Смерть Альберта Рудольштадта за правое дело. Святая одинокая узница (гет)

В то время Альберт Рудольштадт и Консуэло несли свою святую службу в одной и той же королевской резиденции.

Наши герои прибыли туда по отдельности и в разное время — как делали всегда, исполняя поручение, предназначенное для них двоих — вначале он, а после она — дабы не вызывать подозрений и не привлекать к себе излишнего внимания.

Сгущались сумерки, день заканчивался, близился вечер, и часть их общего задания на сегодня подходила к концу.

Консуэло ожидала своего возлюбленного снаружи, стоя в укромном, затенённом месте, у непарадного выхода — там, где никто не мог заметить её, под бескрайними тёмно-синими небесами, перед длинной цветочной аллеей, ведущей к воротам. Прошло уже много больше того срока, через который Альберт и его избранница условились встретиться, и наша героиня начинала заметно нервничать, глядя куда-то вдаль, на горизонт, и пытаясь успокоить себя тем, что её любимый принял решение осуществить ещё одну часть поручения, назначенную на завтра, и сделать это быстрее, нежели предполагалось старейшинами, и тем самым отвоевать у судьбы лишнюю возможность быть наедине со своей возлюбленной и наслаждаться счастьем, что скрывали они от целого мира, попросив после за это прощения у своей любимой и возместив её волнения ещё большими заботой и нежностью.

Время шло, и тревога Консуэло становилась всё сильнее, постепенно превращаясь в страх, готовый захватить всё её существо, но она пыталась гнать от себя эти страшные мысли.

И вот, наконец, наша героиня не выдержала и решилась идти, дабы поторопить своего любимого.

Оставшись незамеченной среди огромного количества людей, многие из которых так же уже собрались покидать приём, Консуэло, очень внимательно осматриваясь по сторонам, замечая каждое лицо, прошла через несколько залов и комнат и, не найдя среди присутствующих Альберта, оказалась у самого последнего помещения и осторожно открыла дверь.

Войдя, она тотчас же похолодела и застыла от ужаса. Если бы не стена, около которой она остановилась, то Консуэло могла бы упасть, если бы безотчётно не схватилась за неё руками.

Альберт лежал на спине, на полу, из страшной раны на его груди, не оставляющей надежд для жизни, широкой красной струёй текла кровь. Наш герой инстинктивно зажимал её холодной ладонью, но понимал, что ему уже не выжить. Взгляд Альберта, обращённый к выходу, был затуманен, а веки временами смыкались. Глаза его застилала тёмная, серая пелена. Наш герой, приоткрыв побелевшие губы, еле дышал от боли и полуобморочного состояния, а временами его дыхание и вовсе останавливалось. Альберт дрожал всем телом, отчаянно пытаясь сохранить сознание — будто предчувствуя свою последнюю земную встречу с возлюбленной.

Рядом, около его правой руки, лежал окровавленный нож.

Неизвестный, лица́ которого наш герой не видел, вонзил это оружие ему в сердце, сильно толкнув перед тем в спину так, чтобы Альберт, не успев перед тем ничего предпринять, упал, ударившись головой о камин и тем самым, потеряв сознание, лишился сил для сопротивления.

Но, даже не зная всех вышеописанных обстоятельств, Консуэло понимала, что он не сам сотворил это с собой.