Смерть Альберта Рудольштадта за правое дело. Одинокая святая узница (Альтернативная версия) (гет)

В то время Альберт Рудольштадт и Консуэло должны были нести свою святую службу в одной и той же королевской резиденции.

В са́мом начале этой части миссии — в последний день перед дальней поездкой, когда все приготовления к ней были ужé почти закончены — она сообщила возлюбленному радостную новость — у них будет ребёнок.

В первые мгновения Альберт стоял перед нашей героиней неподвижно, глядя в глаза́ своей избранницы, но его чуть расширившиеся глаза́ с каждым мгновением всё ярче загорались сиянием счастья, светящимся в самом центре зрачков — тем самым огнём жизни, который с момента их встречи всё чаще проступал в его взгляде сквозь казавшиеся неизбывными безнадёжность и печаль от вечного чувствования боли всех угнетённых людей этого мира и измученном бессонными ночами, наполненными страшными видениями — но коему в этот час не было предела. И наша героиня видела, как всё существо её любимого человека всё сильнее захватывает душевный порыв. В ответ на эту невыразимую радость дыхание Консуэло участилось, а на губах её заиграла улыбка, с каждым мгновением становясь всё явственнее и ярче. Наша героиня не отводила взгляда от блестящих глаз своего избранника.

На глазах Альберта от избытка глубоких и сильных чувств выступили слёзы, и, наконец, безотчётно, не помня себя, поддавшись сердечному порыву, что был ужé не в силах сдерживать, он обнял Консуэло, крепко прижав к себе, и закрыл глаза́.

Да, наш герой ожидал этого известия со дня на день после той первой волшебной ночи, что провели они вместе с возлюбленной, но ни сло́ва не говорил своей избраннице, не тревожил намёками, зная её терпеливую натуру, понимая без лишних слов, что его избранница не станет намеренно томить его сердце и скажет ему обо всём сразу же, как только уверится, вместе с тем осознавая, что Консуэло нужно очень твёрдо убедиться — а для этого нужно время — и, быть может, даже несколько дней — и потому она ни в коем случае не станет торопиться. И он был готов прожить эти дни — хотя она и замечала во взглядах Альберта жажду услышать слова́, что останутся навсегда до́роги его сердцу — ибо, если им будет суждено повториться ещё не раз — он более никогда не сможет испытать впервые все щемящие дýшу чувства, что навсегда станут частью памяти о той хрупкой тайне, что, быть может, очень скоро соединит их.

Но помимо того — наш герой, как и Консуэло, был готов к тому, что Господь может не явить им своё благоволение сейчас — сочтя, что по только Ему вéдомым причинам, время ещё не настало.

Однако теперь настало время искренне возликовать вместе с Альбертом и его возлюбленной — их надежды сбылись, и Создатель всё же подарил им это чудо именно в этот самый ответственный период их жизни.

Консуэло ответила на горячее объятие Альберта, обвив руками спину своего избранника и также тесно приникнув к нашему герою и, обуреваемая нежностью, умилением и радостью, что более не в состоянии была удерживать в себе её душá, сомкнула веки, из-под которых пролились два прозрачных ручья — и её любимый человек почувствовал это.

Через несколько мгновений, словно бы опомнившись и вернувшись к действительности, он бережно, однако поспешно отпустил и, положив ладони на плечи своей любимой, и, внимательно глядя в её глаза, с трепетом и беспокойством произнёс вопросительно:

— Родная моя, я не сделал тебе больно? Не слишком ли…

— Нет, Альберт. Я была готова к этому порыву — я видела его в твоих глазах столь явственно, что, мне кажется, его заметил бы всякий — даже самый чёрствый, самый бездушный и бессердечный человек. Мне всегда так тепло в твоих руках, и потому всякий раз я тону в твоих объятиях… Сейчас они вновь согрели меня, но теперь они были особенными… И, предупреждая твой следующий вопрос — я плачу от счастья — ровно так же, как и ты, — улыбаясь сквозь всё ещё текущие слёзы, что сделали её глаза́ ещё ярче, яснее и прозрачнее, проговорила она.