На берегах священных рощ (гет)

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины⁽¹⁾.

Непроглядным полотном смыкались над головой еловые ветви, и густой сумрак подлеска казался осязаемым и полным чудовищ.

Трудно было теперь определить, как он к этому пришел и когда начался сей крестовый поход во имя понятий, что при оглашении их вслух непременно приобрели бы слащаво-пафосный и излишне возвышенный оттенок.

«Настоящие поэты долго не живут», — прошипело однажды создание, звавшее себя лордом, и Северус Снейп был полностью согласен: нестись в бой под стук копыт, смеясь встречать морскую бурю, петь на папертях — удел вдохновленных самоубийц, что ищут истину и в миражах. Профессор Снейп предпочитал рационализм, согласно которому, все началось не так давно, случайно и прозаично, а он не смог вовремя остановиться и повернуть назад, когда... Когда что? Когда пробудились освобожденные от оков служения давно позабытые чувства? Когда перспектива новых побед проросла на благодатной почве неразделенных переживаний?

Но кто подготовил эту почву и подсказал маршрут? Ведь если перестать обманывать себя, окажется, что корни происходящего также глубоко впиваются в прошлое, как и корни окружающих реликтов — в землю. Так когда было «начало»? Месяц назад или двадцать лет тому? И может ли быть так, что вся жизнь стремилась к этому моменту?

Вдалеке послышался клокочущий рев настоящего монстра, а рядом, впереди и справа, хрустнула ветка, за этим послышалось тяжелое водянистое дыхание, и Северус поспешил достать волшебную палочку. Ее не оказалось ни за пазухой, ни в креплении на поясе. Внутри все похолодело, он замер.

Кусты затряслись, и на свободное пространство перед зельеваром вывалился совершенно обнаженный мужчина. Тина и ряска зелеными соплями оплетали его выпирающие ребра и тазобедренные косточки, по спине и груди черной паутиной спускались длинные мокрые волосы. Мужчина смущенно улыбнулся, обнажая широкие ровные зубы, и поманил за собой. Северус остался стоять на месте.

Высокий, тощий и сутулый незнакомец с крупными грубоватыми чертами лица, будто наспех слепленными из глины, что-то смутно напоминал, доверия не вызывал и человеком, вероятнее всего, не являлся.

— Пойдееем, — проблеяло существо, — я покажу дорогу.

Северус замялся.

— Пойдееем, — снова заканючил мужчина низким жалобным голосом.

Он вполне мог оказаться посланником и проводником, тем более что до сих пор не напал. А мог быть коварным духом.

«Думай, думай, думай!» — Северус сжал пальцами переносицу, стараясь не терять из виду мнущегося у кустов недочеловека. — «Рискнуть пойти или рискнуть остаться?»

Над головой раздался мимолетный треск, и Северус инстинктивно шагнул в сторону. Шорох проскользил ближе к стволу дуба, и следом оттуда вкрадчиво промурлыкали:

— На твоем месте я бы не ходил. Ррразве что колдун хочет вррраз наплаваться до конца своей бррренной и, несомненно, стррремительно укорррачивающейся жизни.

Северус посмотрел наверх, где колыхался сгусток мрака. Силуэты менялись, и разглядеть кого-то конкретного не получалось. Не столь важно. Догадываясь кому принадлежит наставление, зельевар обреченно вздохнул.

Существо перед ним хмурилось и переминалось с ноги на ногу, как нетерпеливый конь. Внезапно оно всхрапнуло и решилось подойти к Снейпу. В тот же миг с дерева яростно зашипели. Черная тень ринулась вниз огромным шерстяным шаром, отчего обнаженный дух, демон или кем он там был, с визгом кинулся прочь. Тень метнулась обратно на дуб.

— Куда же мне идти? — уточнил Северус.

— На поле битвы, конечно. Но для начала…

Перед Северусом что-то упало, небольшое и легкое.

— Ваша шпага, мон-шеррр.

Это была волшебная палочка. Не его, но Северус осторожно поднял ее, любовно огладил.

— Люмос!

— Замечательно! Мррр. Колдун помнит, как колдовать. Тогда ему не нужно лошадиное озеррро, чтобы посссмотреться в зеррркало.

— Зеркало? Зачем оно мне? — Северус насторожился, рука сама начала выводить заклинание для создания отражающей поверхности.

— Ну как бы так сссказать, на вас, мон-шеррр, нет своего лица…

1) «Божественная комедия», А. Данте

Вернуться к тексту