Абсолютная власть (гет)

Заложив руки за спину, Палпатин прошел вдоль широкого стола совещательного зала. За огромным окном простиралась панорама утреннего Корусанта с его вечным потоком транспорта вдоль колоссальных зданий, окружавших территорию Сената Галактической Республики. Багровый восход, обычный в это время суток, сквозь тяжёлые тучи с трудом пробивал дорогу лучам восходящего солнца. Вдалеке виднелся Храм джедаев, который горделиво возвышался над окрестностью всеми пятью башнями, словно пытался пронзить небо своими шпилями, представляя кому-то угрозу.

Чрезвычайное заседание, назначенное канцлером, собрало всех участников так называемого "комитета лоялистов", выбранных глав сенатских блоков и объединений. Это были, пожалуй, наиболее активные деятели политической элиты Галактической Республики, представлявшие различные регионы от небольших, но влиятельных планет до обширных секторов межзвездного пространства, населенных бесчисленным количеством различных существ.

Прежде чем начать речь, Палпатин внимательно оглядел собравшихся — как они воспримут те аргументы, которые он сейчас изложит на общее суждение. В некоторых сенаторах, присутствующих за столом и являвшихся его единомышленниками, канцлер не сомневался. Они провели долгие часы в разговорах, где принимали или отвергали различные доводы о путях развития республики, ее дееспособности на фоне гражданской войны с Конфедерацией Независимых Систем. Палпатин знал и доверял этим деятелям. Остальные же члены комитета являлись его политическими противниками, умелыми и изощренными, стерегущими каждый неверный шаг главы Республики, чтобы, возможно, поступить с ним, как с прошлым неудачливым канцлером Финисом Валорумом.

Палпатин вздохнул и начал говорить

— Итак, господа, очевидное положение вещей, а главное — факты, которыми мы располагаем, указывают нам на то, что нашу Республику поразил глубокий системный кризис. Кризис обнажил фундаментальные ошибки, которые, быть может, накапливались целые столетия со времен Руусанских реформ, а то и раньше. Я ознакомился с историческими документами и должен признать, что ни с чем подобным никто никогда не сталкивался. В прошлом случались как будто схожие моменты, но ни один военный конфликт или государственный переворот никогда не обнажал столь отвратительной деградации демократических ценностей, которые мы наблюдаем сегодня. Гражданская война показала всю нашу беспомощность перед лицом катастрофы. Наша армия творит чудеса отваги и мужества, но общество расколото, в нем явственно наблюдается смятение и нарастающий хаос. Как долго продлится вооруженный конфликт, не знает никто — перспективы переговоров весьма туманны. Ситуация в экономике также выглядит угрожающей. Многие промышленные и аграрные миры разрушены в результате боевых действий или захвачены войсками противника, торговые маршруты также небезопасны, а несчастные беженцы становятся величайшим бедствием. Эта картина непрерывного кошмара ужасает и лишает нас надежды на избавление. Мы должны остановить военные преступления и геноцид.

Палпатин так разволновался, что не сразу услышал сигнал комлинка, призывавший к перерыву. Сенатор-человек Фанг Зар, представитель планеты Серн-Прайм, прервал речь канцлера.

— Ваше превосходительство, я приношу свои извинения, но хотелось бы узнать, куда вы клоните? Мне не хочется выслушивать патетику, и я предпочел был разговор напрямую.

Палпатин обернулся к говорившему сенатору.

— Куда я клоню? Откровенно говоря, я удивлен, что у вас возникли такие вопросы, господин Зар. Вы же получили меморандум специальной комиссии из моих рук, и мы с вами обсудили некоторые положения этого меморандума.

Фанг Зар явно смутился. Его богато украшенная нарядная туника серого цвета резко контрастировала со скромной темно-бордовой пенулой Палпатина. Сенатор выглядел напыщенно и нелепо в своем одеянии, словно кукла, обернутая в несколько мотков ткани. Зар был известным оппонентом Палпатина, его упрямство и назойливость порой не на шутку раздражали канцлера.

— Безусловно, ваше превосходительство, вы правы, — нашелся сенатор. — Наша политическая система, основанная на либеральных принципах, дала сбой. Очень серьезный сбой. Можно сказать, что Республика теряет нечто жизненно необходимое для своего дальнейшего существования. И как вы правильно заметили, нужно принимать меры по спасению дорогого отечества. Но рекомендации спецкомиссии совершенно неприемлемы для претворения в жизнь.

— Господин Зар, вы прекрасно знаете, что выводы этой комиссии не носят обязательного характера.

— Но на меморандуме стоит ваша виза! Неужели вы решили обойтись без консультаций с нашим комитетом? Представить данный проект Сенату без одобрения здесь присутствующих — серьезное нарушение регламента!

В зале послышался легкий гомон. Представители вполголоса обсуждали создавшуюся ситуацию. Без сомнения, им понравилось то, как нахрапистый глава комитета пытается загнать канцлера в угол противоречия и казуистики. Серн-праймский сенатор славился на такие дела. Собственно, именно поэтому он частенько занимал пост лидера лоялистов — Палпатина он откровенно недолюбливал, и даже не особо скрывал свою неприязнь.

Палпатин хранил полное достоинство. Он ожидал подобного выпада и был готов к нему. Сенаторы уже успокоились и приготовились слушать ответ.

— Я полагаю, что подготовленный мной закон о реформе Республики будет принят Сенатом в кратчайшие сроки. Я уведомляю вас, что не намерен ничего менять и исправлять. Мы и так уже потеряли достаточно времени на бесполезные рассуждения, ведь цена этого вопроса — это наше будущее!

Гул голосов был ему ответом. Члены Совета заговорили как-то враз, многие с явным негодованием. Сторонники Палпатина были немногочисленны — всего трое сенаторов. Одна из них, сенатор-человек от сектора Беджик, Фема Бааб, приблизилась к канцлеру и что-то шепнула ему. Палпатин согласно кивнул, и жестом позволил женщине вернуться на свое место.

Снова раздался сигнал комлинка, призывавший присутствующих к сдержанности во мнениях. Гомон несколько стих. С кресла поднялся Бейл Органа, до этого момента внимательно следивший за ситуацией. Это был признанный лидер, успешный и богатый, один из самых богатых людей в Галактике. Его мнение всегда играло особую роль. А еще — он был могущественным противником Палпатина.

Элегантным движением сенатор оправил свою тогу, выжидая некоторое время для привлечения внимания, и начал.

— Ваше превосходительство, предлагаю вам окончательно разобраться с данным вопросом. Мы, члены Верховного Совета,

большинством голосов, я полагаю, — он обвел рукой своих коллег-оппозиционеров, — так вот, мы против осуществления ваших намерений, явно имеющих авторитарный характер. Они... пугают нас! Да-да, пугают. Вы саркастически улыбаетесь, но за вашим стремлением следовать установкам, которые вы хотите навязать нашей Республике — нашей дорогой и бесконечно любимой Республике, которой мы все беззаветно преданы, — скрываются именно авторитарные тенденции. И эти тенденции очень опасны для нашего общества.

Палпатин вежливо выслушал напыщенную речь Органы, пусть тот и не сумел, — вероятно, специально, — удержаться от нетактичного выпада в его адрес.

— Господин Органа, я не думаю, что ваше мнение, которое я ценю и уважаю, — Органа важно, но неуловимо насмешливо поклонился, — отражает мнение всего Совета.

— Вы не верите мне? — усмехнулся Органа. — Ну что же, предлагаю всем желающим высказаться на эту тему. Надеюсь, вы не против, ваше превосходительство?

— Совсем нет, продолжайте, — ответил Палпатин.

Напряженные отношения между Палпатином и Органой не являлись сюрпризом для присутствующих сенаторов. Неприятным открытием было другое. Падме Амидала Наберрие, соотечественница и прежняя соратница канцлера, недавно открыто перешла в стан оппозиции, упрекая Палпатина в поползновениях к диктатуре. В частных беседах она дала понять, что в дальнейшем на нее как на союзницу рассчитывать было нельзя.

И именно сенатор Наберрие, встав рядом с сенатором Органой, гордо произнесла.

— Ваше превосходительство, я заявляю вам о том, что позиция сенаторов Зара и Органы отражает наше общее мнение. Мнение большей части сенаторов, членов комитета. Можете не сомневаться, — заверила она.

Претензия была понятна. Сенаторы-сторонники канцлера, Фема Бааб, сенатор-человек от Сермерии, Истер Падди и сенатор-анск, представлявший сектор Райобалло, Зо Хаулер, никак не могли оспорить решение совета. Им просто не хватило бы голосов. Палпатин внимательно посмотрел на Падме Наберрие. Ну что же, господа заранее договорились между собой и приняли решение. Вот уже несколько месяцев подряд скрытно взращивается недовольство. Им, Палпатином, недовольны. Господа сенаторы нуждаются в менее энергичном канцлере. Многие жалеют, что голосовали за него, вспоминая прежние дни безвольного и коррумпированного канцлера Валорума.

Палпатин поднял полный, чистый взор на членов Совета. Кое у кого он с грустью заметил радостные поблескивания в глазах. Большинство было довольно тем,

что его пытаются опозорить, унизить, выставить реакционером, старомодным типом, вообразившим о себе невесть что. До чего же они обнаглели! Им плевать на доводы и доказательства. Они готовы к самым невероятным союзам, чтобы навредить его планам.

— Не сомневаюсь, мадам, что ваши коллеги, гм... единодушно приняли решение заранее.

— Вы обвиняете нас совершенно голословно! — запротестовала Наберрие.

— Ну, знаете! — развел руками Органа. — Откровенно говоря, мы против вашей политики в социальной, экономической, и военной сферах. Касательно последнего аспекта — почему вы против, чтобы армией республики командовали джедаи?

Альдераанский сенатор явно подводил дело к скандалу, очевидно, для того, чтобы получить огласку и растиражировать заявление в СМИ. Неужели и это заранее оговорено?

— Насколько мне известно, — ответил сенатору Палпатин, — джедаи не являются профессиональными военными. Одно дело — сотрудничество Ордена с департаментом юстиции и участие в мирных переговорах, другое дело — война. И результатом я пока не впечатлен. Кроме того, джедаи хоть и служат Республике, но с каждым годом втягиваются в политические интриги, возможно, одной, или нескольких сторон. Согласитесь, такой сценарий вряд ли кого-то устроит.

— Я вас не понимаю! — голос Наберрие прозвучал на удивление жестко. — Я вас не понимаю! — повторила она. — Орден поклялся в верности республике и демократии, и никогда не нарушал своей клятвы. Джедаи обязаны отслеживать и контролировать процессы, происходящие в Галактике!

Палпатин незаметно, но пристально наблюдал на Наберрие. Дерзость, желание морально доминировать над оппонентом читалось в ней, как в открытой книге.

— Да, мадам, обязан. Но были и случаи самоуправства, когда вместо джедайского миротворчества вспыхивал еще больший конфликт.

— Вы передергиваете факты. Орден, естественно, должен... — договорить она не успела.

— Уж простите меня, госпожа сенатор Наберрие, пока я еще занимаю пост канцлера Галактической Республики! И больше никому не позволю говорить с собой в таком хамском тоне! Не превращайтесь в невоспитанную спорщицу, будьте аккуратнее в своих выражениях — мы находимся не на уличном рынке где нибудь на Татуине, а в здании Сената. Вам ясно?

— Вполне, ваше превосходительство, — с трудом выдавила она из себя, и молча опустилась в кресло. Сидевшая рядом с Наберрие сенатор от Чандриллы Мон Мотма покраснела и смущенно поправила прическу, как будто именно она сейчас получила отповедь от канцлера.

— Вот и отлично.

Палпатин прошел к своему председательскому креслу. Опершись на него рукой, он обратился к Совету.

— Уважаемые сенаторы, я намерен сделать официальное заявление от имени народа и Галактической Республики. Тот путь, на котором находится наше отечество, более не приемлем. Мы должны вернуться к старым, непреложным истинам, от которых мы стали так далеки. Нашим обитателям, нашим семьям грозит гибель. Гибель всего того, что дорого нам. В роковой час нашего существования я не могу скрывать от вас своего намерения. Демократическая республика выродилась полностью, и мы не можем пребывать в этом ужасном состоянии. Нам нужно установить новую архитектуру ценностей нашего общества, и отвергнуть прежнюю систему, которая не оказала нам помощи и поддержки, и о которую разбились наши мечты. Мы более не должны уподобляться немощным слепцам, запутавшимися в противоречиях, только благодаря своей слабости и трусости. Сделав шаг вперед, мы более не сможем отступить — только решительные действия отныне могут иметь право на существование. Служение должно быть во всем, и оно будет во всем. Отныне, нашим лозунгом будет Мир, Свобода, Справедливость и Безопасность! И это будет новое государство, гордость и надежда всех граждан, которые обретут прилив сил для свершения подвигов на благо отчизны!

Никто не проронил ни звука, пока Палпатин возвышенным голосом произносил свою речь. Но последние слова вызвали смятение. Часть достопочтенных советников находилась в полной прострации от услышанного. Другие предприняли активные действия, недовольно и зло захлопав папками с документацией по поверхности стола. Ни Алавар, сенатор от сектора Канз, выкрикнула.

— У вас ничего не выйдет!

Палпатин остался совершенно невозмутим.

— Не думаю, госпожа Алавар. И вы мне в этом поможете.

Вслед за этим, канцлер обратился к расстроенным сенаторам.

— Уважаемые коллеги, на этом заседание объявляется закрытым. О дате следующего собрания вас уведомят и, смею вас заверить, произойдет оно очень скоро.

Бейл Органа, погрузился в самое мрачное расположение духа. Что делать? Как быть? Он знал, что Палпатин от своего не отступится и считаться с мнением комитета, очевидно, более не намерен. Как поступить дальше, совершенно неясно!

Кто-то мягко тронул его за локоть. Словно очнувшись, Органа увидел перед собой Мон Мотму.

— Бейл! — произнесла чандриллианка. — Сегодня в моей резиденции состоится важная встреча. Нужно будет обсудить то, что мы все сейчас услышали от нашего "замечательного" канцлера. Прошу тебя сегодня вечером там быть. Дело приняло серьезный оборот, и касается всех нас.

И отойдя от Органы, Мотма присоединилась к Падме Наберрие. Обе вышли из зала заседания, храня гордое молчание.

Почти все члены комитета, откланиваясь Палпатину, в душе поносили его последними словами...

Граф Дуку Серенно устало опустился в пассажирское кресло военно-транспортного звездолета, и закрыл глаза. Во время предстоящего перелета он надеялся хоть немного отдохнуть — встреча с остальными лидерами сепаратистов обещала быть нелегкой. Час назад граф получил дурную весть — гарнизон Салукемая едва сдерживает атаки, и несет при этом огромные потери. Что-либо предпринимать уже слишком поздно. Республика перебросила большие силы под командованием джедаев Квинлана Воса и Стасс Аллие, которые успешно наступали, громя сепаратистские позиции. Генерал Гривус был в ярости — вице-король Ганрей настаивал на обороне Салукемая, где находились значимая инфраструктура, однако конфедерация располагала в этом районе недостаточным количеством войск.

По-хорошему, надо было взорвать или привести в негодность оборудование заводов и фабрик, уничтожить или вывезти запасы сырья, сколько получится. Ну и, разумеется, не оставлять на верную погибель опытных бойцов. Но время было упущено. Гривус и хотел так поступить, но Ньют Ганрей, вице-король и заместитель Дуку, выступил резко против. Дошло даже до скандала.

— Торг'овая Федь'ерация влож'ила слиш'ком много средств, ч'тобы ост'авить Сал'ук'емай, ви пон'имате'те это, ген'ерал?! — неймодианец хоть и побаивался главнокомандующего, но природная жадность взяла вверх над обычной осторожностью, и вынудила его перейти в атаку на Гривуса.

— Милли'ардные пот'ери ми уже пон'если из-за ваш'ей провал'ной тактики и никч'омной стратегии. Ви соб'ираетесь окон'чьятельно разор'ить нас!

Казалось, еще слово, и калишец набросится на Ганрея и разорвет его в клочья. Дуку с трудом удалось замять конфликт, пришлось даже встать между ними, чтобы, чего доброго, не началась драка. Он призвал к успокоению и благоразумию.

— Господа, держите себя в руках. Все наши раздоры только на руку нашим врагам. Пожалуйста, будьте добры!

Гривус, ворча, отступил. Взяв его под механический локоть, Дуку вывел генерала в коридор. Ганрея отсюда не было ни слышно, ни видно. Оно и к лучшему. Признаться откровенно, лидер сепаратистов уже порядком устал от выходок вице-короля. Дела на фронте обстояли не ахти, что явно действовало неймодианцу на нервы. Дуку хотел обсудить с Гривусом перспективу возможно контрудара где-нибудь в Мирах колоний.

— Мы можем это осуществить? — спросил он.

Генерал поправил перевязь, и хрипло ответил:

— Боюсь, что нет, ваша светлость. Это будет бросок в никуда. Тратить людей, технику и ресурсы было бы делом высшей степени расточительным.

— Сейчас нам нужны победы, генерал, — строго сказал Дуку.

Гривус мрачно усмехнулся и повернулся к окну, за которым простиралась панорама космопорта.

— Думаете, я не хочу побед, ваша светлость? Но я объективно смотрю на вещи — время работает против нас. Инициатива нами упущена, и уже давно.

При этих словах лицо Дуку вытянулось.

— Не хотите ли вы сказать, что мы проигрываем войну?

Гривус хмыкнул.

— Еще нет. У нас еще есть резервы и другие возможности. Нужно собирать группировку для создания укрепрайонов в мирах Внешнего кольца. Но мы переходим к обороне, и это плохо.

— Салукемай падет? — спросил граф.

— Да, вероятно, скоро. Следующий удар, думаю, репы нанесут по Бос-Пити. Этим они создадут угрозу нашему правому флангу. Из Бос-Пити следовало бы создать крепость, но войска, способные ее оборонять, сейчас гибнут на Салукемае.

— Проклятье! — выругался Дуку. Зря он поддался уговорам Ганрея, который утверждал, что конфедераты будут драться как разъяренные ранкоры, защищая родной мир. Несомненно, неймодианец спасал свои финансовые интересы, да и для сепаратистов эта планета была очень полезной. Но законы войны неумолимы. Теперь вот приходится отступать с большими потерями.

— Хорошо, генерал! Вы поступили верно, прошу простить мои сомнения. Я поговорю с вице-королем и другими членами Совета, и угомоню их, если понадобиться.

Киборг посмотрел на Дуку, и сказал

— Я не в обиде на Ганрея. Хоть он и большой любитель валять дурака, но все же стоит за наше дело. И его дерганье тоже можно понять — Неймодия сейчас в осаде.

— Верно, и это плохо, — вздохнул Дуку. — Ладно, через час я улетаю, забираю Ганрея с собой, чтобы он не путался у вас под ногами. А вы принимайте решения, какие сочтете нужными, исходя из обстановки.

— Слушаюсь, ваша светлость! — ответил Гривус.

Дуку задумчиво сложил руки на груди.

— А ведь когда все это начиналось, мы просто хотели, чтобы нас услышали, — грустно сказал он. — Чтобы Сенат занимался проблемами всей Республики, а не только Центральных миров. Когда какой-нибудь сенатор-коррупционер из Раллтиира, или даже с самого Корусанта плюет на горести и беды других сограждан, добром это кончиться не может. А джедаи?! — граф в отчаянии махнул рукой. — Потворствуют беззаконию уже в открытую, нагло и цинично. Интересно, этот прохиндей Йода уже успел превратить Орден в синдикат наемных убийц, находящийся на службе у политиканов и корпораций, или еще нет?

Гривус в ответ расхохотался. Между тем, наступила пора отправляться.

Дуку вернулся в совещательную комнату. Ганрей сидел у голографического стола с мрачным выражением лица, наблюдая в интерактивном режиме за диспозициями сепаратистских и республиканских войск. Вряд ли он что-то понимал в карте, без пояснений Гривуса, но догадывался, что дальнейшие решения будут приниматься сложно.

— Вице-король нам нужно отбыть на встречу с Советом, — сказал Дуку.

Ганрей встал с кресла.

— Куд'а мы лет'им? — спросил он.

— Я сам пока не знаю. Пилоты получат координаты только перед взлетом. Военная тайна, сами понимаете.

— Хор'ошо.

Дуку в сопровождении Ганрея, двух адъютантов и нескольких телохранителей отправился в ангар.

Теперь предстоял разговор с Советом. Остальные лидеры сепаратистов будут недовольны новостями, и графу предстояла напряженная встреча. Убедить их будет нелегко. А когда для графа Серенно было все просто? С высоты своих лет Дуку понимал, что максимальная самоотдача и активность могут быть самыми действенными способами ободрить приунывшую сепаратистскую братию. Да, сейчас идут неудачи, но ведь и они когда-нибудь закончатся, нужно только не вешать нос. Ганрей распорядился об обеде, вероятно вице-король изрядно проголодался. Сам Дуку сегодня подустал — все же возраст дает о себе знать. Ну ничего, отдохнуть можно и при перелете. Дуку отказался от трапезы, и прилег отдохнуть. Суета внутри транспортника прекратилась, охрана заняла свои места, а пилоты ожидали разрешения на взлет. Возможно, когда они прибудут на место, что-нибудь положительное и случится.

Широким уверенным шагом Энакин Скайуокер приближался к зданию Храма джедаев.

Всего два дня назад он находился на фронте и вел своих солдат в бой, через фонтаны взрывающийся комьями земли, сквозь огонь тяжелых турболазерных батарей, среди криков раненых и лежащие повсюду трупы погибших бойцов.

А на Корусанте был мир. Здесь даже не чувствовалось того страшного напряжения, что он встречал в мирах Среднего кольца, где боевых действий не велось совсем. Беженцы из охваченных войной регионов растворялись в массиве коренного населения без следа. Солдат, отправленных на побывку, можно было спутать с рядовыми и офицерами столичного гарнизона. А службы безопасности не патрулировали район за районом с тщательным прилежанием. Это был центр республики, ее сердце, ее сущность, — то, что он поклялся защищать, не щадя собственной жизни. Здесь находился Орден, в чьих рядах он вырос и не по годам возмужал, деля с собратьями-джедаями превратности судьбы. Тут пребывал Шив Палпатин, глава Республики вот уже целое десятилетие, оберегавший ее в эти непростые времена, благородный и добрый человек, ставший ему большим другом. Наконец, здесь находилась Падме... Вспомнив о жене, юноша улыбнулся. Он специально не стал извещать ее о своем возвращении, собираясь устроить ей подарок. Какая же она славная — красивая, умная, женственная!.. Он скоро встретит ее — то-то она удивится. Надо будет еще купить подарок — Энакин всегда был внимателен к ней, и никогда не забывал радовать ее. Хотя бы простым разговором. Хотя бы нежным поцелуем...

Но сейчас он должен встретиться с Советом джедаев. О чем он будет говорить с магистрами, Энакин понятия не имел. Мастер Ки-Ади-Манди, который связался с ним по комлинку, казался чем-то озабоченным. Впрочем деталей он не раскрыл, и велел сдать командование заместителю Скайуокера — рыцарю-джедаю Гокону.

Войдя через центральный проход, Энакин отсалютовал стоявшим рыцарям и падаванам. Те в ответ также поприветствовали его.

— О, вернулся?!

— Ну как там? — послышались возгласы.

— Да все хорошо, побеждаем! — смеясь, отвечал он.

— А-а-а, тогда так держать, Скайуокер!

— Когда отправишься обратно, то и за нас там наподдай сепарам!

— Обязательно! — выкрикнул Энакин.

Он быстро взбежал по лестнице и вошел в холл здания. Один из привратников остановил его.

— Сэр, нам велели сообщить вам, что Совет уже собрался и ожидает вас.

— Что-нибудь еще? — осведомился джедай.

— Больше ничего, сэр. Доброго дня!

— Доброго...

Энакин направился к лифту. Через несколько минут он уже стоял перед дверями зала Совета. Как давно он здесь был? Может, пару лет, может меньше. Скайуокер был не из тех, кто обивает чьи-то пороги в поисках милостей, а Совет даровал их только тем, кто отличался менее энергичным характером, чем молодой рыцарь.

Двери отворились, и Энакин попал в зал, где вдоль больших окон в креслах восседали магистры. Однако многие кресла оказались пусты — некоторые участники Совета были на фронте. Всего же в зале присутствовало шестеро джедаев. Это были магистры Мейс Винду, Кит Фисто, Аген Колар, Сайеси Тиин, Ки-Ади-Манди, и глава ордена Йода. Выйдя на середину зала Энакин поклонился им.

— Горд ты, Скайуокер юный, пренебрежение к нам сквозит в тебе, — подал недовольный голос Йода.

Остальные джедаи только укоризненно покачал головами.

Энакин на мгновение задержался, но все же показывая свое почтение, склонился ещё ниже.

— Воот! — удовлетворенно произнес Йода.

Энакин поправил одежду и начал.

— Я прибыл по вашему приказанию, уважаемые члены Совета. Готов предоставить отчет в письменной и устной форме о положении дел на вверенном мне участке фронта.

— Не надо, — сказал Ки-Ади-Манди. — Гокон уже сообщил нам интересующее нас положение дел. Похоже, что все идет неплохо. Но вызвали мы тебя по другому поводу. Об этом тебе сейчас расскажет мастер Йода.

Йода поднялся со своего места, и засеменил по полу, опираясь на свою излюбленную палочку из дерева гимер.

— Хмм... — проговорил старый джедай. — Решили мы усилить безопасность канцлера Палпатина. Попали к нам сведения о том, что, быть может, на него покушение сепаратисты готовят.

— На канцлера! — воскликнул Энакин, заметно волнуясь.

Йода нахмурился.

— Да. И мы тебя выбрали для того, чтобы надежней оградить Палпатина от опасностей. Относится к тебе он хорошо.

— Вы сообщили ему? — спросил юноша.

— Сообщили республиканской контрразведке, — сказал Винду. — Но это секретная информация. Нам нужно выследить тех, кто направляет убийц. Потребуется время, понимаешь?

— Конечно, конечно да!

Йода подошел к нему и поднял палочку.

— Скайуокер, Палпатин доверяет тебе. Стань нерушимой стеной, огради от опасностей его, сохрани для Республики его... И для нас!

Энакин был и встревожен, и удивлен, и рад одновременно. Он испугался за Палпатина, за его жизнь. Сепаратисты уже неоднократно покушались на Падме, так что она фактически жила на Корусанте под чужим именем. Очевидно, теперь они решили попытать удачу с канцлером. Но все же был рад тому, что Совет джедаев со своей стороны решил предоставить защиту главе государства. И он не подведет совет. Энакин прижал руку к груди.

— Будет исполнено, уважаемые магистры.

Джедаи довольно заулыбались. Винду сказал.

— Составь список ежедневного графика канцлера, куда он отправляется и с кем встречается. Постарайся отслеживать сообщения, которые поступают ему — возможно террористы захотят что-нибудь предварительно выяснить или устроить провокацию. Ставь нас в известность, а мы передадим все полученное тобой контрразведке. Понятно?

— Более чем, магистр Винду.

— Вот и отлично! Кстати, если ты хочешь что-то добавить от себя...

— Нет-нет, все ясно, — ответил Энакин, и добавил. — Мне приятно, что совет джедаев так заботиться о нашем канцлере. По-моему, это очень правильно.

— О да-а-а... — расплылся в улыбке Винду. — Канцлер большой друг ордена, и пусть у нас были некоторые разногласия в прошлом, не можем же мы позволить, чтобы с нашим другом случилось что-нибудь... нехорошее. К тому же он глава Республики, так что в этом деле ставки крайне высоки.

Йода засеменил обратно к своему креслу.

— Ты выслушал нас, Скайуокер, и ты действовал умно, как следует джедаю. Довольны мы твоим послушанием. Теперь можешь идти. Отправляйся к Палпатину, не мешкай.

Энакин поклонился магистрам и вышел из зала.

Выйдя из здания Ордена, уже находясь на площади перед храмом, юноша вдруг вспомнил разговор с мастером Йодой, случившийся вскоре после начала войны.

* * *

Оби-Ван отправил его для выяснения какого-то вопроса о свойстве Силы, но старый джедай медитировал, и ему пришлось ждать. Энакин скромно сидел на пуфике, пока Йода продолжал находиться в силе и что-то бормотал про себя вполголоса. Он уже собирался встать и тихонько уйти, как Йода пришел в себя и вдруг спросил его:

— А что ты о войне думаешь, Скайуокер юный?

Энакин смутился. Он уж точно не ожидал такого вопроса от мастера. Обычно они рассуждали с Йодой о тех или иных аспектах Силы и светлой стороны. Иногда Йода рассказывал истории о джедаях древности, нравоучительно подчеркивая их рвение в изучении наук и послушание магистрам. Но на сторонние темы они никогда не говорили. А вот теперь...

— Эм-м.. Что я думаю о войне? Ну, мне жаль, что она началась, мастер Йода. На Джеонозисе погибло много джедаев, это была бойня и трагедия для Ордена.

Йода устроился поудобнее на своем пуфике.

— Все так, все так, как говоришь ты. Но что возможно сделать было, чтобы избежать конфликта этого? Чтоб избежать потерь, смертей и горя?

Скайуокер был удивлен. Зачем понадобилось Йоде знать его мнение? Джедаев погибло действительно много. Некоторых погибших Энакин хорошо знал и тосковал по потере, неявно правда. Проявление эмоций джедаями порицалось, и он не хотел получать крепкого нагоняя от учителя.

— Может быть политикам стоило договориться между собой, и не доводить дело до сепаратистского восстания? Подключить дипломатию, сенат, канцлера... кто-нибудь смог бы! Наверное.

Йода что-то проворчал себе под нос.

— И вновь как-будто прав ты. Но что, если не смогли бы они? Оказались растеряны, слабы, напуганы?

Юноша осмелился возразить.

— Но ведь Сенат и канцлер, сменяя поколения, управляют Республикой уже много столетий. У них и знания, и возможности.

— Представь себе, — сказал Йода. — Что есть хорошие примеры, и тоже из истории. До Руусана.

Энакину пришла мысль рассказать Йоде о разговоре с Падме на пикнике. Тогда речь шла о самовластье, о диктатуре. Он вкратце рассказал о сути, как ему пришлось отстаивать точку зрения на единоначалие. Падме тогда, помнится, активно возражала, защищала демократию и свободу слова.

— Я сказал ей, что система несовершенна и неэффективна. И иногда людей нужно заставлять, чтобы добиться результата.

— Тебя заставляли хоть раз, для того, чтобы добился результата ты? — спросил Йода.

Энакин сконфузился.

— Да, и много раз, мастер...

Старый джедай удовлетворенно хмыкнул.

— И меня заставляли, когда был я еще юн и глуп, и места своего не знал. И заставляли Падме в свое время, родители, учителя. И всех вообще, кого ты знаешь.

— И что из этого выходит?

— Что мы должны служить и подчиняться. Как ты мне. Велю тебе отправиться я восвояси, и ты уйдешь. Велю тебе вернуться, так вернешься. Ведь правда?

— Да.

— Вот видишь. Быть может, девушка не поняла тебя, или же превратно все истолковала, — молвил старый мастер.

— Но Падме говорит что диктатура плохо, что она унижает граждан, лишает достоинства...

Йода прищурил глаза, и посмотрел на Энакина.

— На Набу царит диктатура?

— Вроде бы нет. Там даже королев избирают.

— Тогда откуда Падме может знать?

Энакин пожал плечами.

— Мне это неизвестно, мастер, — признался он.

— Так я и думал. Ни жизненного опыта, ни смекалки. Полно идеалистов и глупцов. А надо...

— Падме говорит, что правители должны служить людям для их блага.

Йода рассерженно стукнул палочкой о пол.

— А Падме не говорит, что люди правителям должны служить для собственного блага?

Энакин рассмеялся.

— Боюсь она не поймет, а может и обидится на эти слова.

Йода фыркнул.

— Тоже мне... Совет джедаев не избираем и не сменяем. Мы сами назначаем из своих рядов достойных наиболее, что управляют орденом пожизненно. Мудро ли правление наше, а, юный ученик?

— Да, думаю да, — серьезно ответил Энакин.

— Вот видишь, ты согласен. А если бы творилось тоже и в Сенате?

— Гм... думаю, что многое наладилось бы. Удалось бы быстро решать трудные вопросы и проблемы.

Старый мастер остановился и внимательно посмотрел на Энакина.

— Остановить войну, к примеру?

Скайуокер оживился. Эта простая мысль еще не приходила в его голову.

— Да-да, конечно! Остановить войну! Вот это огромное дело было бы проделано на благо Республики.

Йода остался доволен ответом Энакина.

— Учись прилежно, юный Скайуокер. Когда-нибудь ты станешь джедаем великим, коль наши наставления ты будешь соблюдать. Ну а теперь ступай, наш разговор окончен.

Скайуокер поклонился мастеру и вышел. О том, что Падме не права, он узнал от самого мастера Йоды. Вот это открытие! Впрочем, он и так об этом знал, просто не хотел ее расстраивать.

И об этом разговоре с Йодой не расскажет. Надо же, сам глава Ордена джедаев согласен, что порядок необходим. И служение необходимо. С Падме они недавно тайно поженились, но ей пришлось отправиться на Набу к родственникам, а он остался в храме.

— Что ж, — вздохнул юноша. — Возможно, такие разговоры продолжатся еще не раз.

После того, как Скайуокер отправился к Палпатину, Йода распустил Совет. Магистры отправились по своим делам, но Мейс Винду остался с учителем — он хотел уточнить их дальнейшие действия.

— Мастер, — сказал джедай, — Палпатин ведь поймет, с какими целями мы назначили Скайуокера ему в телохранители.

Йода, опираясь на палочку, неторопливо прошелся вдоль окон. Солнце уже встало и заливало окрестности яркими и теплыми лучами света. Только зал, где заседали главы Ордена, как будто оставался в глубокой тени. Винду следовал за Йодой, как и всегда: ученик за учителем. Старый мастер ответил:

— Пусть понимает. Нам важно показать, что о безопасности канцлера тревожатся джедаи. Увидят все — Сенат и СМИ, что Орден непреклонен в обязанностях своих. А что на самом деле, пусть остается под покровом тайны.

— Да, это разумно, — согласился Винду. — Канцлер сейчас настороже, но Скайуокер может вмешаться в его планы самым неожиданным образом. Надеюсь, случится так, что даже полностью расстроит их.

Йода подошел к большой старинной картине, висевшей рядом со входом. Художник, нарисовавший ее, изобразил события тысячелетней давности — передачу власти в Республике от Ордена к первому канцлеру-неджедаю в торжественной обстановке умиротворения и радости. Лорды-джедаи, победившие в войне своих врагов, давали клятвы соблюдать свои обязательства хранителей порядка и благополучия перед населением всей необъятной Галактики. Старый мастер, разглядывая картину, которую он и так видел уже сотни раз, как будто погрузился в размышления.

Винду между тем продолжил:

— Информация, которой мы владеем, очень тревожная. Палпатин замыслил какие-то радикальные реформы, которые полностью преобразят Республику. Допустить этого нельзя. Если ему удастся совершить задуманное, мы не сможем ему противостоять.

Глава джедаев посмотрел на Винду, и неспешно произнес.

— Побудем пока мы на вторых ролях, как было нами определено уже давно. Пусть те, кто легитимной властью избранников народных обладают, расчистят путь для джедаев. Там, где Валорум нам не смог помочь, иные смогут.

Винду усмехнулся. Он уже давно понял, что жадность и недальновидность разномастных политиканов представляет собой удобную возможность использовать их в своих целях.

— Да уж.. Валорум был у нас в руках, но легко ли будет подчинить себе других? Они не предадут?

— Они не предадут, — ответил Йода и снова засеменил по залу. — Ведь не интересуют джедаев политика, дебаты, и скандалы, — все это пустяково. Оставим это им, кто глупостями таковыми захочет заниматься. Нас не считают ведь они за конкурентов. "Джедаи Республику хранят издревле, и ничего не нужно этим сторожам.", мыслят они, теша себя надеждами пустыми. И власть их бессмысленной и пустою будет, а настоящей станет только наша. Тот, старый Орден до Руусана — он был слаб, позволил тем, кто не владеет Силой, определять Галактики судьбу. Теперь мы переменим это. Враги, что против нас ропщут, не смогут и понять, что роли все переменились. Что маски будут сброшены — и джедаи восторжествуют. Все те, кто нам мешал, творил нам козни. Кто с завистью смотрел, со страхом иль с обидой, что чье-то мы дитя забрали в храм. Кто лгал на нас с трибун и в подворотне, окажутся вот тут! — Джедай ткнул лапкой перед собой. — Склоненные у наших ног, в слезах, просящие пощады. А мы...

Йода вознес палочку над головой, и нанес рубящий удар в пустоту...

* * *

Энакин прилетел к зданию Сената около полудня. Ослепительно ярко светило солнце, день вообще выдался довольно жарким. Он припарковался, и передал карту допуска дроиду Службы безопасности.

— Добро пожаловать, рыцарь Скайуокер, — произнес дроид механическим голосом, и укатил дальше.

Выбравшись из кокпита флаера, Энакин огляделся. За годы войны ротонда практически не изменилась. Правда, добавилось охраны, но причины этому были понятны. Он взял комлинк и нажал кнопку для вызова в администрацию канцлера.

— Я рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, мне нужно встретиться с канцлером Палпатином.

— Одну минуту... Все верно, вы указаны в списке. Прошу пройти, — раздалось через мгновение.

Джедай направился ко входу. Стоявший перед входом наряд Службы безопасности еще раз проверил его удостоверение личности, и пропустил вовнутрь. Очевидно, он застал перерыв между заседаниями, поскольку в коридорах толпилось множество существ. Одни сидели в кафетериях за чашкой кафа, другие слонялись перед большими голографическими экранами, на которых шел выпуск новостей. Сновал обслуживающий персонал, предлагая каждому с подносов стаканы освежающего сока с порцией льда. Охранники, люди и дроиды внимательно осматривали периметр, держа ситуацию под контролем.

Оставив эту суету, Скайуокер поспешил в кабинет Палпатина. Здесь его остановил протокольный дроид:

— Ваша честь, его превосходительство в настоящее время ведет беседу. Но я напомню ему о вас.

— Ничего-ничего, я подожду, — улыбнулся джедай.

Хотя совещание с комитетом лоялистов прошло еще утром, Палпатин продолжал разговор с сенаторами, которые поддерживали его.

— Какая неслыханная наглость со стороны сенаторов Зара, Наберрие, и Органы! — возмущалась Фема Бааб. — Просто бесстыдство!

Палпатин взял ее за руку, успокаивая.

— Моя дорогая, прошу вас, не расстраивайтесь вы так. Все в порядке.

Истер Падди, сидящий в кресле, отпил небольшой глоток из бокала, который стоял перед ним на журнальном столике.

— Фема права, — сказал он. — Это новый уровень наглости. И заметьте, все как по писаному. Не удивлюсь, если Органа уже дает интервью для итоговых новостей.

— Конечно, провокация и была их окончательной целью, — заметил сенатор Хаулер. — Ничего, пусть мы и уступаем числом голосов в Совете, но Совет это еще не весь Сенат.

Палпатин развел руками, подбадривая сенаторов.

— Уважаемые друзья, хочу вас заверить, что комитету не удастся сорвать голосование по государственной реформе. Большинство голосов в Сенате так или иначе на нашей стороне, — произнес Палпатин.

Он взял со своего стола деку, и поднял над головой.

— Вот здесь — наше будущее! — торжественно сказал канцлер. — Будущее мира, а не войны. Порядка вместо хаоса. Доброй воли и нравственности, побеждающей своекорыстие и развращение умов. Мы не отступим — это будет наш триумф!

Лица его сторонников просветлели.

Действительно, в эти тяжёлые времена горя и лишений, хорошие известия послужили бы источником вдохновения. В этот момент заиграл сигнал коммуникатора.

— Ваше превосходительство, рыцарь-джедай Энакин Скайуокер ожидает возможности встретиться с вами.

Палпатин спохватился. За утренней разборкой с Советом он едва не забыл о назначенной встрече.

— Господа, прошу откланяться — наш разговор мы продолжим позже. Сейчас у меня встреча по вопросу, хм... моей безопасности, так сказать.

Сенаторы попрощались и, забрав свою документацию, вышли из кабинета главы Республики.

Палпатин через коммуникатор обратился в администрацию:

— Передай рыцарю-джедаю Скайуокеру, что я готов принять его. И еще, — добавил он, — две чашки чая из набуанских горных трав, пожалуйста.

Едва он это проговорил, как Энакин вошел в кабинет.

— Ваше превосходительство, я рад видеть вас! — и пожал Палпатину протянутую руку.

— Энакин, мальчик мой! А как я рад тебя видеть! — глаза Палпатина сияли каким-то искренним, добрым теплом. — Проходи, присаживайся здесь — сейчас нам принесут чай.

— Ваш знаменитый синий набуанский чай? — спросил юноша.

— Верно, верно — хорошо, что ты его запомнил, — рассмеялся Палпатин. — Никак не могу избавиться от провинциальных привычек. Ведь такой напиток на Корусанте не в почете.

Энакин сел в предложенное кресло. Как приятно вновь увидеть старого друга!

— А может, и не надо избавляться? — заметил он.

— Может, и не надо, — согласился канцлер. — Ты расскажи, как у тебя дела? Я знаю, где ты был, с рапортом уже ознакомился.

Джедай вздохнул.

— Дела... Мои личные дела, так скажем, удовлетворительны. Но к вам пришел я с плохими новостями.

В этот момент дроид вкатил небольшой столик с фарфоровыми чайником, двумя чашками и небольшой плетеной корзинкой с печеньем.

— О, вот и он — но не для тех, кто отчаялся, этот чай, — пошутил Палпатин. — Давай, мой друг, налью тебе самолично, как дорогому гостю. Печенье вот попробуй... — и пододвинул корзинку Энакину.

Юноша взял одну печеньку и надкусил. Какой удивительный приятный вкус!

— Ого! — удивился он.

— Вот-вот, — добавил Палпатин, разливая чай. — И тоже набуанские — люблю я родину. Ну, почаевничаем. А заодно и поговорим.

Со стороны казалось, будто собрались два родственника: внук с открытым взором, и убеленный сединами дед.

Чай действительно был очень ароматным. Энакин с наслаждением отпил из чашки. Палпатин всегда при случае старался угостить его именно этим чаем — таким, который предпочитал сам.

— Ну-с, и каковы эти плохие новости? — обратился к джедаю канцлер.

Энакину было неприятно начинать разговор. То, о чем он сейчас скажет, наверняка расстроит канцлера. Но что делать?

— Ваше превосходительство, — обратился он к Палпатину. — Совет располагает данными о том, что на вас готовиться покушение.

Палпатин отставил свою чашку в сторону.

— Ах, ты об этом... Да, наша контрразведка уже оповещена, и были предприняты меры. Я приказал усилить охрану здания. Наверное, ты заметил?

— Да, — сказал Энакин. — Это хорошо.

— Вот только странно мне одно, — ответил Палпатин. — Наш глава разведывательной службы Арманд Айсард клянется мне, что ни о чем таком ему неизвестно. Ошибки в этом деле быть не может.

— Но магистры Йода и Винду утверждали, что убийц направляют из неких высших сфер здесь, на Корусанте.

— Вот ты, значит, про что! Да, Совет джедаев предоставил очень скудную информацию. Якобы у них имеется какой-то неизвестный "крот" в сепаратистских кругах, который сливает им сведения. Вроде бы Дуку и другие лидеры сепаратистов решили устранить меня. Но что это за "крот", и откуда он вообще взялся, они не говорят.

Джедай смутился. Неужели Палпатин не верит в угрозу? Но зачем джедаям что-то скрывать? Ведь и канцлер Палпатин, и Орден находятся на одной стороне в этой ужасной и жестокой войне.

— Думаю, я предполагаю, какого рода это может быть "крот", — продолжил говорить Палпатин. — И не в штабе у Дуку, нет. Представь себе — здесь, на Корусанте, очень много таких вот маленьких, проворненьких и жирненьких "кротов". Прямо не город, а кротовник какой-то!

— Вы о чем, ваше превосходительство? — не понял канцлера Энакин.

— Гм, вот полюбуйся на это. — Палпатин встал и прошел к своему столу. Он достал из стоявшего на нем ящичка какую-то тряпицу и подал джедаю. Энакин взял ее, чтобы рассмотреть. На тряпице, которой оказалась обыкновенная салфетка, был нарисован от руки рисунок, — помадой? — изображающий страшное клыкастое чудовище, нападающее на убегавших от него в страхе группу людей и негуманоидов. Под чудовищем красовалась подпись "Палпатин", под группой беглецов — "Галактический Сенат".

— Что это за мерзость?! — воскликнул возмущенный юноша.

Канцлер грустно усмехнулся.

— Эта мерзость, как ты изволил выразиться, попала ко мне из ридикюля одной очень важной дамы, как потом выяснили. Она забыла ридикюль на стуле в ресторане, а Служба безопасности этот бесхозный предмет обследовала. Ты же понимаешь, неизвестная вещь, угроза теракта... Так вот, нашли это "произведение искусства" и передали начальнику смены, а тот выше — и вот она здесь.

— Какое-то странное творчество... Кто это был, что за дама? — спросил Энакин.

— Не все ли равно, — ответил Палпатин. — Ридикюль и все, что было в нем, ей вернули. А это замечательное выражение горячей симпатии к моей персоне я оставил при себе на память. И при встрече лично уведомил ее об этом.

— Понятно... Ваше превосходительство, Совет назначил меня вашим телохранителем, пока они расследуют это дело.

— Энакин, — сказал юноше Палпатин, — я доволен тем, что Совет обеспокоился моей безопасностью. Твоя помощь сейчас мне как раз крайне необходима. Сообщи в Орден, что ты приступил к исполнению своих обязанностей.

Энакин просиял.

— Слушаюсь, ваше превосходительство.

— И еще, мой мальчик, — Палпатин сделал жест, призывающий джедая приблизиться к нему. Энакин подошел к канцлеру, стоявшему у огромного окна кабинета и обозревавшего столицу Республики. Наблюдая мирную городскую суету за окном, Палпатин многозначительно произнес:

— Запомни, что здесь, вероятно, будет не легче, чем на фронте. А может быть, даже труднее...

Небольшой, но вместительный флаер мягко и почти бесшумно приземлился на взлетно-посадочную площадку перед корускантской резиденцией сенатора Мон Мотмы. Открыв боковую дверь, из флайера выпрыгнул человек, одетый в темный комбинезон. Он быстро и внимательно осмотрел площадку перед резиденцией вместе со стоявшими поблизости летательнымм аппаратами, и лишь после этого, поднеся к губам портативный комлинк, произнес:

— Все в порядке, сто пять.

В ответ комлинк всхрапнул, потом послышался голос:

— Связь барахлит... Наверное, из-за глушилок... Все в порядке, ваше величество.

Почти сразу после этого сообщения Бейл Органа, храня неприступное молчание, сошел с трапа флаера. Не успел он оглянуться, как точно из-под земли возникли три фигуры в плащах.

Не проявляя враждебности, они встали перед королем полукругом. Это были работники службы безопасности Мотмы, которые должны были сопроводить Органу в резиденцию.

Глава группы, отвесив поклон, произнес:

— Ваше величество, наша госпожа рада приветствовать вас. Все уже собрались и ожидают вашего прибытия.

— Да, конечно, — важно ответил Органа. Обернувшись к своим телохранителям, он сказал: — Коар, Сэй, Мекин — вы останетесь здесь с этими господами, — и отправился к парадному входу.

Войдя через центральную арку, Органа снял свою верхнюю одежду и передал ее дроиду-гувернеру. Гостевая комната отличалась великолепием — обшитая панелями с резьбой из кашиикской древесины, украшенная статуями из разноцветных кораллов с Дака и кадками с карликовыми деревьями редких пород со всех уголков галактики. Мон Мотма явно стремилась воссоздать облик родной Чандриллы, но Органа оставался равнодушным к этому великолепию. Во-первых, он бывал здесь уже не раз, а во-вторых, возможности альдераанского монарха намного превосходили богатство чандриллианки. Свои дворцы на Альдераане он украшал с еще большим вкусом. Роскошь Органа любил.

Столь почтенного гостя вышла встречать сама хозяйка.

— О, Бейл, мы тебя так ждали! — всплеснула она руками. — Тут собрались все те, кто разделяет общую тревогу о нашем будущем. Мы не начинали без тебя. Пойдем.

Взяв Органу за руку, Мотма ввела его в обширную беседку, находившуюся посреди рукотворного цветочного сада, где уже сидели другие гости, которые поприветствовали альдераанца. Здесь присутствовали сенаторы Фанг Зар, Мина Тиллс, Терр Танил, Ши Садашасса, Мале-Ди,

Греблипс, Чи Иквей Папаноида, Ивор Дрейк, Суэйт Конкоркилл, Бана Бриму, Ни Алавар, и Гиддин Дану. Среди прочих Органа заметил Гарма бел Иблиза, представителя Кореллии, которого не было на встрече с Палпатином. Обстановка в беседке царила самая непринужденная, словно здесь собралась компания старых школьных друзей. Небольшие столики были заставлены разнообразными яствами, бутылками с дорогим марочным алкоголем и экзотическими фруктами. Органа, в свою очередь, сердечно ответил на приветствие и занял свободное место. Под хозяйские хлопоты Мотмы гости приступили к трапезе. Надо было отдать должное вкушаемым блюдам — мало кто на Корусанте мог похвастаться таким изобилием редких деликатесов, разве что в самых дорогих ресторанах. Слуга-дроид налил в бокал Органе какой-то необычный напиток темно-красного, словно кровь, цвета. Сенатор отпил, и буквально замер в блаженстве, настолько был восхитителен привкус и аромат. Остальные сотрапезники тоже отметили вкус и необычность блюд, хваля хлебосольную госпожу. Мотма довольно улыбалась. Она была рада доставить удовольствие людям ее круга, хотя нынешняя посиделка обошлась ей в копеечку. Наконец, удовлетворив голод, гости начали отстраняться от столиков с остатками пищи. Дроиды быстро выкатили столики за пределы веранды по направлению к кухне. Гиддин Дану закурил предложенную ему сигару. Мале-Ди выудил из небольшой расписной коробочки щепотку каких-то специй, и закинул себе в рот. "Наверное, это какой-то наркотик", — догадался Органа. В этот момент к Мотме подошел начальник безопасности.

— Ваша милость, — обратился он к ней, — мы провели обследование апартаментов и всего здания. Жучков не обнаружено.

— Спасибо Ласид, можешь идти, — махнула рукой Мотма.

Тот поклонился госпоже и вышел.

— Теперь мы можем начать разговор, — сказала она.

Органа кивнул, и откашлялся, начиная разговор.

— Сегодняшняя встреча должна решить перед нами важную проблему. Проблему, как вы понимаете, связанную с новой придумкой Шива Палпатина о некоем переустройстве нашей Республики в нечто совершенно иное. Господа и дамы, скажу откровенно — это произвол. Произвол самого гнусного вида. Канцлер уже решил, что поддержка всего собрания у него в кармане. Мы должны развеять эти его бредовые авторитарные фантазии. Кхм... кх-кх... — прочистил горло Органа. Жесткий воротник королевского одеяния душил его, но приходилось терпеть эту пытку. — Какова степень поддержки нашего комитета в Сенате? — спросил он.

Ему ответила сенатор Терр Танил:

— Примерно четверть всего собрания.

— Четверть?! — озадаченно воскликнул Органа. — Но при таком раскладе Палпатин с легкостью наберет необходимое число голосов в пользу своей инициативы...

Танил между тем продолжила:

— Наша деятельность не привлекла слишком многих. Сенаторы из захолустных систем готовы буквально молиться на канцлера. Этот популист знает чем их поддеть — то отправит им масштабную гуманитарную помощь, то поможет с размещением беженцев в Центральных мирах. Остальные же... Палпатин и к ним нашел какой-то подход. Крупные корпорации сейчас процветают, налоги поступают в бюджет, зарплаты и пособия выплачивают, соответственно, у остальных сенаторов меньше головной боли от того, что правительство что-то там кому-то недодало.

— Но ведь оставшихся голосов совсем не хватит! — продолжал сокрушаться Органа. — Необходимо изобрести какой-то механизм, какую-то юридическую заковырку, которая позволит заволокитить решение канцлера! Нужно действовать. И быстро! Ну, не знаю... Осуществить какую-нибудь политическую провокацию, или что-то в этом роде...

Гарм бел Иблиз покачал головой.

— Бейл, это невозможно в такой короткий срок. Что мы можем предложить как альтернативу? Ничего! За прошедшее десятилетие палпатиновского правления его рейтинг в обществе снизился всего-навсего то ли на три, то ли на пять процентов, сейчас уже точно не помню. С Сенатом дело обстоит несколько иначе, как заметила дорогая Терр. Но и здесь мы фатально проигрываем этому выскочке с Набу.

Внезапно спохватившись, Иблиз обратился к Наберрие:

— Прошу у вас прощение за свои слова. Я не хотел неосторожно задеть всех выходцев с этой замечательной планеты, среди которых, несомненно, есть люди благородные и возвышенные.

— Извинения приняты, Гарм, — улыбнулась Падме.

Органа почувствовал неуверенность. Зачем Иблизу с порога отметать его предложение? Кореллианец готовит что-то своё — может быть, какой-нибудь эффективный и быстродейственный вариант? Интересно, что?

Немного поразмыслив, он спросил:

— Тогда какова будет наша дальнейшая тактика и стратегия? Палпатин обещал нам скорую встречу, ведь так? Наверняка он предпримет решительные шаги, и я боюсь, что нам, в таком случае, останется только лишь покорно поставить свои подписи под документом о чего-то там сильного, смелого, честного...

От внимания Органы не ускользнуло, что собеседники как-то многозначительно переглядываются друг с другом. Что это — какая-то интрига? Он ожидал деятельного участия в совещании от каждого члена комитета, которых он мог назвать своими друзьями. Но, похоже, в некую тайну он не был посвящен.

— Бейл, послушай, — это очень важно, — Падме заглянула ему в глаза.

— Да? — ответил сенатор.

— Мы все, здесь присутствующие, предлагаем тебе пост канцлера Галактической Республики! — внимательно проговаривая каждое слово, произнесла Наберрие.

В беседке повисла напряженность. Ближайшие соседи Органы, Иблиз и Зар сурово молчали.

— Я... э-э... прости, что?

Органа изумился. Он не верил собственным ушам. Это звучало слишком фантастично. Попытка выдвинуть Палпатину вотум недоверия в его глазах уже не казалась столь самонадеянной.

— Ответь же.

Бейл обрел дыхание, словно вынырнувший пловец.

— Фуф-ф... Ухты!.. Вот это да! — он даже потер виски. Уж не галлюцинация ли это? — Я... я даже не знаю, что сказать... Вы это серьезно?

Со стороны, наверное, он выглядел ошарашенно, что совсем не вязалось с его статусом. Ему ответил Иблиз.

— Бейл, это не шутка, и ты не пьян. Мы действительно предлагаем тебе пост, который недостойно занимает Палпатин.

"Ну, если это не розыгрыш, то у них, вероятно, есть какой-то план", — промелькнуло у него в голове.

— А что будет с Палпатином? — спросил Органа.

— Палпатин будет свергнут.

— Свергнут?! — воскликнул Органа.

— Да, свергнут, — подтвердил Зар.

Альдераанец нервно вскочил. Нет, он точно выпил лишнего. Идя на эту встречу, он надеялся убедить всех осуществить мощную информационную атаку на канцлера в СМИ, возможно, даже вызвать правительственный кризис. И в случае невероятной удачи противный старикашка подал бы в отставку. Но принять участие в госперевороте!

Сидевшая недалеко от него Чи Иквей Папаноида будто прочитала его мысли.

— Бейл, не будь глупцом, — произнесла она. — Пока ты будешь развлекать публику цирком с изощренными интригами, Палпатин осуществит свои замыслы.

Гиддин Дану добавил:

— Я согласен с госпожой Папаноидой. Устраивать представление дело бессмысленное и даже вредное. Нам нужна твердость в намерениях.

— Но почему вы раньше не посвятили меня в этот план?

В разговор снова вступил Иблиз.

— Дело в том, что ты более всего подходишь на пост канцлера. Это знаем мы, это же знает и Палпатин. Никто не может поручиться в том, что в твоем окружение нет шпионов или просто болтливых идиотов. Одно неосторожное слово, и в лучшем случае придется расстаться с постом сенатора, отправившись в отставку навек опозоренным. В худшем — арест, следствие, суд, приговор...

— Хватит-хватит! — замахала руками на Иблиза Падме Наберрие. — Ну зачем вы ему так говорите?

Иблиз невозмутимо продолжил:

— Говорю так потому, что господин Органа взрослый и уважаемый государственный муж, который должен принять непростое решение для себя и для всех нас.

— Это измена, сенатор... — хрипло произнес Органа.

— Измена, да. Я изменник! — спокойно согласился Иблиз. — Как и все присутствующие здесь достойные господа и дамы. Они тоже изменники, — каждый из них. Каждый убедил себя в том, что мы на самом деле совершаем благое дело. И это не сладостный самообман. Но изменяем мы кому? Узурпатору, который много лет правит нами как... как император! Он уже давно преступил все естественные законы и задержался на своем посту слишком долго!

Органа огляделся. Угрюмые, даже ожесточенные лица остальных заговорщиков наглядно подтверждали сказанное Иблизом. Альдераанца охватило волнение. Участие в заговоре против Палпатина — об этом было даже страшно подумать. Нет, самого канцлера он не жалел, и была бы на то его воля, то давно сместил бы с поста, еще даже до начала войны. Но сказанное Иблизом могло встревожить кого угодно. Интересно, кто придумал эту идею? Впрочем, неважно — от него ждут четкого ответа. Ответ, очевидно, должен быть положительным. Уж не ловушка ли это? Органа сразу же выбросил эту мысль из головы. Их с Иблизом связывали годы дружбы, вполне искренней. К тому же трудно было найти в сенате человека, который бы относился к Палпатину с большим негативом, чем кореллианский сенатор.

Видя, что Органа колеблется, к нему подсели Наберрие и Мотма. Среди всех прочих участников комитета и теперешних заговорщиков, он был особенно близок с этими двумя женщинами. А с Мон Мотмой еще и интимно.

Органа посмотрел на них.

— Падме, Мон, что вы скажете?

— Скажу лишь, что я ненавижу Палпатина — этого человека, который недостоин править Республикой, — гордо произнесла Наберрие.

— Бейл, ты один из нас, и теперь ты знаешь все, — ответила Мотма. — Мы всегда будем вместе.

И Органа, крепко сжав ладонь своей любовницы, наконец решился:

— Я согласен! Что же, придется идти на риск, но для спасения демократии я готов рискнуть. Значит, это угодно судьбе. Шив Палпатин будет лишен своего поста!

Всеобщий вздох облегчения пронесся в беседке. Присутствующие немного оживились, обмениваясь радостными репликами. Иблиз крепко пожал Органе руку.

— Я знал, что ты так ответишь. Ты всегда был ярким, неординарным человеком, выдающейся личностью. Таким ты и останешься на посту канцлера, — сказал он.

Наберрие счастливо глядела на Органу.

— Спасибо, Бейл. Теперь мы обрели лидера, за которым пойдем только вперед.

Мотма обняла его:

— Бейл, я горжусь тобой — ты вся моя жизнь!

Молчавшая до этого Ши Садашасса воскликнула:

— Зачем нам ждать! Давайте присягнем господину Органе прямо сейчас! Мы будем первые, кто разделит будущее торжество.

Органа совсем смутился.

— Ну, это лишнее, — пробормотал он.

Однако идею радостно подхватили другие заговорщики.

— Когда придет время занимать свой законный пост, ты сделаешь это только формально, — пояснила Мотма. — Присягая тебе, мы признаем только твои реальные права.

Сенаторы поочередно подходили к Органе, и склоняли головы в почтении.

— Бейл Престор Органа, сенатор от Альдераана, избран и назначен! — торжественно сказала Ивор Дрейк.

— Избран и назначен! — прошамкал Греблипс.

— Избран и назначен! Избран и назначен! Избран и назначен! — повторяли другие сенаторы.

Органа почувствовал что-то необычное, некую воодушевленность, прилив сил, словно кровь с удвоенной энергией задвигалась в его венах.

— Значит, так это делается... — прошептал он.

Органа уже ступил на путь, с которого не было возврата. На мгновение он задумался:

— Но как осуществить задуманное? Нам ведь потребуются силы...

— О силе не беспокойтесь, сенатор Органа — или "ваше превосходительство" называть вас? — раздался знакомый до боли скрипучий голосок. — Силой, способной все смести на своем пути, отныне располагаете вы.

Органа обернулся, и увидел старого главу Ордена джедаев, магистра Йоду. Рядом с ним стоял магистр Мейс Винду.

— Мастер Йода, мастер Винду — это вы?!. — не смог сдержать он удивленный возглас.

— Как видите, дорогой Органа, как видите, — проговорил Йода, опираясь на свою палочку.

Винду скрестил руки на груди и произнес:

— Думаю, что надо пояснить любезному господину Органе наше появление. Мы те, кто искренне разделяют ваши взгляды на будущее Галактической Республики и демократии.

— Вот как!

— Да. Впрочем, перейдем к делу. Орден джедаев поможет вам взять Республику под свой контроль. Мы не заинтересованы в дальнейшем нахождении канцлера Палпатина у власти.

— Но я всегда считал, что джедаи поддерживают Палпатина, — сказал Органа.

— Нет. Совет джедаев никогда не был ярым сторонником канцлера. Он слишком необычен для своей роли, вы это и сами знаете. В последние годы к нам пришло понимание, что политика Палпатина входит в противоречие с убеждениями Ордена о том, как должна выглядеть республика. Нам не нужна никакая сильная рука, и мы выступим против его замыслов. Наши контакты, прежде всего с сенатором Наберрие, выявили сторонников поддержки подобных взглядов в Сенате.

Органа пристально посмотрел на Винду — как он отреагирует на факт насильственного смещения Палпатина?

— Если мы совершим дворцовый переворот?.. — задал вопрос сенатор.

— То мы полностью его поддержим, — подтвердил Винду.

— Хорошо, хорошо... А Палпатин?

— Как вы уже договорились ранее, Палпатин будет свергнут с поста канцлера. Его следует арестовать и судить на основании предъявленных обвинений.

— И каковы обвинения?

Винду пожал плечами.

— Какие угодно. Масштабная коррупция, авторитаризм, связь с сепаратистами. Сфабрикуйте доказательства, если нужно. Я знаю, что сенаторы Мотма и Наберрие уже давно работают над этим вопросом. В конечном итоге, объясняться с возмущенной общественностью будете вы.

— Но как избежать народных волнений или вмешательства сил безопасности и армии?! — волнуясь, спросил Органа.

Вперед выступил мастер Йода:

— Господин Органа, на этот счет не беспокойтесь вы! Покажут джедаи свою силу. Решительно должны мы действовать. Отныне в Ордене надежную опору вы найдете.

Ночь окутала Корусант. Столица мирно спала, и никто даже не подозревал о тайном союзе, заключенном между джедаями и либеральной оппозицией. В этот час союзники приговорили Палпатина на роль жертвы, которая должна будет скрепить фундамент будущего совместного господства.

Транспортник с главой сепаратистов на борту вошел в атмосферу Антикуна. Истребители сопровождения рассеялись в воздухе, давая дорогу летящей махине. Тайная база сепаратистов находилась в достаточно узком горном проходе, и транспортник на подлете завис, ожидая, когда легкий челнок пристыкуется, и заберет важных пассажиров на борт. Еще в пути на тайную базу Дуку доставили сообщение о падении Салукемая. Эта новость поразила его. Глава сепаратистов надеялся, что гарнизон продержится еще как минимум неделю — ну дней пять, на крайний случай. Но он ошибся. Ошибся, как видно, и Гривус.

Помимо прочего, это известие вынудило изменить дальнейшие планы. Оказавшись на базе, Дуку хмуро огляделся. Всюду кипела работа — мастера обслуживали летные боевые машины, проверяли узлы, заправляли их и довооружали. Висели гигантские флаги и транспаранты, которые должны были мотивировать местный контингент к подвигам. Дроиды стояли строем, приветствуя главу Конфедерации. Комендант базы вместе с группой офицеров вышли встречать Дуку. Он ответил на приветствие, и, не откладывая дело в долгий ящик, попросил провести его в переговорную комнату. Войдя туда, Дуку приказал связаться с остальными лидерами Конфедерации по закрытой сети. Первым делом он уведомил их о резком ухудшении обстановки из-за салукемайского поражения.

— Нам необходимо перенести встречу. После промежуточной посадки на Антикуне я отправлюсь на Бос-Пити — положение дел требует моего присутствия там, — сообщил граф в приватном канале.

Шу Май, глава Коммерческой гильдии, попыталась возразить. Въедливая госсамка была своеобразным рупором остальных сепаратистских вожаков, кто не осмеливался в открытую перечить Дуку и Гривусу.

— Скоро уже исполнится полгода с того момента, как мы все отступаем и отступаем, — заявила Шу Май. — Отдаем Республике планету за планетой, систему за системой. Салукемай уже пал. Вы наш лидер, но в последнее время мы не чувствуем вашего руководства. Складывается такое впечатление, что генерал Гривус полностью завладел военной частью нашего дела, и вершит что хочет, не ставя нас в известность и пренебрегая элементарным чувством ответственности за судьбу Конфедерации. Вы должны говорить нам правду, какой бы горькой она не была. Больше не должно быть никаких тайн и подковерных маневров. Я еще раз настаиваю на своей позиции! Пожалуйста, примите ее во внимание.

Дуку был недоволен этим открытым выпадом со стороны Шу Май, тем более, на глазах у прочих участников сепаратистского совета. Внутренне он понимал ее возмущение, но открытую оппозицию допустить не мог. Ганрей и другие деятели Конфедерации могли вполне себе сделать выводы из этой конфликтной ситуации, способной поколебать авторитет графа Серенно. Прошлый разговор с Гривусом оставил у Дуку гадливое чувство о неизбежности поражения. Можно как угодно оперировать цифрами и подгонять под собственные желания любые факты, но реальность обмана не терпит. Сколько еще войск можно бросить в топку войны? Ожидание чего-то грандиозного как будто витает в воздухе, затуманивает разум и холодит сердца. Все к чему-то готовятся. Неужели его великое дело — дело движения к независимости от прогнившей Галактической Республики, — обречено на крах?

Следовало бы дать суровую отповедь Шу Май, но Дуку почувствовал, что скандал только обострит ситуацию, чего, конечно же, хотелось бы избежать. Немного подумав, он ответил:

— Безусловно, вы правы, и я, в целом, не собираюсь вам оппонировать, но хотелось бы снизить накал обвинений в адрес нашего командующего, способных его дискредитировать. Генерал Гривус ни разу за все время своей службы Конфедерации — ни разу! — особо подчеркнул Дуку, — не предлагал заведомо авантюрных вариантов и планов ведения войны. Это военный профессионал с большим практическим опытом и теоретическими знаниями, так что мы можем гордиться тем, что такая выдающаяся личность, как он, занимает почетное место в первых рядах нашего освободительного движения. Относительно же сказанного вами пожелания, то я учту его при принятии своих следующих решений.

— Хорошо, не будем спорить. Вы можете считать, что меня убедили, — буркнула Шу Май.

Остальные участники так и не решились вступить в дискуссию. Впрочем, это даже к лучшему. Лишние разговоры ни к чему не приведут, а только запутают дело. Хотя и игра в молчанку может не быть такой уж хорошей.

«Ладно, пора прерывать конференцию», — подумал Дуку.

— Господа, еще раз благодарю за возможность поговорить с вами. В эти нелегкие времена мы должны проявлять сплоченность и единодушие. Конфедерация победит! — провозгласил Дуку сепаратистский лозунг.

— …победит… — вяло и вразнобой откликнулось несколько голосов.

Граф выключил передающееся устройство и задумчиво разгладил бороду. В таком темпе жизни, наполненном неожиданностями и крутыми поворотами, не мудрено было и поседеть. Хорошо, что он и так белый, как лунь. Подумать над создавшимся положением стоит. А что, если…

— Мои пом’ощники пер’едали мне, что с пад’ением Сал’ук’емая, войска Респ’ублики вых’одят на оп’еративн’ный простор, — голос Ганрея вывел Дуку из пелены раздумья.

— Генерал Гривус сказал, что, по его мнению, Республика нанесет удар по Бос-Пити, — ответил граф.

— И кот’орая также пад’ет, как и Сал’ук’емай. Ведь Бос-Пити даже не’укреплена, — бесстрастно произнес Ганрей.

Реплика вице-короля и его тон рассердили Дуку. Теперь и этот торгаш будет с советами лезть!

— Господин Ганрей, чего вы от меня хотите? Чтобы я в одиночку бросился на республиканские полчища со световым мечом наперевес? Я прекрасно понимаю, чем нам грозит потеря Бос-Пити. Вот поэтому я и хочу направить дополнительный контингент, который усилит наш гарнизон на планете. Мы и сами туда скоро полетим с проверкой.

Неймодианец молча встал рядом с графом. За последние несколько лет глава Торговой Федерации утратил свою степенность и лоск, и уже не казался таким напыщенным вельможей, как в довоенные годы. Он даже как будто поумнел, и уже не раз давал понять, что может составить компанию Шу Май по критике методов правления Дуку.

— Что ви дум’аете о возм’ожном заклю’чьении перемир’ия? — спросил он напрямую.

Дуку удивленно посмотрел на него. Вот уж этого он от Ганрея не ожидал. Подобные слова граничили с изменой, и тем более странно было слышать их из уст вице-короля, который столько усилий приложил в прошлом для создания сепаратистского движения.

— Я вас правильно услышал — вы предлагаете заключить нам перемирие с Республикой?

— Имен’но так! — подтвердил Ганрей.

Дуку усмехнулся.

— Да уж… От вас никак не ожидал…

Неймодианец обернулся к Дуку и спокойно сказал:

— Я не пред’атель. Но гол’ова на пле’чах у меня есть. Что вам сказ’ал Грив’ус в беседе с гла’зу на глаз? Сколь’ко мы ещё прот’янем — пять мес’яцев, шесть? Ми толь’ко отт’ягиваем наш кон’ец в безнад’ежном сопротивл’ении.

— Я могу приказать арестовать вас прямо сейчас! — отчеканил Дуку.

Неймодианец поежился, видимо и впрямь представил себе эту неприятную процедуру, но все же ответил:

— Это глупо. Пото’му, что ви и сами так дума’ете. Или скоро начне’те так дума’ть. Наше дело было поп’ыткой заст’авить Кор’усант счит’аться в нами. Поп’ытка не удал’ась, вот и все.

— «А ведь действительно, торгаш прав!» — подумал Дуку.

В самом деле, он стал об этом задумываться относительно недавно. Перспектива проигрыша войны была наиболее вероятна. Без вмешательства сторонних факторов о победе нечего было и помышлять. Да и какими должны были быть эти факторы — взрыв Корусанта вместе с Палпатином, Сенатом, и Орденом джедаев?

А что думают другие сепаратистские вожди? То же, что и Ганрей? Возможно.

— Наши соратники не согласятся на такой шаг, — сказал Дуку.

— Мож’но спрос’ить их об этом, — возразил Ганрей. — На карту пост’авлено все. Даже наши собст’венные жизни. Я и сам о’чень уст’ал от этого…

Разговор получался любопытным — Ганрей лоббировал за проведение мирных переговоров. Графу казалось, что он знал вице-короля как облупленного. Все прежние мелочные интересы неймодианца делали его подходящей кандидатурой на роль марионетки, через которую идеально было направлять ситуацию в нужное русло. Похоже, Дуку что-то где-то упустил.

— Давайте так: спрашивать пока мы никого не будем. Мало ли… — Дуку замялся, но потом продолжил: — Вице-король, вы готовы разделить со мной возможную ответственность?

«Если Ганрей откажется или заюлит, точно прикажу арестовать», — пронеслось в голове у графа.

— Гот’ов, — негромко, но внятно ответил вице-король.

— Ну раз готовы — признавайтесь, у вас есть контакты в руководстве Республики?

— Есть.

Дуку нервно протарабанил пальцами по поверхности стола. Да уж… Настал момент истины. Он должен принять решение. Решение непростое и даже опасное. Но отступить граф уже не мог.

— Хорошо. Но это еще не переговоры — запомните это. Я даю свое добро. Выведите меня на свой контакт, я должен оценить ситуацию. И никому не слова, ясно вам? Наши службы подключены не будут. Конечный результат будет зависеть от усилий с той стороны. Все!

Казалось, наконец-то он это произнес. Будь что будет. Палпатин всегда был неплохим человеком, чего нельзя было сказать о других лидерах Республики. Война и началась потому, что эти деятели пытались выдоить крупный бизнес досуха в собственные карманы. Какая-то сенаторша с Набу двадцати семи лет отроду богата и влиятельна, хотя никакой предпринимательской деятельности сроду не вела. Откуда у нее такие деньги?

— Буд’ет испол’нено, ваша свет’лость, — сказал Ганрей. — Я не под’веду вас.

Дуку досадливо поморщился. Теперь оставалось только ждать.

И он будет ждать, он всегда ждет. Всю свою жизнь.

Энакин сумел увидеться с Падме только через сутки, уже глубоким вечером, переходящим в ночь. В новой должности личного телохранителя канцлера он встретился с директором республиканской разведки Армандом Айсардом. Глава разведки дружелюбно приветствовал молодого джедая — он понимал, что это не просто телохранитель, но еще и близкий друг канцлера. Вместе с Энакином они обсудили варианты возможных угроз в адрес Палпатина. Энакин доложил о подозрениях канцлера в отношении республиканской политической элиты и, возможно, части сенаторов. Айсард заверил, что с его стороны будут предприняты все меры для дальнейшего обеспечения безопасности главы Республики. После этой затянувшейся встречи Энакин наконец покинул штаб-квартиру разведки.

Опускающиеся на Корусант сумерки принесли с собой волну ветра со стороны Манарайских гор. Энакин остановился возле своего флаера и посмотрел в сторону, где сейчас буквально в нескольких кварталах от него находилась Падме. Храня свой сюрприз, он так и не предупредил ее, немного, правда, схитрив. Сообщение о его пребывании на фронте девушка получила, и, вероятно, находилась в полной уверенности, что ее благоверный сейчас на другом конце галактики. «Скоро она окажется в моих объятьях», — улыбнулся сам себе Энакин. Теплое дуновение растрепало длинные, до плеч, светлые кудри, которые уже пару дней не знали расчески. Закрыв глаза, юноша наслаждался моментом. Как хорошо, когда нет войны! Когда никто не гибнет, нет криков и шума боя! Корусант довольствуется спокойствием, и не стоит упрекать в этом город. В конце концов, война как раз для воинов — таких, как джедаи.

Наконец он влез в кокпит флаера и отправился в путь. Полет был не сложен и не занял много времени, и буквально через пятнадцать минут джедай припарковался на взлетно-посадочной площадке многоквартирного комплекса, в котором находились апартаменты Падме. Он прихватил с собой подарок и букет живых цветов. Энакин дарил Падме всегда только живые цветы, которые затем они вместе высаживали в небольшом садике на обширном балконе. Спускаясь с площадки по лестнице, он встретил Три-Пи-О, который, проследив по камерам наружного наблюдения, заранее вышел встретить визитера.

— О, мастер Энакин, какая встреча! Вы воспользовались персональным доступом, чтобы отключить сигнализацию? — сказал дроид.

Энакин перекинул букет на прижатый к груди локоть левой руки, чтобы освободившейся правой потрепать дроида по плечу.

— Три-Пи-О, дружище, я смотрю, ты поправился за то время, пока меня здесь не было. Прямо растолстел, — пошутил он.

Дроид недоуменно уставился на хозяина.

— Но это невозможно, мастер Энакин. Я не являюсь биологическим организмом. Я протокольный дроид и…

Три-Пи-О любил поболтать, но сейчас выслушивать механический бубнеж джедай не собирался.

— Скажи, Падме сейчас дома? — прервал его Энакин.

Дроид повертел головой.

— Хозяйка в опочивальне и велела ее не беспокоить, — ответил он.

— В опочивальне! — восторженно произнес юноша. — Ну, тогда мне прямо туда.

— Мастер, вас проводить?

— Нет, не надо. Займись лучше… в общем, на пару часов чем-нибудь займись.

— Слушаюсь, мастер, — поклонился Три-Пи-О.

Падме дома, вот это приятная новость. Сейчас он увидит ее и обнимет, нежно и ласково, как самую великую драгоценность, что только можно себе представить. Сорвет с ее жарких губ поцелуй — поцелуй одновременно и любовника, и мужа. Зароется лицом в ее пышных волосах — пусть она и возмутится тем, что он испортил ей прическу. Сердце юноши было наполнено любовью, и ничто в эту минуту не могло и не смело омрачить его.

Он направился к опочивальне. Наверное, Падме готовится ко сну. Одетая в вышитую ночную сорочку, возможно, дочитывает книгу, закладывая страницу. А какое у нее лицо — грустное, быть может? Она ведь тоже вспоминает о нем, тревожится. Ну что же, сейчас покой одинокой юдоли будет нарушен.

Энакин улыбнулся и открыл дверь.

— Да, мы согласовали этот вопрос, — Падме не увидела открывающейся двери, продолжая говорить с кем-то по комлинку. — Мон хочет, чтобы я еще раз поговорила с Палпатином, хотя для чего это нужно, мне непонятно… Ты!.. — вдруг увидя его, растерянно проговорила Падме.

Она действительно была в ночнушке и, похоже, в самом деле готовилась ко сну. Очевидно, какой-то коллега-сенатор сделал срочный звонок, так что ей пришлось переговорить с ним.

Энакин улыбнулся самой доброй улыбкой.

— Это я — здравствуй, любимая! — шагнул он к ей навстречу.

Падме торопливо выключила комлинк и поднялась с кровати.

— Эни! — воскликнула она. — Я думала, что ты еще на войне!

Юноша положил подарки на стоящий рядом столик и обнял жену. Какое это удовольствие: находиться с ней рядом, обнимать ее стройный стан, целовать прекрасный лик своей избранницы!

Падме, все еще удивленная, едва отвечала на его порыв страсти. Прижав ее к себе, Энакин сказал:

— Падме, я каждый день думал о тебе, каждый час, каждый миг. Ты не представляешь, как там тяжело — весь этот ужас и безнадега. Черная пелена застилает глаза, повсюду огненные залпы, взрывы, разрушения и гибель множества существ. И лишь моя вера в тебя, моя любовь к тебе давали мне силы жить.

Девушка немного отстранилась, и опустилась на ложе, Энакин присел рядом с ней. Сейчас он был благодарен судьбе за каждую секунду, проведенную рядом с ней.

— Энакин, — произнесла Падме. — Почему ты меня не предупредил?! Я бы приготовилась к встрече…

Юноша улыбнулся и нежно провел здоровой ладонью по лицу Падме.

— Приготовилась? Зачем? Я люблю делать сюрпризы, а к ним невозможно быть готовыми, ты и не надейся. Вот это… вот это солнечные цветы с Эселесса — помнишь, мы о них говорили, и даже поспорили? Ты мне еще тогда не верила, что они существуют. А я привез тебе эти цветы. Они живые, посмотри-ка.

Механической — увы, — рукой Энакин взял и поднес Падме букет солнечных цветов. Та растерянно приняла их.

— А вот это… — Энакин открыл коробку, — …это диадема из кореллианского лазурита ручной работы. Я тоже в ее изготовлении поучаствовал. Ну так… — юноша ухмыльнулся, — постоял над душой.

— Ох, Энакин — это все так неожиданно. — проговорила Падме.

Девушка, между тем, уже пришла в себя.

— Надень же диадему сейчас, я прошу тебя, — счастливо произнес Энакин.

Вместо того, чтобы одеть диадему, Падме положила ее обратно в коробку.

— Надо вызвать Три-Пи-О, чтобы он занялся цветами, — сказала она.

— А диадема?

— Энакин, — уже более строго произнесла она. — Сейчас мне что-то нездоровится, немного кружится голова. Ты сам видел — в столь позднее время приходится заниматься дневными делами.

Юноша обхватил ее за плечи.

— Так надо что-то предпринять, чтобы дневные дела завершались… днем. Пересмотреть рабочий график, например? — заботливо сказал он.

— Да-да, что-то надо сделать. Обязательно. — Падме вздохнула.

Нужно признаться себе — она не любит Энакина, и никогда не любила. Да, она принимала его ухаживания и влечение как должное, но ответить взаимностью на чувства юноши так и не смогла… или не захотела. Любая другая девушка простого происхождения была бы счастлива оказаться на месте Падме, рядом с высоким голубоглазым красавцем, не испорченным развратом; добрым и чутким. Она бы купалась в любви Энакина как в огромном бездонном океане золотого света. Но этой девушки не существовало. Юноша был слеп от любви, и не мог смотреть ни на какую другую.

В принципе, Падме была довольна, что Энакин явился с войны живым и невредимым. Все-таки за несколько лет она к нему привыкла. Но в это сложное время, когда она глубоко вовлечена в тайный заговор против законной власти канцлера Палпатина… А-а… Так значит, это канцлер отозвал Энакина на Корусант! Они же приятели, как это можно было забыть.

Глаза Падме недобро сверкнули.

— Энакин, я сама разберусь в своих проблемах.

— Но… — попытался возразить юноша.

— Ты был у Палпатина? — спросила она.

— Да, был, — признался он.

Падме с издевкой сказала:

— Вот оно что! Ну и как там наш дорогой канцлер? Я видела его два дня назад, и он еще не кашлял.

Энакин был удивлен переменой ее настроения. Нет, в последнее время, до того, как он отправился на Внешние рубежи, они с Падме то и дело обсуждали политические темы. Республика с трудом справлялась с вызовами, которые ей бросала судьба. Хотя Конфедерация явно терпела поражение, но сколько времени может пройти до того момента, как замолчат последние пушки?

— Канцлер вполне здоров, если ты об этом. Но может… — сказал он.

Падме поджала губы.

— Энакин, мне не нравится, что ты так близок к Палпатину.

— Почему? — удивился юноша.

— Потому что он очень неприятный человек.

Эти слова задели Энакина. Как Падме может так говорить о Палпатине? Он ведь многое сделал для развития Республики — сначала на посту сенатора, а затем канцлера. Стяжательство, трусость и лживость совершенно не соответствовали облику Палпатина. Никто и никогда не мог упрекнуть его в этом. Так почему такая несправедливость?

— Падме, уверяю тебя, ты ошибаешься. Он на самом деле хороший, просто у тебя с ним политические разногласия.

— Уф-ф… У меня с ним разногласия! — всплеснула руками Падме. — Энакин, он милитаризует нашу Республику, он получает все больше полномочий, которые передает ему покорный его воле Сенат! Как это можно не замечать?

Юноша встал с кровати. Находиться рядом с женой стало как-то… неуютно. Неужели он пролетел половину галактики для того, чтобы выслушивать подобные упреки?

— Идет война, Падме, ты знаешь. Трудное время требует трудных решений.

— Трудных решений?!. Да он решил вообще Республику реорганизовать непонятно во что! Не иначе как в собственное королевство с самим собой в главной роли…

Энакин вздохнул. Последние пару лет с Падме произошли сильные перемены. Она и раньше холодно относилась к Палпатину, но теперь даже не скрывала сильную неприязнь. Юношу больно задевал подобный настрой, тем более, Падме прекрасно знала, какую роль играл Палпатин в его судьбе еще с детских лет пребывания в Ордене джедаев.

— В моей жизни есть три главных ориентира, — произнес он, обращаясь к ней. — Это мой путь джедая, это ты, любовь моя, и это канцлер Палпатин.

Падме бросила на Энакина быстрый взгляд.

— А должно быть два. Два первых! — с вызовом сказала она.

Романтической встречи двух влюбленных не получилось. Энакин печально склонил голову.

— Тебе и впрямь нездоровится. Я лягу в зале, на диване, — ответил он, поцеловал Падме в лоб и вышел.

Выждав, сколько нужно, Падме вновь включила комлинк, отправила сигнал. Связь через короткое время установилась, и полный самодовольства мужской голос с той стороны сказал:

— Что там произошло?

Падме понизила громкость устройства.

— Приходится решать некоторые вопросы, — ответила она.

— Какие вопросы?

Оглянувшись на дверь, словно проверяя, ушел ли Энакин, Падме вкрадчиво произнесла:

— Ничего особенного. Это просто твой бывший ученик…

Нижние, давно заброшенные уровни Корусанта, почти сравнялись с земной корой. Корни огромных, достигавших нескольких километров высотой, зданий, крепко впивались в древнюю почву. Свет и шум верхних этажей никогда не проникал в эти дебри. Здесь почти всегда было тихо. Но эти уровни не были такими пустынными, как могло показаться на первый взгляд. Даже самые отпетые маргиналы и отбросы общества, не рисковали появляться в здешних местах. Древние проходы имели слишком дурную славу, чтобы смельчаки отважились бы поживиться ценностями и артефактами из мусорных завалов, которые лежали недвижными кучами уже много столетий. Изредка впотьмах раздавались рев и вой голодных зверей. Разнообразные чудовищные твари стерегли свою неосторожную добычу — зачастую такого же хищника — набрасывались, безжалостно умерщвляя, и утаскивали пожирать в затхлые логовища. Искателю приключений, если такой и нашелся бы, приходилось бы ежесекундно озираться и оглядываться, держа наготове тяжёлый бластер, да в добавок памятуя о датчике контроля движения. И это не говоря уже о полчищах мерзких насекомых, копошившихся в гнилых останках и пожирающих падаль. Полнота картины добавлялась невероятной вонью, способной проникнуть даже через респиратор, делая и без того неуютное путешествие поистине незабываемым.

Однако некие смельчаки все же нашлись. Десяток фигур, в которых можно было узнать представителей гуманоидной расы, одетые в бронированные костюмы, осторожно пробирались мимо развалин, разгоняя темноту толстыми лучами портативных фонарей.

Группа гуманоидов была серьезно вооружена, некоторые из них даже держали в руках мощные энергетические щиты, служившие защитой от неожиданного нападения какого-нибудь монстра, возжаждавшего отведать плоти необычной добычи. Те, что несли щиты, сгрудились возле одной персоны, осторожно шагавшей с неким предметом в руках, похожим на ручной огнемет. Очевидно, это был руководитель или командир.

Группа, шла не наобум, очевидно преследуя какие-то определенные цели. До определенного момента, их путь был довольно удачен. Ни одно хищное существо так и не рискнуло напасть на странного вида дичь.

— Ваша милость, — послышался голос по внутренней связи, обращавшийся, очевидно, к командиру — Мы скоро будем на месте.

— Хорошо бы, — буркнул тот.

И почти сразу, сделав буквально несколько шагов, он испустил гневный вопль.

— Ай, вот дрянь!.. Я наступил на какое-то дерьмо! Деттор, сюда! Быстро!

Его мгновенно осветили фонарями — лидер стоял как в вкопанный, боясь пошевелиться. Левая ступня утонула в зловонной кучке помета красного цвета; на нее он наступил, не разглядев путь за какой-то корягой.

Шедший рядом субъект отцепил флягу от пояса, и присел рядом в командиром.

— Ваша милость, один момент — Я все сделаю.

Как следует смыв остатки помета, Деттор достал баллончик с обеззараживающим спреем и обильно обрызгал бронированный ботинок.

— Ну! — нетерпеливо рявкнул руководитель.

— Все в порядке, ваша милость. Можно продолжать движение.

Словно не веря его словам, лидер ещё раз посветил на ботинок — вроде бы все чисто.

— Ладно, — недовольно проговорил главный — По-крайней мере, почти добрались. Вперёд! — махнул он рукой.

Его телохранители теперь тщательней освещали путь, впрочем, ничего неприятного им более не встретилось.

Наконец группа подошла к огромной запечатанной двери из транспаристила, закрывавшей проход в какую-то старую штольню.

Командир достал комлинк, и быстро набрал код. Однако никакой реакции не последовало.

— Я ничего не понимаю — в чем дело? — возмущенно проговорил он, снова набирая код доступа.

Выждав ещё немного он для верности сверился с имевшимся у него заранее записанным шифром.

— Все верно, — ошибки нет. — с досадой проговорил главный. — Но почему…

В этот момент, дверь протяжно скрипнула, и медленно отползла в сторону.

Яркий встречный свет ослепил глаза так, что пришлось отворачиваться и гасить фонари. Внутри освещённого помещения сновали фигуры — очевидно, это был пост охраны. На переднем плане лицом к ним стоял рослый человек, одетый в военный комбинезон. Он приветственно махнул рукой.

— Ваша милость, господин Иблиз, рад приветствовать в столь благородном лице весь досточтимый сенат галактической республики. Этот гадюшник явно не заслужил визита такого высокого гостя.

Главный группы поднял забрало гермошлема. Строгие глаза кореллианца вперились в лицо говорившего мужчины.

— Не смешно, Ригил*, совсем не смешно. — проговорил Иблиз, и дал команду своим людям войти в освещенный тоннель.

Мужчина, которого назвали Ригил, посторонился, давая дорогу.

— Виноват, ваша милость.

Он взял из рук Иблиза гермошлем, который тот стянул в головы, и бок и бок с сенатором отправился вдоль по-коридору. Впереди, люди, одетые в одинаковые комбинезоны черного цвета, такие же, какой носил и их старший, приветствовали группу Иблиза.

Коридор наполнился разговорами и шумом шагающих ног. По-пути попадались несколько ответвлений, также освещенных, в которых находились люди и существа других рас. Всюду стояли большие пластиковые ящики, вдоль стен тянулись гроздья перепутанных проводов. В одной из комнат, мерцали несколько больших мониторов — здесь находилась операторская. Сидевшие за мониторами люди деловито давали команды на запуск программ, что-то проверяли и перепроверяли, переговаривались между собой.

— Это ай-ти отдел, — пояснил Ригил. — Одни из лучших, которых я мог найти.

Иблиз внимательно осматривался по сторонам. Его цепкий взгляд охватывал одну деталь за другой.

— Что в ящиках? — деловито осведомился он.

Ригил остановился, и открыл один из них. Внутри ящика на специальных подставках, лежали три трубы, похожие на большие тубусы.

— Противовоздушные зенитные ракетные комплексы. — сказал он, и со-знанием дела провел ладонью по одной из труб. — Знаете, во сколько нам обошлись эти крошки? — лукаво глянул на сенатора Ригил.

— Не знаю, и знать не хочу! — оборвал его Иблиз. — Но, по-крайней мере, видно, что вы готовитесь.

— Конечно, ваша милость, я прекрасно понимаю поставленную перед нами задачу. Может быть чашечку кафа с дороги? — учтиво спросил он у сенатора.

— Нет, только после того, как мы обсудим дело. Где мы можем поговорить? — спросил его Иблиз.

— В моей комнате: там располагается наш штаб. Идёмте.

Иблиз отдал распоряжение своим людям оставаться на месте и ожидать его возвращения.

Они прошли ещё несколько десятков метров, и оказались перед запертой комнатой. Ригил достал карточку доступа, и вставил ее в пазл — дверь послушно открылась.

Комната была довольно большой, с находящимся посередине громадным голографическим столом.

Ригил подошёл к столу, и набрал на панели пароль разблокировки. Стол включился, и замигал различными голографическими изображениями. Иблиз сразу узнал грибовидную ротонду, площадь и жилые кварталы, находящиеся рядом с ней.

Без долгого предварительного вступления Ригил начал излагать тактический замысел.

— Как вам известно из прежних отчётов, фаза активной подготовки продолжается уже четырнадцать месяцев. За это время на Корусант скрытно, в основном под видом беженцев, было доставлено порядка тридцати тысяч боевиков. Они размещены здесь, здесь, и здесь, — он показал на карте места расположения баз. — В час X наши хакеры взломают электронную систему безопасности правительственных, полицейских, и военных объектов, находящихся на Корусанте в пределах двухсот километровой окружности от нашей центральной точки, тоесть здания сената. — ротонда на карте засветилась красной точкой — Казармы гарнизона будут блокированы. Мы выведем специальные группы для организации хаоса и беспорядков. Вероятно, уголовный элемент этим тоже воспользуется, что нам будет только на руку. Обратите внимание на жилой комплекс «Небесная обитель» — на карте моделька синенького цвета — этот комплекс, находящийся рядом с ротондой, был обследован и сочтен нами подходящим для размещения на крышах и верхних этажах расчетов с ПЗРК. Это позволит контролировать нам воздушное пространство на данном участке.

Иблиз, насупясь, внимательно слушал командира боевиков.

— Вы должны будете действовать как силы сепаратистов. По-крайней мере, общественность должна быть в этом убеждена. — веско сказал сенатор.

— О да, конечно. — согласился Ригил. — Никто, кроме врагов нашего славного государства, не может пойти на такой чудовищный шаг.

— Опять скалите зубы? — нервно отреагировал Иблиз — У вас, милейший, дурное чувство юмора.

— Виноват, исправлюсь, — проговорил боевик. — Как я говорил, мы сможем занять и контролировать весь периметр. Но в сенате много охраны, — она хорошо вооружена. Захват здания будет стоить многих жертв.

Иблиз прошёлся вдоль стола поближе к изображению с ротондой.

— Джедаи разберутся с охраной. — сказал он.

— Джедаи? — удивленно спросил Ригил.

— Да! И не заставляйте меня двадцать раз это повторять!

— Ладно-ладно, я бы хотел уточнить взаимодействие своих людей и джедаев. — смутился Ригил.

Иблиз обернулся к нему. Настало время открыть все карты.

— Канцлер Палпатин собирается объявить чрезвычайное заседание всегалактического собрания, на котором он заявит о кардинальной и всеобъемлющей реорганизации республики. Это тиран. Его опасно оставлять в живых — он должен быть уничтожен, как и большинство его прихвостней из сената.

Делегация ордена — участники Совета — будет там присутствовать как почетная приглашенная сторона. Как вы говорите в час X, джедаи помогут вашим людям перебить охрану, и расчистят вам путь. Но большую часть операции по ликвидации наших политических противников вы должны будете провести самостоятельно. Основная задача — это захват и ликвидация Палпатина.

— Хорошо, — одобрил решение Иблиза Ригил. — Теперь же, касаемо дальнейшего развития событий — вы и ваши коллеги тоже ведь будете присутствовать на этом собрании?

— Мы укроемся в кабинете, принадлежащем «комитету лоялистов», — продолжил говорить сенатор — В нем загодя был скрытно проведен ремонт по бронированию стен и дверей, есть запасы продовольствия и медикаментов в специальной кладовой. Даже оружие есть. Это решение было принято из расчетов, что вся эта канитель может занять несколько дней — захват здания, внутренние перестрелки, пожары, расправы над сторонниками канцлера.

И, кстати, — примите во внимание тот факт, что джедаи потом устранят и ваших бойцов. А затем они «освободят» нас. Так что, Ригил, своих любимчиков на это задание не отправляйте.

— А вы вместе с джедаями выйдете из пылающего здания героями?! Отличный план. — присвистнул боевик — Только одно меня беспокоит — подкрепления республиканских войск будут сравнительно быстро переброшены из других мест столицы. Да и флотская орбитальная группировка никуда не делась.

— Мы спрячем вас, и ваших приближённых в условленном месте. — невозмутимо сказал Иблиз — Насчёт остальных прочих — вы же сами знаете, что это расходный материал. Останки «сепаратистов» должны быть предъявлены всей республике. Кстати, вы уже решили, как избежать неприятностей с пленными, которые неизбежно попадут в руки республиканцев?

— Я думал над тем, чтобы основной массе сделать инъекции медленно действующего яда, скажем, дня за три до начала операции. Под благовидными предлогом, конечно.

Иблиз улыбнулся.

— Я рад, что не ошибся, когда рекомендовал вашу кандидатуру. Опыт сказывается. — он продолжил — Когда все закончиться, вы сможете купить себе в личное пользование целую планету.

Ну а теперь, пожалуй, можно и каф.

Ригил усмехнулся, вызвал своего адъютанта, и велел принести им две чашечки кафа.

Между тем, Иблиз оперся о край стола, всматриваясь в какую-то точку на карте.

— А вот здесь, — он ткнул пальцем куда-то в ротонду — Вот здесь я хотел бы видеть шест — длинный и гибкий — на который будет насажена голова Палпатина.

Энакин проснулся и не сразу понял, где он. В комнате царил полумрак. Скайуокер спросонья, вначале подумал, что до сих пор находится на фронте, где-то на окраине занимаемых позиций, в охраняемом полевом лагере. Вокруг ещё темно, в углу ворочается кто-то — может быть это его ординарец? Парни не спали третьи сутки, что превратилось в привычный для них ритм жизни, и только пару часов назад им удалось прикорнуть где кому придется. Сейчас пройдет немного времени, в воздух взлетят осветительные ракеты, и станет светло, как днем. Вслед за этим начнется артиллерийская пристрелка — разведка сепаратистов наверняка засекла дневные перемещения республиканцев, и сделает все от нее зависящее, чтобы превратить жизнь противника в кошмар и ужас. Боевое охранение передает по-цепи сообщение о тревоге. Значит, скоро начнется…

Нет, он ещё спал и это сон. Ведь рыцарь-джедай и генерал Энакин Скайуокер находится в своем доме, в столице, где повсюду царила мирная жизнь с ее суетой и обыденностью.

— Мастер Энакин, вставайте. Хозяйка велела вас разбудить. — ТриПио склонился над спящим джедаем.

— Мм… — очнулся тот. — Охх,. Да,. да-да — сейчас… сейчас встаю. — закряхтел он, как старый дед.

Энакин сел, нехотя протер ладонями заспанные глаза, мотнул головой, отгоняя остатки сна, и на автомате принялся одеваться.

— Падме ещё спит? — спросил юноша, надевая сапоги.

Дроид уже уже умчался суетиться на кухню, готовя завтрак для своего хозяина.

— Нет, мастер. Хозяйка уже отправилась на какую-то важную встречу.

Джедай вошёл на кухню и с удивлением посмотрел на ТриПио.

— Но ведь сейчас только раннее утро. Даже солнце пока ещё не встало. Какие могут быть встречи в такое время? И с кем?

— Мне это неизвестно, мастер Энакин, — ответил дроид, продолжая колдовать над миксером. — Хозяйка даже не ложилась. Она покинула апартаменты незадолго до вашего пробуждения. Велела мне разбудить вас и приготовить вам завтрак.

Тостер на кухне щёлкнул, выкидывая поджаренные хлебцы. ТриПио налил в пластиковый стакан витаминного коктейля, положил в тарелку хлебцы и поставил баночку джема.

— Приятного аппетита, хозяин. А сейчас, с вашего позволения, я должен отправиться в цветочный сад, полить растения. — поклонился ТриПио.

Энакин рассеянно кивнул, и дроид не мешкая покинул кухню.

Быстро умывшись, джедай сел завтракать. Сладкое он любил, и с удовольствием намазал пропеченные хлебцы слоем джема по-гуще. Мульти-витаминный коктейль тоже пришелся ему по-вкусу. Вообще же, этот простой завтрак был для него роскошью — на фронте приходилось порой голодать порой и питаться разной дрянью.

Прием пищи не занял много времени, после чего Скайуокер, заморив червячка, отправился писать рапорт на имя магистра Мейса Винду. Он особо остановился на встрече с Армандом Айсардом, упомянув об интересе директора разведки к некоторым известным фигурам в республиканском истеблишменте. Нельзя сказать, что составление рапорта не вызвало в нем никаких раздумий. Энакин чувствовал себя соглядатаем и от этой мысли находился не в своей тарелке. Интерес Совета к событиям вокруг канцлера, к его персоне, был каким-то. всеобъемлющим, что-ли. Да и откровенное предупреждение Палпатина о том, что здесь, в мирной обстановке, может быть тяжелее чем на фронте, показался джедаю странным. Что является хуже, чем война?..

«Вчерашний прием Падме, вот что!» — вспомнил он. Да уж, не на это он рассчитывал, когда целовал ее милые губы. Как же она изменилась?! Почему это произошло?!

Юноша даже досадно застонал, вспоминая эту нелепую сцену, переросшую в скандал. И ещё эта какая-то важная встреча в такую рань.

Но он решил не распалять себя бессодержательными подозрениями, — это не по-мужски, напомнил себе Энакин. Наверняка-же есть какое-то внятное объяснение, нормальное, естественное, без придумок и без фиглярства. Но Падме все же придется рассказать интересующие его детали: особенно его интересуют участившиеся в последнее время внутрисемейные конфликты. Они не видятся месяцами, а жена то ли не может отвыкнуть, то ли охладела к нему. «Надеюсь, ее ответы меня удовлетворят» — подумал джедай.

Скоро ему придется отправиться заступать на пост телохранителя канцлера Палпатина. Добрый старик обрадовался, узнав что совет назначил Энакина ему в защитники. Какой же он хороший человек! Палпатин ему как отец, не больше и не меньше. Или, скорее, как внимательный старший родственник. Ведь отец… отцом ему мог стать Квай-Гон Джинн. При воспоминании о благородном мастере сердце Энакина сжалось. Как жаль что вмешательство неведомых сил лишило его возможности стать учеником этого замечательного джедая. Если бы не Квай-Гон, Скайуокер все ещё находился бы в рабстве у Уотто, а может уже достался бы кому-то другому. Мастер Джинн, будь он жив, что нибудь придумал бы, как вызволить маму Шми. Ведь Энакину ничего больше не надо было, только бы знать то, что мама свободна и находиться в безопасности. Только это. Весь его бунт против замшелых орденских устоев основывался на простом, свойственном каждому нормальному человеку чувстве — любви к матери, желании ее уберечь от опасности и тягот. Она ведь и так осталась на далёкой пустынной планете.

Но их обоих уже нет в живых — первым погиб Квай-Гон Джинн в бою с ситхом-убийцей — Энакин печально вздохнул. А через десять лет не стало и матери… В жизни Скайуокера было столько потерь, что они уравновешивали ровно на половину весов все его счастливые приобретения — ученичество в ордене, знакомство с Палпатином, женитьба на Падме. За это Энакин желанием судьбы заплатил страшную цену. Мог ли он избежать подобного развития событий? Вероятно нет. Он не был волен выбирать свой путь, даже когда согласился улететь с джедаями с Татуина. Квай-Гон наставлял его азам познания себя как джедая — мастер был одним из немногих людей, кто безоговорочно верил в потенциал Скайуокера. В то, что он является Избранником, способным привнести равновесие в великую или, как тогда сказал Джинн, Живую Силу. И малыш Эни проникся к нему сыновней любовью, невинной и робкой, какая бывает только у маленького ребячьего исстрадавшегося сердца.

Как в последствии узнал Энакин, Совет строил козни против Квай-Гона, считая его вольнодумцем, чуть ли не смутьяном. Эта неприязнь досталась Скайуокеру словно бы в наследство. Одним из самых главных противников Энакина являлся Мейс Винду. Темнокожий магистр с пренебрежением относился к мальчику, третировал его, отпускал в его адрес колкости. Когда Энакин был подростком, такое отношение являлось для него невыносимым. Никто из магистров не говорил в его защиту ни одного слова, в то время, как Винду порой жёстко отчитывал Скайуокера перед глазами всего Совета. И учитель Оби-Ване Кеноби хороший, в сущности, человек, очень часто занимал сторону Совета, а значит сторону и его главы. Его учитель считал, что так будет лучше для подопечного. Какая ошибка!

За окном начало светать. Огромные зеркальные панели, парящие в невесомости на орбите, ловили первые лучи восходящего солнца, перенаправляя их на и без того никогда не спящий город, побуждая его к большей активности. Конечно, из апартаментов Падме эти панели не увидеть, но механическое присутствие на повседневную жизнь горожан ощущалось ежесекундно.

Настала пора отправляться к канцлеру Палпатину. Энакину повезло, что канцлер и сенатор Наберрие живут в одном доме — не надо будет мотаться вдаль через полгорода. Да и спокойней так. Конечно, у Палпатина есть своя охрана, и она отлично организованна, в чем молодой джедай успел убедиться, но все же…

Он набрал на комлинке номер главы службы безопасности канцлера.

— Доброе утро, — сказал Энакин собеседнику, вышедшему на связь. — Я рыцарь-джедай Скайуокер. Вам должно быть известно, что я являюсь помощником канцлера. Могу ли я в настоящий момент подняться к его превосходительству?

— У его превосходительства сейчас посетитель, — ответили ему.

Посетитель! Юноша сразу подумал о Падме.

— Скажите, этот посетитель — женщина? — спросил джедай.

— Совершенно верно, сэр. Это молодая женщина, — подтвердил глава СБ.

Зачем Падме подниматься в апартаменты Палпатина, для чего? Энакин не мог найти ответ на этот вопрос.

— Я направляюсь к вам. Сообщите вашим людям о моем прибытии. — произнес он.

— Принято, сэр. Ожидаем вас на лестничной площадке перед лифтом.

Энакин не стал пользоваться подъемником, и буквально во мгновение вбежал на несколько этажей вверх. Его встретил наряд из нескольких человек личной охраны канцлера во главе с низкорослым типом с суровой физиономией в форменной одежде.

— Сэр, мы сообщили его превосходительству и он велел пропустить вас в апартаменты.

Энакин благодарно кивнул, и нажал на панели кнопку доступа. Дверь послушно скрылась в боковом проёме. Скайуокеру уже приходилось здесь пару раз побывать. Его всегда удивляла скромность жилища канцлера, которая разительно отличалось от утопавших в роскоши апартаментов и резиденций других республиканских бонз. Он невольно сравнил эту обстановку с обстановкой квартиры Падме, которая жила на широкую ногу.

Между тем, Энакин через коридор вошёл в главный зал. Сейчас он, вероятно, встретит и канцлера и жену. Что же такое они могут обсуждать на этой странной встрече.

Он первый увидел Палпатина, который недвижно сидел в большом резном кресле и смотрел в одну точку перед собой. Почувствовав присутствие Энакина, канцлер, не вставая с места, несколько подался вперед, повернулся ко входу и дружелюбно произнес.

— О, мальчик мой, входи-входи — чувствуй себя как дома.

Вслед за этим раздался недовольный женский возглас.

— Дядюшка, прошу вас — не вертитесь!

Трудно описать удивление Энакина. Женский голос, обратившийся к Палпатину, не принадлежал его жене. Эта была мягкая и красивая речь, которой мог обладать только очень добрый и невинный человек. И, судя по-всему, это была молодая девушка.

Очевидно она находилась где-то в глубине зала. Скайуокер определил через силу золотое свечение, исходившее от нее. В комнате была расписная ширма, которая частично загораживала обзор.

Но что ещё более удивительней прозвучало, так это — дядюшка!

Палпатин между тем поднялся с кресла, подошёл к Энакину и дружески взял его за руки.

— Моя дорогая, у нас гость — произнес он, обращаясь к девушке. — Подойди, пожалуйста, поприветствуй и познакомься с ним. На время оставь свой холст и палитру — мы продолжим после.

В ответ послышалась некоторая возня. Кто-то готовился к встрече. Наконец, раздвинув ширму, девушка вышла к ним. От взгляда на нее Энакин обмер. Это была высокая, стройная красавица, голубоглазая с роскошными волосами черного цвета, ниспадающими ниже плеч. Девушка явно смущалась в присутствии парня. Палпатин счастливо улыбаясь подозвал ее подойти ближе.

— Ну же, не стесняйся. Знакомься, — это рыцарь-джедай Энакин Скайуокер. Я много рассказывал тебе о нем. Да ты и сама должна была слышать о нем раньше — личность-то он выдающаяся. Герой республики, одна из самых главных ее надежд. И, пожалуй, даже самая главная.

Девушка слабо кивнула, продолжая смотреть во все глаза на Энакина.

Юноша в свою очередь неловко попытался изобразить какой-то приветственный кульбит, как принято утонченным мужчинам, и тоже смутился.

Ни он, ни она, так не принесли ни одного слова, продолжая неловко мяться.

— Что же, — придется мне ответить за тебя. — вздохнул Палпатин, и обернулся к юноше — Энакин, перед тобой моя родственница, моя племянница, — Кьяра Палпатин. Она дочь моего троюродного брата Вольпау.

— Очень приятно. — промямлил Энакин.

Девушка улыбнулась и кивнула

— Да, мне тоже.

Палпатин обнял за талию обоих.

— Вот и отлично, вот и познакомились. — весело проговорил он. — Но скажу откровенно Энакин, — это большая тайна. Очень немногие люди здесь, на Корусанте, знают реальное обстоятельство моей семейной жизни. Бедной девочке приходится жить и учиться под вымышленным именем. А ведь столь юная особа нуждается в прекрасном открытом мире, где она может не прятать свою истинную натуру. Где она, наконец, найдет себе прекрасного молодого человека, влюбиться в него, а он в нее. И все будет просто замечательно.

— Дядюшка! — воскликнула Кьяра, и заметно покраснела.

— Что дядюшка?! Что дядюшка?! — с притворным возмущением возразил Палпатин. — Разве я не прав? А что ты скажешь, мой мальчик? — обратился он к Скайуокеру.

Сказать, что Энакин был смущён, значит не сказать вообще ничего.

— Угу,. это… хм.. да!.. — невнятно и невпопад пробормотал юноша, отводя глаза.

Палпатин улыбнулся.

— Вот это и будет вашим заветным словом, мои дорогие. Ну а теперь, полагаю, мы разделим общий стол и трапезу, за которой преломим один хлеб. Сейчас неплохо бы как следует подкрепиться — денёк обещает быть напряжённым.

Громкое утро Корусанта уже вступало в полные права наследования, стирая остатки прежней ночной жизни. Столица республики была неизменной и жизнерадостной.

А где-то на ее окраинах по-прежнему бушевало кроваво-огненное зарево гражданской войны.

Как и было задумано ранее, Дуку и Ганрею пришлось отправиться с инспекцией на Бос-Пити. Генерал Гривус уже прилетел на планету с внушительным контингентом войск, и принялся строить эшелонированную оборону со всеми доступными средствами, которыми только располагал на месте. За короткое время предстояло проделать колоссальный объем работы, но перспективы все равно вырисовывались неутешительные, особенно в свете падения Салукемая.

Как всегда элегантно одетый, граф Дуку по-трапу поднялся на борт очередного транспортника. Привычно расположившись в удобном кресле и ожидая взлета, он сказал принести ему чашечку кафа. Расположившийся напротив Дуку вице-король Ганрей, был необычно молчалив, не заводил разговоры и больше размышлял. Возможно о том, что вляпался в непростое и даже опасное дело. Но уже ничего нельзя было изменить — жребий брошен, как говорили древние.

На Антикуне Дуку пробыл несколько суток и за это время он успел провести встречу с советом сепаратистов, завершившуюся сомнительными результатами. Несколько позднее, Дуку пришел к тайному соглашению с Ганреем о предварительных переговорах с республиканской стороной. Атмосфера заговора не нравилась графу, тем более что он во всеуслышание заявил Шу Май, что будет согласовывать с остальными лидерами конфедерации все дальнейшие мероприятия и действия по ведению войны за независимость.

Но самый главный замысел все же пришлось скрывать. Дуку не был уверен, что прочие его соратники прямо-таки одобрят идею с переговорами, несмотря на уверения Ганрея. Это даже хорошо что он сделал неймодианца своей правой рукой, связав того обязательствами быть посредником в переговорах. В случае чего, на вице-короля можно будет оказать давление, если тот откажется от сотрудничества.

На связь с контактом было решено выйти на Бос-Пити. После некоторого колебания, Дуку с Ганреем пришли к чёткому выводу, что без вовлечения генерала Гривуса не обойтись — все же игнорировать фигуру командующего было бы в высшей степени неразумно. За генералом стояли войска, и даже больше — вся военная мощь конфедерации. Такой союзник был необходим для прикрытия от гнева остальной верхушки сепаратистов. Однако меньше всего Дуку хотел вызвать внутреннюю смуту, способную нанести вред освободительному движению. Приходилось только надеяться, что переговоры будут результативными и принесут весомую пользу.

Однако существовала одна весьма ощутимая проблема. Она заключалась в том, что Гривус фанатично ненавидел джедаев, а Орден являлся важной частью Республики. Как эффективней найти решение этого непростого вопроса, Дуку пока не знал. Над этим стоило хорошенько подумать.

— «Ну ничего, трудности это конек для графа Серенно.» — подумал он.

В конце концов, совет, с Шу Май во главе, удалось же убедить, не прибегая к угрозам и манипуляциям.

— Господин Ганрей, — обратился Дуку к неймодианцу — Я прошу вас, по прибытии на Бос-Пити, не вступать в споры и пререкания с нашим командующим. Это ни к чему хорошему не приведет и только ухудшит возможности для реализации нашего плана.

Вице-король задумчиво кивнул, перебирая четки.

— И ещё — я думаю, что о самом главном, мне придется переговорить с Гривусом лично. Сохраняйте конспирацию, это важно для нас. — сказал граф.

— Хор’ошо, я дов’еряю вам, ваша свет’лость. Будь что будет. — ответил Ганрей.

Дуку улыбнулся, подбадривая вице-короля.

— Больше позитива, вице-король. Мы не обречены, — у нашего дела впереди большое будущее. Я в это верю.

В этот момент, основные двигатели звездолета загудели, набирая тягу. Механический голос пилота объявил о готовности ко взлету.

— Нам лететь часов десять, — сказал граф вице-королю. — Знаете, я бы хотел узнать от вас, как вы сами пришли к мысли о мирных переговорах…

* * *

На орбите Бос-Пити уже висели огромные баржи, превращеные в орудийные форты, всюду сновали грузовые челноки, подвозящие боеприпасы и подкрепления. Периметр контролировали несколько звеньев истребителей, готовых ежесекундно встретить выпрыгнувший из гиперпространства вражеский флот. Но ожидать немедленного нападения не приходилось — хотя бросок штурмовых подразделений республиканцев все равно ожидали со дня на день.

Транспортник с Дуку и Ганреем встречал генерал Гривус. Стоя на взлетно-посадочной полосе, во главе почетного караула, командующий внимательно наблюдал на приземляющимся кораблем. Плащ генерала развевался у него за спиной от сильных порывов ветра, вызванных работой мощных двигателей, тормозивших стальную громадину. Наконец транспортник замер, и спустя какое-то время, в проёме выхода появилась фигура лидера сепаратистов. Дуку ступал легко, спускаясь по-трапу вниз. Сзади неуклюже ковылял Нут Ганрей в своем неизменном балахоне. Следом за ним потянулись адъютанты и телохранители высоких особ.

Гривус и окружающие его офицеры подтянулись, отдавая воинскую честь главе государства. Парадная линия дроидов стояла как влитая, грозно сверкая начищенной броней.

Оркестр, получив отмашку, грянул во всю мочь боевой гимн конфедерации. Кроме призывов к свободе и борьбе за независимость в песне были и такие слова.

Черные флаги над Корусантом

реют, как вестники близких смертей.

Орден джедаев шагает навстречу

Гибели скорой и верной своей

Поговаривали что именно Гривус придумал для гимна эти строки, но так ли это было на самом деле, не знал никто, а сам генерал на подобную тему не распространялся.

Прилетевшая делегация благоговейно выслушала гимн. С последними аккордами отгремевшего оркестра Дуку пожал механическую кисть Гривуса. Подал руку и Ганрей. Незаметно усмехнувшись, генерал тем не менее пожал и ее.

— Ваша светлость граф Дуку, господин Ганрей, рад приветствовать вас на Бос-Пити. Уверен что ваш визит будет продуктивным. — произнес Гривус

— Взаимно, господин генерал, — с достоинством ответил Дуку. — Я вижу, что вы лично взялись командовать гарнизоном?

— Да, местные дела были запущены. Фактически, оборона была развалена — не было выполнено даже минимума работ по укреплению планеты. Войска и техника находились практически в чистом поле. Мне пришлось арестовать коменданта за эти допущения. Его ждёт военный трибунал.

Дуку сделал жест, предложив окружению направиться в здание космопорта, ставшего укреплённой точкой. Прошествовав мимо почетного караула, делегация вступила в огромный ангар, внутри которого расположился штаб обороны сепаратистских войск.

Дуку огляделся — то же самое он видел и на Антикуне. Те же самые флаги, транспаранты, лозунги. Как же все похоже! Прямо дежавю.

Граф отмахнулся от навязчивого сравнения. Он прибыл сюда для того, чтобы, быть может, начать новую жизнь конфедерации с чистого листа.

Гривус все время, пока они шли рядом по гулким переходам, направляясь в бункер, рассказывал о диспозиции войск, количестве и состоянии техники, наличие боеприпасов. Это были дельные замечания, но Дуку полностью завладела мысль о том, как он будет вызывать Гривуса на откровенность. Ничего труднее, казалось, он в своей жизни ещё не совершал. Даже когда Дуку решил покинуть орден джедаев и возглавить нарастающее движение недовольства политикой официального Корусанта, даже тогда было вроде бы легче. Психологически, по крайней мере. В то время ему не приходилось прятаться. Сейчас же он таил в себе свои мысли, характер которых был ведом только Ганрею. Как поступит Гривус? Этот вопрос не давал покоя графу. Генерал был известен своей враждебностью к Республике, а джедаев так и вовсе люто ненавидел. Начинать с ним разговор будет очень непросто. Найти бы точки соприкосновения, а дальше станет полегче.

Вот и тяжёлые двери бункера. Магнастражи, охранявшие вход, замерли на месте, пропуская начальство. Здесь находился штаб, откуда офицеры сепаратистов контролировали обстановку, происходящую в различных местах планеты.

— Вы не устали? — спросил Гривус у Дуку. — Может быть перенести брифинг на более поздний срок?

— Нет-нет, мы хорошо отдохнули в дороге — летели почти десять часов. — благосклонно ответил граф.

— Хорошо, тогда я хотел бы приступить. — сказал генерал.

Дуку глянул на Ганрея. У них не так много времени, чтобы выжидать подходящего момента для разговора. Значит, придется начать самим.

— Господин генерал, — начал Дуку. — Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз.

Несколько помедлив, Гривус кивнул, и скомандовал присутствующим в бункере офицерам и персоналу, покинуть помещение. Последним комнату оставил Ганрей, с облегчением переложивший на плечи графа нелегкую миссию. Гривуса он все же побаивался.

Когда за вице-король закрылась дверь, Гривус обратился к Дуку.

— Ваша светлость, у вас есть сказать мне что-то сверхсекретное?

Дуку приблизился к генералу. Состоявший по большей части из кибернетического организма и фактически бывший киборгом, Гривус являл собой неукротимую силу, закованную в броню. Он мог убить человека ударом кулака, раздробив тому череп или разломав грудную клетку. А уж искалечить, оторвав руку или ногу, для него не составило бы большого труда.

Граф представлял себе это в довольно живописных кровавых красках. Но не в его привычке было отступать от заранее принятого решения. Особенно такого важного, как переговоры с республиканской стороной.

Дуку кашлянул в платок, который поднес к лицу, и начал разговор.

— Господин генерал, не так давно в беседе со мной вы давали прогноз об ухудшение общей ситуации на внешних рубежах. Салукемай пал быстрее, чем вы рассчитывали. Следующая битва ожидается за Бос-Пити. Скажите откровенно, что ожидает Конфедерацию, если падёт и эта планета?

Гривус хмыкнул.

— Это война, ваша светлость. Я не волен изменять ее ход по щелчку пальцев. Есть такое понятие как военная удача. Или неудача, если на то пошло. Если неудача затянется, то…

— Скажите, — Дуку крепко сжал сплетённые пальцы и повторил — Скажите, после падения Салукемая республиканцы выходят на оперативный простор?

— Да. — просто ответил Гривус.

— А оборона Бос-Пити?..

— Будет подавлена, рано или поздно. Но за то время, нам необходимо укрепить другие узлы обороны. Силы у нас ещё есть. Главное, чтобы сражение за Бос-Пити длилось подольше.

Гривус никогда не вилял перед Дуку, никогда не заискивал, и не искал милостей. Граф ценил прямоту генерала, пусть она и была зачастую весьма неприятна.

— Вы мне говорили, что мы еще не проигрываем войну. Что пока есть силы, средства… Помните? Но что станет, когда мы уже будем ее проигрывать? Где та грань, за которой начнется точка невозврата — то есть, обратный отсчет нашего поражения?

Гривус внимательно наблюдал за Дуку. Жёлтые глаза рептилоида сузились, словно в некоем раздумье, но внешне он остался невозмутим, хотя никто не мог сказать, какие эмоции выражало его закрытое броней лицо.

— Если Бос-Пити падёт также быстро? — Ну, примерно, месяца полтора-два. — заявил он. — Если бы республиканцам не надо было тратить время на военное освоение захваченных у нас территорий, то, возможно, даже быстрее. Такое положение означает полный развал фронта и дезорганизацию тыла, массовые капитуляции и сдачи в плен, а также повсеместные отключения дроидов.

После этого, ничто не помешает джедаям устроить охоту на глав Конфедерации, как на диких зверей.

Дуку был шокирован этим заявлением. Словно не веря в то, что он услышал, граф со вздохом уселся на стоящий рядом диван.

— Это жестокие слова, господин командующий — с печалью в голосе произнес Дуку.

— Извините, ваша светлость, вы хотели откровенности и вы ее получили. — ответил Гривус.

Лидер Конфедерации даже изменился в лице, настолько его потрясли эти сведения. Дуку ослабил воротник, мешавший дышать. Если у него и были какие-то сомнения, то нынешний разговор все точно расставил по местам. Надежды нет, кроме…

— Генерал, я хочу сказать вам очень важную вещь. Пожалуйста, не перебивайте меня. — Дуку поднялся с дивана, и шагнул к Гривусу.

— Я, своей волей правителя решил санкционировать проведение предварительных мирных переговоров с руководством галактической республики.

Глаза Гривуса, казалось, выскочат из орбит. Командующий был до того изумлен этой новостью, что, возможно, впервые в жизни растерялся.

— Вы сказали — мирные переговоры?

— Все верно, — с тяжестью в голосе, ответил граф.

Гривус резко заходил по-комнате, закинув за спину руки.

— Мирный переговоры… Мирные переговоры… — повторял он на ходу — Почему мирные переговоры?

Дуку глядел на своего полководца. Агрессии не было. Видимо, Гривус ещё не до конца понял, что означает предложение графа.

— Мир… Вы уверены, что Республика пойдет на это? — спросил его Гривус.

— Возможно. Я уже ознакомился с контактом, который выведет нас на канцлера. Это было буквально сутки назад. На связь со мной вышел Кинман Дориана. Он — доверенное лицо Палпатина, и его ближайший помощник.

— Вот оно что! — воскликнул Гривус.

— Мне нужен ваш ответ, генерал.

Гривус отстегнул плащ, скомкал и бросил его куда-то в угол.

Каким-то весёлым голосом — тоже, наверное, первый раз в жизни, командующий произнес.

— Вы наш лидер и раз уж вы пришли к такому мнению; ну что же, мне остаётся только согласиться.

— Бунта не будет с вашей стороны?

— Бунта?! Ну нет! Кто тогда займет ваше место, если я убью вас прямо сейчас? Ганрей?

Дуку улыбнулся.

— Дело в том, что Ганрей тоже в курсе.

Гривус задрожал от смеха.

— Ганрей?!.. Вот это да!.. Наверное, испугался за свои денежки.

— Нет. Я думаю, он многое понял. Ведь это была его идея. В любом случае, нам нужно приступить к реализации нашего замысла.

Гривус махнул рукой.

— Что требуется от меня?

— Мы запишем совместное обращение к канцлеру Палпатину — я, вы, и наш уважаемый вице-король. Проведём специальную верификацию, чтобы убедить республиканцев в подлинности наших персон. Ну, и изложим наши условия. Достаточно просто, если посмотреть.

Гривус поскреб бронированный нагрудник.

— А давайте! — сказал он.

Дуку одобрительно похлопал его по плечу. Граф был доволен собой — он сумел найти общий язык с командующим. Вслед за этим, Дуку связался по коммуникатору с Ганреем.

— Вице-король, мы пришли к взаимопониманию. Можете войти.

Совместный завтрак прошел в беззаботной атмосфере дружеского застолья. Палпатин, предавшись воспоминаниям, рассказал несколько забавных историй из времён своей молодости, иногда добавляя в свое повествование для назидания серьезные темы.

Энакин почувствовал себя совсем хорошо — такого лёгкого момента в его жизни не было уже, по меньшей мере, года три — практически с самого начала войны. До разлада в Падме.

Кьяра веселилась и смеялась над анекдотами Палпатина. Молодой джедай буквально расцвел рядом с красивой девушкой — она была прекрасным воплощением женственности и доброты. Хорошо, когда… Нет — стоп, он должен осадить себя. Прекратить улыбаться в ответ на ее улыбки, перестать ловить блеск прекрасных синих глаз девушки, которая все чаще одаривала его загадочным взором. Нет!.. Нет!.. А как же Падме?!.. Что он за мужчина, если не блюдет верность своей женщине, своей избраннице?!.. Сколько ему всего пришлось пережить, чтобы заслужить ее любовь. Чтобы добиться чести, стать ее мужем, родным человеком, самой судьбой?

И как бы не мила была Кьяра, как бы ни была с ним дружелюбна и ласкова, он не должен пользоваться этим моментом. Он не…

— Ну а теперь, дорогие мои, мне необходимо заняться решением важных дел, имеющих очень большое значение. — Провозгласил Палпатин — И для вас, как граждан галактической республики, в том числе. Кьяра, мы продолжим написание моего портрета несколько позже. — та согласно кивнула.

— Энакин, — теперь Палпатин обратился к юноше — нужна твоя помощь, сынок. Будь так любезен — стань сопровождающим для Кьяры. Она совсем недавно на Корусанте, и, возможно, есть ещё места на верхних уровнях, где она никогда не бывала.

— Дядюшка Шив, я здесь живу уже два года! — возмущённо завопила Кьяра.

— И этот факт ещё не делает тебя коренной корусанткой. — с улыбкой произнес Палпатин. — Ты — набуанка, и должна гордиться своим происхождением.

— Нуу. — надулась девушка, и недовольно заёрзала на стуле.

Палпатин вздохнул.

— Ох уж эти женщины!.. Энакин, я полностью полагаюсь на тебя — вручаю тебе в попечение самое дорогое, что у меня есть — вот эту сердитую молодую особу. Прогуляйтесь, посмотрите на панораму столицы. Пообщайтесь, наконец.

Юноша поднялся со своего места.

— Да, господин Палпатин. — ответил он. Отказать Палпатину Энакин не мог — даже ради Падме.

Кьяра уже убежала в гардероб, чтобы надеть одежду для прогулки. Энакин несколько минут обменивался репликами с Палпатином, в основном о том, о сем, ожидая девушку. Канцлер поблагодарил юношу за отзывчивость и готовность помочь. Наконец, Кьяра предстала перед ними. Девушка надела темно-синее пончо, брюки и легкие кроссовки, очевидно для того, чтобы пройтись пешком. На голову она одела белое кепи и, улыбаясь, объявила, что готова к выходу.

— Та-дам! Вот и я! — Кьяра развела руки в сторону, словно показывая фокус.

Палпатин покачал головой, и сказал Энакину.

— Видишь, каково быть старшим родственником этого чудесного создания в пончо.

— Дядюшка! — воскликнула Кьяра.

Палпатин легонько подтолкнул Энакина в сторону девушки, и произнес.

— Ну что же — желаю вам приятно провести время. Развлекаетесь пока есть такая возможность. До встречи.

Когда Энакин и Кьяра вышли, Палпатин постоял ещё пару минут, о чем-то размышляя, и направился в приватную комнату, оборудованную под защищённый правительственный пункт связи.

Кьяра, я бы хотел спросить вас кое о чем? — спросил у девушки Энакин.

— Конечно, спрашивайте — улыбнувшись ответила та.

Они прилетели на флаере Энакина прямо на самую высокую точку Верхних террас, бывших излюбленным местом отдыха для состоятельных горожан. Кьяра, конечно, бывала здесь не раз, несмотря на то, что по этому поводу говорил канцлер. Прогулочные дорожки перемещались полосками зелёных насаждений из декоративных кустов и деревьев. С огороженных платформ, на сколько хватало глаз, можно было увидеть широко раскинувшийся огромный живой город, столицу республики, с его вечными нитками транспортных потоков.

Молодые люди неспешно прогуливались по чистым аллеям, слушая приятную умиротворяющую мелодию из репродукторов.

— Я знаю господина Палпатина уже много лет. — начал Энакин — С тех самых пор, когда меня приняли в орден джедаев. Лет одиннадцать, или двенадцать уже. Общались мы близко, но он никогда не упоминал о своих родственниках.

— Вы хотите сказать, что я возникла неожиданно, словно из воздуха? — спросила Кьяра.

Энакин почувствовал себя глупо. Действительно, он мало знал о личной жизни канцлера — казалось, тот все время был у него на виду, всегда такой деловой и любезный. Энакин чувствовал, что Палпатин относится к нему, как к сыну или, если быть точнее, как к внуку. Всегда выслушает, поможет советом или добрым словом. В беседах с канцлером, Энакин всегда находил успокоение. Но он был крайне удивлен, узнав, что у Палпатина есть семья.

— Ну, я действительно не ожидал встретить у канцлера кого-то вроде вас. — сказал Энакин.

Кьяра засмеялась. Этот нежный, юный смех, смутил джедая. Он точно ведёт себя как последний дурак.

— Ооо. Представляю, что вы могли подумать — Шив Палпатин в своих апартаментах с молодой фавориткой?.. Ха-ха-ха! — девушка даже прикрыла рот ладонью

— Ну, эээ… — на юношу было жалко смотреть.

Кьяра улыбнулась, поправила накидку, и глянула на Энакина. Парень шел понурив голову. Это был красивый, изучавший здоровье и силу молодой человек. Одет, правда, в джедайскую хламиду, но все равно выглядел довольно стильно. Смущается, значит дорожит ее вниманием.

— Я недавно на Корусанте. До этого я была на Набу. И да, очень немного народу знает обстоятельство нашей семейной жизни. Мой папа, Вольпау, к огромному сожалению, серьезно болеет, и не мог принять активного участия в моем воспитании. Так что я осталась на попечении дяди Шива.

— Как вам удалось сохранить это в тайне? Вы ведь родственница главы нашей республики, а от этой славы скрыться нелегко? — задал вопрос Энакин.

Кьяра пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — На Набу мы считались затворниками — папа болеет чуть ли не с моего рождения, а своей мамы я никогда не видела. Мне говорили, — тут голос девушки стал грустным — что она погибла в катастрофе, когда мне ещё не исполнилось и года.

Возвратясь же к вашему вопросу — наверняка дядя предпринял какие-то меры, чтобы оградить и нас, и себя от нежелательных последствий нашего родства. Я понимаю, что у него много забот, особенно сейчас, когда идёт война. И много врагов — добавила она.

— А чем вы занимаетесь? Я имел ввиду вы учитесь или, быть может, работаете?

Девушка в такт напела небольшой фрагмент мелодии, очевидно знакомой ею.

— Ла-ла, Ла-ла… Я художница, да вы и сами слышали об этом, когда дядя познакомил нас. Я рисую его портрет, и это очень ответственный и серьезный труд.

— Понятно.

Джедай на ходу снял накидку с капюшоном, аккуратно свернул, и переложил на локоть. Было жарковато. Кьяра легко шла на контакт, и Энакин уже было почувствовал уверенность в разговоре.

— Господин Палпатин упомянул, что вы учитесь под вымышленным именем? — заметил он.

Девушка заметно заколебалась. Было видно, что вопрос застал ее врасплох.

— Я… Я не могу вам назвать это имя, простите. — виновато сказала она. — Дело касается моей безопасности, а дядя настоятельно просил.

— О, нет-нет! — энергично жестикулируя запротестовал Энакин — Конечно же, какой я дурак! Вечно сую свой нос в чужие дела. Это я прошу вас извинить меня. Вы и так рассказали мне о себе больше, чем следовало бы.

Кьяра остановилась, и, глядя на Энакина, серьезно произнесла.

— Вы не дурак, вовсе нет. — упрекнула его девушка — Просто вопрос о моем вымышленном имени пусть пока останется тайной. До поры, до времени. Я дала слово, и не могу его нарушить. Надеюсь, что вы согласитесь со мной?

— Хорошо, — согласно кивнул Энакин.

Но девушка продолжался мяться. Наверное, она думала что достаточно жёстко осадила Энакина, и чтобы убрать негатив, наконец, решилась.

— Я известна как Кьяра Нейкорп. Место моего рождения — Куат.

— Вот оно что, — проговорил юноша.

Кьяра заглянула ему в глаза. «Какая же она красавица», подумал Энакин.

— Мою настоящую фамилию вы знаете, как и родную планету. — сказала она.

Молодой джедай усмехнулся.

— Я думаю, иначе господин Палпатин нас бы не познакомил. Разумеется, публично для меня вы будете Кьярой Нейкорп. Видите, проблема решена.

— Ну раз так, может найдем какое-нибудь уютное кафе, и перекусим? — уже более примирительно сказала Кьяра. При этих словах Энакин почувствовал себя близким к полному краху. Его персональный банковский счёт был около нулевым. Обычно джедай раз в месяц получал определенную сумму на непредвиденные расходы. Однако, эти деньги он уже успел потратить на подарки для Падме, и был, как говориться, на мели.

— Эмм. День такой славный. Может быть мы ещё погуляем? — спросил он.

Девушка догадалась о его финансовой несостоятельности. Она понимающе улыбнулась.

— Не волнуйтесь, я приглашаю вас. Идёмте.

— Как-то неудобно. — признался Энакин

Тут Кьяра впервые взяла его за руку. Юношу словно пронзил заряд электротока. Какая у нее теплая и мягкая ладонь.

— Идёмте, — произнесла она более настойчиво, и повела его за собой.

Энакин неловко потопал вслед за Кьярой, как неуклюжий детёныш-шаак на пастбище идёт за своей мамкой. Наверное, он имел нелепый вид, потому что когда Кьяра на него оглядывалась, то всегда улыбалась и даже подмигнула ему.

Наконец, они нашли небольшое кафе в винтажном стиле. Увидев вычурную вывеску словно из далекого прошлого, Кьяра обратилась к юноше.

— Отлично. Это то, что нужно. Люблю винтаж, а вы?

— Да! Да, я очень люблю винтаж. — выпалил Энакин, имея весьма смутное представление о значении этого слова. Наверное, оно означает какое-то очаровательное старье, или что-то вроде этого.

Двери автоматически открылись, впуская посетителей. Кафе было уютным, но выглядело так, будто время остановилось здесь несколько веков назад. Всюду висели устаревшие голографические репродукции, живописавшие истории из прошлого. К ним подъехал дроид настолько устаревшей конструкции, что ему было самое место в каком-нибудь музее робототехники.

— Рад приветствовать вас, сударь. Вас, и вашу очаровательную спутницу. — торжественно прогудел дроид — Позвольте мне быть вашим проводником в прошлое нашего славного заведения «Старинные огни Корусанта».

Кьяра, наконец, отпустила руку Энакина, и захлопала в ладоши.

— Я так рада, что у нас будет свой собственный проводник! Я обожаю всю эту обстановку!

И вполголоса она произнесла, обращаясь к Энакину.

— Вы заметили, что дроид сперва обратился к вам, к мужчине? Попади сюда журналист из топовых голонетовских «Новостей номер один», и заведение просто разгромили бы как обиталище древних шовинистов.

— Надеюсь, подобного никогда не произойдет. — вздохнул Энакин. Но обращение ему понравилось.

Оно выбрали столик возле большого, во всю стену, окна. Сопровождающий их дроид, выждав время пока они уютно усядутся на кресла, снова загудел.

— О прекрасная юная госпожа, вы готовы сделать заказ или, быть может, поведать вам какую-нибудь историю.

— Как же мне нравится такое обхождение, но историю поведайте нам несколько позже. Сейчас же. Вы будете каф? — спросила она Энакина.

— Знаете, пожалуй я буду то же, что и вы, — ответил юноша.

— Вот и славненько, — довольно произнесла Кьяра.

Она заказала две чашечки кафа, несколько порций мороженого, и фруктовый салат.

Дроид отправился выполнять заказ.

Кьяра сняла кепи, и убрала волосы за плечи.

— И так, мы говорили обо мне. — сказала она — Позвольте теперь поговорить и о вас.

Энакин, расположившийся напротив нее, с готовностью ответил.

— Безусловно, — постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Чтобы вы хотели узнать обо мне?

— Вы родились на Татуине, — я знаю об этом. В возрасте десяти лет попали на Корусант — кажется, вам в этом деле помог один мастер-джедай. Потом вы участвовали в битве за освобождение Набу, и вас приняли на обучение в орден. — Кьяра перечислила известные ей факты биографии Энакина.

Юноша улыбнулся.

— Я и не знал, что вам известно так много. Полагаю, что это господин Палпатин сообщил обо мне.

— Не только, — лукаво произнесла Кьяра — Очень помог также и голонет.

— О, я совсем забыл о своей медийной известности, но хотел бы…

Неожиданный возглас заставил его недоуменно обернуться.

— Энакин! — Энакин, это ты?!.. —

Рыжеволосый человек стремительно пробирался между столиков, сидевших за ними посетителей и официантов.

Что-то знакомое было в облике этого человека, что-то из прошлой жизни. И Энакин вспомнил.

— Байк! — воскликнул он.

Парень, наконец, добрался до столика, где сидели Энакин и Кьяра.

— Эн, здорово, брат! — Байк раскрыл объятья.

— Байк, дружище! — Парни крепко обнялись, похлопав друг друга по спине.

— Какими судьбами ты оказался на Корусанте?! — волнуясь, спросил Энакин, держа его за плечи.

— Разными. Но уже восемь лет здесь живу, — ответил рыжеволосый.

Энакин повернулся к Кьяре, которая с любопытством смотрела на его общение с Байком.

— Это мой друг детства — Байк с Татуина.

Байк кашлянул.

— Эн, вообще-то у меня фамилия есть, если ты помнишь.

Энакин досадно поморщился.

— Конечно, я не забыл — просто увлекся. Байк Ог-Рол. — представил он друга.

— Очень приятно, я Кьяра, — девушка вежливо кивнула Байку.

Парень улыбнулся.

— Мне тоже.

Энакин снова присел на кресло.

— Вот так встреча. Уж кого-кого не ожидал увидеть, так это тебя. — сказал он. — Кьяра, вы не откажете в любезности, если мой давнишний приятель подсядет к нам? — спросил Энакин девушку.

Кьяра отрицательно мотнула головой.

— Конечно нет. Как я могу воспрепятствовать общению старых друзей!

Энакин благодарно взглянул на нее.

— Спасибо вам большое.

Байк между тем уселся на соседнее кресло.

— Да я тоже не ожидал. Это из-за Дурлапа. Но теперь, с Дурлапом покончено уже десять лет как.

Энакина охватило негодование — это было неприятное воспоминание минувших дней.

— Дурлап. Редкостный был негодяй.

— Да, — согласился Байк, и перевел разговор на другую тему — А ты знаешь, я хозяин этого кафе. — добавил он.

— «Старинные огни Корусанта» в твоей собственности?

— Именно так, — кивнул головой Байк.

— Оу, — подала голос Кьяра — Никогда бы не подумала, что столь изысканное место может принадлежать человеку из таких дальних мест.

Байк снисходительно улыбнулся.

— Вообще-то мы купили это заведение у прежних хозяев. Сами бы мы до такого благолепия не додумались бы.

— Но на Верхних террасах что-то купить в собственность стоит очень дорого. — заметил Энакин.

— Эн, деньги у нас были. Это все, что я могу тебе сказать — извини.

Джедай усмехнулся.

— Надеюсь, денежки не с нелегальных доходов?

Байк расхохотался так, что ему пришлось утереть глаза. Кьяра тоже захихикала.

— Узнаю старину Эна. Уел так уел! Хах… После того, как Дурлап помер, мы получили вольную от его вдовы — у нее что-то котелок закипел на почве гуманизма. Ну ты должен помнить старую Дурлапиху, она всегда была не от мира сего. Ладно, хоть на этом спасибо. Правда, получили мы свободу и оказались без штанов, в буквальном смысле. Мыкались туда-сюда несколько месяцев, пока отец не завербовался на шахту по добыче ауродия, и я с ним. Знаешь, судьба нам дважды улыбнулась — только месяц проработали, как наткнулись на жилу, да как оказалось гигантскую. Призовые за это получили, и сюда, сразу на Корусант.

— Из пыльной шахты прямо в винажное кафе? — спросила Кьяра.

Байк хмыкнул.

— Да душа захотела прекрасного. Сами, может быть, мы бы и не додумались до такого. Но выпал случай. Лучше чем картина в Мос-Эспе. Эх, Татуин!..

Энакин вдруг загрустил. Его прежняя жизнь на Татуине, со временем поблекшая и выцветшая в памяти, вдруг заиграла новыми красками и образами. И не все они были тёплыми и желанными.

— Байк, ты знаешь — моя мама… Она погибла, — тихо сказал Энакин.

От этой печальной новости, Байк только всплеснул руками.

— Госпожа Шми погибла?!.. Вот горе-то, горе какое!.. Какая женщина была — добрая, скромная. Мы заходили к ней с отцом несколько раз. Ждала она тебя, да видно, не дождалась.

— Нет, — Энакин поднял на Байка потемневшие глаза — Дождалась.

Байк недоуменно уставился на него.

— Но как тогда?!..

Энакин ответил, с трудом выговаривая каждое слово.

— Ее похитили тускены. Держали у себя месяц. Издевались над ней, насиловали… Я нашел ее слишком поздно. Она… Она умерла у меня на руках…

Сказав это, он поник головой. Страшные события той ночи замелькали перед ним в кошмарном хороводе. Свой главный долг — сыновий долг, он так и не исполнил. Оставил родную мать в неволе, а сам жил в большом просторном храме на Корусанте, ничего не предпринимая, хотя они с Оби-Ваном выполнили вместе десятки миссий за несколько лет. Не было денег, не было времени, не было транспорта. Наконец не было места, куда можно было поместить мать. Но на самом деле, это все это отговорки, хитрости, шитые белыми нитками. Мама… Только она единственная любила его бескорыстно и нежно, ничего не требуя взамен.

Он знал правду — ему не позволили бы. Совет магистров бы не позволил.

Энакин почувствовал, как Кьяра села рядом с ним.

— Я так сочувствую вашему горю — участливо сказала девушка — Это ужасно.

— Спасибо, — ответил Энакин. — Байк, я был на Татуине буквально пару дней. Как там наша компания? Ну, я имею ввиду Китстера, Вальда, Эми, Мели, Сика?

— Когда я улетал, они ещё были рабами.

— Рабами? — удивилась девушка.

Энакин с силой откинулся на спинку кресла.

— Я и сам бывший раб — вы знали об этом? Вам дядя не рассказывал? В голонете такой информации нет.

Кьяра смутилась.

— Я не знала, извините.

Юноша вдруг взял ее ладонь своей здоровой рукою.

— Все в порядке, это я должен извиниться перед вами. Столько всего пришлось вспомнить.

К столику подъехал дроид с заказом. Байк отвлекся, и перечислил снедь на подносе.

— Каф, мороженое, салат из фруктов? Ребята, по-моему, бутылка кореллианского бренди сейчас была бы в самый раз. За мой счёт, конечно.

Кьяра поднялась с кресла, и оправила пончо.

— Да, кафе по-настоящему винтажное — полчаса ждали заказ. — вздохнула она.

Байк умоляюще воскликнул.

— Госпожа, дроиды ведь очень старые, бывает что и замыкают.

Энакин тоже встал со своего места.

— Пожалуй, нам пора. Байк извини, — джедаям алкоголь запрещен.

Байк стукнул дроида в железный бок. Внутри машины что-то бумкнуло.

— Никчёмный кусок металлолома. — недовольно произнес он, и обратился к другу — Энакин!

— Ремонтировать не буду. И не проси, — ответил юноша.

Байк махнул рукой.

— Да я не… Хоть по мороженке возьмите, в дорогу.

Они покинули кафе в смешанных чувствах. На Энакина навалился позабытый было тяжёлый груз мрачных воспоминаний. Кьяра же узнала про юношу такое, что, быть может, не узнала бы никогда. Они молча шли по аллее а вокруг витала прежняя умиротворяющая мелодия. Вокруг ровно ничего не поменялось за то время, которое они провели в «Старинных огнях Корусанта». Энакин и Байк обменялись контактами и договорились о следующей встрече. Мороженное им всё-таки всучил, и теперь они неспешно ели холодную мякоть, смакуя каждый кусочек.

— Я узнала о вас то, что не должна была узнать, — сказала девушка.

— Ничего, — ответил Энакин. — Вы тоже могли не говорить факты вашей биографии — придумать или соврать что нибудь для чужих ушей.

— Соврать?! Ну нет. Только не это. Я слишком себя уважаю, чтобы опускаться до лжи.

Энакин посмотрел на нее. Они гуляли уже часа четыре, и в ногах чувствовалась усталость. А ведь им ещё предстоит довольно далёкий путь домой.

— Извините, я сказал глупость. Уже который раз за этот день. Я такой неловкий, всегда все порчу. Да и вас, наверное, утомил своей болтовней.

Девушка остановилась и повернулась к нему.

— Нет, не утомили. Я рада, что сходила с вами на свидание. О вот и дядя звонит. — она взяла комлинк и включила его.

Послышался знакомый голос Палпатина.

— Кьяра, вы все ещё на Верхних террасах?

— Да, дядя Шив.

— Тогда, жду вас дома. У меня хорошие новости — возвращайтесь.

— Я поняла, сейчас отправляемся. — ответила Кьяра.

Она выключила комлинк.

— Я слышал, что сказал господин Палпатин. Здесь за поворотом можно сократить путь до взлетной площадки. — сказал Энакин.

Девушка вздохнула.

— Тогда пойдем.

— Да, пожалуй, пойдем.

И они, рука об руку, направились к месту стоянки флаеров.

Выйдя на балкон, Палпатин задумчиво разглядывал панораму Корусанта. Столица всегда нравилась ему своим величием и огромностью. Правда, пасторальных пейзажей здесь не было, в отличие от Набу. Но урбанизация вполне могла заменить настоящие джунгли и сельву для пытливого глаза.

Палпатин вспомнил, сколько пришлось потратить сил для того, чтобы победить коррумпированных соперников, чтобы втолковать весь смысл происходящего в неподатливые головы народных избранников, которые, отправив в отставку канцлера Валорума, готовились избрать своим новым главой напыщенного и кичливого Бейла Антиллеса. Но и после своего избрания, он столкнулся со скрытым противоборством — против него плели интриги могущественные силы в сенате. Только с течением времени, видя честную, прямую и открытую политику нового канцлера, сенаторы стали переходить на сторону его фракции. Однако, упрямства своих политических противников, из числа оппозиции, он переломить не смог.

Палпатин получил сообщение от главы сепаратистов графа Дуку Серенно о предварительных переговорах между галактической республикой, и конфедерацией независимых систем. Арманд Айсард, при посредничестве Кинмана Дорианы, лично провел верификацию сообщения сепаратистов, и подтвердил ее подлинность. Понимая срочность решения вопроса, Палпатин устроил совещание с директором разведки, а также с адмиралом Уилхуффом Таркиным, как с наиболее компетентными людьми в сфере обороны республики.

— Ваше превосходительство, насколько своевременными и оправданными могут быть подобные переговоры? — заявил Таркин.

Палпатин внимательно посмотрел на голографическое изображение адмирала.

— Господин Таркин, вы можете яснее выразить свою мысль? — сказал он.

Таркин не привык колебаться, даже если вопрошающим был сам канцлер, и довольно откровенно произнес.

— Я выражаю сомнения в необходимости проведения подобных переговоров. Война идёт к концу, это очевидно всем, кто знаком с обстановкой на фронтах. И с той стороны также отдают себе отчёт в подобном положении дел. Собственно говоря, нисколько не удивлен в этих инициативах наших врагов. Полагаю, что это банальный уход от ответственности за начало гражданского противостояния.

Арманд Айсард недовольно поморщился.

— Господин адмирал, я напомню вам, что конфликт начался из-за нападения джедаев на Джеонозис. Фактически это был акт агрессии, — сказал директор разведки.

Таркин парировал этот выпад Айсарда следующим образом.

— Верно. Однако это не снимает с сепаратистской стороны вину за создавшееся критическое положение. В конце концов, инициатива была на стороне Дуку, Ганрея и прочих, когда заваривалась вся эта каша. А расхлёбывать ее пришлось всем нам.

Палпатин решил вмешаться, поскольку дискуссия направлялась не в то русло, в которое следовало.

— Я помню эти события. Магистр Йода буквально ворвался в новые казармы клонов на Камино, и собрал армию вторжения. Орден джедаев практически проигнорировал тот факт, что вопрос по событиям на Джеонозисе можно было урегулировать дипломатическим способом. Однако, в настоящее время мы обсуждаем текущее положение дел.

Канцлер обратился к Айсарду.

— Ваш аналитический отдел недавно предоставил материал о состоянии вооруженных сил конфедерации. Он впечатляет, честно говоря. Как мне доложили, после падения Салукемая для сепаратистов начался обратный отсчет.

— Все так, — важно кивнул головой Айсард.

— И вы также, как и господин Таркин, выступаете против идеи о переговорах с противной нам стороной?

Айсард немного замялся.

— Ваше превосходительство, полагаю, что господин Таркин правильно обрисовал ситуацию. Мы перешли к осаде миров Внешнего кольца, или территорий, если хотите. У конфедерации вообще нет шансов повернуть удачу в свою сторону. Неужели мы откажемся от победы, когда до нее остаётся только лишь шаг?

— Я поддерживаю заявление господина Айсарда, — сказал Таркин.

Палпатин, прежде чем ответить, достал из внутреннего кармана пенулы голокарточку. Он внимательно посмотрел на нее, и показал своим собеседникам.

— Господа, увеличьте изображение карточки.

Канцлер подождал, пока Таркин и Айсард, после определенных манипуляций, рассмотрели изображение, и произнес.

— Я недавно принимал делегацию родственников наших военнослужащих, которые отправились на фронт в качестве специалистов, в которых нуждаются наши войска. Это не клоны и не джедаи. К сожалению, есть потери — многие из этих достойных граждан погибли, пропали без вести, или были ранены на войне. Вот эту вот карточку мне дала дочь одного офицера, с просьбой — «Пусть папа поскорее вернётся домой!». Поскорее вернётся домой… — словно бы про себя повторил Палпатин.

Таркин и Айсард переглянулись — к чему клонит канцлер.

— Господа, перед нами есть уникальная возможность договориться о мире для нашей измученной войной галактике. Мы не должны упускать этот шанс, особенно в свете предстоящей государственной реформы. Наша цель не истребить враждебную фракцию, а вернуть ее на путь добра и созидания. Если перестанут гибнуть живые существа, это станет нашим общим огромным успехом. Когда-нибудь, все обиды и раны будут излечены заботой и любовью, которую мы должны оказать первыми. И доказать, что брат, ставший нам врагом, снова стал братом, как если бы он очнулся от дурного сна. Когда жестокость и зло навсегда будут изгнаны из нашей жизни, наше обществе вернётся с войны, и мы вступим в золотой век дисциплины, справедливости, и авторитета.

Эти благородные слова растрогали обоих сановников. Таркин смахнул платком слезу.

Директор разведки обхватил ладонью лоб, словно о чем-то размышляя. Наконец, он ответил.

— Я думаю, что комитет лоялистов выступит резко против подобной идеи. Партия войны, в лице Бейла Органы и Падме Наберрие, не упустят такую возможность устроить грандиозный скандал. Общественности станет известно об этих замыслах, и многие будут против.

Канцлер предвидел это возражение. На словах выступая за мир, сенатор Наберрие в приватной беседе дала понять, что будет отстаивать военную линию до конца. Она ненавидела Ньюта Ганрея, и желала ему гибели. Кроме того, конфедерация независимых систем выступала против либерализма, который был виновником коррупции и общего упадка галактического общества и республики. В отместку, либералы хотели сокрушить мятежников, и подвергнуть их суровой каре, а также лишить их свободы и собственности, а в некоторых случаях и жизни.

— Нам придется действовать негласно, без санкции сената — сказал Палпатин — Всю ответственность я беру на себя.

— Если переговоры провалятся, и получат огласку, вам не избежать импичмента, — заметил Таркин.

Канцлер не дрогнув, ответил.

— Повторюсь — вся ответственность на мне. Я не могу так просто отступить. И вы должны это понимать. Мне привычно терпеть клевету и наветы, так что я отрастил достаточно толстую шкуру.

— Одним импичментом может не закончится, — предупредил Таркин.

— Они не посмеют, — отмахнулся Палпатин.

— Ваше превосходительство, если вы позволите, я бы мог подыскать хорошую кандидатуру на роль переговорщика, — сказал Айсард.

Палпатин улыбнулся.

— Господин генерал, переговорщик у меня есть. И он вам хорошо известен — эту миссию я поручу Энакину Скайуокеру.

— Но ведь он рыцарь-джедай! Возможно ли будет избежать утечки с этой стороны?

Палпатин четко ответил.

— Да, я убежден в том, что он будет абсолютно надёжным переговорщиком. Придется вступить в определенное взаимодействие с орденом джедаев, но я что-нибудь придумаю, чтобы совет оставил Скайуокера в моем полном распоряжении.

— Ну, тогда в добрый путь, — сухо улыбнулся Таркин.

— В добрый путь, — повторил Айсард.

Голографические изображения погасли. Палпатин поднялся с кресла. Новый виток событий не выбил его из колеи. Наоборот, если удастся провести реорганизацию республики и закончить войну, то это будет основополагающим развитием дальнейшей истории к миру и прогрессу.

Он вышел из комнаты, и заблокировал ее. Дроид-гувернер уже ожидал его в коридоре.

— Что прикажете, ваше превосходительство — спросил он механическим голосом.

Палпатин улыбнулся, и в приподнятом настроении даже слегка похлопал дроида по плечу.

— Чашечку кафа, пожалуй. Я буду на балконе.

— Хорошо, ваше превосходительство, поклонился дроид, и отправился на кухню.

А теперь настало время позвонить Кьяре.

Что-то шепча под нос, Палпатин достал комлинк.

Палпатин встретил Кьяру и Энакина в большом зале, который был декорирован в набуанском стиле — канцлер был ярым патриотом своей исторической родины, и всячески это демонстрировал. Портреты и статуэтки, ковры и мебель — вся обстановка была доставлена прямо с Набу по эксклюзивным заказам, соответствующим вкусам канцлера.

Палпатин как всегда был любезен, и привечал молодых людей с доброй улыбкой.

— Ну, как съездили? — спросил он, обнимая Кьяру.

— Ох, дядя Шив, — все прошло замечательно, но я так устала, — произнесла Кьяра, целуя Палпатина в щеку.

— Да, — подтвердил Энакин — Время провели неплохо. Даже удалось встретиться со старым другом.

Палпатин похлопал юношу по-плечу.

— Встреча со старым другом, это всегда замечательно. Бывает, она даёт человеку новые смыслы и цели в жизни, что очень важно в эти непростые времена.

В этот момент, к ним приблизился дроид-гувернер.

— Ваше превосходительство, — поклонился он канцлеру — Прикажите начать приготовлять ужин для трёх персон?

Палпатин отвлёкся на дроида.

— Полагаю, что да. Энакин, ты составишь нам с Кьярой компанию?

Энакин улыбнулся.

— Ну, раз вы уже распорядились, то, пожалуй, я остаюсь на ужин.

Палпатин потёр ладоши.

— Отлично, отлично. Сегодня мы будем лакомиться тушёным мясом шаака с диким чесноком и грибами, копчёными дакийскими омарами, а также нас будет ждать бутылочка вина и бутылочка виски — на выбор и вкус. Ты все зафиксировал? — спросил он у дроида.

— Да, ваше превосходительство, — поклонился канцлеру дроид.

— Тогда ступай, — махнул рукой Палпатин.

После того, как дроид укатил готовить ужин, Палпатин спросил.

— Кьяра, чем собираешься заняться?

Девушка плюхнулась на диван.

— Посмотрю головизор. Сейчас как раз начнется мой любимый сериал — «Неспящие любовники».

— Оо. — вкрадчиво вторил Палпатин — Название-то какое?!

— Дядюшка!..

При этих словах, Энакин почему-то покраснел.

— Ну, ладно — смотри свой сериал — сказал Палпатин — А нам с Энакином надо кое-что обсудить. Важное.

Палпатин увел юношу на балкон.

Небесное светило уже перевалило через экватор своего каждодневного путешествия. Теплый свет озарял балкон, отражаясь в стеклах окон апартаментов канцлера, поигрывая

солнечными зайчиками, разбегающимися и прячущимся в светлой пелене солнечных лучей. Здесь было также хорошо, как и на Верхних террасах, вечно обдуваемых потоками прохладного воздуха. Палпатин любил тут отдыхать от наваливающихся на его плечи забот. Это было одно из немногих мест на Корусанте, где он мог действительно расслабиться с чашечкой чая или кафа, а в хорошей компании и с бокалом вина. Однако не стоило думать, что эта область пребывала в идиллии. Палпатина тщательно охраняли, и меры безопасности царили суровые. Рядом с его апартаментами постоянно барражировали беспилотники службы безопасности канцлера, а также существовало два поста охраны — один на лестничной площадке в смежном помещении, другой на крыше здания «Республика 500».

Они вышли на балкон, и расположились за небольшим столиком, с удобными резными креслами. На столе стоял графин с фруктовым соком и два фужера.

— Садись, — предложил Палпатин Энакину.

Юноша устроился на предложенное кресло, и внимательно посмотрел на канцлера, ожидая начала беседы.

— Энакин, ты знаешь, я не могу полагаться на совет джедаев, — внимательно наблюдая за его реакцией, произнес Палпатин.

Юноша смутился: неужели канцлер что-то подозревает?

— Они в вас не верят, — тихо ответил Энакин.

— Хм, как и ответственную политику и социальную справедливость тоже, кстати, — заявил Палпатин с нотками грусти в голосе. Он откинулся на спинку кресла, показав свой благородный профиль. Печаль канцлера была очевидна, и Энакин не хотел своим ответом ещё больше расстраивать канцлера, тем более, что он и сам в последнее время находил решения совета… странными.

— Честно говоря, мое доверие к ним подорвано, — неуверенно ответил Энакин.

Палпатин повернул к нему голову.

— Почему? — пытливо спросил он — Они, наверное, попросили тебя сделать что-то нечестное — например, шпионить за мной? Прошу, не удивляйся, мой мальчик. Мне известно о задании совета. Пользуясь тем, что я к тебе расположен, магистры хотят выяснить мои планы. Не возражай, дослушай, — сказал Палпатин, когда Энакин собирался что-то произнести — Понимаешь, когда мне передали это нелепое сообщение о, якобы, готовящемся на меня покушении, я сразу понял, что это не более чем игра. Нет, я рад, что они направили тебя ко мне — в конце концов мы друзья — но эта загадочная деятельность совета мне не понравилась.

— Но сепаратисты проявляли активность! — воскликнул юноша. Он был огорчён настроем канцлера. Неужели он сделал что-то не так?

Палпатин угадал его настрой, но не хотел сбивать его с толку. Паутину лжи, в которую попал Энакин, следовало распутывать аккуратно и предупредительно. Канцлер веско сказал.

— Энакин, то, что я тебе сейчас скажу, возможно, потрясёт тебя. Мы имеем дело не с сепаратистским заговором. Скорее, это вмешательство каких-то третьих сил. Конфедерация такая же жертва обмана, как и наша сторона. Я понимаю, как это может звучать для тебя, твоей головы, которую столько лет дурманили пропагандой. Прости меня, если это прозвучало грубо. Но реальность, она другая.

Энакин был удивлен такой откровенностью Палпатина. Какие-то странности в отношениях совета джедаев с Палпатином он замечал уже давно. Например, магистр Винду держался с канцлером вызывающе грубо. Не отставал от него и глава ордена, гранд-мастер Йода. Каждая встреча джедаев и главы республики проходила практически на повышенных тонах — магистры упорно гнули свою линию, которая натыкалась на твердое сопротивление Палпатина. Энакин неоднократно краем уха слышал, что бывший канцлер Финис Валорум, погрязший в коррупции и теневых связях, был гораздо удобнее для Ордена чем его приёмник, одетый в броню высокоморального служения обществу. Палпатин был неподкупен и эта неподкупность приводила в ярость закулисных воротил, вечно скрытых в неясной туманности обычного бытия галактической республики. Для посвященного наблюдателя, такая картина была бы проявлена со всей отчетливостью — эти таинственные силы готовились дать решительный бой всему естественному и нравственному, что защищало обычных рядовых граждан от окончательной гибели в пучине кровавого безумия.

— Видишь ли Энакин, — продолжил Палпатин, — Наш с тобою разговор конфиденциальный и имеет характер государственной тайны. На связь со мной вышел глава сепаратистов, граф Дуку Серенно.

При этих словах у юноши от негодования заиграли желваки на скулах.

— Этот предатель!.. Преступник!.. — не сдерживая себя выпалил он.

Юноша слишком хорошо помнил, что произошло на Джеонозисе. Ту великую битву, вернее, бойню, которая полыхала несколько дней, сжигая все на далёкой пустынной планете. И если бы не Йода…

— То сражение не началось бы, — словно угадал его мысли Палпатин. — Да, мой мальчик — ценой твоей жизни, жизни сенатора Падме и твоего учителя, Оби-Вана Кеноби. Эта печальная новость сокрушила бы меня, но, может быть, мир в галактике и стоил подобной, очень высокой цены?

Энакин призадумался — а ведь действительно, не устрой Оби-Ван погоню за наёмником Джанго Феттом, не проникни он на секретный объект и не попади джеонозийцам в плен, все могло быть совсем по другому.

— Но события развивались по иному сценарию, — продолжал Палпатин — Сепаратистскую фракцию прижали к стене, так что ей больше ничего не оставалось как сопротивляться. И нас и их втянули в войну против желания и воли. Главные виновники войны из числа сенатской верхушки, сумели извернуться и очернить всех своих политических оппонентов, кроме себя. Имена этих деятелей известны — Бейл Органа, Гарм бел Иблиз, Мон Мотма, и… все остальные прочие.

От внимания Энакина не ускользнуло, что Палпатин на назвал ещё одного имени — имени его жены, Падме Наберрие. С чем это было связано, он пока не понимал. Возможно, канцлер просто не хотел перечислять длинный список людей, вовлечённых в антигосударственную деятельность. Неужели Падме?!... Сердце юноши сжалось.

— Но наконец-то, мне так кажется, забрезжил свет в конце тоннеля, — сказал Палпатин — На связь с нами вышли главные руководители Конфедерации независимых систем — граф Дуку, вице-король Ганрей, и генерал Гривус. Дуку предложил встретиться на его условиях и на территории, подконтрольной сепаратистам. Энакин, Республика желает мира — и я желаю мира, как ее глава. Чтобы прекратился гром орудий и вой сирен, бомбежки, перестрелки, атаки и контратаки, погибшие, раненые, пропавшие без вести. Чтобы беженцы смогли вернуться в свои разрушенные дома и начали бы строить новую жизнь. И везде снова настала бы будничная, разномастная, беззлобная суета. Ты согласен со мной, Энакин?

Несмотря на свой молодой возраст, Энакин многое повидал на своем веку. В его жизни бывали по-настоящему опасные ситуации, и ему не раз приходилось рисковать жизнью. Но война, с ее темной, непроглядной жутью, вселяла в него ужас. Даже самое стойкое сердце и стальные нервы не выдерживали чудовищного напряжения. Даже у такого опытного и подготовленного человека, как он.

— Да. — Энакин вздохнул — Да, я согласен.

— И ещё одно, мой мальчик, — несколько помедлив, сказал Палпатин — Я прошу тебя быть моим личным представителем на встрече с Дуку. Это было условие графа. Такая ситуация может угрожать тебе гибелью, но мне больше не к кому обратиться. Я хочу знать твой ответ.

Энакин встал с кресла и облокотился на перила. Правая, неживая по-локоть, рука, одетая в черную перчатку, сжала перила балкона. Он уставился прямо перед собой, смотря куда-то вдаль, словно задумавшись. Корусант, лежащий перед ним, был прежним мирным Корусантом, каким он его помнил с детства. Здесь не было ничего такого что напоминало бы ему о войне. Горожане вели свою обычную жизнь, где-то размеренную, где-то активную — но никто из них не чувствовал на себе смердящее дыхание войны, ее страшные, пылающие огненным гневом глаза, ее холодную, замораживающую ярость. Чтобы противостоять этому и не пасть, не сойти с ума, нужны были сверхчеловеческие усилия. Даже наглые бандиты с нижних уровней сразу бы обделались в окопах по полной, побывав хотя бы одну минуту под артобстрелом. Нужно остановить кошмар раз появился шанс, быть может, один из миллиона. И он сможет. Сможет, потому-что в него верят.

— На это я тоже согласен… — твердо ответил Энакин.

Падме прибыла в алдераанское посольство ещё засветло, но такую высокую гостью там уже ждали. Лакеи в ярких ливреях — Органа не любил дроидов — с приветственными улыбками и поклонами, предупредительно открывали двери перед важной госпожой. Внутреннее убранство посольства потрясло бы даже искушённого наблюдателя — чтобы описать все великолепие не хватило бы слов. Чего тут только не было! Пожалуй, одно лишь перечисление предметов роскоши заняло бы значительное место в списке чудес, что ожидали увидеть посетители в «Белом доме», — именно так официально называлось здание представительства королевства Алдераан.

Однако Падме прибыла сюда не для наблюдения за чудесами. В посольстве ожидались переговоры с таинственной личностью, известной как «Сматс». О том, кто это был такой, Падме совершенно не имела представления. До этого дня, контакты Сматс поддерживал только с Мон Мотмой, а хитрая чандриллианка не спешила делиться информацией со своими сообщниками. Впрочем, она и сама знала о нем буквально крупицы сведений. Было известно только, что Сматс являлся представителем неких теневых финансовых групп, располагавших очень большими возможностями. Очевидно, что эти группы встревожились намерением канцлера Палпатина начать масштабную реорганизацию политической системы галактической республики, способную кардинально изменить баланс сил, и каким-то образом стремились ему помешать.

Рядом с Падме, словно бы из воздуха, возник мажордом с гербом правящего дома Органы, в виде ленточной перевязи через плечо. Он поклонился сенатору.

— Миледи, его величество шлёт вам своё приветствие с наилучшими пожеланиями, и просит вас пройти в Овальную комнату.

— Спасибо, — ответила Падме на любезность. — Скажите мне, кто ещё присутствует на встрече?

Мажордом получил четкую инструкцию в полной мере содействовать ближнему кругу короля Органы и, нисколько не поколебавшись, ответил.

— Его величество собственной персоной, а также сенаторы Мон Мотма и Гарм бел Иблиз.

— Хорошо, — кивнула Падме — Проводите меня туда.

Мажордом засеменил перед ней по направлению к Овальной комнате. Органа часто устраивал там приемы с разными важными существами, и сегодня в этой комнате должна была состояться первая встреча со Сматсом.

Они подошли к комнате, и мажордом, с повторным поклоном, пропустил Падме вперед.

— Всего вам доброго, миледи. — сказал мужчина и удалился.

Падме вошла в комнату. Она была в виде небольшого амфитеатра с удобными сиденьями полукругом. В центре у стены находился большой голоэкран, который использовался и как средство для связи, и как домашний кинотеатр, для просмотра различных фильмов.

Но сегодня было не до развлечений, — дело предстояло серьезное.

Падме встретил сам Органа, с бокалом вина в руке.

— О, милая моя Падме, — как я рад тебя видеть, — сердечно произнес он, раскрыв ей навстречу объятья.

Падме буквально утонула в Органе, который, словно гигант, возвышался над ней на целую голову.

— И я рада видеть тебя снова, Бейл, — смеясь, сказала она. — Но только как к тебе обращаться — как к канцлеру, или как к королю?

Органа, нисколько не смущаясь, ответил.

— Как к канцлеру-королю, радость моя.

Он ласково чмокнул ее в лоб.

— Мон хотела поговорить с тобой. Иди к ней. Я присоединюсь к вам чуть позже.

Падме вынырнула из его объятий, и проворно спустилась по ступенькам прямо в небольшую орхестру, где находились Мотма и Иблиз.

— Я прибыл с самых низов, дорогая Мон, прямо из глубин Корусанта, — рассказывал Иблиз женщине — Это жуткое место — мрачное, опустошенное. Там всегда темно. Но именно оттуда поднимется наша месть, словно извержение вулкана.

— Очень хорошо, Гарм, очень хорошо, — степенно ответила Мотма. — Скоро все закончиться, а жалкий, вздорный старик, это властолюбивое ничтожество, со своими нелепыми замыслами, потерпит полный крах. Крах, которого он не переживет, и мы радикально перестроим общество так, как задумали уже давно. Шовинизму, милитаризму, авторитарному мышлению будет положен конец раз и навсегда. Мы больше не станем играть в нелепые игры про свободу и демократию для обыкновенного быдла, населяющего республику, которое неспособно постичь высокие материи бытия. Они существуют, а не живут, и это надо понимать четко… А вот и Падме! — отвлекалась она от беседы с Иблизом.

Набуанка приблизилась к ним. Она была воодушевлена атмосферой предстоящей встречи с таинственным посланцем, которая обещала быть интересной и результативной. Как ранее говорила Мотма, Сматс тайно уже переводил на секретные счета очень солидные суммы, которые были пущены на подготовку переворота. Но кое-что и присвоено.

— Мон, Гарм, дорогие мои — Падме расцеловалась с Мотмой и Иблизом.

— Конечно, конечно, — проворковала чандриллианка, ответ но целуя Падме.

Иблиз радостно хихикнул.

— Как там твой муженёк? Я слышал, что он вернулся с фронта.

— Аа!.. Сегодня спал на диване — разозлил меня своим вяканьем про Палпатина — мол, он хороший-хороший. ууу… — Падме скорчила недовольную гримасу.

Мотма приобняла ее за плечи.

— Ну так заведи уже себе кого-нибудь, дурочка. Муж обратно на войну упрыгнет, и будешь ты все равно одна-одинешенька скучать.

— Уже, — улыбнулась Падме.

— Вот как! И кто он?

— Секрет.

Кореллианец решил вмешаться.

— Эх, был бы я помоложе. — крякнул от удовольствия Иблиз, вожделенно поглядывая на Падме. Девушка была молода и хороша собою. Плюс ко всему прочему — богата и влиятельна. Она могла составить хорошую пару, если бы по глупости не выскочила замуж за бывшего раба Скайуокера, польстившись на его смазливую мордашку.

— Ах, Гарм, не встреть я моего галанта, то обязательно обратила бы внимание на тебя — ты такой интересный мужчина, импозантный.

Грузный, с грубыми чертами лица, моржовыми усами и крючковатым носом, Иблиз менее всего подходил под это определение. Но лесть Падме принял с восторгом.

— О, женщина!.. — он восхищённо сложил руки на груди к сердцу.

Откуда-то сверху раздался властный голос.

— А к кому это ты в любви признаешься, Гарм? Здесь свободных дам нет.

Бейл Органа, уладив кое-какие дела, уже спускался к ним, держа в руках несколько фужеров и бутылку вина.

Иблиз торопливо оглянулся на Органу, и произнес.

— Ни к кому, Бейл.

— Ни к кому?!.. А к нашему делу?

— Разумеется да! Наше дело я люблю, и доведу до конца, покуда хватит моих сил.

Органа роздал друзьям фужеры и налил вина.

— Сеанс связи уже скоро, так что предлагаю выпить за успех.

— За успех! — произнесли они хором.

— И за гибель Палпатина, — добавил алдераанец.

Все заулыбались, раздался хрустальный звон фужеров. Вино и вправду было отличное — Органа знал в нем толк, каждодневно дегустируя новые виды.

— Ну, а теперь, милая Падме, вкратце расскажи, о чем вы тут беседовали без меня?

— Ох, Бейл, — лукаво произнесла девушка — Ты прямо решил быть в курсе всего, что происходит в этой комнате.

— Конечно, — усмехнулся алдераанец.

Падме чмокнула его в губы.

— Извини, но предпочту отмолчаться. Спроси у Мон или у Гарма.

— Пожалуй, тогда я прослушаю версию с записывающего устройства — так будет вернее.

Все дружно рассмеялись. Со стороны могло показаться, что это невинная встреча двух мужчин и двух женщин, скажем, коллег по работе, которые решили совместно провести выходной день на бокальчиком вина и светскими разговорами. Если бы не невероятный цинизм сказанных здесь слов, так бы и было.

Однако это были люди матёрые, опытные политики и махровые оппозиционеры курсу канцлера Шива Палпатина на построение сильного государства и общества.

Они нашли друг друга, словно повинуясь какому-то особому чутью. Эта четверка постепенно притягивала других недовольных, вращающихся рядом с ними, словно спутники или потоки метеоров вокруг планет. Кто был обижен лишением выгодной должности, кому-то перекрыли кислород серых схем, через которые разворовывались значительные бюджетные средства. Другие действовали из какого-то чудовищного идеализма, воображая себя пастухами стад из скотов-простолюдинов, ведомых к «лучшему будущему», сквозь оглушительное блеяние и мычание.

Тысячу лет назад, после победы в войне над ситхами, орден джедаев и республиканские элиты поделили между собой власть и финансовые потоки, и, казалось, что такое положение дел будет продолжаться вечно. Но надежды не прошли проверку временем, демократия, навязанная галактическому обществу против его воли, вырождалась буквально на глазах. С течением веков, канцлеры все хуже справлялись со своими обязанностями, сенат погряз в коррупции, усилились признаки анархии — маразм системы скрывать уже не было возможностей. И тогда сенаторы Органа, Мотма, Иблиз и Наберрие создали этот порочный союз. На самом деле ни к какому возвращению «демократических ценностей» они и не стремились. Власть, обычная абсолютная власть этих, казалось бы, неприметных личностей, была настолько непреодолимой, что заставила их выступить против Палпатина, ставшего главой государства, сделать его своим врагом. И этот враг должен был быть уничтожен всеми доступными способами. Уничтожен, чтобы другие могли наслаждаться этой безбрежной властью, владеть ею, сходить от нее с ума.

Органа хлопнул в ладоши.

— Стоп, друзья мои — до выхода на связь всего две минуты. Предлагаю подготовиться.

Остальные согласно закивали, присаживаясь на облюбованные места. Какой могла быть встреча, кто мог это быть, и с каким результатом завершиться, не знал никто.

Наконец, голопроектор мигнул, и возник образ одетого в темный плащ гуманоида — а возможно и человека, чье лицо было скрыто капюшоном. Явственно был виден только низ лица, но никто не мог поручиться, что это не была маска, одетая с целью дополнительной конспирации.

— Я приветствую вас, уважаемые господа. Меня зовут Сматс, — произнес синий образ. — Настало время установить более близкие отношения между нами, ведь мы преследуем похожие цели.

— Похожие цели? — нахмурился Органа — Говорите точнее, господин Сматс.

— О, я, наверное, не так выразился, прошу прощения. Нашу группу не интересует политическая власть в республике, нам всего лишь недостает прежних счастливых дней, когда Корусант менее всего обращал свой взор на окраины известной галактики. Если финансирование ваших замыслов окажет положительное содействие нашим планам, то все останутся довольны. Из осторожности мы связались с госпожой Мон Мотмой, и предложили наше сотрудничество. Она ответила согласием, и вот прямо сейчас проходит наша беседа. Я посланник этой группы, ее представитель. Все, что здесь сказано мною имеет вес и значение, так что прошу принимать мои заявления всерьёз.

Органа посмотрел на сенаторшу.

— Мон, ты ничего не хочешь сказать?

Та пожала плечами.

— Из того, что я говорила тебе раньше — нет. Я и так рассказала тебе все, что знала.

Сматс пояснил свою позицию.

— Я не думаю, что выяснение подробностей, тем более в моем присутствии, в данный момент уместно. Можем ли мы перейти к практическим вопросам, требующим нашего внимания и разбирательства?

— Конечно, — произнес Органа — Пожалуйста, продолжайте.

Сматс кивнул, соглашаясь с Органой.

— И так, мы перечислили большие суммы для найма целой армии наемников, расположенной здесь, на Корусанте. На покупку оружия и спецсредств и транспорта для боевиков. На обеспечение и проживание такой массы живых существ, скрытой от глаз разведки республики.

Заговорщики внимательно его слушали. С тем, что говорил посланник, они были полностью согласны.

Сматс между тем продолжил.

— Госпожа Мотма, вы назначили господина Иблиза отвечающим за силовую часть вопроса?

Мотма снова вступила в разговор.

— Да, господин Сматс. Господин Иблиз вчера побывал там, и подготовил подробный доклад о состоянии дел. Он остался доволен увиденным.

— Хорошо, — сказал Сматс.

Мотма добавила.

— Я могу огласить выдержки из доклада публично, если вам позволяет время.

— Время позволяет.

— И так, войска полностью укомплектованы, в том числе оружием тяжёлых образцов. Медицинская служба налажена хорошо: уровень потерь при жизни в таких условиях — а это самые нижние уровни Корусанта — приемлемые. Помимо вооруженного выступления, мы планируем организовать что-то вроде народного бунта, под лозунгом свержения тирании пока ещё канцлера Палпатина. Картина, в целом, должна будет выглядеть как освободительное восстание за все хорошее против всего плохого, — при этих словах Мотма улыбнулась.

Изображение Сматса все время дергалось, словно от помех, хотя Органа приказал выделить для конфидента отдельный канал. Однако, Мотма так ничего и не сказала во всеуслышание. Мало ли что мог подумать высокий гость.

— Я рад, что наша финансовая поддержка оказала вам существенную помощь в столь благородном деле, как усилия по возвращению республики к либеральным идеалам, которые были искажены зловредным влиянием канцлера Палпатина. Я полагаю, что в общем и целом вы собираетесь действовать совместно с джедаями?

Падме укоризненно посмотрела на Мотму: неужели та выложила все козыри заранее? Иначе откуда бы Сматс узнал, что во время совещания на ее вилле прибыли магистры Йода и Винду? Правда, задать этот вопрос, можно только за глазами Сматса.

— Разумеется, — подтвердила Мотма — Джедаи непревзойдённые воины, и тоже тяготятся той несправедливостью, что существует в нынешней республики. Они станут ценным подспорьем для восстановленной демократии.

Сматс удовлетворённо кивнул.

— Я знал, что вы проявите благоразумие, и привлечете джедаев к сотрудничеству. Они усилят ваши притязания на всю полноту власти.

В разговор встрял Иблиз.

— Господин Сматс, после проведения этой операции вы раскроете вашу личность, и вашей группы?

Сматс обернулся к нему.

— После этой операции, завершенной успехом — да. Как я уже сказал, нас не интересует политическая власть в центральных мирах. Наше условие — это полная автономность для действий в мирах Внешних территорий. У вас есть ещё какие-нибудь вопросы?

Мотма подала голос.

— Вы говорили о вознаграждении.

Посланник ни секунды не мешкая, ответил.

— Разумеется. Я даже внесу авансом, чтобы сделать вам приятное. Тратьте эту сумму, как вам заблагорассудится.

Заговорщики обрадовано обменивались взглядами.

— Палпатин ещё не назначил дату своего выступления в сенате?

— Нет, — ответил Органа. — Нас уведомят каждого специальным приглашением.

— Значит, через вас буду уведомлен и я. — произнес Сматс. — Ну что же, за сим откланиваюсь и желаю вам полного успеха в этой миссии.

Фигура в плаще сделала прощальный жест, и исчезла.

Иблиз довольно улыбался. Встреча прошла куда как лучше, чем он ожидал. Даже не было упреков в перерасходовании средств — видать сильно их Палпатин прижал на Внешних территориях, раз согласны на все.

Органа задумчиво поглаживал подбородок. Сматс ему совсем не понравился. Он должен был знать, что именно алдераанский король является лидером оппозиции и главой заговора. А вместо этого весь номер отыграла Мотма. Органа недовольно покосился на нее. Та, в свою очередь, поняла, почему сенатор надулся.

— Бейл, сегодня отомстишь мне в постели.

Тот коротко хохотнул.

— Как будто для женщин это пытка!..

Но хорошее настроение уже вернулось к нему. В итоге, не все ли равно, как относятся к нему сейчас — а вот как отнесутся к нему после того, как Палпатин будет свергнут, и Органа возглавит республику. На это ещё посмотрим. И посмотрим, что представляет из себя этот Сматс и все доброхоты, что стоят в тени за его спиной. Оставлять в покое такую могущественную группу может быть чревато.

Мотма обняла его.

— О чем задумался, Бейл?

Органа очнулся от раздумий.

— О том, как я буду тебе мстить.

— Жду не дождусь, дорогой, — поцеловала она его прямо в губы.

Он ответил, и поцелуй получился пылким, страстным и увлечённым.

Наблюдая такое дело, Гарм искоса посматривал на Падме, может быть всё-таки она передумает…

Но Падме видела перед собой другой образ — образ сильного и гордого мужчины, в самом расцвете лет и, улыбаясь, мысленно отдавалась ему.

День уже клонился к вечеру, когда Энакин покинул апартаменты Палпатина. Гостеприимный хозяин, действуя совместно со своей племянницей, очень хорошо накормили ужином молодого джедая. Время за почти семейной трапезой пролетело незаметно. Хотя Палпатин и Энакин были связаны с тайной, канцлер все же сообщил Кьяре о том, что война, возможно, скоро завершиться.

Девушка обрадовалась такому положению дел. Она тоже истосковалась по мирным дням не меньше, чем двое ответственных мужчин, сидевших напротив нее.

Наконец, настала пора прощаться — Энакин должен был вылететь утром на Салукемай. Там, под предлогом разведывательной вылазки, он собирался пересечь линию фронта. Сторона сепаратистов передала секретные коды обозначения «свой-чужой», которыми должен был воспользоваться Энакин. Ему предстояло встретиться с верхушкой конфедерации, с самим графом Дуку.

Их отношения весьма драматично завязались ещё на Джеонозисе, и Скайуокер отлично помнил, благодаря кому он лишился свой правой руки. Но личной трагедией для него это не стало, — Энакин сумел ее пережить. Инвалидом он себя не чувствовал, и вполне сжился со своей механической рукой, что являлось показателем взросления юноши. Зачем понапрасну клясть судьбу, если можно поискать плюсы в любом положении? В некоторой степени, он был даже доволен своим невольным приобретением — новая рука давала ему дополнительную силу, а сила вселяла уверенность. Уверенность в правоту дела, которому он служил.

Согласие далось ему нелегко, но с другой стороны, отказаться он тоже не мог, не смотря на то, что Палпатин предупредил его об опасности. Так из воина стать посланником… А ведь в этом нет ничего необычного — он ведь джедай, значит и должен заниматься такого рода деятельностью.

Энакин спустился в квартиру Падме, набрал код на двери, и вошёл в коридор. Теперь нужно будет принять душ, сменить одежду, и хорошенько отдохнуть. Падме, наверное, уже приехала. Ей он скажет, что его краткосрочный отпуск закончился, и он снова отправляется на фронт. Обычное дело.

Энакин повесил накидку в шкаф, разулся, и прошел в комнату. С он так был погружен в свои мысли, что не ощутил присутствия в силе Падме.

— Ты где был?!.. — Одновременно строгие и удивлённые слова жены, застали его в врасплох.

— Падме, это ты? — в свою очередь недоуменно спросил он.

Падме встала с дивана, на котором сидела, дожидаясь его.

— Я тебя спрашиваю — ты где был? — более строго чем в первый раз, сказала девушка.

Энакин снова был сбит с толку таким приемом. Почему она так нарочито груба с ним? Что вообще происходит?

— Я провел это время у канцлера — мне необходимо было отчитаться о положении дел на фронте, — последовал ответ. Это было неправдой, но не мог же он сказать, что несколько часов назад прогуливался с племянницей канцлера. Да и известную конспирацию необходимо было соблюдать, дабы избежать утечек информации. Упомянуть в частной беседе переговоры о мире с сепаратистами было делом совершенно недопустимым.

— Опять Палпатин, — недовольно прыснула Падме, — Почему он не может оставить тебя в покое? Сколько еще это может продолжаться? Когда ты, наконец, поймёшь, что ты должен прервать с ним всякое общение?

— И почему же? — сурово спросил Энакин, сложив руки на груди.

Падме сделала к нему несколько шагов навстречу, но близко подходить не стала.

— Потому-что он — негодяй! — отрезала она.

Ну это уже было слишком. Назвать таким бранным словом руководителя государства, к тому же пожилого заслуженного человека, было совершенно несправедливо.

— Падме, полегче — ты не на заседании в сенате, — серьезно ответил ей Энакин.

И тут сенатор Наберрие взвилась.

— Да что ты вообще понимаешь в жизни, а? Кем ты себя возомнил, в конце-концов? У тебя нет ничего из того, что с тобой было в прошлой жизни, — даже тех незначительных вещей, которыми ты обладал на Татуине. Ты гол, как сокол, и полностью зависишь от меня, живёшь в моей квартире, на всем готовом…

Энакин побледнел. Оскорбительные слова Падме задели в его душе скрытые болевые точки, которые, как он думал, он успешно спрятал ото всех. И теперь, Падме била по ним со всей силой, которую только может представить человеческое слово.

— Не надо так говорить со мной, — стиснув зубы, проговорил юноша. — У меня есть своя гордость.

Несмотря на эти, кажущиеся угрозой, слова, Падме ничем не рисковала. Энакин ни разу не повысил на нее голос, за все три года их супружества. Он вообще не был с ней конфликтен. Для иной девушки он был бы хорошей парой — заботливый, внимательный, соблюдающий интересы своей второй половины. Правда, в делах амурных он был довольно неуклюж — не являясь ловеласом, Энакин чувствовал скованность в общении с прекрасным полом. Но терпеливая особа, действуя с присущей только женщинам настойчивостью, вполне могла перестроить душевные порывы юноши в более позитивное русло.

Падме знала об этом, но, поскольку, Энакин давно ей разонравился, она пустила все на самотёк. Впрочем, было бы замечательно, если бы Скайуокер полностью покорился ей, но опасные искорки бунтарства его натуры продолжали бы тлеть, грозя однажды вырваться на свободу.

Падме усмехнулась.

— Ну покажи мне тогда свою гордость. Или что, так и промолчишь, вытаращив глаза?

Энакин чувствовал поднимающуюся внутри опасную волну гнева. За что она так с ним жестока? Почему с ним неуважительно обращается?

— Падме, — он постарался успокоить себя, и сказал своим обычным голосом — Прошу тебя — скажи мне, в чем настоящая причина твоего негатива ко мне? Только Палпатин, или что-то ещё?

Падме, перебирая четки, прошлась к большому окну. Со стороны, она казалась истинной королевой — гордой, недоступной, холодной. Не поворачивая головы, девушка ответила.

— Твое происхождение, Энакин. Да, ты добился многого в своей жизни, — тебя приняли в орден джедаев, ты стал рыцарем и генералом, и остаёшься на виду у республиканского правительства. Но ты помнишь, кем ты родился? Ответь, пожалуйста.

Юноша вздохнул, вот оно что! Но, тем не менее, ответил.

— Я родился рабом, у женщины по имени Шми Скайуокер, моей матери, которая также была рабыней. Первым моим хозяином был местный мафиози Гардулла-хатт, а вторым, старьевщик Уотто. В девять лет мне посчастливилось встретить мастера-джедая Квай-Гона Джинна, который освободил меня, и забрал с собой на Корусант. Эту часть моей биографии ты прекрасно знаешь.

От Падме не ускользнуло то, что Энакин не упомянул ее имени рядом с Квай-Гоном. Ах, мальчишка.

— А кто содействовал джедаю Джинну в твоём освобождении? — надменно спросила она.

— Великая сила, — последовал ответ.

Падме брезгливо фыркнула.

— Видимо, у тебя смелости не хватает назвать меня в числе твоих благодетелей. Ты так и остался прежним неблагодарным татуинским дикарем. Ты…

— Я выслушал достаточно, и принял решение, — Я ухожу от тебя!.. — Энакин развернулся на каблуках, и отправился в коридор. Там, в антресолях, стоял его тревожный чемоданчик, со сменой белья, зубной щеткой и бритвой.

— Куда ты пойдешь на ночь глядя? — насмешливо крикнула ему в спину Падме.

— Не твое дело! — резко ответил он, не оборачиваясь к ней. — Я не пропаду.

— Ну давай, давай, — сделала ему ручкой Падме.

Взяв чемодан, Энакин открыл входную дверь. Он не попрощался с ней. Он вообще ничего ей не ответил.

Поднявшись на лифте к месту стоянки, он остановился возле своего флаера. Дроид службы безопасности проверил его документы, и оставил его в покое, наедине с непростыми размышлениями.

Ночной Корусант был также активен, как и в дневное время. Скоро и он присоединиться к этим бесконечным транспортным потокам, чтобы лететь куда глаза глядят. Но у него есть важная миссия — завтра он должен отбыть с ответным посланием от канцлера Палпатина, на предложение графа Дуку о мирных переговорах. Найти бы место.

Энакин достал комлинк и позвонил. Через некоторое время ему ответили.

— Здорово, Эн.

— Здравствуй, Байк. Говорить можешь? — спросил он. В комлинке он слышал какой-то гул.

— Погоди, у нас тут в кафе корпоратив проходит, гвалт такой, что. я сейчас выйду.

Через пару мгновений, Байк заговорил снова.

— Ну, теперь можем поговорить. Ты просто так звонишь, узнать как у меня дела, или у тебя что-то есть сказать?

Энакин замялся.

— Байк, такое дело — мне нужно где-то перекантоваться до завтра. Денег у меня нет, номер в гостинице снять не могу. А завтра я улетаю с Корусанта и отправляюсь на фронт. Может, что подскажешь?

— Поссорился с подружкой? — захихикал Байк, — Странно, она у тебя была такой милой. Как ты умудрился допечь ее?

— Ну… Дело вообще не в ней, — она и не девушка мне вовсе. Просто знакомая. Так ты поможешь?

В комлинке раздалось сопение. Очевидно, Байк раздумывал над его вопросом.

— Знаешь, у меня есть двухкомнатная квартирка. Собираемся с женой сделать там ремонт, да все руки не доходят. Это на нижних уровнях, но район хороший, спокойный. Свет и горячая вода есть. Мебель тоже. Так что вот тебе мой ответ.

— Байк, спасибо друг, — обрадовано поблагодарил его Энакин. — Это то, что надо. Только до утра.

— Да хоть до вечера, — последовал ответ. — Сейчас отмечу тебе местоположение квартиры, и пришлю код доступа. Давай, брат — располагайся с комфортом. И ещё…

— Что такое? — спросил Энакин.

— Удачи тебе на войне, не рискуй понапрасну. Позвони, когда вернёшься — познакомлю тебя со своими домашними.

— Конечно, Байк, — обязательно, — Энакин почувствовал что его, падавшего, кто-то подхватил. Как же хорошо иметь друзей. Комлинк снова заиграл — он получил сообщение от Байка.

Ну, что же, вздохнул Энакин, нужно отправляться. Юноша запрыгнул к кокпит, взлетел, и направился по указанному адресу.

* * *

В апартаментах Падме было уже темно, но девушка все ещё продолжала стоять у окна. Темная фигура вышла из дверей спальни, и приблизилась к ней. Ещё шаг, и некто темный обнял девичий стан. На своей обнаженной шее она почувствовала жаркое дыхание — это был мужчина, который покрыл ее плечи страстными поцелуями.

Его руки скользили вверх по талии, остановившись в районе груди. Он жадно их сжал пальцами через одежду.

— Ах, Оби-Ван… — Падме запрокинула голову назад, наслаждаясь его ласками.

— Я скрыл в силе свое присутствие. Потому он и не догадался, что я нахожусь рядом, — продолжая целовать ее плечи и шею, ответил Оби-Ван.

Падме, не разрывая объятий, повернулась к нему. Они обменялись долгим любовным поцелуем.

— Зачем он вам? — шепча в ухо любимому, произнесла Падме.

— Мастер Йода хочет, чтобы мальчишка лично отрубил Палпатину голову, — ответил Оби-Ван.

— Я бы предпочла, чтобы это сделал ты.

Оби-Ван хмыкнул.

— Когда мы принудим его к этому, и погрузим в бездну отчаяния, я, в свою очередь, обезглавлю его. На этом история Избранного закончится.

Падме немного отстранилась от него.

— Ты знаешь, я хочу преобразовать сектор Чоммель к королевство со столицей на Набу, когда со всем этим будет покончено. И мне будет нужен король.

— Как пожелаешь, моя королева. А теперь, пожалуй, предлагаю консумировать начало нашего будущего правления.

Оби-Ван подхватил Падме на руки и понес ее в спальню.

Расчеты на панели управления показывали приближение к Салукемаю. Это было легко заметить даже по тому, что ежесекундно поступали сообщения о сближении с очередным транспортником или военным кораблем. Хотя Энакин управлял своим истребителем четко и выверено, но все же ему приходилось пару раз преодолевать довольно рискованные сближения. Подлетая к планете, он получил открытый запрос диспетчерской, предлагавший ему приземлиться на центральном космопорте, в бывшей сепаратистской базе, которую теперь занимали республиканские войска.

Истребитель вошёл в воздушное пространство Салукемая. В небе было не протолкнуться от других истребителей, беспилотников различных типов, и прочих единиц флота.

Он приземлился на свободную площадку, открыл кокпит и спустился вниз. К нему сразу подбежали несколько клонов.

— Здравия желаю, генерал Скайуокер. Сэр, мы приветствуем вас на Салукемае — новой освобожденной от присутствия врага территории. Слава республике! — обратился к нему клон с нашивками сержанта.

Энакин в ответ отдал честь по-военному.

— Мир и Порядок! Благодарю за службу. Где находится ваш штаб?

— Прямо здесь, сэр. Нами командует генерал Гокон.

— Гокон!.. — присвистнул Энакин.

— Да. Его назначили к нам два дня назад.

— Значит, он меня обошёл, — про себя сказал юноша.

Однако, пора было уже идти в штаб, встретиться с новым командиром, и переговорить о разделе полномочий. Разумеется, только формально — сюда он официально прибыл как представитель ставки, ну, а негласно, должен был вступить в переговоры с графом Дуку, ожидавшим его на Бос-Пити. В том, что он планировал самолично вылететь на разведку, ничего странного не было, — в войсках уже привыкли к сумасбродствам Скайуокера, и не ожидали, что военачальник будет вести себя смирно. Война снова привычно охватывала его. Энакин вздохнул — с ней нужно покончить. Для этого он и прибыл сюда.

По-пути к штабу он практически не разговаривал с сопровождающим его сержантом Десмонтом, будучи погруженным в свои раздумья. Мысли уносили его далеко на Корусант, к Палпатину и к Кьяре. Кажется, он стал испытывать к ней чувство, похожее на привязанность. Как же это так получилось, что с Падме они расстались, но у него на горизонте возникла новая девушка? Интересно, а Кьяра ждёт его? Энакин хотел на это надеется. Каким-то странным образом она оказалась на его жизненном пути. Возможно что это какой-то знак, но какой? Он должен поговорить с ней, когда вернётся обратно с успешно завершенной миссией. А в то что она завершится успешно он не сомневался.

Гокон встретил его рядом с огромным голографическим стендом, на котором размещалась подробная карта межзвездного пространства и сдержанно, хотя и тепло, поприветствовал старого друга. Это был тридцатилетний рыцарь-джедай человеческой расы, темнокожий, с пышной гривой из многочисленных косичек на голове, и окладистой бородой.

— Здравствуй, Энакин, — поздоровался он с ним.

— Здравствуй, Гокон, — ответил Энакин.

Разумеется, генерал перед генералом на вытяжку не стоял, но было заметно, что новое звание добавило Гокону солидности.

— Сержант Десмонт, вольно. Возвращайтесь к несению повседневных обязанностей, — скомандовал джедай.

— Есть, сэр! — клон развернулся, и зашагал к выходу.

Энакин улыбнулся.

— Я так посмотрю, что присвоенное звание меняет человека прямо на глазах. Мы виделись десять дней назад, и тогда ты был полковником и моим заместителем. А сейчас, птица более высокого полета.

— Да, Энакин. Сам мастер Йода присвоил мне это звание, — подчеркнул Гокон.

В штабе царила рабочая суета — поминутно обновлялась оперативная информация на мониторах, за которыми следили многочисленные связисты. Голопроекторы показывали картинку в реальном времени так, чтобы присутствующие офицеры из аналитического отдела владели всей полнотой ситуации.

— Я вижу что вы собираетесь осуществить продвижение в сторону Бос-Пити? — спросил Энакин.

— Да, формируем ударный кулак. В течении трёх дней должны подойти два «Венатора» и пять «Аккламаторов» с дополнительными войсками, снаряжением и техникой. Сил и возможностей у меня хватит, чтобы выбросить уцелевших сепаров за пределы цивилизованной галактики, — решительно ответил Гокон.

Энакин по-деловому спросил.

— Каковы данные фронтовой разведки?

Гокон набрал комбинацию на пульте управления.

— Вот с этим обстоит неважно. Данные двухдневной давности. Я как раз собирался отправить группу разведчиков.

Вальяжно опершись плечом на один из системных блоков, величиной с хороший шкаф, скрестив руки на груди, — как бы невзначай, Энакин заметил.

— Ну я мог бы слетать туда-сюда, посмотреть что и как…

Гокон неожиданно резко хлопнул ладонью по панели.

— Нет, ты никуда не полетишь! — резко сказал он.

Не меняя положение, Энакин невинно спросил.

— А что так?

— Приказ мастера Йоды, — ответил Гокон.

— Мастер Йода запрещает мне заниматься фронтовой разведкой?

Темнокожий джедай повернулся к нему.

— Слушай, я приказы не обсуждаю. Если тебе не нравится — обсуди это с ним самим. Пошли запрос, переговорная комната вон там, — Гокон указал ему на дверь в соседнее помещение.

Энакин нехотя направился в комнату, про себя не слышно буркнув по-адресу Йоды что-то не совсем лестное.

Ему было непонятно, почему сам глава ордена начал активно влезать в дела на этом театре военных действий. Он вошёл в помещение. Сидевший там офицер-связист поднялся с места, и вытянулся во-фронт, приветствуя старшего по-званию.

— Здравия желаю, господин генерал! — поднес он руку к каскетке.

— Вольно, — ответил Энакин. — Лейтенант, установите связь с Корусантом, с храмом джедаев. Это срочный вызов.

— Есть! — офицер быстро оформил и направил запрос для связи с храмом.

По-счастью, ответа ждать пришлось не слишком долго. Чтобы не смущать своим присутствием офицера, Энакин принялся изучать географическую карту Салукемая. Это было весьма занятно — планета немного напоминала Татуин. Такая же унылая, песчаная и жаркая. Тут можно было только выживать, и было довольно странно узнать, что именно здесь сепаратисты наладили производство клонов для нужд своей армии. Население Салукемая было небольшим, но довольно-таки разнообразным — здесь проживали такие представители рас, как люди, тви’леки, граны, госсамы и даже хатты. Энакин усмехнулся. Да, прошлое и здесь напоминает о себе. Ну, это ничего.

— Сэр, — обратился к Энакину офицер, — храм джедаев на связи.

Энакин подошёл к нему.

— Отлично. Это Энакин Скайуокер, — мне нужно переговорить с мастером Йодой.

На экране возник хорошо знакомый облик зелёного экзота, бывшего всесильным главой ордена.

— Кхм. кх, кх… Вызывал ты нас, Скайуокер юный. Есть вопросы у тебя ко мне, я знаю, — проговорил Йода.

Энакин попросил офицера выйти из комнаты — разговор должен был быть конфиденциальным.

— Да, мастер Йода, — поклонился он старому джедаю, — Я хотел узнать причину, по которой мне было запрещено принимать самостоятельные решения. В частности, я хотел бы отправиться на разведку для того, чтобы выяснить позиции сепаратистов.

Мастер Йода недовольно взглянул на юношу.

— Опять ты дерзок и груб, молодой ученик. Не обязаны мы объяснять каждое наше решение. Сказано нет — значит нет! — отрезал Йода.

— Но я всего лишь… — начал было Энакин.

— Немедленно замолчи! Что это ещё такое — перебивать меня! Цыц! — прикрикнул на него мастер.

Энакин понурил голову. Значит Йода не отступиться. Как же быть?

— Командование мы возложили на Гокона. Слушаться тебе его надлежит, поскольку он главный. Он — джедай покорный воле великой Силы, а не так, как ты, — под конец упрекнул его Йода.

— Я тоже покоряюсь воле Силы, — заметил Энакин.

— Но переиначиваешь все, как до тебя это делал злодей Дуку, который пал на темную сторону. Неужели намерен ты по его стопам пойти, умм? — спросил Йода.

— Мастер Квай-Гон, бывало, тоже не соглашался с мнением Совета, — ответил Энакин.

— Опять я слышу про Квай-Гона! — возмутился Йода, — Тройка вас — Дуку, Квай-Гон и ты. Старший в тайне мутил воду, ученик его в этом поддерживал. Много хлопот они нам доставили. Теперь и ты туда же!..

— Но мастер Йода, я почитаю Квай-Гона больше, чем как учителя — он словно отцом мне был… — произнес Энакин, и осекся. Произносить это было ошибкой. Йода непонятно фыркнул и потряс палочкой в воздухе.

— Запрещена привязанность — на темную сторону тебя это приведет. Любовь — это негативная эмоция. Особенно недопустимо женщину любить! Это настоящие коварные существа, сети свои используют, чтобы заманить к себе таких несчастных молодых людей, как ты. Темная сторона их окружает — чувствую я ее.

— Но в Ордене есть женщины, — напомнил Йоде Энакин.

Мастер прикрыл глаза, и сложил руки на палочке. Между собой юнглинги и падаваны говорили, что в этой палочке Йода спрятал второй световой меч, который он, якобы, пускал в дело только в особых случаях. По-крайней мере, так слышал Энакин.

— Покорны воле они Силы и Ордена. И никогда не знали мужчин — не ведали они той скверны, что прозывается влечение к другим. Так и верно служили и служат нам до старости, — важно закончил Йода.

Энакин вспомнил противную старушенцию Джокасту Ню, которая служила главным архивариусом ордена, и поежился. Да уж, наглядный пример беззаветного служения женщины-джедая.

— Я понимаю вас, мастер Йода, и рад доложить — я ни одну женщину никогда не любил, и не полюблю, — заверил его Энакин. Конечно, это было неправдой. После того, как юноша изведал любовь и особенно то интимное, что идёт за ней следом, он понял, как ограничены были джедаи в своих догматах. Но в этом до-конца он боялся признаться даже себе. Он знал, что у Квай-Гона был роман с женщиной-джедаем Талой, и вроде бы он даже собирался покинуть орден чтобы жениться на ней. К сожалению, любимая мастера Джинна погибла. Энакин как-то незаметно для себя опечалился. Заметив это, Йода решил, что молодой джедай удручен своим положением и улыбнулся — неплохо он осадил нахала.

— Как я и говорил ранее — Гокон главный. А тебе я запрещаю предпринимать любую активность. Палпатин вмешался, нам сообщил, что направил тебя как своего представителя. Недовольны мы были его решением и вот мой сказ — будешь сидеть и выполнять всю штабную работу. С Салукемая ни ногой! — скомандовал Йода.

— Слушаюсь, мастер, — снова поклонился Энакин.

Глава ордена со своей стороны прервал связь.

Молодой джедай размышлял над своим положением. Нарушить приказ Йоды он не может, но и просьбу Палпатина тоже. Что важнее — Орден или мир в галактике? Не колеблясь он выбрал второй вариант. Теперь осталось обмануть Гокона. Энакин вышел за дверь, и сказал стоящему рядом офицеру, который ожидал окончания сеанса связи.

— Лейтенант, вы можете возвращаться на свое место, — сказал он офицеру.

Гокон все ещё находился рядом со стендом, отмечая передвигающиеся разноцветные точки. Энакин решительно направился к нему.

— Что сказал мастер Йода? — спросил он у юноши.

— Мастер Йода одобрил мое намерение, — спокойно ответил Энакин. Он постарался выглядеть естественно и контролировать свое присутствие в Силе, чтобы Гокон не почувствовал его эмоции.

— Вот, значит, как? А мне он приказал засадить тебя за стол с анализом собранных материалов.

Энакин дружески улыбнулся.

— Гокон, как ты себе это представляешь — я и штаб? Ну?

Гокон хмыкнул.

— Верно, не представляю. Но все же… — раздумывал он.

— На Бос-Пити сейчас Гривус, Дуку и Ганрей. Нам просто необходимо выяснить, что там затевается, — количество и типы кораблей, например — внимательно произнес Энакин.

— Главные мерзавцы собрались? То-то мы перехватывали обрывки переговоров. Точно знали, что там Гривус. Ну а если туда прибыли Дуку и Ганрей… Ладно, лети. Я дам тебе сопровождение.

Энакин отмахнулся.

— Гокон, дружище, — ну какое сопровождение у разведки? Лучше пусть прикроют меня перед выходом за позиции нашей планетарной обороны.

— Но это нарушает правила…

— Гокон, где я, а где правила, — ответил юноша, — Я отправляюсь на своем истребителе.

Бородатый джедай знал характер Скайуокера, и понимал, что того не удержать.

— Только не вляпайся куда-нибудь! — крикнул Гокон стремительно удаляющемуся Энакину.

Тот махнул рукой, мол, да-да.

Гокон вздохнул, и отвернулся, заговорив о чем-то с сидевшим рядом с ним оператором.

Энакин с дополнительным пакетом сухпайка и флягой воды, уже забирался в свой истребитель. Его машину уже обследовали техники, заправили и приготовили к полету.

Он не гордился тем, что провел Гокона — джедай был неплохим человеком, но слишком типичны для… джедая. Хотя и с нюансом — Гокон относился к числу тех немногих, у кого с Энакином не получалось спорить по-каждому поводу.

— Извини, друг. Но все что я сделаю, я делаю для общего блага. Скоро увидимся, и ты поймёшь, что мир дороже войны, пусть она даёт влияние и славу.

Энакин включил двигатели.

Полет до Бос-Пити прошел без происшествий, хотя часть пути Энакин проделал в метеоритном поясе, чтобы оторваться от возможной слежки. Это было очень не просто. Даже самый сложный навигационный прибор не справился бы с таким колоссальным объемом помех, которые грозили катастрофой и немедленной гибелью. Энакин же полностью положился на Силу, которая везде и во всем была его самым надёжным проводником, четко указывая путь даже в самом запутанном лабиринте. Помимо самих метеоритов, в хвосте кружились и сейсмические мины, о последствиях взрывов которых лучше было не помышлять — в случае детонации, от утлого кораблика джедая осталась бы только пыль. Энакин вел истребитель напряжённо, но не без определенного изящества, что стало его фирменным почерком и стяжало ему славу лучшего пилота Республики. Пролетая по нейтральной полосе он включил опознавание «свой-чужой», — оставалось только надеется, что задумка сработает и его не собьют, явно опознав чужой силуэт, мелькающий на радаре.

— Позыв’ной 1010, позыв’ной 1010! Ответь’те, ответь’те!.. — хрипло раздалось в наушниках. Голос звучал с неймодианским акцентом.

Энакину и прежде приходилось слышать перехваченные сообщения, но в эту волнительную минуту он ощутил себя в шкуре пилота-сепаратиста.

— Позывной десять-десять на связи. — поспешно ответил Энакин.

Со стороны это выглядело необычно и даже забавно, если не учитывать остроту ситуации.

Как знать, сколько сейчас электронных глаз отслеживают его полет. Достаточно одной отрывистой команды и ему на встречу вылетит целый рой вражеских истребителей. Сумеет ли он справиться? Зависит от того, сколько их будет. А будет очень много, сомневаться в этом не приходилось.

— Позыв’ной 1010, скоро вы вой’дете в атмосф’еру Бос-Пити. Согл’асно зап’рошенным данным, вам выд’елена 503я полоса на зап’асном поле.

— Вас понял, вас понял, — проговорил Энакин.

То-то обслуга зенитных орудий удивиться, увидев в воздухе совсем другую «птичку». Хотя он не думал, что дроиды сепаратистов могут чему-то удивиться.

Его подлет к планете напоминал таковой у Салукемая — тоже полным-полно авиации, беспилотников, и разной мельтешащей и мешающей ерунды, снующей из стороны в сторону.

— «Интересно» — подумал Энакин — «Как меня встретят? Вряд ли тепло.».

Предстоящая встреча с графом Дуку будоражила его, вызывая в не слишком приятные воспоминания. А вспомнить было чего.

Обрубок правой руки не единственное напоминание.

Палпатин настоял, чтобы Энакин был вооружен на этой встрече.

— «Посланник мира при оружии?!..» — изумлённо воскликнул Дуку — «Нет! Исключено!..»

— «Помимо прочих гарантий безопасности, это — главное условие» — жёстко ответил Палпатин. — «Опасаться моего представителя нет нужды — он не диверсант и не подосланный убийца. Предпринятые вашей стороной меры по безопасности, я полагаю, — будут вполне достаточны. Вы и сам бывший джедай и отменный мечник, вам ли испытывать страх перед более молодым и менее опытным бойцом?».

Против подобного довода Дуку ничего не смог возразить, и в итоге дал свое добро.

Приземлившегося на полосе 503 Энакина встретил эскорт из дроидов, которых направили для того, чтобы встретить важного гостя. Эта полоса находилась на отшибе, и джедай догадался почему его направили именно сюда — у принимающей стороны не было уверенности, что истребитель не оборудован сканирующим датчиком высокого разрешения, способным передавать полученные сведения республиканской стороне.

Рядом с ним остановился военный спидер с двумя сепаратистскими офицерами — на этот раз это были госсамы, и дроидом-водителем остановился прямо перед Энакином.

— Джедай Энакин Скайуокер, я — адъютант его светлости, полковник Ка-Рай. Он ждёт вас. Прошу, — пригласил офицер Энакина.

— Благодарю вас, — юноша забрался в спидер.

Адъютант скомандовал дроиду трогаться с места, и спидер, мягко попыхивая репульсорной тягой, быстро помчался к стоящему в вдалеке массивному зданию.

Энакин держался спокойно и ровно, как и подобает своему статусу. Офицеры-госсамы перебросились парой фраз, смысл которых был, очевидно, в персоне Скайуокера. Джедай снисходительно промолчал. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Одно дело устраивать вылазки в тыл там, на фронте, где все понятно и очевидно. Другое дело — раскатывать в спидере, в компании врагов, как будто, так и надо.

Здание космопорта быстро приближалось, и вскоре спидер остановился на КПП. Один из госсамов что-то сказал наряду дроидов, и те беспрекословно пропустили их. Хотя в карте памяти каждый из этих дроидов имел файл с характеристикой всех джедаев-военначальников и, надо полагать, также особую информацию о самом Скайуокере. Представив, что там могло быть в этих файлах, Энакин усмехнулся.

Наконец, спидер въехал в ворота космопорта и остановился. На плацу проходил смотр, и все было заставлено военной техникой. На джедая это произвело большое впечатление — было очевидно, что сепаратисты тоже концентрируют силы для возможного отражения удара со стороны салукемайской группировки республиканских войск.

— Мы на месте — прошу следовать за мной, — обратился к Энакину адъютант. Тот кивнул в знак согласия.

Они вместе покинули спидер, и направились ко входу в бункер, где находилось высшее руководство Конфедерации.

Вообще же, царящая вокруг обстановка была очень похожа на ту, к которой он привык за три года этой кошмарной войны. За исключением того, что основную роль пушечного мяса у сепаратистов играли дроиды, а не клоны. Впрочем, ему было известно, что около полугода назад, конфедераты стали расширять участие биологических существ в военных действиях — живой ум, его находчивость и смекалку, все же нельзя сравнить с искусственным интеллектом, пускай и самым продвинутым.

Они спускались ниже и ниже, проходя по коридорам до штаба прямо к Дуку. Какой будет их встреча? Глава сепаратистов пообещал отпустить его, в случае если переговоры провалятся. А вдруг дойдет до конфликтной ситуации? Об этом лучше не думать, и сосредоточиться на позитиве.

— Мы прибыли на место, — сказал адъютант, приблизившись к большой бронированной двери, по бокам которой недвижно стояли магна-стражи.

— Хорошо, — произнес Энакин, — Я войду.

Адъютант отдал честь и удалился. Дверь перед ним с лёгким шипением уползла в стенную нишу. Вот он — момент истины!

Джедай переступил порог.

Юноша был настороже, но внешне оставался спокойным. Обстановка в бункере выглядело привычно, и ничем не отличалась от таковой где-нибудь в республиканском штабе — уж что-то, а на военные объекты молодой джедай насмотрелся. В поле силы он ощущал золотое свечение трёх живых существ, из которых он узнал только энергетику Дуку. Граф был спокоен и излучал уверенность. Кем были эти двое других, Энакин понятия не имел. Впрочем, интрига не продержалась слишком долго.

Грозная тень, широкая в плечах и невероятно узкая в талии, неслышно и быстро устремилась прямо к нему. Хриплый голос пробасил.

— Энакин Скайуокер, я слышал о твоей репутации и думал что ты несколько… старше.

Энакин по-голосу понял, что это знаменитый сепаратистский полководец. С ним ему ещё не доводилось встречаться на поле боя. Хотя о генерале и его деяниях он был наслышан.

— Генерал Гривус, я думал что вы выше ростом, — с лёгкой усмешкой ответил он.

Гривус вскипел. Нависнув над Энакином, он было прорычал.

— Джедайская…

В этот самый момент, глубокий и спокойный возглас вмешался в возникшую перебранку.

— Хватит — вы оба! Господин генерал, предлагаю вам вспомнить о цели визита нашего гостя. А вам юноша также стоило бы проявить сдержанность в общении.

Энакин смутился, а Гривус неловко кашлянул.

— Виноват, ваше сиятельство, — произнес киборг. — Больше этого не повторится.

Граф Дуку встал с кресла, находящегося в самой дальней части комнаты. Ступая медленно и с достоинством, как и полагалось аристократу, Дуку приблизился к Энакину. Юноша, конечно же был хорошо осведомлен о личности вождя конфедерации, во-многом, конечно, опираясь на джедайские источники, рисовавшие графа в самых черных красках.

Внешне Дуку совсем не походил на злодея. Это был благообразный старик с короткой седой бородой и гладко зачесанными волосами. Богато и со вкусом одетый, он не был похож на беспощадного мятежного главаря, описываемого республиканской пропагандой.

— Я приветствую вас, рыцарь-джедай Энакин Скайуокер, как представителя республиканской стороны и личного посланника канцлера Шива Палпатина, — С достоинством произнес Дуку.

Он протянул Энакину руку. Джедай, после некоторого колебания, пожал ее. Был ли в этом какой-то подвох он пока не знал, тем более, что именно граф был виновником того, что правая рука по-локоть больше напоминала футляр. Именно из-за уродливой кибернетической основы, он был вынужден носить черную перчатку, скрывая механическую конечность.

Заметив эту заминку, Дуку добавил.

— Наши прошлые разногласия и личный конфликт не должны помешать нам прийти к взаимовыгодному соглашению, вы согласны?

— Да, ваше сиятельство, я согласен, — согласно кивнул Энакин.

Хотя упрямая память вернула блеклые картинки трагических событий на Джеонозисе, юноша решил не поминать прошлого. В конце концов, в этих воспоминаниях было много Падме, то есть того, чего он сейчас пытался избежать.

— Ну что же, — вздохнул Дуку, — Предлагаю вам пройти к голографическое у столу, и изложить предложения Палпатина.

Энакин сделал жест рукой.

— Одну минуту, ваше сиятельство. Кто будет третьим в нашем разговоре? Мне важно знать это.

Дуку повернулся к нему.

— Я думал, что вы узнали Ньюта Ганрея, вице-короля Торговой федерации. Он был там, на арене.

— Я не помню его, — честно признался Энакин. — Но его превосходительство канцлер Палпатин сказал мне о том, что Ньют Ганрей участвует в переговорах с вашей стороны. Понимаете, мне нужно было уточнить.

— Разумеется, — улыбнулся граф. — В определенной степени, вице-король сыграл решающую роль, подведя меня к идее установить контакт с республикой. Но все же пойдёмте.

Энакин и Дуку, в сопровождении Гривуса, поднялись на помост, где стоял диван и несколько кресел. В одном из них сидел вице-король, молчаливо попивая каф.

— Добрый день, — вежливо поздоровался с ним Энакин.

— Здарвст’вуйте, молод’ой чел’овек — ответил ему Ганрей.

И он нем джедай много слышал. Даже, пожалуй, слишком много. С детских лет Энакина имя Ганрея звучало словно прозвище какого-нибудь монстра, — жадного, жестокого и невероятно злого.

В действительности же, перед ним сидел пожилой неймодианец, который был ничем не примечателен, ровно как такой же экзот даже из членов джедайского Ордена.

— Ми жд’ем ваших предлож’ений, дж’едай Скай’уокер, — добавил Ганрей.

Остановившись возле стола, Энакин подождал, пока Дуку и Гривус усядутся в креслах, и начал.

— Его превосходительство канцлер Палпатин рассмотрел ваше предложение, и пришел к выводу, что мы не можем договариваться как равнополагающие стороны.

— Вот как? — поднял брови Дуку.

Энакин важно склонил голову.

— Канцлер исходит из общего положения на фронтах, которое складывается не в пользу конфедерации. Он снизошёл до того, чтобы принять мирную инициативу из ваших рук, но никак не может упускать из виду внутреннюю обстановку, сложившуюся в республике.

В комнате воцарилось молчание. Сепаратистские вожди обдумывали это звучащее не слишком приятно для ушей предложение. Наконец, Дуку заговорил.

— Господин Скайуокер, вы же понимаете, что конфликт начали не мы?

— Разумеется.

— Более того, мы были вынуждены сопротивляться в ответ на агрессию джедаев, — продолжил Дуку.

Эти слова поколебали уверенность Энакина. Об этом говорил и Палпатин, а сам он, конечно же, помнил ту примечательную битву на арене.

— После полномасштабного вторжения на Джеонозис, всякие надежды на мирное урегулирование испарились. Но даже и тогда ситуация не зашла настолько далеко, чтобы разразилась полномасштабная война. По нашим данным, создание так называемой «Великой армии республики», было санкционировано Палпатином с подачи полномочного делегата Джа Джа Бинкса, заместителя сенатора от Набу Падме Наберрие, которая передала ему особые инструкции в частном порядке.

Энакин почувствовал себя неуютно. Конечно, Дуку был во многом прав, и с этим поспорить было нельзя. Но он джедай, а глава конфедерации является не просто его политическим противником. Йода часто утверждал, что был шокирован предательством Дуку, своего ученика, который был известным и уважаемым мастером, вложивший много усилий для развития ордена и обучившим, в том числе, самого Квай-Гона Джинна. Вспомнив о добром мастере Джинне, Энакин печально вздохнул.

— Ваша светлость, мне понятна суть изложенных вами претензий, но к нынешней ситуации они имеют весьма малое отношение, — сказал он.

Дуку откинулся на спинку кресла, и внимательно посмотрел на стоящего перед ним джедая.

Граф ответил.

— Не соглашусь, — они имеют огромное значение. Огромнейшее. Одним из наших непременных условий, является прекращение компании травли и шельмования, развязанной вашими СМИ в наш адрес.

Кроме того, я предлагаю зафиксировать нынешнее продвижение ваших войск на линии Салукемая. Вы больше не будете усиливать войска Республики на этом направлении, а на всем протяжении фронта будет установлено временное перемирие, произведен обмен пленными и проведена необходима эвакуация в тех местах, где этого потребует обстановка.

Дуку говорил ровно и спокойно. Он в совершенстве владел собой, и эта уверенность потоком растекалась в силе, влияя и на Энакина.

— Я надеюсь, что наши условия не чрезмерны? — задал он вопрос Энакину.

— Вовсе нет. Я понимаю, что данные переговоры имеют только предварительный характер, но ваши предложения не кажутся мне невыполнимыми. Думаю, что его превосходительство с готовностью примет их.

Гривус хмыкнул.

— Что-то не верится…

Дуку строго взглянул на калишца.

— Господин генерал, прошу вас не сбивать темпа наших переговоров посторонними высказываниями, не имеющих к делу никакого отношения.

Гривус кашлянул.

— Приношу свои извинения, ваша светлость, но джедай...

Граф встал с места. Было видно, что он не доволен непримиримостью Гривуса, хотя и оговаривал с ним заранее его позиции при переговорах — поскольку посланник Палпатина джедай, то всем известную ненависть генерала к представителям ордена необходимо было заглушить хотя бы на время.

— Я и сам был джедаем в прошлом, господин генерал, — со значением заметил Дуку. — И был вполне счастлив. У меня был сын, которого у меня отняли. Да, прошу никого не удивляться — я по-прежнему считаю Квай-Гона Джинна своим любимым сыном, пусть мы и не были родней, и самым лучшим учеником.

Он обратился к Энакину.

— О вас, юноша, Квай-Гон отзывался очень высоко. Он непоколебимо считал вас Избранным и стремился лично обучать не смотря ни на что. Как жаль, что его нет среди живых и рядом со-мной. Я нуждаюсь в его поддержке, — печально закончил граф.

Энакин почувствовал комок в горле. Разговоры о матери и о мастере Джинне о считал самыми важными и очень личными.

— Да… Да… Если бы учитель Квай-Гон был жив, вся история могла сложиться по-другому, — едва выдавил он из себя.

Дуку заметил угнетенное состояние юноши, и правильно истолковал его.

— При всем лютом горе, пожирающим мое сердце, мне приятно видеть, что не только я скорблю о моем безвременно ушедшем ученике. Я уверен, если бы он остался жив и сделал вас своим падаваном, то вне всякого сомнения мы могли бы подружиться с вами.

Граф сложил руки на груди.

— Однако не будем забывать о цели вашего визита и нашей встрече. Изложенное нами имеет предварительный характер. Если задуманное будет исполнено, то я рассчитываю на личную встречу с Палпатином на нейтральной территории.

Энакин перечислил условия сепаратистов.

— Временное прекращение огня, обязательство не наращивать группировки войск, обмен пленными и эвакуация гражданских лиц из зон военных действий.

Дуку артистично провел замысловатый узор в воздухе.

— Все верно, молодой человек, все верно. Не так уж и не выполнимо, я думаю. Во всяком случае, за нашу сторону я ручаюсь.

— Мне придется доставить ваше сообщение лично. Через пять часов я должен быть на Салукемае, и связаться с канцлером там. Только верховный главнокомандующий может предотвратить готовящееся наступление генерала Гокона…

При этих словах вдалеке что-то глухо ухнуло, потом ещё и ещё. Очевидно, это были разрывы бомб. Все выглядело так, будто кто-то атаковал базу сепаратистов.

Энакин был ошеломлён. Точно также выглядел и Дуку. В комнате противно заверещала сигнализация.

— Нас обманули, — взревел Гривус. — К оружию!

Генерал мгновенно ощерился четырьмя клинками синего и зелёного цветов.

Ньют Ганрей с воплем кувыркнулся с кресла, стремясь удрать подальше от начинающейся схватки.

Энакин молниеносно запрыгнул на стол, сорвал с пояса светомеч. Синее пламя с гудением вырвалось из рукояти. Он приготовился к бою.

— Стойте! Нет! — крикнул Дуку. — Господин генерал, приказываю вам оставаться на месте!

— Ни за что! — зарычал Гривус.

Дуку встал между ним и стоящим на столе Энакином с разведёнными руками.

— Общего сигнала тревоги не было. Послушайте меня!

Гривус фыркнул, но все же отступил. Однако светомеч продолжал держать наготове.

Дуку схватил деку.

— Полковник Ка-Рай, срочно пройдите в бункер, или пришлите другого офицера штаба. Что происходит на поверхности? На нас напали?

Видя, что Дуку не собирается его атаковать, Энакин сменил боевую стойку. Он тоже не выключил светомеч, продолжая следить за Гривусом. Переговоры полетели насмарку. Неужели Гокон атаковал раньше, чем говорил ему? Если так, то теперь он имеет огромную проблему.

Наконец, Дуку ответили.

— Ваше сиятельство, говорит полковник Ка-Рай. Я сейчас прибуду к вам с группой защиты. Мы действительно подверглись неожиданному нападению. Пожалуйста, разблокируйте дверь.

— Господин генерал, дверь. — отрывисто бросил Дуку.

Бронированная дверь открылась, и через некоторое время в коридоре послышался топот. В комнату выбежало несколько госсамских спецназовцев с адъютантом Дуку во-главе.

— Господин полковник, что происходит? — обратился к нему граф.

— Граф Дуку, вы арестованы по-обвинению в государственной измене! — отчеканил Ка-Рай. — Так же будут арестованы генерал Гривус и вице-король Ньют Ганрей. Вы предатели нашего дела. Сейчас вас препроводят в камеры. Прошу не оказывать нам сопротивления.

Дуку выглядел ошеломлённым.

— Это какая-то ошибка, — проговорил он.

— Ошибка! — вскричал Ка-Рай — Никакой ошибки, — вы впустили на важный военный объект республиканского шпиона, джедая Энакина Скайуокера! Вы ответите за это. Мы получили санкцию на ваш арест или на вашу ликвидацию. Я приказываю вам сложить оружие немедленно или мы откроем огонь.

— Пожалуйста успокойтесь, — Дуку выставил руки с пустыми ладонями. — Мы не собираемся на вас нападать.

Договорить он не успел. Ка-Рай скомандовал стоящему рядом с ним спецназовцу.

— Огонь!

Выступив вперёд, госсам врубил из огнемета на полную мощь. Используя ускорение Силы, Энакин далеко отпрыгнул от голографического стола, который был щедро облит огненным потоком. Он успел заметить, что Дуку также избег лавового шторма, а Гривус метнулся за большой стенд. Раздался ужасающий по своему безумию и боли крик. Объятый пламенем, Ньют Ганрей размахивал руками, натыкаясь на мебель. Неймодианец сгорал заживо. Зажигательную струю огнемета нельзя было отразить также, как обычный выстрел бластера. Очевидно госсамы учли этот нюанс.

Нет, так просто им победы не видать. Энакин метнул включенный светомеч прямо в ноги стоящим госсамам и силой притянул его обратно. Цель была достигнута. У входа, истошно воя, копошилась груда изувеченных тел с перерубленными ногами.

Неожиданно рядом со Скайуокером возник Дуку.

— Скорей, за тот стенд. Там стена тоньше, и мы сумеем проломить дыру.

Джедай поднялся и в один прыжок оказался рядом со стендом.

— Генерал Гривус, следите за входом — могут появиться и другие, — командовал граф. — Нам нужно вырезать изрядный кусок и быстро. Тут понадобится сила.

Он обратился к Энакину.

— А вам, молодой человек, я предлагаю объединиться для нашего с вами спасения. Вы согласны?

Энакин воздел свой меч.

— Я согласен с вами. Приступим.

Дуку кивнул, и достал такую памятную изогнутую рукоять.

— Будем вырезать синхронно. Да прибудет с нами Сила!

Дуку включил клинок. То, что Энакин увидел, изумило его до глубины души — цвет клинка был белым.

Ударом Силы, Энакин выбил из стены кусок вырезанного траспаристила. Крепкий метал не справился с раскаленной плазмой световых мечей, способных разрезать на своем пути все что угодно.

Энакин первый выскочил в коридор, через образовавшийся проем. Он быстро огляделся, прощупывая Силой возможное присутствие угрозы. Убедившись в безопасности, он подал знак Дуку и Гривусу следовать за ним. Бункер позади них уже частично пылал, заволакивая пространство разноцветным удушливым дымом. Видимо противопожарная система вышла из строя, так что огню предоставилось пожрать без помех и все остальное помещение.

— Ух!.. — отдышался Дуку, — Я благодарю вас, молодой человек, за наше спасение. Если бы не ваша реакция, погибнуть бы нам также, как погиб несчастный Вице-король, мир его праху.

Энакин кивнул.

— Не стоит благодарностей, ваша светлость. Однако, теперь перед нами две существенные проблемы. Первая, — как выбраться живыми из этой западни. И вторая, — похоже, все наши договоренности с вами потерпели неудачу. Если я правильно понимаю ситуацию, в настоящее время у вас произошла попытка государственного переворота.

Словно в подтверждении его слов, откуда-то сверху раздалась серия взрывов, переходящих в один сплошной гул. Очевидно, там шел ожесточенный бой.

Дуку выглядел осунувшимся и помрачневшим. Его можно было понять — договоренности сорваны, и они вновь стали врагами, так и не удержав в руках хрупкий процесс возможного перемирия. И хотя Энакин стоит рядом с ним, но это офицер противника. Что произойдет, когда выясниться, что лидер Конфедерации больше ее не возглавляет? Палпатин сразу утратит к нему интерес, а война, возможно, продолжится еще более интенсивно и кроваво, пусть сепаратисты и обречены потерпеть в ней поражение.

В разговор вмешался Гривус. Генерал решил высказаться прямо.

— Я связываю эту ситуацию с амбициями главы Коммерческой гильдии Шу-Май. Это ее настояниями 32-й полк госсамских коммандос был переброшен на Боз-Пити, а полковник Ка-Рай является ее креатурой.

Дуку с удивлением посмотрел на Гривуса.

— И вы ничего мне не сказали?

— Ваше сиятельство, — прохрипел генерал, сверкая желтыми глазами, — Это выглядело как обычное усиление наших позиций перед скорым наступлением республиканцев. Никто ведь не ожидал, что госсамы попытаются нас убить.

— Господа! — Энакин обратил на себя внимание говорящих, — Нам нужно что-то делать — нельзя терять ни минуты. Возможно мы узнаем что-то новое позже, когда окажемся на поверхности.

Дуку и Гривус с готовностью согласились.

— И опять вы правы, — промолвил лидер Конфедерации, возможно, уже бывший, — Надеюсь, что инфильтрованные враждебные элементы не успели поменять нашу систему охраны.

Гривус выступил вперед. Генерал не привык прятаться за чьими-то спинами.

— Я могу провести нас. Идёмте за мной.

Вся троица поспешила покинуть коридор.

* * *

В штаб республиканской армии на Салукемае пришли поразительные известия — похоже на сепаратистов напал кто-то третий, либо же они зачем-то стали стрелять друг в друга. Бос-Пити была охвачена боями. Получив эти сведения, Гокон призадумался — если ударить прямо сейчас, возможно республиканцам удастся захватить вражескую планету. Но Скайуокер до сих пор не вернулся, и его передатчик оказался выключен. Он либо погиб, как думал джедай, либо попал в плен. Значит, нужно доложить об этом в Храм. Но Гокон колебался — уверенность в том, что Энакин получил разрешение от мастера Йоды у него улетучилась. Конечно, Скайуокер обманул его, как бывало не раз. Просто поразительно, как он снова на это попался. Значит, нужно послать усиленную группу, чтобы выяснить дальнейшую судьбу Энакина. Может его подбили, и он сейчас едва летит на одном двигателе, возвращаясь на республиканскую базу. Гокон в волнении утер лоб — вечно проблемы от этого Избранного. Не удивительно, что большинство джедаев были о нем не лучшего мнения. Впрочем, Энакин умел располагать к себе людей, только пользовался этой способностью не часто.

На всякий случай, он связался со своим заместителем, полковником Гафом Баркином, которого, так уж случилось, Гокон знал еще по его службе в Департаменте юстиции. Баркин, в принципе, был надежным человеком, плюс компетентным в своей сфере и с реальным опытом.

На экране голопроектора возникло круглое, полноватое лицо — полковник страдал какой-то хронической болезнью, что, впрочем, не мешало ему деятельно участвовать в военных действиях, что говориться, «на передке», и был за это уважаем своими солдатами.

Баркин выслушал соображения Гокона, и ответил не раздумывая.

— Выяснять что произошло с генералом Скайуокером у нас нет времени. Возможно он выжил, как вы говорите. А возможно что и погиб. Я больше склоняюсь ко второму варианту. Нам необходим удар по Бос-Пити. Сил у нас хватает, так что…

Гокон с сомнением в голосе прервал его.

— Полковник, ваши доводы логичны. Я и сам склоняюсь к подобному мнению. Но мы совершенно не знаем ситуации, творящейся у противника. А вдруг они нас заманивают? Вам приходила в голову подобная мысль?

Баркин принялся убеждать Гокона в том, что заварушка означает только одно — восстание части сепаратистских войск, до которых, видимо, дошло, что положение их безнадежно, и лучше сдаться и выжить, чем сражаться и сгинуть.

Джедай практически поддался на эти убеждения. Но все-таки… Все-таки он никак не мог избавиться от сомнений. Проклятый Скайуокер — где он запропастился?

— Хорошо, господин полковник, давайте так — если до завтра генерал Скайуокер не появится, мы начнем наступление на Бос-Пити. Пусть сепаратисты еще друг друга потреплют. Объявите боевую тревогу и все должно быть готово.

— Есть, господин генерал! — отдал честь Баркин.

Рыцарь отключил связь. Ну что же, он ведь и так хотел проявить себя на этой войне. Мастер Йода не зря повысил его до генерала — значит, хватит ему прятаться за чужими спинами. У него есть хорошая возможность проявить себя. Так надо. Это явно воля Великой Силы, а раз так, то неплохо было бы по медитировать. Может быть, ему откроются тайны, о которых он раньше не ведал.

Гокон расправил плечи, и вышел из переговорной комнаты.

Палпатин сидел за рабочим столом и просматривал данные о состоянии тяжелой промышленности консорциумов Куата и Фондора, когда коммуникатор заиграл призывным сигналом. Он нажал кнопку и перед ним возникло небольшое изображение начальника службы безопасности. Тот поклонился канцлеру и произнес.

— Ваше превосходительство, советник господин Кинман Дориана просит принять его безотлагательно.

«Неужели у Кинмана появилась какая-то дополнительная информация о стороне сепаратистов»? — подумал Палпатин, и ответил.

— Конечно, пусть проходит. Я жду его, — произнес он. Палпатин отключил коммуникатор и отложил документы в сторону, готовясь принимать посетителя.

Советник появился в дверях имя крайне взволнованный вид.

— Ваше превосходительство!.. Ваше превосходительство!… — едва ли не с порога начал Дориана.

— Да успокойтесь вы, сядьте, — Палпатин показал на кресло перед собой, куда почти с размаху уселся советник, — Выпейте воды, она поможет вам сбалансировать дыхание.

— Спасибо, — проговорил Дориана хватая стакан с водой, который он опорожнил в один глоток.

Палпатин смотрел на него с интересом — какую такую необычную весть принес его помощник, что аж взмок спеша к нему.

— Ну? — подал голос канцлер.

Дориана, испив воды и отдышавшись как следует, заговорил более обстоятельно.

— Вас вызывают на дебаты, чтобы обсудить вашу инициативу по глобальному и всеобъемлющему реформированию нашей Республики. Инициатор этой заявки, глава «Комитета 2000» Бейл Престор Органа. Согласно закону, он уведомил о своих намерениях спикера галактического Сената Маса Амедду. Дебаты должны состояться послезавтра.

Палпатин потер себя за подбородок. Как неприятно осознавать, что тебе готовят ловушку. Оппозиция явно намеревается первой нанести ему удар в этом противостоянии.

— Мне стало известно, — между тем продолжил Дориана, — Что ряд сенаторов-членов «Комитета 2000» проводят активную агитационную работу среди других представителей. Они уговаривают своих коллег выступить единым фронтом против вас. Дебаты как раз и задумываются для того, чтобы публично обличить вашу позицию по реорганизации республики и выставить вас в виде жадного до власти плутократа.

— Это я уже понял, — недовольно ответил Палпатин, — Интересно, кто подначил их на эту идею? Вряд ли сам Бэйл Органа. Нет, он слишком туп для этого.

Палпатин поднялся со своего места и подошел к небольшому сейфу у стенки, на которой висела какая-то нарядная декорация. Он открыл дверцу и достал из сейфа папку.

— Впрочем, это совсем неважно, кто является автором интриги, — продолжил он, — Господам нужно преподнести урок.

Кинман, — обратился к нему Палпатин, — Здесь в этой папке есть определенные материалы, которые заставят уняться любого вольнодумца из числа светочей нашего Сената. Я долгое время не пускал эти материалы вход. Вот… Вы же знаете, что я не мстителен, но всему есть пределы.

Канцлер положил папку на стол. Дориана оживился от пришедшей к нему в голову мысли.

— Так может быть используем загодя? Сработаем превентивно, так сказать?

Палпатин строго взглянул на советника.

— Ни в коем случае! — назидательно произнес он, — Сначала нам необходимо выяснить весь расклад, который имеется у них на руках. Я не знаю, как долго они готовились, но наверняка и на меня что-то накопали. Так что с нашим ответным ходом мы подождем. Великодушно уступим им право начать.

Дориана был слегка расстроен, но все же признал правоту Палпатина.

— Да, конечно, да. Наш компромат против их компромата. И что получиться весомей, кто знает?

Прежде чем ответить, Палпатин уютно устроился на диванчике рядом со своим рабочим столом и закинул ногу на ногу.

— Вероятно, они накопали что-то из моего детства. Была там пара-тройка, мм, — он пожевал губами, — Историй. Довольно скандальных, надо признать.

Дориана согласился с ним, но все же спросил.

— Но как дела давно минувших дней могут повлиять на настоящее? Это же сколько времени прошло. А хулиганить… ну так вы были подростком, что здесь странного?

Палпатин в ответ только усмехнулся.

— Не совсем так. Моему родителю приходилось решать проблемы, которые я ему доставлял, определенным способом. И этот способ, надо сказать откровенно, был нечестным.

— Взятки? — догадался Дориана.

— Ага, — кивнул Палпатин, — Конечно в иной ситуации кому какое дело до событий полувековой давности? Но не в моем случае, полагаю. Эти деятели вполне могут высосать из мухи банту и выставить на всеобщее обозрение.

Он вздохнул. Мысль о том, что необходимо использовать какие-то нелегальные приемы в политической борьбе, не приносила ему удовлетворения. Но он прекрасно понимал настрой своих оппонентов — они были готовы на все. Палпатин ощутил приступ этой злобной ненависти за то, что разочаровал их в своем отказе от либеральных ценностей, напыщенных по форме и пустых по содержанию. В молодости он с упоением разделял их, когда работал в инициативной команде молодых законодателей. Он посещал лоснившиеся от достатка планеты с твердым демократическим правлением и восхищался тамошним политическим строем. И лишь много позже он узнал, какой ценой куплен покой и достаток жителей Центральных миров. Он невольно сравнивал Чандриллу, этот гипер развитой мир, очень богатый и влиятельный, играющий большую роль в жизни Галактической Республики, с Татуином. Татуин, бывший черной криминальной дырой, где одну половину населения составлял разномастный уголовный сброд, а вторая половина состояла из несчастных, забитых рабов, бесчисленные поколения живших и умиравших под властью жестоких бандитов из хаттских картелей. Вспомнил он и веселые посиделки пижонов после завершения обучающих семинаров для будущей республиканской элиты, где они буквально обжирались изысканными деликатесами, а в это время в мирах Внешних регионов голодал обездоленный люд, радый даже засохшей корке хлеба. Палпатин тоже тогда ел и шутил, ухлестывая за девушками-сокурсницами. Тогда он не знал о бедствии несовершенной государственной системы, мнившей себя демократическим государством. А когда узнал то это привело его в ужас.

Голос советника вывел его из размышлений.

— Но есть одно важное обстоятельство.

— Какое? — отвлекся Палпатин.

— Ваш представитель, Энакин Скайуокер сейчас должно быть проводит переговоры с Дуку. Результат можно ожидать в любой момент.

Палпатин внимательно глянул на Дориану. Несколько помедлив он произнес.

— Действительно мы им ограничены.

— Что же нам делать — вдруг результаты переговоров появятся в самый разгар событий?

— Верно, — канцлер нервно сжал пальцы рук. Не хотелось бы показывать свою уязвимость. Впрочем, не все ли сейчас равно — он переживает за Энакина как парень там справляется?

— Значит так — своим представителем я попрошу быть сенатора Истера Падди, а вас и сенатора Фему Бааб его помощниками. После нашего разговора я свяжусь с ними. Надеюсь что они мне не откажут. Председателем будет спикер Амедда. Но здесь уже по регламенту.

Дориана хмыкнул.

— Должен ли я посвятить их в дела переданной вами папки?

— Пока нет, — быстро ответил Палпатин, — Однако это будет заключительный аккорд данного балагана. До поры до времени приберегите факты.

Дориана прихватив папку подмышку встал с кресла.

— Слушаюсь. Конечно, я буду держать вас в курсе всех событий, произошедших на этих дебатах.

Палпатин печально улыбнулся. Он сделал жест рукой, провожая советника.

— Валорум лишился своей должности в два счета, потому что не хотел держать своих врагов подле себя. Считал себя неуязвимым, о которого противники обломают зубы. А сместила его девушка четырнадцати лет. Просто и буднично. Сейчас ей двадцать семь и клыки у нее отросли… Ну, идите, Кинман, и пусть удача сопутствует вам в нашем деле.

Они выбрались из бункера по большой вентиляционной шахте — электричество было отключено, даже резервные источники питания, так что с известной осторожностью этот необычный путь был преодолен. Подняв люк, Энакин первым выбрался из шахты. Он сразу спрятался за большим контейнером с навесным тентом, а вслед за ним из шахты выбрались Дуку с Гривусом.

Джедай осторожно выглянул за угол. Увиденную картину Энакин встретил со смешанными чувствами — база была захвачена мятежниками-госсамами, боевые дроиды обездвижены, биологический персонал, представленный прежде всего офицерами-неймондианцами, арестован. Тут и там поспешно суетились патрули спецназовцев, обслуживавших боевую технику и проводивших проверку территории.

— Ваша светлость, — обратился к Дуку Энакин, — Здесь полно вражеских войск. Визуально наблюдаю большое скопление личного состава и техники.

— Да уж, — грустно протянул граф, прижимаясь спиной к контейнеру.

Заявление Скайуокера звучало двусмысленно. Сепаратисты и так являлись врагами для джедая, а теперь к ним добавились еще и мятежники. Но и Дуку с Гривусом оказались в похожем положении. Госсамы точно ликвидируют их, если заполучат в свои руки.

— Поверить не могу, что Шу Май на это решилась. Ей всегда были свойственны жесткость и даже некоторый авантюризм, но такого я от нее точно не ожидал, — пробормотал Дуку.

Энакин хмыкнул и проверил меч, висевший на поясе — на месте ли?

— Я думаю, сейчас не время выяснять все эти нюансы. Нам нужно искать спасения из этой ситуации. Остальные наши действия мы можем обсудить позже.

Гривус загудел, одобряя предложение юноши.

— Молодой человек верно говорит. Но нам нужно будет действовать быстро.

— Ваши предложения, господа? — вздохнув, спросил Дуку.

Энакин присел на корточки и пальцем в кожаной перчатке указал на стоящий неподалеку бронетранспортер, возле которого суетились пара бойцов.

— Использовать обман разума на тех парнях. Пусть подъедут максимально быстро к нам, а мы их захватим.

Дуку будто в недоверчивости покачал головой.

— Рискованно, а вдруг нас заметят?

Юноша упрямо посмотрел на него.

— Мы и так задержались слишком долго, выбираясь из бункера. Уверен, мятежники ищут нас или наши тела. Скоро они потушат пожар и разберут завалы.

Гривус решительно вступил в разговор, поддержав Энакина.

— Мальчик прав — нам нужно попытаться это сделать. Скоро госсамы расквартируются, и тогда мы вообще не сможем выбраться с этой базы.

Дуку несколько обреченно вздохнул.

— Прошу вас понять меня правильно — я не расклеился, это точно. Я много лет отдал тому делу, которое считал справедливым, и которое, к сожаление, окончилось войной. Не хочу сейчас даже обсуждать, почему так произошло, и кто виноват. Но сейчас меня гонят как дикого зверя те, кто раньше находился со мной по одну сторону. Вы понимаете меня?! — проговорил он, обращаясь то ли к Энакину, то ли к Гривусу.

Издалека донесся гортанный вопль. Госсамы забегали еще быстрее, один из них, видимо водитель, запрыгнул в кабину. Повинуясь приказу командира, бронетранспортер готовился тронуться с места.

Энакин встрепенулся — Сейчас или никогда — он отправил ментальный сигнал, и захватил разум командира машины.

— «Отдай приказ подъехать к большому контейнеру оранжевого цвета».

Джедай почувствовал волну Силы — Дуку, на всякий случай, взял под контроль разум водителя. Бронетранспортер послушно подкатился к прячущимся беглецам.

— «Открой вход».

В открывшийся проем Энакин сиганул быстрее пули. Командир-госсам тупо уставился на него.

— Разрешаю говорить, — велел ему джедай.

Командир поклонился.

— Господин, каков будет ваш следующий приказ? — бесстрастно произнес госсам.

В это время Дуку и Гривус уже успели взобраться вовнутрь.

— Фух, — облегченно выдохнул граф.

Энакин оглянулся на них — просто невероятно, что он объединился с прежними противниками. Всего шесть-семь часов назад подобная мысль ему и в голову прийти не могла. Как же судьба бывает порою иронична. Впрочем, миссия не состоялась, и единственной настоящей целью для него, было выбраться с этой планеты. Что будут делать дальше Дуку и Гривус, он не знал. Бывший лидер сепаратистов выглядел слишком потрясенным, для того, чтобы четко угадать его намерения. Гривус же хранил полное молчание. Как казалось Энакину, обреченное.

— Курс 503-я запасная полоса, — отдал приказ Скайуокер.

— Курс 503-я запасная полоса, — послушно скомандовал госсамец водителю.

Бронетранспортер послушно тронулся с места, набирая скорость. Беглецам повезло проскочить через блокпост, который состоял из отключенных боевых дроидов, а иных солдат не было поблизости. Они успели в последний момент — как только они покинули все боевые механизмы на базе были активированы.

Но махина неслась вперед по укатанной дороге, поднимая клубы пыли. Через примерно получаса поездки, с правой стороны показались строения.

— Приближаемся к запасной полосе 503, — машинально проговорил госсам.

— Готовимся к выходу, — сообщил своим спутникам Энакин.

Наконец, бронетранспортер въехал на полосу, и остановился у ряда разнообразной техники, покорно стоявшей на приколе, и ожидавшей своих хозяев.

Энакин обернулся к госсамам.

— Спите два часа, — сказал он, после чего, дернув за рычаг, открыл двери выхода. Те только пшикнули и спокойно отворились, после чего спутники покинули бронетранспортер.

Дуку размял косточки после не слишком удобной поездки.

— Что теперь? — с любопытством спросил он у юноши.

Энакин озадаченно скрестил руки на груди.

— Мне нужно возвращаться на Салукемай. Но я не могу взять вас с собой.

Дуку мягко улыбнулся в ответ.

— Это понятно. Я имел в виду, что после того, как меня и генерала вывели из игры, мы уже не представляем для вас ценности. Не знаю, как Шу Май отреагирует на инициативу Палпатина — настроена она была по-боевому, и даже выступала против Гривуса…

— Я привык, — подал голову бывший командующий сепаратистами, — Не всем нравятся суровый порядок и долг. Вот и старый шут Ганрей, мир праху его, тоже, бывало, злился на меня.

Энакин вздохнул.

— Значит, война продолжится с прежней силой. Во всяком случае, мы попытались.

Дуку выступил вперед.

— Мы поищем подходящий корабль, — он протянул юноше руку, — Вы благородный воин, я не забуду этого. И хочу сказать следующие — я не считаю вас врагом. Судьбе было угодно сделать нас противниками, но я вас уважаю и не желаю вам зла. Надеюсь, что господин генерал разделяет мои чувства.

Молчавший до этого киборг хрипло произнес.

— Вы первый джедай, Энакин, который мне понравился. Если бы кого-то вроде вас в свое время отправили бы на мою планету, кэлиши получили бы справедливый мир. Но к нам направили мастера Т’чуку Д’ууна, циничного и жестокого угнетателя, который стал настоящим злым божеством для моего народа. Удачи вам в ваших начинаниях и вернитесь живым и невредимым к тем, кто вас ждет.

Энакин крепко пожал руки Дуку и Гривуса.

— Ну, господин генерал, — подбоченясь сказал граф, — готовы вы последовать за мной.

— Да, ваша светлость, — прохрипел Гривус, — Я хотел бы…

Небо за спиной генерала расцвело яркой вспышкой. Через секунду последовала еще одна. Похоже, что на орбите планеты шел ожесточенный бой.

Энакин, Дуку и Гривус задрали головы вверх, изумляясь своему открытию.

— Гокон!.. — прошептал Скайуокер.

Доброе утреннее солнышко, ласково согревающее все вокруг своими светлыми лучами, сенатор Бейл Престор Органа встретил на балконе в халате, надетом на голое голое, с бокалом элитного кореллианского бренди в руках, почти испитая бутылка которого стояла рядом с блюдом со снеками, и приподнятом расположении духа. Стоя лицом к поднимающемуся небесному светилу, сенатор воодушевленно декламировал.

— Уважаемые дамы и господа, члены нашего великого собрания, представляющего Сенат Галактической республики. С огромной скорбью и горечью в душе, я сообщаю вам трагическую весть. Его Высокопревосходительство канцлер Шив Палпатин погиб от злодейской руки террористов, подосланных так называемой «Конфедерации Независимых Систем». Палпатин до последнего оставался на своем посту при исполнении должностных обязанностей. Но мы прощаемся сегодня не только с нашим доблестным канцлером — сегодня, мы провожаем в последний путь многих наших коллег-сенаторов, погибших в тех кровавых событиях, громогласно потрясших Корусант и саму Галактическую Республику. Немалое число из них я прежде знал лично, и поэтому сегодня печаль моя по-истине безмерна.

Находясь на грани собственного поражения, мятежная Конфедерация решилась нанести нам этот подлый удар. Но им не поколебать нашу решимость к победе и нашу свободу. Смею вас заверить, лично я…

— Что «лично я», Бейл? — раздался позади него весьма недоброжелательный женский голос.

Органа поспешно обернулся — перед ним стояла Мон Мотма. Женщина была в гневе, и не преминула бросить недоброжелательную реплику в лицо своему любовнику.

— О, Мон! — воскликнул сенатор, и, отсалютовав ей бокалом с бренди, тут же выпил его залпом. — Ты уже вернулась?

Деланным дружелюбием он ее все же не подкупил

— С утра уже начал. Ты что, совсем берега потерял? — резко принялась отчитывать его Мотма, — Ты понимаешь, что можешь нас подставить своим идиотским перформансом?

Органа недоуменно уставился на нее.

— Ты чего, Мон? Перед кем я подставляюсь? Мои апартаменты проверяют дважды в день на наличие жучков. Так что не надо мне здесь заявлять о…

Но Мотма не дала ему договорить.

— В соседнем здании может быть «гнездо с наседкой», стерегущей твой каждый шаг. И твои алкогольные возлияния, вкупе со страстными саморазоблачениями, записывают на специальную аппаратуру.

Сенатор вместо ответа подошел к столику, и взял в руки пульт управления. Мужчина нажал на кнопку, и на балкон опустилась большая полусфера из бронированного затемненного стекла. Вокруг сразу все потускнело. Он отбросил пульт обратно на столик и сел в стоящее рядом кресло, закинув ногу на ногу.

— Ну, — серьезно спросил он, — Теперь ты довольна?

Мотма вздохнула и оправила прическу. Ночь они провели вместе, и ей пришлось отлучиться для короткой встречи с сенатором-заговорщицей Терр Танил. Однако Органа успел надраться с утра, что очень ее разозлило — у Мотмы имелись планы провести этот день с ним.

— Прекрати вести себя как идиот, Бейл. Ты же себя дискредитируешь.

Тот лишь усмехнулся, покачивая бокалом.

— Перед кем — перед тобой, что ли?

— Да, хотя бы передо мной, — упрямо проговорила женщина.

Органа продолжал посмеиваться над ситуацией.

— А ты, часом, не забыла, что присягала мне на верность? Как истинному канцлеру!

На Мотму нашла гроза — Бейл, ее любимый Бейл, нахально заявляет ей о своем превосходстве. Но она не привыкла отступать, не спустит этого отношения и Органе, вальяжно сидящему перед ней.

— Вот когда ты станешь настоящим канцлером со всеми полагающимися тебе полномочиями, тогда пей, хоть запейся. А сейчас, будь добр, держи себя в руках. Страшно себе только представить, что может случиться если наши замыслы раскроют. Во время войны это трибунал, как ты можешь не понимать?

Услышав о трибунале Органа струхнул. Нет, он очень хорошо понимал, что за государственную измену по головке его вряд ли погладят. Но одно дело размышлять об этом наедине со своими мыслями. И совсем другое дело услышать это подтверждение со стороны другого человека. Так сказать, мнение со-стороны.

— Ладно, об это не надо сейчас! — слегка нервничая воскликнул Органа. Он поставил бокал на столик, и, склонившись в кресле, погрузил разгоряченное лицо в ладони.

Мотма подошла к нему и обняла его за голову, прижимая ее к себе. Мужчина в ответ заключил в объятья ее талию.

— Глупый, — шептала ему Мотма, разглаживая его черные волосы, — Самоуверенный и глупый. Ну что тебе стоит немного потерпеть? Тебе ведь даже не надо вникать во-все подробности — винтики крутятся и процесс запущен. Нам не простят свободные поколения, если мы совершим ошибку.

— Умммг, — пробормотал Органа, — Прости меня, Мон.

Мотма склонилась и поцеловала его в макушку.

— Конечно я прощаю тебя, милый Бейл. Но все же дай мне обещание, что покончишь с этим сумасбродством. Чтобы не погубить нас.

Бейл поднял на нее глаза. Перед ним было лицо любимой женщины, выбравшей его из миллионов других. Мон всегда будет с ним.

Свою законную жену, Бреху, он не любил, и фактически сослал ее обратно на Алдераан несколько лет назад, чтобы та не мешала его проделкам на Корусанте. Тихая и скромная, королева страдала от постоянных измен мужа, но никогда не возмущалась в открытую. Органе как раз и не нравилась эта «тихость» — он считал супругу слишком пресной и скучной, которая не гармонировала с его живой натурой, да и вообще не имела «экстерьерного» вида.

Он встретился с чандриллианкой Мон Мотмой, в полной мере оценив ее цинизм, ее политическую изворотливость, и ее ненависть к Палпатину, которая, казалось, превосходила все разумные рамки. Они очень быстро сошлись сначала во взглядах на пути развития Республики, а потом и в постели. Мотма почти сразу заняла главенствующее положение в их отношениях, с чем Органа был вынужден смириться. С другой стороны, она же оградила его от многих хлопот, решая возникающие проблемы довольно оперативно. И мужчина это оценил по достоинству.

— Я обещаю тебе, Мон, что больше не буду так себя вести, — солидно прогудел Органа. — Клянусь тебе!

Мотма повеселела. Все же он понял, что его судьба находится в его же руках.

— Хорошо, твоя клятва принята, Бейл. А теперь, пожалуйста иди в душ. Тебе нужно привести себя в порядок.

— Ага! — Органа отстранился от нее, и поднялся с кресла. — Уже иду, любимая.

Она дернула его за пояс, заставляя обернуться к себе. Самым медовым голосом на свете, Мотма проворковала.

— Когда ты вернешься, тебя будет ждать сюрприз. Но только не одевай халат.

Флагман республиканского флота "Освободитель" грозно направил свой нос в сторону Бос-Пити. На борту кипела жизнь — орудийная прислуга носилась как угорелая, подготавливая корабельную артиллерию к бою.

Генерал Гокон стоял на мостике, закинув руки за спину. Джедай всё-таки поддался уговорам своего заместителя, полковника Барыкина, и принял решение атаковать планету сепаратистов, пока она ещё охвачена внутренним конфликтом. Несколько разведывательных дроидов, которых скрытно удалось заслать в стан врага, были активированы и теперь передавали информацию бесперебойным потоком. Похоже что заварушка у сепаров заварилась знатная. Кто-то важный, возможно, решил взять власть в свои руки, а так как на Бос-Пити находились главари мятежников Дуку и Гривус, то, вероятно, этот некто собирается расправиться с ними обоими.

Но нет — командующий Гокон такой возможности ему не даст.

Джедай улыбнулся — за уничтоженных сепаратистских вожаков Совет Ордена осыплет его небывалыми почестями. Можно считать, что звание магистра у него в кармане. А это звание открывает перед ним многие возможности.

Будучи выходцем из системы Каринор, на семнадцати планетах которой владычествовал султанат Булда, Гокон являлся сыном местного правителя. Султан Байру бан Булда был несметно богат — в принадлежащих ему шахтах добывался ауродий, хотя судьба и боги долго не давали ему наследника. Династия бан Булда славилась своим суровым авторитаризмом и представлявшие ее монархи правили жестоко и деспотично. Но султан Байру превзошел даже самых известных диктаторов, предшествовавших ему. Он установил откровенную тиранию в своих владениях, и не считаясь ни с чем набивал собственную казну деньгами от сбыта ауродия, одновременно осуществляя репрессии против своих подданных. Хотя система Каринор не входила в состав Республики, султанат бан Булда был тесно связан с республиканскими олигархами, продавая им ауродий и баснословно обогащаясь. Такое положение длилось несколько веков.

Согласно законам султаната, правление бан Булда считалось благословенной богами, пока рождался наследник мужского рода. Хотя булданцы и являлись людьми, но генетическая особенность их репродукции была со значительным перевесом в пользу женского населения. На одного булданца-мужчину приходилось пятнадцать женщин, так что следует ли говорить о том, что браки были исключительно полигамными. Но от своих многочисленных жён султан Байру долго не мог добиться никакого толка — много лет подряд у него рождались только девочки. Он уже был в зрелом возрасте, когда одна из его жен наконец-то разрешилась от бремени и родила ему сына, которого ликующий Байру назвал Гоконом, что значило "Драгоценный". Мальчика ходили и лелеяли, как и полагалось отпрыску знатного рода. Однако уже в юном возрасте выяснилось, что эмир Гокон являлся обладателем Силы. Поскольку, как было известно из летописей, никто из рода бан Булда этой способностью не обладал, все страшно перепугались. По счастью совершенно случайно в султанате оказался джедай мастер Йода. Он как мог успокоил расстроенного султана, сообщив при этом, что мальчик весьма одарен. Но поскольку он может быть опасен, то Гокона придется забрать на Корусант в Храм джедаев. Султан Байру было заупрямился, но Йода сообщил, что за щедрое пожертвование ему позволят видится с сыном и даже наставлять его. Мастер ещё намекнул, что с такими способностями парень может впоследствии пригодиться отцу и династии. Нехотя Байру согласился на это предложение, отправил сына с Йодой на Корусант, а также перевел на скрытый счёт Ордена несколько миллионов кредитов. Со своей стороны Йода тоже сдержал обещание, и Гокон, когда подрос, часто гостил у отца в родном мире. Его даже успели женить, сыграв грандиозную свадьбу юноши и ста девушек. Но это уже другая история.

— Господин генерал, — раздался голос Баркина. — Вы готовы выставить мятежникам ультиматум о сдаче?

— Ультиматум? — удивлённо повел бровью Гокон, — Нет! Вряд ли Дуку с Гривусом сдадутся. Уж скорее они воспользуются временем, и попытаются сбежать. Раздолбаем их сразу. Старый ворнскр Дуку слишком хитёр, чтобы угодить в наши руки. Я не могу так рисковать.

Приказываю, начать бомбардировку позиций сепаратистов.

— Слушаюсь, господин генерал! — вытянулся перед ним полковник. Он обернулся и прошел к мостику, по пути раздавая указания персоналу.

— Господин полковник! — воскликнул один из офицеров, следящих за монитором.

— Чего вам, лейтенант?! — раздражённо рявкнул Баркин, не оборачиваясь.

— Сэр, на орбите планеты беспорядочно движутся транспортные баржи. Вероятно это связано либо с событиями, которые сейчас происходят на Бос-Пити, либо они заметили нас.

Баркин повернулся и бросил беглый взгляд на монитор. Действительно, множество точек хаотично кружилось в пространстве, там где ожидалось появление республиканского флота. Наверняка экипажи сейчас пытаются удрать, чтобы не оказаться между молотом и наковальней, но своим мельтешением они мешают высадке десанта.

В этот момент с ним по коммуникатору связался Гокон. Голос джедая прозвучал резко и требовательно.

— Какая-то заминка, полковник?

Баркин жестом приказал вывести данные с монитора на мостик перед Гоконом.

— Нет, сэр, не совсем.

— В чем же дело?

— Смотрите — многочисленные баржи, груженные добытыми ресурсами, находятся сейчас между нами и позициями сепаратистов.

— И? — голос джедая стал ещё жёстче.

Баркин за небольшое время успел довольно неплохо изучить характер своего начальника, и откровенно говоря, побаивался его.

— Баржи могут помешать как бомбардировке, так и высадке десанта, сэр.

Гокон шумно вздохнул. И этот вздох был хорошо слышен через коммуникатор. Вздох раздражения.

— Что вы предлагаете, полковник? — спросил джедай.

Баркин постарался ответить как можно более учтиво и даже вытянулся струной, словно какой-то новобранец.

— Господин генерал, я предлагаю огнем артиллерии отогнать баржи с нашего пути...

— Вы собираетесь уничтожить их! Вы сошли с ума! Тратить боеприпасы ещё!.. Я приказываю — подготовиться к захвату барж! Мы должны захватить ценный груз!

При этих словах полковник едва не издал вопль отчаянья.

— Сэр, а как же наш первоначальный план?!

От этих слов взорвался уже Гокон.

— Сепаратисты обречены, они никуда не сбегут с планеты. Мой новый приказ — захватите баржи и груз на них. Больше не смейте перечить мне, полковник. Выполнять! — рявкнул он.

Получив нагоняй, Баркин втянул голову в плечи словно школьник. Какие-то неприятные воспоминания коснулись его из детства.

— Чтоб тебе пусто было... — едва слышно пробурчал полковник, предварительно отключив коммуникатор.

Обратясь к ожидавшим его распоряжений подчиненным офицерам он сказал.

— Готовьте лучи захвата. Баржи добудем сейчас, а сепаратистские головы после.

"Венаторы" разворачивались, давая возможность "Аккламаторам" занять место в строю. На кораблях снаряжались призовые команды, которые должны были захватить вражеские баржи.

Беспомощные баржи, казалось, замерли. Возможно потому, что не были оборудованы гипердвигателями — они были обречены.

Первую баржу, находящуюся примерно в трёх километрах, уже захватил луч главного флагмана республиканцев. "Освободитель" тянул добычу на себя.

Баркин искоса глянул на лежащий перед ним комлинк. Этот джедай совсем не понимал условий ведения боевых действий, и полковнику приходилось делать за него всю черновую работу. Хорошо, хоть флот сепаратистов отсутствовал. Похоже, он был отозван для подавления мятежа на других участках фронта. Как знать, что там происходило у сепаратистов — возможно, им надоел диктат Дуку и они решили восстать? Кто знает!

Баржа покорно тащилась в предупредительно открытый ангар "Освободителя", и тень флагмана уже скрыла ее, готовясь проглотить в свою утробу. Вот сейчас...

— Сэр! — раздался крик офицера.

Баркин встрепенулся и ответил.

— Да, в чем дело?

— Приборы не фиксируют никаких форм биологической жизни на борту баржи!

— Ну и что? Возможно она полностью автоматизирована? — бросил полковник, раздраженный вопросом.

Но офицера оказалось не так легко смутить.

— Баржи такого типа всегда имеют экипажи из живых существ. Я думаю что...

В этот момент пол под Баркином и другими, стоящими на мостике, ощутимо тряхнуло. Вслед за этим раздался протяжный и грозный гул.

— Как! Как!...

До Баркина дошло — эти баржи были вовсе не с полезным грузом. Сепаратисты превратили их в брандеры! Вот почему отсутствовал их флот — они заранее уступили поле боя, чтобы одним ударом вернуть его.

— Уэххааа!... — взвыл Гокон. Он тоже понял свою ошибку. Неужели все так просто было подстроено.

На мостике началась паника — все бросились спасать свои жизни.

— "Настал наш час" — мелькнула мысль в голове полковника. Эта была его последняя мысль. Он не увидел, как обшивка "Освободителя" разрывалась огненными всполохами. Через мгновение раздался мощный взрыв. Весь штаб погиб вместе со своими командующими. Ни Гокон, ни Баркин так и не увидели, как баржи таранят республиканские корабли, которые вспыхивали один за другим.

Это был последний дар генерала Гривуса, который подготовил эту блистательную операцию.

И завершилась она полным разгромом.

Палпатин разговаривал со своими помощниками, давая им указание на сегодняшний день, как неожиданно без предупреждения в его кабинет вошли два офицера республиканской разведки.

Канцер и его собеседники окинули их любопытными взорами.

— В чем дело, господа? — спросил Палпатин.

Старший из офицеров выступил вперёд и протянул ему деку.

— Уровень — Красный, Ваше Превосходительство, — отрапортовал он.

Палпатин изменился в лице и торопливо схватил деку.

— Гм.., друзья, вы можете идти, — несколько волнуясь проговорил он.

Помощники и офицеры поклонились и покинули кабинет, оставив его одного.

Палпатин ввел собственный код доступа и то что он услышал, повергло его в шок. Механической голос ИИ безразлично донес информацию.

— В ходе сражения у планеты Боз-Пити седьмая ударная группа флота Республики потерпела поражение. Командующий генерал Гокон и весь штаб погибли. Большие потери в кораблях. Опорная база на Салукемае должна быть эвакуирована для предотвращения захвата сепаратистами.

Палпатин охнул, и выпустил деку из рук. Та упала на пол и отключилась. Рассеяно он переступил через нее и медленно подошёл к окну. За окном происходила обычная яркая столичная дневная суета, виденная им сотни раз, но в этот момент казавшаяся тусклой и безрадостной — его мечты, его планы рухнули в небытие. Неужели Дуку так ловко провел его? Энакин! Наверняка Энакин захвачен в плен или даже убит. Как он мог, старый дурак, действовать только по наитию и отправить парня на верную смерть?! Проверил в завиральную возможность решить вооруженный конфликт мирно. Вожак сепаратистов в очередной раз обвел его вокруг пальца, но на этот раз сумел лишить его верного друга.

Палпатин стало горько от этих мыслей. Очень скоро о разгроме республиканцев узнают в Сенате, узнает оппозиция и неприменет устроить ему разнос. Но даже на это ему плевать. Поражение случались и раньше — война на то и война. Не смотря на свой сегодняшний успех, Конфедерация только отсрочила свое поражение, но не отвратила его. Скоро в систему направятся новые корабли с войсками, которые выбьют сепаратистов с занимаемых позиций. Возможно в боях прославится какой-нибудь джедай, но это будет не Энакин.

Палпатин устало опустился в кресло и обхватил седую голову руками. Его плечи затряслись от рыданий — он переживал огромное личное горе и свой главный жизненный крах.