Наследия. Венец жизни (гет)

Ясным утром второго сентября солнце поднялось над горизонтом. Его свет проникал сквозь жалюзи, закрывающие окна маленькой аккуратной спальни. На письменном столе не было привычных стопок книг, кровать уже была заправлена, простыни лежали ровно на мягком матрасе. У изножья кровати стоял сундук, а на безупречно белых простынях покоились свежевыглаженные школьные мантии и значок префекта. Всё выглядело как и всегда в первый учебный день, за исключением того, что ученица не была взволнованной и счастливой — как обычно.

Гермиона Грейнджер сидела в мягком кресле, где часто читала, а её лицо было красным от слёз. Через несколько часов она должна была оказаться на платформе 9¾, сесть на красный поезд и отправиться в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Все вещи были собраны, все домашние задания выполнены, родители готовились проводить её на вокзал. Но впервые в жизни Гермиона хотела только одного: забыть о школе, остаться дома, свернуться в клубок и плакать. Подтянув ноги к груди, она обняла их руками и медленно раскачивалась вперёд-назад в кресле.

Её волосы были подстрижены довольно коротко, чуть ниже подбородка. Она отрезала их в порыве истерики, вызванной ссорой с отцом, которого теперь больше не считала родным. Он невольно причинил ей столько боли и, возможно, навсегда разрушил её и ещё одну жизнь. В правой руке Гермиона сжимала жалкий клочок пергамента, который приходилось неоднократно восстанавливать магией, чтобы он не порвался. Из-за её отца Гарри Поттер исчез, и никто не знал, где он находится.

Она вспомнила первые дни того лета, когда они с Гарри наконец преодолели неловкость и открыли свои истинные чувства друг к другу. Дамблдор нуждался в ней, чтобы защитить Гарри от легиллименции Волдеморта, и она стала окклюментом для Гарри. Сначала тот не знал о её ментальной защите, но когда узнал, что Дамблдор и она тайно оберегали его мысли и эмоции от Темного Лорда, был не слишком рад. Однако это было к лучшему: хотя ей удалось защитить его от видений, которые начали появляться у него ещё на пятом курсе, они также обнаружили другое явление, которое нужно было контролировать. Гарри унаследовал могущественные покровительственные чары — мифическую силу, которую Годрик Гриффиндор передал своему сыну Солидусу. Она помогла Гарри восстановить контроль над ситуацией и стала для него поддержкой во время судебного разбирательства. Лето выдалось для него напряжённым: его настроение менялось, как действующий вулкан. И всего через несколько дней после завершения суда Гарри пришлось пройти через испытание, которое никто не должен переживать. В день его шестнадцатилетия Джинни и Гермиона были взяты в заложники, а Гарри вызвал на дуэль Беллатрису Лестрейндж. Победив её и Охотника в дуэли на мечах, они с Драко Малфоем объединили усилия и выследили Волдеморта до его островной крепости, где состоялась эпическая битва, в которой Гарри погиб прямо на глазах Гермионы.

Та использовала заклинание Бесконечного возрождения, чтобы вернуть его с порога смерти, прекрасно осознавая, что в случае успеха отдаст собственную жизнь. Это была жертва, принесённая из любви к нему, и она бы повторила её без колебаний, если бы пришлось. Отец Гермионы был в ярости, когда узнал о случившемся, и обвинил Гарри в том, что тот приносит в их семью только смерть. Он запретил им видеться вновь. Последнюю весточку от Гарри она получила, когда очнулась спустя несколько недель после едва пережитой той ночи и оказалась в больнице Святого Мунго под строгим наблюдением. Письмо гласило:

Дорогая Гермиона

Помни, что я сказал тебе у Чо. Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом.

Гарри

Его больше нет, и её сердце было разбито. Слова отца ранили её до глубины души, а Гарри, чувствуя вину за её состояние на грани смерти, отстранился от всех. Так что остаток лета Гермиона провела в оцепенении, не зная, что делать. Её первая настоящая любовь исчезла, не оставив никаких следов и, что ещё важнее, не дав ответа, когда он вернётся. Наступил новый учебный год в Хогвартсе, а ей хотелось лишь одного — остаться дома. Но об этом, конечно, не могло быть и речи. Она должна была продолжать, не могла сломаться только из-за Гарри. Ей нужно было быть сильной, пока она не увидит его снова. Дамблдор наградил её значком старосты, а Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа был назначен её коллегой. Родители были в восторге, но ей было всё равно. Гермиона просто хотела пережить этот год и следующий, потому что верила, что Гарри вернётся.

Поднявшись, она отправилась в ванную, чтобы принять душ и подготовиться к школе.

* * *

В это время Драко Малфой просыпался в роскошном магловском отеле рядом со своим прежним домом в Манчестере. Новое поместье Малфоев строилось прямо в этот момент, и волшебники-строители говорили, что к Рождеству оно вернётся к своему прежнему великолепию. Но его это не волновало — он просто хотел иметь дом, в котором можно жить. Советники и деловые партнёры его отца помогали Драко завладеть состоянием Малфоев, как бы демонстрируя своё «сочувствие».

«Сочувствие? Ага, как же. Они знают, что я испепелю их, если они меня обманут».

Уильям Харгривз знал, что Драко унаследовал стихию Инфернуса, и был в курсе, что его нрав свиреп. С момента последней встречи с Поттером во время борьбы с Волдемортом сила Драко невероятно возросла. Теперь его мощь значительно превосходила силу его учителя; он стал полноценным Огненным магом пятого уровня. Драко теперь не без оснований уважал своего школьного заклятого врага: тот оказался потрясающим бойцом. Он наполовину ожидал, что Поттер струсит, когда тот скажет ему, что отправляется за Волдемортом, но, как ни странно, тот согласился — причём сразу после того, как его избили до полусмерти Охотник и Лестрейндж. Драко мог восхищаться им: эффективность и сила воли — смертельно опасное сочетание.

Малфой переоделся, прихватил катану Охотника, убрал чёрный плащ Сириуса в сундук и направился на Кингс-Кросс и платформу 9¾.

* * *

Рон и его младшая сестра уже собирались на вокзал. Только Гермиона, Орден и он сам знали, что Гарри уехал и что рано или поздно Джинни спросит, почему от него давно нет вестей. Они стояли на платформе уже минут пятнадцать, когда увидели, что к ним приближаются Гермиона и ее родители.

— Гермиона! Как поживаешь? Похоже, тебе стало намного лучше! — сказала Джинни, сияя. — Вы не видели Гарри?

Роджер Грейнджер нахмурился при упоминании этого имени, но ничего не сказал. Гермиона посмотрела на отца, который никак не отреагировал на ее молчаливое обвинение.

Печально покачав головой, она прошептала:

— Нет.

— Хорошего учебного года, дорогая, — мама поцеловала её в щёку, сочувствуя дочери.

Ей было неприятно видеть дочь в таком состоянии, но она наполовину согласилась с мужем. Это был второй раз менее чем за год, когда Гермиона подвергалась смертельной опасности, и оба раза она выполняла какое-то безумное задание против взрослых тёмных волшебников, где всё перерастало в вопрос жизни и смерти. Гермиона посмотрела в карие глаза матери, так похожие на её собственные, и попыталась улыбнуться. Мать тоже попыталась улыбнуться, но от боли, которую испытывала дочь, на глаза навернулись слезы. Крепко обняв дочь, она тихо сказала ей на ухо:

— Он вернется, дорогая, все будет хорошо.

Она отпустила ее, вытирая глаза маленьким платочком. Гермиона посмотрела на отца, в её глазах был холод предательства.

— До свидания, — ледяным тоном сказала она ему и ушла, катя свой чемодан на тележке. Джинни и Рон немного опешили и последовали за ней в поезд.

— Гермиона, что случилось? — спросила Джинни, стоя рядом, пока та убирала свой чемодан в багажное отделение. — Ты в порядке? Где Гарри?

— Может, тебе стоит оставить ее в покое, Джин, — тихо сказал Рон, уводя Джинни от вагона префектов.

Джинни посмотрела на старшего брата, на ее лице отразилось замешательство.

— Почему? Что случилось?

— М-м... Гарри не приедет в школу. Он уехал... уехал в путешествие... — Рон солгал, не зная, как объяснить ситуацию.

— Путешествие? Куда? — спросила Джинни, ещё больше озадаченная.

— Я не знаю... — сказал Рон, избегая взгляда сестры.

— Как это ты не знаешь?

— Слушай, Я НЕ ЗНАЮ, ОК? — буркнул Рон. — Просто оставь это на время, узнаешь, когда приедем в школу. У меня есть кое-какие дела, увидимся позже.

Он ушёл, оставив Джинни в полном недоумении.

* * *

Невилл Лонгботтом с нетерпением ждал разговора с Гарри. Никто не знал, как отправить ему письмо, а ему нужно было поговорить с ним о Лестрейндж. Она была мертва, и его родители были отомщены. Невилл видел это своими глазами и день за днём удивлялся, как ему удалось выжить после её убийственного заклинания. Теперь, после смерти Лестрейндж, в нем поселилось какое-то счастье, и он больше не чувствовал внутри себя комок ненависти, когда думал о родителях. Он хотел лично поблагодарить Гарри и пообещать ему свою дружбу на долгие годы. Сидя в вагоне, где они обычно встречались, он болтал без умолку с Дином и братьями Криви до самого прибытия.

Поезд уже тронулся, когда Полумна, Джинни, Симус, Рон и Гермиона вошли в вагон и заняли свои места. Невилл был в недоумении.

— Где Гарри? — спросил он Гермиону. — Разве вы теперь не вместе?

Гермиона ничего не ответила и посмотрела в окно, вытирая слезу, которая не успела скатиться по щеке. Она не могла этого вынести! Все спрашивали её о нём! Почему они не могли оставить её в покое?

— Он не придет, Невилл, — ответил Рон, переглянувшись со своим лучшим другом. — Он уехал на некоторое время.

— Куда?

— Я не знаю.

— Когда он вернется?

— Не знаю.

— А как же школа?

— НЕВИЛЛ, Я НЕ ЗНАЮ! — Рон в раздражении стукнул по сиденью. — Он ушел и не сказал, куда!!!

— ЧТО?! — сказали все в вагоне, сосредоточив своё внимание на Роне.

— Когда мы доберемся до школы, вы узнаете больше подробностей, — сказал он смиренным тоном.

После, наверное, самой удручающей поездки в Хогвартс для Рона и его друзей они все высадились и пошли к многочисленным каретам, которые должны были доставить их в школу. Гермиона замерла, и Рон остановился, заметив ее неловкое поведение.

— В чем дело? — спросил он ее.

— Я... я вижу их.

— Что видишь? — спросил Рон, оглядываясь по сторонам.

— Фестралов.

— Ты их видишь? Но я думал, что только если кто-то видел убийство, он может... — Рон замер на полуслове и пожалел, что не сказал ничего. Теперь он знал, почему Гермиона могла их видеть. Той ночью, против Волдеморта...

— Гарри... — прохрипела она и убежала, снова заливаясь слезами.

Рон побежал за ней и обхватил её за плечи, притянув к себе. Она плакала, уткнувшись в его мантию, задыхаясь от рыданий.

— Ш-ш... все хорошо, все хорошо. Он жив, ты спасла его. Все хорошо, все хорошо, мы пройдем через это вместе, хорошо? Не плачь, мне тоже тяжело, и каким примером для подражания я буду для детей первого курса, если тоже расстроюсь и расплачусь в первый день школы? Они подумают, что я неженка! — сказал Рон, сдерживая собственные слёзы.

Гермиона перестала плакать, и попытка Рона утешить её вызвала улыбку. Она постаралась очистить лицо от красноты и размазанной подводки с помощью простого заклинания и мягко улыбнулась Рону.

— Рон, спасибо. Я и правда совсем расклеилась. Не знаю, что бы я делала без тебя. Пойдем, я уверена, что Хагрид ждет нашей встречи.

Рон кивнул, они подошли к одной из карет и сели в нее. Рон вздохнул: мало кто знал, что не только отсутствие Гарри станет новостью на праздничном пиру.

* * *

— Первокурсники! Первокурсники, сюда, пожалуйста! — позвала мадам Помфри у главного входа в Большой зал школы чародейства и волшебства Хогвартс. Невилл и некоторые другие гриффиндорцы были удивлены: где же профессор МакГонагалл? Рон и Гермиона понимающе посмотрели друг на друга и молча вошли в зал. Рон вместе со своей семьей, близкими родственниками погибших и членами Ордена Феникса недавно посетил небольшую панихиду по погибшим товарищам. Гермиона в это время всё ещё находилась в больнице, но Рон с помощью совиной почты держал её в курсе дела в течение всего лета.

Они прошли к своим столам, и студенты выискивали изменения, произошедшие в Большом зале и за столом преподавателей. Обстановка была мрачной, повсюду висели чёрные гобелены, профессор Дамблдор был одет в чёрную мантию, его лицо было печальным. За столом для преподавателей появились два новых лица. Амос Диггори стал новым преподавателем Защиты от темных искусств, а на месте профессора Снейпа сидел суровый мужчина средних лет с короткими черными волосами. После того, как сортировка была закончена и Шляпа снова замолчала, Дамблдор прочистил горло и встал, привлекая всеобщее внимание.

— Начался еще один год в Хогвартсе, он начинается с печалью во всех наших сердцах. Двое наших старост пали в бою в июле этого года, и нам будет их очень не хватать.

Студенты громко ахнули, и послышались разговоры.

— Профессор Минерва МакГонагалл, глава факультета Гриффиндор, кавалер ордена Мерлина третьего класса, любимая мать двоих детей и наш постоянный преподаватель трансфигурации, была убита Тем-кого-нельзя-называть. Ей было семьдесят четыре года.

Наступила полная тишина, все отвели глаза и склонили головы в знак уважения.

— Профессор Северус Снейп, глава факультета Слизерин, зельевар первого класса, также был убит в бою. Ему было тридцать девять лет, и его будет очень не хватать. — Наступила тишина, все смотрели на директора с пристальным вниманием. — В четверг на этой неделе состоится официальная церемония, на которой все студенты смогут отдать дань уважения. Наш новый преподаватель Защиты от темных искусств — Амос Диггори. Вы можете помнить его как отца Седрика. Он добровольно предложил свои услуги школе.

Раздались приглушенные аплодисменты, и Амос Диггори привстал в знак признательности.

— Нашим новым мастером зелий станет Жак Муллине, родом из Франции. Он прибыл с отличными рекомендациями от мадам Максим. Пожалуйста, радушно поприветствуйте его, — сказал Дамблдор, и снова раздались легкие аплодисменты. — Я буду вести трансфигурацию в этом году, пока мы не найдем другого учителя на замену профессору МакГонагалл, которую в действительности никогда не удастся заменить.

Дамблдор промокнул глаза салфеткой и взял паузу, чтобы успокоиться. Это был один из тех напряженных моментов, когда все поняли, что Альбус Дамблдор — всего лишь человек, и смерть затрагивала их всех.

— И еще одна важная новость: Того-кого-нельзя-называть больше нет. Волдеморт повержен.

Зал разразился бурными аплодисментами, и только Гермиона и Рон не разделили энтузиазма по поводу этой новости. Они хлопали вполсилы, в то время как их товарищи стоя неистово аплодировали. После нескольких минут бурного шума Дамблдор вновь призвал всех к тишине.

— Это лето вошло в историю, и мы обязаны некоторым людям, которые присутствуют в этой комнате. Волдеморт схватил одного из наших, и спасательная группа, состоящая из нескольких авроров и меня, была захвачена при попытке проникнуть в его убежище. Профессор МакГонагалл вместе с профессором Снейпом возглавили другую команду, чтобы вызволить нас из его лап. Они тоже потерпели неудачу, и их самих схватили. В тот же момент многие старшекурсники были на дне рождения одного из ваших друзей, когда на них напали Охотник и Пожирательница Смерти Лестрейндж. Двое ваших товарищей победили их обоих, а затем пришли нам на помощь, победив самого Темного Лорда. Я хотел бы поздравить и лично поблагодарить Гермиону Грейнджер, Рона Уизли, Драко Малфоя... и, наконец, Гарри Поттера. Без действий этих молодых людей Хогвартс и наше сообщество волшебников, каким мы его знаем, больше не существовали бы. Пожалуйста, встаньте и будьте признаны.

После некоторых уговоров Гермиона встала рядом с Роном, и они поднялись за столом Гриффиндора, а Драко Малфой встал в другом конце зала за столом Слизерина. Воцарилась тишина, все оглядывались в поисках четвертого: где же Гарри?

— Гарри сегодня здесь нет, но мы будем аплодировать ему так, как будто он стоит прямо перед нами. Он прошел через многое и заслуживает того, чтобы немного отдохнуть. Пожалуйста, не стесняйтесь отдавать должное этим молодым героям нашего времени.

Дамблдор сложил руки вместе, и вскоре последовал громкий рев, зал разразился аплодисментами. Вся школа шумела, за исключением Гермионы, Рона и их близких друзей. Только когда весь их факультет понял, что их герои не празднуют вместе с ними, аплодисменты постепенно стихли. Гермиона села за стол, пока все еще стояли, желая, чтобы время пролетело незаметно, чтобы оно разбудило ее, когда она снова увидит его.

— Пожалуйста, налетайте, — объявил Дамблдор, и пир начался.

Гермиона ничего не ела и молча играла со своей едой. Рейвенкловцы, хаффлпаффцы и слизеринцы были в восторге от этой новости, но весь гриффиндорский стол был подавлен и угрюм: их вдохновляющий лидер и олицетворение того, за что выступал дом Гриффиндор, ушел. Он был горой силы для тех, кто чувствовал, что у них ее нет, и их заветным квиддичным ловцом. Для тех, кто был на вечеринке у Чо, было очевидно, что Гарри и Гермиона вместе, и та тяжело переживала его отсутствие. Все с сочувствием смотрели на неё, но Гермиона не отрывала глаз от еды, лениво передвигая её по тарелке. Когда пиршество подошло к концу, она первой покинула зал и молча направилась к комнатам общежития.

* * *

В тот же момент Гарри Поттер лежал лицом вниз рядом с горящей фермой, тяжело вдыхая воздух. Повсюду валялись мёртвые коровы, вонь от горящей плоти душила его. В правой руке он держал меч, в левой — палочку. Он неподвижно лежал в высокой траве, полузакрыв глаза. Все началось внезапно. За ним уже охотились безумцы, которым казалось, что они должны доказать свою правоту. Несчастная семья, которая позволила ему провести ночь в своем сарае, была мертва, их дом сгорел вскоре после рассвета, заманив их в ловушку, пока они спали. Гарри опоздал, чтобы остановить пожар, но безымянный темный волшебник, с которым он сражался на дуэли, не испытывал угрызений совести, убивая невинных. Ярость захлестнула Гарри, и он вслепую набросился на экстравагантно одетого мужчину, нарвавшись на его проклятие Reducto. Плащ немного поглотил удар, а чары защитили его от большей части взрывной силы. Бой закончился в один стальной миг, но сейчас его тело страдало от последствий мощной атаки. Обретенная способность едва поддерживала его жизнь, а боль была почти такой же сильной, как от проклятия Cruciatus. Он пролежал так почти час, набираясь сил, пока чары Солидуса не начали медленный и болезненный процесс исцеления.

Это была уже вторая встреча с этим волшебником, первая произошла, когда Гарри приземлился во Франции вскоре после того, как покинул поместье. Он остановился в ближайшем баре, чтобы перекусить, и этот высокомерный ублюдок сразу же узнал его и начал говорить какую-то французскую чепуху угрожающим тоном. Гарри не обращал на него внимания и ел свою еду, в то время как все остальные посетители и бармен уступили этим двоим место, отстраняясь от надвигающейся конфронтации. Спокойно поглощая еду, Гарри остановился только тогда, когда его чары зажглись, предупреждая об опасности. Мужчина попытался оглушить его, но его жалкое заклинание бессильно отскочило от плаща Гарри.

Медленно поднявшись на ноги, Гарри легко обезоружил его. Волшебник попытался подобрать свою палочку, но Гарри наступил ему на руку, когда тот схватил её, и медленно надавил на костяшки пальцев, используя всю силу своей мифической силы. Палочка сломалась, раздался тошнотворный хруст, когда большинство костей в руке сломались, и мужчина застонал в агонии. Другие посетители стали смеяться над ним, добавляя к боли еще и унижение. Гарри просто заплатил по счету и вышел из бара, оставив жалкого человека кричать и ругаться по-французски. Теперь, несколько недель спустя, на юге Италии этот же человек сумел выследить его и поджечь фермерский дом семьи, которая щедро предложила ему работу и место, где он мог бы приютиться.

Сейчас, лежа среди мертвых животных, Гарри задавался вопросом: если бы он убил того, кто посмел ему возразить, были бы эти бедняги мертвы сегодня?

Пока он лежал и размышлял о своем поганом существовании и о том, стоит ли вообще жить, он услышал чей-то плач. Чувства вернулись в полную боевую готовность, он узнал голос жившего здесь подростка. Она была еще жива! Его глаза открылись, и он поднялся с земли.

— Держись! — крикнул он. — Я ИДУ! — прокричал он, слыша крики уже более отчетливо.

Превозмогая боль, он помчался на звук и обнаружил на заднем дворе горящего фермерского дома маленькую дочь той доброй пары. Она лежала на боку, покрытая пеплом. Гарри закашлялся, пробираясь сквозь дым, и подхватил ее на руки. С ней вроде бы все было в порядке, только она сильно кашляла.

— Мама? Папи? ПАППИ! — закричала она, пытаясь забежать обратно в горящий дом, но Гарри удержал ее, пытаясь не дать ей броситься в смертоносное пламя.

Она боролась с ним, пинаясь и пытаясь ворваться в дом.

— Они были внутри? Где мои родители? — спросила она по-итальянски.

— Послушай меня. Они уехали. Я не могу говорить по-итальянски, ты знаешь английский?

— Да, — сказала она с сильным акцентом. — Вы новый работник? Как вас зовут?

Гарри ненадолго задумался.

— Меня зовут Гарри. Гарри Поттер.

— Ты знаешь, как это случилось? Почему горит мой дом, где мои родители?! — истерично закричала она, по ее покрытому сажей лицу текли слезы.

Раздался громкий звук выбитого окна, и часть крыши взлетела в воздух, опасно кувыркаясь в их сторону. Гарри подхватил ее на руки и нырнул в сторону, кусок крыши упал в считанных метрах рядом. Она снова закричала, Гарри поднял ее на руки и выбежал на открытое пространство, ее сопротивление не могло сравниться с его силой.

— Слушай, говори по-английски. Я не понимаю... comprende? capesh? Я помогу тебе, но ты должна говорить по-английски! — быстро сказал он. — Как тебя зовут?

— Меня зовут... Кенна. Кенна Россилини.

— Пойдем, нам нужно выбираться отсюда. У тебя есть семья поблизости?

— Семья? Нет. Семья здесь. Мать и отец здесь. Но теперь они мертвы.

Она громко всхлипывала, ее нос покраснел, а губы дрожали. Гарри подвел ее к открытому крану и помог вымыть лицо, удалив всю грязь и копоть от огня. Он знал, что она была в здании, когда на них напали, он видел, как она кричала из верхнего окна. Как ей удалось выбраться из этого ада? Он вытер ее лицо своей майкой и уставился в ее удивительные голубые глаза. Глаза показались ему удивительно знакомыми. Блестящие светлые волосы, высокомерный взгляд, даже намек на известную усмешку на губах: перед ним была молодая, красивая, женственная версия Драко Малфоя. Его глаза расширились от удивления: сходство было просто невероятным. Услышав вдалеке вой сирен, он понял, что присутствие мертвеца с порезами на груди и мечом будет очень сложно объяснить полиции.

— Я буду очень хорошо о тебе заботиться. Ты хочешь остаться и подождать полицию или пойти со мной? — спросил Гарри Кенну, глядя ей в глаза.

— Забери меня. Я хочу уйти! — и она всхлипнула, практически вложив свою жизнь в его руки.

— Иди сюда, — приказал он, взял ее за руку и побежал к сараю, в котором стояли трактор и другая тяжелая сельскохозяйственная техника.

Они оба сели на его мотоцикл, и Гарри помчался по открытым полям фермы Россилини. Еще больше невинных людей погибло, и все из-за его знаменитого имени. Его юная подопечная крепко обхватила его за талию, держась изо всех сил. Он был виновен в смерти ее родителей, и будь он проклят, если допустит, чтобы что-то случилось с этой девочкой, которой было не больше четырнадцати лет. Они мчались по бескрайним полям, несясь навстречу неведомой опасности — стать добычей в чужой стране.

Рон и Гермиона знакомятся с новым преподавателем по защите от тёмных искусств, а Гарри узнает немного о Кенне Россилини.

— Доброе утро, класс, я ваш новый учитель Защиты от темных искусств, мистер Диггори.

Он был высоким, суровым мужчиной, похожим на своего сына Седрика.

— Сегодня я начну обучать вас продвинутым защитным приемам, а также некоторым агрессивным заклинаниям. Я вижу, что Ремус Люпин когда-то был вашим инструктором? Отлично, несомненно, он показал вам основы. Кто-нибудь может рассказать мне о пяти различных видах защитных приемов против магии?

Все автоматически посмотрели в сторону Гермионы, ожидая, что та будет первой. Когда она не вызвалась, на лице Рона появилось удивленное выражение. Она не обратила внимания на класс и продолжала смотреть вперед, обращая внимание только на их нового учителя.

— Кто-нибудь? — спросил он. Невилл поднял руку. — Да, мистер Лонгботтом? Рассказывайте.

— Щитовые чары и отражающие заклинания, — ответил тот, называя базовые техники защиты.

— Превосходно, есть еще что-нибудь?

— Защита от наговоров и разрушители проклятий, — добавил Терри Бут.

— Очень хорошо. Кто еще?

— Покровительственные и эфирные чары, — добавил Рон.

— А еще две, более продвинутые техники?

— Зелья иммунитета и сопротивления заклинаниям, — добавила Парвати.

— А последнее?

— Призывающие, жертвенные и священные магические заклинания, — добавила Гермиона Грейнджер, ее глаза сверкали яростью.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер.

Диггори подошел к доске, взмахнул палочкой, и на ней появились пять надписей.

— В этом году мы сосредоточимся на покровительственных и эфирных чарах. Последние два пункта мы также затронем в этом году, но сосредоточимся на них в следующем. Если вы не изучаете продвинутые зелья, я советую вам создать частную учебную группу с теми, кто изучает, и быть в курсе главы «Сопротивление» на занятиях по зельям. Не все заклинания можно блокировать, но большинство из них можно лечить, и зелья иммунитета идеально подходят для таких ситуаций.

Мистер Диггори открыл лежащую на столе книгу на определенной странице и бегло ее просканировал.

— Класс, достаньте палочки, страница двадцать семь в вашем новом учебнике.

Раздался шелест страниц, и все остановились на странице, которая ярко светилась.

— Кто-нибудь может объяснить мне, в чем разница между телесным и неясным Патронусом, при каких условиях формируется Патронус и против чего он эффективен?

Все, кто учился в классе ОД вместе с Гарри, подняли руки, желая вызвать гордость у своего отсутствующего руководителя. Мистер Диггори был удивлен большим количеством поднятых рук: почти девяносто процентов класса. Только несколько хаффлпаффцев и один рейвенкловец опустили руки и в полном недоумении смотрели на остальных.

— Я вижу... вы уже готовились к этому году! Я рад, что вы все осознаете, какой объем работы вам предстоит проделать на уровне ТРИТОН.

Студенты улыбнулись полному непониманию мистером Диггори того факта, что их уже хорошо подготовил выдающийся волшебник.

— Хорошо. Финниган! — сказал профессор, указывая на него.

— Телесный патронус имеет четкую форму и уникален для каждого волшебника. Неясный патронус — это неудачное заклинание, не имеющее формы. Он может быть сформирован только одним счастливым воспоминанием, и чем сильнее это воспоминание, тем мощнее он будет. Заклинание эффективно против темных духов и призраков и очень полезно против дементоров, — с полной убежденностью четко произнес Симус.

— Превосходно! Те, кто не записал, пожалуйста, сделайте это сейчас, я и сам не смог бы сказать лучше. — Профессор окинул взглядом толпу; казалось, они знали, о чем он собирается их спросить. — Для получения бонусных очков может ли кто-нибудь из присутствующих продемонстрировать патронус?

Почти все, чьи руки были подняты до этого, подняли их снова — все, кроме Гермионы. Рон догадался, почему: если она попробует продемонстрировать патронус сейчас, то потерпит неудачу, полную неудачу. Профессор Диггори встретился взглядом с Невиллом и кивнул.

— Лонгботтом, продемонстрируй для класса!

Невилл вышел вперед и достал свою палочку. Вспомнив, как несколько недель назад на его глазах сгорела Лестрейндж, он направил палочку и закричал:

— Expecto Patronum!

Из его палочки выскочил огромный светящийся лев, на время ослепив класс. Лев очень реалистично зарычал, напугав некоторых из тех, кто никогда раньше не видел телесного патронуса Невилла. Лев покружил вокруг Невилла, а затем улегся у его ног, показавшись всем домашней кошкой. Лев медленно растворился, и свет вернулся к обычному уровню.

— Очень впечатляет! Пятнадцать очков Гриффиндору! Похоже, что этот год будет довольно простым для большинства из вас, но мы должны проявить внимание к тем, кто не достиг такого продвинутого уровня. Спасибо, мистер Лонгботтом, вы можете занять своё место. Итак, класс... домашнее задание...

Все застонали: снова началась зубрежка.

* * *

В этом году в гостиной Слизерина были изменения. Драко по-прежнему был в центре внимания, но теперь он не испытывал радости от того, что выставляет себя напоказ или расхаживает как павлин. Девчонки были вокруг него, к раздражению Пэнси, но ему они были безразличны. Ну, может быть, «безразличны» — это слишком сильное слово, там была чертовски горячая четверокурсница, которую он никогда раньше не замечал и которая начинала выглядеть очень хорошо, но если раньше Драко бы уже заявил, что она принадлежит ему, то теперь он чувствовал себя более сосредоточенным и менее... избалованным. Он потерял все за одну ночь и теперь знал, что фамилия не делает тебя непобедимым. Его приятели Крэбб и Гойл были как всегда глупы и хотели, чтобы он разделял их отвратительные шутки про Поттера.

— Драко, ты думаешь, он увлекся последней модой на некромантов? Неужели он действительно собирается раскопать могилу и трахнуть свою маму? — добавил Крэбб, смеясь.

Драко понял, о чем они говорят, и уже через секунду был на ногах, расплющив Крэбба заклятием Impedimentia.

— Impedimentia! Не смей оскорблять его родителей! — прорычал Драко.

Все замолчали, увидев красный блеск в глазах Драко. Он навис над распростертым на земле Крэббом, который онемел от шока. Гарри искренне сочувствовал родной матери Драко, единственному человеку, который мог по-настоящему понять, каково это — потерять обоих родителей из-за Волдеморта. Теперь он знал, что чувствовал Поттер, когда ударил его после матча по квиддичу в прошлом году: Крэбб вызвал в нем тот же гнев. Драко был обязан Поттеру преданностью только за то, что он был единственным человеком, который хоть как-то сочувствовал его убитой матери, но Гарри закрепил эту преданность, сражаясь вместе с ним против Волдеморта. Они по-прежнему могли не любить друг друга, но они стали товарищами по оружию, а это кое-что значило для него.

Драко выскочил из гостиной, грубо оттолкнув с дороги нескольких третьекурсниц; их единственным проступком было то, что они посмели стоять в дверях, занимаясь своими делами. Он отправился на обед в Большой зал, и все смотрели на него, когда он уходил. Что вообще случилось с Драко Малфоем этим летом?

* * *

Гарри мчался на полной скорости по пологим равнинам до позднего вечера, его бока онемели от крепкой хватки Кенны. Она плакала беззвучными слезами, неестественно тихо держась позади него. Он наткнулся на пологий ручей с маленькой рыбацкой лодкой, привязанной к старому шаткому причалу. Подумав, что это самое подходящее место для остановки, он спросил Кенну, не хочет ли она передохнуть.

— Ты в порядке? Давай немного отдохнем здесь, — предложил он.

Кенна только кивнула, и он притормозил под большим деревом. Гарри все еще чувствовал себя немного разбитым, но это не могло сравниться с тем, что, по его мнению, сейчас чувствовала Кенна. Он слез с мотоцикла и взял Кенну за руку, когда она тоже слезла.

— Спасибо, — сказала она с итальянским акцентом.

Она сделала паузу, пытаясь подобрать правильный перевод.

— Мой дом, как сгорел он? — спросила она на ломаном английском.

Гарри вздохнул: она должна была знать, что не все люди нормальные, а некоторые рождаются со способностью использовать магию. Но вот как донести до нее эту информацию, не напугав ее до полусмерти, — вот в чем вопрос. Он достал свою палочку, думая продемонстрировать ей, а заодно и рассказать о волшебниках и магии. Но, похоже, в этом не было необходимости. Ее глаза заметно расширились, и Кенна уставилась на его палочку.

— Ты маэстро! — воскликнула она, переведя взгляд на его лицо.

Гарри был немного шокирован и почувствовал облегчение от того, что ему не нужно ничего объяснять.

— Кто? — спросил он.

— Маг-человек? — перевела она.

Он улыбнулся ей.

— Да, я такой. Откуда ты знаешь о волшебниках? — спросил он.

— Когда я была совсем маленькой, со мной много раз происходили странные вещи. Это было до того, как я стала жить здесь, но я не могу вспомнить ничего толком, — объяснила она, нахмурив брови в раздумье. — Меня удочерили много лет назад, — добавила она с грустной ноткой в голосе.

— Мои биологические мать и отец умерли, так что у меня никого нет.

Ее глаза снова наполнились слезами, и она села под большим деревом, прислонившись спиной к стволу. Сердце Гарри вновь наполнилось чувством вины, столько боли он причинил. Она сказала, что ее удочерили, могло ли это означать, что в ее необыкновенном сходстве с Драко Малфоем есть что-то большее?

— Кенна, ты знаешь, откуда ты родом?

— Нет, но я знаю, что не из Италии, — ответила она.

— Возможно ли, что ты из Англии? — поинтересовался Гарри.

— Возможно? Что такое «возможно»?

— Ты приехала из Англии? — спросил он более простым языком.

— Не знаю. Может быть, — с сомнением ответила она.

— Ты умеешь колдовать?

— Я? — спросила она. — Нет-нет-нет, странные вещи случаются, но не магия, — произнесла она с убежденностью.

— Ты похожа на одного моего знакомого, который является волшебником.

— Да? Она бэлла⁽¹⁾? — спросила она, застенчиво улыбаясь ему.

Гарри застыл, на мгновение очарованный ею, у нее была прекрасная улыбка. Он полагал, что «бэлла» означает «красивая», но не мог использовать это слово для описания Драко, ни за что на свете. Но она так ждала его ответа, что он кивнул и улыбнулся ей. Она снова улыбнулась, и он почувствовал себя немного неловко: было очевидно, что она уже немного влюблена в него.

Гарри присел на сундук и стал рассматривать палочку, которую получил шесть лет назад у Олливандера. Казалось, что прошла целая вечность, и он очень дорожил ею. Он протянул палочку ей и указал, что она должна помахать ею. Кенна нерешительно взяла её, и он почувствовал, как по воздуху пронеслась волна силы. Она была волшебницей, но еще не знала об этом. Кенна взмахнула палочкой, и его мотоцикл внезапно перевернулся с громким треском. Она тут же выронила палочку, издав потрясенный крик. Гарри улыбнулся ей и поднял с земли свою палочку.

— Сколько тебе лет, Кенна? — спросил он.

— Пятнадцать, — ответила она, с любопытством разглядывая его лицо. — Тебе? — спросила она.

Гарри немного опешил: черты ее лица были такими тонкими, а сама она была столь миниатюрной, что он предположил бы, что она моложе.

— Сколько, по-твоему, мне лет?

— Может, двадцать? — предположила она.

Гарри усмехнулся: неужели он действительно выглядел настолько старым? Его волосы были длинными, а черты лица немного огрубели от всего, что ему пришлось пережить, но он никогда бы не подумал, что выглядит так старо.

— Нет, Кенна, мне исполнилось шестнадцать лет несколько недель назад. Я примерно того же возраста, что и ты.

Та в изумлении приоткрыла рот и уставилась на его лицо. Внезапно она протянула руки и провела ладонями по лицу, перебирая пальцами его волосы. Кенна подошла к нему очень близко и осмотрела его лицо со всех сторон, не обращая внимания на густые черные волосы, которые мешали ей в оценке. Гарри не шевелился: для него это было немного странно. Да и она сама была немного странной. Когда она осталась удовлетворена, то отпустила его волосы и кивнула.

— Эти волосы старят тебя. Тебе следует подстричь их покороче, — добавила она, и в голосе прозвучал приказ.

Ее высокомерие было по-своему очаровательным, и Гарри понял, что она действительно может оказаться в каком-то смысле родственницей Малфоев. Глядя на ее высокомерную улыбку, он понял, что она действительно похожа на Драко. Его осенило: на самом деле это могла быть его сестра, может быть, даже близнец. Кто знает, может быть, ее приемные родители сами не знали ее возраста. Кенна могла быть на год старше или на несколько лет младше, но он не сомневался, что Драко и она в какой-то степени родственники. Гарри должен был вернуться в Англию и познакомить их; если бы кто-то нашел его брата или сестру, он бы отдал все, чтобы узнать, что его брат или сестра еще живы.

— Кенна, послушай меня. Мне кажется, я знаю, где находится один из твоих родственников. Не хочешь ли ты с ним встретиться? Он сейчас в Англии, я могу отвезти тебя туда.

Ее лицо заметно просветлело, и она с надеждой улыбнулась.

— Правда? Семья? Моя настоящая семья? ДА! Я хочу поехать в Англию и посмотреть!

Она подскочила и запрыгала на месте, хлопая в ладоши от восторга. Он улыбнулся: она была такой милой, клубок оптимизма и энергии.

— Ну, возможно, нам понадобится время, чтобы добраться туда, ведь нас двое. Нам предстоит долгое путешествие. Как ты относишься к полетам?

— Не знаю. Я никогда раньше не летала, — сказала она, ее глаза распахнулись от удивления. — Как мы полетим?

Он кивнул на свой мотоцикл. Она проследила за направлением, которое он указывал, и рассмеялась.

— Ты шутишь, да? Это не может летать!

— Это волшебный мотоцикл, говорю тебе, он может летать!

— Нет, не может! — возразила она, все еще смеясь.

Гарри снова улыбнулся, ее смех был очень заразительным.

— Я тебе покажу, — сказал он, вставая со своего места на корне дерева.

Он поднял мотоцикл, завел двигатель и включил полетную передачу. Он набрал небольшую скорость, откинулся на спинку сиденья, и машина взлетела, пролетев мимо нее по земле один раз, затем сделал петлю и снова пролетел мимо нее, а ее руки в восторге и удивлении замерли у рта. Он приземлил мотоцикл и остановился перед Кенной, ожидая ее реакции.

— Ну, теперь ты мне веришь? — сказал он, ухмыляясь от уха до уха.

— Вау, это... очень очень... — она сделала паузу, пытаясь подобрать слово. — Круто!

— Ну, запрыгивай и скажи мне, если тебе станет плохо, — сказал он ей.

— Не знаю, выглядит... пугающе, — сказала она, с опаской глядя на мотоцикл.

— Давай, ты не узнаешь, если не попробуешь...

— Хорошо, но летай очень низко, очень низко.

Она немного нерешительно улыбнулась, и он кивнул в знак понимания. Она села и обхватила его с силой, которая не соответствовала ее маленькому росту.

— Ладно, давай попробуем...

Он медленно взлетел и пролетел в воздухе на высоте около десяти футов, потом двадцати, потом двадцати пяти. Ее сила возрастала по мере того, как он поднимался, и он чувствовал, как нарастает её беспокойство. Ему казалось, что ребра вот-вот сломаются, а за глазами горели чары Солидуса — они реагировали на давление на рану от проклятия Reducto на его боку. Сконцентрировавшись, он взял себя в руки и подавил естественный инстинкт защиты. Её страх дошел до точки кипения, и она наконец не выдержала.

— А-А, ВНИЗ! Пожалуйста!

Она закрыла глаза и зарылась лицом в его спину.

— Ладно, ладно, мы спускаемся.

Гарри приземлился и плавно остановился, но она не ослабила хватку, прижавшись лицом к его теплой спине.

— Кенна? Мы уже на земле, можешь отпустить, — успокаивающе сказал он.

Когда она не сразу отпустила его, он крутанулся на сиденье и попытался повернуться, чтобы увидеть ее лицо.

— Кенна?

Он осторожно положил руку ей на бок, и она открыла глаза. Они на секунду изменили цвет и стали зелеными, как у него. Он уставился на нее, и прямо на его глазах они постепенно вернулись к своему голубому цвету. Это произвело на Гарри сильное впечатление, и он почувствовал, что должен защищать эту незнакомку до последнего вздоха. Через несколько секунд внезапный защитный порыв утих, и она снова посмотрела на него со страхом и паникой на лице.

— Ты в порядке? — мягко спросил он.

— Мне не нравится летать. Оставайся на земле, пожалуйста.

Кенна смертельно боялась высоты, и им придется возвращаться обычным путем. Гарри мрачно усмехнулся: поездка предстояла долгая.

1) Бэлла (итал.) — симпатичная.

Вернуться к тексту

Гермиона просит Рона возобновить уроки ОД, а Пожиратели Смерти собираются для обсуждения стратегии.

На следующий день Драко Малфой обедал в одиночестве в Большом зале. Он прогнал младшего брата Монтегю — Честера, первокурсника, подающего надежды на участие в команде Слизерина. Обычно он брал на себя труд терроризировать или лепить по своему вкусу новые поколения, когда они поступали в Хогвартс, но сейчас просто считал их всех сопляками. Без Поттера было не до того... Черт, прошло всего два дня, а у него уже руки чесались заставить его чувствовать себя несчастным. На самом деле ему было жаль грязнокровку, но он не мог позволить ей этого понять. Драко смотрел, как она молча входит в зал с учебниками с последнего урока в руках и садится за стол, без особого энтузиазма ковыряясь в еде. Драко огляделся в поисках последней части трио: «Короля Уисли» нигде не было.

«Ах да, гриффиндорцам нужно было выбрать нового капитана для своей команды по квиддичу; какая пустая трата времени эта демократия. Мы бы никогда не стали тратить время обеда на такие пустяки. Не было никакого конкурса — я капитан, и точка».

Он попытался сосредоточиться на еде, но вид разваливающейся на глазах Грейнджер начал действовать на него. Пытаясь вытеснить ее из головы, он задумался о предстоящем квиддичном году. Драко улыбнулся: в этом году все будет до ужаса просто. Он вспоминал о победах, которые они одержали, и вспоминал о поражениях, которые понесли, потом вспоминал о Поттере, который теперь был связан с Гермионой Грейнджер, которая по-прежнему сидела прямо напротив него на другом конце зала. Она все еще вторгалась в его мысли!

— Аргх! — громко застонал он от досады, наблюдая за тем, как она возится со своей едой.

Гермиона ковыряла вилкой, перемещая ее по тарелке маленькими рывками. Что-то с ней было не так. Драко немного присмотрелся к ней: она постриглась, и не слишком аккуратно. Он чуть не проклял себя за то, что заметил, что у нее очень изящная шея и нежное лицо в форме сердца.

Гермиона опустила глаза в тарелку, но почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и подняла взгляд. Встретившись взглядом с Драко, она вздрогнула, когда он невозмутимо уставился на нее в ответ. Снова опустив глаза, она положила в рот немного еды. Гермиона медленно пережевывала пищу, безучастно глядя по сторонам и избегая его взгляда. Ее пальцы рассеянно перебирали короткую прядь волос, а блуждающий взгляд снова наткнулся на Драко, который все еще смотрел на нее. Гермиона сосредоточилась на нем.

— Что? — пробормотала она, полная раздражения.

Драко покачал головой и разорвал зрительный контакт. Он снова принялся за еду, но тут же остановился и снова посмотрел на Гермиону. Она снова играла со своей едой, судя по лицу, почти на грани слез. Драко было очень жаль ее. Он не мог этого вынести: его беспокоило, как сильно он сочувствует им обоим. Громко вздохнув, он молча встал и вышел из зала, оставив ее хандрить в одиночестве.

* * *

Тем временем в общей гостиной Гриффиндора Рон Уизли выступал перед собранием большинства своих соседей по факультету. В зале царила суматоха, но его лицо было спокойным, а поведение — серьезным.

— Так, заткнитесь и сядьте уже все. Некоторым из нас нужно пообедать, нельзя же использовать весь этот чертов обеденный перерыв, — приказал он.

Аудитория постепенно затихла, и Рон сел за большой стол, который использовался для выполнения домашних заданий.

— Это новый год, и, возможно, лучшее поколение гриффиндорских игроков в квиддич ушло.

Он сделал паузу — все поняли, что он имел в виду. Сочетание Вуда, близнецов Уизли и Гарри было, пожалуй, лучшим в Хогвартсе, и другие факультеты тоже это знали.

— Мы должны сохранить это качество, и нам нужны решительные игроки, которые придут на пробы. Но прежде, чем мы все это сделаем, нам нужно публично проголосовать за нового капитана команды. Гарри был бы капитаном, без сомнения, но пока мы должны проголосовать за кого-то другого, пока он не вернется.

— Когда он вернется? — спросила темноволосая девушка со второго курса.

— Я видела его на матче с «Пушками», но он не пришел на товарищеский матч с Болгарией, что случилось? — спросила другая ученица.

— Да, разве не он был первым игроком в команде младше двадцати лет? — добавил кто-то еще.

Вопросы сыпались рекой, и Рон просто не знал, что ответить.

Он закричал, перекрывая нарастающий шум:

— Хорошо, хорошо! Я вас слышу. Слушайте все, я не знаю, где он. Честно. Я не знаю, когда он вернется, но я знаю, что он обязательно вернется, я могу вам это пообещать, так или иначе. Но сейчас нам нужно организоваться. Все возьмите по небольшому листку пергамента и проголосуйте за капитана команды.

Он протянул пакет, чтобы все желающие могли опустить туда свои голоса. После подсчета голосов был объявлен результат.

— Вы все вместе выбрали меня капитаном. Поскольку я единственный старшекурсник в этой команде, да и Джинни тоже, это было очевидно.

Несмотря на это, он усмехнулся, и все посмотрели на него с раздражением. Его манера поведения изменилась, лицо снова стало серьезным, а в глазах появился огонь. Посмотрев на каждого из амбициозных молодых людей, он сказал:

— Нам нужны только прирожденные убийцы, которые умеют обращаться с метлой. Гриффиндор не для слабонервных. В пятницу будут пробы. А теперь убирайтесь отсюда.

Младшекурсники выходили из-за портрета Полной дамы, возбужденно говоря об испытаниях в эту пятницу. Когда последний из них вышел, в зал вошла решительно настроенная Гермиона Грейнджер. Рон как раз заканчивал убирать бумаги с голосами в шкаф. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился как вкопанный. Гермиона смотрела на него одним из тех взглядов, которые говорили о серьезности её намерений.

— Рон, нам нужно поговорить.

* * *

Антонин Дохолов сидел во главе огромного старого обеденного стола и курил прекрасную магловскую сигару. Его окружали одни из самых могущественных и злобных волшебников на свете. Родольфус Лестрейндж, лицо которого было скрыто полумаской, был сейчас его правой рукой, Гойл — рядом с ним слева. Макнейр стоял в дверях, размахивая своим огромным топором с легкостью, которую могли обеспечить только годы владения им. Нотт, Эйвери и Руквуд беседовали наедине, сидя за столом, близко друг к другу. Крэбб, Мальсибер и Эйвери тоже сидели за столом, их взгляды рассеянно блуждали, пока они ждали прихода последних. Спустя еще десять минут нетерпеливых комментариев и ворчания появились еще двое. Один из них был Питер Петтигрю, а другой — Годфри Снейп. Остальные кивнули им, и Червехвост подтвердил их присутствие самодовольным наклоном головы.

— Это все, Долохов? — сладко спросил Родольфус Лестрейндж.

— Нет. Два наших очень важных гостя еще не прибыли. Мы начнем, как только они появятся.

Антонин снова закурил свою сигару, окутав комнату дымом. Откинувшись в кресле, он оглядел всех, кто пришел по его зову. В зале присутствовали еще трое, на которых он не обращал внимания, — его личная охрана. Они затаились по углам, их природным инстинктом было нападать сзади и без предупреждения. Призраки, женщины-вампиры, способные по желанию становиться невидимыми, стояли неподвижно в дальнем углу большой столовой, их смертоносные ножи убийц были зажаты в рукавах плащей, ожидая его команды. Прошло еще пятнадцать минут, и его гости начали раздражаться.

— Кто эти двое, которые заставляют нас ждать? Они не дорожат своей жизнью, если бы знали, кого задерживают своей грубостью, — прошипел Макнейр, бросив на Долохова предостерегающий взгляд. Призрак в ближайшем к Макнейру углу шагнул вперед, просунув правую руку в большой рукав другой, ожидая подтверждения убийства. Долохов слабо улыбнулся и слегка покачал головой. Призрак отпустил рукоять ножа, отступил назад и бесшумно, как сама смерть, скрылся в тени. Макнейр заметил жест Долохова и нервно оглянулся через плечо, ожидая увидеть там что-то. Ничего не увидев, он подумал, что глупо шарахаться от теней — все они здесь были союзниками, хотя он и считал, что рискует. Если бы кто-то из них оказался предателем, он бы с лёгкостью дал наводку Дамблдору и его отряду, чтобы те устроили засаду...

Шаткая входная дверь с громким скрипом отворилась, и две маленькие фигурки вошли внутрь. Макнейр был немного удивлен: какой волшебник в здравом уме пойдет на тайную встречу через парадную дверь? Почему бы им просто не аппарировать внутрь?

— Друзья мои, наши гости прибыли. Пожиратели Смерти, все до единого, я приветствую вас во имя нашего покойного хозяина, лорда Волдеморта. Он начал очень важное дело, и, смею надеяться, будет позором, если мы его не завершим. Эти планы будут реализованы в ближайшем будущем. Я перейду непосредственно к сути дела. Сейчас нам нужно немного поубивать. Против нас все еще мало кто выступает, и еще меньше тех, кто не теряет бдительности после падения нашего хозяина. Сейчас самое подходящее время для мести. Наш Лорд отвернулся от нас после провала в Министерстве, и мы видим, что происходит с теми, кто его подводит. Как вы уже заметили, нашего некогда хорошего друга Люциуса Малфоя больше нет с нами.

Долохов посмотрел на каменные выражения лиц своих товарищей, но на некоторых из них появилась слабая улыбка.

— Он осмелился выступить против него, и его смерть была медленной и очень мучительной, — он сделал паузу, отпивая глоток своего напитка. — Жаль, что меня не было рядом, чтобы увидеть это.

Он улыбнулся при этом замечании; его кровь разгорелась, когда он фантазировал о новинках — и тонких хитросплетениях — в искусстве убийства.

— Но наши мотивы куда более амбициозны, чем у нашего змееликого лидера, который не хотел ничего, кроме смерти и разрушения. Великий волшебник, хотя и довольно примитивный, я же предпочитаю смерть и разрушение, обладая властью решать, кому жить, а кому нет. Мы заставим народы низко склониться перед нами. Наш покойный Лорд хотел смерти в больших масштабах, а магглы убивают друг друга без разбора, в одиночку они режут сотнями тысяч. Мы выше этого. Мы стремимся к полному контролю, уважаемые господа, и к уважению, которое наша татуировка когда-то вселила в сердца волшебников, нет, в сердца всех людей, маглов или волшебников. Но сначала нам нужно устранить все возможные угрозы. Первый в нашем списке — заклятый враг нашего Лорда: Поттер.

Среди собравшихся раздался ропот согласия. Макнейр выступил вперед и твердым голосом заявил:

— Я сделаю это.

Среди собравшихся послышалось одобрительное бормотание, но Долохов лишь усмехнулся. Макнейр снова поднял на него глаза, в его взгляде читалось убийство.

— Ты смеешь насмехаться надо мной? — пригрозил он.

— Ты утверждаешь, что сможешь победить того, кто убил Лестрейндж, реинкарнировавшего Охотника и нашего Великого Лорда за одну ночь, едва ли шестнадцатилетнего мальчишку? Не удача сохранила мальчику жизнь и не так называемая защита, которую старый дурак считает парящей над ним. Лорд не понял, что это не обычный мальчик. Он должен быть одним из прямых потомков очень могущественного чистокровного рода — ведь у нашего лорда не было никаких слабостей. Я не настолько тщеславен, чтобы отрицать, что он сильнее любого из нас. Любого, но для нас как группы он и Альбус Дамблдор были бы детской забавой. А теперь, с двумя нашими новыми союзниками, это будет еще проще.

Все повернулись к двум маленьким фигуркам, которые стояли у входа, низко склонив головы, чтобы не было видно их лиц.

— Позвольте представить вам Хешина и Соджиро. Они — наши козыри в этой тактической битве.

Двое незнакомцев оглядели толпу взрослых убийц, стоящих посреди них, и их лица были пусты. У всех на несколько мгновений отвисла челюсть: им было не больше восемнадцати, их лица были гладкими и еще не высохшими от материнского молока. Но глаза выдавали их: серебряные зрачки тускло светились, и казалось, будто ледяные осколки впиваются в твои собственные. Это был знак колдуна или охотника на волшебников. Но вместо того, чтобы быть реинкарнацией знаменитого охотника в теле заключенного, они были чистокровными антимагическими существами, рожденными от нечестивого скрещивания мужчины-сквиба и вампирши-девственницы. Если при первом спаривании беременность не наступала, легендарные антимагические существа не рождались. Такое случалось крайне редко, поскольку обе стороны должны были быть добровольными участниками своего противоестественного союза.

Крэбб, самый невежественный из всех, весело рассмеялся.

— Дохолов, ты приводишь детей на битву? Что это за шутка?

Без всякого предупреждения мелькнуло движение, сверкнула сталь, и клочья мантии Крэбба упали к его ногам, оставив бледное тело совершенно обнаженным. Два молодых охотника стояли в другом конце комнаты, спокойно убирая мечи в ножны. Все замерли в мертвой тишине, никто не успел ни пошевелиться, ни даже отреагировать на случившееся. Крэбб громко выругался и исчез, вне себя от ярости. Долохов снова захихикал и отмахнулся от него праздным взмахом свободной руки. Попыхивая сигарой, он оглядел каждого из своих собратьев-Пожирателей.

— Наши источники утверждают, что Поттера нет в Хогвартсе. Очень мудро с его стороны. Предположительно, он находится где-то в Европе. Информация от наших шпионов, разбросанных по всему миру, подтвердила, что он окопался во Франции. У нас есть новости о том, что Веллинекс, жалкий глупец, выступил против него в баре и был основательно унижен при свидетелях. Подумать только, кто-то с таким ничтожным уровнем магической силы даже осмелился подойти к одному из нас, чтобы попасть в милость к лорду Волдеморту. Родольфус, разве не твоя дорогая жена однажды прокляла его до безумия и отправила восвояси?

Родольфус Лестрейндж кивнул, его губы скривились в мимолетной улыбке.

— Она хотела оставить его у себя в качестве домашнего животного, но я запретил. Она была слишком избалована.

Он рассмеялся, никто не мог предположить, что его жена мертва, но откровенность его речи настораживала.

— Не бойтесь. Их не зря называют Охотниками. Поттер достанется нам живым или, что предпочтительнее, мертвым. Я снова призову вас на нашу следующую встречу. Держитесь в тени, друзья мои, мы набросимся на добычу, когда она будет меньше всего этого ожидать.

* * *

Гарри бодрствовал, разжигая костер в их маленьком лагере. Уже вторую ночь подряд он отказывался от сна и бдительно следил за Кенной, которая тихонько похрапывала под плащом его отца. Они много ехали вчера и сегодня, оба были очень голодны и измождены, а их одежду покрывала грязь. Кенна все еще была в ночной пижаме — симпатичном наряде с узорами из футбольных мячей и угловых флажков, испачканном пеплом и дорожной пылью. Ночь прошла не так уж плохо, до конца лета было еще достаточно далеко, ночи оставались теплыми и влажными, но он знал, что Кенна не привыкла к такому и что ей нужно поскорее вернуться в цивилизацию. Гарри восхищался ее стойкостью, она почти не жаловалась. Он рассеянно пошевелил костер: ему тоже требовались нормальная еда и сон. Фрукты — единственное, что они ели в пути, — и недостаток отдыха после сражения с темным магом давали о себе знать. Чары Солидуса бурлили на поверхности его сознания, но усталость и беспокойство держали его в напряжении. Мелкие ночные звуки приводили его в состояние постоянной паранойи, и ему приходилось поддерживать баланс между мгновенной готовностью и попыткой расслабиться. Сейчас он контролировал себя почти полностью, и ему уже не грозила опасность выйти из себя и нанести серьезный ущерб, как это случилось с Роном несколько недель назад.

Гарри смотрел, как Кенна спит, укутавшись в мантию Ордена Феникса. Мантия полностью окутывала её, и он по опыту знал, что её магические свойства согревали владельца и вселяли чувство безопасности. Он посмотрел на маггловскую карту Италии, которую купил, когда приехал в эту страну, и попытался вспомнить, как читал эти чертовы штуки в начальной школе. Очевидно, что N — это север, а дороги и шоссе пересекали бумагу, словно муравьиные тропы. Эта чертова штука была на итальянском языке, так что карта была для него почти бесполезна. Он нашел ручей, вдоль которого шла эта дорога, и ближайший город окажется в нескольких часах езды отсюда, когда они выедут утром.

Гарри снова посмотрел на спящую рядом с ним девушку, и на него накатила новая волна вины. Роджер Грейнджер был прав. Он был чертовым проклятием. Он пробыл здесь всего три дня? А теперь еще двое мертвы, она бездомная, и он убил еще одного Темного мага. Разве он не размышлял в кабинете Дамблдора о том, что его жизнь либо закончится, либо будет состоять из убийств? Он прислонился спиной к дереву, под которым они решили разбить лагерь, и поднял руки ладонями к себе.

Сколько еще крови должно пролиться?

Осмотрев свои огрубевшие ладони, он некоторое время вспоминал, как держал нежные руки Гермионы в том единственном танце, который они танцевали вместе. Он вспомнил, что его загорелые пальцы поразительно контрастировали с её маленькими светлыми пальчиками — никогда прежде он не испытывал таких блаженных эмоций, когда её руки с нежной любовью смыкались вокруг его пальцев. Они танцевали медленный танец, их тела были близки, ее голова лежала на его плече. Это был, наверное, лучший момент в его жизни, и его сердце очень скучало по ней. Но это было до той роковой ночи, до Лестрейнджей, до Волдеморта. Сможет ли он снова обнять ее после того, как лишил жизни других людей своими руками? Он сжал их в кулаки и почувствовал, как в них бурлит сила.

«Может быть, когда-нибудь я проснусь и подумаю, что все это было лишь сном... и мы снова будем вместе».

Прислонившись затылком к гладкой коре, он уставился сквозь полог листвы на усыпанное звездами небо.

Гарри «повстречал» странную волшебницу, которая еще не знает, что является ею.

— Нам нужно восстановить Отряд Дамблдора.

Рон был немного озадачен.

— Гермиона, Волдеморт мертв. О чем ты беспокоишься? И кто будет учителем?

— Рон, ты что, не понимаешь? Гарри ушел, потому что знал, что там еще есть опасность, он ушел, потому что знал, что мы будем в опасности, как... в ту ночь.... от Чо!

— Гермиона, успокойся. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но он и был Отрядом Дамблдора, без него это будет... ну, знаешь, не Отряд Дамблдора!

— Рон, если ты думаешь, что я просто буду сидеть сложа руки и позволю снова схватить себя, надеясь только на появление Гарри, то ты ошибаешься. Мы превосходили Лестрейнджей и Охотника числом шестьдесят к двум! И Гарри сражался с ними обоими в одиночку и чуть не погиб, пока не появился Драко. ДРАКО! Из всех людей, которые были там, когда Гарри умирал, только у Драко хватило смелости что-то сделать! ГДЕ ЖЕ ТОГДА, БЛЯДЬ, БЫЛ ОД?!

Рон покраснел, он никогда раньше не слышал, чтобы Гермиона ругалась. Её лицо раскраснелось, а самообладание достигло точки кипения. Она стояла и смотрела на него, и Рону стало стыдно. Стыдно, потому что она была права. Они все стояли в страхе, пока Гарри делал то, что нужно было сделать. Рон сел обратно на большой стол и потёр глаза тыльной стороной ладони.

«Она права. Гарри, дружище, прости...»

— Ты права. Ты абсолютно права. Мы должны были что-то сделать. Каков твой план?

— Во-первых, нам нужно провести еще одно собрание, чтобы все, кто хочет тренироваться, могли присоединиться. Амбридж больше не имеет значения. Мы должны вернуть ребят из прошлого года и рассказать им, что мы задумали, и пусть они помогут нам набрать других. На первом собрании мы проголосуем, кто будет новым инструктором. Я сама собираюсь стать добровольцем, и ты тоже должен это сделать. Любой старший член Отряда Дамблдора, который хочет стать кандидатом, тоже должен выдвинуть свою кандидатуру. Мы не можем полагаться только на Гарри. В конце концов, каким бы хорошим он ни был, наступит момент, когда ему понадобится наша помощь, и когда это время настанет, мы поможем ему или просто будем смотреть, как он умирает? Я совершенно серьёзна, Рон, больше не надо мешкать.

С этими словами она вышла на улицу и отправилась на поиски остальных.

Рон посмотрел на часы. Вот тебе и обед.

* * *

Ремус Люпин стоял у обугленных останков некогда величественного фермерского дома на окраине Неаполя, на юге Италии. Они были так близко, черт возьми. Он громко вздохнул, разочарование взяло верх. Тонкс подошла к нему сзади и обняла его за плечи в знак поддержки.

— Это магический огонь. Он был здесь. Полицейские сказали, что нашли человека с необычной раной: ему перерезали грудь. — Ремус Люпин выругался от досады: след был близок, но Гарри постоянно ускользал, как рыба из рук. — Насколько я слышал, этот же человек напал на Гарри во Франции до этой бойни.

Он зашагал среди залитых водой развалин в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Что-то привлекло его внимание, и он наклонился, чтобы поднять это. Повертев его в руках, он задумчиво посмотрел на сломанный предмет в своей руке.

— Inciendo Reparo, — пробормотал он, направляя на него свою палочку.

Его глаза потрясенно распахнулись, и он уставился на залитую водой фотографию. Тонкс подошла к нему сзади и заглянула через плечо.

— Что это?

— Я знаю, куда он направляется, — сказал Ремус, передавая ей разбитый портрет. — Пойдем, — добавил он, бодро шагая к выходу из разрушенного дома.

— Impervious! — произнесла Тонкс, и мокрая фотография снова стала сухой.

Она посмотрела на улыбающуюся пару средних лет и молодую девушку, озорно ухмыляющуюся ей в ответ. Она не могла поверить. Девушка была точной копией сына Люциуса Малфоя, Драко.

— Подожди меня! — воскликнула она и побежала за Ремусом, не выпуская из рук фотографию.

* * *

Был уже поздний вечер, и Гарри подумал, что они набрали хороший темп. Они находились в трех четвертях пути между Неаполем и Римом, приближаясь к городу Латина.

— Ты когда-нибудь была здесь, Кенна? — спросил он, перекрикивая рев мотора.

— Один раз. Я была очень маленькой, — ответила она, положив подбородок ему на плечо.

Она тесно прижалась к нему, ее руки обхватили его торс. Кенна была очень трогательной и ласковой девушкой, но Гарри вскоре привык к этому. Он понимал, что они оба грязные и нуждаются в ванне, нормальной еде и отдыхе. Гарри кивнул в знак того, что услышал, и она на секунду отпустила его, чтобы убрать его волосы, которые летели ей в лицо. Кенна задержала пальцы у основания его шеи чуть дольше, чем было необходимо, но Гарри ничего не сказал и продолжил путь.

Они ехали по пригороду, где преобладали живописные аккуратные домики, которые, должно быть, стояли здесь уже много лет. Найдя ближайшую гостиницу на окраине города, они остановились. Кенна потирала отсиженный зад, мягкий материал скользил по ее красиво округлившимся ягодицам. Гарри был на мгновение заинтригован: ее едва заметное движение неестественно привлекло его внимание. Он видел, как она делала это раньше, и это никогда не вызывало у него ни малейшего интереса. Кенна оглянулась на него и подмигнула, ее глаза снова приобрели мягкий зеленый оттенок. Гарри растерянно моргнул: неужели она только что подмигнула ему? Смахнув с себя пыль, он подошел к вращающимся дверям.

— Будем надеяться, что у них есть для нас комнаты, — сказал он, и они оба направились внутрь.

Как только они вошли, клерк поднял на них глаза.

— Куда это вы двое собрались? Это респектабельное заведение, разве вам, двум грязным детям, не следует быть дома с родителями? — он был исключительно груб, глядя на их грязный вид.

— Послушайте, нам нужны две комнаты, у меня есть деньги, — раздраженно сказал Гарри, не понимая ни черта из того, что он только что сказал, но по выражению его лица можно было понять, что это не комплимент.

Кенна посмотрела на него и положила сдерживающую руку на его.

— Давай я, — прошептала она.

Его гнев почти мгновенно улетучился, и он кивнул, глядя в зеленые глаза Кенны, немного смущенный тем, почему вдруг перестал злиться.

— Простите, я уверена, что вы могли бы сделать исключение для нас с моим парнем?.. — прошептала она, слегка коснувшись накрахмаленного рукава клерка.

Внезапно тот сменил тон и очаровательно улыбнулся.

— Конечно, моя дорогая, только самое лучшее для наших уважаемых гостей! Роскошный люкс для нашей молодой пары! — он повернулся и взял ключ-карту из своего хорошо организованного шкафа. — Верхний этаж, вторая дверь налево. Приятного отдыха, — улыбнулся он ей и протянул Гарри ключ-карту.

Гарри покопался в кармане в поисках денег, которые он обменял в Гринготтсе перед отъездом, но джентльмен отказался брать деньги.

— Нет, нет, денег не нужно, — сказал он на английском с сильным акцентом и помахал им рукой. — Звоните, если что-то понадобится, — добавил он, лучезарно улыбаясь, явно влюбленный в молодую леди.

Гарри наблюдал за Кенной с жадным любопытством: как, черт возьми, ей это удается? Они вошли в лифт, и Кенна нажала кнопку верхнего этажа.

— Как, черт возьми, ты уговорила его разрешить нам остаться, да еще и бесплатно? — спросил Гарри с ошарашенным выражением лица.

— Не знаю, может, им не нравятся английские мужчины, — хихикнула она. — Я не понимаю, что тебе не нравится?

Гарри даже не успел осознать, что улыбается. Была ли она наполовину вейла? Нет, определенно нет, потому что она, казалось, включала и выключала очарование по своему желанию. Покачав головой в недоумении, он посмотрел на ключ-карту, которую держал в руках. Ему пришло в голову, что и дали только одну комнату, которую им придется разделить.

— Эм... Там только одна комната для нас обоих.

— Да.

— И где же я буду спать? — тупо спросил он.

— Это большая комната. Люкс-юри... так можно сказать? Да, люкс, — объяснила она как ни в чем не бывало и посмотрела на него с выражением: «Ты меня боишься?»

Гарри уставился в её естественные голубые глаза и внутренне сглотнул.

— Ты же не возражаешь? — спросила она, провоцируя его пойти на попятную.

— Нет, я не против, но...

— Беспокоиться не о чем, да? — оборвала она его, снова улыбнувшись.

— Думаю, да.

Лифт остановился, и они оба вышли на плюшевый ковер коридора. Гарри огляделся: это было очень милое место. Кенна взяла его за руку и вывела из задумчивости.

— Пойдем сюда, — сказала она, осторожно потянув его за собой.

Гарри посмотрел на карточку в своей руке и на маленькую электронную панель возле ручки. Догадавшись, он прижал полоску карты к ней, и раздался звук щелчка. Кенна открыла дверь и вошла в роскошное помещение. Она увидела дверь в смежную ванную комнату и огромную ванну внутри.

— О боже! Спасибо! Ванна! — вскрикнула она от восторга и бросилась внутрь.

Гарри проводил ее взглядом и устало сел на край кровати. Он сбросил плащ и положил меч на пол. Громко застонав, он стянул с себя один сапог из кожи хвостороги, затем другой. Снял и грязные носки и бросил их в корзину для грязного белья, стоявшую неподалеку. Они ужасно пахли, и он зачаровал корзину для белья, чтобы запечатать в ней все запахи. Гарри снял майку и осторожно потрогал большой разноцветный синяк, покрывавший большую часть его левого бока. Проклятие Reducto здорово его потрепало: ощущение было такое, словно его ударило взрывом. Гарри попробовал применить простые лечебные чары, которые использовал для лечения синяков в квиддиче, но это не помогло: он почувствовал острую боль, когда магия коснулась ушибленного места.

— Проклятье! Где же мадам Помфри, когда она так нужна?

Он тихо застонал и провел рукой по грязным и сбившимся в колтун волосам. Гарри чувствовал себя — и, вероятно, пах — как бомж. Ему нужно было принять душ, прошло уже несколько дней с последнего раза. Из полуоткрытого дверного проёма послышался звук наливаемой в ванну воды, и он уселся ждать. От безделья он прошелся по всей комнате, собирая то одно, то другое. Он нашел пульт от телевизора и включил его. Несколько секунд он смотрел на экран, а потом решил сесть и подсчитать, сколько денег у него осталось на обратную дорогу. Его золотые монеты действительно хорошо котировались в магловских деньгах; гоблины дали ему отличный обменный курс. Увидев, что у него более чем достаточно, Гарри положил голову на мягкую подушку и погрузился в легкий сон.

* * *

Кенна долго нежилась в ванне, ее светлые волосы разметались по красивой плитке по краям мини-джакузи, а ароматы ванны и несколько свечей, зажженных в стратегических точках, позволили ей снова почувствовать себя принцессой. Она тщательно вымыла тело и волосы шампунем. Боль от потери приемных родителей все еще грызла ее, но этот новый красавчик, поклявшийся оберегать ее, занимал все ее мысли. Кто он? И почему-то его имя показалось ей знакомым, как будто она слышала его много лет назад? Она вздохнула: он сильно отличался от тех мальчишек в школе. Они были настоящими засранцами и очень незрелыми. Что-то в Гарри заставляло его казаться старше, и дело было не только в его суровой прическе. Некоторые парни часами пытались придать ей такой вид, но у него это выходило естественно. В нем было что-то почти трагическое и чувствовалась зрелость не по годам. К тому же у него был меч, летающий мотоцикл и волшебный плащ — как же это сексуально. Какая девушка не была бы сражена наповал? Но она знала, что его что-то беспокоит, и была полна решимости разгадать эту загадку, которой был Гарри Поттер.

Закончив, она взяла полотенце и вытерлась перед большим зеркалом. Она была небольшого роста, но у нее было достаточно всего, что имело значение, и парни в школе находили ее симпатичной. Видя, что ей не во что переодеться, она надела «свой» халат, висевший на стене, и завязала пояс на своей маленькой талии. Он был ей немного великоват, но ничего, сойдет. Кенна открыла дверь, и ее маленькие ножки утонули в толстом ковре номера. Она подошла к Гарри, который спал, свесив одну ногу с кровати, его голая грудь была вся в синяках и шрамах. Она немного понаблюдала за ним и отметила все шрамы, которыми было усеяно его тело. Длинный шрам спускался по плечу на бицепс, а на правом предплечье блестел след — как он его получил? Но больше всего ее внимание привлек большой разноцветный участок, покрывавший его левый бок. Похоже, это было больно. Кенна сочувственно хмыкнула и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо.

— Гарри? Просыпайся, твоя очередь. Гарри? Вставай, — она дышала рядом с его лицом.

Глаза Гарри медленно открылись, и на его органы чувств обрушились запахи, которые вдыхались его носом. Первое, что увидел Гарри, — безразмерный халат Кенны и бледные верхушки грудей. Он несколько раз подряд моргнул, все еще немного дезориентированный. Подняв на Кенну усталые глаза, он увидел, что она искупалась и привела себя в порядок.

— Что? — теперь она выглядела гораздо красивее, и ему было трудно оторвать свой взгляд от ее зеленых глаз.

«Она снова это делает...»

Гарри прервал зрительный контакт, и она слабо улыбнулась.

— Теперь твоя очередь мыться, — сказала она с явным акцентом.

— О, э-э... точно. — он попытался встать с кровати, но Кенна не отошла от него.

Гарри едва не столкнулся с ней, когда перекинул ногу через край кровати, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Ее губы были совсем близко, и от нее пахло раем. Кенна медленно выпрямилась, и Гарри сел, поставив свои колени по обе стороны от ее. Скользнув по кровати, он обошел ее и направился в душ. Закрыв за собой дверь, он включил верхний душ и разделся. Наконец Гарри шагнул и позволил бодрящему потоку горячей воды обрушиться на себя. Он прижался лбом к плитке, позволяя воде снять усталость и боль в мышцах. Закрыв глаза, Гарри почувствовал, что его тянет к ней.

«Она какая-то чародейка», — подумал он.

Он любил Гермиону, но эта девушка каким-то образом влияла на него с помощью магии. С ней нужно было вести себя очень осторожно. К тому же она была сестрой Драко. Разве он не читал что-то в своих обширных поисках, когда готовился к первому заданию, о знаменитой ведьме, которая обладала сверхъестественной способностью управлять противоположным полом? Может быть, там вскользь упоминалось об этом, но сейчас не мог вспомнить ни одной детали. Гарри опустил взгляд на себя.

«Черт возьми, девчонка и впрямь на действует тебя, Поттер. Лежи, малец...»

Он тщательно вымылся, обнаружив, что у него болят мышцы, о наличии которых он и не подозревал. Предплечья болели от того, что он держался за ручки мотоцикла, а Кенна всем своим весом упиралась в его спину, прижимаясь к нему. Свод стопы тоже болел от долгого путешествия, а шея затекла. Положив ладони на плитку, он напряг руки, спину и все возможные мышцы, чтобы снять напряжение. Он не услышал, как за ним открылась дверь, и только когда почувствовал, как в душевую кабинку ворвался поток прохладного воздуха, понял, что Кенна находится в ванной вместе с ним. Он замер, ведь никто еще не видел его обнаженным. Держась лицом к душевой лейке, он позвал.

— Кенна? М-м... Я не очень уверен в этом... — сказал он немного нерешительно. — Что ты здесь делаешь? — спросил он с легкой дрожью в голосе.

Послышался мягкий звук падающего на пол халата и звук открывающейся раздвижной двери. Он все еще был возбужден и не решался обернуться.

— Кенна? — повторил он.

Краем глаза он увидел, как она шагнула за ним, и горячая вода тут же залила ее.

— Ш-ш... — сказала она, массируя его плечи.

Ее руки были восхитительно приятны на его напряженных мышцах, и он закрыл глаза. Это было ошибкой: он почувствовал, как ее присутствие захлестнуло его, и был околдован ее врожденной магической способностью.

— Ты для меня загадка, Гарри Поттер, — дышала она ему в ухо, ее теплое дыхание едва касалось его плеча. Она медленно намылила его спину и продолжила: — Что делает тебя таким необычным?

Руки Кенны пробежались по его ребрам и нанесли мыло на грудь. Гарри пытался сопротивляться, но прикосновение усиливало чары. Она улыбнулась, проведя руками по его ключицам, и прильнула к нему, прижавшись грудью к его намыленной спине. Его разум погрузился в сексуальную дымку, похожую на ту, что была под проклятием Imperius, только бороться было не с чем.

Кенна целовала один за другим шрамы на его плечах, обхватывая его руками. Мягкость ее кожи на его спине была ощущением, которого он никогда не испытывал раньше, и это сводило его с ума. Он чувствовал необыкновенный жар, и его возбуждение становилось очень неприятным. Ее руки снова пробежались по Гарри, по груди и животу, потом ниже...

Руки Гарри все еще находились рядом с кранами, и тут его посетило вдохновение. Он дотянулся до крана с холодной водой и включил его на полную мощность. Внезапный удар по организму освободил его от ее мощных женских чар, и она, вскрикнув от шока, отпустила его. Гарри осторожно вышел из душа, взял полотенце и другой халат и вышел из ванной, насквозь мокрый. Кенна пришла в себя и задумалась, почему она стоит в душе, а на нее льется холодная вода. Она выключила воду и подняла халат, который не помнила, как уронила.

Гарри быстро вытирался, его дыхание участилось. Что это было, черт возьми? Он энергично вытер ноги и грубо растер полотенцем волосы. Накинув мантию, он затянул на себе пояс. Как только он дернул за него, чтобы убедиться, что халат затянут и он в безопасности, из ванной выскочила Кенна, поспешно натягивая халат.

— Гарри! Прости, я не знаю, что на меня нашло! Я как будто... я не понимала, что происходит! Ты мне веришь? Ты должен! Я не знаю, что заставило меня сделать это! — умоляла она, её лицо раскраснелось от смущения.

Гарри подумал о своих собственных «чарах Солидуса», которые несколько месяцев назад брали над ним контроль в те моменты, когда он чувствовал угрозу или сильно злился, и кивнул. А что, если она говорит правду, и у нее есть нечто подобное, что берет верх, когда она уязвима? Это было не более возмутительно, чем то, что случилось с ним.

— Все хорошо, все хорошо, я тебе верю. Веришь или нет, но со мной тоже случается подобное... — сказал он, ободряюще улыбнувшись ей.

Халат был ей великоват, и его взгляд упал на открытую кожу в большом V-образном воротнике.

«Черт возьми, Гарри, ты не помогаешь делу! Возьми себя в руки!»

— Не беспокойся об этом, я понимаю.

Кенна улыбнулась ему в ответ и обняла его за плечи.

— Спасибо! Я не хотела, чтобы ты думал обо мне как о... как о... — она сделала паузу, и Гарри замер.

Она покраснела, и Гарри тоже. Кенна прижалась к нему, и ей показалось, что между ними что-то торчит. Кенна отпрыгнула от него и покраснела еще больше. Гарри отвернулся, сильно смущаясь, попытался поправить халат. Ничего не вышло, и он просто сел на край кровати, лицом к ней.

После нескольких минут неловкого молчания она открыла рот.

— Э-м... Я закажу поесть, да? Мы голодны, да? — спросила она с легкой дрожью в голосе.

— Ага. Умираем с голоду, — ответил Гарри, его голос тоже немного дрогнул.

Он приложил большой и указательный пальцы к глазам и устало потер их. Путешествие обещало быть очень, очень долгим.

* * *

Двое охотников находились в лагере, где несколько ночей назад ночевали Гарри и Кенна. Они расхаживали по загону, пиная пепельные остатки небольшого костра, который развел Гарри.

— Наша цель была здесь.

Охотник пригнулся и поднял немного пепла, растирая его между пальцами. Он поднёс его к лицу и внимательно посмотрел на него. Его глаза на мгновение стали темно-серыми, когда его уникальная способность к обнаружению проанализировала порошкообразное вещество на кончиках пальцев.

— Это будет захватывающая охота. Наша добыча сильна, а его магическая техника не имеет себе равных.

Второй сделал то же самое и растёр пепел между пальцами.

— Эти огненные чары были созданы ровно тридцать один час назад. По следу будет трудно идти: аппарирование трудно отследить, — с сомнением сказал он.

— Он не аппарировал отсюда, — ответил Содзиро, рассматривая какие-то следы на земле. — Он воспользовался человеческим транспортом: смотри, — сказал он, указывая на следы шин в дикой траве. Неподалеку от костра виднелся отпечаток примятой травы, и он положил ладонь на землю. — С ним был еще один волшебник. Молодой. Женщина.

Хешин присел рядом с ним и положил руку на то же место.

— Необученная, но переполненная способностями: этот отпечаток был сделан предметом, упавшим под действием ее магии. — Он встал и глубоко вздохнул, его серебряные глаза сверкнули в ночи. — У нас есть сигнатуры их силы. Скоро они умрут.

Соджиро кивнул, и они оба шагнули в темноту и исчезли, двигаясь среди теней как два призрака-близнеца.

* * *

Несмотря ни на что, Гарри был поражен. Кенна все держала под контролем; она обвела вокруг пальца официантов, посылая их то за тем, то за другим с типично малфоевским высокомерием. Они спешили исполнить ее приказ, их одежда была выстирана, в комнате был приготовлен экстравагантный ужин на двоих, принесен маленький круглый столик с белой скатертью и стульями, она заказала новую одежду, пока они ждали, пока почистят старую, и даже купила дорогое вино к ужину.

Гарри откинулся на подушки, которые она подложила ему под спину, и почувствовал себя членом королевской семьи. Он мог бы привыкнуть к подобному обращению, это было приятным изменением по сравнению с жизнью у Дурслей и в унылом поместье Сириуса, пусть даже всего на одну ночь. Кенна изо всех сил пыталась загладить неловкость, возникшую сегодня днем, но Гарри уже надоело говорить ей, что он нисколько не обижается на нее и что все это было лишним. Она игнорировала его, снова и снова повторяя с отвращением к себе, как она могла так себя повести, и обещая сделать все возможное, чтобы ему было удобно.

«Что ж, Кенна чертовски хорошо справляется со своей работой», — подумал Гарри, поглаживая простыню.

Эта кровать была самой лучшей, он должен был когда-нибудь купить такую же, а напиток, который он потягивал, был великолепен, хотя он и не мог выговорить его название. Кенна любила драматизировать и зажгла две большие свечи в центре белой скатерти. Она сказала, что никогда не ужинала так, как сейчас, и хотела, чтобы ужин был особенным. Гарри, не понимая, что она говорит о компании, а не о шикарной обстановке, лишь кивнул и стал ждать, пока она закончит.

Она уже почти закончила все расставлять, когда раздался тихий звонок в дверь.

— А, как раз вовремя.

Она открыла дверь, и молодой человек, у которого от присутствия этой девушки разбежались глаза, протянул ей две вещи на вешалках, покрытых прозрачным пластиком. Она улыбнулась и поблагодарила его, а он покраснел, как маленький школьник. Закрыв перед его носом дверь без лишних слов, она практически бегом направилась к кровати.

— Я принесла нам одежду. Я пойду в ванную, чтобы переодеться. Ты можешь переодеться здесь.

Кенна передала ему его одежду и пошла в огромную ванную, чтобы переодеться в свою.

Гарри встал и снял полиэтилен, закрывавший его новую одежду. Она была изысканной и дорогой на ощупь. Ему стало немного стыдно за то, что он пользуется вещами, за которые не платил, но его безрассудная сторона взяла верх, и он широко улыбнулся.

«Какого черта, вряд ли мне когда-нибудь еще представится такой шанс, так что можно и согласиться».

Гарри надел темные брюки, затянул пояс. Натянул через голову дорогую рубашку, гладкая ткань которой приятно прилегала к его коже.

— Ого, — сказал он, глядя на себя в зеркало.

«Хорошо выглядишь, Гарри», — подумал он: одежда сидела на нем исключительно хорошо.

Гарри все еще чувствовал себя немного странно в дизайнерской одежде, которую обычно не покупал, но сейчас она подходила к той безумной ситуации, в которой он оказался. Он провожал в Англию очаровательную девушку, которая, как оказалось, была сестрой его школьного соперника, ужинал в пентхаусе в Италии, носил одежду, которая разорила бы его банковский счет, и потягивал вино из лучших виноградников этой страны.

«Подавись, Дадли!»

Гарри знал, что прошел долгий путь от заточения под скрипучей лестницей и обращения с ним как с рабом в доме его тети. В отражении зеркала он увидел, что дверь в ванную открыта, а в дверном проёме робко стоит Кенна. У него перехватило дыхание, он не мог поверить в это.

— Как я выгляжу? — неуверенно спросила она.

Гарри обернулся и обомлел: она была потрясающей. На ней было светло-голубое платье, которое подчеркивало ее блестящие светлые волосы и глубокие голубые глаза. Это была его естественная реакция на нее, здесь не было никакого влияния магии.

Он честно сказал, слегка заикаясь:

— Ты выглядишь великолепно.

Гарри почувствовал, как в его нутре заныло от того, как низко он пал: он любил Гермиону, а тут делает комплимент другой девушке. Гарри взял себя в руки и решил, что будет джентльменом — он справится с этим. Разве он не победил Волдеморта этим летом? Если он смог это сделать, то справиться с этой девушкой будет проще простого. Она улыбнулась ему, и Гарри ответил на её улыбку, чувствуя себя немного неловко.

— Ну что, мы выглядим достаточно хорошо, чтобы поесть? — спросила она.

Гарри едва не выкрикнул «ДА!», но тут же поймал себя на мысли, что она не очень хорошо говорит по-английски.

«Молодец Поттер. Первый же выстрел попал в яблочко, а она даже не старалась. Будь спокоен, ты справишься с этим».

Гарри кивнул ей и выдвинул для нее стул. Кенна села, а он сел напротив, неловко переставляя стул под столом по плюшевому ковру. Она хихикнула, и он не смог удержаться от смеха над собой.

— Ты думаешь, я смешной, да? — игриво спросил он.

— Ты делаешь простые вещи очень сложными, но при этом ты волшебник. Или это я усложняю? — рассмеялась она, совершенно не замечая двойного смысла своих слов.

Гарри моргнул, и его тело автоматически вздрогнуло от ее сексуального голоса.

«Очнись! Она плохо говорит по-английски! Постарайся быть КРУТЫМ, черт возьми!»

Гарри спорил сам с собой, пытаясь сохранить серьезное выражение лица и не смотреть на нее.

— Я тебя нервирую, почему? — спросила она, положив в рот кусочек еды, ее мягкие губы словно ласкали вилку.

Глаза Гарри тут же заворожились, увидев, как она занимается любовью с вилкой, и он снова был пойман. Движение её губ, угол наклона вилки — всё это было похоже на акт соблазнения, и он наблюдал за этим в замедленной съёмке.

«ПОТТЕР! Второй страйк! Если ты не можешь себя контролировать, а ужин только начался, как ты собираешься продержаться до конца?»

Гарри опустил взгляд на еду и положил немного себе в рот. Пожевав пищу, чтобы потянуть время и подумать над ответом, он ответил:

— Ты меня не нервируешь. С чего ты взяла?

И тут же нервно отпил глоток вина, отводя глаза.

Некоторое время он смотрел в свой бокал, а она просто восхищенно смотрела на него. Улыбаясь про себя, Кенна продолжила есть. Он такой очаровательный! Глядя на него из-под опущенных ресниц, она была рада, что заставила его немного поволноваться.

«Это хороший знак. Возможно, я ему тоже нравлюсь».

Она отпила вина, и несколько минут они ели молча.

В поисках нейтральной темы для разговора, чтобы нарушить тишину, он посмотрел на телевизор в стене напротив кровати. По телевизору показывали какой-то маггловский вид спорта, в который играли на большом поле, похожем на квиддич, с белой разметкой, создающей границу по краям и на концах. Мужчины гоняли мяч по земле, отбивая его ногами.

— Что это за игра? — спросил он.

Она изумленно посмотрела на него: англичанин, недоумевающий по поводу футбола? Гарри понял, что, должно быть, его вопрос прозвучал очень глупо. Озорно улыбнувшись, он добавил: — У волшебников есть свои виды спорта, а о магловских я мало что знаю.

Она снова рассмеялась.

— Это футбол, лучший вид спорта! Мы, итальянцы, живем ради футбола, очень большие... большие... — она сделала паузу, подыскивая слово. — Соперники в футболе. — Она кивнула на двух гигантов футбола, играющих на экране. — В Милане есть две команды: AC и Inter. Очень сильная борьба.

Гарри улыбнулся, он знал все о соперничестве в спорте.

— А какая твоя любимая команда?

— О-о... Мадрид. Очень хорошая команда. Я также люблю «Ювентус». Алессандро и Недвед — отличные игроки! А какой вид спорта любят волшебники? — спросила она.

— Квиддич, — ответил Гарри, его рот был частично занят.

— Квиддич? Ты играешь? — спросила она, поддерживая приятную беседу.

— Да, — непринужденно ответил он.

— За какую команду? — продолжила она.

— За мою школу, Гриффиндорский факультет.... и Англию, — машинально ответил он.

— ТЫ ИГРАЕШЬ ЗА АНГЛИЮ? Вау! — воскликнула она. — Расскажи мне побольше об этом... квиддиче, — сказала она, широко улыбаясь.

Гарри сделал еще один глоток вина — с этим он мог справиться: безопасная территория. Он начал рассказывать ей об игре, и они, смеясь, провели остаток ужина в непринужденной беседе, каждый узнавая о другом немного больше.

* * *

Рон Уизли смертельно устал. Первые несколько дней уровня ТРИТОН были изнурительными, а поток людей, спрашивающих его о Гарри, утомлял и заставлял чувствовать себя немного подавленным. Казалось, всей школе чего-то не хватает, и весь Гриффиндор ждал, что он заменит Гарри в квиддиче и во всем остальном. Гермиона превратилась в решительного фанатика, которую невозможно было сдержать; она была непреклонна в том, чтобы они тренировались, чтобы стать лучшими волшебниками, и делала все возможное, чтобы добиться восстановления Отряда Дамблдора. Ее энергия была просто ошеломляющей, казалось, что приступы депрессии, которые она переживала в последнее время, подпитывали ее, а ее присутствие просто поражало.

Поздно вечером Рон лежал на своей койке, широко раскрыв глаза и глядел в потолок. Он посмотрел на пустую кровать рядом с собой и молча пожелал, чтобы Гарри вернулся завтра или даже раньше. Ему всегда казалось, что все внимание достается ему, но теперь, когда все внимание было приковано к нему, это было уже не так круто. Как Гарри выдерживал все это давление, он не понимал.

Пожурив себя, он взял свои последние слова обратно.

«Рон, ты знаешь, ты поступаешь эгоистично. Ты хочешь, чтобы Гарри вернулся, чтобы люди перестали тебя преследовать, когда он в свою очередь поставил под угрозу собственное будущее, заботясь о тебе и всех своих друзьях».

Рон громко вздохнул, испытывая отвращение к самому себе.

Возможно, это был его шанс по-настоящему проявить себя. Он запустил пальцы в рыжие волосы и заставил себя уснуть.

Гермиона Грейнджер тоже не спала, но ее храбрость в течение дня была более или менее напускной, она все еще чувствовала симптомы абстиненции от того, что Гарри не был с ней. Она даже не могла с ним связаться, что еще больше усугубляло ситуацию. Что он делал? Думал ли он о ней? Все ли с ним в порядке?

«Гарри, я скучаю по тебе. Вернись в свой настоящий дом. Вернись ко мне».

Она перевернулась на бок, из ее глаза вытекла маленькая слезинка. Она фыркнула и закрыла глаза. Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула.

* * *

Гарри застонал в постели: он принял слишком много вина. Голова шла кругом, а левый бок казался тяжелее обычного. Была глубокая ночь, и в комнате было очень темно. На него была накинута чья-то рука, между его ног уютно устроилась стройная ножка, и было приятное ощущение, что кто-то мягкий прижимается к его боку.

— Гермиона? — простонал он, не желая открывать глаза.

Легкое движение, и человек рядом с ним прижался к его лицу, он почувствовал теплое дыхание на своих губах. Слабая улыбка появилась на его губах, он думал о том времени, когда обнаружил Гермиону лежащей на нем. Рядом с ним она ощущалась прекрасно, вот только не похудела ли она? Гарри получал огромное удовольствие от этого сна, он был таким реалистичным. На его губах появилось слабое давление, и он понял, что его девушка целует его. Он обрадовался поцелую и неосознанно провел руками по ее спине, касаясь волос. Она попыталась засунуть язык ему в рот, и давление было таким сильным, что он застонал вслух, он был очень возбужден.

— Да, — прошептал он.

Открыв глаза, он обнаружил, что ему вовсе не снится сон — Кенна была полностью на нем!

— Святые угодники! — воскликнул Гарри, полностью приходя в себя.

Он оттолкнул Кенну и попытался отстраниться, но нечаянно скатился с кровати и сильно ударился головой о прикроватную тумбочку.

«Ой! О, чё-ё-ё... — пронеслось у него в голове, алкоголь и резкий удар по голове были явно не лучшим сочетанием. — р-р-рт...»

Он попытался встать, но его рука подогнулась, и он потерял сознание на полу.

— Гарри? Ты в порядке? Гарри? Очнись!

Гарри погрузился в глубокий сон, перед его глазами проплывали тревожные видения незнакомых лиц.

* * *

В это время по крышам многочисленных домов в Фелиции, Латина, бесшумно, как ветер, бежали двое молодых людей. Они застыли на высоком здании, откуда открывался вид на отель в нескольких кварталах от них. Глаза Хешина сузились.

— Он здесь, в этом городе. След сильный. Скоро мы его настигнем.

Пожиратели смерти присылают двух новых убийц, чтобы расправиться с Гарри.

В тот вечер Аластор Грюм был в приподнятом настроении. Он нашел специалиста-целителя, который был экспертом в продвинутой трансфигурации. Это стоило немалых денег, но наконец-то ему вернули руку и ногу. Они были как новенькие, и он впервые за долгое время почувствовал себя хоть немного нормально после того, как потерял ногу много лет назад.

Он открыл дверь своего дома и шагнул внутрь. Он почувствовал себя прекрасно, когда снова мог ходить, аппарирование сделало его немного ленивым. Грюм взял в руки «Ежедневный пророк», и в нем оказалась какая-то ерундовая история о том, как Волдеморт терроризировал семью маглов в Италии. Волдеморт был мертв, на этот раз точно мертв. Почему же Министерство до сих пор не поверило Дамблдору? Проклятые бюрократы, поставить их перед кровожадным вампиром, и посмотрим, как они используют свои перья для самозащиты. Они ничего не знали о тех, кто был там и пережил все это. Лишь немногие могли сказать, что знают, каково это — смотреть смерти в лицо и без страха идти напролом.

Он улыбнулся: Гарри сделал это. Он закончил то, что начал Волдеморт, и Грюм так гордился им. Даже зная, что Гарри отправился в путешествие по окрестностям, Грюм был уверен, что тот справится со всем. Он вернется, когда будет готов. У каждого свой путь. Не принимая ничего на веру, он проверил и перепроверил замки и темные места в доме, чтобы убедиться, что за время его отсутствия туда не пробрался какой-нибудь бродячий боггарт или что-то подобное. На нем была маггловская одежда, и ему нужно было снова почувствовать себя как дома. Он разделся до трусов, слегка поморщившись от огромного шрама, которым маггловские врачи заклеили рану от меча, полученную в бою с колдуном, достал из карманов все необходимое и положил рядом. Посмотрев на серебряный амулет, который лежал среди вещей, спрятанных в куртке, он решил надеть его.

Как знать. Как он говорил любому молодому аврору: «Всегда сохраняйте постоянную бдительность». Он раскурил трубку и сел в свое любимое кресло, наслаждаясь тишиной и покоем.

* * *

Драко был в плохом настроении. Крэбб и Гойл избегали его, Слизеринцы весело наблюдали за ним, а он действительно скучал по раздражающему Поттеру и его грязнокровке. Хуже всего было то, что Пэнси всегда была у него под ногами, «нечаянно» натыкаясь на него во время прогулок или заигрывая с ним, когда он разговаривал с другими девушками, создавая у всех впечатление, что между ними что-то есть. Ничего, он выплеснет свое разочарование на тренировочном поле, и этих бедных сосунков ждут тренировки и еще раз тренировки. Драко ничего не оставлял на волю случая: в этом году Кубок будет принадлежать им.

* * *

Гермиона была расстроена. Казалось, что все вокруг равнодушны к ее усилиям по восстановлению Отряда Дамблдора. Многие прежние члены других факультетов считали, что это пустая трата времени, Волдеморт побежден и все такое. Лишь немногие прислушались к ее доводам о том, что это вокруг еще очень опасно, а некоторые даже дошли до того, что намекнули, будто она пытается как-то улучшить свое самочувствие, продолжая начатое Гарри, — что-то вроде жалкого поклонения герою. Только те, кто знал, каково это, в основном студенты, которые были в Министерстве магии во время спасательной операции Сириуса, полностью поддерживали её. Удивительно, но Чо тоже была полна решимости продолжить обучение. Таким образом, только она, Рон, Невилл, Джинни, Полумна и Чо всей душой поддерживали Отряд Дамблдора. Что ж, пусть будет так. Если только они вшестером будут настроены серьёзно, этого будет достаточно. Гермиона приступила к тщательному планированию и организации: когда состоится первая встреча и как приступить к введению в должность их нового инструктора. Она села за стол в общей комнате и принялась за работу.

* * *

Вокруг ходило множество людей, все они были волшебниками, регулярно совершающими покупки на итальянской версии Косой Аллеи. Минуя толпы людей, видение показало большое здание, на вывеске которого было написано «КАМИННЫЙ ТРАНЗИТ». Картина здесь была совершенно иной: волшебники кричали и бегали в панике, создавая свободное пространство возле многочисленных каминов, выстроившихся вдоль дальнего конца огромного здания. На поляне мелькали Ремус, Тонкс и другие волшебники, сражающиеся в проигранной битве; величественная статуя, громоздящаяся вокруг, затем вспыхнул огромный огонь — всё это сопровождалось сильной болью.

— ГАРРИ! — закричал голос.

Гарри открыл глаза. Было по-прежнему темно. Единственным источником света в комнате были две свечи, стоявшие на обеденном столе. Потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться, и он понял, где находится. Кенна стояла на коленях рядом с ним, на ее лице было написано беспокойство.

— Гарри, слава богу! Я перепугалась до смерти, не знала, что делать, ты был такой бледный, вспотел, мою кожу покалывало, у тебя на лбу шишка набухла и... — бормотала она на беглом итальянском, бешено жестикулируя.

Гарри понял, что что-то не так.

— Замолчи, — тихо приказал он.

Он вскочил с пола, его тело напряглось. Кенна посмотрела на него с обеспокоенным выражением лица.

— Что случилось...

— Тихо, я сказал! — зашипел он, его глаза метались в темноте.

Огонь свечей погас, и Кенна почувствовала, как на руках зашевелились мелкие волоски. Она с изумлением смотрела на Гарри: его глаза теперь светились голубым, а воздух вокруг него излучал слабый голубой ореол света.

— Надевай свою обувь. Мы должны идти, сейчас же! — он поднял руку, и меч Годрика Гриффиндора, подпрыгнув по команде хозяина, со звоном влетел ему в ладонь.

Гарри схватил свою палочку и призвал к себе ботинки.

— Accio!

Он практически запрыгнул в них и схватил Кенну за руку, когда она поспешно пыталась надеть свои сандалии.

— Что?.. — сказала она, грубо потянув его к двери.

— Просто делай, что я говорю. Нет времени объяснять! — он распахнул дверь и встал в коридоре, быстро оглядываясь направо и налево.

Справа в одном конце было окно от потолка до пола, слева — лифт. Он поспешно потянул Кенну за собой, но вдруг остановился на месте. Она сильно отлетела от него и упала бы, если бы он не схватил ее так крепко. Гарри замер на миллисекунду, его органы чувств настраивались на большой коридор и несколько дверей, расположенных вдоль стен. Измерив расстояние до дверей лифта в конце коридора, он определил, что они находятся примерно в тридцати футах от него. Что-то было не так с тенями, что-то зловеще знакомое.

Этого не могло быть... Страх начал закрадываться в его душу, заставляя кровь холодеть.

— Кенна, когда я скажу бежать, беги прямо к лифту. Не останавливайся. Понятно? — он скорее почувствовал, чем услышал ее реакцию, ведь ее рука дрожала от страха.

Гарри отпустил ее руку и медленно протянул ей свою палочку, двигаясь очень осторожно. Он скорее предвидел, чем видел, и, выхватив клинок, со вспышкой стали поднес кодачи к голове. Раздался громкий лязг, когда оружие ударилось об оружие. Направив меч вниз и отведя его за спину, он бросился вперед. Как только Гарри сделал первый шаг, чары Солидуса снова ожили.

Когда он бежал по коридору, две тени практически материализовались из стен. Та, что была слева, стремительно встала на его пути, и стальной клинок взметнулся вниз, нанося вертикальный удар. Вскинув руки, Гарри поднял меч вверх, отражая удар. Увидев свободное место, второй ассасин нанес сильный удар с другой стороны, целясь ему в шею. Гарри кувыркнулся вперед, и горизонтальный удар прошел в считанных сантиметрах. Вынырнув из кувырка, он взмахнул мечом, неглубоко рассекая противнику ногу. Он услышал изумленный возглас боли, а затем повернулся на согнутых ногах, чтобы встретить первого нападавшего. Охотник опустил свой меч в тесноте, используя ограниченное пространство в своих интересах. У Соджиро было преимущество, уклониться от смертоносного клинка было некуда. Гарри быстро поднял меч, чтобы защитить свое лицо, а затем повернул клинок так, что меч охотника отклонился в сторону. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от нападавшего, Поттер поднял эфес и ударил его под подбородок, одновременно блокируя удар другого Охотника — клинок защищал его спину. Брызнула кровь — Соджиро пошатнулся от удара в Адамово яблоко, а Гарри крутанулся на месте, парируя удар меча в двух шагах от его позвоночника.

— Ты молодец, — заметил Хешин, наблюдая за тем, как его собрат выпрямляется.

Со смертельной точностью он удвоил скорость и атаковал. Гарри едва успел парировать удар, как клинки скрестились между их лицами. В этот миг они оказались в непосредственной близости друг от друга, и ледяные стальные серые глаза Охотника впились в его сияющие голубые глаза. Теперь трое бойцов стояли бок о бок, и первый из них, стремительно восстанавливая равновесие, наносил удары своим оружием по незащищенной спине Гарри.

«Подстраивайся под их движения и не иди против течения боя. Опусти правый локоть и сделай шаг влево, парируя удар мечом вниз. Его подбородок будет открыт, но только для того, чтобы оглушить. У противника преимущество. Не продолжай бой».

Как только слова дошли до него, он обнаружил, что действительно делает это. Опустив правую руку, их скрещенные мечи скользнули друг о друга, и Гарри обрел равновесие, шагнув влево. Клинок Содзиро отхватил кусок рубашки, пройдя в нескольких сантиметрах от него. Три оружия встретились в триаде, меч Гриффиндора был на вершине. Улучив момент, Гарри инстинктивно нанес удар левым локтем, попав Хешину в нос. Тот отшатнулся назад, из носа потекла кровь. Содзиро щелкнул запястьем, с невероятной быстротой выхватил оружие из-под Гарри и с разворота нанес удар ногой в голову, уходя в тень, освобождая себе место в тесном коридоре.

Гарри расширил глаза, увидев летящую на него из тени ногу, и пригнулся. Она пронеслась над ним, и он почувствовал лёгкий ветерок, когда нога пронеслась по воздуху. Воспользовавшись случаем, он поднялся рядом с противником и ударил плечом в брюхо, отбросив в тень на стене.

Рискнув, он отпустил двуручный захват и правой рукой ухватил колдуна за облегающий наряд спереди у шеи, пальцы сомкнулись в неимоверном захвате.

— Кенна! Беги сейчас же!

Кенна на полном ходу бросилась к ним, сузив обзор только до своей цели — лифта. По телу Кенны прокатился прилив сил, когда она услышала вопль Гарри. Молниеносно схватившись за тунику, он свалил с ног более крупного противника и швырнул его через весь зал на собрата. Тот понял, что его собираются прижать к стене, и отпрыгнул назад, упираясь в стену. Он уперся в нее ногами и перемахнул через падающего товарища, перелетев над ними обоими. Во время прыжка он пролетел высоко над их головами, перевернувшись вверх тормашками прямо над Гарри. Это произошло так вовремя, что в следующие два шага у Кенны было свободное пространство, чтобы добежать до дверей лифта. Кенна пронеслась под летящим Охотником и проскочила мимо Гарри, когда тот отбросил второго к стене.

Даже находясь в воздухе, Хешину удалось замахнулся на него, и Гарри пришлось упасть лицом вперед, чтобы избежать удара сверху. Гарри покатился к дверям лифта и неловко поднялся на ноги, сделав несколько шагов между собой и двумя убийцами. Стоя спиной к лифту, он наблюдал за двумя магами, которые снова скрылись в тени, перегруппировавшись для контратаки. Одним движением Гарри убрал меч в ножны. Сцепив руки и сцепив пальцы, он призвал Инфернуса.

— INCIENDO AR RAMSFITAR!

Кенна услышала странный демонический голос и оглянулась, отчаянно нажимая на кнопку, чтобы открыть лифт. Гарри развёл локти в стороны, мышцы напряглись, когда он сжал ладони, направляя магию в коридор. Кенна почувствовала резкое уменьшение количества кислорода, поскольку воздух был поглощен заклинанием. Мгновение спустя из его глаз вырвалась огненная вспышка. Стены коридора вспыхнули, устремившись навстречу друг другу, и двум охотникам пришлось поджать хвосты и бежать прочь от сокрушительной волны смерти. Один из них все же был слегка ранен, и к тому моменту, когда они нырнули в стеклянное окно высотой до потолка в противоположном конце коридора, он был наполовину охвачен пламенем. Два тела вылетели из коридора, и огромный язык пламени выплюнул их из здания, осыпав стеклом улицу этажами ниже.

Кенна закричала, увидев, как весь коридор взорвался в ночи — огромная волна огня поглотила все перед Гарри. Его волосы разметались от жара, а одежда сразу же почернела от копоти.

— Гарри!!! — закричала она. — Что это было?

— Finite, — сказал он, и пламя постепенно утихло.

Повернувшись, он втолкнул Кенну в открытый лифт. Из других комнат доносились крики, в коридоре один за другим загорались огни, и небольшое пространство под дверями последовательно освещалось.

— Заходи внутрь! — крикнул он, схватил Кенну и закрыл лифт, когда они вошли.

Двери закрылись, и через несколько секунд лифт звякнул, и они снова оказались в холле первого этажа. Он крепко сжал ее руку, и они оба выбежали на улицу, заметив мотоцикл, припаркованный на другой стороне улицы. Гарри резко остановился. Он забыл о чем-то очень важном. Забрав у Кенны свою палочку, он направил её в сторону их номера, высоко над их головами.

— Accio Медальон! — крикнул он.

Медальон несколько секунд беспорядочно двигался на стойке в ванной, цепочка дребезжала, когда чары Гарри закрепились. В следующую секунду он пролетел через дверь ванной, через кровать и пол, пробив себе путь сквозь бетонные и стальные перекрытия, каким-то образом умудрившись миновать всех, кто спал. Кенна увидела, как кусок наружной стены взорвался, взметнув пыль, а в их сторону с опасной скоростью полетел снаряд, способный убить. Она вскрикнула, низко пригнулась и закрыла голову руками. Гарри поднял руку, и снаряд аккуратно приземлился ему на ладонь. Он накинул медальон на шею и позволил прижаться к груди.

Почувствовав, что угроза всё ещё существует, он посмотрел на дорогу. Двое Охотников бежали к ним на полном ходу, их оружие было пристегнуто к бокам, руки лежали на рукоятках. Сейчас он не мог позволить себе драться, потому что ему было кого защищать. Посмотрев на дрожащую девушку, он схватил ее за руку и поднял на ноги.

— Пошли, — приказал он.

Они перебежали улицу, и мотоцикл Сириуса волшебным образом ожил. Гарри сел на него, и Кенна прыгнула следом, крепко прижимаясь к нему.

— Держись, — сказал он, и она прижалась к нему еще крепче.

Он закрутился на месте, визжа шинами, звук горящих покрышек пронзил безмятежную тишину предрассветного утра. Охотники были быстры и нагоняли его, пока Гарри разгонялся на первых передачах. Двигатель заскулил от высоких оборотов, когда он включил летную передачу. Кенна громко закричала при взлете, но сейчас его это не волновало. Им нужно было убираться отсюда и побыстрее. Охотники быстро исчезали вдали под ними, их лица искажались от ярости, когда они смотрели, как их добыча взмывает в ночь.

— Он отличный боец.

— Неважно. Я прикоснулся к нему; теперь мне открыты все его сильные и слабые стороны. Я знаю, куда он направляется.

Обожженный собрат поднял бровь в немом вопросе.

— Обитель чародеев в Риме.

* * *

— Он должен быть мертв. Почему он жив? — крикнул Долохов.

Охотники вздрогнули: они еще никогда не терпели поражений, и стыд разъедал их изнутри. Не поднимая глаз, они ответили с твердой решимостью.

— Мы знаем, куда он направляется, и у нас есть план, как его уничтожить.

— План? План заключался в том, чтобы вы убили его. О каком плане вы говорите сейчас, тратя мое время!

— Он победил нашего сильнейшего, Охотника Стэтхема. Мы считаем, что вы недооцениваете этого человека. На этот раз мы не потерпим поражения, но ты должен внимательно выслушать наш план, — Хешин произнес это со стальной твердостью в голосе: для волшебника говорить с ним в таких тонах было неслыханно.

На кону стояла его честь, и это была единственная причина, по которой он должен был унизиться перед этим высокомерным ублюдком. Долохов проследил за языком их тел и решил, что лучше прислушаться к их замыслу. Это был недостаток Темного Лорда: он никого не слушал. Именно поэтому он гнил в руинах на какой-то забытой богом скале посреди Атлантики, в то время как Долохов был жив и здоров.

— Расскажи мне о вашем плане.

Хешин кивнул. Глядя ему прямо в лицо, он начал.

— Волшебник Поттер — отличный боец, его сила воли десятикратно усиливается благодаря этой странной силе, которой он обладает. Его инстинкты реагирования превосходят обычные человеческие стандарты, а оружие, которое он использует, чрезвычайно мощное. Мы знаем, что он направляется в Бочелли Плаза, ближайший центр волшебства относительно его последнего местонахождения. Он находится в самом центре Рима.

— Очень хорошо. Как эта информация поможет мне?

— Там будут толпы людей, а в толпе его Элементальные способности будут сведены на нет. Он не посмеет рисковать, причиняя вред невинным. Его благородство и безрассудство — его главные слабости. Мы устроим ловушку, и он окажется у нас в руках. Однако чтобы наш план удался, необходимо применить магию. Нам нужен один из ваших людей, владеющий иллюзорной магией: мы сообщим ему, что нужно сделать.

Дохолов задумчиво подергал себя за бороду. Бойцов, которые были бы умны и знали, когда нужно просить о помощи для общего дела, было мало. Эти охотники были исключительными; они также умели выстраивать стратегию. Отлично.

— Интересно, — сказал он и кивнул в ответ на их просьбу.

Теперь когда с этим разобрались, на очереди были аврор Грюм и Дамблдор.

Гарри Поттер подвергается жестокому нападению двух Охотников, и Ордену едва удается выжить во время спасательной операции.

Гарри и Кенна жарились под ярким солнцем, полуденный зной проникал сквозь хлипкую ткань их одежды. Когда Гарри понял, что маскировочное устройство на его мотоцикле больше не работает, ему пришлось вернуться на дорогу, пока их не заметили летящими в небе. Кенна почувствовала огромное облегчение, вернувшись на твердую землю. В данный момент Гарри даже жалел, что ему не приходится находиться рядом с ней. Та выходка, которую она выкинула прошлой ночью, пришлась ему не по душе. Поттер решил, что если он продолжит злиться какое-то время на Кенну, то она больше не будет пытаться повторить это. Он пытался свалить все на нее, но в глубине души понимал, что отчасти виноват и сам. Ему следовало прямо сказать ей, что он любит другую, но сейчас она была так расстроена из-за всего, что вываливать на нее нечто подобное было, пожалуй, не самой лучшей идеей. Так они и ехали в молчании, его челюсти были сведены от безмолвного гнева.

Он потерял ориентацию, когда отчаянно летел прочь от этого города, и не мог остановиться и свериться с картой. Достав свою палочку, он положил ее на ладонь и сказал: «Направь меня». Палочка повернулась в его руке и указала ему направление на столицу Италии. Он знал, что там находится тайный центр волшебников, похожий на Косую аллею, и оттуда можно получить доступ к сети каминов. Однако что-то беспокоило его, но он не мог вспомнить, что именно. Это было как-то связано со вчерашним вечером, но он никак не мог понять, как и почему.

После почти четырех изнурительных часов безостановочной езды по пробкам Кенна наконец заговорила.

— Гарри, что случилось в коридоре? Люди выходили из теней, огонь из глаз, голубой свет и... — пролепетала она, не в силах больше сдерживаться.

— Это долгая история. Я тебе как-нибудь расскажу, — оборвал он ее, все еще раздраженный ею и еще больше — собой.

Она молчала еще полчаса, немного обескураженная поведением Гарри. Она неуверенно прикусила нижнюю губу, выражение её лица было озабоченным. Гарри было не по себе от того, что он ее так отчитал, но иногда он понимал, что может быть настоящим придурком. После, казалось, целой вечности напряженного молчания она снова заговорила.

— Гарри, ты будешь меня оберегать, да? — спросила она очень тихо, чувствуя его плохое настроение.

Он замер на секунду. Для человека, который ничего не знал о магии, этот инцидент прошлой ночью, должно быть, сильно напугал ее. Его поведение немного изменилось, и он посочувствовал ей.

— Я клянусь, что буду оберегать тебя, несмотря ни на что, — сказал он с твердой решимостью.

Она заслужила его внимание, ведь это он виноват в том, что у Кенны больше нет семьи и дома. Поттер не мог видеть ее легкой улыбки, когда произносил эти слова, и она прислонилась головой к его спине, а ее руки легли на его талию. Он вздохнул: неужели все могло быть еще сложнее? Он старался отгородиться от возникших женских проблем, пока ехал, а возвышающиеся здания Рима приближались все больше и больше.

* * *

Ремус Люпин и Нимфадора Тонкс жили в одной комнате в Массерелли, в маленьком трактире, похожем на тот, что находился в Косой аллее. Ремус постоянно смотрел в окно, выходящее на улицу, и искал взглядом любые признаки присутствия Гарри. Тонкс была одета в очень короткие штаны и облегающий топ, ей было слишком жарко в мантии волшебника. Ремус бросил на нее взгляд и слегка нахмурился.

— Почему ты продолжаешь это делать? Это сводит меня с ума, — прорычал он.

Она слегка улыбнулась: «Неужели он думает о том же, о чем и я?»

— Что, ты никогда раньше не видел ведьму в магловской одежде? — он бросил на нее взгляд, говорящий «очень смешно».

— Ты продолжаешь менять свою одежду каждые несколько минут. Это не имеет никакого отношения к тому, что на тебе надето, просто это тревожно — видеть тебя в платье в одну секунду, в халате — в другую, в бикини — в следующую, а теперь вот так, — он окинул ее взглядом, а затем снова заглянул в окно через жалюзи. — Мы должны высматривать Гарри, — добавил он, стараясь подчеркнуть, что они здесь не на показе мод. Позади него раздалось легкое «хмф», но он проигнорировал его.

— Ремус, мы сидим здесь взаперти уже почти четыре дня, а он так и не появился. Почему ты так уверен, что он будет здесь?

— Он будет здесь, — повторил он, его самообладание резко возросло.

Тонкс была права: он должен был прибыть уже сюда, если Ремус знал Гарри так, как ему казалось. Он снова бросил короткий взгляд на Тонкс. Его глаза распахнулись от удивления, и он молча покачал головой, снова отвернувшись к окну.

На Тонкс теперь была экстравагантная фруктовая шляпа, на груди — кокосовый бюстгальтер, ноги скрещены под гавайской юбкой из латуни. В руках у неё были маракасы, а шею украшало ожерелье из маленьких белых ракушек.

— Как делишки, Ремус, тебе не нравится? — поддразнила она его, бросив на него дерзкий взгляд.

Ремус не смог удержаться от смешка, увидев ее комичный вид, и отвернулся от входа как раз в тот момент, когда должен был наблюдать.

* * *

— Вот оно, — объявил Гарри, остановившись перед голой кирпичной стеной в каком-то переулке древнего города.

Он подошел ближе к стене, пристально изучая коричневые кирпичи, которые скрещивались между собой.

— Что такое? — спросила Кенна, совершенно сбитая с толку.

Они находились в мрачном переулке, и вокруг витали не слишком приятные запахи.

Гарри достал палочку и задумался, пытаясь понять, что ему нужно сделать, чтобы попасть внутрь. По наитию он постучал по определенным кирпичам в том же порядке, в котором открывался вход на Косую аллею. Но ничего не произошло.

— Хм... — сказал он в замешательстве.

Гарри попробовал другой способ, но результат был тот же — ничего. Он вышел из себя — ему было жарко, он был обеспокоен, и он был близок к концу своего путешествия с этой девушкой, которая так сильно ему надоела, что это вызывало тревогу.

— К черту, — пробормотал он.

Гарри выхватил меч, его глаза засветились голубым светом. Он нанес мощный удар по стене и отступил назад. Раздался легкий треск, и стена на несколько секунд содрогнулась. Он убрал оружие в ножны и снова посмотрел на сцепленные между собой кирпичи. Снова достав палочку, он попробовал другой узор, чтобы отпереть вход. Когда он коснулся палочкой стены, она громко застонала и с огромным треском упала вперёд. Гарри на мгновение остолбенел, его палочка тупо указывала на несуществующую стену. Несколько голов повернулись на внезапный шум с недоверчивыми выражениями на лицах. Гарри покраснел: он не хотел разрушать эту чертову штуку. Что ж, что сделано, то сделано. Он снова сел на мотоцикл и проехал прямо по разрушенной стене, которая лежала на земле огромными кусками. На него и Кенну на мотоцикле смотрело множество глаз, большинство из которых никогда не видели такого зрелища, как это. Молодая пара в маггловских мантиях мчалась сквозь людской поток по аллее Беллучи на огромном американском мотоцикле.

Кенна в восхищении смотрела на причудливые здания, в которых продавалось все — от принадлежностей для квиддича до домашних сов, забавных мантий и книг.

— Что это за место? — спросила она, ее глаза были полны удивления.

— Это что-то вроде торгового центра для волшебников. Думаю, в большинстве крупных городов такие есть, — ответил Гарри, не обращая внимания на взгляды, которые они привлекали.

Если бы он оглянулся, то увидел бы несколько недоумевающих волшебников, которые уже пытались найти способ восстановить древнюю стену, хранившую их тайну от любознательных магглов. Один из них попытался применить заклинание Репаро, но громко выругался, когда заклинание отскочило от магически непроницаемых кирпичей и ужалило его в руку.

* * *

Они направились вниз по улице, прямо к одному из больших зданий в конце. Над широким входом висела большая вывеска: «Каминный транзит». Гарри на секунду задумался: где же он видел такое раньше? Проехав дальше, он припарковал огромный мотоцикл в ближайшем переулке, и они с Кенной слезли с него.

— Придется вернуться за ним, — вздохнул Гарри.

Теперь он был очень привязан к мотоциклу: это были его первые колеса.

— Karmena Meleon, — сказал он, указывая своей палочкой; мотоцикл на секунду замерцал, а затем исчез из виду. — Чары хамелеона должны скрыть его от посторонних глаз, — пояснил он.

Кенна послушно кивнула, хотя понятия не имела, о чем он говорит. Они снова вышли из переулка в толпу людей, которые входили и выходили из главных дверей. Из темной аллеи вышли две неясные фигуры в тяжелых одеждах, закрывавших их лица.

— Превосходно. Он здесь, как мы и предсказывали. Волшебник Эйвери, вы готовы?

— Давно готов, черт возьми, — ответил глубокий голос.

Эйвери заметно нервничал, ему хотелось поскорее покончить с этим. Этот мальчик расправился с Волдемортом, и его охватил необычный прилив страха. Эйвери нервно огляделся по сторонам и проследил за двумя фигурами в капюшонах, которые вели Гарри сквозь толпу.

Гарри и Кенна направились к огням «Каминного транзита» в дальнем конце здания, и волшебники смотрели на них с легким любопытством. Некоторым даже показалось, что они его узнали, но поток людей был слишком плотным, чтобы они могли внезапно остановиться и действительно опознать его. Они встали в конец очереди к общественному камину, каждый волшебник был немного раздражён тем, что ему пришлось ждать так долго. Гарри праздно оглядывался по сторонам, рассматривая высокие потолки и многочисленные итальянские картины с изображением знаменитых волшебников прошлого. Его взгляд остановился на знаменитом портрете Моны Лизы, и он понял, что у нее такой же скрытный взгляд и выражение лица, как и у Кенны. Он посмотрел на них обоих, и с его губ сорвалось недовольное хмыканье.

В своих праздных размышлениях он заметил, как среди толпы движется фигура в капюшоне. Гарри попытался проследить за ним, но потерял его среди высоких людей. Насторожившись, он обернулся и увидел еще одну фигуру в капюшоне, которая появилась у него за спиной, а затем исчезла и она. Он повернулся: еще одна фигура в капюшоне кружила вокруг них, шаги ее были медленными и хищными. Кенна с тревогой посмотрела на него и потянула за руку.

— В чем дело? Что случилось? — спросила она со страхом в голосе.

— У нас гости, — ответил он, его лицо было спокойным. Эти ублюдки были настойчивы. — Они здесь, — тихо прошептал Гарри, и его глаза начали светиться.

— Те, что с прошлой ночи? — пискнула Кенна, напуганная до невозможности.

Гарри молча кивнул, его глаза метались слева направо, выискивая в толпе фигуры в капюшонах. Его пальцы нежно лежали на рукояти меча, а палочка была наготове. Кенна придвинулась к нему поближе, вцепившись в его длинный рукав, ее глаза были широко раскрыты от паранойи. Она почувствовала, как в ней запульсировала энергия, и вокруг его плеч медленно материализовался длинный темный плащ.

— Что? — зашипела она, глядя на чудо, происходящее прямо на ее глазах.

Гарри всё ещё медленно кружил, стараясь смотреть во все стороны одновременно. Вокруг было столько много эмоций, что защищающие его чары Солидуса не улавливали явной угрозы. Однако природные инстинкты подсказывали ему, что это те же самые убийцы, что и прошлой ночью. Позади него раздался звук заклинания, и он повернулся лицом к новой цели, выхватив палочку и направив ее на источник звука. Он уже собирался проклясть этот голос, как вдруг его глаза широко раскрылись, и он замер.

Лицо, которое смотрело на него в ответ, было никто иной, как Сириус Блэк.

— Сириус? — прошептал он, не веря своим глазам.

Прежде, чем Гарри успел что-либо предпринять, перед ним повернулся другой волшебник, его лицо принадлежало Седрику Диггори. Он в панике огляделся по сторонам — еще одно лицо, на этот раз его отца. Он снова обернулся, к нему повернулась ведьма, это была его мать. Он зашипел от нахлынувшего на него страха, снова повернул голову, ещё один Сириус, ещё: Профессор МакГонагалл, еще больше людей — приемные родители Кенны. Почему все эти люди бросали на него обвиняющие взгляды? Его глаза метались вправо-влево, они окружали его, и от них не было спасения.

Кенна все еще находилась рядом с ним, наблюдая за тем, как Гарри кружится, словно сумасшедший, с выражением полного безумия на лице. Она потянула его за рукав.

— Гарри? ГАРРИ!

Он повернулся к ней лицом и увидел Гермиону, ее лицо было бледным как смерть.

— Гарри, почему ты убил меня? Я умерла за тебя, почему ты не смог меня спасти? Я думала, ты любишь меня... — сказала она; Кенна кричала во всю мощь своих легких, пытаясь достучаться до него, но Гарри слышал только обвиняющие слова Гермионы. — Ты эгоистичный ублюдок, я отдала тебе все свои силы, а ты бросил меня и оставил умирать!..

— Нет... НЕТ! — закричал Гарри, отрывая от нее взгляд, но куда бы он ни повернулся, там был другой Сириус, другой Джеймс Поттер, другой Седрик Диггори.

Он плотно закрыл глаза и снова открыл их, думая, что это какая-то галлюцинация. Его чары сходили с ума, и магия вырывалась волнами, его тело реагировало на суматоху, нарастающую внутри него.

Вдруг из ниоткуда вылетела длинная цепь с коротким металлическим стержнем и обвилась вокруг его рукояти меча. Другая цепь вылетела с другого направления и обвилась вокруг его правой ноги, лишив его подвижности. Его чары, почувствовав прямую угрозу, отреагировали на атаку и воспламенились в полную силу, на мгновение выведя Гарри из безумия. Гарри напрягся изо всех сил, но не смог устоять на ногах, чтобы противостоять сильной тяге за его руку.

Он налетел на нескольких человек, и все они упали огромной кучей. Теперь другие увидели длинную цепь, натянутую среди толпы, которая тянула этого молодого человека на себя. Их взгляды проследовали за цепью к ее владельцу, и большинство замерло в панике, увидев фирменную татуировку и льдисто-серые глаза смертоносного Охотника. Большинство из них были обычными людьми, и одно лишь упоминание об Охотниках было почти так же плохо, как и имя самого Темного Властелина, разве что тому хотя бы можно было дать отпор. Многие мужчины отступили, взрослые без малышей дизаппарировали, а семьи с женщинами и детьми с криками бросились прочь от входа. Гарри скользил по грязным плиткам, его голова и плечи принимали удары, не давая ему возможности подумать. Его топтали, ноги врезались в него, когда его тащили по земле, и многие спотыкались о две цепи, удерживающие его руку и ногу. Его палочка упала, и он отчаянно пытался другой рукой распутать цепь на руке.

К нему пришло внезапное вдохновение. Вместо того, чтобы бороться с притяжением, он сумел упереться свободной ладонью в землю и использовать свою возросшую силу, чтобы сделать сальто, а его скованная рука помогла ему совершить это полусальто. Поттер приземлился со связанными рукой и ногой лицом к двум охотникам, перед его глазами все еще стояли кричащие лица Сириуса и МакГонагалл, но он сосредоточился на том, чтобы не обращать на них внимания. Гарри изо всех сил откинулся назад: охотники и он участвовали в перетягивании каната. Если он проиграет, то станет мертвецом. Его сапоги из кожи хвостороги медленно, но верно теряли сцепление с поверхностью, ноги рывками продвигались вперед.

— Ты не сильнее нас, человек, — прорычал один из них, и оба резко дернули за свое дистанционное оружие.

Гарри оторвало от пола и швырнуло по вестибюлю, как мяч на цепи, сбив при этом многих в процессе. Они закрутили его по огромной дуге, и он больно врезался в стену в нескольких дюймах от того места, где картины сходились с изгибом куполообразной крыши. От удара у него заскрипели зубы, а плечо приняло на себя удар твердых кирпичей. На долю секунды у него прояснилось зрение, когда он на мгновение завис в воздухе, и ему показалось, что полированные плитки находятся очень далеко внизу. Времени на размышления о том, сколько времени займет падение, не было, потому что следующее, что он осознал, — это то, что он лежит на спине на твердом полу, у него перехватило дыхание. Гарри закашлялся, и кровь брызнула ему на лицо. Они снова начали тащить его, не переставая. Краем глаза он увидел испуганную Кенну, стоящую на коленях в центре почти пустой комнаты и кричащую на него, но в голове у него звенело так громко, что он ничего не слышал. Поттер увидел, как мужчина в темной мантии и маске Пожирателя Смерти подошел к ней сзади и направил свою палочку прямо ей в голову. Он собирался убить ее.

— Нет! — закричал он, и его чары вновь обрели силу, взяв под контроль его избитое тело, когда он сам уже не мог этого сделать.

«Она не умрет», — мысленно произнес он, и силы снова нахлынули на него.

Свободной рукой он схватился за цепь, стягивающую запястье, и сосредоточился. Двое охотников снова начали раскачивать его, тело сильно подпрыгивало на безжалостных плитках. Теперь Поттер разгонялся по большой дуге, скоро он будет в воздухе и снова окажется в их власти. Его рука и нога, казалось, вот-вот будут выдернуты из сустава, когда тело взмыло в воздух, а мир закружился перед глазами. Он был примерно в пятнадцати футах над землей и вот-вот должен был столкнуться с огромной статуей, когда его глаза вспыхнули, а цепь была раздавлена его хваткой, как тисками. Охотник резко высвободился, и тело Поттера перевернулось вниз головой; оставшаяся центробежная сила была приложена к его ноге. Верхняя часть тела теперь крутилась, сталкиваясь со статуей гордого волшебника, высоко держащего свою палочку. Был момент истины, когда Поттер мог бы схватить каменную руку и уберечься от удара, но этот момент прошел, он упустил его, и его ждал еще один удар, сокрушающий кости.

БАМ!

Он ударился о статую и едва не потерял сознание, его голова кровоточила от удара о край огромной каменной руки. Гарри отскочил и скатился вниз по всей длине статуи, ему показалось, что он услышал, как что-то щелкнуло в его позвоночнике, когда ударился о выступающее колено. Он упал, сильно ударившись плечом, а его лоб соприкоснулся с холодным полом. Зрение отключилось, а тело охватило тупое оцепенение. С трудом открыв глаза, он уставился на человека, который собирался проклясть Кенну, выкрикивающую его имя.

Поттер предпринял последнюю, отчаянную попытку спасти ее. Неумело вытащив меч, он нацелился на потенциального убийцу Кенны.

— Иди, спаси ее... — слабо прошептал он, его рот был полон крови.

Из его руки вылетела стрела и устремилась прямо в Кенну. Она вскрикнула и бросилась на землю, но Пожиратель Смерти Эйвери был слишком медлителен. Смертоносная ракета, быстро расправившаяся с хрупкой человеческой плотью, вонзилась ему в грудь и вырвалась наружу. Гарри мрачно усмехнулся, и его снова подбросило в воздух. Он должен был умереть, но хотя бы прихватил с собой одного из них. Увидев, как неумолимая стена надвигается на его лицо, он схватился за медальон и с последней мыслью мысленно позвал на помощь.

* * *

Грюм по кличке «Безумный Глаз» вышел из состояния расслабления, вызванного дымом, и его медальон с огромной силой запылал на груди.

— Черт возьми, Поттер! Я иду! — закричал он, его стеклянный глаз бешено вращался.

Схватив свою палочку, он с треском дизаппарировал.

* * *

Тонкс и Люпин стояли у обрушенного входа в аллею Бочелли, пытаясь помочь магам-строителям разобраться с тем, как восстановить невосприимчивую к магии стену, когда грудь Ремуса обдало жаром от медальона.

— Гарри! — крикнул он, обращаясь ни к кому конкретно. — Транзит, СЕЙЧАС! — приказал он и растворился в воздухе.

Тонкс понадобилась секунда, чтобы осознать его слова, и в следующее мгновение она тоже исчезла, а волшебники-строители озадаченно почесывали головы.

* * *

Альбус Дамблдор работал над пометками в огромной стопке эссе по трансфигурации, сложенной на его столе, когда его медальон запылал в отчаянном призыве о помощи. Перо в его руке тут же было забыто, и его поведение изменилось в одно мгновение.

— Фоукс! — воскликнул он, вскакивая на ноги.

По его команде огненно-красная птица взлетела и приземлилась ему на плечо. В следующее мгновение раздался взрыв пламени, и оба они исчезли в клубах красного дыма.

* * *

Драко Малфой был в середине тренировки по квиддичу со своей командой.

— Ради всего святого, Гойл, бей по бладжеру, а не по кво... — Его резко оборвало сильное жжение в груди. — Поттер! — прошептал он и, взлетев на своей новой Молнии с поля для квиддича, в мгновение ока оказался на самом краю территории Хогвартса, его светлые волосы развевались за спиной.

Как только он оказался за пределами антиаппарационного поля, наброшенного на школу, он спрыгнул со своей драгоценной Молнии и упал, как комета с неба. Раздался громкий треск, и он исчез, оставив свою новенькую метлу безжизненно падать на землю.

* * *

Ремус первым добрался до «Транзита» и с первого взгляда определил ситуацию. В этот момент Гарри вплотную столкнулся со стеной высотой в двадцать футов, и его конечности перестали двигаться, когда он врезался в купол, находившийся далеко над ним. Ремус опоздал, чтобы остановить удар, но тут же наколдовал двадцать матрасов внизу, когда тот рухнул на пол. Гарри погрузился в них, падая, его тело безжизненно извивалось. Ремус увидел, как двое охотников переключили свое внимание на него, но в этот момент рядом с ним появилась Тонкс, одетая в боевую мантию, с яростными глазами.

— Охотники! Нимфадора, магия не поможет, нам нужно трансфигурировать оружие, чтобы использовать его против них.

Он взмахнул палочкой, и из воздуха появилось большое лассо. Ремус бросил его в того, кто приковывал Гарри, и его цель оказалась верной. Он сильно дернул за веревку, руки Охотника оказались в ловушке, и он упал, выбитый из равновесия веревкой Ремуса. Однако его собрат был быстр и метко метнул свой запасной короткий меч, рассекший натянутую веревку с большого расстояния. Ремус был немного ошарашен точностью, но, по крайней мере, тот не смог приковать Гарри. Соджиро метнулся к сдерживаемому собрату, как тень, и ловко освободил его, сверкнув сталью. Они выхватили мечи и разошлись в стороны, оба бежали широкими кругами вокруг двух членов Ордена, их движения были слишком быстрыми, чтобы человеческий глаз мог их уловить.

Тонкс сообразила первой и направила палочку на пол с криком:

— Ingreasium!

Вскоре пол покрылся слоем скользкого сала, и Охотники потеряли опору, неуклюже упав на плитку. Однако им потребовалось лишь мгновение, чтобы прийти в себя: они ловко восстановили равновесие и продолжили контратаку, подпрыгнув высоко в воздух и держа мечи наготове. Ремус и Тонкс попытались бежать, но скользкий пол затронул и их, и они упали, пройдя всего несколько шагов, а их палочки выскользнули из рук. Колдуны настигали их, и в следующее мгновение их сталь пронзила бы их, лишив жизни.

Раздался громкий треск, и в схватку вклинился «Безумный Глаз» Грюм.

— Wingardium Leviosa, — левитируя их из опасного положения как раз вовремя.

Охотники приземлились одновременно, как тигры, надежно держась на жирной поверхности. Безумный Глаз отбросил Ремуса и Тонкс подальше от происходящего и приготовил для себя длинный посох.

— Я сражался с охотниками гораздо лучше вас, чертовы педики, — прорычал он, подстрекая их напасть на него, и позволил Ремусу и Тонкс увести Гарри в безопасное место.

Охотники зарычали на него, их зрачки исчезли из стальных серых глаз.

— Глупец, он был не более чем реинкарнацией. Ты сказал свое последнее слово, — ответил Соджиро, и они снова помчались по широкой дуге, их образы расходились за спиной в виде охотничьего следа, создавая эффект множественной иллюзии, который сбивал противника с толку так, что он не мог понять, когда и откуда последует атака. Грюм устоял на ногах и приготовился к двойной атаке. Он быстро сообразил, что любая хорошая тактика неожиданности — это нападение сзади, поэтому, если их двое, один будет нападать сзади, а другой...

Он сделал выпад вперед и занес свой металлический посох, сделав большой горизонтальный взмах, в результате чего плоть настоящего Хешина оказалась в прямом контакте, а иллюзия слева от него была лишь обманом. Зная, что следующий удар будет нанесен сзади, он развернулся и приготовился к атаке с тыла, но ее так и не последовало. Ничего не видя, он понял, что погиб: второй охотник надвигался прямо на него! Он поднял посох в тщетной попытке предотвратить гибель.

Из ниоткуда огромная каменная рука смахнула пикирующего колдуна как мошку и отправила его в полет на куполообразную крышу. Альбус Дамблдор стоял посреди комнаты, его палочка была направлена на огромную статую волшебника, камень которой был оживлён фирменным анимирующим заклинанием директора школы. Грюм испытал некоторое облегчение, увидев его здесь, но его магический глаз заметил, как маг, которого он сбил с ног своим посохом, вышел из тени огромного гиганта, двигавшегося над битвой, прямо за Альбусом Дамблдором.

Гарри приходил в себя, его дыхание стало поверхностным, а потеря крови — опасно высокой. Он смотрел на битву, кровь струилась по его лицу, и теперь он вспомнил, где он видел это раньше. Каменный волшебник, каминное транзитное здание, Ремус и Тонкс в проигранной битве... Это было прошлой ночью, когда он потерял сознание; всё это было во сне. Всё в замедленной съёмке: Грюм отчаянно пытается предупредить Дамблдора о чём-то... Ремус и Тонкс судорожно ищут свои палочки... Охотник грубо падает на ноги, врезавшись в потолок...

— АЛЬБУС! — крикнул Грбм, указывая прямо за спину своего старого друга.

Дамблдор обернулся и инстинктивно попытался уклониться от колющего клинка, внезапно появившегося из ниоткуда. Годы взяли верх над ним, и Охотник задел острием клинка ребра и грудь. Дамблдор вскрикнул от боли и опрокинулся навзничь. Молодой маг торжествующе возвышался над ним, его меч был занесён над раненым директором Хогвартса. Грюм двигался как будто под водой, а Гарри, как будто в красном свете, воспринимал происходящее, как будто видел всё происходящее, но в то же время помнил предсказания своей прошлой ночи. Гарри попытался пошевелиться, но тело не реагировало на его мысленные команды, и он мог лишь с ужасом наблюдать, как другой охотник тенью взлетает над Ремусом и Тонкс, безоружными и беззащитными. Время восстановления этих убийц было просто поразительным, но он ничего не мог сделать, кроме как истекать кровью, так как смерть казалась неминуемой для всех них. В этот момент он почувствовал, как его медальон запульсировал силой, и внутри него расцвел слабый проблеск надежды.

— Inciendo ar Chensinte Fira! — прокричал глубокий голос.

Оба охотника были мгновенно охвачены пламенем, их жуткие вопли боли пробирали до костей. Находясь в невыгодном тактическом положении, они оба бросились в огромную тень неподвижной статуи волшебника и погрузились в нее, исчезнув с Транзитной станции.

Пришел Драко.

Грюм вернул палочки Ремусу и Тонкс, подошел к Дамблдору и опустился на колени. Альбус держался за правый бок, из длинной раны сочилась кровь. Угрозы жизни не было — плащ принял на себя основную тяжесть атаки; в нем был огромный разрез, почти рассекающий его пополам. Дамблдор задыхался, его очки перекосились на лице.

— Драко, ты, должно быть, перенял часть моего фирменного таланта, — тихо прошептал он. — Твое чувство времени... идеально... — Дамблдор слабо улыбнулся и закрыл глаза, потеряв сознание на полу.

Грюм проверил пульс и молча поблагодарил Мерлина за то, что еще жив. Малфой-младший посмотрел на Грюма, тот кивнул в знак благодарности.

— Где Поттер? — спросил Драко.

— Следуй за девушкой, — ответил ему Муди, его магический глаз переместился на затылок, следя за кричащей девушкой, которая бежала по груде матрасов, отчаянно карабкаясь вверх по непокорной куче.

— Гарри? ГАРРИ?! — кричала она, слезы текли по ее лицу.

Ремус и Тонкс тоже карабкались по сползающему вороху мягких матрасов, пытаясь добраться до него как можно быстрее. Драко спокойно, не торопясь, прошёлся по залитому кровью полу, не обращая внимания на то, что она принадлежал Гарри. Он забрался на матрасы рядом с Тонкс и посмотрел вниз на светловолосую девушку, которая рыдала над окровавленным телом Гарри.

— Черт, Поттер, — потрясенно прошептал Драко. — Что, во имя Слизерина, с тобой случилось? — спросил он, глядя на поврежденное до неузнаваемости лицо Гарри и его руку, свисающую с плеча под странным углом.

Его одежда была разорвана, а по всему телу виднелись черные и красные кляксы. Глаза Гарри слегка приоткрылись от его голоса, а слабая улыбка, которую он попытался изобразить, заставила всех вздрогнуть.

— Драко?.. Познакомься... познакомься со своей... с-сестрой... Кенна... — он выкашлял еще немного крови, и его зрение померкло, он снова потерял сознание.

Кенна повернула к Драко залитое слезами лицо, и они оба просто уставились друг на друга.

— О боже... — прошептала Кенна.

— Что за... — ответил Драко, его челюсть отвисла от шока.

Гарри начинает свой шестой год обучения на носилках.

— ГЕРМИОНА!

Гермиона подняла глаза от толстой книги, которую читала — «Арифмантика уровня ТРИТОН: Формулы за гранью сложности», — когда в обычно тихую библиотеку ворвался запыхавшийся и пыхтящий Рон Уизли. Гермиона вздрогнула: резкий звук заставил всех оторваться от мирного чтения. Мадам Пинс была вне себя от возмущения: кто посмел кричать в ее спокойном царстве?

Рон подбежал к Гермионе, ухмыляясь от уха до уха.

— Гермиона! Разве ты не слышала? Ходят слухи, что Малфой наконец-то чокнулся и улетел на своей Молнии прямо во время тренировки Слизерина по квиддичу! С тех пор его никто не видел, а это было почти час назад! Ты понимаешь, что это значит?! — промурлыкал он, радуясь, как гиперактивный семилетний ребенок в рождественское утро.

— Нет, Рон, так что же это значит? — спросила она раздражённым голосом.

Гермиона была старостой, а то, что вытворял Рон, выглядело довольно скверно, она должна была подавать пример. Мадам Пинс вскочила из-за стола, ее лицо было искажено яростью.

— Что значит?! — Рон покраснел. — ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО БОЛЬШЕ НИКАКОГО МАЛФОЯ! Это значит, что больше не будет его глупых замечаний, он больше не будет высмеивать мои мантии, а ещё это значит, что СЛИЗЕРИН ПОТЕРЯЛ СВОЕГО ЛОВЦА И КАПИТАНА! МУХА-ХА! — Рон расхохотался во всю мощь своих легких, совершенно забыв, где он находится.

— МИСТЕР УИЗЛИ! — рявкнул злобный голос у него за спиной.

Рон резко замолчал и медленно обернулся, наконец-то сообразив, что он натворил. Мадам Пинс смотрела на него как разъярённая дракониха, из ушей и ноздрей практически валил пар.

— ВЫ... ВЫ... смеете кричать в моей библиотеке?! — прорычала она, и Рон мог поклясться, что увидел, как загрохотали полки.

Он отступил от миниатюрной ведьмы, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

— П-простите... — заикаясь, попытался он извиниться.

— ПРОСТИТЕ?! Простите?! — прошипела она, брызгая на него слюной.

Рон инстинктивно вытер лицо тыльной стороной ладони, что ещё больше разозлило библиотекаря.

— Мисс, мисс... осторожнее, я слышал, что здесь гуляет неприятный вирус...

— ВОН! ВОН! ВОН! — закричала она, и стаканчик, принадлежавший маленькой первокурснице, разбился вдребезги, разлетевшись по всему длинному библиотечному столу.

Рон громко рассмеялся, Гермиона быстро сообразила, что к чему, схватила его за руку и потащила вон из библиотеки, пока мадам Пинс не испепелила его своим дыханием дракона.

— Пошли, — вздохнула Гермиона, потянув за собой Рона, который все еще держался за живот и безудержно смеялся. — Пойдем ужинать.

* * *

Вся школа ужинала в Большом зале примерно в одно и то же время, и все обсуждали исчезновение Драко Малфоя.

— Как будто он окончательно потерял голову!

— Может быть, он решил попытаться вытащить из Азкабана своего отца — Пожирателя Смерти, — сказал магглорожденный хаффлпаффец, которому было очень горько от того, что его постоянно мучили унизительные комментарии Драко, и он радовался его отсутствию.

— Может быть, он не выдержал давления и решил сбежать, — с надеждой добавил Невилл.

— Нет, скорее всего, он не смог вынести того, что Гриффиндор снова надерёт ему задницу в квиддиче! — похвастался Рон, прекрасно понимая, что пробные игры прошли не так хорошо, как он надеялся. Рон радовался новым событиям. — С нашим новым капитаном...

— ...унизить Короля Уисли будет гораздо проще, чем когда-либо, — раздался слишком знакомый голос прямо у них за спиной.

Рон обернулся, потрясенный тем, что прямо за его спиной стоял Драко Малфой. Он уже собирался ответить, как вдруг заметил странную компанию, появившуюся в огромном дверном проеме Зала. Гермиона не обращала внимания на двух мальчишек, болтающих друг с другом о всякой ерунде, как вдруг почувствовала чье-то присутствие, к которому она уже успела привыкнуть за лето. Она замерла, сердце заколотилось. Он был здесь. Гарри вернулся. Она подняла голову и уставилась на новичков, медленно проходящих через дверной проем.

— Гарри! — взволнованно закричала она, чувствуя его присутствие сильнее, чем когда-либо. Она не могла разглядеть его как следует, кто-то из студентов загораживал его. Гермиона вскочила на длинную скамью и посмотрела сквозь других учеников на группу, стоящую у дверей. Что-то было не так. Там были двое на магических носилках, и она могла различить Ремуса, Грозного Глаза, Тонкс и какую-то девушку, все они поспешно шли за двумя ранеными.

А потом она увидела его, кровь была повсюду. От ужаса у нее заледенела кровь.

— ГАРРИ! — закричала она, прыгая на стол и перепрыгивая через голову Рона, и на полной скорости понеслась им навстречу.

Люди уже начали замечать эту странную группу волшебников, бегущих через Большой зал, Ремус и Грозный Глаз левитировали двое носилок. Наконец Гермиона добралась до них и замерла, не веря своим глазам. Гарри был весь в крови, его рука неловко болталась в плече. Одежда была разорвана в клочья, а ребра с правой стороны покрывала уродливая черная полоса. Его лицо было почти неузнаваемым: правый глаз заплыл, челюсть слегка отвисла, из уголка губ сочилась кровь. Повсюду была кровь, она поднесла руки ко рту, прикрывая его, когда тот открылся от шока. Рядом с ним на других носилках лежал Альбус Дамблдор, держась за покрытый кровью бок. Он тяжело дышал, а его лицо было искажено от боли.

В зале воцарилась мертвая тишина, все уставились на ужасное зрелище. Никто не смел пошевелиться, боясь, что если они сделают что-то резкое, то произойдет что-то еще более страшное. Все стояли на своих местах в ошеломленном молчании, наблюдая за тем, как прибывшая группа суетится у лестницы, ведущей в Больничное крыло. То что произошло, было очевидным: их герои пали.

— О боже, — прошептала Падма Патил, увидев, как избитого юношу несут по коридору.

Чо вскочила со своего места за столом Рэйвенкло, чтобы самой посмотреть, о чем все говорят. Это был Гарри на носилках? Она резко остановилась, как только увидела его лицо, и застыла на месте, ее глаза медленно следовали за ним, пока Ремус и Грозный Глаз поднимались по лестнице. Драко шел позади них. Чо схватила его за руку, он остановился, недоверчиво глядя на нее.

— Он... жив? — вздохнула она.

— Да. Едва, — сказал он ровным тоном, и у него дернулся мускул на челюсти. — Потребуется чудо... — прошелестел он, его голос стал мрачным.

Глаза Чо расширились, и она побежала за ними, следуя за Гермионой и Роном, взбегающими по лестнице. Они оказались в Больничном крыле, один или два человека, которые видели, как они мчались по широкому коридору, присоединились к процессии, направлявшейся в Больничное крыло.

— Нам нужны целитель Гонсалес, целитель Ричардсон и маггловский врач, которому мы могли бы доверять, — приказал Ремус мадам Помфри, когда они вбежали в ее лечебную палату.

Она судорожно готовила кровати и призывала из шкафов целебные зелья. Она никогда не видела волшебника, избитого до такой степени, а ведь это был никто иной, как Гарри Поттер, и она, опытная целительница, известная своим самообладанием, была в панике. Ремус наколдовал огонь для многофляжных систем жизнеобеспечения и достал медицинский халат для себя.

— Я могу помочь, у меня большой опыт работы с лечебными чарами.

Он не мог потерять последнюю связь со своими лучшими друзьями; он ничего не мог сделать, чтобы спасти Джеймса и Лили тогда, но не позволит их сыну умереть сейчас. Гарри не умрет, пока будет продолжать дышать. Он снял ботинок и достал свою палочку.

— Portus!

Вся комната на секунду озарилась красным светом, а ботинок задрожал в его руке.

— Я создал незаконный портключ, но сейчас мне все равно. Тонкс, приведи сюда целителя Гонсалеса и целителя Ричардсона, НЕМЕДЛЕННО.

Тонкс сделала то, что ей было велено, ее рука дрожала от избытка адреналина, вызванного ситуацией с Гарри. Она взялась за ботинок и исчезла.

— Гермиона, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. Ты можешь позвать на помощь своего отца? Нам нужен маггловский врач! — спросил Ремус, его глаза были полны отчаяния.

Он снял второй ботинок и направил на него свою палочку. Ботинок слегка задрожал, и Ремус протянул ей его. Гермиона, не раздумывая, взяла его и исчезла. Рон стоял чуть в стороне, не в силах поверить в происходящее. Это сломанное тело не могло быть Гарри, это не мог быть его лучший друг. Лицо Рона было бледным, и он ничего не мог сделать, кроме как засунуть руки глубоко в карманы, сжимая кулаки так сильно, что они начали болеть. Его взгляд то и дело останавливался на неподвижном Гарри, но ему было невыносимо видеть его в таком состоянии.

Магический взор Грозного Глаза сфокусировался на Роне, Чо и Кенне, он повернулся к ним. Увидев их панические взгляды и суетливые движения, он понял, что им будет лучше, если их не будет рядом.

— Пойдемте, ребята, я не думаю, что вам стоит это видеть, — утешительно сказал он, выпроваживая их из приемного покоя.

Мадам Помфри и Ремус надели хирургические перчатки, перед ними лежали их палочки и книги лечебных заклинаний. Грюм закрыл за собой дверь, и теперь трое подростков стояли в соседней больничной палате, их обеспокоенные взгляды говорили больше, чем могли бы передать слова.

Кенна опустилась на пустую кровать, а Чо расплакалась, уткнувшись в плечо Рона. Рон обнял её и молил бога, чтобы всё было хорошо.

* * *

Первичное магическое сканирование было закончено, и Ремус с Помфри обеспокоенно посмотрели друг на друга. Дамблдор смотрел на них, его лицо было бледным от потери крови.

— Как... он?.. — прошептал он Ремусу.

— Ш-ш... Альбус, побереги силы... — сказала Помфри, подойдя к нему.

Ремус смотрел на Гарри, его лицо было мрачным.

— Вывих плеча, осколок в правой лопатке, тонкий перелом на правом запястье, перелом носа, перелом скулы, вывих челюсти, два грудных позвонка разошлись, и три сильно сломанных ребра. Также, похоже, есть повреждения от заклинания, которое, как я полагаю, является проклятием Reducto. Раны на правой руке и ноге, вероятно, от цепей, и сильный удар по голове. Порваны связки в колене. Потеря крови на опасном уровне, возможно, внутреннее кровотечение. Я... я не знаю, сможет ли он выкарабкаться... — беззвучно закончил он, но быстро отогнал эту мысль на задворки сознания.

— Сможет, потому что сила Гриффиндора покоится в нём, — прохрипел Дамблдор, его дыхание стало поверхностным. — Он... будет... жить.

— Профессор! Не двигайтесь, постарайтесь не говорить, — мадам Помфри направила на него свою палочку, — Liquidous immobilous — произнесла она, и поток крови остановился.

Она попробовала наложить на него магические швы, но ничего не вышло.

— Это отверстие — рана от оружия Охотника, — прорычал Грюм. — Нам нужен маггловский доктор. Где, черт возьми, Грейнджер?

Мадам Помпфри и Ремус начали обрабатывать раны Гарри, пытаясь остановить внутреннее кровотечение в его боку.

— Смешайте две трети чашки обезболивающего зелья Ансии, одну половину успокаивающей отвара Натингейла.

Ремус занялся смешиванием, а палочка мадам Помфри парила над Гарри, ее разум сосредоточился на том, чтобы остановить ухудшение состояния его ран. Кончики ее пальцев слегка касались его истерзанного тела, на лбу выступили капельки пота.

— Что-то не так, похоже, моя магия заблокирована, чары не работают так, как должны. Какой-то магический блок... — сказала она, ее глаза расширились от паники.

— Черт возьми! Эти его чары Солидуса пытаются сохранить ему жизнь, блокируя любую другую магию, но где же, чёрт возьми, Грейнджер? Она знает, что делать! — разглагольствовал Грюм, вышагивая взад-вперед.

Ремус смотрел на слабо вздымающуюся грудь Гарри, и в животе у него возникло тягучее, сосущее чувство.

— Ей лучше поскорее вернуться, потому что если она этого не сделает, может быть слишком поздно.

* * *

Гермиона стояла в мантии Хогвартса у стоматологической клиники своего отца в полуденном свете в магловском Лондоне. Не обращая внимания на странные вопросы знакомого администратора, она вошла внутрь и направилась прямо в кабинет отца. Он был занят встречей с клиентом, и его глаза расширились от удивления: что Гермиона делает здесь всего неделю после начала занятий?

— Дорогая... что такое? — заикаясь, проговорил он, глядя на сидящего напротив него мужчину.

— Папа, ты должен пойти со мной. Это очень важно, — выпалила она, приготовившись к тому, что собиралась сказать.

— Что такое? — спросил он, беспокойно поднимаясь со своего мягкого кресла.

— Гарри умирает, и нам нужна твоя помощь, — умоляла она, ее глаза были красными от непролитых слез.

Отец скептически посмотрел на нее. Как врач он поклялся помогать тем, кто в этом нуждается. А его дочь умоляла его о помощи тому самому человеку, которого он поклялся никогда больше не видеть, если у него будет право голоса. Разрываясь между эгоистичными побуждениями и чувствами дочери, он кивнул и обошел стол, чтобы подойти к ней.

— Где он? — спросил он.

Она вывела отца на улицу, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их не видят. Гермиона достала старый ботинок, который дал ей Ремус.

— Это приведет нас к нему.

Отец с опаской посмотрел на нее, и мгновение спустя они оба прикоснулись к ботинку. В районе пупка раздался сильный рывок, и они исчезли.

— Мы теряем его, — вздохнул Ремус, его лицо было залито потом. И он, и мадам Помфри изо всех сил старались пробить магический барьер, который пытался свести на нет их совместные усилия, она была полностью сконцентрирована на том, как их палочки медленно вращались над грудью Гарри.

— Ну же, Гермиона, где ты? — ворчал Грюм; наверное, он волновался сильнее, чем когда-либо в своей жизни.

* * *

Драко Малфой не мог в это поверить. Он расхаживал взад-вперед по коридору, ведущему в Больничное крыло, и глубокомысленно морщил лоб.

«Эта девушка... как же ее звали? Кенна? Она очень похожа на меня, ну не совсем, но чертовски близко. Что же мне делать?»

У него не было времени поговорить с ней по-настоящему, так как все пытались сохранить жизнь Поттеру. Его родителей больше нет, он лично похоронил свою мать. Могла ли она действительно быть его сестрой? Он не знал, что делать.

Черт.

Он смахнул с себя квиддичный плащ и ворвался в комнату, где она сидела и тихо плакала на кровати. Чо и Рон посмотрели на Драко, и между ним и Рональдом Уизли возникло

напряжение, но Чо смогла понять, что на самом деле важно.

— Драко, ты уже второй раз приходишь ему на помощь, и оба раза ты спасал ему жизнь. Спасибо тебе, — она грустно улыбнулась и кивнула, выражая благодарность.

Рон немного поумнел. Совсем немного.

— Э-э-э... ты молодец. Спасибо, — добавил Рон немного неохотно. Он все еще недолюбливал этого болвана.

Драко посмотрел на них обоих, полностью осознавая масштабы того, что он сделал. Они были правы, это был второй раз, когда он спас жизнь Поттеру, если тот проживет сегодняшний день. Гарри сражался вместе с ним против Волдеморта, и его родители были отомщены. Это много значило для него, и если было суждено, что он спасет жизнь своему школьному заклятому врагу еще пару раз, что ж... кто он такой, чтобы отказывать судьбе?

— Драко, это твое имя? — прошептала Кенна, подходя к нему вплотную. Она уставилась на него, а он в ответ посмотрел на нее, ее белокурая голова едва доставала ему до подбородка. — Меня зовут Кенна.

— Да, я знаю... — Драко замолчал, продолжая смотреть в глаза, которые были так похожи на его собственные.

— Гарри привез меня обратно в Англию. Я думаю, чтобы встретиться с тобой.

Она посмотрела на закрытую дверь приемного покоя позади себя, и слезы градом покатились по ее лицу.

— И что из этого вышло?! Гарри умирает из-за меня! — завопила она, ее голос срывался.

Она подбежала к кровати и легла на нее, ее дыхание было прерывистым.

Вот и все. Поттер пытался вернуть ее, чтобы она встретилась с ним. Драко почувствовал, как внутри него поднимается чувство вины: Гарри рисковал жизнью, чтобы защитить его предполагаемую сестру, а он надеялся, что за последние несколько дней придумает что-нибудь новенькое, чтобы по-настоящему раззадорить его.

«А теперь этот ублюдок умирает, и все, что я хотел сделать, — это вывести его из себя».

Драко сел рядом с сестрой и тихо сказал:

— Гарри будет жить. Он был добр ко мне, ты в этом не виновата. — Малфой впервые назвал его по имени, и это было очень неловко. — Я здесь, и я позабочусь о тебе. Ведь для этого и существуют братья, не так ли? — сказал он, нежно коснувшись ее руки.

Она посмотрела на него сквозь слезы и улыбнулась. В ней был намек на печально известную усмешку Малфоя, и он инстинктивно понял, что они — семья. Драко улыбнулся в ответ, и Кенна перестала плакать.

— У меня снова есть семья. Я не могу в это поверить. Он не лгал. У меня есть настоящая семья! — тихо сказала она сама себе и обняла Драко за шею. — Я не могу дождаться, когда увижу маму и папу! — сказала она с сильным акцентом ему на ухо.

Драко напрягся: он расскажет ей об этом в другой раз. Но не сейчас. Он посмотрел на закрытую дверь.

«Давай, Поттер, мне еще предстоит победить тебя в квиддич».

* * *

Гарри было очень плохо, двенадцать различных зелий горели на регулируемом огне, закачиваемые в его организм магической иглой. Ремус и Помфри пытались заставить его сердце биться, так как из-за большой кровопотери оно испытывало огромную нагрузку. Его нервная система подвергалась бомбардировке многочисленными травмами, которые требовали от мозга первоочередного вмешательства, причём немедленного. Из-за недостатка крови, текущей по венам и поступающей в лёгкие, было достаточно сложно поддерживать в нём жизнь, но их усилия были вчетверо сокращены магией Гарри, который в критической ситуации старался всеми силами блокировать любые магические заклинания, наложенные на него. По рукам Грюма бежало статическое электричество от огромных волн силы, исходивших от избитого тела Гарри, а Ремус и Помфри чувствовали на себе всю тяжесть этого воздействия, их лица раскраснелись от напряжения.

Эту силу нужно было контролировать, и единственной, кто мог это сделать, была Гермиона. Казалось, она отсутствовала несколько часов, но не прошло и пяти минут. Внезапно воздух втянулся, и в комнате появились Тонкс, Ричардсон и Гонсалес, а портключ Ремуса упал на пол.

— Опять Поттер? Кто и что с ним сделал? — спросил Гонсалес на ломаном английском, его быстрый испанский акцент затруднял понимание.

Грюм ввел его в курс дела.

— Охотники, они были умны — слишком умны. Они использовали дальнобойное оружие, чтобы свести на нет меч Гарри и его превосходную ловкость. Они его одолели, если бы не тот медальон... — Грюм покачал головой, а Ричардсон и Гонсалес побледнели.

— Охотники? Я думал, Стэтэм был единственным! — сказал Ричардсон.

— Уже нет, — проворчал Грюм.

Ричардсон и Гонсалес открыли свои докторские сумки и начали доставать медицинские инструменты. Они всё громоздились и громоздились, пока весь хирургический набор не был аккуратно разложен на столе.

— Что это за странное удушающее ощущение? — спросил Ричардсон, ощущая тяжесть в воздухе и надевая стерильные перчатки.

— ГДЕ, РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, ГЕРМИОНА?! — прокричал Ремус, его голос был напряжен.

Как по команде, рядом с ним появились Роджер и Гермиона Грейнджер.

— НАКОНЕЦ-ТО! Грейнджер, отключи эту защитную способность! — приказал Ремус, его лицо пылало красным от напряжения.

Ее глаза расширились, и она мгновенно подошла к нему. Гермиона взяла обе руки Гарри в свои и побледнела: они были ужасающе холодными.

* * *

Гарри парил, все его тревоги исчезли. Всё вокруг было ослепительно белым, всё, кроме него. Не было ни боли, ни печали, ни сожалений. Он распростерся на земле, широко раскинув конечности, и казалось, что он падает в свободном падении, а его цель — далекая мигающая звезда. По мере приближения она становилась все четче, и он приветствовал ее успокаивающее тепло. Свет был входом в светлый туннель. Он благодарно улыбнулся: отныне это будет его новый дом. Далекий туннель становился все ближе и ближе, его темные волосы развевались за спиной, когда он головой вперед падал в бездну. Он закрыл глаза.

Наконец-то... он был свободен...

— Гарри... Гарри... Гарри... Гарри... ГАРРИ!

Голос звал его сзади, знакомый голос. Он неохотно открыл глаза — это был голос, который он жаждал услышать почти два месяца.

— Гарри, я не позволю тебе уйти...

Последний раз он слышал этот голос в свой день рождения. Голос произносил те же самые слова:

— Я не отпущу тебя...

Поттер медленно перевернулся, пытаясь посмотреть вверх на этот голос.

Гарри все еще падал в портал света. Он засасывал его с огромной силой, как черная дыра поглощает свет, так и этот туннель из белого света поглощал все цветное.

Он был таким приветливым и теплым... но Гарри должен был снова прикоснуться к ней, должен был снова увидеть ее... Поттер протянул руку, медленно поднимая ее вверх...

Он увидел, как за ним кто-то падает, ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Ее лицо было безмятежным, она была похожа на ангела — его личного ангела-хранителя. Её рука отчаянно тянулась к нему.

— Гарри, я не дам тебе умереть! — закричала она, силой воли приближая себя к нему.

Кончики их пальцев соприкоснулись, и наступило мимолетное мгновение сильных эмоций.

Рядом был кто-то, кто любил его больше самой жизни.

— А-А-А!

Это был такой леденящий кровь крик, что студенты четырьмя этажами ниже прекратили всякую деятельность, их глаза распахнулись от удивления и ужаса происходящего.

Амос Диггори работал в своем кабинете на первом этаже, его глаза вскинулись на звук, и он мгновенно вскочил на ноги, бросившись на поиски.

Двумя уровнями ниже, в своем кабинете в подземелье, Филч и миссис Норрис навострили уши, услышав некий нечеловеческий звук.

Даже Хагрид, находившийся на улице возле хижины, обернулся на невероятный крик.

* * *

— ДЕРЖИТЕ ЕГО, НЕТ — НЕ ДАЙТЕ ЕМУ ПОВРЕДИТЬ СЕБЯ ЕЩЁ БОЛЬШЕ! НАМ НУЖНО ДВЕ ТРЕТИ УСПОКОИТЕЛЬНОГО ОТВАРА, ОДНА ТРЕТЬ МОРФИЯ, ЕЩЁ ОДНА ПОРЦИЯ ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕГО! ЧТО УГОДНО! — кричала мадам Помфри, пытаясь сдержать Гарри, который метался по кровати. Она и Ремус удерживали голову и левую руку Гарри, а Гермиона и Грюм держали его за ноги. Глаза Гарри почти вылезли из орбит, он кашлял, из его рта хлестала кровь. После того, как крик закончился, он резко успокоился и снова потерял сознание, магическая защита вокруг него исчезла, и воздух снова стал спокойным.

— Господи Иисусе, — прошептал мистер Грейнджер, перекрестившись.

— Он сдавался, его сила влекла его к самому быстрому способу прекратить боль... — прошептала Гермиона. — Его магия замкнулась сама на себя и держала его на грани смерти почти семь минут...

Гермиона задыхалась, её мантия почти промокла от пота за несколько секунд контакта. Её лицо раскраснелось, а сама она чувствовала себя избитой до невозможности.

— Боже мой, настолько сильная боль, чтобы так долго находиться на пороге смерти... — тихо пробормотал Ричардсон.

Лицо Помфри сменило болезненную гримасу на выражение удивления.

— На мгновение его сердцебиение зашкалило, но теперь оно стремительно падает! Мозговая активность замедляется, дыхание прерывается...

И тут что-то щелкнуло. Ее волшебная палочка сообщила ей о его прогнозе. Ее магия сработала!

— Ремус! Она работает, она сделала это! Давайте попробуем еще раз! Prior incante enervate!

Её палочка ещё раз покрутилась над грудью Гарри, и Ремус сделал то же самое. Магия наконец-то подействовала, и нанесённые ему повреждения больше не усугублялись.

— Пульс восстанавливается, отек мозга спадает... дыхание немного поверхностное, но ЧСС стабилизируется... — докладывала Помфри, сосредоточенно закрыв глаза.

Они с Ремусом простояли так почти целый час, пока она наконец не открыла глаза, а все с обеспокоенным выражением лица наблюдали за происходящим.

— Состояние стабилизировалось, его травмы больше не угрожают жизни! — вздохнула она, вытирая полотенцем взмокшее лицо.

Ремус открыл глаза и с облегчением улыбнулся.

— Проклятье, Джеймс, он еще не готов присоединиться к тебе. — Люпин устало улыбнулся, глядя в потолок. — Пока нет, и еще очень долго... — Он посмотрел на Гермиону, выражение его лица выражало полное облегчение. — Я готов расцеловать тебя прямо сейчас. Теперь мы позволим врачам присмотреть за ним, с ним все будет в порядке, и они смогут делать то, что у них получается лучше всего.

— Какова степень его повреждений? — спросил Роджер Грейнджер.

— Позвольте мне, — сказал Грюм.

Он взмахнул палочкой над Гарри и направил ее на стену.

— Exonorrayphotus!

Стена превратилась в рентгеновский проектор, и на яркой поверхности появились рентгеновские снимки всех травм Гарри, аккуратно расположенные на сканах.

— Compositium, — добавил он, и в руках Роджера материализовался толстый отчёт, на который он недоверчиво уставился. — Орден Мерлина второго класса по маггловедению выдают не просто так, — подмигнул тот Гермионе, которая слабо улыбнулась.

— Ладно, мы с Гонсалесом будем работать над сломанными костями Гарри и повреждениями от заклинаний. Дело в том, что его вывихнутое плечо и поврежденная связка в колене были вызваны непосредственно оружием Охотника, так что, мистер Грейнджер, нам понадобится ваша помощь в этих вопросах. Сейчас вы с Ричардсоном можете попытаться помочь профессору, его рану нужно промыть и зашить. Все еще помните свои курсы по хирургии? — с надеждой спросила Помфри у мистера Грейнджера.

— Леди, в раннем детстве мне приходилось сталкиваться и с гораздо худшим, чем это, я справлюсь. Я начинал как хирург, — сказал он гордым голосом. На мгновение он огляделся по сторонам, его уверенность в себе угасла.

— О нет... у меня нет никакого оборудования...

— Немного веры! — Грюм взмахнул палочкой, и все, что требовалось маггловским врачам, было создано из воздуха. — Чертовски хорошо, что я продолжил обучение магловедению. — Он мрачно кивнул. — Есть все, что нужно?

— Отлично.

Роджер надел хирургические перчатки и проанализировал ситуацию. Повернув вновь появившийся верхний светильник так, чтобы он светил прямо на больное место, он решил, что одежду Гарри нужно снять. Он вытянул левую руку.

— Ножницы! — приказал он, и ему быстро подчинились.

Мысленно прокручивая свой план, он начал разрезать одежду и усердно принялся за работу. Гермиона чувствовала себя разбитой и близкой к обмороку. Она едва успела. Гермиона не могла позволить ему умереть прямо на ее глазах, когда все, чего она хотела, — это снова прижать его к себе. Она посмотрела на Гарри, и боль от того, что она снова видит его таким, была слишком сильной.

— Я сейчас вернусь, — тихо сказала она и неуверенно вышла за дверь.

Драко, Кенна, Рон и Чо выжидающе смотрели на нее, но она была так измучена, что едва их заметила. Спотыкаясь, она дошла до ближайшей кровати и упала на неё лицом вниз, её тело требовало отдыха.

Рон и Ремус попадают в несколько щекотливых ситуаций из-за двух девушек из Рейвенкло.

В эту ночь никто спокойно не спал, а вид Гарри и Дамблдора, пронесшихся через весь зал во время ужина, никто не забудет. Джинни бессонно лежала в своей постели, крепко прижимая к груди подушку. Перед глазами стояли ужасные видения, как Гарри, разбитого и истекающего кровью, несут по лестнице в Больничное крыло. Она застыла на месте и не могла даже последовать за братом наверх, просто сидела и смотрела. Она ещё крепче вцепилась в подушку, а мучительный крик Гарри повторялся в её голове, как заевшая пластинка. Она не могла уснуть, и, когда лунный свет проник в комнату общежития, которую она делила с пятикурсницами, она начала беззвучно плакать. Неужели это когда-нибудь закончится?

— Джинни?.. — позвал мягкий голос.

Джинни замолчала: ее окликнула Марианна Шеклболт, племянница аврора и одна из ее хороших подруг. Она заметила, что Джинни больше не разговаривает и была очень травмирована.

— Ты в порядке?

Джинни кивнула, но Марианна знала свою подругу лучше.

— Ты можешь поговорить со мной...

— Ты веришь в судьбу? Как будто твоя жизнь предопределена? — неуверенно спросила она.

Марианна на секунду задумалась.

— Нет, я не могу сказать, что верю... — ответила она с сомнением.

— Гермиона сказала мне кое-что этим летом, то, что я никогда не забуду, — сказала Джинни.

— Что?

— Что жизнь Гарри основана на страшном пророчестве, и я своими глазами видела, что оно сбывается, — она сделала паузу, глубоко вздохнув. — Я не смогла бы так жить.

— О чем ты говоришь?

— Чепуха про мальчика, который выжил, вовсе не чепуха. Гарри пророчили быть единственным, кто сможет убить Вол... Волдеморта, и теперь, когда тот наконец-то мертв, Гарри, похоже, приходится каждый день бороться за свою жизнь. И я не могу смириться с тем, что с ним что-то случится, я не знаю, он просто не может умереть, я очень боюсь за него... — прошептала она и фыркнула.

— У тебя ведь остались к нему чувства? — спросила Марианна.

— Конечно, да, он же мой друг! — раздраженно ответила Джинни.

— Нет, я не б этом, ты понимаешь, о чем я, — сказала Мариана.

— Я... я не знаю...

— Ладно, — Марианна секунду смотрела на Джинни, опираясь на локоть. — С Гарри все будет хорошо — я уверена в этом, — весело сказала она, пытаясь поднять настроение подруги.

Джинни ничего не ответила и перекатилась на бок, положив тем самым конец этому разговору.

«Мне бы твой оптимизм», — подумала она про себя.

* * *

Кенна все еще не спала, сидя на кровати в другой больничной палате. Драко сказал, что она может переночевать в общежитии Слизерина, но она хотела остаться здесь на некоторое время. Драко остался с ней, но, когда было уже немного за полночь, ушел в свою спальню. Он шел по коридору, когда увидел Рона, который шел к нему из туалета старост. Драко оглядел его сверху донизу, заметил, что тот вырос из своей мантии, и чуть не разразился хохотом, но лишь уставился на Рона, который автоматически ощетинился.

— Чего уставился? — пригрозил Рон.

— Король Уисли, что это на тебе, запасная мантия твоей сестры? Когда же Барни попросит назад свои носки? — Малфой усмехнулся, а Рон покраснел, поняв, что на нем самодельные фиолетовые носки, которые даже он ненавидел.

— Заткнись, Малфой, я не в настроении, — ответил Рон, подсознательно пытаясь скрыть ужасные носки.

— Не пытайся их скрыть, может, ты сможешь заработать немного денег, если будешь получать сикль за каждый смешок, — добавил Драко, с презрением глядя на них.

Рон шагнул вперед и отвесил ему хлесткую пощечину. После пяти лет ему это надоело.

— Ты и я. Никаких палочек.

Драко злобно улыбнулся.

— Надеюсь, это не просто слова...

Рон бросился на него, и Драко легко уклонился.

— Ну же, Король Уисли, ты даже не можешь ударить меня...

БАММ! Правая рука Рона попала точно в правую часть лица Драко, и тот упал. Он мгновенно поднялся, в голове у него звенело.

— Ну теперь держись! — прорычал он и бросился вперёд.

Рон был наготове, его кулаки были подняты, Драко с размаху ударил левой рукой, и Рон отбросил ее плечом, немного подойдя к нему. Он ударил Драко в бок левой, и тот, захрипев, согнулся пополам. Рон собирался провести классический удар правой, но Драко ударил его плечом, повалив на землю. Драко оказался сверху Рона и ударил его по голове левым кулаком. В голове у Рона звенело, а на губе он почувствовал привкус крови. Драко попытался вырубить его правой, но Рон блокировал удар левым предплечьем и схватил его за волосы и немного за ухо, больно потянув на себя.

Драко зарычал и отдёрнул голову, чтобы Рон не смог дотянуться до него. Рон воспользовался этой возможностью, чтобы частично спихнуть Малфоя с себя, и, перекатившись, встал на ноги. Драко, спотыкаясь, тоже поднялся на ноги, но Рон уже был сверху и вдавил его в стену, крепко вцепившись в шею. Драко покраснел и попытался оторвать его руку от своего горла. Рон ударил левой и со второй попытки попал точно в цель. Удар пришелся в бровь Малфоя, и голова Драко откинулась назад. Малфой оттолкнулся ногой, и его голень ударилась о бедро Рона, на время выведя его из равновесия. Он схватил пальцы Рона, зажатые на его шее, и вывернул запястье так, что Рону пришлось отпустить его. Рон замахнулся на Драко свободной рукой, но Драко легко увернулся.

— Слишком медленно, Уизли, — фыркнул Драко и послал прямой удар прямо в щеку Рона, удар достиг цели.

Рон выругался, на его лице читался гнев. Он вырвал руку из хватки Драко и оттолкнул его к стене, слегка приподняв своими длинными худыми руками. Драко был немного удивлен. Рон оказался сильнее, чем выглядел. Рон снова замахнулся правой, но Драко поднял локти вверх и обхватил голову, блокируя дикие взмахи рук Рона. Его глаза вспыхнули, и низ мантии Рона воспламенился. Рон посмотрел на свои ноги и, поняв, что в огне, тут же отпустил Драко, продолжая судорожно брыкаться, чтобы потушить огонь.

Воспользовавшись открывшейся возможностью, Драко сделал шаг вперёд и, крутанувшись на пятке, нанёс круговой удар прямо в грудь Рона, заставив его покатиться по полу. Удар был таким сильным, словно ему на грудь обрушили кирпичи, у него лязгнули зубы.

— Вставай, неудачник, — подбодрил Драко, гордо возвышаясь над Роном.

Рон вскочил на ноги, оказавшись почти на шесть дюймов выше своего противника. На лице Драко красовались припухший синяк под глазом и большой красный след на щеке. Рон выглядел не намного лучше: губа сильно кровоточила, одежда была в беспорядке, на груди красовался большой отпечаток ботинка.

Они сжали кулаки, и оба зашагали по кругу, приближаясь друг к другу. Драко улыбнулся, и Рон ответил ему злобной ухмылкой. Серебристый свет луны струился по ним, дым от мантии Рона создавал туман войны в пустынном коридоре. Было слышно, как они тяжело дышат, пот струился по их лицам.

— Моя сестра бьет сильнее тебя, сука, — насмехался над ним Рон.

— Да? А Грейнджер бьёт в три раза сильнее тебя, неудивительно, что она выбрала Поттера...

Это снова разожгло гнев Рона, и он бросился на него с размаху. Драко попытался увернуться, но длинные ноги Рона свободно двигались под его слишком короткой мантией, и он поймал половину удара на бедро. Он споткнулся, и Рон снова набросился на него, низко опустив голову. Драко сымпровизировал и схватил Рона подмышки, пытаясь перевернуть его в немецком захвате. Малфой громко хрюкнул, и ему частично удалось поднять с земли более тяжелого Рона. Они оба упали, и колено Рона больно ударилось о бедро Драко. Малфой приподнялся над ним и схватил его за голову, Рон бил его по бокам и спине, нанося удары левой и правой, даже не видя, куда бьёт. Драко усилил захват, встав на одно колено, чтобы получить больше опоры. Рон тяжело дышал, его лицо было таким же красным, как и волосы.

— Ну и что теперь? — подначил его Драко, сцепив пальцы в замок и крепко держа Рона за голову.

Рон по-прежнему наносил ему удары сзади, его кулаки попадали под ребра Драко. Малфой хмыкнул и крепче прижал Рона к себе, перекрыв ему доступ воздуха.

«Я не могу позволить этому ублюдку победить меня», — подумал Рон, чувствуя, как у него слегка кружится голова.

Он обхватил руками торс Драко и напрягся. Рон с огромным усилием поднял его в воздух, руки Драко по-прежнему обвивали его шею. Рон увидел, что потолок проносится мимо него, и его глаза вспыхнули от тревоги. Дверь в комнату, в которой он только что оставил Кенну, разлетелась на куски от вспышки пламени, и она закричала, увидев драку между своим братом и рыжеволосым мальчиком.

Рон отклонился назад, повернулся боком, бросив Драко о пол сильным ударом.

БАММ! Рон с силой отбросил его, и в глазах Драко появились звезды. Кенна выбежала из комнаты и с силой оттолкнула Рона от своего брата.

— Прекрати! Да что с тобой такое? — закричала она.

Рон ничего не понял. Ее глаза светились ярким зеленым светом, и Рон медленно встал, тяжело дыша.

— ХА-ХА-ХА! Повезло тебе, что сестренка спасла твою задницу, сука! Увидимся, Малфой!

Драко покраснел, смутившись до невозможности. Рон унесся прочь, громко смеясь.

— Г-р-р... — прорычал Драко, стараясь не злиться на нее.

Она попыталась помочь ему подняться, но Драко сердито оттолкнул ее руку.

— НЕ ЗАБУДЬ ПОСТИРАТЬ СВОИ ТРУСИКИ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЕБЕ НАДРАЛИ ЗАДНИЦУ! — Рон издалека бросил Драко еще одну колкость.

Кенна пыталась помочь ему, но он бросился в другую сторону, слишком разъяренный, чтобы разговаривать с ней сейчас. Малфой не мог поверить, что Уизли смог нанести ему такой удар, да еще и прямо на глазах у сестры. Завтрашний день обещал быть самым худшим. Без сомнения, Уизли растрезвонит по всей школе, что его мелкой сестренке пришлось спасать ему задницу.

«А-Р-Р... Ну почему я?»

* * *

Ранний утренний свет проникал в приемный покой, Ремус Люпин был до невероятности уставшим. Гонзалес и Помфри накладывали заклинания, чтобы вызвать процесс исцеления, и внимательно следили за тем, как тело Гарри реагирует на их чары. Ремус делал все, что должны были делать подготовленные целители: готовил зелья, менял многочисленные котлы и помогал всем, чем мог. Роджер Грейнджер и Ричардсон, единственный целитель-волшебник, имевший опыт работы с ранами Охотников, успешно занимались Альбусом Дамблдором. Грейнджер был великолепен, неудивительно, что и его дочь была столь одарена. Кости Гарри медленно срастались, единственной проблемой было то, что он всё ещё находился в глубокой коме, а заклинание Reducto и физическое повреждение рёбер с правой стороны оказалось непростым делом. Из-за последствий проклятия белые кровяные тельца размножались недостаточно быстро, а костному мозгу ребер сильно не хватало элементов, способствующих образованию кальция в крови. В результате на правом боку появилась уродливая черная отметина, и на ее заживление могло уйти несколько дней. С остальными участками всё было в порядке, Роджеру Грейнджеру нужно было вправить вывихнутое плечо и осмотреть колено.

Хорошей новостью было то, что, когда телу Гарри больше не угрожала смертельная опасность, его легендарная сила действительно помогала им, и трещины на лопатке затягивались почти в три раза быстрее, чем обычно срабатывали чары для скрепления костей. Его позвонки также хорошо вправлялись на место — тут проходила тонкая грань, за которой можно легко переломить спинной мозг и навсегда остаться парализованным. Учитывая, как сильно Гарри был избит, было просто чудом, что он остался жив, а тем более на пути к выздоровлению. Слава богу, что существовали Драко и Гермиона, даже Ремус знал, как близок он был к смерти на Транзитной станции в Италии. Драко был элементалем? Как это возможно? Если он переметнется на другую сторону, это станет для всех них плохим предзнаменованием, но Ремус нутром чувствовал, что Драко не во всем похож на своего отца. Он ведь спас их всех, не так ли?

Команда Помфри собирались заканчивать на сегодня, Роджеру разрешили осмотреть Гарри после того, как он закончит перевязывать профессора Дамблдора. Операция прошла успешно, и через пару дней профессору разрешат отправиться в свою спальню, где тот сможет как следует отдохнуть. Он все еще был без сознания, благодаря снотворному он пребывал в блаженном неведении о том, что происходит у него на боку. Правда, останется огромный шрам, но Альбус найдет способ удалить его, если сочтет нужным. Главное, что теперь он был в безопасности и должен был полностью выздороветь через несколько недель. Ремус смертельно устал: бой, дорога назад, попытки сохранить жизнь Гарри — все это было невыносимо. Они договорились, что будут по чуть-чуть спать, сменяя друг друга, по крайней мере один из них должен был постоянно следить за состоянием пациента. Люпин сбросил хирургические перчатки и комбинезон и вошёл в соседнюю комнату.

Гермиона все еще спала в хогвартской форме, рядом с ней спала Кенна, в очень изысканном голубом платье, а на самой дальней койке он увидел свернувшуюся клубочком Нимфадору Тонкс — видимо, она перевоплотила свою одежду в красивую розовую ночную рубашку. Он прокрался мимо спящих женщин, надеясь не разбудить их. Только когда он добрался до дверного проема, он понял, что двери больше нет, а вокруг разбросаны осколки обгоревшего дерева. Он остановился: что, черт возьми, здесь произошло?

— Ремус, — позвал его хриплый голос.

Он вздрогнул, немного испугавшись знакомого голоса. Он повернулся: Тонкс сидела, сонно потирая глаза.

— Как Гарри? — сонно спросила она, глядя на него сквозь невероятно длинные ресницы.

Ремус задумался: он впервые видел ее без каких-либо изменений в ее внешности, и ее натуральные черные волосы сексуально обрамляли лицо. Люпин впервые обратил на нее внимание: ее стройные руки и шея были очень изящными, а темно-карие глаза — весьма экзотичными.

— Привет? Ты в порядке?

Он прочистил горло.

— Да. Просто устал. Гарри до сих пор не пришел в себя, но, наверное, через неделю он поправится. Хотя боль все еще остается, и она не пройдет еще несколько недель.

Она села прямо, простыня упала с нее. Ночная рубашка красиво облегала ее, и он мог видеть ее груди. Ремус моргнул и отошел, не говоря больше ни слова, чтобы не выдать себя.

— Эй, подожди! — позвала она его сзади.

Он остановился и повернулся к ней.

— Да?

— Куда ты идешь?

— Хочу немного поспать, — ответил он. — День был долгим.

— Да, я знаю. Но я хотела спросить, где же ты собираешься спать? Амос в классе Защиты. Ты же не собираешься спать с ним или со студентами? — поддразнила она, глядя на него с сатирическим выражением.

Он усмехнулся, заметив ее взгляд.

— Ты права, я об этом не подумал, — он огляделся по сторонам: — Похоже, тогда мне придется просто лечь здесь.

Он подошел к последней кровати, между Кенной и Тонкс, и сел на край, чтобы снять сапоги. Сидеть было чудесно: он простоял всю ночь с четверга на пятницу, присматривая за Гарри, а потом работал рядом с врачами, пока не рассвело субботним утром. Его старый халат все еще был измазан жиром, и ему нужно было принять душ, черт возьми.

— Я скоро вернусь, — сказал он, взглянув на нее.

Тонкс в этот момент широко зевала, вытянув руки к потолку. Изящные бретельки ее ночной рубашки так и подмывало спустить с плеч, и движение ее рук на мгновение подчеркнуло мягкий изгиб груди. Ремус с легким раздражением покачал головой; он словно снова вернулся в школу. Подумав это, он поймал себя на том, что действительно снова вернулся в школу, но на этот раз все было по-другому. Он видел Нимфадору один или два раза раньше, когда еще учился в школе, и то только потому, что один из его товарищей-старост из Когтеврана был ее старшим братом, и она обычно приходила с ними на платформу 9¾ в начале семестра. Тогда она была такой очаровательной, у нее были косички, милые бантики в волосах и все такое. Она поступила в школу через год после того, как он ушел, так что была на восемь лет младше его. Сейчас она уже выросла, ей было двадцать с небольшим, а ему — тридцать семь. Пытаясь вытеснить из головы разные мысли, он встал и направился к туалету и душевой для персонала.

* * *

За много миль отсюда последователи Темного Лорда проводили очередное собрание.

— ОПЯТЬ ПРОВАЛ? НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ! — прорычал Антолин Дохолов. — Где Эйвери?

— Его убил Поттер.

— Он ЧТО?!

— Он с честью погиб в бою, — солгал Соджиро.

Труса разнесло на части, и это было справедливо. Если бы его иллюзии были более сильными, все было бы иначе. Дурак.

— Какова ситуация, — вздохнул Дохолов.

— Поттера спас неизвестный волшебник, обладающий стихийными способностями. Мы едва спаслись.

— Элементаль? Кто?! — спросил Дохолов, испытывая любопытство.

— Блондин. Молодой. Мы не знаем его имени.

«Может быть, это юный Малфой?»

— Где сейчас Поттер?

— Он не в больнице для волшебников ни в Италии, ни в Англии. Мы считаем, что он в школе Дамблдора.

— Черт. Мы никак не можем туда попасть. Вы двое можете проникнуть туда?

— Нет. Территория защищена от нашего вида и злых духов, известных врагов волшебников.

Антонин снова сел в кресло, взяв в руки какой-то материал для чтения. Он просмотрел страницы, даже не взглянув на воинов.

— Вы не сдержали своего слова. Мое терпение иссякло, я хочу, чтобы Поттер умер.

Охотники поклонились, их достоинство было безвозвратно утрачено. Единственным способом искупить свою вину было выполнить задание. Они покинули убежище и растворились в толпе маглов.

* * *

— Ты со мной разговариваешь? Я спрашиваю, ты... говоришь со мной?

Рон Уизли проснулся несколько часов спустя, чувствуя себя очень довольным собой. Та драка с Малфоем стала избавлением от пяти лет дерьма, с которым он мирился. Теперь он чувствовал себя как новый человек. Он стоял в ванной комнате старост и смотрел на свое отражение в огромном зеркале. Продолжая свой монолог, он обернулся и посмотрел за спину.

— С кем, блядь, ты думаешь, ты разговариваешь? — потребовал он, резко вернув пронзительный взгляд своему отражению. — А? Я больше никого не вижу, значит, ты разговариваешь со мной, — он кивнул, соглашаясь сам с собой, стараясь сохранять прямое выражение лица. Почти нехотя он повернулся, сложив руки. — Ладно...

Вдруг он снова повернулся лицом к зеркалу и достал из-под свитера с длинными рукавами — фиолетового, который связала для него мама — свою палочку. Он направил ее на зеркало как пистолет.

— БАХ! Ты труп, ублюдок!

Как раз в этот момент из дверного проёма раздался девичий смех, и Рон обернулся, очень смущённый тем, что его застукали.

— О, БОЖЕ!!! ЭТО БЫЛО УМОРИТЕЛЬНО! Я видела этот фильм, «Таксист», не так ли? — Чо Чанг вновь рассмеялась.

«Чо знала о Де Ниро?»

— Да, откуда ты об этом знаешь?

— Некоторые из моих двоюродных братьев были магглами, и они пробрались в кинотеатр, чтобы посмотреть фильм, у них был марафон «десятка лучших мужских фильмов», поэтому мы нарядились мальчиками и посмотрели его. Это было действительно странно, неужели магглы действительно так живут?

— Ты не у того спрашиваешь, — пожал он плечами. — Билл взял меня посмотреть этот фильм, когда мы приехали к нему перед третьим курсом. Мне показалось, что он просто офигенный. — Рон ухмыльнулся. Он сделал паузу и пристально посмотрел на нее: — Ты... ты видела... все? — спросил он несколько смущенно.

Она рассмеялась.

— Да, но мне показалось, что это было круто. Хотя, возможно, тебе придется снять этот свитер, — добавила она, хихикая.

Рон покраснел, по крайней мере, она не смеялась над ним.

— Почему я не видел тебя в зеркале? — спросил он, весьма озадаченный.

— Значит, ты никогда не читал «Историю Хогвартса»?

«Что это, день «Давайте будем как Гермиона?», — подумал он.

— Нет, ты второй человек, которого я знаю, который читал ее, — ответил Рон.

— Ну что ж, в туалете старост девочки невидимы для мальчиков, если только они не хотят, чтобы их видели, — добавила она, лукаво улыбаясь.

Рон с тревогой огляделся по сторонам:

— Подожди, ты хочешь сказать, что здесь может быть полно девочек, а я даже не буду знать об этом?

Она кивнула, зажмурившись, старалась не расхохотаться.

— Есть ли еще кто-нибудь внутри... прямо сейчас? — настороженно спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Ха-ха-ха! Нет, как только одна девушка решит показаться, все чары рассеются, и все мы, находящиеся внутри, окажемся на виду.

— На виду? Вот это уже интересно, — прокомментировал Рон, задумчиво подергивая свою рыжую бороду.

Чо искренне рассмеялась.

— Нет, дурачок, не в этом смысле! Ты понимаешь, о чем я! — она действительно смеялась: Рон был настоящим шутником.

— Ты хочешь сказать, что любая девчонка может прийти сюда и подглядывать за нами, а мы не можем сделать то же самое? Я думал, вы, девчонки, все в восторге от этой драмы о «равных правах». Это несправедливо! — преувеличенно детским голосом заявил Рон.

Чо улыбнулась ему, не в силах сдержать смех.

— Скажи это Гриффиндору и другим факультетам волшебников, я уверена, они по-новому взглянут на вещи, когда поймут, что они действительно старомодные и не идут в ногу со временем. Ну, знаешь, они не ведут себя «продвинуто», как мы, современные люди, — добавила Чо, процитировав еще несколько реплик из «Таксиста».

— Да, я так и сделаю, когда они в следующий раз будут в городе, — сказал Рон, его рыжие волосы были в классическом беспорядке, и Чоу нашла это милым.

— Пойдем завтракать, — сказала она, лучезарно улыбаясь.

Рон был голоден и все равно собирался туда направиться. Он кивнул, и они пошли вниз.

* * *

Ремус только что закончил принимать душ в роскошной ванной комнате для персонала и присел на фарфоровую скамейку, чтобы снять напряжение с мышц. Он был обнажен, лишь полотенце было накинуто на плечи. Почувствовав боль в плече, он помассировал его, чтобы снять напряжение. Люпин почувствовал на спине едва заметные шрамы от зубов и снова вспомнил о драке, которая произошла у него с Сириусом в их клыкастом обличье в тот год, когда Сириус сбежал из Азкабана. Ремус почти ничего не помнил, когда трансформировался, но ту драку помнил прекрасно. Он никогда не использовал чары, чтобы залечить шрамы, они были постоянным напоминанием о том, кем он был, и о том, что он был с Мародерами. Две бороздки, которыми клыки Сириуса отметились на его спине, останутся с ним до самой смерти, точно так же, как воспоминания обо всех их приключениях навсегда запечатлеются в его мозгу. Ремус вздохнул, он действительно скучал по ним обоим, и у Джеймса чуть не отняли единственного сына, но его время еще не пришло. Люпин мрачно улыбнулся: Гарри Поттер доживет до старости и седины, если у него будет возможность на это повлиять. Ремус закрыл глаза, погрузившись в свои размышления, когда почувствовал легкий сквозняк в комнате.

Тонкс входила в ванную, кутаясь в длинный банный халат. Она не сразу заметила Ремуса, сидящего в дальнем углу многокамерной ванной. Она заметила, что он сидит в углу, но его загораживал угол стены, поэтому она не могла разглядеть его «прелести». Тонкс знала, что он не видит ее: в ванных комнатах для персонала также существовали чары невидимости для женщин. Она лукаво улыбнулась: было бы захватывающе принимать душ прямо у него на виду, прекрасно зная, что он ее не видит.

Она не знала, что оригинальный Орден Феникса знал контрзаклинание против этих чар и мантий-невидимок. Дамблдор вполне мог видеть Гарри и Рона в хижине Хагрида на втором курсе, и они без проблем сопровождали Гарри на слушания в суд этим летом, даже несмотря на то, что он был под маскировочным устройством мотоцикла. К несчастью для нее, Ремус прекрасно понимал, что происходит.

Тонкс валяла дурочку, медленно стягивая с плеч белый пушистый халат, делая преувеличенно сексуальные гримасы и медленно обнажая гладкую спину. Она терлась мягким материалом по щекам, дразняще покачивая попкой слева направо. Ремус, как ни в чем не бывало, прикрыл глаза и положил полотенце себе на колени. Он получал от этого огромное удовольствие, а то, что Тонкс думала, что разыгрывает его, делало это еще более комичным.

Она чуть-чуть приспустила мантию, обнажив линию своих очень коротких трусиков. Они были розового цвета с маленькими оборками, очень сексуальные, в девичьем стиле. Она пошевелила ягодицами, вызывающе облизывая кончики зубов. Глаза Ремуса чуть расширились от удивления, но в остальном он никак не отреагировал. Ну, кроме непроизвольного движения, но для этого и было предназначено стратегически расположенное полотенце. Тонкс поджала губы, лукаво улыбаясь своей маленькой игре, в которую она играла перед ним. Она стащила с себя одежду, прижав ее к груди, и с демонстративно отбросила белый банный халат. Ремус оставался невозмутимым, но его глаза впитывали каждую деталь. Он чувствовал себя особенно крутым, это напоминало ему о юных днях, проведенных с Джеймсом и Сириусом, которые, как он мгновенно понял, были очень хороши.

Тонкс позировала ему, зажав в ладонях обе груди. На секунду она застыла в этой позе, а затем, подавив хихиканье, повернулась к нему спиной. Она закрыла рот обеими руками, пытаясь сдержать смех. Прикрыв соски правой рукой, она пошла к нему подчеркнуто модельной походкой, ее босые ноги бесшумно ступали по гладкой мраморной плитке. Тонкс приняла позу, выпятив бедро в сторону, а обе руки крепко и высокомерно положила на талию. Она смотрела прямо на него, как будто он был фотографом, почти провоцируя его запечатлеть то, что было обнажено прямо перед ним. Ремус слабо улыбнулся в знак одобрения, но не настолько, чтобы она подумала, что он не просто погрузился в свои размышления. Пар от его душа все еще висел в воздухе, и на ее гладкой коже начали появляться капельки влаги. Она переместила вес на следующую ногу, принимая очередную позу и лукаво улыбаясь. Хорошая сторона Ремуса пыталась убедить его покончить с этим фарсом, мысленно отмахиваясь от маленького ангела у себя над головой.

«Черт возьми, Ремус. Ты понимаешь, что пользуешься ситуацией, но какого черта, мы же взрослые люди. И это весело».

Тонкс слегка вздернула подбородок, надменно глядя на него поверх своего носа. С грацией, которой она хотела бы обладать, когда рядом с ней действительно находятся люди, она развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла по «подиуму», призывно покачивая бедрами, демонстрируя свои обтянутые трусиками ягодицы по всей длине ванной комнаты.

«Подожди, когда я расскажу Ребекке и Джозефине, что дефилировала почти голой перед "Волком", как мы его называли, а Ремус не обращал на это никакого внимания! Они обзавидуются!»

Тонкс бы от души посмеялась над выражением лица Ремуса, когда в конце концов сказала бы ему — ей нужно было не забывать ходить со своим волшебным фотоаппаратом, вот это была бы классика! Для пущей убедительности она возмущенно выпятила грудь, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Она не могла поверить, что только что трясла перед ним сиськами и чувствовала себя бодрячком. На самом деле она чувствовала себя на вершине мира! Ей хотелось громко рассмеяться, но то, что она должна была молчать, делало это таким забавным!

Услышав его шаги по гладкой плитке, она обернулась и прислонилась спиной к стене. Затаив дыхание, она прижалась к прохладной плитке как можно сильнее. От его близости у нее заколотилось сердце, она уперлась ладонями в стену и затаила дыхание, непроизвольно приподняв грудь. Ремус приостановился, проходя мимо нее.

И едва заметно подмигнул ей.

Ее тело замерло, как будто на нее вылили целую ванну ледяной холодной воды. Рот широко раскрылся, а по всему телу разлился жар. Ремус подошел к волшебной корзине для белья, в которой лежала его одежда. Он не спешил одеваться, накидывая одежду одну за другой. Тонкс стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. Показалось ли ей это подмигивание? Или это было на самом деле? Ремус не смотрел на нее, он был занят тем, что надевал свои брюки. Она опустила взгляд и покраснела еще сильнее. Через несколько минут мучительной неподвижности он закончил и вышел из ванной, не подав виду, что видит ее. Она выдохнула, не понимая, что так долго сдерживала дыхание, и оцепенело пошла в душ, все еще не до конца понимая, что произошло.

И тут ее осенило.

— О черт!

Пока Гарри Поттер выздоравливает, вокруг происходят новые события.

На следующий день Гермиона проснулась рано, все ее тело болело от того, что на нее обрушился весь удар таинственной силы Гарри. Ей хотелось просто лечь обратно в постель, но нужно было посмотреть, как там Гарри. Она сползла с кровати и открыла дверь в комнату, где он спал. Профессор Дамблдор сидел в постели, держа в одной руке горячий напиток, а в другой — «Ежедневный пророк».

— Доброе утро, профессор, — тихо сказала Гермиона. — Как вы себя чувствуете?

Профессор Дамблдор вздохнул.

— Бывало и лучше, мисс Грейнджер, но жить буду, — подмигнул он ей. — Вы пришли проведать Гарри? Мадам Помфри сказала, что он все еще восстанавливается, и ему может потребоваться некоторое время для полного выздоровления. Но не стесняйтесь проводить с ним время, это ускоряет процесс выздоровления, — он улыбнулся, и его взгляд вернулся к газете.

Гермиона посмотрела на Гарри. Его длинные волосы выглядывали из-за сильно забинтованного лба. Еще одна повязка была намотана на макушку и на рану под подбородком, вероятно, для того, чтобы вывихнутая челюсть не слишком сильно двигалась. Его правая рука была перевязана, а запястье обмотано еще одним большим бинтом. Его грудь и плечо тоже были плотно обмотаны белыми бинтами. Это было ужасно, как будто он был какой-то законсервированной мумией. Грейнджер нежно погладила его по щеке — лицо было, пожалуй, единственным видимым участком над талией.

«Разве ты не знаешь, что у меня внутри умирает частичка меня, когда я вижу тебя таким?»

Она пыталась винить его за то огромное чувство покинутости и боли, которое испытывала каждый раз, когда думала о нем. Гермиона мечтала, чтобы их воссоединение было счастливым, но в результате получила разбитого и окровавленного Гарри, который уже в третий раз за два месяца оказался на грани смерти. Сначала Лестрейндж и Стэтем, потом Волдеморт, а теперь вот это. Она сжала тёплые пальцы его левой руки — пожалуй, единственного места, на котором не было видно ни порезов, ни сломанных костей. Гермиона успокоилась, почувствовав тепло в его венах, и попыталась улыбнуться. Гарри вернулся, и она не позволит ему снова покинуть ее. Это лето было одновременно и лучшими, и худшими каникулами в ее жизни, пережитые эмоциональные потрясения все еще преследовали ее. Грейнджер ласково сжала его руку, надеясь на ответную реакцию. Но ответа не последовало, и по ее лицу потекла единственная слеза. Почти все утро она провела с ним, просто держа его за руку и глядя на его спящее лицо.

* * *

Драко Малфой чувствовал себя паршиво. У него болели спина и лицо, а под глазом появился уродливый темный фингал. В субботу утром он встал поздно, остальные шестикурсники Слизерина уже были на ногах и занимались своими делами. Малфой посмотрелся в зеркало: чувствовал он себя дерьмово, а выглядел соответствующе. Драко громко зарычал и пошел принимать ванну. Какое-то время он будет держаться в тени, по крайней мере, до тех пор, пока не найдет заклинание, которое залечит синяки на его лице.

Тем временем Кенна сидела в одиночестве на территории Хогвартса и бездумно бросала камешки в спокойную гладь озера. Здесь все было так по-другому. Ничто не казалось реальным, даже причудливая хижина вдалеке напоминала открытку. Человек, живший в ней, был огромен, она никогда не видела ничего подобного. Кенна прислонилась к стволу тенистого дерева, размышляя о том, что произошло вчера. Почему ее брат дрался прошлой ночью? И кто были тот рыжеволосый мальчик и другая девочка? Драко рассказал ей, что это магическая школа и что здесь она сможет научиться управлять странными явлениями, которые иногда происходят вокруг нее. От вопросов об их родителях он уклонился, сказав, что в свое время она все узнает. Кенна боялась идти и заглядывать к Гарри, ей уже снились кошмары о том, что произошло.

* * *

Рон, Невилл, Полумна и Чо завтракали в относительно комфортной обстановке, учитывая, что наверху в больничной палате лежал их друг. Хорошее настроение Рона распространялось вокруг него, и все были в более лёгком расположении духа, чем до того, как он спустился с Чо. Джинни была единственной, кто по-прежнему пребывал в угрюмом настроении: Марианн Шеклболт предложила поесть с ней, но Джинни вежливо пожелала остаться одна. Ее подруга кивнула и отправилась к остальным пятикурсникам. Рон заметил ее, как только спустился, и, хорошо зная свою сестру, понял, что она хочет побыть одна. Он принялся рассказывать забавную историю о третьекурснице, которая пришла на отборочный тур. Она была меньше Колина Криви, что говорило о многом, и при этом умудрялась полностью доминировать на поле для квиддича.

— Вы бы видели ее! Размером не больше квоффла, а играет с парнями на равных, даже сбила Джеймсона с метлы классическим ударом в грудь. Блестяще! Это чистый талант. Легка на помине, ДЖАЙНА! Сюда!

Маленькая девочка, едва достигающая пяти футов, посмотрела в их сторону. Она оглянулась, совершенно не понимая, что Рон зовет ее.

— Я? — тихо пробормотала она, указывая на себя.

— Я не вижу никого вокруг, так что, должно быть, я говорю с тобой, — Рон сделал паузу, сам того не замечая, он говорил прямо как Де Ниро. — Иди сюда!

Она направилась к ним, радушно улыбаясь каждому.

— Привет, — сказала она, радуясь тому, что общается с этой группой.

— Отличное вчерашнее выступление, я вижу у тебя большое будущее. Почему ты никогда не пробовалась раньше?

— ХА! Еще до того, как я пришла в школу, все только и говорили, что о близнецах-отбивалах из Гриффиндора, а я не хотела позориться, — мило улыбнулась она, и Невилл был очарован.

Он сделал паузу, отправляя в рот очередную порцию блинчиков, и его рот приоткрылся. Когда немного сиропа капнуло на край рукава Полумны, она оторвала взгляд от последнего выпуска «Придиры» и небрежно приподняла его подбородок кончиком пальца.

— Медовые пятна, и ты выглядишь нелепо. Возьми себя в руки, парень!

Она снова зарылась носом в журнал, и Невилл почувствовал себя очень глупо. Он незаметно огляделся по сторонам и возблагодарил Бога за то, что никто, кроме Луны Лавгуд, его не заметил. Невилл положил вилку в рот, не сводя глаз с симпатичной девушки со светло-каштановыми волосами.

— Ты права, я бы тоже не захотел, — согласился Рон, прекрасно понимая, как поведут себя его братья, если увидят, что она пытается узурпировать их место. — Эй, позавтракай с нами, прыгай на какую-нибудь скамейку.

Самое ближайшее место за столом было между Дианой, подругой Чо, и каким-то второкурсником, но там было тесно даже для ее маленького роста. Рон и Чо сидели в конце скамьи, и когда Джайна села, Диане и Чо пришлось немного подвинуться, чтобы разместить ее. Чо прижалась к подруге и Рону, и Рон заметил, что в Чо есть что-то такое, чего он не замечал раньше, что-то в ее идеальных волосах, экзотических глазах и этом... интригующем аромате, который у нее был. Рон улыбнулся ей.

Чо заметила, что Невилл регулярно поглядывает на новенькую в их маленькой группе, и заметила блеск в его глазах. Она понимающе улыбнулась: она просто знала толк в таких вещах. Она повернулась к Рону, чтобы сказать ему об этом, ее проницательная улыбка все еще была на лице.

— Рон... — прошептала она, все еще глядя на Невилла.

Она перевела взгляд на Рона, и на его лице появилось странное выражение. Он мечтательно смотрел на нее.

Чо остановилась на полуслове, пытаясь понять, почему он так смотрит на нее.

— Что? — сказала она с ошарашенной улыбкой на лице.

Рон ничего не ответил, но секунду смотрел на ее губы, а потом снова в глаза.

— Вау, — тихо сказал он.

Чо была вне себя от недоумения.

— Что это за «вау»? — спросила она, слегка покраснев.

Он поманил ее пальцем, подзывая ближе. Чо была заинтригована: они сидели как сардины — куда уж ближе? Она придвинулась поближе, ее любопытство разгорелось. Рон наклонился к ней и прошептал на ухо.

— Ты просто сногсшибательна.

Рон вдыхал ее запах, она пахла раем.

Чо была застигнута врасплох. Это было так неожиданно, что ей пришлось улыбнуться.

— Что? — спросила она, думая, что это шутка.

И тут до нее дошло, что произошло: должно быть, она неправильно нанесла духи в туалете старост! Она держала флакон в руке и собиралась выбросить «Ореол Любви», придуманный ею тем летом, когда услышала, что в ванную вошел Рон, гордый, как павлин. Должно быть, смеясь над его выходкой, она невольно выдавила спрей на себя, и он был первым, кто почувствовал этот запах!

Он заглянул ей в глаза и уже собирался сказать ей еще больше цветистых слов, когда позади него раздался глубокий жабий бас.

— Уизел, ты покойник! — пригрозил Крэбб, встав за его спиной, ударяя кулаком по ладони.

Рон бросил на него быстрый взгляд и продолжал пристально вглядываться в глаза Чо.

— Как я уже говорил перед тем, как этот толстый осел грубо вмешался...

— Эй! Я тебя слышу, знаешь ли! И я не толстый, я просто на двенадцать фунтов больше! — возразил Крэбб.

Гойл кивнул.

— Он прав. Так говорит еженедельник «Ведьмины весы».

Рон с недоумением наблюдал за ними.

— Боже мой, так вы же девушки, запертые в неграмотной массе жира, — сочувственно проговорил он. — Я вам сочувствую, правда... Может, стоит обратиться к психологу, попросить Анну Николь Смит прописать вам курс Тримспа... Кажется, она неплохой метаморфмаг...

— Кто?

— Не парься, — хмыкнул Рон.

Гойл тупо стоял рядом с Крэббом, и они смотрели друг на друга в обоюдном недоумении.

— Что же нам теперь делать? — прошептал Крэбб, отводя Гойла в сторону.

Тот сосредоточенно наморщил лоб.

— Хм-м, — размышлял он, приложив палец к губам. — Может, нам стоит выяснить, что значит «неграмотный», — ответил он после напряженного мозгового штурма. Они оба улыбнулись, но тут лицо Гойла сморщилось. — Подожди, нет, есть проблема.

— Что?

— Я не думаю, что кто-то изобрел то, что может объяснить значение сложных слов, это было бы круто, да?

— Да, я уверен, что до этого еще никто не додумался. Эй! Мы могли бы запатентовать нашу идею! Заработаем миллионы!

— Ученые с метлой наперевес, вот кто эти двое... — раздался случайный голос из другого конца коридора, и снова раздался смех.

Гойл и Крэбб снова погрузились в глубокое раздумье. Тут Крэбба осенила идея, и его лицо просветлело, Рон практически увидел, как над его головой вспыхнула лампочка.

— Эй! Я уверен, что Драко знает, кого попросить найти заклинание, которое подскажет нам, где мы можем найти человека, который мог бы создать для нас патент, чтобы мы могли получить финансирование для начала экспериментов по созданию зелья для создания чего-то, как, знаете, эти штуки... Книги! — они оба ухмыльнулись.

— И что дальше? — продолжал Гойл.

— Да, в этой книге были бы... не знаю, может быть, заклинания или что-то, что могло бы находить значение слов, как это слово... э... эм... — Крэбб запнулся.

Он посмотрел на своего товарища в немом вопросе, и Гойл пожал плечами, ничего не понимая.

— Э... э... что? — поморщился он.

— Я забыл, о чем мы говорили, — удрученно сказал Крэбб. — Короче, Уизел, в пятницу ты — ПОКОЙНИК! — повторил он, ударяя кулаком по ладони.

Рон сделал очень серьезное лицо.

— Так, если ты, случаем, сможешь определить, какой день в календаре — пятница, и, может быть, если ты вспомнишь к тому времени, что хотел мне сказать «я собираюсь тебя убить», я обязательно сделаю выражение лица «я очень, очень боюсь», хорошо? — серьезно сказал Рон.

— Не сомневайся! — кивнул Гойл, на его лице появилось самодовольное выражение.

— Да, четыре дня, Уизел, четыре дня! — добавил Крэбб, подчеркнуто подняв пальцы.

Рон смотрел им вслед и вздохнул с искренним недоумением, когда они толкнули первокурсника Рэйвенкло так, что его напиток пролился на мантию.

— Кто-нибудь может пощадить их и любезно показать, как считать до пяти? Сегодня же воскресенье, черт возьми, — пробормотал Рон себе под нос, снова обращая внимание на Чо. — На чём мы остановились... ах, да... я когда-нибудь говорил тебе, какой у тебя милый носик?

* * *

Этой ночью двое из Ордена Феникса пребывали в тихом раздумье. Хагрид и Ремус Люпин в хижине, стоявшей на краю Запретного леса, потягивали соответственно из огромной кружки и кубка огненное виски. Было уже поздно, и луна освещала чистое звездное небо. Ремус рассказал Хагриду о том, что произошло в Италии и почему Гарри находится в таком состоянии.

— Охотники, откуда, черт возьми, взялись эти двое? Я думал, их всех уничтожили, — проворчал Хагрид, выслушав рассказ.

Ремус некоторое время не отвечал, его мысли возвращались к бою, где он был совершенно беспомощен и снова оказался на волосок от смерти. Он подумал о своих лучших товарищах по школе: ни кому из них не повезло так, как ему. Люпин сделал глоток своего напитка и хмыкнул, почувствовав жжение в горле.

— Мой друг, ты задаешь вопросы, на которые нет ответа. Охотники выбирают конкретную добычу и убивают только по приказу. Значит, перед нами либо охотники-изгои, либо кто-то отдал им приказ уб... — он прервался.

Он снова заглянул в свой кубок: за последний год Гарри был слишком близок к этому. На похоронах Джеймса и Лили Ремус поклялся, что будет защищать их единственного сына вместе с Сириусом, Альбусом, Аластором и Подмором. Теперь в живых оставались только трое из них, а двое других его товарищей пали и едва не были убиты колдунами. Метод исключения указывал на то, что он был следующим в очереди, чтобы подвергнуться серьезной опасности, но прорицание и страх никогда не были его сильными сторонами.

— Да, я знаю, что ты хочешь сказать. — проворчал Хагрид, лениво поглаживая голову Клыка, лежащего у него на коленях. — Кто-то очень хочет закончить то, что Волдеморт начал все эти годы назад.

— Я полностью уверен в нём, но, Хагрид, дело дойдет до того, что паранойя станет его частью, а он слишком молод, чтобы стать таким, как Аластор, хотя в случае с Гарри это оправданно. Гарри все ещё, по сути, ребенок, и у него впереди должны быть годы радостей, а вместо этого он валяется в Больничном крыле.

— Что ты на самом деле хочешь сказать, Муни?

— Больше никаких полумер, — Ремус решительно зарычал, его глаза стали свирепыми. Он посмотрел на Хагрида, на лице которого также были выгравированы суровые линии решимости. — Мы должны выяснить, кто это делает, пока не стало слишком поздно.

* * *

Джинни все еще была не в себе и нуждалась в ком-то, с кем она могла бы по-настоящему поделиться своими чувства. Но ей не нужен был совет подруги, она хотела получить наставление и поддержку. Джинни встала с кровати в ночной рубашке и бесшумно спустилась в общую комнату. Она взяла с полки лампу и поставила ее на стол.

— Lecarnum Enflamare, — прошептала она, и свет лампы осветил темноту. Она обмакнула перо в чернила и начала писать на рулоне пергамента.

Дорогая мама.

Он вернулся. Гарри вернулся в Хогвартс. Его принесли на носилках, он был весь в крови. Профессор Дамблдор тоже был сильно ранен, и сейчас они оба все еще находятся в Больничном крыле. После вечеринки все стало еще хуже, чем раньше, мама, и мне снятся кошмары. Я вижу только себя стоящей у надгробия и его имя на нем. Это повторяется снова и снова, и теперь каждую ночь мне снится одно и то же. Я просто не знаю, что делать. Хотелось бы просто сделать так, чтобы все прошло и чтобы он был в безопасности.Я знаю, что другие тоже хотят знать о Гарри, но не стоит так остро реагировать на то, что мне снятся эти сны, я думаю, это нормально, учитывая все обстоятельства. Мне просто нужно было кому-то рассказать, а ты всегда рядом. Передай папе и всем остальным, что я их люблю и уже скучаю по ним.

С любовью,

Джинни.

Она свернула пергамент и перевязала его ленточкой. Джинни задула свечу и встала из-за стола. Первым делом утром письмо будет отправлено в Нору.

* * *

Амос Диггори все еще бодрствовал в покоях, глядя на высокий потолок своей спальни. Поттер вернулся, и он многое хотел узнать от человека, который последним видел его любимого Седрика живым. Он сцепил пальцы рук за головой и вспоминал прошедший год траура, который они с женой пережили. Амос лежал без сна, пока крики ранних пташек не вывели его из задумчивости, и он поднялся с постели, чтобы собраться на работу.

* * *

Утро понедельника было для Рона Уизли как любое другое утро понедельника: очень, очень тоскливым. До пятницы оставалось целых пять дней. Рон с трудом справлялся с домашним заданием, ведь ему приходилось делать его одному. Из-за ситуации с Гарри всё было в полном беспорядке, студенты Гриффиндора приставали к Гермионе каждый раз, когда видели её, ведь она была единственной, кто видел его так регулярно. Ее даже освободили от сегодняшних занятий, а домашнее задание, заданное на выходные, она полностью проигнорировала. Рон до раннего утра возился с незаконченным эссе по трансфигурации, которое профессор Дамблдор попросил переписать, утверждая, что для уровня ТРИТОН оно должно быть более подробным и точным. Рон надеялся, что его эссе будет достаточно для нового заместителя учителя трансфигурации — восхитительной Нимфадоры Тонкс. В прошлом году летом он втайне надеялся, что она фантазирует о нем так же, как он о ней, но с болью понял, что это маловероятно. Подождите, пока ребята не познакомятся со своим новым учителем трансфигурации, может быть, неделя все-таки будет не такой уж плохой.

Рон садистски улыбался про себя, когда голос вывел его из раздумий.

— Рон! — позвала его сзади Чо Чанг.

— А? Привет, Чанг, как дела? — Рон посмотрел на нее и почувствовал, что ему чего-то не хватает или что-то изменилось... что-то... может быть, он что-то сказал? Рон не мог определить, что именно, но знал, что в воздухе между ними витало какое-то напряжение.

— Профессор только что сказал мне, что хочет устроить импровизированное собрание в холле и найти других старост, чтобы они привели свои факультеты в порядок. Я собираюсь рассказать Макмиллану, найду Малфоя и дам ему знать.

После этих слов она направилась в другую сторону, выкрикивая имена своих сокурсников по Рейвенкло. Рон проводил её взглядом, но встряхнул головой, чтобы прогнать мысли, зародившиеся в глубине души. Попытки вспомнить мелькающие перед глазами образы, как они с Тонкс делают что-то, чего не должны были делать, приводили его и без того перегруженный «превращением песка в золото лепрекона« и «заклинаниями против сглаза валюты» мозг в смятение. Эссе по трансфигурации сейчас были почти такими же нудными, как и по зельеварению. Рон очистил свой разум и сосредоточился на предстоящей задаче.

«Найти Малфоя? Это может быть интересно...»

С широкой улыбкой на лице он отправился в подземелья Слизерина.

* * *

Кенна и Гермиона шли рядом с профессором Дамблдором по проходам Больничного крыла. Он держался за старый волшебный посох, который использовал в качестве импровизированной трости, и не торопился, пока молодые леди сопровождали его. Гермиона постоянно оглядывалась и беспокоилась за профессора, а Кенна шла молча. Она очень нервничала: старик сказал ей, что перед началом занятий необходимо пройти сортировку. Она была одета в форму Хогвартса, волосы аккуратно завязаны в пучок, а тонкие черты лица поразительно напоминали старшего брата. Драко сказал ей, что она обязательно присоединится к нему на факультете, это было практически решенным делом. Она не была уверена в этом, может быть, она сможет жить в одном доме с Гарри? Что он сказал ей, когда она спросила его о квиддиче, что он играет за гриффиндорскую команду? Она не могла вспомнить, но помнила поцелуй, который они разделили в постели той ночью, и он до сих пор согревал ее изнутри, когда она вспоминала о нем. Он был таким теплым, а его мускулы напряглись под ее прикосновениями, и она определенно знала, что его влечет к ней. Как он грубо дергал ее за волосы и прижимался к ней губами. Но по какой-то причине, когда она попыталась засунуть язык ему в рот, он испугался... не лучший способ закончить первый настоящий поцелуй.

— Извините, к какому факультету относится Гарри? — спросила она у кареглазой девушки, которая проводила с Гарри много времени в выходные.

Кенна автоматически предположила, что это его сестра, так как Гарри никогда не упоминал, что у него есть девушка. А она, похоже, была не из тех, кто может завести такого мужчину, она была такой... такой... озабоченной до такого состояния, что просто жалко. Она всегда была в грустном настроении. Из своего небольшого общения с Гарри она знала, что ему нравятся красивые, живые девушки, гораздо более похожие на нее. Эта обычная девушка должна была быть его сестрой или кузиной.

— Гарри учится в Гриффиндоре, — ответила Гермиона, впервые заговорив с Кенной. Куда вдруг подевались ее манеры? Чувствуя себя очень неловко из-за того, что даже не попыталась оказать Кенне радушный прием, она протянула ей руку. — Привет, я Гермиона.

Кенна взяла ее за руку и добродушно ответила:

— Меня зовут Кенна Россилини-Малфой.

Гермиона на мгновение опешила.

— Малфой? То есть как Драко Малфой?

Она почувствовала себя очень глупо... Сколько Малфоев она знала?

— Да. Он мой брат, — добавила Кенна с гордостью в голосе. — Он огненный волшебник, как Гарри, нет?

Мысли Гермионы вернулись к их поединку в Министерстве магии в начале лета, и она кивнула Кенне. Какова вероятность того, что два волшебника одного поколения и одного возраста были магами Огня, а также оказались школьными соперниками?

— Да, я думаю, он такой.

— Может, я, как и Драко, тоже владею магией огня, нет? Гарри очень сильный и хороший боец. Он спас меня от двух Ассарисанантэ. Я должна поблагодарить его, когда он проснется, — сказала Кенна, ее голос звучал благоговейно.

Гермиона поджала губы. В этот момент ей не хотелось думать об убийцах и ассасинах. Она взяла профессора Дамблдора за руку, когда они подошли к лестнице.

— Идемте, профессор: смотрите под ноги.

* * *

Рон уже не надеялся найти Малфоя, в подземельях Слизерина не было никакой жизни. Он вернулся в общую гостиную Гриффиндора и позвал всех, кто не знал о собрании в Большом зале этим утром.

— Давайте, ребята, нельзя же так бездельничать!

Убедившись, что в классах нет учеников, он направился к лестнице, но увидел, что Гермиона, Кенна и профессор тоже спускаются вниз. Кенна бросила на него холодный взгляд.

— Ты! Ты дерешься с моим братом!

— Остынь, принцесса, он первый начал, — возразил Рон.

— Рон! Ты подрался с Малфоем? — спросила Гермиона, совершенно забыв, что они находятся прямо перед директором школы.

Рон попытался заткнуть ей рот, дернув головой в сторону профессора.

— Не волнуйтесь, мистер Уизли, я ничего не слышал, — сказал Дамблдор, насвистывая какую-то мелодию.

Рон улыбнулся ему и сказал Гермионе, что расскажет ей обо всем позже. Кенна шла позади троицы, ее зеленые глаза недобро смотрели им вслед.

* * *

В Большом зале царило настоящее столпотворение. Директор, профессора и Гермиона отсутствовали, а Чо, Джастин, Эрни, Сьюзен и Пэнси никак не могли навести порядок. Драко, прислонившись к стене, наблюдал за тщетными попытками других старост заставить всех замолчать. Учителя еще не пришли, а рейвенкловка и хаффлпаффка спорили о том, кто из них путался с парнем летом и кто в этом виноват, создавая эффект домино из конфликтов и ссор.

— Вы не могли бы потише?! — взмолилась Чо, пытаясь успокоить двух девушек.

Подруги девушек, о которых шла речь, бросались друг в друга оскорблениями, и вот-вот должен был начаться хаос. Драко с усмешкой посмотрел на них: иногда слов было недостаточно. Он подошел к возбужденной группе и произнес:

— Inciendo Lasifare!

Свет погас, и между ними из ниоткуда возникла огненная вспышка, образовав столб пламени высотой в десять футов, разделяющий двух ссорящихся стерв. Все в испуге отступили назад, совершенно потрясенные случившимся. Некоторые даже закричали и разбежались по своим местам. Драко спокойно прошел через огонь, и тот погас, коснувшись его.

— Заткнитесь. Сядьте. Мою сестру сейчас будут сортировать, — он сделал секундную паузу, пока не наступила мертвая тишина. — Научитесь уважению, — он вернулся к стене и дважды подряд хлопнул в ладоши.

Многочисленные свечи в люстрах вновь зажглись, и комната снова ярко осветилась. В следующие три секунды в зал вошли преподаватели, а также профессор Дамблдор и сопровождающий его молодая волшебница. Профессор одобрительно улыбнулся группе ошеломленных старост, все еще застывших на месте.

— Отличная работа по поддержанию порядка. Вы можете занять свои места.

Рон и Гермиона сели за гриффиндорский стол, а Кенна осталась рядом с профессором, его рука легонько лежала на ее плече. Дамблдор взмахнул палочкой, и перед столом профессоров из воздуха волшебным образом появился табурет со старой потертой гриффиндорской шляпой.

— Доброе утро всем, я поднялся с постели, чтобы провести это особое собрание. У нас появилась новая ученица, ее зовут Кенна Россилини. Пожалуйста, поприветствуйте ее. — Раздались аплодисменты, на которые очень сильно повлиял угрожающий взгляд Драко. — Спасибо. Кенна приехала к нам из Италии, и Сортировочная шляпа определит ее факультет. Кенна, пожалуйста, присаживайся.

Кенна нервно села на стул, ее рука слегка дрожала. Дамблдор поднял Шляпу и надел ей на голову.

— СЛИЗЕ!.. — Драко уже начал издавать громкий вопль, когда Шляпа замолчала.

Его застали за идиотским «ура-ура», все отвлеклись и просто уставились на него. Чувствуя себя неловко, он сел, не сказав больше ни слова.

— Хм-м... Трудно... да... очень трудно. Есть талант, о да, очень уникальная способность... и желание проявить себя. Не Слизерин, да? Ты уверена? Ты можешь стать великой... Все это здесь, у тебя в голове, и Слизерин может помочь тебе достичь величия!

Рон и Гермиона ахнули и испуганно переглянулись.

— Так же... когда Гарри!.. — пробормотали они в унисон.

Шляпа заговорила снова, и их головы повернулись к передней части зала.

— Ну тогда... пусть будет...

Рон и Гермиона затаили дыхание.

— РЕЙВЕНКЛО!

Рейвенкловцы зааплодировали, а Кенна ярко улыбнулась, и все ребята обратили на нее внимание. Она радостно отправилась к своему новому факультету, а Драко так и остался сидеть с открытым от шока ртом. Рон не мог оторвать глаз от ее зеленых глаз, а она начала оживленно болтать с Чо и ее друзьями.

«Сначала Тонкс, потом Чо, теперь Кенна... что не так с этими девушками из Рейвенкло?»

После жесткого избиения Гарри Поттер выздоравливает невероятно быстро. Гермиона начинает замечать в нем некоторые изменения.

— Артур, посмотри на это! — закричала Молли Уизли, держа в руках письмо. — Это от Джинни! И она пишет, что Гарри нашелся! — Артур Уизли остановится поправлять шляпу, и только через секунду до него дошло, что только что сказала его жена.

— Что? Ты уверена?

— Смотри! Вот, — сказала она, бодро подойдя к нему.

Артур взял у нее письмо и быстро прочитал его, выражение его лица помрачнело от прочитанных слов.

— Мерлинова борода... это ужасно. Я расскажу остальным, прежде чем отправлюсь в офис, — он торопливо поцеловал жену в щеку и дизаппарировал, оставив Молли наедине с ее тревожными мыслями.

* * *

В тот же момент близнецы занимались подготовкой к предстоящей деловой неделе. Обслуживание магазина с большим потоком людей иногда может быть грязным делом.

— Фред, посмотри-ка... Опять теракты в Италии, — сказал Джордж, протягивая ему вторничный «Ежедневный пророк», когда отвлекся от мытья полов. По какой-то причине он получал больше удовольствия, делая это магловским способом.

Фред лежал под раковиной в ванной, его верхняя половина тела скрывалась под шкафом, а вокруг были разбросаны инструменты.

— Вонючая маггловская стиральная машина... — ворчал он, и вода стекала по его рукам. — Можно было придумать уже заклинание, чтобы навсегда починить протекающий кран, мы же уже стали цивилизованными сколько тысяч лет назад? Будь я проклят, если заплачу три галеона в час водопроводчику, чтобы он починил это...

Джордж проигнорировал его разглагольствования и продолжил.

— Вот послушай: «Спустя всего несколько дней после загадочного пожара на ферме Россилини, в самом центре Рима, в каминном транзитном узле Беллучи, было совершено нападение на неизвестного волшебника и его молодую спутницу. Один предполагаемый Пожиратель Смерти был убит, несколько человек ранены. Нападавших не обнаружено, как и самих молодых волшебников, подвергшихся нападению. Авроры утверждают, что свидетели видели, как эти двое приехали на магловском транспортном средстве, называемом "мотоциклом". Следствие...»

Лязг!

— Вот, дерьмо! — воскликнул Фред. Джордж Уизли поднял глаза от газеты.

— Ты в порядке?

— Проклятый водопровод, может быть, Чарли что-нибудь смыслит в этом — дай-ка я посмотрю, ладно? — потребовал он, болезненно потирая лоб. Схватив газету своими измазанными замазкой руками, он бегло просмотрел ее. — Здесь говорится о мотоцикле... У кого из наших знакомых хватит смелости въехать в каминный транзитный узел на маггловском мотоцикле? Должно быть, это Гарри...

Внезапно раздался хлопок, и во «Волшебных вредилках Уизли» появился их отец.

— Приветики, папа, — сказали близнецы, ни один из которых даже отдаленно не удивился неожиданному визиту.

— Мальчики, они нашли Гарри! — сказал мистер Уизли.

— Серьезно? Где он? — спросил Фред, оба близнеца теперь внимательно смотрели на отца.

— Он в Хогвартсе, и, судя по словам Джинни, ему очень плохо. Он лежит в Больничном крыле с пятницы и с тех пор не просыпается.

— Какого черта?! Что случилось?

— Я не уверен, и вы знаете, что я не люблю, когда вы используете подобные выражения, — напомнил Артур своим сыновьям.

— Если он хочет, чтобы мы хорошенько отмудохали кого-нибудь, я готов! Ты в деле? — спросил Джордж у брата, полностью проигнорировав последнее замечание отца.

— Это дерьмо зашло слишком далеко. Пап, мы собираемся проведать нашего любимого старшего брата в твоем офисе.

— Мальчики, нам не нужны неприятности, — предупредил их Артур, думая только о худшем. Он смотрел на них со сдержанным выражением лица: что им нужно было от Перси? — Если позволите узнать, зачем вы хотите его видеть?

— Как думаешь, Чарли продержится в магазине целый год ради нас? — спросил Фред у своего брата.

— Эй, у него перерыв на время, и он всегда хотел поучаствовать в бизнесе... он сделает это! — поддержал Джордж.

— В чем дело? Что ты имеешь в виду, говоря о том, что Чарли будет работать в магазине и нужно встретиться с Перси?

— Эй, нам нужен кто-то в министерстве образования, чтобы пролоббировать наши интересы, — Фред озорно подмигнул брату.

— Я не понимаю... — сказал Артур Уизли, еще больше запутавшись.

— Нам нужно закончить образование... и присматривать за одним парнишкой, — с ухмылкой объяснил Джордж. — Пойдемте, мы теряем время.

Артур улыбнулся своим сыновьям, он никогда не испытывал такой гордости за то, что они поставили своего хорошего друга выше управления любимым магазином. Артур кивнул, и они все разошлись.

* * *

Остаток этой недели Кенна никогда еще не работала так усердно и не получала столько удовольствия одновременно. Ее зачислили на четвертый курс, и остаток свободного времени она проводила с Чо и Драко, наверстывая упущенное за предыдущие годы. В понедельник, вторник и среду Чо обучала её чарам и трансфигурации первого и второго курса в обеденный перерыв, а Драко учил ее зельям и основам защиты от темных искусств каждый день после обеда. Драко очень серьезно относился к своим обязанностям, он был очень заботливым, и любому мальчишке, который хоть раз взглянул на его сестру, повезло, если он не попал в Больничное крыло после того, как тот с ним закончил. Среди парней Хогвартса стало принято пытаться подцепить Кенну, это было испытание на прочность и храбрость против одного из самых крутых парней в школе. Но это того стоило: любой парень, которому она улыбалась, был очарован, а те немногие, кому хватало смелости заговорить с ней, автоматически попадали в личный список Драко. Ей нравилось внимание и новые знания, но больше всего она хотела внимания от Гарри Поттера, который все еще не приходил в себя, когда неделя подошла к концу.

У Гермионы были такие же тяжелые времена, как и на третьем курсе, когда она решила использовать хроноворот, чтобы изучать больше предметов. Между Р.В.О.Т.А, обязанностями старосты, домашними заданиями, дополнительными занятиями и беготней в Больничное крыло в любое свободное время она устала до предела как физически, так и эмоционально. Прошла уже целая неделя, а Гарри все еще не приходил в себя. Она внимательно следила за рентгеновскими снимками, которые обновлялись по мере того, как лечение Гарри и его собственные целительные способности работали над его ранами, и, насколько она могла судить, единственными незажившими участками оставались повреждённое колено и вывихнутое плечо. Но даже они заживали гораздо быстрее, чем это потребовалось бы обычному волшебнику или магглу. Гонзалес и Ричардсон каждый день проводили там по паре часов, в то время как Ремус и Помфри регулярно осматривали его. Ее отец приходил дважды за неделю, но она не видела его, так как была на занятиях.

— Видите? — целитель Ричардсон указал на рентгеновский снимок, выведенный на яркий дисплей. — Это удивительная скорость восстановления, — он указал палочкой на сильно поврежденные ребра Гарри. — Обычно прямое попадание проклятия Reducto — это целый месяц тяжелого лечения в больнице Святого Мунго. Он получил прямой удар и сломал три ребра — здесь, здесь и здесь, но они уже полностью зажили. Просто удивительно.

— Так почему же он до сих пор не очнулся? — спросил Люпин в пятницу вечером, явно обеспокоенный тем, что Гарри все еще находится в коме.

— Не знаю точно. Думаю, на все нужно время. Ему по-прежнему нужно следить за коленом, но рука должна прийти в норму в ближайшие несколько дней. Будем молиться, чтобы он поскорее очнулся.

Рон и Гермиона остались ненадолго в тот вечер, пока Рон не сказал, что ему нужно идти на тренировку по квиддичу. Выходя, он увидел, как Драко провожает Кенну до конца коридора. Драко что-то сказал Кенне, одарил Рона грозным взглядом и спустился по лестнице, оставив Кенну наедине с Гарри. Она подошла к Рону, и ее лицо стало каменным, когда они приблизились друг к другу. Рон нахально ухмыльнулся и поджал губы.

— Ки-ис-са-а! — многозначительно произнёс он, и это возмутительное «кошачье» обращение ещё больше возбудило её. Он внимательно следил за ее реакцией и заметил, что ее глаза меняют цвет. — Что за?..

— Как Гарри?

— А тебе какое дело? — возразил Рон.

«Никогда не доверяй Малфоям».

— То, что между мной и Гарри, тебя не касается, — надменно добавила она и пронеслась мимо него, но Рон удержал её за руку.

— Что значит «между тобой и Гарри»? — спросил Рон с недоверчивым выражением на лице.

Она коснулась его руки, и тот тут же отпустил её.

Она посмотрела ему в глаза и тихо сказала:

— Гарри — мой. Ты понимаешь?

Рону было трудно это отрицать. Она улыбнулась ему, обычно он не западал только на хорошенькое личико... но ее доводы показались ему довольно убедительными.

— Да. Думаю, ты права, — сказал он, немного смутившись.

— Если кто-нибудь спросит, ты скажешь им то же самое. Хорошо? — она провела указательным пальцем по линии его челюсти, и Рон попался на крючок. Он сосредоточился, что-то было не так. Он моргнул раз или два, но эти зеленые глаза что-то делали с ним.

— Нет... У Гарри уже есть... — начал он возражать ей.

Кенна медленно притянула его голову к себе, запустив пальцы в рыжие кудри на его затылке. Протесты Рона были прерваны слабым прикосновением её мягких губ к его губам, и его разум стал совершенно пустым. Он был поглощён ею, потерян в полном блаженстве; поцелуй захватил все его чувства. Рон закрыл глаза, но не успел опомниться, как Кенна отстранилась от его рта, причём так медленно, что Рон почувствовал, как его губы слегка оторвались от их соприкосновения.

«Черт побери, как же она сексуальна...»

Кенна снова смотрела на него сквозь опущенные ресницы, и Рон ничего не мог поделать, кроме как смотреть на ее приоткрытые губы.

— Ты что-то говорил? — вздохнула она, и Рон порылся в памяти. Ах да, Кенна и Гарри вместе. Точно.

— Гарри любит тебя, а ты любишь его. Понятно.

Рон замолчал, его разум оцепенел.

«А может, это я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей», — пронеслась мысль в его голове.

— Очень хорошо. Можешь идти, — отпустила она его, и Рон пошел прочь, слегка пошатываясь.

Он не заметил симпатичную девушку, которая спряталась за каменной горгульей с изумлённым выражением лица. Как только Чо подумала, что нашла человека, который может заставить ее смеяться, а не плакать, она почувствовала уже привычную боль в сердце. Она не могла поверить, что поцелуй Россилини и Рона окажет на нее такое воздействие, но это произошло. Рон был настолько непохож на других ребят, что чувствовал себя комфортно в собственной шкуре, и, хотите верьте, хотите нет, но его уникальная личность и харизма заставляли школу улыбаться в эти тяжелые времена, когда среди персонала начались смерти, а на Гарри и профессора было совершено нападение. Чо наблюдала, как блондинка вошла в палату, где лежал Гарри, и её подозрения подтвердились. Она постепенно заметила это во время занятий с Кенной в последние несколько дней. За милым ангельским личиком и невинной улыбкой скрывалось нечто большее. Она была резкой и безжалостной, как и ее брат. Разница была в том, что Кенна больше манипулировала, чем злобствовала, и, похоже, оказывала странное и сильное влияние на ребят.

Вспомнив, с какой легкостью и скоростью она постигала тонкости использования магии, Чо поняла, почему Сортировочная шляпа определила ее на факультет Рейвенкло. Кенна была умна, слишком умна, это не к добру. Чо вздохнула: она не позволит этому случиться с ней снова. Рон был практичен и заставлял ее улыбаться больше, чем кто-либо другой. Она должна была докопаться до сути этой тайны.

* * *

Несколько часов спустя темноволосая женщина пыталась разобраться в своих вновь обретенных чувствах. Нимфадора лежала в своей постели, свернувшись калачиком. Большую часть этой недели она избегала Больничного крыла, все еще стесняясь смотреть Ремусу прямо в лицо. Когда Дамблдор попросил ее на время подменить учителя трансфигурации, она с готовностью согласилась, не зная, что близость к Ремусу заставит ее чувствовать себя так неловко. Странно, раньше, когда она чувствовала себя непринужденно рядом с ним, забивала всё и всех, была ужасно неуклюжей. Но теперь, когда они оставались на едине, она невольно ловила себя на том, что ведет себя с ним особенно осторожно, как будто ей нужно было что-то доказать.

Его уверенность и запас сил притягивали ее, хотя Тонкс знала, что в глубине души он скорбит. Джеймса, Сириуса, Лили, Флетчера, Подмора и в какой-то степени Снейпа уже не было, все они были его давними школьными товарищами. Немногие из его курса остались живы, за исключением Лонгботтомов, Морин Чанг, Майкла Патила и его жены и еще нескольких имен, которые она не могла вспомнить. Когда Гарри ушел, а Ремус отправился на его поиски, она вызвалась сопровождать его, прекрасно понимая, что он может сойти с ума, если нарушит свою клятву и потеряет последнюю связь с лучшими друзьями. Когда Ремус не знал, что она наблюдает за ним, Тонкс замечала, что иногда он просто смотрит в пустоту, бездумно перебирая пальцами медальон, висевший у него на шее. В такие моменты ей хотелось просто прижать его к себе и поцелуями прогнать всю его боль. Та выходка, которую она устроила в ванной, — как она могла быть такой ребяческой и глупой? Она пришла к выводу, что он действительно мог видеть ее, и наморщила лоб, пытаясь вбить хоть какой-то смысл в свой тупой мозг.

Вспомнив, она заметила, как его глаза метнулись прямо к ее груди, а на губах появилась слабая улыбка. И хотя в тот момент ей было очень неловко, она втайне радовалась, что он был достаточно увлечен, чтобы не останавливать ее. Тот факт, что ему понравилось ее импровизированное выступление в качестве модели, заставил ее улыбнуться. Тонкс никогда бы не сделала этого, если бы знала, что он видит ее, но теперь, когда она знала, она была бы рада, если бы они снова были вместе, обнаженные, как в день своего рождения. У него было великолепное тело, сплошь из стальных мускулов и...

— Аргх!

Она раздраженно перевернулась на спину: она фантазировала об одном из своих лучших друзей! Отругав себя, она закрыла глаза и заставила себя уснуть. Но сны не слушались рационального мышления, и образам, которые она видела этой ночью, было все равно, что это «один из ее лучших друзей». Она крепко спала и не осознавала, что происходит прямо над ней.

* * *

Было уже за полночь, и темные тучи на улице на время заслонили лунный свет, который мог бы проникать в окна. Что-то впилось ему в руку, и он потянулся вверх другой рукой, чтобы вытащить это. Рука ощущалась странно, как будто ее что-то сковывало. Рядом раздавался тихий булькающий шум нагретых зелий и электронные сигналы — слух первым подсказал ему, что он еще жив. В глазах было мучительно сухо, и было больно их открывать. На секунду ему показалось, что он ослеп, но почти через двадцать секунд зрачки расширились, и он увидел на стене слабые очертания человеческого торса, изображенного на рентгеновских снимках. В голове у него звенело, но не сильно, а как-то успокаивающе, и по дискомфорту он понял, что действительно жив и это не сон. В предплечьях и ногах у него покалывало, осязание постепенно обострялось, как будто он только что пробудился от глубокого сна. Повсюду были наложены бинты, и мягкая простыня терлась о недавно зажившие порезы и синяки. Он приподнялся и вытащил из руки магическую иглу.

Гарри Поттер был жив, и он чувствовал себя дерьмово.

Он просидел так около трех минут, шевеля пальцами ног и сжимая кулаки. Спина тоже болела, но раньше ему было хуже. Правая рука была тяжелее, чем обычно, но, к счастью, боли не чувствовалось. Он освободил руку от перевязи и снял бинты с запястья и ребер. На ней было несколько уродливых следов и несколько швов, и он нахмурился в замешательстве. На мгновение Гарри посмотрел на свою руку, и перед глазами промелькнули образы цепей и фигур в капюшонах, напоминающие о том, что случилось с ним в Италии. Он был повержен в считанные секунды, Охотники заставили его скакать по всему пространству по своей прихоти.

Поттер закрыл глаза в безмолвной благодарственной молитве: ему чертовски повезло, что он остался жив.

После еще одного глубокого осознания своей смертности он оглядел свое ближайшее окружение. Где он находился?

«Это место кажется смутно знакомым... стоп, я действительно знаю это место. Я в Хогвартсе...»

Он перекинул ноги через край кровати и сел прямо, его глаза светились в темноте мягким голубым светом.

«Мы снова среди живых, Поттер?»

Гарри почувствовал, как в него возвращается странная сила, а ноющие боли и ломота утихают. Его волосы тихо зашевелились в неподвижном воздухе, а глаза начали гореть в глазницах. Закрыв их, Поттер мысленно досчитал до пяти и глубоко вздохнул, стараясь не обращать внимания на этот голос. Он поставил босые ноги на прохладную землю и встал, напрягая вялые мышцы. Гарри подошел к огромному окну, выходившему на озеро Хогвартса, и увидел, как огни замка отражаются в ряби воды. Отсюда открывался прекрасный вид, и ему захотелось ощутить всю прелесть единственного места, которое он по-настоящему считал своим домом. Он открыл большие окна, и прохладный ночной воздух обдул его, отбросив длинные волосы с лица.

«Проклятье, как же приятно вернуться».

* * *

Глаза Гермионы распахнулись, ее щека уткнулась в подушку. Она почувствовала это.

Она сбросила с себя покрывало и выбежала из женского общежития. Падма зашевелилась, нехотя приоткрыв левый глаз.

— Грейнджер? — пробормотала она.

Ответа не последовало, и она снова заснула.

Гермиона практически бегом спустилась по лестнице и прошла через портрет Полной дамы, ее маленькие босые ножки издавали мягкие шлепающие звуки, когда она бежала по коридору. Её ночная рубашка весело танцевала на теле, когда Гермиона мчалась в Больничное крыло. Ее сердце бешено колотилось, и она пыталась сдержать свой восторг. С каждой секундой Гермиона ощущала его присутствие всё сильнее, и ей казалось, что она не сможет добраться до него достаточно быстро. Огибая последний коридор, ведущий в Больничное крыло, она побежала еще быстрее: пальцы ног едва касались земли, а вся боль последних месяцев уходила на задний план. Гермиона добежала до двери в его палату, но на мгновение остановилась.

Гарри был по другую сторону этой двери.

Для нее не было ничего важнее, чем увидеть его живым и здоровым. Гермиона открыла дверь и увидела его силуэт перед открытыми окнами. Он стоял лицом к ней, сцепив руки за спиной. От него веяло спокойствием, его густые длинные волосы трепал легкий ветер. У нее перехватило дыхание: это происходило на самом деле, это не сон. Гарри стоял перед ней во плоти, мягкий ветер нежно ласкал ее лицо.

— Гарри? — тихо позвала она.

Гарри повернул голову на звук ее голоса и почувствовал, как внутри него поднимается тепло. Он был жив, и Гермиона была здесь, рядом с ним. Поттер повернулся полностью, и лунный свет мягко осветил ее черты. Она была его ангелом и была прекрасна как никогда. Они стояли неподвижно всего два мгновения, но казалось, что это длилось целую вечность. Гермиона растроганно улыбнулась: радость от того, что она снова увидела Гарри, заставила ее сердце петь. Гарри улыбнулся по-мальчишески, и она не могла поверить, что до сих пор чувствует трепет в груди каждый раз, когда он это делает.

— Иди ко мне, — тихо сказал он.

Гермиона едва расслышала его, но эмоции в его голосе говорили о многом. Она пересекла комнату и нежно коснулась кончиками пальцев его лица. На ощупь оно было теплым и живым, а его блестящие зеленые глаза глубоко заглянули в ее. Гарри прижал ее к себе, и Гермиона подумала, что ничто и никогда не было так прекрасно, как то, что он снова в ее объятиях.

— Я скучал по тебе, — прошептал он и склонил голову в нежном поцелуе.

Гермиона закрыла глаза и почувствовала, как его губы нежно ласкают ее, словно боясь, что он повредит что-то столь прекрасное. Гермиона обхватила ладонями его лицо, прижимая его к себе. Под ночной рубашкой на ней были только трусики, и ее тело немедленно откликнулось на прикосновение его обнаженного торса, от экзотических ощущений по спине побежали мурашки. Его руки обхватили ее за талию, и он наклонил голову набок, чтобы облегчить доступ к ее губам. Гермиона еще теснее прижалась к нему, запустив руку в волосы у основания его шеи. Желая напомнить себе, что это не сон, она схватила его за волосы и пригнула его голову к себе. Их поцелуй был страстным, и вся боль от того, что Гермиона едва не потеряла его, улетучилась.

Она положила голову ему на плечо и прошептала:

— Я люблю тебя. Больше не пугай меня так.

Гарри ничего не ответил, но крепко обнял ее.

* * *

Ремус Люпин молчаливо боялся наступающего дня. Он чувствовал, что он приближается, ведь завтрашней ночью будет полнолуние. Ему нужно было Волчье зелье, и он знал, что только несколько мастеров зелий могли его приготовить. Он почти ничего не знал о новом учителе-французе и не доверял ему создавать что-то настолько важное. Директор все еще чувствовал себя неважно и был прикован к постели большую часть недели. Люпин не мог беспокоить его по этому поводу, он и раньше справлялся с неконтролируемыми преобразованиями. Но на этот раз все было по-другому. Прямо сейчас его животные желания были едва сдерживаемы, он совершенно забыл приготовить свое обычное успокоительное зелье, так как всю эту неделю беспокоился о Гарри. И тот факт, что он не мог выбросить Тонкс из головы, усугублял ситуацию.

«Тонкс великолепна, почему я этого не замечал?»

Возможно, оглядываясь назад, можно сказать, что большую часть времени он не мог определить, что реально, а что нет. Но теперь он знал каждый изгиб и каждую линию ее тела, и она все время была у него на уме. Ремус бродил по коридорам у редко используемой южной башни, рядом с логовом Трелони. Он не мог уснуть, и его неуравновешенность представляла опасность для всех. Ему нужно было выбраться отсюда, и побыстрее. Но ему нужно было поговорить с Нимфадорой, он чувствовал себя обязанным хотя бы сказать ей, что ему придется исчезнуть на несколько дней.

Люпин пробирался по пустынным залам, его шаги гулко отдавались на каменном полу. Он добрался до ее покоев и тихонько постучал в дверь.

— Кто там? — ответ последовал почти сразу, и голос был ясным и бодрым.

Она только что очнулась от напряженного сна, и внезапный стук в дверь заставил ее подпрыгнуть.

— Это Ремус, — ответил он.

Тонкс вздохнула: вот и сам источник ее бессонницы. Пару секунд длилась пауза, затем она спросила:

— Что тебе нужно?

Ха. Если бы она только знала, то не оставила бы свою дверь незапертой.

— Мне нужно уйти.

Дверь внезапно распахнулась, и в дверном проеме появилась Тонкс с встревоженным выражением на лице. Его взгляд пробежал по ней, и он тихо выругался про себя. Неужели эта женщина не носит в постели ничего скромного? На ней были белая майка и самые маленькие шорты, и по тому, как они плотно обтягивали ее бедра, он инстинктивно понял, что она носила их уже много лет. Люпин позавидовал этой короткой одежде, и его взгляд уперся в нее.

— А-гм. Ты пришел сказать мне что-то важное или просто поглазеть на меня? — это было похоже на порицание, но для него это прозвучало как вопрос с подвохом.

Тонкс поняла свою ошибку и мысленно дала себе пинка. Ремус медленно провел взглядом по ее телу и посмотрел ей в лицо.

Тонкс застыла, как олень в свете фар. Глаза Ремуса впились в ее глаза, и она почувствовала такую волну чистого животного магнетизма, исходящую от него, что потеряла дар речи. Она немного отступила, и Ремус последовал за ней внутрь. Между ними было всего пять футов, но присутствие Ремуса доминировало над всей комнатой. Он казался намного крупнее и сильнее, хотя его внешность не изменилась.

— Ремус... —выдохнула она, чувствуя, как ее собственное страстное желание вырывается наружу.

Тонкс никогда не испытывала такого внезапного желания, такого жара, поднимающегося в ней... это было грубо и первобытно, и все из-за него. Люпин стоял неподвижно, не сводя с нее глаз. Она заметила, что его дыхание стало немного затрудненным, а глаза блестели, как у кота в лунном свете. Тонкс видела, что он пытается сдержать себя, чтобы не наброситься на нее, но в глубине души надеялась, что он не выдержит и возьмет свое. Люпин немного отступил и повернулся, чтобы уйти, борясь с собой и своим основным инстинктом. Он уже выходил за дверь, когда Тонкс остановила его.

— Не уходи, — мягко сказала она.

Ремус приостановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Ты понимаешь, что говоришь? — хрипло спросил он.

Нимфадора посмотрела ему прямо в глаза и решительно ответила:

— Да.

Он сократил расстояние между ними и закрыл за собой дверь. Тонкс стояла на месте, спина была прямой, а осанка — гордой, почти на грани неповиновения. В его глазах горел огонь, и по ее выражению Ремус понял, что она не хочет, чтобы это были нежные занятия любовью. Ей нужна была свирепость, которую он держал в себе, и она не согласилась бы на меньшее.

Люпин схватил ее и страстно поцеловал. Тонкс провела пальцами по его волосам, крепко сжав их в кулак. Боже, это было чудесно. Все разочарования этой недели от того, что она так долго втайне фантазировала о нем, закончились здесь. Она нуждалась в этом, нуждалась в нем, и она не хотела, чтобы было иначе. Люпин схватил ее короткие локоны и грубо оттянул их назад, обнажив горло и гладкую кожу грудей. Тонкс хмыкнула, он посмотрел на нежную шею и яремную вену, по которой пульсировала живительная кровь. Ремус крепко впился в ее шею, его зубы оставляли красные следы на чувствительной коже. Ее руки обвились вокруг него, и она изо всех сил пыталась снять с него одежду.

Люпин схватил ее за маленькие запястья своими большими ладонями, эффективно пресекая ее отчаянные попытки. Он прижал ее спиной к двери, заставив поднять руки высоко над головой. Ее грудь вздымалась от коротких вдохов, а выражение лица было взволнованным и в то же время непокорным в своем плену. Ремус прижал ее к жесткой двери, прижавшись к ней всем телом и сдавил ее запястья в своем крепком захвате. Его взгляд пробежался по ее стройному телу и мягкой полноте, и она упивалась его голодным взглядом.

— Чего же ты ждешь? — приказала она, и ее дерзкая грубость свела его с ума.

Свободной рукой он схватил ее за майку и резким движением сорвал ее с нее. Нимфадора лукаво улыбнулась ему, наблюдая, как он грубо ласкает ее, сжимая и посасывая, пока не смог больше сдерживаться. Люпин поднял ее на руки и бесцеремонно бросил на кровать. Быстро сбросив рубашку и плащ, он сел на кровать, раздвинув ее ноги. Она подошла к нему и быстро расстегнула его ремень. Высвободив его достоинство, она крепко сжала его в своих маленьких руках. Люпин благодарно застонал и толкнул ее обратно на простыни. Он стянул с ее ног короткие шорты и не удивился, что под ними ничего нет.

Тонкс пристально посмотрела ему в глаза и притянула к себе, чтобы поцеловать. Она прикусила его нижнюю губу, поймав мягкую плоть между зубами. Люпин усмехнулся, чувствуя, как боль разжигает его страсть. Ремус отстранился от нее, опираясь на руки, его тело напряглось, а кровь запульсировала. Она была более чем готова для него и, обхватив руками и ногами его худое мускулистое тело, застонала в экстазе, когда он погрузился в нее.

* * *

Гарри и Гермиона находились прямо наверху, негромко разговаривая о том, что произошло, пока они были вдали друг от друга. Гарри сидел в кресле у окна, а Гермиона прижалась к его коленям. Он прижимал ее к себе, небрежно поглаживая по голому бедру. Она игриво отстраняла его руку, когда он становился чересчур авантюрным, но романтическая обстановка и сильная привязанность к нему заставляли ее руки блуждать по его обнаженным плечам. Гермиона пыталась заставить Гарри рассказать о том, что произошло за время их разлуки, но он не желал ничего делать, кроме как молчать и прикасаться к ней, — просто быть с ней было для него как вдохнуть жизнь. В конце концов она отказалась от попыток поговорить с ним и просто сидела, глядя на его красивое лицо. Гермиона снова инстинктивно поцеловала его в губы и отстранилась, озорно улыбаясь. Она сделала это снова, на этот раз чуть дольше, а затем поцеловала глубже, обхватив руками его шею. Их языки играли друг с другом, их подростковые гормоны бурлили как лесной пожар. Гарри поудобнее устроил ее попку у себя на коленях, и она пошевелилась, чтобы придвинуться к нему поближе. Когда их прикосновения стали очень возбуждать, они заметили постепенно усиливающийся ритмичный стук в полу. Они приостановились, немного любопытствуя, откуда исходит звук. Звук становился всё громче и громче, и теперь было хорошо слышно и понятно, что происходит внизу. Гарри усмехнулся, а Гермиона покраснела.

— Как ты думаешь, кто это? — спросил Гарри, широко улыбаясь.

— Откуда мне знать... — она сделала паузу. — Хотя, подожди, Ремус и Тонкс здесь. Она преподает трансфигурацию, и, насколько я помню, ее спальня должна быть прямо под нами, — сказала она, выглядя совершенно уморительно, прорабатывая схемы в голове и тыкая пальцем в невидимый чертеж с деловым видом, когда внизу происходило какое-то серьезное действие. Гарри рассмеялся, а она недоверчиво посмотрела на него.

— Что?

— Сам факт, что ты можешь так небрежно говорить о том, что Тонкс в эту минуту осчастливливает Ремуса, кажется странным, но я рад за них. Она горячая штучка, — пошутил он, и Гермиона игриво ударила его, широко улыбаясь.

Из-под земли стали доноситься женские стоны страсти, сопровождаемые более сильными ударами. Гарри сильно возбудился, и Гермиона, видимо, почувствовав внезапную перемену в нём, немного запаниковала.

— Может, нам стоит уйти, пусть они останутся наедине? — она принужденно рассмеялась, и даже для нее самой это прозвучало очень фальшиво.

Гарри не обратил на это внимания и тоже рассмеялся.

— Да, — ответил он, но, по правде говоря, ему хотелось остаться подольше, они были одни, и обстановка была подходящей.

— Гермиона? — спросил он.

Она уже встала, и ее руки потянулись за голову, чтобы закрепить волосы в аккуратный хвост, который она делала перед сном. От этого невинного движения ее грудь выпятилась прямо перед ним. Гарри увидел грудь сквозь мягкую ткань ее ночной рубашки, и это отвлекло от того, что он хотел сказать.

— А? Что? — спросила она, стоя перед ним.

Гарри был немного ошарашен, он не мог поверить, насколько сексуальна Гермиона, даже не пытаясь этого сделать. Такая простая вещь, как поправить ее волосы, сводила его с ума, а звуки, доносившиеся снизу, не помогали.

— Я... я как бы...

— О-О ДА-А! — застонала снизу Тонкс, и Гарри с Гермионой изумленно посмотрели друг на друга, разинув рты.

— Вперед, Ремус! — Гарри рассмеялся, наслаждаясь шокированным выражением лица Гермионы.

— Давай, возвращайся в общежитие, ты же знаешь, что завтра все будут приставать к тебе с вопросами, — мудро сказала она ему, и Гарри нахмурился.

Он ненавидел подобные вещи. Его настроение резко изменилось, и он молча кивнул. Гермиона не могла придумать лучшего способа, как заставить его страшиться следующего дня.

— Надеюсь, все мои вещи здесь, — мрачно пробормотал он, и реальность вернулась к нему, как холодный душ в морозный день. Счастливое выражение лица Гермионы померкло, она поняла, что сказала что-то, что действительно испортило ему настроение. Гермиона хотела взять свои слова обратно, но Гарри уже уходил, направляясь к выходу из комнаты. Он протянул руку, и Гермиона подпрыгнула, когда Меч Гриффиндора немедленно последовал его команде. По пути он подхватил свою палочку и медальон, который накинул на шею.

— Гарри... — она попыталась успокоить его, чувствуя себя по-настоящему плохо.

— Нет, ты права. Мне нужно поспать, — солгал Гарри, ведь он спал уже очень долго.

Гермиона была не виновата, но он ничего не мог поделать со своей унылой жизнью. С обнаженной спиной Поттер зашагал прочь, и Гермионе пришлось поторопиться, чтобы догнать его.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе сказала она, взяв его за руку и идя рядом с ним.

Ему совсем не хотелось держать ее за руку, он хотел побыть один. Но Гермиона была его девушкой, и она пыталась ему помочь. Гарри позволил ей взять себя за руку, и они оба вернулись в общую комнату Гриффиндора. Он коротко пожелал ей спокойной ночи и оставил ее у подножия лестницы с удрученным лицом.

В такие моменты Гермиона жалела, что не промолчала и не стала вдаваться во все эти ужасные подробности. Поднимаясь по лестнице, она пообещала себе, что загладит свою вину перед ним утром.

К Гарри Поттеру присоединяются еще несколько человек, которые вновь вступают в ряды Гриффиндора.

Гарри проскользнул в свою комнату в общежитии Гриффиндора, не желая будить никого из своих школьных товарищей. Невилл, Рон, Симус и Дин храпели как драконы. Если подумать, он был уверен, что мог бы наделать сколько угодно шуму, и они бы и глазом не моргнули. Несмотря на то, что он был рад вернуться, его жизнь казалась настолько искаженной и на таком другом уровне, что казалось, что школа осталась позади на целую жизнь, хотя прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он покинул Хогвартс.

Его сундук был здесь, и Гарри почувствовал приступ сожаления, понимая, что этот кусочек счастья недолговечен. Охотники все еще были на свободе, и Гарри сомневался, что теперь, вернувшись в Хогвартс, он будет жить долго и счастливо. Решив не ложиться в другую постель после столь долгого отсутствия, он устроился на подоконнике. Он улыбнулся, вспоминая, как приходил сюда и размышлял о чем-то, когда был моложе. Теперь он стал гораздо старше, и ему приходилось довольствоваться тем, что он просто прислонялся к окну, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. Поттер сидел так до тех пор, пока не увидел, как солнце выползает из-за горизонтом, и свет раннего утра разогнал ночные тени. Почувствовав, что ему хочется побыть одному, он натянул на голую спину майку, которую купила ему Гермиона, взял в руки свою верную Молнию и направился прочь по пустынным коридорам, его шаги гулко отдавались по широким коридорам.

* * *

Гермиона все еще не спала, разрываясь между тем, что она так рада возвращению своего парня, и тем, что нечаянно разозлила его в первую же ночь. Ей следовало бы знать, что он очень чувствителен к тому, что люди постоянно пристают к нему и странно на него смотрят, в конце концов, так длилось уже пять лет. Полдесятка лет, а казалось, что прошла целая жизнь. Всё, через что они прошли, все оскорбления и предубеждения против него, неудивительно, что ему было неприятно, что будет много людей, желающих задать ему вопросы: эти странные способности, Волдеморт, всё остальное. Когда рассвело, она собралась раньше всех и надела что-то повседневное, но красивое, чтобы поприветствовать его в это прекрасное субботнее утро. Гермиона поспешно спустилась по лестнице и села в своё любимое кресло, используя время до его прихода для того, чтобы почитать «Арифмантика, уровень ТРИТОН: Формулы за гранью сложности». Она просидела так почти полчаса, прежде чем первый мальчик спустился из комнаты. Это был Невилл, он сонно потирал глаза, его волосы торчали во все стороны.

— Доброе утро, Гермиона... — пробормотал он, заметив ее.

Гермиона внимательно посмотрела на него, но в его манере поведения не было никаких изменений, и она подумала, что он по крайней мере, был бы в восторге от того, что Гарри проснулся... не так ли?

Невилл задумался, почему она так пристально смотрит на него?

— Что? — спросил он с любопытством.

— Ничего. Просто у тебя прическа странная, вот и все, — соврала она, кивнув на его беспорядочные волосы.

Вскоре все девушки спустились вниз. Лаванда и Падма Патил болтали о всякой всячине — от чарующих средств для укладки волос до последних номеров «Ведьминого еженедельника» и прочей ерунды. Девочки коротко поздоровались с ними обеими и вышли из общей комнаты на завтрак.

— О, да. Сегодня суббота... Я всегда забываю причесываться по выходным. Бабушка все лето достает меня каждую субботу и воскресенье, можно подумать, я уже должен бы запомнить, — с улыбкой объяснил он, совершенно не обращая внимания на то, что его волосы в таком беспорядке, пока спускался вниз к завтраку.

Студенты других курсов тоже просыпались, и вскоре общая комната была полна народа. Дверь комнаты шестикурсников снова открылась, и Гермиона подняла глаза, но вскоре к ней спустился Дин, спешащий в библиотеку со стопкой книг под мышкой.

— Привет, Гермиона. Пока, Гермиона, — сказал он на одном дыхании и скрылся за портретом.

Финниган спустился вместе с сонным Роном, который что-то взволнованно объяснял ему. Рон заметил, что Гермиона с тревогой смотрит на мужское общежитие, и прервал своего соседа по комнате.

— Погоди, её что-то беспокоит. Я поговорю с тобой позже, хорошо? — сказал Рон.

Симус хмыкнул и махнул рукой. Рон встретил Гермиону на полпути, когда она поднялась со стула.

— Гарри всё ещё спит? — обеспокоенно спросила она, бросив взгляд через его плечо на их комнату.

— Это ты мне скажи, я оставил тебя с ним вчера вечером, — ответил Рон, приподняв бровь.

— Нет! Я имела в виду: спит ли он еще наверху в своей кровати? — сказала она.

— О чем ты говоришь, там никто не спал, Гарри все еще в Больничном крыле, насколько я знаю, — сказал Рон, выражение его лица было непонимающим. — Гермиона, я думаю, тебе нужно немного отдохнуть — я уже подумываю вызвать колдомедика... — насмешливо произнес он, широко раскрыв глаза в пугающей манере.

По выражению её лица он понял, что его маггловская шутка пришлась не по вкусу.

— А-а-р! — застонала она в разочаровании. — Гарри был наверху сегодня рано утром! Он проснулся! И мы оба вернулись сюда! ЧТО ЗНАЧИТ, ЧТО ЕГО ТАМ НЕТ?! — закричала она на него.

Гермиона проскочила мимо Рона и ворвалась в спальню, с силой распахнув дверь. Постель Гарри была безупречно застелена, на простынях не было ни единой складки, когда домовые эльфы готовили комнату к вечеру. Она посмотрела на пустую кровать и замерла, её сердце почти остановилось.

«Нет, он не ушел, он не мог, он не посмеет так поступить со мной снова!»

Гермиона крутанулась на месте, ее взгляд метался по всем углам комнаты, почему-то думая, что он может быть где-то в углу, какой бы смехотворной ни казалась эта мысль.

— Гарри проснулся? И не разбудил меня? Я убью его! — проворчал Рон, чувствуя себя немного обманутым.

Гермиона ничего не ответила, в ней бурлил адреналин, а дыхание стало каким-то отчаянным. Рон посмотрел на неё и заметил, что у неё началась гипервентиляция.

— Гермиона, ты в порядке?

Она смотрела на него с абсолютной паникой на лице, ее глаза расширились от ужаса.

— Нет... он не может, он... должен быть... он не сделает этого со мной! — закричала она, ее руки задрожали.

— Эй, нет, не сделает, он здесь, может, просто спустился вниз... или что-то в этом роде, успокойся, Гермиона! — возразил Рон, сам не веря в это.

— Ты не понимаешь. Я чувствую, если он рядом, а сейчас его нет! — она была в таком состоянии, что ходила взад-вперед, дергая руками за волосы.

— Пойдем, я уверен, что он все еще где-то рядом, давай поищем его.

Рон вытащил свою взволнованную подругу из комнаты, и они оба отправились на его поиски.

* * *

Гарри находился высоко над полем для квиддича, чувствуя, как прохладный ветер развевает его волосы по лицу. Ощущения были великолепными, он не мог описать, как сильно скучал по полетам. Это была его стихия, а квиддич был частью его души. Поттер летел прямо вверх, ощущая силу G, действующую на него, чем выше он поднимался и чем быстрее летел. Он широко ухмылялся, наслаждаясь тем, как на него действует давление. Почувствовав, что выше уже некуда, он позволил метле опуститься на землю и, разогнавшись до невероятной скорости, головой вперед полетел на поле далеко внизу.

— ЮХУ-У! — закричал он.

Как он мог месяцами обходиться без этого? Ему раньше даже не удавалось попробовать полноценный финт Вронского, а трюк, который он проделывал здесь, выводил его на еще более опасный уровень. Ускорение к земле с такой высоты было, конечно, самоубийственным, но Гарри знал, что сможет это сделать, несмотря на то, что земля надвигалась на него со смертельной скоростью. Хитрость заключалась в том, чтобы перед финальным спуском сделать штопор на триста шестьдесят градусов, а затем полубочку, добавив дополнительный импульс для выхода из пикирования. Он закрутился в спираль всего в пятидесяти футах над землей, чувствуя, как Молния слегка дрожит от изменения тяги, и когда репульсорные чары отреагировали на восходящий поток, нос метлы отклонился против часовой стрелки в сторону спирали и вверх, естественным образом выводя его из пикирования. Теперь он находился вверх ногами в нескольких футах над полем, его техника была безупречна. Завершив полубочку, он выпрямился, метла подхватила шальные листья, проносясь над травой.

«Подавись, Крам!»

Это было захватывающе, он никогда раньше не пробовал делать это с такой высоты и скорости. Он широко ухмылялся, ему хотелось, чтобы кто-нибудь увидел это...

— Браво, Гарри! Нам не хватало тебя на товарищеском матче в Болгарии, где ты, черт

возьми, был, приятель? — раздался знакомый голос с поля.

Гарри обернулся и прищурился, чтобы разглядеть две высокие фигуры на поле. Нет, этого не может быть... Он приблизился к ним, и его лицо расплылось в широчайшей ухмылке. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Фред! Джордж! — закричал он, спрыгивая с метлы на невероятной скорости.

Метла взлетела и закружилась, а Гарри приземлился прямо перед близнецами.

— Ух ты, даже твой спуск впечатляет. Как ты, черт возьми, дружище? — Фред схватил его за руку и крепко обнял. — Рад тебя видеть, Поттер. Ты нас прямо напугал, — вклинился Джордж, сильно хлопнув Гарри по плечу.

Он почувствовал всплеск боли, но Гарри был так рад видеть их, что отмахнулся от ноющей раны.

— Я в порядке, в порядке. Что вы двое задумали, находясь здесь и все такое?

— Мы считаем, что образование — это самый важный фактор в нашей жизни, не так ли, Фред? — заявил он, подмигнув брату.

— Ха! Да, точно... — Гарри просиял: эти двое иногда перегибали палку.

— Да, черт возьми! — и Фред добавил: — Да ладно, черт возьми, ты разве не голоден? Я умираю с голоду, — продолжил он, обнимая Гарри за плечи, пока они шли обратно в Большой зал, рассказывая обо всем том безумии, которое происходило с покупателями в магазине.

* * *

— Оставьте меня... в покое! — крикнула Джайна Уокен, выхватывая свою палочку и направляя ее на Драко Малфоя и его дружков Крэбба и Гойла.

— Поскольку ты отказалась... эх... уйти из команды, должен признаться, что обычно я ничего не имею против чистокровных, но для тебя мы бы сделали исключение, — усмехнулся Драко Малфой.

— Значит, вы трое против меня — вот к чему все сводится? — прорычала она, отступая назад, когда трое шестикурсников надвинулись на нее. — Ну же, я не боюсь! — храбро сказала она, но дрожащая рука с палочкой выдала ее.

Из нее вылетали злые красные искры, но Малфой и его головорезы только улыбались.

— Ах, — ухмыльнулся Драко. — Мальчики, позвольте мне. — те отступили назад, и Драко двинулся к ней, встав перед ней, высокомерно сложив руки на бедрах. — Ну что ж, гномка, даю тебе шанс начать первой, — подстрекал он ее.

— Я НЕ гном! Stupefy! — закричала она, и оглушающий удар обрушился прямо на Драко.

Драко просто повернулся, и красная стрела с шипением пролетела мимо. Он посмотрел на небольшое отверстие, проделанное в деревянной двери класса, в котором они находились, и одобрительно кивнул.

— Может, попробуешь еще раз? — поддразнил он.

Ее лицо покраснело, она снова направила палочку и закричала с еще большей яростью.

— STUPEFY!

— Assimiliar incante, — лениво произнес Драко, взмахнув палочкой.

Оглушающий удар пришелся прямо в его палочку, заставив кончик светиться ярко-красным. Драко поднес палочку к лицу, презрительно осмотрел ее и пробормотал: «Incante dissipartium». Красное пламя потускнело, оставив за собой струйку дыма, поднимающуюся от палочки. Он выдохнул на ее, как на дымящийся пистолет, и улыбнулся.

— Это все, на что ты способна? — усмехнулся он.

— Expelliarmus! — крикнула она, но Драко просто продолжал крепко сжимать свою палочку.

Он шагнул вперед, выхватил палочку у нее из рук и быстрым обратным движением ударил ее по лицу. Она взвизгнула в знак протеста, запрокинув голову назад от силы удара. Она споткнулась и упала на лекторскую трибуну.

— Итак, ты согласна уйти из команды или все будет еще хуже? — пригрозил он.

— Малфой! Ты, сопливый придурок, отойди от нашего нового загонщика! — прорычал Рон Уизли, стоявший позади них, его лицо было таким же красным, как и волосы.

Драко повернулся при этих словах, его лицо стало серьезным.

— Что ты только что сказал? — опасливо спросил он.

— Ты меня слышал, — пригрозил Рон, доставая свою палочку. Драко метнул в него свою палочку. — STUPEFY! — но Рон был слишком хорош, чтобы попасться на эту удочку.

— Protego! — он парировал оглушающее заклинание и атаковал: — Petrificus Totalus!

Крэбб встал на пути и застыл, откинувшись в сторону. Гойл посмотрел, как его товарищ падает на пол, и пришел в ярость. Он прыгнул между Малфоем и Роном и закричал:

— Abra Kedabra!

Из его палочки вырвался огромный букет прекрасных розовых и жёлтых цветов и картинно упал к ногам Рона. Рон посмотрел вниз, затем снова на Гойла, раздраженно вздохнув. Он направил на него свою палочку, бормоча почти без энтузиазма.

— Stupefy.

Гойл отскочил назад с силой ленивого парализатора Рона и был нокаутирован. Драко воспользовался открывшейся ему возможностью и атаковал без колебаний.

— Everte Statum!

Рон вылетел из комнаты и с громким воплем вылетел в главный коридор. Он больно ударился о плитку и соскользнул по гладкой поверхности на спину.

— Ой... — выдохнул Рон.

Он задыхался на полу и чувствовал сильное головокружение. Рон слышал, как Драко применил Enervate на Гойле, выводя его из оцепенения. Послышался звук шаркающих ног и борьба двух больших тел, пытающихся пролезть в один обычный дверной проем.

— Взять его! — приказал Драко, и они втроём бросились в коридор.

Рон уже с трудом поднимался на ноги, а многочисленные студенты, слышавшие его крик, огибали угол. Такое случалось не каждую субботу. Шестой курс дерется? Толпа собралась и начала скандировать.

— Драка... Драка!

Гойл и Крэбб стреляли неточными шокерами в Рона, который прыгал, наполовину перекатывался, наполовину ползал по земле, чтобы избежать шипящих стрел заклинаний. Он успел наложить заклинание щита как раз вовремя, чтобы заблокировать одно из них, но оно все равно было достаточно мощным, чтобы отбросить его обратно на землю. Их было трое против одного, и ему нужно было выровнять положение, так сказать.

— Ingreasium! — крикнул он, и коридор перед ним мгновенно покрылся жиром, а все трое слизеринцев бессистемно повалились в кучу. Драко поднялся первым и с помощью палочки Джайны наколдовал Scourgify. В мгновение ока зал снова стал чистым, а на следующем вдохе он выкрикнул: — Expelliarmus!

Рон был застигнут врасплох, и его палочка вылетела из руки и угодила точно в ладонь Драко. Рон понял, что оказался в проигрышной ситуации: если он убежит, то будет трусом перед всеми этими свидетелями, а если будет драться, то получит пинка под зад. Рон принял решение в доли секунды.

Какого черта? Гриффиндорцы никогда не отступают.

— А-А-А! — Рон бросился на Малфоя со всех ног.

Драко рассмеялся и использовал простое связывающее заклинание, лениво указав на ноги Рона. Рон эффектно споткнулся и нырнул головой вперед в гладкий полированный коридор. Толпа смеялась, пока он скользил к ногам Драко. Малфой для пущей убедительности пнул его по голове.

— Неудачник, — он снова пнул его, пока тот лежал, больно ударив по ребрам.

Крэбб и Гойл за спиной Драко глупо хихикали, держась за животы от смеха. Рон кашлянул, чувствуя себя обессиленным после удара в живот.

— Теперь рядом нет брата или сестры, чтобы спасти кого-нибудь, не так ли? — напомнил Драко, вспомнив, как Кенна не вовремя вмешалась в прошлый раз.

Внезапно позади Рона раздались два тупых удара, и веселый смех Крэбба и Гойла прекратился. Рон перевернулся на спину и слабо улыбнулся.

— На твоем месте я бы не слишком был уверен в этом... — добавил кто-то за спиной у Малфоя. Фред и Джордж стояли над двумя скулящими на земле приятелями слизеринца, потирая ноющие кулаки.

— Эй, помнишь нас? — сладко спросил Джордж.

Они двинулись к нему, доставая свои палочки.

— Прекрасно. Опять эта кучка Уизли... — пробормотал Малфой. Фред и Джордж направили на него свои палочки, и Малфой понял, что не сможет справиться с ними обоими, используя только обычные заклинания. Как раз в тот момент, когда близнецы собирались оглушить его до беспамятства, глаза Драко засветились, и он произнес глубоким голосом.

— Inciendo Protego ar Jansitar!

Огромная стена пламени взметнулась к потолку между ним и близнецами, фактически отрезав их друг от друга. Студенты, наблюдавшие за происходящим, ахнули от испуга, а некоторые замерли в благоговейном ужасе, никогда не видя ничего подобного. К тому времени почти вся школа собралась в большом коридоре, наблюдая за происходящим. Все были в шоке и благоговейном ужасе от того, как ярко освещало пламя, поднимавшимся высоко над потолком. Драко наслаждался вниманием и злорадно улыбался.

— Ха! И что собираете делать теперь, близнецы-дурачки! — Драко гоготал как маньяк, пока не почувствовал легкий укол силы в медальоне, висевшем у него на шее.

Он резко замолчал, его челюсть отвисла.

Гарри Поттер спокойно прошёл сквозь стену огня, его одежда не пострадала. При его появлении воцарилась мёртвая тишина: никто не знал, что он проснулся, и это было то еще появление.

— Что за чертовщина... — пробормотал безымянный голос в толпе в полной тишине.

Глаза Гарри светились голубым светом, а лицо было вне себя от ярости.

— О... черт! — пробормотал Драко.

Его лицо побледнело. Он попытался отступить, но едва продвинулся на дюйм, как Гарри схватил его одной рукой за шиворот и крепко прижал к себе. Свободной рукой он сжал кулак...

От удара Драко взлетел в воздух и с громким стуком упал на землю прямо перед зрителями. Он схватился за левую сторону лица, перед глазами поплыли звезды. Гарри обернулся и бесстрастно взмахнул рукой. Огромный столб огня потух, и он протянул руку, чтобы поднять Рона с пола. Рон усмехнулся и принял её, не особо нуждаясь в помощи, но радуясь, что его товарищ оказался рядом. Из толпы раздались одобрительные возгласы, и Рон похлопал Гарри по плечу.

— Рад, что ты вернулся и надираешь задницы, — сказал он Гарри, ухмыляясь, как идиот.

— Да. Здорово вернуться, — так же глупо ухмыльнулся Гарри в ответ.

Рон по-братски обнял его и громко рассмеялся.

— Ты чертов псих, ты знаешь, как напугать людей, не так ли? — Рон он отстранил его на расстояние вытянутой руки и снова рассмеялся. — А теперь вот ты вернулся в первый же день и устроил Малфою разнос. Просто чертова классика.

Гарри посмотрел на зрителей, столпившихся в коридоре, и мельком взглянул на Гермиону. Ее лицо было спокойным, и она смотрела на него с огнем в глазах. Она раздраженно покачала головой и протиснулась обратно в толпу, направляясь прочь от этой сцены. Улыбка Гарри померкла, и он уставился на удаляющуюся Гермиону, озадаченно сдвинув брови.

— Что это с Гермионой? — спросил Рон.

Гарри поджал губы и направился за ней, но на его пути встали огромные слизеринцы седьмого курса, преградив ему путь. Он остановился и посмотрел на смутно знакомое лицо.

— Что? — раздраженно спросил Поттер.

— Ты же не думал, что сможешь сделаешь это с Драко и уйти? — пригрозил самый крупный из них, положив мясистую руку на плечо Гарри.

Гарри опустил взгляд на руку, лежащую на его плече, затем снова уставился на четверых парней, загораживающих его, и его самообладание закипело. Фред, Джордж, Рон, Невилл, Шеймус, Дин, Майкл, Эрни, Джинни, Колин, Чо, Луна, Джайна, Парвати, Падма, Захарий, Терри и даже маленький Деннис Криви тайно окружили четверых из них.

Джордж легонько похлопал Джонатона Харгривза по плечу.

— Прошу прощения.

Четверо мальчиков, окруживших Гарри, посмотрели на Фреда и Джорджа, которые лукаво улыбались.

— Вы уверены в этом? — вежливо спросил он, глядя через плечо высокого парня на гораздо большее кольцо людей, окружавших Поттера.

Кайл Хатчинсон подтолкнул своего друга к себе, нервно оглядываясь по сторонам. Ринго Фройнд понял намек и передал подталкивание своему финскому товарищу Яри Эснайдеру. Тот в шоке огляделся вокруг и подтолкнул Харгривса в спину.

Харгривс не заметил происходящего и все еще хотел спровоцировать драку.

— Что? — раздраженно рявкнул он, вызывающе сверля Джорджа взглядом.

— Может, нам не стоит...

— О чем ты говоришь?.. — Харгривз огляделся по сторонам, и до него наконец дошло, в какой ситуации они оказались. Сглотнув, он быстро отпустил Гарри, который стоял совершенно спокойно в центре событий. — Э-э-э, нам не нужны неприятности, — заикаясь, проговорил он, отступая к своим товарищам.

— Я так и думал, — сказал Фред, свирепо глядя на него и его приятелей.

Гарри прошел прямо сквозь них четверых, и каждый из них посторонился, чтобы дать ему пройти. Он остановился рядом с Харгривзом и пристально посмотрел на него, затем небрежно стряхнул пыль с того места, где тот коснулся его плеча.

— Повезло, что Джордж оказался рядом и спас твою задницу, Харгривз.

И Гарри направился прочь сквозь толпу, настроение у него действительно было скверное. Первый день, как он вернулся, а Малфой и Рон ссорятся, Гермиона злится на него бог знает за что, а эти тупые головорезы хотели что-то затеять. Как будто он был просто магнитом для неприятностей, и обвинения мистера Грейнджера преследовали его снова и снова. Если это был только первый день, то он не мог дождаться, что же будет в конце года.

«Куда же она ушла?»

Гарри и Гермиона обмениваются горячими словами, пытаются поцеловаться и помириться.

За много миль от нас Пожиратель Смерти Антолин Дохолов сидел за длинным столом для совещаний и смотрел в большое зеркало на стене. Оно служило ему бесценным средством связи с товарищами по всему миру, а главное — для слежки за выбранными целями. Он был специалистом группы по чарам, и ему потребовалось немало времени, чтобы заставить эти зачарованные кристаллы наблюдения работать идеально. В данный момент Нотт следил за судьей Сэмом Джексоном, Руквуд — за Корнелиусом Фаджем, а некоторые из его коллег-провидцев были уже вполне состоявшимися волшебниками в министерстве. Макнейр находился на особой охоте: на зеркальном экране появилось изображение огромной расщелины на заснеженной горе.

— Это оно? — спросил Дохолов у зеркала.

На картинке появился Макнейр в огромной медвежьей шубе, полностью покрытой снегом.

— Да, — улыбнулся он и сжал рукоять своего топора. — Она молода, и ее будет легко обучить.

— Очень хорошо, — позади него скрипнула дверь, и невидимые Призраки, защищающие его, сунули руки в рукава, когда к ним приблизилась невысокая фигура.

— Дохолов, — раздался за спиной стальной голос.

— Макнейр, верни животное. Молодой охотник хочет поговорить с ним.

Макнейр усмехнулся, поднимаясь по заснеженному склону горы. Антонин знал, что может доверить Макнейру эту ситуацию; он был экспертом в обращении с опасными магическими существами. Зеркало превратилось в обычное зеркало, и Дохолов увидел в отражении фигуру убийцы в капюшоне.

— Да. Какие новости? — высокомерно спросил он.

— Волшебник Поттер вернулся в полную силу.

Дохолов приподнял одну бровь и повернулся лицом к Охотнику.

— Правда? Откуда ты это знаешь?

— Мы не можем успокоиться, пока наша добыча не умрет, мы чувствуем его жизненную силу на любом расстоянии.

— Почему то, что Поттер жив, должно быть для меня новостью? Я уже знаю о вашем провале, — презрительно усмехнулся Антолин.

— В нем есть что-то другое, он, кажется, напрямую связан с жизнью другого, тесно переплетен с помощью древней магии...

— Хватит загадок. Что ты хочешь сказать?

— Он был воскрешен после смерти, и не один раз, а дважды — одним и тем же человеком. Никогда прежде не использовалось заклинание Жертвоприношения, и заклинатель оставался в живых, мгновенная смерть — наказание за использование этой ветви магии. Здесь действует невероятная сила, и мы выяснили, как ее используют.

Антонин сел прямо, это была новость. Что-то, что может обмануть смерть?

— О чем это вы говорите? — спросил он, заинтригованный.

— Древний эльфийский артефакт: Венец жизни. Мы уверены, что кто-то в школе владеет им. Жизнь Поттера связана с Венцом и с тем, кто им владеет.

Антонин задумчиво подергал себя за бороду.

— Если мы получим этот... Венец, сможем ли мы манипулировать им?

— В этом нет уверенности. Эта реликвия появилась еще до нашей собственной истории, и только потому, что мы сражались на дуэли, мы почувствовали в нем эту особую аномалию.

Долохов откинулся в кресле. Это была важная информация, но настоящая сила приходит после ее использования.

— Я займусь этим вопросом. Вы можете идти, — он властно отмахнулся от молодого Охотника, нанеся еще один удар по его гордости.

Содзиро просто повернулся на пятках и ушел, хотя его пальцы так и чесались выхватить оружие. Сдерживая гнев, он молча поклялся, что после того, как они с братом выполнят задание, жизнь этого человека больше не будет иметь значения и от него можно будет избавиться.

* * *

Вернувшись в Хогвартс, Гарри помчался за Гермионой, но она, казалось, как-то растворилась в воздухе. Он промчался по коридорам первого этажа, а затем поднялся наверх. Мимо него то и дело раздавались шепотки и раздраженное хихиканье маленьких группок девочек. Он уже начал разочаровываться, его усилия ни к чему не привели. Ему нужна была... как он мог забыть? Карта Мародеров. Вернувшись в гриффиндорскую каморку, Гарри открыл свой сундук и, покопавшись в нем, обнаружил карту, аккуратно завернутую среди книг. Внимательно изучив ее, он нашел точку с надписью «Гермиона Грейнджер», которая неподвижно стояла на шестом этаже. Он побежал к указанному на карте месту, но не обнаружил ничего, кроме глухой стены. Снова сверившись с картой, он обнаружил, что Гермиона каким-то образом находится на другой стороне.

«Как же так?»

Он снова посмотрел на карту, потом на абсолютно твердую стену.

— Гермиона? — позвал он, чувствуя себя совершенно нелепо, разговаривая сам с собой.

Он уже собирался позвать снова, когда за углом появилась группа девочек из Хаффлпаффа и Рэйвенкло.

— О, вот он! — закричали они и подбежали к нему.

Гарри вздохнул: он предчувствовал, что рано или поздно это случится, но предпочел, чтобы это случилось позже. Он повернулся к ним, и все шестеро тут же принялись задавать вопросы, пуская залп хихиканья и взволнованных вопросов.

— Можно взять у вас автограф?

— У меня есть ваш плакат, и это я размахивала плакатом в Министерстве магии во время вашего судебного процесса...

— А где вы были на дружеской встрече в Болгарии?

— Это правда, что ты, Крум и Оливер Вуд были в одном и том же месте и в одно и то же время?

— Чо — твоя девушка?

— Хочешь еще одну?

— Можете расписаться здесь? — сказала одна девушка, расстегивая пуговицы на топе и показывая на свою полную грудь, которую едва прикрывало сексуальное белье.

Она засияла и протянула ему маркерное перо.

Гарри немного опешил:

— Э...

— Простите, у него есть девушка, и нет, он не может здесь расписаться! — огрызнулась Гермиона, каким-то образом материализовавшись за спиной Гарри.

Гарри подпрыгнул почти на фут в воздух, его щеки пылали, как будто его поймали с поличным. Гермиона была в ярости и оскалилась на всех. Девочки покраснели и поспешно удалились. Гермиона схватила Гарри за руку и грубо втащила его в стену. Прежде чем Гарри успел запротестовать, они оба прошли сквозь неё, как призраки, и Гарри оказался в очень милой гостиной.

— Что это?.. — начал Гарри, но Гермиона ответила ему прежде, чем он успел договорить.

— Гостиная префекта. — Она надвинулась на него. — Гарри...! — начала она, но запнулась, потеряв дар речи.

Она была взволнована и никак не могла успокоиться.

— Что я натворил? — спросил он, чувствуя себя так, словно его отправили к директору школы для наведения порядка.

Гермиона повернулась к нему лицом: он действительно не понимал некоторых вещей. Это было в духе Гарри — делать что-то подобное, не задумываясь о последствиях. Она сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.

— Знаешь, что я почувствовала, когда увидела, как тебя вот так несут в Больничное крыло? На этих носилках... — она снова запнулась.

Переживать это было тяжело.

Гарри задумался: «Должно быть, это было тяжело».

Он промолчал, и Гермиона продолжила.

— Ты оставил меня с клочком пергамента, никому не сказав, куда идешь, а потом вернулся весь в крови... Ты не знаешь, как сильно ты напугал меня, напугал всех.

— Мне очень жаль, — Гарри не знал, что еще сказать.

Он ерзал и отводил от нее глаза. Гермиона опустилась на диван и подняла на него глаза: ярость клокотала в ней.

— Я ждала тебя утром, а Рон сказал, что ты не ложился спать. Ты исчез, напугав меня до полусмерти, а потом я спустилась вниз и увидела, что вы деретесь. О чем ты только думал? О том, чтобы однажды встать с больничной койки, а через несколько часов снова попасть в ту же беду, из-за которой ты туда попал? Кстати, где ты был сегодня утром?

Гарри начал выходить из себя. Значит, теперь ему придется говорить ей об этом каждый раз, когда он захочет что-то сделать?

— Мне нужно было побыть одному, — просто ответил он.

— Пространство? Пространство?! — Гермиона питалась плохим настроением Гарри, и ее собственная стервозность усиливалась. — Ты исчезаешь на пятьдесят два дня бог знает куда, а когда возвращаешься, говоришь, что тебе нужно немного пространства? Разве у тебя и так не было достаточно свободного времени? — она действительно выводила его из себя, ее разочарование от того, что она не видела его сегодня утром, дошло до нее.

Гарри просто смотрел на нее, не понимая, что его просто раздражает.

«Свободное время... Она только что сказала "свободное время"? — Зрачки его глаз начали гореть, излучая мягкое сияние. — Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти».

Гарри кипел, и она не могла поверить в то, что только что сказала. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Она резко замолчала, подсознательно чувствуя себя ворчливой женой.

— О, прости, я не должна была этого говорить! Я не знаю, я была в полном замешательстве с тех пор, как... — остановила она себя, чувствуя себя очень раскаивающейся.

Гарри буквально прошел через все войны, а она позволяла ему это, потому что очень переживала из-за него.

— Знаешь, ты действительно напугал меня этим утром, я думала, что ты снова меня бросил, — прошептала она, и враждебный настрой Гарри смягчился.

Он ненадолго закрыл глаза, и ему стало немного страшно, что он так разозлился, что его чары воспламенились.

— Гарри, ты совсем не скучал по мне? — неуверенно спросила она.

Через секунду Гарри ответил:

— Да, конечно, скучал, я говорил тебе об этом прошлой ночью, Гермиона, я люблю тебя, ты ведь знаешь это, правда? Ты знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда, — заикался он.

Высказать свои чувства вслух оказалось сложнее, чем он думал. Он сел рядом с ней, но не знал, что сказать. Он ненавидел это чувство, оно напоминало то, когда летом они едва могли поддерживать разговор. Как после пяти лет, в течение которых он рассказывал ей обо всем, он мог быть таким неразговорчивым теперь, когда они были вместе?

Гермиона сразу же снова потеплела к нему и медленно улыбнулась.

— Гарри, знаешь что? — спросила она, глядя на него очень глупо.

Гарри наблюдал за ней в полном недоумении.

— Что?

— Это наша первая ссора как между девушкой и парнем... — сказала она и широко улыбнулась.

Ее улыбка была заразительной, и Гарри тоже улыбнулся, его самообладание угасло.

— Да уж, кто бы мог подумать, что у нас такое случится?

Гермиона улыбнулась. Оглядываясь назад, после пяти лет общения с ним, она в глубине души знала, что Гарри — тот самый, кто ей нужен. Все те мелочи, которые она делала для него, каждый раз, когда он нуждался в ней, она была рядом с ним, они были отличной командой.

— Я помню, как покупала тебе эту рубашку. Тебе нравится?

От неожиданной смены темы он на секунду растерялся.

«Рубашка? О, моя майка!»

— Да вроде бы ничего.

«Почему она спрашивает меня об этом?»

— Ты голоден? Мы могли бы позавтракать здесь, я даже забуду на время о Г.А.В.Н.Э, чтобы нам не пришлось спускаться в Большой зал, домовые эльфы могли бы прислать еду сюда, — предложила она, коснувшись его руки.

Это было гораздо лучше, чем спускаться в толпу.

— Да, звучит здорово.

— Подожди здесь, я сейчас вернусь.

Она подошла к маленькой кухоньке и посмотрела на меню, висевшее на стене. Она громко произнесла, что хочет, и через несколько секунд это появилось на стойке.

— Что ты хотел бы выпить, дорогой?

«Дорогой?»

— Банановый коктейль будет в самый раз, спасибо, — ответил он, чувствуя себя немного странно от того, что Гермиона так о нем заботится.

Она принесла поднос с одной тарелкой тостов с маслом, яичницей с беконом и несколькими блинчиками. Гарри смотрел на это со смаком: последний раз он ел что-то, когда Кенна готовила ужин...

Стоп. Вот почему это казалось знакомым: девушки любили заботиться о мальчиках, которые им нравились. Он откинулся на спинку кресла, и Гермиона села рядом с ним. Гарри откусил кусочек, а Гермиона внимательно наблюдала за ним, ее лицо было совсем близко от его лица.

— На вкус все в порядке?

Гарри бросил на нее озадаченный взгляд: еда домовых эльфов всегда была вкусной, к чему она клонила?

— Угу, — согласился он, пережевывая пищу. — А где твоя тарелка? — спросил он.

— О, я не очень голодна, я просто съем кусочек твоего тоста, хорошо? — улыбнулась она, садясь рядом с ним, подогнув под себя ноги. Он слышал от своих товарищей по сборной Англии, что когда девушки ели в присутствии своих парней, они старались выглядеть так, будто питаются совсем немного. Гарри внутренне улыбнулся: он знал, что Гермиона могла есть как лучшая из них.

— Конечно, — сказал он, и Гермиона взяла кусочек.

Он вытянул ноги и слегка поморщился от боли в колене. Гермиона сразу же уловила это и слегка нахмурила лоб.

— Что? Это твоя нога? — обеспокоенно спросила она.

— Ничего страшного, — ответил он, проглотив еще один кусочек.

Гермиона зашипела на него и встала на колени, чтобы помассировать его колено.

— Гермиона, что ты делаешь? Я в порядке...

— Поверь мне, это поможет, — она положила руки ему на колено, и он тут же рефлекторно дёрнулся, пролив немного сливочного напитка на свои брюки и немного на лицо Гермионы.

— Ой! — прошипела она.

— Вот дерьмо... — начал он, чувствуя себя очень неуклюжим.

Гермиона наколдовала тряпку и начала убирать беспорядок, низко склонившись над его коленями, тщательно вытирая жидкость. Как раз в этот момент Рон и Чо прошли сквозь стену и заметили, что Гермиона склонила голову над тазом Гарри, а её стриженые волосы закрывали лицо.

— Вау!!! — воскликнул Рон.

Чо замерла, слегка шокированная. Высокий стакан оказался прямо перед лицом Гермионы, что сильно затрудняло восприятие ситуации.

Гарри посмотрел на них, на его лице появилось совершенно удивленное выражение. Гермиона тут же вскинула голову, и на её лице появились заметные молочные брызги крема. Глаза Рона выпучились, а рот Чо открылся в изумлённом «О».

— Похоже, мы нашли его, — без всякой необходимости сказала Чо.

Челюсть Рона, казалось, отделилась, и он упал бы на пол, если бы это было возможно.

— Гермиона! — воскликнул он, глядя на густую слизь, размазанную по её лицу. — ЧЕРТ!!!

Гарри понял это первым и мгновенно встал, чтобы объяснить, что его промежность покрыта банановым молочным коктейлем.

— Вай...

— Кхм... пожалуй, нам пора, — засмеялся Рон.

«Черт, это было слишком».

— Нет, нет, ничего страшного! Это просто банановый молочный коктейль!!! — запротестовал Гарри.

Даже в его собственных ушах это звучало как неубедительное оправдание. Что еще хуже: как раз в этот момент Гермиона слизывала немного жижи с пальца, пробуя вкуснейший банановый сплит.

Гарри и Рон посмотрели на неё, и Гарри тихо выругался про себя, понимая, как плохо это должно было выглядеть.

— А... да... точно, — сказал Рон.

Гермиона перевела взгляд с Рона на Гарри и тупо спросила:

— Что?

— Каков он на вкус? — спросил Рон, пытаясь подавить смех.

— Что ты имеешь в виду? Вкус такой же, как и всегда, — ответила она, все еще не понимая, что мысли мальчиков идут совершенно в другом направлении.

— Как я и думал, — ухмыльнулся Рон, стараясь не разразиться смехом. — Давай, Чо, оставим этих двух голубков наедине.

Чо все еще находилась в состоянии шока, но для нее было очевидно, что Гарри говорит правду, а Рон просто скандалит.

— Ну, после того, как вы закончите, вы можете присоединиться к нам внизу, — проворчал Рон, явно собираясь уходить.

И они ушли, и Гермиона наконец-то поняла, о чем ее спрашивал Рон.

— О Боже!!! Ты же не думаешь, что Рон подумал, что мы...

Гарри ничего не сказал, но постарался сдержать смех. Он избегал смотреть в глаза своей девушке, потому что знал, что тогда рассмеется вслух: Гермиона не понимала, насколько комично она выглядит со всем этим на лице. И хотя Рон пытался сдержаться, ему точно было смешно.

«Рон, я тебе за это отомщу».

* * *

В эти выходные Гарри держался в тени, ограничиваясь общей комнатой, за исключением тех случаев, когда обедал с Роном, Гермионой и Чо. После того печально известного фиаско с банановым сплитом Рон полюбил носить футболку с надписью «Есть молоко?» все выходные. Гарри принимал это с улыбкой: как-нибудь он его вернет. А вот Гермиона терпеть не могла эту футболку, и когда Рон пришёл в ней и на воскресный ужин, она уже была сыта по горло всем этим сценарием.

— Да брось ты это! Временами ты бываешь таким раздражительным, — укорила его Гермиона, бросив на него свой лучший взгляд МакГонагалл.

— Что? — невинно спросил Рон, и на его лице появилось удивленное выражение обиды. — Я ничего не сделал! — признался он.

Гарри просто молчал, изо всех сил стараясь не рассмеяться; в конце концов, он должен был быть на стороне Гермионы. Рон перехватил взгляд Гарри, и они оба ухмыльнулись в свои жидкие усики. Гермиона бросила взгляд на Гарри, и тот сразу же протрезвел, сел прямо, и его лицо стало мрачным и почтительным.

— Ты должен быть на моей стороне! — отчитала она его.

— Я понятия не имею, о чем вы двое спорите, — серьезно ответил он ей, изо всех сил

стараясь не расколоться.

— Отлично!!! Может быть, в следующий раз, когда тебе захочется поцеловаться, ты поцелуешь его! — пригрозила она, одарив Гарри своим лучшим недобрым взглядом.

— Может, тебе стоит перестать носить эту майку... — сказал Гарри Рону, не желая рисковать.

— Без проблем, — сказал Рон и тут же трансфигурировал свою майку в ту, на которой было написано: «Finger Lickin' Good»⁽¹⁾.

— Ар-р-рх-х!!! — воскликнул Гарри, у которого руки так и чесались врезать ему.

Чо беззвучно хохотала рядом с Роном, пока тот старательно поглощал свой ужин. Рон увидел, как Гермиона достала из заднего кармана свою палочку, и решил, что сейчас самое время уйти. Он долго пил из своего кубка, наклонив его назад под крутым углом. Он осушил кубок и с размаху поставил егообратно на стол, а на его верхней губе гордо красовались новые усы из бананового молочного коктейля. Гермиона покраснела еще больше, если это вообще было возможно.

— Ах, как раз вовремя. Мисс Чанг, разве нам не нужно патрулировать в комендантский час? — спросил Рон своим самым ответственным голосом, хотя у него не было ни малейшего желания заниматься какой-либо работой прямо сейчас.

— Думаю, да, мистер Уизли, нельзя, чтобы эти хулиганы разгуливали на свободе в такой ужасный час.

Гарри взглянул на часы: до отбоя оставалось ещё два часа, Рон как раз проявил такт и успел сбежать до того, как Гермиона превратила его трусы в жгучую крапиву или что-то в этом роде, из ноздрей ее уже буквально валил дым.

— Спокойной ночи, Гарри, Гермиона, — галантно кивнул Рон каждому из них и протянул руку Чо.

Она с готовностью вложила свою руку в его руку, а Рон подмигнул Гарри, который ухмылялся от уха до уха.

Позже той ночью Гарри приснился один из самых страшных кошмаров в его жизни. Со всех сторон его опутывали цепи, а Сириус, Седрик, Джеймс и Лили Поттер, профессор Снейп и МакГонагалл были теми, кто заковывал его в кандалы, их лица были покрыты татуировками, а глаза пусты и призрачны. Его швыряли по транзитному вокзалу Беллучи, его тело подрагивало на кровати, когда он врезался в нее снова и снова, сокрушая кости и костный мозг. Вместо Кенны Россилини, плачущей в центре этого хаоса, там была Гермиона, кричащая о нём, а за её спиной — Пожиратель Смерти Эйвери, размахивающий своей палочкой. Лежа на земле и истекая кровью, Гарри в отчаянии выхватил меч, и тот прянул по его команде — прямо и точно. Но в этой реальности он был слишком медлителен, а проклятие Эйвери уже лишило Гермиону жизни, она медленно упала перед ним, и его собственный меч пронзил её грудь и вылетел через спину, расколов её посередине взрывом крови...

— НЕТ! — закричал он, рывком проснувшись в своей постели, на его лбу выступили капельки пота.

— Что? Что это... Это твой шрам?

Рон проснулся почти мгновенно, приподнявшись с кровати. Гарри инстинктивно приложил руку ко лбу, но тут же понял, что его шрам исчез. Он исчез в тот самый момент, когда он одержал победу над своим заклятым врагом все эти недели назад. Он сел в постели, тяжело дыша.

— Нет. Мой шрам исчез.

Гарри сказал это тихо, но образы все еще преследовали его.

— Ты в порядке? — спросил Невилл, выглядя очень обеспокоенным.

Симус и Дин тоже встали и подошли к койке Гарри, их лица были полны беспокойства.

— Это просто кошмар, о... о том, что случилось в Италии... — объяснил тот, его лицо заливал пот.

— Боже, ты выглядишь просто ужасно, — добавил Симус, заметив промокшую одежду Гарри. Гарри взглянул на него: это было, мягко говоря, точное описание. Боль от фантомных травм, казалось, колючей болью отдавалась в его теле; словно то, что произошло во сне, эхом отдавалось в обычном мире.

— Может быть, мадам Помфри... — начал Невилл.

«Нет!»

— Никаких больниц, я в порядке, правда, просто нормальная реакция, я впервые по-настоящему сплю с тех пор, как проснулся... Я уверен, что это пройдет...

Гарри громко вздохнул и снял свою влажную рубашку. Остальные немного отступили, не желая слишком бурно реагировать. Может быть, это был всего лишь сон. Рон внимательно изучал своего товарища, он знал, что когда происходят подобные вещи, это обычно не просто «нормальная реакция».

Когда Гарри доставал очередную рубашку, чтобы надеть её, Рон заметил, что руки того сильно дрожат.

— Рон, перестань на меня смотреть, у меня от тебя мурашки по коже, — ровно сказал Гарри, наблюдая за своим другом.

— О... Прости, — сказал Рон, оторвавшись от своих мыслей. — Ну... тогда спокойной ночи, — сказал он Гарри, не зная, как прокомментировать его состояние.

Гарри только кивнул, и они оба забрались в свои кровати. Гарри притворился спящим, боясь снова попасть в этот кошмар. Он не спал и молил Бога, чтобы это был всего лишь сон.

* * *

Кенна Малфой пребывала в глубоком раздумье. За последние две недели ее жизнь перевернулась с ног на голову, а теперь, когда она поступила в школу, возникли новые сложности. Она была влюблена в Гарри Поттера, но последней узнала, что он опозорил Драко в драке в субботу утром. Она так устала за неделю работы, что проспала то утро и с тех пор не видела брата. Выяснить, что он находится в своем общежитии и прячется от всех студентов, которые смеются за его спиной, было довольно просто.

С другой стороны, Гарри отлично справлялся с тем, чтобы не привлекать к себе внимания. На ее курсе было несколько девушек, которые смотрели на него сверкающими глазами, и теперь она поняла, что он действительно очень популярен среди девушек. Он не казался таким, как все, а префект Гермиона Грейнджер на самом деле была его девушкой. Она сразу же возненавидела Грейнджер, но это было неважно.

Гарри будет принадлежать ей, вот так просто.

Она мягко улыбнулась и придумала план, как вернуть его.

1) Finger Lickin' Good — пальчики оближешь

Вернуться к тексту

Кенна нацелилась на единственного и неповторимого Гарри Поттера, и ничто не может встать у нее на пути

(не бечено, могут быть ошибки)

Утро понедельника наступило рано и выдалось ясным, но Гарри чувствовал себя очень уставшим: его глаза опухли и покраснели. Он готовился к занятиям, устало собирая стопку новых учебников, найденных в его сундуке. Рон с беспокойством взглянул на него, но Гарри просто улыбнулся, показывая, что с ним всё в порядке.

— Какие у тебя занятия? — спросил Гарри Рона, когда они пробирались по оживлённым коридорам.

— Э-э… у меня Заклинания, Трансфигурация, Продвинутая Защита от Тёмных искусств и Уход за магическими существами, — сказал Рон, уворачиваясь от бегущего на урок первокурсника. — А у тебя?

— То же самое, только ещё зельеварение во второй половине дня, — ответил Гарри, неосознанно обойдя группу гриффиндорских второкурсниц, которые застыли на месте, уставившись на него.

— Ха! По крайней мере, больше нет Снейпа, да? — сказал Рон, но тут же пожалел об этом. Лицо Гарри заметно потемнело, он не ответил и напрягся. — Э-э, я не то имел в виду…

— Да, я знаю, что ты не то имел в виду… — вздохнул Гарри. Как бы он ни любил этого человека, тот всё же сражался на их стороне, и Гарри не смог его спасти. Он даже не стал уворачиваться от Луны и Джинни, которым пришлось отскочить в сторону с лёгким раздражением на лицах.

— У Гермионы со мной только Защита от Тёмных искусств и Трансфигурация, она ещё ходит на нумерологию и зельеварение. — Рон кивнул Макмиллану, когда тот проходил мимо; позже в тот же день у них было собрание старост. Гарри кивнул, довольный. По крайней мере, она будет на большинстве его занятий. Он продолжал идти, задумчиво опустив голову, пока его путь не преградили стройные ноги в короткой юбке.

— Привет, Гарри, — донёсся до его ушей знакомый голос. Рон резко остановился и злобно посмотрел на хорошенькую девушку перед ними.

— Ты! — яростно выдохнул Рон, подойдя к Гарри.

Кенна мило улыбалась, её волосы были собраны в симпатичный школьный хвостик. Она бросила взгляд на Рона, и её глаза сверкнули зелёным светом.

— Чоу ищет тебя, она сказала встретиться с ней возле класса, — улыбнулась она Рону, и его агрессивный настрой тут же испарился. На мгновение он выглядел растерянным, но затем пожал плечами и покорно пошёл искать Чоу. Гарри смотрел ему вслед. Что это была за вспышка?

— Привет, — сказала она, подойдя к Гарри чуть ближе. Гарри стоял неподвижно, чувствуя, как её присутствие захватывает всё его внимание.

— Привет, — ответил он, с трудом отводя от неё взгляд.

— Как ты себя чувствуешь? Я навещала тебя каждый день, — сказала она, мягко поправляя его галстук.

— Э-э, я в порядке, наверное… — сглотнул он, чувствуя, как её пальцы играют с пуговицами его рубашки.

— Я хотела поблагодарить тебя за всё, — продолжила она хриплым голосом, и её рука скользнула вверх, чтобы коснуться волос на его затылке.

На ней не было галстука Когтеврана, а две верхние пуговицы её белой блузки под школьным пиджаком были расстёгнуты, открывая соблазнительное декольте. Кенна поправила его воротник, аккуратно разгладив его.

— Эм… — Гарри запнулся, ему было трудно сосредоточиться.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Встретимся в обед? — прошептала она ему на ухо, её мягкие губы коснулись чувствительной кожи.

— …Э-э, конечно, — ответил Гарри, чувствуя, как его бросает в жар от возбуждения.

— Я буду ждать, — сказала Кенна, снова встав на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо, и прижалась к нему грудью.

Она ушла, и Гарри поймал себя на том, что провожает её взглядом, пока она не скрылась в коридоре. Это было идеальное соблазнение, пусть и в школьных стенах. Чёрт, она была потрясающей. Чоу Чанг, проходившая мимо на занятия, заметила их разговор и увидела, как Кенна буквально тает перед Гарри. Она знала: с этой девушкой что-то не так.

* * *

Утро пролетело как в тумане. Гермиона и Рон спорили о заклинании, создающем золото лепреконов, о котором Рон писал в своём эссе на прошлой неделе.

— Рон, это не «Привора Хиджинкус», а «Супривора Хиджинкус»! — поправляла Гермиона.

— Да ну? — возразил Рон.

— Да! — отрезала она.

Гарри не вслушивался в их спор, предвкушая встречу с Кенной в обед. Воспоминания о встрече в ванной в Италии не выходили у него из головы, и он представлял, как её мягкие влажные руки скользят по его груди и животу, опускаясь всё ниже и ниже, пока не коснутся его пульсирующего…

— Поттер! — рявкнула Тонкс, вырывая Гарри из его грёз. — Какое заклинание превращает песок в золото лепреконов?

Гарри быстро соображал. Он вспомнил, о чём только что спорил Рон, и выпалил:

— Привора Хиджинкус?

— Правильно! Приятно видеть, что ты не теряешь хватки! — просияла Тонкс.

А Гарри мог думать лишь о её лице, искажённом в муках экстаза, вспоминая её голос из больничного крыла, когда Ремус снова и снова овладевал ею…

Рон просиял, торжествующе посмотрел на Гермиону и уже открыл рот, чтобы похвастаться. Однако та смотрела на своего парня, улавливая исходящие от него сильные волны желания.

— Гарри? — тихо позвала она.

Гарри очнулся и посмотрел на неё.

— Да?

— Ничего… — ответила она, не зная, что сказать. Она чувствовала, что его разум наполнен чистым желанием — темой, которую они ещё даже не начинали обсуждать. Эта ментальная связь, казалось, была односторонней, и Гермиона сомневалась, что Гарри догадывался, насколько она восприимчива к его мыслям. Её заклинание окклюменции, наложенное на Гарри, усилилось после того, как она спасла ему жизнь в битве с Волдемортом, и стало почти телепатическим. Она до сих пор не сказала ему об этом: их отношения были ещё слишком хрупкими, и она не знала, стоит ли сейчас всё раскрывать.

Прозвенел звонок, и ученики начали собирать вещи. Троица вышла из класса. Вместо того чтобы повернуть налево к лестнице, ведущей на обед, Гарри свернул направо.

— Эй, ты куда? — спросил Рон. Гермиона с любопытством посмотрела на Гарри.

— Я сейчас, нужно кое-что сделать, — машинально ответил он. Что именно? Он не мог вспомнить, но знал, что это нечто важное. Гермиона нахмурилась. Куда же он идёт?

— Ладно, я займу тебе место, — сказал Рон и вместе с Гермионой пошёл вниз.

Гарри шёл по коридорам как в трансе, не совсем осознавая, что делает. Когда он завернул за угол возле туалета для девочек, чья-то рука внезапно втянула его внутрь. Кенна прижала его к стене, прильнув к нему своей миниатюрной фигуркой. Гарри посмотрел в её зелёные глаза — и потерял остатки самообладания. Она притянула его голову к своей и страстно поцеловала. Гарри ответил с той же жаром, его руки легли на её округлые ягодицы. Кенна запустила пальцы ему в волосы, исследуя его рот языком. Она прижалась к нему всем телом и почувствовала его твёрдость.

Гарри опьянел от её напора, но что-то всё ещё казалось неправильным. Сосредоточившись, он сумел оторваться от её губ, пытаясь освободиться от этого наваждения. Гарри замер, его руки всё ещё сжимали её ягодицы. Кенна подпрыгнула и обвила его ногами, потираясь о его пах. Она впилась в него глазами, и сопротивление Гарри мгновенно исчезло. Он затащил её в ближайший туалет и прижал к стене, осыпая поцелуями её лицо, шею и губы. Кенна выгнулась ему навстречу, страстно стеная, её дыхание стало тяжёлым и быстрым. Расстегнув блузку, она освободилась от лифчика, обнажая перед ним грудь. Он яростно ласкал её, нежно покусывая, прижимаясь к ней лицом. Она вскрикнула от болезненного удовольствия, и глаза Гарри вспыхнули, заряжая её своей невероятной силой, обостряя её чувства до грани безумия.

— Да… — простонала она, сжимая его густые волосы, пока он оставлял засосы на её шее и груди. Она лихорадочно расстегнула его рубашку и вонзила ногти в его сильные плечи. Гарри держал её, прижав к стене, его рот скользил по её торсу, а язык исследовал ямочку на животе. Его сила была невероятной, и Кенна наслаждалась этой животной свирепостью.

— Гарри! — раздался визгливый голос, и он резко поднял голову. Это был, пожалуй, самый раздражающий голос, который он когда-либо слышал. Плакса Миртл пролетела сквозь него, и жуткая дрожь, пробежавшая по телу, мгновенно отрезвила его. Он отпустил Кенну, с ужасом глядя на неё.

— Что?.. — пробормотал он, глядя на её грудь, покрытую засосами. Она кокетливо улыбнулась ему и подошла ближе.

— Всё в порядке, нам не обязательно останавливаться, — сказала она, проводя ладонью по его груди. Гарри посмотрел на себя: его галстук и рубашка были расстёгнуты, а брюки неприлично топорщились.

— ГАРРИ! Я ДУМАЛА, ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ, НО НИКТО НЕ ЛЮБИТ БЕДНУЮ, НЕСЧАСТНУЮ ПЛАКСУ МИРТЛ! — завопила она и с громким всплеском скрылась в своей кабинке. Её рыдания громко разносились по пустому туалету.

Гарри отпрянул, на его лице было написано полное недоумение.

— Что… как?.. — сказал он, совершенно ошеломлённый. Он начал приводить себя в порядок, его руки дрожали, когда он застёгивал рубашку. Лицо Кенны раскраснелось, её блузка была распахнута, а лифчик съехал набок.

— Разве ты не хочешь меня? — спросила она с итальянским акцентом, делая шаг вперёд. Гарри попятился и обошёл её.

— Мне нужно идти, — сказал он и выбежал за дверь. Завернув за угол, он оглянулся, чтобы проверить, не идёт ли Кенна за ним, и с разбегу столкнулся с кем-то.

— Ой! Смотри, куда идё… — девичий голос оборвался на полуслове.

— Гарри! Вернись! — позвала Кенна, пытаясь на ходу застегнуть блузку. Она завернула за угол и замерла, увидев Гарри, который стоял как вкопанный.

Джинни Уизли смотрела на них, недоверчиво приоткрыв рот. Волосы Гарри были в полном беспорядке, а по виду Кенны, на шее которой виднелись свежие красные отметины, было очевидно, что её только что страстно ласкали.

— Джинни… — начал он, но она не хотела ничего слушать. Сердито покачав головой, она развернулась и быстро пошла прочь.

— Гарри, что случилось? — Кенна подошла к нему, взяла за руку и прижалась к нему.

Гарри грубо оттолкнул её.

— Отвали от меня, — прорычал он и направился в гостиную Гриффиндора. Ну вот, он натворил дел. Он влип по-крупному. Чёрт, это ведь был первый грёбаный день в школе!

* * *

«Думай, Гарри, думай».

Позже, во время обеда, Гарри мерил шагами свою спальню. Что ему делать? Нужно было всё разложить по полочкам и взвесить обстоятельства. Поговорить с Джинни, поговорить с Кенной и поговорить с Гермионой — и всё это до того, как ситуация выйдет из-под контроля. Прямо сейчас это казалось самой трудной задачей на свете. Ему нужен был кто-то, кому он мог бы довериться, но Рон не подходил, Сириус был мёртв… а Фред и Джордж слишком вовлечены, чтобы дать дельный совет. Постой, Ремус бы знал, что делать! Ох, чёрт, полнолуние было в субботу, он, возможно, всё ещё где-то отходит…

«Думай, Гарри, думай!»

Ладно, план таков: поговорить с Джинни, избегать Кенны и держать всё в тайне от Гермионы. Первая задача казалась простой, а вот две другие…

— А-а-а!

ДУМАЙ, ГАРРИ, ДУМАЙ!

Погоди, у него же есть то, что нужно: Карта Мародёров! Он достал её из сундука и посмотрелся в зеркало, чтобы убедиться, что на нём нет никаких следов, которые могли бы его выдать. Взглянув на карту, он увидел, что Гермиона и все остальные собрались в Большом зале. Джинни сидела одна в дальнем конце, видимо, обедая в одиночестве. Кенна как раз выходила из гостиной Когтеврана вместе с Чоу Чанг. Ах да, Чоу говорила, что они занимаются вместе во время обеда. Рон и остальные всё ещё ждали его, и ему нужно было спуститься туда раньше Кенны.

Гарри положил карту в одну из своих раскрытых книг и, торопясь по коридорам, то и дело заглядывал в неё. Он уже спускался по лестнице, когда Кенна внезапно изменила направление и пошла прямо к нему, поднимаясь по той же лестнице. ЧЁРТ! Он бросился наверх: придётся идти длинным путём. Гарри побежал по длинному коридору, свернул налево у гостиной Гриффиндора, затем направо у класса Заклинаний и промчался мимо западного балкона. Он подошёл к заброшенной комнате, где Хагрид когда-то держал Пушка, и открыл дверь. Карта показывала, что здесь есть ещё один проход — потайная лестница, ведущая на первый этаж и в конечном счёте в Большой зал. Он смахнул низко висящую паутину и повернул ручку следующей двери. Заперто.

Не раздумывая, он вытащил палочку и пробормотал:

— Alohomora.

Дверь распахнулась, и он вошёл, всё ещё уткнувшись носом в книгу и внимательно изучая карту. Только когда зловонный запах затхлого дыхания колыхнул пергамент, он поднял глаза.

— Бля, — пробормотал он себе под нос.

Пушок всё ещё был здесь и обильно пускал слюни в его сторону. Он угрожающе зарычал, и все три головы оскалили огромные клыки. Его передняя лапа скребла пол, как у разъярённого быка. Под огромным торсом трёхголового пса Гарри увидел большой шкаф у дальней стены — проход к скрытой лестнице. Он бросил взгляд на карту: точка с надписью «Кенна Малфой» останавливалась у каждой встречной точки, скорее всего, она расспрашивала о нём, идя по его следу.

Гарри никогда в жизни не думал, что ему придётся убегать от девушки младше себя так, словно от этого зависела его жизнь. Она приближалась, так что нужно было действовать быстро. Он закрыл книгу, вытащил палочку и осторожно обошёл огромного пса. Он не хотел причинять вред этому существу.

— Тихо, — сказал Гарри успокаивающе, двигаясь очень медленно, чтобы не делать резких движений. Головы следовали за ним, все шесть глаз были прикованы к его лицу. Одна пасть щёлкнула в его сторону, и он инстинктивно отшатнулся. Две другие зарычали ещё громче, и массивный зверь присел, готовый к прыжку…

— Ну, поехали, — пробормотал Гарри, и его глаза по команде вспыхнули синим. В тот же миг пёс с поразительной скоростью прыгнул, все три пасти щёлкнули в пустом воздухе там, где он только что стоял. Гарри уже откатился в сторону и бросился к шкафу. Пушок развернулся на месте, и его хвост, толщиной с полметра, хлестнул в сторону Гарри, как огромный кнут.

— Вот дерьмо! — Он подпрыгнул, и хвост пронёсся ровно там, где только что был его торс. Когда он приземлился, его внутренняя сила предупреждающе вспыхнула, и он почувствовал, как огромная лапа Пушка с силой ударила его. Он полетел, кубарем катясь к своей цели. В голове закружилось, и он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как пёс подпрыгнул на несколько метров, готовый придавить его своими огромными лапами. У него не было выбора, кроме как использовать магию.

— Immobilus, — тихо пробормотал он, и яркая жёлтая вспышка осветила комнату. Пёс застыл в воздухе, все шесть глаз в панике метались по сторонам.

— Извини, дружище, — сказал он.

Гарри усмехнулся: подумать только, несколько лет назад он с трудом мог обездвижить пикси. Теперь же остановить Пушка казалось детской забавой. По крайней мере, его тренировки приносили плоды. Он открыл проход и побежал вниз по лестнице. Он вздохнул — на что только не пойдёшь, чтобы избежать девушки…

* * *

Джинни сидела в конце гриффиндорского стола в ярости, свирепо тыкая вилкой в свиные отбивные. Как он мог?! Она была по-настоящему зла. После всего, что он пережил, как Гарри мог так низко пасть? Он очнулся всего несколько дней назад! Да что с ним не так?! Вся эта летняя суматоха с её братом, Чоу и остальными в доме Сириуса… И теперь он вытворяет такое. Даже если бы он не встречался с Гермионой, он мог бы быть с любой девушкой. Но что для него значит Кенна? Просто игрушка? Да я бы стала его девушкой в мгновение ока, если бы он только попросил! Какого Мерлина он якшается с ней!

С Малфой, из всех, кого можно было выбрать!

Ох! Он у меня ещё получит!

В этот момент чья-то рука коснулась её плеча, заставив её подпрыгнуть. Она обернулась и увидела лицо Гарри в нескольких сантиметрах от своего.

— Что? Гарри? Как ты, чёрт возьми…?! — она посмотрела через его плечо и заметила, как часть стены за ним бесшумно встала на место.

— Секретный проход, — выдохнул он, пытаясь отдышаться. Она увидела, что его форма на спине разорвана, а на коже виднеются четыре длинные, ярко-красные царапины. Её кожа покалывала от исходящей от него силы, а его глаза всё ещё были расширены от адреналина.

Её гнев угас, сменившись беспокойством.

— Что с тобой случилось? — спросила она встревоженно.

— Долгая история. Мне нужно с тобой поговорить, — умоляюще сказал он.

— Если это о тебе и Кенне… — начала она, но Гарри прервал её, прижав палец к её губам.

— Ш-ш! — сказал он, оглядываясь. — Сюда! — прошептал он, увлекая её обратно в потайной ход. Внутри было темно и тесно; лестница была рассчитана только на одного человека. Он вытащил палочку.

— Люмос! — Мягкий свет озарил их лица, оказавшиеся в паре сантиметров друг от друга.

— Слушай, ты должна мне поверить… — начал он, пытаясь рассказать ей о странной силе Кенны. Джинни почти не слушала, охваченная тёплым чувством, которое нарастало, пока они стояли, прижавшись друг к другу в тесном пространстве. Она никогда не была так близко к нему. Он настойчиво шептал ей на ухо, его голос звучал хрипловато, пока он восстанавливал дыхание. От него пахло теплом и мужественностью, он источал грубую магическую силу и сексуальность. Она слушала вполуха, ощущая, как их тела прижимаются друг к другу.

— …и заклинание было слишком сильным, это было как под «Империусом»… Джинни? Ты меня слушаешь? Джинни! — резко прошептал он в темноте.

— А? Что? — переспросила она, смутившись, что её поймали на невнимательности. Гарри громко вздохнул и посмотрел ей в глаза.

— Джинни, не говори Гермионе, это не моя вина. У этой Малфой какая-то странная власть надо мной, и я…

— Ты хочешь сказать, что она использовала какое-то заклинание, которое полностью подчинило себе твои инстинкты? Что она, наплевав на чувства Гермионы, затащила тебя в туалет Плаксы Миртл, чтобы вы там целовались, чтобы ты ласкал её грудь до крика, а её руки были повсюду на тебе?..

— Эй! Откуда ты знаешь все эти детали?!

Джинни залилась краской. Она резко замолчала, но Гарри слишком хорошо её знал.

— Ты подглядывала? Боже мой! — воскликнул Гарри. Она виновато отвела взгляд, и он всё понял. Гарри громко вздохнул, потирая переносицу. Насколько ещё всё может усложниться?

— Ну, если тебя это утешит, ты был потрясающим, — она замерла. Это что, вырвалось само? Чёрт, стоять так близко к нему — определённо плохая идея!

— Что ты сказала?! — ошарашенно переспросил Гарри.

— Э-э, ничего, — она покраснела ещё больше. «Спокойно, Джинни, спокойно. Ты знаешь его пять лет, возьми себя в руки».

— Ты собираешься рассказать Гермионе? — немного устало спросил он. Это была катастрофа.

— Зная Малфоев, тебе стоит опасаться не меня, а её. Вот за ней тебе придётся следить. Я всё ещё очень зла на тебя, но Уизли НИКОГДА не стучат… Никогда.

Фух! Какое облегчение. Но она была права: зная Кенну, та первой похвастается новыми засосами на шее, любезно оставленными не кем иным, как Гарри Поттером. Чёрт, ему нужно было держать их порознь, пока он во всём не разберётся.

— Джинни, ты прелесть, — он быстро поцеловал её в щёку и протиснулся мимо неё, чтобы снова открыть проход. Джинни уже шагнула за ним в оживлённый Большой зал, но тут заметила его разорванную мантию. Она резко втащила его обратно, застав врасплох.

* * *

Гермиона обедала с остальными, гадая, где пропадает Гарри. Место рядом с ней пустовало, Рон сидел напротив. Что-то привлекло её внимание, и она резко повернула голову — ей показалось, что в конце зала происходит что-то подозрительное. Рон проследил за её взглядом и недоумённо посмотрел на неё.

— Что? — спросил он с набитым ртом.

— Ничего, — ответила она, возвращаясь к еде. — Просто показалось.

Рон рассеянно кивнул и отправил в рот ещё один кусок свинины. Поев немного в тишине, он понял, что у него закончился тыквенный сок. Он оглядел стол и потянулся за полным кувшином, ленясь вставать. Что-то привлекло его внимание, и он замер. Из узкого закоулка выходили Гарри и его сестра: Гарри поправлял одежду, а Джинни разглаживала складки на спине его пиджака. Она также провела рукой по волосам, пытаясь их уложить. Она улыбнулась ему, и он ответил тем же. Стараясь не привлекать внимания, Гарри пошёл к Гермионе в обход стола, а Джинни направилась к Рону. Он уставился на свою младшую сестру: она вся раскраснелась и явно пыталась вести себя как ни в чём не бывало, хотя её скрытность бросалась в глаза. Он слишком хорошо её знал. Гарри нервно оглядывался, его дыхание было сбитым. Рон видел, что его друг изо всех сил пытается сохранять спокойствие. Он сложил два и два, и от вывода у него отвисла челюсть.

Уизли не мог в это поверить. Гарри изменял Гермионе с его младшей сестрой.

— Привет, — непринуждённо бросил Гарри.

Рон посмотрел на него исподлобья. Вот так просто? Как ни в чём не бывало? Мерзкий предатель. Гарри сел рядом с Гермионой, которая вздрогнула от неожиданности. Джинни села рядом с Роном. У неё, по крайней мере, хватило совести опустить глаза и ни на кого не смотреть.

— О, вот ты где! — сказала Гермиона, улыбаясь ему.

— Да, вот он я, — неуверенно ответил он. Он улыбнулся, и Рона едва не стошнило.

— Что будешь есть? — Гермиона протянула ему меню. Гарри посмотрел на неё с недоумением: за пять лет она должна была выучить, что ему не нужно никакое «меню».

— Рон, это выглядит аппетитно. Что у тебя? — небрежно спросил он. Они всегда спрашивали друг друга, что сегодня подают эльфы, если кто-то приходил на обед раньше.

Рон несколько секунд буравил его полным ненависти взглядом. Затем он посмотрел на сестру, которая молча доедала свой обед. Чувствуя, как внутри закипает гнев, он резко встал и подвинул тарелку Гарри.

— Вот, доедай. Я пошёл. — Он ушёл, оставив Гермиону, Гарри и Джинни в полном недоумении.

— Что это с ним? — спросила Гермиона, озадаченно глядя на остальных. Те лишь пожали плечами, и Гермиона проводила Рона взглядом. — Хм, иногда он такой странный… — прокомментировала она и отпила свой сок. — Ты закончил то, что начал?

Джинни замерла, а Гарри резко повернулся к своей девушке.

— Э-э… н-нет, то есть да, — запнулся он. Чёрт, это прозвучало до смешного виновато.

— Так долго? Я думала, мы ещё успеем побыть вместе, — сказала она. Джинни поперхнулась напитком, и кто-то из гриффиндорцев участливо спросил, всё ли с ней в порядке.

— Э-э, да, это был вопрос по зельям. Он… он занял больше времени, чем я ожидал, — неубедительно солгал он.

— Он был очень сложным? — спросила она.

— Да, — Гарри начал потеть.

— Странно, обычно ты лучше справляешься, когда задание трудное, — заметила она.

— М-м-м… — промычал он, чувствуя себя крайне неловко.

— Может, в следующий раз я смогу тебе помочь? Мы бы справились очень быстро, знаешь, вдвоём… — она замолчала, прожёвывая еду.

Она это серьёзно? Гарри едва не поперхнулся, чувствуя, как его мысли сворачивают не туда. Собравшись, он ответил:

— Звучит как план, — согласился он, нервно отпивая сок.

Только он начал есть, как прозвенел звонок, а его желудок всё ещё урчал. Чёрт. Он встал и пошёл со всеми к выходу, но тут вспомнил, что оставил книгу с Картой Мародёров на столе.

— Я кое-что забыл, сейчас вернусь, — сказал он Гермионе.

— Поторопись, а то опоздаешь! — крикнула она ему вслед и пошла дальше. Он махнул рукой, показывая, что услышал, и побежал обратно в Большой зал. Схватив книгу, он сунул её в сумку. Пока что он в безопасности. Джинни его не выдаст. Теперь оставалось беспокоиться только о Кенне.

* * *

— Чоу, представь себе безумную ситуацию: что бы ты сделала, если бы узнала, что кто-то изменяет твоему хорошему другу? — спросил Рон, когда они шли на Уход за магическими существами.

На самом деле ситуация не была такой уж «безумной», но Чоу сразу поняла, к чему он клонит. Это было связано с новой девушкой, Малфой. Она быстро проанализировала слова Рона и его поведение и поняла, что речь о Гарри, Гермионе и Кенне. Но, в отличие от Рона, она догадывалась, что Кенна не обычная девушка и обладает какой-то странной властью над парнями. Применив обратную психологию, она мудро ответила:

— Я бы не стала делать поспешных выводов. Сначала я бы попыталась во всём разобраться, прежде чем ляпнуть какую-нибудь глупость.

Рон кивнул, это был хороший совет. Но в глубине души он не мог просто так забыть, что застал их с поличным, а у Гарри хватило наглости вести себя так спокойно, будучи при этом жалким подлецом.

— Ты права. Я должен докопаться до сути, прежде чем что-то предпринимать. — Он посмотрел на неё так, будто только что сделал великое открытие. — Где ты была всё это время? Ты даёшь хорошие советы, а не критикуешь, как некоторые другие девушки.

Чоу мягко улыбнулась. Обычно парни замечали в ней только внешность, но Рон, казалось, ценил её ум, и они хорошо ладили. По крайней мере, она на это надеялась. Он был непосредственным, остроумным и просто классным парнем.

— Спасибо, — искренне сказала она.

Рон по-дружески приобнял её за плечи, и ей было приятно это простое проявление симпатии, без всяких намёков.

— Да, но это не значит, что я буду щадить тебя в квиддиче. С Фредом, Джорджем и Гар… — он оборвал себя, его лицо потемнело. — С возвращением Фреда и Джорджа Гриффиндор снова в игре.

* * *

Позже тем же вечером Драко Малфой сидел в саду. Он ненавидел это место со всеми его цветами и приторными ароматами, но знал, что Кенна любит цветы — у неё на ферме был свой собственный сад. Он принёс с собой семейные фотографии, завёрнутые в плащ Сириуса. Он попросил её встретиться с ним здесь, потому что должен был сказать ей нечто очень важное. Была причина, по которой он не ответил ей прямо, когда она спрашивала его о драке с Гарри, и причина, по которой сам Драко решил не мстить. Во-первых, он знал, что Гарри, если бы захотел, справился бы с ним и всеми слизеринцами вместе взятыми, но главной причиной было то, что Гарри сделал для него и его родителей.

Она искала его, тихо зовя по имени.

— Драко?

— Я здесь.

Она села рядом с ним, и Драко достал фотографии. Он начал, указывая на своего прапрадеда.

— Это Николай Драко Фредерик Малфой.

Она вгляделась в движущуюся картинку.

— Тебя назвали в его честь? — спросила она, и Драко кивнул.

Он углубился в историю их семьи и рассказал ей обо всём, что происходило с давних пор. Она слушала его затаив дыхание. Той ночью она узнала вещи, от которых у неё горели уши, и вещи, от которых сердце сжималось от горя.

Когда их долгий разговор подошёл к концу, было уже около полуночи. Драко встал и проводил её обратно. У входа в гостиную Когтеврана, при ярком свете, он заметил то, чего не видел раньше. Он отодвинул её длинные светлые волосы и заглянул за воротник блузки.

— Что ты делаешь? — шокированно спросила она, не веря, что он способен на такое.

Лицо Драко окаменело, а глаза вспыхнули красным. Он произнёс низким, резким голосом:

— Кто это сделал?

Она молчала, её лицо было вызывающим. Драко посмотрел на неё и понял, что это мог быть только один человек. Человек, которого она знала достаточно давно, чтобы позволить ему сделать с собой такое. В конце концов, он сам привёз её в Англию.

«Ах, Поттер, на этот раз ты сам себе вырыл яму, и я тут ни при чём!»

Он улыбнулся.

«Это будет классика. Грязнокровка его просто убьёт!»

— Ха-ха, — тихо хмыкнул он. Кенна вполне способна за себя постоять. Это будет очень интересно.

Напряжение растёт: Рон всё сильнее подозревает Гарри, следя за каждым его шагом.

(не бечено, могут быть ошибки)

Гарри лёг поздно в ту ночь, благодаря свою счастливую звезду за то, что сегодня ничего не вышло из-под контроля — ну, во всяком случае, пока что. Спина невыносимо болела: целительное заклинание Джинни уже почти перестало действовать. Когда он снял рубашку в душевой Гриффиндора и посмотрел на своё отражение, четыре багровых шрама ярко выделялись на коже и жгли так, словно были свежими ранами. В следующий раз он уж точно будет осторожнее с Цербером. Гарри заснул на животе, и его снова стали преследовать во сне звон цепей и вопли испуганных людей — кошмары не отступали.

* * *

В общежитии Когтеврана Кенна Малфой тоже не могла уснуть. Она приехала в эту страну, надеясь воссоединиться со своей семьёй, и лишь сегодня вечером узнала, что её настоящие родители мертвы, а она даже не представляла, кем они были. Эти движущиеся фотографии — вот и всё, что осталось от них. Ну и Драко, конечно. Но Драко ещё не казался настоящим братом, ведь они только что встретились. Зачем он рассказал ей, что их отец служил монстру, который впоследствии убил и его самого, и её мать? Лучше бы она и дальше жила в блаженном неведении, чем узнать, что её семья — это цепочка убийц и тёмных волшебников. Она тихо плакала в подушку, чувствуя, что всё её существование теперь казалось фарсом. Второй раз в жизни она потеряла семью. На следующее утро Кенна была слишком подавлена и могла лишь оставаться в кровати, страдая из-за того, что судьба снова лишила её возможности встретиться с родителями.

* * *

Этим утром Гарри проснулся всего через несколько часов сна. Кошмары вернулись. Проснувшись в первый раз, тяжело дыша, с потом на лице, он уже не смог заставить себя снова лечь. Он рано собрался на занятия, держа карту под рукой. Странно, но Кенна по-прежнему была в когтевранском общежитии и не двигалась с места. Чувствуя себя немного увереннее, Гарри улыбнулся и отправился на уроки.

Рон дождался, пока Гарри уйдёт, а потом последовал за ним. Он знал, что Гарри не спал, и думал, что это справедливо. Рон не мог поверить, что Гарри изменяет Гермионе, но должен был убедиться в этом лично. Однако доказательства казались слишком уж красноречивыми.

Гарри с трудом выдержал день: спина болезненно ныла каждый раз, когда он забывался и откидывался на спинку стула. Он был совершенно измотан: вчерашнее происшествие, отсутствие сна, постоянные кошмары, а теперь ещё и эти царапины. Целительное заклинание действовало всё хуже, его эффекта хватало на всё меньшее время, и боль возвращалась с новой силой. Когда день закончился, а Кенна всё ещё не покидала общежития, он тихо вознёс благодарственную молитву. Может, ему всё же удастся избежать проблем!

Гермиона очень внимательно наблюдала за Гарри: что с ним происходит? Она видела, что он сам не свой и постоянно заглядывает в свою карту. Он разговаривал вроде бы нормально, но после пяти лет знакомства ей и без окклюменции было ясно, что его что-то беспокоит.

«Что он скрывает? Почему не открывается мне?»

* * *

Следующие две недели тянулись мучительно медленно. Гарри вполне мог бы стать главным персонажем в той видеоигре, в которую когда-то играл Дадли, — «Metal Gear Solid». Ему приходилось использовать столько уловок, что он точно смог бы без проблем пройти любые секретные задания Ордена Феникса. Когда Кенна оказывалась поблизости, он двигался, как тень, прячась за спинами старшекурсников и любыми предметами, которые можно было использовать для укрытия: от рыцарских доспехов и каменных горгулий до своевременных остановок, чтобы завязать несуществующие шнурки. Сегодня он даже прибег к маскировке и едва узнал самого себя, надев нелепые очки и шляпу. Впрочем, его длинные волосы выдавали его с головой, и многие ученики с удивлением смотрели на этого странного парня. Кенна продолжала преследовать его, пытаясь загнать в угол, и он боролся с желанием просто пойти и поговорить с ней. Каждый раз, когда он видел её, приходилось немедленно отводить взгляд. Она была словно Медуза наоборот: вместо того чтобы превращать его в камень, она лишала воли, и чем ближе подходила, тем сильнее становились её чары.

Драко наблюдал за каким-то идиотом в шляпе и смешных очках, который бегал среди учеников, постоянно оглядываясь через плечо. Он улыбнулся: очередной гриффиндорец, которого нужно наказать. Бег в коридорах и головные уборы, не входящие в школьную форму, были строго запрещены. Чувствуя себя особенно злорадно в эту хмурую пятницу, Драко встал посреди коридора, ожидая, пока этот парень пробежит через толпу, грубо отталкивая других по пути на занятия.

Гарри смотрел на карту: если он не доберётся до лестницы раньше Кенны, она точно его заметит, да и опаздывать нельзя. Он пробрался через толпу и помчался к лестнице. Почти достигнув цели, он вдруг ощутил, как сильная рука схватила его за воротник и дёрнула назад.

— Бегаем в коридорах, носим неформенные шляпы, хммм... Думаю, это стоит трёхсот строк и двухчасовой отработки, — раздался холодный голос позади. — Имя и курс, — презрительно сказал Драко, доставая свой журнал наказаний. Как же ему нравилось наказывать гриффиндорцев!

— Ба, да это же мой любимый слизеринец, — усмехнулся Гарри, поворачиваясь к нему.

Голова Драко резко поднялась, и он застыл на месте.

— П... Поттер? — заикнулся он. Гарри ухмыльнулся, снимая шляпу и дурацкие очки.

— Что тебе нужно, Малфой? — спросил Гарри, презрительно глядя на его журнал. — Что собираешься с этим делать? Выписать мне наказание? — продолжил он, словно вызывая Драко на конфликт.

— Следи за языком, Поттер. Я староста, — прорычал Драко, гордо выпятив грудь.

Гарри насмешливо скривил губы и передразнил его:

— «Я староста». Очень хорошо, Драко, тебе что, приз за это выдать?

Несколько младших учеников засмеялись, а Драко покраснел. Он сжал челюсти, его глаза загорелись гневом.

— Я тебя предупреждаю... — начал Драко, угрожающе нависая над Гарри.

Гарри мрачно улыбнулся. Коридор словно стал темнее, а его глаза вспыхнули ярко-синим огнём.

— Ну давай, попробуй, — бросил он, шагнув прямо к лицу Малфоя.

Ученики вокруг замерли, ощущая неожиданно возросшее напряжение. Два вечных соперника сверлили друг друга взглядами, и этот поединок привлёк внимание всех, кто проходил по коридору, включая одну определённую блондинку.

Как раз в тот момент, когда обстановка начала накаляться, кто-то встал между ними, положив каждому на грудь маленькую руку и мягко отталкивая их друг от друга.

Гарри едва ощутил прикосновение, пока Драко не отступил и не взглянул на девушку. Гарри тоже опустил взгляд на их симпатичного миротворца и мысленно выругался.

«Вот чёрт…»

— Драко, — строго сказала девушка, и он тут же успокоился. Повернувшись к Гарри, она мягко улыбнулась. — Вот ты где. Я уж думала, ты исчез насовсем, — сказала она, поправляя ему воротник.

Гарри тут же попытался применить окклюменцию, чтобы противостоять её чарам обольщения. Получалось не очень: концентрация терялась, а внутри разгоралось желание. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее. Драко усмехнулся, наблюдая за ними и читая Гарри как открытую книгу.

— Поттер, меня не будет рядом, чтобы спасти твою задницу, когда грязнокровка обо всём узнает, — сказал он самодовольно, с классической ухмылкой Малфоя.

Глаза Гарри резко метнулись на него, ярость вскипела.

«Драко знал?»

— Кого это ты называешь грязнокровкой, Малфой? — прорычал Гарри, делая ударение на фамилии, связанной с его отцом-предателем. — Вся твоя семья — ничтожества и мерзавцы! — выплюнул он.

Драко ударил первым. Его кулак врезался в лицо Гарри. Голова парня качнулась в сторону, но он устоял на ногах.

Гарри усмехнулся, оттолкнув Кенну в сторону. Коридор словно наполнился электричеством, ученики отступили, когда опасная аура Гарри заполнила пространство. Драко, взбешённый тем, что его удар восприняли с насмешкой, снова бросился в атаку. Гарри легко увернулся и схватил его за шиворот. Одним мощным движением он швырнул Драко в другой конец коридора. Ученики торопливо расступились. Гарри решительно шагнул к Малфою, а Кенна отчаянно пыталась его удержать. Но чары уже взяли над ним верх, а оскорбление Гермионы стало последней каплей.

* * *

В тот самый момент Гермиона сидела на уроке, этажом выше, ожидая преподавателя. Когда она почувствовала всплеск силы, который мог исходить только от одного гриффиндорца, она резко поднялась.

«Неужели он и месяца не может прожить без приключений?»

Она вскочила со стула и позвала Рона:

— Пошли, надо успокоить Гарри, он опять за своё! — торопливо произнесла девушка. Рон встал и побежал за ней вниз по лестнице.

Они моментально спустились и увидели, как знакомый блондин пролетел по коридору, словно мешок с картошкой. Коридор был погружён в полумрак, ученики сгрудились у стен, одобрительно крича и свистя, пока Гарри избивал своего соперника.

Гермиона вскрикнула и бросилась в гущу событий.

— Inciendo ar Mustira! — прорычал Драко, пытаясь подняться. Стена огня понеслась к Гарри, но тот лишь рассмеялся жалкому заклинанию и одним взмахом ладони погасил его.

— Ну же, у тебя наверняка есть что-то получше, — поддразнил он, надвигаясь на Драко.

Гермиона догнала его и вцепилась в руку.

— Гарри, слушай меня, не поддавайся на провокации, ты не в себе! — кричала она ему в ухо.

Гарри лишь отчасти её слышал, таща её за собой.

— Отпусти, — пробормотал он.

— Гарри, послушай! — приказала она, но бесполезно. Взяв его за руку и закрыв глаза, она выкрикнула: — Legilimens!

Гарри ощутил успокаивающее присутствие её разума, но запаниковал, когда она начала проникать в его мысли.

— НЕТ! — проревел он, отталкивая её и разрывая ментальную связь.

Чары растворились, и солнечный свет снова наполнил коридор.

Драко наблюдал с жадным любопытством. Грейнджер была легилиментом? Он смотрел на них, понимая, почему Гарри так закричал. Она вторглась в его разум — а значит, могла узнать все его секреты.

— Осторожнее, Поттер! — крикнул Драко. — Не хотелось бы, чтобы грязнокровка обо всём узнала, правда? Может, я избавлю всех от хлопот и сам ей расскажу...

— ЗАТКНИСЬ! — приказал Гарри и направился в класс.

Гермиона переводила растерянный взгляд с Драко на Гарри.

«Что он скрывает от меня? Почему он стал таким скрытным?»

Рон тоже удивлённо смотрел на Драко. Откуда тот мог знать про него и Джинни? Кто-то распускает слухи?

* * *

Остаток дня прошёл в напряжении. Когда профессор Дамблдор узнал о драке, он лично пришёл на последний урок Гарри, назначил ему отработку и снял двадцать баллов с Гриффиндора. Драко тоже получил наказание, но профессор Трелони (новая декан Слизерина) была настолько плоха в дисциплинарных мерах, что никто и не думал отбывать её наказания. Она также сняла с Драко лишь пять баллов. Драко ухмылялся, пока Трелони читала ему свою «особую» мораль, предупреждая, что если он не исправится, с ним произойдут страшные вещи.

— Вы немного опоздали, мадам, — усмехнулся он, удаляясь. Он — Драко Малфой — пойдёт на отработку? Разве что когда свиньи полетят!

Когда Гарри узнал, что Малфою всё сошло с рук, он взбесился. Он пропустит уже четвёртую подряд тренировку по квиддичу. Первые две — из-за больничного крыла, а на прошлой неделе тренировку отменили из-за грозы. Сейчас он был наказан, кровь кипела, а раны на спине болели сильнее, чем когда-либо. Нужно было срочно что-то делать. Он угрюмо ворчал себе под нос, выполняя наказание: чистил клетки для животных в классе трансфигурации, а затем спустился в подземелья мыть колбы после зелий.

Через час дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла самодовольная Кенна.

— Ты что здесь делаешь? — резко спросил он.

— У меня отработка, — улыбнулась она. Гарри застыл.

— Ты шутишь.

— Нет, — улыбка стала ещё шире, и она показала ему записку. — Профессор Диггори отправил меня сюда за то, что я сглазила Денниса Криви. Я уже извинилась, — притворно сокрушалась она, прекрасно понимая, что делает. Ей хотелось побыть с Гарри наедине.

— Деннис не мог на это попасться, я лично его тренировал, — скептически сказал Гарри.

Кенна спокойно взглянула ему в глаза, вынула палочку и прошептала:

— Cutiro Simpliminous.

Гарри знал это простое режущее заклинание, но всё равно с удивлением увидел маленький порез на своём пальце.

— Пришлось использовать кое-что более... убедительное... — загадочно сказала она. — Драко очень хороший учитель.

Гарри ошеломлённо смотрел на порез. Какого чёрта?

Она приблизилась, и он совершил ошибку, посмотрев ей прямо в глаза. Её взгляд на мгновение вспыхнул зелёным, и Гарри ощутил, как внутри закипают гормоны. Кенна взяла его руку и поднесла к губам, нежно облизывая порез. Гарри словно прирос к месту, чувство было невероятным. Он ощутил, как его тело напряжённо отреагировало на её прикосновение.

«Давай, Гарри! Сосредоточься!»

«Нет, расслабься… Я сделаю всё, что ты захочешь…»

«Сопротивляйся, ты сильнее её, чёрт возьми!»

«Я — твоя фантазия, ты не можешь сопротивляться…»

Гарри лихорадочно боролся с вторжением в разум. Это было похоже на заклятие Империус…

Кенна поцеловала его, и он снова потерял контроль. Её язык осторожно прощупывал его сомкнутые губы, пытаясь найти вход. Глаза Гарри были по-прежнему открыты, он мог это сделать, он сосредоточился, и весь класс погрузился в темноту. Кожа Кенны покалывала от волн силы, исходящих от него, но вместо того, чтобы отвергнуть её магию, она усилила её, как и в случае с Драко. Гарри почувствовал, как вожделение полностью овладевает им, и его рассудок тут же отключился, а руки стали ощупывать все, что только можно. Она улыбнулась в поцелуе — у неё получалось всё лучше. Взяв его руку, она положила её себе на грудь, смело показывая, чего хочет. Она была невероятной, черт возьми. Образы их встреч в Италии и в туалете Плаксы Миртл снова нахлынули на него, усиливая желание. Её язык проник в его рот,она играла с его языком, нежно посасывая. Голова у Гарри шла кругом, а руки Кенны были повсюду, сводя с ума. Он грубо потянул её за волосы, откинув голову назад, и стал посасывать ее шею. Прежние багровые отметины на шее исчезли, но это не было проблемой, он мог легко их вернуть. Поттер наклонил голову ниже и начал прокладывать дорожку из поцелуев по ее подбородку, шее и дальше вниз. Он расстегнул её блузку и жадно припал к ключицам. Кенна застонала.

«Остановись, Поттер, ты можешь сопротивляться!»

Кенна расстегнула его рубашку. Он был стройным и мускулистым, мышцы живота четко выделялись. Её ногти впивались в плоть его плеч и груди, оставляя небольшие отметины. Она покусывала его торс и тёрлась рукой между его ног. Она ласкала его через ткань, Поттер застонал от удовольствия. Ещё немного, и он кончит. Когда её рука скользнула по его спине, Гарри пронзила жгучая боль.

— А-а-а! — закричал он, порезы горели огнём.

Он мгновенно освободился от её чар и спрыгнул со стола. Он попытался выйти, но заклинание не позволяло уйти, пока отработка не будет закончена. Он в панике огляделся; он не мог оставаться с ней наедине. Еще оставалось много колб, которые нужно было вымыть, и ему не разрешалось использовать свою палочку для этого. Вспомнив, как чары Солидуса впервые подействовали тем летом, он закрыл глаза и сосредоточился. Комната озарилась синим светом, и раздался звон стекла: все грязные колбы задрожали, а через секунду стали чистыми.

Если магия могла спасти ему жизнь, что для неё какие-то колбы? Поттер бросил на Кенну последний презрительный взгляд и вышел из класса. Кенна побежала за ним, но столкнулась с тем же невидимым щитом и упала, грязно ругаясь по-итальянски.

— Отбывай своё наказание, сука, — ухмыльнулся он и пошёл прочь. Видеть, как Кенна налетела на невидимую стену, было уморительно. Чувствуя себя в лучшем настроении, чем за всю неделю, он поспешил на квиддичное поле.

Когда Гарри прибыл на поле, тренировка уже закончилась. Рон бросил на него злой взгляд, остальные, кроме Фреда и Джорджа, молча прошли мимо.

— В чём дело? — спросил Гарри у близнецов.

— Мы думали, что знаем тебя… А теперь… — вздохнул Фред и ушёл. Джордж собирался последовать за ним, но Гарри схватил его за руку.

— О чём это вы?

— Я ещё могу понять, что ей ты всегда нравился. Но наша сестрёнка? После всего, что для тебя сделала Гермиона…

— Что? Да я ничего не делал с Джинни!

— Не отрицай, Рон видел, как две недели назад вы выходили из потайного хода, и вид у вас был такой, будто вы только что целовались, — обвинил его Джордж.

— Мы не целовались! — Гарри был готов расхохотаться. — Ты у Джинни спросил, чем мы занимались?

— Она и не отрицала, что вышла с тобой. Нам хватило и этого.

— Она помогала мне починить мантию! Я столкнулся с Пушком, и он меня зацепил.

— Ну да, худшей отговорки я не слышал…

— Не веришь? Смотри! — Гарри повернулся и задрал рубашку.

— Чёрт возьми! — потрясённо присвистнул Джордж. — Тебе срочно нужно к мадам Помфри.

— Да, только она начнёт расспрашивать, откуда раны. Нам же нельзя там находиться, забыл?

— Тогда пусть тебя вылечит Гермиона, — предложил Джордж, но тут же замолчал, понимая, что Гермиона будет в ярости. — Погоди-ка! Чо разбирается в лечебных зельях, она тебе поможет!

«Точно! Как я мог забыть? Чо уже лечила меня, когда я получил ожоги.»

— Отличная идея! Спасибо, Джордж.

Гарри направился в совятню и написал короткую записку:

Чо, нам нужно поговорить. Встретимся сегодня в гостиной старост, пожалуйста.

Гарри.

Он подозвал случайную сову, и белоснежная птица спустилась к нему. Хедвиг! Она приземлилась на его плечо и ласково клюнула в волосы.

— Эй, я тоже скучал, — хихикнул он. — Слушай, доставь это Чо, срочно.

Она тихо ухнула и улетела. Гарри направился в спальню. Он смертельно устал, но порезы на спине так болели, что он не мог усидеть на месте. Спустя полчаса он получил ответ:

Конечно, встретимся в девять.

Гарри взглянул на часы: восемь. Ладно, ещё час его не убьёт.

* * *

Без пяти девять Чо с волнением ждала Гарри. Ровно в девять он прошёл сквозь стену, на лице его читалась боль.

— Привет, — тихо произнёс он.

— Привет, — растерянно ответила она. — Что случилось?

— Мне нужна твоя помощь.

— Всё что угодно.

Гарри секунду смотрел на неё, затем вздохнул. Он ненавидел обманывать Гермиону, но сейчас осторожность была важнее.

— Можешь сварить для меня лечебное зелье от… царапин?

— Царапин? — улыбнулась она. — Дай-ка взглянуть.

Гарри осторожно снял рубашку. Глубокие багровые полосы выглядели ужасно: кожа по всей его спине приобрела нездоровый оттенок.

— О боже! Что произошло?! — вскрикнула она и схватила с полки учебник.

— Столкнулся с Цербером… — смущённо улыбнулся Гарри.

— С Цербером? Как ты умудрился?

— Решил сократить путь, — ответил он. Чо подозрительно прищурилась.

— Ты убегал от Кенны Малфой?

— Да, — признался Гарри, изумлённо глядя на неё.

— Я знаю, что она затевает. Ты ей очень нравишься, она постоянно задаёт мне вопросы, — пояснила Чо, найдя нужное зелье. — Я знаю, что она чародейка. Рона она уже вокруг пальца обвела.

Достав несколько склянок, она начала добавлять ингредиенты в котёл.

Следующие десять минут царила тишина. Наконец Гарри не выдержал:

— Так вы… с Роном?..

— Эм… ложись на диван, — уклонилась она от ответа.

Гарри лёг, чувствуя, как его одолевает усталость. Ему снились кошмары об Италии или о Кенне, и от этих снов кровь стыла в жилах. Нужно было срочно найти способ нейтрализовать действие её чар. Проклятье, вся эта секретность начинала его раздражать.

Через несколько минут Чо подошла с флаконом.

— Здесь смесь эссенции мурлока, целебного бальзама и лунного камня. Не шевелись. Сначала немного пощиплет.

— Хорошо.

Она щедро нанесла мазь, и действительно, поначалу сильно щипало, но вскоре он ощутил облегчение. Тёплый бальзам и прикосновения рук Чо были подобны раю. Она аккуратно втирала средство, думая о том, как глупо упустила свой шанс прошлым летом. Но теперь рядом был Рон, и она надеялась, что это взаимно.

Вдруг Чо заметила на плечах Гарри следы ногтей, а на шее — багровые пятна засосов.

— Гарри… — тихо начала она. Он открыл глаза. Девушка развернула его на спину, и её глаза расширились.

— Это… это Кенна сделала? — выдохнула она, разглядывая отметины на его груди. Девушка осторожно коснулась пальцами красных отметин — это точно были засосы.

Они посмотрели друг другу в глаза: Гарри хотел объясниться, а Чо требовала объяснений.

Именно в этот момент через стену прошли Рон и Гермиона. Оба замерли. Картина — полуобнажённый Гарри и Чо, прикасающаяся к его коже — оказалась слишком красноречивой. По спине Гермионы пробежал холод. Неужели он мог? Рон стоял в ступоре.

— Чо! Я думал… а ты… ну, Гарри — этому я уже не удивляюсь! Но ты-то… — с горечью начал Рон.

— Не будь таким мелодраматичным! Я просто помогала ему обработать раны, — пояснила Чо.

— Ну да, «обрабатывала раны»! — прорычал Рон. Он повернулся к Гарри: — А ты?! Тебе мало одной?

— Послушай! Она говорит правду, у меня…

— Теперь мы убедимся, что ты лжец! Гермиона, используй на нём Легилименцию! — выплюнул Рон. — Если ты невиновен, тебе нечего бояться, правда?

Гарри сглотнул. Он кивнул, решив, что лучше принять удар на себя, чем позволить обвинять Чо.

— Гермиона! Посмотри на него! Ты оставляла эти следы? — Рон указал на засосы.

Гермиона взглянула на отметины и чуть не умерла внутри. Она должна была знать правду.

— Гарри, я должна знать, — умоляюще спросила она.

— Между мной и Чо ничего нет, клянусь, — честно сказал он.

— Ха! А Джинни? Гермиона, не слушай его! Посмотри сама! — вмешался Рон.

— Джинни? — Гермиона теперь растерялась ещё больше. С дрожью в голосе она тихо спросила: — Гарри, ты позволишь?

Гарри бросил на Рона яростный взгляд, но кивнул.

— Да.

Она узнает правду, но хотя бы обвинения в адрес Джинни и Чо окажутся необоснованными.Гермиона заглянула ему в глаза, взяла его руки в свои и прошептала:

— Legilimens!

Её мгновенно втянуло в водоворот его мыслей. Она пережила боль от его кошмаров, бой на станции, ощутила, как ломалось его плечо. Вихрем пронеслись его страхи, любовь к ней — и недавние события. Гермиона увидела лицо Кенны, почувствовала то, что чувствовал Гарри, когда целовал её. Слёзы подступили к глазам. Затем она увидела драку с Пушком и то, как Джинни помогала ему с ранами. Она ощутила всю его усталость и последнюю встречу с Кенной, и то, как Чо наносила бальзам на его спину.

Прервав контакт, она отступила. Слёзы молча текли по её щекам.

Гарри застыл, желая провалиться сквозь землю.

— Рон… — тихо выговорила она надломленным голосом, — он не лжёт. С ней, — она указала на Чо, — ничего нет. Как и с твоей сестрой.

Её глаза покраснели. Рон смотрел на неё, не веря своим ушам.

— Тогда… что же не так? — мягко спросил он, не в силах видеть её слёзы.

Она смотрела на Гарри, который онемел от отчаяния. Она так любила его, а он не доверял ей настолько, чтобы рассказать правду.

Отступив на шаг, она тихо и разбитым голосом спросила:

— Почему?

Гарри молчал. Выражение её лица причиняло боль сильнее, чем любая битва. Слова застряли в горле. Развернувшись, Гермиона медленно покинула гостиную, унося с собой осколки их доверия.

— Мне жаль, — тихо сказала Чо, положив руку ему на плечо.

Рон стоял на месте, чувствуя себя полным идиотом.

— Гарри, друг, я…

— Уходите, — перебил Гарри.

— Что?

Гарри смахнул слезу и отвернулся.

— Я хочу побыть один.

Рон и Чо молча вышли.

Гарри сел на диван и погасил все свечи. Он остался один в темноте, позволяя слезам свободно катиться по лицу.

Эмоции Гарри и Гермионы находят выход в их магии, пока молодая пара переживает душевную боль, что приводит к совершенно разным последствиям.

(не бечено, могут быть ошибки)

— Ты такой грёбаный неудачник, Гарри…

Гарри говорил сам себе, шагая взад-вперёд по уютной гостиной. Всё, к чему он прикасался, все люди, с которыми он общался, — всё это неизменно портилось. Он потёр лоб: шрам исчез, но проклятие продолжало жить. Закрыв глаза, он ощутил, как внутри нарастает тёмная сила. Почему так произошло? Как он позволил этому случиться? Он должен был быть Мальчиком, который выжил, — великим, чёрт побери, героем! И как он позволил какой-то девчонке так с ним поступить?

Разочарование накатывало волнами, магия буквально исходила от него, отражая его желание что-то уничтожить. Он схватился обеими руками за волосы у корней, до боли сжимая кулаки и желая взорваться изнутри.

Не сдержавшись, он закричал.

Мебель в гостиной для старост внезапно взорвалась, наполнив комнату треском рвущихся подушек и ломающегося дерева. Посуда на кухне разлетелась вдребезги, осыпав всё осколками стекла и керамики; двери и ящики шкафов с шумом вмялись внутрь. Неконтролируемая сила «Редукто» уничтожила всё, что не было достаточно прочным, чтобы выдержать ударную волну. Котёл для зелий отлетел к стене, разбрызгивая содержимое по потолку и полу. Наполнитель из диванов и кресел кружился вокруг Гарри; исходящая от него статическая энергия заставляла клочки поролона и перьев хаотично осыпаться на пол. В порыве ярости он пнул остатки кофейного столика, и тот развалился на мелкие щепки.

— Ты тупой ублюдок! Она любила тебя! А ты всё испортил! — кричал он, теряя самообладание.

Он ощущал, как через него проходит магия, такая же, как в тот раз с Волдемортом… первобытная, неестественная, чуждая ему сила бурлила в венах. Развернувшись, он врезал кулаком в толстую стену, и по соседнему пустому помещению разнёсся глубокий, резонирующий звук. Подняв разбитый диван, он швырнул его в противоположную стену — тот вылетел прямиком в коридор. Гарри снова закричал в отчаянии. Этого было недостаточно. Его глаза пульсировали ярким светом, когда он направился прочь из комнаты.

Неодушевлённые предметы были грёбаной тратой времени.

Он стремительно шёл по коридорам; факелы на стенах вспыхивали вдвое ярче, когда он проходил мимо. Свернув налево у гостиной Гриффиндора, а затем направо, он промчался по западному балкону, направляясь к старой оружейной. Дверь сорвало с петель при его приближении, и она рухнула на покрытые паутиной доспехи. Из соседнего помещения раздалось угрожающее рычание, и Гарри злорадно улыбнулся.

Хорошо. Я хочу, чтобы он был зол.

* * *

Гермиона была одна в библиотеке, свернувшись клубком в самом дальнем углу, в окружении высоких стеллажей. Слёзы продолжали катиться по её лицу. Она прислонилась к полкам, сжимая в руке своё самое дорогое сокровище.

Венец Жизни мягко переливался в пустой библиотеке, излучая тепло и свет, пытаясь согреть её разбитое сердце. Она просто не могла поверить в случившееся. Это не мог быть тот Гарри, которого она любила. Тот, кого она полюбила, никогда бы так с ней не поступил, он сам ей это говорил. Но этот Гарри причинил ей столько боли, сколько она не могла вынести. Для чего же она тогда пожертвовала собой? Кто она? Кто эта девушка, которая отдала свою жизнь за воскрешение другого? Просто очередная девчонка в его глазах? Или ему нужна была Кенна, а не она?

Зачем он так со мной поступил?

Магия сияющего венца окружила её; она чувствовала в своих руках часть жизненной энергии Гарри Поттера и, в меньшей степени, Драко Малфоя. Через этот магический объект она ощущала присутствие Гарри ещё сильнее и рыдала, пока ужасные воспоминания из его памяти вновь и вновь прокручивались у неё перед глазами. Чувства переполняли её, и венец засиял ярче прежнего. Запретная Святая Магия окружала её: жертвенные заклинания Лили Поттер и Нарциссы Малфой когда-то прошли через этот прекрасный артефакт. Гермиона прижала его к груди; её любовь к сыну Лили наполняла её древней магической силой.

В ту ночь под ясным небом у дома Чо, как и две волшебницы до неё, Гермиона выбрала свою судьбу. Она знала, что венец был дан ей не случайно и что жизнь Гарри зависит от неё. На принятие решения ушло всего несколько минут, и она никогда не жалела о своей жертве.

Но теперь… всё было слишком тяжело. Гарри предал её, и его поступки обесценили её жизнь.

* * *

Ремус Люпин медленно поднимался по главной лестнице. Всё тело ломило, но внутри он ощущал радостное облегчение от того, что очередное превращение наконец позади. Он был бледен и немного потрёпан, но внутренне чувствовал себя прекрасно.

Он с нетерпением ждал встречи с Нимфадорой. Свернув направо возле кабинета профессора Флитвика, он направился к свободной комнате дальше по коридору. Он весело насвистывал, бодро шагая вперёд. Впервые со смерти Сириуса он был по-настоящему счастлив. Завтра же утром он поговорит с Тонкс и на этот раз не позволит любимой женщине вновь ускользнуть от него.

Неожиданно сквозь стены до него донёсся громкий болезненный визг, а затем чей-то смех. Ремус замер на месте: звук был похож на визг собаки. В Хогвартсе не было собак, если только…

Он бросился вперёд, пролетел через выломанную дверь оружейной и вбежал в соседнюю комнату. На пороге он застыл как вкопанный, не веря своим глазам. Посреди комнаты стоял Гарри Поттер. Его сжатые в кулаки руки были в крови, а сам он покрыт глубокими царапинами. Пушок, скуля, забился в угол, и все три его головы вылизывали сломанную заднюю лапу. Мучитель собаки безумно улыбался, его глаза светились белым. Когда он приблизился, Пушок поджал хвост и попытался отползти подальше, глядя на него полными ужаса глазами.

— ГАРРИ! — закричал Ремус. — Что ты сделал с бедным животным?!

— Ничего, — прорычал Гарри. — Просто… ничего. — Он задумчиво посмотрел на свои руки; в глазах смешались удовлетворение и ненависть к себе.

Это тебе за мою спину, переросток чёртов…

— Какого чёрта ты творишь? Как тебе удалось… — Ремус беспокойно взглянул на скулящего пса. — Поттер, не позволяй этому повториться. Ты обязан контролировать свой характер и не давать эмоциям управлять тобой. Для мага это всё равно что играть со взрывчаткой, ты знаешь это лучше всех, — сурово сказал он.

Гарри закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

— Мне нужно найти способ вернуть Гермиону, — тихо сказал он.

Ремус удивлённо уставился на него:

— Что? Что значит «вернуть её»? Очевидно же, что она любит тебя, и я уверен, ты чувствуешь то же самое. Что произошло?

— Я изменял ей с Кенной Малфой, — бесцветным голосом ответил он.

Ремус резко закрыл рот. Что можно было на такое ответить?

— Ты шутишь, — нахмурился он.

Гарри провёл руками по волосам, и Ремус увидел, как свежие раны на его груди и руках заживают прямо на глазах.

— У неё есть какая-то власть надо мной, рядом с ней я теряю контроль, — с явным разочарованием объяснил он.

Ремус взглянул на него с лёгким любопытством:

— Это что-то новое. Она казалась мне вполне безобидной.

Гарри рассмеялся. Неужели Ремус сказал «безобидная»? Боже…

— Да, ну, она совсем не такая. И кажется, я только что уничтожил все свои шансы с Гермионой. Чёрт возьми… Я просто кусок дерьма. Я её не достоин, — пробормотал он, прикрывая лицо руками. Затем снова провёл пальцами по волосам и взглянул на то, что сделал с некогда гордым животным. Пушок всё ещё вылизывал ужасную рану на боку, а сломанная задняя лапа выглядела очень болезненно. — Я словно притягиваю неприятности, всё портится, стоит ко мне приблизиться. Спроси у кого хочешь: связываться с великим Гарри Поттером в последнее время стало просто опасно… — Он шутил с горькой самоиронией, но Ремус видел, что эти слова ранили самого Гарри. Он подошёл к нему и по-братски положил руку на плечо.

— Пойдём. Уж кто-кто, а я прекрасно тебя понимаю. Что именно случилось? Не волнуйся, я уверен, ты сумеешь её вернуть, — приободрил он.

Гарри благодарно улыбнулся. Именно этого ему не хватало всё лето: человека, с которым можно было поговорить, который бы его выслушал.

* * *

Этой ночью Гарри спал под деревом на берегу озера. Ему нужно было обдумать слова Ремуса. Ночной холодок обдувал его кожу, и он смотрел на молодой месяц. Ремус сказал ему то, что он и так знал: правда его освободит.

Звучит просто, но Гермиона вряд ли поверит, что Кенна — волшебница-искусительница. Это больше похоже на оправдание.

Или поверит?

Он знал, что чувства к Кенне были настоящими, хоть он и не хотел этого. Словно у неё была огромная лупа, которая усиливала любое его малейшее влечение, пока он не превращался в одержимого монстра. Это чувство захватывало его полностью, и даже окклюменция не помогала отличить то, что происходило на самом деле, от того, что он себе внушал. И то, как он разорвал блузку Кенны, явно не вписывалось в образ «я невиновен». Вздохнув, он пожалел, что избил Пушка: если бы не боль от царапин на спине, он бы переспал с Кенной прямо в кабинете зельеварения.

Чёрт, как же он тогда этого хотел.

Нет, об этом лучше не думать. Ему надо было найти способ противостоять её чарам! Это была его первая задача. А потом — убедить Гермиону, что Кенна обладает этой странной властью над ним.

Но как заставить её поверить?

Он размышлял об этом долго, но в итоге пришёл к единственно возможному решению: нужно просто рассказать ей правду и надеяться, что она поверит. Сложив руки за головой, он уснул под деревом на восточном берегу, глядя в звёздное ночное небо.

* * *

Часы шли, и Гарри был не единственным, кто отсутствовал в гриффиндорской спальне. Гермиона по-прежнему сжимала большое золотое кольцо, машинально поглаживая огромный кристалл на его поверхности. Её спутанные мысли постепенно прояснялись, рациональность возвращалась. Почему она не замечала, что с тех пор, как он очнулся, он постоянно отдалялся от неё? Разве она настолько наивна? Они даже не ходили вместе на занятия. Он всегда исчезал из столовой после занятий Кенны с Чо, даже не пытался к ней прикоснуться. Словно избегал её…

Она всхлипнула и свернулась клубочком в углу, прижав колени к груди и положив на них подбородок. Так она просидела всю ночь, молча переживая свою боль. Боже, зачем ты заставил меня полюбить того, кто не любит меня в ответ?

* * *

Долохов нетерпеливо смотрел в ночное небо. Макнейр задерживался. Он стоял у большого окна заброшенного собора. Это место ему нравилось: витражи, орган, благочестивая атмосфера и вид на бескрайние зелёные поля. Он до сих пор помнил, как умолял о пощаде магловский священник, которого они забавы ради расчленили.

Ах… Иногда убийство маглов весьма улучшает настроение. Он отбросил воспоминания. Предстояла работа.

— Снейп, ты уверен, что твой человек под контролем? Его прикрытие не должно быть раскрыто раньше времени. Это важно для плана, — спросил Антонин, всё ещё глядя в окно.

Годфри Снейп поднял взгляд от стоящего перед ним Омута Памяти и улыбнулся:

— О да, он полностью под контролем. Можешь не беспокоиться.

— Петтигрю, ты готов? — спросил Долохов.

— Г-готов и ж-жду приказа, — пробормотал человечек.

Долохов усмехнулся, не оборачиваясь. Жалкий, но полезный.

Он заметил три фигуры в небе и улыбнулся. Наконец-то его зверолов вернулся. И, судя по всему, удачно.

— Охотники, — обратился он к ним.

Из теней появились две фигуры, до смерти перепугав Петтигрю.

— А если Дамблдор и Орден найдут нас?

— Тогда мы сделаем то, что умеем лучше всего. Мы готовы.

— Отлично. Наш герой часа прибыл. Поприветствуем его, не так ли?

Он шагнул к дверям и взглянул в небо. Сначала послышался мощный порыв воздуха, потом из тьмы возникли три фигуры. Руквуд и Лестрейндж улыбнулись, с нетерпением наблюдая за происходящим. Затем донёсся запах, и наконец в поле зрения появились огромные чешуйчатые тела. Три дракона приземлились перед собором, и на землю спрыгнул всадник самого крупного из них. Дыхание двух драконов было горячим и затхлым, а у третьего, самого крупного, — смертельно ледяным. Антонин широко улыбнулся: Макнейр прекрасно знал своих питомцев.

— Добрый вечер, мой друг, — тепло приветствовал Долохов. — Удачная охота, полагаю?

— Аляскинский Левиафан был немного капризным, но я люблю трудности, — ухмыльнулся Макнейр, поглаживая ледяной нос морского зелёного дракона. — Когда отправляемся?

— Терпение, друг мой. Мы изучим врага и нападём в наилучший момент. В отличие от покойного хозяина, нам не нужны лишние жертвы. Помните беднягу Эйвери? От него почти ничего не осталось. Впрочем, смерть от меча Гриффиндора — достойная смерть, — улыбнулся он. — Предлагаю выпить. У меня есть напиток из Украины, говорят, превосходный.

Макнейр последовал за ними, сжимая в обмороженных руках свой топор, и на его лице застыла жестокая улыбка.

Эйвери, я отомщу за тебя.

* * *

— Так, ты справишься.

Гарри стоял перед зеркалом в ванной Гриффиндора, уговаривая себя. Была суббота, и все наслаждались солнечной погодой. Он незаметно пробрался внутрь, принял душ и надел лучшую волшебную мантию. Взглянув на грязные джинсы, он поморщился, увидев порезы и кровь. Придётся их выбросить. Он сбрил щетину и слабые усики, подстриг волосы, ставшие такими же, как на третьем курсе. Они торчали во все стороны и никак не хотели укладываться. Как обычно.

— Evanesco, — пробормотал он, направляя палочку на раковину.

Все волосы исчезли. Он провёл рукой по лицу, чтобы убедиться, что оно гладкое. Посмотрел в зеркале на свой лоб: после шестнадцати лет со шрамом в форме молнии его отсутствие было напоминанием о том, через что пришлось пройти, чтобы избавиться от Волдеморта. Он улыбнулся. Если это не придаст ему уверенности, то что тогда сможет? Чувствуя себя новым человеком, он взял Карту Мародёров, чтобы найти Гермиону и всё ей рассказать.

Гермиона была на улице, прогуливаясь по дальнему берегу Чёрного озера. Ей нужно было уединение, чтобы разобраться в себе. Всё это было частью жизни: любовь, дружба и разбитое сердце. Но когда всё так тесно переплетено, как в её случае, невозможно смотреть на это просто. Такова была реальность, к которой не могло подготовить никакое чтение или исследование. Такова жизнь. Она как раз прошла мимо места, где Гарри спас их всех от дементоров на третьем курсе, и на неё нахлынул ещё один прилив сильных эмоций.

Гермиона улыбнулась. Она могла знать больше заклинаний, чем одноклассники, но Гарри инстинктивно был един со своей магией, он всегда находил выход — настоящий волшебник во всех смыслах этого слова. И даже если у них ничего не получится, он всегда останется её героем.

* * *

Гарри нахмурился, разглядывая карту. Среди множества точек имя «Гермиона Грейнджер» отсутствовало. Где же она? Заметив Падму и Лаванду, он окликнул их:

— Эй, Лаванда, Падма… или Парвати?

— Привет, Гарри! Тебе идёт новая стрижка. Что за повод? — спросила Падма.

— Вы не видели Гермиону?

Они холодно переглянулись и одновременно ответили:

— Нет, извини.

— Ладно, если увидите, передайте, что я её ищу.

— Конечно, — солгали они, одарив его ледяным взглядом.

Гарри нахмурился: неужели все уже знают? Чёрт. Он снова отправился на поиски, спрашивая общих друзей, не видели ли они её. Парни действительно не знали, где она, но любезно предложили передать сообщение. Девушки же реагировали одним из двух способов: либо смотрели так же холодно, либо откровенно флиртовали. После четвёртой попытки флирта он решил, что это ни к чему не приведёт. Снова взглянув на карту, он убрал большой палец с края и увидел, что она идёт от границы территории к хижине Хагрида возле Запретного леса. Хагрид шёл к замку, а все остальные были либо на поле для квиддича, либо на другом берегу озера, возле дерева, под которым он спал прошлой ночью.

— Наконец-то! — облегчённо вздохнул он и направился туда же.

Хагрид, шедший к замку, заметил его издалека.

— Всё в порядке, Гарри? — добродушно улыбнулся он.

— Привет, Хагрид! Как ты?

— Да нормально всё. А что с Гермионой? Выглядит расстроенной, — голос Хагрида был полон беспокойства.

Гарри сжал губы.

— Э-э… Ты говорил с ней?

— Нет, но утром видел её одну, странно это. Обычно она от тебя не отходила с тех пор, как ты вернулся. Вот и забеспокоился, — сказал он, пряча лицо за кустистой бородой.

— Мне нужно с ней поговорить, — решительно сказал Гарри.

Хагрид понимающе кивнул:

— Ну, удачи. Заглядывай как-нибудь.

— Обязательно, — ответил Гарри, продолжая идти к хижине.

Гермиона любила это место — тихое и далёкое от суеты. Лёгкий ветерок пронёсся над озером, и она машинально поправила прядь волос, заправив её за ухо. Она почувствовала его присутствие и подняла взгляд. Гарри приближался. Она замерла, не зная, хочет ли говорить с ним сейчас. Ей было нужно время, чтобы прийти в себя.

Гарри затаил дыхание. Он видел, как Гермиона неосознанно сделала это движение, и не мог поверить, как красиво она выглядела на фоне искрящейся за её спиной воды и с ветром, играющим в её волосах. На ней была мантия, а лёгкая воздушная блузка и облегающие брюки делали её похожей на ангела. Она остановилась и посмотрела на него. Гарри понял, что она раздумывает, говорить ли с ним, и её нерешительность поколебала его уверенность в себе.

Может, сейчас не лучшее время? Может, стоит уйти?

Он замер. Оба они стояли на расстоянии, нерешительно глядя друг на друга, и никто не решался подойти первым. Гарри ощутил, как её присутствие успокаивает его. Это было правильно, они были предназначены друг для друга, и он не хотел терять ещё одного близкого человека. Он подошёл к ней и улыбнулся.

Сердце Гермионы дрогнуло. Он выглядел так мило с волосами, торчащими во все стороны, как в старые добрые времена до пятого курса. Он стал выше, почти шесть футов ростом, окреп, но сохранил мальчишеское обаяние. С короткими волосами он напоминал ей о хороших временах, проведённых вместе.

— Привет, — виновато сказал он.

— Здравствуй, — холодно ответила Гермиона. — Что ты здесь делаешь?

Гарри нахмурился, не ожидая такой холодности.

— Ты заслуживаешь объяснений. Я хочу всё объяснить, — неуверенно произнёс он.

— Что ж, говори.

Ладно, не всё идёт по плану. Он глубоко вздохнул и вновь мысленно повторил свой настрой.

— Я мало говорил о том, что случилось после… моего дня рождения… — он запнулся, вспоминая ту ночь.

— Я заметила, — ответила Гермиона.

— Ты должна понять, я не умею выражать свои чувства, мне не с кем было говорить об этом раньше… кроме тебя и Рона. Но с вами было иначе, мы были друзьями. А Рон — не лучший советчик, даже несмотря на нашу дружбу. Это совсем не то же самое, что говорить с Сириусом, хоть мы и общались в основном по почте, а теперь он… ушёл. Конечно, я всегда мог поговорить с тобой, но… я даже не планировал возвращаться в школу.

Гарри осёкся, понимая, что говорит слишком много.

— В общем, я скучал по тебе, было больно, особенно видеть тебя в больнице, со всеми этими зельями, когда ты была так слаба. И это была моя вина… и твой отец…

Гермиона смотрела на него бесстрастно.

— В общем… да, вернёмся к главному… — выпалил он. — Кенна — волшебница-искусительница. Клянусь, я не хотел ничего подобного!

— Кенна — волшебница-искусительница? — равнодушно переспросила Гермиона.

— Да, — облегчённо выдохнул Гарри, радуясь, что она уловила суть.

— То есть ты хочешь сказать, что нашёл девушку, которая никогда не знала, что она ведьма, и которая, как оказалось, ещё и искусительница? Искусство, которое требует многих лет практики и множества любовных зелий. И она, в свою очередь, оказывается сестрой Драко, который каким-то образом знал о твоих шашнях с ней… как и все остальные, кроме меня! Я, могу добавить, узнала обо всём последней, из-за чего выгляжу полной дурой…

— Подожди, всё не так!

— Позволь мне закончить. Итак, за два месяца, что мы были порознь, ты шатался с этой блондинистой шлюхой и решил прийти только сейчас. После того, как я узнала обо всём, прочитав твои мысли. И ты придумываешь это дерьмовое оправдание, что она искусительница… — Она величественно посмотрела на него, одарив самым снисходительным взглядом. — Очень хорошо, я хвалю твоё мастерство. Чисто по-мужски — свалить всё на женщину. Гарри, спасибо за просвещение, — холодно закончила она, проходя мимо него.

Гарри не мог поверить своим ушам. Неужели она думает, что он хотел уйти? Он схватил её за руку, когда она проходила мимо, и тихо сказал:

— Я уже говорил, ты не представляешь, что я пережил…

— Это ты не представляешь, каково было мне! Не знать, жив ли ты, Гарри! Почему ты не написал, не дал о себе знать? Мне всё равно, что есть опасность, мне важно было быть вместе! Я делала для тебя всё! А ты — за моей спиной — с этой девкой! Ты представляешь, что я чувствую?! — вскричала она.

— Ты не понимаешь! Я теряю себя, когда она…

— Когда она раздвигает перед тобой ноги или под тобой, как у вас там принято! — огрызнулась она.

— У нас не было секса, Гермиона! Послушай, я люблю тебя…

Шлёп!

Лицо Гарри обожгло от удара. Гермиона в шоке смотрела на него, не веря, что только что сделала.

— Если бы ты любил меня, ты бы этого не сделал, — дрожащим голосом произнесла она и побежала прочь, не сдерживая слёз.

Гарри смотрел ей вслед, прижимая пальцы к пылающей щеке. Что ему теперь делать?

Гермиона противостоит Кенне и узнает правду.

Вернувшись в церковь, Долохов тихо беседовал с Годфри Снейпом. Оба смотрели в Омут памяти, и на губах Снейпа играла слабая усмешка.

— Превосходно, наш план в действии. Ты уверен, что он полностью под твоим контролем? — спросил Долохов.

— Видел ли ты когда-нибудь, как волшебник спотыкается о шнурок на ботинках из драконьей кожи? — пробормотал Снейп. Долохов с лёгким любопытством посмотрел на собеседника: на ботинках из драконьей кожи шнурков не было. Снейп кивнул на образы в Омуте памяти, и Долохов вгляделся в клубящуюся дымку. Через несколько секунд он расхохотался, несмотря на предупреждение. Тучный волшебник, шедший рядом с репортёрами «Ежедневного пророка», внезапно споткнулся и шлёпнулся носом в землю к величайшему изумлению толпы журналистов, плотным кольцом его окруживших. Фоном служили величественные стены Главного офиса Объединённого совета волшебников, и Долохов отчётливо видел, как фотографы запечатлевают эту комичную сцену.

— Блестяще! — рассмеялся Антонин Долохов. — Корнелиус Фадж теперь наш.

* * *

Следующие три недели были худшими в жизни Гарри. Всякий раз, когда юноша пытался заговорить с Гермионой, та либо вставала и пересаживалась, либо намеренно его избегала, а если они оказывались вместе на уроке, то полностью его игнорировала. Поттер даже умудрился стать её партнёром на уроке зельеварения, но девушка сумела полностью отмести любые личные разговоры и обращалась к нему, лишь когда это было совершенно необходимо для выполнения задания. После третьего подряд занятия, на котором Гарри чувствовал себя ненужной мебелью, он оставил эту тактику. Разочарование нарастало с каждым днём, и ему казалось, будто он живёт в каком-то дурном сне.

В довершение всех бед, его первая тренировка с квиддичной командой Рона обернулась катастрофой, и после столь провального выступления Рону было куда проще объявить Гарри, что ловцом Гриффиндора будет Джинни. Было также очевидно, что Рон с самого начала настроен против него, так что в сознании Гарри не было и тени сомнения, что ему не дадут играть. С тех пор как разнёсся слух, будто он изменяет Гермионе, его товарищи-гриффиндорцы — да что там, не только его факультет, но и вся школа, даже учителя — стали с ним немного резки. Рон твёрдо решил, что в этом году Гарри за Гриффиндор играть не будет. Когда Рон в конце концов сказал ему об этом, Гарри лишь молча кивнул.

Что ж, раз я смог потерять Гермиону, то всё остальное уже не имеет значения. Так и проходили дни Гарри — на автомате, урок за уроком, час за часом, мучительная минута за мучительной минутой — в одной лишь надежде поймать улыбку Гермионы. Он сидел один в конце класса, с лёгкостью справляясь с предметами и пытаясь примириться с новой реальностью, в которой Рон и Гермиона больше не были его друзьями.

На самом деле, до него только сейчас дошло, что у него, победителя Волдеморта, вообще не осталось друзей. Иногда он задавался вопросом, были ли у него друзья вообще или люди просто использовали его из-за славы. Да, он предал своих лучших друзей, но как же остальные?

Вот и выходит, что в наши дни быть «героем» не так уж и много значит.

Его ненависть к Кенне Малфой теперь была абсолютной, и всякий раз, когда Гарри видел на карте, что Кенна приближается, ему приходилось ёжиться и прятаться, стыдясь и злясь на собственную слабость.

* * *

Чоу Чанг была на очередном собрании старост, где обсуждался серьёзный вопрос о порчах и сглазах между студентами в преддверии первого квиддичного матча сезона — Гриффиндор против Когтеврана, — который должен был состояться в пятницу. Профессор Дамблдор дал старостам строгие указания свести подобное хулиганство к абсолютному нулю, иначе очки, снятые за это, будут также вычтены из турнирных очков по окончании матча. Чоу вполуха слушала, как Эрни Макмиллан и Рон спорят о какой-то мелочи, и наблюдала, как Драко Малфой хихикает вместе с Паркинсон в сторону Гермионы, которая изо всех сил старалась не замечать их ехидного шёпота.

Чоу знала, что Гарри и Гермиона расстались. Но дело было в том, что Гермиона не желала слушать никаких её идей, считая, что Чоу тоже была частью всего этого прикрытия, и не прислушивалась ни к единому её слову. Эрни Макмиллан в последнее время пытался привлечь внимание Гермионы: всякий раз, делая заявление, он непременно добавлял что-то вроде: «Как думаешь, Грейнджер?» или «Не так ли, Гермиона?» и, о боги, не дай Мерлин ему снова это сказать: «Уверен, Гермиона думает так же».

Это угодничество начинало раздражать, и Чоу видела, что оно действует Гермионе на нервы, но достоинство не позволяло девушке подать виду. От одной из своих подруг-пуффендуек Чоу слышала, что Эрни собирается в ближайшее время подкатить к Грейнджер, полностью веря в почти восьмилетнюю традицию, что старосты школы должны быть парой, и что эта традиция коснётся именно их, поскольку они были самыми очевидными кандидатами на эти роли в следующем году.

В глубине души Чоу понимала, что это не её дело, но знала, что Гарри сейчас несчастен, и, хоть Гермиона этого и не показывала, она тоже ужасно по нему скучала.

Чоу не могла позволить этому продолжаться. У них обоих ещё была надежда, и она знала, что спасти их отношения может лишь один человек. После собрания девушка дождалась, пока почти все уйдут, и остановила одну конкретную личность.

— Подожди, Рон, мне нужно с тобой поговорить.

* * *

Настала пятница, день первого квиддичного матча сезона, и Рон шёл рядом с Гермионой на трансфигурацию. Он долго и упорно размышлял над словами Чоу и должен был признать, что в её идее был смысл.

Он не знал точно, что увидела Гермиона, применив к Гарри окклюменцию, но что, если Гарри говорил правду — и это была не его вина?

Оглядываясь назад, Рон понимал, что это был просто ещё один из тех случаев, когда Гарри не верил никто, кроме Гермионы и его самого. Рон напряжённо думал. Они были с другом немного строги, но ведь Гарри должен был держать марку. Он же герой! Он ведь выше девчачьих проблем, не так ли? Уизли должен был признать, что истории, которые придумывал Гарри в прошлом, бывали весьма неправдоподобными, но в глубине души они вдвоём верили в своего лучшего друга.

Кроме этого раза.

На этот раз он тоже был виновен в том, что бросил лучшего друга, когда тот больше всего в нём нуждался. Рон корил себя за то, что был таким тугодумом и не разглядел сходства обстоятельств… сначала та история со змеиным языком и Тёмным волшебником, потом попытки убедить всех, что он не подкидывал своё имя в кубок для Турнира Трёх Волшебников, затем на пятом курсе никто не верил ему, когда он говорил, что Волдеморт вернулся. И во всех этих случаях Гарри говорил правду. Никогда прежде Гарри не оказывался лжецом.

Так почему же после шести лет дружбы Рон не поверил ему сейчас?

Именно в тот момент Рон принял решение. Теперь он знал, что ему делать.

— Гермиона, — сказал он, готовясь к тому, что собирался произнести. — Возможно, это будет шоком, но я верю Гарри. Думаю, Кенна Малфой может его контролировать.

Гермиона остановилась и медленно подняла взгляд на Рона.

— Ты прекрасно знаешь, что Гарри отлично сопротивляется заклятию «Империус», а Кенна никак не может быть чаровницей… на это уходят многие годы…

— А что если она другая? Что если у неё врождённый талант? — возразил Рон.

— Да ладно, какую ещё обычную ведьму твоего возраста ты знаешь с такими мощными способностями?

Рон бросил на Гермиону унылый взгляд.

— Это не ты ли пару месяцев назад останавливала Волдеморта? Или мне это только кажется?

Гермиона замолчала.

— Нет… ну, я другая, понимаешь, это не так просто, я тренировалась и…

— Ага, к тому же ты маглорождённая, а она — Малфой, посмотри на Драко — он чертовски смертоносен со своей огненной штукой. Слушай, я, э-э… нашёл способ…

— Ты нашёл или Чоу нашла?

— Ну, она, — Рон потянул её назад, когда девушка уже собралась уйти. — Но послушай. Это так просто, не знаю, почему ты сама до этого не додумалась, — серьёзно сказал он. Гермиона вопросительно посмотрела на него. О чём, во имя всего святого, он говорит?

— Примени на Кенне свою окклюменцию, чтобы узнать правду, — просто сказал он.

Гермиона застыла как вкопанная, её глаза расширились. Она посмотрела на Рона и увидела на его лице преданность Гарри. Рон действительно верил в Гарри. Внутри неё затрепетал огонёк надежды — это была превосходная идея, и если Гарри говорил правду…

Она улыбнулась и кивнула Рону. Это был риск, так или иначе она узнает, солгал ли ей Гарри, но с другой стороны, если нет, то шанс ещё есть.

— Хорошо, посмотрю, что смогу сделать, — со вздохом согласилась Гермиона. Рискованно, да, но правды она не боялась. Стоило попытаться.

* * *

Гермиона выследила Кенну прямо перед матчем, пока все спешили на квиддичное поле. Она последовала за ней в туалет, наблюдая, как та наносит на лицо немного магловской косметики. Кенна увидела её в зеркале и улыбнулась.

— Гермиона, как поживаешь? — спросила она, даже не оборачиваясь. Улыбка была полна яда, и если бы Гермиона могла ненавидеть её ещё сильнее, она бы это сделала.

— Я хочу с тобой поговорить, — холодно сказала Гермиона. Кенна приостановилась и обернулась с самодовольной ухмылкой на лице.

— Это из-за Гарри? — сладко спросила она. — Он так мило выглядит теперь с короткими волосами, не правда ли, Грейнджер?

Гермиона молчала, приближаясь к блондинке.

— Мне всегда нравились брюнеты, может, поделим… — злобно добавила та, окинув Гермиону оценивающим взглядом. — Уверена, его хватит на нас обеих, но после того, как я побывала наверху, не думаю, что Гарри любит подержанный товар… — она улыбнулась.

— Легилименс! — выкрикнула Гермиона, и всё хлынуло в её сознание, только теперь с точки зрения Кенны. Вспышки страсти и стальной решимости пронеслись перед глазами, образы того, как Кенна оттачивала своё умение на других парнях, включая Рона, чтобы эффективно пробить защиту Гарри. Она никогда не позволяла другим парням прикасаться к себе; просто использовала их как манекенов и отправляла выполнять какие-нибудь глупые поручения, чтобы отвлечь их от произошедшего. Гермиона чувствовала, что с Гарри Кенна старалась особенно сильно и с каждым прорывом становилась всё могущественнее. Начиная с первых невинных взглядов и прикосновений, душа и гостиничного номера в Италии — всё это вело к последнему случаю на уроке зельеварения.

Гарри говорил правду.

Две вещи произошли одновременно: во-первых, она была вне себя от радости, что он ей не лгал; во-вторых, она не могла поверить, что Кенна способна на такое после всего, что Гарри для неё сделал. Гнев закипел глубоко внутри, и Гермиона сжала кулак.

— СТЕРВА! — закричала она и, без предупреждения, со всей силы заехала кулаком по ошеломлённому лицу Кенны. Кенна отшатнулась от удара, и ментальный контакт прервался. Её разум содрогнулся от внезапного разрыва связи в тот же миг, как голова дёрнулась назад от удара. Блондинка повалилась на длинную столешницу туалета, её тело частично оказалось на гладкой поверхности. Гермиона была в ярости. Она набросилась на соперницу, хватая за волосы, одежду и всё, до чего могла дотянуться, осыпая ударами девушку поменьше. Кенна быстро разозлилась и нащупала свою палочку.

— Эверте Статум! — выкрикнула она, и Гермиону отбросило по широкой дуге. Она больно ударилась о кафельный пол. Обе противницы с трудом поднялись на ноги. Гермиона выхватила свою палочку; Росселини уже направила свою на оппонентку. Вспомнив уроки дуэли с братом, Кенна закричала:

— Остолбеней!

Гермиона улыбнулась и применила нейтрализующее заклинание.

— Ассимилиар инканте! — Оглушающее заклятие втянулось в кончик её палочки, который, в свою очередь, засветился ярко-красным. — Инканте Диссипартиум, — произнесла она, и заклинание развеялось дымкой.

Кенна улыбнулась: Драко научил её, как противостоять нейтрализующему заклятию.

— Реассимилиар инканте! — взвизгнула она, и кончик палочки Гермионы снова ярко засветился, а перед девушкой взорвалась красная вспышка. Оглушающее заклятие взорвалось прямо на кончике её палочки, и её снова отбросило назад. Она с грохотом влетела в дверь одной из кабинок. Дверь сорвалась с петель и рухнула на унитаз, выбив из девушки дух. Схватившись за спину, она застонала от боли.

Ох. Больно.

Голова всё ещё кружилась, чтобы прицелиться, но Гермиона знала, что Кенна набросится на неё через несколько секунд. Она взмахнула палочкой змеевидной буквой «S», и в комнате появился туман. Кенна неслась на неё на полной скорости и влетела прямо в серебристо-белую дымку. Внезапно весь мир перевернулся, и Кенна замерла, полностью дезориентированная внезапной сменой реальности. В панике она закричала по-итальянски:

— «< Какого хрена тут происходит? >»

Потолок туалета оказался далеко внизу, и голова у неё поплыла, пока уши пытались восстановить равновесие. Она посмотрела в перевёрнутое зеркало: волосы падали к потолку, а школьная мантия задралась вокруг торса, открывая взору маленькие розовые трусики.

Гермиона помотала головой, чтобы прогнать звёзды перед глазами, и с трудом поднялась со сломанной двери в кабинке. Она тоже была под действием инвертирующего заклятия, но знала, как с ним бороться. Девушка сосредоточилась и сделала шаг вперёд. В тот же миг её чувства пришли в норму, и она увидела очень напуганную Кенну Росселини, застывшую на месте и смотревшую только на потолок, её глаза в панике метались по сторонам. Гермиона рассмеялась: стерва была слишком напугана, чтобы пошевелиться.

Кенна увидела, как её противница поднимается из сломанной кабинки, её волосы и одежда тоже падали к потолку. Но когда та шагнула вперёд, то, казалось, взяла себя в руки и приблизилась, идя по потолку вверх ногами, каким-то образом чувствуя себя совершенно спокойно…

И тут до неё дошло.

Она сделала шаг вперёд, заклинание развеялось, и в мгновение ока обе палочки были подняты и нацелены друг на друга.

— Экспеллиармус! — закричали обе, одновременно используя самое эффективное защитное заклинание. Две палочки взлетели в воздух и упали между ними на равном расстоянии. После секундного промедления обе девушки бросились вперёд, отчаянно пытаясь первыми добраться до своих палочек. Кенна была быстрее, и Гермиона поняла, что не успеет. Вместо того чтобы нырнуть за своей палочкой, она бросилась на Кенну. Сделав то, что видела у игроков в регби по ящику, она низко присела и ринулась на неё головой вперёд.

Удар был болезненным, но для блондинки — куда сильнее. Гермиона сбила её с ног, и Кенна тщетно пыталась скинуть с себя более сильную и тяжёлую девушку.

— «< Слезай с меня! >» — закричала она, её лицо покраснело оттого, что Гермиона её душила. Гермиона обезумела: она трясла соперницу за шею, словно тряпичную куклу.

— Стерва! Вот-что-ты-получаешь-за-попытку-отнять-его! — кричала она, ударяя головой Кенны о кафель в такт своим словам. Кенна плакала, и Гермиона наконец осознала, что делает с младшекурсницей. Она резко отпустила её и встала, её лицо раскраснелось, а дыхание вырывалось тяжёлыми вздохами. Кенна свернулась в клубок и закрыла лицо, всхлипывая от боли.

Гермиона отступила, немного удивлённая тем, что только что ввязалась в драку с другой девушкой. Она подобрала свою палочку и попятилась из туалета.

Она уже собиралась закрыть дверь, когда Кенна истерично закричала:

— Гарри хочет только меня, и я докажу это — когда захочу!

Гермиона захлопнула за собой дверь и пошла искать Гарри на квиддичном поле. Однако последняя фраза засела ей в голову: как освободить Гарри от заклятия?

* * *

Гарри Поттер и близко не был у квиддичного поля. Когда в середине обеда прозвенел колокол, призывая учеников собраться на поле для первого матча, он спокойно встал и пошёл в противоположном направлении. Отказ Гермионы и прошедший месяц стали последней каплей. Он больше не мог этого выносить: изгнание из круга друзей было хуже, чем мучения у Дурслей, хуже, чем бездомность и скитания с одного одинокого места на другое. Пока все будут на квиддичном матче, никто не заметит его ухода. Он начал собирать свои вещи, слёзы разочарования катились по его лицу. Ему не следовало привозить сюда эту девушку, даже если бы это означало не увидеть Гермиону раньше, чем он ожидал. Теперь всё было разрушено, и ему придётся просто уйти в другое место, вместо того чтобы каждый день видеть безразличие своей истинной любви.

Учёба была бессмысленна без Гермионы и Рона в качестве друзей.

* * *

Гермиона со всех ног бежала к квиддичному полю, где матч уже начался. Она посмотрела на летающих студентов, выискивая Гарри высоко в небе. Девушка пропустила добрых пятнадцать минут игры, и счёт теперь был Когтевран 60 : 0 Гриффиндор. Прищурившись, чтобы опознать гриффиндорского ловца высоко над остальными снующими игроками, она разглядела ярко-рыжие волосы, что могло означать лишь одно: ловец — не кто иная, как Джинни Уизли. Гермиона поднялась на трибуны Гриффиндора и села, лихорадочно оглядывая ряды в поисках Гарри. Все гриффиндорцы были необычно тихи; они ожидали, что Гарри устроит для них показательное выступление, но, насколько она знала, его нигде не было.

— Лаванда! Ты не видела Гарри?! — крикнула она, перекрывая рёв студентов Когтеврана.

— Э-э… нет, я думала, он будет играть. Сама знаешь Гарри, он не может жить без квиддича, это всё, о чём он думает. Странно, что его здесь нет… — сказала та, оглядываясь, не появится ли он волшебным образом в толпе. — Прости, дорогая, не знаю, где он, — извинилась Лаванда.

Гермиона нахмурилась. Зная Гарри, он первым прибегал на тренировку по квиддичу и последним уходил. То, что его здесь нет, а тем более, что он не играет за Гриффиндор, было ненормально. Она встала на скамейку, игнорируя возмущённые возгласы сзади, и отчаянно искала его. Его здесь не было, она была в этом уверена. Сосредоточившись, Гермиона попыталась отгородиться от всех бурлящих вокруг эмоций и найти Гарри, используя отголоски месячного заклятия окклюменции, которое она на него наложила. Гнев, радость, волнение, разочарование сотен студентов наводнили её сознание, и она сосредоточилась ещё сильнее.

Где же он?

Она подумала о немыслимом и, бросившись обратно в замок, запаниковала от того, что пришло ей в голову.

* * *

Гарри сидел на своей кровати, Меч Годрика Гриффиндора лежал у него на коленях. Этот меч дал ему силу победить самого могущественного Тёмного волшебника своего времени, но из-за фигуристой пятнадцатилетней девчонки он настрадался больше, чем мог себе представить. Он потерял лучших друзей, и теперь они оба его ненавидели. Они были первыми друзьями, которые у него когда-либо были, и он готов был умереть за любого из них. Он упаковал небольшую спортивную сумку с несколькими дорогими ему вещами и кое-какой одеждой, но мысль о том, чтобы снова уйти, разрывала его на части, а остаться — означало бы верную смерть. Чего бы он только ни отдал, чтобы Гермиона снова ему поверила, чего бы ни отдал, чтобы всё стало как прежде…

— Гарри! — крикнула Гермиона, ворвавшись в комнату с паникой на лице.

Гарри подумал, что она в опасности, и вскочил с кровати; его глаза слабо засветились. Её магия бурлила, и он почувствовал, что что-то не так…

— Что случилось? Что-то произошло? — потребовал он ответа. Она подбежала и практически запрыгнула на него, крепко обвив руками его торс.

— Ох, мне так жаль! — тихо плакала она ему в плечо. — Я была такой ужасной, а ты говорил правду, и я подумала, что ты снова ушёл, о боже, как я могла быть такой глупой и не разглядеть её уловки…

Гарри всё ещё был в состоянии шока, он не мог поверить своим ушам, она только что сказала, что верит ему? В этот момент ему было всё равно — одно лишь то, что его девушка здесь, делало его таким счастливым, что он заключил Гермиону в сокрушительные объятия.

— Я думал… это… я, ну… что заставило тебя передумать?

— Я залезла к ней в голову и сама всё узнала. Гарри, я не могу выразить, как мне жаль… чёрт… я была такой стервой, я…

Гарри улыбнулся. Гермиона только что выругалась? Что ж, это было впервые, но что она только что сказала про Кенну?

— Ты что? Ты залезла к ней в голову? Ты использовала на ней свою окклюменцию?

— Да! И не только это, мы подрались, и я надрала ей задницу, и думаю, у неё будет синяк под глазом, тебе бы это видеть…

— Ты… дралась… с Кенной Малфой? — повторил он, его глаза вылезли из орбит от такого стремительного развития событий.

— Это было в туалете, я ударила её по лицу правой рукой, у меня до сих пор пальцы адски болят, а потом мы сражались на палочках, и я использовала инвертирующее заклятие, а потом мы обе потеряли палочки…

Гарри прервал её возбуждённый лепет внезапным поцелуем в губы. Он не мог выразить, как счастлив, что она наконец ему поверила, но услышать, что она устроила Росселини настоящую взбучку, было просто великолепно. Он обхватил её лицо ладонями и поцеловал глубоко и страстно. Гермиона ответила на поцелуй с отчаянным пылом; она так сильно по нему скучала, что чувствовала, будто взорвётся от нехватки его ласки. Вскоре поцелуй превратился в нечто большее, чем просто поцелуй; он вновь укрепил их физическую и эмоциональную связь, и казалось, будто недостающий кусочек в их жизнях теперь встал на место в мозаике, и они снова стали единым целым. Температура её тела взлетела до небес; она не могла поверить, что прожила почти два месяца без его поцелуев. То, как он ощущался рядом, какой у него был вкус, его запах, всё это — как она вообще могла представить себе жизнь без него? Она крепко прижала его голову к своим губам, её рука зарылась в его недавно подстриженные волосы. Те росли с угрожающей скоростью и уже снова начинали падать на лоб.

Гермиона мягко толкнула его на кровать и забралась сверху, прижавшись к нему всем телом. Гарри был на седьмом небе от счастья, и вся боль прошедших недель испарилась. Его руки скользили вверх и вниз по спине её школьной формы, и ему нестерпимо хотелось пробраться под неё, чтобы коснуться кожи. Гермиона почувствовала его нетерпение и попыталась ослабить галстук на воротнике. Увидев, что она делает, Гарри начал расстёгивать её белую блузку, пока Гермиона боролась с узлом на галстуке. После того как Гарри полностью расстегнул её рубашку и самозабвенно ласкал её грудь, она совершенно забыла о слишком тугом узле и закрыла глаза в чувственном блаженстве — они любили друг друга, и это было так правильно. Она выгнула спину, чтобы дать ему более лёгкий доступ, и застонала, когда он осыпал поцелуями её шею.

— …Ох…

Он провёл ладонями по её бокам и потянулся за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он никогда раньше этого не делал и, после нескольких секунд безуспешных попыток, просто схватил оба конца и с силой разорвал его. Гермиона лукаво улыбнулась, когда Гарри отбросил его на пол, а затем схватила его руки, не желая, чтобы он прекращал её ласкать. Она держала свои руки на его, заставляя его гладить её везде, где ей хотелось. Его дыхание стало прерывистым, и он провёл руками по её плечам и вниз по рукам, снимая белую блузку. Гермиона оседлала его, упиваясь тем, что была перед ним полностью топлес. Они оба неуклюже пытались снять мантию Гарри, но после нескольких секунд приглушённого смеха Гарри и хихиканья Гермионы им удалось стащить плотно прилегающую тунику, и Гермиона взглянула на обнажённую грудь Гарри.

Увидев шрамы, усеявшие его тело, её сердце сжалось от жалости: он был слишком молод для такого. Наклонив голову, она медленно начала целовать каждый из них. Гермиона оторвалась от его торса, чтобы бросить на него дерзкий взгляд из-под длинных ресниц, и прижалась к нему ещё теснее.

— Ах, чёрт, Гермиона, ты сводишь меня с ума, — простонал он, и она хихикнула, продолжая своё дразнящее движение вниз.

— Правда? Ну, тогда посмотрим, до какого безумия ты можешь дойти, — ответила она. Она расстегнула его брюки и медленно стянула их вместе с нижним бельём. Гермиона нежно погладила его, и непроизвольная дрожь удовольствия пробежала по его спине.

— Гермиона… — хрипло выдохнул он, когда она посмотрела ему прямо в глаза. Приподнявшись на коленях над ним, она расстегнула пуговицы на своей юбке и отбросила её с кровати, пополняя растущую гору разбросанной одежды. На ней были маленькие белые трусики, и Гарри выпало исключительное удовольствие стянуть их с её мягко очерченных бёдер и стройных ног. Она на мгновение слезла с кровати и сбросила их с лодыжек; они приземлились на изголовье кровати справа от лица Гарри. Гарри взглянул на них, и до него по-настоящему дошло, что происходит.

Он ждал этого момента и почему-то знал, что это будет ни с кем иным, как с девушкой перед ним. Гермиона немного нерешительно улыбнулась и опустилась на колени на кровать рядом с ним. Они смотрели друг на друга, и между ними не было ни стыда, ни неловкости; их связывало нечто большее, чем просто физическое притяжение. Между их разумами существовала мистическая связь, их сердца принадлежали друг другу, и Гермиона чувствовала, как сильно пульсирует его жизненная сила. Связь с ним была настолько сильной, что она ощущала, как в соседней комнате пульсирует мощью Венец жизни, и знала, что, что бы ни случилось, часть его жизни принадлежит ей, а часть её жизни — ему. Гарри поднял руку и погладил её по щеке, и она закрыла глаза, прижимаясь лицом к его ладони. Она поцеловала линию жизни на его ладони, а затем низко наклонилась над ним, целуя глубоко и страстно.

Перекинув правую ногу, она опустилась на колени над ним, замерла на грани. Они не разрывали зрительного контакта, пока она медленно опускалась на него. Глаза Гермионы затуманились, на её лице отразилась смесь боли и страсти, пока она давала своему телу время привыкнуть. Через некоторое время боль утихла, и её внутренние мышцы начали расслабляться, принимая его. Они сцепили руки, их пальцы переплелись в крепком захвате.

— Ты в порядке? — тихо прошептал он, и она мило улыбнулась, снова его целуя. Гермиона наклонилась вперёд, и их руки упёрлись в матрас по обе стороны от головы Гарри. Медленно она начала волнообразно двигать бёдрами, пока они занимались любовью.

Единственным предметом одежды на них был гриффиндорский галстук Гермионы, и он раскачивался между ними, пока они двигались в самом естественном и первобытном ритме, известном человеку. Гарри был очарован её телом: тем, как подпрыгивала её грудь, как соблазнительно напрягался её пресс при каждом движении бёдер, струйкой пота, жемчужиной блестевшей в ложбинке между грудей. Её губы были приоткрыты, а тихие звуки, которые она издавала в глубине горла, могли бы довести святого до дьявольского желания. Гарри приподнялся и зарылся лицом в её шею, впитывая её уникальный аромат: слабый запах её духов, солоноватость её пота, сладкий вкус её кожи. Её руки напряглись, и Гарри почувствовал её силу в хватке, когда она ускорила темп.

— …О боже!.. — простонал Гарри, её пальцы болезненно впились в тыльную сторону его ладоней. Он смотрел на отчётливый контраст между её тонкими бледными пальцами и сильно израненными костяшками его собственной руки. Он закрыл глаза, пока они качались друг на друге, его сердце сильно билось в груди. Лицо Гермионы было обращено к потолку, её глаза были плотно закрыты, пока она держалась из последних сил.

— …Ааах-аах… — выдохнула она, её предплечья напряглись, когда она сжала его руки.

— Гермиона, посмотри на меня, — приказал Гарри, его кожа покрылась лёгкой испариной. Она открыла глаза и заглянула в его поразительные зелёные.

Она прикусила нижнюю губу и скорее выдохнула, чем произнесла:

— Мм-хм?

— Легилименс! — прошептал он, и их наслаждение удвоилось, когда они разделили его друг с другом. Их взгляды встретились, и когда она начала по-настоящему сходить с ума, он понял, что сейчас взорвётся. Оттолкнув его обратно на кровать, она зафиксировала его руки по бокам, сцепив свои в локтях. Гарри почувствовал, как кровать качается под ним, а затем стукается о стену за ними, создавая звуки, которые нельзя было спутать ни с чем, кроме занятия любовью.

Её волосы упали ей на лицо, и Гарри почувствовал её горячее дыхание на своих губах, когда она низко наклонилась над ним, постанывая ему в ухо, пока ощущения вздымались на гребне огромной волны…

— Гарри! — громко закричала она. Гарри тоже взорвался, чувствуя, как мышцы внизу живота судорожно сокращаются.

— Ох, чёё-…рт!!!.. — простонал он, когда Гермиона рухнула на него сверху. Её сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось короткими вздохами. Она поцеловала пульсирующую жилку на его шее, и Гарри провёл рукой по её мягким ягодицам. Она замурлыкала, как сытая кошка, у него на груди, закрыв глаза и лениво проводя пальцами по слабой щетине на его подбородке. После пятнадцати минут довольной тишины она почувствовала, как он пошевелился. Её глаза распахнулись, и ухо, прижатое к его сильному сердцу, уловило изменение ритма. Улыбнувшись, она провела указательным и средним пальцами вверх по его груди и «пнула» его в подбородок.

Гарри тихо рассмеялся.

— Что?

— Гарри?

— Да?

— Ты думаешь о том же, о чём и я?

Гарри быстро соображал, что ему сказать. Едва он открыл рот, как Гермиона напряглась, и Гарри тут же понял, о чём она думает. Медленная улыбка расплылась по его лицу.

— Ну? — ждала она его ответа с озорным блеском в глазах.

— Дважды просить не придётся… — ухмыльнулся он ей, и она ухмыльнулась в ответ, положив подбородок ему на ключицу. Он поцеловал её в кончик носа, и она хихикнула.

— Спасибо, — прошептала она и снова начала двигаться. Они больше не сдерживались, и Гарри зажмурился от интенсивного удовольствия. Их ментальный контакт усиливал ощущения, и Гарри довольно застонал.

— Гарри? — прошептала Гермиона, её мягкое дыхание коснулось его уха.

— Да? — ответил он.

— Я люблю тебя.

— Гермиона? — выдохнул он дрожащим голосом.

— Да?

— Я тоже тебя люблю.

— Я знаю.

Министр Магии устраивает прием на площади Хогсмида, чтобы публично объявить о падении Темного Лорда Волдеморта. Однако у Пожирателей Смерти свои планы...

В те выходные Гарри пребывал в эйфории. Они с Гермионой снова были вместе, и с его плеч словно упал тяжёлый груз. Юноша был так счастлив, что готов был петь. Но их радостное воссоединение омрачало одно обстоятельство, и Гермиона была в отчаянии. После матча по квиддичу, который Гриффиндор проиграл с разгромным счётом 300-40, директор узнал о нападении на Кенну Малфой в женском туалете. Профессор Дамблдор, строго-настрого приказавший старостам проявлять особую бдительность и пресекать любые проклятия или драки между студентами, был потрясён, узнав, что именно Гермиона напала на новую ученицу, причём это нападение было совершенно неспровоцированным. По всей школе развесили объявления об этом серьёзном случае хулиганства и о том, что в понедельник утром состоится общешкольное собрание.

Гермиона была сама не своя. Поползли слухи о том, кто же разукрасил синяками лицо хорошенькой Кенны. Все бросали на Гермиону косые взгляды, когда девушка проходила мимо, и она не могла этого выносить. Гарри тщетно пытался её успокоить. Девушка знала, что очень скоро её безупречная репутация в школе будет запятнана, а академическая карьера — разрушена. Для неё выходные казались долгим путём на эшафот.

В понедельник утром профессор Дамблдор созвал собрание в Большом зале. Он был явно разочарован, и Гарри ещё никогда не видел его таким недовольным кем-то из учеников. Директор жестом попросил тишины и поднялся из-за огромного преподавательского стола.

— Доброе утро всем. Я созвал вас, чтобы обсудить серьёзный вопрос. До моего сведения дошло, что драки между враждующими факультетами перед матчами по квиддичу в последние несколько лет становятся всё более частыми, и я пытался принять меры предосторожности, чтобы избежать этих столкновений. Нашим старостам было поручено проявлять особую бдительность и пресекать любые беспорядки, и, смею сказать, они проделали исключительную работу. Поэтому, когда в субботу до меня дошли эти… тревожные новости, я был поражён и крайне разочарован.

Директор прокашлялся и ровным тоном произнёс:

— Староста Гермиона Грейнджер, прошу вас, выйдите вперёд. — Студенты дружно ахнули. По залу пронеслось: «Так это была Гермиона Грейнджер?»

Гермиона затрепетала, сидя на своём месте, и Гарри ободряюще сжал её руку. Девушка сглотнула и решительно встала, твёрдой походкой направляясь к преподавательскому столу.

— Учитывая ваши шокирующие действия против младшей ученицы и то положение, которым вы облечены, я потрясён тем, что вы злонамеренно напали на нашу новую ученицу Кенну Малфой. Её брат сообщил мне о случившемся и о том, что ей пришлось обратиться в больничное крыло, чтобы снять отёк с лица. У вас есть какое-либо объяснение подобному поведению? — спросил он, осуждающе хмурясь.

Гермиона оглянулась на Гарри, но тот в этот момент смотрел не на неё, а яростно сверлил взглядом ухмыляющегося Драко Малфоя, который, очевидно, наслаждался происходящим. На лицах некоторых читалось чистое изумление, но Рон, Чоу, Джинни, а также Фред и Джордж Уизли выглядели крайне удовлетворёнными. Гермиона послала им испуганную улыбку, а затем ответила на вопрос профессора Дамблдора.

— Нет, сэр.

— Что ж, — вздохнул он. — Шестьдесят очков снимается с вашего факультета. Кроме того, вы лишаетесь значка старосты до особого распоряжения и будете отбывать наказание с сегодняшнего дня до конца семестра, до самых рождественских каникул. Полагаю, письменные извинения также необходимы. — Голос директора был суров, а черты лица ожесточились. Он обратился к затихшему залу громким, ясным голосом. — Пусть это послужит примером для всех вас. Я не потерплю никаких драк между учениками, особенно когда у одного есть явное преимущество над другим.

Профессор бросил на Гермиону ещё один неодобрительный взгляд и распустил собрание. Девушка была унижена; ей казалось, она могла бы провалиться сквозь землю. Это было так стыдно: вся школа видела, как профессор Дамблдор устроил ей суровую взбучку и лишил значка. Но потом она посмотрела на Гарри и улыбнулась. Это того стоило, и она бы сделала это снова, если бы пришлось. Высоко подняв голову, она зашагала обратно к нему. Она ни о чём не жалела, а эта стерва получила по заслугам. Гарри увидел её твёрдую решимость и преданность и, улыбнувшись, привлёк её к себе в объятия.

— Эй, всё в порядке. Я горжусь тобой. Не знаю, сколько бы я ещё смог это терпеть, — усмехнулся он, и Гермиона не смогла сдержать смеха при виде его лица.

— Что ж, теперь я знаю, каково это — надрать задницу Малфою. И знаешь что?

— Что?

— Мне следовало сделать это давным-давно, — закончила она, быстро поцеловав его в губы.

Гарри рассмеялся, и они, взявшись за руки, вместе пошли на занятия.

* * *

Следующие два месяца юная пара старалась выкроить любую свободную минутку, чтобы побыть вместе. С каждым днём это становилось всё труднее, потому что Гермиона убедила Гарри продолжать занятия ОД, хотя профессор Диггори был весьма компетентен в своей работе. Гермиона иногда не могла прийти, так как её наказания отнимали много времени. Гарри с удивлением обнаружил, что его некогда маленькая группа разрослась, и ему пришлось проводить два разных занятия, чтобы принять всех желающих. Это, тренировки по квиддичу и учёба — всё мешало проводить свободное время с любимой. Их планы улизнуть куда-нибудь после полуночи почему-то всегда терпели неудачу: то им мешал полтергейст Пивз, то Филч со своей кошкой, рыскающие по коридорам, то тот факт, что Гермиона была слишком измотана, чтобы бодрствовать так поздно. Поэтому они запланировали всё на следующий поход в Хогсмид, будучи уверенными, что смогут уединиться, если останутся в замке.

К их несчастью, у профессора Дамблдора были довольно захватывающие новости из Министерства. Он попросил уделить ему минутку, когда заметил Гарри и Гермиону в коридоре.

— Гарри, Министр магии организовал мероприятие, чтобы отметить шестнадцатую годовщину мира после первой войны и поражения Того-Кого-Нельзя-Называть. Корнелиус Фадж надеялся устроить это с тех пор, как ты вернулся в Хогвартс, но вот наконец назначил дату. И он настаивает, чтобы вы, мистер Уизли и мистер Малфой, были почётными гостями. Он желает поздравить вас лично и наградить Орденом «За отвагу». Ваши имена будут вписаны в анналы Министерства магии в знак признания вашей выдающейся службы обществу, — Дамблдор улыбнулся и положил руку Гарри на плечо. — Молодец, Гарри, ты более чем оправдал все наши ожидания. Твои родители бы очень гордились.

Гермиона улыбнулась, её лицо светилось от восторга, и схватила Гарри за руку. Гарри лишь улыбнулся и пробормотал директору «Спасибо». Лицо юноши оставалось бесстрастным, он не чувствовал того же воодушевления, что и Гермиона. Профессор кивнул и удалился. Гарри на секунду застыл, в голове роились спутанные мысли, в то время как Гермиона была в экстазе, буквально светясь от радости.

— Гарри! Ты это слышал?! Министр магии хочет лично наградить тебя Орденом Мерлина третьего класса! Орден «За отвагу», Гарри! Никто не получал его в таком юном возрасте, да и вообще, нужно проработать как минимум несколько лет, чтобы получить хоть какое-то признание. Ты ведь даже школу не закончил… — она осеклась, заметив, что Гарри явно не разделял её восторга по поводу этой прекрасной новости.

— Гарри? Что не так?

— Не знаю, Гермиона, — ответил Гарри, легонько коснувшись виска.

— В смысле? Это же здорово, Гарри! Орден Мерлина третьего класса! Это первый шаг к тому, чтобы стать по-настоящему великим, как Профессор… разве ты не хочешь стать аврором?

— Хочу… но что-то… не знаю. Когда он упомянул это имя, у меня в голове что-то вспыхнуло, а потом исчезло.

— Какое имя? — обеспокоенно спросила Гермиона. Гарри нахмурился.

— Корнелиус Фадж.

* * *

Когда по школе разнеслась весть, что на это Рождество в Хогсмиде будет бал, все девушки впали в модную лихорадку, а парням снова предстояло пройти через нелёгкую задачу приглашения девушек на танцы. До бала оставалась неделя, и у почтовых сов было много работы: почта и посылки наводняли залы, пока дочери умоляли своих мам прислать последние новинки моды и платья.

Парни же, с другой стороны, просто радовались возможности хоть как-то отвлечься от школы. Сидеть взаперти и так было достаточно плохо, так что ужин и танцы под звёздами на площади Хогсмида казались отличной идеей, особенно когда так легко можно было протащить алкоголь и подмешать в напитки. Фреду и Джорджу поставки товаров приходили невероятно быстро; они зарабатывали ещё больше, пока Чарли управлял магазином, а близнецы вели дела в школе. Всё по-прежнему приходилось держать в секрете, но когда твоим главным доставщиком был полтергейст Пивз, доставить товары в Хогвартс было детской забавой.

Гарри испытывал сильное чувство дежавю, проходя по коридорам в неделю перед торжественным мероприятием. Снова всё внимание было приковано к нему, а хихикающие стайки девчонок, которые, казалось, поджидали его на каждом углу, сильно напоминали о Турнире Трёх Волшебников. Он бы отнёсся ко всему этому спокойно, если бы не чувство, что со всей этой затеей что-то не так. Корнелиус Фадж не походил на человека, который вдруг внезапно решил бы раздавать награды, особенно ему. После того фиаско в Министерстве магии Гарри думал, что Фадж точит на него зуб с тех пор, как прислал повестку в суд в прошлом июле. Фадж никогда бы этого не признал, но Гарри знал, что тот чувствовал себя полным идиотом, особенно после того, как Волдеморт действительно вернулся, а министр всё это время отрицал любую возможность такого исхода. Так что он ходил по коридорам на занятия как можно более обычно, вежливо отказывая девушкам, которые просили его стать их спутником на танцах.

Его девушка, с другой стороны, стала невероятно ревнивой после того случая с Кенной. Те, кто знал, что Гарри уже занят, держались подальше, а те, кто не знал, вскоре узнавали об этом, когда Гермиона неизбежно заставала их врасплох. Её грозная репутация теперь была хорошо известна; все знали, что она может дать сдачи не хуже своего парня. Когда Гарри по слухам узнал о свирепой репутации Гермионы, он лишь улыбнулся и смиренно продолжал держаться в тени. Кенна Малфой его больше не беспокоила, и когда они пересекались, девушка проходила мимо с непроницаемым выражением лица. Чоу сказала ему, что Кенна молча переживает разбитое сердце, но Гарри было всё равно. Попытки извиниться или что-то объяснить создали бы больше проблем, чем пользы. Она манипулировала им, и он ей ничего не был должен. Пока его мысли блуждали в пятницу днём по пути на зельеварение, он не мог дождаться, когда сможет провести с любимой больше десяти минут, уже представляя, как красиво она будет выглядеть, нарядившись.

* * *

В субботу, в день бала, Гарри чувствовал себя ещё более встревоженным. Во время тренировки по квиддичу и даже на занятиях ОД он был немного рассеян; ему казалось, будто что-то пытается напомнить ему о каком-то забытом воспоминании, которое пряталось в глубине его сознания, ускользая от каждой попытки вытащить его на свет. Это было очень раздражающе. Что же он пытался вспомнить?

В данный момент третьекурсница Джайна практиковалась с ним в дуэли на занятии ОД, но Гарри снова отвлёкся, когда она попыталась применить на нём Парализующее заклятие.

— ИММОБИЛУС! — выкрикнула она, желая произвести впечатление на своих товарищей и учителя. Гарри был застигнут врасплох, и когда вся комната вспыхнула жёлтым светом вокруг него, его глаза вспыхнули, а чары создали вокруг него энергетическое поле. Остальные студенты остановились и с трепетом наблюдали, как заклинание потрескивало вокруг Гарри, а затем медленно растаяло с шипением. Гарри опомнился и рассеял этот внезапный всплеск магии.

— Ой, простите. Задумался, — гладко соврал он. Что-то с ним было не так, почему он был так на взводе?

Он решил, что, возможно, не стоит продолжать занятия на сегодня. Распустив разочарованных третьекурсников, он сел на подушки в Выручай-комнате, изо всех сил пытаясь понять, почему он так рассеян по мере приближения бала. Спустя недолгое время он решил, что лучше просто пойти и начать готовиться к вечеру со своей девушкой.

* * *

Рон сидел в гостиной Гриффиндора со своим лучшим другом, обсуждая стратегию для матча со Слизерином, который должен был состояться после каникул.

— В общем, я думаю, из-за того, что я недооценил Когтевран и совсем забыл, что Чоу тоже играет за сборную Англии, мы теперь в глубокой яме. Мы в минусе на двадцать очков, а Слизерин разгромил Пуффендуй с отрывом в триста очков. Они могут практически выиграть турнир, если Когтевран проиграет Пуффендую, а мы не обыграем их как минимум на те же триста очков, плюс ещё и Пуффендуй должны победить, не пропустив ни одного гола. Фреда отстранили во время матча за излишнюю грубость против Бута, но Джайна вполне может его заменить. Ах да, Грэвисон тоже не сможет играть, матч в пятницу тринадцатого, а на всей его семье со времён прапрадеда лежит проклятие неудачи в этот день, так что он говорит, что должен пропустить. Ну, это нормально, потому что Джинни говорит, что предпочла бы быть охотником…

Рон продолжал говорить, но Гарри разрывался между нетерпеливым желанием снова увидеть Гермиону во всей красе и попытками отогнать то, что донимало его всю неделю. Рон был одет в очень крутую парадную мантию. Он также побрился и подстригся, стараясь выглядеть хорошо для своей спутницы. Которую, кстати, он так и не назвал, хотя это было довольно очевидно. Прервав разговор о квиддиче, Гарри сменил тему.

— Кого ты сегодня ведёшь? — прервал его Гарри. Рон тут же замолчал и замялся.

— Э-э… ну, думаю, ты всё равно узнаешь, так что лучше я скажу официально. В общем… мы с Чоу теперь вроде как пара, — он немного смущённо улыбнулся.

— Это здорово, дружище. Я рад за тебя, — тепло ответил Гарри. — Так чего такая таинственность, когда всё и так очевидно?

— Правда? Ну, не знаю, мы вроде как много времени проводили вместе, и я понял, что она очень классная и понимающая, так что мы стали друзьями. А потом однажды, когда мы смотрели на график дежурств старост на следующую неделю, мы случайно повернулись друг к другу в один и тот же момент, и, не знаю, она просто взяла и поцеловала меня, а я… я…

— Ты…?

— Это было потрясающе. Я никогда не думал, что между нами что-то может быть после, ну, ты знаешь… тебя, но с тех пор, как мы стали проводить больше времени вместе…

— Эй, всё в порядке, Чоу — красотка, и если ты…

— Прошу прощения? Что ты только что сказал о том, кто здесь «красотка»? — властно произнесла Гермиона, стоя на верху лестницы. Глаза Гарри, казалось, приковались к ней, а рот глупо разинулся. Она грациозно спустилась по лестнице, её губы дразняще изогнулись в полуулыбке. На ней было короткое белое платье, облегавшее её бёдра, с тонкими бретельками на плечах. Её волосы подпрыгивали, завиваясь вокруг лица, а на ногах были красивые туфли на низком каблуке, дополнявшие образ. Рон тоже уставился на неё, но, стараясь быть джентльменом, закрыл рот и встал. Гарри понял намёк и вскочил с дивана, словно у него штаны загорелись.

— Кхм-кхм, — заметно прокашлялся Рон. — Думаю, мне пора забрать Чоу, увидимся через пару минут, — сглотнув, он вышел из комнаты. Гермиона подошла к своему парню и улыбнулась.

— Ты… ты выглядишь п-потрясающе, — пробормотал Гарри. Боже, он определённо страдал от тяжёлых симптомов абстиненции. Она покружилась, словно модель на подиуме, и улыбнулась.

— Спасибо, должна сказать, ты и сам выглядишь довольно элегантно, — Гермиона посмотрела на Гарри. Он был одет в полностью чёрную парадную мантию, а плащ Ордена Феникса лежал на подлокотнике дивана. Однако её взгляд сузился, когда она увидела завёрнутый в бархат меч, прислонённый к стене.

— Зачем ты его берёшь? — указала она на оружие.

— Я без него не пойду, — отрезал он, и Гермиона знала, что спорить бесполезно. — Готова? — спросил он, предлагая ей руку. — Сегодня нас ждёт королевский приём, мы поедем в роскошной карете, запряжённой одной из лошадей мадам Максим, любезно предоставленной Министерством магии, конечно… — он усмехнулся.

— Ух ты, ладно, похоже, они и правда решили не скупиться, да?

Гарри кивнул, и они встретили своих друзей в Большом зале, все щеголеватые и нарядные в своих новых костюмах. Они заметили Драко Малфоя в очень дорогой, полностью белой мантии с золотыми пуговицами и гербом Малфоев на плече. Его спутницей, к всеобщему удивлению и разочарованию Паркинсон, была сногсшибательная четверокурсница с Пуффендуя. Гарри поприветствовал Чоу и Полумну, которая шла с Захарией Смитом, в то время как Ханна шла с Дином Томасом. Невилл выглядел чрезвычайно довольным с Джинни под руку и лучезарно улыбнулся Гарри. Его взгляд сверкнул при виде оружия в декоративной ткани в руке Гарри.

— Ух ты, это тот самый меч? Можно посмотреть?

Гарри колебался, но знал, что никто другой не сможет его обнажить, поэтому неохотно передал его другу. Все заохали и заахали, и Гарри стало немного не по себе от того, что все глазеют на его драгоценное оружие. Он уже было потянулся за ним, когда Невилл внезапно вытащил клинок из ножен. Гарри застыл на месте, ошеломлённый.

— Гарри, дружище, это гениально, ты этим убил василиска? — он поднял его к свету.

— Невилл, послушай меня, будь очень осторожен с этой штукой! Вот, думаю, тебе стоит отдать его мне, — нервно сказал Гарри. Невилл вернул ему меч, и все почувствовали, как волна силы на мгновение окружила их, прежде чем Гарри вложил оружие в ножны, аккуратно завернув его в бархат. Рон и Гермиона скептически посмотрели на Невилла. Драко внимательно следил за происходящим и неторопливо подошёл.

— Осторожнее, Лонгботтом, эта штуковина обагрена не только змеиной кровью, — ухмыльнулся Драко.

Гарри ощетинился; у него было чувство, что он знает, к чему клонит Малфой. Он сдержался, но Драко просто не мог держать язык за зубами.

— Вы вообще знаете, что это? Поттер с тех пор, как коснулся этого меча, убил не один десяток людей, и у него это неплохо получается, — ядовито заметил Драко.

— Хватит, Малфой, — прорычал Гарри, но было слишком поздно. Другие студенты, услышавшие это, словно отступили от Гарри и теперь смотрели на оружие (и его владельца) скорее с отвращением, чем с благоговением. Ведь меч был предназначен для убийства, и до них дошло, что Гарри действительно убийца, а это — его орудие смерти. Гарри надел плащ и беззвучно прикрепил оружие к поясу. Взглянув на Гермиону, чтобы увидеть её реакцию, он заметил, что слова Драко её тоже немного выбили из колеи.

— Пойдём, — тихо сказал он, и девушка, опомнившись, последовала за ним из зала.

— Гарри, что это было? Это правда? — спросила Гермиона. Гарри вздохнул, но ничего не сказал. Гермиона молча последовала за ним в большую карету, за ними вошли Рон и Чоу. После напряжённой тишины, длившейся около двух минут, она спросила снова.

— Пожалуйста, скажи мне, это правда? — повторила она, немного раздражённая тем, что Гарри проигнорировал её в первый раз. Гарри пытался скрыть своё раздражение, но Гермиона была непреклонна.

— Гарри…

— ДА! ЭТО ПРАВДА, ЯСНО?! — внезапно взорвался он. Чоу, Рон и Гермиона замолчали, а Гарри попытался стереть разочарование с глаз большим и указательным пальцами. — Слушайте, — снова вздохнул он. — Простите… Я не хотел кричать, я… э-э… я просто не хотел, чтобы ты знала, и… это меня беспокоит, так что давай просто не будем об этом говорить, хорошо?

Остальная часть пути прошла в мрачной тишине. Рон заметил, что Гарри снова погружается в свою угрюмость. Чёртов Малфой, он точно знал, как всё испортить Гарри, не так ли? Карета прибыла на городскую площадь Хогсмида после восьми часов. Кареты, запряжённые фестралами, уже доставили сюда большинство других студентов, а соседняя ратуша была заполнена горожанами, ожидающими прибытия Министра магии и юных героев из Хогвартса.

* * *

В тот же самый момент группа волшебников и двое нелюдей пристально наблюдали за смотрящим стеклом на стене собора на открытой равнине английской сельской местности.

— Ах, Петтигрю, — сказал Долохов. — Вот твоя цель. Ты знаешь, что делать. НЕ ПРОВАЛИСЬ, когда придёт время. Нашим двум юным друзьям здесь всегда нужна практика. — Хвост заметно сглотнул, а на лицах охотников впервые промелькнул намёк на улыбку.

— Видишь? Когда охотники улыбаются, не жди ничего приятного. Ну что ж, я уверен, там будет много еды и питья, давайте смешаемся с нашими врагами, не так ли? Наш хозяин, — он кивнул на Годфри Снейпа, который смотрел в омут памяти, — будет весьма любезен. Пожалуйста, будьте сдержанны, сегодня ночь празднования, а для убийств в ближайшем будущем будет предостаточно времени. — Он улыбнулся, и все они исчезли из холодного собора, оставив Годфри Снейпа сосредоточиться на поставленной задаче.

* * *

Когда Гарри и остальные вышли из своего роскошного экипажа, они ахнули от изумления. Деревенская площадь была богато украшена восточными красными фонариками, на каждом столе стояли букеты цветов. Сами столы были застелены красивыми скатертями, и за каждым могло разместиться около шести человек. В одном конце была сцена с трибуной для оратора, а на заднем плане блестела ударная установка и инструменты, скорее всего, подготовленные для живого выступления позже. Готовые к работе официанты-люди (вместо эльфов) и бар в дальнем углу. Обстановка была сдержанной, романтической; несколько удачно расставленных деревьев позволяли звёздам мерцать сквозь листву над головой. Гермиона улыбнулась, прижавшись к Гарри и нежно взяв его за руку.

— Ох, разве это не прекрасно? — сказала она мечтательным голосом. Гарри взглянул на неё, но не испытывал того же «приятного чувства», что и она. Пытаясь скрыть это, он улыбнулся и ответил на её лёгкое пожатие руки.

— Да, это так, — признал он и посмотрел на Рона и Чоу, которые тоже ощущали романтику в воздухе. Гарри упрекнул себя, о чём он беспокоился? Все из школы были здесь, весь Орден был в полном составе, охрана Министерства и авроры тоже слонялись вокруг, и, самое главное, здесь был профессор Дамблдор. Он просто вёл себя глупо. Оглядевшись, он увидел, что все в приподнятом настроении, и, казалось, он был единственным, кто не поддавался общему течению. Его взгляд встретился с глазами Малфоя, и на долю секунды он увидел, что того тоже что-то беспокоит, и они оба прочли это в выражениях лиц друг друга. Их мимолётная связь была недолгой: красивая девушка рядом с Драко что-то прошептала ему на ухо, и он наклонился, чтобы сказать ей что-то в ответ.

— А-а, Гарри, мой мальчик, где ты был?! Я все волосы на себе рвал, когда ты перестал появляться на тренировках! — Гарри обернулся, и к нему подошёл очень гиперактивный Людо Бэгмен, крепко пожимая ему руку. — Всегда знал, что в тебе это есть, чертовски изумительное дело ты сотворил, и ты заслуживаешь небольшого признания, а? В общем, вернёмся к квиддичу — в твоём возрасте я играл за Пуффендуй против Джеймса, блестящий игрок, смею сказать, он бы гордился, если бы мог видеть своего сына таким взрослым, — сказал Бэгмен, тепло улыбаясь. — Я знаю, ты через многое прошёл, но ты должен вернуться и тренироваться! Твоя страна в тебе нуждается! И мне надоели все эти фанатские письма, приходящие в мой кабинет, даже если ты не вернёшься, в следующий раз, когда выкинешь подобный трюк, оставь хотя бы чёртов адрес для пересылки, — пошутил он.

— Я вернусь, — с оптимизмом ответил Гарри. Людо заметил в толпе Морин Чанг и рефлекторно поправил французский галстук на шее.

— Кхм-кхм, ах да, я должен тебя оставить, Гарри, наслаждайся вечером — ты его чертовски заслужил! — он хлопнул его по плечу и отошёл, закинув в рот мятную конфету.

— Гарри, пойдём со мной, — сказал профессор Дамблдор из-за его спины. Он был одет в изысканную мантию и снова пребывал в одном из своих весёлых настроений. — Вот программа на вечер. — Передав её, он провёл их к их местам ближе к передней части сцены. — Мистер Бэгмен будет сегодня координировать события, и он произнесёт свою небольшую приветственную речь, когда все рассядутся. Затем слово возьмёт мистер Фадж и вызовет вас, чтобы публично вручить вам Орден «За отвагу». — Директор улыбнулся, и Гарри понял, что его наставника почти распирает от гордости. — Жаль только, что Минервы здесь нет, чтобы это увидеть. Она следила за твоими успехами больше, чем ты когда-либо узнаешь, и она очень тебя любила.

Глаза профессора на мгновение наполнились слезами, и Гарри понял, что её смерть повлияла на Альбуса Дамблдора больше, чем он показывал. Гарри просто кивнул, и Дамблдор взял себя в руки, смаргивая слёзы. — Ах, а потом будет первый танец, в котором, я уверен, ты и твоя прелестная спутница будете в центре всеобщего внимания, а затем мы поедим. После этого мы собираемся, кхм, «отрываться», так ведь вы, молодёжь, говорите? — Гарри рассмеялся, и Дамблдор подмигнул ему, присоединяясь к Грюму, Молли и Артуру за соседним столом.

Гермиона витала в облаках и была в приподнятом настроении; она легко обвила руками его талию, глядя вверх в его блестящие зелёные глаза. Они коротко поцеловались в губы, и Гермиона подумала, что счастливее неё сейчас никого быть не может.

— Надеюсь, каждая ночь будет такой: мы вдвоём, под звёздами, запах цветов, всё… — она положила голову ему на плечо и ненадолго закрыла глаза. Наконец-то всё кончилось — Волдеморта больше нет, и Гарри свободен. Она удовлетворённо улыбнулась, а затем отстранилась, взяв его за руку и поведя их садиться рядом с Чоу, Роном, Невиллом и остальными. Мистер Бэгмен начал свою речь, и все смеялись в нужных местах и аплодировали, когда это было необходимо. Он был достаточно популярным человеком и создал настроение, чтобы все расслабились и наслаждались вечером. Все улыбались и смеялись, и Гарри пришлось признать, что он хорошо проводит время.

Питер Петтигрю совершенно спокойно встал со своего места с краю площади, его лицо было едва узнаваемо за густыми усами и бородой. Поля его шляпы были низко надвинуты на глаза. Он никогда ничем особенным не выделялся; был невысоким и не особо красивым. В молодости его в лучшем случае в основном игнорировали, и он сливался с любой толпой, поэтому, когда они решили стать анимагами, он выбрал крысу. Даже в человеческом обличье он едва ли привлекал чьё-либо внимание. Он просто прошёл за бар и вылил флакон Джинго-Пунша в кубки с вином и бочки со сливочным пивом — сильное вещество, вызывающее тягу к алкоголю. Внимательно следя за своей добычей, он спокойно вернулся на своё место. Тем временем на трибуне Бэгмен уже заканчивал свою речь.

— …И на этой ноте позвольте мне представить министра магии, Корнелиуса Фаджа! — провозгласил Бэгмен, и среди большой толпы студентов и волшебников раздались вежливые аплодисменты.

— Спасибо, Людо, — сказал Фадж, подходя к трибуне. — Прошло почти тридцать лет с тех пор, как Том Реддл впервые стал угрозой для общества. — Все замолчали, и Фадж сделал паузу для драматического эффекта.

— Для тех, кто помнит, то были самые тёмные времена. Среди нас царили разногласия и подозрения, и никто не знал, не обернётся ли однажды их собственная плоть и кровь предательством — такова была тактика людей Реддла. Смерть и разрушение стали повсеместными, и всё магическое сообщество было разорвано на части необъяснимыми актами жестокости его ужасных «Пожирателей Смерти». — Он снова сделал паузу и прокашлялся.

— Но надежда ещё была. Немногие решили сражаться и объединились, чтобы сформировать «Орден Феникса». Это было давно, и теперь новое поколение, вместе со старым, поднялось на борьбу…

Руквуд, Лестрейндж и Долохов также скрывались среди обычных людей, а Мальсибер и Нотт были стратегически размещены у места стоянки карет.

— …и вот, шестнадцать лет спустя, мы здесь, чтобы отпраздновать его окончательное поражение. Мы обязаны этим четырём юным героям нашего времени: Рональду Уизли, Драко Малфою, Гермионе Грейнджер и, прежде всего, мальчику, который выжил: Гарри Поттеру. — Раздались бурные аплодисменты, и все с ожиданием посмотрели на передние столы, желая мельком увидеть своего юного героя. Фадж захлопал в ладоши и жестом пригласил его вперёд. — Пожалуйста, Гарри, поднимись на сцену.

После нескольких восторженных толчков и ободряющих слов от остальных за его столом, Гарри встал и нервно поднялся на сцену. На него вспыхивали камеры, а прожектор светил прямо в глаза. Он быстро заморгал и окинул взглядом огромную массу людей, собравшихся на деревенской площади. Фадж пожал ему руку, и Гарри вздрогнул, заглянув ему глубоко в глаза. В голове болезненно загудело, и он понял, что здесь что-то не так. Он как можно более естественно отдёрнул руку и на мгновение посмотрел в толпу. Снова его взгляд пересёкся с взглядом Малфоя, и у Драко тоже было встревоженное выражение лица.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, от имени Международного совета волшебников я с гордостью вручаю вам нашу высшую награду за храбрость в бою и служение всем людям, магическим и не только, Орден «За отвагу». Поздравляю, Гарри, ты заставил всех гордиться! — Он снова схватил руку Гарри и энергично потряс. На этот раз юноша понял, что не ошибся. Глаза Гарри начали гореть, и все его инстинкты кричали, что этот человек не тот, за кого себя выдаёт. — Хотите что-нибудь сказать толпе? — продолжил он, улыбаясь многочисленным репортёрам, которые вспышками своих магических камер запечатлевали исторический момент. Сердцебиение Гарри участилось, и он почувствовал, как сила Солидуса нарастает внутри него.

— КТО ТЫ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТАКОЙ?! — взревел Гарри, вырывая руку у мужчины. Прошла волна удивления, и весь Орден Феникса вскочил на ноги с палочками наготове. Выражение лица Фаджа мгновенно изменилось, и он вытащил палочку из мантии:

— АВАДА КЕ…!

Гарри даже не стал дожидаться, пока тот закончит; он сделал быстрый шаг вперёд и прыгнул, впечатывая правую ногу в лицо Фаджу. Из носа брызнула кровь, и Фадж в замедленной съёмке упал назад, его палочка полетела по воздуху. Он отключился ещё до того, как ударился о пол.

Долохов уставился на разворачивающуюся перед его глазами сцену и почувствовал, как его боевые инстинкты берут верх. Как, чёрт возьми, мальчишка узнал? Ему следовало этого ожидать, ничего меньшего от человека, убившего Волдеморта. Но ничего страшного, у настоящих генералов всегда есть запасной план. Коротко выругавшись, он зажал между зубами маленький кристалл, висевший на его цепочке; его кулон служил центром связи для группы.

— Нотт! Руквуд! Действуйте по плану. Петтигрю, не спускай с неё глаз — она очень важна! Макнейр, будь готов, когда он закончит! У нас будет не так много времени! — прошипел он сквозь зубы. Он позволил кулону снова упасть на шею. Выпрямившись, он надел маску Пожирателя Смерти. Повернувшись к Лестрейнджу, он улыбнулся, вытаскивая палочку.

— Продемонстрируем настоящее мастерство, не так ли, Ральфи? — усмехнулся он под маской, когда Лестрейндж картинно сбросил длинное пальто, скрывавшее его мантию Пожирателя Смерти. — Двойственное проклятие, ты готов?

Родольфус Лестрейндж, хладнокровный до мозга костей, слабо улыбнулся.

— Готов, когда скажешь, мой добрый друг… — протянул он, вытаскивая хрустальный шар, наполненный чёрным туманом. Долохов сделал то же самое, и они оба направили палочки на ближайших горожан, которые как раз поднимались со своих мест, чтобы посмотреть, что за шум впереди.

— Империо кин Леасиер Доппельгангер! — сказали они в унисон, и мужчина средних лет с женой на мгновение застыли, а затем тоже вытащили свои палочки. Они направили их на людей, находившихся ближе всего к ним.

— Империо! — Теперь и эти люди были под их чарами, и они, в свою очередь, направили свои палочки на ближайших к ним, и так продолжалось; проклятие Империус распространялось так быстро, как люди успевали выхватывать палочки. Глаза Лестрейнджа сверкнули в лунном свете.

— Руквуд? Будьте добры, покройте нас тьмой, — усмехнулся Родольфус, тоже надевая маску. — Начнём.

— Диссениум Люмос! — крикнул Руквуд, и все огни погасли. Ночь пронзили крики, и Орден был приведён в полную боевую готовность, выискивая виновных. Смеясь, Руквуд направил палочку в небо.

— МОРСМОРДРЕ!

Чёрная Метка залила всю площадь мшисто-зелёным светом, и все вскочили на ноги, голоса зазвучали громче, пока они пытались понять, что происходит. Началась паника, и вскоре ночь пронзили красные вспышки хаотичных оглушающих заклятий и крики «Люмос!». Островки магического света теперь присоединились к мягкому лунному свету, пробивающемуся сквозь деревья. Гарри смог разглядеть Дамблдора и остальных, державшихся плотным строем и пытавшихся занять лучшую позицию для защиты младших студентов.

— Аластор, что ты видишь? — крикнул Дамблдор, пробиваясь сквозь толпу паникующих студентов к отставному аврору. Глаза Гарри слабо светились, пока он стоял над Фаджем, и когда он поднял взгляд, в его голове загудело с той же силой, что и когда он понял, что Министр — не тот, кем кажется, только в сто раз сильнее…

Приготовься, юный Поттер…

— Альбус, у нас проблемы! — крикнул Грюм, его магический глаз сфокусировался на толпе людей, роившихся, словно зомби, в их сторону, с палочками наготове. Дамблдор вытащил свою палочку и громким голосом произнёс мощное заклинание.

— Люмос Максима!

Палочка Дамблдора выпустила в небо разряд, и тот взорвался яркой вспышкой света. Он повис в небе, став искусственным источником лунного света, чтобы они могли видеть. Увидев сотни людей, марширующих к испуганным студентам Хогвартса, директор почувствовал, как в нём закипает боевой азарт. Глаза всех этих горожан светились жёлтым, а их хаотичные, но целеустремлённые движения сказали ему всё, что нужно было знать.

— Двойственное проклятие Империус… — мрачно пробормотал он. Он и остальные члены Ордена пробивались сквозь студентов, приказывая всем отступать как можно дальше. — СЛУШАЙТЕ! — взревел он, его голос каким-то образом прорвался сквозь крики напуганных студентов. Гермиона, Рон, Невилл и другие уже вытащили палочки, готовые к бою. Фред и Джордж уже проталкивались на передовую, становясь бок о бок с Римусом и остальными.

— Эти люди под массовым Империусом, ими манипулируют. Оглушение — наш лучший вариант, и не позволяйте им взять под контроль и вас! — предупредил он. — Старшекурсники, вы не вступаете в бой, ваша единственная обязанность — защищать младших, найдите другой выход отсюда! — крикнул он, и авроры с охранниками Министерства выстроились стеной между толпой. Люди бездумно топтали столы и стулья, толкали друг друга, роем наступая на молодёжь.

— Империо! — крикнул ближайший, за ним быстро последовал другой, затем ещё один. Разряды магии полетели в охранников Министерства, когда те оказались в двадцати футах от отступающей толпы, студенты всё ближе и ближе прижимались к сцене. Дамблдор величественно взмахнул палочкой, его мантия заискрилась, когда магия забурлила вокруг него.

— Протего!

Щитовые чары отразили заклинание и ещё шесть, пока зомбированные жители Хогсмида подбирались всё ближе и ближе. Раздались крики о новых щитовых чарах, когда толпа окружила защитников со всех сторон, смыкая вокруг них плотное полукольцо. Гарри оценивал шансы: почти двести студентов и пятнадцать авроров против целого города взрослых волшебников. Он стоял неподвижно, немного ошеломлённый количеством тусклых жёлтых глаз, сияющих в темноте.

— Давай, Поттер, думай, — пробормотал он. Без предупреждения от защитников полетели красные вспышки, передний ряд их противников падал без сознания. Толпа взревела, и началось столкновение. Снова красные разряды энергии зашипели наружу, и орды горожан падали, растоптанные следующей бесконечной волной наступавших. Гарри запаниковал, застыв на месте, когда до него дошла вся серьёзность ситуации. Их собирались перебить!

— Джордж! Есть другой выход? — прорычал Грюм, стоя спиной к спине с одним из своих, один постоянно обновлял щитовые чары, пока другой в быстрой последовательности посылал заклинания. Гермиона крикнула в ответ Аластору: — Единственный выход — через них! О нет! Остолбеней! — выстрелив в очередного, который безумно прыгнул через своих товарищей, приземлившись на их плотно сбитую группу. Гарри вытащил палочку, пытаясь выцелить врага в толпе, но всё происходило так быстро, а толпа перед ним была такой плотной, что он знал — не успеет.

Дамблдор и Римус были на самом переднем крае битвы, их палочки сверкали быстро и яростно. Римус не сдерживался, пробиваясь кулаками, если они подходили слишком близко, в то время как Альбус размахивал своим посохом широкими дугами, его наконечник светился фиолетовым светом, вырубая любого, кто попадал под удар его оружия ближнего боя. Число врагов было слишком велико, и толпа давила всё сильнее и сильнее. Гарри заметил нечто тревожное: оглушённых людей пробуждали другие зомби, и они снова оказывались в гуще событий. Он отчаянно хотел помочь, но знал, что тактика оглушения не работает. Вспомнив о мече, который лежал на его столе, он направил палочку.

— Акцио! — Через несколько секунд меч наконец протиснулся сквозь массу студентов, которые были ближе всего к нему, все сбились в кучу за отчаянно сражающимся Орденом Феникса и старшими членами ОД. Поймав его, он сжал рукоять, закрыв глаза. Глубоко внутри он чувствовал, как нарастает смех…

Да, да… Конечно, я одолжу тебе свою силу…

Гермиона почувствовала, как эта странная магия снова опустилась на них тяжёлым одеялом, и обернулась, отчаянно ища Гарри. Её лицо кровоточило, а платье было разорвано от борьбы с цепкими когтями этих зомби, которые просто не чувствовали боли! Рон топтал лицо одного из них, лежащего на земле и пытавшегося вцепиться ему в ногу.

— Чёрт! Они и не думают сдаваться, да? — кричал он. — Экспеллиармус! — крикнул он на одного, который собирался проклясть Падму Патил, забравшуюся на здоровенного волшебника, который пытался задушить Терри Бута. Драко подскочил к ней и злобно ударил мужчину в пах, тот согнулся пополам, схватившись за больное место.

— Это его точно выведет из-под заклятия, — усмехнулся он, и его глаза снова вспыхнули, когда он отправил другого мужчину в полёт своим изгоняющим заклинанием. — Если бы это были не настоящие люди, я бы сказал, что это даже забавно! Иммобилус! Ха! Слишком легко.

— Остолбеней! Только ты мог такое сказать, Драко! — процедила Гермиона сквозь зубы, отталкивая ещё одного от Невилла, который косил этих зомби одного за другим. Один из зомби умудрился наложить на него проклятие Империус, но Невилл сбросил его криком и врезался прямо в нападавшего, сбивая его с ног. Он направил палочку женщине прямо в лицо и оглушил её яркой вспышкой. Затем он развернулся, обеззвучил другого, яростно пнул его в живот и повалил на землю. — Иммобилус! Иммобилус! Остолбеней! — Один запрыгнул ему на спину, душа его, но он направил палочку и закричал: — Эверте Статум! — Мужчина отлетел, и Невилл бросился на помощь Чоу, которая отчаянно пыталась залечить порезы и раны некоторых раненых с их стороны. Он перепрыгнул через спину зомби и сбил другого, который безумно рванулся к ней, человеческая лавина смела ещё четверых, включая Полумну Лавгуд, которая безостановочно стреляла заклятиями, прежде чем её сбили с ног.

— Рон, ты только посмотри на Невилла… — сказала Гермиона Рону, который в этот момент обеззвучивал тех, кто пытался привести в чувство оглушённых.

— А? — он повернулся туда, куда она указала, и Невилл уже выпутывался из лабиринта рук и ног и топтал спину другого зомби, который прижал Римуса к земле. Пространство вокруг Невилла всегда было свободнее, чем у всех остальных, и куда бы он ни шёл, казалось, за ним оставался след из тел. — Ух ты, смотри на него… кстати, где, чёрт возьми, Гарри? — крикнул он, оглядываясь.

— ПОМОГИТЕ! — кто-то крикнул в их сторону. Гермиона не успела ответить Рону, как бросилась на помощь Колину Криви, у которого была сильно сломана нога.

Гарри тоже пришлось нелегко; Руквуд занял его у трибуны, используя очень безжалостные сглазы и проклятия. Гарри с трудом концентрировался на своих щитовых чарах, массовое заклятие Империус громко гудело у него в голове, и его магия сходила с ума. Руквуд ранее наложил на него заклятие Миража, и его восприятие реальности теперь было сильно искажено. Стараясь изо всех сил, он едва уворачивался от его Редуцирующих заклятий. Крики в головах людей, пытавшихся бороться с контролем разума, сводили его с ума, и если так будет продолжаться, он не сможет уворачиваться от проклятий, сыпавшихся на него дождём.

Используй клинок, срази его, убей, пока он не убил тебя…

Гарри пытался бороться с этим голосом, но знал, что он прав. Сделав глубокий вдох, он на секунду закрыл глаза. Магия снова начала вливаться в него, его щитовые чары блокировали ещё одно Редуцирующее проклятие, уничтожив трибуну. Открыв глаза, он отбросил свои запреты, и жажда крови захлестнула его. Он вспомнил, как приятно было причинять боль Пушку, и та же сильная эмоция хлынула по его венам. Руквуд рассмеялся, когда Гарри, казалось, закрыл глаза от страха.

— Поттер! Эйвери был убит тобой?! Ты просто пустышка! Редукто! — радостно закричал он. Проклятие ударило в его щит, и он взлетел высоко в небо, когда сцена под его ногами разлетелась в щепки. Он тяжело приземлился на бок, и его гнев разгорелся внутри. Выхватив меч, он вскочил на ноги и бросился на Пожирателя Смерти. Руквуд встретил его лицом к лицу и спокойно направил палочку. — АВАДА КЕДАВРА! — Заклятие зашипело в сторону Гарри, когда тот нёсся на него, но в следующий миг он исчез в размытом пятне, и Руквуд завертелся, отчаянно ища своего противника.

— Куда он?.. — он не успел закончить, потому что клинок Гриффиндора аккуратно рассёк его голову надвое, прямо до середины носа. Его тело безжизненно рухнуло. Гарри приземлился в неуклюжем кувырке, тяжело дыша, пытаясь перевести дух. Он встал, и окровавленный труп дёрнулся раз или два, а затем затих. Гермиона видела всё это, и её вырвало прямо на ногу Колина.

— Гермиона! Что случилось? — крикнул Рон. Он хотел подбежать к ней, но не мог покинуть свою позицию; они с Невиллом охраняли группу раненых студентов и бойцов, которых Чоу и Кенна Малфой левитировали с поля боя. Дела шли неважно, и число раненых с каждой минутой увеличивалось. Ему казалось, что он сражается уже несколько дней, но прошло едва ли пятнадцать минут. Оглушив ещё одного и обеззвучив тех, кто приводил в чувство оглушённых, он решительно стоял на своём и защищал девушек на медицинской службе.

Гарри неподвижно стоял на сломанной сцене и закрыл глаза, концентрируясь на том, чтобы заглушить голоса в своей голове. Огромная сила исходила от него, и его оружие дрожало в руке, подталкивая его к бою. Чары Солидуса снова пытались взять его под контроль, и он знал, что Гермиона не в состоянии использовать свои окклюменционные чары, чтобы остановить это. Он сделал глубокий вдох и вложил меч в ножны. Свечение в его глазах исчезло, и стук в голове снова усилился.

Чёрт, как он мог сражаться, если не мог думать?! Прыгнув в толпу, он начал пробиваться к младшим студентам, которые сбились в кучу за баррикадой из столов.

Он заметил Гермиону далеко от себя, её сильно тошнило, а Деннис Криви изо всех сил пытался отбиться от пяти нападавших одновременно, защищая её и своего брата. Гарри почувствовал ещё одно сильное предупреждение в своей голове, но на этот раз оно было направлено именно на его девушку. Он начал пробиваться сквозь толпу, когда заметил двух мужчин, которые стояли очень неподвижно, спрятавшись за баром и стволом огромного дерева. Инстинктивно он понял, что именно эти двое стоят за этим нападением. Он побежал в противоположном от Гермионы направлении, думая, что если он сможет добраться до двух Пожирателей Смерти, то они, возможно, ещё смогут выжить. Гарри бежал сквозь толпу, оглушая и парализуя всех, кто вставал на его пути, пока он пробивался к ним. Перепрыгнув через большую крысу, которая удрала от всей этой суматохи, он без колебаний прыгнул ногами вперёд в рой зомби, сбив их с ног. Они навалились на него, но он начал отталкивать их одного за другим, ползком и пинками выбираясь из свалки. Голова у него кружилась, и ему казалось, что он сойдёт с ума от криков боя и криков в его собственной голове.

— Долохов! Лестрейндж! — взревел он, узнав длинные волосы Лестрейнджа, так похожие на волосы его жены, и экстравагантный вкус Долохова в мантиях.

— Поттер, я польщён, что вы нас узнали, для меня это честь, — рассмеялся Долохов, и глаза Гарри снова вспыхнули. Он не хотел подходить ближе, чем было необходимо. Направив палочку, он выпустил самое мощное заклинание, которое знал.

— Редукто Максима! — крикнул он. Лестрейндж создал очень сильные щитовые чары, и белый разряд магии ударился о них, рассеявшись по невидимой поверхности.

— Весьма впечатляюще! — издевался над Гарри Долохов и кивнул Лестрейнджу. — Наша задача здесь выполнена. Забудь о нём пока, — он галантно поклонился Гарри, и они оба превратились в тёмный туман и исчезли. Гарри обернулся, но всё пошло не так, как он ожидал; зомби всё ещё сражались. Он потерял драгоценное время, пробиваясь сюда, и теперь ему нужно было возвращаться, чтобы найти Гермиону. Оглядев толпу, он увидел, как мужчина каким-то образом появился словно из ниоткуда. Без единого звука он оглушил Криви и парализовал Гермиону. Гарри застыл, мельком увидев лицо их нападавшего. Лицо Питера Петтигрю исказилось в жестокой улыбке, когда он левитировал девушку за собой и снова исчез в рое горожан, всё ещё давивших со всех сторон. Гарри запаниковал и очистил свой разум от всего, кроме своей девушки.

Сквозь все крики он слышал её слабый голос, доносящийся до него из глубин сознания…

«Гарри, помоги мне…»

Министр Магии устраивает прием на площади Хогсмида, чтобы публично объявить о падении Темного Лорда Волдеморт. Однако у Пожирателей Смерти свои планы...

— ГЕРМИОНА!!!

Прошло несколько секунд, прежде чем до Гарри дошло. Они пришли за ней, не за ним. Надо было пойти к ней, пока был шанс! Рука юноши дрожала: внутри бушевали чары Солидус, но он не смел обнажить меч. Гарри замер, чувствуя, как его волосы встают дыбом, а в груди закручивается опасная магия.

Драко почувствовал, как медальон внезапно обжёг кожу. Какого чёрта случилось с Поттером? Они с Дамблдором сражались бок о бок, Римус пал, а их ряды редели, пока безмозглые марионетки под проклятием Империус продолжали наступление. Будь на то воля Малфоя, он бы просто испепелил их всех, а там пусть Бог разбирается. Разумеется, об этом не могло быть и речи, но, судя по тому, как шли дела, у него могло не остаться выбора. Обернувшись в поисках Поттера, слизеринец отразил очередной Круциатус, с шипением летевший в Макмиллана. Не имея возможности отвлечься, Драко выкрикнул её имя.

— Грейнджер! Что случилось с Поттером? — крикнул он туда, где, как ему казалось, была девушка. — Грейнджер? — Тишина. — Грейнджер?! — Она не отвечала, и он быстро расправился с ещё одним противником, прежде чем повернуться в её сторону. Её там не было, а Колин Криви лежал на спине, отчаянно отбиваясь от одержимого, чьи руки сомкнулись на его шее. Драко выругался себе под нос.

— Бесполезные гриффиндорцы… — Прицелившись, он навёл палочку сквозь кровавое месиво, чтобы помочь пареньку. — Остол… — Драко замер. Он ощутил знакомый всплеск энергии через медальон, точно такой же, как в ту роковую ночь меньше полугода назад.

Поттер снова за своё. Ха, возможно, у них появится хоть какой-то шанс на победу. Вновь обернувшись, Малфой поморщился, увидев, как тело отлетело по широкой дуге, словно от удара тарана. Его глаза сузились, когда ещё одного протащило по кровавой траве, затем следующего; тела летали, будто тряпичные куклы. Неужели Гарри потерял контроль?

Гарри Поттер был вне себя от ярости. Он сжимал меч в ножнах обеими руками, пробиваясь сквозь одержимых горожан, и безжалостные ножны разили врагов быстрее, чем все их оглушающие заклятия вместе взятые. Драко оглушил человека, душившего Колина Криви, и убрался с пути Поттера. Эфес меча раскалился докрасна, а глаза гриффиндорца сияли в полумраке. Ещё один бросился на него, но Гарри, не сбавляя шага, врезал ему тупыми ножнами в живот, наверняка сломав рёбра. Не успел несчастный упасть, как юноша развернулся и широкой дугой ударил вправо, ломая бедро крупному мужчине. Упав на одно колено, Гарри без промедления пнул его ногой в центр груди. С одного края до другого он косил их по двое и по трое, его меч в ножнах расчищал путь среди тел, словно яростный гигант в лесу гоблинов. Кости ломались, и Драко чувствовал, что некогда сдержанный герой Хогвартса наконец-то сорвался.

Сердце Гарри качало по венам жидкий огонь. Сейчас не имело значения ничего, кроме как добраться до Гермионы. Он пробивался и прорубался к центру сопротивления и встал между Дамблдором, Артуром и одним из близнецов Уизли. Гарри говорил тихо, но его голос был совершенно неузнаваем.

— Отойдите.

Его глаза пылали белым огнём, волосы беспокойно трепетали, а мантия Ордена развевалась за спиной, словно плащ.

— Гарри! Что? — выдохнул Дамблдор, придерживая раздробленную правую руку. Молли Уизли и Морин Чанг пригнулись рядом с Кенной и Чоу, у Джорджа из живота торчал обломок ножки деревянного стола. Невилл обильно истекал кровью из раны на спине, а всё лицо Рона было залито кровью из-за глубокого пореза на лбу. Раненые лежали вокруг них, и, насколько видел Драко, на ногах держались лишь около сорока человек, да и то с трудом. Но где была Грейнджер?

Гарри не ответил, приняв странную стойку. Подняв оружие на уровень глаз, юноша левой рукой взялся за ножны, дюйм за дюймом вытягивая клинок, пока тот не показался полностью. Его глаза сияли ослепительным белым светом, а с губ срывались слова заклинаний.

— Гарри! — вскрикнула Молли. — Вернись! Что ты делаешь? — Драко злорадно улыбнулся.

— Наконец-то! Чёрт возьми, давно пора! Профессор, делайте, как он говорит! И все приготовьтесь, может стать опасно! — Малфой ухмыльнулся, оттаскивая Дамблдора и Артура Уизли как можно дальше от Поттера. — По счёту три все используйте Щитовые чары на этой линии! — Его глаза вспыхнули, и на земле прочертилась огненная линия, видимая граница между ними и ордой. Они объединили свои Щитовые чары, чтобы создать магический барьер вокруг своего моря раненых, и с ожиданием посмотрели на Гарри Поттера. Красные оглушающие заклятия с шипением летели в него, но вся их магия втягивалась в Меч Гриффиндора, пробегая по нему, словно алые молнии. Мантия Гарри сгорала от жара заклинаний, а волосы шевелились, будто под высоким напряжением.

— Что он делает? Его же убьют! — закричала Чоу, медленно вращая палочкой над грудью Римуса Люпина. Глаза Драко снова вспыхнули, когда он почувствовал, как их связь вновь усилила его зарождающуюся способность к призыву. Время пришло.

— Сама увидишь.

— Гриффиндор, одолжи мне свою сталь.

С могучим криком Гарри бросился на орду и в самый последний момент подпрыгнул.

Чоу Чанг буквально застыла, глядя, как юноша, которого она когда-то считала застенчивым, бесстрашно взмыл в воздух на высоту в несколько этажей, а оружие в его руках теперь сияло ослепительной белизной. Подняв меч высоко над головой, он перевернул его так, чтобы лезвие было направлено вниз. Гарри устремился в центр орды и вонзил меч в землю. Земля слегка содрогнулась, и из эпицентра вырвалась огромная приливная волна магии, накрывшая весь город невероятной ударной волной, которая ударила по их объединённым щитовым чарам, когда волны искажённого воздуха обрушились на них.

* * *

Петтигрю обильно потел. Он сидел в задней части огромной кареты, его удерживающие путы надёжно сковывали грязнокровку Грейнджер. Девушка была всё ещё парализована, но её взгляд пылал непокорностью, и Хвост знал, что ходит по очень тонкому льду. Его начали одолевать сомнения.

Что он делает? Неужели он действительно хотел навлечь на себя гнев того, кто победил Тёмного Лорда? Может, ему стоит просто сбежать…

Малсибер и Нотт сидели на крыше своего транспортного средства, быстро приближаясь к Хогвартсу. Хвост выглянул из окна кареты на город; вдали всё ещё виднелись вспышки красных огней. Он попытался успокоиться: им там не выжить, и он знал, что Дамблдор скорее умрёт, чем трансгрессирует и оставит своих драгоценных учеников на милость проклятия Доппельгангера. Утерев лицо грязным рукавом, он нервно полез во внутренний карман жилета, чтобы проверить часы.

— Нельзя ли побыстрее? — простонал он, высунувшись из окна.

— Ещё чего-нибудь хочешь, Петтигрю? — презрительно бросил Малсибер. Хвост убрал голову обратно в карету, снова взглянув на часы.

— Отрасти яйца, Петтигрю, не беспокойся. Рано или поздно они падут… Лестрейндж — чёртов гений… — добавил Нотт.

Хвост побледнел. Они не видели, что случилось с Руквудом на сцене. В этот самый момент земля содрогнулась, и Петтигрю почувствовал, как карета затряслась, словно от сильного порыва ветра.

— Что это, чёрт возьми, было? — спросил Нотт с крыши кареты, изо всех сил пытаясь удержать равновесие, пока напуганная лошадь-паломино ускорила шаг. Хвост в сотый раз выглянул из окна. На этот раз со стороны площади больше не было вспышек. Город погрузился в кромешную тьму. Битва прекратилась. Его тревога усилилась, и когда он снова опустился на сиденье, он мог поклясться, что на губах девушки напротив появилась самодовольная улыбка.

У него было дурное предчувствие.

* * *

Драко громко кашлянул, тряся головой, чтобы избавиться от охватившего его онемения. Он лежал на спине, всё его тело покалывало от электричества. Придя в себя, он осмотрелся: остальные тоже пытались сориентироваться, а стоны раненых жутко разносились в ночном воздухе. Все были распластаны на земле, за исключением слегка светящейся фигуры прямо посреди площади.

— Хм, — пробормотал Драко, поднимаясь на ноги. Едва встав, он снова упал: мышцы свело судорогой от магической энергии, всё ещё пульсирующей в нём. Он чувствовал себя отвратительно. Вот вам и якобы объединённые Щитовые чары. Не торопясь, он встал, его ноги шатались. Ещё один человек поднялся и шёл позади него. Драко прищурился, пытаясь разглядеть что-то сквозь пыль и дым, которые оседали плотным слоем над землёй, окутывая их, словно облако. Человек подошёл ближе, и его лицо стало узнаваемым, хотя и с трудом. Невилл Лонгботтом попытался что-то сказать, но вместо этого закашлялся.

— Давай, Лонгботтом. Он себя доконал, — сказал Драко, продолжая свой опасный путь среди тел и мебели, разбросанных по площади, словно мусор. Гарри Поттер стоял на одном колене, опираясь всем весом на меч, наполовину вонзённый в землю. Он не двигался. Руки Гарри всё ещё крепко сжимали эфес, а лезвие тепло светилось, пока энергия рассеивалась. Драко спотыкался, пробираясь через море полубессознательных горожан, многие из которых стонали от боли, приходя в себя. Невилл и Драко подошли ближе; тот слишком сильно опирался на эфес меча, чтобы быть в сознании.

— Гарри! — кашлянул Невилл и подбежал к нему. Он попытался потрясти его, но отдёрнул руку от сильного жара, исходящего от кожи. Одежда Гарри истлела, а с кожи поднимались серые струйки магической энергии. Невилл присел перед ним и робко позвал.

— …Гарри? Ты меня слышишь?

Гарри застонал, его глаза немного приоткрылись. Он безвольно повалился на бок, изо рта потекла кровь. Драко наклонился, внимательно осматривая его тело. Оно было почти сожжено дотла. Пробормотав противозаклятие Инфернус, его глаза вспыхнули красным, и самые серьёзные раны начали медленно заживать.

— Проснись, Поттер, у нас ещё есть дела. Грейнджер похитили, — приказал Малфой, ожидая, что Поттер отреагирует. Глаза Гарри слегка приоткрылись, и он смутно различил лица Невилла и Драко.

— …Хвост… Хвост… уххх… — простонал он и сплюнул кровь. — Малфой, Невилл… найдите её… пожалуйста… — прошептал он и указал на оружие в земле. Гарри закрыл глаза и снова закашлялся. Они оба посмотрели на меч, и Драко встал, чтобы схватить его. Он сильно потянул, но меч не поддался. Невилл с пониманием посмотрел с Гарри на оружие и поднялся, на его лице застыла твёрдая решимость.

— Нет. Дай мне, — твёрдо сказал он. Драко бросил на него взгляд, но отошёл в сторону. Невилл схватился за эфес и потянул. Меч легко поддался, и Драко с трепетом наблюдал, как его изящный клинок с одним лезвием превратился в массивный скандинавский палаш. Дамблдор медленно ковылял к ним вместе с Людо Бэгменом и Кенной Малфой. Она замерла, увидев неподвижно лежащего на земле Гарри с открытым ртом, и первое, что пришло ей в голову, — он мёртв.

— Нет! — закричала она и опустилась на колени рядом с ним. Она снова заплакала, сильно закусив костяшки пальцев. Дамблдор опустился на колени и приложил пальцы к его пульсу.

— Он жив, но ему нужна серьёзная помощь. Где Гермиона? — спросил он, оглядываясь.

— Они забрали её. И я знаю, чего они хотят, — мрачно сказал Драко. — Лонгботтом, пойдём. Они направляются в Хогвартс.

Они развернулись, чтобы уйти, но Дамблдор остановил их.

— О чём ты говоришь? Что им от неё нужно? Венец? — Драко Малфой замер, вспоминая ночь, когда его мать погибла, столкнувшись с Тёмным Лордом.

— Да, именно за ним они и охотятся.

Профессор Дамблдор нахмурился, его дыхание было коротким и прерывистым, пока он придерживал сильно повреждённую правую руку.

— Нельзя терять ни минуты. Драко, Невилл, вы должны их задержать. — Он положил свою здоровую руку на плечо Драко. — Удачи, и будьте осторожны. — Драко вздрогнул от прикосновения, но не возразил.

— Будет сделано, профессор, — кивнул Невилл. — Гарри на нас рассчитывает. — С этими прощальными словами они развернулись и ушли.

— Есть светлые идеи, Лонгботтом? — спросил Малфой, когда они бежали к выходу из города. Он посмотрел на склон, на котором башни Хогвартса мерцали, словно звёзды в небе. — У них есть преимущество во времени, нам нужно как-то подняться в воздух. — Это напомнило Невиллу о кое-чём, и он побежал к северной окраине города.

— Фестралы! Давай! — После стремительного рывка они отцепили двух фестралов от карет и через мгновение уже неслись над Хогсмидом, летя высоко над извилистой дорогой, ведущей к территории Хогвартса. Их лица были полны решимости, а миссия ясна.

Спасти любой ценой Гермиону Грейнджер и вернуть Венец Жизни. Времени ждать помощи не было, все остальные, кто сражался, были тяжело ранены или помогали тем, кто был на грани смерти.

* * *

Петтигрю бежал по пустым коридорам Хогвартса, а за ним парила неподвижная Гермиона Грейнджер. Он обильно потел; он был, по сути, в логове льва, и ему нужно было достать этот Венец, пока никто не вернулся. Так где же там были спальни Гриффиндора? Ах да, как он мог забыть? Взбежав на третий этаж, он нашёл знакомый вход в общую гостиную.

Полная Дама посмотрела на него и мгновенно узнала.

— ТЫ! Как ты смеешь ступать сюда! Профессор? Профессор! — закричала она.

— Заткнись, жирная корова… П-п-пусти меня! — приказал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что на её крики никто не откликается.

— Кто-нибудь! На помощь! Это Питер Петтигрю!!!

Петтигрю выругался и достал палочку.

— Силенцио! А теперь открой эту дверь, пока я не разозлился.

Полная Дама упёрла руки в бока и решительно отвернулась.

— Ладно. Как хочешь. — Он снова направил на неё палочку и произнёс заклинание. — Редукто Экзертимус! — Вся стена разлетелась на куски, и обрывки картины закружились в воздухе. Ах, как он любил это заклинание, вспоминая, как много лет назад столкнулся с Сириусом. Войдя в спальню для девочек, он нашёл сундук с надписью «Гермиона Грейнджер» и открыл его. Среди книг и других школьных принадлежностей что-то светилось, и он пошарил рукой, наконец коснувшись холодного металла.

Вытащив Венец Жизни, он ухмыльнулся.

— Иди к папочке, — хихикнул он и ушёл. Оставалось надеяться, что Макнейр не опоздает.

* * *

Они летели в тишине и вскоре заметили огромную карету, припаркованную у парадных дверей.

— Они всё ещё здесь… — сказал Драко, натягивая гриву фестрала. Невилл молчал, что-то витало в воздухе, и он склонил голову набок.

— Ты слышишь это? — спросил он, и Малфой замер, позволяя своим чувствам обостриться.

— Что это? — встревоженно спросил Драко. В тот же миг со стороны башни Гриффиндора донёсся тихий треск; кто-то только что проделал большую дыру в крутой крыше. Гермиону подняли через проём, а следом за ней вскарабкался Хвост.

— Вон они! — крикнул Невилл и устремился к замку.

— Невилл, подожди! — сказал Драко. Теперь он понял, что это был за шум. — ДРАКОНЫ! — Три огромных дракона взмыли из-за замка, заполнив всё небо. Невилл летел прямо к Хвосту и Гермионе, когда на него обрушился мощный поток пламени.

— Чёрт побери! — он резко дёрнул за гриву фестрала, круто меняя направление влево. Он почувствовал, как жар огня опалил его кожу, когда пламя пронеслось мимо. Африканский Песчаный дракон и Хребторог погнались за ним, их клыки впечатляюще торчали из дымящихся пастей. Невилл метнулся прочь, как колибри, а драконы устремились за ним, мощно взмахивая огромными крыльями. Он проносился между высокими парапетами Хогвартса, скользя низко над крышами, пока потоки жидкого огня орошали крыши и стены замка, поджигая школу.

— Нотт! Ты заходи с фланга! Я выведу этого мелкого вредителя на тебя! — сказал Малсибер, сидя на спине своего чудовищного скакуна. Нотт схватил поводья своего красновато-коричневого Песчаного дракона и потянул вверх, животное протестующе взвизгнуло, оно хотело продолжать погоню за своей добычей. Макнейр рассмеялся, глядя на игру в кошки-мышки, разворачивающуюся перед его глазами. Он победоносно восседал на Ледяном драконе цвета морской волны, которого он ласково назвал Снежком. Воздух вокруг него был охлаждён почти до точки замерзания, и его дыхание превращалось в облачка пара при каждом слове.

— Хвост, поторопись! Отправляй девчонку, у нас не вся ночь впереди! — рассмеялся Макнейр, наблюдая, как Петтигрю с трудом передвигается по скользкой поверхности.

— Иду! — пыхтел Питер, его пухлое тело мешало ему взбираться по парапетам башни Гриффиндора. Он был рад, что ни Дамблдор, ни юный Поттер не появились, и очень хотел быть подальше отсюда, когда они вернутся. Не торопясь, он молил Бога, чтобы не поскользнуться и не упасть в такой неподходящий момент.

Невилл был напуган до смерти, этот дракон был огромен. Он проносился между башнями, левой рукой вцепившись в гриву быстрого фестрала, а правой сжимая скандинавский палаш Годрика Гриффиндора. Драко мчался к Гермионе и ещё большему зелёному дракону, и он надеялся, что каким-то образом им обоим удастся сотворить чудо и выжить, а если судьба будет на их стороне, то и спасти её.

* * *

Дамблдор, Римус и Молли Уизли склонились над бессознательным Гарри Поттером, изо всех сил пытаясь привести его в чувство. Дамблдор наколдовал для него одежду и чувствовал, как сила медальона на его груди то убывает, то прибывает, пока Гарри неестественно неподвижно лежал в кратере. Его палочка вместе с палочкой Молли медленно вращалась над грудью юноши, но их магия снова была бессильна, когда он находился в таком критическом состоянии.

— Где Грейнджер? — выдохнул Римус, столько раз боровшийся с проклятием Империус и получивший многочисленные удары Редукто, что был временно искалечен.

— Они забрали её, — выдохнул Дамблдор. Он разрывался между желанием броситься ей на помощь и необходимостью остаться здесь, чтобы помочь множеству раненых с обеих сторон. У него не было выбора, слишком много жизней здесь висело на волоске. Он лишь надеялся, что Невилл и Драко успеют добраться до неё вовремя. Кенна молча плакала рядом с Гарри, она не могла снова видеть его таким. Чоу усердно занималась раной Джорджа в животе; деревянный кол уже извлекли, но её исцеляющее заклинание действовало медленно. Стараясь не смотреть на Гарри, она должна была сосредоточиться на своей задаче.

Луна Лавгуд была в отчаянии. Количество окровавленных тел вокруг было ужасающим, но видеть Гарри снова избитым до такого состояния было её худшим кошмаром. Она подбежала к нему и опустилась на колени над его головой. Приложив ухо к его груди, она проверила сердцебиение. Надеясь, что это снова сработает, она прижалась губами к его губам и вдохнула в него жизнь.

— Луна? — недоумённо спросил Дамблдор. Она ничего не сказала, но несколько раз надавила ему на грудь, а затем повторила процесс. Гарри не реагировал, и её усилия становились всё более отчаянными. После десятой попытки она откинулась на пятки и посмотрела на него с удручённым выражением на лице.

— Только Гермиона может его сейчас разбудить, он слишком глубоко, — прошептала она.

— Луна, продолжай, — ободрил её Дамблдор. — Я должен помочь остальным. — Он встал и начал оказывать помощь тяжело раненным горожанам и студентам.

* * *

Драко устремился к человеку, карабкавшемуся по крыше. Питер Петтигрю пытался взобраться на самую высокую точку башни Гриффиндора. Его стихийная магия хлынула через него, и он уже был готов испепелить его заживо, когда услышал оглушительный рёв огромного ледяного дракона. Мощный поток холодного дыхания выстрелил в него, и он вовремя нырнул, укрывшись за одной из больших башен Хогвартса. Он видел, как здание кристаллизуется на его глазах, и через несколько секунд вся башня покрылась льдом. Дракон снова разочарованно взревел, ища свою неуловимую добычу. Драко зажмурился от оглушительного звука, и башня треснула, а затем внезапно разлетелась на осколки камня и льда.

— Чёрт побери…! — пробормотал Драко и улетел от прямого потока невыносимого холода. Дракон устремился за ним, оставив разочарованного Хвоста яростно махать руками на крыше.

— Эй! А как же я?!

Драко низко пригнулся к шее фестрала; он справится, это было как квиддич, только Гермиона была снитчем, и если он промедлит, то не отделается лишь сломанной рукой или рёбрами. Пролетая под мостовыми переходами между башнями, он маневрировал между арками замка, пытаясь сбить с толку гораздо более громоздкого противника. Наконец, ему удалось дезориентировать его, и он использовал большую манёвренность фестрала, чтобы обойти Макнейра. Сосредоточившись изо всех сил, он сложил руки вместе и зажмурился. Он сможет. Он знал, что сможет.

Призывая стихию огня, он обрушил самое сильное заклинание в своём ограниченном арсенале.

— ИНСЕНДИО АР МЕТЕОРАМУС!!!

Невилл всё ещё отчаянно уворачивался от вспышек пламени, освещавших тёмное ночное небо, изо всех сил пытаясь выжить. Когда он услышал характерный звук чего-то огромного, падающего с неба, он посмотрел вверх, и на его лице отразилось изумление.

Огромный пылающий метеор с рёвом нёсся с небес, устремляясь к Ледяному дракону с длинным огненным хвостом. Дракон выдохнул своё ледяное дыхание на приближающуюся массу камня, и та замедлилась; огромная разница температур охладила комету до состояния огромного валуна. Драко яростно выругался, когда массивный камень отклонился от курса и рухнул в опасной близости от Хвоста и Гермионы. Северная башня содрогнулась и сломалась пополам, куски камня и крыши посыпались на землю далеко внизу. Хвоста сбило с ног, и он заскользил по крутым склонам северного крыла. Его левитационное заклинание ослабло, и Гермиона упала на крышу, скатываясь по краю, пока не ухватилась за флагшток, горизонтально торчащий из повреждённой башни. Её руки соскользнули с холодного металла, и она съехала до самого конца, цепляясь за флаг Гриффиндора из последних сил.

— ПОМОГИТЕ!!! — крикнула она, опасно раскачиваясь на рушащейся башне. Половина стены была обрушена, и она видела, как валун катится по склону далеко-далеко внизу. Адреналин хлынул в кровь, её глаза расширились, она знала, что вот-вот умрёт. Невилл услышал её, обернулся и отчаянно стал искать её взглядом. Он заметил её и понял, что повреждённая башня может рухнуть в любую секунду.

— О НЕТ! ДЕРЖИСЬ!!! — Столкнувшись с гораздо более крупным противником, он в тот же миг решил, что должен делать. Собрав всё своё мужество, он вскинул палаш и бросился на дракона-хребторога в лоб.

— Что? — сказал Малсибер. Неужели мальчишка действительно нападает на него? Что ж, это облегчает мою задачу. Его скакун разинул огромную пасть, и Малсибер улыбнулся, чувствуя, как могучий зверь изрыгает пламя из самых недр. Невилл внезапно изменил направление и взмыл над ним, крылья фестрала замахали с небывалой силой. Голова дракона повернулась вверх, пытаясь отследить его подъём, длинная струя напалма следовала за Невиллом, окрашивая ночное небо в красный цвет. Малсибер едва успел среагировать на фестрала, пронесшегося над его головой, поэтому он развернул дракона, чтобы поймать его на следующем заходе. Ожидая, пока тот вернётся в зону досягаемости, он прищурился. Однако фестрал, испугавшись за свою жизнь, улетел в сторону Запретного леса.

Малсибер рассмеялся.

— Он сбежал! Трус! — хохотал он, указывая на уменьшающийся вдали объект.

— РАААРГХХ!!! — закричал Невилл, пикируя с неба. Меч Гриффиндора был занесён высоко над его головой в двуручном хвате, и он опустил его со всей своей силой. Пронзительный вопль разорвал ночную тишину, когда мифическое оружие глубоко вонзилось в твёрдый череп дракона. Тот начал корчиться в агонии, а Невилл из последних сил вцепился в один из огромных рогов. Малсибер опасно подпрыгивал в седле на шее дракона, пытаясь удержаться. Несчастный зверь беспорядочно махал крыльями, переворачиваясь снова и снова, дёргаясь в конвульсиях.

— НЕТ! — завопил Малсибер, когда его сбросило с дракона, и он с криком полетел навстречу своей смерти. Невилл всё ещё цеплялся за рога дракона, пока тот камнем падал на стены замка. Сгруппировавшись, он спрыгнул за мгновение до того, как дракон врезался в Астрономическую башню, разнеся каменную конструкцию, словно карточный домик. Невилл больно приземлился на куполообразную крышу Большого зала и боролся за то, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь, скользя по гладкой поверхности и набирая невероятную скорость. Он взмахнул мечом, и тот вонзился в толстый камень, резко остановив его. Невилл посмотрел на край округлой покатой крыши. Если он правильно рассчитает угол, то сможет соскользнуть к арке между ним и башней Гриффиндора. Собрав все силы, он немного высвободил лезвие и использовал его как ручной тормоз, чтобы спуститься. Осторожно поставив ноги на край зала, он взобрался на соединительную арку, перебираясь по ней на четвереньках. Проползя по уступу шириной в четыре фута, он спустился на уровень ниже, на узкий проход. Прижавшись спиной к грубым стенам, он боком обошёл изгиб одной из башен Гриффиндора.

Холодный ветер бил в лицо, когда он посмотрел на луга далеко внизу. Ему нельзя было бояться, не сейчас. Гарри на них рассчитывал. Оценив расстояние, он совершил прыжок веры и перепрыгнул на служебный уступ. Его нога соскользнула с края, но он отчаянно протянул руку, схватился за зуб горгульи и подтянулся, прежде чем потерять равновесие. Взобравшись на устрашающую статую, он пробежал по узкому проходу, но резко остановился, достигнув обвалившегося края огромной пропасти. Невилл оказался в плохой ситуации. Его палочка выпала, и он не мог перепрыгнуть через разрушенную часть моста, ведущего к башне для девочек. Отсюда не было никакой человеческой возможности добраться до Гермионы.

— Держись, Гермиона! — крикнул он и перепрыгнул на соседнюю крышу.

Чёрт, ему нужно было найти другой путь.

Драко Малфой сражался с Ледяным драконом, пытаясь ослепить его огромные жёлтые глаза.

— Конъюнктивитус! — кричал он, направляя палочку, кружа вокруг гораздо более медлительного зверя в поисках уязвимого места. Его заклинания не попадали в цель и безвредно отражались от головы и шеи. Чёрт, ему нужно было подобраться ближе, чтобы быть эффективным. Он заметил Невилла, бегущего по руинам башни Гриффиндора, пытающегося спуститься и добраться до Гермионы. Судя по всему, она была напугана до смерти. Ещё один поток холода вырвался в его сторону, и малейшее промедление чуть не стоило ему жизни. Ещё один громкий визг пронзил его уши, и Нотт спикировал за ним на Хребтороге, изрыгая огромный поток пламени. Драко нырнул низко под ледяного дракона, отводя их огонь от Невилла и Гермионы. Макнейр, однако, не клюнул на приманку и остался на месте, но Чёрный дракон вздыбился и бросился в погоню.

Проклятье!

Если он останется здесь ещё хоть немного, ему придётся выбирать, как умереть: быть зажаренным заживо или замёрзнуть до костей. Схватившись за медальон, он сильно сосредоточился. Увернувшись от очередного мощного потока жара, он яростно выругался. Он не продержится и пяти минут, если так пойдёт и дальше.

Гермиона не думала, что сможет продержаться дольше. Её руки онемели от сильного холода от дыхания дракона, а руки мучительно болели, пока она пыталась подтянуться на толстом гобелене. У неё не хватало сил, и она чувствовала, как пальцы её подводят. Закрыв глаза, она мысленно позвала на помощь. Он был нужен ей сейчас, как никогда.

— Гарри!!!

* * *

В паре миль оттуда глаза молодого человека внезапно распахнулись. Он глубоко вздохнул, и боль, словно лесной пожар, пронеслась по его телу. Игнорируя то, что говорило ему тело, он сел.

— Профессор! Быстрее сюда! — сказала Молли, сдерживая слёзы радости. Дамблдор трансгрессировал на короткое расстояние и опустился на колени рядом с Гарри.

— Гарри! Ты в порядке?! — настойчиво спросил он.

— Гермиона… — выдохнул он и встал. — Я должен идти, — решительно сказал он. Гарри достал палочку и сильно сосредоточился. Проявление было нелёгким. Технически всё было на своих местах: он точно знал, где находится его «Молния», и, если он правильно помнил домашнее задание, принцип должен был быть тот же, за исключением того, что объект находился не просто в дальнем конце комнаты, а почти в трёх милях отсюда. Он взмахнул палочкой в сложном заклинании и начал произносить инкантацию.

— Аппарио акцио, ресудиэм анти аллиеве аппараце трес милиос, портус ассимилиар ресцевер Фаерболт!

Воздух перед ним начал мерцать, и его драгоценная метла медленно материализовалась перед ним. Молли Уизли изумлённо моргнула. Без малейшего колебания он схватил её и устремился в ночное небо. Нельзя было терять ни драгоценной секунды.

* * *

Невилл перепрыгивал через опасные провалы, бежал так быстро, как только мог, вверх и вниз по крутым склонам крыш. Он обошёл кругом, пока Драко сражался с Хребторогом и Зелёным драконом, и ему нужно было воспользоваться отвлечением, пока его не заметили. Он добрался до сильно повреждённой башни и осторожно поставил на неё ногу. Она зловеще скрипнула, но Невилл знал, что если он не поможет ей, она упадёт.

— Держись и не двигайся, я иду, — ободрил он её, и Гермиона понимающе кивнула. Он обогнул башню, неуверенно цепляясь за всё, что попадалось под руку. Он обошёл по каменистой поверхности, пока Гермиона не оказалась на уровне его глаз. Крепко ухватившись за дыру в стене, он вытянул левую руку как можно дальше, пытаясь дотянуться до неё. Гермиона была слишком далеко, и она не думала, что сможет удержаться одной рукой, чтобы дотянуться до него.

— Я не могу, — плакала она, соскальзывая ещё на несколько дюймов вниз.

— Давай, ты сможешь!!!

Она покачала головой, слёзы текли по её лицу. Невилла осенило.

— Подожди секунду! — сказал он и снова нашёл твёрдую опору. Сняв свою длинную мантию, он взял её за один конец.

— Слушай! Я брошу тебе это, и ты должна поймать! Давай! Доверься мне! — он несколько раз обмотал рукав вокруг своего запястья и снова протянул руку к ней. Он взмахнул им раз, и мантия ударила Гермиону рядом с её рукой. Она была слишком напугана, чтобы двигаться, и вздрогнула, когда он взмахнул снова.

— Ты сможешь! Давай!!! — Он взмахнул ещё раз, и она потянулась. Быстро отпустив одну руку, она схватилась, затем отпустила другую. Она качнулась вниз по дуге и закричала, отчаянно цепляясь обеими руками за свою жизнь. — Ух! — застонал Невилл, вся её тяжесть пришлась на его левую руку. Он чувствовал, как туника болезненно стягивает его запястье, а затем начинает соскальзывать. Он был недостаточно силён, чтобы удержать её!

— Невилл! — крикнула она, чувствуя, как туника выскальзывает из его хватки. Невилл запаниковал и закрыл глаза, концентрируясь. Он не мог позволить ей умереть.

Не тогда, когда все на него рассчитывали. Не тогда, когда Гарри в него верил. Не тогда, когда он держал в руках жизнь одного из самых добрых людей, которых он когда-либо встречал.

Его глаза вспыхнули белым, и вокруг него замерцал смутный очерк мистического белого льва. Его волосы ожили, и новообретённая сила хлынула через него. Глаза Гермионы расширились, когда Лев Гриффиндора наложился на тело Невилла, и медленно, но верно, он поднял её, его глаза ярко светились в темноте. С могучим криком он подбросил её вверх со всей своей силой, и она с глухим стуком приземлилась на плоскую поверхность прохода выше и левее от них. Невилл улыбнулся и собрался перепрыгнуть туда же.

Когда он поднял глаза, за задыхающейся Гермионой появился Хвост, самодовольно улыбаясь. Он дважды снисходительно похлопал юному волшебнику.

— Очень впечатляюще, Лонгботтом… сам бы лучше не сделал. — Он направил свою палочку. — Редукто Экзертимус! — Заклинание разнесло ослабленную часть башни, и та громко застонала, заваливаясь набок.

— НЕВИЛЛ!!! — закричала Гермиона, но она могла лишь с ужасом наблюдать, как башня падает в замедленной съёмке. Глаза Невилла расширились, когда он вместе с башней рухнул вниз.

Башня с оглушительным грохотом приземлилась далеко внизу, и она не могла поверить своим глазам.

Невилл… не мог… он не может…

Она повернулась к Петтигрю, её лицо было полно ненависти. Петтигрю рассмеялся и направил свою палочку.

— А теперь пойдём, нам нужно кое-кого воскресить. Иммобилус! — Гермиона застыла, и Хвост снова взял её в плен. Посмотрев через край, он увидел неподвижное тело Лонгботтома, лежащее лицом вниз в траве. Он поцокал языком.

Что ж, он свою роль сыграл.

* * *

Я не могу потерпеть неудачу.

Драко стиснул зубы, когда очередной поток пламени пронёсся мимо, его фестрал летел всё медленнее и медленнее, так как постоянные потоки холодного и горячего воздуха истощили все его силы. Макнейр парил над самой высокой башней, ближайшей к Хвосту, всё ещё нетерпеливо ожидая свою добычу.

— Хвост, сколько тебе нужно времени, чтобы притащить сюда свою задницу? — взревел он, и Хвост съёжился.

— Иду… это не так просто, как… ой! — он снова поскользнулся, но восстановил равновесие, прежде чем упасть с северо-западной башни. Гермиона не смела пытаться бороться с левитационным заклинанием, если бы она это сделала, ближайшая твёрдая поверхность была очень далеко внизу. Хвост осторожно вскарабкался по гладкой крыше, остановившись прямо под Ледяным драконом.

— Чёрт, какая же она холодная! — пожаловался он, выдыхая облачка белого пара.

— Сначала артефакт, потом девчонку, — приказал Макнейр, заставив дракона зависнуть как можно ближе к нему.

Хвост достал Венец и на секунду замешкался.

— А что если я поднимусь на борт с Венцом, а потом принесу девч… — Прежде чем он успел договорить, Макнейр выхватил палочку и беззвучно призвал Венец к себе в руку. Он выпрыгнул из дрожащих пальцев Хвоста и аккуратно упал в хватку Повелителя Зверей. — Эй! — возразил Хвост, протягивая руку к артефакту, когда тот вылетел из его руки.

Драко отчаянно пытался увернуться от потока огненной смерти от Хребторога позади него и краем глаза увидел, что они собираются сбежать, пока Нотт его преследует. Проклятье, он должен был спасти её, пока не стало слишком поздно. Внезапно изменив направление, он проскочил между передними лапами Норвежского Хребторога, едва увернувшись от хлещущего хвоста. Однако он был слишком медленным, и Нотт развернулся, предугадав траекторию полёта Драко, и дракон изрыгнул пламя прямо на его пути.

— Ох, чёрт! — закричал Драко, влетая прямо в инферно. — Ресуситарус инсендио ар Драгонэйрре! — отчаянно произнёс он. Его глаза вспыхнули, когда он и его скакун превратились в огромный огненный шар, фестрал испепелился, пока они падали на землю далеко внизу. Его одежда горела, но поспешное стихийное контрзаклятие Драко защитило его от худшего. Его кожа шипела от сильного жара, и он кричал от боли. Его заклинание, нейтрализующее огонь, сработало, и в ту долю секунды, прежде чем он упал навстречу своей смерти, его последней мыслью было, что, по крайней мере, им будет что похоронить. Земля неслась на него с невероятной скоростью, и он был доволен, зная, что смерть будет мгновенной.

В центре его груди вспыхнул другой огонь, и он почувствовал, как его медальон наполнился силой. Мощный рывок за мантию, и он взмыл вверх из их самоубийственного пике. Он издал односложный смешок.

— Не прошло и года, — выдохнул Драко. — Чёрт, это было близко.

— Заткнись, Малфой, — прорычал Гарри. Он подтянул Драко за собой и устремился к неподвижному телу одного из самых смелых людей, которых он знал. — О, нет… — прошептал он.

Они приземлились с невероятной скоростью, оба талантливых ловца плавно соскочили даже на такой скорости. Они приземлились на полном бегу, и «Молния» ушла в широкий бумеранг. Гарри опустился на колени рядом с Лонгботтомом. Гарри почувствовал что-то странное внутри, словно только что задули свечу. Этого не могло быть…

Ничего не говоря, он торжественно закрыл глаза Невиллу.

Сдерживая слёзы, он закрыл глаза от ненависти. Когда они снова открылись, они светились белым, и мантия Ордена Феникса вновь материализовалась на его плечах. Сняв её, он накрыл павшего воина.

Он взял меч, который всё ещё был зажат в пальцах Невилла, и Драко почувствовал, как его собственная способность Инфернус снова ненадолго усилилась. Метла вернулась и терпеливо зависла перед своим хозяином.

— Ты управляешь. Вези меня прямо к зелёному.

Драко посмотрел на Поттера как на сумасшедшего, но Гарри не обращал на него внимания, он смотрел прямо в небо, где Хвост карабкался по чешуйчатой ноге Левиафана. Его волосы развевались позади, а светящиеся глаза пульсировали ярче, чем когда-либо. Палаш ярко засветился и снова принял более компактную и изящную форму, к которой привык Гарри.

— Мы разберёмся с Макнейром и Хвостом. — Драко сел на метлу, а Гарри встал на хвост, крепко ухватившись за воротник Драко для равновесия.

— Вперёд.

* * *

— Чёрт, не прошло и года. Где эти двое? — крикнул он Нотту.

— Оба мертвы, я прикончил блондина, а Петтигрю разобрался с другим, — ответил тот с победой в голосе.

— Очень хорошо. Мы закон… — Он прищурился, глядя в небо. — Постойте, что это за светящаяся штука? — Она приближалась очень быстро, и прямо к ним.

— Берегись! — закричал Макнейр, но Нотт был слишком медленным. Гарри Поттер, словно молния, ринулся на Хребторога и пронзил Нотта и дракона, как серебряное копье с небес. Наездник практически испарился от удара, и Гарри вылетел через массивную грудь дракона, смертоносная человеческая ракета. Он пробил огромную северо-западную башню и резко остановился на проходе с другой стороны.

— Свят… ссСВЯТЫЕ УГОДНИКИ!!! — воскликнул Драко, пролетая высоко над головой. Чёрный Хребторог упал, как подстреленная птица, и когда он приземлился, все его внутренности вывалились из зияющей дыры в груди. Левиафан с громким визгом взлетел, отчаянно махая крыльями, пока Макнейр поднимал его в небо.

— МАКНЕЙР! Отпусти её! — приказал Гарри, покрытый серой каменной пылью и кровью. Его глаза ярко светились, а с меча у его бока капала кровь.

Макнейр побледнел. Сжав ноги вокруг шеи дракона, Снежок выплюнул поток ледяного холода на башню. Гарри выхватил палочку и сотворил защиту.

— Протего Экзертимус!!! — Мороз ударился о невидимый барьер в двадцати футах от него. Когда у дракона закончилось дыхание, он спокойно вышел на край прохода.

— ХА! ПОТТЕР! НЕ ХОЧЕШЬ ЖЕ ТЫ ПРИЧИНИТЬ ЕЙ БОЛЬ, ПРАВДА? — крикнул ему Макнейр, показывая Гермиону с кляпом во рту, борющуюся с магическими путами на руках и ногах. Он поднёс свой массивный топор к её шее, и она замерла. — БОЖЕ, ОНА ВЕЛИКОЛЕПНА, НЕ ПРАВДА ЛИ? — Он облизнул её лицо и рассмеялся. — ЧТО Ж, ПРИДЁТСЯ УВИДЕТЬ, КАК ОНА ИСТЕКАЕТ КРОВЬЮ!

Гарри взревел, и его глаза вспыхнули белым. Он поднял руку с палочкой, указывая на дракона. Двенадцать огромных обломков начали вращаться вокруг него, пока он произносил своё мощное заклинание.

— Анимате. Вингардиум Акциенте Леинте Тинсиал Левиоса.

Блоки начали вылетать от него, левитируя на расстоянии метра друг от друга в ночном воздухе. Без колебаний он прыгнул на первый и побежал по ним, те, на которые он уже наступил, устремлялись вперёд, создавая постоянно меняющийся мост из парящих камней. Позволив магии управлять своими мышцами, он полностью доверился своим способностям, слепо шагая в пустоту, зная, что следующий блок будет на месте. Набирая темп, он сокращал расстояние, пока его мощные шаги уменьшали разрыв с огромным Левиафаном. Хвост побледнел, когда их преимущество в воздухе внезапно оказалось под угрозой.

— Сделай ЧТО-НИБУДЬ! — взвизгнул он, истерично вцепившись в спину медвежьей шубы Макнейра.

Макнейр снова сжал ноги вокруг шеи дракона, и тот распознал команду к атаке. Синий поток смертоносного мороза вырвался в сторону Гарри, но тот высоко подпрыгнул, и блоки взмыли вверх, подстраиваясь под внезапное изменение высоты. Дракон беспорядочно распылял свою ледяную смерть, пытаясь отследить крошечную цель, несущуюся к нему, но скорость и быстрая смена направлений оказались слишком сложными для такого большого существа. Боковым толчком обеих рук блоки отделились от своей прямой линейной цепи, превратившись в диагональную матрицу горизонтальных опор. Сохраняя поступательное движение, он прыгнул влево. Оттолкнувшись оттуда к следующему справа, он набирал высоту, пока блоки выстраивались, словно рельсы американских горок, обеспечивая ему вертикальную, горизонтальную и боковую манёвренность, пока он продолжал свою атаку.

Снова вырвался поток ледяной смерти, но он снова был слишком быстр, взбегая по постоянно меняющейся тропе, уворачиваясь от плотного потока льда. Каменные блоки точно по его команде перемещались, инстинктивно оказываясь в точном месте его следующего шага. Преодолев триста метров в вихре движущихся камней и точных шагов, он выхватил палочку; и когда дракон закрыл пасть, чтобы изрыгнуть ещё один огромный поток льда, он направил палочку и искусно применил запечатывающее заклинание.

— Коллопортус!!!

Пасть дракона запечаталась, и он взбрыкнул, тщетно пытаясь освободиться от неестественной силы. Питер посмотрел в жутко светящиеся глаза волшебника, несущегося к ним, и запаниковал.

— О нет… я сейчас умру… — завыл Хвост, и Макнейру надоело его хныканье. Схватив его своими мощными руками, он швырнул тщедушного человека прямо в фигуру, мчащуюся к ним. Хвост закричал, пролетая по ночному небу прямо на пути Поттера.

— НЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

Гарри ухмыльнулся и помчался по восходящим каменным блокам к Макнейру и дракону. Слегка изменив курс, он яростно взмахнул мечом, когда Хвост пролетал мимо. Раздался тошнотворный звук рвущейся плоти, и Хвост, оставшись позади Гарри, двумя кусками полетел вниз. Его безжизненная голова беззвучно кричала в ночи, а глаза Макнейра вылезли из орбит от страха. Гарри уже был готов наброситься на дракона, когда увидел, как Пожиратель Смерти схватил Гермиону и швырнул её в пустоту.

— ЗАБИРАЙ ЕЁ!!! — отчаянно закричал он.

Глаза Гарри широко распахнулись, и он в последнюю секунду изменил направление, нырнув головой вниз, чтобы поймать её. Драко Малфой проанализировал ситуацию за долю секунды и среагировал быстрее, чем успел подумать. Он ринулся вниз под острым углом, «Молния» Гарри взвыла, когда он выжимал из неё каждую унцию магической мощности. Руки Гарри были прижаты по бокам, его тело обтекаемо неслось вниз, пока Гермиона кувыркалась в небе.

— Глупый дурак, — ухмыльнулся Макнейр, улетая, увидев самоубийственную попытку поймать грязнокровку. У него был Венец, и пока что им придётся этим довольствоваться.

Гермиона падала камнем, и всё перед глазами кружилось, пока она беззвучно летела навстречу своей смерти. Она видела обрывки чьей-то фигуры, падающей за ней, чьи глаза светились белым, как у ангела.

Наверное, это конец, я умираю, и мой ангел пришёл за мной…

Гарри сжал кулаки, пикируя за ней. Инстинкт подсказывал ему, что Драко их поймает, он должен. Он устремился к Гермионе и крепко обнял её. Если им суждено умереть, они умрут вместе. Сжав медальон в руке, он закрыл глаза.

— МАЛФОЙ!!!

Глаза Драко яростно слезились, пока он пикировал за ними, его щёки трепетали, когда он ускорялся к точке пересечения их падения. Чёрт, его мантия замедляла его! Его глаза вспыхнули, и он сжёг застёжку и цепочку на шее. Помеха улетела в ночь, а окна замка позади него разлетелись вдребезги, когда он получил этот дополнительный рывок скорости.

— РААААРР! — взревел он от разочарования, когда Грейнджер и Поттер спиралью падали сверху. Ему нужно было больше скорости!

Поттер, тебе лучше рассчитать время… потому что тебе придётся держаться.

Глаза Гарри открылись, и он сосредоточился на размытом пятне белой мантии Драко, несущейся к ним. Почти раздавив Гермиону в своей левой руке, он ждал точной миллисекунды, всего в тридцати футах над землёй… его рефлексы должны были быть на высоте, если он хотел…

Голова Драко коснулась его щеки, и рука Гарри выстрелила, схватив метлу прямо за спиной Драко. Хвост метлы развернуло от внезапного перераспределения веса сзади, когда Гарри повис на одной руке с бессознательной Гермионой в другой. Метла резко нырнула, и глаза Драко вылезли из орбит, когда он пытался удержать их от падения в штопор и очень грязной смерти на земле. «Молния» вильнула хвостом и чуть не сбросила Драко, его мышцы кричали от напряжения, пока он боролся с перегруженными тормозными и стабилизационными чарами. Гарри почувствовал, как его нога больно ударилась о землю, когда Драко нырял и дёргался, пытаясь восстановить контроль, его нога раздробилась от этого мимолётного контакта с неумолимой землёй. Он проигнорировал боль, ему сейчас не нужны были ноги, всё, что имело значение, — это чтобы его сила не подвела и он держался за Гермиону и метлу, несмотря ни на что. После того, что казалось вечностью, но длилось менее трёх секунд, Драко наконец удалось стабилизировать метлу и полностью остановить её через несколько мгновений. Он припарковал её в десяти футах над землёй и спрыгнул. Он осторожно взял Гермиону из рук Гарри и положил её.

— Ну? Мне же не нужно тебя нести, правда? — усмехнулся Драко, когда Гарри всё ещё держался за метлу. Гарри болезненно посмотрел на свою ногу, и Драко поморщился от неестественного угла, под которым вывернулась его лодыжка и голень.

— Дерьмо, — сказал Драко. Гарри схватился за метлу обеими руками и взобрался наверх, его тело безвольно свисало вдоль «Молнии». Его глаза вернулись в нормальное состояние, он заметно поморщился. Боль одолела его, и он согнулся пополам на метле, перед глазами всё поплыло.

Он тихо что-то пробормотал, теряя сознание, и свалился с метлы. Драко наполовину поймал его, наполовину был им придавлен.

— Уф! — Весь воздух вышибло из его лёгких, и он лежал там, придавленный неподвижным телом Гарри. Спихнув его с себя, он сел, устало оперевшись на руки позади себя, его ноги были раскинуты на холодной траве.

Они, чёрт возьми, сделали это. Он уставился в ночное небо и принялся истерически хохотать.

— ХА-ХА-ХА-ХА-ХААА!!!

* * *

Макнейр трансгрессировал, как только вернул Снежка в его логово. Долохов, Снейп и Лестрейндж уже поздравляли друг друга, попивая изысканное вино и куря лучшие сигары.

— Ну, Макнейр? Полагаю, это Венец у тебя в руке. Наша миссия увенчалась успехом! — ухмыльнулся Долохов, но улыбка сошла с его лица, когда Макнейр взглянул на него с яростью в глазах. Он был первым, кто вернулся. Что-то было не так. Его улыбка исчезла.

— Где остальные?

— Мертвы.

— Что?

— Ты слышал.

— Проклятие Доппельгангера? Драконы? Они что, БЕСПОЛЕЗНЫ?! — бушевал Долохов, с отвращением глядя на Макнейра.

— У нас большая проблема, — спокойно сказал Макнейр, его голос был безжизненным. — Нам нужно остановить этого парня.

Долохов подошёл к окну, глядя в ночное небо.

— Я предвидел нечто подобное. Охотники с ним разберутся. Что нам нужно, так это та девчонка. Тёмный Лорд не воскреснет сам по себе. Нам… нужна… она! — прошипел он.

— Ты слишком многого просишь. Он уничтожил нашу команду, включая дракона, одним лишь мечом и своей палочкой. Пусть сначала охотники убьют его, а потом мы заберём грязнокровку.

— Согласен. Время не ждёт. Мы должны найти способ.

* * *

Дамблдор почувствовал, как пульсация медальона на его груди утихла, и он снова стал спокойным. Он улыбнулся и посмотрел на далёкие башни Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. На его лице появилась медленная улыбка, и он повернулся к измученным студентам, которые пытались помочь всем, кому могли. Он поднял руки, призывая к вниманию, и громким, ясным голосом обратился ко всей площади.

— Мои дорогие студенты, не отчаивайтесь. Гарри, Драко и Невилл спасли её, и ПОБЕДА ЗА НАМИ!

Студенты взревели, и все победно вскинули кулаки. Сердце Дамблдора разрывалось от гордости. Они сделали это. Сама того не осознавая, судьба нашла способ снова возродить одну из самых крепких связей между товарищами по оружию, некогда неразлучную комбинацию Салазара Слизерина и Годрика Гриффиндора.

После битвы Гарри погрузился в себя, терзаемый чувством вины. Теперь ему предстоит сделать трудный выбор…

Спустя несколько часов после происшествия в Хогсмиде городская площадь кишмя кишела целителями и аврорами со всего мира. Со времён расцвета могущества Волдеморта ничего подобного не случалось; даже инцидент на Чемпионате мира по квиддичу бледнел в сравнении. Корнелиус Фадж сидел на краю сцены в полном оцепенении, лишившись дара речи, и тупо прижимал пакет со льдом к сломанному носу. Зрелище было ужасающим: тела сотен посетителей и горожан усеивали землю, словно опавшие осенние листья. Грюм рассказал ему, что Поттер оглушил его, когда обнаружил, что тот находится под заклятием «Империус», и министр в стыде зажмурился; он не мог поверить, что стал причиной этой катастрофы. Ведь всю эту многонедельную подготовку к торжеству организовал именно он.

Пожиратели Смерти полностью его контролировали — он даже не чувствовал, что им манипулируют. Чёрная Метка всё ещё тускло светилась в небе — обличительный символ его некомпетентности. Цена, которую он заплатил за свою халатность, была высока. Пятнадцать горожан погибли в давке, трое авроров были убиты в бою; с обеих сторон были бесчисленные переломы и колоссальный магический урон. Больницы будут переполнены ещё до того, как закончится эта ночь.

Он вздохнул и закрыл лицо руками. Утром его ждёт настоящий ад.

Команда из Отряда магического противодействия (M.A.R.S.), отправившаяся в Хогвартс, вернулась в Хогсмид. Рэнди Макгрегор, главный специалист отдела по зачистке, был бледен, с зеленоватым оттенком лица.

— Профессор, вам стоит пойти с нами, а студентов лучше привести попозже. Зрелище не из приятных.

— Что случилось? — спросил Дамблдор; его голос был полон беспокойства.

— Словами это сложно описать, но, в общем, там четыре едва опознаваемых трупа и останки дракона повсюду: на стенах, на окнах, на земле — везде. Тяжело это говорить, но нам понадобится ваш опыт, чтобы помочь убрать это кровавое месиво.

Дамблдор мрачно кивнул, оглядывая своих учеников. Он убережёт их от этого ужаса — его подопечные и так были травмированы.

* * *

Гермиона и Драко на удивление не препирались, идя по пустым залам школы чародейства и волшебства Хогвартс. За ними левитировали два тела, и звук их шагов зловеще отдавался эхом, пока они направлялись в больничное крыло. Красивое белое платье Гермионы было изрезано и запачкано драконьей кровью, а за ней плыло неподвижное тело Гарри Поттера, с головы до ног покрытое кровью и песком. За Драко Малфоем, непривычно задумчивым и молчаливым, парило тело, укрытое мантией Ордена Феникса. Лицо юноши было серьёзным, и он то и дело поглядывал на каменное выражение лица Гермионы Грейнджер, пока они несли двух мальчиков в больничное крыло. Драко опустил Невилла на одну из коек, а Гермиона левитировала Гарри на другую. Девушка с пугающим бесстрастием уставилась на мантию, скрывавшую лицо Невилла.

— Грейнджер? — тихо спросил он. — Ты в порядке?

Ответа не последовало.

— Гермиона?..

Она наконец посмотрела на Драко, но ничего не сказала. Снова обратив свой каменный взор к чёрной мантии, девушка села на ближайшую кровать и, не мигая, уставилась на мёртвое тело. Драко застыл на месте, не зная, что делать. Он попытался её утешить, но она не поддавалась.

— Оставь меня, — приказала она ледяным голосом. Драко отступил и повернулся к павшим товарищам. С решительным лицом он подошёл к Невиллу, склонил голову и наконец позволил себе ощутить всю тяжесть того, что им только что пришлось пережить. Сам того не осознавая, он почувствовал, как в него вливается сила — чувство решимости, которое каким-то образом притупило боль от трагедии.

— От имени семьи Малфой я клянусь чтить твоё имя и никогда не забывать, что ты храбро сражался бок о бок с нами, Невилл Лонгботтом. Даю тебе слово.

Он резко развернулся и оставил её одну.

Гермиона пребывала в оцепенении, не в силах осознать случившееся, и лишь когда много позже в больничное крыло вбежал Рон и крепко её обнял, она по-настоящему ощутила потерю. Её тело содрогнулось от громких, надрывных рыданий, и она громко завыла, уткнувшись в пропитанную кровью мантию Рона.

Рон ничего не говорил, лишь крепче обнимал её, отводя взгляд от тела одного из своих товарищей-гриффиндорцев.

* * *

Гарри очнулся на следующее утро с магическим гипсом на правой ноге. Щебетали птицы, и начинался прекрасный день. Он открыл глаза и увидел, что голова Гермионы лежит на его руке — девушка уснула в кресле у его кровати. Стояла мёртвая тишина, и события прошлой ночи нахлынули на него. Почувствовав тошноту, он опорожнил желудок на пол рядом с кроватью, его тело содрогалось от рвотных позывов.

Он не мог дышать. Гарри задыхаясь попросил пить, а затем, без предупреждения, его снова вырвало.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, мгновенно очнувшись от беспокойного сна. Гарри всё ещё тошнило, и рвота не прекращалась, пока его желудок полностью не опустел. Он тяжело кашлял, и глаза слезились от тошноты. Гермиона тут же налила ему стакан воды и нажала на маленький тревожный колокольчик на прикроватной тумбочке. — Не волнуйся, всё будет хорошо, — сказала она, протягивая ему стакан воды и таз. Он с благодарностью взял их и прополоскал рот.

Вбежала мадам Помфри, накидывая халат поверх ночной рубашки. Она выглядела совершенно измученной и, как только увидела, что происходит, призвала из шкафа флакон с зельем.

— Вот, Гарри, выпей это.

Он с благодарностью повиновался и снова заснул.

Когда Гарри проснулся снова, был уже ранний полдень.

— Профессор, он очнулся! Гарри, ты меня слышишь? — встревоженно спросила Гермиона. Он кивнул и открыл глаза, чтобы осмотреться. Меч лежал на его аккуратно сложенной мантии на противоположной кровати, а в палате находились профессор Дамблдор, Римус и Хагрид, переговаривавшиеся шёпотом.

— Гарри, ты в порядке? — спросил очень усталый на вид профессор Дамблдор. Гарри задумался. Он чувствовал себя ужасно, но решил не показывать этого. Он кивнул и слабо улыбнулся. — Все остальные уехали, родители забрали их, как только узнали, что случилось. Из учеников остались только вы двое. Когда будете готовы, мы сопроводим вас домой, здесь предстоит большая работа по восстановлению. — Дамблдор попытался улыбнуться, но не смог. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — снова обеспокоенно спросил он, глядя в пустое лицо Гарри.

Не показывай слабости, юный Поттер…

— Я в порядке, — последовал монотонный ответ.

— Гарри… — обеспокоенно произнесла Гермиона. Он бросил на неё взгляд. Она замолчала, но по её лицу было видно, что она хотела, чтобы он ещё немного отдохнул.

— Снимите эту штуку с моей ноги, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Гермиона посмотрела на его гипс.

— Нет, Гарри, мадам Помфри говорит, что нога ещё должна зажить как следует…

Гарри проигнорировал её и направил на гипс свою палочку.

— Dissenium evanseco.

Гипс исчез, и он осторожно встал с кровати. Гарри поморщился и, прихрамывая, пересёк комнату, подбирая своё оружие и мантию.

— Я готов, пойдёмте.

— Очень хорошо. Ближайший камин с Летучим порохом находится в моём кабинете.

Дамблдор и остальные пошли вперёд. Гермиона помедлила. Гарри больше ничего не сказал и с каменным лицом игнорировал её, пока они все направлялись на площадь Гриммо.

* * *

Гермиона была сама не своя. Прошло два дня, а Гарри так и не проронил ни слова ни ей, ни кому-либо ещё. Один раз их навестили Рон, Джинни и Чоу, но Гарри остался в своей комнате, молчаливо погружённый в свои мысли. Он никогда не запирал дверь, но когда кто-то приходил поговорить с ним, хранил молчание и был неприветлив. Она приносила ему еду и питьё во время приёмов пищи и ела сама в напряжённой тишине, пока он просто сидел или лежал на кровати, полностью её игнорируя. Затем она забирала его нетронутую еду и молча плакала, спускаясь вниз.

На третий день она больше не могла этого выносить. Утром она встала с постели и пошла его искать. Он только что принял душ, и она дождалась, когда он выйдет из смежной ванной.

— Гарри, почему ты не разговариваешь? Я беспокоюсь о тебе. Ты пойдёшь со мной сегодня на похороны Невилла?

Он ничего не сказал и порылся в ящике в поисках одежды. Бесшумно он достал её и вернулся в ванную, чтобы одеться в уединении. Терпение Гермионы лопнуло, и она ворвалась за ним.

— Да что с тобой не так? Почему ты так со мной обращаешься? — кричала она ему в спину, но он молчал, застёгивая брюки и натягивая через голову джемпер. Он вёл себя так, будто её там и не было.

— Я не предмет мебели! Не смей меня игнорировать! — Гермиона заглянула ему в глаза и произнесла: — Легилименс!

Ужасные образы крови и растерзанных человеческих тел наполнили её мысли, прежде чем Гарри вышвырнул её из своего сознания.

— Нет! — сказал он, и она почувствовала острую боль, когда он силой оттолкнул её. Гермиона с пониманием и сочувствием посмотрела на него.

— Гарри, другого выхода не было, ты должен был…

— ДОЛЖЕН БЫЛ? ДОЛЖЕН БЫЛ? СПРОСИ КОГО-НИБУДЬ ЕЩЁ, ПРИХОДИЛОСЬ ЛИ ИМ БОРОТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ОНИ ВЫХОДИЛИ ИЗ СВОЕЙ ГРЁБАНОЙ ШКОЛЫ, ИЛИ ДОМА, ИЛИ ГДЕ БЫ Я, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, НИ НАХОДИЛСЯ ДО ТОГО, КАК НАЧАЛОСЬ ВСЁ ЭТО ДЕРЬМО!

— Гарри… — начала она, пытаясь его успокоить.

— ТЕПЕРЬ Я ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ДАМБЛДОР, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ДЕРЖАЛ МЕНЯ ВЗАПЕРТИ В ЭТОМ УЖАСНОМ МЕСТЕ ЛЕТОМ! Я ХОДЯЧАЯ УГРОЗА! В ПРОШЛОМ ГОДУ Я ПОКИНУЛ ШКОЛУ — СИРИУС ПОГИБ. ЛЕТОМ Я ЕДУ В ЭТО БОГОМ ЗАБЫТОЕ МЕСТО — НА ГРЮМА НАПАЛИ. Я ПРИХОЖУ НА СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ — И ТЫ ОКАЗЫВАЕШЬСЯ В БОЛЬНИЦЕ! Я ДАЖЕ УЕЗЖАЮ ИЗ ЭТОЙ ПРОКЛЯТОЙ СТРАНЫ, И В ИТОГЕ РОДИТЕЛЕЙ ЭТОЙ СТЕРВЫ УБИВАЮТ, А Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ХОГВАРТС — И ТЕПЕРЬ НЕВИЛЛ МЁРТВ, А СПИСОК ЖЕРТВ ИЗ-ЗА МЕНЯ ВСЁ РАСТЁТ И РАСТЁТ! КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ, Я ДУМАЮ: «ТОЛЬКО БЫ ОНА НЕ СТАЛА СЛЕДУЮЩЕЙ», И ВОТ, СМОТРИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ…

Он устало опустился на кровать и обхватил голову руками.

— …И я не могу этого вынести… я ненавижу свою грёбаную жизнь…

Его сдерживаемое отчаяние вырвалось наружу, и он заплакал. Гермиона обняла его, и он тяжело зарыдал.

— Мы пройдём через это вместе, я обещаю.

Похороны были, вероятно, самым тяжёлым событием в жизни Гарри. Там были и его родители, Фрэнк и Алиса Долгопупс, давно потерявшие рассудок, которые растерянно улыбались, когда все подходили к ним, чтобы выразить соболезнования. Бабушка Невилла совершенно сломалась, и ей пришлось помогать подняться, когда она, завывая от горя, упала со своего места. Гроб Невилла был накрыт новенькой мантией Ордена Феникса. Его посмертно приняли в Орден, и Гарри опустил глаза, чувствуя, как давление тяжело давит на него. Профессор Дамблдор плакал беззвучными слезами, когда гроб левитировали в землю.

Драко и Кенна Малфой положили букет цветов на мантию, и, к удивлению Гарри, Драко даже подошёл и выразил соболезнования родителям и бабушке Невилла. Гарри и Гермиона стояли в стороне от толпы. Люди лишь косились на него, и в толпе шёпотом обсуждали его роль в этой бойне. Гарри было всё равно, что они думают. Меч Гриффиндора был у всех на виду, заткнут у него за пояс. Он не собирался рисковать: куда бы он ни шёл, меч был с ним.

Когда они вернулись домой, Гарри сел за кухонный стол. До Рождества оставалась всего неделя, и сейчас, как никогда, он был рад, что не в Хогвартсе. В данный момент, чем меньше людей его окружало, тем безопаснее для них было. Родители всех учеников были в ужасе из-за нападения, и он знал, что в этом году рождественского настроения будет трудно достичь. Он никогда особо не любил алкоголь, но, глядя на пустую кружку с огневиски рядом с собой, он подумал, что и от него бывает польза.

Громко вздохнув, он встал, чтобы принести себе ещё одну бутылку. Налив в стопку, он выпил её залпом, а затем снова наполнил стакан.

Все эти убийства… стольким пришлось умереть.

Он снова выпил, тихо проклиная себя.

Когда это закончится?

* * *

Гермиона пригласила его на Рождество к себе домой, но Гарри был настроен весьма скептически. В конце концов он согласился и был крайне напряжён, когда дверь открыл Роджер Грейнджер.

— Что ты здесь делаешь? — раздражённо спросил тот. Гарри бросил на Гермиону взгляд в стиле «я же тебе говорил», и Гермиона сердито посмотрела на своего отца.

— Папа! Ты же обещал! — сказала она обвиняющим тоном.

— Не стоит, — с грустью произнёс Гарри. Он знал, что это в любом случае плохая идея. — Я всё понимаю, мистер Грейнджер. Всего доброго.

Он кивнул и сел на мотоцил, который для него вернул Римус. Мотор взревел, и Гермиона метнула в отца гневный взгляд, полный молний. Её мать подошла к двери, услышав рёв двигателя, и увидела, что прямо перед ней разворачивается настоящее противостояние между её мужем и дочерью. Гарри выезжал с подъездной дорожки, собираясь уехать.

— Не смей… — предупредил её отец, видя нерешительность дочери. Она яростно посмотрела на него и побежала к Гарри.

— Подожди! Я с тобой! — крикнула она и запрыгнула на сиденье позади него. Гарри ничего не сказал, но на мгновение замер, пока она взбиралась. Накинув мантию-невидимку, он взмыл в небо. Они добрались до площади Гриммо в мгновение ока, и он припарковался сзади. Направляясь к чёрному ходу, он даже не взглянул на неё, открывая замки.

— Тебе следовало послушать отца. Он знал, что рядом со мной опасно, — мрачно сказал он.

— О, глупости! Мой отец — идиот, — сказала она, но Гарри знал, что она говорит это только потому, что злится. — Я хочу провести праздники с тобой, и если он не хочет видеть тебя там, значит, он не хочет видеть и меня, — заявила она.

Гарри не мог не улыбнуться; это заставило его почувствовать себя самым счастливым человеком на свете. Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

— Ты не представляешь, как много это для меня значит. Ты для меня — целый мир, и я рад, что ты решила остаться.

Он крепко обнял её, и Гермиона нуждалась в этом, как никогда, после всего, что им пришлось пережить. Это было его первое проявление нежности за последние недели, и она довольно улыбнулась.

— Э-э… так что мы будем делать с рождественским обедом? — по-мальчишески улыбнулся он.

— Уверена, мы что-нибудь придумаем, в конце концов, мы же волшебники, не так ли?

— ХА-ХА! Это не значит, что мы умеем готовить! — рассмеялся Гарри. Она просияла, глядя на него, — по крайней мере, он снова улыбался.

— О, маловерие! То, что тебя балуют домашние эльфы, готовящие тебе всю еду, не значит, что у меня нет никаких навыков!

— Ладно, раз ты так говоришь… — неуверенно сказал он. Гермиона подмигнула ему и принялась за работу.

— Давай, ты должен помочь, я не позволю тебе так легко отделаться! — Гермиона взяла его под руку и потащила на кухню.

После целого дня работы и, надо признать, приличного рождественского ужина, Гарри спал так крепко, как не спал с тех пор, как они все были на площади Гриммо. Затем, в самую тёмную пору ночи, в его сны начали проникать тревожные образы. Смутные силуэты переговаривались шёпотом.

…Возможно, нам не удастся заполучить Грейнджер, сейчас к ней никак не подобраться.

…Похоже, что так, не правда ли?

…Нам нужен кто-то, кто связан с Венцом Долохова! Женщина Малфоев и женщина Поттеров были единственными, кроме грязнокровки! Кого мы можем использовать?

…Я нашёл кое-кого, кто связан с ним косвенно. Того, кто защищал Поттера все эти годы. Она прекрасно подойдёт…

…О ком, чёрт возьми, ты говоришь?

…Не бойся… У меня всегда есть запасной план… — произнёс голос, и вдали раздался леденящий смех.

* * *

Следующий день после Рождества стал для Гарри американскими горками. Его депрессия из-за Невилла потихоньку проходила, и теперь он снова мог ясно мыслить. Он проснулся с ужасной головной болью, но не мог дать Гермионе об этом знать — она могла подумать, что это как-то связано с ней, к тому же это было бы очень глупо, ведь она стала бы беспокоиться о нём ещё больше. Гарри улыбнулся, идя по пустынным залам площади Гриммо, слушая утренние песни ранних пташек. Всё было идеально, но эта ужасная головная боль и странный сон не давали ему покоя. Почему он не мог его вспомнить?

Теперь всё было иначе. Он больше не мог прятаться за мантией Дамблдора или винить в своих бедах Волдеморта или кого-либо ещё. Он был ответственен за свои поступки, и с того рокового дня, когда он отправился на поиски Сириуса, ни один из его выборов не был правильным. Если бы он мог вернуть год своей жизни, он бы выбрал именно этот. Теперь он вернулся к исходной точке: Невилл был мёртв, на него охотились, нет, не только на него, но и на Гермиону, и он понятия не имел, что будет дальше. Его разочарование нарастало, и он пнул пару кроссовок, оставленных в коридоре, — напоминание о тех месяцах, что прошли с лета. Из любопытства он открыл кладовую, и его накрыл поток воспоминаний: здесь они впервые поцеловались, но, к сожалению, в тот момент он ничего не помнил. Он был настолько одурманен заживляющей мазью, которую приготовила для него Чоу, что, должно быть, сам проявил инициативу с Гермионой и, по-видимому, успешно.

Жаль, что он не мог этого вспомнить.

Он вздохнул, тогда всё было так просто. Ему нравились три разные девушки, и он не знал, какая из них нравится ему в ответ, — но это было нормально, подростковые проблемы. У всех они были.

Но не у него.

Пока одни парни беспокоились о девушках и будущей карьере, он беспокоился о том, что является главной целью Волдеморта, и одновременно пытался найти способ добраться до него первым. Счёт смертей рос, и до него дошло, что эти тёмные волшебники не успокоятся, пока он не будет мёртв. Гермиона никогда не будет в безопасности, пока всё это не закончится, так или иначе. Размышляя о переменах, которые он пережил, он понял, что её родители, должно быть, догадались, что их драгоценная маленькая девочка уже не так юна и невинна. Он улыбнулся: она была красива, умна и храбра, и она любила его. Это делало жизнь такой стоящей, но в то же время то, что случилось в Хогсмиде, преследовало его каждый день. Ещё одна ошибка в суждениях: если бы он пошёл к ней, когда почувствовал опасность, она была бы в безопасности, а Невилл был бы жив. Вместо этого он погнался за Долоховым и Лестрейндж, её схватили, и снова кому-то пришлось платить за его глупые ошибки.

Он посмотрел в открытое окно и поклялся, что Гермиона больше никогда не будет платить за его ошибки.

Гермиона Грейнджер чувствовала себя великолепно, потягиваясь в постели. Простыни запутались в её ногах, обнажённая кожа касалась прохладной ткани. Похлопав рукой по его стороне кровати, она поняла, что Гарри уже встал. Она решила ещё немного подремать, а потом одеться. Она так долго ждала после их первого раза, чтобы снова обнять его, и это стоило того. Рубашка Гарри лежала в ногах кровати, едва держась на краю. Подцепив её ногой, она натянула слишком большую рубашку через голову, затем откинулась на подушку и снова погрузилась в сон.

* * *

— Ты уверена, что это то место? — спросил Роджер Грейнджер свою жену, глядя на дома под номерами 11 и 13. Они сидели в машине, немного сбитые с толку тем, что дома под номером 12 не было.

— Когда Гарри звонил, он сказал, что это здесь, — ответила его жена, сама не слишком уверенная.

— Что ж, мы знаем, что от этого парня одни неприятности, не знаю, что она в нём нашла…

— Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, — Гарри Поттер стоял на другой стороне улицы, выглядя очень элегантно в свежей белой магловской рубашке и брюках. Роджер и его жена вздрогнули от внезапного голоса и посмотрели на него через окна.

— Вы нас напугали! Давно вы здесь сидите? — спросила Джейн, заметив скамейку на площади напротив.

— Некоторое время. Я позову Гермиону, хорошо? — сказал он и подошёл к пустому пространству. Он достал ключ и вставил его в воздух. Дверь волшебным образом втиснулась между двумя соседними домами, и он поманил их внутрь. — Входите.

Они вышли из машины. Джейн улыбалась немного нерешительно, в то время как отец Гермионы вошёл, даже не взглянув в его сторону.

— Где наша дочь? — потребовал он, не глядя на юношу.

— Она сейчас спустится, сэр. Пожалуйста, присаживайтесь. — Гарри вздохнул; простого способа сделать это не было. Он поднялся по лестнице, надеясь, что она сможет понять его точку зрения.

Гермиона видела прекрасный сон, когда кто-то начал её легонько толкать. Тот же человек звал её по имени, и она протестующе застонала.

— М-м-м? Что? — пробормотала она.

— Давай, Гермиона, тебе нужно вставать и одеваться.

— Что? Почему? — её глаза распахнулись, а растрёпанные после сна волосы лезли в лицо. Гарри мысленно застонал: боже, она была чертовски сексуальна.

— Тебе нужно вставать. Твои родители здесь, они приехали за тобой.

При этих словах её глаза широко раскрылись, и она ошеломлённо уставилась на него.

— Что?! Мама… папа… здесь?

— Да. Прости, Гермиона… но тебе нужно идти.

— Что они здесь делают? Как они вообще смогли найти это место? — потребовала она ответа.

— Я им позвонил.

— Что ты сделал?!

— Гермиона, я думаю, тебе стоит провести немного времени с родителями, они ужасно волновались, — сказал Гарри, прекрасно зная, что причина не в этом.

— Ты врёшь, я знаю, когда что-то не так… — она наградила его своим самым суровым взглядом.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз, но сейчас они ждут внизу, — Гарри проклинал себя; он ненавидел отталкивать её, но знал, что так будет лучше.

— Ты мне чего-то не договариваешь. И после вчерашнего, если ты не можешь сказать мне правду… я просто не знаю, что и сказать… — она замолчала, чувствуя себя глубоко обиженной.

Гарри поморщился. Он знал, что она никогда не примет такое слабое оправдание его желания, чтобы она уехала с родителями.

— Ладно. Я скажу тебе, как есть. Гермиона. С родителями тебе будет безопаснее, магическая защита Дамблдора у них дома сильнее, чем здесь. Это разумнее.

— Я тебе уже говорила — Я НЕ БОЮСЬ! ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ДО ТЕБЯ ДОШЛО?! Я ХОЧУ ОСТАТЬСЯ! — кричала Гермиона, тыча ему в грудь указательным пальцем.

— Ш-ш-ш! Гермиона, они услышат! — предупредил Гарри, пытаясь её успокоить.

— НЕТ, НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ ШИКАТЬ! Ты всегда пытаешься меня оттолкнуть, и я не понимаю почему! Я недостаточно хороша для тебя?

Гарри замолчал. Как он мог заставить её понять его точку зрения? Она опустилась на колени на кровати, её глаза были на одном уровне с его.

— Гарри, послушай меня, мы — команда, неужели ты не видишь? Я нужна тебе, а ты нужен мне. Мы отлично ладим, — пыталась она его убедить, взяв за руку. Они смотрели друг другу в глаза, и сердце Гарри сжималось от того, что он должен был сделать. Даже если он этого не сделает, Гермиона будет жить и передаст эти прекрасные глаза своим будущим детям. Но сейчас он должен был её защитить, как бы больно ему это ни было.

— Одевайся. Они ждут, — сказал он с холодной окончательностью.

— О, так вот в чём дело? ОДЕВАЙСЯ?! — злобно выплюнула она.

— Гермиона… так будет лучше…

— Да! Лучше! Как тогда, когда ты оставил меня летом, и я сходила с ума от беспокойства и каждый день ревела, потому что ты не мог… написать… мне… ни… единого… письма!

Он знал, что что-то подобное произойдёт. Ему пришлось изложить всё простым и грубым языком, чтобы она действительно поняла.

— Ты не понимаешь, да? — прошипел он. — Рядом со мной небезопасно. Пока я с этим не разберусь, ты в смертельной опасности. Так что, пожалуйста… просто… поезжай с ними.

— НЕТ!

— Будь разумной, — мягко сказал Гарри.

— Обещай, что больше меня не оставишь, — взмолилась она, сжимая его пальцы.

Гарри ничего не сказал и отвёл взгляд. Она увидела всё на его лице — именно это он и планировал сделать.

— Обещай мне! — яростно прошептала она.

— Я… э-э… обещаю. — Это была очевидная ложь, и они оба это знали. Вырвав руку, Гермиона соскочила с кровати.

Почему он не может быть счастлив со мной? Почему всё должно быть так?!

— ПРЕКРАСНО! Я ухожу. Счастливого грёбаного Рождества! — сердито сказала она. Даже не потрудившись переодеться, она надела бельё под его большую рубашку, схватила свою палочку и ринулась вниз по лестнице.

Отлично, Поттер. Очень ловко. Ты точно знаешь, что сказать, чтобы вывести её из себя. Дерьмо.

Он последовал за ней. Звук её гневных шагов по старой деревянной лестнице эхом разносился по коридору. Роджер и его жена посмотрели на неё, одетую в рубашку Гарри, что недвусмысленно говорило о том, что произошло прошлой ночью. В полном шоке от того, что она спала с ним, её отец вскочил с дивана и встал перед молодым человеком у подножия лестницы.

— Ублюдок! — взревел он, сжимая кулаки. Гарри стоял на месте, ничего не говоря. Роджер Грейнджер кипел от ярости. Это оскорбление глубоко его задело: он всё-таки лишил невинности их единственную дочь, и её отец имел полное право злиться.

— РОДЖЕР! — крикнула его жена в знак протеста, но он не посмотрел на неё, продолжая сверлить взглядом зелёные глаза Гарри. Гарри сохранял спокойствие; он должен был проявить зрелость, иначе всё могло закончиться плохо.

— Пойдём, дорогой, — успокоила его жена, и мистер Грейнджер отступил. Грейнджеры выбежали из дома, и Гарри внезапно захотелось что-то сказать.

— Гермиона! — выпалил он, и она обернулась, с проблеском надежды в глазах.

Неужели он передумал?

Его смелость иссякла, и он не смог произнести те три слова, которые хотел прокричать во весь голос.

Давай, Гарри, открой рот и скажи: «Я-ЛЮБЛЮ-ТЕБЯ».

Он начал говорить, но из его рта вырвалось лишь:

— Э-э… тогда… прощай.

Надежды Гермионы разбились на тысячу осколков, и она убежала, прежде чем он увидел, как сильно Гарри её ранил. Слёзы катились по щекам Гермионы, и Гарри вновь ощутил острую боль в сердце: он снова заставил её плакать, хотя когда-то обещал никогда её не обижать. Она захлопнула дверь, сев в машину, и отодвинулась к дальнему окну, чтобы он не видел её лица. Гермиона прислонилась к двери и молча плакала, пока её отец отъезжал. Гарри стоял в дверях, наблюдая за машиной, пока та не исчезла за углом. Он поклялся, что загладит свою вину перед ней, как только разберётся с делами.

* * *

— Это нелепо.

Родольфус Лестрейндж терпеливо стоял у супермаркета, выглядя как обычный магл. Макнейр, напротив, чувствовал себя явно не в своей тарелке в их неприметной одежде, его глаза метались из стороны в сторону.

— С чего ты взял, что она будет здесь? — снова спросил Макнейр.

— Успокойся, мой друг. Мой маленький исследовательский образец весьма предсказуем.

— Так ты говоришь, что она будет здесь за продуктами в канун Нового года? Откуда такая уверенность? Ты, должно быть, ещё больше тронулся умом, чем твоя жена.

— Ха! Возможно, ты и прав, мой друг, но грань между безумием и гениальностью очень тонка. Скоро ты увидишь, почему Белла мертва, а я — очень даже жив.

— Лучше бы ты был прав, мы ждём здесь уже несколько часов!

Как только он это сказал, машина нагло заняла ценное парковочное место у другого магла, который терпеливо ждал. Лестрейндж улыбнулся.

— А, вот и она: точно по расписанию. Пойдём, представимся, — весело сказал он, направляясь к ней.

Петуния Дурсль обожала Рождество и канун Нового года — в эти дни она могла по-настоящему похвастаться своими кулинарными способностями. Но в этом году, как и во все предыдущие, она забыла купить что-то в магазине. Никогда не поздно сбегать и быстро это взять — она не могла испортить ужин только из-за…

— Добрый вечер. Вы Петуния, сестра Лили Поттер?

Петуния вскинула голову на вкрадчивого джентльмена с длинными волосами и огромного коренастого мужчину с мускулистыми предплечьями, стоявшего рядом с ним.

— Это имя мне ничего не говорит, — резко ответила она.

Кто эти люди?

— Петуния Дурсль? — мягко спросил он. На этот раз она ответила автоматически.

— Что вам от меня нужно?

— Ничего особенного, только сила твоей сестры. Остолбеней!

Она даже не успела закричать, как рухнула в поджидавшие её руки Макнейра.

— Должен признать, Лестрейндж, это было легко, — неохотно сказал Макнейр.

— Видишь? Я же говорил. Теперь Годфри знает, как провести Врождённую Одержимость, и нам нужно спешить. Пойдём?

Щёлкнув пальцами, они исчезли.

Несколько дней между Рождеством и Новым годом Гарри был в постоянном напряжении. Он знал, что что-то должно произойти, и произойти скоро. Вопрос был лишь в том, когда именно. В ту новогоднюю ночь он лёг спать один, стратегически разместив палочку на прикроватной тумбочке. Несколько часов спустя, в самые тёмные часы ночи, он почувствовал резкий приступ боли. Он вспотел, а тело стало вялым и слабым.

Что, чёрт возьми, с ним происходит?

Он сел в кровати, бессознательно потирая лоб. Он замер, осознав, что на самом деле делает. Этого не может быть. Он выскочил из кровати и вбежал в ванную. Зажигая лампы, он уставился в зеркало. Вглядываясь, он почувствовал, как его охватила холодная волна ужаса.

Высоко на лбу проступал едва заметный шрам в форме молнии.

Боже. Нужно предупредить профессора.

Взгляни на небо перед самой смертью —

Ты видишь его в последний раз.

Чёрный рёв, грозный рёв сотрясает рушащиеся небеса.

Рухнувшая мечта наполняет его душу безжалостным криком.

Его взору теперь чужда эта тайна.

Он слышит оглушительную тишину.

Рассветный час, всё исчезло, кроме воли к жизни.

Теперь они увидят, что грядёт, увидят слепыми глазами.

— Metallica, "For Whom the Bell Tolls" / "По ком звонит колокол"

— Всё идёт гладко.

Долохов с жадностью наблюдал за происходящим и должен был признать: Годфри был весьма сведущ в этой особой области Тёмных искусств — окклюменции, «Империусе» и прочих формах ментального контроля.

Посреди церковного нефа стоял тёмный гроб из древесины мандрагоры, в котором холодное тело Тёмного Лорда Волдеморта удерживалось в стазисе с помощью заклинания. Оставить тело внутри было практичнее, чтобы остановить время в пределах гроба. В центре торса зияла огромная впадина: вся его грудная клетка провалилась внутрь после смертельного ранения. Глаза были холодными и немигающими, а на мёртвом лице застыло выражение крайнего изумления. Рот был широко раскрыт, словно в приступе больного смеха, наводя ужас даже после смерти.

Петуния Дурсль парила в нескольких футах над открытым гробом, а на её голове покоился Венец Жизни. Процесс уже начался, и омоложение было почти завершено. Это было непросто: жизненная сила, иссушаемая из сквиба, — ничто по сравнению с силой ведьмы, но связь Венца между сёстрами всё ещё была крепка. Процесс мог занять несколько часов, но в конце концов он должен был сработать.

Долохов мрачно улыбнулся. Если это сработает, все эти смерти будут не напрасны. Он взглянул на Макнейра, который напряжённо сидел на церковной скамье. Его огромный топор лежал на коленях, пальцы то и дело сжимались и разжимались, а взгляд уже давно был прикован к одной точке.

— Макнейр, возьми себя в руки. Что ты делаешь? — Антонин подошёл к нему, вглядываясь в его лицо. — Макнейр! — прошипел он, по-настоящему раздражённый странным поведением соратника в последние несколько недель.

Тот постоянно оглядывался, проверял остроту своего лезвия и носил с собой три волшебные палочки — так, «на всякий случай». Долохову надоела его паранойя. Он уже собирался снова отчитать Макнейра, когда заметил, что губы того едва заметно шевелятся, что-то тихо бормоча.

— Что ты делаешь? Молишься? — спросил Антонин. Даже если и так, это было не место для молитв. Демоническое воскрешение под бдительным взором Божьей Матери само по себе было достаточно тревожным, но молитва с огромным топором в руках — это было уже совсем неуместно. Долохов наклонился ближе и едва смог разобрать слова.

— …идёт, я чувствую…

— Говори громче! Перестань хныкать, как маленький ребёнок!

— Он идёт… Я чувствую это… Он идёт… и… и… я умру… я это чувствую… — пробормотал Макнейр, его взгляд всё ещё был сосредоточен на крошечной зазубрине на лезвии топора.

— Кто идёт?

Наконец он посмотрел на Долохова, и ужас отразился на его лице.

Долохов улыбнулся: этот некогда гордый укротитель зверей превратился в жалкого идиота.

— Это мальчишка Поттер? — он рассмеялся. — Глупец даже не знает, что с тех пор, как он осмелился покинуть Хогвартс ради тех похорон, двое наших друзей пристально за ним наблюдают. В тот момент, как он высунется из своего маленького убежища, он — покойник. Меч — это ключ, а без него он всего лишь агнец на заклание. Не бойся… стоит ему ошибиться, и они будут ждать.

Долохов улыбался, но Макнейр смотрел на него как на сумасшедшего. Медленно переведя взгляд обратно на свой топор, он начал раскачиваться взад-вперёд на скамье. Его голос снова понизился, и он забормотал себе под нос.

Улыбка Долохова исчезла, и он с резким разворотом направился прочь, изысканные полы его мантии волочились за ним.

«Этот человек нагоняет на меня жути. Охотники ведь знают, что делают, не так ли?»

* * *

Этого не может быть.

Гарри мерил шагами комнату, снова и снова нервно проводя пальцами по лбу.

«Что мне делать? Ладно. Рассказать профессору. Это хорошее начало. Чёрт! Букля всё ещё в Хогвартсе».

Он метался взад-вперёд на грани паники, его босые ноги вышагивали по полу большой гостиной. Гарри мог отчётливо представить, как поколения волшебников, должно быть, делали то же самое, что и он: тёмно-красный цвет ковра в этом месте заметно вытерся. Он огляделся, и его взгляд упал на золу в огромном камине. Ну конечно! Стукнув себя по лбу, он схватил горсть летучего пороха и бросил в камин.

Ничего не произошло.

Ах да. «Зажги огонь, идиот». Он достал коробок спичек, но руки так дрожали, что он не мог чиркнуть как следует. Сломав четвёртую спичку, он швырнул коробок на пол.

«Соберись, Поттер». Сделав глубокий вдох, он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, то пристально уставился на камин.

— Инсендио! — пробормотал он, и пламя вспыхнуло. Вот так-то лучше. Подбросив ещё дров в огонь, он опустился на колени и сунул лицо в камин.

— Кабинет директора, Хогвартс! — теперь он смотрел в логово Дамблдора, и все портреты ещё крепко спали. Все свечи были притушены, и стояла мёртвая тишина.

— Профессор? ПРОФЕССОР?! — громко позвал он в камин. Никто не ответил. Он попробовал снова, подождал несколько минут и яростно выругался. Чёрт. Почему его нет? Что мне теперь делать? Пульсация в шраме началась снова, но была ещё очень слабой, словно таилась под кожей. Гарри опять принялся расхаживать по комнате. Если это был знак, то у них всех большие неприятности. Он громко застонал и схватил густые волосы в кулак, пытаясь заставить свой мозг работать усерднее.

«Я убил его. Я убил его! Почему этот шрам снова болит?! Как он мог вернуться из мёртв-»

Он замер… Венец. Он был у них, и каким-то образом… каким-то образом они его используют…

И тут его осенило. Они хотели Гермиону, но получили только Венец, а это значит, что…

Твою мать!

Гермиона!

Гарри застыл… они её схватили? Но ведь она должна была быть под защитой ещё лучшей, чем раньше! СВЯТЫЕ УГОДНИКИ! Он сломя голову бросился к своему мотоциклу, но остановился у самой задней двери.

«Постой, Гарри… ты ведь уже проходил через это. Подумай, прежде чем действовать», — отругал он себя.

Ладно.

Во-первых, выяснить, в порядке ли Гермиона. Затем паниковать, если потребуется. Букли нет, дом Гермионы не подключён к каминной сети… как с ней связаться? Ах да! Телефон! Телефонная будка есть в парке. Он схватил несколько магловских монет и выбежал из дома.

* * *

Ик.

Гермиону подташнивало. Не стоило ей пить столько вина сегодня вечером. А теперь эта проклятая икота вызывала тошноту. Последние несколько дней были ужасными, и она просто хотела, чтобы рождественские каникулы поскорее закончились, и она могла бы — ик — вернуться в школу и высказать этому мальчишке всё, что она о нём думает. Как он смеет считать её какой-то слабой «девицей в беде», которую нужно постоянно от всего оберегать?

Ик.

А вот и нет! Для чего тогда были все эти занятия ОД? А? Разве она — ик — не сражалась бок о бок с ним в Отделе… Отделе… Отделе… чего-то там…

Может, я и вправду выпила слишком много вина. Она перевернулась в постели. Это был первый раз, когда она столько выпила, надеясь, что это облегчит боль от того, что некого было поцеловать, когда закончился отсчёт до нового года. Проклятье.

Ик.

Меня сейчас стошнит. Я в таком ужасном состоянии. Не могу поверить, что Гарри довёл меня до пьянства и жалости к себе. Интересно, что он делает прямо сей — ик — сейчас?

Именно в этот момент зазвонил телефон, заставив её чуть ли не подлететь на кровати. Кто бы это мог звонить? Уже больше трёх часов ночи! Телефон зазвонил снова, и она взяла беспроводную трубку с прикроватного столика.

* * *

Гарри Поттер ужасно замёрз, вцепившись в телефонную трубку. Один гудок. «Чёрт! Да ответьте же кто-нибудь». После второго гудка он начал всерьёз беспокоиться. «Почему никто не отвеча-»

— …Алло? — проворчал сварливый голос. Звучало ужасно, но он бы узнал её голос где угодно. Он сжал трубку ещё крепче.

— Гермиона! Ты в порядке?! Слава богу, я так беспоко-

— Кто это? — последовала короткая пауза, а затем Гарри услышал её заплетающийся голос. — Г-Гарри? Это ты? — Она что, пьяна? Хм. В любом случае, он должен был рассказать ей о…

— Да! Это я! Слушай! Я спал… — начал он лихорадочно, но она снова его перебила.

— Не кричи, пожалуйста… у меня голова болит… в первый раз… — простонала она. Внезапно девушка осознала, что именно этот человек виноват в её нынешнем состоянии. Её голос пронзительно зазвенел в трубке.

— Ты ублюдок! Ублюдок… выставил меня — так унизительно — из своего дома после Рождества, а теперь… — Гарри на секунду отдёрнул трубку от уха. Боже, ну и истерика. Он слышал её даже на расстоянии вытянутой руки.

— Гермиона! Замолчи и слушай! МЕНЯ РАЗБУДИЛ МОЙ ШРАМ, И Я…

— Твой что?..

— Мой ШРАМ… он снова болит, и я… — Внезапно из тени вылетела цепь и обвилась вокруг его руки и телефонной трубки. Ещё одна метнулась к нему и схватила другую руку. Цепи мощно дёрнули, и Гарри вместе с трубкой оторвало от земли.

«Вот чёрт!» — подумал Гарри, чувствуя, как магия собирается за его глазами, пока его тащили по ледяной траве.

Связь прервалась, и Гермиона посмотрела на трубку так, словно хотела его придушить через эти крошечные дырочки. Он не просто повесил трубку, он, должно быть, совсем с катушек съехал! О, она была в ярости, и утром Гарри определённо достанется. Пусть хоть ад разверзнется, он услышит всё, что она о нём думает, даже если ей придётся добираться до его дома на «Ночном Рыцаре». Швырнув трубку на аппарат, она взбила подушку кулаком и сердито уткнулась в неё головой.

«Звонить мне в такой чёртов час… и даже не поздравил с Новым годом, всё, что ему нужно было, — это поговорить о… нет, постой…» её глаза распахнулись… «…о своём шраме…»

Она вскочила с кровати, все следы опьянения исчезли. Его шрам! Святые угодники! Она должна предупредить профессора!

* * *

Гарри набрал полный рот листьев, скользкая трава обжигала холодом. Он боролся с путами, тянувшими его, и мельком увидел нападавших в тени. Убийцы вернулись. Стиснув зубы, он призвал свою силу… но она не поддавалась его воле. В панике он понял, что ему нужен меч. Сердце заколотилось, адреналин хлынул в кровь, когда до него дошло, что у него нет с собой и палочки, что делало его практически беззащитным. Единственное, что могло ему сейчас помочь, — это телефон в руке, что делало ситуацию ещё хуже. Теперь он видел двух охотников и смертоносные мечи, которые они держали наготове.

«Давай, Поттер! Ты сейчас умрёшь!»

Его магия наконец-то пробудилась, и он потянул на себя, сопротивляясь сильному рывку. Цепи натянулись со звоном от силы двух охотников с одной стороны, а Гарри медленно поднимался на ноги с другой. Он откинулся назад всем телом, и охотники потянули ещё сильнее.

— Ты всё ещё не сильнее нас, человек. На этот раз ты умрёшь.

Ни палочки… ни меча… ничего… постой!

В отчаянии Гарри обратился к той странной ветви магии, которой проклял его Малфой, и сосредоточился на звеньях цепей, сковывающих его руки. Появилась струйка дыма, затем звено раскалилось докрасна. Внезапно цепи лопнули… звенья в месте разрыва тлели алым. Охотники неуклюже повалились на спины, а глаза Гарри угрожающе светились в кромешной тьме небольшого парка. Они вскочили на ноги в мгновение ока, и по их лицам было видно, что всё пошло не по плану.

Он стоял лицом к лицу с двумя охотниками на волшебников, босой и безоружный. У него было несколько вариантов. Первый — бежать со всех ног. Второй — сражаться и умереть. Без меча под рукой его силы были слишком малы, а палочка осталась в доме. Но они были уязвимы к стихиям, так что ему нужно было найти способ использовать это в своих интересах.

Крепко упершись ногами в мёрзлую землю, он черпал из своего магического резерва, снова обращаясь к той ветви магии. Однако было так холодно, что призвать стихию огня оказалось нелегко. Прилагая больше усилий, он сблизил ладони, концентрируясь на создании пламени в нескольких дюймах пространства между ними.

Тепло хлынуло в его конечности, когда отчаяние направило всю его магию в Инфернус.

Вспыхнуло пламя. Гарри зарычал, вливая всё больше и больше магии в огонь. Оно быстро росло, превращаясь в шар, который начал охватывать его пальцы, а затем и все кисти. Произнеся то же заклинание, что он использовал в отеле в Италии, он атаковал, отводя руки назад и затем резко выбрасывая их вперёд, движения были очень похожи на отжимания.

— Инсендио ар рамсфитар! — стена огня устремилась к ним, но охотники лишь бросились на него и перепрыгнули через катящееся пламя, их мечи были высоко занесены над головами. Гарри застыл, словно олень в свете фар, они были чертовски быстры! Он нырнул вправо, пытаясь удержать равновесие. Они бесшумно приземлились, как два ягуара-близнеца, и в размытом пятне тени устремились к нему. Адреналин бурлил в его крови, и к тому времени, как его глаза смогли среагировать на две фигуры, исчезающие и появляющиеся, когда они пересекали тени высоких деревьев, они уже были рядом.

«Быстрее! Влево!»

Он вскинул правую руку, в которой всё ещё был обрывок цепи. Она обвила лезвие, и Гарри сильно дёрнул, разворачивая своё тело. Смертоносный выпад охотника был сбит с курса, и клинок опустился в неконтролируемом ударе. Гарри развернулся влево, и охотник по инерции полетел вперёд. Завершив парирование и контрудар, Гарри сохранил инерцию, неуклюже выбросив левую ногу в импровизированном ударе с разворота и мощно попав падающему охотнику в затылок. Гарри рухнул на землю, пронзительная боль пронзила его ногу.

Его противник отлетел в сторону, его лицо глухо ударилось о ствол огромного дерева. Один готов, но где же…

«Быстрее! Пригнись!»

Гарри перекатился по земле, наполовину кувыркаясь, наполовину скользя, и другой охотник нанёс удар прямо туда, где мгновение назад была его незащищённая спина. Гарри полностью откатился в сторону и быстро вскочил на ноги. Его противник был ошеломлён, он никогда раньше не промахивался, как человеку удалось уклониться от его атаки? Неважно.

«Удачное уклонение».

Гарри тяжело дышал, и казалось, что в его ступне сломаны все кости, но сейчас это не имело значения. Он стоял перед врагом, и боль не была фактором. Он должен был выжить. Охотник взглянул на своего павшего товарища, и его взор остановился на обрывках цепей в руках противника. Он замер на месте и слегка изменил стойку, держа катану высоко над головой. Гарри моргнул. Он не нападал? Юноша отступил на несколько шагов назад, не сводя глаз со стальных серых глаз противника. Внезапно тот исчез, растворившись в многочисленных тенях деревьев вокруг. Гарри запаниковал, он слышал движение, но не мог понять, откуда и когда будет ата...

Справа хрустнула ветка, и он инстинктивно развернулся в ту сторону, цепи со свистом рассекли воздух, как два металлических кнута, но не встретили преграды.

Раздался тихий смех, и Гарри выругался, изо всех сил пытаясь уйти с линии атаки.

Лезвие прошлось по его спине, оставив неглубокий порез. Он увернулся от смертельного удара в последнюю долю секунды. Квиддичные рефлексы определённо имели свои преимущества. Он упал на землю, спину обожгло болью. Падая, он автоматически перекатился, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и охотником. Он попытался встать, но боль простреливала спину спазмами, и в итоге он врезался в то же дерево, у которого лежал лицом вниз на окровавленной траве другой охотник. Гарри едва успел снова увернуться, как клинок вонзился в кору на уровне его шеи. Его охватило отчаяние. Охотник был быстрее, сильнее и вооружён своим излюбленным оружием. Прямо сейчас чары проявлялись лишь короткими всплесками силы — по сути, он был волшебником без палочки с двумя обрывками цепей, сражающимся с противником, который мог нанести удар из любой тени. Он должен был как-то уравнять шансы.

Гарри начал раскручивать цепи вокруг себя быстрыми движениями кистей, его глаза теперь светились красным. Температура вокруг него резко подскочила, и он произнёс зажигающее заклинание.

— Инсендио! — металлические звенья вспыхнули, и огненное сияние осветило тени. Теперь охотник был как на ладони, и уверенность вернулась к Гарри. Ему нужно было добраться до своего меча, потому что рано или поздно его удача закончится.

Охотник атаковал, прыгнув на него так быстро, что Гарри почти не заметил движения. Почти. Он низко присел и взмахнул кистями вверх, горящие цепи хлестнули по летящему в воздухе охотнику. Теперь, когда он вложил в них магию, он обнаружил, что его импровизированное оружие подчиняется его командам. Цепи окружили противника, огонь зашипел, когда они обвились вокруг его тела. Гарри с силой дёрнул вниз, и цепи содрали с него не только одежду.

Охотник закричал от боли, падая. Он болезненно приземлился на колени, длинные белые полосы на его торсе медленно становились красными и кровавыми. Гарри перестал размахивать пылающим оружием, с больным интересом наблюдая, как охотник пытается подняться, открытые ожоги обильно кровоточили. Охотник выл в агонии, и его неземные крики пронзали тишину ночи.

Не сводя с него глаз, Гарри наклонился и подобрал второй меч. Подойдя к павшему противнику, Гарри взял меч в обе руки, решая, использовать ли его и покончить с этим. Они заслужили это, в конце концов, они не раз пытались убить его и, что пугало, почти преуспели. Пытаясь сморгнуть жжение в глазах, он шагнул вперёд. На его совести и так было достаточно смертей, чтобы добавлять к ним ещё и хладнокровное убийство. Вспоминая свой бой с охотником Стэйтемом, он подумал, что их культура основана на верности и строгом кодексе чести. Может, он поделится информацией. Встав над ним, он приставил острие клинка к его шее.

— Ты побеждён. Я не убью тебя, если ты скажешь мне то, что я хочу знать. — Лицо охотника было искажено болью, но в глазах всё ещё горел вызов.

— Я пал в бою, рядом со своим братом. Я не чувствую стыда.

— Ты не мёртв, пока ещё нет. Где Тёмные волшебники: Лестрейндж, Макнейр и Долохов? — приказал Гарри, надавливая на меч и пуская кровь из шеи мужчины.

Охотник улыбнулся, его зубы были красными от крови.

— Ты собираешься их убить? — Гарри не ожидал этого вопроса, но он знал, к чему тот клонит. Они жили ради смерти волшебников. Он на мгновение задумался, но ответил правду.

— Да. Собираюсь. — Это звучало совсем иначе, когда он произнёс это вслух. В какого монстра он превратился?

— Они в Святом месте поклонения людей, недалеко от города под названием Кингс-Краун. — Гарри нахмурился. Кингс-Краун? Разве это не рядом с вокзалом?

— Ты знаешь, почему мой шрам снова болит?

— Последнюю из твоих родичей используют для воскрешения человека-демона.

Последнюю из моей семьи? Он имел в виду тётю Петунию? О нет… только не ещё одна невинная жертва. Он на мгновение закрыл глаза… надеясь, что есть хоть малейший шанс, что она ещё жива. После мучительного внутреннего спора он решил, что лучше услышать факты, чем наивно оптимистично надеяться.

— Она мертва? — ровным тоном спросил он. Гарри пристально смотрел в ухмыляющееся лицо, охотнику это явно доставляло удовольствие. Если он хоть…

— Скоро, через несколько часов, она будет… — охотник рассмеялся, увидев его выражение лица, и ярость Гарри взорвалась. Не раздумывая, он зажмурился и опустил клинок обеими руками, пока тот не вонзился в мягкую землю под ним.

Он оставил два тела там и, хромая, медленно побрёл обратно к своему дому. Переходя дорогу, он услышал громогласный хохот и музыку из соседнего дома. К счастью, соседи, чьи вечеринки гремели до поздней ночи, понятия не имели о том, что только что произошло. С новой решимостью он поклялся, что его тётя будет жить, если от него хоть что-то зависит. Слишком много людей погибло из-за него, и будь он проклят, если будет сидеть сложа руки и позволит Волдеморту вернуться к жизни. Он скривился, когда острая боль от пореза на спине и раненой ноги накрыла его. Сейчас ему нужно было кое к чему подготовиться.

* * *

Кенна Малфой крепко спала в своей постели. Новое поместье Малфоев всё ещё казалось практически безжизненным, так как жили там только она и её брат, но она привыкла к тишине на ферме. Ей снился Гарри, и в её сне у неё были густые каштановые волосы, и она всегда ходила с книгой в руке… её фантазии становились всё более откровенными, и вот-вот должно было начаться самое интересное, когда глубокий гул разбудил её. Рокочущий звук становился всё ближе, и ей показалось, что она его откуда-то знает.

«Это что, мотоцикл?»

Сев в постели, она открыла окно. Звук стал намного отчётливее, и она его узнала! Это был мотоцикл Гарри! Выпрыгнув из кровати, она бросилась вниз по лестнице. Что он здесь делает посреди ночи?

Гарри слез с мотоцикла перед гигантскими чёрными воротами. Его взгляд скользнул по идеально ухоженным газонам и раскинувшемуся особняку в конце величественной аллеи. Хм. А чего ещё он ожидал? Он направил свою палочку, пробормотав заклинание, и огромные металлические ворота величественно распахнулись. Он подошёл к входной двери и ударил молотком в виде змеиной головы о дерево. Гарри услышал барабанный топот чьих-то ног, сбегающих по лестнице, и мгновение спустя двойные двери распахнулись. Кенна Малфой вглядывалась в фигуру в капюшоне, стоявшую в дверном проёме, лицо которой было почти скрыто в тени. Она окинула его взглядом и сразу узнала меч.

— Гарри? — неуверенно спросила она.

— Да.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что он один. — Может, ты передумал? — предположила она, перенося вес на одну ногу и принимая заманчивую позу. Гарри не стал ей отвечать и прошёл прямо внутрь. Он откинул капюшон, и Кенна могла бы поклясться, что его лицо было словно высечено из камня.

— Малфой! — крикнул он, и Кенна с любопытством посмотрела на него.

— Что тебе нужно от Драко? — спросила она. Гарри проигнорировал её, стоя посреди роскошного холла так, словно был здесь хозяином. Минуту спустя сонный Драко Малфой спустился по лестнице, его палочка была наготове.

— Кто здесь? — спросил он, щурясь и пытаясь сфокусироваться на одинокой фигуре, стоявшей в его доме. — Поттер! Чему обязан таким удовольствием? — его голос был пропитан сарказмом.

— Они пытаются его вернуть. Собирай свои вещи, у нас есть дело.

Драко посмотрел на него с недовольством. Кем он, чёрт возьми, себя возомнил? Врываться сюда в такой час — какая наглость! И всё же Драко не мог не улыбнуться: такая перемена в поведении Поттера вполне соответствовала его собственному, гм… очаровательному стилю. Драко одарил его своей фирменной ухмылкой и сошёл по ступеням, убирая палочку обратно в карман.

— Что ж, Поттер, это сюрприз. Не обижайся, если я не поздравлю тебя с Новым годом. — Он обожал выводить его из себя.

Гарри стиснул зубы… и комната стала ещё темнее, чем была несколько секунд назад. Драко замешкался, и его самоуверенность испарилась. Улыбка исчезла, и он посмотрел прямо в глаза Гарри.

— Что тебе нужно? — спросил он серьёзным тоном. Поттер был серьёзен. Это означало неприятности.

— Они воскрешают Волдеморта. У нас нет чёртова времени обсуждать это за чаем.

— Бред. Ты и сам знаешь, что у него в груди зияет дыра…

— У меня нет на это времени, — проворчал Гарри. Он откинул волосы назад и показал вернувшийся шрам в виде молнии на лбу. — Чего тебе ещё надо, фотографию, чёрт возьми? Бери, что нужно, и пошли! — рявкнул на него Гарри.

Осознав всю серьёзность проблемы, Драко нахмурился, задумавшись. Сейчас было не время отступать или тратить драгоценные минуты на препирательства. С простым кивком он повернулся и пошёл обратно наверх.

— Я иду.

— Хорошо, — пробормотал Гарри и снова коснулся рукояти своего меча. Лоб непрерывно покалывало, и он знал, что каждый миг, проведённый здесь, был критически важен. Он услышал тихий звук за спиной и обернулся. Он совсем забыл, что Кенна была здесь.

— Гарри? — прошептала она.

— Да?

— Это имя… Волдеморт… разве он не мёртв? Разве не ты его убил?

— Да, он был мёртв… — мрачно поправил Гарри.

— И ты снова идёшь за ним?

Гарри вздохнул… эту ситуацию было трудно объяснить, но он был обязан хотя бы посвятить её в происходящее. Он усадил её на диван, а сам сел напротив в кресло.

— Слушай, и слушай внимательно. Волдеморт долгое время был самым безжалостным и могущественным тёмным волшебником. И так уж вышло, что мне было предначертано победить его, потому что мы не могли жить в одно и то же время. Я должен был рассказать тебе при нашей первой встрече, но… — он пожал плечами. — Мы с твоим братом вознамерились покончить с ним, а теперь они пытаются вернуть его, даже из мёртвых.

— Так почему Драко? Почему ты его берёшь? Он мой брат! Оставь его в покое! — возразила она.

— Ты, возможно, не знала, но твои родители были известными сторонниками Тёмного Лорда, но в свой последний час они ослушались его, и он без колебаний их убил. — Всё ещё было больно от того, что столько людей попало под перекрёстный огонь. Он на мгновение собрался с духом, но смело продолжил. Глаза Кенны сузились в ответ. — У нас с твоим братом есть определённое понимание, и когда дело доходит до такого… — он громко вздохнул, «когда-нибудь это закончится?» — …наши личные счёты не имеют значения. Нет никого другого, кого я бы хотел видеть рядом с собой. Они не знают, что мы идём, и я должен покончить с этим, пока не пострадало ещё больше людей.

Гарри взглянул наверх, он не хотел, чтобы Драко это услышал. Он сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Я… поклялся защищать тебя по пути сюда, и это обещание всё ещё в силе. Твои родители заслуживают этого… ты заслуживаешь этого…

Кенна была готова расплакаться, услышав такое от Гарри… После всех проблем, что она ему доставила… Она встала с дивана и нежно поцеловала его в щёку. Гарри ошеломлённо посмотрел на неё, но ничего не сказал.

— Спасибо, — прошептала она, и Гарри кивнул в ответ. Сверху послышался звук закрывающейся двери, и Гарри был избавлен от этого неловкого момента между ним и Кенной. Драко спускался вниз. Его светлые волосы были собраны в хвост и перевязаны чёрной лентой. Он был одет во всё чёрное, очень похожее на боевое облачение самого Гарри. Сходство с отцом было поразительным, и Гарри почувствовал лёгкое дежавю. Хоть он и был Малфоем, по какой-то странной причине Гарри знал, что может положиться на Драко и быть уверенным, что тот прикроет ему спину. Медальон Сириуса лежал у него на груди, а плащ был накинут на плечи. Меч Стэйтема висел на поясе, а палочка была убрана в держатель на левом предплечье.

Гарри встал, и двое молодых людей посмотрели друг другу в глаза. Больше никаких слов, у них было дело. Драко уже почти вышел за дверь, когда внезапно остановился. Гарри замер. В чём задержка? Бесшумно Драко подошёл к своей младшей сестре и тепло её обнял.

— Если что-нибудь случится, найди человека по имени Аластор Грюм. Запомни это имя. Шрамоголовый, пошли.

Гарри уже сидел на своём мотоцикле. Этот нежный момент между Драко и его сестрой произвёл на него впечатление. Он подумал про себя: «Никогда бы не подумал, что Драко на такое способен».

— Я тебя жду, садись.

Драко презрительно рассмеялся.

— Забудь об этом. Позволь представить тебе моего питомца. ГРОЗОВАЯ ТУЧА! Сюда, мальчик! — он свистнул, и Гарри услышал ржание очень большой лошади. Сверху донёсся шум хлопающих крыльев, и он вытянул шею, чтобы увидеть, как силуэт коня перелетает через крышу со стороны конюшен.

Огромный чёрный единорог низко спикировал и приземлился с глухим стуком копыт прямо рядом с Драко. Глаза Гарри расширились, он никогда не видел такого великолепного животного. Его шерсть была блестящей, иссиня-чёрной, а рельеф мышц был виден даже в слабом лунном свете. Боевой наголовник был того же цвета, что и его гладкая шкура, тёмно-карие глаза смотрели на Гарри сквозь большие глазницы. Его выступающий рог был тёмно-серым; единственная часть единорога, кроме глаз, которая не была полностью чёрной. Драко ловко вскочил в седло, и теперь всадник и скакун казались единым целым. Драко схватил горсть гривы Грозовой Тучи, ударил пятками, и волшебное животное громко заржало, уносясь в небо.

— Ну же, Поттер, не могу же я позволить, чтобы в выборе транспорта кто-то вроде тебя меня затмил, — усмехнулся Драко, злорадствуя высоко в небе.

Гарри раздражённо покачал головой. С силой нажав на газ, он завёл огромный двигатель, и мотоцикл взмыл ввысь вслед за ними. Когда ветер затрепал его волосы, Гарри невольно улыбнулся. Некоторые вещи никогда не меняются…

«Как скажешь, Малфой, как скажешь…»

* * *

Гермиона только что закончила писать письмо, чтобы отправить его с совой Альбусу Дамблдору. Она отчаянно ломала руки, пока её почтовая сова спешила к адресату. Девушка могла только надеяться, что директор будет знать, что делать. Когда Гарри повесил трубку, она сначала разозлилась, но этот гнев вскоре сменился ужасом, когда до неё дошла вся серьёзность загадочного звонка Гарри.

Его шрам снова болел, а это никогда не было хорошим знаком. Она, чёрт возьми, хотела ответов, но не имела возможности мгновенно с ним связаться. И тут её осенило! У Тонкс есть телефон! Любой член Ордена Феникса сможет связаться с ним быстрее, чем долетит её сова. Набрав её номер на телефоне в спальне, она с тревогой кусала губу, пока шли гудки. Когда наконец ответил сонный женский голос, она чуть не уронила трубку, так была на взводе. По крайней мере, она с кем-то связалась. Иногда обычные магловские технологии могут быть очень полезны в такие моменты.

— Оставь, — сказал Римус Люпин на ухо своей возлюбленной. Они оба уютно устроились в тёплых объятиях. Устройство, которое звонит в такое время утра, — настоящая угроза душевному спокойствию. Зачем Нимфадоре вообще понадобился телефон?

— Римус, я не могу… это может быть важно… — хихикнула она, перелезая через него, чтобы схватить трубку.

— Алло? — тихо сказала она. Римус гладил её обнажённую кожу, и она, вытянувшись во всю длину, балансировала над ним, как на качелях, рискуя соскользнуть с кровати.

— Это я! Гермиона! У Гарри снова болит шрам!

Тонкс с грохотом свалилась с кровати, уронив телефон. Римус рассмеялся, когда она соскользнула, утащив за собой одеяло. «Ого, у неё потрясающе красивые ноги и безупречные ягодицы… такая идеальная…»

— ЧТО?! — закричала Тонкс.

Настрой Римуса мгновенно изменился. Такой тон голоса означал, что дело серьёзное.

— Что случилось? — спросил он, тут же садясь.

— Гермиона говорит, что Гарри звонил ей некоторое время назад… сказал что-то про свой шрам… а потом связь прервалась… Господи…

Римус уже был на ногах, призывая к себе одежду магией. Он оделся меньше чем за минуту, схватив свою палочку со стола. Тонкс закончила лихорадочный разговор с Гермионой и повесила трубку.

— Подожди! Я тоже иду! — сказала она, выпутываясь из простыней. Она накинула на себя первое, что попалось под руку, зажмурилась, и одежда превратилась в её аврорскую мантию.

— Пойдём, мы немедленно оповестим остальных.

* * *

— Мы разве не в эту церковь в Кингс-Крауне летим?! — крикнул Драко Гарри. Это был не самый быстрый путь. Гарри на секунду замешкался, но ему нужно было кое-что сделать в первую очередь. Открыв рот, ему тоже пришлось кричать, чтобы ответить.

— Нам нужно сделать одну остановку!

— Я думал, мы торопимся!

— Это важно! — просто объяснил он.

— Тебе решать, Поттер! — Они летели ещё пять минут, единорог легко поспевал за мотоциклом Гарри, летевшим со скоростью более двухсот миль в час. Гарри начал замедляться, когда они приблизились к Лондону, а точнее к району Челси. Драко последовал за ним, и они оба тихо приземлились у красивого двухэтажного дома. Драко окинул взглядом простой дизайн дома и шикарный автомобиль в гараже. Было очевидно, чей это дом.

— Это дом Грейнджер, — констатировал Драко.

— Да. Мне нужно с ней поговорить.

— Как скажешь. Быстрее, Поттер, — высокомерно сказал Драко и отошёл немного в сторону, поглаживая Грозовую Тучу по носу. Гарри подошёл к двери и, уже собираясь постучать, заколебался. Была ли это хорошая идея? Может, для всех было бы лучше, если бы они сделали это тихо… чтобы никто больше не знал. Без хлопот… без осложнений… Но потом он подумал: случиться может всякое, и по крайней мере он сможет увидеть её, прежде чем столкнётся с ними. Кто знает, что у них припасено?

Но с другой стороны, Гермиона будет волноваться и попытается его отговорить…

Может, ему стоит…

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге в ночной рубашке стояла Гермиона, её густые волосы были в полном беспорядке. Гарри был застигнут врасплох, и на мгновение их взгляды встретились, полные сильных эмоций.

— Слава богу! Я так за тебя волновалась, после того как ты повесил трубку, рассказав о своём шраме, и я не могла с тобой связаться, а моя сова так долго летит до Дамблдо...

Она оборвала речь. Гарри был в плаще своего отца и мощной защитной мантии, выражение его лица было отрешённым, глаза немигающими. На его лице были синяки, и по его позе она поняла, что он бережёт правую ногу. Ментальная связь, возникавшая между ними, когда они были рядом, практически отсутствовала, и тёмная пелена окутывала его мысли. Что-то привлекло её внимание, и она впервые заметила огромного единорога и Драко Малфоя, стоящего рядом с ним. Он был одет почти так же, как Гарри, и было очевидно, что оба молодых человека очень напряжены… это не сулило ничего хорошего.

— Что происходит? Что он здесь делает? — Гермиона указала на Малфоя. — Что у тебя с лицом?

— Охотники устроили на меня засаду в парке… во время нашего телефонного разговора.

— ЧТО?! Ты в порядке? — взвизгнула она.

— Я буду в порядке. Послушай, мне нужно… я хотел тебе кое-что сказать, и ты должна пообещать, что выслушаешь меня, прежде чем что-либо скажешь.

Гермиона искала в его лице хоть какой-то намёк на то, что он собирался сказать, но лицо Гарри оставалось нейтральным, его выражение ничего не выдавало. Гарри избегал её взгляда и опустил голову.

— Прости меня. За всё: за то, как я с тобой обращался, за то, что сбежал, за всё. Я знаю, это было больно, и мне тоже было больно. Но я должен был уйти от всего… включая тебя. — Гермиона ничего не сказала, пытаясь поймать его взгляд.

— В этом году со мной случилось много всего, много плохого. Я совершал ошибки… и когда я совершаю ошибки… люди… они… как бы это сказать? Они обычно умирают.

— Гарри, нет, это не так… — прервала его Гермиона. Он просто поднял руку и покачал головой.

— Гермиона, выслушай меня. У них моя тётя, и они собираются воскресить Волдеморта. Я… я не знаю что или как, но… мой шрам вернулся, и с каждой минутой он болит всё сильнее. Мы с Драко идём спасать её и разобраться с ними раз и навсегда.

Гермиона ахнула и схватила его руки мёртвой хваткой.

— Нет! Подожди… Не надо! Ты не можешь! — Гарри взял её руки в свои и мягко сжал, пытаясь её успокоить.

— Выслушай меня. У меня мало времени, и у меня нет выбора. Я должен это сделать, она — моя семья, и я не вынесу мысли о ещё одной… я этого не допущу, — заявил он, сжимая кулаки от отчаяния. «Сохраняй спокойствие», — сказал он себе. Он сделал ещё один глубокий вдох и взял свои чувства под контроль.

— Скажи Дамблдору, что Волдеморт в церкви в Кингс-Крауне, и что мы идём им навстречу.

Он обнял её и притянул к себе.

— Есть ещё кое-что очень важное, что ты должна мне пообещать. Хорошо?

Гермиона крепко обняла его, кивнула и посмотрела в его зелёные глаза. — Что?

— Пообещай мне, и ты должна это сказать, что не пойдёшь за мной. Что бы ни случилось, ты должна остаться здесь. Пообещай мне! — настойчиво сказал он, глядя в её карие глаза.

Гермиона и не думала делать ничего подобного. — Да, я обещаю, — убедительно солгала она. Гарри улыбнулся и полез в карман за кусочком бумаги.

— Я хочу, чтобы это было у тебя. Это то, что поддерживало меня всё то время, пока меня не было… — он протянул ей бумагу, и Гермиона улыбнулась, одинокая слеза скатилась по её щеке.

Это была их фотография со стадиона квиддичной команды «Челси Блюз». Они стояли бок о бок, и по их лицам любой мог бы сказать, что эти два человека влюблены. Она отчётливо помнила этот момент: фотография была сделана как раз тогда, когда та стерва-репортёрша совала нос в личную жизнь Гарри. Когда Гарри искренним тоном сказал ей, что «Она одна из моих лучших подруг», она ярко улыбнулась ему. Фотограф идеально поймал момент, и даже на той ранней стадии их отношений было ясно, что они созданы друг для друга.

— Хорошая фотография, правда? — тихо сказал он.

— Да… очень… — благоговейно ответила Гермиона.

— Гермиона… — он запнулся. Ему всё ещё было так трудно это сделать. Он открыл рот и нашёл те три простых слова, которые были так неуловимы.

— Я люблю тебя. Что бы ни случилось, это не изменится. Помни об этом.

Он нежно поцеловал её и улыбнулся. Это была грустная улыбка, и Гермиона знала, что он тревожился из-за того, что ему предстояло сделать. Сам Гарри знал, что он сможет это сделать, он должен был. Гермиона верила в него, и это ещё больше подпитывало его решимость.

— Гарри…

— Мне нужно идти… — сказал он ей на ухо и отпустил её. Он повернулся и пошёл к своему мотоциклу. Он кивнул Малфою, тот вскочил на спину Грозовой Тучи, и оба взмыли в небо, ни разу не оглянувшись на плачущую девушку, которая смотрела им вслед, пока они не исчезли в ночи.

Гермиона бросилась обратно в свою комнату… ей нужно было переодеться и приготовиться к прибытию Дамблдора. Она ни за что не останется в стороне.

* * *

Римус и Тонкс аппарировали на площадь Гриммо, и им понадобилось совсем немного времени, чтобы расследовать произошедшее. Трубка от общественного телефона в парке отсутствовала, а рядом в деревьях лежали два неподвижных тела. Меч был вонзён в шею одного из них, вертикально торчащая рукоять поблёскивала в лунном свете.

— Боже мой, — прошептала Тонкс, опустившись на колени рядом с убийцами-близнецами.

— Было нападение, и, похоже, он уехал на мотоцикле. Пойдём, я сказал профессору, что мы встретимся с ним у Грейнджер. Зная Гарри, это будет первый человек, которого он проверит… — Она кивнула, отряхивая колени и поднимаясь. Римус использовал исчезающее заклинание, чтобы заставить трупы исчезнуть, его мысли были полны всевозможных вариантов. Гарри исчез, его шрам вернулся, а на открытом месте лежали мёртвые охотники. Забрав их оружие, они дезаппарировали из парка. Римус мог только надеяться, что Орден успеет добраться до него, прежде чем он бросится в очередную опасность.

* * *

Драко едва мог разглядеть живописную церковь на вершине пологого холма. Когда они подлетели к месту назначения, ночное небо пронзил громкий звон колокола. Он зловеще раскатился эхом, и Драко почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Вот оно. Он знал, с кем и с чем ему предстоит столкнуться, но сколько бы раз ему ни пришлось это делать, он сделает всё, чтобы за его родителей отомстили, и чтобы Волдеморт горел в аду вечно.

— Поттер, слышишь? Они знают, что мы здесь.

— Неважно. Этот звук станет для них погребальным звоном.

Выражение лица Драко помрачнело, когда они скользили над высокой травой полей. Он скептически посмотрел на шестнадцатилетнего парня рядом с собой.

«Чёрт, Поттер. Иногда ты пугаешь меня до усрачки».