Аудиенция (джен)

— Итак, владыка Вейдер, я вызвал тебя для того, чтобы получить твои объяснения.

Император в неизменном плаще, опираясь на трость, медленно подошёл к склоненному ученику. Вейдер чувствовал гнев своего учителя, и этот гнев вселял в него ужас. Ни с чем подобным ранее ему не доводилось сталкиваться: никогда, даже когда он по-настоящему узнал властный и жёсткий характер Палпатина. Внешне оставаясь спокойным, на самом деле Император едва сдерживал ярость, чтобы не обрушить её на незадачливого полководца, уцелевшего в грандиозной битве в то время, когда всё войско погибло.

Несомненно, сражение у Явина войдёт в историю как поражение Империи, чего бы там не придумывала государственная пропаганда. Оно вселит надежду в движение изменников, покажет слабость имперской военной машины, её косность и шаблонность. Убедит всех прочих, кто до сих пор прячется в подполье, что с Империей можно бороться и побеждать — несмотря ни на что.

Что Новый Порядок, пусть он даже несёт галактике законность, благодеяние и прогресс — всего лишь фикция, раз его защитники оказались неспособны уберечь его основы.

Всё же самообладание изменило Палпатину, и он с видимой досадой сильно ударил тростью по спине стоящего на коленях Вейдера.

— Отвечай! Ну!..

Тёмный лорд молчал. Сопение со свистом вырывалось через фильтры бронированной маски, служившей ему лицом, и которую он не смел поднять ни на секунду.

Палпатин между тем взял себя в руки. Он опустил трость и обошёл покорную фигуру ученика.

— Вы уничтожили целую планету в глупом тщеславии, из низменного желания испытать чудо-оружие. Но ни одно оружие, каким бы мощным оно не было, не может сравниться с Силой — которой ты, лорд Вейдер, видимо, обладаешь недостаточно. Я приставил тебя наблюдать за растущими амбициями гранд-моффа Уилхуффа Таркина, чтобы одним своим присутствием охлаждать горячие головы, удерживать моих старших офицеров от авантюр. Но я ошибся. Ты такой же авантюрист, как и они. Вы покрыли себя позором, но они мертвы, а ты жив. Почему ты не погиб вместе с ними?

Вейдер молчал, боясь прерывать монолог императора.

— Я знаю, как они называют меня среди своей верхушки. Они зовут меня выжившим из ума стариком, рехнувшимся от чувства собственного величия. Что мне пора на покой — на вечный покой. Я знаю это. Я чувствую, что и ты стал тяготиться моей опекой. Что ты, возможно, тайно решил исполнить Правило двух, убрав меня. Мне должно льстить, что мой ученик собирается совершить в своей жизни что-то действительно самостоятельное. Но нет, лорд Вейдер, я не дам тебе такого шанса, и не надейся.

А теперь отвечай. Отвечай, или я клянусь, что испепелю тебя!

В это никто не смог бы поверить, но голос грозного имперского исполнителя, перед которыми дрожали все, кроме Палпатина, показался неуверенным. Вейдер наконец сумел поднять уродливую маску и взглянуть в лицо императору.

— Повелитель, мы уничтожили Алдераан потому, что планета тайно поддерживала мятежников, и принадлежала королю Бейлу Органе, который...

— Алдераан принадлежал мне, лорд Вейдер, — моей Империи, а её погибшие жители являлись моими подданными! Только я был волен карать их, или миловать! — резко оборвал Вейдера Палпатин.

— Теперь, как сюзерен и глава государства, я ношу двойной траур по погибшим алдераанцам, среди которых были люди верные и честные, и по моим храбрым воинам, которые сражались до самого конца за Империю и Новый Порядок. Сражались, несмотря на то, что вы с Таркином, и другими офицерами штаба, предприняли все усилия, чтобы развалить дело трудов моих.

Палпатин продолжил:

— Я намерен вознаградить жертвы, столь бесцельно погубленные вами. Родные и близкие получат существенную материальную помощь. Кроме того, я хочу лично встретиться с делегацией вдов и сирот, чтобы осушить их слёзы, выразить им свои соболезнования, скорбеть и печалиться вместе с ними.

— Но, повелитель, это может выглядеть странно... — возразил было Вейдер.

— Замолчи, негодный! Замолчи! — крикнул на него Палпатин, разгневанный репликой ученика. И вновь пустил в ход свою трость, несколько раз хлестнув наотмашь покорно согнутую спину Вейдера.

Наконец, приступ ярости схлынул, и император тяжело дыша, остановился перевести дух.

— Я не боюсь своих подданных, моих добрых детей. Они преданны мне без всякой корысти, и я люблю их так же, как они любят меня.

Что же касается мерзавца Органы, то я велел арестовать его, поскольку Исанн Айсард предоставила мне доказательства государственной измены и коррупции, совершаемые этим деятелем много лет, ещё даже до реорганизации прежней республики в Империю. Он был бы арестован, судим, приговорён и повешен. Но вмешался жестокий случай.

Вейдер продолжал внимательно слушать императора. Палпатин распустил сенат незадолго до трагического уничтожения Алдераана, и распустил его, очевидно, не просто так. Борьба с мятежниками должна была начаться повсеместно, чтобы раз и навсегда избавить Империю и галактику от малейшей угрозы хаоса. Но теперь возникла совершенно иная ситуация — планета погибла, а имперцы потерпели поражение.

Палпатин подошёл к огромному — во всю стену — окну. Корусант почти не изменился с тех пор, когда двадцать лет назад он, в то время ещё канцлер, провозгласил себя императором. Убавилось транспортных потоков, которые не только портили пейзаж, но и представляли собой реальную угрозу и без того плачевной экологии. Император любил этот город, ставший Центром Империи, почти также, как и свою далёкую родину — планету Набу.

Тёмный лорд осмелился подняться с колен, и приблизиться к учителю.

— Я жду ваших решений, повелитель, — прогудел он, стоя за его спиной.

Палпатин обернулся и недовольно глянул на него.

— Моих решений? А ты справишься с этим, сумеешь их выполнить?

— Да, повелитель, — пробасил Вейдер.

Император усмехнулся — десять минут назад он бил своего ученика тростью, как напакостившего пса. Теперь же тот хочет загладить свои ошибки. Насколько ученик искренен?

«Посмотрим...» — подумал Палпатин.

— Тогда слушай мой приказ — отбери способных людей себе в помощь, и подавите уже наконец этот мятеж. Тебе всё ясно?!

— Да, повелитель, — ответил тёмный лорд. Массивная фигура Дарта Вейдера в чёрном могла испугать кого угодно, но Палпатин знал на него управу.

Словно помолодев, император распрямился в плечах, и, указав тростью на дверь, громогласно скомандовал:

— А теперь убирайся!..