И тогда она поняла... (гет)

И тогда она поняла, как ей жить. Без Рона, Гарри и, конечно, Малфоя. Ей было легко, спокойно и уютно в своем домике в Уэльсе. Одной. Совсем. Одной. Одиночество…

Она кинулась на подушку, и глухие рыдания разнеслись по всему дому. Одна, она опять будет одна. Вечность.

«Как это долго!»— пронеслось её голове. -«Сама этого хотела»— пришла на помощь совесть.

Да, она сама этого хотела, порвав все отношения с мальчиками.

«Обожглась».

И очень сильно. Невольно в её голове пронеслись события этих лет, с тех пор, как она в новенькой мантии вышла из «Хогвартс-экспресса» в последний раз.

POV Гермионы Грейнджер

Мне было так грустно, когда я в последний раз окинула взглядом купе, в котором мы все ехали такое долгое время. Словно, кто-то оторвал какой-то важный кусочек тебя. Я стояла, застыв в проходе. Меня толкали бесконечные ученики, которым не терпелось выйти на улицу и забыть все эти годы. «Какие они бездушные! Тут оставлено столько лет! Лучших лет…»Вдруг на меня налетел какой-то здоровый парень.

— Герми!— услышала я.

«О Боже, Рон!»— мысленно простонала я, но, не подав виду, улыбнулась ему.

— Да, Рональд?

— Пошли скорее, сейчас поезд закроют!

— Да, да, ты иди, я…э… догоню тебя,— рассеянно покивала я и отдала ему свой багаж.

— Сколько можно!— буркнул Рон, и начал пробивать себе дорогу к выходу.

Я непонятно как удержалась от того, чтобы назвать своего парня (о да! Это к сожалению так, ведь мы начали встречаться, после всей этой истории с крестражами, когда Гарри уничтожил последний в Выручай комнате. Тогда-то Рон и набросился на меня с поцелуями…) «таким же бездушным животным, как и они все».

Но, взяв себя в руки, я поняла, что если упущу этот момент, чтобы в последний раз пройтись по поезду, то буду всю жизнь жалеть и двинулась в хвост. По пути я вспоминала все события, которые были связанны с тем или иным купе. Вот возле этого окна я плакала на первом курсе, когда Малфой и его дружки издевались надо мной. Тут, я обычно встречала тележку со сладостями. А тут… Я сама и не заметила, как пришла в Слизиринский вагон. Значит почти в хвосте. Тааак… Ага, сюда из багажного отделения пришел (или приплыл, нет, скорее прилетел) дементор на третьем курсе.

Я открыла дверь в следующий вагон и удивленно застыла. В проходе в одно из многочисленных купе стоял Малфой. Видимо, он не такое бездушное животное как они все («И мой парень в том числе»— недовольно подумала я), он тоже… эм… грустит. Как странно понимать, что слизиринский аристократик умеет чувствовать! Я уже собиралась тихо прикрыть дверь и уйти, как вдруг он обернулся. Сердце ушло в пятки, но он, казалось, и не собирался делать ничего плохого. Наоборот, он, с какой-то бесконечно грустной улыбкой, поздоровался со мной. Я сделала усилие и тоже поприветствовала врага.

— Привет, Малфой,— получилось немного нервно.

— Грейнджер, что ты забыла в нашем вагоне?— его голос и выражение лица уже не были такими мягкими. Казалось, что его фамилия, произнесенная мной, ожесточила, или, может, разозлила его.

— Я… я прощалась с поездом,— я не видела смысла скрывать, зачем я здесь.

— Да?— его лицо на мгновение утратило жесткое выражение.

— Я вижу ты тоже…

— Предаюсь сантиментам?! Нет, я не такой!— он снова стал прежним. Скрыл свои чувства. И махнув мантией, скрылся в недрах поезда. Я пожала плечами и вышла из чужого вагона. Я была уверенна, что поезд отпечатался в моей памяти как можно лучше, отчасти благодаря Малфою с его встречей. Довольная, окинув поезд последним взглядом, я вышла на платформу.

— Больше я никогда не вернусь туда. Туда, где прошли лучшие, несомненно, лучшие годы моей жизни. Последняя ниточка, соединявшая маленький закрытый волшебный мирок и мой магловский мир, оборвалась. Поздравляю, Гермиона Грейнджер,— пробормотала я и, круто повернувшись на каблуках, пошла к семье Уизли, уже неистово махавшей мне.

* * *

Там уже был и Гарри. Я чмокнула его в щеку в знак приветствия, и полезла обнимать миссис Уизли.

— Гермиона, милая, ты так исхудала,— миссис Уизли.

— Какая классная прическа!— Джинни.

— А она ничего!— Фред(или Джордж, кто их знает) толкая в бок близнеца.

— Интересно, у неё есть с собой фелетон?— бормотание мистера Уизли.

После взаимных приветствий и поздравлений с окончанием Хогвартса и победой над Волан-де-Мортом. Семейство село в летающий Форд Англия и держало курс в Нору. В Норе их ждал (о! неужели! Ты так рано!) Перси. Он пообедал с нами и уведомил нас о том, что у него есть важное сообщение.

-Ну, Перси, не тяни! Скажи таки всем, что ты давно облысел, а это просто парик! Не стесняйся!— подбодрили Перси(у которого за последний год отросли волосы до плеч, и он, уподобившись Биллу, не хотел их срезать) близнецы. Важный помощник министра кинул на них презрительный взгляд.

-Я хотел сообщить, мама, что я и Пенелопа Кристалл (куча ахов и вздохов, но я не была удивлена, это когда-то должно было случиться) помолвлены. И я решил устроить…

— Вечеринку!— радостно крикнул Рон.

— …торжественный прием по этому поводу,— уничтожающий взгляд был послан уже моему парню.— И хочу узнать, не против ли вы будете, если я устрою её в нашем саду.

— Конечно нет, дорогой! Я очень этому рада! Можешь начать приготовления прямо сейчас,— ответила миссис Уизли.

— А когда это будет?— поинтересовался в свою очередь мистер Уизли, в первый раз нарушивший молчание за обедом.

— Я планирую после дня рождения Гарри. Где-то в первых числах августа. Ты ведь будешь праздновать у нас, Гарри?

— Конечно, где же еще?

— Ну так вот, мы отпразднуем день рождения Самого-известного-мальчика-в-мире-магов с положенным шиком.

— Но я…— начал Гарри.

— Нет-нет, дорогой, это именно так и должно быть сделано! Я начну готовиться прямо сейчас. Ох, ведь это уже через восемь дней!— воскликнула Молли, попавшая в свою любимую среду. Она вскочила и куда-то унеслась. Я недоуменно посмотрела ей в след. Конечно, любить домашние хлопоты это хорошо, но без такого фанатизма.

Я уж было собралась заняться своим пудингом, как вдруг почувствовала руку Рон на своем колене. Меня захлестнула волна удовольствия, взявшегося неизвестно откуда. Обычно, при таких проявлениях любви, меня просто передергивало, ведь Рон до этого вел себя, как правило, словно безнравственное животное. А теперь… не думаю, чтобы что-то изменилось, но мне стало на сотую долю процента лучше с ним. И я, поддавшись порыву, положила свою руку на его колено. Он удивленно покосился на меня, но улыбнулся.