Я знаю, кто ты (гет)

Небольшой бивуак с горящим костром расположился на южном берегу озера Хонрик, неподалеку от полуразвалившейся крепости, именовавшейся довольно грозно — Зуб Фалдара.

Рядом с костром сидел человек, мужчина, просто, но довольно добротно одетый в стеганую куртку, штаны и сапоги, похожие на солдатские, из крепкой воловьей кожи. Время от времени мужчина помешивал пылающие поленья собственным мечом, которому, судя по всему, он не нашел пока что более достойного применения. Сторонний наблюдатель, приглядевшись, мог бы подробно разглядеть его фигуру в прыгающих языках пламени. Это был молодой парень с правильными чертами лица, волевым подбородком, прямым носом и пронзительными темно-синими глазами, упрямо смотревшими куда-то вперед, в ночную тьму, через пылающий перед ним огонь. Его лицо можно было бы назвать даже миловидным, если бы не печать жестокости, наложившей на него свой суровый вердикт. Хотя читатель не должен заблуждаться на этот счет — Сибби Черный Вереск, а это был именно он, действительно являлся красивым парнем, уверенным в себе и жестким, истинным представителем своей знаменитой фамилии. Черноволосый — волосы словно воронье крыло, ухоженный, богато и со вкусом одетый, неплохо развитый умственно и физически, с подвешенным языком, наконец; он по своему желанию легко кружил головы горожанок Рифтена направо и налево. Лишь немногим женщинам, к их счастью, удавалось избегать его чар. Те же, кому повезло не так сильно, были обречены оказаться с Сибби в одной постели, и редко какая из них задерживалась в ней подольше, чем на раз или два. Исходя из чувства какого-то извращенного удовольствия, молодой ловелас особенно любил соблазнять замужних дам, нимало не смущаясь их семейным положением. Мести оскорбленных мужей он не боялся. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь из них осмелился бросить ему вызов и защитить свою честь: за Сибби ходила слава отличного дуэлянта, способного не моргнув глазом буквально выпотрошить противника несколькими движениями вооруженной руки. Выполнял он и личные просьбы своей матери, несколько раз отправляя на тот свет людей, каким-либо образом ставших неугодными Мавен. Словом, самый младший из рода Черных Вересков умел быть свирепым и даже ужасным. Многие откровенно боялись его. Так бы он и жил потихонечку, мягко говоря, но и на старуху бывает проруха. Сильно перестаравшись в одном деле, Сибби вызвал гнев матриарха семейства и был помещен в узилище, расположенное под крепостью Миствейл. Сидеть ему было всего ничего — меньше года, а за что? За то, что он всего-навсего подрезал одного паршивца, мамаша Мавен вдруг осерчала ни с того ни с сего и велела отправляться в тюрьму.

Но сейчас Сибби явно на свободе и с какими-то целями бодрствует у ночного огня вдали от города, хотя лежащий напротив него спутник спокойно спит, похрапывая себе на охапке нарубленного елового лапника, укрытый одеялом из волчьих шкур. А вот ему спать нельзя.

На самом деле Сибби ждал своих людей в этом условленном месте, которых раньше — день или два назад — послал по разным дорогам Рифта с определенной целью. Ради этой цели он отпросился у матери выйти на сутки из тюрьмы за город, клятвенно уверив ее в том, что утром вернется в постылую камеру.

Откуда-то издалека доносился жуткий крик оленя, впавшего в гон. Мучимое желанием животное, протяжно воя, подзывало себе самку. Этот истошный рев звучал довольно зловеще, и Сибби улыбнулся, невольно сравнив одуревшего от похоти лесного красавца с собой. Он бы охотно променял это вынужденное бдение на жаркие объятья какой-нибудь молодки, почти остервенело вбиваясь в нее во время соития и меняя позы на собственной, ставшей такой знаменитой кровати, а поутру отправив наспех одетую, растрепанную и вымотанную девушку к ее более слабому «самцу». Да, у Сибби и гордого оленя-великана есть много общего, даже не поспоришь.

Он подобрал небольшой камень и бросил в озеро, где шумно плескалась рыба, вышедшая на ночной жор. Луна невозмутимо висела в потемневших небесах, и ее отражение, плававшее перед ним в воде, символизировало собой доступность всего сущего — достать Луну? Да вот она!

Вдруг совсем рядом из кустов заухала сова, но это был не ночной хищник, вылетевший на свой обычный промысел, — то был условный знак.

Сибби повернул голову в ту сторону и негромко сказал:

— Хватит валять дурака, Олаф. Давай подходи к костру. Ты же видишь, здесь только я и Кувалда.

Кусты зашевелились, и из них выросла темная фигура. Некто, названный Олафом, послушно приблизился к костру, при этом осторожно переступая ногами, словно боялся угодить в капкан.

— Хозяин, — вместо приветствия обратился Олаф к Сибби, когда оказался рядом с ним. — Хозяин, — повторил он, — наш отряд не сумел ничего разыскать. Уж простите нас, но мы добрались до самого Камня Шора и хорошенько там поспрошали. Никаких следов. Чуть не насмерть загнали лошадей и ничего не нашли.

Сибби шумно и с явным неудовольствием вздохнул. Подобные слова он хотел услышать меньше всего. На Камень Шора в этом смысле возлагались особые надежды как на последнее крупное поселение до самой Рощи Кин, которая находилась далеко на севере во владениях Истмарк, принадлежащих мятежному ярлу Ульфрику Буревестнику.

— Значит, шахтеры из Камня говорят, что не видели ее? — спросил он своего подручного.

Тот присел на корточки и виновато ответил:

— Никто не видел эту девку. Мы думали, что, уйдя на своих двоих, она как раз должна была добраться до Камня, но ее там нет.

— А где же она? — проговорил Сибби.

— Ну-у, э-э-э, — замялся было Олаф, но под строгим взглядом хозяина собрался и выложил: — Может, ее задрали волки?

Сибби только фыркнул и поддразнил его:

— Или медведи. Или саблезубые. Вы видели следы борьбы, кровь?

— Нет.

— Зачем тогда глупости говоришь? Если в Камне Шора она не была, хотя ей явно нужно было отдохнуть и пополнить запасы, значит, она отправилась по другой дороге.

Олаф кивнул в знак согласия.

— Вы правы, хозяин. Точно так и было — она пошла другим путем.

Прежде чем ответить, Сибби вытащил из огня свой меч. Наконечник раскалился докрасна и пылал нестерпимым жаром. Легонько поигрывая им, он приказал Олафу сесть поближе.

— Ты сам сказал мне, что она явно намылилась к Ульфрику — искать у него защиты. Я тебе поверил и отправил с тобой людей. А результата нет, башка твоя баранья! — с угрозой в голосе сказал он оробевшему мужчине.

— Но, хозяин…

— Заткнись, — процедил Сибби. — Накосячил — значит, ответишь за это. — И продолжил: — Эта тварь унизила меня, подослала своего братца усовестить. А я ведь ее из свинарника под родную крышу привел. А кто она есть? Пара сисек и манда, вот и все. Но вся эта канитель теперь из-за этой сучки. Вот шалава, а! — пришел он в негодование.

— Так это я… — волнение не держалось в Олафе.

Страшный раскаленный меч описал в воздухе замысловатую дугу. Олаф содрогнулся, представляя себе, как Сибби с ожесточением приложит его этим мечом, оставляя на огрубевшей коже позорную несмываемую отметину, которая останется с ним на всю жизнь.

— Тихо, — скомандовал Сибби. — Ее нужно найти, слышишь. Я могу наказать тебя сейчас, но, пожалуй, не буду. — Он отложил меч в сторону на песок. — А то у тебя пропадет рвение. Утром мне придется отправится в Рифтен, а вы продолжите розыски. Загляните на лесопилку, и окрестные фермы не забудьте. Особенно мельнице Снегоходов уделите внимание.

— Снегоходы не согласятся помочь Черным Верескам, — осторожно заметил собеседник.

Сибби равнодушно пожал плечами.

— Это твоя проблема. Мне неважно, что ты придумаешь, но нужно выяснить, была она у них или нет.

— Хорошо, хозяин, — с готовностью согласился Олаф. Опасность явно миновала и теперь он чувствовал некоторое воодушевление.

Вдалеке на границе с Морровиндом небо начало постепенно сереть. Через пару часов с востока начнут подниматься первые лучи. Еще до того, как солнце полностью встанет, Сибби встретит рассвет в своей персональной камере. Его он не увидит еще какое-то время. Так или иначе, но принимать участие в делах криминальной империи семьи Черных Вересков он мог и из-за решетки. Хотя бы этой возможности мать его не лишила.

— У вас есть часов пять — дайте отдохнуть лошадям и сами поспите: дел еще много, на несколько дней минимум. А теперь иди, — махнул он рукой.

Олаф резво вскочил на ноги, благодаря судьбу за благополучно завершенную встречу. Он уже собирался уходить, как внезапно спросил Сибби:

— Хозяин, а если девку схватим, то ее к вам в Рифтен везти или…

— Или! — грубо оборвал его Сибби. — Зачем мне она в Рифтене нужна — чтобы глаза моей матери мозолила? Нет! Вы это, передайте ей привет от меня, пустите по кругу, а когда натешитесь вдоволь, повесьте где-нибудь в лесу. Все, вали давай! — прикрикнул он.

Олаф поспешно исполнил приказ, быстро скрывшись из глаз в направлении, откуда пришел.

Сибби тоже встал со своего места, чтобы размяться. Отойдя от костра на несколько шагов, он с облегчением помочился, словно снимая с себя груз, после чего помыл руки в озере. Возвращаясь обратно, он увидел, что его компаньон, личный телохранитель Мавен по-прозвищу Кувалда, уже проснулся и копошился в седельной сумке, служившей ему подушкой.

— Я вижу, молодой Сибби становится достойным своей крови? — насмешливо спросил Кувалда.

Сибби криво улыбнулся.

— Значит, ты все слышал, старый пес?

Кувалда между тем выуживал из сумки и раскладывал на небольшом полотенце перед собой съестные припасы — ветчина, кусок сыра, каравай хлеба. Наконец в его руках оказалась бутылка коловианского бренди.

— Я слышу все, даже когда сплю, — ответил он между делом. — Ваша мама отправила меня приглядеть за вами. Просто вдруг вы позволите себе увлечься охотой, например. И не сможете прибыть вовремя, как обещали. И тогда госпожа Мавен будет расстроена. А когда она расстроена, обычно кто-то умирает. А значит, мне придется этому содействовать, — Кувалда многозначительно покосился на тяжелый двуручник, служивший ему личным оружием. — Но она расстроится еще больше, если вы как следует не позавтракаете перед тем, как отправиться в путь-дорогу на лодке через озеро. Вот тогда-то мне влетит.

«Ах, мама. Ты это нарочно затеяла, чтобы я приучился держать себя в руках» ...

— Дай-ка мне кубок, — потребовал Сибби.

Кувалда наполнил кубок до краев и подал молодому господину, после чего занялся приготовлением закуски.

Сибби с наслаждением пригубил ароматного, терпкого алкоголя. Положительно, все бабы тупые, кроме его маменьки. Она умеет ставить людей на место, не прибегая к излишнему насилию или даже угрозам. Определенно, этому стоит у нее поучиться. Конечно, Мавен было плевать, что Сибби убил брата своей невесты Свиди, когда она случайно обнаружила любовную записку своего жениха, предназначенную другой девушке, которую звали Свана Крепкий Щит. Свиди пришла в негодование и предъявила эту записку Сибби, который было полез к ней с поцелуями при встрече. А он в ответ ничего не сказал, а только ударил ее по лицу кулаком. А потом еще, еще, еще и еще. Ногами пинал, пока не насытился. Избитую до полусмерти девушку он приказал слугам выбросить в канаву. Вульфур, брат Свиди, несколько дней не отходил от нее, а когда она более-менее смогла самостоятельно ходить, он кинулся к Сибби, чтобы разобраться с ним. Черный Вереск встретил его сталью кинжала.

Когда до Свиди дошли эти трагические новости, она решила бежать, спасая свою жизнь. Даже не оплакав брата, девушка ночью выскользнула через портовые ворота и с трудом переплыла небольшой, но глубокий участок озера.

Посланные подручные, призванные устранить лишнего свидетеля, нашли ее комнату пустой.

Сам Сибби уже был формально арестован нарядом городской стражи, но он успел дать несколько поручений своим людям. На следующий день упросил мать, явившуюся к нему в тюрьму, позволить ему проконтролировать поиски Свиди и замять этот скандал. Мавен вначале не соглашалась, но Сибби сумел ее убедить, используя все свое красноречие.

— Хорошо, — сказала женщина. — Твои люди отправились на ее поиски день назад. Завтра с утра ты на сутки получишь волю. Но вне зависимости от того, поймаете вы ее или нет, ты вернешься обратно в камеру. Нужно воспитывать себя, Сибби, и заканчивать с беспределом. По крайне мере, не позориться перед публикой. Пойми ведь, что ты моя надежда! В тебя вложено слишком много, чтобы так глупо рисковать собой.

— А я думал, мой старший братец Хемминг твоя надежда, — ответил он.

— Хемминг опять взялся за бутылку после большого перерыва, так что, наверное, сопьется. Ты должен будешь позаботиться обо мне и об Ингун. Мать и сестра должны быть дороже всего для тебя. Подумай хотя бы над тем, кто возьмет твою сестру в жены, если в нашей некогда уважаемой семье будет царить такой бардак?

Перед тем как сказать самую дерзкую вещь в своей жизни, Сибби нагло ухмыльнулся. Он сильно рисковал, ведь ему было совершенно неизвестно, как Мавен отреагирует на его слова.

— А зачем искать для нее мужа и ходить для этого куда-то далеко, а, мама? — многозначительно произнес он. Глаза его довольно заблестели.

Мавен услышала недвусмысленное замечание своего сына, касающееся ее собственной дочери и его родной сестры. Нормальная женщина пришла бы в ужас и панику от таких слов, но матриарх только прищурилась, внимательно глядя на Сибби.

— Вот когда и если ты разберешься с этой ситуацией, я дам свое добро на твое предложение. Все равно вы с Ингун словно два сапога пара. Может, и будете сдерживать друг друга. Но помни — она Черный Вереск, а не очередная твоя постельная гостья. К ней нужно будет относиться с приличествующим уважением. И после этого ты ни с кем. Понял меня? — веско произнесла Мавен.

Сибби радостно улыбнулся.

— Конечно. Готовься к торжеству… мама.

Очевидно, как уломать Ингун, вопрос для него совершенно не стоял. Его младшая сестра тоже проявляла признаки отклонения от нормы, свойственные людям, всю жизнь вращающимся в преступной среде, так что больших проблем возникнуть не должно. В случае чего, ему подсобит мать.

— С завтрашнего утра у тебя есть сутки, чтобы лично проследить за этим делом, — повторила ему Мавен. — Если ее поймают позже, не беда. Главное, чтобы она где-нибудь не отлежалась, а потом бы не подала на нас жалобу ярлу.

— Лайле Руке Закона? — со смехом спросил Сибби.

— Ульфрику Буревестнику, дурень. Учитывая наши связи с Империей, это может выйти нам боком. Он может надавить на Лайлу как ее союзник, да к тому же прислать в город несколько отрядов Братьев Бури. И тогда они здесь все перевернут, дойдут до самой Крысиной Норы. Понял меня теперь? Так что Ингун я отдаю тебе в обмен на то, чтобы ты все подчистил. И взялся бы уже, наконец, за свою голову.

— Я понял, мама, — согласно кивнул Сибби.

— Не обмани меня. Я отдам кое-какие распоряжения и найду тебе дополнительных людей, — сказала женщина.

Обернувшись к своему телохранителю, дюжему мужчине с пудовыми кулаками, она произнесла:

— А ты, Кувалда, присмотри за ним. Придешь к нему сюда на рассвете.

— Слушаюсь вас, госпожа, — поклонился ей здоровяк.

Они покинули тюрьму, оставив Сибби в одиночестве. Парень скинул сапоги и растянулся на нарах, укрытых, однако, толстым теплым одеялом. Да и вообще, его камера мало напоминала места заключения других арестантов. Сидел он все же с относительным комфортом, и питаться будет вовсе не тюремной баландой. Уставившись глазами в каменный потолок, Сибби с неудовольствием поморщился. Вся обстановка его ограничивала, сужала, скукоживала. А ведь ее придется терпеть целых восемь месяцев — именно на такой срок Мавен велела заключить его в это злосчастное место. Но она права. Нужно учиться себя сдерживать.

Его мать всегда права.