Пятеро. Список желаний (джен)

Нарцисса почти бесшумно ступает по старым рассохшимся половицам фамильного особняка Блэков на Гриммо, 12. Едва прошло полгода со дня Победы, как Поттер, новый хозяин, выставил дом на продажу; леди Малфой не планирует его покупать — признаться, у нее сейчас даже не хватило бы на это средств — но идет на маленькую хитрость, посещая его под видом потенциальной покупательницы.

Она не была здесь уже пятнадцать лет; вспомнить былые годы и окунуться в дорогие сердцу воспоминания Нарцисса желает в одиночестве, а потому заранее просит Поттера о возможности посмотреть дом без его сопровождения; тот соглашается, однако отправляет своего эльфа. Ее устраивает такой вариант.

— Цисси! — окликает ее портрет тетки Вальбурги (знаменитое родовое блэковское заклятье Вечного приклеивания ни Поттер, ни его предшественники так и не смогли отменить, с гордостью подмечает про себя Нарцисса). — Какое счастье, что ты зашла. Не представляешь даже, что за отродья посещали наш благородный дом!..

Но леди Малфой идет мимо — слушать тираду тетушки на тему ненавистных грязнокровок у нее нет желания. Ее путь лежит на второй этаж — в просторную залу, где когда-то в канун Рождества всегда устанавливалась огромная голубая ель. Дядя Орион лично отправлялся в лес, чтобы выбрать самое красивое дерево.

Один взмах палочки — и посреди залы появляется колдовское подобие той самой ели. (Если Поттеру не понравится ее самодеятельность, он потом легко рассеет магию с помощью Фините Инкантатем.) Созданная волшебством ель не дает того же запаха, как настоящая, да и хвоя ее наощупь не столь жесткая, но Нарцисса все равно тянет к ней пальцы, мысленно уплывая в памятное Рождество 1965-го.

* * *

Ей десять, на ней платье из голубого атласа, а золотистые волосы завиты в идеальные кудри-спиральки. Матушка с теткой Вальбургой о чем-то беседуют в кабинете, кузены носятся по этажам, сестры, должно быть, прихорашиваются в дамской комнате. Цисси нравится эта тишина. И атмосфера волшебства и тайны.

Вдруг резко хлопает дверь.

— Дракклов Сириус! Клянусь Мерлином, что убью его однажды!

Возмущение сестрицы Беллы становится понятно, едва Нарцисса видит подол ее платья с огромной дырой посередине.

— Белла, полегче, — пытается вмешаться идущая следом за ней Меда. — Он всего лишь ребенок, это стихийные выбросы. Разве не помнишь, как сама устроила потоп на кухне когда-то?

— Ты хоть взгляд его видела? Я Салазаром клянусь, он сделал это нарочно! Освоил, шельмец, управление выбросами и нарочно пакостит...

Виновник драмы тем временем появляется в дверях. Сириусу едва исполнилось шесть, но взгляд его настолько коварен, что на секунду Цисси верится, что Беллатрикс права.

— Кричер! — громко и требовательно зовет Белла и, конечно же, проклинает глупый Надзор, из-за которого не может воспользоваться собственной магией. Она уже учится в Хогвартсе, но вне стен школы по-прежнему беспомощна.

Старый эльф в засаленной набедренной повязке откликается нехотя:

— Звали, юная госпожа?

Та (под подозрительное хихиканье Сириуса) велит домовику залатать прореху, и он исполняет, не слишком, однако, идеально: подол изумрудно-зеленого платья Беллатрикс теперь цел, но слегка отдает винно-красным оттенком.

— Заткнись, малявка! — рявкает она на кузена, который цветовые изменения подметил и не преминул высмеять. — Убью!

— Осторожнее с желаниями, юная госпожа. Они имеют свойство сбываться, — неожиданно добавляет вдруг эльф.

— В таком случае я хочу убить Сириуса Блэка, — выплевывает Белла. — Пусть Вселенная так и запишет.

— Злая ты, — не остается в долгу Сириус. — Когда я поступлю в Хогвартс, у меня будет множество друзей, но ни одного из вас, — он мстительно обводит взглядом всех присутствующих, — среди них не будет.

— Да угомонитесь вы наконец! — не выдерживает Андромеда.

— Ты мне не мать, чтобы указывать, — обиженно фыркает Сириус. Но к нему у Меды претензий меньше, и внимание свое она переключает на старшую сестру:

— Белла, он тебя на девять лет младше! Нашла, с кем препираться.

— Впервые в жизни солидарна с этим мелким гоблином. Со своим стремлением всех поучать ты, должно быть, так и мечтаешь быстрее стать строгой мамашей, окруженной мужем-тихоней и карапузами.

— Не понимаю, что плохого в том, чтобы хотеть семью и детей, — возмущенно пожимает плечами Андромеда.

— Где твои амбиции, сестра? — ехидно донимает ее Беллатрикс. — Мечтать нужно о великом. Меда, а ты точно Блэк?

Цисси до чертиков надоедают их споры. Она отходит к Регулусу, молча разглядывающему елку. Опускается рядом с ним на пол (надеясь, что Кричер тщательно его вымыл, ведь пачкать красивое платье не хочется).

Если бы Нарциссу спросили, кого из кузенов она предпочитает, то даже не раздумывая, она назвала бы Регулуса; в отличие от шебутного Сириуса он спокойный, тихий, не буянит, не нарывается нарочно на неприятности. Рядом с ним комфортно.

— Рег, а о чем мечтаешь ты?

Цисси уверена, что четырехлетний кузен захочет игрушку или сладости.

— Хочу сделать правильный выбор, — немного подумав, выдает тот.

На пару мгновений в комнате повисает тишина; кажется, такого ответа от малого ребенка не ожидал никто.

— Эй, Рег, а как же метла? — вклинивается Сириус.

— Метлу я тоже хочу. Но правильный выбор важнее.

— Устами младенца глаголет истина, — вполголоса добавляет Андромеда, а затем поворачивается к последней не высказавшейся Цисси. — Ну а ты чего желаешь?

По правде, Нарцисса хочет магическую новинку сезона — шагающую и говорящую куклу, способную даже летать метле. Но после не по-детски серьезных слов Регулуса просить игрушку стыдно.

— Хочу, чтобы однажды мое слово повлияло на историю.

— Ого, Цисси, тебя случаем не Белла покусала? — смеется Меда. — Вот уж у кого амбиции так амбиции.

Нарцисса гордо задирает подбородок и пафосно произносит:

— Я Блэк, и этим сказано все.

Фраза, конечно же, ей не принадлежит. Так сказал ее предок, живший в пятнадцатом веке, на суде Визенгамота за преступление, которое он не совершал (или все же совершил, здесь историки расходятся во мнениях). Так или иначе его осудили и приговорили к поцелую дементора, но яркая броская фраза осталась в веках. Нарцисса читала об этом в книжке.

— Браво, Цисси! — Беллатрикс, кажется, ее желание приходится по душе.

А Нарцисса думает о том, что просто устала быть последней. Младшая дочь из побочной ветви Блэков, чьи родители мечтали о сыне-наследнике. Ее мнение всегда спрашивается последним, после того, как отец и матушка выслушают Беллу и Меду. Порой вовсе спрашивается, но не учитывается; родителям ее мнение не интересно. Для них Цисси — не более чем шанс заключить выгодный союз, выдав симпатичную младшую дочь за богатого и влиятельного мага.

Стоит ли удивляться, что Нарцисса хочет хоть раз взять реванш, оказавшись важной, нужной?

* * *

Леди Малфой, засмотревшись на ель, едва не вздрагивает, услышав шаркающие шаги за спиной.

— Вам нужна помощь, госпожа Блэк? — интересуется остановившийся в дверном проеме домовой эльф.

Нарцисса узнает его; и отчего-то ей до боли приятно, что тот называет ее девичьей фамилией.

— Кричер, ты помнишь Рождество 1965-го? — тихо спрашивает Цисси.

— Кричер помнит многие события, госпожа, но не даты, — отвечает тот.

Нарциссе хочется напомнить ему, хочется узнать, чем были те его памятные слова — судьбой, пророчеством, эльфийской магией? Но почему-то не спрашивает. Есть тайны, которым лучше оставаться тайнами.

— Печально, должно быть, тебе покидать фамильный дом?

Эльф не отвечает прямо, он не должен противиться воле нового господина, но Нарцисса все же слышит тоску в его голосе, когда тот коротко выдает:

— Кричер должен следовать за хозяином Гарри.

— Благодарю за многолетнюю службу дому Блэков, — громко и статно произносит Нарцисса. — Ты свободен.

Ее слова уже не имеют значения, ведь Кричер признал Поттера новым хозяином довольно давно; но она уверена, что домовик заслужил благодарность. Тот с почтением кланяется, перед тем как удалиться, и Нарцисса понимает, что старый эльф оценил ее слова и признателен ей. Леди Малфой вновь остается одна и погружается в воспоминания.

«Я хочу убить Сириуса Блэка. Пусть Вселенная так и запишет».

Номер Пророка от 19 июня 1996-го. Пугающий заголовок на первой полосе — Тот-кого-нельзя-называть вернулся! — и несколько скупых строк в тексте о беглом преступнике Сириусе Блэке, погибшем в Арке Смерти. К Сириусу Нарцисса никогда не питала теплых чувств, но отчего-то ей все же стало больно; из-за новости о смерти и особенно прошедшего как по сердцу ножом имени убийцы — Беллатрикс Лестрейндж.

В тот вечер леди Малфой впервые за много лет вспомнила Рождество 1965-го; пусть Вселенная так и запишет, эхом звучал голос сестры в воспоминаниях. Она записала, Белла, шептала Нарцисса в темноту. А в груди по-прежнему немилосердно болело.

«У меня будет множество друзей, но ни одного из вас среди них не будет».

Послевоенные мемуары Поттера она читала отрывками; история золотого мальчика мало ее интересовала — Нарцисса искала лишь информацию, связанную с родом Блэков. Так она впервые узнала, что ее кузен был незарегистрированным анимагом, узнала про Мародеров, про дружбу и предательство.

Новость о невиновности Сириуса пришла к ней раньше, из Пророка. От упоминаний Азкабана Нарциссе всегда становилось дурно; потому она с долей восхищения думала о стойкости Беллатрикс, хотя рассказы о деяниях сестры пугали до дрожи. Цисси когда-то не смогла сдержать слез, узнав о вынесенном Белле приговоре, однако понимала, что та заслужила свою участь; попасть же на растерзание дементорам незаслуженно — гораздо ужаснее.

И все же Вселенная подарила Сириусу близких друзей — тех, кто называли себя Мародерами. Жаль, что не всех верных. И жаль, что не Блэков.

«Не понимаю, что плохого в том, чтобы хотеть семью и детей».

Бедная, бедная Андромеда! Судьба почему-то всегда жестоко обходилась с Блэками — со всеми, кроме нее, Нарциссы — но Меду ей жальче остальных. Та получила от Вселенной и мужа (заплатив, увы, за это изгнанием из семьи), и дочь. А потом потеряла всех за один год.

Цисси приходила на похороны Нимфадоры. Увидела сестру впервые за четверть века (подумать страшно, сколько лет прошло с момента ее изгнания!). Волосы Андромеды тронула ранняя седина, но гордая стать Блэков все еще просматривалась в ее облике. Белла когда-то ошибалась, дразня ее — теперь Нарцисса убедилась, что Андромеда, несмотря на все свои выборы, остается дочерью их рода до мозга костей.

Приняла ее сестра на удивление тепло — последнего живого представителя родной крови. И Нарцисса впервые осознала, что готова поставить сестринские чувства выше предрассудков о чистоте крови; она обещала писать и навещать Меду и ее внука. (Слава Салазару, леди Малфой не только не арестовали после Битвы, но даже никак не ограничили в перемещениях — может, Поттер замолвил за нее слово; Нарцисса не знает наверняка.)

А еще она очень хочет познакомить Драко с Андромедой. Понимает, что сын, воспитанный в ненависти к осквернителям крови, будет против такого общения, но она не перестанет просить; возможно, по настоятельным уговорам матери, он однажды согласится.

«Хочу сделать правильный выбор».

Одинокая слеза все же скатывается по щеке леди Малфой.

Регулус так и остался для нее любимым кузеном; Нарцисса до сих пор хранит у себя письма, которые тот писал ей из Хогвартса. Его слова и рассуждения были мудры не по годам, но однажды юношеский максимализм все же взял верх. Рег поверил в Лорда, очаровался его идеями. А потом пропал. Цисси, рано выданная замуж, не раз просила Люциуса разузнать хоть что-то о его судьбе, но тот то ли не смог, то ли просто не захотел искать.

И вот те же мемуары Поттера, и целая глава — «Правдивая история Регулуса А. Блэка». Так Нарцисса наконец узнала о том, как и где погиб ее кузен. Стать инферналом — жуткая, чудовищная смерть. Лишь одно немного согревало ее душу: мысль о том, что однажды Регулус все-таки сделал правильный выбор — отвернулся от Лорда и пошел против него. И как же больно ей осознавать, что этот выбор привел его к гибели...

Нарцисса утирает слезы краем платка. Нужно уходить. Старый особняк дяди Ориона и тети Вальбурги уже дал ей все, что мог: встречу с прошлым, воспоминания о членах семьи, слишком рано отнятых у нее жестокой старухой с косой. Судьба немилосердна к Блэкам — возможно, в отместку за то, что те слишком часто бросали ей вызов.

Я Блэк, и этим сказано все, мысленно повторяет леди Малфой слова далекого предка; слова, произнесенные когда-то и ею самой, десятилетней девочкой в голубом атласном платье, мечтавшей, чтобы ее хоть раз заметили и прислушались к ней.

«Хочу, чтобы однажды мое слово повлияло на историю».

Второе мая 1998-го, полчаса до рассвета. Нарцисса до сих пор помнит холод влажной земли, запах крови и смерти, зловещий шелестящий голос Лорда, что велел ей осмотреть тело Поттера. Тот был бледен, словно мертвец, но в глубине груди все еще трепыхалось тепло магии, все еще едва заметно билась венка на его шее.

Нарциссу не интересовала судьба Поттера. Не думала она в тот час и о глобальном, о судьбах или истории магической Британии; она хотела увидеть Драко. Хотела сберечь, спасти его, прикрыть собой, если возможно, от чужих заклятий. Именно поэтому повисшую над сборищем Пожирателей и их Лордом тишину прорезал ее тихий голос: «Он мертв».

Возможно, именно благодаря ее словам Гарри Поттер остался жив; возможно, благодаря им защитники Хогвартса победили. Вселенная, почему-то чересчур добрая к ней, младшей нелюбимой дочери побочной ветви Блэков, исполнила и ее желание.

Нарцисса покидает дом на Гриммо, 12, молча.

Первой фразой, которую она скажет Драко, вернувшись, будет: «Осторожнее с желаниями, сынок. Они имеют свойство сбываться».