Нелюбимые, неделимые (гет)

Год после Геноши…

Мир за пределами школы Чарльза Ксавье оставался слишком опасным для неё и ей подобных, но существовать вместе, как раньше, становилось с каждым днём всё не невыносимее.

От мыслей, душных вопросов и беспорядочного запихивания вещей в чемодан отвлёк телефонный звонок. Джубили ответила, не глядя на экран и едва не выронила трубку, услышав голос. Залезла с ногами на кровать, сжалась в комок, еле сдержала способности, заколовшие в пальцах. На горло будто кто-то накинул удавку.

Небольшая телефонная трубочка потрескивала и дрожала в ладони. Джубили смотрела на экран, на неизвестный номер и бегущее время начатого разговора, а в голове проигрывались на повторе услышанные слова:

— Здравствуй, ma petite⁽¹⁾.

Ей хотелось разозлиться. Что за тупая шутка? Но ещё сильнее она закипала от того, что действительно верила: всё взаправду.

— Р… Г… Гамбит…

Она всхлипнула, срываясь на крик.

— Реми!

Тело прошибло ознобом. Если кто-то решил поржать, то в путь.

Только не отключайся. Только. Не. Отключайся.

Всё равно — как и почему. Она просто хотела его слышать, видеть, чувствовать. И это принадлежало одной ей.

— Не плачь, ma petite… Это я, действительно я.

— Мы… тебя…

Она хотела сказать «оплакивали», но то, что помнила о похоронах — это только как опустили гроб, будто сняли непосильный груз, и отошли с отмучившимся видом. Ещё странную речь Курта на могиле, выставляющую Гамбита убийцей с так и не отмытыми грехами, а не как друга и человека, который спас в ту ночь жизнь многим людям, в том числе и ему самому. Помнила свои и только свои слёзы, логичный вопрос о том, какого дьявола рядом нет Роуг и пустую отговорку Логана.

Тьфу… Выставил её неразумной девочкой. Джубили могла бы ударить его по щеке, но заметила: сказанное прозвучало сквозь зубы.

Да что там. Тогда и Эрика тоже считали погибшим. Обмолвился ли кто-то хоть словом? Нет.

— Ты, наверное, сейчас проклинаешь Гамбита, но прошу, выслушай.

— Что ты… — пискнула Джубили и вытерла слезы свободной рукой.

В дверь кто-то постучал, она вскочила, но вовремя осеклась. Нет, это уже совпадение.

— Гамбит, — прошептала она в трубку, — где ты сейчас?

— Я далеко, ma petite. В городе, который любит победителей.

— В Париже. Ты говорил… Paris aime les vainqueurs⁽²⁾, — сквозь слёзы улыбнулась Джубили.

— Я знал, что ты помнишь. Я звоню, чтобы…

— Нет. Не прощайся.

— О, ma petite, это я уже сделал. Гамбит просто решил, что ты должна знать: я жив и снова победил.

— Они тебя совсем не вспоминают, — обронила Джубили.

— Плохо помню ту ночь. Только как очнулся непонятно где. Ещё брат был рядом и Белла.

— Они на похоронах были, — закивала Джубили.

— Я знаю.

— Они что? Играли скорбь?!

— Нет. Ни капли. Накануне мне, видимо, стало совсем плохо. Тот медик, которого притащила Белла, только руками развёл.

— А потом? Что ты ещё помнишь?

— Как фигура в черном проскальзывает в комнату, падает мне на грудь и начинает громко плакать.

— Ты сейчас с Беллой?

— Да. Прости меня, ma petite.

— За что? Что ты? — снова всхлипнула Джубили и улыбнулась.

— За то, что не собирался выдавать себя. Я не мог. Моя «смерть» была прощанием с вами, прощанием с прошлым.

— С Роуг, — поняла Джубили.

— С Роуг.

— Ты скажешь ей?

— Нет. Ma petite, в мире есть вещи, которые я не прощаю никому и никогда. Я не запрещал ей любить кого-то ещё. Я просил только одного — правды в лицо, а не нож в спину. Она не сдержала слова, поэтому меня для неё нет, а её для меня.

— Я понимаю. Но вы были такими счастливыми…

Гамбит мгновение молчал.

— Я позвонил тебе, потому что не могу простить себе твоих слёз. Ты была и осталась моим близким другом.

— Можно тебя увидеть?

— Конечно, можно.

— Я уже чемодан собрала, — Джубили сглотнула слёзы и коротко рассмеялась.

Осмотрелась. Когда она впервые вошла в эти стены, то из вещей у неё было лишь то, что на ней. Быть может, лучше так и уйти?

— Гамбит сорвал тебе побег?

— Нет, придал мне сил, — твердо ответила она. — А… Логану можно сказать? Или он не поверит?

— Чуть позже.

— Ты и ему не веришь?

— Когда меня обвиняли в убийстве Траска, он был единственным, кто не верил этому.

— Значит, Роуг ты не хочешь видеть?

— Нет. Но если она узнает и будет меня искать, то… — Гамбит с шумом выдохнул и замолчал.

— Я не верю. В то, что слышу тебя. В то, что не схожу с ума.

— Ma petite, я тоже очень рад тебя слышать.

— Тебе можно на этот номер звонить?

— В любое время.

— Ты… ты отдыхай пока. Я обязательно приеду. Приеду и…

— И я покажу тебе Париж.

Джубили рассмеялась. Ей действительно не было больше страшно. Какая разница, как далеко придётся лететь одной? В одиночестве она и без того была слишком долго.

* * *

Рану ещё тянуло и жгло, словно в боку так и остался кусок железа. Спать лучше вообще было не ложиться — разбудит. И разбудит так, что самого дьявола на всех языках мира помянешь, если вздохнуть сможешь.

Пуще этого тело и душу буквально вскрывало только воспоминание о Роуг. Хотел ли он её видеть? По-прежнему видел везде. И поэтому снова бежал.

По крышам домов, выписывая винт за винтом в ночном небе, взрывая карту за картой, вызывая восторженные взгляды местных ребятишек, наблюдающих салют — того, что радости в этих алых вспышках было чуть менее чем ноль, им знать не стоило. Лишь гнев, лишь боль, лишь крик. И от этого никуда не деться.

Ветер в ушах заглушал городские звуки, трепал волосы, полы кожаного плаща. Вне его ничего не существовало. Ещё один прыжок, и ещё один — выше. Только бы рана не…

Гамбит едва успел ухватиться за железный край. Растянулся на каменной крыше высотки и зажмурился от боли. Если бы не телефонный звонок, то, наверное, бы отключился.

Не кричать. Дыши, надо собраться. Надо. Иначе все, кто в тебя не верил, были правы.

Впрочем, он давно попрощался с прошлым. И далеко не в первый раз.

— Cherie⁽³⁾ догадается, где я сейчас? — он не стал дожидаться закономерного вопроса на том конце провода.

Попытался быть по-прежнему обаятельным, только Белла Донна Будро его слишком хорошо знала. Как и он её. Единственное, что ещё внушало сомнения — заполнена ли между ними давнишняя пропасть. Не лгала ли ему Белла, говоря, что простила, и не лгал ли он…

— Удиви меня, — в её голосе чувствовалась улыбка.

— Там, где мы в первый раз целовались.

— В каком возрасте?

Гамбит рассмеялся и очень зря.

— Тебе хуже?

— Просто иди сюда. Кажется, я здорово вляпался.

— Не один ли это из твоих талантов?

Ответить на вопрос он уже не смог.

— Ловко, — тихий шепот отвлёк от дальнейших планов, а краденый алмаз, секунду назад приятно холодивший руку, испарился, словно и не был.

Из темноты переулка вышла девочка в темной накидке. Лет восьми на вид, не больше. Она была похожа на коллекционную куколку: с большими пронзительными глазами, белыми волнистыми причудливо собранными волосами.

— Ты вор? Как тебя зовут? Я здесь всех воров знаю.

— Реми Лебо, — отозвался он.

Узнал бы кто тогда, что выдал фамилию, то точно не отделался бы одним подзатыльником. Но Гамбит тогда был молод. Тоже лет восьми на вид, не больше. А ещё он впервые тогда понял, что кому-то нужен. И не просто кому-то, а негласному королю местных воров, которого ловко однажды обчистил и чью фамилию теперь носил.

— Лебо? — удивилась девочка и сделала шаг назад.

— А что?

Тут совсем рядом послышались торопливые шаги. Девочка скрылась в переулке, Реми побежал за ней, но та будто бы предугадывала все его решения и движения.

— Нет, не сюда! — прозвучал из темноты её голос. — Направо.

— Но там не…

— Быстрее!

Узкая лесенка вела вниз, в подвал.

— Что это за место?

— Не всё ли равно? — взгляд девочки похолодел, она протянула ладошку в замшевой перчатке. — Белла Донна. Будро.

«Ты из гильдии убийц», — понял Реми, но вслух ничего не сказал.

* * *

Застыв возле нужного дома, Джубили ощутила, как сильно потяжелел чемодан.

Возможно, потому что за несколько часов до этого всё-таки высказала всё Роуг?

Нет, она не выдала ей Гамбита. Всего лишь пришла попрощаться с Чарльзом и застала их с Эриком в его кабинете. Мужчины привычно спорили, Роуг не встревала, но в какой-то момент безобидная беседа переросла в нечто, благодаря чему Роуг в очередной раз обвинила Чарльза во всех смертях.

— Почему ты так на меня смотришь? — она повернулась к ней лицом, и Джубили осознала, как глубоко способна презирать.

— Потому что это ты убила Гамбита, — холодный ответ заставил Роуг отшатнуться, но протестовать она не рискнула.

Когда дверь открыл высокий крупный мужчина, Джубили вздрогнула: «Неужели над ней кто-то всё же подшутил?» Но кто? Точно не Курт, с которым она после речи у могилы так и не смогла поделиться болью.

— Вам кого, мисс?

— А… Здесь живёт Белла Донна Будро? Я…

Джубили нахмурилась. Почему она сказала, что пришла к Белле? Почему ей показалось, что она переврала её фамилию?

Мужчина хмыкнул и пропустил её в дом. Просторный, в стиле нуар, с кожаной мебелью, полом, напоминающим шахматную доску. В мрачной гостиной на лакированном столике стояла миниатюрная чашечка с горячим чаем и хрустальная ваза с одной единственной красной розой.

— Чёрт, что я творю? — прошептала Джубили, но отступать было поздно.

Тем более, горячий чай с мятой и лаймом так и манил пересохшее горло, а внутри недовольно урчало — от переживаний совсем забыла о еде.

Джубили успела обжечь губы, когда дверь открылась.

— О, у нас гостья. Приятно познакомиться, — произнесла Белла. — Извини, наш мастер эффектных появлений куда-то запропастился. Ты не голодна?

— Спасибо.

— Можешь расслабиться. Вообще, извини за этот фарс. В нашей гильдии любят ходить со вздёрнутыми носами. Реми скоро придет.

— Я не верю, — произнесла Джубили.

Белла помрачнела.

— Я тоже не верила. Когда показали репортаж, побежала, а куда — не понимала. Жалела, что мы были не рядом. Одно дело просто видеть и сопереживать трагедии, и совсем другое — знать, чей «последний привет» горит на экране. Но теперь всё позади. Рана напоминает о себе, но он в порядке, — последние слова прозвучали недоверчиво, но с улыбкой.

— Спасибо.

— Перестань. Я была должна ему отплатить за аналогичную ситуацию.

Белла лукавила, но Джубили всё равно спросила:

— Какую?

— Да так… Мы были совсем молоды, совершали безрассудные поступки.

— Как и сейчас.

— Ты мне уже нравишься, — улыбнулась Белла. — Была одна история, вдаваться в подробности не буду. Я искала Гамбита, а там, где он, как ты знаешь… — она сделала несколько пасов руками, изображая взрывы. — Нашла. А спустя миг повисла у него на руках. Долго лежала в коме, если бы не он, то не вышла бы.

— Мне иногда казалось, что он совсем себя не ценит. Свою жизнь. Всегда есть чья-то важнее.

Белла кивнула.

— Как бы он не отпирался, Гильдия всегда оставалась его домом. Благо, в нашем мире не всё так просто, и есть те, кто может предложить помощь. Мы нашли способ, правда, без гарантий. Всё зависело только от Гамбита, от его силы. Я вырывала у смерти из лап каждый вздох, каждый удар сердца. Живого места не оставила на груди. И чем сильнее старалась его удержать, тем больше убеждалась в том, что воюю с его упрямым характером. Я победила, но рана до сих пор иногда открывается. Но это Гамбит, соблюдать режим не для него. Ладно. Он просил не говорить о плохом. Так что… скажу принести нам пирожных, — она сделала загадочный вид и скрылась в коридоре.

За окном потемнело. Город зажёг огни. Джубили вглядывалась в них и поддавалась незнакомому, но уже родному теплу. Травяной чай расслаблял, уносил дурные мысли. Телефон так ни разу и не напомнил о себе. Или отключила?

Мужчина, встретивший на входе в дом, унёс её чемодан в одну из комнат и сказал, что она может там остаться, сколько хочет. Джубили не хотела никого обременять, но и обратно лететь не хотела, билета не брала. Сильно хотелось спать, она даже не сразу заметила яркую бабочку, влетевшую в приоткрытое окно. Откуда только?

Смолкли за спиной чьи-то осторожные шаги. Она обернулась и обняла, не глядя и всё ещё боясь поверить. Подняла голову.

— Здравствуй, ma petite.

Теплый каштан длинных волос, трогательное выражение глаз, словно он продолжал перед ней извиняться, чуть усталая, но с прежней хитринкой улыбка.

Джубили недоверчиво коснулась его лица, легко провела по волосам, спустилась к плечу.

Если это Морф решил её так пожалеть, то быть ему собственным кошмаром до конца дней. Вот так чтобы внешность примерил, а обратно не снял.

А потом Гамбит зарядил карту Джокера, черные его глаза блеснули алым, и Джубили, наконец, смогла дать волю слезам — при нём это можно.

Они проговорили до глубокой ночи под горячий какао с пирожными. Джубили торопливо рассказывала обо всём, что произошло за последний год, периодически прерываясь на комплимент Гамбиту за очередное блюдо и совсем не стесняясь Беллы. В ней многое накипело и наболело. Люди Икс были для неё семьёй, и сейчас этот дух исчез с концами.

Возможно, в этом не было ничьей вины, и это её розовые очки, в конце концов, лопнули.

Шторм построила себе новую счастливую жизнь и почти не звонила, верно, ощущая тоже самое, что и Джубили. Морф снова уехал, отвечая на все вопросы, что совершил огромную глупость и теперь не может смотреть Логану в глаза. Логан, кстати, тоже решил «уехать и расслабиться». Как бы ни было Джубили грустно, это решение она поддержала обеими руками. Хватит с него: рвать себе сердце, наблюдая за Джин со Скоттом. За тем, как его единственная любовь становится тенью человека, который никого, кроме себя, никогда не любил.

Единственное, что вселяло в Джубили надежду, это то, как Логан сказал: «Когда вернусь, готовь фейерверк». Всё потому, что Логан — не Логан, если отречется от своей любви и не отвоюет у самих небес. Господи, было бы там у кого отвоевывать…

— А Роуг… — Джубили запнулась и только теперь мельком взглянула на Беллу. Та заинтересованно приподняла бровь и напряглась. Гамбит наоборот опустил взгляд и потянулся за чашкой горячего чая, словно услышанное имя ничего для него более не значит. — Не стоит о ней. Мы поссорились и мириться не тянет. Все ценности, традиции, приоритеты, которые у нас были — будто бы одна я о них слышала. Профессора тоже перестала понимать. Всё в один миг рухнуло, — торопливый голос Джубили дрожал. — Для меня ты герой.

В выражении лица Гамбита прочлось что-то вроде: «Да ладно». Но все знали — он был благодарен, только никогда не показывал, насколько.

— Для меня тоже, — поддержала Белла. — Только не погибай больше, ладно?

* * *

Ночь расправила крылья, заперев в доме до самого рассвета уют прошлой беседы.

Гамбиту не спалось. Ночью для него обычно только начиналась жизнь.

— Ну что, я была паинькой? — спросила Белла и обняла со спины. — Джубили — хорошая девочка.

— Прошу, не надо, — он и сам не ожидал, что его шепот так дрогнет.

Внутри копошилось что-то невысказанное и болючее. Оно рвалось наружу, и кажущийся слишком сладким голос Беллы оказался идеально подходящим ключом для крепко запертого замка.

— Чего не надо?

— Притворяться.

— Я не притворяюсь.

Он разомкнул её руки у себя на поясе и повернулся. Белла смотрела прямо в его глаза и действительно выглядела очень откровенной.

— Что с тобой? Ты такой бледный.

— Я никуда не уйду, если ты останешься собой, — проигнорировал Гамбит. — Не будешь носиться со мной, как с тепличным растением и делать то, что важно мне, если это причиняет боль тебе.

— С чего ты взял? — пораженно спросила Белла.

— С того, что за всё время, которое мы вместе, ты не высказала ни одного упрёка, а тебе есть за что меня ненавидеть. И Джубили — только за то, что она одна из Людей Икс. Не строй вокруг меня иллюзии, если хоть немного любишь.

— Немного? — нахмурилась Белла и медленно отстранилась. — Было время, когда я могла убить за то, что ты не со мной. А теперь, — она потемнела лицом, — мне тоже нужна правда. Если, находясь со мной, ты представляешь кого-то ещё — уходи.

Гамбит долго молчал, она ждала столько же.

— Поначалу так и было. Тебе ли не знать, что от настоящей любви не отвыкнуть.

— И это говорит мне тот, кто верил, что чувства можно убить.

— Дело не в чувствах.

— А в чём же? В мести? Ты меня использовал?

— Нет, — он снова крепко сжал её запястья.

От несправедливого обвинения сдавило горло так больно, что он оказался не в силах его оспорить.

Впервые не мерк свет в глазах от прострелов в боку. Никакой горячки — в ней он звал не Беллу и ненавидел себя за это. Презирал, когда она не придавала этому значения.

— Ты ей больше ничего не должен. Это она предала тебя, не ты. Вспомни, сколько ты сделал для неё. Почему ей можно изменять тебе, и почему тебе нельзя её отпустить?

Её внимательные и внимающие глаза считывали каждое его движение. Дыхание в темноте напоминало шипение змеи, и сама она двигалась столь же грациозно и плавно. Гибкая, тугая и холодная.

— Кажется, у нас не было нормальной брачной ночи?

Он скользнул ладонями вверх по нарочно оставленному белому кружевному корсету и Белла охнула… Нет, зашипела, и показалось, что взгляд её блеснул в темноте.

— Но я помню, что значит чувствовать тебя.

Её голос сладким ядом тёк по венам, дурманил и пьянил, заставляя сердце биться медленнее, но больнее.

— Гамбит…

С ней всегда было так, будто они предавались любви на глазах у того, в чьей власти сжечь их обоих на костре за это.

— Я — не она, — шепнула Белла, несправедливо приняв его рваный выдох за вернувшееся воспоминание.

Гамбит сел на постели и уронил голову на руки.

— Белла, я не знаю, правильно ли поступаю. Имею ли вообще право. Мы любили друг друга с детства, о чём только не мечтали. То ли в шутку, то ли взаправду хотели объединить наши гильдии. Две несовместимости.

Взгляд Беллы не смягчился, но дрогнул.

— Ты не хотел на мне жениться, да?

— Очень хотел. Но после нашей свадьбы всё рухнуло. Сперва гибель твоего брата… по его же дурости, прости. Затем моя навязчивая идея уменьшить собственные способности и уберечь тебя от них. Я оставил тебя не потому что разлюбил. Я оставил, потому что предал и не хотел, чтобы ты снова испытывала боль, видя меня рядом. Кровь твоего брата на моих руках, ты едва не погибла из-за меня. А когда решила поговорить прямо, я без памяти влюбился в Роуг… и оставил смотреть нам вслед. Я много раз тебя предавал. А ты меня ждала.

Белла молчала. Он не любил, когда она так молчала. Но чувствовал: не винила ни в чём.

Он знал, что она его ищет. Следует повсюду, хоть и отпустила.

— Гамбит!

Она в первый и единственный раз была неосторожной. И едва обняв обмякла в его руках.

В глазах поплыло от ярости, а затем пространство заполонил огонь, вскормленный кинетической энергией.

Беллу он так из рук и не выпустил.

— Я не знаю, правильно ли поступаю, — повторил снова.

Белла опустилась рядом, убрала за ухо прядку каштановых волос и коснулась запястья.

— Ты всё время пытаешься себя обесценить, но ты всегда был моим героем. Гибель брата была случайностью, моя несостоявшееся смерть — моим выбором. Потому что я знала — ты спасёшь меня. И ты спас. — Белла мягко улыбнулась и продолжила. Её голос обволакивал целебным бальзамом обожжённые нервы. — Я ведь не придумала это. В одну из ночей ты проник ко мне в палату через окно и ввёл что-то в капельницу. Долго сидел рядом, а затем исчез.

— Я украл для тебя лекарство.

— А потом и меня из той палаты. — Она скользнула ему под руку и крепко прижалась. — Я давно тебя простила. И мне не нужно тебя касаться для того, чтобы знать о том, что именно значу для тебя. Я могу чувствовать и кожей, и душой, нужно тебе это или нет.

— Я сегодня виделся с ней, Белла.

От его горячего шёпота она напряглась, но не оттолкнула. Терпела, слушала.

— Говорю, чтобы между нами не было тайн. Сегодня… я мог предать тебя в последний раз. Но поставил точку.

Их взгляды снова встретились. В глазах Беллы плескалась боль вперемешку со счастьем. Диким, огромным, но таким хрупким, что она боялась его воспринять.

Гамбит смотрел на неё и на миг показалось, словно им снова по четырнадцать и они вдвоём стоят на краю крыши под звездным небом и над ночными огнями.

— Что ты задумал? — весело спросила Белла, глядя вниз. — Мы будем прыгать?

— Зависит от обстоятельств, — протянул Гамбит.

— Каких?

— Ты выйдешь за меня?

Белла посмотрела на него большими глазами, затем моргнула и перевела взгляд на протянутую ладонь, на которой блестело золотое колечко.

— А чего же не выйти? — спросила она, подбежала и чмокнула в щеку, попутно забирая украшение.

Гамбит с шумом выдохнул: всё уже в прошлом. Смешно даже. Обронил виноватую улыбку, опустил взгляд, а когда поднял снова, то увидел, что Белла улыбается. Совсем как раньше — тогда, на крыше.

— Да, — сказала она, как-то извиняясь, и продемонстрировала то самое колечко. Правда, надето оно было теперь на мизинчик. — А чего же не выйти?

И горячо поцеловала.

— Какой же ты ещё ребенок, Роуг! — сказал Гамбит почти с нежностью.

Всё равно — как она его нашла. Подозревать Джубили не думал и не хотел.

Роуг не перебивала и периодически уводила взгляд. По щекам текли слёзы, которым он больше не верил. Искал взглядом Эрика, который, видимо, не удосужился приехать с ней.

Был слишком занят подготовкой к очередному геноциду? Жаль. Ему интересно было бы понаблюдать за Роуг в случае их драки. Не важно, кто бы из них проиграл. Защищала бы она кого-то? Или осталась зрительницей, которой всё по кайфу?

— Обойдёмся без оправданий. Я понимаю, ты просто не смогла сформулировать ещё в нашу первую встречу одну простую истину. А я могу.

— И что же это за истина?

Его лицо сделалось жестоким.

— Гамбит, прости, меня не интересуют чувства, — заговорил он. Роуг нахмурилась, но спорить не стала. Правда, кулаки сжались. — Я люблю их слушать в качестве фонового шума в то время, как меня будет трогать без всяких последствий взрослый дяденька. Или не взрослый, кого встречу. — Он на минуту замолчал, наблюдая, как багровеет её лицо. — А ты пой для меня, пой, умирай за меня. Выслушивай, как не знаю, что мне делать, ведь для Эрика месть и война опять оказались важнее меня. Смотри, как я целую его у тебя на глазах. Лет через десять ему будет уже девяносто, а мне даже тридцати не будет. Подождёшь?

— Хватит!

— Знаешь, Гамбит, у него характер моего отца. Такой же хмурый, молчаливый и грубый. Но, когда он касается меня, я становлюсь живой.

— Замолчи! — она замахнулась для удара, но передумала, когда он мягко перехватил ладонь. И приложил к груди.

— И сейчас не чувствуешь?

В памяти вспыхнуло: «Может быть, сердце твоё и бьётся ради меня, но я его не чувствую».

Может быть? Она никогда не знала? Это тоже ощущается только через касание кожа к коже?

Роуг нехотя высвободила руку:

— Я не узнаю тебя. Это не ты.

— Что? Не нравлюсь? — Гамбит остался холоден. — Я вижу тебя такой и тоже не узнаю.

— Я не лгала тебе, — сказала прямо.

— Да, cherie, боюсь представить, какой бы была твоя ложь. Кто-нибудь третий на горизонте ещё не маячит? Или Эрик уже всех разогнал?

— Мы не… За кого ты меня держишь? — почти прокричала она. — Чего ты от меня хочешь?! Хочешь ударить, ударь!

— Я тебя больше не держу. Мне всё равно, вместе вы или нет.

— Ты уходишь… к ней? Ты же эту стерву не любишь!

В её глазах сияло абсолютно искреннее отчаяние. Но Гамбит в очередной раз проглотил колючий ком в горле.

— Тебя вдруг стало интересовать, кого я люблю? — горько улыбнулся он. — Ты сделала свой выбор. А я сделал свой.

— Мы и друзьями не можем остаться? — шепнула Роуг.

Коснулась его щеки, как всегда не снимая перчаток, но касание всё равно обожгло кожу, и дело не в способностях. Он вдруг осознал, что хочет отстраниться всем нутром, словно его поят медом, который на деле — горячий воск.

— Посуди сама, можно ли остаться друзьями, если любил кого-то, как своё тело, и этот кто-то тебя предал. Останься со мной? — последнее предательски сорвалось с губ.

Взгляд Роуг как посветлел, так и ожидаемо погас. Она убрала руку, в нерешимости отошла, по щекам опять покатились слёзы, которые он всегда ненавидел.

— Тебе не нужно передо мной унижаться. Не плачь. Ты сегодня чертовски красивая…

Она вымученно рассмеялась и спрятала чувственные губы под ладонью.

— Коснись. Коснись, как всегда хотела.

Роуг замотала головой, но перчатку сняла. Приблизилась снова, провела по волосам, не решаясь пойти дальше.

И тут Гамбит ласково, не без искреннего сожаления, прошептал:

— Прощай, ma cherie… Будь счастлива.

Он знал: она совсем недолго смотрела вслед. Уходил и ноги тяжелели с каждым шагом, а в груди становилось всё меньше воздуха. Острая боль в боку догнала его почти у самого дома и прижала к стене. Может, Белла и права в том, что он нарочно не давал ране зажить до конца. Перед глазами вспыхнули и сразу же погасли минуты, в которых они остались с Роуг вдвоём, летели навстречу гибели. Тогда он по-прежнему защищал её, выпуская карту за картой, и попутно отпускал их общее время, которое так берёг и столько лет стремился удержать.

Громадный бездушный робот, мгновение назад сравнявший Геношу с землёй, смотрел на него чёрными зрачками. Гамбит не заметил, как напоролся на что-то большое и острое. Оно держало его на высоте, как тряпичную куклу, насаженную на спицу.

Злая ирония: общий праздник омрачился горем и сыграть последний аккорд оборванной мелодии выпало именно ему. Он вложил в него все свои силы, украсив победоносной, привычно коварной, но окровавленной улыбкой. И взглянул прямо, пусть от свечения разлившейся по врагу кинетической энергии разглядывать было нечего.

Усталость окутала голову, легла на плечи, проникла в грудь. Как же это всё... одиноко. Вдруг не осталось ни единой вещи, ни единого лица, ради которого бы стоило вздохнуть в последний раз.

— Моё имя Гамбит. Запомните это.

* * *

Белла спала и улыбалась во сне. Он бережно гладил её по плечу, а в голове всё проигрывался и проигрывался последний кадр из общего когда-то «фильма» с Роуг. Общего ли?

Ты сегодня чертовски красивая…

Но не за красоту он её любил.

— Сильно болит? — шепотом спросила Белла и приложила ладонь к перевязанной ране.

— Так болит прошлое, cherie. Так болит прошлое… Спи крепко. Гамбит будет рядом.

— А ты снился мне сейчас, — не открывая глаз, сонно сказала Белла. — Мой Всадник на Бледном коне…

---

1) Моя маленькая (фр.)

Вернуться к тексту

2) («Париж любит победителей» — крылатая фраза.

Вернуться к тексту

3) Дорогая (фр.)

Вернуться к тексту

— Эй! Отдай! Так нечестно! — весело кричала Джубили, угрожающе размахивая руками.

Она повалила Гамбита на землю и случайно нажала на рану. Острая боль, о которой успел забыть, снова прошила и практически вырвала вздох из груди.

— Прости…

Гамбит, не открывая глаз медленно улыбнулся, «помагичил» возле её отросших кудрявых хвостиков и вынул чернослив в шоколаде уже без фантика. Джубили, заметив его краем глаза, церемонится не стала.

— Ам!

— Уже всё съели? Можно даже не расстилать? — Белла продемонстрировала увесистую корзинку с разными вкусностями и свернутым пледом.

— Минутку! — Джубили — как учили — захватила корзинку в плен и побежала готовить праздничный стол. — Кто последний, тот заметает улики!

Звон её голоса, поддернутый светом палящего солнца взлетел и растворился в синеве неба.

Обернувшись, она почти застала их за поцелуем. Так непривычно… но красиво.

К вечеру приехал Логан. Привез для Джубили большого воздушного змея и весьма забавно с ним смотрелся. Белла предусмотрительно решила помочь ей его запустить, оставив мужчин одних.

Логан долго смотрел на Гамбита так, будто искал подвох, а затем крепко обнял.

— Везучий ты, гад.

— Ты тоже изменился. Сыграем?

— Не поверишь, сколько у меня после Японии осталось, — пробурчал Логан.

— Давай просто так, — тихо рассмеялся Гамбит. — Вдруг ты сегодня тоже везучий.

Разговор терялся в шёпоте карточной колоды, в красках наступающей ночи, шелесте листвы и упрямого летнего ветерка, который то и дело гасил огонь.

— Я за это время тоже много что понял, Гамбит, — Логан глотнул виски и зажёг сигару. — Раньше верил во что-то, а теперь вижу… действительно не судьба.

— Джин?

Логан кивнул.

— Она ведь приходила ко мне, даже поцеловались. Но я хотел бы, чтобы она любила меня, а не предлагала себя, чтобы забыться или Скотту отомстить. То, что чувствовал я, было настоящим, понимаешь? Оно не включалось по щелчку, от безысходности или ещё как. Она видела это. Но всегда выбирала его. Я уехал проветрить мозги. И встретил в Японии Марико. Теперь чувствую себя… — Логан отпил прямо из горла и на мгновение задумался. — А, неважно.

Гамбит тоже молчал, опустив взгляд. Он понимал, почему другу сложно признать одно единственное слово. Потому что чувства не имеют возраста и никогда не проходят.

— Свободно, — наконец, сказал он и зарядил первую попавшуюся карту. — А я… в одном вдохе от ненависти, Логан, — ровный голос не вязался с пляшущим огнем в его глазах.

— Вы виделись?

— Да. И знаешь, теперь мне хорошо. Еще вчера я представлял, как она придёт ко мне и скажет, что победила свои способности, что всё поняла, нагулялась, коснётся без перчатки в надежде, что я прощу. Эта любовь была моим смыслом... но уже была.

Карта вспыхнула и превратилась в пепел. Логан легонько ударил бутылкой по его стакану. Хмельной взгляд говорил о том, что эту ночь они спокойно не закончат, и Гамбита это заводило и интриговало.

— Думаю, мне тоже. И я очень рад, что ты жив. И за вас. Пока ехал сюда, аж когти чесались вмазать от души тем, кто догадался так подшутить. Потом ударить тебя, за то что так долго прятался.

— Гамбит тебе дорог?

— Ты напрашиваешься, да?

— Я тоже рад тебя видеть, дружище, — рассмеялся Гамбит.