Гостеприимство Камаля (джен)

Колодец был засыпан песком. Каменная кладка одним краем ещё торчала наружу, и я могла бы докопаться до водоносного слоя с помощью Бефис Бринг, будь у меня больше сил, но многодневное путешествие через Пустыню Разрушения истощило меня.

— Да ладно тебе, Лина, — подал голос мой спутник, положив тяжёлую ладонь мне на плечо, — у нас ведь ещё осталась вода.

Я нахмурилась, прикидывая, сколько дней ещё нужно будет идти. Баланс не сходился.

— Не хватит до Сейлуна.

— Ну пройдём через Эльмекию, делов-то, — пожал плечами Гаури, будто это не он в начале нашего путешествия через пустыню настаивал на маршруте вдоль побережья. — У меня уже изжога от сушёного мяса. Сейчас бы миску похлёбки и хороший стейк… И залить бы это всё хорошим элем, а не мутью, которую пьют кочевники.

— И помыться не помешало бы, — отозвалась я, сморщив нос, — от нас несёт за милю.

Гаури мечтательно прикрыл глаза.

— А потом завалиться на нормальную кровать. Ах, мягкие перины…

Хорошо, если в гостинице окажется хотя бы худой соломенный тюфяк, но, если уж на то пошло, я согласна и на это. Песок в качестве постели — та ещё пакость.

Усталость вдруг навалилась на меня, и я, не прерывая грёз Гаури, поплелась к возвышающейся неподалёку стене — останкам древней крепости, охранявшей прервавшийся тысячу лет назад торговый путь. Там, спрятавшись от вечернего ветра, я расстелила пергамент со схемой оазисов и полезла в карман мантии, где лежала моя старая карта. Углём отметив высохший колодец и поразившись, что за прошедшие века кочевники умудрились сохранить память об отрезанных мазоку землях, я стала думать, куда нам лучше двигаться.

Тихо подошёл Гаури, уселся напротив меня, подперев голову ладонью, и стал следить, как я вожу пальцем по картам.

До ближайшего города нужно ещё пару дней пути. Придётся серьёзно экономить.

— Может, нам не следовало так рано уходить от каравана? — пробормотала я. — Запасов хватило бы на большее время.

— Ну уж нет, — фыркнул Гаури. — Я сыт по горло советами о том, как надо лупить строптивую женщину, чтобы она не лезла со своим мнением в мужские разговоры.

Я вспыхнула.

— И ты мне только сейчас об этом говоришь? Когда я уже не могу наказать этих вонючих козлов… — я взмахнула руками, чуть не порвав карту. — Лупить меня! И это после того, как я в одиночку отбивалась от оглой-хорхоя, пока эти ссыкуны прятались за своими верблюдами?

Я сорвала с лица тряпку, защищавшую от песка и солнца, и отшвырнула её прочь. Очень хотелось запустить в кого-нибудь хор-рошим таким Файерболом, чтоб горело ясно.

— Оглой чего? — нахмурился Гаури.

Ну разумеется, он уже забыл эту тварь.

— Песчаный червь, — прорычала я. — Тот, который в тебя Моно Вольт кинул, пустая ты башка.

— Но не попал же, — самодовольно усмехнулся Гаури.

Ох, ладно. Оглой-хорхоя я уничтожила не в одиночку — Гаури успевал ловить разряды на свой меч, пока я подбирала подходящее заклинание. Но то, что кочевники вместо того, чтобы поблагодарить за спасение, пытались навязать нам свои взгляды на жизнь…

— В любом случае, — я выдохнула сквозь зубы, — мы пересекли Барьер Демонов. Можно сказать, что мы уже дома.

— Не сглазь, — испуганно посмотрел на меня Гаури. — Нас один раз уже вышвырнули с самого порога.

Город Камаль, построенный, по-видимому, на том же заброшенном пути, что и разрушенная крепость, казался на удивление оживлённым. На окраине стояли саманные одноэтажные хижины с плоской крышей, дверные проёмы и окна закрывались пёстрыми циновками. Там да сям под тканевыми навесами прятались небольшие лавочки, торгующие пресными лепёшками, жареными цыплятами, свежими овощами, сладостями, ароматными специями, стеклянными колокольчиками и флаконами притираний. Народу было много: деловито торговались богатые купцы из разных стран, плелись нагруженные покупками слуги, местные женщины в широких шароварах и пёстрых безрукавках носили на головах большие бутыли из тёмного стекла, мелькали в толпе малолетние карманники.

Не выдержав дурманящих запахов, я двинулась к одной из лавок, с нескрываемым удовольствием подбрасывая в руке медный лив, который года три таскала в кошельке бесполезным грузом. Куриные ножки тут выглядели особенно поджаристыми, и я даже не так долго торговалась, как следовало бы, но старик всё равно впечатлился.

— Вы торгуетесь, как настоящая эльмекийка, — сообщил он, протягивая мне пакет с покупками.

— Ой, да ладно вам, — притворно смутилась я, пока настоящий уроженец Эльмекии, борясь с дремотой, подпирал стенку соседнего дома.

Задав пару вопросов торговцу, я вернулась к Гаури.

— Порядок, — сообщила я ему. — Сейчас заглянем в Гильдию и отдыхать.

— Зачем тебе в Гильдию? — зевнув, спросил Гаури и запустил лапу в пакет с курятиной.

Я шлёпнула его по руке, чтоб не лез вперёд меня.

— Весточку отправить. Помнишь, нас Амелия тогда обогнала?

— Угумс, — отозвался Гаури, впиваясь зубами в мясо. — Вроде помню.

Я вздохнула.

— Наверняка её доклад о гибели Повелителя Ада и той заварушке с доспехами Зенефа разошёлся по столице, и, думаю, до моей семьи дошли слухи, что я возвращаюсь домой, а я взяла и не вернулась. Не думаю, что они сильно переживают, но всё же как-то надо дать о себе знать, иначе мне придётся не…

Я осеклась, поняв, что слишком много болтаю. До Зефила ещё идти и идти, а я обрадовалась, как ребёнок, что мы наконец-то добрались до известных нам земель. Гаури был прав: как бы опять не вляпаться по дороге в какую-нибудь неприятность.

Иногда лучше жевать, чем говорить.

— Наверное, зря я так, — сказала я, когда курица закончилась. — Только дам родным ложную надежду.

— На их месте я бы предпочёл знать, что ты жива, пускай и далеко от дома, — после небольшой паузы отозвался Гаури.

С момента, как мы вошли в Камаль, он стал непривычно мрачен и беспокоен, так что я даже подумывала запастись тут провизией и водой и снова уйти в пустыню — до самого Сейлуна. Мне всё это не нравилось: Гаури всегда был чересчур беспечен даже в самые тяжёлые времена.

Саманные хижины тем временем сменились миниатюрными особнячками, окружёнными зеленью и прячущимися за украшенными смальтовой мозаикой оградами. Кое-где виднелись витражные окна, приводившие меня в восторг: такую роскошь на моей родине могли позволить разве что храмы, и для городка на захиревшем пути это было вовсе странно. Гаури, когда-то восхищавшийся той великолепной теплицей Рубии не меньше, чем я, сейчас ни на что не обращал внимания.

— Ты был здесь раньше? — как бы невзначай спросила я, таращась по сторонам.

— Как-то не приходилось, — кратко ответил Гаури и снова умолк, упорно не желая втягиваться в разговор.

Бесит же, а.

Здание Гильдии практически ничем не отличалось от окружающих его домиков, и, если бы не торговец курятиной, подсказавший мне адрес, я бы ещё пару часов кружила бы по кварталу. Разве что на витражах здесь были изображены пентаграммы, языки пламени и стилизованные магические инструменты.

Тяжёлая дубовая дверь слегка скрипнула, и мы зашли в прохладный зал. Лучи солнца, пройдя через разноцветные стёкла, рисовали на плитках пола пёстрый узор, в котором опять же угадывались магические символы. Сидевшая за стойкой женщина неопределённого возраста при виде нас приподнялась со своего места и удивлённо вздёрнула одну бровь.

Ну да, мы выглядели потрёпанно, но это вовсе не повод смотреть на нас с таким неодобрением. Можно подумать, что странствующие волшебники здесь в новинку.

Напустив на себя надменный вид, я вытребовала у этой женщины бланк сообщения для голубиной почты. Пришлось, конечно, немного поскандалить и воспользоваться своим титулом — я его не люблю, и люди меня больше знают по фамилии, но иначе я не смогла бы получить доступ к такой дорогой услуге.

Теперь надо было решить, на чьё имя лучше отправить сообщение. Адресат должен был обладать достаточным весом и известностью, и чета Инверс — небогатые торговцы — явно такими не были. Можно было попробовать послать весточку в Сейлун с просьбой переслать её в Зефилию обычной почтой, но у меня не было уверенности, что Амелия сейчас в столице. И ещё была одна работавшая на полставки официантка, к которой мне очень не хотелось обращаться, но это действительно был лучший вариант.

У меня сложные отношения с сестрой. Со стороны может даже показаться, что я её безумно боюсь, но это не совсем так — я её опасаюсь, как обычные люди опасаются стихию. Ведь можно со смехом бегать под летним ливнем, но в какой-то момент ливень может размыть дамбу и снести город. Можно расслабиться, покачиваясь в ласковом прибое, но волна может утопить неосторожного пловца. Можно разжечь костёр в лесу, чтобы погреться и приготовить еду, но чуть не уследишь — получи лесной пожар.

Я частенько дёргала этого тигра за усы, но до сих пор не знаю всей силы старшей сестры. Видимо, какие-то человеческие чувства всё ещё живы в ней, раз она меня не трогает. Хотя, возможно, я обманываю себя, и моё существование пока что просто на руку божественным силам.

В любом случае, у нас с ней были времена, когда было весело. Однажды мы даже придумали секретный шифр, чтобы обмениваться посланиями в секрете от родителей и вредных соседских мальчишек. Шифр вполне годился, чтобы предупредить Рыцаря Цефиида о высокоранговом мазоку, свившем гнездо непростительно близко к моей — нашей — родине.

О том, что моё сообщение могло безнадёжно опоздать, я старалась не думать.

Пока я сочиняла и зашифровывала послание, Гаури с рассеянным видом бродил по залу, рассматривая витражи. Один из витражей всё же привлёк его пристальное внимание, и он, задумчиво почёсывая подбородок, поросший мягким золотистым пухом, долго вглядывался в мешанину цветных стёкол. Потом Гаури встряхнул головой, фыркнул и переместился к доске объявлений, на которой в несколько слоёв висели всевозможные листовки и просьбы о помощи.

Судя по их обилию, с волшебниками в Камале действительно туго.

— Лина, глянь-ка сюда, — вполголоса позвал меня Гаури, когда я дописала сообщение и передала бланк сотруднице Гильдии.

— Что ты там нашёл? — проворчала я. — Неужели тут есть запрос на ликвидацию банд с хорошим вознагр…

Я осеклась, когда увидела чуть выгоревшее от времени объявление, явно висевшее тут не один год.

— Мне кажется, или эти физиономии я где-то уже видел? — безмятежно спросил Гаури.

Видел он их где-то. А-а-а-а.

Помните те мерзкие листовки, которые распространял глубоконеуважаемый господин Копия Резо, когда ему захотелось доказать, что он ничем не хуже оригинала? Где мы и Зелгадис были изображены хтоническими маньяками, продающими дурманящие вещества невинным детям?

Так вот, перед моими глазами была листовка с этими портретами. Там были только мы с Гаури, и текст приписали совсем другой, но я не удержалась и прошипела ругательство в адрес Амелии. Вот что стоило нашу Принцессу Справедливость попросить придворных художников нарисовать что-то более адекватное? Чтобы можно было продавать мои портреты восторженным поклонникам, чтобы семье не стыдно было показать. И вознаграждение за информацию о нас можно было назначить побольше. Неужели Амелия так дёшево ценит наши шкуры?

— Как ты считаешь, Гаури, — задумчиво произнесла я, — выплатит ли Амелия эти деньги нам самим?

— Ну, было бы неплохо, — с сомнением протянул он, а потом лучезарно улыбнулся. — Ну, я в любом случае не знаю, сколько у нас денег осталось.

Этот паразит так тихо и незаметно спихнул на меня все финансовые вопросы, что я даже не знаю точно, в какой момент это произошло. Кажется, в Безельде Гаури ещё сам за себя платил… Вот стукнула бы его сейчас любимой тапочкой, но вот беда — потеряла её незадолго до перехода по Пустыне Разрушения.

Пожалуй, стоило отправить ещё одно письмо.

Я повернулась к сотруднице, чтобы попросить у неё ещё один бланк, но слова застряли у меня в глотке. Несчастная женщина вскочила, судорожно вцепившись в разложенные перед ней бумаги и вытаращив на меня глаза.

— В чём дело? — раздражённо спросила я.

— Вы… Вы же… — наконец выдавила из себя женщина. — Та самая Лина Инверс? Знаменитая волшебница…

— Я, я же, — оборвала я её. — Что надо?

Меня столько времени не было в этих краях, а всё по-прежнему. Сейчас эта дама начнёт перечислять все те грязные слухи, которые распускают обо мне всякие подонки и недобитки: Дажедра, Бандитоубийца, ходячая зараза Лина Инверс, плоскодонка Лина Инверс. Помогите нам, Лина Инверс, только вы с этим справитесь, но платить мы вам не будем. Тьфу.

— Я ваша большая поклонница! — вдруг выпалила женщина, с треском сломав мне шаблон. — Ох, как же неловко… Я как-то не сообразила сопоставить имя из заявки… Я должна извиниться пред вами за неучтивость. Что я могу для вас сделать, уважаемая госпожа?

— Э-э-э… — я даже слегка растерялась от такого напора эмоций. — Мне бы ещё одного голубя отправить. В Сейлун. Пожалуйста.

Гаури с сочувствующим видом похлопал меня по плечу.

— Да, разумеется! — засуетилась сотрудница и сунула мне в руки бланк. — Кстати, я Вемора. Вемора Дэсар. Удивительно, как вы оказались в нашем захолустье…

Вемора, продолжая восторженно бормотать, запустила пятерню в свои коротко остриженные волосы, и, опомнившись, крикнула в сторону подсобки:

— Хадо! Принеси мне ещё одного голубя, сейлунского!

Из подсобки высунулся тощий парень лет на пять меня младше и с интересом уставился на Вемору. Потом перевёл взгляд на меня.

Пальцы Гаури на моём плече сжались чуть крепче.

— Госпоже Лине нужно отправить ещё одно сообщение, — пояснила парню Вемора и с заискивающей улыбкой повернулась ко мне. — Хадо — мой сынок. Он немного нелюдимый, поэтому я разрешаю ему приходить сюда и читать то, что есть в нашей библиотеке. Ну, разумеется, Хадо мне очень помогает.

Не могу сказать, что мне были интересны все эти подробности.

Отправив сообщения и откупившись от Веморы автографом, мы вышли из Гильдии. Солнце уже начинало садиться, и пора было позаботиться об ужине и ночлеге.

— Думаю, разок мы можем позволить себе отдых в приличном заведении, — прикинув наши возможности, сообщила я, когда мы отошли подальше от Гильдии. — Говорят, что в этом районе есть хорошая гостиница с купальнями.

— Это ты у того торговца выяснила? — поинтересовался Гаури.

— Ну да. И по пути там да сям слышала разговоры, — хмыкнула я, а потом в лоб спросила. — Что не так с Хадо?

Гаури — человек, достигший недосягаемых высот в искусстве прикинуться шлангом. Вне сражений я крайне редко видела его в ярости — по пальцам одной руки можно пересчитать, и всегда для этого были основательные причины. В отчаяние он приходил, только когда я оказывалась на грани жизни и смерти. И, если Гаури вдруг стал серьёзным, стоило проверить, насколько хорошо меч выходит из ножен.

— Пока этот пацан не выглянул из подсобки, я даже не подозревал, что там кто-то есть, — ответил мне Гаури. — И это было немного похоже на... Ну, на Зеллоса.

Когда-то давно Гаури раскусил Жреца Великого Зверя чуть ли не раньше меня, и его чутью я доверяла безоговорочно. Хотела бы я верить, что мой приятель ошибается…

— Опять мазоку? — в отчаянии воскликнула я, вцепившись себе в волосы.

Гаури пожал плечами.

— А если да — ты опять полезешь сломя голову в самое пекло?

— Нет, нет, нет и ещё раз нет, — простонала я. — Никаких больше мазоку. Я в отставке, я больше не спасаю мир, я просто милая невинная девушка, желающая мирно вернуться домой, чтобы навестить мамочку и папочку. И не ухмыляйся, золотая рыбка-переросток, вообще не смей спорить со мной! Слышать от тебя ничего не хочу!

Во мне зародилось нехорошее подозрение: а отправила ли мои сообщения эта Вемора, выдающая мазоку за своего сына?

Я люблю путешествовать.

Я люблю посещать новые города, узнавать их историю и секреты, любоваться их парадным обликом и разглядывать изнанку. Мне нравится пробовать разные блюда — простые и изысканные, экзотические и знакомые с детства. Мне приходилось купаться в море, горячих источниках, ледяных горных реках и янтарного цвета озёрах среди болот — и каждый раз это дарило незабываемый опыт. Я люблю закапываться в библиотеки, ведь каждая из них хранит кладезь знаний. Я обожаю встречать бандитов на трактах — особенно меня умиляют изумлённые выражения их физиономий в тот момент, когда с моих рук срывается Файербол. Я без ума от поиска сокровищ в руинах забытых городов. Меня веселит ужас в глазах официанток. Я чувствую себя как рыба в воде в суете постоялых дворов. Я ощущаю умиротворение, сидя у стреляющего искрами костра под звёздными небесами. Я люблю просыпаться под журчание речушки неподалёку, под пение птиц, под шум деревьев.

Но особенно ценно для меня то ощущение, когда после долгого, выматывающего перехода я останавливаюсь в уютной гостинице, смываю с себя пыль дорог и пот, наедаюсь до отвала и заваливаюсь на постель, пусть даже это просто доски, прикрытые символическим матрасом. Это тот момент, когда можно позволить себе ощутить усталость телом и душой, дать себе поблажку. Это момент наивысшей любви к самой себе. К жизни.

И к путешествиям.

Я валялась поперёк кровати, лениво болтая свисающими с края ногами, и наслаждалась долгожданным комфортом. В голове была слегка отупляющая лёгкость — хотя, возможно, дело было в выпитом чуть ранее вине. Ещё влажные волосы вкусно пахли эфирными маслами, и следовало немного расчесаться перед сном, но было так лень подниматься…

В пустыне я закрывала голову от палящего солнца, но местами волосы всё равно выгорели. Под слоем грязи это как-то не бросалось в глаза, но стоило лишь смыть шампунь, среди каштановых прядей стали проглядываться золотистые. Надеяться, что цвет вернётся после хорошего отдыха, я не стала. В конце концов, это просто солнце, а не магическое истощение.

Гаури, оккупировав умывальник и вооружившись ножом, остервенело соскребал со своего лица отросшую бородку. Непонятно, был ли он пьян в той же степени, что и я, но по нему этого никогда не понять, так что я не волновалась, что он испортит шрамами своё привлекательное лицо.

— Может, стоило пока что оставить? — спросила я, развернувшись на живот и подперев лицо ладонями.

— Что оставить? — встрепенулся Гаури.

Я показала на свой подбородок.

— А-а-а. Да вот ещё. Чешется ужасно, — пожаловался он, а потом, с интересом покосившись на меня, уточнил. — А зачем оставлять? Мне идёт?

— Совершенно не идёт, — честно ответила я. — Просто стараниями Амелии наши портреты во всех Гильдиях висят, а ты вроде как в бегах.

— За такой бородой лицо не спрятать, — фыркнул Гаури, стряхивая мыльную пену в таз. — Кроме того, про меня все уже давным-давно позабыли.

— У вас семейное, что ли — всё подряд забывать? — ехидно хихикнула я.

— Это у кого — у нас? — с недоумением поднял бровь Гаури.

Аргх, невыносимый человек.

— Меня всё же беспокоит этот Хадо, — пробормотала я, вновь перевернувшись на спину и подтянув к себе подушку. — Он определённо меня узнал, ещё смотрел с таким интересом… А ведь в научной среде я не сказать, чтобы сильно известна. Те исследования, что я публиковала, относятся к слишком узкой области знаний, и не все могут в должной мере оценить возможность их практического применения. Меня, к сожалению, намного лучше знают бандиты да мазоку. На бандита Хадо точно не похож. И мне это не нравится. С бандитами проще иметь дело.

— «Я в отставке, я больше не спасаю мир!» — издевательски проверещал Гаури, и я запустила в него тапочкой. Неудачно: он в этот момент наклонился, чтобы ополоснуть лицо, и снаряд пролетел над его головой.

Как только у него появилась возможность получать от меня что-то помимо ударов, он, к моей досаде, стал виртуозно уворачиваться — якобы невзначай, но я уже давно не обманывалась.

— Мне кажется, та тётка искренне тебе обрадовалась, — сказал Гаури, вытираясь пушистым полотенцем. — И вообще, я слишком устал и мог ошибиться.

— А если нет? — возразила я. — Норст говорил, что большая часть мазоку решила держаться от меня подальше, и это логично: с их точки зрения дешевле дождаться, пока я сама умру от старости, чем портить себе и мне существование. Но ведь у них там разброд и шатания во мнениях, и кто знает, вдруг Хадо из тех, кто захочет проверить на мне свои силы?

Гаури подошёл ко мне и легонько щёлкнул по лбу.

— Не грузись, ладно? Мы отдохнём и уйдём из этого города. Завтра-послезавтра. Ну пакостит тут этот паршивец, и что с того?

— Но ведь… — заикнулась я.

— Если тебя это так беспокоит, можно ведь просто предупредить власти. Пускай у других голова болит, а не у нас.

Что ж, и у Гаури случаются озарения.