Бедный лорд... (гет)

Лорд Волдеморт небезосновательно заявлял, что его боялись все волшебники в Британии, а он — никого из них. На эти заявления льстивые слуги кивали головами, аплодировали и награждали своего господина прозвищами, каждое из которых было громче другого.

Это грело Волдеморту его искалеченную созданием крестражей и злобой душу. Но от его зоркого взгляда (и легиллименции) не укрылось то, что верные пожиратели смерти при этом опускают глаза, словно сомневаются в истинности слов своего повелителя. Но Лорд не злился. Потому что и сам сомневался.

Первая часть его слов была... не совсем верной: Волдеморта боялись все. Но были и исключения. Это был старый директор Дамблдор, члены организованного им Ордена, был мальчишка Поттер, его дружки, были десятки, а может быть, и сотни магов, что не испугались его, магов, которые не боясь сразились с ним и пали не со страхом, а с решимостью и гневом в глазах.

И вторая часть была такой же, как первая: Волдеморт боялся. Самым сильным его страхом было отправиться в следующее большое приключение, как это назвал Дамблдор. Потом был сам седой директор, потом — странные чары грязнокровки Лили Поттер, лишившие его на долгие тринадцать лет тела и вынудившие скитаться по албанским лесам, пока его не нашла эта крыса в человеческом облике. А ещё Тёмный Лорд Волдеморт боялся... Беллатрисы Лестрейндж.

Едва он вошёл в дом Сигнуса и Друэллы Блэк, ещё в те далёкие теперь пятидесятые, когда он был красивым очаровательным юнцом Томом Реддлом, Беллатриса влюбилась в него. Впрочем, даже скудных знаний Тома о любви хватило, чтобы понять: чувство Беллы вовсе не любовь.

Она не давала Тому прохода. Кидалась на него с объятиями и поцелуями, едва завидев его. Родители пытались урезонить её и заставить вести себя прилично. На следующий день они подскользнулись и упали с лестницы, выжив лишь чудом. Братья Лестрейнджи, узнав об участи потенциальных родственников, укатили на континент, где основали множество ответвлений своего рода.

Со скрипом, визгами и кровопролитием, но Белла всё же стала женой старшего брата, Рудольфа Лестрейнджа. Впрочем, от маниакального влечения к Тому её замужество не излечило.

Затем она приняла метку и теперь совсем потеряла страх и совесть. Она стала ходить за Томом, уже прославившимся под именем Волдеморта, она пробиралась по ночам в его кровать и в ванну, где он мылся. Она громче всех кричала клятвы верности и готова была убивать всех, кто не поступал так же, подозревая в них предателей дела Лорда Волдеморта, и Том успел тысячу раз пожалеть, что познакомился с нею.

Он был избавлен от общества Беллы четырнадцать лет. Но всё хорошее рано или поздно кончается. Для захвата власти было недостаточно тех сторонников, что откупились от Азкабана, и Волдеморт устроил побег своих самых способных воинов. Лестрейндж бежала вместе со всеми.

Первое время всё было хорошо, Волдеморт даже подумал, что одержимость Беллы его персоной уничтожена дементорами. Но он поторопился с выводами. Через день или два она начала вести себя с ним, как сорок лет назад.

Всё это Лорд Волдеморт вспоминал и обдумывал, сидя в маленькой закрытой комнатке поместья Малфоев, куда его спрятал от Лестрейндж Макнейр. Кости тёмного мага пробирал леденящий ужас, будто он был не великим колдуном, а тем мальчиком, которого Том Реддл запугал стихийной магией в гроте у приюта. Он тяжело дышал, пытаясь унять дрожь в коленях.

Скрипнула дверь. Волдеморт подумал, что это Макнейр принёс ему еду, как приносил и вчера.

— Мой лорд! — раздавшийся женский голос бросил Волдеморта в пучину дикого ужаса. — Я нашла вас! Макнейр не обманул!

"Макнейр предал меня? — подумал Лорд. — Ну я его..."

Додумать эту мысль Волдеморт не успел. В комнате зажёгся свет, и глазам колдуна предстала Беллатриса Лестрейндж. В чём мать родила. И эта картина была ужасна.

В Азкабане каким-то чудом сумело сохраниться и прекрасное лицо женщины, и горделивая осанка, и волосы, напоминавшие корону на голове королевы. Но это были крохи красоты, которые сумели выстоять в битве с заключением длиной в четырнадцать лет.

Когда-то белая и упругая кожа пожирательницы сделалась дряблой и столь бледной, что магу казалось, будто он видит скелет; стройные ноги стали напоминать козьи, они едва держали тело, подгибались и дрожали; некогда ухоженные наманикюренные пальцы согнулись под тяжестью давно не стриженных ногтей; на свадьбе завистники жениха сравнивали зубы бывшей Блэк с жемчугом, теперь же они покрылись грязью, и рот женщины казался беззубым. О прочих женских прелестях и говорить не приходилось.

"Если это видел Макнейр, его нужно не наказывать, а награждать, — думал Том. — Такое никто не выдержит".

Он попытался бежать, но заклинание ведьмы сбило его с ног, и тело опутали верёвки. Беллатриса недолго думая подошла к объекту своих воздыханий, улеглась на пол рядом с ним и потянулась за поцелуем.

Из горла Тома вырвался душераздирающий крик.

Услышав этот крик, Антонин Долохов усмехнулся. Его план сработал на ура. Нужно было всего лишь подлить приворотное этой поехавшей, и она совсем свихнулась от любви к Тому. Затем выпить оборотное и в облике Макнейра запереть этих двинутых вместе. Теперь они не будут мешать отдыху самых способных бойцов от Азкабана и бросать их сражаться в отделе тайн. Некоторое время точно.

А сейчас Долохов с ухмылкой поспешил к Руквуду: тот достал где-то великолепное белое вино и закуски.