Тёмная магия с ароматом Polianthes tuberosa (гет)

Северус предпочёл бы работать в одиночестве. Он так привык. Но, как верно сказал Альбус, глупо отказываться от помощи одного из самых видных европейских алхимиков нашего времени.

У одного из самых видных алхимиков нашего времени была царственная осанка, римский профиль, белая кожа без намёка на загар и густые длинные чёрные волосы. И ещё запах — у Северуса, как и у любого зельевара, было слишком чуткое обоняние, чтобы не замечать. От алхимика пахло смесью Polianthes tuberosa, Prunus и Jasminum. Это духи, сделанные своими руками, они не бьют в нос, не ошеломляют, а становятся частью естественного аромата тела.

Северусу доводилось готовить духи. У него выходило хуже.

Франческа Эсте добавила семь новых способов использования крови дракона в гигантский общий список. В этом веке её обошли только Дамблдор, Слагхорн и бельгиец Бенош. Сам Северус мог похвастаться только четырьмя.

Она изобрела зелье, которое полностью устраняло нервный паралич, вызванный «Круциатусом». Работала над усовершенствованием классической теории алхимических превращений, нашла способ сократить время действия «Костероста» на полчаса и открыла каталитические свойства толчёного безоара.

Но в широких кругах она всё равно прославилась не зельеварческими талантами, а количеством мужей. И у Северуса были нехорошие подозрения, что в свои духи она добавляет какой-то приворот. Иначе ничем нельзя было объяснить, почему целая прорва образованных богатых мужчин сходила по ней с ума.

Северус предусмотрительно принял универсальный нейтрализатор, поэтому за себя был спокоен. Да и, приходилось признать, вряд ли мадам Морелли станет тратить свою эксклюзивную и наверняка незаконную разработку на нищего школьного учителя.

Нет, ему нечего было переживать.

— Идеи, Северус? — спросила она по-английски, но с очень приметным итальянским акцентом.

Он моргнул, проверил надёжность окклюментных щитов, опустил голову ниже и пробормотал:

— Пока ничего конкретного сказать не могу.

— Боюсь, я тоже, — вздохнула мадам Морелли, встала из кресла и помассировала виски. — Прервитесь, прошу вас! Мы ничем не поможем детям, если сломаем тут глаза и головы. У вас найдётся, что выпить?

— Чай?

Она фыркнула и позёрским жестом вытащила из кармана мантии бутылку вина.

— У меня есть вариант получше. Пристойное французское вино. Белое.

— Собираетесь пить французское вино, пока ваш сын лежит под проклятием? — уточнил Северус, добавив яда в голос.

— А ему поможет, если я перейду на английский эль? Право, Северус, переключаться полезно.

К вину он едва притронулся, но всё равно после этого проглотил безоар. Лишним не будет.

— Мы найдём способ, — произнёс Северус, когда очередной эксперимент не удался.

— Разумеется, — согласилась мадам Морелли. — Рано или поздно.

Ей полагалось переживать, хоть немного. Её единственный сын, Мордред побери, подвергся действию неведомого проклятия!

Но она держалась совершенно спокойно.

«Будь добрее с мадам Морелли, Северус, её помощь неоценима», — сказал Альбус. Легко ему говорить! Как быть добрее с человеком, который выглядит так невозмутимо?!

— Мистер Забини талантливый студент, — произнёс Северус, очищая котёл.

Это считается за доброту?

— Не сомневаюсь. Блейз умён, а школьная программа... Простите, Северус, но она не выдерживает никакой критики. Сплошные детские развлечения. Я занимаюсь с ним дополнительно.

— Вы могли бы отдать его в Шармбатон.

Или в Дурмстарнг.

— Так и собиралась поступить. Но у Хогвартса есть свои достоинства.

Она не стала раскрывать тему, а Северус решил, что его запас доброты исчерпан.

Если бы не окклюментный щит, Северуса накрыло бы натуральной истерикой. Мордредов василиск! Гигантская тварь — и Поттер с зубочисткой против неё. Возможно, это было самое страшное зрелище за всю жизнь Северуса, и ему оставалось только радоваться, что кошмары окклюментам не грозят.

И всё-таки думал он вовсе не о василиске, а о том, что стало причиной его пробуждения.

О странной чёрной книжке, которую он сжёг Адским пламенем. И о призраке красивого юноши в школьной мантии. Северус разглядел эмблему Слизерина.

Альбус в своём репертуаре. «Спасибо, что поделился, мой мальчик, эти сведения очень важны. Как знать, возможно, они прольют свет... А впрочем, уверенности у меня нет. Боюсь, мы ступаем на очень зыбкую почву».

Мастер уходить от прямых ответов.

Северус скрипнул зубами и подвинул к себе кипу свитков с ученическими эссе. Василиск там или нет, эту работу за него никто не сделает. Мерлин, какие идиоты на пятом курсе! Он щедрой рукой рассыпал отметки «Отвратительно». Некоторые перлы требовали особого внимания, и тогда Северус оставлял комментарии на полях.

Он как раз писал: «Вероятно, мандрагора сама себя шинкует», — как почувствовал отклик охранных чар. Кто-то приблизился к кабинету.

Мгновение — и раздался стук. Кого нелёгкая принесла?!

Северус взмахом палочки распахнул дверь и внутренне содрогнулся. В конце такого дня он не был готов общаться с мадам Морелли. И вообще, ей разве не полагалось обнимать любимого сына, который пришёл в себя после оцепенения?

— Так и знала, что вы спрячетесь в работу, Северус, — сообщила она, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. — Прервитесь ненадолго, никуда ваши эссе не убегут.

Самое неприятное заключалось в том, что Северус не мог отказать мадам Морелли. И это он, человек, который ни разу не участвовал в общем чаепитии в учительской! Он считал себя мастером уклонения от неприятного социального взаимодействия. Но мадам Морелли появилась на пороге его кабинета, сообщила, что пора прерваться, и он послушно отложил перо.

— Вы хотели что-то обсудить? У меня довольно много...

— У вас опять только чай? Простите, но эту британскую манеру пить заваренную траву я не понимаю.

Хлестать алкоголь, конечно, куда лучше. Северус промолчал, даже не протестовал, когда мадам Морелли превратила носовой платок в два кресла и зажгла огонь в камине.

Как странно упали отсветы пламени на её лицо! Залегли резкие дрожащие тени, заблестели тёмные глаза. Северус вспомнил, как в Тайной комнате она держала немыслимой силы купол, от которого за милю несло тёмной магией. Мало кто владеет подобными заклятиями. Обычно тёмная магия более прямолинейная, кормится эмоциями жертвы. А чем питала свой щит мадам Морелли?

— Ecco, così va meglio, — объявила она. — Не переживайте, я не задержу вас надолго.

Он был вынужден сесть в кресло и принять бокал вина из её рук. На этот раз они пили красное. А на парящем блюде лежали ломтики сыра и гроздь винограда.

Вино пахло вином, а мадам Морелли — смесью сливы, туберозы и жасмина.

— Адское пламя? — спросила она, сделав глоток.

— Что?

— Вы уничтожили ту книжицу Адским пламенем.

— Да.

— Моё восхищение. Такой контроль в таком возрасте...

Северус почувствовал непривычное смущение пополам с возмущением. Его хвалили как школьника! Его, мастера зельеварения и ментальных наук!

Но и гордость пробирала. Даже против воли. Да, считается, что полный контроль над заклинаниями такого порядка приходит к волшебнику не раньше сорока пяти лет. Но Северус справился значительно раньше.

— И всё же, почему вы выбрали именно это заклятие?

— Уизли орал, что предмет нужно уничтожить. А темномагические артефакты бывают, кхм, устойчивы.

Мадам Морелли покивала, глотнула ещё вина и заметила:

— Это сработало. Хотя, признаться, я бы желала подержать эту вещь в руках. Я верно понимаю, что она подчинила девочку и сосала из неё жизненные силы?

Альбус не позволил ни ей, ни Северусу выслушать историю Грейнджер и остальной компании Поттера. Тем не менее, выводы напрашивались сами собой.

— Высосала, похоже, довольно много, раз мы видели в итоге физическое воплощение... Как вы думаете, кто это был?

— Он выглядел как студент Хогвартса, — сказал Северус. Он не рвался беседовать с мадам Морелли. Но больше никто не собирался обсуждать с ним произошедшее в Тайной комнате, выбора не оставалось. — Но я сомневаюсь, что школьник мог бы освоить колдовство такого уровня. Не понимаю только, зачем...

Мадам Морелли молчала. Северус покачивал бокал за тонкую ножку, смотрел, как стекают по стеклу маслянистые капельки, и говорил. Как оказалось, ему было, что сказать. Про василиска, про Тайную комнату, про бестолковую Грейнджер, которая не распознала тёмный артефакт... И про сам артефакт. Зачем кому-то вызывать призрак школьника? Что это — дух? аватар? слепок памяти? Это не мог быть сам Слизерин, значит, кто-то из его потомков. Форма не менялась столетиями, год и даже век не угадать. Положим, это слепок памяти, который подсказывает, как открыть Тайную комнату и выпустить василиска. Как он оказался у Грейнджер?

И это ещё не все вопросы. Хорошо, положим, надоедливая гриффиндорская всезнайка раздобыла проклятую книжку. Листала её, читала, делала пометки, кормила артефакт своими эмоциями. Постепенно попала в зависимость от неё. Очень похоже на то.

Но зачем создатель артефакта вообще заложил возможность воплощения духа? Со своими задачами книжка справлялась и так.

И что, Мордред его побери, такого знает Альбус?! На что прольют свет эти сведения?!

— Этого я знать не могу, — произнесла мадам Морелли, и Северус вздрогнул от звука её низкого голоса, — а вот об остальном постараюсь выяснить побольше у Блейза. Друзья наверняка поделятся с ним всеми подробностями. А он поделится со мной. Если хотите, я расскажу вам о том, что узнаю.

Северус резко кивнул.

В горле запершило. Даже странно: он всё же преподаватель, привык говорить помногу. А тут небольшой монолог утомил его. И кончики пальцев кололо. И было трудно дышать. Что, Мордред подери, с ним происходит!

— Всё в порядке, — неожиданно сказала мадам Морелли.

— Что?

— Ваше состояние. Северус, как давно вы в последний раз применяли тёмную магию?

Он мог бы ответить с точностью до часа. Но сказал только:

— Лет десять назад.

— И отважились вызвать Адское пламя! Mio Dio! Вы болван, Северус, хотя и очень талантливый!

Он отчаянно хотел возмутиться, но, кажется, был не в состоянии. Внутренности скручивало болью, по сравнению с которой «Круциатус» вполне терпим.

— Дышите медленно. Вдох, выдох.

Всё, что он до сих пор тщательно прятал под окклюментным щитом, рвалось наружу. Боль пробиралась в мозг, в сердце, в душу. Северус стискивал зубы, но невольно подчинялся чужому успокаивающему голосу. Вдох-выдох, очень несложно. Он зажмурился, цепляясь за остатки мысленной защиты.

— Вы знаете об особенностях этого заклинания? — спросила мадам Морелли, когда Северусу удалось восстановить хотя бы часть щитов, и перед глазами перестали мелькать страшные картины.

— Считается... что оно питается болью. Выжигает её.

— Это не так.

— Я знаю. Пробовал. Много, много раз. Вызывал пламя, надеялся, что оно сожжёт мою боль, что ничего больше не останется, но...

Раздался глубокий вздох.

— Но вам становилось только хуже. Оно питается болью. Только сначала усиливает её в разы, вытягивает на поверхность. Человеческая память, Северус, очень пластична и гибка. Она способна маскировать и приглушать боль. А заклинания, подобные Адскому пламени, сдирают корку с раны. Не говоря уже о том, что тёмная магия не прощает своим адептам таких перерывов. Скоро всё пройдёт. Дышите. Ох, Северус, мне так жаль. Сколько лет вам было? Двадцать?

— Двадцать два.

— Как моим аспирантам. Жаль, что рядом с вами не оказалось наставника... Ну, откройте глаза.

Его колотило, словно от высокой температуры. Виски ломило.

— Вы знали, — прошипел он, встречаясь глазами с мадам Морелли. — Знали, что...

— Что вам станет плохо? Разумеется. И да, я нарочно напросилась на ваше сомнительное гостеприимство. Мне бы не хотелось, чтобы вы пережили этот приступ в одиночестве.

На смену боли пришла холодная ярость. Она волной прошла по нервам, остудила голову, сконцентрировалась в ладонях. Взять палочку...

Мадам Морелли улыбнулась.

— Вот, теперь вы хотите меня проклясть. Так лучше.

Он встала из кресла. Северус не успел среагировать, она остановилась рядом с ним, нависла сверху и спросила:

— Можно? — А потом, не дожидаясь ответа, коснулась пальцами его висков.

Нос и рот забился ароматом духов. Тёплые пальцы касались его кожи. Обжигали. Северус почувствовал бы вторжение в свой разум, но его не было. Мадам Морелли не пыталась читать его мысли. Она просто успокаивала его разум.

— Это арабская техника. Я не вижу ваших мыслей и даже не задеваю щиты, но беру под контроль физические проявления стресса. Снижаю уровень адреналина, выравниваю сердцебиение. Чувствуете?

Он чувствовал. А ещё он смотрел в её совершенно чёрные глаза с расширенными зрачками и понимал, что надо бежать. Куда угодно. Немедленно.

Только вот у его тела было на этот счёт другое мнение. Оно ощущалось вялым и расслабленным.

— Я не причиню вам вреда.

— Откуда мне знать...

— Придётся поверить.

Пальцы убрались с висков, и на мгновение Северус ощутил горечь потери. Мадам Морелли отошла к камину и сказала:

— Выпейте немного вина.

— Я не пью.

— Медицинские причины?

— Нет. Не люблю алкоголь.

— Отец или отчим?

Несмотря на расслабленность, Северус дёрнулся от этого вопроса. Мадам Морелли, не отводя взгляда от пламени, добавила:

— По моему опыту, мужчины избегают спиртного, если с детства имели перед глазами дурной пример его употребления. Чаще всего это отец или отчим. Реже — дядя, дедушка и прочие родственники. Выпейте. Поверьте, глоток вина не сделает вас запойным алкоголиком.

До сих пор самым неудобным собеседником в жизни Северуса был Альбус Дамблдор. Если сравнивать, он был куда хуже Тёмного лорда. Того интересовали примитивные вещи: послушание, преданность, восхищение. Альбусу непременно надо было разложить Северуса на столе и препарировать. Он желал знать малейшее переживание, отслеживал каждый душевный порыв. Потому в последние годы Северус старался их вовсе не иметь.

И вот, мадам Морелли за короткое время решила составить уважаемому директору достойную конкуренцию.

Собрав волю в кулак, Северус спросил резко:

— А разве вы не должны сейчас возиться с сыном?

— Зачем? — удивилась женщина. — Блейз более чем самостоятельный мальчик. Мы обсудили все срочные вопросы. А несрочные подождут до лета. Не говоря уже о том, что он так рвался к друзьям... Но я понимаю, что вы желаете избавиться от моего общества, — закончила она, улыбнувшись. — Не сидите долго, ложитесь спать. И, ради своего блага, определитесь — пользуетесь вы тёмной магией или избегаете её. Середины в этом вопросе быть не может.

Она ушла, а Северус ещё долго сидел в кресле. Лечь пораньше — хорошо сказано! Он закрывал глаза и видел...

Тёмная магия уродует. Развращает. И всегда, всегда берёт свою плату. Он видел рыжую женщину. Магглу. Красивую, белокожую, с веснушками на щеках. И слышал её крик. Легко было бы обвинить в её мучениях Тёмного лорда, но Северус старался не заниматься такими самооправданиями. Нет, он накладывал заклинание. Держал его. И тёмная магия ластилась к рукам.

В шестнадцать он был идиотом. Его влекли запретные знания, влекла сила. Возможности.

В семнадцать он был ещё большим идиотом. Он, нищий полукровка, и вдруг привлекает внимание самого могущественного тёмного мага современности. Сам лорд Волдеморт удостаивает его вниманием. Приглашает в гости, задаёт вопросы. Смотрит, слегка щуря карие с красным отблеском глаза, касается его подбородка длинными холодными белыми пальцами. Читает мысли.

Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два... Как-то многовато времени Северусу потребовалось, чтобы поумнеть.

На следующий день, патрулируя коридоры Хогвартса, Северус умудрился лишить Гриффиндор рекордных ста шестидесяти баллов. Совершенно не полегчало.