За моей спиной всегда ты (джен)

Чуя стоял у реки, сосредоточенно сжимая руки в кулаки. У него уже давно не было проблем с поднятием тяжёлых кусков земли, а вот тонкая координация движений оставляла желать лучшего. Коё посоветовала максимально усложнить себе задачу и поработать с чем-то мелким, чем он и занялся.

Песчинки медленно поднимались в воздух, образуя причудливые узоры. Пусть это и не было тяжело физически, дело шло со скрипом и до противного медленно. Песок тут же разлетался, если не фокусировать на нём всё своё внимание. Концентрацию Чуи раз за разом сбивали пряди волос, которые лезли в лицо, как не повернись. Накахара с досадой откинул голову, пытаясь вернуть их на место, но что-то явно было не так. Ветер просто не мог дуть отовсюду. Если только…

Чуя бросил возиться с речным песком и закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Земля под ногами была спокойна, вибрации присутствовали, но слишком слабые для человеческих шагов. Всего-то типичный фоновый шум, ничего, что могло бы показаться подозрительным. Но интуиция подсказывала: рядом кто-то был.

Чуя медленно поднял голову, взгляд скользнул по стволам деревьев, окружавших берег. И тут его глаза остановились на густой кроне одного из них. Если подкрасться по веткам, то земли можно и не касаться. Эта мысль заставила что-то щёлкнуть в голове Чуи.

Он резко поднял руку, и горсть щебня взметнулась в воздух. Один взмах, и пара десятков мелких камней со свистом полетели в крону дерева.

— Эй! — раздался громкий возглас, и из листвы показалась знакомая фигура.

— Однажды я обрею тебя во сне, — пригрозил Чуя, стряхивая с одежды пыль. — Хоть станешь похож на нормального мага воздуха.

Дазай спрыгнул с ветки, мягко приземлившись на землю, и ещё раз потёр ушибленный локоть.

— Затылок бреют, чтобы лучше чувствовать ветер позади себя. А я и так знаю, что за моей спиной можешь быть только ты.

Чуя прищурился, разглядывая Дазая. Осаму, как впрочем и всегда, был одет в свободные, лёгкие одежды. Широкие штаны песочного цвета, подпоясанные широким поясом, и тонкую тунику с короткими рукавами, украшенную голубыми узорами. На ногах — сандалии, почти не оставляющие следов на земле, а на предплечьях и шее — бессменные бинты. Были бы у него синие стрелы на теле, Дазай сошёл бы за правильного послушника храма воздуха.

— Зачем ты здесь? — перешёл сразу к делу Чуя. — Просто срываешь мне тренировку?

Осаму улыбнулся, но в его глазах мелькнула искра серьёзности.

— На самом деле, Мори хочет видеть нас, — сказал он. — У него есть задание. На севере находится нелегальная шахта, принадлежащая одному человеку, который забыл, что значит возвращать долги. Нам поручено… устроить там небольшой беспорядок.

* * *

Шахта, вырытая на склоне уснувшего вулкана, оказалась куда более опасной, чем они предполагали. Почва здесь была неустойчивой, а тоннели — узкими и извилистыми. Чуя и Дазай работали настолько осторожно, насколько это было возможным, однако после пары контролируемых обрушений перекрытий земля под ногами затряслась. Стало очевидно, почему легально тут никто ничего не строил.

Они бросились вперёд, но тоннель начал обваливаться с пугающей скоростью. Камни сыпались с потолка, пыль застилала глаза, а под ногами трескалась земля. Чуя едва успевал отбивать крупные обломки, используя магию земли.

Грохот. Гул. Гам. Глухой, всепоглощающий звук сразу со всех сторон. Будто сама земля выла в ярости. Воздух наполнился плотной взвесью пыли и мелких частиц грунта, которые тут же впивались в лёгкие, заставляя закашляться. Дазай то и дело создавал воздушные потоки, чтобы облегчить им дыхание, но это мало помогало.

Земля вздрогнула вновь, и этот лёгкий, почти незаметный толчок вызвал волну холода, понимающуюся от пяток до самого сердца. Пара камней упала с потолка, едва не задев их. Накахара отшатнулся, чувствуя, как капли пота стекают по вискам. Становилось всё жарче, и это не сулило ничего хорошего.

Когда они вырвались в более широкий тоннель, Чуя почувствовал, что земля стала почти обжигающей. И стоило ему об этом подумать, как треснувший свод рухнул над ними.

Сверху хлынул раскалённый поток лавы.

Каждый из них сделал то, что говорили инстинкты: Дазай взмыл под потолок на парящем шаре воздуха, а Чуя сложил упавшие обломки над собой щитом. Только после он подумал о том, что, скорее всего, загнал самого себя в ловушку.

Руки обожгло так, что Чуя взвыл, прижав ладони к груди. Слой пыли и грязи, вперемешку с паникой, не давали понять, насколько сильно пострадали пальцы. Первые несколько мгновений невыносимой боли не получалось мыслить ни о чём. Только после сознание выцепило из верещания Дазая один-единственный выкрик:

— Она замерла, Чуя!

Чуя сидел на корточках, тяжело дыша, его руки всё ещё дрожали от боли и напряжения, но он заставил себя выглянуть из-за укрытия. Лава замерла волной, так и не расплывшись на вторую половину пещеры. Накахара смотрел на свои опалённые ладони и не мог поверить в увиденное. Это был он? Он остановил лаву?

Дазай медленно опустился на землю, на его лице застыло выражение, которое Чуя раньше не видел. Это была смесь остатка страха, шока и… восхищения? Карие глаза были широко распахнуты, губы слегка приоткрыты, словно он хотел что-то сказать, но слова застряли где-то глубоко внутри. Его взгляд, обычно стеклянный и пустой, прояснился. Ещё никогда он не казался настолько живым.

Дазай смотрел на Чую так, будто видел впервые. Это было настолько нетипично для Осаму, что становилось не по себе.

— Как… как так получается, что у тебя сложности с магией металла, а потом ты вдруг останавливаешь лаву? — наконец выдавил из себя Дазай почти шёпотом. — Помимо аватаров, ею владели единицы…

Чуя медленно поднял взгляд, всё ещё не до конца осознавая произошедшее.

Лава казалась чем-то совершенно чужим. Это не было похоже на привычное управление землёй, где каждый камень подчинялся его воле. Она была другой — нестабильной, текучей, постоянно меняющей форму. Чуе каждую секунду казалось, что сейчас всё выскользнет из-под его контроля. Такая магия требовала не силы, а… чего-то ещё.

— Я… я не знаю, понял? — наконец выпалил Чуя, сжимая кулаки. — Она… она какая-то не такая. Я понятия не имею, как…

Вместе с этим осознанием пришло и что-то другое — страх. Глубокий, леденящий страх. Что теперь делать со столбом лавы у стены? Что, если это был просто случайный порыв, всплеск магии от испуга, а не настоящий контроль? Руки сжались в кулаки, но он почувствовал, как они начинали дрожать и болеть сильнее.

Дазай задумался на мгновение, а затем шагнул ближе, его глаза оставались прикованы к Чуе.

— Попробуй повторить мой стиль, — предложил он. — Лава — это поток, Чуя. Она движется, как ветер, просто гораздо медленнее.

— Ты серьёзно? — рявкнул Чуя, у которого уже начинали сдавать нервы.

С гребня волны из лавы упала тяжёлая вязкая капля, парадоксальным образом от этого в желудке похолодело. Почему она не могла не шевелиться?

— Ты уже доказал, что можешь сделать это, — с решимостью в голосе сказал Дазай. — Тебе просто нужно нащупать стабильную связь. Раз не получается, как с землёй, пора менять тактику.

Чуя нахмурился, пытаясь придумать хоть что-то ещё. Идея Дазая казалась абсурдом. Абсурдом, который мог стоить им жизни. Но альтернатив у него не было. Сквозь стиснутые зубы Накахара процедил:

— Ладно. Давай по-твоему…

Он поднял руки, пытаясь сосредоточиться, но лава теперь казалась ещё более непослушной. Челюсти сжались сами собой, колени угрожали отказать.

— Расслабься, я двигаюсь не так, — мягко сказал Дазай, подходя ближе. — Задавай направление корпусом и дыши, тогда руки сами пойдут туда, куда нужно…

Он встал за спиной Чуи, почти прижимаясь грудью к его спине. Длинные пальцы мягко легли на чужие плечи, направляя их движение. Дыхание Дазая коснулось уха. Сейчас Чуе нужно отвлечься хоть на что-то, и голос напарника был как нельзя кстати.

Голубые глаза медленно закрылись, и Накахара обмяк. Кажется, просто довериться Дазаю было лучшим, что он мог сейчас сделать.

— Не пытайся контролировать магию, как делаешь обычно, — шёпот над ухом звучал почти гипнотически. — Дай ей направление и отпусти…

Дазай начал медленно двигать руками, рисуя в воздухе плавные закруглённые линии. Его движения были настолько спокойными и уверенными, что Чуя невольно начал подстраиваться под них. Ему оставалось лишь сосредоточиться на дыхании. Лава начала откликаться.

Чуя чувствовал, как незнакомое тепло начинает проникать в сознание. Оно всё меньше пугало, переставало восприниматься угрозой. Ощущение было странным — будто он сливается с чем-то древним и мощным, чем-то, что было здесь задолго до него и будет существовать столь же долго после.

— Вот так, — продолжал Дазай, его ладони всё ещё касались рук Чуи, но постепенно соскальзывали прочь. — Теперь посмотри на вон ту трубу.

Он и осмотреться успел?

Медленно открыв глаза, Чуя попытался понять, что Дазай удумал в этот раз. Взгляд скользнул по обвалившимся стенам, присмиревшей лаве, которая больше не пугала, лишь послушно переливалась из стороны в сторону, и, наконец, остановился на массивной металлической трубе, которая тянулась вдоль стены шахты. Она была закреплена на высоких стальных опорах, уходящих почти под потолок. Осаму прищурился.

— Это, скорее всего, система отвода воды, — сказал он, кидая взгляд на трубу. — Чтобы шахта не затоплялась. Если мы обрушим её, вода хлынет сюда и затушит лаву, а мы сможем уйти без риска.

Чуя с сомнением посмотрел в нужную сторону, а затем опять на лаву, которая всё ещё шевелилась у их ног. Мысль о том, чтобы полноценно взять её под контроль и использовать, вызывала дрожь в пальцах. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить нервы, и кивнул.

— Ладно, — пробормотал он. — Но если мы утонем вместо того, чтобы сгореть заживо, это будет твоя вина.

Дазай лишь усмехнулся, отступив на шаг, чтобы дать Чуе пространство. Его глаза всё ещё светились странным воодушевлением. Чуя попытался игнорировать этот взгляд и сосредоточился. Он медленно повёл руками, следуя ритму, который задал Осаму.

Раскалённым потоком лава устремилась к стальным опорам. Металл начал краснеть, затем белеть, и наконец, под давлением веса трубы опоры начали гнуться. Чуя резко опустил руки, и вместо относительно тонкой струи лава обрушилась на сваи всем весом. Металл, уже ослабленный жаром, не выдержал. С громким скрежетом конструкция рухнула, и из разорванного конца трубы хлынула вода. Она приземлилась с шипением, поднимая клубы пара. Шахта наполнилась густым туманом и лава резко остыла, превращаясь в твёрдую, чёрную массу.

Лицо Дазая озарилось широкой улыбкой.

— Получилось, — сказал он голосом, похожим на детский смех. — Ты сделал это!

Чуя стоял, тяжело дыша, но в его глазах читалось облегчение. Он посмотрел на свои руки: в отсутствие угрозы они вновь заболели.

— Спасибо, — сказал он сипло. — Без тебя я бы не справился…

Дазай рассмеялся, его глаза блестели в тусклом свете шахты.

— Ох, не начинай, — сказал он, хлопая Чую по плечу. — Лучше шевелись, выберемся на поверхность и сделаем что-то с твоими ожогами.

* * *

В воздухе пахло целым букетом трав, но Чуя всё равно не знал названия ни одной. Он уже долго отмачивал в отваре свои многострадальные руки, и вода успела нагреться. Кёка вызвалась остудить её. От одного прикосновения девчушки глубокая миска промёрзла до дна.

— «Чуть-чуть охладить» выглядит не так… — прошипел Чуя сквозь стиснутые зубы.

Бездонные голубые глаза Кёки тронуло искреннее чувство вины. Она оглянулась по сторонам, потом опустила взгляд на свои пальцы и явно так и не поняла, почему в этот раз её лёд повёл себя так агрессивно.

Ситуацию спасла Коё. Она мягко и бесшумно подошла к подопечной, погладила тяжёлые тёмные волосы, а вторую руку приложила к стенке миски. Магия огня вмиг вернула воде жидкий вид. Кёка поспешила улизнуть с низко опущенной головой.

— Не суди её строго, — вполголоса пробормотала Озаки, кладя пальцы на огненно-рыжую макушку. — Она лишь учится.

К ласке Чуя не был приучен, оттого не любил её принимать. Но сегодня он натерпелся такого, что готов был сделать исключение. С видом побитого зверя Накахара позволил Коё уложить его голову себе на плечо и закрыл глаза. Он слишком устал.

Погружённый в странное состояние полудрёмы, Накахара едва замечал, как пальцы Коё аккуратно перебирают его волосы. Он почти начал засыпать под мягкими движениями женских рук. Тепло от прикосновений и опустошённость после пережитого дня делали своё дело — напряжение уходило, тело становилось тяжелее, мысли путались. Он уже почти забыл о боли в руках, о лаве, о шахте, о том, как едва не погиб. Но вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд. Тот самый, который он уже видел сегодня.

В углу комнаты, прислонившись к стене, стоял Дазай. Его руки были скрещены на груди, а глаза… глаза были прикованы к Чуе. Смотрел Осаму всё так же — глубоко, пытливо и почти благоговейно. Чуя хотел спросить, что это значит, или рявкнуть, чтоб отвернулся, но при Коё делать это было как-то не солидно.

Повисшую в воздухе паузу прервал скрип двери.

В комнату вошёл Мори, его длинный плащ слегка шуршал по полу. Присутствие Огая всегда ощущалось неизбежным давлением, босс всё-таки. Коё аккуратно отстранилась, давая подойти к Чуе.

— Покажи руки, — произнёс Мори, его голос был спокоен, но отчего-то всё равно ощущалось беспокойство.

Чуя молча протянул ему обожжённые ладони, стараясь не морщиться. Огай внимательно осмотрел раны, его пальцы двигались уверенно, педантизм выдавал прошлое военного врача.

— Сухожилия не повреждены, все пальцы будут исправно гнуться, — наконец прозвучал вердикт. — Но ожоги… они, скорее всего, останутся с тобой навсегда. Возможно, стоит задуматься о перчатках. Ещё немного подержи руки в отваре, а на ночь я тебя перебинтую.

Чуя напряг плечи, чувствуя, как слова Мори отзываются где-то глубоко внутри.

Шрамы. Навсегда.

Чужие шрамы редко отталкивали Чую, но осознавать, что его собственные руки больше никогда не будут прежними, всё равно не хотелось. Он опустил взгляд, стараясь не показывать, что эта новость пусть и не сильно, но задела его.

— Спасибо, — пробормотал Накахара, больше из вежливости, чем из благодарности.

* * *

Чуя крался по коридору штаба, стараясь ступать как можно тише. Ночь была глухой, и только слабый свет луны пробивался через окна, отбрасывая длинные тени на стены. Он уже был на полпути к комнате, которую они использовали в качестве лазарета. Вдруг лёгкая вибрация проскочила под ногами. Кто-то шёл за ним.

Накахара остановился, прислушиваясь к осязанию. Магия земли позволяла ему уловить едва заметные колебания пола. Лёгкие, почти невесомые шаги, словно человек едва касался поверхности. Чуя щёлкнул языком, чувствуя знакомое раздражение.

— Дазай…

— Мило, что ты уже узнаёшь меня по походке, — раздался голос из темноты.

Чуя обернулся, чтобы увидеть, как Осаму выходит из тени.

— Не обольщайся, — огрызнулся в ответ. — Просто у всех магов воздуха лёгкие ноги.

Дазай усмехнулся, его глаза блестели в полумраке.

— Куда так крадёшься, Чу-уя? — спросил он, уперев руки в бока.

Накахара нахмурился, но ответил:

— Волдырь лопнул. Хочу сменить повязку.

Дазай кивнул, его взгляд скользнул по рукам Чуи и потрёпанным бинтам.

— Даже не буду спрашивать, как ты собирался одной перевязанной рукой обматывать другую, — сказал он. — У меня есть свой запас. Пойдём, перевяжу.

Чуя хотел отказаться, но неприятная липкость на руках напоминала о себе, и он молча последовал за Дазаем.

Комната, в которую они вернулись, была типичным пристанищем для двоих магов, которые проводили больше времени на заданиях, чем в четырёх стенах. Полумрак царил здесь даже днём, так как окна были плотно завешены во избежание жары. Сейчас комната освещалась лишь тусклым светом масляной лампы, которая стояла на грубо сколоченном столе у стены.

Он был завален картами, свитками, обрывками пергамента с заметками и странными безделушками, которые Дазай приносил из их миссий. На одной из стен висел старый меч в потёртых ножнах, а рядом — несколько масок из разных уголков мира и даже неизвестно откуда взявшийся веер воительниц Киоши. В углу комнаты стоял небольшой сундук с лежащей на нём стопкой книг, а рядом — разбросанные одежды, которые явно валялись тут уже давно.

Над кроватью Чуи, которая представляла собой простую деревянную конструкцию с тонким матрасом, был натянут гамак Дазая. Он висел на крюках, вбитых в потолок, и слегка раскачивался от сквозняка, проникающего через щели в окнах. Ткань гамака украшали узоры, напоминающие завитки ветра.

Дазай пробрался сквозь беспорядок к своему шкафу и достал оттуда чистые бинты. Он жестом указал Чуе сесть на кровать, а сам устроился рядом уже с мотком в руках. Чуя молча протянул ему руки, наблюдая за аккуратными движениями Дазая.

— И всё-таки не понимаю, что ты сразу меня не попросил, — тихо сказал Дазай, не отрываясь от работы.

Ответа не последовало, Накахара лишь смотрел на свои руки, покрывающиеся свежими белыми витками, и вдруг вспомнил о вопросе, который давно его мучил. Он долго размышлял, стоит ли задавать его, но сегодняшний день, казалось, стёр все границы.

— Дазай… — начал Чуя, его голос звучал неуверенно. — Что под твоими повязками?

Осаму напрягся на мгновение, его пальцы замерли на полпути к завязыванию узла. Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнула смесь нерешительности, смятения и чего-то, что Чуя не мог понять.

— Ты сегодня герой дня, — бинты отложили в сторону. — Пожалуй, заслужил ответ.

Он начал разматывать собственные руки. Чуя замер, наблюдая за тем, как из-под слоёв ткани появляется кожа, покрытая незавершёнными татуировками. Это синие стрелы, такие же, как у монахов храма воздуха, но они словно застыли на полпути, оборвались участком пустых контуров. Чуя не мог оторвать взгляд от этих казалось бы простых линий. В его груди поднималось странное чувство.

— Когда-то я был послушником в храме, — начал Дазай, его голос звучал тихо, почти шёпотом. — К четырнадцати я уже заслужил звание мастера магии воздуха. С этим званием должно было прийти и право на татуировки.

На пару мгновений повисла тишина. Осаму молчал, его пальцы коснулись одной из стрел, словно пытаясь стереть её.

— Но во время церемонии посвящения старейшинам принесли доказательства того, что я однажды помог Мори. Они считали его военным преступником, поэтому для храма пацифистов это стало вопиющим предательством. Меня выгнали, не дав закончить татуировки…

Чуя слушал, не перебивая. Он никогда не видел Дазая таким человечным. До болезненного человечным.

— Почему ты их прячешь? — наконец спросил Накахара, его голос прозвучал мягче, чем он ожидал.

Дазай усмехнулся, но в его глазах не оказалось привычного блеска.

— В глазах людей я предпочитаю быть безродным сироткой с улицы, а не тем, кто всё потерял из-за своей же глупости.

Хотелось ответить, но слова не складывались в предложения. Вместо этого Чуя просто посмотрел на Дазая, чувствуя, как меж рёбер что-то сжимается. Он протянул руку, желая прикоснуться к татуировкам хотя бы забинтованными пальцами, но остановился, так и не решившись.

Дазай безжизненно фыркнул, снова заматывая бинты вокруг рук.

— Теперь давай закончим с твоими повязками, — его голос снова приобрёл лёгкую насмешку.