Виктор (джен)

Если бы в мире действительно существовал волшебный дед, который мог бы исполнить желание маленького Виктора, он попросил бы у него новые ноги для себя и новое сердце для мамы. Но волшебного деда не существует, как не существует многих других хороших вещей, а подарки — Виктор знал это всегда, с тех пор, как себя помнил — приносит мама, даже если она говорит, что это не она. И мама бы тоже всё отдала, только чтобы Виктор был здоров, даже своё совсем не здоровое сердце, и это был бы лучший в мире подарок, если бы не его цена, если бы не его невозможность. Лучшие в мире вещи не приходят в виде подарков, не падают с неба — это маленький Виктор тоже очень быстро понял, все дети в Зауне быстро узнают, что с неба падают только дождь и очень-очень плохие вещи, — лучшие в мире вещи приходится через пот, боль и слёзы создавать самому.

И Виктор создавал. Игрушки. Схемы. Теории. Оружие. Свою судьбу.

* * *

— Ты ещё долго? — спрашивал Джейс, накидывая пиджак. Виктор скользнул взглядом по его мощной груди, накачанным рукам. Мотнул головой вместо ответа. — Смотри, не засиживайся. Здоровье испортишь.

Было бы куда портить. Виктор уже давно перестал обижаться на друга за его нетактичные шутки. Зрячему не увидеть проблемы слепого. Здоровому не понять инвалида. Выросший в Пилтовере представления не имеет о травме того, кто провёл детство в Зауне.

Хлопнула дверь. Звук шагов. Виктор вздохнул и откатился от стола, чтобы взглянуть на выкладки с некоторого расстояния — это помогает взглянуть на проблему с другой стороны. Джейс не виноват в том, что он такой, какой он есть. Ему повезло родиться богатым и здоровым — Виктору нет. Джейс верит в свободную волю и в то, что человеческое счастье состоит в свободе, самостоятельности, чистой совести и возможности выбора. Виктор ничего ему на это не говорит, но джейсова наивность вызывает у него только кривую улыбку и сдавленный смешок.

Виктор отлично знает, что человеку счастье приносят вкусная еда, мягкая постель, трезвый, не поглощённый веществами ум, и крепкое, здоровое, красивое тело.

* * *

Па па па мять у у ус коль за ет тря тря тря сёт боль боль боль боль вно ге вно ге вго ло ве вгру ди вез де толь ко что что что что э то бы ло взрыв взрыв боль свет боль вез де боль боль боль боль свист вуш ах…

— Виктор, держись, держись, пожалуйста! Не умирай!!!

Джейс джейс э то ты ку да ку да ты ме ня не сёшь я не мо гу боль ше я ум ру пус ти я ум ру сей час ум ру не на до мне по мо гать Скай ждёт на до поп ро сить про ще ни я Скай за чем за чем ты ме ня спа сла…

— Виктор!!!

Боль от сту па ет ды шать так тя же ло раз два раз два в такт ша гов Джейс за чем ты так бе жишь ку да ку да ос тавь ме ня я ум ру Скай ждёт у же не боль но как ни ког да толь ко тя же ло пус ти ме ня Джейс пус ти ты сам ты зна ешь сам я не ну жен те бе не ну жен не ну жен был ни ког да и ди от пус ти ме ня я я я у ми у ми у у…

— Ещё чуть-чуть, Виктор, ещё чуть-чуть, Хекскор тебя спасёт, ну же, потерпи ещё немного! Ты же сам его создал, ты знаешь, ты же сам…

Не плачь Джейс всё хо ро шо боль уш ла не плачь не плачь не плачь…

* * *

Боли нет.

Боли нет, как нет ничего. Страх ушёл, смятение ушло. Это и есть покой? Вечный покой? Сердце бьётся ровно, как никогда. Какая… красивая иллюзия.

— Виктор… проснись.

Скай? Какой… красивый сон.

— Это не сон, Виктор. Я знаю, что ты уже не спишь.

Ты всегда знала больше, чем говорила. Гораздо больше, чем могла услышать. Ты знала, что моя болезнь прогрессирует, что мне и так осталось мало времени. Ты ругала Джейса за нетактичные шутки, и хоть я к ним и привык, мне было приятно. Ты приносила мне чай и одеяло, когда я засиживался в лаборатории. Ты касалась моей руки, думая, что я не замечу, но я всегда замечал, я только не знал, как на это правильно реагировать. Я не знал, чем я, хромой калека, мог тебе нравиться, и предпочитал не замечать, но как перестать замечать добрый блеск твоих глаз, не гордую жалость, не брезгливое презрение, но тепло, восхищение, лёгкую… зависть? Как ты, ты, избежавшая чар Джейса, разглядела меня? Как ты, ты, полная жизни, сил, энтузиазма, могла пожертвовать собой ради жалких месяцев — дней! — моей никчёмной жизни?

— Виктор, открой глаза!

И я открыл.

Моим глазам предстал КОСМОС. Но не то безбрежное пространство, бессмысленно торчащее над нашими головами, но КОСМОС как противоположность ХАОСУ, точнее, порядок, содержащий его в себе, математика, явленная человеческому зрению, окрашенная магией и безбрежная, как океан, которого я никогда не видел.

И Скай.

— Привет, Виктор.

Невозможно описать, как выглядит человек в КОСМОСЕ. Невозможно объяснить, как я её узнал. Невозможно передать словами, как открывшееся мне изменило меня, какое знание хлынуло в меня, какая сила захватила меня и попыталась затопить собой. Как будто заглянул за изнанку реальности, узнал законы и паттерны, тонкие грани вероятностей и невероятностей, источники и аттракторы, стоки и слоения, зацепления и переплетения топологий.

— Виктор, привет.

Скай смотрела на меня своим тёплым, добрым взглядом, и губы её не шевелились. Я протянул ей руку, и она скользнула в мои объятия. Сила захватила меня и попыталась затопить собой — поэтому я впустил её.

— Теперь мы вместе, — сказал я Скай.

— Вместе, — ответила она.

* * *

Если бы в мире действительно существовал волшебный дед, который мог бы исполнить желание маленького Виктора, он попросил бы у него новые ноги для себя и новое сердце для мамы. Но волшебного деда не существует, как не существует многих других хороших вещей.

— Хорошие вещи приходится создавать самому, — сказал я.

— Ты создал так много прекрасных вещей, — ответила Скай.

— Мы можем создать ещё, — сказал я.

— Люди ждут нас, — ответила Скай. Или это был я?

— Тебя, — поправила Скай.

— Они не знают, что они нас ждут, — сказал я.

— Но только ты можешь дать им то, что им нужно, — сказала Скай.

— Здоровье.

— Отсутствие голода.

— Тепло.

— Заботу.

— Друг друга.

Зачем людям выбор, если они есть друг у друга и они нужны друг другу? Если они дополняют друг друга, как я и Скай, как мы с Хекскором. Хекскор может спасти людей. Какое ещё благо нам нужно?

— Заун ждёт нас, — сказала Скай. Или это был я?

— Заун ждёт, — отозвался я. Или Скай?

* * *

Прости, Джейс. Пилтовер так не стал мне домом. Я был и остаюсь ребёнком Зауна. Люди, которые нуждаются во мне, не живут в Пилтовере. Все они в Зауне. Даже тебе — тебе — я уже не нужен. Прости, Джейс. Ненавидь меня, если хочешь. Ты встал на путь оружия — я же пойду помогать людям. Я обогрею сирых, поставлю на ноги убогих, пробужу замутнённых, объединю одиноких.

Кто, если не я?

Аристократы продолжают заботиться о своей шкуре больше, чем о своём богатстве, а о своём богатстве больше, чем о своих детях. Люди Пилтовера только и думают о том, что “хорошо, что не Заун”. А в Зауне люди слишком заняты выживанием, чтобы думать о том, чтобы стало чуть лучше, чем всегда. Ты слишком занят своим оружием, твоя девушка — своей политикой, и все вы слишком, слишком заняты собой, чтобы обратить своё внимание на тех, кто так отчаянно нуждается хоть в чьём-то внимании.

Я дам им это внимание. Хекскор дал мне новые ноги; новую жизнь; теперь время принести новую жизнь другим.

Прости, Джейс. Людям, у которых нет вкусной еды, мягкой постели, трезвого разума и крепкого, здорового тела, не нужна твоя свобода выбора.

Им нужно всё остальное.