Абсолютная власть (гет)

Заложив руки за спину, Палпатин прошел вдоль широкого стола совещательного зала. За огромным окном простиралась панорама утреннего Корусанта с его вечным потоком транспорта вдоль колоссальных зданий, окружавших территорию Сената Галактической Республики. Багровый восход, обычный в это время суток, сквозь тяжёлые тучи с трудом пробивал дорогу лучам восходящего солнца. Вдалеке виднелся Храм джедаев, который горделиво возвышался над окрестностью всеми пятью башнями, словно пытался пронзить небо своими шпилями, представляя кому-то угрозу.

Чрезвычайное заседание, назначенное канцлером, собрало всех участников так называемого "комитета лоялистов", выбранных глав сенатских блоков и объединений. Это были, пожалуй, наиболее активные деятели политической элиты Галактической Республики, представлявшие различные регионы от небольших, но влиятельных планет до обширных секторов межзвездного пространства, населенных бесчисленным количеством различных существ.

Прежде чем начать речь, Палпатин внимательно оглядел собравшихся — как они воспримут те аргументы, которые он сейчас изложит на общее суждение. В некоторых сенаторах, присутствующих за столом и являвшихся его единомышленниками, канцлер не сомневался. Они провели долгие часы в разговорах, где принимали или отвергали различные доводы о путях развития республики, ее дееспособности на фоне гражданской войны с Конфедерацией Независимых Систем. Палпатин знал и доверял этим деятелям. Остальные же члены комитета являлись его политическими противниками, умелыми и изощренными, стерегущими каждый неверный шаг главы Республики, чтобы, возможно, поступить с ним, как с прошлым неудачливым канцлером Финисом Валорумом.

Палпатин вздохнул и начал говорить

— Итак, господа, очевидное положение вещей, а главное — факты, которыми мы располагаем, указывают нам на то, что нашу Республику поразил глубокий системный кризис. Кризис обнажил фундаментальные ошибки, которые, быть может, накапливались целые столетия со времен Руусанских реформ, а то и раньше. Я ознакомился с историческими документами и должен признать, что ни с чем подобным никто никогда не сталкивался. В прошлом случались как будто схожие моменты, но ни один военный конфликт или государственный переворот никогда не обнажал столь отвратительной деградации демократических ценностей, которые мы наблюдаем сегодня. Гражданская война показала всю нашу беспомощность перед лицом катастрофы. Наша армия творит чудеса отваги и мужества, но общество расколото, в нем явственно наблюдается смятение и нарастающий хаос. Как долго продлится вооруженный конфликт, не знает никто — перспективы переговоров весьма туманны. Ситуация в экономике также выглядит угрожающей. Многие промышленные и аграрные миры разрушены в результате боевых действий или захвачены войсками противника, торговые маршруты также небезопасны, а несчастные беженцы становятся величайшим бедствием. Эта картина непрерывного кошмара ужасает и лишает нас надежды на избавление. Мы должны остановить военные преступления и геноцид.

Палпатин так разволновался, что не сразу услышал сигнал комлинка, призывавший к перерыву. Сенатор-человек Фанг Зар, представитель планеты Серн-Прайм, прервал речь канцлера.

— Ваше превосходительство, я приношу свои извинения, но хотелось бы узнать, куда вы клоните? Мне не хочется выслушивать патетику, и я предпочел был разговор напрямую.

Палпатин обернулся к говорившему сенатору.

— Куда я клоню? Откровенно говоря, я удивлен, что у вас возникли такие вопросы, господин Зар. Вы же получили меморандум специальной комиссии из моих рук, и мы с вами обсудили некоторые положения этого меморандума.

Фанг Зар явно смутился. Его богато украшенная нарядная туника серого цвета резко контрастировала со скромной темно-бордовой пенулой Палпатина. Сенатор выглядел напыщенно и нелепо в своем одеянии, словно кукла, обернутая в несколько мотков ткани. Зар был известным оппонентом Палпатина, его упрямство и назойливость порой не на шутку раздражали канцлера.

— Безусловно, ваше превосходительство, вы правы, — нашелся сенатор. — Наша политическая система, основанная на либеральных принципах, дала сбой. Очень серьезный сбой. Можно сказать, что Республика теряет нечто жизненно необходимое для своего дальнейшего существования. И как вы правильно заметили, нужно принимать меры по спасению дорогого отечества. Но рекомендации спецкомиссии совершенно неприемлемы для претворения в жизнь.

— Господин Зар, вы прекрасно знаете, что выводы этой комиссии не носят обязательного характера.

— Но на меморандуме стоит ваша виза! Неужели вы решили обойтись без консультаций с нашим комитетом? Представить данный проект Сенату без одобрения здесь присутствующих — серьезное нарушение регламента!

В зале послышался легкий гомон. Представители вполголоса обсуждали создавшуюся ситуацию. Без сомнения, им понравилось то, как нахрапистый глава комитета пытается загнать канцлера в угол противоречия и казуистики. Серн-праймский сенатор славился на такие дела. Собственно, именно поэтому он частенько занимал пост лидера лоялистов — Палпатина он откровенно недолюбливал, и даже не особо скрывал свою неприязнь.

Палпатин хранил полное достоинство. Он ожидал подобного выпада и был готов к нему. Сенаторы уже успокоились и приготовились слушать ответ.

— Я полагаю, что подготовленный мной закон о реформе Республики будет принят Сенатом в кратчайшие сроки. Я уведомляю вас, что не намерен ничего менять и исправлять. Мы и так уже потеряли достаточно времени на бесполезные рассуждения, ведь цена этого вопроса — это наше будущее!

Гул голосов был ему ответом. Члены Совета заговорили как-то враз, многие с явным негодованием. Сторонники Палпатина были немногочисленны — всего трое сенаторов. Одна из них, сенатор-человек от сектора Беджик, Фема Бааб, приблизилась к канцлеру и что-то шепнула ему. Палпатин согласно кивнул, и жестом позволил женщине вернуться на свое место.

Снова раздался сигнал комлинка, призывавший присутствующих к сдержанности во мнениях. Гомон несколько стих. С кресла поднялся Бейл Органа, до этого момента внимательно следивший за ситуацией. Это был признанный лидер, успешный и богатый, один из самых богатых людей в Галактике. Его мнение всегда играло особую роль. А еще — он был могущественным противником Палпатина.

Элегантным движением сенатор оправил свою тогу, выжидая некоторое время для привлечения внимания, и начал.

— Ваше превосходительство, предлагаю вам окончательно разобраться с данным вопросом. Мы, члены Верховного Совета,

большинством голосов, я полагаю, — он обвел рукой своих коллег-оппозиционеров, — так вот, мы против осуществления ваших намерений, явно имеющих авторитарный характер. Они... пугают нас! Да-да, пугают. Вы саркастически улыбаетесь, но за вашим стремлением следовать установкам, которые вы хотите навязать нашей Республике — нашей дорогой и бесконечно любимой Республике, которой мы все беззаветно преданы, — скрываются именно авторитарные тенденции. И эти тенденции очень опасны для нашего общества.

Палпатин вежливо выслушал напыщенную речь Органы, пусть тот и не сумел, — вероятно, специально, — удержаться от нетактичного выпада в его адрес.

— Господин Органа, я не думаю, что ваше мнение, которое я ценю и уважаю, — Органа важно, но неуловимо насмешливо поклонился, — отражает мнение всего Совета.

— Вы не верите мне? — усмехнулся Органа. — Ну что же, предлагаю всем желающим высказаться на эту тему. Надеюсь, вы не против, ваше превосходительство?

— Совсем нет, продолжайте, — ответил Палпатин.

Напряженные отношения между Палпатином и Органой не являлись сюрпризом для присутствующих сенаторов. Неприятным открытием было другое. Падме Амидала Наберрие, соотечественница и прежняя соратница канцлера, недавно открыто перешла в стан оппозиции, упрекая Палпатина в поползновениях к диктатуре. В частных беседах она дала понять, что в дальнейшем на нее как на союзницу рассчитывать было нельзя.

И именно сенатор Наберрие, встав рядом с сенатором Органой, гордо произнесла.

— Ваше превосходительство, я заявляю вам о том, что позиция сенаторов Зара и Органы отражает наше общее мнение. Мнение большей части сенаторов, членов комитета. Можете не сомневаться, — заверила она.

Претензия была понятна. Сенаторы-сторонники канцлера, Фема Бааб, сенатор-человек от Сермерии, Истер Падди и сенатор-анск, представлявший сектор Райобалло, Зо Хаулер, никак не могли оспорить решение совета. Им просто не хватило бы голосов. Палпатин внимательно посмотрел на Падме Наберрие. Ну что же, господа заранее договорились между собой и приняли решение. Вот уже несколько месяцев подряд скрытно взращивается недовольство. Им, Палпатином, недовольны. Господа сенаторы нуждаются в менее энергичном канцлере. Многие жалеют, что голосовали за него, вспоминая прежние дни безвольного и коррумпированного канцлера Валорума.

Палпатин поднял полный, чистый взор на членов Совета. Кое у кого он с грустью заметил радостные поблескивания в глазах. Большинство было довольно тем,

что его пытаются опозорить, унизить, выставить реакционером, старомодным типом, вообразившим о себе невесть что. До чего же они обнаглели! Им плевать на доводы и доказательства. Они готовы к самым невероятным союзам, чтобы навредить его планам.

— Не сомневаюсь, мадам, что ваши коллеги, гм... единодушно приняли решение заранее.

— Вы обвиняете нас совершенно голословно! — запротестовала Наберрие.

— Ну, знаете! — развел руками Органа. — Откровенно говоря, мы против вашей политики в социальной, экономической, и военной сферах. Касательно последнего аспекта — почему вы против, чтобы армией республики командовали джедаи?

Альдераанский сенатор явно подводил дело к скандалу, очевидно, для того, чтобы получить огласку и растиражировать заявление в СМИ. Неужели и это заранее оговорено?

— Насколько мне известно, — ответил сенатору Палпатин, — джедаи не являются профессиональными военными. Одно дело — сотрудничество Ордена с департаментом юстиции и участие в мирных переговорах, другое дело — война. И результатом я пока не впечатлен. Кроме того, джедаи хоть и служат Республике, но с каждым годом втягиваются в политические интриги, возможно, одной, или нескольких сторон. Согласитесь, такой сценарий вряд ли кого-то устроит.

— Я вас не понимаю! — голос Наберрие прозвучал на удивление жестко. — Я вас не понимаю! — повторила она. — Орден поклялся в верности республике и демократии, и никогда не нарушал своей клятвы. Джедаи обязаны отслеживать и контролировать процессы, происходящие в Галактике!

Палпатин незаметно, но пристально наблюдал на Наберрие. Дерзость, желание морально доминировать над оппонентом читалось в ней, как в открытой книге.

— Да, мадам, обязан. Но были и случаи самоуправства, когда вместо джедайского миротворчества вспыхивал еще больший конфликт.

— Вы передергиваете факты. Орден, естественно, должен... — договорить она не успела.

— Уж простите меня, госпожа сенатор Наберрие, пока я еще занимаю пост канцлера Галактической Республики! И больше никому не позволю говорить с собой в таком хамском тоне! Не превращайтесь в невоспитанную спорщицу, будьте аккуратнее в своих выражениях — мы находимся не на уличном рынке где нибудь на Татуине, а в здании Сената. Вам ясно?

— Вполне, ваше превосходительство, — с трудом выдавила она из себя, и молча опустилась в кресло. Сидевшая рядом с Наберрие сенатор от Чандриллы Мон Мотма покраснела и смущенно поправила прическу, как будто именно она сейчас получила отповедь от канцлера.

— Вот и отлично.

Палпатин прошел к своему председательскому креслу. Опершись на него рукой, он обратился к Совету.

— Уважаемые сенаторы, я намерен сделать официальное заявление от имени народа и Галактической Республики. Тот путь, на котором находится наше отечество, более не приемлем. Мы должны вернуться к старым, непреложным истинам, от которых мы стали так далеки. Нашим обитателям, нашим семьям грозит гибель. Гибель всего того, что дорого нам. В роковой час нашего существования я не могу скрывать от вас своего намерения. Демократическая республика выродилась полностью, и мы не можем пребывать в этом ужасном состоянии. Нам нужно установить новую архитектуру ценностей нашего общества, и отвергнуть прежнюю систему, которая не оказала нам помощи и поддержки, и о которую разбились наши мечты. Мы более не должны уподобляться немощным слепцам, запутавшимися в противоречиях, только благодаря своей слабости и трусости. Сделав шаг вперед, мы более не сможем отступить — только решительные действия отныне могут иметь право на существование. Служение должно быть во всем, и оно будет во всем. Отныне, нашим лозунгом будет Мир, Свобода, Справедливость и Безопасность! И это будет новое государство, гордость и надежда всех граждан, которые обретут прилив сил для свершения подвигов на благо отчизны!

Никто не проронил ни звука, пока Палпатин возвышенным голосом произносил свою речь. Но последние слова вызвали смятение. Часть достопочтенных советников находилась в полной прострации от услышанного. Другие предприняли активные действия, недовольно и зло захлопав папками с документацией по поверхности стола. Ни Алавар, сенатор от сектора Канз, выкрикнула.

— У вас ничего не выйдет!

Палпатин остался совершенно невозмутим.

— Не думаю, госпожа Алавар. И вы мне в этом поможете.

Вслед за этим, канцлер обратился к расстроенным сенаторам.

— Уважаемые коллеги, на этом заседание объявляется закрытым. О дате следующего собрания вас уведомят и, смею вас заверить, произойдет оно очень скоро.

Бейл Органа, погрузился в самое мрачное расположение духа. Что делать? Как быть? Он знал, что Палпатин от своего не отступится и считаться с мнением комитета, очевидно, более не намерен. Как поступить дальше, совершенно неясно!

Кто-то мягко тронул его за локоть. Словно очнувшись, Органа увидел перед собой Мон Мотму.

— Бейл! — произнесла чандриллианка. — Сегодня в моей резиденции состоится важная встреча. Нужно будет обсудить то, что мы все сейчас услышали от нашего "замечательного" канцлера. Прошу тебя сегодня вечером там быть. Дело приняло серьезный оборот, и касается всех нас.

И отойдя от Органы, Мотма присоединилась к Падме Наберрие. Обе вышли из зала заседания, храня гордое молчание.

Почти все члены комитета, откланиваясь Палпатину, в душе поносили его последними словами...