Короткая и ни к чему не обязывающая зарисовка о Люциусе Абрахасовиче (джен)

Натянув как попало мятую мантию, Люциус вышел на крыльцо, глубоко вдохнул и сделал несколько упражнений волосами. Холодало. Подбежал бассейничий, поцеловал ручку, ловко надел ему зимнюю купальную шапочку с рогом для пробивания льда. Отпихнув его, Люциус подошел к краю, приосанился, осенился, раскинул руки. Да и пал обледь одним местом. Хрястнуло. Булькнуло. Поплыло.

— Про́бил, батюшко наш, про́бил! — радостно крикнул с крыши родовой филин, ударяя головой в колокол.

Будто услышав, флюгер на флигеле заскрипел, обернулся, показал зюйд-вест, снес яйцо и прокуковал время. Затем прокаркал новости и погоду. В горнице открылось окно, высунулась простоволосая простогрудая Беллатриса. Прелести ее свесились, тронули снег, охнули, втянулись обратно.

— Люциус Абрахсасович! — позвала она, — Сквозной пергамент задвоеточил! Оно к чему?

— Барин! Барин! Радость какая! Ласточка тройкой ожеребилась! — бежал к дому брассом безногий конюх Макнейр. — Две кобылки и кобылек! Игручие! За клубком шесть верст проскакали!

Телятник Фенрир, ахая и дрожа, выводил из стойла корову.

— Люциус Абрахсасович, любушка ты ж мой, барин! Сколь месяцев мы маялись-то с нею! Глянь! Сидеть! Сидеть, окаянная!

Корова села, косясь на поводок и жуя намордник. В панорамных глазах ее ясно светился служебный долг.

Обойдя конюшни, Люциус хлопнул протянутую ему на подносе рюмку, лобызнул девку, которую подсунул охальничий, обнял ключника, погладил брелочника и поднял вверх унизанный победитовым перстнем палец.

— Родные мои! Я без вас — могуч, вы без меня — говно! А вместе мы — сила! — сказал Люциус и заплакал в плечо нужничему.

— Скорость, умноженная на массу и одетая в форму, — бормотнул, водя камерой, оператор. Софиты жарили. Теплело.

— Снято? — спросил Джейсон.

— Снято, мистер Айзекс, — ответил оператор. — Называть будем, или как всегда обозначим?

— Нетфликс заказывал, пусть сами и разбираются. В конце концов, хватит уже того, что я здесь роль режиссера с актерской совмещаю!

Где-то далеко за Атлантикой в постели беспокойно заворочалась Роулинг.