На берегах священных рощ (гет)

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины⁽¹⁾.

Непроглядным полотном смыкались над головой еловые ветви, и густой сумрак подлеска казался осязаемым и полным чудовищ.

Трудно было теперь определить, как он к этому пришел и когда начался сей крестовый поход во имя понятий, что при оглашении их вслух непременно приобрели бы слащаво-пафосный и излишне возвышенный оттенок.

«Настоящие поэты долго не живут», — прошипело однажды создание, звавшее себя лордом, и Северус Снейп был полностью согласен: нестись в бой под стук копыт, смеясь встречать морскую бурю, петь на папертях — удел вдохновленных самоубийц, что ищут истину и в миражах. Профессор Снейп предпочитал рационализм, согласно которому, все началось не так давно, случайно и прозаично, а он не смог вовремя остановиться и повернуть назад, когда... Когда что? Когда пробудились освобожденные от оков служения давно позабытые чувства? Когда перспектива новых побед проросла на благодатной почве неразделенных переживаний?

Но кто подготовил эту почву и подсказал маршрут? Ведь если перестать обманывать себя, окажется, что корни происходящего также глубоко впиваются в прошлое, как и корни окружающих реликтов — в землю. Так когда было «начало»? Месяц назад или двадцать лет тому? И может ли быть так, что вся жизнь стремилась к этому моменту?

Вдалеке послышался клокочущий рев настоящего монстра, а рядом, впереди и справа, хрустнула ветка, за этим послышалось тяжелое водянистое дыхание, и Северус поспешил достать волшебную палочку. Ее не оказалось ни за пазухой, ни в креплении на поясе. Внутри все похолодело, он замер.

Кусты затряслись, и на свободное пространство перед зельеваром вывалился совершенно обнаженный мужчина. Тина и ряска зелеными соплями оплетали его выпирающие ребра и тазобедренные косточки, по спине и груди черной паутиной спускались длинные мокрые волосы. Мужчина смущенно улыбнулся, обнажая широкие ровные зубы, и поманил за собой. Северус остался стоять на месте.

Высокий, тощий и сутулый незнакомец с крупными грубоватыми чертами лица, будто наспех слепленными из глины, что-то смутно напоминал, доверия не вызывал и человеком, вероятнее всего, не являлся.

— Пойдееем, — проблеяло существо, — я покажу дорогу.

Северус замялся.

— Пойдееем, — снова заканючил мужчина низким жалобным голосом.

Он вполне мог оказаться посланником и проводником, тем более что до сих пор не напал. А мог быть коварным духом.

«Думай, думай, думай!» — Северус сжал пальцами переносицу, стараясь не терять из виду мнущегося у кустов недочеловека. — «Рискнуть пойти или рискнуть остаться?»

Над головой раздался мимолетный треск, и Северус инстинктивно шагнул в сторону. Шорох проскользил ближе к стволу дуба, и следом оттуда вкрадчиво промурлыкали:

— На твоем месте я бы не ходил. Ррразве что колдун хочет вррраз наплаваться до конца своей бррренной и, несомненно, стррремительно укорррачивающейся жизни.

Северус посмотрел наверх, где колыхался сгусток мрака. Силуэты менялись, и разглядеть кого-то конкретного не получалось. Не столь важно. Догадываясь кому принадлежит наставление, зельевар обреченно вздохнул.

Существо перед ним хмурилось и переминалось с ноги на ногу, как нетерпеливый конь. Внезапно оно всхрапнуло и решилось подойти к Снейпу. В тот же миг с дерева яростно зашипели. Черная тень ринулась вниз огромным шерстяным шаром, отчего обнаженный дух, демон или кем он там был, с визгом кинулся прочь. Тень метнулась обратно на дуб.

— Куда же мне идти? — уточнил Северус.

— На поле битвы, конечно. Но для начала…

Перед Северусом что-то упало, небольшое и легкое.

— Ваша шпага, мон-шеррр.

Это была волшебная палочка. Не его, но Северус осторожно поднял ее, любовно огладил.

— Люмос!

— Замечательно! Мррр. Колдун помнит, как колдовать. Тогда ему не нужно лошадиное озеррро, чтобы посссмотреться в зеррркало.

— Зеркало? Зачем оно мне? — Северус насторожился, рука сама начала выводить заклинание для создания отражающей поверхности.

— Ну как бы так сссказать, на вас, мон-шеррр, нет своего лица…

1) «Божественная комедия», А. Данте

Вернуться к тексту

Северус Снейп

Безумно болело горло. Оно горело и чесалось под бинтами, и никакие зелья не помогали избавиться от этого навязчивого зуда. Северус плохо спал уже которую ночь, просыпался в два-три по-полуночи, осторожно ворочался, стараясь не тревожить непонятно с чего ноющие мышцы. Будто травма шеи задела и все остальные нервные окончания, что, в общем-то, не исключено, учитывая сколько яда досталось ему вместе с укусом. Уникального яда. Его не смогли нейтрализовать полностью, так что дракклова отрава продолжала циркулировать вместе с кровью от стоп к сердцу, к легким и дальше к мозжечку. На яд Северус и списывал постоянное головокружение, стоило подняться в уборную или на скудную полу-тюремную прогулку по собственной палате.

За пределы палаты его не выпускали. Благо, что и внутрь проникнуть могли далеко не все.

Навещал Поттер. Естественно. Мялся у ног, смотрел смущенно и виновато, потом ободрился тем, что профессор Снейп едва способен повысить голос, и выдал благодарственную речь. Северуса она не сильно впечатлила, он ожидал чего-то подобного. Оставался, конечно, шанс на неприятие... но это же Поттер. Спасатель Поттер, благородный Поттер, справедливый, всесильный, живучий! И дальше и дальше по списку.

Иногда приходили МакГонагалл и Шеклболт. И авроры-дознаватели. Первые два неизменно благожелательны, справлялись о самочувствии, делились новостями, пытались подбадривать, на что Северус раздраженно раздувал ноздри и переводил тему, не желая становиться предметом жалости. С дознавателями все оказывалось гораздо сложнее. Они умели играть на нервах, нагнетать, запугивать. В некоторые моменты Северус, внешне оставаясь максимально безучастным, даже радовался своей немощи и защите больничных стен, которые не позволяли шавкам прокуроров перейти черту.

Май зельевар провел в коме, все лето был слишком слаб, чтобы покидать пределы госпиталя. Теперь же, когда его дело, рассматриваемое в приоритете, почти подошло к моменту оглашения приговора, на отсутствии Северуса в зале суда настаивали адвокаты: несмотря на заступничество Героя и новоизбранного министра, большая часть толпы все еще считала Снейпа преступником и убийцей, хитрым ящером, выкручивающимся из лап правосудия, и готова была растерзать на месте.

Несколько дней назад их пыл, однако, поутих. В прессу просочились фотографии его больной натуры во всей красе: бледного, осунувшегося, с темными кругами под глазами и туго перевязанной шеей. На колдофото Северус открывал веки и приподнимался на локтях, глядя в камеру, с тошнотворным выражением беспомощной растерянности на лице.

Ярость, охватившая Снейпа при виде той статьи, могла бы сравниться с пламенем дракона, разрывающим изнутри и требующим немедленно вырваться наружу! Именно тогда, впервые за три с половиной месяца, его магия подчинилась настолько, что не потребовалась даже отнятая на время разбирательств палочка, чтобы искрой Инсендио испепелить ненавистные листы бумаги.

Да, Северус не мог покинуть больничные покои без должного сопровождения. И да, внутрь могли пройти только целители со специальными пропусками и небольшой список магов, одобренный Шеклболтом. Но если где и водится человекоподобный клубок пронырливых змеюк, то даже не на Слизерине, а в обители новостных газет! Один из протеже Скиттер, не иначе, сумел заполучить и пропуск, и врачебный халат и застать Снейпа врасплох одним ранним утром, разбудив того затвором камеры.

После инцидента Шеклболт улучшил защиту комнаты.

Оттого было странно и тревожно вновь ощущать на себе чей-то пристальный взгляд.

В былые времена Северус уже приставил бы палочку к яремной вене незнакомца, он знал, где тот сидит, ощущал его невесомое дыхание. Пальцы рук дрогнули, стремясь поддаться тренированным инстинктам, но палочки не было. Может и к лучшему. Если это кто-то из аврората — не стоит делать резких движений: человек нелояльный запросто оставит пару синяков.

Это была девушка. Или скорее молодая женщина, смутно знакомая. Увидев, что Снейп проснулся, она пошевелилась и наклонилась ближе.

— Доброе утро, сэр. Простите, не хотела вас будить.

Она сидела на стуле у кровати, против солнца, и ее силуэт окутывала эфирная дымка, в то время как лицо оставалось в тени.

В первые мгновения, еще не до конца избавившись от оков ночного бреда, Снейп ненароком решил, что ему мерещится это эфемерное создание, для разнообразия прекрасное. Но стоило присмотреться внимательнее, и морок развеялся. Девушка оказалась самой обычной, с кремово-светлой на грани нездоровой бледности кожей, с большими синими глазами, тонкими бровями вразлет, длинным носом и чувственной линией едва розоватых губ. Все ее черты, от высокого лба до острых скул и узкого подбородка, были по-классически приятны, и вместе с тем в угловатости, неуловимых деталях и легкой асимметрии рождалась необъяснимо притягательная неправильность.

Темные волосы она завязала в разваливающийся пучок на затылке. Одна ее рука покоилась в бандаже, а левая часть лица частично скрывалась под бинтами. Простая магловская одежда — короткая черная майка, фиолетовые спортивные штаны с лампасами и кофта нараспашку из того же комплекта — говорили о гостье больше, чем могла бы запись о нечистокровности в регистрационных списках Амбридж.

Ее внезапное появление обескуражило зельевара и оттого показалось вопиюще неприличным.

Северус принял полусидячее положение, открыл было рот, чтобы осведомиться о личности посетительницы, но не разогретые, саднящие голосовые связки выдали то ли стон, то ли воронье карканье.

— Выглядите неважно, — сочувствующе сказала девушка. — Подать воды?

Она не вписывалась в устоявшуюся больничную картину и распорядок Снейпа. Он хотел пить, но еще больше он хотел попросить ее убраться. Голос все еще грозил подвести, так что зельевар молчал. На его выразительное неудовольствие незнакомка, вздохнув, поднялась к столу у окна и через минуту вернулась со стаканом теплой воды. Отдала не в руки, а поставила на тумбочку рядом, будто приручала дикое животное, чье доверие нужно заслужить осторожностью и дружелюбием. А может, опасалась его. Не исключено, что брезговала.

— Вы меня, наверное, не помните, — продолжила девушка, — Я Айрис Данхилл. Училась в Хогвартсе лет эдак десять назад.

Неужели. Данхилл. Эту фамилию Северус знал. Самое забавное: припоминал одной из первых после комы. С хорошим посылом припоминал, надо отметить, но встречаться желанием не горел.

— Что вы тут забыли? — наконец пробормотал Снейп.

— Министр Шеклболт сказал, что вам скучно, — она явно лукавила.

— И не нашел куртизанку посимпатичней?

На откровенную грубость Мисс Данхилл вопреки ожиданиям рассмеялась.

— Я передам министру ваши претензии, профессор.

Обращение она выделила особенно явно: раз Снейп решил некрасиво съязвить, то почему бы не смутить его, напомнив о традиционных ролях учителя, пусть и бывшего, и ученицы. Северус попытку засчитал.

Дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел Кингсли Шеклболт. В строгой мантии, без привычной серьги в ухе — настоящий чиновник.

— Как наш пациент?

— Притворяется, — Данхилл подошла к Шеклболту и шутливо добавила, понизив голос: — Но пламя пассивной агрессии все еще горит в этом…

Снейп кашлянул, напоминая о себе, а Кингсли заржал. Выглядел он в общем весьма довольным.

— Вам лучше убраться, пока пламя не стало активным, — процедил Снейп.

— Прошу прощения. Я полагала, что сарказм вам не чужд.

— Несомненно. Когда его использую я!

Шеклболт закатил глаза и повернулся к девушке.

— Как ты сама, Айрис?

— Терпимо.

— Рад это слышать. Зайду к тебе позже.

Мисс Данхилл молча кивнула и вышла.

— Хорошая девочка, помотало ее, — пробормотал Шеклболт и обратился к Снейпу. — Надеюсь, ты правда полон сил, у меня для тебя хорошие новости.

— Война окончена, Поттер жив, министерство процветает. Я слышу эти новости изо дня в день. Что может быть лучше?

— Тебе нет и сорока, а ворчишь как старый дед. Мог бы порадоваться со всеми.

— Тебе мало моей широкой улыбки?

— Которую никто никогда не видел?

— Говори уже, зачем пришел, и продолжай обход.

Северус провел безумно много дней в одиночестве белых стен, ему хотелось поговорить даже несмотря на саднящие связки, и Шеклболт — определенно достойный собеседник. Опасный собеседник. С таким слишком просто вляпаться в очередной круг взаимных обязательств, который иные люди зовут дружбой.

— Минерва откопала письмо Дамблдора.

— Кхм, очередное?

— Именно. Твой предшественник оставил прилично тайников в директорском кабинете.

— Я всегда знал, что он параноик. И что? Теперь у нас есть новый рецепт лимонного джема?

— Можно сказать и так. Письмо официально и заверено, и подтверждает ваше соглашение о его… кончине.

Северус выдохнул. Вот оно как! Звучало обнадеживающе. Убийство директора Хогвартса все еще волновало общественность более остальных событий. Обвинители цеплялись за него, как за последнюю соломинку, которой старались разбить и без того хлипкий плот, состоящий в основном лишь из собственных оправданий. Осложняло дело то, что изъятым воспоминаниям ушлого окклюмента доверия не было, а Веритесариум⁽¹⁾, как и многие другие зелья, оказывался противопоказан из-за дракклова яда, разъедающего зельевара изнутри.

От волнения, охватившего Северуса, он едва сдержал дрожь в голосе.

— Есть ли шанс, что следующее заседание будет последним?

— Так и будет, — заверил его Шеклболт. — Наконец освободишь место для тех, кому оно действительно нужно.

— Я не просил держать меня здесь все это время.

— Ты бы предпочел камеру временного заключения?

— С каких пор отменили домашние аресты?

— Для носителей метки? — министр многозначительно изогнул бровь.

Снейп и сам понимал, что не имеет права жаловаться. Тому же Малфою повезло куда меньше.

— Я поколдовал, чтобы ускорить процесс, так что уже через неделю станешь свободным человеком.

* * *

Внутри теплилось предвкушение. Казалось, что не финал войны, а именно полное оправдание должно стать точкой в истории, начавшейся годы и годы назад. Основная загвоздка, терзающая Снейпа, состояла в том, что «точка» означало «свобода», а свобода вела к распутью.

«Несмотря на мнение попечительского совета, я всегда буду рада видеть тебя в Хогвартсе, Северус», — сообщила МакГонагалл в последнем письме, но зельевар не хотел возвращаться к приевшимся лекциям и шумным коридорам. Не в ближайшее время.

Август близился к завершению, ранние часы уже дышали осенью, поддетые дымчатой пеленой, однако к полудню в палате становилось нестерпимо душно.

Северус доковылял до окон. Пришлось опереться о стул, потом о стол, началась одышка, перед глазами заплясали белые мушки. Стиснув зубы и преодолевая боль, он отправился на середину комнаты, осторожно размялся, унял усилившееся головокружение настойками и вернулся назад, чтобы насладиться теплом и светом.

Внутренний дворик Мунго походил на классический атриум со скамеечками, фонтаном в центре и парой теплиц. Мимо по гравийной дорожке быстро прошагала медведьма Марпл, бросив в зельевара мимолетный убийственный взгляд. Ну хоть не проклятие. Северус только хмыкнул: к страху, презрению и ненависти ему было не привыкать.

Несколько пациентов в белых халатах задумчиво бродили по поляне. На ближайшей скамье сидела женщина. Она откинула волнистые волосы с плеча, и Северус узнал Айрис Данхилл, которая склонилась над какой-то книжечкой, увлеченно перелистывая страницы и не замечая ничего вокруг. Несколько минут спустя на ее лице появилась мягкая улыбка, а после девушка тихо рассмеялась. Как и в прошлую встречу, облаченная в солнечный свет, в этот миг она выглядела непосредственной и легкой, словно глоток свежего воздуха в затхлых подземельях. Северус вдруг осознал, что собственные уголки губ поползли вверх, и поспешил отвлечься.

На следующий день на смене снова была медведьма Марпл; старший целитель Сметвик, который помогал Снейпу скрашивать будни, поставляя актуальную прессу, взял выходной; Данхилл листала книжку на скамейке. Подпирая плечом оконный косяк, Северус видел, как к ней подластился местный рыжий книззл. А ластился он ко всем, от чего был до безобразия упитан. Данхилл заложила недочитанную страницу то ли конвертом, то ли открыткой и кинулась обнимать кота.

Снейп поморщился.

Все преподаватели в некоторой степени грешили «предугадыванием» будущего. Не обязательно иметь дар провидца, чтобы посмотреть на ученика и предположить, кем тот станет. Иногда даже заключались споры. Зельевар в них не участвовал, хотя бывало, что мысль проскальзывала сама собой, и об увлеченной магозоологией в ущерб другим предметам Айрис Данхилл она была ясна как день: «На Гриффиндоре ей не место. Пуффендуй — самое то. Закончит в зоопарке». Довольно крамольные мысли о той, кто непроизвольно сыграл важную роль в том, что он до сих пор жив…

Но вот посмотрите! Снейп дал воображаемый балл своей интуиции.

— Еще один кусочек куриного филе, и это создание лопнет, как воздушный шар.

Данхилл обернулась на хриплый голос.

— Не переживайте, профессор. Мистер Дженкинс — пример здоровья и процветания. Вероятно, не без помощи хорошего питания.

— Я теперь не профессор. И, боюсь, ваши познания в медицине так скудны, что исключают понятие «ожирение».

— Он просто пушистый. Не так ли, мистер Дженкинс?

Кот высокомерно мяукнул. Получив все, чего желал, он непоседливо соскочил с колен и, покачивая боками, отправился дальше по своим кошачьим делам.

— Хм, ну, может, ему правда не повредит легкая диета, — протянула мисс Данхилл. — А вам?

— Прошу прощения?

— Вам что-нибудь, может, надо?

Северус растерялся. Очевидно, она знала о положении бывшего профессора и смотрела с состраданием. Снейп предпочел бы высокомерие медведьмы Марпл. Он снова скривился, решая прервать диалог и вернуться к отвратительной бобовой каше, выданной ему медведьмой на обед, но в последний момент передумал.

— Раз у вас больше свободы в передвижении, буду благодарен, если раздобудете свежий выпуск «Пророка».

— Только газету?

— Этого более чем достаточно.

Мисс Данхилл явилась через полчаса, на этот раз от двери. Передала Снейпу газету и ароматный чай, устроилась на стуле, не дожидаясь приглашения.

Первая новостная полоса гласила «Еще двое Пожирателей взяты под арест. А сколько еще гуляет на свободе?». Вторая — в четвертый раз за последние пару недель упоминала Хайленд: «Павших не вернуть. Трэверс-мэнор под Инвенгаром⁽²⁾ — новые расследования старых преступлений» и заметка о требовании магловского премьер-министра к Шеклболту решить проблему пожаров к северу от Инвернесса. Дальше традиционно печатались последние сплетни о текущих судебных тяжбах, и бывший профессор и директор Хогвартса, Северус Тобиас Снейп, занимал в них не последнее место. Настроение быстро испортилось.

Снейп отложил газету, пристально посмотрел на мисс Данхилл. Часть ее повязок уже была снята, открывая заживающие края ожогов, но сломанная рука по-прежнему пребывала в бездействии. Вопрос о причинах ранений зельевар решил оставить при себе. В Мунго много пострадавших, на всех эмпатией не напасешься.

— Откуда у вас пропуск?

— Может, украла.

— Смотрю, с возрастом вы-таки обзавелись гриффиндорской наглостью.

— Лучше наглостью, чем морщинами, — она усмехнулась, — Но если серьезно, то видела статью в «Пророке». Хотела вас навестить и министр весьма удачно попался под руку.

— И почему он не забрал разрешение?

Данхилл пожала плечами.

— Вероятно забыл, я не стала отвлекать его напоминаниями.

— Только не говорите, что соскучились по моему милейшему обществу.

Снейп не мог уловить ее настроения. Ирония в голосе не вязалась с изучающим прищуром. Словно она ждала подходящего момента, чтобы выдать что-то нелицеприятное, или о чем-то спросить, или напомнить о том, как следует быть благодарным.

— Скорее устала от переполненной палаты, — пояснила мисс Данхилл.

— Ну так я не намерен вас развлекать. Откуда у вас возникла идея, что меня волнуют ваши проблемы? Идите во двор!

Данхилл поджала губы. Плечи девушки, до этого уверенно встречающей колкости зельевара, дрогнули, она отвернулась, и Снейп заметил то, чего не успел рассмотреть прежде: совершенно очевидную наигранность. Улыбка прикрывала пронизывающее ее звенящее напряжение и уныние, что тут же проявило себя в скорбных складках у рта, стоило перестать контролировать лицо.

Зверь, вскормленный за время служения Лорду, поднял голову, почуяв слабость, и Северус с каким-то обоюдоострым садизмом продолжил язвить:

— …если вы конечно не ловите тут очередной сюжетец для желтой прессы. Сомневаюсь, что вы доросли до «Пророка»! «Любопытствующий волшебник», «Тайны темных магов»? В какой из них вы работаете?

Данхилл уже открыла дверь.

— Мир не вертится вокруг вас! — раздраженно бросила она. — А я работаю в заповеднике! Работала.

Ха! Почти зоопарк! Снейп победоносно закинул своей интуиции еще один балл.

Северус снова остался наедине с собой и почти сразу ощутил гнилостный привкус разочарования на языке.

Едва появился кто-то, не вызывающий откровенной неприязни (что уж врать себе), похоже, готовый к беседе, не проявляющий страха перед его темным прошлым и без насмешек над жалким настоящим, как он поспешил избавиться от общения, которого равно жаждал и боялся. Даже не дал себе шанса, ведь давно усвоил: пустоту нельзя предать. Вот пусть только она и остается. Пустота — это ничто, а ничто — свобода от всего. Полная независимость. Не к этому ли он все время стремился?

1) Сыворотка правды

Вернуться к тексту

2) Город на севере Шотландии

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1982 — 1987

Когда совсем молодой, растрепанный учитель вошел в аудиторию, дети довольно заперешептывались, наращивая гул. Высокий, угловатый, в простой и слишком широкой ему мантии зельевар выглядел желторотым птенцом на фоне прочих профессоров и поначалу опасений не внушал, однако суровый тон и острый взгляд, пронизывающий насквозь, быстро заставили первокурсников замереть в предвкушении. Кого-то в предвкушении великих тайн, а кого-то — в непосильной зубрежке.

Айрис встрепенулась, она принадлежала скорее к первой категории. Какая разница, что преподаватель строг и холоден, если он сможет научить настоящей магии! Вот профессор МакГонагалл тоже не отличается материнским теплом, но уже на первом занятии под ее руководством Айрис превратила перо в лист бумаги — большое достижение для девочки, совсем недавно получившей в руки волшебную палочку.

«Уж с зельями все точно будет отлично», — думала она, припоминая наставления бабушки. Та не училась в магических школах, но неплохо овладела знахарством, усвоив знания их предков-кельтов, и поделилась крупицами этих знаний с внучкой. Так что к отправлению в Хогвартс Айрис была подкована хотя бы в рунах и травяных составах от желудочных болезней.

— Вы, — указующий перст профессора Снейпа вдруг обратился к Айрис, — в какую фазу луны нужно собирать пассифлору, чтобы сохранить ее магические свойства?

Прозвучало так жестко, что Айрис испуганно вжалась в стул, ища взглядом поддержки у соседки по парте.

— Ну же! Это несложный вопрос. Если вы имели любопытство хоть раз открыть учебник до начала занятий, то ответ упоминается на первой же странице, — процедил мужчина.

— Я-я-я не помню.

— Прискорбно…

— В полнолуние? — все мистическое, даже то, что упоминалось в маггловских книжках, вечно происходило в полнолуние.

— В последнюю четверть! Зельеварение — не тот предмет, где можно гадать. Забытый ингредиент может лишить зелье волшебных свойств, недоваренный корень — вызвать рвоту, лишняя унция — убить. Внимательность, старание, увлеченность и дисциплина — ключевые качества зельевара. Если они вам не свойственны, то держитесь подальше от котла, — выплюнул он. — Ваше дошкольное образование весьма скудно, мисс…?

Со стороны второго факультета послышались смешки.

— Данхилл.

— Мисс Данхилл… А это значит, что вам придется немало постараться, чтобы кем-то стать в магическом мире. Надеюсь, вы это учтете.

Намеренно или нет, но он ударил по самому больному. У Айрис заалели щеки и засвербело в носу. Получив письмо из Хогвартса, она думала, что попадет в сказку, но, похоже, что лишенные дара родители не зря опасались, отправляя ее в «забытый богом пансионат, полный маргиналов». Айрис не до конца понимала, что это значит, но решила, что «маргинал» звучит достаточно ругательно.

— Прости, я правда не знала, — участливо прошептала соседка.

— Все нормально, — Айрис украдкой стерла соленую каплю из уголка глаза. — Он же меня спросил.

— Чокнутый какой-то, его, наверное, докси⁽¹⁾ покусали.

Профессор Снейп вернулся за кафедру, резко развернулся, взметнув полами черной мантии, и в следующий миг ткань зацепилась за колбу на низком лабораторном столике у его ног. Та, падая, зацепила еще одну колбу, а та — еще одну. Стеклянное домино зазвенело, расплескивая вязкую янтарную жидкость. По классу разнесся горьковатый аромат полыни.

Ученики загоготали, и Снейп торопливо крутанулся обратно. Его ошарашенный вид тут же превратился в злобный, но успел порадовать Айрис, заметившую растерянность вредного преподавателя.

Смеялся в основном Гриффиндор. Особенно рыжий пацан за соседним столом.

— Минус пять баллов с Гриффиндора за неуважение! «Отличное» начало, мистер Уизли, — прошипел Снейп, убирая беспорядок.

Мальчишка повернулся к Айрис и смущенно пожал плечами, будто сообщая, что она теперь не единственная пострадавшая.

* * *

Время шло. Вскоре выяснилось, что базовых знаний у Айрис на самом деле очень не хватает. Приходилось засиживаться в библиотеке, и она сразу выпала из «веселых тусовок». Зато крепко сдружилась с Сабриной Джонс, пухленькой маглорожденной ведьмой из южного Уэльса, и той самой соседкой по парте, Арион Барнс, белокурой полукровкой — девушкой яркой и артистичной.

На третьем курсе Айрис открыла в себе необычайную чуткость к магическим существам. Профессор Кеттлберн был так впечатлен тем, как гладко приняли девочку гиппогрифы, что насыпал тонну дополнительных занятий, постепенно переросших в обязанности подмастерья. В личном дневнике Айрис появились счетчики встреченных магических тварей и полученных от них укусов.

В 1985-м, на четвертом курсе их поток, уже набравшийся опыта, наставлял львят-первогодок, хвастаясь своим мудрым деканом и предупреждая об опасностях подземелий.

«Снейп — сумасшедший», — запугивал Билл Уизли, с которым Айрис делила звание старост на старших курсах, — «он вампир и ночью спит головой вниз, как летучая мышь. Ведите себя с ним осторожно: сидите тихо, в глаза не смотрите…»

Ошибок с мантией Снейп, к слову, больше не повторял. Он матерел и с каждым годом внушал все больший ужас.

* * *

Шестой курс, стоял ранний ноябрь. Снег еще не выпал, но парапеты крытых галерей, выходящих во внутренний двор замка, покрывала легкая изморозь. Со второго этажа было отлично видно других студентов, и девушки, оккупировав один из пролетов, лениво обсуждали сокурсников.

— Джерри Брик, — Сабрина указала на высокого атлетичного парня с Когтеврана, который в одной руке держал метлу, а другой активно жестикулировал, что-то доказывая загонщику их квиддичной команды.

— Банально до зубовного скрежета, — прокомментировала Арион.

— Потому что он не может не нравится.

— Ну, я бы поспорила… Смазливый. Рири?

Айрис рассеянно осмотрела Джерри, будто видела впервые.

— Не в моем вкусе, но о вкусах не спорят.

— Ты все еще сохнешь по Адсону, — веско отметила Арион, не отрываясь от своего занятия. Она что-то увлеченно рисовала, причем в дневнике Айрис. Она постоянно таскала его, но Айрис легко смирилась, принимая блондинку почти что за родную сестру. — Он выпустился, а не умер. У тебя еще будет шанс с ним пересечься, — она подмигнула, — но не стоит забывать о радостях жизни из-за одного парня. Смотри, сколько их тут еще.

Все же Арион бывала ужасно бесцеремонной. У Айрис дернулась щека в попытке улыбнуться, но в итоге девушка так и осталась хмурой. Баллы по СОВ оставляли вопросы, и с учетом того, что она собиралась сдавать ЖАБА, все мысли занимали те несколько предметов, которые ей никак не давались. При этом помощь профессору Кеттлберну и их добродушному полувеликану-лесничему продолжали съедать немалый кусок свободного времени. Ее симпатии с противоположным полом никогда не сходились. Родители развелись, и отец уехал за границу. Не то чтобы трагедии мирового масштаба, но для Айрис приближение календарной зимы полностью отражало внутренний настрой.

— Что ты там творишь? — Сабрина дернула Арион за рукав.

— Подожди. Аниматум трактис⁽²⁾! — Арион взмахнула палочкой и, смеясь, повернула блокнот к подругам.

Линии на бумаге зашевелились, больше напоминая магловские голографические открытки, чем настоящие живые портреты. Айрис несколько оттаяла.

Арион изобразила студентов в виде животных в подобии грубо очерченного двора с их собственной перспективы: орел-Брик клевал встрепанного попугая, смешная группка шишуг с высунутыми языками являла собой интерпретацию слизеринских див, филин-Дамблдор и кошка-МакГонагалл, добавленные чисто для антуража, примостились у ворот. В углу рисунка зависла летучая мышь. Их троих Арион сделала крысами, подписав по инициалам: А.С.А.

— Мило, — заключила Сабрина.

— Самокритично, — хмыкнула Айрис.

— Иронично! — воскликнула Арион.

Все трое засмеялись.

— Надо и мало́го добавить, — пробормотала Арион. — И Билла тогда уже. Кто еще бывает рыжим кроме тараканов?

Со стороны, куда она смотрела, к ним несся взмыленный Чарли Уизли, и было неясно, встревожен он или воодушевлен.

— Алярм! — протараторил он, подлетев к девушкам и пытаясь спрятать пакостную ухмылку. — Я видел, что он видел. Бегите, глупцы!

После чего ринулся дальше по коридору.

— Что это… — Айрис не успела закончить, как их накрыла черная тень.

— Как чудесно, что я застал вас, — тоном не предвещающим чудес проговорил Снейп.

Девушки поежились. Айрис сложила руки на груди, ожидая очередной порции желчи, Арион отступила за спины подруг.

— Мисс Барнс, мисс Данхилл, раз уж вы тоже тут, прошу следовать за мной.

У кабинета зельеварения, завидев процессию, несколько младшекурсников со смешками поспешили скрыться за углом.

На двери кабинета прямо по дереву был магически выжжен памфлет:

Рецепт любого супа прост.

Его сварил бы даже дрозд,

но Снейп решил, что все иначе,

и суп варить — трудна задача.

Мы говорим ему: «морковь»,

а он берет драконью кровь.

И вместо стебеля петрушки

кладет волшебную лягушку.

Он утверждает: глаз селедки —

ингредиент уж крайне ловкий,

универсальны также слюни,

испуганных студентов нюни,

усы былых профессоров

и молоко пяти коров.

Смешав все это в час луны,

он ждет всеобщей похвалы!

Надеюсь, смысл поэмы ясен:

заумный зельевар опасен.

И к вареву не подойти —

до слез зловонно ассорти.

Чтоб зелья выходили слаще,

проветривай мозги почаще!

Не приготовишь даже сок,

когда не варит котелок!

Айрис мысленно ударилась лбом о стену и дала Арион смачный подзатыльник. Творчество само по себе стало уникальной подписью Арион. Глупо было надеяться на анонимность, если постоянно строчишь разного рода стишки на полях свитков.

— Как отрадно, что «Тролль» за последнее эссе вас так вдохновил, мисс Барнс, — пугающе-ласково произнес Снейп.

— С чего вы взяли, что это она, сэр? — Айрис решила все же попытать счастья.

— Есть другие кандидаты?

— Обвинения без доказательств — не достойно профессора Хогвартса!

— Вы держите меня за дурака? — Снейп вздернул бровь.

Айрис каким-то десятым чувством считала в закипающем профессоре признаки дважды уязвленного самолюбия.

— Я спрашиваю вас, мисс Данхилл, кто, если не мисс Барнс? Вы, староста своего факультета, не можете поддерживать даже элементарную дисциплину! Думаю, раз вы так жаждете доказательств, я соберу консилиум из профессора МакГонагалл и директора. Мы обсудим поведение вашего горе-поэта и заодно ваше звание старосты.

— Да я это написала! — выкрикнула Арион.

Айрис тут же оттянула ее назад и шикнула, чтоб та замолчала.

— Еще вопросы? Попытки избежать наказания? — Снейп торжествовал.

— Подождите! Честно говоря, она только сочинила, но на двери написала я.

— Вы держите меня за дурака? — сердито повторил Снейп.

Арион и так еле держалась в Хогвартсе, уделяя больше внимания ею же организованному театральному кружку, чем учебе, и Айрис знала, что в отличие от подруги, ее саму в случае чего охотнее поддержит МакГонагалл.

— Простите! Заклинание должно было раствориться через несколько минут, но почему-то надпись осталась.

— «Почему-то»? Может, потому-то нельзя выдавать палочки всем подряд? Почему вам вообще в голову пришло заняться вандализмом?

Айрис сориентировалась быстро, но скорее интуитивно, чем реально понимая, что творит.

— Потому что вы нормально учите только избранных! Не всем от рождения дано разбираться в грибных спорах, пригодных для усыпляющих зелий. А ваши методы — это претензии вместо объяснений. Спросите кого угодно! Никому это не нравится!

— Высказались? Так, значит, вы из тех мелочных мстителей, что запросто обвиняют всех вокруг в своих неудачах?

— Нет! Ну, это было ошибкой, — она указала на дверь, — Я просто хотела получить…

— Отработку? — злорадно заключил Снейп.

— Да!

Арион выглядела ошарашенной, Снейп тоже удивленно вздернул бровь.

— Я хочу сдавать ЖАБА, — уже совсем тихо и опустив взгляд пробормотала Айрис, — Мне надо дотянуть зелья, но пока вы пренебрегаете студентами с «Удовлетворительно», эта оценка никогда не изменится в лучшую сторону. Не все знания можно выкопать в книгах.

Можно было добавить про скудность финансов для найма ментора, но и без того прозвучало жалко. Айрис закусила губу.

— Так это хитрость такая? Гриффиндор, пытающийся использовать методы моего факультета… О, Мерлин, это даже забавно! Но если вы хоть на миг решили, что я поверю этой неумелой комедии, то вынужден вас разочаровать.

Арион все же высунулась вперед, пробуя перетянуть удар на себя.

— Виновата только я!

— Мне ваше покаяние больше не интересно. Ваша творческая заявка, мисс Барнс, явно указует на особую любовь к готовке. Так что я прослежу, чтобы всю субботу вы провели в беспрерывной помощи замковым эльфам на кухне. А мисс Данхилл за свои благородные порывы присоединиться.

— Но профессор Кеттлберн…

— Не интересно! Кухня — ваш удел. На ближайшие выходные уж точно.

Айрис слышала, как возмущенно засопела Арион, и просила Мерлина, чтоб только та промолчала.

— Я разочарован, мисс Данхилл, брать на себя чужую вину — верх идиотизма, — процедил Снейп, — Минус 20 баллов с каждой.

Расстроенные девушки поплелись в гостиную Гриффиндора. Уже у поворота их нагнал по-прежнему грозный баритон:

— Мисс Данхилл, я назначу вам дополнительные занятия по вторникам.

* * *

1998

Воспоминания — отрава и исцеление. Одни преследуют, отягощая виной, другие дарят блаженство от осознания ценности испытанных мгновений.

Настоявшись и обогатившись жизненным опытом, образы беззаботной юности ласкали внутренний взор. Правда, это сейчас они казались беззаботными, в те дни все было иначе. Былые обиды, волнения и унижения преломились и обрели новый смысл.

Обессиленный Северус Снейп казался ненастоящим. Айрис хорошо помнила внушительную фигуру профессора и то, как тихо, стремительно и уверено он передвигался по Хогвартсу в неизменно черной мантии с тонкими белыми полосками поперек ладоней и под самым горлом. То ли святой отец, то ли судья. Суть одна. И тот и другой требуют искренности и покаяний. И тот и другой вызывают оторопь в предчувствии осуждения.

У него оказалось больше морщинок, чем помнила Айрис, но прочие черты зельевара остались неизменны и были совсем не так отталкивающи, как она привыкла думать: благородный овал лица, хищный римский нос, говорящий о решительности и властности, четко очерченные тонкие губы и густые блестящие волосы, которым разве что не хватало расчески. Пока он спал и был расслаблен, то даже несмотря на мертвенную бледность выглядел своеобразно красивым.

Айрис однозначно не стремилась навязаться, но когда появилась возможность справиться о самочувствии Снейпа, она впервые за долгое время испытала настоящую радость. Война не просто задела ее, а затащила в самое жерло и перемолола, оставив острое чувство потери. Так что даже кто-то вроде ехидного учителя из прошлого вдруг представился почти родным.

Ходило много слухов о нем, о его прегрешениях, о его жестокости, и Айрис испытывала настороженность, впервые посещая палату бывшего Пожирателя Смерти. Она искала следы агрессии или безнравственности в чертах спящего, но находила скорее печаль.

«Ты к нему предвзята», — сказала она себе. — «Причем в лучшую сторону. Но-ста-льги-я. Вот что это такое. Почти то же, что и умиление, какое вызывают тигры. Вот только жизнь тигров зависит от их умения убивать».

Айрис выжидала, готовилась обороняться и уже жалела, что вообще пришла в палату зельевара, но стоило тому очнуться и открыть рот, выдавая потоки желчи — волшебница, как бы это ни было парадоксально, испытала облегчение.

Снейп привычно язвил, старался задеть, но Айрис ощущала, что это скорее защита, чем нападение. Он не ненавидел. Да и воспринимать всерьез ослабленного и застигнутого врасплох человека у нее не получалось. При этом грубость мужчины развязывала руки, а возможность говорить без обиняков, с долей бесцеремонности Айрис импонировала.

Но вот покорно сносить откровенные оскорбления Айрис не собиралась.

Снейп ее плохо помнил, не особо уважал и видеть не желал. Ничего оригинального. Даже редкие искорки любопытства в черных глазах, которые Айрис наблюдала давным-давно, больше не казались чем-то реальным.

Своим «волшебным даже для волшебного мира чутьем», как это называл Гидеон, она понимала, что зельевар слаб и нуждается в поддержке, но то, как резко он отвергал попытки пойти на контакт, вынуждало отступить. Что ж, его право.

Айрис ушла. Лишние разочарования ей были некстати. Шеклболт и аврорат занимались, несомненно, важными вещами, но все они словно забыли про Каледонские холмы, про Гидеона и Пенелопу, про еще дюжину пропавших волшебников, про неконтролируемых ящеров, реющих над пиками северных скал. А вот Айрис помнила. И это терзало ее больше и глубже, чем разорванные связи с бывшими профессорами. Пусть и такими интригующими как Северус Снейп.

Примечания:

А спонсоры стихов в данной главе: мой проджект-менеджер и выпуски КВН, которые может помнить только такой седой дед, как он ?

Дамы и господа, если вы дошли до этих строк и вам понравилось все, что выше, порадуйте автора небольшим комментарием. Если не понравилось — расскажите, что выглядит неубедительно.

Мое нарциссичное начало требует внимания и добавляет +1 к карме тех, кто ему благоволит!

1) кусачие «феи» (англ. Doxy) — волшебные существа-паразиты

Вернуться к тексту

2) Авторское заклинание, которое означает «оживляю нарисованное»

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1998

«Альбус Дамблдор или Волан-де-Морт — кому же был предан Пожиратель Смерти Северус Снейп? Решение суда уже близко!» — «Ежедневный пророк», 26 августа 1998 года.

В какой-то момент Снейп внезапно смягчился и сам начал разговор, выглянув из своего темного угла во двор, куда не так давно прогонял Айрис.

Девушка поглаживала мистера Дженкинса, когда бывший профессор окликнул ее, чтобы намеками уговорить принести еще раз того чая, которым Айрис по доброте душевной поделилась с ним в прошлый раз. По крайней мере, Айрис идентифицировала это как своеобразную просьбу. Снейп выглядел смущенно, что ли, хотя за предыдущее поведение извиняться не стал.

— Вам не кажется, что погода знатно испортилась? — бесстрастно спросил он.

Солнце не показывалось в этот день, температура упала, знаменуя скорый приход сентября, поднялся ветер. Айрис равнодушно пожала плечами, а Снейп продолжил менее уверенно:

— Потом будете лечиться еще и от простуды. Если вас так пугают соседи по палате, то я, так и быть, могу впустить ненадолго. За чашку нормального чая.

Айрис с сомнением покосилась на него, изъедаемого болезнью и пожухлого как кабачки в засуху. Удивительно, но при всем этом он умудрялся оставаться величественным, гордым и независимым… как «тигр». А к кошачьим Айрис всегда испытывала слабость.

Снейп получил свой чай и проявил в ответ нетипичное гостеприимство.

— Что вы читаете? — спросил он, указывая на книгу.

— Шекспир. Комедии.

— Банально, — обронил зельевар.

— Много ли вы сами прочли магловской литературы, сэр? О, не говорите, что только Шекспира и читали! — она коротко рассмеялась, когда мужчина закатил глаза и не ответил.

Они поболтали о погоде, о новом восьмом курсе Хогвартса, о средневековых травниках, о горах Жереш, где Айрис провела год после выпуска.

— Освоили португальский? Похвально.

— Спасибо. Я начала учить его еще на пятом курсе.

— Теперь понятно, почему вам вечно не хватало времени для отработки навыков зельеварения.

— Напомню, что ваш предмет был не единственным.

— Но самым важным, разве не так? — прозвучало до крайности серьезно, но Айрис уловила шутку и улыбнулась.

В Айрис рождалось странное волнение, когда она делилась успехами и улавливала во внимательном взгляде собеседника одобрительное удивление, которое тот в свою очередь пытался скрыть. Было лестно, что кто-то столь суровый и невыносимый находит подобные разговоры с ней интересными, и Айрис то и дело одергивала себя от самонадеянного сравнения с дрессировщиком, приручившим опасного хищника. Ей хотелось знать наверняка, терпит Снейп или тоже получает удовольствие от общения, но он оставался по большей части непроницаем.

— Так, значит, пошли по стопам небезызвестного Ньюта Скамандера? — пробормотал Снейп и тише добавил что-то про Пуффендуй. — Устроились в Валлийский заповедник?

Айрис посмурнела и помотала головой.

— Сначала в Румынский. Я была с Чарли Уизли и ребятами на турнире в девяносто четвертом.

— Надо же…

— Да, видела вас на трибунах, — она подмигнула, — и профессора МакГонагалл. Она все такая же.

— Едва ли.

Про Дамблдора Айрис тактично промолчала.

— Значит, обитаете в Румынии?

— Больше нет.

Снейп напрягся, Айрис видела, как заходили желваки на его скулах.

— Сразу после турнира Гидеон Браги переманил меня в Хайленд, в Каледонские холмы.

Зельевар замялся и отвел взгляд. Темный лорд в свое время был крайне заинтересован в покорении северных пределов, и Снейп не мог об этом не знать.

— Может, вы слышали про Гидеона Браги? — преувеличенно беспечно уточнила Айрис.

— Венгерский мигрант, уговоривший Фаджа облагородить баснословно обширные северные территории под лесное сафари.

— Под заповедник, национальный парк. Боюсь, что от «сафари» у гостей могли остаться подпаленные усы, обмороженные носы и не самые лучшие впечатления.

— Ах да, вы же не шишуг там разводили. Он был драконоборцем до переселения в Туманный Альбион, не так ли?

— Был. Удивлена, что вы в курсе таких деталей.

— До меня долетала некоторая информация… — осторожно пояснил зельевар.

— Он хороший наставник. Его бесстрашию в работе с драконами могут позавидовать даже самые опытные драконологи.

— Спешу вас разочаровать, но бесстрашие обычно тесно связано с идиотизмом.

— Другого комментария я от вас и не ждала. Не стану даже пытаться переубедить. Вот была бы тут Арион…

— Ваша подруга?

— Вы ее помните?

— Во всяком случае я припоминаю ее каракули на моей двери, — поморщился Снейп. — Кстати, так что же она… — он вдруг запнулся, пробежался мимолетным оценивающим взглядом по Айрис и резко оборвал себя, — Неважно. Не обременяйте меня историями ваших знакомых.

Снейп отзывался нехотя, обоюдное напряжение возросло, и Айрис сменила тему, щадя скорее себя, чем его. Так прошло несколько часов, но когда натруженное горло Снейпа с непривычки начало давать петухов, тело охватила слабость и нестерпимо потянуло в сон, зельевар куда более вежливо, чем накануне, выпроводил гостью восвояси.

В натянутом перемирии пролетела еще пара дней.

Они избегали личных тем и редко ностальгировали по общим школьным годам, но это не мешало вести увлекательные беседы. Снейп, казалось, снизил градус язвительности, и Айрис стала замечать в нем все больше черт, которые находила как минимум полезными. Определения «приятный» по отношению к этому человеку она пока избегала.

Кости срослись, ожоги почти сошли. Отражение в зеркале перестало вызывать уныние, а Сметвик с неизменным для лекарей черным юморком заявил, что «ей недолго осталось». Имея ввиду выписку, конечно. Айрис строила планы и гадала, можно ли рассчитывать на отзывчивость Снейпа. Дело ей предстояло неделикатное, иных соратников так и не появилось, друзей… одних не осталось, других, собственно, предстояло найти. А Снейп до сих пор был вполне благодушен, и стоило просто спросить… хотя бы совета.

За день до суда им не представилось шанса на разговоры.

Утром Айрис застала бывшего профессора в компании старшего целителя Сметвика, который разматывал бинты на шее пациента, обнажая лиловые переплетения уродливо-выпуклых рубцов и кратеры отметин от клыков. Заметив ее, Снейп по-змеиному прошипел требование выйти. Позже к нему должны были придти адвокаты и главный аврор Эндерхейм, сменивший Шеклболта на этом посту.

Выскочив из палаты Снейпа, Айрис столкнулась с молодым мужчиной. Тот чего-то ждал, нервно постукивая пером по блокноту.

— Вы же мисс Данхилл? Айрис Данхилл? — радостно воскликнул он.

— Нет, мое имя Пенни Барнс, — солгала Айрис.

— Э-э-эм… Мисс Барнс? Но разве…

Пока журналист, видимо, поджидавший новостей о Снейпе, но решивший не упускать возможности разжиться и другими сюжетами, увязывал факты с вымыслом, Айрис поспешила прочь. Ее палата была неплоха, но все-таки делилась на шестерых, и запрета на посещение там не устанавливалось. Отвечать на вопросы ей не хотелось, сдерживать осаду молчанием — тоже. Пришлось скрываться в ванных комнатах.

Вечером перед сном Айрис снова заглянула к Снейпу, и на этот раз тот был один. На вешалке у двери висели костюм и скромная мантия. По обыкновению, черная. Перевязь с шеи мужчины убрали окончательно, и пусть сами раны зажили, их последствия выглядели пугающе. Зельевар был молчалив и отворачивался так, чтобы поврежденная часть шеи как можно чаще оставалась в тени, так что Айрис не стала докучать, просто пожелав удачи.

* * *

Суд напоминал безумие.

Наконец добравшись до тела, Снейпа допытывали с особым остервенением, предъявляя все известные случаи убийств и разрушений, в которых тот участвовал и которые не предотвратил. Неприятным сюрпризом оказались осуждающие показания отдельных студентов, припоминавших все обиды за время учебы, а наиболее неожиданным — что большинство этих студентов было со Слизерина.

Снейп достойно принимал удар, хоть поначалу и выглядел оглушенным. Еще бы! Впервые за долгое время оказаться окруженным сотнями людей: присяжными, ненавистниками, репортерами, родственниками жертв и небольшой группой галдящих поклонников. Шеклболт точно пожалел, что сделал заседание открытым.

Айрис пыталась словить взгляд Снейпа. Один раз ей это удалось. Она ободряюще улыбнулась, на что получила хмурый кивок.

После четырнадцати изнурительных часов и триумфального оглашения «последнего письма Дамблдора» Снейпа признали невиновным, «в полной мере и рискуя жизнью исполнившим долг перед магическим обществом, действовавшим с благими побуждениями и с одобрения светлой стороны в лице директора Школы Чародейства и Волшебства Хо́гвартс Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора».

Блистательный Гарри Поттер еще имел дерзость выдвинуть кандидатуру Снейпа на получение ордена Мерлина, однако даже его геройское звание не отработало в полной мере, и часть толпы разразилась гневными воплями.

— Это несправедливо!

— Пожирателя в Азкабан!

— Они все подкуплены, какой он герой!

Айрис поддалась всеобщему возбуждению, только не ненависть захлестнула ее, а беспокойство.

Она последовала в атриум, куда к каминам уводили Снейпа. Несколько мужчин в алых плащах и юный Поттер словно верные псы окружили зельевара. За ними тек поток магов, вооруженных колдокамерами. Многие, однако, как и Айрис, не имели иных намерений, кроме как воспользоваться сетью для возвращения домой.

Неприятное событие несколько скорректировало их планы. У самого каминного зева, когда защитники Снейпа чуть рассредоточились, грузный краснолицый мужчина в твидовом костюме, целясь в Снейпа, неожиданно выпрыгнул вперед с криком «Авада Кедавра». Снейп отшатнулся, взмахнул палочкой, но не произнес ни слова и как-то неуклюже покачнулся. Молнией наперерез проклятию метнулся Поттер, отразил его и обездвижил противника. Началась суматоха, грозящая перейти в давку. Авроры кинулись на удержание. Зазвенели испуганные возгласы, понеслись проклятия. От обилия магии воздух быстро загустел.

Электрическим треском у самого уха Айрис пронеслось заклинание. Оно чудом не угодило в затылок. Кто-то со спины схватил ее за локоть и решительно потянул. С силой выдернув руку, волшебница хотела обернуться, но справа надавили оттесняемые аврорами тела, и толпа против воли увлекла ее к середине атриума. Еще через несколько минут, когда Снейп — основная причина недовольств — скрылся в зеленом пламени перемещения, маги также начали рассыпаться по каминам, стремясь избежать штрафов за беспорядки.

Глубокой ночью взбудораженная, вымотанная и взъерошенная Айрис вернулась в Мунго. В комнате Снейпа горел свет.

— Рада за вас, сэр, — произнесла Айрис, наблюдая, как мужчина собирает скудные пожитки. — Процесс был тяжелым, мало кто смог бы вынести его так достойно.

Его трясло. Поддавшись порыву, Айрис подошла ближе и положила ладонь на плечо.

— Отлично, — он скинул руку.

— Как вам вновь держать палочку?

— Какая вам, к Моргане, разница?! Идите изливать свое любопытство к кому-нибудь другому. Или хотите испытать пару проклятий от Пожирателя на себе? Не рекомендую!

— Да как вы?!.. — скулы Данхилл окрасились пунцовым. Она отступила, резко втянула воздух, выдохнула, продолжила все еще спокойно: — Это нападение в министерстве…

— Вас не касается!

— Прошу прощения!

— Мне ваши извинения не интересны!

Снейп повернулся к Айрис, тяжело дыша. Он был бледен, лоб покрывала испарина. Его взгляд горел раздражением и яростью, но прочие черты оставались недвижимыми, словно застывшая восковая маска.

— Что вам от меня надо, мисс Данхилл? Я не нуждаюсь в сочувствии и жалости. Мне не нужны друзья, особенно из числа бывших студентов. Мне не интересны ваши проблемы, и я не собираюсь делиться своими! — он втянул воздух и закашлялся, после чего продолжил более хрипло. — Ищи́те компанию в других местах и прекратите за мной тягаться. Финита! Дальше, слава Моргане, нам не по пути! А если вам нужны зелья или очередные наставления, то имейте в виду: в этот раз услуги будут оказываться только за галеоны!

Неловкость и обида затопили Айрис до краев. Очередная незаслуженная отповедь, очередное разочарование. Сдерживало их лишь справедливое замечание — в какой-то момент она на самом деле подумывала втянуть зельевара в свои заботы.

Преданный как Кориолан⁽¹⁾, посвятивший жизнь народу и отринутый им же. Сильный, свободомыслящий, отныне полностью независимый — он мог быть еще полезен на поприще неоконченных историй. Разве его только что не признали героем? И разве настоящие герои не кидаются спасать всех страждущих по первому зову? Айрис знала, что не кидаются. И ненавидела себя за то, что посмела, пусть пока только в воображении, навязать едва выбравшемуся из-под меча правосудия и сохранившему голову на плечах волшебнику новую авантюру. Но и Снейпа она в это мгновение ненавидела тоже. За то, что отринул ее так безапелляционно и прямо.

— Ну! Данхилл, вы оглохли? Проваливайте, Мерлин вас задери!

Появилось едкое желание накричать в ответ. Айрис сдержалась. Кто он ей, чтобы что-то предъявлять?

— Я поняла вас, сэр, — процедила девушка, расправила плечи и покинула палату, даже не хлопнув дверью.

* * *

1987 — 1988

Если не считать потерянных баллов и целого дня среди кастрюль и печей, все вышло весьма неплохо. Айрис нуждалась в дополнительных занятиях по зельям, и она их получила.

Для себя девушка давно уяснила, что не свяжет жизнь с Зельеварением напрямую, но ЖАБА приближались неумолимо и беспощадно, так же как и экзамены на дополнительный курс в Кастелобрушу⁽²⁾, куда она мечтала попасть после Хогвартса.

Под острым лезвием ножа плоды смоковницы распадались надвое, потом на четвертинки и на совсем мелкие кусочки. Снейп наказал сначала довести до идеала работу с ингредиентами. «Не разобравшись с базой, нечего надеяться на успехи в дальнейшем, мисс Данхилл». И Айрис почти вошла в медитативное состояние, справившись с сортировкой корешков аира и взявшись за подготовку инжира для завтрашних лекций.

Снейп восседал за столом у кафедры, проверяя сочинения студентов, скупыми четкими движениями макал перо в чернильницу и острыми буквами оставлял комментарии и оценки. Айрис посмотрела на профессора и в который раз задалась вопросом о том, что должно было произойти в жизни волшебника, чтобы к двадцати пяти тот успел стать таким неухоженным, вспыльчивым, с единственной страстью в виде науки и зелий. Ни жалости, ни радости. Айрис не была уверена, видела ли она профессора Снейпа хоть раз искренне улыбающимся.

— Насмотрелись? — Снейп оторвался от свитков.

Со скучающим видом он проверил результаты трудов Айрис, сделал пару замечаний и выдал следующее задание, прислонившись к соседней парте, чтобы наблюдать за процессом.

— Держите руку вот так, — Снейп жестко обхватил запястье девушки, повернул в правильное положение. — Не забудьте взвесить порошок, помните, сколько унций допустимо использовать?

— Две третьих.

— Именно. Знаете, почему мы используем тут именно чемерицу и как она взаимодействует с лунным камнем?

Следующие полчаса Снейп на удивление спокойно и интересно рассказывал историю умиротворяющего бальзама и варианты его модификаций. К концу занятия Айрис словила себя на мысли, что человек рядом с ней ей совершенно незнаком. Ненароком можно было обвинить Снейпа в раздвоении личности: нетерпимая сволочь и преподаватель от бога.

— Вы умеете читать мысли? — расхрабрившись, спросила Айрис позже, уже очищая рабочее место.

Снейп свел брови к переносице, вмиг суровея, и девушка успела пожалеть, что заговорила.

— Какие еще слухи ходят в ваших мнительных гостиных? — бесстрастно уточнил зельевар, сложив руки на груди.

— Много всяких… Но… Я просто заметила книгу, — она кивнула в сторону кафедры, где лежала «О разуме» Эхлесиала.

— Кхм. Легилименция, как и окклюменция, я надеюсь, вам знакомы оба понятия, — он дождался ответного кивка, — сложная магия. Намного сложнее этого вашего пошлого «чтения мыслей».

— Простите.

— Вы еще не закончили?

— Почти. Куда положить рог единорога?

— Дайте сюда.

— Чтение мыслей разве не запрещено?

— Я не читаю мыслей студентов, успокойтесь, — Снейп помассировал пальцами переносицу, но Айрис могла бы поклясться, что заметила легкую ухмылку на его губах. Он вдруг продолжил откровенничать. — Чтобы попасть в постоянные списки датского саммита зельеваров, очень желательно привнести что-то новое в науку. Сфера зелий, глубоко влияющих на сознание, все еще наименее изучена и наиболее перспективна.

— И какое же зелье вы изобретаете, сэр?

Бровь профессора поползла вверх в ироничной насмешке, он покачал головой.

— Пока никакое. Книга тут для вдохновения, так сказать.

— А есть уже зелья, способные полностью притупить чувства?

— Конечно…

— Но не влияющие на остроту мышления? Я слышала только о таких, похожих на умиротворяющий бальзам. После них будешь как ватный. Скорее что-то похожее на зелье концентрации внимания, но без зуда через два часа от применения. И оно тоже работает неверно: если человек охвачен, например, влюбленностью, то внимание фокусируется именно на главном раздражителе и ухудшает состояние.

Бровь Снейпа все еще пребывала выше своего естественного положения, но выражение лица стало скорее отрешенным.

— Потому что эмоциональная и мыслительная деятельности плотно переплетены. Вычленить одно, не затронув другое, практически невозможно. Эргхерд и Тутс уже пробовали, но это чуть не свело испытуемых с ума. И оно может быть опасным… — он продолжил бормотать себе под нос, вернувшись за стол и перестав обращать внимание на студентку.

Их отношения на обычных уроках так и остались где-то на отрезке от брезгливо-равнодушного до вежливо-официального, но теперь Айрис изредка видела профессора без маски. Или же напротив — в маске добродушия.

В конце концов, на зимних каникулах, подбирая сувениры подругам и любимым профессорам, она обнаружила, что в этот список как-то затесался Снейп.

Занятная вещица нашлась в антикварном магазине на Корсике, где она навещала отца. Сразу уловив скрытую магию в статуэтке, Айрис отдала за нее последние карманные деньги, а после, благодаря совету бабушки, определила, в чем ее особенность.

С ужасной неловкостью Айрис оставила подарок под елью в большом зале, накарябав только «Профессору Северусу Снейпу. С Рождеством» и не подписавшись. Как на подарок отреагировал сам Снейп, так и осталось для нее загадкой.

Лишь позже девушка осознала, что не добавила даже скупой пометки о предназначении того небольшого, превращенного в изящную женскую фигурку, куска фракийского мрамора, и аскетичный профессор мог запросто выкинуть ее за ненадобностью.

1) историческая личность и герой одноименной Шекспировской пьесы.

Вернуться к тексту

2) бразильская школа волшебства, в которой обучаются юные волшебники со всей Южной Америки

Вернуться к тексту

Северус Снейп

Пепельно-серыми были колченогий стул и столешницы на кухне, кресло в гостиной, корешки многочисленных книг, протертый диван, торшер и ковер. Все они давно потеряли истинные цвета, скрытые плотным слоем пыли и пропахшие запустением. Спертый воздух душил, стены давили. В этом мрачном доме почти всегда пребывали лишь мрачные люди. Он был их отражением, палачом и пристанищем. Дом Снейпов, скрытый ото всех паутиной Фиделиуса⁽¹⁾.

Ступив на порог, Северус расчихался, открыл окна и тут же ощутил, как к промозглой сырости добавился освежающий, но холодный сквозняк. Со стоном зельевар рухнул в кресло, игнорируя грязную обшивку.

Северус ожидал, что будет счастлив в этот день, полностью независим, а в итоге чувствовал себя разбитым, старым и очень-очень больным. И ссора с девчонкой в Мунго не помогла справиться с этой болью, скорее, все только усугубила.

Северус сгорбился и уткнулся лицом в ладони.

Он ожидал признания. Он потратил полжизни на шпионаж и преподавание, которое никогда особо не любил, столько раз ходил по грани, рисковал, действовал вопреки собственным желаниям и принципам, потерял тех немногих, кому хотел бы быть верен, и не приобрел новых. Поттер с предложением ордена Мерлина, несомненно, польстил, а вот нападение в атриуме окончательно убедило, что ему нет места в новом мире.

Когда министр Шеклболт день спустя выкроил полчаса, чтобы навестить старого товарища, то оказался как минимум в замешательстве. Снейп принял его в засаленной рубашке и с пледом на плечах в единственной наспех прибранной комнате дома. Несмотря на непрезентабельный вид, зельевар по привычке держал спину ровно, хотя взгляд его потерянно блуждал от предмета к предмету, лишь изредка задерживаясь на госте.

— Какие у тебя планы на ближайшее время? — кашлянув для привлечения внимания, спросил министр.

— Ммм?

— Спрашиваю: думал, чем заняться теперь?

— Ты получил дополнительную должность инспектора социальной службы по адаптации бывших заключенных?

— Ты когда-нибудь перестанешь отвечать мне вопросом на вопрос?

— А ты?

— Так думал?

Северус подвис. У него не было ответа.

— Мне нужно время.

— МакГонагалл поделилась, что приглашала тебя обратно в Хогвартс.

— Как ты это видишь? Бывший Пожиратель и сотня маленьких невинных ангелочков? Их родители найдут меня и сожрут живьем.

— Не преувеличивай, у тебя много сторонников. Хотя ты прав, преподавание сейчас — не лучший вариант.

— Я заметил, — Северус криво усмехнулся. — И полагаю, ты тут, чтобы уговорить меня не мешаться у Министерства под ногами, не провоцировать народ, покинуть Англию в конце концов?

От подобной перспективы у Северуса все сжималось внутри. Он был бы не против погреться где-нибудь на италийских берегах, а может, и в более экзотичных странах. В прошлом у него было ужасно мало возможностей для путешествий… Однако он хотел принять это решение сам, уехать по собственной воле и иметь право вернуться в любой момент. Как бы ни был противен дождливый остров, его изворотливые жители, задымленные промышленные районы и шумные, переполненные людскими телами улицы больших городов, он оставался его родиной.

— Нет, никто не собирается выживать тебя из Британии. Комитет всерьез рассматривает твою кандидатуру на получение ордена. Талантливые зельевары лишними не бывают.

— И есть конкретное предложение?

— Нет. Но отделы министерства сейчас претерпевают изменения, так что в скором времени я мог бы организовать тебе должность. Что думаешь?

— Ничего.

Кингсли сказал что-то еще. Его полные губы шевелились, собирая слова, которых зельевар не слышал. Лоб Северуса прострелила вспышка боли, на несколько мучительных минут заглушив собой и свет, и звук. Он забыл принять лекарства! Эти сваренные криворукими лаборантами Мунго дурацкие зелья, чье действие постепенно сходило на нет.

Министр заметил прострацию хозяина дома и его стеклянный взгляд и с настороженностью подождал, пока приступ пройдет.

— Ты выглядишь подавленным. Не припомню такого с… никогда, — Шеклболт встал, разминая ноги, осмотрелся.

— Благодарю, министр, но не нуждаюсь в ваших оценках моего состояния. Я более чем удовлетворен текущим положением дел.

Северус добавил голосу силы, поменял позу, стараясь выглядеть более расслабленным. Но покрывало сползло с плеч, и холод тут же проник под кожу.

— Как твое здоровье? — с сомнением уточнил Шеклболт. — Сметвик говорил, что яд полностью не выведен.

— Раз Сметвик тебе все рассказал, то зачем спрашиваешь?

— Снейп, если ты продолжишь общаться в том же стиле, то ни одно живое существо не сможет тебя выносить.

— Какое облегчение! Я тоже едва могу выносить живых существ. Особенно двуногих.

— Ну-ну, — Шеклболт все еще выглядел сомневающимся. — Тебе нужна помощь.

— Я в порядке.

Что-то в последнее время отдельные соболезнующие стали слишком активно то ли проявлять свою симпатию, то ли искать расположения зельевара, приняв слабость тела и самоотверженность в служении Дамблдору за хрупкую душевную конструкцию, тщательно прикрытую внешней токсичностью. Та же Данхилл… Но Снейп не принимал снисхождения. Оно обесценивало его опыт.

Министр сделал круг по комнате, изучая книги. В основном это были руководства по Зельеварению, справочники, травники, что-то по философии и боевым заклинаниям.

Солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь грозные облака, на миг вызолотили нишу в полке над столиком, прямо на уровне глаз. Там местилось несколько склянок, связки сухих душистых травок, горшочек с зеленеющим базиликом и совершенно изумительная мраморная статуэтка трехликой богини с лунным месяцем вместо диадемы и с кинжалом в руке.

Без задней мысли Шеклболт взял статуэтку в руку, восхищенно выдыхая:

— Искусная работа.

Подорвавшийся Снейп тут же выхватил ее и поставил на место.

— Не помню, чтобы предлагал тебе чувствовать себя как дома!

— Но чай же приготовил, — фыркнул Шеклболт, — разве это не одно и то же?

— Ты точно британский подданный?

— Так что это за вещица?

— Лик Гекатты⁽²⁾. Если не ошибаюсь, то ей не меньше девяти-десяти столетий. Реплика с более старых изделий, какими пользовались эллинские жрецы.

Шеклболт присвистнул:

— Интересный артефакт.

— Но не темный, — на всякий случай уточнил Северус с нарочитым безразличием. — Ничего особенного, работает как чары стазиса на ближайшие к ней продукты с той разницей, что не нуждается в постоянной подпитке со стороны мага, сохраняет ингредиенты бесконечно долгое время и усиливает их магические свойства. Забавно, но я чуть дважды не передарил ее, пока понял суть.

— И как ты ее заполучил?

Во время войны пожиратели и егеря не брезговали мародерством, так что ничего удивительного, что Снейпа могли заподозрить в нечестной наживе.

— Подарок студента. Студентки.

— Вот уж не думал, что ты пользовался их расположением.

— Сердечек в феврале мне не присылали, если ты об этом, — кисло пояснил Снейп. — По всей видимости, мисс Данхилл даже не подозревала о ее ценности, когда отдавала.

Зельевар не хотел признаваться в этом даже себе, но назвал имя дарителя с определенным умыслом.

— Айрис?

— Ты знаешь других выпускниц Хогвартса с такой фамилией?

Министр покачал головой. Северус спрятал трясущиеся руки за спиной, опасаясь нового приступа, потом сдался и вернулся в кресло, вновь укутавшись в плед. Вздернул подбородок и, так как Шеклболт не спешил развивать беседу, задал следующий вопрос.

— Ее уже выписали?

— Выпишут на днях. Ты же в курсе, что ожоги от адского пламени проходят не быстро.

— Они вообще не проходят, — обескураженно пробормотал Северус.

— Айрис обмазывалась какой-то мазью и принимала огнезащитное зелье. Учитывая, как часто она имела дело с драконами и как часто его пила, не удивлюсь, если это зелье давно заменило ей кровь, — министр позволил себе смешок, но Северус веселья не разделял.

— Значит, адское пламя?

— Да. Она сбежала из Каледонских холмов еще в начале мая (ну ты наверняка слышал про них), но до Лондона добралась лишь к июлю, — Шеклболт стал серьезным, уселся в кресло напротив Снейпа, а говорить стал медленно, явно подбирая слова. — Сбежавшие последователи Реддла оставались в заповеднике, собирая силы по-новой во главе с Яксли и Руквудом, так что в августе пришлось устроить рейд.

— И вы допустили туда гражданскую?

— Она бывает весьма настойчивой.

— Больше похоже на типичное гриффиндорское безрассудство. Полагаю, вы разбили егерей?

— Практически полностью.

Ответ Северусу не понравился, но он не стал настаивать на расшифровке.

— Были упоминания в газетах о взятой под охрану группе егерей и смерти Руквуда… но ни слова, что это было в Каледонских холмах.

— Там такая глушь, что скрыть что-то — не проблема. Или скрыться. Тебе бы понравилось: тоскливые пейзажи, завывания тварей по ночам. Жуть.

— Почти как в Мунго. Нет, спасибо, я предпочел бы не повторять.

Шеклболт опять рассмеялся, но следующие слова произнес спокойно и вдумчиво.

— Там остались незаконченные дела. У меня есть планы на Хайленд, но сейчас не хватает ресурсов. К сожалению, Айрис не сидится на месте. Если вдруг она придет за какой-нибудь странной помощью, постарайся перенаправить ее в министерство или Аврорат.

— Придет за помощью ко мне? Я похож на фею-крестную?

Внутри зашевелились смутные подозрения.

— Ты меня понял, — подытожил министр.

Когда гость ушел, Северус снова с трудом поднялся.

Статуэтка Гекатты хранила секрет. Греческое «апокалипто⁽³⁾» и пара движений раскрывали ее нутро с утаенным фиалом. Некогда фиал был полон мутной маслянистой жидкостью — зельем недолговечным и сложным, изобретенным самим Снейпом и несколько раз знатно выручавшим его на собраниях почившего теперь Лорда. Ведь окклюменция и притворство давались куда проще с отключенными эмоциями. К сожалению, запасы эликсира быстро подошли к концу — Волан-де-Морт вызывал часто. Чаще, чем случалось найти нужные ингредиенты для его пополнения.

Статуэтка была не единственным подарком Данхилл. Был еще плотный блокнот пожелтевших листов, обернутый в исцарапанный кожаный переплет и три слоя чар гламура, меняющих истинный вид средневековой рукописи на более современный. Северус не раз задавался вопросом, знала ли мисс Данхилл, что именно ему дарит. Что в первый раз, что во второй.

Лик Гекатты он получил на Рождество ее шестого курса, на Рождество седьмого под общей елью обнаружился сверток с книгой. Снова без подписи и пояснений, но где бы это видано, чтобы профессор не узнал почерк своего студента, особенно посещающего дополнительные занятия.

Поначалу скептически восприняв книгу, Снейп отложил ее до лучших времен. Ведь что особенного могла привнести в его собрание литературы не обладающая гениальными задатками и фамильными сбережениями невзрачная студентка. Ближе к февралю, скучая зимним субботним вечером, Северус все-таки заглянул под обложку, в новый раз поражаясь то ли щедрости и проницательности, то ли наивной глупости чересчур благодарной ученицы. Снабженный архаичным латинским переводом поверх оригинального языка, строчка за строчкой раскрывался дневник Митридада! Великого царя и известного зельевара древности, страстного исследователя и алхимика, согласно легенде создавшего противоядие от всех ядов. Позже выяснилось, что это лишь одна из поздних копий, которая тем не менее не теряла особой уникальности.

В момент озарения Северус захотел одновременно расцеловать Айрис и задушить. С одной стороны, настолько неповторимых подарков он никогда не получал, с другой — что это, как не взятка?

Охваченный подозрениями, он фурией пронесся по замку, выловил девчонку и увел на разговор, в процессе которого та настойчиво утверждала, что нашла книжонку в магловской антикварке и поняла только то, что фолиант содержит алхимические наблюдения и рецепты зелий, которые кажутся любопытными, но скорее выдуманными, и ей они совершенно ни к чему, а Снейпу могут послужить хотя бы предметом вдохновения. Забирать книгу девушка наотрез отказалась.

Не исключено, что она изменила бы решение, поясни ей Северус настоящую стоимость и важность сего издания, но он этого не сделал. В конце концов, он и так постарался поступить правильно, приложив к этому столько усилий, сколько требовала его совесть, знатно ограниченная алчностью.

Универсальное противоядие из дневника воспроизвести не удалось. Скорее всего, названия некоторых ингредиентов были переиначены или давно утеряны и забыты. Но на определенные мысли рецепт натолкнул, решив исход в борьбе между жизнью и смертью после укуса Нагайны.

Итого перед взором Северуса, в его доме, в единственной чистой комнате, на самых видных местах было три вещи, сыгравших немаловажную роль в его судьбе: статуэтка, книга, как символ идейного озарения, и остатки зелий, без которых он, вероятнее всего, не пережил бы событий последнего года.

«Дары Жизни», — с неизменной иронией подумал Снейп. И все они были связаны с Айрис Данхилл.

Северус закрыл лицо руками. Его вновь обуяло неясное предчувствие, какое бывает, когда интуиция кричит об опасности, но Феликс Фелицис⁽⁴⁾ толкает вперед. Будто натянулась невидимая нить, связывающая героя и защитника. Такая же была у него с Поттером, появившаяся еще в момент рождения мальчика, но зазвеневшая от напряжения, только когда Дамблдор наказал присматривать за ним.

Северус был так рад избавиться от одних пут, что появление новых вселяло ужас. И в то же время надежду. Это было предчувствие предназначения. Правда выходило, что до сих пор именно Данхилл способствовала его спасению. Неужели теперь герой, нуждающийся в вечной защите, вовсе не девчонка?

Ерунда какая-то. Война окончена, время героев прошло. Также как и время шпионов, должников и Пожирателей Смерти… Речи о том уже не идет. Стоило прервать поток бесполезных мыслей и заняться по-настоящему важным вопросом, который успел задать Шеклболт: что делать дальше?

Что делать? Как организовать свое новое свободное будущее?

Чего ожидать впереди? Призрачного существования без женщины и друзей? Жизни, в которой ничем не дорожишь и ничего по-настоящему не желаешь, в которой просто наблюдаешь за окружающими издалека, как бы через стекло, которое ни ты сам, ни те другие никогда не захотите разбить?

От подобных перспектив Снейпа прошиб озноб. Он попытался убедить себя, что так и должно быть, что ему никто не нужен, что он заслужил забвение в мрачнейшем из его значений. В то же время попытался найти лазейку в этом непроглядном унынии. Он ведь жив! Вопреки всему, а не благодаря — в этом должен быть смысл.

А если разрушить стеклянную стену, что будет за ней?

Снейп не хотел гадать весь отведенный ему срок, он хотел знать наверняка. В конце концов выстроить новую стену, хоть стеклянную, хоть железобетонную, он всегда успеет. В этом искусстве ему нет равных.

К следующему полудню, скудно позавтракав, Северус все-таки сменил костюм и решил наведаться к бывшей студентке.

1) особые чары, скрывающие местонахождение какого-либо места от всех нежелательных лиц

Вернуться к тексту

2) греческая богиня Луны, преисподней, всего таинственного, магии и колдовства

Вернуться к тексту

3) в данном случае используется как заклинание. фактически означает "откройся" на греческом

Вернуться к тексту

4) зелье удачи

Вернуться к тексту