня. Я хочу уйти! — и она всхлипнула, практически вложив свою жизнь в его руки.

— Иди сюда, — приказал он, взял ее за руку и побежал к сараю, в котором стояли трактор и другая тяжелая сельскохозяйственная техника.

Они оба сели на его мотоцикл, и Гарри помчался по открытым полям фермы Россилини. Еще больше невинных людей погибло, и все из-за его знаменитого имени. Его юная подопечная крепко обхватила его за талию, держась изо всех сил. Он был виновен в смерти ее родителей, и будь он проклят, если допустит, чтобы что-то случилось с этой девочкой, которой было не больше четырнадцати лет. Они мчались по бескрайним полям, несясь навстречу неведомой опасности — стать добычей в чужой стране.