Верь мне (гет)

Эта работа немного давящая для меня. Потому что я долго пыталась понять характер своей героини. Спешу обрадовать — поняла. Составила примерный патерн поведения, а когда твои герои предсказуемы для тебя, история должна вроде как литься сама по себе. Заранее скажу, что пропишу 1 курс, но пропущу 2 и 3, потому что там для меня не будет никаких крутых решений, но на 4 курсе будут что-то вроде флэшбэков, чтобы вы были в курсе некоторых ихменений. Чтож. Еще кое-то. У меня есть сценарий, но и есть некоторые неточности, которые должны решиться по мере написания и по мере того, как будут взрослеть мои герои.

Не стесняйтесь никакой критики, потому что я прекрасно знаю о недостатках в работе, где-то мне не хватает терпения, но я стараюсь. Нашла лайфхак, что если начинает раздражать, переключиться на другой свой фанфик очень помогает. Советую, у кого такие же проблемы.

Метки и персонажи будут добавляться по мере написания. Если на данный момент видите, что здесь нужна метка, сообщите пожалуйста. Могла пропустить, прошу прощения за это.

Полагаю, приятного чтения?

Боль в коленях это то, к чему она вроде как привыкла. Невозможно посчитать сколько раз ее толкали или ставили подножки. Дадли нравится, когда она валяется у него в ногах. Ему нравится видеть ее слезы. Только после этого обычно они отступают.

Магнолия не такая храбрая, как ее брат. Конечно, она старалась не показывать свои слабости другим, но у нее есть разум и чувство страха. Поэтому, если они хотят, чтобы она плакала, ну она вроде как не против? Так они уйдут, а от смешков еще никто не умирал.

— Эй, ты, — Дадли присел и взял ее за волосы, — если оближешь мои ботинки, я отпущу тебя, — мерзкая ухмылка расплылась по его свинячей роже. Вокруг послышались смешки одноклассников. Она НЕНАВИДЕЛА их всех. Но что она могла сделать? Слабая, беспомощная, маленькая. В глазах собралась влага. Когда она была готова расплакаться от обиды «За что?» — вопрос, который всегда всплывал в голове в таких ситуациях, кто-то пнул Дадли прямо в лицо.

— Отойди от нее! — конечно она его узнала. Гарри старался не отходить от нее. По каким-то причинам Дадли и его друзья любили издеваться именно над ней. Именно ее они поджидали за углом, именно ее всегда подставлял Дадли дома, именно ее таскали за волосы при любом удобном случае. «За что?» Когда завязалась драка она отползла к стене. Гарри кричал и махал кулаками, пока они не навалились все вместе на тощего брата.

— Помогите, — беспомощная, слабая, бесхребетная. — ПОМОГИТЕ! — она закричала так звонко, как могла. Учителя должны были услышать.

___________________________________________

Мистер и миссис Дурсль были апогеем нормальности. Все, что не вписывалось в «нормальность» было признано «уродством». Близняшки Поттер не вписывались в эту концепцию. Поэтому Дурсли убрали их с глаз долой, именно в чулан под лестницей. Дурсли обеспечили этих ненормальных детей всем, чем могли. У них была крыша над головой, они могли есть, возможно не самое лучшее, в конце концов эти уродцы не были их семьей, но Дурсли не были настолько жестоки, чтобы совсем лишать их еды. И, конечно, Дурсли хорошо воспитывали их. Уродцы уже сейчас могли прополоть грядки, приготовить еду, и самостоятельно стирать свою одежду. Поэтому, когда неделю назад им позвонили из школы и сказали, что Гарри затеял драку, они сразу же поверили. Конечно, эти крысеныши не могли быть благодарны за то, что им дают Дурсли. Поэтому Вернон хорошенько вбил в маленького уродца правила поведения в школе и запер их без еды и воды в чулане. Девчонка плакала. Иногда даже у Вернона появлялась какая-то жалость, потому что девчонка плакала красиво и с жалостью. Но Вернон не считал себя робким, тем более когда речь заходит о его любимом сыне, которого и поколотил брат уродки. Петунья считала, что им прямая дорога в тюрьму. Наклонности определенно есть. Воры и хулиганы, вот кем она считала блязняшек.

Писклявый голос из чулана отвлек Вернона от мыслей.

— Что ты там бормочешь, маленькое отродье?! — прорычал он в надежде, что голос затихнет.

— Дядя Вернон пожалуйста, пожалуйста, — девочка продолжала пищать, — дайте что-то… У Гарри температура, уже долго, пожалуйста, — девчонка затихала, как будто знала, что Вернону неприятно это слышать. Так оно и было. Он не собирался тратить ни пенсне на этих уродов.

— Пусть подумает о своем поведении! — Взревел Вернон.

Если бы их не подкинули им на крыльцо, у них была бы счастливая и нормальная жизнь. Но теперь они вынуждены выкручиваться перед соседями и тратить силы на выбивание отклонений у этих паршивцев. Хорошо, что их сын не такой. Дадли был примером хорошего поведения, еще бы, ведь они с Петуньей давали ему самое лучшее. Возможно он не был отличником, но что они могли поделать, если учителя так предвзяты к его сыну?

— Пожалуйста, дядя Вернон! — девчонка как-будто набралась смелости и крикнула. У Вернона поднялось давление. Эта падаль смеет кричать на него?

Вернон взревел и открыл, чуть не оторвав защелку на двери из-под чулана, и вытащил эту мерзавку.

— Ты смеешь кричать на меня?

— Нет! Нет! Пожалуйста! Просто Гарри, ему очень плохо, пожалуйста! — девчонка брыкалась и держала его за руку, пытаясь уменьшить давление головы, пока Вернон вытаскивал ее из чулана за волосы. Он отбросил ребенка и быстро вытащил ремень из брюк.

— Я научу тебя уважать нас!

Он наносил удары пока не успокоился, а девчонка не затихла. Вернон схватил ее за руку и швырнул обратно в чулан, защелкнув дверь.

______________________________________________

— Лия, — тихий шепот выбросил ее из дремы и она тихонько повернула голову в сторону голоса.

— Гарри? — голос слушался плохо, хотелось пить и есть. Спина и голова болели. Там куда приходились удары очень чесалось. Она аккуратно пощупала голову, пытаясь промассажировать место, где схватил Вернон за волосы. Сейчас она даже благодарна Петунье, что когда-то подстригла ее под каре. Иначе всем этим людям было бы проще таскать ее за волосы. Слезы навернулись опять, она устала, она хотела, просто, просто хотела спокойствия. Чтобы их с Гарри не били. А лучше чтобы не обращали внимания. Ей хотелось, чтобы их кормили, иногда гладили по голове, чтобы ее брат чаще улыбался, а не лежал горячий в темном маленьком помещении, потому что его избили за то, что он заступился за нее. Это несправедливо! «За что?»

Магнолия подползла к Гарри и трясущимися руками потянулась к голове брата.

— Пожалуйста, — слезы потекли с новой силой, — пожалуйста, пожалуйста, не болей, — маленькие ручки немного засветились и Гарри выдохнул от облегчения, пока не заметил, что руки сестры в крови и сильно тряслись. Он аккуратно потянул ее за запястье и сжал тонкие пальчики в своих ладонях. Руки перестали светиться. Он не помнил, когда они обнаружили, что могут делать странные вещи. Казалось, так было всегда. Именно эти способности помогали им в самое тяжелое время. Они выздоравливали быстрее других и без помощи лекарств, как будто Дурсли купили бы им что-то. Их волосы росли быстрее, чем у других, если очень-очень захотеть. Когда Гарри злился, могло что-то взорваться. Лия могла прошмыгнуть где-то так, что ее совсем не замечали. Они знали, что ненормальные, но никогда и никому не рассказывали насколько сильно. Это был их маленький секрет более комфортной жизни, чем им предоставляли Дурсли.

— Что случилось, Лия?

— Я попросила таблетку, — подбородок вновь задрожал. Она не могла смириться с тем, как к ним относятся. Магнолия не хотела верить, что они никому не нужны. Маленькая надежда искрилась где-то в сознании, что еще немного и все будет хорошо, маленькая надежда, которая кажется не гаснула с момента, как она себя помнит. Что вот сейчас придут их мама с папой, скажут, что они давно искали их и не могли найти, потому что… Она не знала, на самом деле, Лия поверила бы в любую причину, лишь бы их забрали отсюда.

— Глупая, — Гарри обессилено улыбнулся, — спасибо, Лия.

Гарри немного подвинулся на их маленькой кроватке и Лия заползла, стараясь не морщиться от ссадин. Постоянные боли их скорее обижали, нежели приносили дискомфорт в полном понимании смысла. Они привыкли. Гарри погладил ее по голове, слегка помассировав затылок, и устало откинулся на подобие подушки. Положил руку, чтобы сестра забралась в его объятия. Конечно, он был горячим из-за температуры и скорее всего, скоро они прилипнут друг к другу, но это лучше, чем она будет дрожать от холода. Она всегда дрожит. Лия обернула ногу Гарри своими и приткнула ледяные ступни об него. По какой-то причине как бы он себя не вел, больше доставалось его сестре. Как бы он не защищал ее, как бы не провоцировал, всегда нападали на нее. Ему безусловно доставалось, но как будто, веди он себя тихо, возможно его бы не трогали. Конечно так не будет. Он не будет отсиживаться, пока его младшую сестру колотят такие моржи. Он не мог представить, чтобы он стоял в стороне, когда она плакала. Он всегда будет ее защищать.

— Гарри?

— Что? — он немного повернул голову в ее сторону, двигаться было тяжело, кости ломило и голова как будто плавала на дне океана.

— Ночью я проберусь на кухню, я видела, что там должны быть таблетки, я помню, как они выглядят и, попытаюсь взять что-нибудь из еды.

Конечно, она это сделает. Его сестра была в какой-то степени жуткой плаксой и трусихой. И Гарри ее понимал. Чего он не мог понять, откуда у нее берется смелость на такие авантюры? Он любил свою близняшку. Наверное, если бы ему сказали, что мама пришла за ним, но может забрать только его, он бы не ушел. Он был согласен на все эти животные условия, если бы видел своими глазами, что с его сестрой все в порядке, насколько может быть в порядке в их жизни.

— Будь аккуратна, — прошептал Гарри.

— Как всегда.

__________________________________________

Обычно, когда Дурсли хотели куда-то уехать, близняшек оставляли у соседки Фигг. Лия была не против. Там плохо пахло, невкусный чай и кексы, но зато им позволялось тихо сидеть и смотреть телевизор. Их не заставляли работать, не кричали и не запирали. Арабелла Фигг была своего рода тихой гаванью, поэтому она легко примирялась, что кто-то где-то развлекается, когда им позволено так мало. Лия полностью осознавала, что они ненормальные, что большего просить не стоит.

На самом деле такие дни входили в список ее любимых. Они с Гарри забирались с ногами на потертый красный диван перед телевизором и включали передачи про животных или вселенную, или любую другую познавательную передачу, где показывался мир. Они любили мечтать, что когда вырастут обязательно отправятся в путешествие подальше отсюда. И их обязательно покажут по телевизору, чтобы Дурсли кусали локти и жалели всю оставшуюся жизнь о том, как они обращались с ними.

Лия в тайне мечтала о большем, что когда они уедут, Дурсли умрут. Ей было плевать как это произойдет. Просто люди, которые причинили столько боли не должны спокойно жить. Должна быть какая-то справедливость или какая-то цель от всего того, что им пришлось пережить.

Сегодня у Дадли было день рождение, а значит сегодня у них будет спокойный день у Фигг. Однако Петунья влетела на кухню толи в гневе, толи в страхе и сообщила, что Фигг сломала ногу. Честно говоря, Магнолия считала, что это не является причиной, почему они не могли прийти, но для Петуньи, очевидно, это была веская причина.

Дадли был в ужасе и его два подбородка уже начали трястись. У Гарри наоборот заблестели глаза от восторга. Очевидно он тоже хотел побывать где-то куда ходили Дурсли.

— Что нам делать? — Петунья с ненавистью посмотрела на Гарри, словно это он сломал ногу старушке Фигг.

— Оставьте их дома! Я не хочу ехать с ними! Это мой день рождения! — завопил Дадли. Вернон посмотрел на сына, словно пытаясь понять, как у его умнички могли возникнуть такие глупые идеи?

— Мы не можем, — отрезал Вернон, — иначе по возвращению здесь могут остаться угольки, — его глаза метнулись на Гарри, потому что когда происходили «эти ненормальные вещи» именно Гарри был в центре.

— Мы могли бы оставить их у входа в зоопарк, — с сомнением протянула Петунья.

— Чтобы соседи это увидели? — Вернон в самом деле задался вопросом все ли в порядке с мозгом у его семьи сегодня.

— Они все испортят! — поняв, что гневная истерика не поможет Дадли начал всхлипывать. Петунья обняла своего сына и заверила, что они не посмеют, иначе просидят в своем чулане остаток лета.

В этот момент в дверь позвонили. На кухню вошли: друг Дадли Пирс Полкисс и его мать. Дадли резко прекратил притворный плач.

Через пол часа они уже заходили в зоопарк, где Лии и Гарри впервые купили мороженое. Конечно, оно было несравненно хуже, чем у Дадли и Пирса, но близняшки никогда не пробовали что-то настолько вкусное и сладкое.

Зоопарк Магнолию не впечатлил. Ей было грустно от того, что животные вынуждены оставаться в клетках вдали от своей семьи и дома. Только ради того, чтобы на них смотрели все эти люди.

Когда она добрела до террариума Дадли уже хныкал на Вернона, чтобы бедного питона разбудили. Магнолия встала позади них, смотря на них снисходительно. Змея не цирковая зверушка, она не будет исполнять капризы маленького моржа. При желании она наверняка могла бы задушить всю семью Дурсль, пока Лия стояла бы в стороне и смотрела.

— Она мне надоела! — вскрикнул Дадли и повел пирса в сторону гадюк.

Мы с Гарри подошли ближе к аквариуму.

— Наверное это ужасно надоедает, — заговорил Гарри. Змея замотала головой в подтверждение. Дети не удивились, что змея реагировала на них. Они уже гуляли по лесу и общались с ними раньше. На самом деле это было практически самое любимое, чем они могли заняться, потому что игрушек и других развлечений у них не было. Как и друзей, с которыми они могли поиграть. Других детей очень пугал Дадли и его банда, они боялись общаться с близнецами и ни Гари, ни Магнолия не смели их осуждать за это.

— Если бы ты обрела свободу, чтобы ты сделала? — заинтересовалась Лия. Как будто спрашивая себя, чтобы она делала со своей свободой. Возможно, первое о чем подумала, какой-нибудь далекий остров? Да, конечно, она понимала, что она маленькая, ребенок, что ее никуда не впустят и на данный момент она зависима от Дуралей. Но настанет день, когда они с Гарри смогут самостоятельно решать как им жить. И они уберутся оттуда так быстро, как только смогут. Змея покачала головой в сторону таблички с надписью «Бразилия».

— Там наверняка лучше, — прошептал Гарри. Змея покачала головой. Чтобы это не значило, но продолжить беседу они не смогли.

— ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СМОТРИТЕ! — Пирс подбежал к аквариуму и с силой оттолкнул Гарри, который в свою очередь, словно костяшка домино, полетел в сторону Магнолии. Они упали, Лия больно ударилась головой, а Гарри приземлился на нее. В этот момент она была благодарна, что их мало кормили, потому что без этого, ей было бы больнее. Гарри со злостью посмотрел на Лию и перевел взгляд на Пирса. В следующую секунду произошло то, что происходило с ними постоянно. Какие-то «странности». Стекло исчезло и Дадли и Пирс провалились к змее. Питон в свою очередь, не теряя времени, выполз из аквариума и бодро пополз в сторону выхода, находу благодаря близняшек. Лия была ошеломлена. Ей нравились змеи, они в большинстве были безобидны и более менее готовы к разговору. Конечно беседы были примитивны, но казалось, они приходили в восторг, когда Магнолия и Гарри разговаривали с ними. Гарри все еще злобно смотрел на Пирса.

— Гарри? — Лия тихонько дернула брата за огромный рукав. Гарри вздрогнул и моргнул, поворачивая голову к сестре.

— Да? — он встал и протянул руку Лии.

— ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ? — проревел голос Вернона. Только тогда Магнолия увидела, что Дадли и Пирс находились за стеклом. Она не смогла удержать в себе смешок. Потому что так им и надо. Конечно, Вернон услышал это. — Быстро в машину, — прошипел Вернон. Мы с Гарри послушались. Оба понимали, что если их просто запрут в чулане им повезет. Но вообще-то их вместе никогда не били. Пытались, но Гарри всегда защищал и принимал все удары на себя, а на него одного они никогда не поднимали руку. Вернон мог угрожать, запирать, лишать еды, воды, заставлять работать до потери пульса, мог даже дать подзатыльник, но никогда не бил так, как бил Магнолию. Где-то глубоко в подсознании ей было завидно, но она всегда отбрасывала эту мысль, потому что никогда не хотела, чтобы на ее месте был Гарри. Если бы ее не было, возможно он жил бы не так плохо?

На улице Тисовой, в доме номер 4 было шумно. Вернон кричал о потерянном времени, о том, насколько близняшки были неблагодарны и что их следует запереть до конца жизни, а лучше, чтобы они никогда не появлялись на пороге. Гарри пытался сказать, что стекло исчезло само по себе, от чего лицо Вернона казалось краснело еще больше. И он с остервенением начал вытаскивать ремень. Тогда Лия схватила Гарри за руку и пулей влетела в чулан под лестницей, быстро закрывая спасительную, в этот раз, дверь. Вернон стучал и пытался отпереть, пока не пришла Петунья и что-то прошептала мужу. Дети заползли на кровать.

— Гарри? — глаза Лии блестели от восторга, — это был самый лучший день, спасибо, — она притянула Гарри и обняла так крепко как могла. Это по-настоящему самый радостный день. Вся эта семейка была напугана до чертиков и Магнолия была счастлива видеть этот ужас у них на лице. Они это заслужили.

Гарри знал о жестоких наклонности сестры. Он не мог не знать, он был ее братом-близнецом, но он никогда не боялся и даже не думал осуждать ее за это. Гарри видел отношение окружающего мира к ней, и знал, что сама Лия была безобидна настолько, насколько можно представить. Она слишком труслива, чтобы сделать что-то такое вопиющее. Гарри не знал, как у него получилось заставить стекло исчезнуть, но это стоило того, чтобы Лия на него так смотрела. Он давно не видел такого счастливого лица у нее.

__________________________________________

Когда их наконец выпустили была середина июля. На улице стояла жара и близняшки старались больше проводить время вне дома. Во-первых это уменьшало шанс встретить банду Дадли, во-вторых они могли где-то скрыться и поиграть на детских площадках или поговорить со змеями.

В этот день им не повезло. Пока они шипели со змеей сзади подкрался Пирс и повалил Гарри на землю, заломив руки за спиной. Меня толкнули вперед лицом, отчего я больно пропахала подбородком землю.

— Держите его! — скомандовал Пирс и отпустил брата, а сам быстро подошел ко мне и схватил за волосы поднимая. — И ее держите!

Очевидно Пирс был очень зол за свое унижение в зоопарке. Я приготовилась к ударам и зажмурила глаза. Гарри в этот раз не смог бы мне помочь, учитывая его положение. Денис был так любезен, что поднял голову Гарри, чтобы он мог видеть мое избиение. На самом деле им нравилось так делать. И я понимала почему. Понимание не давало прощение, потому что страдали мы, а не кто-то.

Я услышала треск стеклянной бутылки и распахнула глаза в неверии. Пирс злобно смотрел на меня с куском горлышка: — Держите крепко, — маленький злобный поганец захотел оставить на мне напоминание о себе. — Вы так похожи, что я уверен, ты не будешь против, если мы сделаем вас полностью одинаковыми, — злобно прошипел мне в лицо, пока мои глаза расширялись от ужаса.

На периферии я слышала крик Гарри, но не могла сосредоточиться, потому что мой лоб разрезали огромным куском стекла. Было по-настоящему больно, пожалуй больнее, чем ломать руку, или когда ломали ребра. Мое лицо залило кровью, слезами и соплями. Мне слышалось, как рвалась кожа под напором руки Пирса, слышалось как громко смеялись дружки Дадли, слышалось, как я кричала от боли. Мне было очень страшно. Крики и шум в ушах не помогали сосредоточиться. Мне казалось, что я умираю или плаваю где-то на задворках из боли. Когда всплывала, вновь видела злобное лицо Пирса и перекошенное страданием лицо Гарри, и снова уплывала. В какой-то момент это все прекратилось и я просто упала.

Когда проснулась, оказалась в небольшой белой комнате. Лоб горел, голова болела, горло жгло. Вспоминая о произошедшем, на глаза навернулись слезы. «За что?»

Я долго лежала с открытыми глазами, смотря в белый потолок. Больница. Удивительно, что Дурсли разорились на больницу, учитывая, что они этого не делали, даже когда нам что-то ломали.

Утром заходили медсестры, приносили конфеты, которые Лия откладывала. Есть не хотелось, зато Гарри наверняка попробует. Сладкое ему нравилось гораздо больше, чем ей. Потом зашли полицейские и, хоть девочка подробно рассказала как все было, они отнеслись скептически. Не поверили. Видимо Дурсли уже позаботились и рассказали свою версию. А словам ребенка никто не будет верить. Их с Гарри словам никто никогда не будет верить, пока они не уйдут из этого треклятого дома, города. Она не могла поверить, что банда Дадли осмелились на что-то такое дерзкое. Испортить лицо, это не побить, синяки уйдут, а шрам останется, как вечное напоминание. Лия не могла определиться за кого было обиднее. За нее? Потому что она стерпела такую боль, унижение и вечное напоминание о своей беспомощности или за брата? Потому что зная его, он будет винить себя каждый раз, как увидит этот шрам. Это был лоб, а челку Лия не носила. В этот момент она возненавидела Пирса и всю их компанию со всей силы. Она представляла, как кидает их в жерло вулкана, словно они ничего не весили и смотрела, как они тонут в магме и буквально горят заживо.

Гарри зашел в палату и остановился в дверях. На койке полусидела его сестра, с перевязанной головой в потрепанной футболке Дадли и безучастно смотрела в потолок. Она даже не увидела его, а возможно и не хотела видеть, потому что он не смог их остановить или потому что он заставил исчезнуть стекло. Если бы он не сделал этого, ее лицо было бы в порядке и сейчас она не лежала бы в больнице и ей не накладывали швы.

В лесу он кричал и кричал, он звал на помощь, проклинал их, просил прощения у Лии, пока она не упала. После этого какая-то струна в Гарри порвалась и всех участников, кроме Лии раскидало по сторонам, пока он, запинаясь, полубежал к сестре. Она выглядела ужасно. Все лицо в слезах, грязи и крови. Шрам был отвратителен, неровный и распухший. Из глаз все еще текла влага и она постанывала от боли. Сердце Гарри сжалось, в животе образовалась дыра от страха, что будет поздно, потому что он никогда не видел столько крови. Он уверен, что на чистом адреналине подхватил ее на руки и как мог побежал в сторону дома Дурслей. Ему посчастливилось встретить на пути соседку Фигг, та довольно быстро доковыляла до дома и набрала телефон скорой. Гарри тогда немного выдохнул, потому что так, Дурсли не станут их запирать, потому что Лию уже видели всю в крови, а Дурсли не могли допустить, чтобы о них подумали как о жестоких родственниках. Он обнимал сестру, пока не приехала скорая и даже тогда не мог отпустить ни на секунду. У него была паника, что если она умрет? Все потеряет смысл, Гарри даже представить себе не мог, если потеряет свою младшую сестру. Потому что все, что они пережили, было напрасно. Он буквально не видел жизни без нее. И не хотел видеть.

Стоя в палате он вновь переживал этот ужас и в груди сдавило, а в животе снова образовалась дыра. Он чувствовал как его начало трясти, комната темнела и единственная светлая и четкая точка оставалась его сестра. Его сестра, которая безучастно смотрела в потолок. Гарри забыл как дышать, что если она всегда останется такой безучастной? Что если она не простит его? Что если она возненавидит его? Он понимал, что заслужил все это полностью, но маленькая частичка хотела верить, что когда-нибудь Лия снова улыбнется ему, как недавно. Ее яркие зеленые глаза были по-настоящему красивые, когда она улыбалась. Только он видел эти маленькие коричневые вкрапления, только он ночами слышал как она сопит из-за разбитого носа или ее нос краснеет от мороза на улице. Каждое воспоминание он хранил в своем самом теплом уголке сердца.

В какой-то момент она посмотрела на него и ее глаза прояснились. Гарри показалось, что он вновь начал дышать, а темнота рассеиваться. Она не смотрела на него осуждающе или с ненавистью. Немного устало и теплой улыбкой, которую он, безусловно не заслужил. Лия полезла под подушку и достала оттуда конфеты и протянула руку к нему. Ноги налились свинцом, он не заслужил это.

— Добрые медсестры оставили мне несколько, ты же знаешь я не очень люблю сладкое, — ее голос был сиплым, но все равно самым прекрасным звуком, потому что это был голос его сестры. Его маленькой самой красивой близняшки. Хоть они были одинаковыми, но Гарри все равно считал, что она красивее. Возможно, потому что ее лицо не закрывали уродливые очки велосипеды или потому что ее глаза казались гораздо ярче, чем у него. Она была такой же маленькой, как он, только пальчики гораздо тоньше. Сейчас она выглядела особенно бледной и болезненной. Ее худоба выделялась из-за чепчика из бинтов. Щеки впалые, а губы потрескавшиеся. На подбородке был синяк, он понятия не имел, когда она его получила.

Гарри тяжелыми ногами подошел к койке и обнял. Ему хотелось вдавить ее в себя, внутри него она наверняка была бы в безопасности. Это было мимолетное эгоистичное желание, которое он никогда не хотел осуществить. Потому что это было бы слишком, он не мог представить свой мир без сестры рядом. Лия всхлипнула и разрыдалась громко и с надрывом. У Гарри снова защемило в груди и внутри образовывался комок пустоты и жалости. Она ничего не сделала.

— За что? — шептала Лия между рыданиями, — Гарри, за что они так с нами? Почему это происходит? Что мы сделали?

Гарри забрался к ней на кровать, наплевав на стерильность. Он гладил ее по спине и повторял только «прости». Конечно, она его не винила. Она никогда его не винила, но это не значит, что он не понимал, что это его вина. Если бы…

— Гарри обещай мне уехать далеко-далеко. Я не хочу больше туда, — маленькое тело тряслось, а ее руки крепко сжимали старую растянутую футболку Дадли.

— Я… — Гарри не мог этого обещать, потому что им придется туда вернуться. Им придется снова выживать и терпеть, потому что им больше некуда было идти.

В этот момент в окно влетела сова и бросила два конверта рядом с ними. Конверты были из желтой бумаги с красной печатью посередине.

Они были так удивлены, что перестали двигаться, а Лия, наконец перестал плакать. Ее все еще трясет, но удивление пересилило горе, чему Гарри был втайне рад. Он не знал, что отвечать на обещание, как не знал, что вообще следует говорить, потому что ситуация была ужасной. Он был также напуган, он все еще был беспомощным ребенком, который не мог защитить никого. Гарри не хотел дальше рассуждать на тему своего бессилия, поэтому быстро взял конверт с именем Магнолии и аккуратно распечатал, чтобы подать сестре, затем принялся за свой. Письмо было странным. В нем говорилось, что они приняты в какую-то волшебную школу. Это было похоже на шутку.

Дурсли постарались и уже направили документы в обычную, в отличие от Дадли, школу, а Петунья утром с большим удовольствием варила какую-то гадость смутно напоминавшую старую форму младшего моржа.

— Это слишком злая шутка, — фыркнула Лия и отбросила письмо. Гарри ухватился за тему как за соломинку.

— Но представь как было бы здорово, если бы это было правдой? Ведь с нами правда происходило что-то странное, — Гарри продолжил с маниакальным блеском, — помнишь как ты поменяла учительнице цвет волосы? Или перенесла нас на крышу? Или отрастила мне волосы, когда меня побрили? Или…

— Гарри, если мы сейчас поверим во что-то такое, когда появится шутник это разобьет нас, — тихо прошептала Лия. И Гарри понял, потому что там, где он верил в лучшее, сестренка старалась не надеяться, чтобы зря не разочаровываться. Она была более склонна к драматизму, чем он. Он мог мечтать и верить в эти мечты, когда Лия, кажется, отказалась от этого.