Нравственные ценности (джен)

В Париже никто не устраивал таких пышных балов, как Венсан Перро. И никто не блистал на них так, как его дочь Эглантин. 

Но сейчас она почему-то не веселилась, а наблюдала за незнакомцем, формально беседуя с подругой.

Незнакомец был одет, как подобает чистокровному месье, но всё равно походил на крепкого фермера. Или на мушкетера Портоса. 

В их кругах не поощрялась магловская литература, но Эглантин всё равно её читала.

«Портос» что-то почувствовал, повернулся — она не отвела взгляд. «Мама отчитала бы за дерзость», — мелькнула у Эглантин мысль. А он неожиданно покраснел и куда-то отошёл. 

«Сбежал с поля боя! А ещё мужчина!»

— Это Роул, англичанин. — Изабель Делакур сморщила носик. — Прибыл недавно с дипмиссией. Вроде бы по поводу этого сумасшедшего австрийца…

— Такому молодому — и уже поручают важные задания? — О террористе Гриндевальде, который нравился многим, Эглантин старалась не думать. 

Её отец сказал, что этот тип ещё зальёт мир кровью — и магической, и магловской… И она испугалась — его высказывания часто сбывались с пугающей точностью.

— Я случайно услышала, как папа говорит Шарлю, что Роул-старший держит всё тамошнее Министерство за то, что он не в силах назвать в порядочном обществе. — Изабель хихикнула. — Не знаю, о чем он, но звучит забавно, правда, дорогая? 

Эглантин пробежалась глазами по залу, пытаясь отыскать Роула-младшего, но тот пропал. И ей почему-то стало грустно.

— Вот ты где скрываешься, сестрица! — Эверард появился словно из ниоткуда. Сколько мама ни отчитывала брата за неприличное поведение — ничего не помогало. 

Эглантин обрадовалась — он часто был единственным человеком, который заставлял её чувствовать себя живой в этом блистательном склепе приличий. 

Изабель, похоже, засмущалась, и неудивительно: Эверард вёл себя достойно, но был так хорош собой, что к нему всё равно цеплялась слава сердцееда. 

Эглантин приосанилась — ни у кого больше нет такого брата! — и только сейчас заметила, что рядом с ним стоял… не кто иной, как «Портос». 

— Позвольте представить вам Элфрида Роула, надежду всего международного магического сотрудничества. — По лицу молодого наследника Перро гуляла извечная смешинка. 

— Вы мне льстите, Эверард, — мягко улыбнулся сын человека, который за что-то там удерживал аж всё Министерство. 

— Время покажет! А вас позвольте познакомить с двумя самыми прекрасными девушками Франции: эта очаровательная мадемуазель — Изабель Делакур, а сия хмурая особа — моя дорогая сестра Эглантин.

— Польщен столь приятным знакомством. — На сей раз уже Элфрид пристально посмотрел на неё, а она, кажется, порозовела. 

Говорил он, что удивительно, совершенно чисто. 

Зазвучала медленная музыка, и Эверард, не теряя времени, утянул просиявшую Изабель в центр зала.

— Позвольте пригласить вас. — Элфрид говорил негромко, но Эглантин поняла, что не смогла бы отказать ему.

Она вложила свою маленькую ручку в его — большую и сильную. 

И, несмотря ни на что, вальсировал мушкетёр замечательно.

  * * *

— А вы у целителя Олбрайта были? Он очень способный, прямо… волшебник, — хихикнула высохшая и почерневшая за эти годы Изабель. Точнее, сейчас её стоило величать мадам Перро. Вдовая мадам Перро.

Эглантин вяло кивнула. 

— А тот обряд, что я тебе описывала, вы проводили? А молились? Знаешь, хоть нам и открыто больше, чем маглам, гораздо легче жить, зная, что есть кто-то сильный и добрый… — продолжала тараторить подруга. — Говорят, в Сикстинской капелле сбываются все желания, если верить и хорошо попросить…

Эглантин откинулась в кресле у камина и не слушала её слова. Да и книжку она не читала — та мертвым грузом лежала на её животе. 

«Как иронично, — подумалось блистательной и богатой миссис Роул. — Мой живот не отторгает только мертвое».

Когда они с Элфи поженились, шёл 1938 год. Им было весело, юность шумела, и никто не знал, какой ад будет дальше. Поэтому, когда с началом войны у Эглантин случился первый срыв — неопасный, на маленьком сроке — она крамольно подумала, что это к лучшему. Гриндевальд набирал силы, муж постоянно был в своих опасных разъездах, Эверард с первых дней присоединился к подпольщикам… Его поймали в сорок четвертом, Элфи долго от неё скрывал и его смерть, и её обстоятельства. Но Эглантин узнала, что они сделали с её глупым смелым братом. Ох, что эти нелюди с ним сделали…

Теперь всю свою нерастраченную любовь она обрушивала на шестилетнего племянника Гийома, хоть внешне он пошёл в семью Делакур. Но Эглантин тискала мальчика и задаривала его подарками не только в память об Эверарде. 

Просто она страстно, исступленно хотела ребёнка. А его не было. 

За десять лет брака они пытались четыре раза. Дважды получалось так, как в первый раз. А последний… Она прикрыла глаза, стараясь не вспоминать. 

Они с мужем уже поверили, что дело было не в проклятии. 

Эглантин доносила до пятого месяца. Она выбрала для малыша имя — впрочем, для сына оно было выбрано давно, с сорок четвертого года. А дочь Элфи мечтал назвать романтично — Кассандрой.

В какой-то момент она даже решила, что череда кошмаров закончилась, и по их огромному пустому мэнору будут бегать и мальчик, и девочка! 

Ну да, конечно…

Рожать Эглантин начала вечером, за четыре месяца до положенного срока. Проклятое число преследовало её — на часах тоже пробило четыре утра, когда раскрасневшаяся целительница тихо и аккуратно сказала о смерти ребёнка. Такие ведь не выживают.

Это оказалась девочка. Кассандра.

Эглантин потёрла виски и с какой-то новой злостью пнула поленце, выпавшее из камина. Снять проклятье было невозможно — Генри Поттер давно умер. Его, рыжую сволочь, даже не обвинишь толком — его дочь погибла по вине свекра Эглантин, Старого Козла Роула.

Вот только при чём здесь Элфи, она, их дети? 

«Наши дети — за его дочь. Всё логично». 

Что интересно, на ее деверя Альберта проклятие не повлияло. Может, потому что Элфрид был рядом с Поттером в тот момент, а его младший брат еще пребывал в утробе миссис Роул.

И этот пропойца и буян смог: его жена, худенькая, бледная, субтильная, уже месяц носила под сердцем ребенка. Хотела назвать его как-то странно — Базилиус, что ли…

Эглантин тяжело вздохнула: муж ворвался к ней после того черного утра — он, похоже, даже плакал. Просил прощения за то, что принёс ей одно горе, клял себя за настырность и невнимательность, как будто это он, а не она, настаивал на ребёнке.

Тогда они решили жить друг для друга. Конечно, можно было бы попытаться взять воспитанника, но все военные сироты были уже пристроены в семьи. Не так уж велика их волшебная община. Разве что за границей… 

«Нет, всё не то! Я просто боюсь, что не полюблю чужого ребенка. Вот такая я лицемерная дрянь. Значит, не настолько он мне и нужен».

Можно было бы, конечно, разойтись: в проклятии Поттера речь шла о «конце чистокровного рода». Элфи женился бы на полукровке — не велико дело. Макмилланы, Гринграссы, Уркварты, даже Малфои, сколько бы ни кичились — все они разбавляют кровь, не афишируя. А Эглантин бы пошла за кого угодно — хоть за Гонта, хоть за магла: слова Поттера касались её, пока она была частью семьи Роул. Но она любила Элфрида, а он всё ещё любил её — и у них, казалось, был один кровоток на двоих. 

После смерти их дочки Элфи мрачно заметил, что о его прабабке ходили дурные слухи — якобы она забеременела не от супруга, а от Яксли. Говорили, что её муж был редкий блудник, вот и переболел всем, чем только можно — и детей от него рожать было нельзя.

Он холодно ухмыльнулся и сказал что-то про неплохой план — правда, через секунду пришёл в себя, смутился и извинился за гнусные разговоры. 

— Прости, я оскорбил и семью, и тебя… Это, упаси Мерлин, не руководство к действию!

…Изабель наконец почувствовала настроение Эглантин и замолчала, грустно глядя на огонь. 

«У неё день рождения через месяц, исполняется двадцать девять, — машинально напомнила себе та. — А мне скоро тридцать. Поздновато уже для материнства».

И почему-то Эглантин вдруг вспомнился Сигнус Блэк. Наследник всесильного Поллукса увидел её на балу у Паркинсонов и влюбился насмерть. Он слал ей тайные письма, она их жгла и жалела парнишку, не давая никакой надежды. 

А они ведь были похожи между собой — оба стройные, высокие, с чёрными волосами и синими глазами... Даже в чертах лица есть что-то общее. Если бы Эглантин поступила, как прабабка Элфи, если бы у них с Сигнусом родился незаконный ребёнок, никто бы не понял, что он похож на Блэков. Для всех он был бы похож на неё. 

«В обществе не узнают», — шепнул чей-то тихий голос, и Эглантин поспешила его отогнать.

* * *

Сьюзен Белл, веснушчатая сквибка средних лет и неизвестного происхождения, вытирала пыль с массивного портрета своих опекунов, супругов Роул — Аякса и Камиллы. 

Раньше она была воспитанницей в этой семье, а сейчас — экономкой, немножко гувернанткой и почти главой прислуги в одном лице. 

Она вытирала пыль с картин (хотя могла бы поручить это дурехе Присси или смышленой Фионе) и размышляла о своей незадавшейся жизни. 

Семьи у Сьюзен не случилось: родители, судя по всему, стерли ей память и вышвырнули из дома, потому что она оказалась сквибкой.

Благодетель Аякс, уважаемый чин в Департаменте магического правопорядка, поливал ее масляным взглядом и норовил ущипнуть, и только заступничество Камиллы и их сыновей, Элфрида и Альберта, спасало ее от посягательств. От его взглядов Сьюзен и сбежала: в двадцать один год вышла замуж за красавца-моряка Томми, уехала в Ирландию и… через пять лет стояла у Элфрида на пороге, когда муж ушёл в море и не вернулся, оставив лишь долги. Местные бандиты предложили Сьюзен вернуть их весьма оригинальным способом. Позже она случайно узнала, что Томми не погиб, а сменил имя и счастливо проводит время в притонах побережья Франции. А названный брат уладил с уголовниками все дела, принял и приютил ее, да еще и никогда ничем не попрекал. Его жена, француженка Эглантин, сначала показалась Сьюзен высокомерной и замороженной, а сейчас… она сама учила молоденьких служанок помнить о субординации и не воображать о себе, но с хозяйкой особняка Сьюзен почти дружила. 

Собственных детей она не родила, но их с успехом заменяли ребята ее хозяев: Эверард, сын Элфрида, и Бэзил, мальчик Альберта, часто гостящий в доме дяди. 

Слишком часто гостящий в доме дяди.

Протерев портрет, Сьюзен стала слезать с наколдованной лестницы и вздохнула: в шестнадцать Альберт был тонким, поэтичным юношей… Много лет назад он взаимно полюбил горничную Китти, юное и прехорошенькое создание. Он готовился сбежать с ней… Ему, бедному, тогда никто не помог, никто ничего не объяснил: Камилла и Элфрид были в отъезде, а сама Сьюзен мало что сообразила в липком происходящем. 

Это сейчас она понимала, что Аякс, имеющий в народе говорящее прозвище «Старый Козел», насильно сделал Китти своей любовницей, заметив серьезные чувства Альберта. Причём подал всё так, будто она на это радостно согласилась. Он собирался женить сына на богатой невесте, а не на прислуге, и пополнить свой сейф в Гринготтсе. 

Так и вышло: теперь сейф второго после Блэков богача был еще более пузат. Правда, Альберт потерял человеческий облик, пил и буйствовал, его бедная жена подавленно терпела, а Бэзил… да, гостил в доме дяди. 

«Это определенно стоило того. Не мог же сам Аякс Роул проиграть Фрэнсису Малфою⁽¹⁾, не мог же стать третьим толстосумом во всем государстве! Ему ведь и вторым тесно!»

Задумавшись, Сьюзен не заметила, что иллюзия лестницы стала таять. Опустив ногу в воздух, она вскрикнула и с полминуты балансировала, успев прикинуть, как больно будет ее простуженной пояснице. 

— Стоять, мисс Белл! Держаться из последних сил! — бодро воскликнул появившийся (очень вовремя) в дверях Эверард. Он бросил в исчезающую лестницу каким-то заклинанием, и та снова затвердела. 

Эверард очень быстро для своего положения подошел к Сьюзен и попытался снять с шаткой иллюзии. 

Сама же мисс Белл, зная, что за годы достатка никак не стала худее, попыталась отбиваться: 

— Эд, не рыцарствуй, я сама спущусь! И не слишком-то колдуй вне школы, тебе семнадцать только в мае! 

Сьюзен была с обоими хозяйскими сыновьями с момента их рождения, поэтому общалась с ними очень вольно. Даже имена ей позволялось сокращать — правда, грубоватое «Эд» ей не слишком нравилось, но дурацкое и совершенно отдельное имечко «Эрвин», которым мальчика наградил его школьный дружок-немец, вдохновляло еще меньше. Увы, Сьюзен помнила времена Гриндевальда, поэтому не выносила этот язык. 

— Ох, не ворчи! — отмахнулся Эверард, но, несмотря на деланую веселость, он выглядел виноватым. — Прости, я должен был получше поработать над лестницей. 

Сьюзен не удержалась и потрепала его по волосам. Делать это с каждым годом было всё сложнее: мальчик рос очень высоким. 

— Ты что же, аппарируешь прямо в доме?! — Сьюзен озарила малоприятная догадка. Эд отвел глаза, и она поняла, что права. — Мерлин мой, но это же ужасно опасно! А если расщепит, изуродует?! 

— Сильнее, чем в детстве? — Он мрачно фыркнул. — Да и вообще, я с пятнадцати практикуюсь. 

Хвататься за сердце было слишком уж патетично, Сьюзен сдержалась. 

Зря она начала этот разговор: конечно, Эд почти не подавал вида, но Сьюзен знала, что он переживает из-за хромоты и шрамов на левой щеке. В два с небольшим Эд заболел полиомиелитом, а когда с трудом пережил его — приключилась драконья оспа. Конечно, благодаря целителю Прюэтту последствия были не слишком тяжелые… но неизлечимые.

— Возьми мне, пожалуйста, одну книгу, такую синюю и толстую — она в библиотеке, но на самой верхней полке. Я без магии не достану…

Признаться честно, тот справочник о домашнем хозяйстве Сьюзен был даром не нужен — разве что тыкать в него неумеху Присси, но после случайного намека на инвалидность Эда ей захотелось как-то поднять ему настроение. 

И правда, лицо мальчика будто слегка посветлело. Без него ведь не справиться!

— А как же «нельзя колдовать дома до совершеннолетия»? — повторил он ее интонацию. — Или предлагаешь оклеветать почтенного дедушку?

Элфрид был на службе, Эглантин ушла по каким-то своим делам, а Аякс, уже лет двадцать почти не живущий в родовом поместье и греющий кости на югах не пойми с кем, неожиданно нанес визит.

Сьюзен шутливо сделала заговорщицкий вид, оглянулась по сторонам и кивнула. 

— Сейчас вернусь! — «Акцио» на большом расстоянии не пожелало работать, и Эд ушел. 

Сьюзен пока занялась камином — что-то он слегка барахлил в последнее время. Опять-таки, это была не ее работа, но с утра ее одолевала тревога, хотелось занять руки. Можно было, конечно, прогуляться, но душа не лежала. 

«Старею, наверное», — подумалось ей.

Сьюзен знала еще одну темную тайну семейства Роул, но не осуждала ни Элфрида, ни Эглантин. Потому, что считала: виноват во всем Старый Козел, и только он. 

Когда-то в молодости дорогой благодетель… похоже, единственный раз влюбился. Если можно вообще про подобных людей так сказать. Но не выгнал же он Дженнифер Поттер из квартиры, где с ней сожительствовал: она сама сбежала, облив любовника презрением! Бедная девушка узнала, что Аякс-Еще-Не-Старый-Но-Козел украл разработки зелья у ее отца. Потом она умерла — возможно, от потрясения, а возможно, и от того, что нередко служит причиной гибели молодых женщин. Во всяком случае, младший сын Поттеров, Флимонт, родился сразу после смерти Дженнифер, когда его родителям было уже под шестьдесят. 

Генри Поттер почти разорился, но вовремя собрался, и его лавка зелий вновь стала процветать. Но ни дочь, ни жену, сразу последовавшую за ней, было не вернуть. А Роул… в какой-то момент даже забыл, как выглядит магазин его жертв. И зашёл в лавочку вместе с шестилетним Элфридом. 

Конечно, вряд ли Генри Поттер готовился к такому и ждал убийцу каждый день, но… В общем, старик проклял Аякса, а Элфрид в тот момент был рядом. Если бы проклятие было профессиональным, то оно, конечно, затронуло бы и Альберта... Однако слова зельевара коснулись только старшего сына Старого Козла. 

Тогда маленький Элфи ничего не понял и через много лет спокойно женился на Эглантин, девушке своего круга. И… их дети стали умирать один за другим. В основном, еще в утробе, но одна девочка родилась прежде срока. Разумеется, мертвая. В ту пору Сьюзен уже служила здесь, все видела и слышала. Так и узнала о проклятии. Элфрид рассказал, что в тексте было что-то о пресечении чистокровного рода… Выходит, женись он на полукровке, ничего бы и не было. Хотя кто знает… Но с Поттера было уже не спросить: он отдал Богу душу, успев только поставить своего сына (или все же внука?) на ноги. 

Эглантин тогда чуть не умерла — не от физических последствий, нет. Бедняжка… Хоть у Сьюзен не было родных детей, ей казалось, что она точно не пережила бы четыре такие истории, одна из которых увенчалась мертвой дочерью на руках. А ведь Эглантин только оклемалась после гибели своего брата: тот был во французском Сопротивлении и принял страшную смерть от рук гриндевальдовцев в самом конце войны. 

После гибели дочери Элфрид и намекнул жене, что можно бы зачать ребенка… на стороне. И спустя пару лет Эглантин внезапно родила совершенно здорового мальчика — в срок, без проблем. Правда, похожего исключтельно на ее семью. 

Об этом хозяйка недавно сама рассказала Сьюзен — знала, что та сохранит тайну от посторонних. Да и семья все равно давно догадывалась. Но Камилла была слишком выхолощена всем тем горем, что Аякс привнес в их жизнь, Альберт смотрел в бутылку, а Аланна, его жена, плакала и залечивала ссадины.

Элфрид же… потерпел года четыре и завел семью на стороне. Полукровка Ариадна Браун, милая женщина. И ее сын Реджинальд, похожий на покойную Камиллу. В этом году он поступил в Хогвартс — Рейвенкло, кажется. 

Эглантин относилась к этому философски, любовницу и ее ребенка не ненавидела. Но развод не давала, да и Элфрид не просил. 

Сьюзен нахмурилась — нет, все же Элфрида она не одобряла. Несмотря на то, что на фоне отца с братом он был сущий ангел, пасынка никогда не обижал, а племянника с невесткой вечно защищал. 

…Послышалось шарканье и кряканье. 

«Вспомнила — вот и оно». — Сьюзен раздраженно заправила выбившуюся прядь за ухо. 

Постукивая тростью, пред ее очи явился патриарх семейства Аякс Роул — упитанный и седовласый. 

Ей захотелось зачерпнуть золы из камина и вымазать себе щеки — до того реальным вдруг стал страх из юности. Смешно, конечно — она давно не молода и не красива.

«А вот он все еще хорош…» — сделала Сьюзен неожиданный вывод, здороваясь с ним.

— Ты, дорогуша, не меняешься. — Старый Козел по-отечески потрепал ее по щеке. — Взяла малолетнего преступника себе в помощники?

— Вы, вероятно, шутить изволите… — аккуратно сказала Сьюзен, отворачиваясь, чтобы Аякс не заметил выражения ее лица.

Дело было в том, что аккурат перед Рождеством в заброшенном хогвартском туалете случилась безобразная драка. Карадок Дирборн, первокурсник-хаффлпаффец, уверял, что его туда привел Люциус Малфой, однокурсник со Слизерина — якобы нужна была помощь. А там его поджидали «взрослые мальчики»: Бартоломью Бёрк с «телохранителем» Гербертом Гойлом и Виктуалиной Эйвери, своей Прекрасной Дамой. Люциус просто поработал приманкой.

Нашлись свидетели, утверждающие, что компания из этих слизеринцев с начала года изводила Дирборна, особенно после того, как он ответил, что они «сами грязнокровки, раз обзываются», а на разговоры о чести запел неприличную песню «Убили магла, убили, ни за что замочили».

Директору, правда, было непонятно, как в заброшенном туалете оказался Эд — мальчику пришлось признаться, что он там уже два года курит.

Виктуалина, испугавшись наказания, разрыдалась и подтвердила слова Дирборна: Бёрк, Гойл и Малфой сначала совали его головой в унитаз, а потом решили развлечься, поджигая его форму иллюзией, но явился Эд с сигаретами и попытался это пресечь.

Бёрк с Гойлом получили свое, но Люциус нашел способ избежать наказания: в потасовке он ударился из-за шальных заклинаний и целый день «умирал» в Больничном крыле, хотя мадам Дэвис исцелила его за пятнадцать минут. И неважно, что сам Эд пробыл там куда дольше (ему попали по больной ноге) — Абраксас Малфой принесся в школу на всех парах и стал обвинять администрацию и «несдержанного, ненормального старосту этих барсуков» в избиении.

В итоге, чтобы не было скандала, в Хогвартс пришлось приехать и родителям Эда и решать вопрос «полюбовно».

«Возмутительная история, — Сьюзен снова нервно поправила непослушные волосы. — Теперь мальчику неловко перед отцом, а еще из-за того, что в глазах окружающих он ударил ребенка. Элфрид ведь заплатил — значит, было, за что».

А Элфрид просто только так умел решать проблемы. И боялся скандалов. Но имел при этом вторую семью и держал у себя дома незаконнорожденного сына жены, да.

— Выскажусь, — крякнул Аякс, садясь в кресло, и подбородки его дрогнули. — Мысль моя в том, что у человека, рожденного в неправедном сожительстве, в обмане, пускай и по согласию… — он выдержал актерскую паузу. — Короче говоря, когда дитя появилось в грязи, у него не может быть других наклонностей. Конечно, парень будет порочен. Его даже природа будто отметила… — Аякс тихо засмеялся. — Хромает, как Ричард Третий, еще и на щеке, как клеймо... Даже художественно как-то. Символизм, докси его дери! — Тут он уже всхохотнул. 

Сьюзен почувствовала, что кровь предательски бьет в щеки, а саму ее трясет. Аякс Роул — папаша множества бастардов, совратитель, вор, лжец, оборотень в погонах, вивисектор собственной семьи — глубокомысленно изрекает! 

Дополнительные очки Слизерину за то, что сей престарелый студент — автор беды, случившейся в браке его старшего сына. И слома младшего сына — тоже. 

«Мерзкое насекомое!» — подумала Сьюзен, а вслух сказала как можно более учтиво: 

— Да ну, хозяин, это сплетня, равно как и история с Дженнифер Поттер.

И пусть ест! Но по спине все же пополз холодок — наглость-то неслыханная. Однако Аякс… прекрасно расслышав ее, лишь скучно смотрел в окно.

«Вот настолько мы все для него домовые эльфы. Плевал на всё, лишь бы деньги работали».

Но хуже всего было то, что из библиотеки вернулся Эд. И он всё слышал. И, судя по слегка скошенному взгляду Старого Козла, тот видел, что он давно здесь стоит. Для того и говорил.

— Я никого не бил, это меня и первоклассника избили. — Глаза у Эда вспыхнули, не смог все же сдержаться. Впрочем, он очень быстро взял себя в руки. — Здравствуйте, мистер Роул. Прошу прощения за неучтивость. Однако я в любом случае просил бы не оскорблять моих родителей. Презумпция невиновности — вы, как юрист, должны понимать. Оскорбляйте меня, если хотите, но не их.

Сьюзен напряглась, сжимая тряпку в руке. 

— Прошу, просил… — поморщился Старый Козел. — Доброе утро, — пожал он плечами, бесстрастно скользнув глазами по формальному внуку. — Мне, в общем-то, безразлично, что ты там делал, дорогой мой. — Патриарх побарабанил по набалдашнику трости. — Хотите — можете вместе с Бэзилом извращенным сексом с юношами заниматься или грязнокровок осеменять — мне плевать. Но так, чтобы это не влетало семье в кнат. Ты меня понял? 

— Конечно, — Эд отвесил ядовитый полупоклон, — приму к сведению. Хорошего дня, мистер Роул. 

И вышел, стараясь не прихрамывать. Аякс, разумеется, увидел эти потуги и фыркнул — негромко, но чтобы его слышали:

— Защитник...

Сьюзен, борясь с давним желанием вымазать морду хозяина грязной тряпкой, быстро откланялась и бросилась следом, но не успела.

«Видимо, аппарировал к драккловой матери с территории… А ему ведь сейчас нельзя, только зажили ушибы! И вообще, маленький еще для аппарации…»

1) отец Абраксаса и дед Люциуса. Имя хэдканонное

Вернуться к тексту