Дом по соседству (гет)

Дома на острове больше не было. Джон Грейнджер смотрел в свой армейский бинокль, переводил его туда и сюда, но там, где был дом, ничего нельзя было различить, кроме ощущения, что перед твоими глазами кто-то проматывает пленку: твой взгляд скользит по направлению к месту, где дом был всегда, а потом сразу с этого места перескакивает дальше.

Примерно так Джеймс Поттер это и описывал, когда прилетел прощаться: он никогда особо не заботился о том, чтобы поддержать иллюзию нормальности, и не заморачивался создать хотя бы видимость того, что он приплыл со своего острова на лодке. Так внимательный Джон Грейнджер его и подловил полтора месяца назад, когда Джеймс появился около его дома во второй раз.

— Где твоя лодка, Джим? — спросил мистер Грейнджер, он был старше Джеймса Поттера почти вдвое, а тот совсем не выглядел отцом семейства, скорее уж недавним школьником, и против такого обращения не возражал.

— Что, конспиратор из меня никакой, доктор Грейнджер? — весело сказал Джеймс. — Только вам одному: понимаете, я волшебник. Я прилетаю сюда на метле.

Доктор Грейнджер в ответ на это осуждающе покачал головой, показывая, что, плохо зачалив и упустив лодку, Джеймс мог бы соврать и получше, но Джеймс вынул палочку, взмахнул ею, и к нему прилетела метла, выдравшись из кустов рядом с пляжем. Джеймс оседлал метлу, сделал смеясь несколько кругов над головой у ошарашенного доктора Грейнджера и приземлился туда же, где стоял до этого.

— Вообще-то, нам нельзя так делать, — заговорщицким шепотом школяра-проказника сказал Джеймс. — Но я подумал, что вы все равно рано или поздно меня заметите. Не рассказывайте только никому, пожалуйста.

Конспиратор из Джеймса действительно был даже хуже, чем никакой: избавившись от груза своей тайны, Джеймс таким же образом притащил с пляжа упаковку на полдюжины пива и за полчаса выболтал доктору о себе практически все. Джон Грейнджер узнал, что он и все его соотечественники называются магглами, что Джеймс Поттер родом из маленькой деревушки Годрикова Лощина, где маги и магглы веками жили бок о бок и знали все друг о друге, что существует Статут Секретности, который Джеймс сейчас безбожно нарушает («ай, да ладно!»), что Джеймс с женой перебрались на остров пару недель назад, скрываясь от Темного Лорда, который хочет захватить власть в магической Британии, а они как-то перешли ему дорогу.

— Заезжайте к нам обязательно, доктор! — пригласил Джеймс, когда спохватился, что уже половина пятого, а он обещал Лили, что, начиная с четырех, будет сидеть с малышом и покормит его полдником. — Лили будет вам очень рада, ее родители тоже магглы.

Разумеется, Джеймс не то забыл предупредить, не то и сам не знал о том, что рядом с островом, уже окутанном магией, маггловские приборы могут начать сбоить — в сотне ярдов от острова в моторной лодке доктора Грейнджера перестало действовать электричество, практически отказал руль, и доктор чудом вписался в небольшую бухточку и миновал две гряды валунов по обе ее стороны.

Зато в том, что Лили будет рада гостям, Джеймс не обманул: Лили было интересно практически все, что происходило в большом мире. Кто выиграл Премьер-лигу, действительно ли распадется АББА, проиграет ли Тэтчер следующие выборы — доктор Грейнджер весь вечер чувствовал себя радиоведущим и в глубине души жалел Лили, особенно когда она убежала и вернулась с письмом для родителей, чтобы доктор отправил его обычной маггловской почтой. Своими зелеными глазами и быстрыми движениями Лили напоминала доктору Грейнджеру его Мэри, какой она была в студенчестве, и доктор подумал, что он бы свою Мэри не стал заточать на маленьком островке — да и свою войну Джон Грейнджер оставил за океаном и только потом начал ухаживать за девушками.

Доктор Грейнджер родился в небогатой семье; ни один из его родственников не учился в колледже, а потому и юный Джон не особо задумывался о том, что нужно для поступления — он не был ни спортсменом, ни активистом, ни даже круглым отличником, он только отлично знал математику, химию и биологию, нужные будущему медику. Но оказалось, что будущему медику для поступления еще нужна небольшая гора денег или именная стипендия, и самым реальным шансом получить таковую оказалось уйти в армию — Джон был крепким и здоровым парнем, и армия была ему настолько рада, что из графства Сомерсет забросила сразу на Борнео. Вот там, в липкой духоте джунглей, Джон научился спать с оружием, слышать среди птичьих криков человеческие шаги и стрелять в противника на поражение.

Пока доктор Грейнджер вспоминал молодость, проснулся сынишка Поттеров, и Джеймс притащил его знакомиться с «дядей Джоном», а потом решил показать «дяде Джону», как мы умеем ловить заколдованную маленькую метлу — тут Джеймс захлопал по карманам и стал сам крутиться по гостиной вместо метлы, ища палочку, а когда все-таки нашел — попытался посвятить доктора Грейнджера в детали квиддича, заменявшего магам футбол. Малыш Гарри тем временем словил маленькую метлу и немного ее пожевал, потому что у него резались зубки, и строгий «дядя Джон» метлу у него отобрал, переведя разговор на магические и маггловские способы дезинфекции и борьбы с детскими недомоганиями — хотя доктору Грейнджеру было под сорок, он и сам был молодым отцом.

— Послушай, Джим, прекратите оба этот позор, — наставительно сказал Джон Грейнджер, когда Джеймс пошел его провожать, а потом побежал обратно за палочкой, услышав о том, что мотор не заведется без электрической искры и нужно будет выпихнуть лодку магией за пределы стоярдовой зоны. — Если вашей семье угрожает опасность, оружие должно быть при вас всегда — даже когда вы спите, обедаете или умываетесь в ванной.

— Да ладно, доктор, — отмахнулся Джеймс. — Мы скоро засядем под Фиделиус, это такое заклятие, что никто не сможет нас найти, даже если пройдет прямо под окнами нашего дома. Вы, наверно, тогда и дом наш перестанете видеть — даже не знаю, что вам посоветовать сказать про нас соседям. Вас я, впрочем, обязательно как-нибудь протащу к нам в гости — если я подведу вас за руку к нашему крыльцу, думаю, вы дверь все-таки найдете.

Но со вторым визитом так и не сложилось: когда Джеймс прилетел прощаться, выяснилось, что ввести человека в защищенный дом может только Хранитель Секрета.

— Я, доктор, и про себя не знаю, смогу ли найти свой дом, если из него выйду, — с досадой сказал Джеймс. — А если смогу и проведу вас, то не получится ли так, что вы тоже станете хранителем нашей тайны? Тогда, пожалуй, выйдет, что я вас подставлю и охотиться начнут уже и за вами тоже.

— Береги Лили, Джим, — сказал доктор Грейнджер и похлопал парня по плечу. — Кстати, где твоя палочка?

Джеймс растерянно хлопнул себя по карманам и, обнаружив там палочку, шутливо погрозил доктору пальцем.

— Ну что вы, док, думаете, я совсем шляпа? — рассмеялся Джеймс. — А вообще все это скоро закончится, и мы с Лили прилетим к вам в гости. Гарри нравится летать — будет чертовски обидно, если из-за этого Фиделиуса я теперь не смогу катать его на метле.

Доктор Грейнджер вздохнул, глядя вслед улетающему Джеймсу, и подумал, что ему больше всего жалко Лили, запертую в домике без телевизора и радио — и даже без возможности поговорить с родителями по телефону.

А потом дом на острове появился — в ночи рванул взрыв, и Джон Грейнджер выскочил на веранду, накидывая плечевую кобуру и убирая туда пистолет. Дом Поттеров горел странным огнем, который очень быстро выгорал, и Джон Грейнджер побежал к своей моторной лодке, не забыв на этот раз прихватить весло.

Магии вокруг полуразрушенного дома уже не было, и лодка спокойно доехала до самого берега. Джон Грейнджер выскочил в воду, зачалился и услышал над головой странный шум — шум вертолетного винта он опознал бы, но сейчас казалось, что к дому Поттеров со стороны моря едет по небу мотоцикл.

Передняя стена дома Поттеров была разрушена, в гостиной доктор увидел с лужайки тело Джеймса, лежащего навзничь с неестественно подвернутой под себя ногой, а за домом и действительно приземлился мотоцикл, с которого слез огромный человек чуть не трех метров ростом.

— Стоять! — рявкнул Джон Грейнджер, встав за углом дома и взяв великана на прицел. — Я не шучу с вами, я действительно буду стрелять. Поднимите руки и покажите мне ваши ладони.

— А вы, простите, хто? — осведомился великан.

— Я ваша фея-крестная, черт подери! — раздраженно ответил доктор Грейнджер, ему нужно было бежать к Поттерам, возможно, кого-то из них он еще мог спасти, а приходилось переругиваться с каким-то великаном. — Мои соседи были магами, и на них напасть могли только маги. Как вы можете судить по моему пистолету, я не маг, и оснований подозревать меня у вас нет — а вот я по вашему летающему мотоциклу заключаю, что вы маг, и, возможно, один из тех, кто хотел смерти моих соседей. Поэтому быстро объясните мне, почему я еще вас не пристрелил.

— Я, эта, тоже помочь приехал, — ответил великан. — Можно я всет-ки подойду, а? Я ж тож беспокоюсь, что с ими.

Джон Грейнджер медленно отошел, продолжая держать великана на прицеле, и вскоре тот смог обойти дом и заглянуть в гостиную. А потом, увидев лежащего без движения Джеймса, великан начал плакать, и так горько, что Джон ему поверил — он видел, как плачут над павшими товарищами, закусывая кулак, и был уверен, что это невозможно сыграть.

— Подождите здесь, — велел Джон Грейнджер и поднялся по лестнице, прижимаясь к стене. Первая комната была пуста, Джон поводил по углам лучом фонарика, следуя за ним дулом пистолета, как в молодости. Во второй комнате была детская — и там Джон увидел лежащую без движения Лили, кучу черного тряпья рядом с ней и сидящего в своей кроватке Гарри, на лбу которого алела зигзагообразная рана.

— Иди-ка сюда, малыш, — как можно спокойнее сказал Джон и взял ребенка на руки. — Ты еще помнишь дядю Джона?

Джону Грейнджеру было больно, как не было больно уже почти пятнадцать лет, с тех пор как его группа входила в Кратер, теряя людей в городских боях и повсеместно натыкаясь на трупы гражданских, которыми город усеяла охватившая его анархия. Точно так же, как здесь, на острове, дома в Кратере выглядели мирно, в комнатах была мебель, в кухнях — посуда и утварь, и вид одинокой чашки на столе в опустевшем навсегда жилище бил под сердце как пуля. И так же, как тогда, Джон сейчас должен был держаться, сохранять ясную голову и делать свою работу.

Пульса на шее Лили не было, Джеймс, над телом которого все еще стоял великан, тоже был мертв, и Джон молча, в сердце своем пообещал павшим, что позаботится об их сыне.

Великана звали Рубеус Хагрид: увидев маленького Гарри на руках Джона Грейнджера, Хагрид сначала воззрился на них обоих, словно на призраков, а потом кинулся вверх по лестнице, ворвался в детскую и вернулся оттуда, потрясая черным тряпьем.

— Вы, я чай, не понимаете даж, что вы тут увидели, — провозгласил Хагрид. — Этот, сами-знаете-кто, за ребенком же сюда приходил. И вот теперь его нет! Его больше нет, Джон!

Ничего больше от Хагрида не удалось добиться — сами-знаете-кто сделал сами-знаете-что, а потом с ним случилось никто-не-знает-что, но завтра приедет Дамблдор и все объяснит. Напоследок Хагрид протянул руки к Гарри, словно доктор Грейнджер просто проходил мимо и вызвался подержать ребенка, и очень удивился, встретив решительный отпор.

— Вы хороший человек, Рубеус, — сказал доктор Грейнджер, а про себя добавил «хотя и не совсем в здравом уме», — но я обещал своим соседям позаботиться о их сыне, и я это сделаю. У меня самого растет маленькая дочка — у вас, Рубеус, есть дети?

— Дак я это, холостой, — признал Хагрид. — Но Дамблдор приедет и все уладит.

— Я не знаком с мистером Дамблдором и не могу ему доверять, как и любому незнакомому человеку, — холодно сказал Джон Грейнджер, и Хагрид такому ответу очень удивился. — Но, если ему будет угодно, я готов принять его и выслушать.

Взгляд Джона Грейнджера напомнил Хагриду о том, как только что он стоял под прицелом пистолета, и Хагрид решил не спорить со специалистом, только предложил подбросить его на своем летающем мотоцикле до дома, чем еще раз подтвердил мнение доктора о нем как о человеке невеликого ума — бросать лодку около острова, а потом ехать на соседской лодке буксировать ее обратно к дому доктору было совсем ни к чему.

Гарри тем временем мирно уснул на руках доктора Грейнджера и так и прибыл в его дом, где рана на лбу наконец была промыта и обработана, из-за чего Гарри поднял крик и не унимался, пока не поужинал — ему-то, конечно, повезло, что ужин был уже готов, а вот Мэри Грейнджер пришлось варить кашу заново, и маленькая щекастенькая Гермиона тем временем сидела в высоком стульчике и дулась, потому что ужинать она привыкла в одно и то же время, и вообще, ужин должен получать тот, кому он предназначен, а не тот, кто громче всех вопит!

Джон Грейнджер прихватил с собой из разрушенного дома семейный альбом Поттеров, думая сначала, что альбом пригодится для того, чтобы когда-нибудь, через несколько лет, Гарри смог увидеть фотографии своих родителей, но альбом пригодился ему немедленно: люди на фотографиях в альбоме двигались, махали руками смотрящему, словно узнавая его, а также летали на метлах, наряжали елку и зажигали свечи с помощью заклятий и даже исчезали из одного угла фотографии и появлялись в другом.

Этот альбом Джон и предъявил жене как вещественное доказательство существования магии — в отличие от покойного Джеймса, Джон Грейнджер умел хранить секреты и так и не сказал жене о том, что их соседи — маги. Теперь скрывать это не имело смысла, дело было серьезное, и Мэри должна была знать все.

— Я подожду здесь этого Дамблдора и посижу с ребенком, — сказал Джон Грейнджер, рассказав Мэри о том, что их соседи были сегодня убиты, и о том, как Хагрид был уверен, что убийца приходил, чтобы убить их маленького сына, и о том, что убийца Поттеров чудесным образом погиб сам. — А ты, Мэри, к окнам пока не подходи.

— Знаешь, я тоже посижу с тобой, — решила Мэри, поняв, что муж собирается сторожить малыша Гарри всю ночь. — Детей положим на диване, а сами поспим по очереди, как когда Гермиона болела весной.

— Я, пожалуй, Микки и Стэну позвоню, может, они разыщут еще кого из ребят, кто-нибудь к нам приедет.

— Микки — это такой высокий, у которого ты брал конспекты по фармакологии?

— Нет, Мэри, Микки — это тот, с которым я был под Аденом в 1967ом, он все еще служит. Мы с тех пор виделись раза два, наверное, но, думаю, он не забыл Аден.

Так в доме Грейнджеров произошел давно откладывавшийся сбор сослуживцев по сороковому отряду третьей бригады королевской морской пехоты и впервые за много десятилетий Статут Секретности был нарушен массово, но отнюдь не магами: Джон показал друзьям альбом, друзья внимательно все изучили и к полуночи разошлись по постам, а Мэри с детьми Микки как старший по званию определил в гостевую спальню на первом этаже, которая меньше простреливалась.

Дамблдор и действительно пришел рано утром, когда Гарри и Гермиона еще сопели рядышком, и даже Мэри еще не встала, она уснула поздно и постоянно просыпалась, взглядывая на детей и натыкаясь потом взглядом на охранявшего их человека в углу комнаты — в середине ночи караульный сменился, и Мэри испугалась незнакомой фигуры и некоторое время не могла уснуть.

Дверь дома Грейнджеров гостеприимно открылась, и в сердце Дамблдора нацелился пистолет.

— Папаша, одно движение — и в тебе две лишних дырки, — тихо предупредил серьезный мужчина в военной форме.

— Ваше или мое?

— Твое движение, папаша, твое. Я первым стрелять не буду, хоть наш майор де Каверли и ругал меня всегда за мягкосердечие. Где палочка твоя?

— В левом кармане, — признался Дамблдор, потому что что еще ему оставалось делать?

Мягкосердечный человек с пистолетом осторожно вынул палочку Дамблдора левой рукой, и так закончилась история Старшей Палочки, которая теперь принадлежала неизвестному магической истории магглу, обезоружившему самого Дамблдора при помощи пистолета и доброго слова.

— Проходи, — пригласил мягкосердечный, и Дамблдор вошел в дом и оказался в теплой компании прибывших на выручку Грейнджеру морпехов, из которых ни один не отговорился занятостью и дальним расстоянием, и поэтому трое, сменившись с караула, спали сейчас на полу в гостиной, один стоял на посту у французского окна, выходящего в сад, а один отбывал наряд по кухне.

— Джон Грейнджер, — представился отбывавший наряд по кухне. — Идите лучше сюда, ко мне.

— Альбус Дамблдор, — ответил Дамблдор, пожимая протянутую руку.

— Документы покажите.

— Я, собственно… — немного растерялся Дамблдор, который привык, что его все узнают. — Вот у меня есть письмо, которое адресовано мне — это может служить доказательством?

— Не может. Марка мотоцикла мистера Хагрида?

— Но у Хагрида нет мотоцикла…

— Хорошо, тогда подождем Дамблдора, — уже намного менее дружелюбно сказал Джон Грейнджер.

— Руки, папаша, — пригласил только что встречавший Дамблдора военный. — За спину руки заведи.

Дамблдор посидел немного на диване со связанными за спиной руками и почувствовал, как это обычно бывает, что в голове у него проясняется, память становится четкой, а идея бросить двух двадцатилетних юнцов на пустынном острове без поддержки двух отделений таких прекрасных ребят, какие его сейчас окружают, перестает казаться такой уж хорошей. Вот сидел бы лучше теперь Вольдеморт со связанными за спиной руками и отвечал бы на вопросы: сколько хоркруксов делал, куда прятал…

— Это был мотоцикл Триумф, с коляской, — припомнил Дамблдор, летающий мотоцикл был хоть и у Сириуса, а не у Хагрида, но на волшебный мир всего один, а Дамблдор правильно сообразил, что ни каком другом, обычном мотоцикле, Хагрид прибыть на остров не мог.

— Да, Триумф Бонневиль, 1959 год, у Данбэра был такой, — подтвердил Джон Грейнджер. — Тони, развязывай мистера Дамблдора, он, похоже, настоящий.

Пользуясь случаем, автор поздравляет свою любимую Гермионку с Днем Рожденья. Подарок ей папа уже привез, зеленоглазенький такой, дальше уж пусть она сама ;)