Без гнева и пристрастия (гет)

Он смотрел и молчал. Видел ее перед глазами и молчал. Не мог отвести взгляда от ее лица и вьющихся волос и молчал. Она улыбалась. Не ему. Больше не ему.

Детское презрение к Малфою сменилось ревностью и печалью. Теперь ее смешил Драко Малфой, а не он. И он сам виноват.

Рон не мог с точностью вспомнить, когда это случилось, но он помнил, как сам хлопнул дверью, перед этим наговорив кучу гадостей. И все из-за обжигающей ревности.

Это было невыносимо — быть с ней и каждый день чувствовать, как она ускользает. Держать ее за руку и представлять, как она этой рукой касается кого-то другого, как кому-то другому предназначены ее взгляды, улыбки, слова. Он так боялся, что она уйдет, что всегда хотел успеть быть во всем первым. Не перейти ту грань, за которой его бы без нее уже не существовало, не дать ей сделать ему больно.

Он хлопнул дверью и ушел, а она за ним не побежала. Как не побежала тогда, семь лет назад, когда они искали крестражи.

Рон смотрел на ее профиль и вспоминал, как просыпался ночью в страхе, что ее нет рядом. Теперь отсутствие Гермионы в его постели было простой и понятной реальностью.

Он знал, если она заметит его, то быстро спрячет глаза и уйдет. Она никогда не заговаривала с ним после того случая.

* * *

Рон онемел, Гермиона потрясенно смотрела на него. Последним в их маленькой квартире прозвучал звон стекла. Рон швырнул на пол все их фотографии. Этот звук разорвал круг их нескончаемых криков.

А потом Гермиона, глядя на него сухими, покрасневшими глазами, устало сказала:

— Зачем? Мерлин, Рон! Зачем ты со мной живешь, если думаешь хотя бы половину того, что сказал? Каждый день мы завершаем градом упреков. Я устала от твоей глупой и беспочвенной ревности. И этих обвинений.

Он снова взвился, снова вспомнил, как на нее всегда смотрят другие, как она улыбается людям, снова подумал, что она ведь в любой момент может найти себе кого-то получше, чем Рон Уизли.

— Видимо, дело в том, что я идиот. И потому верил тебе. Ненавижу, грязнокровка! — он развернулся и вышел за дверь, не забыв громко хлопнуть ею.

Наутро у дверей «Норы» появились его вещи. Мать покачала головой:

— Из моих детей, Рон, ты самый большой дурак. Хотя и страшно талантливый.

— Спасибо.

— Тебе одному не досталось хоть какого-то упорства и веры в себя. Чего ты достиг?

Рон пожал плечами:

— Карьера не в счет, если я лишился благосклонности какой-то магглорожденной девки?

Молли ударила ладонью по столу:

— Ты вылетишь и из моей кухни, если я еще раз услышу подобное.

* * *

Драко что-то шепнул ей, и Гермиона покраснела. С Роном она никогда не краснела. Хохотала, вспыхивала страстью, шептала разную несусветицу в ответ, но не краснела. Не смущалась его.

Потом Малфой потерся щекой о ее щеку. И Рону захотелось умереть. Прошло три месяца с той ссоры, и не было ни одного дня, чтобы все в нем не рвалось от боли.

Драко давно заметил Уизли и мстительно возрадовался: обладать Гермионой само по себе было удовольствие, обладать на глазах когда-то счастливого соперника было сладостно вдвойне. Драко не волновала даже всегдашняя рассеянная улыбка, которой его одарила Гермиона. Какое ему дело до вечной отстраненности Грейнджер, если почти каждую ночь ее волосы щекочут его шею?

Сотни одинаковых дней, проходя мимо ординаторской больницы святого Мунго, где Гермиона разбирала истории болезни, читала, говорила, отсылала патронусов Уизли, Драко ждал. Подстраивая свой график под ее, проводя вместе ночные дежурства, он ставил ловушку, он был абсолютно уверен, что Уизли не выдержит и сам все испортит, как портил еще в школе, одной фразой разрушая в их отношениях все, что Гермиона создавала.

Драко бросил на Рона косой взгляд, тот был бледен и нервно сжимал кулаки. «Представляешь, гаденыш, как я касаюсь ее, как скользят ее руки вдоль моего тела, как рассыпаются ее волосы по подушкам. Завидуешь, мучаешься. Ничего, я ведь тоже страшно бесился от того, как ты держал ее за руку и как разглядывал небо, устроив свою рыжую голову на ее коленях, как каждый день уводил ее от меня».

— Давай ко мне? — Драко наклонился к Гермионе.

Она покачала головой:

— Я хочу зайти к Флер, и мне надо дооформить кое-что.

— Я подожду.

— Ты — чудо как терпелив.

«Даже не представляешь, насколько, звезда моя». Драко уже тысячу лет не ненавидел ее и также долго представлял ее в постели на месте своих подружек. Но ни в коем случае нельзя было дать ей это понять, а то умная головка мисс Грейнджер, пожалуй, догадается, что же именно стало с ней и Уизли.

Магией нельзя разрушить любовь, но можно парой заклятий посеять раздор в семье и на выходе получить одинокую и печальную ведьму, готовую искать утешение в чужих объятьях. Главное — вовремя подставить руки.

Гермиона проскользнула в сторону родильных палат. Дождавшись, когда она исчезнет из виду, Драко сделал шаг в сторону Рона, удержаться от завершающего удара он не мог.

— Уизли! Привет.

— Привет, — Рон равнодушно смотрел на Малфоя. Хотя очевидно, что единственным желанием Уизли было повалить бывшего однокурсника на пол и избить до полусмерти.

— Хочешь мне что-то сказать? — Драко наслаждался игрой, чувствуя себя безоговорочным победителем.

— О, нет. Только спросить, — Малфой приподнял бровь, Рон подошел к нему вплотную и почти прошептал: — Скажи мне, Малфой, теперь, когда она стонет под тобой, ты не вспоминаешь ее крики от заклятия «Круциатус»?

Гермионе хотелось хотя бы сегодня уйти пораньше. Утром у Флер родился ребенок, что означало приход в больницу святого Мунго всех Уизли, а у Гермионы, по-прежнему, не находилось сил быть рядом с их семьей. Даже когда Рона не было среди них, бесконечные рыжие головы, голубые глаза, веснушки — все напоминало о нем. Впрочем, вряд ли Гермиона нашла бы на свете место, которое о нем не напоминало. Тут она себе не лгала: Рон всегда был с ней, потому что она его никуда не отпускала. Даже в полной современного изящества квартире Малфоя.

И все же хотелось уйти поскорее, чтобы не встретить Рона. Не видеть и не томиться мучительно: помнит, любит, ревнует, хочет?

Гермиона зашла в палату, где дремала прекрасная белокурая Флер, бесшумно подошла к постели и оставила свой подарок малышу.

— Ты не дождешься остальных? — Флер улыбнулась, не открывая глаз.

— Ты же знаешь, что нет, — прошептала Гермиона.

— И знаю, что это совершенно неправильно. Но так и быть, отпущу.

— Спасибо, — Гермиона улыбнулась. — До завтра, Флер.

— До завтра, — благосклоно согласилась Флер, — но тебе все равно придется прослушать мою лекцию о любви.

— Обещаю, — Гермиона негромко рассмеялась и вышла из палаты.

Теперь главным было не столкнуться с кем-то из Уизли нос к носу в узком коридоре, потому что тогда сбежать бы не удалось. Она трусливо прокралась в общий холл и с быстротой молнии юркнула к лифтам.

— Тебе должно быть стыдно, — раздалось за спиной.

— О, Гарри, нет… — Гермионе захотелось расплакаться — его темную голову она как опасность не расценила — она обернулась.

— Я поздравила Флер. И у меня… у меня, действительно, много работы.

Гарри стоял прямо позади нее и морщил нос.

— Я не помню ни одного дня, когда у тебя было мало работы. Но раньше ты никогда позорно не скрывалась от проблем.

— Ну… Может, у меня не было проблем? Раньше я…эээ… раньше мне не доводилось общаться с такой большой семьей бросившего меня парня, например, — Гермиона виновато улыбнулась.

— Перестань, Гермиона, вам надо поговорить.

— Нет, это вам надо, чтобы мы поговорили, — резко ответила Гермиона —чувство вины мгновенно сменилось гневом. — Это бы решило кучу ваших проблем и ни одной нашей. Гарри, — добавила она уже мягче, — я ужасно люблю тебя, ужасно скучаю по нашим сборищам, но я не могу вечной тенью ждать, когда Рон созреет до разговора, до отношений со мной, до собственной силы. И, вообще, почему снова я?

— Ну, ты умнее? — Гарри развел руками, и она бы засмеялась, но все это было слишком грустно.

— Ерунда, он чертовски умный парень. Просто ему это не нужно. Не нужно быть со мной. Ведь, пойми, то, что он наговорил мне в сердцах, это ведь все-таки то, что он думает.

— Гермиона, да нет же…

Она прижала палец к губам Гарри:

— Я прошу тебя, не нужно. Мне, правда, лучше уйти до прихода всех. Ладно? Гарри, я обещаю тебе вернуться к этому разговору.

— А что в залог? — он улыбнулся.

— Клянусь всеми своими оценками, Гарри Поттер.

Гарри покачал головой, но послушно поцеловал ее в подставленную щеку и помахал рукой.

В лифте Гермиона выдохнула. Больше всего ей хотелось дождаться Рона, уткнуться носом в его грудь и услышать одну из его особенных фирменных глупостей. Но ее ждала еще пара незаполненных бланков и Драко Малфой. Драко глупостей не говорил, он был галантен, серьезен, чертовски мил и иногда позволял не помнить о Роне несколько часов.

Рон смотрел в окно без особой надежды увидеть на улице Гермиону, просто смотрел и вспоминал. Вспоминал, сколько раз ждал ее в этом холле после работы, вспоминал, как она появлялась из-за угловой стойки регистрационного поста и улыбалась ему. Он вздрогнул от прикосновения Гарри к его плечу.

— Ты уже здесь?

— Да. Видел Гермиону, — Гарри искоса взглянул на друга, пытаясь оценить его реакцию.

— Я тоже, — кивнул Рон.

— И что?

— Она была занята.

— Ну, она же работает здесь.

— Это была не совсем работа, — Рон грустно усмехнулся. — Она… она теперь встречается с Малфоем.

— С кем?! — Гарри, казалось, поперхнулся такой новостью.

— Ну, тот белобрысый парень, наш однокурсник, со Слизерина. Он еще…

— Я помню, кто такой Малфой! — Гарри почти кричал. — Как они могут встречаться?

— Я спросил его об этом, но несколько завуалировано.

— Ты ударил его в лицо или в живот? — усмехнулся Гарри.

— Я не стану портить то, что нравится Гермионе, — Рон сжал руку в кулак. — Я был фантастически сдержан и вежлив, учитывая обстоятельства.

— И что он ответил тебе?

— Ничего. Я не стал дожидаться ответа.

— А ты не хочешь спросить, о чем я говорил с ней?

— Нет. Если бы вы договорились о чем-нибудь стоящем, она бы стояла сейчас здесь. А она, — Рон кивнул головой за спину Гарри, — уходит.

Гермиона шла чуть впереди них. Ее пышные волосы были собраны в пучок, на ходу она расправляла воротник белой блузки. Глядя на свою бывшую девушку, Рон вдруг вспомнил, как однажды оторвал все до одной пуговицы на этой блузке. И как Гермиона потом, хохоча, заставляла его их пришивать.

* * *

Они сидели вдвоем на полу в их единственной комнате, между ними стояла швейная коробка.

— Нет уж, без магии, Рональд Уизли.

— Но, Гермиона, я же не умею! — он смотрел на нее с тревогой.

— О! Это базовый навык! Все маггловские мальчишки это умеют.

— Могу я поинтересоваться, мисс Грейнджер? — она только приподняла брови, услышав в его голосе угрозу. — Я надеюсь, вы проверяли это умение маггловских мальчишек без использования своих блузок? — она рассмеялась, и он был счастлив. Счастлив, потому что знал, что она принадлежит только ему.

* * *

Гарри отвлек его от созерцания Гермиониной спины:

— Она не выглядит очень счастливой.

Рон скорчил рожу, совсем как в детстве, когда комментировал походы Гермионы в библиотеку:

— Ну, знаешь, встречайся я с этим хорьком, я бы тоже не улыбался.

Рон проводил Гермиону взглядом до двери. Ужасно хотелось броситься за ней, схватить за руку и умолять:

— Не уходи!

Но он стоял и просто смотрел. Как когда-то смотрел, как ее уводит танцевать Крам.

Когда Гермиона скрылась за дверью служебного выхода, Рон повернулся к Гарри и вымученно улыбнулся:

— Вот и все. Могу сосредоточиться на общении с семьей.

— Я не могу тебя понять. Ты же любишь ее всю твою чертову жизнь! Она же уверяет, что тебе не нужны эти отношения.

— Если я отвечу тебе, ты обещаешь больше не возвращаться к этой теме?

Гарри кивнул, Рон вздохнул, слова давались с трудом:

— Все, что имеет для меня значение, — это Гермиона. Но я не смог сделать ее счастливой. Черт!.. Мы постоянно ругались, она плакала, я хлопал дверью. И все это… Короче, если с Малфоем она не плачет каждый вечер, то я очень рад. Практически счастлив. Могу даже поздравлять его с большими праздниками и изъявлять благодарность.