Наследия. Венец жизни (гет)

Ясным утром второго сентября солнце поднялось над горизонтом. Его свет проникал сквозь жалюзи, закрывающие окна маленькой аккуратной спальни. На письменном столе не было привычных стопок книг, кровать уже была заправлена, простыни лежали ровно на мягком матрасе. У изножья кровати стоял сундук, а на безупречно белых простынях покоились свежевыглаженные школьные мантии и значок префекта. Всё выглядело как и всегда в первый учебный день, за исключением того, что ученица не была взволнованной и счастливой — как обычно.

Гермиона Грейнджер сидела в мягком кресле, где часто читала, а её лицо было красным от слёз. Через несколько часов она должна была оказаться на платформе 9¾, сесть на красный поезд и отправиться в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Все вещи были собраны, все домашние задания выполнены, родители готовились проводить её на вокзал. Но впервые в жизни Гермиона хотела только одного: забыть о школе, остаться дома, свернуться в клубок и плакать. Подтянув ноги к груди, она обняла их руками и медленно раскачивалась вперёд-назад в кресле.

Её волосы были подстрижены довольно коротко, чуть ниже подбородка. Она отрезала их в порыве истерики, вызванной ссорой с отцом, которого теперь больше не считала родным. Он невольно причинил ей столько боли и, возможно, навсегда разрушил её и ещё одну жизнь. В правой руке Гермиона сжимала жалкий клочок пергамента, который приходилось неоднократно восстанавливать магией, чтобы он не порвался. Из-за её отца Гарри Поттер исчез, и никто не знал, где он находится.

Она вспомнила первые дни того лета, когда они с Гарри наконец преодолели неловкость и открыли свои истинные чувства друг к другу. Дамблдор нуждался в ней, чтобы защитить Гарри от легиллименции Волдеморта, и она стала окклюментом для Гарри. Сначала тот не знал о её ментальной защите, но когда узнал, что Дамблдор и она тайно оберегали его мысли и эмоции от Темного Лорда, был не слишком рад. Однако это было к лучшему: хотя ей удалось защитить его от видений, которые начали появляться у него ещё на пятом курсе, они также обнаружили другое явление, которое нужно было контролировать. Гарри унаследовал могущественные покровительственные чары — мифическую силу, которую Годрик Гриффиндор передал своему сыну Солидусу. Она помогла Гарри восстановить контроль над ситуацией и стала для него поддержкой во время судебного разбирательства. Лето выдалось для него напряжённым: его настроение менялось, как действующий вулкан. И всего через несколько дней после завершения суда Гарри пришлось пройти через испытание, которое никто не должен переживать. В день его шестнадцатилетия Джинни и Гермиона были взяты в заложники, а Гарри вызвал на дуэль Беллатрису Лестрейндж. Победив её и Охотника в дуэли на мечах, они с Драко Малфоем объединили усилия и выследили Волдеморта до его островной крепости, где состоялась эпическая битва, в которой Гарри погиб прямо на глазах Гермионы.

Та использовала заклинание Бесконечного возрождения, чтобы вернуть его с порога смерти, прекрасно осознавая, что в случае успеха отдаст собственную жизнь. Это была жертва, принесённая из любви к нему, и она бы повторила её без колебаний, если бы пришлось. Отец Гермионы был в ярости, когда узнал о случившемся, и обвинил Гарри в том, что тот приносит в их семью только смерть. Он запретил им видеться вновь. Последнюю весточку от Гарри она получила, когда очнулась спустя несколько недель после едва пережитой той ночи и оказалась в больнице Святого Мунго под строгим наблюдением. Письмо гласило:

Дорогая Гермиона

Помни, что я сказал тебе у Чо. Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом.

Гарри

Его больше нет, и её сердце было разбито. Слова отца ранили её до глубины души, а Гарри, чувствуя вину за её состояние на грани смерти, отстранился от всех. Так что остаток лета Гермиона провела в оцепенении, не зная, что делать. Её первая настоящая любовь исчезла, не оставив никаких следов и, что ещё важнее, не дав ответа, когда он вернётся. Наступил новый учебный год в Хогвартсе, а ей хотелось лишь одного — остаться дома. Но об этом, конечно, не могло быть и речи. Она должна была продолжать, не могла сломаться только из-за Гарри. Ей нужно было быть сильной, пока она не увидит его снова. Дамблдор наградил её значком старосты, а Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа был назначен её коллегой. Родители были в восторге, но ей было всё равно. Гермиона просто хотела пережить этот год и следующий, потому что верила, что Гарри вернётся.

Поднявшись, она отправилась в ванную, чтобы принять душ и подготовиться к школе.

* * *

В это время Драко Малфой просыпался в роскошном магловском отеле рядом со своим прежним домом в Манчестере. Новое поместье Малфоев строилось прямо в этот момент, и волшебники-строители говорили, что к Рождеству оно вернётся к своему прежнему великолепию. Но его это не волновало — он просто хотел иметь дом, в котором можно жить. Советники и деловые партнёры его отца помогали Драко завладеть состоянием Малфоев, как бы демонстрируя своё «сочувствие».

«Сочувствие? Ага, как же. Они знают, что я испепелю их, если они меня обманут».

Уильям Харгривз знал, что Драко унаследовал стихию Инфернуса, и был в курсе, что его нрав свиреп. С момента последней встречи с Поттером во время борьбы с Волдемортом сила Драко невероятно возросла. Теперь его мощь значительно превосходила силу его учителя; он стал полноценным Огненным магом пятого уровня. Драко теперь не без оснований уважал своего школьного заклятого врага: тот оказался потрясающим бойцом. Он наполовину ожидал, что Поттер струсит, когда тот скажет ему, что отправляется за Волдемортом, но, как ни странно, тот согласился — причём сразу после того, как его избили до полусмерти Охотник и Лестрейндж. Драко мог восхищаться им: эффективность и сила воли — смертельно опасное сочетание.

Малфой переоделся, прихватил катану Охотника, убрал чёрный плащ Сириуса в сундук и направился на Кингс-Кросс и платформу 9¾.

* * *

Рон и его младшая сестра уже собирались на вокзал. Только Гермиона, Орден и он сам знали, что Гарри уехал и что рано или поздно Джинни спросит, почему от него давно нет вестей. Они стояли на платформе уже минут пятнадцать, когда увидели, что к ним приближаются Гермиона и ее родители.

— Гермиона! Как поживаешь? Похоже, тебе стало намного лучше! — сказала Джинни, сияя. — Вы не видели Гарри?

Роджер Грейнджер нахмурился при упоминании этого имени, но ничего не сказал. Гермиона посмотрела на отца, который никак не отреагировал на ее молчаливое обвинение.

Печально покачав головой, она прошептала:

— Нет.

— Хорошего учебного года, дорогая, — мама поцеловала её в щёку, сочувствуя дочери.

Ей было неприятно видеть дочь в таком состоянии, но она наполовину согласилась с мужем. Это был второй раз менее чем за год, когда Гермиона подвергалась смертельной опасности, и оба раза она выполняла какое-то безумное задание против взрослых тёмных волшебников, где всё перерастало в вопрос жизни и смерти. Гермиона посмотрела в карие глаза матери, так похожие на её собственные, и попыталась улыбнуться. Мать тоже попыталась улыбнуться, но от боли, которую испытывала дочь, на глаза навернулись слезы. Крепко обняв дочь, она тихо сказала ей на ухо:

— Он вернется, дорогая, все будет хорошо.

Она отпустила ее, вытирая глаза маленьким платочком. Гермиона посмотрела на отца, в её глазах был холод предательства.

— До свидания, — ледяным тоном сказала она ему и ушла, катя свой чемодан на тележке. Джинни и Рон немного опешили и последовали за ней в поезд.

— Гермиона, что случилось? — спросила Джинни, стоя рядом, пока та убирала свой чемодан в багажное отделение. — Ты в порядке? Где Гарри?

— Может, тебе стоит оставить ее в покое, Джин, — тихо сказал Рон, уводя Джинни от вагона префектов.

Джинни посмотрела на старшего брата, на ее лице отразилось замешательство.

— Почему? Что случилось?

— М-м... Гарри не приедет в школу. Он уехал... уехал в путешествие... — Рон солгал, не зная, как объяснить ситуацию.

— Путешествие? Куда? — спросила Джинни, ещё больше озадаченная.

— Я не знаю... — сказал Рон, избегая взгляда сестры.

— Как это ты не знаешь?

— Слушай, Я НЕ ЗНАЮ, ОК? — буркнул Рон. — Просто оставь это на время, узнаешь, когда приедем в школу. У меня есть кое-какие дела, увидимся позже.

Он ушёл, оставив Джинни в полном недоумении.

* * *

Невилл Лонгботтом с нетерпением ждал разговора с Гарри. Никто не знал, как отправить ему письмо, а ему нужно было поговорить с ним о Лестрейндж. Она была мертва, и его родители были отомщены. Невилл видел это своими глазами и день за днём удивлялся, как ему удалось выжить после её убийственного заклинания. Теперь, после смерти Лестрейндж, в нем поселилось какое-то счастье, и он больше не чувствовал внутри себя комок ненависти, когда думал о родителях. Он хотел лично поблагодарить Гарри и пообещать ему свою дружбу на долгие годы. Сидя в вагоне, где они обычно встречались, он болтал без умолку с Дином и братьями Криви до самого прибытия.

Поезд уже тронулся, когда Полумна, Джинни, Симус, Рон и Гермиона вошли в вагон и заняли свои места. Невилл был в недоумении.

— Где Гарри? — спросил он Гермиону. — Разве вы теперь не вместе?

Гермиона ничего не ответила и посмотрела в окно, вытирая слезу, которая не успела скатиться по щеке. Она не могла этого вынести! Все спрашивали её о нём! Почему они не могли оставить её в покое?

— Он не придет, Невилл, — ответил Рон, переглянувшись со своим лучшим другом. — Он уехал на некоторое время.

— Куда?

— Я не знаю.

— Когда он вернется?

— Не знаю.

— А как же школа?

— НЕВИЛЛ, Я НЕ ЗНАЮ! — Рон в раздражении стукнул по сиденью. — Он ушел и не сказал, куда!!!

— ЧТО?! — сказали все в вагоне, сосредоточив своё внимание на Роне.

— Когда мы доберемся до школы, вы узнаете больше подробностей, — сказал он смиренным тоном.

После, наверное, самой удручающей поездки в Хогвартс для Рона и его друзей они все высадились и пошли к многочисленным каретам, которые должны были доставить их в школу. Гермиона замерла, и Рон остановился, заметив ее неловкое поведение.

— В чем дело? — спросил он ее.

— Я... я вижу их.

— Что видишь? — спросил Рон, оглядываясь по сторонам.

— Фестралов.

— Ты их видишь? Но я думал, что только если кто-то видел убийство, он может... — Рон замер на полуслове и пожалел, что не сказал ничего. Теперь он знал, почему Гермиона могла их видеть. Той ночью, против Волдеморта...

— Гарри... — прохрипела она и убежала, снова заливаясь слезами.

Рон побежал за ней и обхватил её за плечи, притянув к себе. Она плакала, уткнувшись в его мантию, задыхаясь от рыданий.

— Ш-ш... все хорошо, все хорошо. Он жив, ты спасла его. Все хорошо, все хорошо, мы пройдем через это вместе, хорошо? Не плачь, мне тоже тяжело, и каким примером для подражания я буду для детей первого курса, если тоже расстроюсь и расплачусь в первый день школы? Они подумают, что я неженка! — сказал Рон, сдерживая собственные слёзы.

Гермиона перестала плакать, и попытка Рона утешить её вызвала улыбку. Она постаралась очистить лицо от красноты и размазанной подводки с помощью простого заклинания и мягко улыбнулась Рону.

— Рон, спасибо. Я и правда совсем расклеилась. Не знаю, что бы я делала без тебя. Пойдем, я уверена, что Хагрид ждет нашей встречи.

Рон кивнул, они подошли к одной из карет и сели в нее. Рон вздохнул: мало кто знал, что не только отсутствие Гарри станет новостью на праздничном пиру.

* * *

— Первокурсники! Первокурсники, сюда, пожалуйста! — позвала мадам Помфри у главного входа в Большой зал школы чародейства и волшебства Хогвартс. Невилл и некоторые другие гриффиндорцы были удивлены: где же профессор МакГонагалл? Рон и Гермиона понимающе посмотрели друг на друга и молча вошли в зал. Рон вместе со своей семьей, близкими родственниками погибших и членами Ордена Феникса недавно посетил небольшую панихиду по погибшим товарищам. Гермиона в это время всё ещё находилась в больнице, но Рон с помощью совиной почты держал её в курсе дела в течение всего лета.

Они прошли к своим столам, и студенты выискивали изменения, произошедшие в Большом зале и за столом преподавателей. Обстановка была мрачной, повсюду висели чёрные гобелены, профессор Дамблдор был одет в чёрную мантию, его лицо было печальным. За столом для преподавателей появились два новых лица. Амос Диггори стал новым преподавателем Защиты от темных искусств, а на месте профессора Снейпа сидел суровый мужчина средних лет с короткими черными волосами. После того, как сортировка была закончена и Шляпа снова замолчала, Дамблдор прочистил горло и встал, привлекая всеобщее внимание.

— Начался еще один год в Хогвартсе, он начинается с печалью во всех наших сердцах. Двое наших старост пали в бою в июле этого года, и нам будет их очень не хватать.

Студенты громко ахнули, и послышались разговоры.

— Профессор Минерва МакГонагалл, глава факультета Гриффиндор, кавалер ордена Мерлина третьего класса, любимая мать двоих детей и наш постоянный преподаватель трансфигурации, была убита Тем-кого-нельзя-называть. Ей было семьдесят четыре года.

Наступила полная тишина, все отвели глаза и склонили головы в знак уважения.

— Профессор Северус Снейп, глава факультета Слизерин, зельевар первого класса, также был убит в бою. Ему было тридцать девять лет, и его будет очень не хватать. — Наступила тишина, все смотрели на директора с пристальным вниманием. — В четверг на этой неделе состоится официальная церемония, на которой все студенты смогут отдать дань уважения. Наш новый преподаватель Защиты от темных искусств — Амос Диггори. Вы можете помнить его как отца Седрика. Он добровольно предложил свои услуги школе.

Раздались приглушенные аплодисменты, и Амос Диггори привстал в знак признательности.

— Нашим новым мастером зелий станет Жак Муллине, родом из Франции. Он прибыл с отличными рекомендациями от мадам Максим. Пожалуйста, радушно поприветствуйте его, — сказал Дамблдор, и снова раздались легкие аплодисменты. — Я буду вести трансфигурацию в этом году, пока мы не найдем другого учителя на замену профессору МакГонагалл, которую в действительности никогда не удастся заменить.

Дамблдор промокнул глаза салфеткой и взял паузу, чтобы успокоиться. Это был один из тех напряженных моментов, когда все поняли, что Альбус Дамблдор — всего лишь человек, и смерть затрагивала их всех.

— И еще одна важная новость: Того-кого-нельзя-называть больше нет. Волдеморт повержен.

Зал разразился бурными аплодисментами, и только Гермиона и Рон не разделили энтузиазма по поводу этой новости. Они хлопали вполсилы, в то время как их товарищи стоя неистово аплодировали. После нескольких минут бурного шума Дамблдор вновь призвал всех к тишине.

— Это лето вошло в историю, и мы обязаны некоторым людям, которые присутствуют в этой комнате. Волдеморт схватил одного из наших, и спасательная группа, состоящая из нескольких авроров и меня, была захвачена при попытке проникнуть в его убежище. Профессор МакГонагалл вместе с профессором Снейпом возглавили другую команду, чтобы вызволить нас из его лап. Они тоже потерпели неудачу, и их самих схватили. В тот же момент многие старшекурсники были на дне рождения одного из ваших друзей, когда на них напали Охотник и Пожирательница Смерти Лестрейндж. Двое ваших товарищей победили их обоих, а затем пришли нам на помощь, победив самого Темного Лорда. Я хотел бы поздравить и лично поблагодарить Гермиону Грейнджер, Рона Уизли, Драко Малфоя... и, наконец, Гарри Поттера. Без действий этих молодых людей Хогвартс и наше сообщество волшебников, каким мы его знаем, больше не существовали бы. Пожалуйста, встаньте и будьте признаны.

После некоторых уговоров Гермиона встала рядом с Роном, и они поднялись за столом Гриффиндора, а Драко Малфой встал в другом конце зала за столом Слизерина. Воцарилась тишина, все оглядывались в поисках четвертого: где же Гарри?

— Гарри сегодня здесь нет, но мы будем аплодировать ему так, как будто он стоит прямо перед нами. Он прошел через многое и заслуживает того, чтобы немного отдохнуть. Пожалуйста, не стесняйтесь отдавать должное этим молодым героям нашего времени.

Дамблдор сложил руки вместе, и вскоре последовал громкий рев, зал разразился аплодисментами. Вся школа шумела, за исключением Гермионы, Рона и их близких друзей. Только когда весь их факультет понял, что их герои не празднуют вместе с ними, аплодисменты постепенно стихли. Гермиона села за стол, пока все еще стояли, желая, чтобы время пролетело незаметно, чтобы оно разбудило ее, когда она снова увидит его.

— Пожалуйста, налетайте, — объявил Дамблдор, и пир начался.

Гермиона ничего не ела и молча играла со своей едой. Рейвенкловцы, хаффлпаффцы и слизеринцы были в восторге от этой новости, но весь гриффиндорский стол был подавлен и угрюм: их вдохновляющий лидер и олицетворение того, за что выступал дом Гриффиндор, ушел. Он был горой силы для тех, кто чувствовал, что у них ее нет, и их заветным квиддичным ловцом. Для тех, кто был на вечеринке у Чо, было очевидно, что Гарри и Гермиона вместе, и та тяжело переживала его отсутствие. Все с сочувствием смотрели на неё, но Гермиона не отрывала глаз от еды, лениво передвигая её по тарелке. Когда пиршество подошло к концу, она первой покинула зал и молча направилась к комнатам общежития.

* * *

В тот же момент Гарри Поттер лежал лицом вниз рядом с горящей фермой, тяжело вдыхая воздух. Повсюду валялись мёртвые коровы, вонь от горящей плоти душила его. В правой руке он держал меч, в левой — палочку. Он неподвижно лежал в высокой траве, полузакрыв глаза. Все началось внезапно. За ним уже охотились безумцы, которым казалось, что они должны доказать свою правоту. Несчастная семья, которая позволила ему провести ночь в своем сарае, была мертва, их дом сгорел вскоре после рассвета, заманив их в ловушку, пока они спали. Гарри опоздал, чтобы остановить пожар, но безымянный темный волшебник, с которым он сражался на дуэли, не испытывал угрызений совести, убивая невинных. Ярость захлестнула Гарри, и он вслепую набросился на экстравагантно одетого мужчину, нарвавшись на его проклятие Reducto. Плащ немного поглотил удар, а чары защитили его от большей части взрывной силы. Бой закончился в один стальной миг, но сейчас его тело страдало от последствий мощной атаки. Обретенная способность едва поддерживала его жизнь, а боль была почти такой же сильной, как от проклятия Cruciatus. Он пролежал так почти час, набираясь сил, пока чары Солидуса не начали медленный и болезненный процесс исцеления.

Это была уже вторая встреча с этим волшебником, первая произошла, когда Гарри приземлился во Франции вскоре после того, как покинул поместье. Он остановился в ближайшем баре, чтобы перекусить, и этот высокомерный ублюдок сразу же узнал его и начал говорить какую-то французскую чепуху угрожающим тоном. Гарри не обращал на него внимания и ел свою еду, в то время как все остальные посетители и бармен уступили этим двоим место, отстраняясь от надвигающейся конфронтации. Спокойно поглощая еду, Гарри остановился только тогда, когда его чары зажглись, предупреждая об опасности. Мужчина попытался оглушить его, но его жалкое заклинание бессильно отскочило от плаща Гарри.

Медленно поднявшись на ноги, Гарри легко обезоружил его. Волшебник попытался подобрать свою палочку, но Гарри наступил ему на руку, когда тот схватил её, и медленно надавил на костяшки пальцев, используя всю силу своей мифической силы. Палочка сломалась, раздался тошнотворный хруст, когда большинство костей в руке сломались, и мужчина застонал в агонии. Другие посетители стали смеяться над ним, добавляя к боли еще и унижение. Гарри просто заплатил по счету и вышел из бара, оставив жалкого человека кричать и ругаться по-французски. Теперь, несколько недель спустя, на юге Италии этот же человек сумел выследить его и поджечь фермерский дом семьи, которая щедро предложила ему работу и место, где он мог бы приютиться.

Сейчас, лежа среди мертвых животных, Гарри задавался вопросом: если бы он убил того, кто посмел ему возразить, были бы эти бедняги мертвы сегодня?

Пока он лежал и размышлял о своем поганом существовании и о том, стоит ли вообще жить, он услышал чей-то плач. Чувства вернулись в полную боевую готовность, он узнал голос жившего здесь подростка. Она была еще жива! Его глаза открылись, и он поднялся с земли.

— Держись! — крикнул он. — Я ИДУ! — прокричал он, слыша крики уже более отчетливо.

Превозмогая боль, он помчался на звук и обнаружил на заднем дворе горящего фермерского дома маленькую дочь той доброй пары. Она лежала на боку, покрытая пеплом. Гарри закашлялся, пробираясь сквозь дым, и подхватил ее на руки. С ней вроде бы все было в порядке, только она сильно кашляла.

— Мама? Папи? ПАППИ! — закричала она, пытаясь забежать обратно в горящий дом, но Гарри удержал ее, пытаясь не дать ей броситься в смертоносное пламя.

Она боролась с ним, пинаясь и пытаясь ворваться в дом.

— Они были внутри? Где мои родители? — спросила она по-итальянски.

— Послушай меня. Они уехали. Я не могу говорить по-итальянски, ты знаешь английский?

— Да, — сказала она с сильным акцентом. — Вы новый работник? Как вас зовут?

Гарри ненадолго задумался.

— Меня зовут Гарри. Гарри Поттер.

— Ты знаешь, как это случилось? Почему горит мой дом, где мои родители?! — истерично закричала она, по ее покрытому сажей лицу текли слезы.

Раздался громкий звук выбитого окна, и часть крыши взлетела в воздух, опасно кувыркаясь в их сторону. Гарри подхватил ее на руки и нырнул в сторону, кусок крыши упал в считанных метрах рядом. Она снова закричала, Гарри поднял ее на руки и выбежал на открытое пространство, ее сопротивление не могло сравниться с его силой.

— Слушай, говори по-английски. Я не понимаю... comprende? capesh? Я помогу тебе, но ты должна говорить по-английски! — быстро сказал он. — Как тебя зовут?

— Меня зовут... Кенна. Кенна Россилини.

— Пойдем, нам нужно выбираться отсюда. У тебя есть семья поблизости?

— Семья? Нет. Семья здесь. Мать и отец здесь. Но теперь они мертвы.

Она громко всхлипывала, ее нос покраснел, а губы дрожали. Гарри подвел ее к открытому крану и помог вымыть лицо, удалив всю грязь и копоть от огня. Он знал, что она была в здании, когда на них напали, он видел, как она кричала из верхнего окна. Как ей удалось выбраться из этого ада? Он вытер ее лицо своей майкой и уставился в ее удивительные голубые глаза. Глаза показались ему удивительно знакомыми. Блестящие светлые волосы, высокомерный взгляд, даже намек на известную усмешку на губах: перед ним была молодая, красивая, женственная версия Драко Малфоя. Его глаза расширились от удивления: сходство было просто невероятным. Услышав вдалеке вой сирен, он понял, что присутствие мертвеца с порезами на груди и мечом будет очень сложно объяснить полиции.

— Я буду очень хорошо о тебе заботиться. Ты хочешь остаться и подождать полицию или пойти со мной? — спросил Гарри Кенну, глядя ей в глаза.

— Забери меня. Я хочу уйти! — и она всхлипнула, практически вложив свою жизнь в его руки.

— Иди сюда, — приказал он, взял ее за руку и побежал к сараю, в котором стояли трактор и другая тяжелая сельскохозяйственная техника.

Они оба сели на его мотоцикл, и Гарри помчался по открытым полям фермы Россилини. Еще больше невинных людей погибло, и все из-за его знаменитого имени. Его юная подопечная крепко обхватила его за талию, держась изо всех сил. Он был виновен в смерти ее родителей, и будь он проклят, если допустит, чтобы что-то случилось с этой девочкой, которой было не больше четырнадцати лет. Они мчались по бескрайним полям, несясь навстречу неведомой опасности — стать добычей в чужой стране.

Рон и Гермиона знакомятся с новым преподавателем по защите от тёмных искусств, а Гарри узнает немного о Кенне Россилини.

— Доброе утро, класс, я ваш новый учитель Защиты от темных искусств, мистер Диггори.

Он был высоким, суровым мужчиной, похожим на своего сына Седрика.

— Сегодня я начну обучать вас продвинутым защитным приемам, а также некоторым агрессивным заклинаниям. Я вижу, что Ремус Люпин когда-то был вашим инструктором? Отлично, несомненно, он показал вам основы. Кто-нибудь может рассказать мне о пяти различных видах защитных приемов против магии?

Все автоматически посмотрели в сторону Гермионы, ожидая, что та будет первой. Когда она не вызвалась, на лице Рона появилось удивленное выражение. Она не обратила внимания на класс и продолжала смотреть вперед, обращая внимание только на их нового учителя.

— Кто-нибудь? — спросил он. Невилл поднял руку. — Да, мистер Лонгботтом? Рассказывайте.

— Щитовые чары и отражающие заклинания, — ответил тот, называя базовые техники защиты.

— Превосходно, есть еще что-нибудь?

— Защита от наговоров и разрушители проклятий, — добавил Терри Бут.

— Очень хорошо. Кто еще?

— Покровительственные и эфирные чары, — добавил Рон.

— А еще две, более продвинутые техники?

— Зелья иммунитета и сопротивления заклинаниям, — добавила Парвати.

— А последнее?

— Призывающие, жертвенные и священные магические заклинания, — добавила Гермиона Грейнджер, ее глаза сверкали яростью.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер.

Диггори подошел к доске, взмахнул палочкой, и на ней появились пять надписей.

— В этом году мы сосредоточимся на покровительственных и эфирных чарах. Последние два пункта мы также затронем в этом году, но сосредоточимся на них в следующем. Если вы не изучаете продвинутые зелья, я советую вам создать частную учебную группу с теми, кто изучает, и быть в курсе главы «Сопротивление» на занятиях по зельям. Не все заклинания можно блокировать, но большинство из них можно лечить, и зелья иммунитета идеально подходят для таких ситуаций.

Мистер Диггори открыл лежащую на столе книгу на определенной странице и бегло ее просканировал.

— Класс, достаньте палочки, страница двадцать семь в вашем новом учебнике.

Раздался шелест страниц, и все остановились на странице, которая ярко светилась.

— Кто-нибудь может объяснить мне, в чем разница между телесным и неясным Патронусом, при каких условиях формируется Патронус и против чего он эффективен?

Все, кто учился в классе ОД вместе с Гарри, подняли руки, желая вызвать гордость у своего отсутствующего руководителя. Мистер Диггори был удивлен большим количеством поднятых рук: почти девяносто процентов класса. Только несколько хаффлпаффцев и один рейвенкловец опустили руки и в полном недоумении смотрели на остальных.

— Я вижу... вы уже готовились к этому году! Я рад, что вы все осознаете, какой объем работы вам предстоит проделать на уровне ТРИТОН.

Студенты улыбнулись полному непониманию мистером Диггори того факта, что их уже хорошо подготовил выдающийся волшебник.

— Хорошо. Финниган! — сказал профессор, указывая на него.

— Телесный патронус имеет четкую форму и уникален для каждого волшебника. Неясный патронус — это неудачное заклинание, не имеющее формы. Он может быть сформирован только одним счастливым воспоминанием, и чем сильнее это воспоминание, тем мощнее он будет. Заклинание эффективно против темных духов и призраков и очень полезно против дементоров, — с полной убежденностью четко произнес Симус.

— Превосходно! Те, кто не записал, пожалуйста, сделайте это сейчас, я и сам не смог бы сказать лучше. — Профессор окинул взглядом толпу; казалось, они знали, о чем он собирается их спросить. — Для получения бонусных очков может ли кто-нибудь из присутствующих продемонстрировать патронус?

Почти все, чьи руки были подняты до этого, подняли их снова — все, кроме Гермионы. Рон догадался, почему: если она попробует продемонстрировать патронус сейчас, то потерпит неудачу, полную неудачу. Профессор Диггори встретился взглядом с Невиллом и кивнул.

— Лонгботтом, продемонстрируй для класса!

Невилл вышел вперед и достал свою палочку. Вспомнив, как несколько недель назад на его глазах сгорела Лестрейндж, он направил палочку и закричал:

— Expecto Patronum!

Из его палочки выскочил огромный светящийся лев, на время ослепив класс. Лев очень реалистично зарычал, напугав некоторых из тех, кто никогда раньше не видел телесного патронуса Невилла. Лев покружил вокруг Невилла, а затем улегся у его ног, показавшись всем домашней кошкой. Лев медленно растворился, и свет вернулся к обычному уровню.

— Очень впечатляет! Пятнадцать очков Гриффиндору! Похоже, что этот год будет довольно простым для большинства из вас, но мы должны проявить внимание к тем, кто не достиг такого продвинутого уровня. Спасибо, мистер Лонгботтом, вы можете занять своё место. Итак, класс... домашнее задание...

Все застонали: снова началась зубрежка.

* * *

В этом году в гостиной Слизерина были изменения. Драко по-прежнему был в центре внимания, но теперь он не испытывал радости от того, что выставляет себя напоказ или расхаживает как павлин. Девчонки были вокруг него, к раздражению Пэнси, но ему они были безразличны. Ну, может быть, «безразличны» — это слишком сильное слово, там была чертовски горячая четверокурсница, которую он никогда раньше не замечал и которая начинала выглядеть очень хорошо, но если раньше Драко бы уже заявил, что она принадлежит ему, то теперь он чувствовал себя более сосредоточенным и менее... избалованным. Он потерял все за одну ночь и теперь знал, что фамилия не делает тебя непобедимым. Его приятели Крэбб и Гойл были как всегда глупы и хотели, чтобы он разделял их отвратительные шутки про Поттера.

— Драко, ты думаешь, он увлекся последней модой на некромантов? Неужели он действительно собирается раскопать могилу и трахнуть свою маму? — добавил Крэбб, смеясь.

Драко понял, о чем они говорят, и уже через секунду был на ногах, расплющив Крэбба заклятием Impedimentia.

— Impedimentia! Не смей оскорблять его родителей! — прорычал Драко.

Все замолчали, увидев красный блеск в глазах Драко. Он навис над распростертым на земле Крэббом, который онемел от шока. Гарри искренне сочувствовал родной матери Драко, единственному человеку, который мог по-настоящему понять, каково это — потерять обоих родителей из-за Волдеморта. Теперь он знал, что чувствовал Поттер, когда ударил его после матча по квиддичу в прошлом году: Крэбб вызвал в нем тот же гнев. Драко был обязан Поттеру преданностью только за то, что он был единственным человеком, который хоть как-то сочувствовал его убитой матери, но Гарри закрепил эту преданность, сражаясь вместе с ним против Волдеморта. Они по-прежнему могли не любить друг друга, но они стали товарищами по оружию, а это кое-что значило для него.

Драко выскочил из гостиной, грубо оттолкнув с дороги нескольких третьекурсниц; их единственным проступком было то, что они посмели стоять в дверях, занимаясь своими делами. Он отправился на обед в Большой зал, и все смотрели на него, когда он уходил. Что вообще случилось с Драко Малфоем этим летом?

* * *

Гарри мчался на полной скорости по пологим равнинам до позднего вечера, его бока онемели от крепкой хватки Кенны. Она плакала беззвучными слезами, неестественно тихо держась позади него. Он наткнулся на пологий ручей с маленькой рыбацкой лодкой, привязанной к старому шаткому причалу. Подумав, что это самое подходящее место для остановки, он спросил Кенну, не хочет ли она передохнуть.

— Ты в порядке? Давай немного отдохнем здесь, — предложил он.

Кенна только кивнула, и он притормозил под большим деревом. Гарри все еще чувствовал себя немного разбитым, но это не могло сравниться с тем, что, по его мнению, сейчас чувствовала Кенна. Он слез с мотоцикла и взял Кенну за руку, когда она тоже слезла.

— Спасибо, — сказала она с итальянским акцентом.

Она сделала паузу, пытаясь подобрать правильный перевод.

— Мой дом, как сгорел он? — спросила она на ломаном английском.

Гарри вздохнул: она должна была знать, что не все люди нормальные, а некоторые рождаются со способностью использовать магию. Но вот как донести до нее эту информацию, не напугав ее до полусмерти, — вот в чем вопрос. Он достал свою палочку, думая продемонстрировать ей, а заодно и рассказать о волшебниках и магии. Но, похоже, в этом не было необходимости. Ее глаза заметно расширились, и Кенна уставилась на его палочку.

— Ты маэстро! — воскликнула она, переведя взгляд на его лицо.

Гарри был немного шокирован и почувствовал облегчение от того, что ему не нужно ничего объяснять.

— Кто? — спросил он.

— Маг-человек? — перевела она.

Он улыбнулся ей.

— Да, я такой. Откуда ты знаешь о волшебниках? — спросил он.

— Когда я была совсем маленькой, со мной много раз происходили странные вещи. Это было до того, как я стала жить здесь, но я не могу вспомнить ничего толком, — объяснила она, нахмурив брови в раздумье. — Меня удочерили много лет назад, — добавила она с грустной ноткой в голосе.

— Мои биологические мать и отец умерли, так что у меня никого нет.

Ее глаза снова наполнились слезами, и она села под большим деревом, прислонившись спиной к стволу. Сердце Гарри вновь наполнилось чувством вины, столько боли он причинил. Она сказала, что ее удочерили, могло ли это означать, что в ее необыкновенном сходстве с Драко Малфоем есть что-то большее?

— Кенна, ты знаешь, откуда ты родом?

— Нет, но я знаю, что не из Италии, — ответила она.

— Возможно ли, что ты из Англии? — поинтересовался Гарри.

— Возможно? Что такое «возможно»?

— Ты приехала из Англии? — спросил он более простым языком.

— Не знаю. Может быть, — с сомнением ответила она.

— Ты умеешь колдовать?

— Я? — спросила она. — Нет-нет-нет, странные вещи случаются, но не магия, — произнесла она с убежденностью.

— Ты похожа на одного моего знакомого, который является волшебником.

— Да? Она бэлла⁽¹⁾? — спросила она, застенчиво улыбаясь ему.

Гарри застыл, на мгновение очарованный ею, у нее была прекрасная улыбка. Он полагал, что «бэлла» означает «красивая», но не мог использовать это слово для описания Драко, ни за что на свете. Но она так ждала его ответа, что он кивнул и улыбнулся ей. Она снова улыбнулась, и он почувствовал себя немного неловко: было очевидно, что она уже немного влюблена в него.

Гарри присел на сундук и стал рассматривать палочку, которую получил шесть лет назад у Олливандера. Казалось, что прошла целая вечность, и он очень дорожил ею. Он протянул палочку ей и указал, что она должна помахать ею. Кенна нерешительно взяла её, и он почувствовал, как по воздуху пронеслась волна силы. Она была волшебницей, но еще не знала об этом. Кенна взмахнула палочкой, и его мотоцикл внезапно перевернулся с громким треском. Она тут же выронила палочку, издав потрясенный крик. Гарри улыбнулся ей и поднял с земли свою палочку.

— Сколько тебе лет, Кенна? — спросил он.

— Пятнадцать, — ответила она, с любопытством разглядывая его лицо. — Тебе? — спросила она.

Гарри немного опешил: черты ее лица были такими тонкими, а сама она была столь миниатюрной, что он предположил бы, что она моложе.

— Сколько, по-твоему, мне лет?

— Может, двадцать? — предположила она.

Гарри усмехнулся: неужели он действительно выглядел настолько старым? Его волосы были длинными, а черты лица немного огрубели от всего, что ему пришлось пережить, но он никогда бы не подумал, что выглядит так старо.

— Нет, Кенна, мне исполнилось шестнадцать лет несколько недель назад. Я примерно того же возраста, что и ты.

Та в изумлении приоткрыла рот и уставилась на его лицо. Внезапно она протянула руки и провела ладонями по лицу, перебирая пальцами его волосы. Кенна подошла к нему очень близко и осмотрела его лицо со всех сторон, не обращая внимания на густые черные волосы, которые мешали ей в оценке. Гарри не шевелился: для него это было немного странно. Да и она сама была немного странной. Когда она осталась удовлетворена, то отпустила его волосы и кивнула.

— Эти волосы старят тебя. Тебе следует подстричь их покороче, — добавила она, и в голосе прозвучал приказ.

Ее высокомерие было по-своему очаровательным, и Гарри понял, что она действительно может оказаться в каком-то смысле родственницей Малфоев. Глядя на ее высокомерную улыбку, он понял, что она действительно похожа на Драко. Его осенило: на самом деле это могла быть его сестра, может быть, даже близнец. Кто знает, может быть, ее приемные родители сами не знали ее возраста. Кенна могла быть на год старше или на несколько лет младше, но он не сомневался, что Драко и она в какой-то степени родственники. Гарри должен был вернуться в Англию и познакомить их; если бы кто-то нашел его брата или сестру, он бы отдал все, чтобы узнать, что его брат или сестра еще живы.

— Кенна, послушай меня. Мне кажется, я знаю, где находится один из твоих родственников. Не хочешь ли ты с ним встретиться? Он сейчас в Англии, я могу отвезти тебя туда.

Ее лицо заметно просветлело, и она с надеждой улыбнулась.

— Правда? Семья? Моя настоящая семья? ДА! Я хочу поехать в Англию и посмотреть!

Она подскочила и запрыгала на месте, хлопая в ладоши от восторга. Он улыбнулся: она была такой милой, клубок оптимизма и энергии.

— Ну, возможно, нам понадобится время, чтобы добраться туда, ведь нас двое. Нам предстоит долгое путешествие. Как ты относишься к полетам?

— Не знаю. Я никогда раньше не летала, — сказала она, ее глаза распахнулись от удивления. — Как мы полетим?

Он кивнул на свой мотоцикл. Она проследила за направлением, которое он указывал, и рассмеялась.

— Ты шутишь, да? Это не может летать!

— Это волшебный мотоцикл, говорю тебе, он может летать!

— Нет, не может! — возразила она, все еще смеясь.

Гарри снова улыбнулся, ее смех был очень заразительным.

— Я тебе покажу, — сказал он, вставая со своего места на корне дерева.

Он поднял мотоцикл, завел двигатель и включил полетную передачу. Он набрал небольшую скорость, откинулся на спинку сиденья, и машина взлетела, пролетев мимо нее по земле один раз, затем сделал петлю и снова пролетел мимо нее, а ее руки в восторге и удивлении замерли у рта. Он приземлил мотоцикл и остановился перед Кенной, ожидая ее реакции.

— Ну, теперь ты мне веришь? — сказал он, ухмыляясь от уха до уха.

— Вау, это... очень очень... — она сделала паузу, пытаясь подобрать слово. — Круто!

— Ну, запрыгивай и скажи мне, если тебе станет плохо, — сказал он ей.

— Не знаю, выглядит... пугающе, — сказала она, с опаской глядя на мотоцикл.

— Давай, ты не узнаешь, если не попробуешь...

— Хорошо, но летай очень низко, очень низко.

Она немного нерешительно улыбнулась, и он кивнул в знак понимания. Она села и обхватила его с силой, которая не соответствовала ее маленькому росту.

— Ладно, давай попробуем...

Он медленно взлетел и пролетел в воздухе на высоте около десяти футов, потом двадцати, потом двадцати пяти. Ее сила возрастала по мере того, как он поднимался, и он чувствовал, как нарастает её беспокойство. Ему казалось, что ребра вот-вот сломаются, а за глазами горели чары Солидуса — они реагировали на давление на рану от проклятия Reducto на его боку. Сконцентрировавшись, он взял себя в руки и подавил естественный инстинкт защиты. Её страх дошел до точки кипения, и она наконец не выдержала.

— А-А, ВНИЗ! Пожалуйста!

Она закрыла глаза и зарылась лицом в его спину.

— Ладно, ладно, мы спускаемся.

Гарри приземлился и плавно остановился, но она не ослабила хватку, прижавшись лицом к его теплой спине.

— Кенна? Мы уже на земле, можешь отпустить, — успокаивающе сказал он.

Когда она не сразу отпустила его, он крутанулся на сиденье и попытался повернуться, чтобы увидеть ее лицо.

— Кенна?

Он осторожно положил руку ей на бок, и она открыла глаза. Они на секунду изменили цвет и стали зелеными, как у него. Он уставился на нее, и прямо на его глазах они постепенно вернулись к своему голубому цвету. Это произвело на Гарри сильное впечатление, и он почувствовал, что должен защищать эту незнакомку до последнего вздоха. Через несколько секунд внезапный защитный порыв утих, и она снова посмотрела на него со страхом и паникой на лице.

— Ты в порядке? — мягко спросил он.

— Мне не нравится летать. Оставайся на земле, пожалуйста.

Кенна смертельно боялась высоты, и им придется возвращаться обычным путем. Гарри мрачно усмехнулся: поездка предстояла долгая.

1) Бэлла (итал.) — симпатичная.

Вернуться к тексту

Гермиона просит Рона возобновить уроки ОД, а Пожиратели Смерти собираются для обсуждения стратегии.

На следующий день Драко Малфой обедал в одиночестве в Большом зале. Он прогнал младшего брата Монтегю — Честера, первокурсника, подающего надежды на участие в команде Слизерина. Обычно он брал на себя труд терроризировать или лепить по своему вкусу новые поколения, когда они поступали в Хогвартс, но сейчас просто считал их всех сопляками. Без Поттера было не до того... Черт, прошло всего два дня, а у него уже руки чесались заставить его чувствовать себя несчастным. На самом деле ему было жаль грязнокровку, но он не мог позволить ей этого понять. Драко смотрел, как она молча входит в зал с учебниками с последнего урока в руках и садится за стол, без особого энтузиазма ковыряясь в еде. Драко огляделся в поисках последней части трио: «Короля Уисли» нигде не было.

«Ах да, гриффиндорцам нужно было выбрать нового капитана для своей команды по квиддичу; какая пустая трата времени эта демократия. Мы бы никогда не стали тратить время обеда на такие пустяки. Не было никакого конкурса — я капитан, и точка».

Он попытался сосредоточиться на еде, но вид разваливающейся на глазах Грейнджер начал действовать на него. Пытаясь вытеснить ее из головы, он задумался о предстоящем квиддичном году. Драко улыбнулся: в этом году все будет до ужаса просто. Он вспоминал о победах, которые они одержали, и вспоминал о поражениях, которые понесли, потом вспоминал о Поттере, который теперь был связан с Гермионой Грейнджер, которая по-прежнему сидела прямо напротив него на другом конце зала. Она все еще вторгалась в его мысли!

— Аргх! — громко застонал он от досады, наблюдая за тем, как она возится со своей едой.

Гермиона ковыряла вилкой, перемещая ее по тарелке маленькими рывками. Что-то с ней было не так. Драко немного присмотрелся к ней: она постриглась, и не слишком аккуратно. Он чуть не проклял себя за то, что заметил, что у нее очень изящная шея и нежное лицо в форме сердца.

Гермиона опустила глаза в тарелку, но почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и подняла взгляд. Встретившись взглядом с Драко, она вздрогнула, когда он невозмутимо уставился на нее в ответ. Снова опустив глаза, она положила в рот немного еды. Гермиона медленно пережевывала пищу, безучастно глядя по сторонам и избегая его взгляда. Ее пальцы рассеянно перебирали короткую прядь волос, а блуждающий взгляд снова наткнулся на Драко, который все еще смотрел на нее. Гермиона сосредоточилась на нем.

— Что? — пробормотала она, полная раздражения.

Драко покачал головой и разорвал зрительный контакт. Он снова принялся за еду, но тут же остановился и снова посмотрел на Гермиону. Она снова играла со своей едой, судя по лицу, почти на грани слез. Драко было очень жаль ее. Он не мог этого вынести: его беспокоило, как сильно он сочувствует им обоим. Громко вздохнув, он молча встал и вышел из зала, оставив ее хандрить в одиночестве.

* * *

Тем временем в общей гостиной Гриффиндора Рон Уизли выступал перед собранием большинства своих соседей по факультету. В зале царила суматоха, но его лицо было спокойным, а поведение — серьезным.

— Так, заткнитесь и сядьте уже все. Некоторым из нас нужно пообедать, нельзя же использовать весь этот чертов обеденный перерыв, — приказал он.

Аудитория постепенно затихла, и Рон сел за большой стол, который использовался для выполнения домашних заданий.

— Это новый год, и, возможно, лучшее поколение гриффиндорских игроков в квиддич ушло.

Он сделал паузу — все поняли, что он имел в виду. Сочетание Вуда, близнецов Уизли и Гарри было, пожалуй, лучшим в Хогвартсе, и другие факультеты тоже это знали.

— Мы должны сохранить это качество, и нам нужны решительные игроки, которые придут на пробы. Но прежде, чем мы все это сделаем, нам нужно публично проголосовать за нового капитана команды. Гарри был бы капитаном, без сомнения, но пока мы должны проголосовать за кого-то другого, пока он не вернется.

— Когда он вернется? — спросила темноволосая девушка со второго курса.

— Я видела его на матче с «Пушками», но он не пришел на товарищеский матч с Болгарией, что случилось? — спросила другая ученица.

— Да, разве не он был первым игроком в команде младше двадцати лет? — добавил кто-то еще.

Вопросы сыпались рекой, и Рон просто не знал, что ответить.

Он закричал, перекрывая нарастающий шум:

— Хорошо, хорошо! Я вас слышу. Слушайте все, я не знаю, где он. Честно. Я не знаю, когда он вернется, но я знаю, что он обязательно вернется, я могу вам это пообещать, так или иначе. Но сейчас нам нужно организоваться. Все возьмите по небольшому листку пергамента и проголосуйте за капитана команды.

Он протянул пакет, чтобы все желающие могли опустить туда свои голоса. После подсчета голосов был объявлен результат.

— Вы все вместе выбрали меня капитаном. Поскольку я единственный старшекурсник в этой команде, да и Джинни тоже, это было очевидно.

Несмотря на это, он усмехнулся, и все посмотрели на него с раздражением. Его манера поведения изменилась, лицо снова стало серьезным, а в глазах появился огонь. Посмотрев на каждого из амбициозных молодых людей, он сказал:

— Нам нужны только прирожденные убийцы, которые умеют обращаться с метлой. Гриффиндор не для слабонервных. В пятницу будут пробы. А теперь убирайтесь отсюда.

Младшекурсники выходили из-за портрета Полной дамы, возбужденно говоря об испытаниях в эту пятницу. Когда последний из них вышел, в зал вошла решительно настроенная Гермиона Грейнджер. Рон как раз заканчивал убирать бумаги с голосами в шкаф. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился как вкопанный. Гермиона смотрела на него одним из тех взглядов, которые говорили о серьезности её намерений.

— Рон, нам нужно поговорить.

* * *

Антонин Дохолов сидел во главе огромного старого обеденного стола и курил прекрасную магловскую сигару. Его окружали одни из самых могущественных и злобных волшебников на свете. Родольфус Лестрейндж, лицо которого было скрыто полумаской, был сейчас его правой рукой, Гойл — рядом с ним слева. Макнейр стоял в дверях, размахивая своим огромным топором с легкостью, которую могли обеспечить только годы владения им. Нотт, Эйвери и Руквуд беседовали наедине, сидя за столом, близко друг к другу. Крэбб, Мальсибер и Эйвери тоже сидели за столом, их взгляды рассеянно блуждали, пока они ждали прихода последних. Спустя еще десять минут нетерпеливых комментариев и ворчания появились еще двое. Один из них был Питер Петтигрю, а другой — Годфри Снейп. Остальные кивнули им, и Червехвост подтвердил их присутствие самодовольным наклоном головы.

— Это все, Долохов? — сладко спросил Родольфус Лестрейндж.

— Нет. Два наших очень важных гостя еще не прибыли. Мы начнем, как только они появятся.

Антонин снова закурил свою сигару, окутав комнату дымом. Откинувшись в кресле, он оглядел всех, кто пришел по его зову. В зале присутствовали еще трое, на которых он не обращал внимания, — его личная охрана. Они затаились по углам, их природным инстинктом было нападать сзади и без предупреждения. Призраки, женщины-вампиры, способные по желанию становиться невидимыми, стояли неподвижно в дальнем углу большой столовой, их смертоносные ножи убийц были зажаты в рукавах плащей, ожидая его команды. Прошло еще пятнадцать минут, и его гости начали раздражаться.

— Кто эти двое, которые заставляют нас ждать? Они не дорожат своей жизнью, если бы знали, кого задерживают своей грубостью, — прошипел Макнейр, бросив на Долохова предостерегающий взгляд. Призрак в ближайшем к Макнейру углу шагнул вперед, просунув правую руку в большой рукав другой, ожидая подтверждения убийства. Долохов слабо улыбнулся и слегка покачал головой. Призрак отпустил рукоять ножа, отступил назад и бесшумно, как сама смерть, скрылся в тени. Макнейр заметил жест Долохова и нервно оглянулся через плечо, ожидая увидеть там что-то. Ничего не увидев, он подумал, что глупо шарахаться от теней — все они здесь были союзниками, хотя он и считал, что рискует. Если бы кто-то из них оказался предателем, он бы с лёгкостью дал наводку Дамблдору и его отряду, чтобы те устроили засаду...

Шаткая входная дверь с громким скрипом отворилась, и две маленькие фигурки вошли внутрь. Макнейр был немного удивлен: какой волшебник в здравом уме пойдет на тайную встречу через парадную дверь? Почему бы им просто не аппарировать внутрь?

— Друзья мои, наши гости прибыли. Пожиратели Смерти, все до единого, я приветствую вас во имя нашего покойного хозяина, лорда Волдеморта. Он начал очень важное дело, и, смею надеяться, будет позором, если мы его не завершим. Эти планы будут реализованы в ближайшем будущем. Я перейду непосредственно к сути дела. Сейчас нам нужно немного поубивать. Против нас все еще мало кто выступает, и еще меньше тех, кто не теряет бдительности после падения нашего хозяина. Сейчас самое подходящее время для мести. Наш Лорд отвернулся от нас после провала в Министерстве, и мы видим, что происходит с теми, кто его подводит. Как вы уже заметили, нашего некогда хорошего друга Люциуса Малфоя больше нет с нами.

Долохов посмотрел на каменные выражения лиц своих товарищей, но на некоторых из них появилась слабая улыбка.

— Он осмелился выступить против него, и его смерть была медленной и очень мучительной, — он сделал паузу, отпивая глоток своего напитка. — Жаль, что меня не было рядом, чтобы увидеть это.

Он улыбнулся при этом замечании; его кровь разгорелась, когда он фантазировал о новинках — и тонких хитросплетениях — в искусстве убийства.

— Но наши мотивы куда более амбициозны, чем у нашего змееликого лидера, который не хотел ничего, кроме смерти и разрушения. Великий волшебник, хотя и довольно примитивный, я же предпочитаю смерть и разрушение, обладая властью решать, кому жить, а кому нет. Мы заставим народы низко склониться перед нами. Наш покойный Лорд хотел смерти в больших масштабах, а магглы убивают друг друга без разбора, в одиночку они режут сотнями тысяч. Мы выше этого. Мы стремимся к полному контролю, уважаемые господа, и к уважению, которое наша татуировка когда-то вселила в сердца волшебников, нет, в сердца всех людей, маглов или волшебников. Но сначала нам нужно устранить все возможные угрозы. Первый в нашем списке — заклятый враг нашего Лорда: Поттер.

Среди собравшихся раздался ропот согласия. Макнейр выступил вперед и твердым голосом заявил:

— Я сделаю это.

Среди собравшихся послышалось одобрительное бормотание, но Долохов лишь усмехнулся. Макнейр снова поднял на него глаза, в его взгляде читалось убийство.

— Ты смеешь насмехаться надо мной? — пригрозил он.

— Ты утверждаешь, что сможешь победить того, кто убил Лестрейндж, реинкарнировавшего Охотника и нашего Великого Лорда за одну ночь, едва ли шестнадцатилетнего мальчишку? Не удача сохранила мальчику жизнь и не так называемая защита, которую старый дурак считает парящей над ним. Лорд не понял, что это не обычный мальчик. Он должен быть одним из прямых потомков очень могущественного чистокровного рода — ведь у нашего лорда не было никаких слабостей. Я не настолько тщеславен, чтобы отрицать, что он сильнее любого из нас. Любого, но для нас как группы он и Альбус Дамблдор были бы детской забавой. А теперь, с двумя нашими новыми союзниками, это будет еще проще.

Все повернулись к двум маленьким фигуркам, которые стояли у входа, низко склонив головы, чтобы не было видно их лиц.

— Позвольте представить вам Хешина и Соджиро. Они — наши козыри в этой тактической битве.

Двое незнакомцев оглядели толпу взрослых убийц, стоящих посреди них, и их лица были пусты. У всех на несколько мгновений отвисла челюсть: им было не больше восемнадцати, их лица были гладкими и еще не высохшими от материнского молока. Но глаза выдавали их: серебряные зрачки тускло светились, и казалось, будто ледяные осколки впиваются в твои собственные. Это был знак колдуна или охотника на волшебников. Но вместо того, чтобы быть реинкарнацией знаменитого охотника в теле заключенного, они были чистокровными антимагическими существами, рожденными от нечестивого скрещивания мужчины-сквиба и вампирши-девственницы. Если при первом спаривании беременность не наступала, легендарные антимагические существа не рождались. Такое случалось крайне редко, поскольку обе стороны должны были быть добровольными участниками своего противоестественного союза.

Крэбб, самый невежественный из всех, весело рассмеялся.

— Дохолов, ты приводишь детей на битву? Что это за шутка?

Без всякого предупреждения мелькнуло движение, сверкнула сталь, и клочья мантии Крэбба упали к его ногам, оставив бледное тело совершенно обнаженным. Два молодых охотника стояли в другом конце комнаты, спокойно убирая мечи в ножны. Все замерли в мертвой тишине, никто не успел ни пошевелиться, ни даже отреагировать на случившееся. Крэбб громко выругался и исчез, вне себя от ярости. Долохов снова захихикал и отмахнулся от него праздным взмахом свободной руки. Попыхивая сигарой, он оглядел каждого из своих собратьев-Пожирателей.

— Наши источники утверждают, что Поттера нет в Хогвартсе. Очень мудро с его стороны. Предположительно, он находится где-то в Европе. Информация от наших шпионов, разбросанных по всему миру, подтвердила, что он окопался во Франции. У нас есть новости о том, что Веллинекс, жалкий глупец, выступил против него в баре и был основательно унижен при свидетелях. Подумать только, кто-то с таким ничтожным уровнем магической силы даже осмелился подойти к одному из нас, чтобы попасть в милость к лорду Волдеморту. Родольфус, разве не твоя дорогая жена однажды прокляла его до безумия и отправила восвояси?

Родольфус Лестрейндж кивнул, его губы скривились в мимолетной улыбке.

— Она хотела оставить его у себя в качестве домашнего животного, но я запретил. Она была слишком избалована.

Он рассмеялся, никто не мог предположить, что его жена мертва, но откровенность его речи настораживала.

— Не бойтесь. Их не зря называют Охотниками. Поттер достанется нам живым или, что предпочтительнее, мертвым. Я снова призову вас на нашу следующую встречу. Держитесь в тени, друзья мои, мы набросимся на добычу, когда она будет меньше всего этого ожидать.

* * *

Гарри бодрствовал, разжигая костер в их маленьком лагере. Уже вторую ночь подряд он отказывался от сна и бдительно следил за Кенной, которая тихонько похрапывала под плащом его отца. Они много ехали вчера и сегодня, оба были очень голодны и измождены, а их одежду покрывала грязь. Кенна все еще была в ночной пижаме — симпатичном наряде с узорами из футбольных мячей и угловых флажков, испачканном пеплом и дорожной пылью. Ночь прошла не так уж плохо, до конца лета было еще достаточно далеко, ночи оставались теплыми и влажными, но он знал, что Кенна не привыкла к такому и что ей нужно поскорее вернуться в цивилизацию. Гарри восхищался ее стойкостью, она почти не жаловалась. Он рассеянно пошевелил костер: ему тоже требовались нормальная еда и сон. Фрукты — единственное, что они ели в пути, — и недостаток отдыха после сражения с темным магом давали о себе знать. Чары Солидуса бурлили на поверхности его сознания, но усталость и беспокойство держали его в напряжении. Мелкие ночные звуки приводили его в состояние постоянной паранойи, и ему приходилось поддерживать баланс между мгновенной готовностью и попыткой расслабиться. Сейчас он контролировал себя почти полностью, и ему уже не грозила опасность выйти из себя и нанести серьезный ущерб, как это случилось с Роном несколько недель назад.

Гарри смотрел, как Кенна спит, укутавшись в мантию Ордена Феникса. Мантия полностью окутывала её, и он по опыту знал, что её магические свойства согревали владельца и вселяли чувство безопасности. Он посмотрел на маггловскую карту Италии, которую купил, когда приехал в эту страну, и попытался вспомнить, как читал эти чертовы штуки в начальной школе. Очевидно, что N — это север, а дороги и шоссе пересекали бумагу, словно муравьиные тропы. Эта чертова штука была на итальянском языке, так что карта была для него почти бесполезна. Он нашел ручей, вдоль которого шла эта дорога, и ближайший город окажется в нескольких часах езды отсюда, когда они выедут утром.

Гарри снова посмотрел на спящую рядом с ним девушку, и на него накатила новая волна вины. Роджер Грейнджер был прав. Он был чертовым проклятием. Он пробыл здесь всего три дня? А теперь еще двое мертвы, она бездомная, и он убил еще одного Темного мага. Разве он не размышлял в кабинете Дамблдора о том, что его жизнь либо закончится, либо будет состоять из убийств? Он прислонился спиной к дереву, под которым они решили разбить лагерь, и поднял руки ладонями к себе.

Сколько еще крови должно пролиться?

Осмотрев свои огрубевшие ладони, он некоторое время вспоминал, как держал нежные руки Гермионы в том единственном танце, который они танцевали вместе. Он вспомнил, что его загорелые пальцы поразительно контрастировали с её маленькими светлыми пальчиками — никогда прежде он не испытывал таких блаженных эмоций, когда её руки с нежной любовью смыкались вокруг его пальцев. Они танцевали медленный танец, их тела были близки, ее голова лежала на его плече. Это был, наверное, лучший момент в его жизни, и его сердце очень скучало по ней. Но это было до той роковой ночи, до Лестрейнджей, до Волдеморта. Сможет ли он снова обнять ее после того, как лишил жизни других людей своими руками? Он сжал их в кулаки и почувствовал, как в них бурлит сила.

«Может быть, когда-нибудь я проснусь и подумаю, что все это было лишь сном... и мы снова будем вместе».

Прислонившись затылком к гладкой коре, он уставился сквозь полог листвы на усыпанное звездами небо.

Гарри «повстречал» странную волшебницу, которая еще не знает, что является ею.

— Нам нужно восстановить Отряд Дамблдора.

Рон был немного озадачен.

— Гермиона, Волдеморт мертв. О чем ты беспокоишься? И кто будет учителем?

— Рон, ты что, не понимаешь? Гарри ушел, потому что знал, что там еще есть опасность, он ушел, потому что знал, что мы будем в опасности, как... в ту ночь.... от Чо!

— Гермиона, успокойся. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но он и был Отрядом Дамблдора, без него это будет... ну, знаешь, не Отряд Дамблдора!

— Рон, если ты думаешь, что я просто буду сидеть сложа руки и позволю снова схватить себя, надеясь только на появление Гарри, то ты ошибаешься. Мы превосходили Лестрейнджей и Охотника числом шестьдесят к двум! И Гарри сражался с ними обоими в одиночку и чуть не погиб, пока не появился Драко. ДРАКО! Из всех людей, которые были там, когда Гарри умирал, только у Драко хватило смелости что-то сделать! ГДЕ ЖЕ ТОГДА, БЛЯДЬ, БЫЛ ОД?!

Рон покраснел, он никогда раньше не слышал, чтобы Гермиона ругалась. Её лицо раскраснелось, а самообладание достигло точки кипения. Она стояла и смотрела на него, и Рону стало стыдно. Стыдно, потому что она была права. Они все стояли в страхе, пока Гарри делал то, что нужно было сделать. Рон сел обратно на большой стол и потёр глаза тыльной стороной ладони.

«Она права. Гарри, дружище, прости...»

— Ты права. Ты абсолютно права. Мы должны были что-то сделать. Каков твой план?

— Во-первых, нам нужно провести еще одно собрание, чтобы все, кто хочет тренироваться, могли присоединиться. Амбридж больше не имеет значения. Мы должны вернуть ребят из прошлого года и рассказать им, что мы задумали, и пусть они помогут нам набрать других. На первом собрании мы проголосуем, кто будет новым инструктором. Я сама собираюсь стать добровольцем, и ты тоже должен это сделать. Любой старший член Отряда Дамблдора, который хочет стать кандидатом, тоже должен выдвинуть свою кандидатуру. Мы не можем полагаться только на Гарри. В конце концов, каким бы хорошим он ни был, наступит момент, когда ему понадобится наша помощь, и когда это время настанет, мы поможем ему или просто будем смотреть, как он умирает? Я совершенно серьёзна, Рон, больше не надо мешкать.

С этими словами она вышла на улицу и отправилась на поиски остальных.

Рон посмотрел на часы. Вот тебе и обед.

* * *

Ремус Люпин стоял у обугленных останков некогда величественного фермерского дома на окраине Неаполя, на юге Италии. Они были так близко, черт возьми. Он громко вздохнул, разочарование взяло верх. Тонкс подошла к нему сзади и обняла его за плечи в знак поддержки.

— Это магический огонь. Он был здесь. Полицейские сказали, что нашли человека с необычной раной: ему перерезали грудь. — Ремус Люпин выругался от досады: след был близок, но Гарри постоянно ускользал, как рыба из рук. — Насколько я слышал, этот же человек напал на Гарри во Франции до этой бойни.

Он зашагал среди залитых водой развалин в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Что-то привлекло его внимание, и он наклонился, чтобы поднять это. Повертев его в руках, он задумчиво посмотрел на сломанный предмет в своей руке.

— Inciendo Reparo, — пробормотал он, направляя на него свою палочку.

Его глаза потрясенно распахнулись, и он уставился на залитую водой фотографию. Тонкс подошла к нему сзади и заглянула через плечо.

— Что это?

— Я знаю, куда он направляется, — сказал Ремус, передавая ей разбитый портрет. — Пойдем, — добавил он, бодро шагая к выходу из разрушенного дома.

— Impervious! — произнесла Тонкс, и мокрая фотография снова стала сухой.

Она посмотрела на улыбающуюся пару средних лет и молодую девушку, озорно ухмыляющуюся ей в ответ. Она не могла поверить. Девушка была точной копией сына Люциуса Малфоя, Драко.

— Подожди меня! — воскликнула она и побежала за Ремусом, не выпуская из рук фотографию.

* * *

Был уже поздний вечер, и Гарри подумал, что они набрали хороший темп. Они находились в трех четвертях пути между Неаполем и Римом, приближаясь к городу Латина.

— Ты когда-нибудь была здесь, Кенна? — спросил он, перекрикивая рев мотора.

— Один раз. Я была очень маленькой, — ответила она, положив подбородок ему на плечо.

Она тесно прижалась к нему, ее руки обхватили его торс. Кенна была очень трогательной и ласковой девушкой, но Гарри вскоре привык к этому. Он понимал, что они оба грязные и нуждаются в ванне, нормальной еде и отдыхе. Гарри кивнул в знак того, что услышал, и она на секунду отпустила его, чтобы убрать его волосы, которые летели ей в лицо. Кенна задержала пальцы у основания его шеи чуть дольше, чем было необходимо, но Гарри ничего не сказал и продолжил путь.

Они ехали по пригороду, где преобладали живописные аккуратные домики, которые, должно быть, стояли здесь уже много лет. Найдя ближайшую гостиницу на окраине города, они остановились. Кенна потирала отсиженный зад, мягкий материал скользил по ее красиво округлившимся ягодицам. Гарри был на мгновение заинтригован: ее едва заметное движение неестественно привлекло его внимание. Он видел, как она делала это раньше, и это никогда не вызывало у него ни малейшего интереса. Кенна оглянулась на него и подмигнула, ее глаза снова приобрели мягкий зеленый оттенок. Гарри растерянно моргнул: неужели она только что подмигнула ему? Смахнув с себя пыль, он подошел к вращающимся дверям.

— Будем надеяться, что у них есть для нас комнаты, — сказал он, и они оба направились внутрь.

Как только они вошли, клерк поднял на них глаза.

— Куда это вы двое собрались? Это респектабельное заведение, разве вам, двум грязным детям, не следует быть дома с родителями? — он был исключительно груб, глядя на их грязный вид.

— Послушайте, нам нужны две комнаты, у меня есть деньги, — раздраженно сказал Гарри, не понимая ни черта из того, что он только что сказал, но по выражению его лица можно было понять, что это не комплимент.

Кенна посмотрела на него и положила сдерживающую руку на его.

— Давай я, — прошептала она.

Его гнев почти мгновенно улетучился, и он кивнул, глядя в зеленые глаза Кенны, немного смущенный тем, почему вдруг перестал злиться.

— Простите, я уверена, что вы могли бы сделать исключение для нас с моим парнем?.. — прошептала она, слегка коснувшись накрахмаленного рукава клерка.

Внезапно тот сменил тон и очаровательно улыбнулся.

— Конечно, моя дорогая, только самое лучшее для наших уважаемых гостей! Роскошный люкс для нашей молодой пары! — он повернулся и взял ключ-карту из своего хорошо организованного шкафа. — Верхний этаж, вторая дверь налево. Приятного отдыха, — улыбнулся он ей и протянул Гарри ключ-карту.

Гарри покопался в кармане в поисках денег, которые он обменял в Гринготтсе перед отъездом, но джентльмен отказался брать деньги.

— Нет, нет, денег не нужно, — сказал он на английском с сильным акцентом и помахал им рукой. — Звоните, если что-то понадобится, — добавил он, лучезарно улыбаясь, явно влюбленный в молодую леди.

Гарри наблюдал за Кенной с жадным любопытством: как, черт возьми, ей это удается? Они вошли в лифт, и Кенна нажала кнопку верхнего этажа.

— Как, черт возьми, ты уговорила его разрешить нам остаться, да еще и бесплатно? — спросил Гарри с ошарашенным выражением лица.

— Не знаю, может, им не нравятся английские мужчины, — хихикнула она. — Я не понимаю, что тебе не нравится?

Гарри даже не успел осознать, что улыбается. Была ли она наполовину вейла? Нет, определенно нет, потому что она, казалось, включала и выключала очарование по своему желанию. Покачав головой в недоумении, он посмотрел на ключ-карту, которую держал в руках. Ему пришло в голову, что и дали только одну комнату, которую им придется разделить.

— Эм... Там только одна комната для нас обоих.

— Да.

— И где же я буду спать? — тупо спросил он.

— Это большая комната. Люкс-юри... так можно сказать? Да, люкс, — объяснила она как ни в чем не бывало и посмотрела на него с выражением: «Ты меня боишься?»

Гарри уставился в её естественные голубые глаза и внутренне сглотнул.

— Ты же не возражаешь? — спросила она, провоцируя его пойти на попятную.

— Нет, я не против, но...

— Беспокоиться не о чем, да? — оборвала она его, снова улыбнувшись.

— Думаю, да.

Лифт остановился, и они оба вышли на плюшевый ковер коридора. Гарри огляделся: это было очень милое место. Кенна взяла его за руку и вывела из задумчивости.

— Пойдем сюда, — сказала она, осторожно потянув его за собой.

Гарри посмотрел на карточку в своей руке и на маленькую электронную панель возле ручки. Догадавшись, он прижал полоску карты к ней, и раздался звук щелчка. Кенна открыла дверь и вошла в роскошное помещение. Она увидела дверь в смежную ванную комнату и огромную ванну внутри.

— О боже! Спасибо! Ванна! — вскрикнула она от восторга и бросилась внутрь.

Гарри проводил ее взглядом и устало сел на край кровати. Он сбросил плащ и положил меч на пол. Громко застонав, он стянул с себя один сапог из кожи хвостороги, затем другой. Снял и грязные носки и бросил их в корзину для грязного белья, стоявшую неподалеку. Они ужасно пахли, и он зачаровал корзину для белья, чтобы запечатать в ней все запахи. Гарри снял майку и осторожно потрогал большой разноцветный синяк, покрывавший большую часть его левого бока. Проклятие Reducto здорово его потрепало: ощущение было такое, словно его ударило взрывом. Гарри попробовал применить простые лечебные чары, которые использовал для лечения синяков в квиддиче, но это не помогло: он почувствовал острую боль, когда магия коснулась ушибленного места.

— Проклятье! Где же мадам Помфри, когда она так нужна?

Он тихо застонал и провел рукой по грязным и сбившимся в колтун волосам. Гарри чувствовал себя — и, вероятно, пах — как бомж. Ему нужно было принять душ, прошло уже несколько дней с последнего раза. Из полуоткрытого дверного проёма послышался звук наливаемой в ванну воды, и он уселся ждать. От безделья он прошелся по всей комнате, собирая то одно, то другое. Он нашел пульт от телевизора и включил его. Несколько секунд он смотрел на экран, а потом решил сесть и подсчитать, сколько денег у него осталось на обратную дорогу. Его золотые монеты действительно хорошо котировались в магловских деньгах; гоблины дали ему отличный обменный курс. Увидев, что у него более чем достаточно, Гарри положил голову на мягкую подушку и погрузился в легкий сон.

* * *

Кенна долго нежилась в ванне, ее светлые волосы разметались по красивой плитке по краям мини-джакузи, а ароматы ванны и несколько свечей, зажженных в стратегических точках, позволили ей снова почувствовать себя принцессой. Она тщательно вымыла тело и волосы шампунем. Боль от потери приемных родителей все еще грызла ее, но этот новый красавчик, поклявшийся оберегать ее, занимал все ее мысли. Кто он? И почему-то его имя показалось ей знакомым, как будто она слышала его много лет назад? Она вздохнула: он сильно отличался от тех мальчишек в школе. Они были настоящими засранцами и очень незрелыми. Что-то в Гарри заставляло его казаться старше, и дело было не только в его суровой прическе. Некоторые парни часами пытались придать ей такой вид, но у него это выходило естественно. В нем было что-то почти трагическое и чувствовалась зрелость не по годам. К тому же у него был меч, летающий мотоцикл и волшебный плащ — как же это сексуально. Какая девушка не была бы сражена наповал? Но она знала, что его что-то беспокоит, и была полна решимости разгадать эту загадку, которой был Гарри Поттер.

Закончив, она взяла полотенце и вытерлась перед большим зеркалом. Она была небольшого роста, но у нее было достаточно всего, что имело значение, и парни в школе находили ее симпатичной. Видя, что ей не во что переодеться, она надела «свой» халат, висевший на стене, и завязала пояс на своей маленькой талии. Он был ей немного великоват, но ничего, сойдет. Кенна открыла дверь, и ее маленькие ножки утонули в толстом ковре номера. Она подошла к Гарри, который спал, свесив одну ногу с кровати, его голая грудь была вся в синяках и шрамах. Она немного понаблюдала за ним и отметила все шрамы, которыми было усеяно его тело. Длинный шрам спускался по плечу на бицепс, а на правом предплечье блестел след — как он его получил? Но больше всего ее внимание привлек большой разноцветный участок, покрывавший его левый бок. Похоже, это было больно. Кенна сочувственно хмыкнула и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо.

— Гарри? Просыпайся, твоя очередь. Гарри? Вставай, — она дышала рядом с его лицом.

Глаза Гарри медленно открылись, и на его органы чувств обрушились запахи, которые вдыхались его носом. Первое, что увидел Гарри, — безразмерный халат Кенны и бледные верхушки грудей. Он несколько раз подряд моргнул, все еще немного дезориентированный. Подняв на Кенну усталые глаза, он увидел, что она искупалась и привела себя в порядок.

— Что? — теперь она выглядела гораздо красивее, и ему было трудно оторвать свой взгляд от ее зеленых глаз.

«Она снова это делает...»

Гарри прервал зрительный контакт, и она слабо улыбнулась.

— Теперь твоя очередь мыться, — сказала она с явным акцентом.

— О, э-э... точно. — он попытался встать с кровати, но Кенна не отошла от него.

Гарри едва не столкнулся с ней, когда перекинул ногу через край кровати, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Ее губы были совсем близко, и от нее пахло раем. Кенна медленно выпрямилась, и Гарри сел, поставив свои колени по обе стороны от ее. Скользнув по кровати, он обошел ее и направился в душ. Закрыв за собой дверь, он включил верхний душ и разделся. Наконец Гарри шагнул и позволил бодрящему потоку горячей воды обрушиться на себя. Он прижался лбом к плитке, позволяя воде снять усталость и боль в мышцах. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, что его тянет к ней.

«Она какая-то чародейка», — подумал он.

Он любил Гермиону, но эта девушка каким-то образом влияла на него с помощью магии. С ней нужно было вести себя очень осторожно. К тому же она была сестрой Драко. Разве он не читал что-то в своих обширных поисках, когда готовился к первому заданию, о знаменитой ведьме, которая обладала сверхъестественной способностью управлять противоположным полом? Может быть, там вскользь упоминалось об этом, но сейчас не мог вспомнить ни одной детали. Гарри опустил взгляд на себя.

«Черт возьми, девчонка и впрямь на действует тебя, Поттер. Лежи, малец...»

Он тщательно вымылся, обнаружив, что у него болят мышцы, о наличии которых он и не подозревал. Предплечья болели от того, что он держался за ручки мотоцикла, а Кенна всем своим весом упиралась в его спину, прижимаясь к нему. Свод стопы тоже болел от долгого путешествия, а шея затекла. Положив ладони на плитку, он напряг руки, спину и все возможные мышцы, чтобы снять напряжение. Он не услышал, как за ним открылась дверь, и только когда почувствовал, как в душевую кабинку ворвался поток прохладного воздуха, понял, что Кенна находится в ванной вместе с ним. Он замер, ведь никто еще не видел его обнаженным. Держась лицом к душевой лейке, он позвал.

— Кенна? М-м... Я не очень уверен в этом... — сказал он немного нерешительно. — Что ты здесь делаешь? — спросил он с легкой дрожью в голосе.

Послышался мягкий звук падающего на пол халата и звук открывающейся раздвижной двери. Он все еще был возбужден и не решался обернуться.

— Кенна? — повторил он.

Краем глаза он увидел, как она шагнула за ним, и горячая вода тут же залила ее.

— Ш-ш... — сказала она, массируя его плечи.

Ее руки были восхитительно приятны на его напряженных мышцах, и он закрыл глаза. Это было ошибкой: он почувствовал, как ее присутствие захлестнуло его, и был околдован ее врожденной магической способностью.

— Ты для меня загадка, Гарри Поттер, — дышала она ему в ухо, ее теплое дыхание едва касалось его плеча. Она медленно намылила его спину и продолжила: — Что делает тебя таким необычным?

Руки Кенны пробежались по его ребрам и нанесли мыло на грудь. Гарри пытался сопротивляться, но прикосновение усиливало чары. Она улыбнулась, проведя руками по его ключицам, и прильнула к нему, прижавшись грудью к его намыленной спине. Его разум погрузился в сексуальную дымку, похожую на ту, что была под проклятием Imperius, только бороться было не с чем.

Кенна целовала один за другим шрамы на его плечах, обхватывая его руками. Мягкость ее кожи на его спине была ощущением, которого он никогда не испытывал раньше, и это сводило его с ума. Он чувствовал необыкновенный жар, и его возбуждение становилось очень неприятным. Ее руки снова пробежались по Гарри, по груди и животу, потом ниже...

Руки Гарри все еще находились рядом с кранами, и тут его посетило вдохновение. Он дотянулся до крана с холодной водой и включил его на полную мощность. Внезапный удар по организму освободил его от ее мощных женских чар, и она, вскрикнув от шока, отпустила его. Гарри осторожно вышел из душа, взял полотенце и другой халат и вышел из ванной, насквозь мокрый. Кенна пришла в себя и задумалась, почему она стоит в душе, а на нее льется холодная вода. Она выключила воду и подняла халат, который не помнила, как уронила.

Гарри быстро вытирался, его дыхание участилось. Что это было, черт возьми? Он энергично вытер ноги и грубо растер полотенцем волосы. Накинув мантию, он затянул на себе пояс. Как только он дернул за него, чтобы убедиться, что халат затянут и он в безопасности, из ванной выскочила Кенна, поспешно натягивая халат.

— Гарри! Прости, я не знаю, что на меня нашло! Я как будто... я не понимала, что происходит! Ты мне веришь? Ты должен! Я не знаю, что заставило меня сделать это! — умоляла она, её лицо раскраснелось от смущения.

Гарри подумал о своих собственных «чарах Солидуса», которые несколько месяцев назад брали над ним контроль в те моменты, когда он чувствовал угрозу или сильно злился, и кивнул. А что, если она говорит правду, и у нее есть нечто подобное, что берет верх, когда она уязвима? Это было не более возмутительно, чем то, что случилось с ним.

— Все хорошо, все хорошо, я тебе верю. Веришь или нет, но со мной тоже случается подобное... — сказал он, ободряюще улыбнувшись ей.

Халат был ей великоват, и его взгляд упал на открытую кожу в большом V-образном воротнике.

«Черт возьми, Гарри, ты не помогаешь делу! Возьми себя в руки!»

— Не беспокойся об этом, я понимаю.

Кенна улыбнулась ему в ответ и обняла его за плечи.

— Спасибо! Я не хотела, чтобы ты думал обо мне как о... как о... — она сделала паузу, и Гарри замер.

Она покраснела, и Гарри тоже. Кенна прижалась к нему, и ей показалось, что между ними что-то торчит. Кенна отпрыгнула от него и покраснела еще больше. Гарри отвернулся, сильно смущаясь, попытался поправить халат. Ничего не вышло, и он просто сел на край кровати, лицом к ней.

После нескольких минут неловкого молчания она открыла рот.

— Э-м... Я закажу поесть, да? Мы голодны, да? — спросила она с легкой дрожью в голосе.

— Ага. Умираем с голоду, — ответил Гарри, его голос тоже немного дрогнул.

Он приложил большой и указательный пальцы к глазам и устало потер их. Путешествие обещало быть очень, очень долгим.

* * *

Двое охотников находились в лагере, где несколько ночей назад ночевали Гарри и Кенна. Они расхаживали по загону, пиная пепельные остатки небольшого костра, который развел Гарри.

— Наша цель была здесь.

Охотник пригнулся и поднял немного пепла, растирая его между пальцами. Он поднёс его к лицу и внимательно посмотрел на него. Его глаза на мгновение стали темно-серыми, когда его уникальная способность к обнаружению проанализировала порошкообразное вещество на кончиках пальцев.

— Это будет захватывающая охота. Наша добыча сильна, а его магическая техника не имеет себе равных.

Второй сделал то же самое и растёр пепел между пальцами.

— Эти огненные чары были созданы ровно тридцать один час назад. По следу будет трудно идти: аппарирование трудно отследить, — с сомнением сказал он.

— Он не аппарировал отсюда, — ответил Содзиро, рассматривая какие-то следы на земле. — Он воспользовался человеческим транспортом: смотри, — сказал он, указывая на следы шин в дикой траве. Неподалеку от костра виднелся отпечаток примятой травы, и он положил ладонь на землю. — С ним был еще один волшебник. Молодой. Женщина.

Хешин присел рядом с ним и положил руку на то же место.

— Необученная, но переполненная способностями: этот отпечаток был сделан предметом, упавшим под действием ее магии. — Он встал и глубоко вздохнул, его серебряные глаза сверкнули в ночи. — У нас есть сигнатуры их силы. Скоро они умрут.

Соджиро кивнул, и они оба шагнули в темноту и исчезли, двигаясь среди теней как два призрака-близнеца.

* * *

Несмотря ни на что, Гарри был поражен. Кенна все держала под контролем; она обвела вокруг пальца официантов, посылая их то за тем, то за другим с типично малфоевским высокомерием. Они спешили исполнить ее приказ, их одежда была выстирана, в комнате был приготовлен экстравагантный ужин на двоих, принесен маленький круглый столик с белой скатертью и стульями, она заказала новую одежду, пока они ждали, пока почистят старую, и даже купила дорогое вино к ужину.

Гарри откинулся на подушки, которые она подложила ему под спину, и почувствовал себя членом королевской семьи. Он мог бы привыкнуть к подобному обращению, это было приятным изменением по сравнению с жизнью у Дурслей и в унылом поместье Сириуса, пусть даже всего на одну ночь. Кенна изо всех сил пыталась загладить неловкость, возникшую сегодня днем, но Гарри уже надоело говорить ей, что он нисколько не обижается на нее и что все это было лишним. Она игнорировала его, снова и снова повторяя с отвращением к себе, как она могла так себя повести, и обещая сделать все возможное, чтобы ему было удобно.

«Что ж, Кенна чертовски хорошо справляется со своей работой», — подумал Гарри, поглаживая простыню.

Эта кровать была самой лучшей, он должен был когда-нибудь купить такую же, а напиток, который он потягивал, был великолепен, хотя он и не мог выговорить его название. Кенна любила драматизировать и зажгла две большие свечи в центре белой скатерти. Она сказала, что никогда не ужинала так, как сейчас, и хотела, чтобы ужин был особенным. Гарри, не понимая, что она говорит о компании, а не о шикарной обстановке, лишь кивнул и стал ждать, пока она закончит.

Она уже почти закончила все расставлять, когда раздался тихий звонок в дверь.

— А, как раз вовремя.

Она открыла дверь, и молодой человек, у которого от присутствия этой девушки разбежались глаза, протянул ей две вещи на вешалках, покрытых прозрачным пластиком. Она улыбнулась и поблагодарила его, а он покраснел, как маленький школьник. Закрыв перед его носом дверь без лишних слов, она практически бегом направилась к кровати.

— Я принесла нам одежду. Я пойду в ванную, чтобы переодеться. Ты можешь переодеться здесь.

Кенна передала ему его одежду и пошла в огромную ванную, чтобы переодеться в свою.

Гарри встал и снял полиэтилен, закрывавший его новую одежду. Она была изысканной и дорогой на ощупь. Ему стало немного стыдно за то, что он пользуется вещами, за которые не платил, но его безрассудная сторона взяла верх, и он широко улыбнулся.

«Какого черта, вряд ли мне когда-нибудь еще представится такой шанс, так что можно и согласиться».

Гарри надел темные брюки, затянул пояс. Натянул через голову дорогую рубашку, гладкая ткань которой приятно прилегала к его коже.

— Ого, — сказал он, глядя на себя в зеркало.

«Хорошо выглядишь, Гарри», — подумал он: одежда сидела на нем исключительно хорошо.

Гарри все еще чувствовал себя немного странно в дизайнерской одежде, которую обычно не покупал, но сейчас она подходила к той безумной ситуации, в которой он оказался. Он провожал в Англию очаровательную девушку, которая, как оказалось, была сестрой его школьного соперника, ужинал в пентхаусе в Италии, носил одежду, которая разорила бы его банковский счет, и потягивал вино из лучших виноградников этой страны.

«Подавись, Дадли!»

Гарри знал, что прошел долгий путь от заточения под скрипучей лестницей и обращения с ним как с рабом в доме его тети. В отражении зеркала он увидел, что дверь в ванную открыта, а в дверном проёме робко стоит Кенна. У него перехватило дыхание, он не мог поверить в это.

— Как я выгляжу? — неуверенно спросила она.

Гарри обернулся и обомлел: она была потрясающей. На ней было светло-голубое платье, которое подчеркивало ее блестящие светлые волосы и глубокие голубые глаза. Это была его естественная реакция на нее, здесь не было никакого влияния магии.

Он честно сказал, слегка заикаясь:

— Ты выглядишь великолепно.

Гарри почувствовал, как в его нутре заныло от того, как низко он пал: он любил Гермиону, а тут делает комплимент другой девушке. Гарри взял себя в руки и решил, что будет джентльменом — он справится с этим. Разве он не победил Волдеморта этим летом? Если он смог это сделать, то справиться с этой девушкой будет проще простого. Она улыбнулась ему, и Гарри ответил на её улыбку, чувствуя себя немного неловко.

— Ну что, мы выглядим достаточно хорошо, чтобы поесть? — спросила она.

Гарри едва не выкрикнул «ДА!», но тут же поймал себя на мысли, что она не очень хорошо говорит по-английски.

«Молодец Поттер. Первый же выстрел попал в яблочко, а она даже не старалась. Будь спокоен, ты справишься с этим».

Гарри кивнул ей и выдвинул для нее стул. Кенна села, а он сел напротив, неловко переставляя стул под столом по плюшевому ковру. Она хихикнула, и он не смог удержаться от смеха над собой.

— Ты думаешь, я смешной, да? — игриво спросил он.

— Ты делаешь простые вещи очень сложными, но при этом ты волшебник. Или это я усложняю? — рассмеялась она, совершенно не замечая двойного смысла своих слов.

Гарри моргнул, и его тело автоматически вздрогнуло от ее сексуального голоса.

«Очнись! Она плохо говорит по-английски! Постарайся быть КРУТЫМ, черт возьми!»

Гарри спорил сам с собой, пытаясь сохранить серьезное выражение лица и не смотреть на нее.

— Я тебя нервирую, почему? — спросила она, положив в рот кусочек еды, ее мягкие губы словно ласкали вилку.

Глаза Гарри тут же заворожились, увидев, как она занимается любовью с вилкой, и он снова был пойман. Движение её губ, угол наклона вилки — всё это было похоже на акт соблазнения, и он наблюдал за этим в замедленной съёмке.

«ПОТТЕР! Второй страйк! Если ты не можешь себя контролировать, а ужин только начался, как ты собираешься продержаться до конца?»

Гарри опустил взгляд на еду и положил немного себе в рот. Пожевав пищу, чтобы потянуть время и подумать над ответом, он ответил:

— Ты меня не нервируешь. С чего ты взяла?

И тут же нервно отпил глоток вина, отводя глаза.

Некоторое время он смотрел в свой бокал, а она просто восхищенно смотрела на него. Улыбаясь про себя, Кенна продолжила есть. Он такой очаровательный! Глядя на него из-под опущенных ресниц, она была рада, что заставила его немного поволноваться.

«Это хороший знак. Возможно, я ему тоже нравлюсь».

Она отпила вина, и несколько минут они ели молча.

В поисках нейтральной темы для разговора, чтобы нарушить тишину, он посмотрел на телевизор в стене напротив кровати. По телевизору показывали какой-то маггловский вид спорта, в который играли на большом поле, похожем на квиддич, с белой разметкой, создающей границу по краям и на концах. Мужчины гоняли мяч по земле, отбивая его ногами.

— Что это за игра? — спросил он.

Она изумленно посмотрела на него: англичанин, недоумевающий по поводу футбола? Гарри понял, что, должно быть, его вопрос прозвучал очень глупо. Озорно улыбнувшись, он добавил: — У волшебников есть свои виды спорта, а о магловских я мало что знаю.

Она снова рассмеялась.

— Это футбол, лучший вид спорта! Мы, итальянцы, живем ради футбола, очень большие... большие... — она сделала паузу, подыскивая слово. — Соперники в футболе. — Она кивнула на двух гигантов футбола, играющих на экране. — В Милане есть две команды: AC и Inter. Очень сильная борьба.

Гарри улыбнулся, он знал все о соперничестве в спорте.

— А какая твоя любимая команда?

— О-о... Мадрид. Очень хорошая команда. Я также люблю «Ювентус». Алессандро и Недвед — отличные игроки! А какой вид спорта любят волшебники? — спросила она.

— Квиддич, — ответил Гарри, его рот был частично занят.

— Квиддич? Ты играешь? — спросила она, поддерживая приятную беседу.

— Да, — непринужденно ответил он.

— За какую команду? — продолжила она.

— За мою школу, Гриффиндорский факультет.... и Англию, — машинально ответил он.

— ТЫ ИГРАЕШЬ ЗА АНГЛИЮ? Вау! — воскликнула она. — Расскажи мне побольше об этом... квиддиче, — сказала она, широко улыбаясь.

Гарри сделал еще один глоток вина — с этим он мог справиться: безопасная территория. Он начал рассказывать ей об игре, и они, смеясь, провели остаток ужина в непринужденной беседе, каждый узнавая о другом немного больше.

* * *

Рон Уизли смертельно устал. Первые несколько дней уровня ТРИТОН были изнурительными, а поток людей, спрашивающих его о Гарри, утомлял и заставлял чувствовать себя немного подавленным. Казалось, всей школе чего-то не хватает, и весь Гриффиндор ждал, что он заменит Гарри в квиддиче и во всем остальном. Гермиона превратилась в решительного фанатика, которую невозможно было сдержать; она была непреклонна в том, чтобы они тренировались, чтобы стать лучшими волшебниками, и делала все возможное, чтобы добиться восстановления Отряда Дамблдора. Ее энергия была просто ошеломляющей, казалось, что приступы депрессии, которые она переживала в последнее время, подпитывали ее, а ее присутствие просто поражало.

Поздно вечером Рон лежал на своей койке, широко раскрыв глаза и глядел в потолок. Он посмотрел на пустую кровать рядом с собой и молча пожелал, чтобы Гарри вернулся завтра или даже раньше. Ему всегда казалось, что все внимание достается ему, но теперь, когда все внимание было приковано к нему, это было уже не так круто. Как Гарри выдерживал все это давление, он не понимал.

Пожурив себя, он взял свои последние слова обратно.

«Рон, ты знаешь, ты поступаешь эгоистично. Ты хочешь, чтобы Гарри вернулся, чтобы люди перестали тебя преследовать, когда он в свою очередь поставил под угрозу собственное будущее, заботясь о тебе и всех своих друзьях».

Рон громко вздохнул, испытывая отвращение к самому себе.

Возможно, это был его шанс по-настоящему проявить себя. Он запустил пальцы в рыжие волосы и заставил себя уснуть.

Гермиона Грейнджер тоже не спала, но ее храбрость в течение дня была более или менее напускной, она все еще чувствовала симптомы абстиненции от того, что Гарри не был с ней. Она даже не могла с ним связаться, что еще больше усугубляло ситуацию. Что он делал? Думал ли он о ней? Все ли с ним в порядке?

«Гарри, я скучаю по тебе. Вернись в свой настоящий дом. Вернись ко мне».

Она перевернулась на бок, из ее глаза вытекла маленькая слезинка. Она фыркнула и закрыла глаза. Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула.

* * *

Гарри застонал в постели: он принял слишком много вина. Голова шла кругом, а левый бок казался тяжелее обычного. Была глубокая ночь, и в комнате было очень темно. На него была накинута чья-то рука, между его ног уютно устроилась стройная ножка, и было приятное ощущение, что кто-то мягкий прижимается к его боку.

— Гермиона? — простонал он, не желая открывать глаза.

Легкое движение, и человек рядом с ним прижался к его лицу, он почувствовал теплое дыхание на своих губах. Слабая улыбка появилась на его губах, он думал о том времени, когда обнаружил Гермиону лежащей на нем. Рядом с ним она ощущалась прекрасно, вот только не похудела ли она? Гарри получал огромное удовольствие от этого сна, он был таким реалистичным. На его губах появилось слабое давление, и он понял, что его девушка целует его. Он обрадовался поцелую и неосознанно провел руками по ее спине, касаясь волос. Она попыталась засунуть язык ему в рот, и давление было таким сильным, что он застонал вслух, он был очень возбужден.

— Да, — прошептал он.

Открыв глаза, он обнаружил, что ему вовсе не снится сон — Кенна была полностью на нем!

— Святые угодники! — воскликнул Гарри, полностью приходя в себя.

Он оттолкнул Кенну и попытался отстраниться, но нечаянно скатился с кровати и сильно ударился головой о прикроватную тумбочку.

«Ой! О, чё-ё-ё... — пронеслось у него в голове, алкоголь и резкий удар по голове были явно не лучшим сочетанием. — р-р-рт...»

Он попытался встать, но его рука подогнулась, и он потерял сознание на полу.

— Гарри? Ты в порядке? Гарри? Очнись!

Гарри погрузился в глубокий сон, перед его глазами проплывали тревожные видения незнакомых лиц.

* * *

В это время по крышам многочисленных домов в Фелиции, Латина, бесшумно, как ветер, бежали двое молодых людей. Они застыли на высоком здании, откуда открывался вид на отель в нескольких кварталах от них. Глаза Хешина сузились.

— Он здесь, в этом городе. След сильный. Скоро мы его настигнем.