Княгиня и её полеты (гет)

Порядочно отвыкшая от русского языка и русского быта, она поселилась в Петербурге, в доме на окраине, оставленном ей, единственной дочери, купцом Андреевым. Мать Евгении умерла, когда девочке было три года. Отец, Михаил Андреев души не чаял в маленькой и любознательной Женечке. Он устроил дочь в Смольный институт благородных девиц, откуда резвая девочка чуть было не сбежала. После окончания Института юная Евгения Михайловна уехала в Италию обучаться оперному пению, в чем оказалась весьма успешна. Но гораздо более охотно красивая чернокудрая и черноглазая девушка обучилась езде на автомобиле и конному спорту. Евгения мечтала стать профессиональной автогонщицей, но батюшка-купец сосватал неугомонную красавицу за богатого и немолодого князя Шаховского. Евгения не смогла пойти против воли отца. В браке родились дети: сын и дочь. Князь Шаховской души в них не чаял, но Евгения, так и не сумевшая полюбить супруга, внезапно бросает семью, сбегает за границу и всю себя отдаёт летному искусству, автогонкам, моторам, штурвалам.. Шутили, что княгиня изменяет мужу с автомобилями. Но у Евгении завязываются романтические отношения отнюдь не с машинами. Один роман, второй, третий... Князь Андрей Шаховской был в ярости. Настоятельно потребовал развода и получил его.

Вот уже несколько лет как ее бывший муж, князь Шаховской уехал в Париж и забрал с собой детей: пятилетний Миша и восьмилетняя Варя давно уже называли мамой другую женщину, не слишком молодую, отнюдь не красивую, но по-женски мудрую и обаятельную новую супругу князя, имени которой Евгения не знала. Как она только не упрашивала бывшего супруга разрешить ей видеться с детьми! Евгения развелась с мужем, когда исполнила свою давнюю мечту: окончила летную школу в Германии и стала одной из первых русских женщин-авиатрисс. И встретила его. Всеволода Абрамовича, красавца из города Одесса, летчика-испытателя аппаратов братьев Райт. Он стал ее первым авиаинструктором и первой любовью. Князь Шаховской с лёгкостью дал развод неверной и сумасбродной жене, но запретил ей навещать детей. Сильная духом Евгения начала бороться за право видеться со своими малютками. Готова была судиться, но внезапно умер отец Евгении, купец Михаил Андреев и как-то вдруг оказалось, что состояния покойного батюшки хватит разве что на частичное покрытие долгов, коих у Евгении за годы пребывания в Европе накопилось множество. А ещё через полгода случилась авиакатастрофа и погиб Всеволод. В тот день они вместе поднялись в небо на самолёте. Ничто не предвещало беды. Погода была прекрасная. Внезапно на высоте 60 метров аппарат потерял управление. Всеволод сделал все возможное, дабы совершить посадку, однако стремительно падающий самолёт буквально врезался левым крылом в землю. Сквозь дым и летящий пепел прибывшие на летное поле санитары пробрались к полуразрушенной кабине аэроплана. Вынесли на носилках напуганную Евгению с переломанными рёбрами. Она не плакала, не причитала, только судорожно вздрагивала и время от времени спрашивала непонятно у кого: "Где Сева?"

Когда Всеволода извлекли из-под дымящихся обломков, он был мёртв. Княгине сообщили об этом только спустя два дня, она даже не успела прибыть на похороны.

Евгения думала, что не проживёт и двух месяцев после гибели любимого человека. Она попыталась покончить с собой, приняв смертельную дозу морфия, но сильную и молодую княгиню откачали. Зато почти моментально появилась сильнейшая тяга к наркотическому зелью. Шаховская не захотела оставаться в Германии. Она вернулась в Россию, поселилась в доме покойного отца и начала почти каждую ночь ездить в подпольный клуб на Невском проспекте, где тратила огромные суммы на опиум и морфий. Жизнь продолжалась, но лишь для того, чтобы как можно быстрее и легче закончиться, другого исхода Шаховская не предвидела. О бывшем муже она не вспоминала, а о детях вспоминать боялась: вдруг они совершенно забыли ее? Или, хуже того, помнят, но не желают видеть и знать? Жить без Всеволода, без неба, без авиации Евгения не умела, да и не собиралась. Учиться жить по-новому, как ей казалось, было уже поздно. А самолёты... Шаховская каждый день давала себе слово не думать о них. Не видеть летное поле во сне. Не слышать гула мотора и шума ветра. Навеки забыть штурвал.

Ей давно перестали сниться крылья... Полет наяву подарила ей летняя школа немецкого города Йоханнисталь. А полёты во сне начались после того, как Всеволод впервые поцеловал Евгению и не прекращались вплоть до его гибели. Шаховская говорила, что бескрылый сон ужаснее и невыносимее бескрылой яви. Но зато были наркотики.

Началась война с Германией. В газетах её называли "великой войной", но Евгения была убеждена: великих войн не бывает. Как не бывает великих убийств и великих грабежей. Война-это бойня, только со знаменами и гимнами. Наркотиков в её жизни становилось все больше. А вслед за ними появились мужчины. Вопреки великосветским сплетням мужчин в жизни Евгении было не так уж много. Красивая женщина не может не быть разборчивой. Все ее мужчины были разные, но одинаково нелюбимые, а значит, бесполезные и ненужные ей, менявшей одного любовника за другим. Мужчины приходили в ярость оттого, что Евгения не собиралась никому хранить верность, а она всегда и всем отвечала одинаково: "Любовников меняют, им не изменяют!" Мужчины смирялись, злились, уходили, приходили, но Евгения ничего этого не замечала. Пока не начались приступы кровавой рвоты по утрам. Сказывался морфий, сказывался опиум. Евгения не хотела жить, но и умирать, захлебываясь кровавой блевотой тоже не хотела. Нужно было что-то делать.

Она решила обратиться за помощью к своей приятельнице, княгине Стефании Долгорукой, скучающей жене царского вельможи, весёлой и лёгкой на подъем молодой даме, немного наркоманке, ещё чуть чуть картежнице... К Стешеньке-блуднице, как величал ее за глаза высший свет. Стефания Долгорукова посещала курсы сестёр милосердия, куда со временем записалась и Шаховская, а ещё открыто посещала дом на Гороховой, 64, где проживал одиозный царский фаворит, не то целитель, не то колдун, не то проходимец и шарлатан Григорий Распутин. Говорили даже, что блудливая Стешенька состоит со "старцем Григорием" в самых близких отношениях, но этому бы в высшем свете Петербурга никто не удивился. Правда же состояла в том, что Распутин действительно успешно лечил людей, причём самых разных: от князей до простых крестьян. Это всерьез заинтересовало Шаховскую. Она решила обратиться к Стешеньке, чтобы та познакомила её с одиозным целителем.

Шаховская назначила встречу своей приятельнице в опиумном клубе на Невском. Под вечер дамы прибыли в известный особняк, проследовали за лакеем в отдельный кабинет и расположились в уютных креслах возле небольшого столика со свечами и пепельницей. Шаховская прикурила опиумную трубку от свечи и вальяжно раскинулась, забросив ноги на спинку кресла.

-Стешенька, а-ангел мой, — протянула Евгения, — а не откажи-и в любезности, расскажи-и-ка мне про "старца" вашего, Григо-ория, как его по ба-атюшке?

-Ты про Григория Ефимовича, Женечка? — Долгорукова немного смутилась.

-Про него-о самого.

-Ну, что же рассказать тебе? Хочешь узнать, как мы проводим у него время?

-Да Бо-ог с ва-ами! Мне-то что-о до того? Расскажи, как он лечит. Неужто правда?

-Напрасно не веришь, Женечка, — Долгорукова затянулась сигаретой, чтобы хоть как-то скрыть смущение. — При мне женщину от мигреней избавил. Бабу простую, из народа. Погладил её по голове, помолился, она встала и пошла. Хотела ему денег дать, так не взял. "Жалость у меня к человеку большая"-вот так ей и ответил, когда купюры пыталась всучить.

-Ну-у мигрень-то что... пустяк... а меня, Стешенька, как думаешь-излечит? Совсем худо мне, без уко-ола не встать ни се-есть не могу, рвёт по утра-ам, носом кро-овь идёт.

-А ты приходи к нему, Женечка. Хочешь, попрошу, так он тебя примет?

-С чего-о это он к тебе тако-ой добрый да ла-асковый? Неу-ужто ты...и с ним, а?- Шаховская рассмеялась и глубоко затянулась трубкой.

-Ой, Женечка... да как тебе...- Долгорукова покраснела и было ясно: сигарета не спасёт. — Ну, что же. Только тебе скажу. Была я с ним. Несколько раз. Пару раз в бане, пару раз в "Астории". Но смотри, никому. Иначе...

-Ина-аче княжна зайдется в пла-аче!- пошутила Евгения. — Да не бойся, уж не вы-ыдам тебя. А он-ка-ак? Распутин твой? Хоро-ош? А-а?- Шаховская почти хохотала.

-Ах, Женечка... пропадать так пропадать... чудо как хорош. И добр. Он не злодей, не шарлатан, не проходимец... ты не думай. Я неужто ему за деньги, али за почести... Да вот только... боюсь, разлюбил он меня. Вот уже две недели, как не зовёт.

-А ты-ы не боись, Сте-ешенька,-хихикнула Шаховская, — позовёт ещё, куда денется... А как позовёт, ты мне скажи. Я тебя, ангел мой, таким премудростям обучу, кроме тебя никого-о и не пожела-ает... да только смотри, предупреди его. Ежели меня-я тронет, так мо-орду я твоему Распутину разобью-сама-а знаешь, мы привы-чные!

Стефания вспомнила, как во время смены в госпитале Шаховская ударила кулаком по лицу одного распоясавшегося охальника-офицера и сама рассмеялась.

-Ой, Женечка, не след! Что же мы без Григория Ефимовича делать будем?

-А ме-еньше будете по ба-аням да по гости-иницам шляться! И мужья-ам изменять меньше бу-удите!!-Евгения докурила трубку и велела подать извозчика до Васильевского, куда вскоре и была доставлена. Дамы ещё немного попили чай в доме Шаховской, посмеялись и поспленичали. Около полуночи Долгорукова заторопилась домой, к супругу и любимым мопсам, коих у бездетных Долгоруковых было ровно четыре. Распрощавшись со Стешенькой, Шаховская заперла все двери на замки и засовы, разобрала постель под балдахином, распустила длинные чёрные кудри и сбросила тяжелое бархатное платье. Перед сном Евгения всегда делала иньекцию морфия.

-Что же, -проговорила она, ни к кому не обращаясь, — посмотрим, что за "старец " такой... поглядим на всероссийскую знаменитость.

Через неделю Долгорукова телефонировала Евгении и сообщила, что "старец " ждёт её у себя, в квартире на Гороховой, 64.