Солнце (джен)

Леонард с тоской покосился на дверь квартиры. Чувство неотвратимо подкрадывающегося звездеца не отпускало его с самого утра, пока он не вспомнил, что сегодня, вообще-то, его день рождения. В последние годы этот день не сулил ему ничего хорошего: неугомонный Джеймс Т. Кирк видел в нём не повод немного погрустить, оглядываясь на прожитые годы и смакуя их необратимый ход, а возможность от души покутить — ярко, шумно и в прекрасной компании.

Вот как в прошлом году, например. Нет, начиналось всё вполне прилично: Скотти по такому случаю принёс бутылочку отменного шотландского виски. Потом Джиму вздумалось побыть барменом, и он принялся с увлечением смешивать коктейли из всего подряд. Потом откуда-то появилась парочка девиц с Ориона… Больше Лен с того вечера ничего не запомнил — кроме необычайно довольной мордашки одного звезданутого капитана — и очухался только к полудню в обнимку с перевязанной ленточкой бутылкой с синеватой жидкостью.

Именно её Лен теперь задумчиво крутил в руках. Стоило, пожалуй, нанести предупреждающий удар и напиться в гордом одиночестве, пока неуёмная фантазия Джима не настигла его в виде никому не нужной вечеринки… Но вот что внутри-то — антареанский бренди или контрабанда ромуланского? Вдруг отрубишься с чистой совестью, а хотелось бы всё-таки растянуть удовольствие.

От мук выбора Лена спас звонок комма, заставивший мысленно содрогнуться. Если Джим хоть чуть-чуть способен учиться на своих ошибках, в этот раз он не придёт сам, а, чего доброго, пришлёт Спока с каким-нибудь пустяковым делом, от которого будет невозможно отвязаться. Поэтому Лен не спешил: припрятал компромат и только потом пошёл открывать дверь.

На пороге его едва не сбило с ног бросившееся к нему в объятия эфемерное создание с радостным криком:

— Папа!

Леонард моргнул, но видение не исчезло: ему в глаза с сияющей улыбкой на лице заглядывала его дочь Джоанна, а напротив, в коридоре, скрестив руки на груди, хмурилась бывшая жена — Джослин, как всегда роскошная и собранная и слегка уставшая.

Лен машинально обнял худенькие плечи, разом растеряв все слова. Они с Джо не виделись четыре долгих-долгих года, и он был уверен, что она давно забыла, как он выглядит. Джослин при разводе не пожалела сил: обглодала его и только косточки выплюнула, добившись судебного запрета видеться с дочерью и оставив жить с горькой мыслью, что та теперь называет папой совсем другого человека.

Увидеть их обеих на пороге своей квартиры было всё равно что встретить от души смеющегося вулканца — немыслимо и ошеломляюще. И всё же они были здесь: бывшая разглядывала бардак в комнате, поджав губы и с обычной неодобрительной миной на лице. Лен мысленно чертыхнулся, порадовавшись, что хотя бы не успел начать праздновать.

— Я заберу Джо в шесть, — заговорила Джослин, и Лен обнаружил, что, несмотря на богатое совместное прошлое, едва узнаёт её голос. — Надеюсь, она к этому времени будет здесь и мне не придётся поднимать на уши всю полицию штата.

А затем развернулась и ушла, гордо подняв голову и с таким видом, будто, придя сюда, сделала величайшее одолжение.

Лен несколько растерянно улыбнулся Джо, с любопытством рассматривающей его берлогу, в которой он с самого утра успел перевернуть всё вверх дном. Сжимал плечо в лёгкой бежевой куртке и не верил своему счастью. Мысль о том, что сподвигло Джослин сменить гнев на милость, не давала Лену покоя. Чем же он заслужил лучший подарок на день рождения? Вроде бы ничего не натворил, никуда не писал, про апелляцию и думать забыл: первые две не выгорели, а от третьей судья просто отмахнулся. Зная свою бывшую жену, стоило ожидать какой-нибудь подставы. А пока просто насладиться временем, проведённым с дочерью.

— Ну, куда пойдём? — поинтересовался Лен, сразу отметая мысль остаться дома.

— Есть торт, конечно, — закатила глаза Джо, словно это он тут несмышлёный ребёнок десяти лет от роду.

Они, конечно, пообедали, а потом умяли на десерт по кусочку шоколадного торта с марципаном: Лен такую приторную сладость особо не любил, но Джоанна, кажется, была в восторге. Сходили в зоопарк поглазеть на редчайших животных, привезённых со всех уголков ближнего и дальнего космоса, прогулялись в парке, пока светило солнце и мелкий противный дождь не накрыл город.

Лен отчаянно навёрстывал упущенное — если возможно наверстать столько маленьких и не очень моментов, событий, улыбок дочери, которых он был лишён годы, за несколько часов. Впитывал каждую эмоцию на лице Джо и дышал греющим в груди счастьем, словно делал последний вдох перед погружением в воду. Благо, Джоанна трещала без умолку, то расспрашивая его о службе, то рассказывая подробности из своей жизни. Лен не перебивал.

Только однажды, когда Джо упомянула про Цербер, запнулся на ходу и почувствовал, как волосы встают дыбом. Прошлогодний голод едва не выкосил всё население планеты, и у Лена кровь стыла в жилах при мысли о том, что Джо пришлось там пережить. Он из последних сил сдержал желание не то выругаться, не то схватить дочь в охапку и больше никуда не отпускать и только зубами скрипнул: не думал, что возненавидит бывшую ещё сильнее. Лен окинул Джо цепким профессиональным взглядом — болезненной она не выглядела — и обречённо вздохнул, вспомнив, что всё равно оставил трикодер дома. Так стоило ли прямо сейчас топтаться по заживающим мозолям?

Ближе к штаб-квартире Звёздного флота проходящие мимо офицеры встречались всё чаще. Джоанна с интересом на них посматривала, и Лен всё-таки решил сводить её в местный музей. Пару месяцев назад там выставили потрясающе детализированную модель Энтерпрайза в масштабе один к пятистам (которую исходящий слюнями Джим, если бы было можно, точно утащил бы в свою каюту, космический дурень). На такое стоило взглянуть.

У стола с экспонатом Лен не выдержал и скорее в шутку, отодвинув подальше на задворки сознания вспышку ужаса, спросил:

— Не думала о службе в Звёздном флоте?

Джоанна, до того сияющими глазами изучавшая модель, скривилась и поджала губы, совсем как мать.

— Мама сердится, когда кто-нибудь об этом говорит.

Лен незаметно закатил глаза — кто бы сомневался, — но в глубине души почувствовал облегчение: говоря откровенно, он и сам желал, чтобы Джо выбрала профессию попроще.

— Я собираюсь стать врачом.

На лучезарную улыбку Джоанны Лен ответил потрясённым взглядом, чувствуя, что сердце рухнуло куда-то в желудок, а на голове явно прибавилось седых волос. Меньше всего на свете Лен хотел, чтобы дочь пошла по его стопам. Оставалось надеяться, что она ещё передумает.

Насыщенный впечатлениями день склонился к закату совершенно незаметно и как-то слишком уж быстро. Когда они с Джо подошли к жилому комплексу, Джослин уже ждала их, явно раньше назначенного времени. Окинула недовольным взглядом и сложила руки на груди, словно сдерживалась, чтобы не вырвать у него дочь.

И как бы ни хотелось отсрочить этот момент, пришла пора прощаться. Лен опустился перед Джоанной на колено, и она тут же обняла его за плечи.

— Ещё увидимся.

— Конечно, пап.

«На Земле, не в космосе», — про себя добавил Леонард, глядя вслед Джо, убежавшей к большому чёрному флайеру. Она обернулась и помахала ему рукой, прежде чем исчезнуть внутри.

Джослин подошла со спины совсем неслышно, а когда Лен обернулся, впихнула ему в руки увесистую пачку бумаг: он едва сумел её удержать.

— Скажи своему капитану-маньяку, чтобы он наконец оставил нас в покое, — прошипела Джослин с угрозой в голосе ему прямо в лицо и ушла, громко стуча каблуками.

Леонард с недоумением перебрал пачку, чуть не рассыпав по земле. Письма. Самые обычные письма, написанные чернилами на листах бумаги, некоторые в конвертах, где-то смятые, где-то порванные, где-то обгорелые — да такие уже лет двести никто не писал. На них узнаваемый почерк Джима — летящие буквы, каждая из которых словно бы живёт своей жизнью. Кто ж так пишет, Господи? Это же невозможно читать! Лен присел на скамейку и наугад раскрыл одно из писем, пробегая взглядом по строчкам и машинально отмечая своё имя.

«…и только благодаря решительным действиям доктора МакКоя на корабле удалось избежать массового заражения смертельным вирусом…»

Лен на это хмыкнул: да, священное деревце, подаренное правителем Теллонии Джиму в знак вечной дружбы, оказалось с сюрпризом. Но кто же знал, что его пыльца для людей смертельно опасна? Теллонианцы утверждали, что не знали — и попробуй докажи. Хорошо, что никто не умер.

«…помощь послу Т’ханкг’гкрею с излечением…»

Лен закатил глаза и отбросил письмо на колени, спрашивая себя, действительно ли Джим запомнил это имя или старательно переписывал из журнала капитана. Зрелище представлялось презабавнейшее.

«…исследование природы карумбианцев позволило совершить прорыв в представлении о физиологии…»

Лен не знал, смеяться или сердиться, каждый раз, когда вспоминал этот эпизод: Джим обнаружил на одной неизведанной планете «какой-то клубень» — зелёный, размером с дыню, с глазками и кучей отростков. Спасибо Споку, быстро выяснилось, что тот, вообще-то, разумен. И чрезвычайно недоволен, что его вызволили из гнезда. Благо, обошлось без международного скандала.

Одно за другим Джим слал Джоанне письма, в которых рассказывал о буднях корабля, его гуманитарных и исследовательских миссиях, неизменно упоминая, какой он, Леонард, молодец, спасает его, Джима, от верной смерти, спасает экипаж, и подписывая каждое гордым непоколебимым «капитан USS Энтерпрайз Джеймс Т. Кирк».

Лен пропустил момент, когда строчки начали размываться из-за пелены перед глазами. Вдохнул вечерний воздух и поднял голову к небу, на котором не было видно звёзд. Стоило бы вернуться домой.

* * *

Когда Леонард переступил порог квартиры, в ней уже кто-то был: на кухне гремела посуда. Лен с усилием подавил в себе трусливое желание развернуться и сбежать, понадеявшись, что отсутствие огромного транспаранта «С днём рождения!» означает, что хотя бы в этом году он будет свободен от гнёта зашкаливающего капитанского энтузиазма.

— Боунз! — воскликнул Джим словно бы с облегчением и укоризной одновременно. — Я думал начать обзванивать больницы: вдруг ты в этот чудесный день решил предпочесть нам общество милых сестричек.

Лен замер в дверях, запоздало припоминая, что не брал с собой коммуникатор.

— Непонятно только, почему это не взял? — продолжил свою мысль Джим, потрясая в воздухе трофейной бутылкой.

Вот как он её нашёл? Чуйка у парня, не иначе.

Лен присел за стол и выложил на него пачку писем. Удивительно было наблюдать, как сменяют друг друга эмоции на лице Джима: недоумение, изумление, узнавание и, в конце концов, чистейшая радость, расцветшая улыбкой на лице. Когда Джим вот так улыбался, это всегда было ослепительным зрелищем: словно солнце вставало из-за горизонта и обнимало своими лучами весь мир, рассеивая мрак.

— Неужели сработало? — спросил Джим с недоверием и затаённой надеждой.

Наверное, в любой другой день Лен бы заворчал и заругался, что тот без спроса влез в чужую личную жизнь, но сегодня ему было слишком хорошо.

— Господь милосердный, Джим! — воскликнул он больше для вида, чем всерьёз. — Да ты своими выходками и святого доведёшь! Не то что мою бывшую жену…

Неудержимое, непостижимое явление — Джеймс Т. Кирк — сиял улыбкой ярче тысячи звёзд.