Ндг

Создавая фандом, у меня возникли определенные трудности в создании энциклопедии, потому как взгляды создателей произведения существенно расходятся с психологией здоровой любви и классическим мифом.
Описанное ниже частично цитирует классические мифы и некоторых комментаторов сериала.

Пилюля Бесчувствия
По словам персонажей Пилюля позиционируется как артефакт, не дающий развиться чувству любви у носителя.
(Причем у носителя Пилюли в дораме блокируется только романтическая любовь, в новелле же блокируются все спектры привязанности — и дружба, и привязанность детей к родителям).
Пилюля имеет два вида реакций: сияние, провоцирующее боли в груди и обмороки, и появление трещин.
И вот если смотреть подробнее на моменты, в которые Пилюля реагирует, можно немало усомниться в том, что реакции Пилюли возникают именно на чувство любви.
Пилюля сияет в моменты ревности и расставаний Цзинь Ми с Фениксом, после его потери, но остается интактной, когда жизнь Феникса подвергается риску (битва с Цюнь Ци, ранение чумными иглами, уход на войну, и даже боль смертельного ранения).
Исключение всего одно — Пилюля также сияет, когда Цзинь Ми видит, как Феникс закрывает мать от удара Повелителя Вод. (Но достоверно говорить, что это от любви, невозможно — тут может быть и чувство вины за горячность отца. Точно не за то, что уловка закончилась травматизацией невинных — тот же Жунь Юй получил рану, но от императрицы)
Разрушаться же пилюля начинает в тот момент, когда личность Феникса Цзинь Ми неизвестна.
Окончательное же разрушение Пилюли наблюдается не тогда, когда Фениксу нанесен смертельный удар, а лишь после его развеивания. То есть на боль Феникса и его умирание реакции Пилюли нет, а на его потерю — есть.
Таким образом, с точки зрения реакций Пилюли любовь представляется, как чувство собственничества и эгоцентризма, исключающее переживания за жизнь и здоровье партнера, и оценку его личностных качеств.
И справедливости ради, первая трещина на Пилюле возникает после появления красных нитей и удара демонического меча. До этого реакции Пилюли показаны только сиянием. Полагать, что Пилюля треснула из-за жертвенной защиты незнакомца в лесу также неправомочно — до этого Феникс также находился в смертельной опасности при битве с Цюнь Ци, но Пилюля молчала.
И посему возникает вопрос, реагировала ли Пилюля сиянием на любовь, или на эгоцентризм Цзинь Ми (нормальная любовь все же основывается на разумном эгоизме, а не на эгоцентризме, как подают авторы) или же и вовсе Пилюля, как защитный артефакт, отмечала сиянием того партнера, который способен сгубить Цзинь Ми ради своей жажды обладания (то есть Пилюля не реагирует на чувства к тем, кто не способен заставить ее рисковать жизнью ради своего эгоцентризма, а на тех, кто способен — реагирует. Так-то по дораме Феникс единственный, кто способен подвергать Цзинь Ми заведомой опасности, ради желания ей обладать)
Плюс есть момент, который демонстрирует равнодушие Цзинь Ми к важным для Феникса вещам уже после исчезновения Пилюли — когда у Цзинь Ми имеется возможность обнадежить Ту Яо грядущим воскрешением Феникса, она этого не делает. А ведь это могло спасти той жизнь. То есть, жалеть безумную матушку Феникса Цзинь Ми не стала, несмотря на то, что знала, насколько тот к ней привязан.

С красной нитью Дан Чжу также хватает противоречий.
И самое главное, что дорама отходит от классического мифа в описаниях ее свойств.
В классическом мифе нить не вызывает любви, там описано только то, что нить инициирует связь брачной судьбы. А вот в дораме у того, кто связан нитью и не замечает ее, появляются изменения в поведении и психической оценке ситуации (судя по реакциям Духа Моркови).
Также в классическом мифе Юэ Лао связывает красной нитью тех, кто определен друг другу для брака согласно книге небесного предопределения («Книга без слов»).
В дораме же такой книги не показано (там у Дан Чжу есть только книга «Небесный аромат», но с ней он ни разу не сверяется, прежде чем завязать нити. В том числе он не сверяется с какой-либо книгой, связывая Цзинь Ми и Сюй Фэна в смертном мире).
Какой-то особого чутья на пары не описано ни для мифического Юэ Лао, ни для новельного/дорамного Дан Чжу. Последний только он сам об этом говорит, но более это никак не подтверждено. А если уж говорить о его вкусах на динамику в парах — он восхищается романами с изнасилованиями и смертями (Цзы Фэнь и Тай Вэй). Компетенции такой вкус явно не добавляет, так как подрывает основы брачного союза.
В новелле Юэ Лао (Дан Чжу) обязан был связывать нитью людей и злых духов, а браки небожителей были ему неподвластны).
О свойствах нити в дораме ничего толком не сказано, а в классическом мифе нить не имеет преград во времени, расстоянии, обстоятельствах. В новелле ее можно можно было разрубить мечом Тайшан Лао Цзюня, а в дораме дух, связанный нитью, мог устранить нить сам — в случае, если ее заметит.
И тут зритель может столкнуться с шокирующей деталью — если считать, что свойства нити из классического мифа правомочны и для дорамы, (а это можно заподозрить по тому, что Цзинь Ми хронически выходит замуж за Феникса) зрителю показано чистого вида изнасилование в 36 серии.
Ведь если Феникс по возвращению на небеса не говорит Цзинь Ми о нити, и не устраняет ее, то нить продолжает действовать и на небесах. То есть для Феникса Цзинь Ми заведомо находится в состоянии искаженной психики, неспособная адекватно оценивать ситуацию, и потому его действия у пруда Лю Цзы трактуются как сексуальное насилие.
Вообще, учитывая классический миф о неразрывности нити, можно предполагать, что Цзинь Ми находится под действием нити с момента завязывания до конца дорамы.
И слова Дан Чжу о том, что «на небесах нити бесполезны» вовсе не опровергают данных предположений — ведь на Духа Моркови нить оказала влияние, а Цветочное Царство было прежде частью небес. Скорее, Дан Чжу говорил о том, что не вправе создавать браки для небожителей (как в новелле).

Камень предопределения брака в демоническом царстве тоже вызывает вопросы. Нет данных о том, что на его сияние не влияет наличие у капающих связи красной нити или примененный ранее Дух Крови.

Еще одним артефактом, чьи свойства вызывают у зрителя сомнения, является Меч Пурпурных Облаков. Согласно начальным сериям одно касание этого меча способно убить злого духа. Однако когда в конце Жунь Юй ранит Феникса этим мечом (насквозь, если уж на то пошло) Феникс вполне себе выживает. То ли его по-прежнему следует считать небожителем, несмотря на испитую демоническую кровь, то ли еще что.

Пепельный Эликсир из-за ошибки перевода стал считаться для российского зрителя смертельным ядом. В оригинале же Жунь Юй утверждал, что эликсир «только лишит сил на 4 часа». В новелле Тай Вэй после него выжил. А в дораме Ту Яо потеряла все свои силы, но продолжала жить.
P.S. Возможно, статья будет дополняться

Жунь Юй — самый неоднозначный персонаж из всех мной виденных.
И речь не столь о серой морали, а о том, что этого персонажа зритель может назначить как положительным, так и отрицательным, так и чем-то средним между этими категориями.
Достигается подобное, однако, не извечным для китайских дорам противопоставлением утилитаризма и деонтологии, а по большей части тем, что зритель лишен объективной картины его деяний. В частности, в объективной картине большинства приписываемых ему правонарушений размыта причинно-следственная связь, лор провисает, а зритель нередко лишен возможности четко видеть намерения персонажа.
И последнее мешает оценивать его этически — ведь достоверно судить о добром или злом умысле возможно лишь по намерениям. Слова и даже поступки не отражают натуру достоверно.
Почти каждое деяние Жунь Юя можно рассмотреть с нескольких сторон, и мне занимательно было разобраться подробнее. Обвинительная точка зрения изложена Цзинь Ми в 58 серии и частично просматривается по другим сериям, я же попробую выдвинуть оправдательную в качестве альтернативы.
Для начала следует сказать, что все обвинения Цзинь Ми в 58 серии являются суждениями о намерениях Жунь Юя и не подкреплены доказательствами. Более того, она рассуждает о его намерениях лишь с позиции «вероятный бенефициар = виновник». По мне так это слишком однобоко, да и после сама Цзинь Ми, похоже, меняет свою точку зрения, говоря о том, что «не могла бы отплатить любви Жунь Юя и за всю жизнь».
Я же хочу взглянуть и на спектр иных возможных намерений Жунь Юя, и на факты, и на причины и следствия его действий.

О заключении помолвки. Жунь Юй повлиял лишь на решение Ло Линя не расторгать помолвку. На саму Цзинь Ми он влияния не оказывал и о пилюле на тот момент не знал. Последнее слово было за Цзинь Ми, и критерием согласия было «Рыбешка праведный, легко уживемся». То, что Цзинь Ми собиралась согласием потрафить отцу исключено (тот по приходу в Верхний Дворец изначально выступил против императорской четы, не говоря о том, чтобы породниться с ними).
Кроме того, у Жунь Юя могли быть и другие веские причины убеждать Ло Линя сохранить помолвку: предотвратить неподготовленное противостояние Ло Линя с императорской четой, сообщить Цзинь Ми о своей симпатии заранее, чтобы та не думала, будто на ней хотят жениться лишь из-за обязательств по помолвке, оставить последнее слово за Цзинь Ми.

О наблюдении с помощью дареного зверя сновидений. Зверь вполне мог быть изначально подарен не для слежки за Цзинь Ми или планами Сюй Фэна, а для того, чтобы не упустить какие-либо происки императрицы против Цзинь Ми, которые та, по наивности своей, могла и упустить. Или попросту оттого, что все остальное Жунь Юй достаточно ценным подарком не считал.
Впоследствии Жунь Юй подсматривает сон Цзинь Ми лишь однажды — и не исключено, что делает это по причине беспокойства за жизнь Цзинь Ми. (К тому моменту Жунь Юю уже известно, что согласно пророчеству любовь может погубить Цзинь Ми, а так как о своих чувствах она не рассказывает несмотря на осторожные расспросы, Жунь Юй вынужден искать иной способ все разузнать. Сравнимо с необходимостью выяснить состояние потенциального самоубийцы ради защиты.)

О том, что Жунь Юй якобы недостаточно ретиво защищал Цзинь Ми у смертных («мол, спустился к смертным, только когда заревновал»). Вполне возможно, что наблюдение за ситуацией через зеркала и сны сперва казалось Жунь Юю достаточной мерой защиты (тем паче у Цзинь Ми был законный наблюдатель — Юань Цзы). А вот когда Жунь Юй увидел, что Сюй Фэну сходит с рук вмешательство в чужое искупление, стало обоснованным предположение, что контроль за искуплением Цзинь Ми слабый, и Юань Цзы может недоследить и за по-настоящему опасными угрозами.
Да и если бы Жунь Юй недостаточно присматривал, как бы он ухитрился появиться перед Цзинь Ми в самый необходимый момент (перед атакой стрелой)?

О том, что Жунь Юй не доложил о покушении на Цзинь Ми в мире смертных. Если бы Жунь Юй доложил отцу обо всем без доказательств, скорее всего дело закончилось бы лишь тем, что его арестовали бы за вмешательство в искупление Цзинь Ми, лишив ее защиты. Тем паче, что Жунь Юй видел, каковы «защита» и позиция наблюдательницы Юань Цзы — та могла свидетельствовать и против его доклада о покушении. Если бы он рассказал лишь Ло Линю, тот скорее всего не удержался бы от открытого возмущения с тем же результатом — в состоянии негодования Ло Линь способен на непродуманные противостояния.

О восстановлении Пилюли Бесчувствия: вполне могло статься, что Жунь Юй восстановил Пилюлю больше из-за пророчества, чем из ревности или намерений сохранить возможность свадебного бунта. Тем паче, что накануне он уже похоронил мать, и страх потери любимых людей в нем мог достичь апогея.
А учитывая пророчество Цзы Фэнь, действия Жунь Юя по восстановлению пилюли и вовсе уходят в плоскость этически спорного вопроса, «нужно ли спасать того, кто сам стремится к смерти?».
В идеале Жунь Юй сам должен был бы поставить Цзинь Ми в известность о Пилюле и пророчестве, и дать ей возможность выбирать. Однако если предположить, что Цзинь Ми при таком оповещении все равно выбрала бы любить с явным риском для жизни, то подобный выбор можно трактовать, как самоубийственную идеацию. (Тем более, что альтернативой для Цзинь Ми было не лишение любви навечно, а лишь на ближайшие шесть тысяч лет).
И тут возникает второй этический вопрос: оставлять ли за человеком, с психическими отклонениями (самоубийственная идеация — не норма для психики) выбор о своем ркн? В современном мире даже эвтаназия без обследования психиатром запрещена, а тут — мир дорамы, где психиатрической помощи нет, а пророчество явно сработает.
Плюс позже в дораме имеются два случая, когда Цзинь Ми сравнивает ценность жизни и любви не в пользу второй: на вопрос Жунь Юя «ты готова умереть за него?» она молчит, а на пороге смерти говорит «хотела бы вернуться в то время, когда еще не знала любви». Да и жертвует жизнь Цзинь Ми в конце дорамы не за любовь, а за множество чужих жизней. То, что Сюй Фэн останется после страдать, для нее оказывается менее ценным.
Посему выходит, знай Цзинь Ми о своей возможной кончине от пророчества, вполне могла бы и сама выбрать «пилюльную жизнь» вместо рисковой любви и «тигриной судьбы».
Так ошибался ли Жунь Юй даже с точки зрения самой Цзинь Ми, восстановив пилюлю?
Ну и просто логически-утилитарно:
— Пилюля и уменьшала риск смерти, и оставляла шанс на любовь спустя 6к лет. (В пересчете с бессмертного на человеческий ~лет 20, что для бессмертного в любом случае — капля в море.)
— Отсутствие пилюли приводило к риску потерять и жизнь, и любовь иже с ней в ближайшие 6к лет.
Создатели дорамы и новеллы пытаются обесценить жизнь перед любовью реинкарнацией Цзинь Ми и фразами типа «Быть живым — не значит жить» (вроде без любви жизнь — не жизнь и лишена оживленности), однако этот сценарный ход не особо успешен: у Цзинь Ми не было гарантии реинкарнации, и сама Цзинь Ми до познания любви жила вполне себе живо.
Надо сказать, что напрямую сама Цзинь Ми Жунь Юя в восстановлении пилюли ни разу не упрекнула, и не исключено, что оттого, что она помнила, как бесчувствие позволило ей сопротивляться императрице (смогла бы Цзинь Ми, спасая свою жизнь, подставить любимую матушку Сюй Фэна, если бы его любила? Очень вряд ли. И так она после заточения императрицы рассуждает: «как теперь смотреть Сюй Фэну в глаза?» (что вообще-то дикость — стыдиться самообороны)
Кроме того, самой Цзинь Ми не доставляло неудобства отсутствие познания любви. И Сюй Фэна она заколола не из-за наличия Пилюли, а из-за отсутствия у нее к нему общечеловеческого доверия, к романтической приязни не имеющего отношения.
Вообще в целом, учитывая пророчество, настойчивые попытки Жунь Юя разлучить Сюй Фэна и Цзинь Ми могут быть не жаждой обладания, а страхом гибели Цзинь Ми. Одержимость при этом может быть столь же интенсивной, но в страхе потери изначально нет желания присвоения.
Ну и еще момент: до оповещения о пророчестве Жунь Юй соперничал с Сюй Фэном за Цзинь Ми честно (устройство помолвки нечестным назвать не могу — Цзинь Ми решала сама, и на ее решение давления не оказывалось) и первым, кто тайно оказал давление психику Цзинь Ми, был Сюй Фэн. (нить ведь не просто связывала судьбы — точно искажала психическую оценку ситуации и поведение — судя по духу моркови.)
И завязывание нити я считаю более грубым и необоснованным давлением на психику Цзинь Ми: (Пилюля могла разрушиться самопроизвольно, а нить — неразрывна. Пилюля отстраняет от всех возможных партнеров, но не лишает выбора партнера навсегда и абсолютно. Нить же (завязанная без уведомления и привязывающая к одному-единственному) лишает выбора партнера навсегда (если о ней не узнать и не снять).
Ну и в дополнение: пилюля защищала от пророчества, а нить — нет. И возможно, даже способствовала его исполнению.
Здесь стоит задуматься, почему Жунь Юй не рассказал о пророчестве Сюй Фэну. С оправдательной точки зрения Жунь Юй вполне мог предполагать, что Сюй Фэн в таком случае изымет пилюлю и тем самым поставит Цзинь Ми под риск пророчества — все-таки к этому моменту Сюй Фэн уже ставил жизнь Цзинь Ми под угрозу из прихоти ей обладать (в мире смертных). И внимательным к защите Цзинь Ми Сюй Фэн не был (в мире смертных, и еще раньше — когда забыл о том, что его «якобы сестра» нуждается в защите от императрицы. Жунь Юй вот напротив, быстро умыкнул Цзинь Ми из цветочного царства, несмотря на возможное наказание после — не исключено, что причиной тому было подозрение, что императрица пойдет разбираться в том, каково участие Цзинь Ми в истории с ранением чумными иглами)
То, что Сюй Фэн отстранится ради безопасности Цзинь Ми от пророчества было невероятным — единственный момент когда Сюй Фэн был готов оставить Цзинь Ми — риск инцеста.

В целом несколько неприятно, что Цзинь Ми делает конечный выбор партнера в ограничении информации: ни про нить, ни про условия ее завязывания, ни про предназначение пилюли Цзинь Ми не узнает даже в конце дорамы, а эти детали для выбора весьма важны.
Ну и еще момент про муки совести за вмешательство в психику Цзинь Ми: Жунь Юй в своих снах просит у Цзинь Ми прощения за восстановление пилюли, Сюй Фэн в свою очередь ничего предосудительного в завязывании нити и последующем молчании об этом не усматривает.

О перекраске сна. Нет ни одного фрагмента дорамы, достоверно подтверждающего, что Жунь Юй перекрашивал сон Цзинь Ми. Напротив, даже есть события, заставляющие зрителя в этом усомниться — Жунь Юй, став императором, отправил дело о смерти Повелителей Вод и Ветров в архив без пересмотра, а в случае подлога со сном должен был бы озаботиться тем, чтобы положить в дело поддельную карту перемещений зверя сновидений, и как можно скорее (пока Цзинь Ми в полугодовалой коме) устранить Стража Цветочного Дворца.
Кроме того, есть некоторые сомнения из-за непрописанных деталей лора: если Дух Крови был частью Сутры Прерванных Снов, почему Жунь Юй (если он перекрашивал сон) не стал вдруг резко ослабленным перед тем, как Цзинь Ми увидела злополучный сон? По идее, ведь если он сотворяет Сутру, то должен бы и полжизни на ее составляющую (Дух Крови) потратить. Или трата половины жизни на полную Сутру не требуется, а на сотворение ее части трата нужна? Странно, неясно и не уточнено авторами.

О смерти Стража Цветочного Дворца.
В оригинале дорамы Жунь Юй говорит «Похоже, мы скоро лишимся Стража Цветочного Дворца». И это не равно приказу убить Стража. Также неясно, мертв ли тот на самом деле вообще — тело его так и не развеялось (а согласно новелле, даже слуги на небесах были бессмертными, то есть их тела должны были развеиваться после смерти). Была ли у Жунь Юя иная причина как-либо отстранить Стража от дел, кроме как ради сокрытия улик, зрителю неведомо. Можно лишь предположить. Как минимум, Жунь Юй мог отстранить Стража за то, что тот не уберег архив от вскрытия. Как максимум — мог предотвращать попытки Цзинь Ми копаться в прошлом и позже каяться перед имеющим возможность возродиться Сюй Фэном, с риском нарваться на его месть. Да и утечка информации о возобновлении расследования могла спугнуть Суй Хэ до уничтожения единственной достоверной улики — хрустального пламени.
Кстати, любопытный факт — определение места получения сна вовсе не было стопроцентным оправданием Сюй Фэна.
Заявление Цзинь Ми «ты привел ко мне зверя в ту ночь», говорит о том, что Жунь Юй привел зверя уже откуда-то, где мог бы наесться чужих снов. В конце концов небожители и днем могли спать, а зверь иногда отрыгивает сны не сразу после сновидения, а как придется (последнее видно по тому, в каком порядке зверь отплевывал сны в царстве духов).
Кроме того, увиденный Цзинь Ми синий сон об убийстве мог быть также и сном любого случайного свидетеля (по той причине, что события во снах дорамы показаны не с точки обзора сновидца). И даже сном Суй Хэ.
И это тем более выглядит правдоподобно, учитывая, что сон слишком детализирован для Цзинь Ми, которой не было на месте преступления.
Но любопытно, что Жунь Юй ни об одном из этих замечаний в цветочном дворце не упоминает.

О принуждении Цзинь Ми убить Сюй Фэна. Нет ни одного достоверного свидетельства, что Жунь Юй рассчитывал на то, что Цзинь Ми убьет Сюй Фэна на бунте. Более того, есть детали заставляющие в этом сомневаться: со стороны Жунь Юя странно было рассчитывать, что слабая дева сможет убить бога войны. О том, что Цзинь Ми владеет ледяным кинжалом и вызнала слабое место Сюй Фэна, Жунь Юю также было неизвестно. Восстановленная пилюля Цзинь Ми не гарантировала ее стремлений вершить самосуд. А поговорка про цикаду, богомола и чижа и вовсе может быть истрактована иначе (к примеру: Жунь Юй — цикада, Сюй Фэн — богомол, Тай Вэй — чиж, как тот, кто в действительности мешает браку Сюй Фэна с Цзинь Ми и вообще является почином множества трагедий. В конце концов Жунь Юй мог считать, что именно воспитание Тай Вэя губило Сюй Фэна. Да и рассчитывай Жунь Юй сделать из Цзинь Ми «чижа» для «богомола» Сюй Фэна, с его стороны было бы глупо рисковать раскрытием плана ради одной красивой пикировки.
Допущение, что Жунь Юй вынужденно сделал ставку на месть Цзинь Ми из-за потери своей армии, тоже не подкреплено четкими доказательствами — не видно, чтобы он знал, скольких из его сторонников схватил Сюй Фэн. А его рассуждения о «янь юэ» (луне, которая внезапно решит исход всей битвы) весьма пространны. Той же внезапной звездой могло оказаться раскаяние Тай Вэя, или прозрение Сюй Фэна.

О замалчивании шпионажа Ин Цюэ.
Импичмент Тай Вэю назрел в Небесном Царстве уже давно, и если бы Жунь Юй огласил преступление Ин Цюэ, он потерял бы более надежную возможность этот импичмент провести. И напротив, скрывая преступление Ин Цюэ, он обрел больше сторонников — сократил число возможных жертв на грядущем бунте. В этом случае Жунь Юй ставит жизни еще живых небожителей-бунтарей выше справедливости для воинов небесной армии (хотя зритель и вовсе не имеет сведений о том, как шпионаж Ин Цюэ повлиял на ход битв у Реки Забвения).
Впоследствии, став императором, Жунь Юй стал обладать полнотой судебной власти и вправе был амнистировать Ин Цюэ наравне с теми, кто препятствовал импичменту. И не в плане благодарности или ответной услуги (Жунь Юй должен бы вообще ненавидеть Ин Цюэ за то, что тот был надсмотрщиком у озера, где пряталась его мать) или поощрения, а в плане искупления проступка — шпионаж против своего царства искуплен снижением смертей бунтовщиков при свержении тирана, губившего народ своей политикой. (Считай, вынудил/сподвиг преступника воевать за благоденствие страны, против которой тот ранее шпионил). Другое дело, что шпионаж и амнистию Ин Цюэ по правилам надлежало предать огласке. Но стоило ли делать подобное в царстве, которое уже и так дестабилизировано недавним бунтом? И с этой позиции происходящее можно рассмотреть, как пренебрежение судебной процедурой ради предупреждения развития смуты. Незаконное действо, но способное пойти на пользу порядку в текущих условиях.
Кроме того, решение оставить Ин Цюэ на посту вопреки прежним правонарушениям оказалось дальновидным — птицы были утихомирены, голода более не возникало, а дозор Ин Цюэ позволил Жунь Юю спасти Цзинь Ми на Змеиной горе. Больше ошибок Ин Цюэ не допускал. Да и был ли кто компетентнее его — неизвестно. В конце концов первоочередными задачами Жунь Юя было устроить менее рисковый по жизням импичмент и после стабилизировать Небесное Царство после бунта, и он поставил их выше разбирательства с Ин Цюэ. И с точки зрения утилитаризма и консеквенциализма Жунь Юй преследовал благие цели.

О том, что Жунь Юй не доложил о нападении на Цзинь Ми в своих покоях. Без доказательств подобное осталось бы просто словами. А свидетелями всему были лишь Сюй Фэн и Ляо Юань. Учитывая, что первый уже втихаря переспал с Цзинь Ми, а второй полностью подвластен первому, Жунь Юй вполне мог ожидать, что оба могут отказаться свидетельствовать против Суй Хэ, а его самого впоследствии обвинят в клевете на птичью принцессу.
Тем паче, что Сюй Фэн уже высказал намерение замолчать это дело.

Об отравлении Тай Вэя. Говоря об этом, стоит упомянуть, что русский перевод слов Жунь Юя в дораме неверный.
Вместо «тебе осталось жить 4 часа» в оригинале дорамы «только лишит сил на 2 шиченя (4 часа)». А в новелле Тай Вэй и вовсе не умер. Был сослан. И персонажи дорамы, потерявшие силы, вполне могли оставаться в живых (к примеру, Ту Яо). Таким образом, пепельный эликсир лишь разоружил Тай Вэя для проведения суда.

О бунте. Строго говоря, бунт в Небесном Царстве начинался, как импичмент. Жунь Юй не требовал себе власти или свержения Тай Вэя, и только вопрошал у небожителей, достоин ли отец трона.
С предложением Ин Цюэ сделать Жунь Юя императором небожители согласились без применения силы и угроз (окружен был лишь сам Жунь Юй, и небожители были оповещены, что Сюй Фэн уже разобрался с армией мятежников). И даже так все поддержали предложение Ин Цюэ. (Да, за Ин Цюэ стояли силы птичьего племени, однако они вряд ли были большими, чем у небесной армии Сюй Фэна — все-таки даже голод на протяжении тридцати с лишним серий не заставил птиц бунтовать против небес).
Жунь Юй не высказывал намерений убить отца — напротив, оповестил всех о том, что пепельный эликсир того не убъет, а лишь временно лишит сил. (Проверено по оригинальным субтитрам).
И после Жунь Юй лишь приказал схватить отца и Сюй Фэна, как препятствующего суду, а тот в ответ начал атаковать стражей пламенем. Согласись Сюй Фэн изначально провести над отцом суд, все вполне могло закончиться бескровно — новелла к примеру сообщает, что суд над Тай Вэем после бунта окончился ссылкой Тай Вэя.

Об отравлении воскрешающей пилюли для Сюй Фэна.
Если бы Жунь Юй был действительно заинтересован в его смерти, он использовал бы плацебо и проследил за Цзинь Ми.
Кроме того, этот яд имел противоядие. И Жунь Юй даже позволил Цзинь Ми его вызнать (так как не заточил ее сразу после разговора у Дворца Небесных Сфер, хотя имел на то возможность).
И напротив, Жунь Юй вполне мог ослабить Сюй Фэна, чтобы тот имел меньше сил мстить Цзинь Ми или ранее восставшим небожителям.
Вопросом остается зачем Жунь Юй позволил воскресить Сюй Фэна вообще. И тут две вероятные причины — и чтобы Цзинь Ми поменьше убивалась, и чтобы Сюй Фэн не воскрес в полную силу чьими-то еще усилиями, как мстительная угроза самой Цзинь Ми и небесам. (Жунь Юй в целом не искореняет угрозу на корню — Ту Яо убивать он не стал, а Тай Вэя лишь разоружил).

О договоре с правителем Града Нерушимости ради покушения на Сюй Фэна. Сюй Фэн первым объявил себя противником небес. Так должен ли был Жунь Юй препятствовать врагу своего врага, или должен был защищать небеса от его мести мятежникам всеми доступными способами? Кроме того, зрителю не показано, согласился ли Жунь Юй на предложение правителя Града Нерушимости. Зрителю показано лишь то, что Жунь Юй не стал его останавливать. И строго говоря — не должен был — за императором уже стояли небожители, которых он взялся защищать от внешней угрозы, коей себя объявил Сюй Фэн — он уже говорил небесным стражам, что при встрече на поле боя те будут его врагами.

Об отсутствии суда над Суй Хэ. Жунь Юй никогда не видел у той Хрустального Пламени. О том, что Суй Хэ им владеет, ему никто не сообщал. У Жунь Юя даже могли быть веские сомнения в том, что императрица передала свое пламя кому-то: вряд ли он смог бы понять мать, скрывающую сведения, способные оправдать ее сына.
И самое главное: затевать суд по подозрениям и единственной косвенной улике (шраме от древнего заклинания воды) могло быть чревато тем, что Суй Хэ уничтожит единственное стоящее доказательство — свое Хрустальное Пламя (судя по Сюй Фэну, у духов есть возможность легко уничтожить свои силы). Огласка подозрений и преследование Суй Хэ без явных доказательств могли спровоцировать Сюй Фэна начать войну за фаворитку, а Цзинь Ми — ринуться вершить очередной опасный самосуд (она и без этого уже на рожон кидалась так, что Жунь Юю приходилось ее вытаскивать). И не исключено, что Жунь Юй в 58 серии пытался рассердить Суй Хэ до явления Хрустального Пламени или получения его следов.
Плюс, само по себе начинать суд по одним подозрениям, рискуя при этом упустить достоверные доказательства, для императора неправомочно и неразумно.

О заточении Цзинь Ми во Дворце Мерзлой Реки. В новелле Жунь Юй со слов Сюй Фэна, сам позволил ей сбежать. В дораме на это лишь намек (с трудом верится, что предусмотрительный Жунь Юй упустил единственный ключ к барьеру, удерживающему Цзинь Ми).
С одной стороны это заточение — противоправное лишение свободы. С другой — было рискованно отпускать Цзинь Ми — к уже ударившему ее однажды Фениксу, к опасной Суй Хэ, к исполнению пророчества. С третьей стороны — к тому моменту Жунь Юй уже понимал, что не сможет удержать Цзинь Ми от стремления убиться об пророчество, кроме как уничтожив Феникса физически, а значит, приходилось начать с ним открытое противостояние. Тем более, что оно и так назрело после вторжения Феникса к птицам.

О захвате Цветочного Царства. Тут Жунь Юй ограничился угрозами и ответным ударом по Му Дань. Никого не убил. Захватывать Цветочное Царство на опережение ему было логично не только для того, чтобы заставить Цзинь Ми вернуться, но и для того, чтобы и Феникс не мог принудить к чему-либо Цзинь Ми тем же, появись у того такое намерение. В конце концов, о примирении Сюй Фэна и Цзинь Ми Жунь Юю не было известно.
Впрочем, под конец Жунь Юй начинает использовать последние средства, чтобы держать Цзинь Ми подальше от этой «любви», чреватой гибелью по пророчеству — шантаж. С одной стороны шантаж пустой, но оглашение захвата Цветочного Царства не бесцельно — вполне возможно, что Жунь Юй заявил о полном контроле над Цветочным Царством в жесткой форме шантажа, чтобы демоны не солгали Цзинь Ми на этот счет в целях своих манипуляций.

О войне на Реке Забвения. Ошибочно полагать, что первый шаг к ней делает Жунь Юй. Сюй Фэн нарушил границы Небесного Царства и бросил вызов первым — вторгшись в обитель птичьего племени и убив Ин Цюэ по одному наущению своей фаворитки.
Кроме того, насколько можно было доверять решениям Цзинь Ми, окруженной демонами? И как будет выглядеть для небожителей император, который отдаст свою законную невесту тому, кто уже объявил себя его врагом? Император, который не смог бы постоять даже за свои права и за закон небесных помолвок, потерял бы всякий авторитет, что чревато смутой.
Касательно использования Цюнь Ци — противоправное деяние, но для правителя разумно укрепить свои силы всеми возможными способами перед войной. Это экономит жизни. И как бы ни внушал Цюнь Ци на тему захвата шести царств, Жунь Юю удалось преодолеть его стремления (в момент дестабилизации Феникса умиранием Цзинь Ми Жунь Юй не стал продолжать бой и добивать противника) Как именно было достигнуто преодоление не совсем ясно, возможно лишь предположить, что Цюнь Ци, действующий соблазном, не смог соблазнить Жунь Юя на захват шести царств, так как сам Жунь Юй такого намерения даже в глубине души не имел. На желании спасти Цзинь Ми, защитить Царство, неприязни к Сюй Фэну Цюнь Ци еще мог сыграть, а вот после смерти Цзинь Ми, на отчаянии Жунь Юя и желании расквитаться за это со всеми и вся, Цюнь Ци сыграть так и не смог.

О стремлении Жунь Юя к власти.
Учитывая, что врагами Цзинь Ми были Ту Яо и потакающий жене Тай Вэй, логично, что защитить Цзинь Ми можно было лишь получив силу и власть, сравнимые с императорскими, и отказавшись от привязанности к родне.
Будь Жунь Юй тем, кто стремился исключительно к власти, а не к защите других с ее помощью, он не рисковал бы жизнью, спасая жителей Дунтин, не потратил бы полжизни и силы на спасение Цзинь Ми при угрозе войны, и главное — не прекратил бы войну на Реке Забвения после смерти Цзинь Ми — напротив воспользовался бы дестабилизацией противника для решающего удара.
Кстати, об утере половины жизни при угрозе войны для спасения Цзинь Ми — здесь решение Жунь Юя, как императора, спорное — с одной стороны он пренебрег своей подготовкой к войне, с другой — в случае смерти Цзинь Ми он был бы также (если не сильнее) дестабилизирован для ведения войск.
Ну и кроме того, по поводу отношения Жунь Юя к власти: зритель имеет четко выраженные мысли персонажа «мне не нужны ни слава, ни богатства, лишь бы ты была со мной» — и уж в своих мыслях персонаж не стал бы врать. И это не говорит о том, что Жунь Юй жаждет обладать Цзинь Ми. На тот момент ему вполне могло представляться, что он и впрямь — единственный, кто в силах защищать Цзинь Ми. И в общем это обоснованно. Сюй Фэн со всеми возможностями, армией и силами не раз проваливал задачу «защитить Цзинь Ми». Ло Линь защищал опрометчиво (один приход во дворец с дочерью и намерением спорить с императорской четой чего стоил). Защита Янь Ю была нестабильной и эпизодической. Му Дань подавляла больше, чем защищала — (вот почему она не рассказала Цзинь Ми о пророчестве, когда появилась такая возможность? Клятва неразглашения ее не останавливала— Жунь Юю с тем же вопросом и сведениями она выложила все, как на духу. Какие у нее были причины скрывать информацию об угрозе? Низкая информированность только добавляет риска) итд…
Но в итоге… Жунь Юй стал той самой «глупой» кошкой из притчи, которая переловила в амбаре всех мышей, и была выброшена за дальнейшей ненадобностью — Цзинь Ми-то не в курсе, что угроза пророчества никуда не делась.

О признаниях Жунь Юя. Строго говоря, признание вины, если оно не подтверждено совокупностью других собранных по делу доказательств, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора. Не так уж редки случаи, когда признание вины вызвано неверием в возможность оправдания.
Слова «я сделал все это ради тебя» не подтверждают правоты обвинений Цзинь Ми в сторону Жунь Юя (почему — перечислено выше), и напротив могут быть истрактованы как попытка оправдаться, которую Цзинь Ми просто не желает выслушать.
А Сюй Фэну Жунь Юй высказывает признания, одновременно имея намерение быть им убитым. Посему существует вероятность того, что его признание Сюй Фэну— по большей части попытка того разозлить.

И на сладкое:
Об одержимости в любви Жунь Юя.
Жунь Юй не был готов обладать Цзинь Ми любой ценой. Он не привязывал сердце Цзинь Ми к себе магическими уловками (пилюля равно отстраняла всех, в отличие от нити).
Жунь Юй не стал культивировать по настоянию Цзинь Ми, осознавая, что та еще не знала любви, хотя так мог получить больше шансов привязать ее к себе (плотскими утехами или выгодой духовных сил).
Ни одну свадьбу без добровольного согласия Цзинь Ми Жунь Юй не провел до конца. Хотя в последней попытке жениться вполне мог применить силу.
Однако Жунь Юй способен перейти границы, если речь идет о безопасности Цзинь Ми — будь то умыкание Цзинь Ми из Водного Зеркала из-за предвидения реакции императрицы на историю с чумными иглами, восстановление пилюли из-за пророчества, участие в подставе императрицы, организация бунта против Тай Вэя, потакавшего кровожадной жене. Все — вплоть до войны и намерений убить Сюй Фэна, предположительно весьма опасного для Цзинь Ми по пророчеству.
Посему в целом представляется, что одержим Жунь Юй не обладанием Цзинь Ми, а защитой ее жизни — то от власть предержащих, то от рисковой любви.

Таким образом, во многом прямых доказательств злодеяний или злого умысла Жунь Юя зритель не имеет. И учитывая презумпцию невиновности и обстоятельства, судья вполне мог бы вынести ему оправдательный приговор.
А согласно принципам утилитаризма некоторые из его противоправных деяний и вовсе могут быть расценены, больше как благо.
А какова истина — неясно.
И потому этот персонаж по праву может считаться действительно неоднозначным и непознаваемым.
P.S.
Как кто-то заметил однажды в комментариях, «хотел бы режиссер показать его злом, не оставил бы столько недомолвок».

1.По мнению автора статьи Сюй Фэн надежный защитник — за ним, как за каменной стеной.
А по мне основная проблема персонажа Феникса как раз в том, что он никого не защищает достаточно эффективно при наличии возможностей. Ни в одной ипостаси. Даже его мать могла бы получить лучший конец, будь арестована им вовремя. Рассмотрим подробнее по ипостасям.
А)«Феникс — небожитель»
Как командующий армии и защитник отечества Феникс прописан недостаточно умелым и старательным. Главнокомандующий Феникс не разрабатывает эффективных военных стратегий, не вникает в политику. Распугивает демонов, а война так и тянется. И даже когда у него появляется хорошая возможность поискать с демонами перемирия — покопать под Правителя Града Нерушимости, (наиболее недружелюбного небесам) Феникс оставляет расследование в отношении его дел, просто по одному велению отца. То есть, до поиска справедливости и способов установки перемирия с демонами ему нет дела. Спас отца Лю Ин, получил обратно от своего отца армию — и на том успокоился до самого бунта (на 3 года).
При его возможностях он мог сделать куда большее. Но к сожалению, кроме отрубания голов монстров и поддержания неустойчивого противостояния на границе, других талантов у командующего всей небесной армией Феникса не показано. Феникс — отличный вояка-солдат, но слабый или просто незаинтересованный стратег. Предложить кого-то посообразительней себя на пост командующего-стратега во благо нации Феникс также не собирается.

А насколько «надежна» его защита Цзинь Ми — видно по прыжку в мир смертных с потерей сил и по тому, как он позже пытался защитить ее во дворце императрицы.
Тут сразу три фактора делающих его ненадежным защитником (уж не знаю, какой ведущий) — нежелание подвергать дела опасной матери судебному разбирательству, самонадеянность, отсутствие рассудительности.
Сделаю пару ремарок:
Говоря об отношениях Феникса к преступлениям и нарушениям матери, комментаторы часто пытаются оправдать попустительство Феникса вбитой конфуцианской моралью. Только вот этот аргумент не состоятелен. На небесах можно было выбрать моральным ориентиром даосизм (судя по высокому посту Тайшан Лао даосизм также был в чести). В даосизме нет такой оголтелой сыновности, которая у Феникса вообще возведена в кумовство — и даосы говорят: «Высшее человеколюбие не принимает во внимание родственных связей» (с) Чжуан Цзы.
И что есть любовь Феникса к матери? Судя по тому, как та закончила, посадить ее под арест вышло бы большим благом даже для нее самой.
И еще: учитывая возможности императрицы и попустительство ей императора, тому, кто хотел защитить Цзинь Ми по-настоящему эффективно, следовало поскорее занять трон. Феникс даже не стремился.

И Перо Феникса не было достаточной защитой для Цзинь Ми от императрицы (так как императрица и феникс равны по силам, а впоследствии Феникс это перо у Цзинь Ми смог изъять. Да и заемщик такого же пера Тай Вэй однажды чуть не помер — Лянь Чао спас.)

Посмотрим еще глубже. Учитывая, какой пост защитника занимает Феникс на небесах, (принц, главнокомандующий армии, иногда — следователь) он позволяет себе поступки, противоречащие его долгу, а то и вовсе противоправные, подвергающие других опасности.
Замалчивание покушений матери и Суй Хэ — это чистого вида кумовство и халатность, как минимум косвенно повлекшие за собой смерти Жоу Жоу, Ло Линя, Линь Сю.
Если бы Феникс не ограничивался одним словесным порицанием и докладывал о нарушениях, вполне возможно, что сохранил бы последним трем жизни.
И вообще-то, замалчиванием с девизом «сам разберусь» Феникс по сути втихую присваивает себе судебную власть отца-императора.
И быть может, доложи Феникс о действиях матушки и Суй Хэ раньше, по всем правилам, всем было бы легче — в том числе самим Ту Яо и Суй Хэ.

Касательно Феникса-правозащитника.
На бунте Феникс выступает против суда над тираном+насильником Тай Вэем. (И нельзя утверждать, что этим он защищал жизнь отца — пепельный эликсир лишь обезоруживал, и так-то по новелле известно, чем закончился бы суд над Тай Вэем — ссылка, не более).
Принца Феникса не заботит, что куча подданных небес (включая даже его личный состав) выступили за импичмент. Его не останавливает то, что даже он сам считает Жунь Юя более подходящим на роль правителя.
Не заботит пернатого любовника и то, что он выступает против суда над насильником матери Цзинь Ми, который долго попустительствовал императрице, регулярно пытавшейся убить саму Цзинь Ми.
Также Феникс потащил Цзинь Ми из-под венца вопреки ее словам о намерении выйти за другого. При этом о природе изменения ее чувств он особо не задумывался, о пилюле не знал, и руководствовался исключительно своим желанием забрать невесту себе.
Вот и задумаешься, что, кого и как Феникс защищал на бунте.

А еще на бунте Феникс весьма лицемерно «защищает» брата-бунтовщика. Хотел бы Феникс, чтобы отец пощадил мятежника Жунь Юя — оповестил бы отца обо всем раньше — еще ночью. А на глазах у всех небожителей, какой пощады у императора допросишься для бунтаря? Так, подождав до свадебного бунта, Феникс попросту лишил отца возможности щадить.
Вот и выходит, что тиранию матери и отца Феникс предпочитал замять, а мятеж Жунь Юя постарался выставить на общее обсуждение.
Впрочем, отношение Сюй Фэна к Жунь Юю никогда не было действительно глубоко братским. О чем говорить, если один брат тысячелетиями не замечал, под каким прессом у матери находится второй. Такие толстокожесть и слепота исключают искреннюю заботу. Для сравнения — даже Цзинь Ми при первой встрече с Жунь Юем видела больше, чем Сюй Фэн за тысячи лет.

Б) «Феникс — князь И»
Князь И — правитель наводящий свой порядок в основном мечом. Правитель, которому сценаристы поскупились прописать в равной степени хорошие навыки дипломатии. Но бог с этим — допустим, в княжестве И по-другому было невозможно.
А вот как князь И «защищал» святую деву Цзинь Ми — картина более четкая. Не только не озаботился ее спрятать, как собирался, но и фактически сам подвел ее под отравление своим домогательством. И даже не заметил, что Цзинь Ми отравлена. Вот уж внимательность и забота о зазнобе…

В) «Феникс — темный владыка»
Будучи Темным Владыкой, правителем Царства Духов, Феникс отдает половину сил перед войной, несмотря на разумные возражения советников, и несмотря на то, что это разоружение по сути аннулировало его искупление перед Цзинь Ми и ее родней за недосмотр за Суй Хэ.
Ведь чего хотели покойные Ло Линь и Линь Сю? Свободы и жизни для дочери. Отдав силы, Феникс поставил и то, и другое под риск. И жизни своих подданных демонов тоже.
Это ли правитель, надежно защищающий подданных и свою зазнобу?
А еще битва у Реки Забвения — Феникс привел деву на поле боя, чтобы похвастаться своим браком и раззадорить тем самым противника. Отношение к Цзинь Ми, как к пешке-приманке.

Так надежный ли из Сюй Фэна защитник для кого-либо?
Кто как, а я после просмотра дорамы не мог развидеть в лице Сюй Фэна мем «Дэвид, эксперт по безопасности».

2.Дальше в статье о качествах Сюй Фэна достоинством называют «спать уложит».
Пожалуй, стоит приурочить это высказывание к дальнейшему анализу.
Ведь и правда уложит. Под деревом. Срочно и, возможно, без добровольного информированного согласия. Объясню почему так считаю.
Частично из комментариев к дораме:
По классическому мифу красная нить, завязанная лунным духом, неразрывна и не имеет преград во времени и расстоянии. Судя по реакции духа моркови, на духов, не заметивших наличие нити, нить действует, искажая их оценку ситуации и поведение. Территориально на небесах нить действует тоже, учитывая, что Цветочное Царство было частью небес.
При этом Фениксу о наличии влияния нити было известно, и он не озаботился как-либо его устранить.
Использование сексуальности того, кто заведомо психически не способен оценить ситуацию определяется как сексуальное насилие.
В отношении красной нити дораме недостает четкого лора, замещающего или опровергающего лор мифологический. Так что вопрос о насилии остается открытым.
Даже если попытаться оправдать Феникса незнанием: мол, «он считал, что на небесах действие нити закончилось, доверяя словам дяди-лиса», он должен был помнить, что завязаны нити были в мире смертных, должен был проверить подлинность чувств Цзинь Ми, но вместо этого Сюй Фэн напротив торопится надавить на Цзинь Ми ностальгией к чувствам, которые были вызваны обманной магией.
Так что да. Спать Сюй Фэн уложит.
Кстати вдогонку о Фениксе-защитнике — о защите репутации Цзинь Ми он у пруда Лю Цзы не думал. Как не думал о чьей-либо репутации и впоследствии до самого конца дорамы — вместо нормального сватовства и уважительного обращения к отцу Цзинь Ми крал невесту со свадеб.
Сделаю ремарку:
Некоторые комментаторы любят утверждать, что Дан Чжу (он же Юэ Лао) по долгу службы чувствует тех, кто предназначен друг другу в любви и кого надо связать. Но это не так — по классическому мифу Юэ Лао связывает нитью пары, предварительно узнав предопределение небес из книги бракосочетаний.
В дораме не показано, чтобы Дан Чжу сверялся с книгой бракосочетаний, зато показано, как он вяжет нить согласно просьбе племянника.
Учитывая, что Дан Чжу официально не протестует против помолвки между Жунь Юем и Цзинь Ми, то либо книги бракосочетаний в мире дорамы нет, либо ее сведения не имеют большой значимости при заключении помолвок на небесах, либо в ней описано предопределение брака лишь для смертных, либо в ней написано, что предопределенная для Цзинь Ми пара не отвечает вкусам Дан Чжу, и он об этом умалчивает.
Допустим даже, что Лис прочел в книге о предопределении брака князя И и Цзинь Ми и связал их по этой причине. Однако, учитывая то, что красная нить по дораме влияет на психику персонажей, (и иже с ним на устойчивость брака), и помолвка с Жунь Юем никуда не делась, со стороны Юэ Лао и Феникса было бы этично впоследствии рассказать Цзинь Ми о воздействии нити, которому она подверглась.
А еще по дораме Лис восхищается романом Тай Вэя и Цзы Фэнь, закончившуюся изнасилованием и доведением до смерти последней. Так какую любовную связь будет создавать бог с такими воззрениями? А во вторых, если ссылаться на классическую мифологию, вспоминается цитата Пу Сунлиня: «Лунного Старца можно подкупить, можно ему придать! Тогда ничего странного в том, что сваха у нас - то же, что рыночный скупщик».

3.Также по мнению автора статьи Сюй Фэн полон безрассудства.
Однако учитывая кое-что из написанного мною выше, можно заключить, что когда Фениксу надо, он может становиться вполне рассудительным интриганом.

4.Далее в статье автор называет Сюй Фэна обходительным.
Если говорить о манерах: Сюй Фэн грубо одергивает Цзинь Ми, отбирает ее собственность из ревности (чешуя), требует у нее благодарности ни за что, атакует огнем несчастного работника «театра» за один комплимент … итд итп…
Это я еще умолчу о том, что отношения в паре Сюй Фэн/Цзинь Ми почти по всем критериям нездоровые.

5.Также в статье написано: «Феникс весь состоит из противоречий», «воин, но нежный и беззащитный».
На самом деле в характере Феникса нет особых противоречий. Более того, образ Феникса прекрасно укладывается в черты нарциссического характера, в котором настоящая личность, уязвимо жаждущая внимания, прикрыта фальшивой защитной идеализированной личностью. Кстати, на мой взгляд, именно поэтому Феникс и запал на Цзинь Ми — ее было не впечатлить «позолотой». То есть изначально Феникс в глубине души мог надеяться, что она полюбит его неидеализированное настоящее «я». Другое дело, что вместо того, чтобы добиться истинных чувств от Цзинь Ми, он в итоге предпочел умолчать о нити. Сделал себе марионетку — и достаточно.

Резюмируя, скажу лишь одно — спасибо огромное, что Дэн Лунь согласился отыграть такого персонажа и отлично это сделал. Это реально актерский подвиг.
А саму дораму из-за такой прописи главного мужского персонажа я попросту считаю тяжелой драмой о том, к чему приводит безволие женщин, как воспитанное, так и наколдованное.
P.S.
Так-то дорама во многом хороша. Но перечитывая комментарии зрителей реально надеюсь, что фанаты феникса+антифанаты дракона не работают психологами и в сфере юриспруденции. Иначе выйдет, что первые не разумеют отличия здоровых отношений от нездоровых, а вторые не в курсе, что такое презумпция невиновности, прямые доказательства, и не знают о том, что признание вины часто не является достаточным для вынесения обвинительного приговора.