Нелюбимые, неделимые (гет)

Год после Геноши…

Мир за пределами школы Чарльза Ксавье оставался слишком опасным для неё и ей подобных, но существовать вместе, как раньше, становилось с каждым днём всё не невыносимее.

От мыслей, душных вопросов и беспорядочного запихивания вещей в чемодан отвлёк телефонный звонок. Джубили ответила, не глядя на экран и едва не выронила трубку, услышав голос. Залезла с ногами на кровать, сжалась в комок, еле сдержала способности, заколовшие в пальцах. На горло будто кто-то накинул удавку.

Небольшая телефонная трубочка потрескивала и дрожала в ладони. Джубили смотрела на экран, на неизвестный номер и бегущее время начатого разговора, а в голове проигрывались на повторе услышанные слова:

— Здравствуй, ma petite⁽¹⁾.

Ей хотелось разозлиться. Что за тупая шутка? Но ещё сильнее она закипала от того, что действительно верила: всё взаправду.

— Р… Г… Гамбит…

Она всхлипнула, срываясь на крик.

— Реми!

Тело прошибло ознобом. Если кто-то решил поржать, то в путь.

Только не отключайся. Только. Не. Отключайся.

Всё равно — как и почему. Она просто хотела его слышать, видеть, чувствовать. И это принадлежало одной ей.

— Не плачь, ma petite… Это я, действительно я.

— Мы… тебя…

Она хотела сказать «оплакивали», но то, что помнила о похоронах — это только как опустили гроб, будто сняли непосильный груз, и отошли с отмучившимся видом. Ещё странную речь Курта на могиле, выставляющую Гамбита убийцей с так и не отмытыми грехами, а не как друга и человека, который спас в ту ночь жизнь многим людям, в том числе и ему самому. Помнила свои и только свои слёзы, логичный вопрос о том, какого дьявола рядом нет Роуг и пустую отговорку Логана.

Тьфу… Выставил её неразумной девочкой. Джубили могла бы ударить его по щеке, но заметила: сказанное прозвучало сквозь зубы.

Да что там. Тогда и Эрика тоже считали погибшим. Обмолвился ли кто-то хоть словом? Нет.

— Ты, наверное, сейчас проклинаешь Гамбита, но прошу, выслушай.

— Что ты… — пискнула Джубили и вытерла слезы свободной рукой.

В дверь кто-то постучал, она вскочила, но вовремя осеклась. Нет, это уже совпадение.

— Гамбит, — прошептала она в трубку, — где ты сейчас?

— Я далеко, ma petite. В городе, который любит победителей.

— В Париже. Ты говорил… Paris aime les vainqueurs⁽²⁾, — сквозь слёзы улыбнулась Джубили.

— Я знал, что ты помнишь. Я звоню, чтобы…

— Нет. Не прощайся.

— О, ma petite, это я уже сделал. Гамбит просто решил, что ты должна знать: я жив и снова победил.

— Они тебя совсем не вспоминают, — обронила Джубили.

— Плохо помню ту ночь. Только как очнулся непонятно где. Ещё брат был рядом и Белла.

— Они на похоронах были, — закивала Джубили.

— Я знаю.

— Они что? Играли скорбь?!

— Нет. Ни капли. Накануне мне, видимо, стало совсем плохо. Тот медик, которого притащила Белла, только руками развёл.

— А потом? Что ты ещё помнишь?

— Как фигура в черном проскальзывает в комнату, падает мне на грудь и начинает громко плакать.

— Ты сейчас с Беллой?

— Да. Прости меня, ma petite.

— За что? Что ты? — снова всхлипнула Джубили и улыбнулась.

— За то, что не собирался выдавать себя. Я не мог. Моя «смерть» была прощанием с вами, прощанием с прошлым.

— С Роуг, — поняла Джубили.

— С Роуг.

— Ты скажешь ей?

— Нет. Ma petite, в мире есть вещи, которые я не прощаю никому и никогда. Я не запрещал ей любить кого-то ещё. Я просил только одного — правды в лицо, а не нож в спину. Она не сдержала слова, поэтому меня для неё нет, а её для меня.

— Я понимаю. Но вы были такими счастливыми…

Гамбит мгновение молчал.

— Я позвонил тебе, потому что не могу простить себе твоих слёз. Ты была и осталась моим близким другом.

— Можно тебя увидеть?

— Конечно, можно.

— Я уже чемодан собрала, — Джубили сглотнула слёзы и коротко рассмеялась.

Осмотрелась. Когда она впервые вошла в эти стены, то из вещей у неё было лишь то, что на ней. Быть может, лучше так и уйти?

— Гамбит сорвал тебе побег?

— Нет, придал мне сил, — твердо ответила она. — А… Логану можно сказать? Или он не поверит?

— Чуть позже.

— Ты и ему не веришь?

— Когда меня обвиняли в убийстве Траска, он был единственным, кто не верил этому.

— Значит, Роуг ты не хочешь видеть?

— Нет. Но если она узнает и будет меня искать, то… — Гамбит с шумом выдохнул и замолчал.

— Я не верю. В то, что слышу тебя. В то, что не схожу с ума.

— Ma petite, я тоже очень рад тебя слышать.

— Тебе можно на этот номер звонить?

— В любое время.

— Ты… ты отдыхай пока. Я обязательно приеду. Приеду и…

— И я покажу тебе Париж.

Джубили рассмеялась. Ей действительно не было больше страшно. Какая разница, как далеко придётся лететь одной? В одиночестве она и без того была слишком долго.

* * *

Рану ещё тянуло и жгло, словно в боку так и остался кусок железа. Спать лучше вообще было не ложиться — разбудит. И разбудит так, что самого дьявола на всех языках мира помянешь, если вздохнуть сможешь.

Пуще этого тело и душу буквально вскрывало только воспоминание о Роуг. Хотел ли он её видеть? По-прежнему видел везде. И поэтому снова бежал.

По крышам домов, выписывая винт за винтом в ночном небе, взрывая карту за картой, вызывая восторженные взгляды местных ребятишек, наблюдающих салют — того, что радости в этих алых вспышках было чуть менее чем ноль, им знать не стоило. Лишь гнев, лишь боль, лишь крик. И от этого никуда не деться.

Ветер в ушах заглушал городские звуки, трепал волосы, полы кожаного плаща. Вне его ничего не существовало. Ещё один прыжок, и ещё один — выше. Только бы рана не…

Гамбит едва успел ухватиться за железный край. Растянулся на каменной крыше высотки и зажмурился от боли. Если бы не телефонный звонок, то, наверное, бы отключился.

Не кричать. Дыши, надо собраться. Надо. Иначе все, кто в тебя не верил, были правы.

Впрочем, он давно попрощался с прошлым. И далеко не в первый раз.

— Cherie⁽³⁾ догадается, где я сейчас? — он не стал дожидаться закономерного вопроса на том конце провода.

Попытался быть по-прежнему обаятельным, только Белла Донна Будро его слишком хорошо знала. Как и он её. Единственное, что ещё внушало сомнения — заполнена ли между ними давнишняя пропасть. Не лгала ли ему Белла, говоря, что простила, и не лгал ли он…

— Удиви меня, — в её голосе чувствовалась улыбка.

— Там, где мы в первый раз целовались.

— В каком возрасте?

Гамбит рассмеялся и очень зря.

— Тебе хуже?

— Просто иди сюда. Кажется, я здорово вляпался.

— Не один ли это из твоих талантов?

Ответить на вопрос он уже не смог.

— Ловко, — тихий шепот отвлёк от дальнейших планов, а краденый алмаз, секунду назад приятно холодивший руку, испарился, словно и не был.

Из темноты переулка вышла девочка в темной накидке. Лет восьми на вид, не больше. Она была похожа на коллекционную куколку: с большими пронзительными глазами, белыми волнистыми причудливо собранными волосами.

— Ты вор? Как тебя зовут? Я здесь всех воров знаю.

— Реми Лебо, — отозвался он.

Узнал бы кто тогда, что выдал фамилию, то точно не отделался бы одним подзатыльником. Но Гамбит тогда был молод. Тоже лет восьми на вид, не больше. А ещё он впервые тогда понял, что кому-то нужен. И не просто кому-то, а негласному королю местных воров, которого ловко однажды обчистил и чью фамилию теперь носил.

— Лебо? — удивилась девочка и сделала шаг назад.

— А что?

Тут совсем рядом послышались торопливые шаги. Девочка скрылась в переулке, Реми побежал за ней, но та будто бы предугадывала все его решения и движения.

— Нет, не сюда! — прозвучал из темноты её голос. — Направо.

— Но там не…

— Быстрее!

Узкая лесенка вела вниз, в подвал.

— Что это за место?

— Не всё ли равно? — взгляд девочки похолодел, она протянула ладошку в замшевой перчатке. — Белла Донна. Будро.

«Ты из гильдии убийц», — понял Реми, но вслух ничего не сказал.

* * *

Застыв возле нужного дома, Джубили ощутила, как сильно потяжелел чемодан.

Возможно, потому что за несколько часов до этого всё-таки высказала всё Роуг?

Нет, она не выдала ей Гамбита. Всего лишь пришла попрощаться с Чарльзом и застала их с Эриком в его кабинете. Мужчины привычно спорили, Роуг не встревала, но в какой-то момент безобидная беседа переросла в нечто, благодаря чему Роуг в очередной раз обвинила Чарльза во всех смертях.

— Почему ты так на меня смотришь? — она повернулась к ней лицом, и Джубили осознала, как глубоко способна презирать.

— Потому что это ты убила Гамбита, — холодный ответ заставил Роуг отшатнуться, но протестовать она не рискнула.

Когда дверь открыл высокий крупный мужчина, Джубили вздрогнула: «Неужели над ней кто-то всё же подшутил?» Но кто? Точно не Курт, с которым она после речи у могилы так и не смогла поделиться болью.

— Вам кого, мисс?

— А… Здесь живёт Белла Донна Будро? Я…

Джубили нахмурилась. Почему она сказала, что пришла к Белле? Почему ей показалось, что она переврала её фамилию?

Мужчина хмыкнул и пропустил её в дом. Просторный, в стиле нуар, с кожаной мебелью, полом, напоминающим шахматную доску. В мрачной гостиной на лакированном столике стояла миниатюрная чашечка с горячим чаем и хрустальная ваза с одной единственной красной розой.

— Чёрт, что я творю? — прошептала Джубили, но отступать было поздно.

Тем более, горячий чай с мятой и лаймом так и манил пересохшее горло, а внутри недовольно урчало — от переживаний совсем забыла о еде.

Джубили успела обжечь губы, когда дверь открылась.

— О, у нас гостья. Приятно познакомиться, — произнесла Белла. — Извини, наш мастер эффектных появлений куда-то запропастился. Ты не голодна?

— Спасибо.

— Можешь расслабиться. Вообще, извини за этот фарс. В нашей гильдии любят ходить со вздёрнутыми носами. Реми скоро придет.

— Я не верю, — произнесла Джубили.

Белла помрачнела.

— Я тоже не верила. Когда показали репортаж, побежала, а куда — не понимала. Жалела, что мы были не рядом. Одно дело просто видеть и сопереживать трагедии, и совсем другое — знать, чей «последний привет» горит на экране. Но теперь всё позади. Рана напоминает о себе, но он в порядке, — последние слова прозвучали недоверчиво, но с улыбкой.

— Спасибо.

— Перестань. Я была должна ему отплатить за аналогичную ситуацию.

Белла лукавила, но Джубили всё равно спросила:

— Какую?

— Да так… Мы были совсем молоды, совершали безрассудные поступки.

— Как и сейчас.

— Ты мне уже нравишься, — улыбнулась Белла. — Была одна история, вдаваться в подробности не буду. Я искала Гамбита, а там, где он, как ты знаешь… — она сделала несколько пасов руками, изображая взрывы. — Нашла. А спустя миг повисла у него на руках. Долго лежала в коме, если бы не он, то не вышла бы.

— Мне иногда казалось, что он совсем себя не ценит. Свою жизнь. Всегда есть чья-то важнее.

Белла кивнула.

— Как бы он не отпирался, Гильдия всегда оставалась его домом. Благо, в нашем мире не всё так просто, и есть те, кто может предложить помощь. Мы нашли способ, правда, без гарантий. Всё зависело только от Гамбита, от его силы. Я вырывала у смерти из лап каждый вздох, каждый удар сердца. Живого места не оставила на груди. И чем сильнее старалась его удержать, тем больше убеждалась в том, что воюю с его упрямым характером. Я победила, но рана до сих пор иногда открывается. Но это Гамбит, соблюдать режим не для него. Ладно. Он просил не говорить о плохом. Так что… скажу принести нам пирожных, — она сделала загадочный вид и скрылась в коридоре.

За окном потемнело. Город зажёг огни. Джубили вглядывалась в них и поддавалась незнакомому, но уже родному теплу. Травяной чай расслаблял, уносил дурные мысли. Телефон так ни разу и не напомнил о себе. Или отключила?

Мужчина, встретивший на входе в дом, унёс её чемодан в одну из комнат и сказал, что она может там остаться, сколько хочет. Джубили не хотела никого обременять, но и обратно лететь не хотела, билета не брала. Сильно хотелось спать, она даже не сразу заметила яркую бабочку, влетевшую в приоткрытое окно. Откуда только?

Смолкли за спиной чьи-то осторожные шаги. Она обернулась и обняла, не глядя и всё ещё боясь поверить. Подняла голову.

— Здравствуй, ma petite.

Теплый каштан длинных волос, трогательное выражение глаз, словно он продолжал перед ней извиняться, чуть усталая, но с прежней хитринкой улыбка.

Джубили недоверчиво коснулась его лица, легко провела по волосам, спустилась к плечу.

Если это Морф решил её так пожалеть, то быть ему собственным кошмаром до конца дней. Вот так чтобы внешность примерил, а обратно не снял.

А потом Гамбит зарядил карту Джокера, черные его глаза блеснули алым, и Джубили, наконец, смогла дать волю слезам — при нём это можно.

Они проговорили до глубокой ночи под горячий какао с пирожными. Джубили торопливо рассказывала обо всём, что произошло за последний год, периодически прерываясь на комплимент Гамбиту за очередное блюдо и совсем не стесняясь Беллы. В ней многое накипело и наболело. Люди Икс были для неё семьёй, и сейчас этот дух исчез с концами.

Возможно, в этом не было ничьей вины, и это её розовые очки, в конце концов, лопнули.

Шторм построила себе новую счастливую жизнь и почти не звонила, верно, ощущая тоже самое, что и Джубили. Морф снова уехал, отвечая на все вопросы, что совершил огромную глупость и теперь не может смотреть Логану в глаза. Логан, кстати, тоже решил «уехать и расслабиться». Как бы ни было Джубили грустно, это решение она поддержала обеими руками. Хватит с него: рвать себе сердце, наблюдая за Джин со Скоттом. За тем, как его единственная любовь становится тенью человека, который никого, кроме себя, никогда не любил.

Единственное, что вселяло в Джубили надежду, это то, как Логан сказал: «Когда вернусь, готовь фейерверк». Всё потому, что Логан — не Логан, если отречется от своей любви и не отвоюет у самих небес. Господи, было бы там у кого отвоевывать…

— А Роуг… — Джубили запнулась и только теперь мельком взглянула на Беллу. Та заинтересованно приподняла бровь и напряглась. Гамбит наоборот опустил взгляд и потянулся за чашкой горячего чая, словно услышанное имя ничего для него более не значит. — Не стоит о ней. Мы поссорились и мириться не тянет. Все ценности, традиции, приоритеты, которые у нас были — будто бы одна я о них слышала. Профессора тоже перестала понимать. Всё в один миг рухнуло, — торопливый голос Джубили дрожал. — Для меня ты герой.

В выражении лица Гамбита прочлось что-то вроде: «Да ладно». Но все знали — он был благодарен, только никогда не показывал, насколько.

— Для меня тоже, — поддержала Белла. — Только не погибай больше, ладно?

* * *

Ночь расправила крылья, заперев в доме до самого рассвета уют прошлой беседы.

Гамбиту не спалось. Ночью для него обычно только начиналась жизнь.

— Ну что, я была паинькой? — спросила Белла и обняла со спины. — Джубили — хорошая девочка.

— Прошу, не надо, — он и сам не ожидал, что его шепот так дрогнет.

Внутри копошилось что-то невысказанное и болючее. Оно рвалось наружу, и кажущийся слишком сладким голос Беллы оказался идеально подходящим ключом для крепко запертого замка.

— Чего не надо?

— Притворяться.

— Я не притворяюсь.

Он разомкнул её руки у себя на поясе и повернулся. Белла смотрела прямо в его глаза и действительно выглядела очень откровенной.

— Что с тобой? Ты такой бледный.

— Я никуда не уйду, если ты останешься собой, — проигнорировал Гамбит. — Не будешь носиться со мной, как с тепличным растением и делать то, что важно мне, если это причиняет боль тебе.

— С чего ты взял? — пораженно спросила Белла.

— С того, что за всё время, которое мы вместе, ты не высказала ни одного упрёка, а тебе есть за что меня ненавидеть. И Джубили — только за то, что она одна из Людей Икс. Не строй вокруг меня иллюзии, если хоть немного любишь.

— Немного? — нахмурилась Белла и медленно отстранилась. — Было время, когда я могла убить за то, что ты не со мной. А теперь, — она потемнела лицом, — мне тоже нужна правда. Если, находясь со мной, ты представляешь кого-то ещё — уходи.

Гамбит долго молчал, она ждала столько же.

— Поначалу так и было. Тебе ли не знать, что от настоящей любви не отвыкнуть.

— И это говорит мне тот, кто верил, что чувства можно убить.

— Дело не в чувствах.

— А в чём же? В мести? Ты меня использовал?

— Нет, — он снова крепко сжал её запястья.

От несправедливого обвинения сдавило горло так больно, что он оказался не в силах его оспорить.

Впервые не мерк свет в глазах от прострелов в боку. Никакой горячки — в ней он звал не Беллу и ненавидел себя за это. Презирал, когда она не придавала этому значения.

— Ты ей больше ничего не должен. Это она предала тебя, не ты. Вспомни, сколько ты сделал для неё. Почему ей можно изменять тебе, и почему тебе нельзя её отпустить?

Её внимательные и внимающие глаза считывали каждое его движение. Дыхание в темноте напоминало шипение змеи, и сама она двигалась столь же грациозно и плавно. Гибкая, тугая и холодная.

— Кажется, у нас не было нормальной брачной ночи?

Он скользнул ладонями вверх по нарочно оставленному белому кружевному корсету и Белла охнула… Нет, зашипела, и показалось, что взгляд её блеснул в темноте.

— Но я помню, что значит чувствовать тебя.

Её голос сладким ядом тёк по венам, дурманил и пьянил, заставляя сердце биться медленнее, но больнее.

— Гамбит…

С ней всегда было так, будто они предавались любви на глазах у того, в чьей власти сжечь их обоих на костре за это.

— Я — не она, — шепнула Белла, несправедливо приняв его рваный выдох за вернувшееся воспоминание.

Гамбит сел на постели и уронил голову на руки.

— Белла, я не знаю, правильно ли поступаю. Имею ли вообще право. Мы любили друг друга с детства, о чём только не мечтали. То ли в шутку, то ли взаправду хотели объединить наши гильдии. Две несовместимости.

Взгляд Беллы не смягчился, но дрогнул.

— Ты не хотел на мне жениться, да?

— Очень хотел. Но после нашей свадьбы всё рухнуло. Сперва гибель твоего брата… по его же дурости, прости. Затем моя навязчивая идея уменьшить собственные способности и уберечь тебя от них. Я оставил тебя не потому что разлюбил. Я оставил, потому что предал и не хотел, чтобы ты снова испытывала боль, видя меня рядом. Кровь твоего брата на моих руках, ты едва не погибла из-за меня. А когда решила поговорить прямо, я без памяти влюбился в Роуг… и оставил смотреть нам вслед. Я много раз тебя предавал. А ты меня ждала.

Белла молчала. Он не любил, когда она так молчала. Но чувствовал: не винила ни в чём.

Он знал, что она его ищет. Следует повсюду, хоть и отпустила.

— Гамбит!

Она в первый и единственный раз была неосторожной. И едва обняв обмякла в его руках.

В глазах поплыло от ярости, а затем пространство заполонил огонь, вскормленный кинетической энергией.

Беллу он так из рук и не выпустил.

— Я не знаю, правильно ли поступаю, — повторил снова.

Белла опустилась рядом, убрала за ухо прядку каштановых волос и коснулась запястья.

— Ты всё время пытаешься себя обесценить, но ты всегда был моим героем. Гибель брата была случайностью, моя несостоявшееся смерть — моим выбором. Потому что я знала — ты спасёшь меня. И ты спас. — Белла мягко улыбнулась и продолжила. Её голос обволакивал целебным бальзамом обожжённые нервы. — Я ведь не придумала это. В одну из ночей ты проник ко мне в палату через окно и ввёл что-то в капельницу. Долго сидел рядом, а затем исчез.

— Я украл для тебя лекарство.

— А потом и меня из той палаты. — Она скользнула ему под руку и крепко прижалась. — Я давно тебя простила. И мне не нужно тебя касаться для того, чтобы знать о том, что именно значу для тебя. Я могу чувствовать и кожей, и душой, нужно тебе это или нет.

— Я сегодня виделся с ней, Белла.

От его горячего шёпота она напряглась, но не оттолкнула. Терпела, слушала.

— Говорю, чтобы между нами не было тайн. Сегодня… я мог предать тебя в последний раз. Но поставил точку.

Их взгляды снова встретились. В глазах Беллы плескалась боль вперемешку со счастьем. Диким, огромным, но таким хрупким, что она боялась его воспринять.

Гамбит смотрел на неё и на миг показалось, словно им снова по четырнадцать и они вдвоём стоят на краю крыши под звездным небом и над ночными огнями.

— Что ты задумал? — весело спросила Белла, глядя вниз. — Мы будем прыгать?

— Зависит от обстоятельств, — протянул Гамбит.

— Каких?

— Ты выйдешь за меня?

Белла посмотрела на него большими глазами, затем моргнула и перевела взгляд на протянутую ладонь, на которой блестело золотое колечко.

— А чего же не выйти? — спросила она, подбежала и чмокнула в щеку, попутно забирая украшение.

Гамбит с шумом выдохнул: всё уже в прошлом. Смешно даже. Обронил виноватую улыбку, опустил взгляд, а когда поднял снова, то увидел, что Белла улыбается. Совсем как раньше — тогда, на крыше.

— Да, — сказала она, как-то извиняясь, и продемонстрировала то самое колечко. Правда, надето оно было теперь на мизинчик. — А чего же не выйти?

И горячо поцеловала.

— Какой же ты ещё ребенок, Роуг! — сказал Гамбит почти с нежностью.

Всё равно — как она его нашла. Подозревать Джубили не думал и не хотел.

Роуг не перебивала и периодически уводила взгляд. По щекам текли слёзы, которым он больше не верил. Искал взглядом Эрика, который, видимо, не удосужился приехать с ней.

Был слишком занят подготовкой к очередному геноциду? Жаль. Ему интересно было бы понаблюдать за Роуг в случае их драки. Не важно, кто бы из них проиграл. Защищала бы она кого-то? Или осталась зрительницей, которой всё по кайфу?

— Обойдёмся без оправданий. Я понимаю, ты просто не смогла сформулировать ещё в нашу первую встречу одну простую истину. А я могу.

— И что же это за истина?

Его лицо сделалось жестоким.

— Гамбит, прости, меня не интересуют чувства, — заговорил он. Роуг нахмурилась, но спорить не стала. Правда, кулаки сжались. — Я люблю их слушать в качестве фонового шума в то время, как меня будет трогать без всяких последствий взрослый дяденька. Или не взрослый, кого встречу. — Он на минуту замолчал, наблюдая, как багровеет её лицо. — А ты пой для меня, пой, умирай за меня. Выслушивай, как не знаю, что мне делать, ведь для Эрика месть и война опять оказались важнее меня. Смотри, как я целую его у тебя на глазах. Лет через десять ему будет уже девяносто, а мне даже тридцати не будет. Подождёшь?

— Хватит!

— Знаешь, Гамбит, у него характер моего отца. Такой же хмурый, молчаливый и грубый. Но, когда он касается меня, я становлюсь живой.

— Замолчи! — она замахнулась для удара, но передумала, когда он мягко перехватил ладонь. И приложил к груди.

— И сейчас не чувствуешь?

В памяти вспыхнуло: «Может быть, сердце твоё и бьётся ради меня, но я его не чувствую».

Может быть? Она никогда не знала? Это тоже ощущается только через касание кожа к коже?

Роуг нехотя высвободила руку:

— Я не узнаю тебя. Это не ты.

— Что? Не нравлюсь? — Гамбит остался холоден. — Я вижу тебя такой и тоже не узнаю.

— Я не лгала тебе, — сказала прямо.

— Да, cherie, боюсь представить, какой бы была твоя ложь. Кто-нибудь третий на горизонте ещё не маячит? Или Эрик уже всех разогнал?

— Мы не… За кого ты меня держишь? — почти прокричала она. — Чего ты от меня хочешь?! Хочешь ударить, ударь!

— Я тебя больше не держу. Мне всё равно, вместе вы или нет.

— Ты уходишь… к ней? Ты же эту стерву не любишь!

В её глазах сияло абсолютно искреннее отчаяние. Но Гамбит в очередной раз проглотил колючий ком в горле.

— Тебя вдруг стало интересовать, кого я люблю? — горько улыбнулся он. — Ты сделала свой выбор. А я сделал свой.

— Мы и друзьями не можем остаться? — шепнула Роуг.

Коснулась его щеки, как всегда не снимая перчаток, но касание всё равно обожгло кожу, и дело не в способностях. Он вдруг осознал, что хочет отстраниться всем нутром, словно его поят медом, который на деле — горячий воск.

— Посуди сама, можно ли остаться друзьями, если любил кого-то, как своё тело, и этот кто-то тебя предал. Останься со мной? — последнее предательски сорвалось с губ.

Взгляд Роуг как посветлел, так и ожидаемо погас. Она убрала руку, в нерешимости отошла, по щекам опять покатились слёзы, которые он всегда ненавидел.

— Тебе не нужно передо мной унижаться. Не плачь. Ты сегодня чертовски красивая…

Она вымученно рассмеялась и спрятала чувственные губы под ладонью.

— Коснись. Коснись, как всегда хотела.

Роуг замотала головой, но перчатку сняла. Приблизилась снова, провела по волосам, не решаясь пойти дальше.

И тут Гамбит ласково, не без искреннего сожаления, прошептал:

— Прощай, ma cherie… Будь счастлива.

Он знал: она совсем недолго смотрела вслед. Уходил и ноги тяжелели с каждым шагом, а в груди становилось всё меньше воздуха. Острая боль в боку догнала его почти у самого дома и прижала к стене. Может, Белла и права в том, что он нарочно не давал ране зажить до конца. Перед глазами вспыхнули и сразу же погасли минуты, в которых они остались с Роуг вдвоём, летели навстречу гибели. Тогда он по-прежнему защищал её, выпуская карту за картой, и попутно отпускал их общее время, которое так берёг и столько лет стремился удержать.

Громадный бездушный робот, мгновение назад сравнявший Геношу с землёй, смотрел на него чёрными зрачками. Гамбит не заметил, как напоролся на что-то большое и острое. Оно держало его на высоте, как тряпичную куклу, насаженную на спицу.

Злая ирония: общий праздник омрачился горем и сыграть последний аккорд оборванной мелодии выпало именно ему. Он вложил в него все свои силы, украсив победоносной, привычно коварной, но окровавленной улыбкой. И взглянул прямо, пусть от свечения разлившейся по врагу кинетической энергии разглядывать было нечего.

Усталость окутала голову, легла на плечи, проникла в грудь. Как же это всё... одиноко. Вдруг не осталось ни единой вещи, ни единого лица, ради которого бы стоило вздохнуть в последний раз.

— Моё имя Гамбит. Запомните это.

* * *

Белла спала и улыбалась во сне. Он бережно гладил её по плечу, а в голове всё проигрывался и проигрывался последний кадр из общего когда-то «фильма» с Роуг. Общего ли?

Ты сегодня чертовски красивая…

Но не за красоту он её любил.

— Сильно болит? — шепотом спросила Белла и приложила ладонь к перевязанной ране.

— Так болит прошлое, cherie. Так болит прошлое… Спи крепко. Гамбит будет рядом.

— А ты снился мне сейчас, — не открывая глаз, сонно сказала Белла. — Мой Всадник на Бледном коне…

---

1) Моя маленькая (фр.)

Вернуться к тексту

2) («Париж любит победителей» — крылатая фраза.

Вернуться к тексту

3) Дорогая (фр.)

Вернуться к тексту