На берегах священных рощ (гет)

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины⁽¹⁾.

Непроглядным полотном смыкались над головой еловые ветви, и густой сумрак подлеска казался осязаемым и полным чудовищ.

Трудно было теперь определить, как он к этому пришел и когда начался сей крестовый поход во имя понятий, что при оглашении их вслух непременно приобрели бы слащаво-пафосный и излишне возвышенный оттенок.

«Настоящие поэты долго не живут», — прошипело однажды создание, звавшее себя лордом, и Северус Снейп был полностью согласен: нестись в бой под стук копыт, смеясь встречать морскую бурю, петь на папертях — удел вдохновленных самоубийц, что ищут истину и в миражах. Профессор Снейп предпочитал рационализм, согласно которому, все началось не так давно, случайно и прозаично, а он не смог вовремя остановиться и повернуть назад, когда... Когда что? Когда пробудились освобожденные от оков служения давно позабытые чувства? Когда перспектива новых побед проросла на благодатной почве неразделенных переживаний?

Но кто подготовил эту почву и подсказал маршрут? Ведь если перестать обманывать себя, окажется, что корни происходящего также глубоко впиваются в прошлое, как и корни окружающих реликтов — в землю. Так когда было «начало»? Месяц назад или двадцать лет тому? И может ли быть так, что вся жизнь стремилась к этому моменту?

Вдалеке послышался клокочущий рев настоящего монстра, а рядом, впереди и справа, хрустнула ветка, за этим послышалось тяжелое водянистое дыхание, и Северус поспешил достать волшебную палочку. Ее не оказалось ни за пазухой, ни в креплении на поясе. Внутри все похолодело, он замер.

Кусты затряслись, и на свободное пространство перед зельеваром вывалился совершенно обнаженный мужчина. Тина и ряска зелеными соплями оплетали его выпирающие ребра и тазобедренные косточки, по спине и груди черной паутиной спускались длинные мокрые волосы. Мужчина смущенно улыбнулся, обнажая широкие ровные зубы, и поманил за собой. Северус остался стоять на месте.

Высокий, тощий и сутулый незнакомец с крупными грубоватыми чертами лица, будто наспех слепленными из глины, что-то смутно напоминал, доверия не вызывал и человеком, вероятнее всего, не являлся.

— Пойдееем, — проблеяло существо, — я покажу дорогу.

Северус замялся.

— Пойдееем, — снова заканючил мужчина низким жалобным голосом.

Он вполне мог оказаться посланником и проводником, тем более что до сих пор не напал. А мог быть коварным духом.

«Думай, думай, думай!» — Северус сжал пальцами переносицу, стараясь не терять из виду мнущегося у кустов недочеловека. — «Рискнуть пойти или рискнуть остаться?»

Над головой раздался мимолетный треск, и Северус инстинктивно шагнул в сторону. Шорох проскользил ближе к стволу дуба, и следом оттуда вкрадчиво промурлыкали:

— На твоем месте я бы не ходил. Ррразве что колдун хочет вррраз наплаваться до конца своей бррренной и, несомненно, стррремительно укорррачивающейся жизни.

Северус посмотрел наверх, где колыхался сгусток мрака. Силуэты менялись, и разглядеть кого-то конкретного не получалось. Не столь важно. Догадываясь кому принадлежит наставление, зельевар обреченно вздохнул.

Существо перед ним хмурилось и переминалось с ноги на ногу, как нетерпеливый конь. Внезапно оно всхрапнуло и решилось подойти к Снейпу. В тот же миг с дерева яростно зашипели. Черная тень ринулась вниз огромным шерстяным шаром, отчего обнаженный дух, демон или кем он там был, с визгом кинулся прочь. Тень метнулась обратно на дуб.

— Куда же мне идти? — уточнил Северус.

— На поле битвы, конечно. Но для начала…

Перед Северусом что-то упало, небольшое и легкое.

— Ваша шпага, мон-шеррр.

Это была волшебная палочка. Не его, но Северус осторожно поднял ее, любовно огладил.

— Люмос!

— Замечательно! Мррр. Колдун помнит, как колдовать. Тогда ему не нужно лошадиное озеррро, чтобы посссмотреться в зеррркало.

— Зеркало? Зачем оно мне? — Северус насторожился, рука сама начала выводить заклинание для создания отражающей поверхности.

— Ну как бы так сссказать, на вас, мон-шеррр, нет своего лица…

1) «Божественная комедия», А. Данте

Вернуться к тексту

Северус Снейп

Безумно болело горло. Оно горело и чесалось под бинтами, и никакие зелья не помогали избавиться от этого навязчивого зуда. Северус плохо спал уже которую ночь, просыпался в два-три по-полуночи, осторожно ворочался, стараясь не тревожить непонятно с чего ноющие мышцы. Будто травма шеи задела и все остальные нервные окончания, что, в общем-то, не исключено, учитывая сколько яда досталось ему вместе с укусом. Уникального яда. Его не смогли нейтрализовать полностью, так что дракклова отрава продолжала циркулировать вместе с кровью от стоп к сердцу, к легким и дальше к мозжечку. На яд Северус и списывал постоянное головокружение, стоило подняться в уборную или на скудную полу-тюремную прогулку по собственной палате.

За пределы палаты его не выпускали. Благо, что и внутрь проникнуть могли далеко не все.

Навещал Поттер. Естественно. Мялся у ног, смотрел смущенно и виновато, потом ободрился тем, что профессор Снейп едва способен повысить голос, и выдал благодарственную речь. Северуса она не сильно впечатлила, он ожидал чего-то подобного. Оставался, конечно, шанс на неприятие... но это же Поттер. Спасатель Поттер, благородный Поттер, справедливый, всесильный, живучий! И дальше и дальше по списку.

Иногда приходили МакГонагалл и Шеклболт. И авроры-дознаватели. Первые два неизменно благожелательны, справлялись о самочувствии, делились новостями, пытались подбадривать, на что Северус раздраженно раздувал ноздри и переводил тему, не желая становиться предметом жалости. С дознавателями все оказывалось гораздо сложнее. Они умели играть на нервах, нагнетать, запугивать. В некоторые моменты Северус, внешне оставаясь максимально безучастным, даже радовался своей немощи и защите больничных стен, которые не позволяли шавкам прокуроров перейти черту.

Май зельевар провел в коме, все лето был слишком слаб, чтобы покидать пределы госпиталя. Теперь же, когда его дело, рассматриваемое в приоритете, почти подошло к моменту оглашения приговора, на отсутствии Северуса в зале суда настаивали адвокаты: несмотря на заступничество Героя и новоизбранного министра, большая часть толпы все еще считала Снейпа преступником и убийцей, хитрым ящером, выкручивающимся из лап правосудия, и готова была растерзать на месте.

Несколько дней назад их пыл, однако, поутих. В прессу просочились фотографии его больной натуры во всей красе: бледного, осунувшегося, с темными кругами под глазами и туго перевязанной шеей. На колдофото Северус открывал веки и приподнимался на локтях, глядя в камеру, с тошнотворным выражением беспомощной растерянности на лице.

Ярость, охватившая Снейпа при виде той статьи, могла бы сравниться с пламенем дракона, разрывающим изнутри и требующим немедленно вырваться наружу! Именно тогда, впервые за три с половиной месяца, его магия подчинилась настолько, что не потребовалась даже отнятая на время разбирательств палочка, чтобы искрой Инсендио испепелить ненавистные листы бумаги.

Да, Северус не мог покинуть больничные покои без должного сопровождения. И да, внутрь могли пройти только целители со специальными пропусками и небольшой список магов, одобренный Шеклболтом. Но если где и водится человекоподобный клубок пронырливых змеюк, то даже не на Слизерине, а в обители новостных газет! Один из протеже Скиттер, не иначе, сумел заполучить и пропуск, и врачебный халат и застать Снейпа врасплох одним ранним утром, разбудив того затвором камеры.

После инцидента Шеклболт улучшил защиту комнаты.

Оттого было странно и тревожно вновь ощущать на себе чей-то пристальный взгляд.

В былые времена Северус уже приставил бы палочку к яремной вене незнакомца, он знал, где тот сидит, ощущал его невесомое дыхание. Пальцы рук дрогнули, стремясь поддаться тренированным инстинктам, но палочки не было. Может и к лучшему. Если это кто-то из аврората — не стоит делать резких движений: человек нелояльный запросто оставит пару синяков.

Это была девушка. Или скорее молодая женщина, смутно знакомая. Увидев, что Снейп проснулся, она пошевелилась и наклонилась ближе.

— Доброе утро, сэр. Простите, не хотела вас будить.

Она сидела на стуле у кровати, против солнца, и ее силуэт окутывала эфирная дымка, в то время как лицо оставалось в тени.

В первые мгновения, еще не до конца избавившись от оков ночного бреда, Снейп ненароком решил, что ему мерещится это эфемерное создание, для разнообразия прекрасное. Но стоило присмотреться внимательнее, и морок развеялся. Девушка оказалась самой обычной, с кремово-светлой на грани нездоровой бледности кожей, с большими синими глазами, тонкими бровями вразлет, длинным носом и чувственной линией едва розоватых губ. Все ее черты, от высокого лба до острых скул и узкого подбородка, были по-классически приятны, и вместе с тем в угловатости, неуловимых деталях и легкой асимметрии рождалась необъяснимо притягательная неправильность.

Темные волосы она завязала в разваливающийся пучок на затылке. Одна ее рука покоилась в бандаже, а левая часть лица частично скрывалась под бинтами. Простая магловская одежда — короткая черная майка, фиолетовые спортивные штаны с лампасами и кофта нараспашку из того же комплекта — говорили о гостье больше, чем могла бы запись о нечистокровности в регистрационных списках Амбридж.

Ее внезапное появление обескуражило зельевара и оттого показалось вопиюще неприличным.

Северус принял полусидячее положение, открыл было рот, чтобы осведомиться о личности посетительницы, но не разогретые, саднящие голосовые связки выдали то ли стон, то ли воронье карканье.

— Выглядите неважно, — сочувствующе сказала девушка. — Подать воды?

Она не вписывалась в устоявшуюся больничную картину и распорядок Снейпа. Он хотел пить, но еще больше он хотел попросить ее убраться. Голос все еще грозил подвести, так что зельевар молчал. На его выразительное неудовольствие незнакомка, вздохнув, поднялась к столу у окна и через минуту вернулась со стаканом теплой воды. Отдала не в руки, а поставила на тумбочку рядом, будто приручала дикое животное, чье доверие нужно заслужить осторожностью и дружелюбием. А может, опасалась его. Не исключено, что брезговала.

— Вы меня, наверное, не помните, — продолжила девушка, — Я Айрис Данхилл. Училась в Хогвартсе лет эдак десять назад.

Неужели. Данхилл. Эту фамилию Северус знал. Самое забавное: припоминал одной из первых после комы. С хорошим посылом припоминал, надо отметить, но встречаться желанием не горел.

— Что вы тут забыли? — наконец пробормотал Снейп.

— Министр Шеклболт сказал, что вам скучно, — она явно лукавила.

— И не нашел куртизанку посимпатичней?

На откровенную грубость Мисс Данхилл вопреки ожиданиям рассмеялась.

— Я передам министру ваши претензии, профессор.

Обращение она выделила особенно явно: раз Снейп решил некрасиво съязвить, то почему бы не смутить его, напомнив о традиционных ролях учителя, пусть и бывшего, и ученицы. Северус попытку засчитал.

Дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел Кингсли Шеклболт. В строгой мантии, без привычной серьги в ухе — настоящий чиновник.

— Как наш пациент?

— Притворяется, — Данхилл подошла к Шеклболту и шутливо добавила, понизив голос: — Но пламя пассивной агрессии все еще горит в этом…

Снейп кашлянул, напоминая о себе, а Кингсли заржал. Выглядел он в общем весьма довольным.

— Вам лучше убраться, пока пламя не стало активным, — процедил Снейп.

— Прошу прощения. Я полагала, что сарказм вам не чужд.

— Несомненно. Когда его использую я!

Шеклболт закатил глаза и повернулся к девушке.

— Как ты сама, Айрис?

— Терпимо.

— Рад это слышать. Зайду к тебе позже.

Мисс Данхилл молча кивнула и вышла.

— Хорошая девочка, помотало ее, — пробормотал Шеклболт и обратился к Снейпу. — Надеюсь, ты правда полон сил, у меня для тебя хорошие новости.

— Война окончена, Поттер жив, министерство процветает. Я слышу эти новости изо дня в день. Что может быть лучше?

— Тебе нет и сорока, а ворчишь как старый дед. Мог бы порадоваться со всеми.

— Тебе мало моей широкой улыбки?

— Которую никто никогда не видел?

— Говори уже, зачем пришел, и продолжай обход.

Северус провел безумно много дней в одиночестве белых стен, ему хотелось поговорить даже несмотря на саднящие связки, и Шеклболт — определенно достойный собеседник. Опасный собеседник. С таким слишком просто вляпаться в очередной круг взаимных обязательств, который иные люди зовут дружбой.

— Минерва откопала письмо Дамблдора.

— Кхм, очередное?

— Именно. Твой предшественник оставил прилично тайников в директорском кабинете.

— Я всегда знал, что он параноик. И что? Теперь у нас есть новый рецепт лимонного джема?

— Можно сказать и так. Письмо официально и заверено, и подтверждает ваше соглашение о его… кончине.

Северус выдохнул. Вот оно как! Звучало обнадеживающе. Убийство директора Хогвартса все еще волновало общественность более остальных событий. Обвинители цеплялись за него, как за последнюю соломинку, которой старались разбить и без того хлипкий плот, состоящий в основном лишь из собственных оправданий. Осложняло дело то, что изъятым воспоминаниям ушлого окклюмента доверия не было, а Веритесариум⁽¹⁾, как и многие другие зелья, оказывался противопоказан из-за дракклова яда, разъедающего зельевара изнутри.

От волнения, охватившего Северуса, он едва сдержал дрожь в голосе.

— Есть ли шанс, что следующее заседание будет последним?

— Так и будет, — заверил его Шеклболт. — Наконец освободишь место для тех, кому оно действительно нужно.

— Я не просил держать меня здесь все это время.

— Ты бы предпочел камеру временного заключения?

— С каких пор отменили домашние аресты?

— Для носителей метки? — министр многозначительно изогнул бровь.

Снейп и сам понимал, что не имеет права жаловаться. Тому же Малфою повезло куда меньше.

— Я поколдовал, чтобы ускорить процесс, так что уже через неделю станешь свободным человеком.

* * *

Внутри теплилось предвкушение. Казалось, что не финал войны, а именно полное оправдание должно стать точкой в истории, начавшейся годы и годы назад. Основная загвоздка, терзающая Снейпа, состояла в том, что «точка» означало «свобода», а свобода вела к распутью.

«Несмотря на мнение попечительского совета, я всегда буду рада видеть тебя в Хогвартсе, Северус», — сообщила МакГонагалл в последнем письме, но зельевар не хотел возвращаться к приевшимся лекциям и шумным коридорам. Не в ближайшее время.

Август близился к завершению, ранние часы уже дышали осенью, поддетые дымчатой пеленой, однако к полудню в палате становилось нестерпимо душно.

Северус доковылял до окон. Пришлось опереться о стул, потом о стол, началась одышка, перед глазами заплясали белые мушки. Стиснув зубы и преодолевая боль, он отправился на середину комнаты, осторожно размялся, унял усилившееся головокружение настойками и вернулся назад, чтобы насладиться теплом и светом.

Внутренний дворик Мунго походил на классический атриум со скамеечками, фонтаном в центре и парой теплиц. Мимо по гравийной дорожке быстро прошагала медведьма Марпл, бросив в зельевара мимолетный убийственный взгляд. Ну хоть не проклятие. Северус только хмыкнул: к страху, презрению и ненависти ему было не привыкать.

Несколько пациентов в белых халатах задумчиво бродили по поляне. На ближайшей скамье сидела женщина. Она откинула волнистые волосы с плеча, и Северус узнал Айрис Данхилл, которая склонилась над какой-то книжечкой, увлеченно перелистывая страницы и не замечая ничего вокруг. Несколько минут спустя на ее лице появилась мягкая улыбка, а после девушка тихо рассмеялась. Как и в прошлую встречу, облаченная в солнечный свет, в этот миг она выглядела непосредственной и легкой, словно глоток свежего воздуха в затхлых подземельях. Северус вдруг осознал, что собственные уголки губ поползли вверх, и поспешил отвлечься.

На следующий день на смене снова была медведьма Марпл; старший целитель Сметвик, который помогал Снейпу скрашивать будни, поставляя актуальную прессу, взял выходной; Данхилл листала книжку на скамейке. Подпирая плечом оконный косяк, Северус видел, как к ней подластился местный рыжий книззл. А ластился он ко всем, от чего был до безобразия упитан. Данхилл заложила недочитанную страницу то ли конвертом, то ли открыткой и кинулась обнимать кота.

Снейп поморщился.

Все преподаватели в некоторой степени грешили «предугадыванием» будущего. Не обязательно иметь дар провидца, чтобы посмотреть на ученика и предположить, кем тот станет. Иногда даже заключались споры. Зельевар в них не участвовал, хотя бывало, что мысль проскальзывала сама собой, и об увлеченной магозоологией в ущерб другим предметам Айрис Данхилл она была ясна как день: «На Гриффиндоре ей не место. Пуффендуй — самое то. Закончит в зоопарке». Довольно крамольные мысли о той, кто непроизвольно сыграл важную роль в том, что он до сих пор жив…

Но вот посмотрите! Снейп дал воображаемый балл своей интуиции.

— Еще один кусочек куриного филе, и это создание лопнет, как воздушный шар.

Данхилл обернулась на хриплый голос.

— Не переживайте, профессор. Мистер Дженкинс — пример здоровья и процветания. Вероятно, не без помощи хорошего питания.

— Я теперь не профессор. И, боюсь, ваши познания в медицине так скудны, что исключают понятие «ожирение».

— Он просто пушистый. Не так ли, мистер Дженкинс?

Кот высокомерно мяукнул. Получив все, чего желал, он непоседливо соскочил с колен и, покачивая боками, отправился дальше по своим кошачьим делам.

— Хм, ну, может, ему правда не повредит легкая диета, — протянула мисс Данхилл. — А вам?

— Прошу прощения?

— Вам что-нибудь, может, надо?

Северус растерялся. Очевидно, она знала о положении бывшего профессора и смотрела с состраданием. Снейп предпочел бы высокомерие медведьмы Марпл. Он снова скривился, решая прервать диалог и вернуться к отвратительной бобовой каше, выданной ему медведьмой на обед, но в последний момент передумал.

— Раз у вас больше свободы в передвижении, буду благодарен, если раздобудете свежий выпуск «Пророка».

— Только газету?

— Этого более чем достаточно.

Мисс Данхилл явилась через полчаса, на этот раз от двери. Передала Снейпу газету и ароматный чай, устроилась на стуле, не дожидаясь приглашения.

Первая новостная полоса гласила «Еще двое Пожирателей взяты под арест. А сколько еще гуляет на свободе?». Вторая — в четвертый раз за последние пару недель упоминала Хайленд: «Павших не вернуть. Трэверс-мэнор под Инвенгаром⁽²⁾ — новые расследования старых преступлений» и заметка о требовании магловского премьер-министра к Шеклболту решить проблему пожаров к северу от Инвернесса. Дальше традиционно печатались последние сплетни о текущих судебных тяжбах, и бывший профессор и директор Хогвартса, Северус Тобиас Снейп, занимал в них не последнее место. Настроение быстро испортилось.

Снейп отложил газету, пристально посмотрел на мисс Данхилл. Часть ее повязок уже была снята, открывая заживающие края ожогов, но сломанная рука по-прежнему пребывала в бездействии. Вопрос о причинах ранений зельевар решил оставить при себе. В Мунго много пострадавших, на всех эмпатией не напасешься.

— Откуда у вас пропуск?

— Может, украла.

— Смотрю, с возрастом вы-таки обзавелись гриффиндорской наглостью.

— Лучше наглостью, чем морщинами, — она усмехнулась, — Но если серьезно, то видела статью в «Пророке». Хотела вас навестить и министр весьма удачно попался под руку.

— И почему он не забрал разрешение?

Данхилл пожала плечами.

— Вероятно забыл, я не стала отвлекать его напоминаниями.

— Только не говорите, что соскучились по моему милейшему обществу.

Снейп не мог уловить ее настроения. Ирония в голосе не вязалась с изучающим прищуром. Словно она ждала подходящего момента, чтобы выдать что-то нелицеприятное, или о чем-то спросить, или напомнить о том, как следует быть благодарным.

— Скорее устала от переполненной палаты, — пояснила мисс Данхилл.

— Ну так я не намерен вас развлекать. Откуда у вас возникла идея, что меня волнуют ваши проблемы? Идите во двор!

Данхилл поджала губы. Плечи девушки, до этого уверенно встречающей колкости зельевара, дрогнули, она отвернулась, и Снейп заметил то, чего не успел рассмотреть прежде: совершенно очевидную наигранность. Улыбка прикрывала пронизывающее ее звенящее напряжение и уныние, что тут же проявило себя в скорбных складках у рта, стоило перестать контролировать лицо.

Зверь, вскормленный за время служения Лорду, поднял голову, почуяв слабость, и Северус с каким-то обоюдоострым садизмом продолжил язвить:

— …если вы конечно не ловите тут очередной сюжетец для желтой прессы. Сомневаюсь, что вы доросли до «Пророка»! «Любопытствующий волшебник», «Тайны темных магов»? В какой из них вы работаете?

Данхилл уже открыла дверь.

— Мир не вертится вокруг вас! — раздраженно бросила она. — А я работаю в заповеднике! Работала.

Ха! Почти зоопарк! Снейп победоносно закинул своей интуиции еще один балл.

Северус снова остался наедине с собой и почти сразу ощутил гнилостный привкус разочарования на языке.

Едва появился кто-то, не вызывающий откровенной неприязни (что уж врать себе), похоже, готовый к беседе, не проявляющий страха перед его темным прошлым и без насмешек над жалким настоящим, как он поспешил избавиться от общения, которого равно жаждал и боялся. Даже не дал себе шанса, ведь давно усвоил: пустоту нельзя предать. Вот пусть только она и остается. Пустота — это ничто, а ничто — свобода от всего. Полная независимость. Не к этому ли он все время стремился?

1) Сыворотка правды

Вернуться к тексту

2) Город на севере Шотландии

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1982 — 1987

Когда совсем молодой, растрепанный учитель вошел в аудиторию, дети довольно заперешептывались, наращивая гул. Высокий, угловатый, в простой и слишком широкой ему мантии зельевар выглядел желторотым птенцом на фоне прочих профессоров и поначалу опасений не внушал, однако суровый тон и острый взгляд, пронизывающий насквозь, быстро заставили первокурсников замереть в предвкушении. Кого-то в предвкушении великих тайн, а кого-то — в непосильной зубрежке.

Айрис встрепенулась, она принадлежала скорее к первой категории. Какая разница, что преподаватель строг и холоден, если он сможет научить настоящей магии! Вот профессор МакГонагалл тоже не отличается материнским теплом, но уже на первом занятии под ее руководством Айрис превратила перо в лист бумаги — большое достижение для девочки, совсем недавно получившей в руки волшебную палочку.

«Уж с зельями все точно будет отлично», — думала она, припоминая наставления бабушки. Та не училась в магических школах, но неплохо овладела знахарством, усвоив знания их предков-кельтов, и поделилась крупицами этих знаний с внучкой. Так что к отправлению в Хогвартс Айрис была подкована хотя бы в рунах и травяных составах от желудочных болезней.

— Вы, — указующий перст профессора Снейпа вдруг обратился к Айрис, — в какую фазу луны нужно собирать пассифлору, чтобы сохранить ее магические свойства?

Прозвучало так жестко, что Айрис испуганно вжалась в стул, ища взглядом поддержки у соседки по парте.

— Ну же! Это несложный вопрос. Если вы имели любопытство хоть раз открыть учебник до начала занятий, то ответ упоминается на первой же странице, — процедил мужчина.

— Я-я-я не помню.

— Прискорбно…

— В полнолуние? — все мистическое, даже то, что упоминалось в маггловских книжках, вечно происходило в полнолуние.

— В последнюю четверть! Зельеварение — не тот предмет, где можно гадать. Забытый ингредиент может лишить зелье волшебных свойств, недоваренный корень — вызвать рвоту, лишняя унция — убить. Внимательность, старание, увлеченность и дисциплина — ключевые качества зельевара. Если они вам не свойственны, то держитесь подальше от котла, — выплюнул он. — Ваше дошкольное образование весьма скудно, мисс…?

Со стороны второго факультета послышались смешки.

— Данхилл.

— Мисс Данхилл… А это значит, что вам придется немало постараться, чтобы кем-то стать в магическом мире. Надеюсь, вы это учтете.

Намеренно или нет, но он ударил по самому больному. У Айрис заалели щеки и засвербело в носу. Получив письмо из Хогвартса, она думала, что попадет в сказку, но, похоже, что лишенные дара родители не зря опасались, отправляя ее в «забытый богом пансионат, полный маргиналов». Айрис не до конца понимала, что это значит, но решила, что «маргинал» звучит достаточно ругательно.

— Прости, я правда не знала, — участливо прошептала соседка.

— Все нормально, — Айрис украдкой стерла соленую каплю из уголка глаза. — Он же меня спросил.

— Чокнутый какой-то, его, наверное, докси⁽¹⁾ покусали.

Профессор Снейп вернулся за кафедру, резко развернулся, взметнув полами черной мантии, и в следующий миг ткань зацепилась за колбу на низком лабораторном столике у его ног. Та, падая, зацепила еще одну колбу, а та — еще одну. Стеклянное домино зазвенело, расплескивая вязкую янтарную жидкость. По классу разнесся горьковатый аромат полыни.

Ученики загоготали, и Снейп торопливо крутанулся обратно. Его ошарашенный вид тут же превратился в злобный, но успел порадовать Айрис, заметившую растерянность вредного преподавателя.

Смеялся в основном Гриффиндор. Особенно рыжий пацан за соседним столом.

— Минус пять баллов с Гриффиндора за неуважение! «Отличное» начало, мистер Уизли, — прошипел Снейп, убирая беспорядок.

Мальчишка повернулся к Айрис и смущенно пожал плечами, будто сообщая, что она теперь не единственная пострадавшая.

* * *

Время шло. Вскоре выяснилось, что базовых знаний у Айрис на самом деле очень не хватает. Приходилось засиживаться в библиотеке, и она сразу выпала из «веселых тусовок». Зато крепко сдружилась с Сабриной Джонс, пухленькой маглорожденной ведьмой из южного Уэльса, и той самой соседкой по парте, Арион Барнс, белокурой полукровкой — девушкой яркой и артистичной.

На третьем курсе Айрис открыла в себе необычайную чуткость к магическим существам. Профессор Кеттлберн был так впечатлен тем, как гладко приняли девочку гиппогрифы, что насыпал тонну дополнительных занятий, постепенно переросших в обязанности подмастерья. В личном дневнике Айрис появились счетчики встреченных магических тварей и полученных от них укусов.

В 1985-м, на четвертом курсе их поток, уже набравшийся опыта, наставлял львят-первогодок, хвастаясь своим мудрым деканом и предупреждая об опасностях подземелий.

«Снейп — сумасшедший», — запугивал Билл Уизли, с которым Айрис делила звание старост на старших курсах, — «он вампир и ночью спит головой вниз, как летучая мышь. Ведите себя с ним осторожно: сидите тихо, в глаза не смотрите…»

Ошибок с мантией Снейп, к слову, больше не повторял. Он матерел и с каждым годом внушал все больший ужас.

* * *

Шестой курс, стоял ранний ноябрь. Снег еще не выпал, но парапеты крытых галерей, выходящих во внутренний двор замка, покрывала легкая изморозь. Со второго этажа было отлично видно других студентов, и девушки, оккупировав один из пролетов, лениво обсуждали сокурсников.

— Джерри Брик, — Сабрина указала на высокого атлетичного парня с Когтеврана, который в одной руке держал метлу, а другой активно жестикулировал, что-то доказывая загонщику их квиддичной команды.

— Банально до зубовного скрежета, — прокомментировала Арион.

— Потому что он не может не нравится.

— Ну, я бы поспорила… Смазливый. Рири?

Айрис рассеянно осмотрела Джерри, будто видела впервые.

— Не в моем вкусе, но о вкусах не спорят.

— Ты все еще сохнешь по Адсону, — веско отметила Арион, не отрываясь от своего занятия. Она что-то увлеченно рисовала, причем в дневнике Айрис. Она постоянно таскала его, но Айрис легко смирилась, принимая блондинку почти что за родную сестру. — Он выпустился, а не умер. У тебя еще будет шанс с ним пересечься, — она подмигнула, — но не стоит забывать о радостях жизни из-за одного парня. Смотри, сколько их тут еще.

Все же Арион бывала ужасно бесцеремонной. У Айрис дернулась щека в попытке улыбнуться, но в итоге девушка так и осталась хмурой. Баллы по СОВ оставляли вопросы, и с учетом того, что она собиралась сдавать ЖАБА, все мысли занимали те несколько предметов, которые ей никак не давались. При этом помощь профессору Кеттлберну и их добродушному полувеликану-лесничему продолжали съедать немалый кусок свободного времени. Ее симпатии с противоположным полом никогда не сходились. Родители развелись, и отец уехал за границу. Не то чтобы трагедии мирового масштаба, но для Айрис приближение календарной зимы полностью отражало внутренний настрой.

— Что ты там творишь? — Сабрина дернула Арион за рукав.

— Подожди. Аниматум трактис⁽²⁾! — Арион взмахнула палочкой и, смеясь, повернула блокнот к подругам.

Линии на бумаге зашевелились, больше напоминая магловские голографические открытки, чем настоящие живые портреты. Айрис несколько оттаяла.

Арион изобразила студентов в виде животных в подобии грубо очерченного двора с их собственной перспективы: орел-Брик клевал встрепанного попугая, смешная группка шишуг с высунутыми языками являла собой интерпретацию слизеринских див, филин-Дамблдор и кошка-МакГонагалл, добавленные чисто для антуража, примостились у ворот. В углу рисунка зависла летучая мышь. Их троих Арион сделала крысами, подписав по инициалам: А.С.А.

— Мило, — заключила Сабрина.

— Самокритично, — хмыкнула Айрис.

— Иронично! — воскликнула Арион.

Все трое засмеялись.

— Надо и мало́го добавить, — пробормотала Арион. — И Билла тогда уже. Кто еще бывает рыжим кроме тараканов?

Со стороны, куда она смотрела, к ним несся взмыленный Чарли Уизли, и было неясно, встревожен он или воодушевлен.

— Алярм! — протараторил он, подлетев к девушкам и пытаясь спрятать пакостную ухмылку. — Я видел, что он видел. Бегите, глупцы!

После чего ринулся дальше по коридору.

— Что это… — Айрис не успела закончить, как их накрыла черная тень.

— Как чудесно, что я застал вас, — тоном не предвещающим чудес проговорил Снейп.

Девушки поежились. Айрис сложила руки на груди, ожидая очередной порции желчи, Арион отступила за спины подруг.

— Мисс Барнс, мисс Данхилл, раз уж вы тоже тут, прошу следовать за мной.

У кабинета зельеварения, завидев процессию, несколько младшекурсников со смешками поспешили скрыться за углом.

На двери кабинета прямо по дереву был магически выжжен памфлет:

Рецепт любого супа прост.

Его сварил бы даже дрозд,

но Снейп решил, что все иначе,

и суп варить — трудна задача.

Мы говорим ему: «морковь»,

а он берет драконью кровь.

И вместо стебеля петрушки

кладет волшебную лягушку.

Он утверждает: глаз селедки —

ингредиент уж крайне ловкий,

универсальны также слюни,

испуганных студентов нюни,

усы былых профессоров

и молоко пяти коров.

Смешав все это в час луны,

он ждет всеобщей похвалы!

Надеюсь, смысл поэмы ясен:

заумный зельевар опасен.

И к вареву не подойти —

до слез зловонно ассорти.

Чтоб зелья выходили слаще,

проветривай мозги почаще!

Не приготовишь даже сок,

когда не варит котелок!

Айрис мысленно ударилась лбом о стену и дала Арион смачный подзатыльник. Творчество само по себе стало уникальной подписью Арион. Глупо было надеяться на анонимность, если постоянно строчишь разного рода стишки на полях свитков.

— Как отрадно, что «Тролль» за последнее эссе вас так вдохновил, мисс Барнс, — пугающе-ласково произнес Снейп.

— С чего вы взяли, что это она, сэр? — Айрис решила все же попытать счастья.

— Есть другие кандидаты?

— Обвинения без доказательств — не достойно профессора Хогвартса!

— Вы держите меня за дурака? — Снейп вздернул бровь.

Айрис каким-то десятым чувством считала в закипающем профессоре признаки дважды уязвленного самолюбия.

— Я спрашиваю вас, мисс Данхилл, кто, если не мисс Барнс? Вы, староста своего факультета, не можете поддерживать даже элементарную дисциплину! Думаю, раз вы так жаждете доказательств, я соберу консилиум из профессора МакГонагалл и директора. Мы обсудим поведение вашего горе-поэта и заодно ваше звание старосты.

— Да я это написала! — выкрикнула Арион.

Айрис тут же оттянула ее назад и шикнула, чтоб та замолчала.

— Еще вопросы? Попытки избежать наказания? — Снейп торжествовал.

— Подождите! Честно говоря, она только сочинила, но на двери написала я.

— Вы держите меня за дурака? — сердито повторил Снейп.

Арион и так еле держалась в Хогвартсе, уделяя больше внимания ею же организованному театральному кружку, чем учебе, и Айрис знала, что в отличие от подруги, ее саму в случае чего охотнее поддержит МакГонагалл.

— Простите! Заклинание должно было раствориться через несколько минут, но почему-то надпись осталась.

— «Почему-то»? Может, потому-то нельзя выдавать палочки всем подряд? Почему вам вообще в голову пришло заняться вандализмом?

Айрис сориентировалась быстро, но скорее интуитивно, чем реально понимая, что творит.

— Потому что вы нормально учите только избранных! Не всем от рождения дано разбираться в грибных спорах, пригодных для усыпляющих зелий. А ваши методы — это претензии вместо объяснений. Спросите кого угодно! Никому это не нравится!

— Высказались? Так, значит, вы из тех мелочных мстителей, что запросто обвиняют всех вокруг в своих неудачах?

— Нет! Ну, это было ошибкой, — она указала на дверь, — Я просто хотела получить…

— Отработку? — злорадно заключил Снейп.

— Да!

Арион выглядела ошарашенной, Снейп тоже удивленно вздернул бровь.

— Я хочу сдавать ЖАБА, — уже совсем тихо и опустив взгляд пробормотала Айрис, — Мне надо дотянуть зелья, но пока вы пренебрегаете студентами с «Удовлетворительно», эта оценка никогда не изменится в лучшую сторону. Не все знания можно выкопать в книгах.

Можно было добавить про скудность финансов для найма ментора, но и без того прозвучало жалко. Айрис закусила губу.

— Так это хитрость такая? Гриффиндор, пытающийся использовать методы моего факультета… О, Мерлин, это даже забавно! Но если вы хоть на миг решили, что я поверю этой неумелой комедии, то вынужден вас разочаровать.

Арион все же высунулась вперед, пробуя перетянуть удар на себя.

— Виновата только я!

— Мне ваше покаяние больше не интересно. Ваша творческая заявка, мисс Барнс, явно указует на особую любовь к готовке. Так что я прослежу, чтобы всю субботу вы провели в беспрерывной помощи замковым эльфам на кухне. А мисс Данхилл за свои благородные порывы присоединиться.

— Но профессор Кеттлберн…

— Не интересно! Кухня — ваш удел. На ближайшие выходные уж точно.

Айрис слышала, как возмущенно засопела Арион, и просила Мерлина, чтоб только та промолчала.

— Я разочарован, мисс Данхилл, брать на себя чужую вину — верх идиотизма, — процедил Снейп, — Минус 20 баллов с каждой.

Расстроенные девушки поплелись в гостиную Гриффиндора. Уже у поворота их нагнал по-прежнему грозный баритон:

— Мисс Данхилл, я назначу вам дополнительные занятия по вторникам.

* * *

1998

Воспоминания — отрава и исцеление. Одни преследуют, отягощая виной, другие дарят блаженство от осознания ценности испытанных мгновений.

Настоявшись и обогатившись жизненным опытом, образы беззаботной юности ласкали внутренний взор. Правда, это сейчас они казались беззаботными, в те дни все было иначе. Былые обиды, волнения и унижения преломились и обрели новый смысл.

Обессиленный Северус Снейп казался ненастоящим. Айрис хорошо помнила внушительную фигуру профессора и то, как тихо, стремительно и уверено он передвигался по Хогвартсу в неизменно черной мантии с тонкими белыми полосками поперек ладоней и под самым горлом. То ли святой отец, то ли судья. Суть одна. И тот и другой требуют искренности и покаяний. И тот и другой вызывают оторопь в предчувствии осуждения.

У него оказалось больше морщинок, чем помнила Айрис, но прочие черты зельевара остались неизменны и были совсем не так отталкивающи, как она привыкла думать: благородный овал лица, хищный римский нос, говорящий о решительности и властности, четко очерченные тонкие губы и густые блестящие волосы, которым разве что не хватало расчески. Пока он спал и был расслаблен, то даже несмотря на мертвенную бледность выглядел своеобразно красивым.

Айрис однозначно не стремилась навязаться, но когда появилась возможность справиться о самочувствии Снейпа, она впервые за долгое время испытала настоящую радость. Война не просто задела ее, а затащила в самое жерло и перемолола, оставив острое чувство потери. Так что даже кто-то вроде ехидного учителя из прошлого вдруг представился почти родным.

Ходило много слухов о нем, о его прегрешениях, о его жестокости, и Айрис испытывала настороженность, впервые посещая палату бывшего Пожирателя Смерти. Она искала следы агрессии или безнравственности в чертах спящего, но находила скорее печаль.

«Ты к нему предвзята», — сказала она себе. — «Причем в лучшую сторону. Но-ста-льги-я. Вот что это такое. Почти то же, что и умиление, какое вызывают тигры. Вот только жизнь тигров зависит от их умения убивать».

Айрис выжидала, готовилась обороняться и уже жалела, что вообще пришла в палату зельевара, но стоило тому очнуться и открыть рот, выдавая потоки желчи — волшебница, как бы это ни было парадоксально, испытала облегчение.

Снейп привычно язвил, старался задеть, но Айрис ощущала, что это скорее защита, чем нападение. Он не ненавидел. Да и воспринимать всерьез ослабленного и застигнутого врасплох человека у нее не получалось. При этом грубость мужчины развязывала руки, а возможность говорить без обиняков, с долей бесцеремонности Айрис импонировала.

Но вот покорно сносить откровенные оскорбления Айрис не собиралась.

Снейп ее плохо помнил, не особо уважал и видеть не желал. Ничего оригинального. Даже редкие искорки любопытства в черных глазах, которые Айрис наблюдала давным-давно, больше не казались чем-то реальным.

Своим «волшебным даже для волшебного мира чутьем», как это называл Гидеон, она понимала, что зельевар слаб и нуждается в поддержке, но то, как резко он отвергал попытки пойти на контакт, вынуждало отступить. Что ж, его право.

Айрис ушла. Лишние разочарования ей были некстати. Шеклболт и аврорат занимались, несомненно, важными вещами, но все они словно забыли про Каледонские холмы, про Гидеона и Пенелопу, про еще дюжину пропавших волшебников, про неконтролируемых ящеров, реющих над пиками северных скал. А вот Айрис помнила. И это терзало ее больше и глубже, чем разорванные связи с бывшими профессорами. Пусть и такими интригующими как Северус Снейп.

Примечания:

А спонсоры стихов в данной главе: мой проджект-менеджер и выпуски КВН, которые может помнить только такой седой дед, как он ?

Дамы и господа, если вы дошли до этих строк и вам понравилось все, что выше, порадуйте автора небольшим комментарием. Если не понравилось — расскажите, что выглядит неубедительно.

Мое нарциссичное начало требует внимания и добавляет +1 к карме тех, кто ему благоволит!

1) кусачие «феи» (англ. Doxy) — волшебные существа-паразиты

Вернуться к тексту

2) Авторское заклинание, которое означает «оживляю нарисованное»

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1998

«Альбус Дамблдор или Волан-де-Морт — кому же был предан Пожиратель Смерти Северус Снейп? Решение суда уже близко!» — «Ежедневный пророк», 26 августа 1998 года.

В какой-то момент Снейп внезапно смягчился и сам начал разговор, выглянув из своего темного угла во двор, куда не так давно прогонял Айрис.

Девушка поглаживала мистера Дженкинса, когда бывший профессор окликнул ее, чтобы намеками уговорить принести еще раз того чая, которым Айрис по доброте душевной поделилась с ним в прошлый раз. По крайней мере, Айрис идентифицировала это как своеобразную просьбу. Снейп выглядел смущенно, что ли, хотя за предыдущее поведение извиняться не стал.

— Вам не кажется, что погода знатно испортилась? — бесстрастно спросил он.

Солнце не показывалось в этот день, температура упала, знаменуя скорый приход сентября, поднялся ветер. Айрис равнодушно пожала плечами, а Снейп продолжил менее уверенно:

— Потом будете лечиться еще и от простуды. Если вас так пугают соседи по палате, то я, так и быть, могу впустить ненадолго. За чашку нормального чая.

Айрис с сомнением покосилась на него, изъедаемого болезнью и пожухлого как кабачки в засуху. Удивительно, но при всем этом он умудрялся оставаться величественным, гордым и независимым… как «тигр». А к кошачьим Айрис всегда испытывала слабость.

Снейп получил свой чай и проявил в ответ нетипичное гостеприимство.

— Что вы читаете? — спросил он, указывая на книгу.

— Шекспир. Комедии.

— Банально, — обронил зельевар.

— Много ли вы сами прочли магловской литературы, сэр? О, не говорите, что только Шекспира и читали! — она коротко рассмеялась, когда мужчина закатил глаза и не ответил.

Они поболтали о погоде, о новом восьмом курсе Хогвартса, о средневековых травниках, о горах Жереш, где Айрис провела год после выпуска.

— Освоили португальский? Похвально.

— Спасибо. Я начала учить его еще на пятом курсе.

— Теперь понятно, почему вам вечно не хватало времени для отработки навыков зельеварения.

— Напомню, что ваш предмет был не единственным.

— Но самым важным, разве не так? — прозвучало до крайности серьезно, но Айрис уловила шутку и улыбнулась.

В Айрис рождалось странное волнение, когда она делилась успехами и улавливала во внимательном взгляде собеседника одобрительное удивление, которое тот в свою очередь пытался скрыть. Было лестно, что кто-то столь суровый и невыносимый находит подобные разговоры с ней интересными, и Айрис то и дело одергивала себя от самонадеянного сравнения с дрессировщиком, приручившим опасного хищника. Ей хотелось знать наверняка, терпит Снейп или тоже получает удовольствие от общения, но он оставался по большей части непроницаем.

— Так, значит, пошли по стопам небезызвестного Ньюта Скамандера? — пробормотал Снейп и тише добавил что-то про Пуффендуй. — Устроились в Валлийский заповедник?

Айрис посмурнела и помотала головой.

— Сначала в Румынский. Я была с Чарли Уизли и ребятами на турнире в девяносто четвертом.

— Надо же…

— Да, видела вас на трибунах, — она подмигнула, — и профессора МакГонагалл. Она все такая же.

— Едва ли.

Про Дамблдора Айрис тактично промолчала.

— Значит, обитаете в Румынии?

— Больше нет.

Снейп напрягся, Айрис видела, как заходили желваки на его скулах.

— Сразу после турнира Гидеон Браги переманил меня в Хайленд, в Каледонские холмы.

Зельевар замялся и отвел взгляд. Темный лорд в свое время был крайне заинтересован в покорении северных пределов, и Снейп не мог об этом не знать.

— Может, вы слышали про Гидеона Браги? — преувеличенно беспечно уточнила Айрис.

— Венгерский мигрант, уговоривший Фаджа облагородить баснословно обширные северные территории под лесное сафари.

— Под заповедник, национальный парк. Боюсь, что от «сафари» у гостей могли остаться подпаленные усы, обмороженные носы и не самые лучшие впечатления.

— Ах да, вы же не шишуг там разводили. Он был драконоборцем до переселения в Туманный Альбион, не так ли?

— Был. Удивлена, что вы в курсе таких деталей.

— До меня долетала некоторая информация… — осторожно пояснил зельевар.

— Он хороший наставник. Его бесстрашию в работе с драконами могут позавидовать даже самые опытные драконологи.

— Спешу вас разочаровать, но бесстрашие обычно тесно связано с идиотизмом.

— Другого комментария я от вас и не ждала. Не стану даже пытаться переубедить. Вот была бы тут Арион…

— Ваша подруга?

— Вы ее помните?

— Во всяком случае я припоминаю ее каракули на моей двери, — поморщился Снейп. — Кстати, так что же она… — он вдруг запнулся, пробежался мимолетным оценивающим взглядом по Айрис и резко оборвал себя, — Неважно. Не обременяйте меня историями ваших знакомых.

Снейп отзывался нехотя, обоюдное напряжение возросло, и Айрис сменила тему, щадя скорее себя, чем его. Так прошло несколько часов, но когда натруженное горло Снейпа с непривычки начало давать петухов, тело охватила слабость и нестерпимо потянуло в сон, зельевар куда более вежливо, чем накануне, выпроводил гостью восвояси.

В натянутом перемирии пролетела еще пара дней.

Они избегали личных тем и редко ностальгировали по общим школьным годам, но это не мешало вести увлекательные беседы. Снейп, казалось, снизил градус язвительности, и Айрис стала замечать в нем все больше черт, которые находила как минимум полезными. Определения «приятный» по отношению к этому человеку она пока избегала.

Кости срослись, ожоги почти сошли. Отражение в зеркале перестало вызывать уныние, а Сметвик с неизменным для лекарей черным юморком заявил, что «ей недолго осталось». Имея ввиду выписку, конечно. Айрис строила планы и гадала, можно ли рассчитывать на отзывчивость Снейпа. Дело ей предстояло неделикатное, иных соратников так и не появилось, друзей… одних не осталось, других, собственно, предстояло найти. А Снейп до сих пор был вполне благодушен, и стоило просто спросить… хотя бы совета.

За день до суда им не представилось шанса на разговоры.

Утром Айрис застала бывшего профессора в компании старшего целителя Сметвика, который разматывал бинты на шее пациента, обнажая лиловые переплетения уродливо-выпуклых рубцов и кратеры отметин от клыков. Заметив ее, Снейп по-змеиному прошипел требование выйти. Позже к нему должны были придти адвокаты и главный аврор Эндерхейм, сменивший Шеклболта на этом посту.

Выскочив из палаты Снейпа, Айрис столкнулась с молодым мужчиной. Тот чего-то ждал, нервно постукивая пером по блокноту.

— Вы же мисс Данхилл? Айрис Данхилл? — радостно воскликнул он.

— Нет, мое имя Пенни Барнс, — солгала Айрис.

— Э-э-эм… Мисс Барнс? Но разве…

Пока журналист, видимо, поджидавший новостей о Снейпе, но решивший не упускать возможности разжиться и другими сюжетами, увязывал факты с вымыслом, Айрис поспешила прочь. Ее палата была неплоха, но все-таки делилась на шестерых, и запрета на посещение там не устанавливалось. Отвечать на вопросы ей не хотелось, сдерживать осаду молчанием — тоже. Пришлось скрываться в ванных комнатах.

Вечером перед сном Айрис снова заглянула к Снейпу, и на этот раз тот был один. На вешалке у двери висели костюм и скромная мантия. По обыкновению, черная. Перевязь с шеи мужчины убрали окончательно, и пусть сами раны зажили, их последствия выглядели пугающе. Зельевар был молчалив и отворачивался так, чтобы поврежденная часть шеи как можно чаще оставалась в тени, так что Айрис не стала докучать, просто пожелав удачи.

* * *

Суд напоминал безумие.

Наконец добравшись до тела, Снейпа допытывали с особым остервенением, предъявляя все известные случаи убийств и разрушений, в которых тот участвовал и которые не предотвратил. Неприятным сюрпризом оказались осуждающие показания отдельных студентов, припоминавших все обиды за время учебы, а наиболее неожиданным — что большинство этих студентов было со Слизерина.

Снейп достойно принимал удар, хоть поначалу и выглядел оглушенным. Еще бы! Впервые за долгое время оказаться окруженным сотнями людей: присяжными, ненавистниками, репортерами, родственниками жертв и небольшой группой галдящих поклонников. Шеклболт точно пожалел, что сделал заседание открытым.

Айрис пыталась словить взгляд Снейпа. Один раз ей это удалось. Она ободряюще улыбнулась, на что получила хмурый кивок.

После четырнадцати изнурительных часов и триумфального оглашения «последнего письма Дамблдора» Снейпа признали невиновным, «в полной мере и рискуя жизнью исполнившим долг перед магическим обществом, действовавшим с благими побуждениями и с одобрения светлой стороны в лице директора Школы Чародейства и Волшебства Хо́гвартс Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора».

Блистательный Гарри Поттер еще имел дерзость выдвинуть кандидатуру Снейпа на получение ордена Мерлина, однако даже его геройское звание не отработало в полной мере, и часть толпы разразилась гневными воплями.

— Это несправедливо!

— Пожирателя в Азкабан!

— Они все подкуплены, какой он герой!

Айрис поддалась всеобщему возбуждению, только не ненависть захлестнула ее, а беспокойство.

Она последовала в атриум, куда к каминам уводили Снейпа. Несколько мужчин в алых плащах и юный Поттер словно верные псы окружили зельевара. За ними тек поток магов, вооруженных колдокамерами. Многие, однако, как и Айрис, не имели иных намерений, кроме как воспользоваться сетью для возвращения домой.

Неприятное событие несколько скорректировало их планы. У самого каминного зева, когда защитники Снейпа чуть рассредоточились, грузный краснолицый мужчина в твидовом костюме, целясь в Снейпа, неожиданно выпрыгнул вперед с криком «Авада Кедавра». Снейп отшатнулся, взмахнул палочкой, но не произнес ни слова и как-то неуклюже покачнулся. Молнией наперерез проклятию метнулся Поттер, отразил его и обездвижил противника. Началась суматоха, грозящая перейти в давку. Авроры кинулись на удержание. Зазвенели испуганные возгласы, понеслись проклятия. От обилия магии воздух быстро загустел.

Электрическим треском у самого уха Айрис пронеслось заклинание. Оно чудом не угодило в затылок. Кто-то со спины схватил ее за локоть и решительно потянул. С силой выдернув руку, волшебница хотела обернуться, но справа надавили оттесняемые аврорами тела, и толпа против воли увлекла ее к середине атриума. Еще через несколько минут, когда Снейп — основная причина недовольств — скрылся в зеленом пламени перемещения, маги также начали рассыпаться по каминам, стремясь избежать штрафов за беспорядки.

Глубокой ночью взбудораженная, вымотанная и взъерошенная Айрис вернулась в Мунго. В комнате Снейпа горел свет.

— Рада за вас, сэр, — произнесла Айрис, наблюдая, как мужчина собирает скудные пожитки. — Процесс был тяжелым, мало кто смог бы вынести его так достойно.

Его трясло. Поддавшись порыву, Айрис подошла ближе и положила ладонь на плечо.

— Отлично, — он скинул руку.

— Как вам вновь держать палочку?

— Какая вам, к Моргане, разница?! Идите изливать свое любопытство к кому-нибудь другому. Или хотите испытать пару проклятий от Пожирателя на себе? Не рекомендую!

— Да как вы?!.. — скулы Данхилл окрасились пунцовым. Она отступила, резко втянула воздух, выдохнула, продолжила все еще спокойно: — Это нападение в министерстве…

— Вас не касается!

— Прошу прощения!

— Мне ваши извинения не интересны!

Снейп повернулся к Айрис, тяжело дыша. Он был бледен, лоб покрывала испарина. Его взгляд горел раздражением и яростью, но прочие черты оставались недвижимыми, словно застывшая восковая маска.

— Что вам от меня надо, мисс Данхилл? Я не нуждаюсь в сочувствии и жалости. Мне не нужны друзья, особенно из числа бывших студентов. Мне не интересны ваши проблемы, и я не собираюсь делиться своими! — он втянул воздух и закашлялся, после чего продолжил более хрипло. — Ищи́те компанию в других местах и прекратите за мной тягаться. Финита! Дальше, слава Моргане, нам не по пути! А если вам нужны зелья или очередные наставления, то имейте в виду: в этот раз услуги будут оказываться только за галеоны!

Неловкость и обида затопили Айрис до краев. Очередная незаслуженная отповедь, очередное разочарование. Сдерживало их лишь справедливое замечание — в какой-то момент она на самом деле подумывала втянуть зельевара в свои заботы.

Преданный как Кориолан⁽¹⁾, посвятивший жизнь народу и отринутый им же. Сильный, свободомыслящий, отныне полностью независимый — он мог быть еще полезен на поприще неоконченных историй. Разве его только что не признали героем? И разве настоящие герои не кидаются спасать всех страждущих по первому зову? Айрис знала, что не кидаются. И ненавидела себя за то, что посмела, пусть пока только в воображении, навязать едва выбравшемуся из-под меча правосудия и сохранившему голову на плечах волшебнику новую авантюру. Но и Снейпа она в это мгновение ненавидела тоже. За то, что отринул ее так безапелляционно и прямо.

— Ну! Данхилл, вы оглохли? Проваливайте, Мерлин вас задери!

Появилось едкое желание накричать в ответ. Айрис сдержалась. Кто он ей, чтобы что-то предъявлять?

— Я поняла вас, сэр, — процедила девушка, расправила плечи и покинула палату, даже не хлопнув дверью.

* * *

1987 — 1988

Если не считать потерянных баллов и целого дня среди кастрюль и печей, все вышло весьма неплохо. Айрис нуждалась в дополнительных занятиях по зельям, и она их получила.

Для себя девушка давно уяснила, что не свяжет жизнь с Зельеварением напрямую, но ЖАБА приближались неумолимо и беспощадно, так же как и экзамены на дополнительный курс в Кастелобрушу⁽²⁾, куда она мечтала попасть после Хогвартса.

Под острым лезвием ножа плоды смоковницы распадались надвое, потом на четвертинки и на совсем мелкие кусочки. Снейп наказал сначала довести до идеала работу с ингредиентами. «Не разобравшись с базой, нечего надеяться на успехи в дальнейшем, мисс Данхилл». И Айрис почти вошла в медитативное состояние, справившись с сортировкой корешков аира и взявшись за подготовку инжира для завтрашних лекций.

Снейп восседал за столом у кафедры, проверяя сочинения студентов, скупыми четкими движениями макал перо в чернильницу и острыми буквами оставлял комментарии и оценки. Айрис посмотрела на профессора и в который раз задалась вопросом о том, что должно было произойти в жизни волшебника, чтобы к двадцати пяти тот успел стать таким неухоженным, вспыльчивым, с единственной страстью в виде науки и зелий. Ни жалости, ни радости. Айрис не была уверена, видела ли она профессора Снейпа хоть раз искренне улыбающимся.

— Насмотрелись? — Снейп оторвался от свитков.

Со скучающим видом он проверил результаты трудов Айрис, сделал пару замечаний и выдал следующее задание, прислонившись к соседней парте, чтобы наблюдать за процессом.

— Держите руку вот так, — Снейп жестко обхватил запястье девушки, повернул в правильное положение. — Не забудьте взвесить порошок, помните, сколько унций допустимо использовать?

— Две третьих.

— Именно. Знаете, почему мы используем тут именно чемерицу и как она взаимодействует с лунным камнем?

Следующие полчаса Снейп на удивление спокойно и интересно рассказывал историю умиротворяющего бальзама и варианты его модификаций. К концу занятия Айрис словила себя на мысли, что человек рядом с ней ей совершенно незнаком. Ненароком можно было обвинить Снейпа в раздвоении личности: нетерпимая сволочь и преподаватель от бога.

— Вы умеете читать мысли? — расхрабрившись, спросила Айрис позже, уже очищая рабочее место.

Снейп свел брови к переносице, вмиг суровея, и девушка успела пожалеть, что заговорила.

— Какие еще слухи ходят в ваших мнительных гостиных? — бесстрастно уточнил зельевар, сложив руки на груди.

— Много всяких… Но… Я просто заметила книгу, — она кивнула в сторону кафедры, где лежала «О разуме» Эхлесиала.

— Кхм. Легилименция, как и окклюменция, я надеюсь, вам знакомы оба понятия, — он дождался ответного кивка, — сложная магия. Намного сложнее этого вашего пошлого «чтения мыслей».

— Простите.

— Вы еще не закончили?

— Почти. Куда положить рог единорога?

— Дайте сюда.

— Чтение мыслей разве не запрещено?

— Я не читаю мыслей студентов, успокойтесь, — Снейп помассировал пальцами переносицу, но Айрис могла бы поклясться, что заметила легкую ухмылку на его губах. Он вдруг продолжил откровенничать. — Чтобы попасть в постоянные списки датского саммита зельеваров, очень желательно привнести что-то новое в науку. Сфера зелий, глубоко влияющих на сознание, все еще наименее изучена и наиболее перспективна.

— И какое же зелье вы изобретаете, сэр?

Бровь профессора поползла вверх в ироничной насмешке, он покачал головой.

— Пока никакое. Книга тут для вдохновения, так сказать.

— А есть уже зелья, способные полностью притупить чувства?

— Конечно…

— Но не влияющие на остроту мышления? Я слышала только о таких, похожих на умиротворяющий бальзам. После них будешь как ватный. Скорее что-то похожее на зелье концентрации внимания, но без зуда через два часа от применения. И оно тоже работает неверно: если человек охвачен, например, влюбленностью, то внимание фокусируется именно на главном раздражителе и ухудшает состояние.

Бровь Снейпа все еще пребывала выше своего естественного положения, но выражение лица стало скорее отрешенным.

— Потому что эмоциональная и мыслительная деятельности плотно переплетены. Вычленить одно, не затронув другое, практически невозможно. Эргхерд и Тутс уже пробовали, но это чуть не свело испытуемых с ума. И оно может быть опасным… — он продолжил бормотать себе под нос, вернувшись за стол и перестав обращать внимание на студентку.

Их отношения на обычных уроках так и остались где-то на отрезке от брезгливо-равнодушного до вежливо-официального, но теперь Айрис изредка видела профессора без маски. Или же напротив — в маске добродушия.

В конце концов, на зимних каникулах, подбирая сувениры подругам и любимым профессорам, она обнаружила, что в этот список как-то затесался Снейп.

Занятная вещица нашлась в антикварном магазине на Корсике, где она навещала отца. Сразу уловив скрытую магию в статуэтке, Айрис отдала за нее последние карманные деньги, а после, благодаря совету бабушки, определила, в чем ее особенность.

С ужасной неловкостью Айрис оставила подарок под елью в большом зале, накарябав только «Профессору Северусу Снейпу. С Рождеством» и не подписавшись. Как на подарок отреагировал сам Снейп, так и осталось для нее загадкой.

Лишь позже девушка осознала, что не добавила даже скупой пометки о предназначении того небольшого, превращенного в изящную женскую фигурку, куска фракийского мрамора, и аскетичный профессор мог запросто выкинуть ее за ненадобностью.

1) историческая личность и герой одноименной Шекспировской пьесы.

Вернуться к тексту

2) бразильская школа волшебства, в которой обучаются юные волшебники со всей Южной Америки

Вернуться к тексту

Северус Снейп

Пепельно-серыми были колченогий стул и столешницы на кухне, кресло в гостиной, корешки многочисленных книг, протертый диван, торшер и ковер. Все они давно потеряли истинные цвета, скрытые плотным слоем пыли и пропахшие запустением. Спертый воздух душил, стены давили. В этом мрачном доме почти всегда пребывали лишь мрачные люди. Он был их отражением, палачом и пристанищем. Дом Снейпов, скрытый ото всех паутиной Фиделиуса⁽¹⁾.

Ступив на порог, Северус расчихался, открыл окна и тут же ощутил, как к промозглой сырости добавился освежающий, но холодный сквозняк. Со стоном зельевар рухнул в кресло, игнорируя грязную обшивку.

Северус ожидал, что будет счастлив в этот день, полностью независим, а в итоге чувствовал себя разбитым, старым и очень-очень больным. И ссора с девчонкой в Мунго не помогла справиться с этой болью, скорее, все только усугубила.

Северус сгорбился и уткнулся лицом в ладони.

Он ожидал признания. Он потратил полжизни на шпионаж и преподавание, которое никогда особо не любил, столько раз ходил по грани, рисковал, действовал вопреки собственным желаниям и принципам, потерял тех немногих, кому хотел бы быть верен, и не приобрел новых. Поттер с предложением ордена Мерлина, несомненно, польстил, а вот нападение в атриуме окончательно убедило, что ему нет места в новом мире.

Когда министр Шеклболт день спустя выкроил полчаса, чтобы навестить старого товарища, то оказался как минимум в замешательстве. Снейп принял его в засаленной рубашке и с пледом на плечах в единственной наспех прибранной комнате дома. Несмотря на непрезентабельный вид, зельевар по привычке держал спину ровно, хотя взгляд его потерянно блуждал от предмета к предмету, лишь изредка задерживаясь на госте.

— Какие у тебя планы на ближайшее время? — кашлянув для привлечения внимания, спросил министр.

— Ммм?

— Спрашиваю: думал, чем заняться теперь?

— Ты получил дополнительную должность инспектора социальной службы по адаптации бывших заключенных?

— Ты когда-нибудь перестанешь отвечать мне вопросом на вопрос?

— А ты?

— Так думал?

Северус подвис. У него не было ответа.

— Мне нужно время.

— МакГонагалл поделилась, что приглашала тебя обратно в Хогвартс.

— Как ты это видишь? Бывший Пожиратель и сотня маленьких невинных ангелочков? Их родители найдут меня и сожрут живьем.

— Не преувеличивай, у тебя много сторонников. Хотя ты прав, преподавание сейчас — не лучший вариант.

— Я заметил, — Северус криво усмехнулся. — И полагаю, ты тут, чтобы уговорить меня не мешаться у Министерства под ногами, не провоцировать народ, покинуть Англию в конце концов?

От подобной перспективы у Северуса все сжималось внутри. Он был бы не против погреться где-нибудь на италийских берегах, а может, и в более экзотичных странах. В прошлом у него было ужасно мало возможностей для путешествий… Однако он хотел принять это решение сам, уехать по собственной воле и иметь право вернуться в любой момент. Как бы ни был противен дождливый остров, его изворотливые жители, задымленные промышленные районы и шумные, переполненные людскими телами улицы больших городов, он оставался его родиной.

— Нет, никто не собирается выживать тебя из Британии. Комитет всерьез рассматривает твою кандидатуру на получение ордена. Талантливые зельевары лишними не бывают.

— И есть конкретное предложение?

— Нет. Но отделы министерства сейчас претерпевают изменения, так что в скором времени я мог бы организовать тебе должность. Что думаешь?

— Ничего.

Кингсли сказал что-то еще. Его полные губы шевелились, собирая слова, которых зельевар не слышал. Лоб Северуса прострелила вспышка боли, на несколько мучительных минут заглушив собой и свет, и звук. Он забыл принять лекарства! Эти сваренные криворукими лаборантами Мунго дурацкие зелья, чье действие постепенно сходило на нет.

Министр заметил прострацию хозяина дома и его стеклянный взгляд и с настороженностью подождал, пока приступ пройдет.

— Ты выглядишь подавленным. Не припомню такого с… никогда, — Шеклболт встал, разминая ноги, осмотрелся.

— Благодарю, министр, но не нуждаюсь в ваших оценках моего состояния. Я более чем удовлетворен текущим положением дел.

Северус добавил голосу силы, поменял позу, стараясь выглядеть более расслабленным. Но покрывало сползло с плеч, и холод тут же проник под кожу.

— Как твое здоровье? — с сомнением уточнил Шеклболт. — Сметвик говорил, что яд полностью не выведен.

— Раз Сметвик тебе все рассказал, то зачем спрашиваешь?

— Снейп, если ты продолжишь общаться в том же стиле, то ни одно живое существо не сможет тебя выносить.

— Какое облегчение! Я тоже едва могу выносить живых существ. Особенно двуногих.

— Ну-ну, — Шеклболт все еще выглядел сомневающимся. — Тебе нужна помощь.

— Я в порядке.

Что-то в последнее время отдельные соболезнующие стали слишком активно то ли проявлять свою симпатию, то ли искать расположения зельевара, приняв слабость тела и самоотверженность в служении Дамблдору за хрупкую душевную конструкцию, тщательно прикрытую внешней токсичностью. Та же Данхилл… Но Снейп не принимал снисхождения. Оно обесценивало его опыт.

Министр сделал круг по комнате, изучая книги. В основном это были руководства по Зельеварению, справочники, травники, что-то по философии и боевым заклинаниям.

Солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь грозные облака, на миг вызолотили нишу в полке над столиком, прямо на уровне глаз. Там местилось несколько склянок, связки сухих душистых травок, горшочек с зеленеющим базиликом и совершенно изумительная мраморная статуэтка трехликой богини с лунным месяцем вместо диадемы и с кинжалом в руке.

Без задней мысли Шеклболт взял статуэтку в руку, восхищенно выдыхая:

— Искусная работа.

Подорвавшийся Снейп тут же выхватил ее и поставил на место.

— Не помню, чтобы предлагал тебе чувствовать себя как дома!

— Но чай же приготовил, — фыркнул Шеклболт, — разве это не одно и то же?

— Ты точно британский подданный?

— Так что это за вещица?

— Лик Гекатты⁽²⁾. Если не ошибаюсь, то ей не меньше девяти-десяти столетий. Реплика с более старых изделий, какими пользовались эллинские жрецы.

Шеклболт присвистнул:

— Интересный артефакт.

— Но не темный, — на всякий случай уточнил Северус с нарочитым безразличием. — Ничего особенного, работает как чары стазиса на ближайшие к ней продукты с той разницей, что не нуждается в постоянной подпитке со стороны мага, сохраняет ингредиенты бесконечно долгое время и усиливает их магические свойства. Забавно, но я чуть дважды не передарил ее, пока понял суть.

— И как ты ее заполучил?

Во время войны пожиратели и егеря не брезговали мародерством, так что ничего удивительного, что Снейпа могли заподозрить в нечестной наживе.

— Подарок студента. Студентки.

— Вот уж не думал, что ты пользовался их расположением.

— Сердечек в феврале мне не присылали, если ты об этом, — кисло пояснил Снейп. — По всей видимости, мисс Данхилл даже не подозревала о ее ценности, когда отдавала.

Зельевар не хотел признаваться в этом даже себе, но назвал имя дарителя с определенным умыслом.

— Айрис?

— Ты знаешь других выпускниц Хогвартса с такой фамилией?

Министр покачал головой. Северус спрятал трясущиеся руки за спиной, опасаясь нового приступа, потом сдался и вернулся в кресло, вновь укутавшись в плед. Вздернул подбородок и, так как Шеклболт не спешил развивать беседу, задал следующий вопрос.

— Ее уже выписали?

— Выпишут на днях. Ты же в курсе, что ожоги от адского пламени проходят не быстро.

— Они вообще не проходят, — обескураженно пробормотал Северус.

— Айрис обмазывалась какой-то мазью и принимала огнезащитное зелье. Учитывая, как часто она имела дело с драконами и как часто его пила, не удивлюсь, если это зелье давно заменило ей кровь, — министр позволил себе смешок, но Северус веселья не разделял.

— Значит, адское пламя?

— Да. Она сбежала из Каледонских холмов еще в начале мая (ну ты наверняка слышал про них), но до Лондона добралась лишь к июлю, — Шеклболт стал серьезным, уселся в кресло напротив Снейпа, а говорить стал медленно, явно подбирая слова. — Сбежавшие последователи Реддла оставались в заповеднике, собирая силы по-новой во главе с Яксли и Руквудом, так что в августе пришлось устроить рейд.

— И вы допустили туда гражданскую?

— Она бывает весьма настойчивой.

— Больше похоже на типичное гриффиндорское безрассудство. Полагаю, вы разбили егерей?

— Практически полностью.

Ответ Северусу не понравился, но он не стал настаивать на расшифровке.

— Были упоминания в газетах о взятой под охрану группе егерей и смерти Руквуда… но ни слова, что это было в Каледонских холмах.

— Там такая глушь, что скрыть что-то — не проблема. Или скрыться. Тебе бы понравилось: тоскливые пейзажи, завывания тварей по ночам. Жуть.

— Почти как в Мунго. Нет, спасибо, я предпочел бы не повторять.

Шеклболт опять рассмеялся, но следующие слова произнес спокойно и вдумчиво.

— Там остались незаконченные дела. У меня есть планы на Хайленд, но сейчас не хватает ресурсов. К сожалению, Айрис не сидится на месте. Если вдруг она придет за какой-нибудь странной помощью, постарайся перенаправить ее в министерство или Аврорат.

— Придет за помощью ко мне? Я похож на фею-крестную?

Внутри зашевелились смутные подозрения.

— Ты меня понял, — подытожил министр.

Когда гость ушел, Северус снова с трудом поднялся.

Статуэтка Гекатты хранила секрет. Греческое «апокалипто⁽³⁾» и пара движений раскрывали ее нутро с утаенным фиалом. Некогда фиал был полон мутной маслянистой жидкостью — зельем недолговечным и сложным, изобретенным самим Снейпом и несколько раз знатно выручавшим его на собраниях почившего теперь Лорда. Ведь окклюменция и притворство давались куда проще с отключенными эмоциями. К сожалению, запасы эликсира быстро подошли к концу — Волан-де-Морт вызывал часто. Чаще, чем случалось найти нужные ингредиенты для его пополнения.

Статуэтка была не единственным подарком Данхилл. Был еще плотный блокнот пожелтевших листов, обернутый в исцарапанный кожаный переплет и три слоя чар гламура, меняющих истинный вид средневековой рукописи на более современный. Северус не раз задавался вопросом, знала ли мисс Данхилл, что именно ему дарит. Что в первый раз, что во второй.

Лик Гекатты он получил на Рождество ее шестого курса, на Рождество седьмого под общей елью обнаружился сверток с книгой. Снова без подписи и пояснений, но где бы это видано, чтобы профессор не узнал почерк своего студента, особенно посещающего дополнительные занятия.

Поначалу скептически восприняв книгу, Снейп отложил ее до лучших времен. Ведь что особенного могла привнести в его собрание литературы не обладающая гениальными задатками и фамильными сбережениями невзрачная студентка. Ближе к февралю, скучая зимним субботним вечером, Северус все-таки заглянул под обложку, в новый раз поражаясь то ли щедрости и проницательности, то ли наивной глупости чересчур благодарной ученицы. Снабженный архаичным латинским переводом поверх оригинального языка, строчка за строчкой раскрывался дневник Митридада! Великого царя и известного зельевара древности, страстного исследователя и алхимика, согласно легенде создавшего противоядие от всех ядов. Позже выяснилось, что это лишь одна из поздних копий, которая тем не менее не теряла особой уникальности.

В момент озарения Северус захотел одновременно расцеловать Айрис и задушить. С одной стороны, настолько неповторимых подарков он никогда не получал, с другой — что это, как не взятка?

Охваченный подозрениями, он фурией пронесся по замку, выловил девчонку и увел на разговор, в процессе которого та настойчиво утверждала, что нашла книжонку в магловской антикварке и поняла только то, что фолиант содержит алхимические наблюдения и рецепты зелий, которые кажутся любопытными, но скорее выдуманными, и ей они совершенно ни к чему, а Снейпу могут послужить хотя бы предметом вдохновения. Забирать книгу девушка наотрез отказалась.

Не исключено, что она изменила бы решение, поясни ей Северус настоящую стоимость и важность сего издания, но он этого не сделал. В конце концов, он и так постарался поступить правильно, приложив к этому столько усилий, сколько требовала его совесть, знатно ограниченная алчностью.

Универсальное противоядие из дневника воспроизвести не удалось. Скорее всего, названия некоторых ингредиентов были переиначены или давно утеряны и забыты. Но на определенные мысли рецепт натолкнул, решив исход в борьбе между жизнью и смертью после укуса Нагайны.

Итого перед взором Северуса, в его доме, в единственной чистой комнате, на самых видных местах было три вещи, сыгравших немаловажную роль в его судьбе: статуэтка, книга, как символ идейного озарения, и остатки зелий, без которых он, вероятнее всего, не пережил бы событий последнего года.

«Дары Жизни», — с неизменной иронией подумал Снейп. И все они были связаны с Айрис Данхилл.

Северус закрыл лицо руками. Его вновь обуяло неясное предчувствие, какое бывает, когда интуиция кричит об опасности, но Феликс Фелицис⁽⁴⁾ толкает вперед. Будто натянулась невидимая нить, связывающая героя и защитника. Такая же была у него с Поттером, появившаяся еще в момент рождения мальчика, но зазвеневшая от напряжения, только когда Дамблдор наказал присматривать за ним.

Северус был так рад избавиться от одних пут, что появление новых вселяло ужас. И в то же время надежду. Это было предчувствие предназначения. Правда выходило, что до сих пор именно Данхилл способствовала его спасению. Неужели теперь герой, нуждающийся в вечной защите, вовсе не девчонка?

Ерунда какая-то. Война окончена, время героев прошло. Также как и время шпионов, должников и Пожирателей Смерти… Речи о том уже не идет. Стоило прервать поток бесполезных мыслей и заняться по-настоящему важным вопросом, который успел задать Шеклболт: что делать дальше?

Что делать? Как организовать свое новое свободное будущее?

Чего ожидать впереди? Призрачного существования без женщины и друзей? Жизни, в которой ничем не дорожишь и ничего по-настоящему не желаешь, в которой просто наблюдаешь за окружающими издалека, как бы через стекло, которое ни ты сам, ни те другие никогда не захотите разбить?

От подобных перспектив Снейпа прошиб озноб. Он попытался убедить себя, что так и должно быть, что ему никто не нужен, что он заслужил забвение в мрачнейшем из его значений. В то же время попытался найти лазейку в этом непроглядном унынии. Он ведь жив! Вопреки всему, а не благодаря — в этом должен быть смысл.

А если разрушить стеклянную стену, что будет за ней?

Снейп не хотел гадать весь отведенный ему срок, он хотел знать наверняка. В конце концов выстроить новую стену, хоть стеклянную, хоть железобетонную, он всегда успеет. В этом искусстве ему нет равных.

К следующему полудню, скудно позавтракав, Северус все-таки сменил костюм и решил наведаться к бывшей студентке.

1) особые чары, скрывающие местонахождение какого-либо места от всех нежелательных лиц

Вернуться к тексту

2) греческая богиня Луны, преисподней, всего таинственного, магии и колдовства

Вернуться к тексту

3) в данном случае используется как заклинание. фактически означает "откройся" на греческом

Вернуться к тексту

4) зелье удачи

Вернуться к тексту

Северус Снейп

Медведьма Марпл с глумливой ухмылкой осмотрела натянутую покрасневшую кожу вокруг шрамов Северуса. Во время разминки он неаккуратно повернул голову, и те снова воспалились.

«Надо вернуться к зельеварческой практике», — мрачно подумал Северус, когда резкая, словно пронзающая шею сотня жал, боль прошла, сменившись более привычной и тянущей, а мазь из Мунго не дала бóльшего эффекта, чем легкий холодок и эвкалиптовый аромат.

— Это уже навсегда, — самодовольно утверждала Марпл. — Можете таскаться сюда хоть каждый день, мистер, оно не заживет.

Она и раньше использовала любой шанс, чтобы уколоть бывшего Пожирателя, оскорбить, напакостить. Вспомнить только, сколько раз в ее смены он оставался без нормальной пищи, получая в лучшем случае до ужаса пресную овсянку, а в худшем — нечто перченое настолько, что вряд ли это стали бы есть даже индусы.

Хотелось придушить медведьму. По всей видимости, желание Снейпа вполне однозначно отразилось на лице, потому что и без того невысокая, тучная женщина сгорбилась и стала меньше, сделав шаг назад. Где-то на фоне раздался глубокий мужской голос, как бы напоминая, что они тут не одни, и Марпл быстро осознала, что ничего этот зловещий тип ей не сделает. Женщина опять выпятила грудь, в ней засквозило презрение. Будь они на улице, то наверняка плюнула бы зельевару под ноги.

Северус принял это как вызов. Давно он не запугивал неугодных, стоило потренироваться. Вернуться, так сказать, в привычную колею.

Он только втянул побольше воздуха в легкие, расправляя плечи, и шагнул к медведьме, как пространство вздрогнуло и расплылось, меняя местами положение вещей. Северус хотел ухватиться за стойку, но рука проскользила по ее краю и сорвалась, из-за чего он, как новорожденный жеребенок, согнулся и неловко прошагал вперед, чтобы удержать равновесие.

Когда Снейп пришел в себя, то обнаружил, что стоит почти посреди коридора, а Марпл осталась за спиной.

— Всем воздается по заслугам, — с натянутой праведностью проблеяла женщина.

В ее тоне не было ни капли сочувствия. Все как любил Снейп. Или убеждал себя, что любил.

Появился Гиппократ Сметвик и под локоть увел Северуса в свой кабинет.

— Приступы проявляются все чаще? — озабоченно уточнил целитель, на автомате накладывая диагностические чары.

Северус покачал головой. Он занял место в кресле напротив стола Сметвика, расслабляясь. В теплой, аскетично обставленной комнате пахло деревом и кожей, и чем-то освежающим вроде мяты или ментола. Зельевар откинулся на спинку и вперил взгляд в змею, оплетающую кубок, — маленькую бронзовую статуэтку-символ лекарей, — стоящую рядом с чернильницей и изящным органайзером, в котором крепились листы пергамента для заметок.

Повышенное давление, отбивающее ритм в висках и затылке, понемногу приходило в норму. Вздохнув, Северус признался:

— Ваши зелья перестают действовать.

— Кхм-кхм, это было ожидаемо. Я пробую улучшить рецепт.

— Будет лучше, если я займусь этим сам.

— Давай не будем спешить. На, попробуй этот состав.

Северус скептически понюхал новое лекарство, но Сметвику, имеющему многолетний опыт в целительстве, он доверял. От зелья боль испарилась, ей на смену пришла вялость, какая бывает от бокала-двух вина, выпитого после долгого воздержания. Сомнительное лечение. Все же придется расчистить домашнюю лабораторию.

— Еще кое-что, Северус, постарайся не слишком активничать.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты и сам должен понимать. Когда зелья не купируют действие яда, он носится по твоему организму в том же темпе, что и биение сердца. Чем больше будешь бегать, тем быстрее будешь истощаться.

— Понятно.

— Боюсь, нам понадобится чудо, чтобы полностью исцелить тебя, — нервно усмехнулся Сметвик.

Северус не знал, как спросить про мисс Данхилл. И что спрашивать? Поинтересуйся он заранее у самой Данхилл номером ее палаты, сейчас смог бы заглянуть туда как бы между делом. Никому не офишируя цель визита в Мунго. Внезапно вся эта затея показалась ему смешной и ненужной. Что подумает Сметвик, когда известный мизантроп и отшельник начнет интересоваться молодой красивой девушкой?

— Правильно, что пришел. Если яд дает знать о себе особенно явно, то терпеть нет смысла. Твой случай уникален, но тем бо́льший это вызов для целителей, а нам нравятся непростые задачи!

Старший целитель сам додумал причину появления Северуса в госпитале, и тот рассеянно кивнул и облегченно выдохнул. Он поднялся, собираясь удалиться, но взгляд зацепился за зеленую матерчатую обложку знакомого малоформатного издания с лаконично выведенной золотыми буквами фамилией автора на ней. Книга лежала на краю стола, и Северус указал на нее.

— Трагедии больных и сирых так надоели, что ты решил перейти на комедии Шекспира?

— Это? А, это забыла одна из подопечных, — Сметвик недовольно скривился, — Золушка убежала, а туфелька осталась.

Северус вопросительно вздернул бровь, и целитель пояснил.

— Айрис Данхилл, ты вроде знаешь ее. Когда она решила посетить твои слушания, то хоть предупредила, что уйдет на время. А тут — забрала вещи, и только книга осталась под подушкой. Довольно грубо, хочу заметить — покидать госпиталь за день до официальной выписки, даже не прощаясь.

— Может, что-то произошло?

— Может. Но мы же не в ответе за жизни пациентов за пределами Мунго. А в этих стенах ей никто бы в помощи не отказал.

«Смотря в какой помощи», — угрюмо подумал Снейп. Однако что за удача! Сметвик опять сам вывел разговор в нужное русло.

— Можно? — Северус взял книгу, обводя пальцем выпирающую открытку, заложенную между страниц. — Мисс Данхилл была студенткой Хогвартса много лет назад. Она навещала меня пару раз за последние дни. Думаю, я мог бы вернуть потерю.

Сметвик помялся, но в итоге кивнул, и Северус невозмутимо уточнил:

— Не подскажешь адрес?

— А вот с этим проблемы.

— И какие же?

— Мы не разглашаем личные данные.

Северус закатил глаза. Попрепиравшись, он все-таки уговорил целителя нарушить правила. Тот выудил нужную папку и неуверенно взглянул на собеседника.

— Она указала Каледонские Холмы как место проживания.

— И ни одного адреса ближе? Где она обитала, когда бывала в Лондоне?

— У друзей? В отеле? Я не знаю, Северус, тут больше ничего нет. Оставляй Шекспира, наверняка позже явится сама.

— У нас есть несколько общих знакомых, — соврал Снейп, прижимая томик к себе, будто тот собирались отнять у него силой. — Я уточню у них.

— Как знаешь.

Примостившись во дворе на скамейке за теплицами, Северус некоторое время отрешенно размышлял о смысле своего поступка. Нужно было оставить книгу и постараться нормально выспаться, раз уж новое зелье дало такой побочный эффект. Может, в этот раз обошлось бы без утомительных пробуждений среди ночи.

Вопреки мыслям, пальцы непрестанно гладили обложку. Данхилл также когда-то выводила узоры, раз за разом повторяя золотые линии своими длинными пальцами.

Северус собрал все силы и сосредоточился.

Едва ли девушка сразу с койки отправилась в Шотландию. И один общий знакомый у них все-таки имелся.

Патронус удалось создать только со второго раза. Количество неудач росло с такой скоростью, что Снейп ощутил смутные зачатки отчаяния. Но уж вернуть одну книгу одной особе — не самая трудная задача. Он справится, и это будет доказательством его дееспособности и выздоровления!

Призрачная лань склонила голову, выслушивая сообщение, и унеслась прочь, растворившись среди кружащихся в воздухе пожухлых листьев.

Ожидание ответа затягивалось, и Северус с былой пытливостью принялся изучать единственную «улику». Если Шеклболт ничего не даст, можно будет провести ритуал поиска по надежной вещи. Учитывая, сколько времени Данхилл провела с этой книжицей, на ней вполне могла остаться связь с хозяйкой.

Зельевар открыл заложенную страницу, бегло пробежавшись по строкам.

А девица крепким сном

Спит на холмике сыром;

Не решилась лечь рядком

С этим черствым дураком.⁽¹⁾

Северус понимающе хмыкнул и продолжил изучение. Ни на форзацах, ни на полях страниц не нашлось заметок, зато открытка-закладка оказалась настоящей зацепкой. На ее лицевой стороне акварельным наброском возвышалась Эйфелева башня на фоне неестественно разноцветного неба, на обратной — почерком, не принадлежащим Данхилл, была странная надпись, состоящая из бессвязного набора букв.

— Фините!

Ничего не произошло.

— Фините Инкантатем!

Кусок картона едва заметно отозвался, буквы начали расплываться, по крайней мере Северус надеялся, что это меняются символы, а не начинают слезиться глаза. Однако, рассыпавшись в разные концы открытки, чернила вернулись на предыдущие места, не добавив тексту ни грана смысла. Нужен был ключ.

Покрутив карточку, встряхнув ее, просветив на солнце, зельевар наконец разглядел маленькие буковки, вписанные в окошки парижского символа. Каждая буква имела свой цвет, и, утрудив сонный мозг, Северус сложил их в порядке оттенков, нелепо окрашивающих нарисованное небо слева направо. Получилось «Депримо». Заклинание, убирающее препятствие? «Банальность», — решил Снейп, тем не менее испытывая воодушевление.

— Фините Инкантатем эт Депримо!

Сообщение на открытке наконец открылось.

«Мне жаль, что не могу поддержать в эту минуту. Я знаю, сколько трудностей пришлось пережить тебе и всем… Я скоро буду в Лондоне и надеюсь увидеться. Мы всё обсудим и найдем Гидеона вместе. Выздоравливай! Когда выпишут, то моя квартира, как обычно, открыта для тебя. Если ты снова забыла адрес: Браунинг-лэйн, 12-12. С любовью, Саби».

Вот оно! Значит, у Данхилл есть пристанище в городе. Гидеон, Саби… Девушка вовсе не была так одинока, как показалось зельевару из разговора с Шеклболтом, и наверняка дождалась бы одного, чтобы лететь спасать другого. Этот Саби вернулся в Лондон, поэтому она так поспешно сорвалась из Мунго. Оставалось только наведаться по адресу, чтобы убедиться в собственных догадках.

Внутри перещелкнуло. Саби… Это, очевидно, Сабрина Джонс. Неудивительно, что она не в Британии. «Умница», — грустно подумал Снейп, заглушая кровавые воспоминания этой весны, — «Хоть кто-то из них знаком с чувством самосохранения».

Совсем рядом под напористыми шагами затрещал гравий.

— Это вам не общественный парк!

Раскрасневшаяся от гнева медведьма Марпл, уперев руки в бока, невероятно быстро для ее телосложения подлетела к скамейке Снейпа.

— Дураки в министерстве считают, что дозволять Пожирателям бродить среди честных людей — это нормально, но я вижу вашу черную душу насквозь! Выписали вас, вот и катитесь! На казенных постелях четыре месяца валяться, шутка ли! Задарма! После всего того! И продолжать тут ошиваться! Что вы тут забыли? Ищете, на ком бы еще отработать проклятия, а? На ком-то достаточно больном, чтобы его кончина осталась незамеченной вашими министерскими друзьями?

Она так разошлась, что несколько человек обернулось. Рыхлые щеки женщины приобрели совсем уж пунцовый оттенок, он пятнами пополз к ее лбу и шее, изо рта вместе с бранью разбрызгивалась слюна.

Северус угрожающе медленно поднялся, дождался окончания истерики и, пристально глядя в глаза сумасшедшей медведьме, тихо и почти ласково произнес:

— Госпиталь святого Мунго — именно общественное учреждение. Для всех, кому нужно исцеление. Физическое или душевное. А я, видите ли, все еще, как вы сами замечали, болен. Магия не слушается.

Он развел руками и незаметно для окружающих произнес заклинание одними губами. У Марпл резко вздулся нос, он стал увеличиваться, словно воздушный шар, и женщина судорожно схватилась за него руками, взвыв: «Паскуда!» Вслед за носом, булькнув, увеличились губы, а потом и уши, отчего злобная ведьма стала похожа на карикатурную обезьяну.

— Вот видите, — с напускной досадой проговорил Северус, — мне нужен покой и умиротворение, а то начинаю общаться с кем-то… излишне эмоциональным, и у него… Ну вот, и волосы выпадают, и кожа желтеет.

От западной галереи уже спешили другие целители, и Северус, не желая сталкиваться с очередными разбирательствами, улизнул в противоположенную сторону, покидая Мунго обходными путями.

Только перед тем, как отойти от Марпл, он еще успел наклониться к ее огромному, как труба граммофона, алому уху и вкрадчиво прошептать: «А вашу бы заметили?», чем вызвал неподдельный ужас, искажающий лицо женщины слезами, когда до нее дошел смысл вопроса.

Северус не мог поверить, что уподобился близнецам Уизли, использовав настолько абсурдные сглазы. Словно школьник, о Мерлин!

Но главное, что сил на беспалочковое хватило и нужное впечатление он произвел. А легкость и обратимость проклятий не предполагала «вопиющей злонамеренности», которая по закону могла бы снова привести его на скамью подсудимых.

Что ж, если подобные пакости способны принести такое удовлетворение, то Снейп был готов признать: методы близнецов Уизли вполне действенные.

1) «Сон в летнюю ночь», Шекспир

Вернуться к тексту

Примечания:

Оказалось, что я с фанфиксом как обезьяна с гранатой — только вчера заметила, что обновила и загрузила сюда предыдущую главу еще неделю назад, но так и не опубликовала её 😳🙈. Поэтому вышло так, что 5-я и 6-я главы появляются почти подряд, а не с перерывом, как обычно. Надеюсь, это станет приятной новостью для тех, кто их ждал 😇 Приятного чтения!

Северус Снейп

Какая-то мамочка с испугом и брезгливостью посмотрела на мутного типа в траурном наряде, что, расставив ноги, согнувшись и обхватив голову руками, как терпящий катастрофу пассажир самолета, сидел на лавочке около детской площадки. Она схватила свое чадо в охапку и поспешила сменить локацию.

Снейп не обратил на них внимания. После нового зелья Сметвика, сглазов и нескольких аппараций силы покинули его. Мерлиновы кальсоны! Это было настоящим проклятием, ужаснейшей из пыток: постепенное, но неминуемое увядание, превращение из гениального зельевара и умелого дуэлянта в беспомощную рухлядь. Оставалось только гадать, как скоро начнет отказывать мелкая моторика, и он потеряет способность держать не только перо, но и палочку, когда начнет путать последовательность простейших заклинаний, а запах любимых ингредиентов начнет отдавать гнилью.

Пришлось встать. Домой отсюда два пути: аппарация или магловский транспорт — Северус не хотел пользоваться ни одним из них. В любом случае он был почти на месте, и второй раз таскаться в этот спальный район на окраине Лондона, в противоположной стороне от его собственного жилища, он однозначно не желал.

На нетвердых ногах Снейп доплелся до нужного дома, вновь воспользовался магией, чтобы открыть подъездную дверь невзрачной многоэтажки. Преодолев три пролета, пару раз нажал на звонок у обитой бурым дермантином двери с латунной цифрой двенадцать. Тишина. Надежда на передышку в качестве гостя перед обратной дорогой растаяла, и Северус представил, как садится прямо на холодный грязный пол у порога, чтобы хоть как-то пережить приближающуюся ночь. Словно бездомный пес! Со злостью он схватился за ручку двери, и та внезапно поддалась, скрипнула и пропустила внутрь.

Минуя бардак в прихожей, Северус прошел в гостиную и рухнул на диван. Комната оказалась небольшой, светлой и уютной, полной магловской техники вперемешку с вещами, определенно принадлежащими ведьме. Вечерний сумрак окутывал помещение, но маленький искусственный камин мягко мерцал известным Снейпу электричеством, придавая предметам теплый желто-оранжевый оттенок.

Прямо перед зельеваром на вытянутом журнальном столике медленно курилась какая-то смесь трав. Чувствительный нос разобрал нотки шалфея и валерьяны, но остальной состав остался загадкой.

Рядом с дымящейся подставкой стояла чашка недопитого чая, а чуть дальше на постаменте из томика Кастанеды и папки переплетенных листов с именем Айрис Данхилл на титульной странице располагались необычного вида шкатулка и обернутые в пергамент под чарами стазиса сочные зеленые стебельки. Слева от дивана валялась дорожная сумка. Данхилл, по-видимому, начала ее паковать, но бросила на полпути.

«Пшла в мгаз… и скоро врнтся», — решил Снейп.

Путались мысли, веки тяжелели, но он все еще старался держать глаза открытыми.

На узких стеллажах вдоль стен стояли растения, безделушки и магловские статичные фотографии. Некоторые из них изображали трех молодых веселых девушек, в которых сразу узнавались мисс Данхилл с подругами. Каждая выглядела совсем иначе, чем Северус их помнил по последним встречам. Особенно это касалось Арион Барнс, неизменно занимавшей центр их трио с широкой белозубой улыбкой на веснушчатом лице.

Терпкий экзотический аромат курительной смеси плотно заполнял собой квартиру и проникал в легкие. Захотелось открыть окна, но вместо этого Северус лег. Начало покалывать кожу. А потом все тело парализовало от кончиков пальцев на ногах до глазных яблок, и даже дыхание непроизвольно остановилось, а в следующий момент Снейп обнаружил себя в вертикальном положении, но припадающим на одно колено, словно рыцарь, дающий присягу.

Гул, как от сотен сотней разворошенных пчел, стихал и нарастал волнами, запахло гарью. Вокруг скрюченными остовами из-под черной рыхлой земли, кишащей червями, вырывались обгоревшие деревья, на их ветвях, словно гниющие плоды, покачивались подвешенные вниз головами изувеченные тела. Северус попытался отвернуться и не смотреть, но каждый раз, когда он опускал голову, мир переворачивался, отзеркаливался, а Снейп падал в черное масло и выныривал снова в ту же позу и неизменно видящий то, чего видеть не хотел.

Грудную клетку начало сводить судорогой — дышать он все еще не мог. Когда воздух обжигающим потоком наконец ворвался в легкие, то по щекам покатились слезы. Северус закашлялся, приказал своему чужеродному липкому телу подчиниться и посмотрел наверх, где светилось беспощадное алое око, опоясанное мириадом паучьих лапок вместо ресниц. Оно увлажнилось, моргнуло и, когда открылось снова, то было уже не одно. Все пространство заполонилось хтоническими зевами, взирающими только на Северуса. Они приближались. Небо падало. В непередаваемом ужасе Снейп закричал, не издав ни звука.

Тьма поглотила и сдавила. Она давила все больше и больше, пока Северус опять не начал задыхаться. Его затопило отчаянием и страхом. В полном одиночестве он бродил в пустыне безвременья, желая позвать хоть кого-то. Маму, Лили, Дамблдора на худой конец, но язык отнялся, и он оставался нем, пока неизвестная темная фигура не ударила его в живот. Черные тени гигантскими птицами налетели на него, рыча и смеясь, избивая и терзая, а он, скрючившись, хрипел, убогий и безвольный, не зная, как дать отпор. «Хватит, хватит!» — слова все же вырвались из его горла.

Все резко прекратилось, и Северус не сразу осознал, что теперь его касаются иначе. Легкой лаской, словно дуновение летнего ветерка, чья-то чуткая ладонь погладила его по волосам, и позвал до боли знакомый голос.

— Северус, посмотри на меня.

Картина переменилась.

Перед ним оказался дуб у Черного озера и пронзительно нежная улыбка старой подруги.

— Лили.

Неверяще Северус коснулся ее щеки. Совсем чуть-чуть, только подушечками пальцев, опасаясь, что видение может рассыпаться.

Лили, его юная прекрасная Лили, сильнее сжала его ладонь и что-то пробормотала.

— Что?

— Оставайся тут, — она смотрела пронзительно, но как-то неживо, цепко обхватив тонкими пальцами запястье зельевара. — Останься со мной. Ты же всегда этого хотел.

— Лили… Лили, прости меня, отпусти. Этому уже не суждено случится.

В который раз в котором сне Северус говорил эти слова. Он попытался забрать руку, но у него ничего не вышло. Благоговение сменилось паникой. Лили начала оплывать, как свеча. Следующий рывок увенчался успехом: он всё-таки вырвался из её неестественно жёстких тисков — и в то же мгновение его охватила необъятная печаль. Такая неожиданная и пронзительная, что Северус позволил себе не сдерживать слёз. Его давняя сакральная мечта — тихий летний день и Лили — исчезла.

На бархатном полотне небосвода, сожрав все звезды, застыла полная луна. Рядом с ней, обращенные в разные стороны, висели острые рога двух полумесяцев, с них осыпалась серебристая пыльца и волшебной мерцающей вуалью окутывала статный силуэт Леди Озера.

Северус вдруг понял, что все признаки оцепенения развеялись, и он, напротив, остро ощущает себя и окружение. Что прошла по меньшей мере тысяча лет, а сверхъестественная тоска изжила себя, будто с самого дна глубочайшего из океанов он поднялся на поверхность и впервые видит свет.

Посреди озера, единственно озаренная в поющей пустоте, стояла женщина. По ее изящной фигуре, оставляя открытыми плечи, струилась темная лиловая ткань, рассыпаясь на сотни иных цветов у подола, и ручьем впадала в озеро, становясь его частью. Жмурясь, как кошка и запрокинув голову, женщина наслаждалась лунным светом, как иные наслаждаются, загорая на солнце, потом она отвернулась от ночного светила и обратилась к Снейпу. В ее таящих загадку синих глазах, выделяющихся на посеребренном угловатом лице, он узнал Айрис Данхилл. Ее совсем уж неземную версию. Ее бескрылое воплощение Ириды⁽¹⁾, несущее весть.

Девушка поманила его, и Северус с готовностью ступил на водную гладь. Айрис трагически заломила брови, между ними пролегла тонкая вертикальная морщинка, губы приоткрылись, и во взгляде появилась мольба.

— Конечно, подождите, — Северус спешил.

Он видел, что нужен ей, и знал, что она нужна ему. Айрис искала опоры, а он — умиротворения.

Северус уже почти бежал, но расстояние не сокращалось ни на дюйм.

Все три луны вдруг погасли, заслоненные гигантской тенью, и с диким ревом вниз, прямо на Айрис Данхилл, обрушился клокочущий поток всепоглощающего пламени.

— …житесь немедленно! — прорычал волк-патронус старшего аврора Эндерхейма, прежде чем развеяться.

Северус рывком сел и потрясенно помотал головой. Безумный водоворот эмоций, настигший его как цунами, медленно сходил на нет морским отливом. Ему и раньше снились яркие кошмары, но никогда такие будоражащие.

Зельевар не понимал, сколько времени прошло, даже не сразу осознал, где находится. Унылый плоский свет проникал сквозь широкие окна, затмевая тепло электрокамина, а нарастающая примесь лимонно-розового у самой кромки горизонта говорила о наступлении утра.

Наркотический пучок трав превратился в золу. Северус поднялся, с удивлением отмечая небывалую бодрость. Он провел пальцами по шрамам на шее. Они все еще были на месте, но совершенно себя не проявляли. Не было ни головокружения, ни ноющих мышц, зрение заострилось, а шестерни разума вращались четко и выверенно, как в юности после пары доз зелья концентрации, какие Снейп бывало принимал при подготовке к особенно сложным экзаменам. Он даже сделал несколько приседаний и наклонов, удостоверяясь в притоке энергии. Оставалось лишь догадываться, чем же баловалась мисс Данхилл накануне, но в чем Северус был точно уверен, что за «ночное путешествие» и его текущее состояние ответственно явно не пойло Сметвика.

Между тем ни хозяйки квартиры, ни Айрис все еще не наблюдалось, и теперь Снейп понимал почему.

Громкий голос Шеклболта из-за спины заставил вздрогнуть и оторваться от изучения брошенной у стола дорожной сумки.

— Снейп, тебе лучше ответить хоть на одно сообщение. Выходка в Мунго не стоит того, чтобы подаваться в бега, но твой вопрос и последующее стойкое игнорирование наталкивают меня на не лучшие предположения. Если не объявишься до вечера, то твое имя будет добавлено в розыскные списки, — белесая рысь договорила и испарилась.

Наслаждаясь легкостью, с которой в этот раз далось ему заклинание, Северус отправил министру лань с адресом, а сам вернулся к осмотру жилья.

Входная дверь не заперта. На квартире есть охранные и скрывающие чары, чары расширения пространства, какая-то вязь оповещающих заклятий. Взломать их и пройти внутрь сумел бы не каждый, но не каждому бы это понадобилось: даже самую сложную защиту порой можно обойти простым стуком в дверь. Смятый коврик в прихожей заставил призадуматься, но Северус не помнил, чтобы спотыкался тут накануне. Женское пальто, сорванное с вешалки, валялось в углу. На зеркале — след ладони. Северус приложил к нему свою руку, невольно представил, как касается не холодного стекла, а реальной теплой ладони, отметил ее миниатюрность.

К прибытию министра Шеклболта Северус успел сложить в собственные карманы все ценное, что нашел на столе и в сумке Данхилл, в том числе малоузнаваемые черешки под стазисом, шкатулку и раскрытый записной блокнот, обнаруженный возле дорожной сумки.

Северус вчитывался в труд Данхилл, изданный несколько лет назад научным сообществом магозоологов, когда в очередной раз услышал голос Шеклболта. На этот раз тот предстал сам и во плоти.

— Ты в курсе, что взлом с проникновением на частную территорию — куда более серьезное нарушение, чем шалости с якобы нестабильной магией?

— И вам доброе утро, министр. Не боишься, что растеряешь голоса избирателей, так часто общаясь с бывшим Пожирателем?

— Ты сам меня позвал.

— И то верно.

— Не поделишься, где мы?

— Квартира Сабрины Джонс, полагаю, — и продолжил в ответ на вопросительный взгляд Шеклболта: — Она тоже училась в Хогвартсе, подруга мисс Данхилл. Ты же не ответил, где ее искать. Пришлось самому.

— У меня не так много свободного времени, чтобы носиться с голой жопой по Лондону, решая все возможные вопросы!

— И правда, мы же не на твоей исторической родине, дабы являться на публике без одежды.

Кингсли подозрительно прищурился.

— Как ты сегодня себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Неужели?

— Я выспался.

— Прямо тут?

Снейп ощутил некоторую неловкость, но секунду спустя невозмутимо кивнул.

— И где же мисс Данхилл? Или мисс… Джонс? — уточнил Кингсли.

— Этот вопрос я хотел задать тебе. Как видишь, здесь их нет.

— Я отправлял патронус Айрис, она не отвечала. По нашим данным, ей было предоставлено жилье на территории Каледонских Холмов. Но подозреваю, что после Мунго для нее было бы естественно отправиться в Портсмут к матери…

Несмотря на то, что Шеклболт говорил быстро, Северус сумел его перебить, мгновенно становясь серьезным и даже злым.

— Или ее отправили куда-то силой.

— Что ты имеешь в виду? — насупился министр.

— Ты у нас бывший аврор, посмотри сам. Она была тут совсем недавно, в прихожей бардак. Кто-то вынудил ее открыть дверь и вытащил за пределы охранных чар.

Предварительно проведя самостоятельную ревизию, Северус не знал, как рассказать о том, что девушка могла быть неспособна оказывать сопротивление, если пребывала под первичным действием дурмана. Шеклболт смотрел на него как на умалишенного.

— Снейп, у меня правда нет времени, — он откинул крышечку карманных часов, нервно отбивая ритм носком ботинка по полу. — Если она не явится через три, ладно, два дня, то заведем дело. Я передам Эндерхейму. Но сейчас тебе лучше покинуть чужое жилье.

— Ты так переживал за нее, а сейчас не хочешь даже элементарно потратить пять минут, чтобы увидеть очевидное! — возмущенно вскинулся Северус.

Его в равной степени обуревало волнение за пропавшую девчонку и уязвленное самолюбие, затронутое неверием в его слова.

— Снейп…

— Хорошо, тогда ответь, ты знаешь, что это? — он повернул рукопись Данхилл к министру.

На титульной странице под именем автора значилось название: «Миф о Драконе, или воплощенный первоисточник магии в объективной реальности современного магического мира» и ниже — геральдическая лилия, вписанная в круг и вызвавшая у Северуса укол беспокойства и непонимания при первом взгляде на нее. Этот символ больше подошел бы Лили.

Шеклболт тяжело вздохнул.

— Я уверен, ты знаешь, что Волан-де-Морту не были чужды некоторые оккультные идеи, и он яро желал присовокупить к своей армии всех возможных магических существ и тварей.

— Да, но, к счастью, мне не требовалось вникать в детали этих присовокуплений. Тут, в частности, рассказывается легенда Хайленда. В определенный день и час возьми дракона обыкновенного, напои специальным зельем, и он приведет тебя к разумному ящеру, за коим пойдут все иные существа и твари, и даже маги и люди склоняться пред мощью его. "И твоею, коль ты его покоришь", — практически процитировал Снейп. — Так поэтому Реддл прикладывал столько усилий, чтобы взять тот несчастный лес? Ему нужна была Данхилл с этой сказкой?

— А ты разве был не в курсе его планов?

— Я был в курсе многих планов, — раздраженно бросил Северус, — но полагал, что Каледонские Холмы в осаде из-за всех тех маглорожденных беженцев, что утекли туда из лап Пожирателей.

— Как видишь, не только поэтому.

— Мерлин, какая же патетика! Вздор!

— И тем не менее… — Шеклболт скептически хмыкнул.

— В конце данного опуса сама Данхилл сомневается в достоверности источников этой ереси. К чему было тратить время на его написание?

— Говорит человек, издавший статью о шестнадцати способах нарезки флоббер-червей.

Снейп посмотрел с вызовом.

— Совершенно достоверная статья с практическим применением! С чего это министр заинтересовался Зельеварением?

Шеклболт устало вздохнул.

— Последний месяц о Северусе Снейпе писали больше, чем о Гарри Поттере. Привыкай, что о тебе теперь все всё знают. Или думают, что знают.

Снейп чуть сдулся и вернулся к основной теме.

— И что же, ты считаешь, что хоть что-то из этой статьи правда?

— Какая разница, что считаю я. Но вот Реддл, похоже, надеялся на достоверность легенд. К счастью, его больше нет. Мне уже пора, Снейп. И тебе тоже.

— Подожди. Что было при последнем рейде, когда убили Руквуда?

— Мерлин, Снейп, ты решил продолжить свои шпионские игры? Учти, я этого не одобряю. Если с Айрис что-то произошло, Аврорат займется этим без сторонней помощи.

— Мне есть чем заняться, Шеклболт. Просто ответь на последний вопрос, и я вернусь домой.

Шеклболт закатил глаза, еще раз посмотрел на часы и протараторил:

— Руквуд погиб, часть егерей в Азкабане. Яксли и еще часть сбежала. Пропавших беженцев не нашли. У меня встреча через двадцать минут. Ты знаешь, Северус, я хорошо к тебе отношусь, но я отправлю сюда аврора сразу, как окажусь в министерстве, и, если он тебя тут застанет, пеняй на себя!

1) в древнегреческой мифологии богиня радуги, вестница богов. Имя также может означать «ореол Луны». От нее происходит название цветка «ирис» и соответствующее имя «Айри́с»

Вернуться к тексту

Северус Снейп

октябрь, 1997

— Посмотри, Северус, столько трудов ради пары капель крови.

Волан-де-Морт скучающе наблюдал, как несколько мужчин старались одновременно удержать единорога и накормить его, безуспешно толкая пучки сена в брыкающееся волшебное создание, а исхудалый запуганный конь храпел и безумно пучил глаза, до скрежета натягивая неподдающийся повод.

Снейп стоял подле господина с таким же скучающим видом, отрешенный и пустой. Еще более пустой, чем обычно. Использовать в очередной раз Охипатос, — зелье, подавляющее эмоциональный фон, — было отличной идеей. Северус никогда не проявлял жалости снаружи, но на деле крайне не любил чужие необоснованные страдания.

— Мой Лорд, он не протянет долго… в таких условиях.

— А что ты предлагаешь? Эта кровь нужна нам, Северус. Мне и без нее неплохо, но с ней… Ты тоже должен попробовать ее, друг мой.

Северус оцепенел, быстро сочиняя предлог для отказа. Разум тронули темные чужеродные щупальца — Реддл захотел убедиться в честности слуги. Что ж, не впервой. Нарочно хрупкие барьеры пропустили незваного гостя, не предоставив ничего, кроме пустоты и тех же самых слов, что произносились вслух.

— Мой Лорд, я… Я благодарю, но ее так мало, а после перегонки… Я не могу принять ваш дар. Эликсир из магической крови — слишком ценная вещь, чтобы растрачивать его. Все, что мы имеем, все наши стремления… они завязаны на вас, мой Лорд.

— Отрадно слышать подобные речи. Но, Северус, идея должна жить внутри. Тем более что наша идея — естественное целеустремление каждого здравомыслящего волшебника. Оно должно быть с тобой всегда. Даже когда меня нет рядом. Только действуя как единый организм мы создадим новый справедливый мир для чистокровных, для верных. Ты понимаешь меня, Северус?

— Да, мой Лорд.

— Конечно, ты понимаешь, Северус. Я вижу, что ты понимаешь. Однако ты прав. Другие слишком привязаны к моей фигуре. Отсутствие четких указаний сбивает их с пути. Это большой труд — быть воплощением общественных запросов, Северус. Так что ты прав, я должен поддерживать свое здоровье.

Единорог продолжал сопротивляться. Несчастный конь в последний раз встал на дыбы, а потом рухнул на пол, испустив последний свистящий выдох, и замер с остекленевшим взглядом.

— Безмозглые ублюдки! — выкрикнул Лорд. — Авада Кедавра!

Пожиратели упали рядом с единорогом. Один замертво, остальные — на колени, моля о пощаде.

— Животное еле держалось, — обронил Северус.

— Поэтому эти идиоты должны были присматривать за ним. Что вы расселись?! Цедите кровь! Быстро! Посмотри на них, Северус! Неспособны на простейшие действия. Ты же сохранишь эту кровь? На сколько ее хватит?

— Боюсь, лишь несколько порций, мой Лорд, три, может, четыре. Стазис плохо сохраняет кровь единорогов, но я сделаю все возможное.

— Благодарю. Благодарю, Северус. Но надо искать альтернативы.

Завидев расстройство Лорда, подошел Корбан Яксли. Выражая подобострастие господину и презрение ко всем прочим, задумчиво уточнил:

— Подходит ли магическая кровь иных тварей для вашего лекарства, мой Лорд?

— Лекарства, Корбан? — злобно зашипел тот. — По-твоему я болен?!

Яксли тут же склонил голову и отступил на шаг. Северус не повел даже бровью, но уже представлял как будет наслаждаться этим моментом после возвращения в нормальное состояние. Скорее всего единственным удовлетворительным моментом за этот мрачный день.

— Прошу прощения, мой Лорд, — поспешил оправдаться Яксли, — боюсь, до меня дошла не совсем точная информация. Должно быть это очень особенное зелье. У него есть название?

— У него есть название, Северус? — переадресовал вопрос Темный Лорд.

— Оно было создано под вас и для вас, мой Лорд. Исключительно и уникально. К сожалению, без названия. Я работал над качеством и эффективностью и не имел времени на прочие… заботы. Вы можете дать ему название сами.

— У него нет названия, Корбан, — безразлично подытожил Волан-де-Морт, — и для него не подойдет желчь акромантулов или плоть великанов. Существо должно быть более… иного рода. Скажем, цилини, амалтеи или каладрии, но, какая досада, они не водятся в наших широтах. Феникс был бы неплох, эльф на худой конец.

Прибирающийся поблизости домовой эльф в страхе задрожал, скрывая мордочку огромными ушами, и пригнулся, стараясь стать как можно меньше.

— Эльф? — удивленно переспросил Яксли с отвращением осматривая трясущееся существо.

— Нет, Корбан, естественно не эти жалкие паразиты, — разочарованно воскликнул Лорд, — другие, старшие, вечные. Туаты, феи, дети Дану — так их зовут.

— Теперь я уловил, мой Лорд, о чем вы. Но никто не видел их со времен Мерлина. Та книжонка по магической истории, которую в мое студенчество пользовал Хогвартс, упоминала их мельком в рамках древних мифов.

— Именно. Поэтому остаются только единороги, — констатировал Волан-де-Морт.

— Тогда я отправлю больше подручных в лес. Уверен, еще парочку мы для вас раздобудем.

— Спасибо Корбан, ты как всегда незаменим.

Яксли польщенно приосанился.

Северус хмыкнул:

— Мой Лорд, если задумка увенчается успехом, то позвольте предложить использовать иные методы обхождения с единорогами. Они независимы и хрупки. Вероятно, мы можем извлечь больше пользы, расширив рамки их несвободы.

— Ты имеешь ввиду, разводить их? — скептично нахмурился Яксли.

— А ты имеешь что-то против?

— Мы оба изучали магозоологию, Снейп, это не породистые мерины, они не поддаются дрессировке и отлично понимают, что происходит и зачем они нужны.

— Ни за что не поверю, что в твоем обширном домашнем хозяйстве не найдется ни одного мастера, способного с ними управиться.

— Мой садовник. Маг с непререкаемой репутацией и отличной наследственностью. Можем использовать его, хотя никаких гарантий я дать не могу. Прискорбно, но древние знания вырождаются, Снейп. Именно против этого мы и боремся. А что Хогвартс? Там же есть лесничий-великан. Он сможет пригодиться?

— Полувеликан, — поправил Снейп, — не стоит на него расчитывать. Да и у Хогвартса единороги не появлялись десятилетиями. Хотя нет. Я помню, что видел одного, он вышел на опушку совсем близко к школе. Прямо к одной из учениц…

— Вот как…

— Да, у нее в этой области было некое подобие таланта. То ли Хагрид, то ли Кеттлберн однажды притащили в школу огненного краба. Тот сбежал и ранил пятерых студентов. Девчонка была рядом, на нее не напал. Я слышал, что после выпуска она занялась драконами.

— Драконы! — оживился темный лорд. — Великолепные, прекрасные животные!

— Их кровь подошла бы для эликсира?

— Корбан, друг мой, совсем не обязательно разбирать каждую тварь на составные, чтобы найти ей применение, — Лорд снисходительно похлопал слугу по плечу. — Драконы… Драконы придали бы убедительности нашему делу.

По лицу Яксли пробежала тень неуверенности.

— Я, кхм… у меня есть связи на Гибридах. Черные гибридские драконы одни из самых опасных и… неуправляемых.

— Рад твоему энтузиазму, Корбан. Не переживай. Я уже раздумывал над этим вопросом, есть кое-какие идеи. Как, кстати, Северус, звали ту студентку?

* * *

1998

Конечно он сказал. Рядом с Волан-де-Мортом, особенно с его вторым пришествием, можно было находиться разве что подавив в себе все человеческое. И стоя там, Северус был безразличен ко всему. Только четкие, годами выверенные установки подсказывали, как следует поступать и что говорить.

Северус ответил бы даже без Охипатоса. Даже зная Данхилл лично как сейчас. Его миссия всегда требовала жертв и всегда стояла выше, чем он сам и его сожаления.

Томик Шекспира, уменьшенный в пять раз, медленно ползал по карте Лондона, разложенной на рабочем столе. Под заговором поиска он должен был указать местоположение хозяйки, но по прошествии четырех часов все еще не дал результата.

Снейп успел начать изучать стебли из квартиры Джонс и определил несколько растений, так как использовал их сам в редких и зачастую весьма дорогостоящих зельях. В частности, они были хороши в эссенциях для ментальных практик шаманов, провидцев и своеобразных наркоманов. Некоторые из трав применялись в составе снейповского Охипатоса, другие были запрещены на территории Британии, часть все еще оставалась неизвестной, и было невозможно определить, каким образом совместить их и подготовить, чтобы выудить исцеляющий эффект, случившийся прошлой ночью.

Заметив, что гибкие зеленые черенки чернеют и сохнут сразу, стоит достать их из-под стазиса, Северус упаковал все обратно и убрал поближе к статуэтке Гекатты, а сам раскрыл одну из находок — дневник Данхилл, представляющий из себя тонкий блокнот в простой потертой обложке, наполненный одновременно описаниями прошедших дней и беспорядочными заметками, схемами и рисунками неопределенного характера, вложенными открытками и вырезками из газет. Защита от чужих любопытных глаз стояла детская. Видимо, как она купила его много лет назад с базовыми чарами, так их и оставила. Дурочка.

Снейп открыл его наугад и сразу попал на наспех накарябанное изображение единорога. Исключительным изобразительным талантом мисс Данхилл, по всей видимости, не блистала. «5 марта 1987» — значилось ниже.

Не больше трех дюймов в толщину внутри дневник пролистывался бесконечно. Северус ногтем прошелся по срезу листов, с минуту размышляя об этичности вторжения в личное пространство бывшей студентки. Потом нашел самую первую страницу.

«28 августа 1982. Этот дневник — моя вторая волшебная вещь после палочки. Скоро поеду в Хогвартс. Очень волнуюсь. Бабушка научила понимать некоторые руны и разрешила читать ее старую книгу по тайным травам. Больше я ничего не знаю. Родители недовольны».

Следом шел список необходимых первокурсникам вещей с вычеркнутыми строчками.

«1 сентября. Попала на Гриффиндор. Думаю, Когтерван подошел бы мне больше. Тут все очень шумные. Но Гриффиндор точно лучше чем Слизерин. Похоже, там учатся сплошные хулиганы».

Северус скептично хмыкнул, перевернул страницу, пропуская описания Хогвартского пира и восхищения по поводу занятий у МакГонагал. Взгляд зацепился за собственную фамилию.

«3 сентября. Класс зельеваренья мог бы стать моим любимым. Он выглядит очень магически и тут приятно пахнет. Но профессор зельеваренья — злобный троль. Его фамилия Снейп и пока он самый противный человек в замке. Спросил то, чего нет в учебнике и сделал вид, что самый умный. Я прочла первую главу перед занятиями, я знаю!!!

Поправка: после обеда выяснилось, что в учебнике ответ был, а в моем просто не хватает страниц. Почти все мои книги старые…

Все равно Снейп противный.

…

Арион Барнс очень приветливая. Мы решили на уроках всегда занимать места рядом. Но на чарах разрешили разбиться в группы по три и к нам добавили Сабрину Джонс. Мы договорились сесть вместе и на ужине».

Северус снова выбрал случайную страницу.

«31 октября 1986…»

Снейп ненавидел конец октября. Последний день октября…

«День рождения. 15 лет. Мама и бабушка прислали теплую мантию и очень милое письмо. Было пару неожиданных сувениров от ребят с факультета. День прошел странно и весело. Вечером Арион хотела пробраться в Хогсмит. Перед субботой никто и не заметил бы. Сабрина предложила выпросить у замковых эльфов немного сливочного пива и не таскаться в такую даль. Билл согласился, что это менее рискованно, но сказал, что так запросто с эльфами не договоримся и лучше действовать иначе.

На кухне были после отбоя. Там всего один эльф в этот час.

Ребята с седьмого курса рассказали про переходы в подвалах. Билл и Саби пробрались туда через подземный ход. Мы с Арион под зельем невидимости чудом проскочили к парадному входу. Дальше был концерт, который я не забуду никогда в жизни. И стыдно, и жутко, и обомлеть как классно! Гоняя бедную лопоухую Бусинку из угла в угол мелкими заклятиями вроде дребезжащих кастрюль, выудили пиво. Целый кувшин. Огромный!!! Шесть пинт.

Так уж вышло, что попало оно к нам с Арион. Билл и Саби возвращались в гостиную как пришли. А для нас начался очередной кошмар. Скажу честно, в тот момент я пожалела о затее. Было бы обидно получить выговор или исключение из-за такой ерунды.

Свет почти не использовали, ведь портреты ворчали, а нас могли заметить. Зелье перестало действовать. На лестнице второго этажа Арион споткнулась, выругалась (конечно!), и тут…

Это естественно не мог быть никто иной. Голос нашей подземной летучей мыши: «Покажитесь, покажитесь!»

Ага, сейчас!

Мы рванули наверх, Снейп прибавил света. До сих пор не уверена видел он нас или нет… Вроде и не молодой уже, а такой прыткий. А кувшин тяжелый…

Когда он оказался на лестнице под нами, все произошло само собой. Я просто вывернула полкувшина вниз, надеясь, что это его остановит. Может, поскользнется.

Он ругался как черт. И, судя по звукам, пиво вылилось прямо ему на голову!

Ну ничего… я в душе́ несколько извиняюсь, но не сказать, что очень сожалею. Мама рассказывала как когда-то крутила красивые локоны на пиво… Может, завтра и Снейп явится с нормальной прической.

Мы слиняли! И даже сохранили пару пинт сливочного.

Переживаний хватило. Попросила ребят в качестве последнего подарка больше в такие заварушки не втягивать.

Снейп вечно в секунде от нашей поимки. Почему-то всегда именно он. Как тогда, год назад, когда мы вытащили немного бадьяна и крови саламандры из его кладовки, чтобы сварить живительный тоник для раненного джарви⁽¹⁾, которого обнаружили за теплицами мадам Помфри. Хорек звал меня «балдой» и «козой», но привязался быстро. Жаль, что в итоге Помфри заставила его выгнать. С другой стороны, одной злобной твари на замок — вполне достаточно. Снейпа ему все равно было бы не переплюнуть».

Северус взвился, захлопнул дневник и со злобой несколько раз ударил им по краю стола. Появилась мысль спалить к дракклам и его, и все прочее барахло Данхилл. Неблагодарная, вредная, беспринципная девчонка с такими же подружками!

Последний день октября и без того был противнейшим из дней. Днем, когда однажды по собственной же вине он раз и навсегда потерял единственного близкого человека*. С тех пор в эту дату Северус ощущал особую подавленность, и тот унизительный инцидент с пивным душем… Снейп долго негодовал и искал виновников. Ох, как чувствовал, что это Гриффиндор!

И что значит «немолодой»?! Немолодой в двадцать пять-двадцать шесть? Сколько ему тогда было?

Еще и кража!

Это показное гриффиндорское благородство! Высокомерные, заносчивые засранцы!

Зельевар задумался, а что он вообще знал об этой своей бывшей студентке? На ее последних курсах они часто пересекались после той дурацкой выходки с порчей двери. К тому моменту Северус уже видел зачатки способностей, которые Данхилл больше растрачивала на другие предметы, а еще ее усердие вкупе с тщеславием, так противоречащим желанию оставаться в тени. Чем-то эти черты напоминали его самого. Однако первые пять лет ее учебы — туман. Какие-то смутные клочки воспоминаний.

Выпив чая и успокоившись, Северус снова взялся за дневник. Угрызения совести полностью испарились, и дальнейшее исследование пошло быстрее и легче. Он пролистывал страницу за страницей, мимолетно пробегаясь взглядом по строчкам без особой сосредоточенности, полностью пропуская черновики школьных домашних работ, стихи мисс Барнс, по-видимому, вальяжно пользовавшейся дневником подруги, и заметки на португальском.

«…Плотва, Олух, Бусинка, Заноза — финальный аккорд речи Дамблдора в конце пира. В прошлом году набор был немного другой. Бывают ли у замковых эльфов каникулы?

Гриффиндор пополнился еще одним Уизли, и Чарли серьезно настроен на криптографическое исследование последней реплики. Пусть веселится…»

«…список покупок: лирный корень, шалфей, тушеная мандрагора, зубная паста, сливы…»

«…уверена, что на моем месте так поступил бы каждый. Огнекраб был напуган. Повезло, что к тому моменту, как я выбежала вперед, он знатно подустал, наверное, поэтому и не стал нападать еще и на меня…»

«…второй год подряд МакГонагал берет отпуск в марте… подозрительно. Арион предположила, что можно поискать котят в замке, и Билла чуть не стошнило…»

«…сняла 20 баллов со Слизерина. Выражения лиц Фоули и его дружков непередаваемы. Этот идиот правда думал, что значок старосты — просто красотулька. Если снова полезет к младшекурсникам, я ему врежу. Чистокровные просто смешны, когда дело касается настоящей работы руками…»

«…на самом деле истерики Снейпа (если они направленны не на наш факультет) неплохо скрашивают пресные будни. Других концертов Хогвартс не предоставляет…»

«…ходили в Черный лес. Уговорили кентавров научить нас стрелять. Они зовут нас жеребятами, и их забавляют песенки Арион.

Можем быть жеребятами. Хоть козлятами, если будут учить и дальше (у неприрожденных волшебниц в наше время не так чтобы много иных привилегий). Их женщинам нравятся фенечки Сабрины, она плетет их всем желающим. А старик Вейдан постоянно говорит со мной. Жаль, что всегда загадками…»

«…план подготовки к НЬЮТам: …»

«…иногда он вполне терпим. Где-то раз в столетие. Похоже, пытается быть милее, если кто-то пытается быть умнее. Но не очень умным, не дай Мерлин ослепить его сиянием чистого разума. Я чувствую (зачеркнутый неразборчивый текст). А за книгу мог бы просто поблагодарить. Ну или проигнорировать, а не вот это все…»

«…наша дружная крысиная компания разваливается. Экзамены прошли лучше, чем ожидалось, теперь у каждой своя дорога…»

«…не хоромы. На улице тепло и постоянно светит солнце, несмотря на конец ноября. Завтра первый патруль. Хочу увидеть дракона…»

«…ожоги заживают долго…»

«…Алонсо прав. Лучше сломать ключицу, чем шею. Но драккл подери, как же больно! Нет, меня не утешает, что никто прежде так близко к этому ящеру не подходил… Ну ладно, немного утешает. В конце концов он последний в своем виде…»

«…обычные умиротворяющие бальзамы на рептилий не действуют, подумываю немного сменить состав…»

«…молчаливый, загадочный, темноволосый и темноглазый. Алонсо чем-то похож на Адсона Шелби, по которому я сохла на пятом курсе…»

«…задыхаюсь. Очень жарко. Очень мало европейцев, никто не говорит по-английски…»

«…у мастера Перейра такие большие уши, что научись он ими двигать, смог бы использовать как крылья…»

«…узнала кто такие чончон⁽²⁾. Над Перейра больше не шутим…»

«…молчаливый, загадочный, темноволосый и темноглазый… высокомерный, надменный, злобный, беспощадный и презирающий все немагическое. Если бы не последний пункт (ибо не знаю наверняка) и уши, Перейра напоминал бы Снейпа. Бррр! С другой стороны, по Снейпу я даже немного скучаю. Его интеллектуальные выверты еще никто не превзошел…»

«…сразу заказала портключ. У Сабрины свадьба через полгода. Она будет самой прекрасной невестой в Париже…»

«…записывать рецепты рунами намного быстрее…»

«…кайпора (бразильские лешие) вреднее британских садовых гномов. И опаснее. Но если в настроении, то делятся отменным табаком. Арион бы оценила…»

«…Камбо, матико, чакруна, кошачий коготь, мята, медовая роса…»

«…Арион притащила в Бразилию целую коробку сконов⁽³⁾ под стазисом. Благослови ее Мерлин! Как я по ним соскучилась…»

«…Я расскажу тебе, светлейшая из фей, что существует множество путей…»

Стоп. Северус вернулся на пару страниц назад. «Камбо, матико, чакруна…» — эти названия были ему знакомы. Южноамериканские психоделики. Их использовали даже маглы, а для магов, более умелых в обращении с подобными вещами, они представляли особую ценность. Сверился со списком, составленным пару часов назад в процессе изучения находок с квартиры Джонс, а теперь точно убедился — это они и есть.

Вчитавшись в список ингредиентов и рецепт под ними, понял, что ключ ко сну и внезапному выздоровлению найден, и стесняться в его применении Северус не планировал.

Удовлетворяя прирожденную пытливость, Снейп просмотрел еще несколько страниц, заглянул в самый конец и снова с удивлением наткнулся на собственное имя.

«…август, 1998. Снейп не меняется. По-прежнему невыносим и заносчив…»

Томик Шекспира так и продолжал безостановочно кружить по карте в поисках хозяйки, однозначно намекая, что в Лондоне ее больше нет.

Примечания:

* это не важно для сюжета, но для тех, кто книги не читал или читал очень давно, то, чтобы не возникало ощущения, что где-то что-то упущено, поясню, что Поттеры были убиты 31 октября.

если успешно допишу эту эпопею, то потом будет мини-сиквел, где этот факт сыграет роль.

1) магическое животное, напоминает хорька-переростка, только умеет говорить, в основном используя обсценную лексику (грубости и маты)

Вернуться к тексту

2) мифическое существо некоторых южноамериканских индейцев

Вернуться к тексту

3) традиционная британская сладкая выпечка

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1990

Скуля от натуги, огромная черная птица прыгала вокруг валуна, пытаясь толкнуть его или подцепить длинным щербатым клювом и приподнять. Желтые бусинки глаз светились злобой, а в потрепанных крыльях, которые возмущенно распахивались под пронзительные визги, не хватало перьев; когтистые лапы, похожие на человеческие руки, но лишенные плоти и обтянутые тонкой серой кожей прямо поверх костей, сначала скребли камень, потом стали копать под него.

Айрис недоуменно понаблюдала за страданиями воладоры⁽¹⁾ и с подспудной гордостью за отсутствие рвотных позывов откинула камень, расчистила песок и помогла птице достать сандраковый сосуд.

— Уже пора, поторопись, — мимо прошли Педро и Норату.

За ними степенно проплыл мастер Васко Сараторе, и Айрис, подобрав юбку, вернулась на тропу. Прежде чем узкая, расчищенная от густой зелени полоса земли резко пошла вниз к реке, девушка обернулась, заметив, как воладора, сворачивая голову перпендикулярно телу, вытянула пробку магического вместилища, выпотрошила его, выкинув на траву влажное лилово-красное месиво своих человеческих кишок, и, с хрипом вытягивая шею, принялась их поглощать.

Айрис поежилась. Сложные ритуалы перевоплощений, говорящие сушеные головы, обряды вуду, ацтекское кровопускание… В золоченых стенах Кастелобрушу все это не считалось тёмной магией. Так, старинный вариант нормы.

На берегу лежали два каноэ.

Педро, жизнерадостный кучерявый мексиканец, и вечно хмурая аргентинка Норату заняли одну лодку. Айрис досталось место перед мастером Сараторе.

— Мы не будем использовать магию? — удивленно уточнила Айрис, беря протянутое ей весло.

— Сеньора британка, — протянул Сараторе, — руки даны чародеям не только для того, чтобы ими красиво махать. Магия — это сила, а большая сила нуждается в крепком сосуде. И поверьте, разговор с рекой на равных вам не повредит.

Его фамильярное обращение когда-то казалось уничижительным. И, вероятно, именно таковым и являлось. При поступлении на курс Айрис выглядела слишком изнеженной фиалкой, что мало подходило для углубленного изучения опасных тварей в смертоносных джунглях. Айрис раз за разом поправляла Сараторе, но насмешка пожилого учителя сменилась безобидной иронией лишь через год учебы. В Кастелобрушу возникало немало ситуаций, требующих смекалки и поистине львиной храбрости, и Айрис не упустила пару шансов ее продемонстрировать. С тех пор «сеньора британка» стало не более чем изюминкой их специфического общения, такой же, как дикая смесь португальского, испанского и английского, на которой все они изъяснялись, зачастую дополняя речь активной жестикуляцией.

Каноэ с трудом преодолели течение на пути к главному устью Амазонки. Достигнув цели, они вышли на середину реки, стремительно и плавно подчиняясь потоку и усилиям гребцов.

Мастер Сараторе разрешил передохнуть. Молодые люди тут же с облегчением сложили весла поперек лодок и стали разминать натруженные руки. Ладони саднило, шеи затекли.

Айрис блаженно втянула носом воздух, даже приоткрыла рот, как делают животные для лучшего распознавания аромата. Сеньора британка… впрочем, это как раз и звучало как обращение к кошке. Айрис усмехнулась этой мысли.

Кисловатый запах заросшей по берегам реки разбавлялся невероятным благоуханием орхидей, эухарисов и лилий. Тропический лес не замирал ни на миг. Пели птицы, их зеленые, красные, голубые, оранжевые крылья, хвосты и клювы мелькали в ажурных прорезях пальмовых листьев. Покачивались лианы, с визгом по ним носились обезьяны, квакали лягушки; скрытые тенями, по ветвям крались леопарды; кое-где у кромок берегов посапывали флегматичные копибары. Шорох, копошение насекомых, трели цикад. Журчание. Журчание ручьев, журчание крови, хрипы удушенных хищниками травоядных, плеск борьбы кайманов и анаконд. Сараторе говорил, что лес — это вселенная во вселенной. Еще он говорил, что если бесконечно долго смотреть в любое проявление этой вселенной, например, в орхидею, то увидишь весь мир и даже отражение самого себя. Безусловно, очень глубокомысленное изречение, жаль, что совершенно непрактичное.

От обилия красок пестрело в глазах, солнце нещадно палило, а воздух словно обволакивал тяжелым влажным полотном. Тонкая белая блузка уже вся взмокла. Айрис выпрастала ее из юбки и завязала узлом на животе, немного завидуя раскованности Норату, которая за пределами школы щеголяла в коротком топе, едва прикрывающем грудь, и в юбке с такими высокими разрезами, что больше напоминала набедренную повязку. Как и Васко Сараторе, Норату имела множество татуировок и носила десятки позвякивающих браслетов и ожерелий из камней, костей и ракушек. Едва ли Айрис могла представить себя в чем-то подобном. А вот чего волшебница не постеснялась заимствовать у аргентинки, так это привычку повязывать голову платком на манер тюрбана. Волосы в южных широтах совсем перестали слушаться, и прятать их было быстрее и удобнее, чем возиться с зельями или постоянно поддерживать чары.

Сараторе скинул плащ, оставаясь в бриджах и украшениях. Несмотря на почтенный возраст, выглядел он подтянутым.

Педро из первого каноэ почесал голый торс, потянулся и обернулся, весело подмигнул Айрис, от чего та смущенно отвела взгляд.

Разговоров никто вести не хотел, их хватало на занятиях, так что все предавались умиротворяющему созерцанию.

Айрис сделала умственную пометку вернуться на реку с колдокамерой, сделать подругам пару фото. Письменные описания местных красот и ужасов неизменно пугали Сабрину, что забавляло двух других членов их небольшого кружка, и воодушевляли Арион, которая уже успела посвятить Амазонии и приключенческому духу Айрис изданную поэму. Порой Айрис скучала по ее взбалмошности, но Арион обещала навестить подругу ближайшей весной. Занимающая себя новым отношениям Сабрина от путешествия отказалась.

На берегу раздался хруст, фырканье, и, топча землю, к воде выскочила пара пекари. За ними, попыхивая сигарой, показался остроносый кайпора. Головной убор, венчавшийся воловьим черепом и украшенный изумрудными перьями, мог носить и простой шаман одного из местных племен, но по светящимся уголькам-зрачкам, всклоченным рыжим волосам и неестественно широкому рту с острыми зубами, то и дело показывающимися, когда существо прикусывало сигару, было очевидно, что этот маленький странник не относится к людскому роду.

Кайпора проводил их взглядом с очевидным сожалением: путников на воде ему не достать.

Вскоре лодки свернули в приток, все еще следуя течению.

Мастер Сараторе, по-видимому, совсем расслабился, так как позволил себе закрыть глаза в медитативной неге и встрепенулся, лишь заслышав низкий зов охотничьего рожка. Их ждали.

Чуть не проскочив нужную пристань, Сараторе в последний момент прошептал заговор, и река сама подтолкнула каноэ к плоскому песчаному берегу с настилами из пальмовых листьев, где стояли шестеро темнокожих туземцев. Из одежды — только узкие набедренные повязки. На их плечах и груди среди чернильных линий, выводящих змеевидные узоры, виднелись следы шрамирований, а в ноздри и хрящи широких носов через проколы были вдеты самодельные костяные изделия. Мужчины держали луки и палки, но добродушно улыбались.

Раз Сараторе привел их сюда, то опасаться нечего. Трое студентов решительно ступили на землю за учителем. Тот обменялся поклонами и поприветствовал делегацию на неизвестном языке.

В деревне, состоящей всего из пары десятков простых деревянных хижин и загонов для скота, начался «обмен». К гостям вышли женщины, которые, не скрывая интереса, касались их плеч и запястий, трогали одежду, сминая ткань юбок, одобрительно кивали и о чем-то переговаривались между собой на все том же непонятном пришельцам языке. Демонстрируя радость и дружелюбие, туземки нанизали им на шеи бусы и угостили козьим молоком. Студенты, подготовленные советами Сараторе, также не оставили племя без даров, выудив разномастные сувениры из рюкзаков.

Подошла низенькая старуха. На вид ей было лет двести: лицо, как догорающая свеча, оплывало воском морщин, а глаза почти полностью скрывались под тяжело нависшими веками и бровями. Кожа, покрытая пигментными пятнами, у нее была темнее, чем у прочих, растянутые эбеновыми серьгами мочки ушей достигали плеч, и зубов явно недоставало. Старуха раскрыла ладони, до того сложенные лодочкой, и сдула пыль со своего подношения.

Если в Хогвартсе профессора всегда поощряли дополнительные вопросы, и даже Снейп хоть и рычал в ответ, с большего одобрял здоровое сомнение и любопытство, то в Кастелобрушу пропагандировалось почитание старших, и долго раздумывать над указаниями мастеров считалось непринятым. Однако Айрис, Педро и Норату, приняв у старухи бобы, с сомнением посмотрели на учителя.

— Фасоль, взращенная в черепах предков, — обыденно пояснил Васко Сараторе, — ешьте, и запоете на языке Райголи.

Айрис нервно улыбнулась в ответ старухе и проглотила небольшой упругий плод. Голову сразу пронзило агонией. Девушка успела испугаться и крепко зажмуриться, сжав ладонями виски, но спустя секунду боль отступила и сменилась глухим шумом, будто от бьющихся о скалы океанских волн, утихающих и накатывающих снова и снова.

— Девочка-девочка, возьми ленгуа, положи под язык — станет лучше.

Айрис удивленно посмотрела на бледно-зеленые продолговатые листья, которые ей протягивала старуха.

— Порви и подержи во рту, — повторила та.

Океан в голове окончательно утих, и язык племени Райголи осел в сознании, словно всегда там был.

* * *

Мастер Сараторе давно находился в дружбе с Райголи. Он каждый год приводил к ним часть подопечных, и племя радушно делилось с ними некоторыми древними знаниями.

Ночью, после того как гостей устроили, накормили и выдали мази, облегчающие последствия дневной гребли, вся деревня собралась у костра. Молодые туземцы принесли губные флейты, трещотки и барабаны, и песни заглушили треск поленьев и стрекот сверчков. Начались языческие скачки.

Трам-там-там-там. Тарам-там-там. Райголи беззаботно плясали, наращивая темп, пили горький самогон и много смеялись. Пламя, играя светом и тенью, оживляло окружающий их сумрак, пускало снопы золотых искр, а дикая музыка будоражила кровь и разгоняла сердца.

Татам-трам-трам-там-та, там-там-там. И хотя не было произнесено ни одного заклинания, и магия, как сущность, спала где-то внутри своих хозяев, волшебство иного рода плотно окутывало деревню райголи в этот вечер.

Верховный жрец племени занял место с противоположной стороны от старосты и с отрешенным видом что-то разминал в каменных ступках. Его по-старчески трясущуюся голову украшала корона из птичьих клювов и вороньих перьев, почернеными были его кольца, плетеные из пальмовых волокон браслеты и ожерелья, плащ с серыми полосами, словно спина гадюки, и набедренная повязка. На него смотрели с уважением, трепетом и страхом, но Сараторе рассадил своих студентов подле старика со спокойной уверенностью.

— Только истинным колдунам надлежит носить цвет ночи, — пробормотал шаман. Он пальцами рисовал полосы чем-то черным и вязким на лбах и щеках гостей. — Эти знаки скажут векуфе леса, что с вами не стоит играть.

— Кто такие векуфе? — рискнула уточнить Айрис. Слово было знакомым и в то же время непривычным.

— Злые духи с юго-запада континента, — пояснил Педро.

— Ты не прав, Педро, — перебила его Норату. — Мы говорим, что это демоны с изнанки бытия, насылающие болезни. Их можно подчинить и заставить служить себе. Но стоит допустить хоть одну ошибку, и они поработят даже самого сильного мага, пытавшегося ими управлять.

— Это все сказки маглезе! — не сдавался юноша. — Обычные призраки, живущие в лесах.

Сараторе шумно выдохнул и поднял ладони, приказывая замолчать.

— Вы оба правы и оба ошибаетесь, — он говорил тихо, но даже так его мог слышать каждый на поляне. — От племени к племени на разных берегах вы услышите похожие истории, но никогда одинаковые. Слово — лишь слово, значение его спрашивайте у произносящего.

Айрис пыталась сделать вид, что все поняла, но была очень рада, когда Сараторе продолжил.

— Для райголи векуфе — это любые сущности, желающие навредить. Силы зла, если хотите. И призраки, и духи, и демоны, и бруксы, и черные кадехо. Это могут быть как известные нам твари и существа, так и те, которых официальные магические школы просто не признают.

Шаман одобрительно кивнул, а Айрис заинтересованно осмотрелась. Из глубин леса уже не в первый раз раздался душераздирающий вой, который мог принадлежать как птице или раненному животному, так и разумному созданию. Туземцы не обращали на него внимания.

— Как же защищаются от векуфе обычные люди, охотники, собиратели? Джунгли даже рядом со Школой полны хтони, а в глуши их должно быть еще больше.

Норату и Педро также повернулись к шаману. Тот хрипло рассмеялся и нравоучительно поднял указательный палец.

— Сделка.

Студенты снова недоуменно воззрились на Сараторе.

— Большинство векуфе подчиняются более могущественным силам, высшим духам. Райголи соблюдают кодекс и церемонии, задабривая их, а те оберегают их племя.

Та-та-та-та-та-та-та! Ритм барабанов участился, стал мелкой дробью, то и дело прерываемой громогласным «Уа!», которое выкрикивали все присутствующие.

— Вам дано познать сущности их, — нараспев проговорил шаман. — Но прежде познайте сущности свое!

Старик привстал и принялся кидать в огонь перевязанные бечевкой пучки трав. Воздух тут же наполнился щекочущим горько-сладким ароматом, и звуки стали приглушенными, будто доносились издалека и пробивались сквозь толщу воды.

Айрис повело, силуэты начали размываться. Со всех сторон стекалась тьма. Последние слова Сараторе: «В первый раз будет чудно́. Не паникуй, сеньора британка» — едва оказались поняты, странно преобразившись и растянувшись вместе с коричневым лицом учителя. Айрис потеряла сознание.

Странный сон потряс и взбудоражил. Смешав в себе воспоминания и домыслы, он неестественно ярким пятном ввинтился в сознание Айрис, оставляя вопросы. Она видела свое детство и бабушку — низенькую старушку, какой та была в последние годы жизни, белокожую и щуплую, с ней они часто ходили в лес, когда позволяла погода. Айрис видела полную луну и танцы у костров почти как этим вечером, луга, полные цветов, невообразимых чудовищ и жуткие черные зеницы без зрачков. Потом снова бабушку, но уже молодую и статную, окруженную перламутровым неземным маревом… может, это была и не бабушка, а мама или она сама. Потом она бежала. Свободная и быстрая как лань или пантера. Или нет! Как сам ветер!

Когда Айрис пришла в себя, то поняла, что замерзла, хотя все тело покрыто испариной. Она и Педро с Норату спали прямо на земле у пепелища, как и несколько местных юношей. Звенели птицы и стрекозы, медленно разгоралась заря нового дня.

Шаман все также восседал подле них недвижный, но бдящий. Завидев шевеление Айрис, он пронзил ее взглядом на несколько бесконечно долгих секунд, потом мягко усмехнулся и поманил за собой, поднимаясь.

— Корни северных курупир пробудили тебя раньше других. Пойдем, чужеземка.

Обескураженная Айрис беспрекословно последовала за ним.

— Мы чтим землю, что дает нам пищу, и зверье, чьи жизни отбираем. Мы дарим нашу любовь защитникам нашим, — говорил шаман, отводя посохом свисающие лианы, перекрывающие им путь. — Слово идет впереди, а дальше кровь и плоть. Таковы законы первородной магии, и сделка всегда должна быть равной.

Айрис вдруг испугалась. Ей показалось, что старик ведет ее на заклание. Обернулась, надеясь увидеть там своего личного покровителя на этих диких берегах в лице Васко Сараторе, но позади никого не оказалось, сразу по их шагам испарялась даже тропа, мгновенно зарастая папоротником. Шаман, который был на две головы ниже Айрис, вернулся к отставшей девушке и настойчиво потянул за собой.

— Не медли, чужеземка, коль хочешь увидать Его. Он проверяет земли Райголи поутру, а потом скрывается в пещерах.

Айрис уже ничего не понимала и никуда не хотела идти, и все же шагала за шаманом, имитируя храбрость. Она осторожно тронула свою волшебную палочку и безмерно порадовалась, что британский проводник волшебства столь невелик и удобен, в отличие от посохов, которые встречались куда чаще среди южноамериканских колдунов.

Шаг, еще шаг. Шаман раздвинул очередной зеленый полог, и они оказались на краю глубокого ущелья. Айрис видела неровные серо-бурые скалы, обвитые лианами, но боялась приближаться к обрыву. Шаман же расслабленно стоял там, с улыбкой заглядывая на дно.

— Не бойся, чужеземка, взгляни на Короля! Это большая честь. Не все способны узреть его и сохранить себя, но я чувствую силу в тебе, дитя северных курупир. Увидь его и возрадуйся!

Айрис сдалась. Ее одолевало любопытство, убивающее опасения. Крепче зажав волшебную палочку в ладони и сохраняя дистанцию от старика, она подошла к краю. И обомлела.

На нее смотрели десятки и десятки, возможно, сотни золотых глаз. Больших и маленьких, изредка моргающих, перетекающих, замещающих собой чешуйки самого гигантского змея, какого только можно было вообразить.

Змей занимал собой все ущелье, медленно скручиваясь спиралями, огибая вертикальные остовы скал, возвышающиеся над землей, будто воткнутые туда титанической рукой исполинские копья. Под броней своих покровов змей горел, и между лепестками малахитовой чешуи вились огненные швы. Свет их то затухал, то нарастал. Огонь вырывался из пасти змея, из огня состояли его бронзовый язык и два огромных главных ока. Жар змея был так силен, что ощущался даже наверху, на каменном карнизе почти в двух тысячах футах от него.

— Неистовый дух… Он опасен, но мы заключили сделку, — гордо проговорил шаман.

Змей загудел, а его острая, исходящая паром голова поднялась и обратилась прямо к гостям.

* * *

1998

Айрис вздрогнула и очнулась. Вокруг стояла кромешная тьма, а конечности оказались связаны и затекли. Волшебница пробормотала несколько заклинаний, убеждаясь, что магическая сила словно отрезана от ее существа блокирующими путами, и застонала. Все повторялось.

Так глупо ошибиться, снова попасть в западню! Холод и так пробирал до костей, теперь же, при воспоминаниях о прошлом заточении, заледенели все внутренности, подступила паника, которая десятком иголочек колола то лицо, то живот и лопатки. Айрис сжалась, подтянув колени к подбородку и, как бы ей не хотелось заплакать от бессилия, стиснула челюсть, сражаясь с собственной слабостью.

Острое чувство одиночества, тревога и травы райголи в этот раз сыграли с Айрис злую шутку. Когда она получила письмо от якобы нашедшегося и вернувшегося в Инвернесс Гидеона, то сразу же покинула Мунго.

«Выбрался только я. За мной следят. За тобой, возможно, тоже. Прибудь в Заповедник как можно скорее. Избавься от послания», — значилось на клочке плотной почтовой бумаги без подписи, но написанном почерком Гидеона.

Сумка была уже наполовину собрана, когда Айрис вдруг охватило сомнение — юркое, едва уловимое, но до боли знакомое. Тень нерешительности порой ложилась на неё в самые неожиданные моменты, и чаще всего, следуя интуиции, волшебница не ошибалась. Но что на этот раз? Она мечтала увидеть Гидеона, убедиться, что не все её решения привели к беде. Но почему он один? Что случилось с остальными? Кто следит? Слишком много вопросов. Слишком краткая записка. Слишком обезличенная для Гидеона. С другой стороны — кто знает, через что ему пришлось пройти? А если это и правда он? Если он потерял дочь...

Айрис осмотрелась и всплеснула руками с негодованием: как и говорилось в инструкции, записку она уничтожила сразу — не зря Гидеон упрекал её в импульсивности. Теперь уже не перепроверишь.

На столике вскоре появилась кружка крепкого чая и подставка для курения дурмана — когда других путей не оставалось, приходил его черёд. Наркотик очищал разум, вытягивал на поверхность скрытые страхи и воспоминания, потусторонней мудростью приоткрывал завесу над незамеченным и помогал сделать правильный выбор.

В свое время мастер Сараторе запретил использовать его без контроля, сказав что-то вроде: «Пережёванные мысли разжижают мозг, а дым даже благих костров — лёгкие», так что каждый раз дурман ощущался для Айрис как первый: наваливалась тяжесть, одолевала беспощадная сонливость.

Оглушающе мерзкий сигнал дверного замка пришёлся на самый пик наркотической апатии. Айрис с раздражением распахнула дверь, собираясь попросить надоедливых соседей дать ей покоя, но было уже поздно. За ней действительно следили.

Айрис поскребла пол. Тот был грунтовым, достаточно мягким. Воздух — спертым, сырым, наполненным запахом прошлогоднего картофеля. Значит, подвал, и маловероятно, что в особняке Трэверсов, где она пребывала весной. А вот что очень вероятно, так это скорая смерть, ведь Волан-де-Морт больше не нуждается в ее услугах.

А все только начинало налаживаться. Лето помогло отогреться и справиться с отчаянием, кошмары отступали, и проступали очертания дальнейших планов. Сабрина обещала вернуться из Франции, а министр Шеклболт, с которым Айрис и Гидеон сотрудничали еще при Дамблдоре, хоть и не кидался помогать по первому зову, но все же держал дверь открытой.

Интересно, найдут ли ее тело, если все закончится плачевно? Будут ли вообще искать?

Проклятье! Не хватило всего одного дня, даже нескольких часов, чтобы разгадать, где подвох! Но естественно они не дождались. Время не выносит, когда его растягивают. А так могло бы забавно получиться! Как могли бы зубоскались свободные носители меток, поведись Айрис на письмо и явись в Заповедник сама, где ее и схватили бы с торжеством и помпезностью хитроумного гения, сумевшего убедить добычу добровольно взойти на эшафот.

— Люмос, Фините, Фините Максима, Делетриус!

Айрис продолжала шептать, взывая к беспалочковой магии, но кроме легкого покалывания в кончиках пальцев ничего добиться не удалось.

Над головой раздались тяжелые шаги, скрипнули половицы. Волшебница затихла.

— Шшш, кот — на крыше, сиди тише мышшши, — прошипели из угла, и Айрис перекатилась подальше оттуда.

— Кто там?

— Кто?

— Ты играешь со мной, маленький... дроу?

— Дррроу? — промурлыкали высоким удивленным голоском. — Какой же я дррроу. Я — айлягуэлти.

Айрис засопела, группируясь, насколько это было возможно со скованными запястьями и лодыжками, в противоположной от голоса стороне.

— Я никогда не слышала про айле… айлягуэлти!

— Да? — флегматично переспросили у нее. — Я тоже.

— Так ты выдумал это?

— Может и выдумал.

К голосу добавилось два огонька, два маленьких неоново-изумрудных круга, плывущих к девушке словно сами по себе. Существо на мягких лапах приблизилось к Айрис и уселось, застыв в величественно-грациозной позе египетских статуэток.

Это был очень крупный кот, черный как смоль с одним серебристым пятном посреди груди. Его огромная вытянутая морда выражала насмешку и плохо скрываемый интерес. Он казался миролюбивым и почти обычным, но у Айрис тревожно заскребло под ложечкой.

— Ты Кат Ши⁽²⁾!

— Фррр. Может, и Кат Ши, а может, и алигутти.

— Минуту назад ты говорил «айлягуэлти».

— Может и айлягуэлти, — кот зевнул, — не знаешь ррразве: «ррроза пахнет рррозой, хоть рррозой назови ее, хоть нет⁽³⁾».

— Начитанный, значит, — Айрис почувствовала уверенность.

Существо было разумным, а то, что оно могло быть еще и хитрым демоном, как-то сглаживалось знакомыми и милыми любому кошатнику очертаниями.

— Начитанный, — гордо подтвердил Кат Ши.

— И что ты тут делаешь?

— Да так, мимо пррробегал, слышу — мыши скррребут. Смотрррю — а это феи, а не мыши.

Айрис знала, что с такими существами нужно уметь поддерживать игру. По сравнению со сфинксом Кат Ши представлялся обманчиво безобидным, но и он мог принести как много пользы, так и море проблем.

— Так как же мне тебя называть?

— Мррр? — он выгнулся и польщенно замурчал. — Вы, колдуны, зовете меня Кат Ши, зачем тебе еще названия? Хочешь, зови так, хочешь — как-то иначе.

— Но разве тебе не было дано личное имя, отличающее одного Кат Ши от другого?

— Мррр, не прррипомню, чтоб меня называл кто-то кррроме меня самого. Но ты, колдунья, можешь обррращаться ко мне Трррисмегист.

— Трисмегист, — Айрис опробовала новое слово, замечая, как довольно существо ее уважением. — И что же оно значит?

— Что я много старррше и начитанней любого из высокомерррных колдунов, — как отрезал кот.

Айрис тихонько фыркнула.

— Ну а теперь, — продолжил Трисмегист, — ты что-то хотела у меня попррросить.

Девушка кивнула, окрыленная надеждой. Кот тут же сам высказал ее желание.

— Хочешь попррросить о спасении?

Айрис снова осторожно кивнула.

— Именно так. Ты можешь мне помочь?

— Могу, — лаконично мурлыкнул Трисмегист. — Мы заключим сссделку. Что ты дашь взамен?

— Я… — Айрис опешила. Требование Кат Ши было ожидаемым, но у нее при себе просто не имелось ничего особенного. — Я не знаю. А что тебе нужно?

Трисмегист обошел пленницу по кругу, примерился, облизнулся, заглянул ей в лицо.

— Оооо, я знаю, что возьму!

Айрис сглотнула. В следующее мгновение кот всем своим весом обрушился ей на грудь, больно вдавливая когтистую лапу в ямочку между ключиц и вынуждая повалиться на спину, а сам воззрился на волшебницу сверху вниз пылающими хищными зрачками.

— «Тигррр, тигррр, жгучий страх. Ты горрришь в ночных лесах. Чей бессмертный взор любя, создал стрррашного…⁽⁴⁾» меня! Готова ли колдунья заключить сделку?

— Г-г-готова.

Примечания:

Дамы и Господа, вы можете стать спасением для следующих читателей! Не упустите уникальную возможность! Подскажите автору, тяжело ли воспринимать упоминания малоизвестных заклинаний и мифических существ в тексте и нужно ли добавлять более подробные ссылки или описания? Например для "воладоры", "дроу" или "Кат Ши" из данной главы. Или все понятно из кратких заметок и из контекста? Благодарю!

1) Колдунья низшего ранга в Аргентине и Чили, обладающая способностью становиться птицей, используя довольно сложный и омерзительный ритуал

Вернуться к тексту

2) персонаж кельтской (шотландской и ирландской) мифологии, волшебное создание

Вернуться к тексту

3) «Ромео и Джульетта», Шекспир

Вернуться к тексту

4) «Тигр», Уильям Блейк

Вернуться к тексту

Северус Снейп

На дедушкиных часах в доме Уизли все еще имелось девять стрелок. Просто одна из них потускнела и навсегда застыла на отметке двенадцать.

Северусу было неуютно. Молли тоже поначалу выглядела смущенной, потом суетливой, излишне заботливой. Пока Северус говорил с Артуром, она накрывала на стол, протирая одно и то же место снова и снова, но как только глава семейства покинул Нору, ее энергия потухла. Она встала у мойки, меланхолично глядя вдаль сквозь раскрытое окно, и тихо всхлипывала время от времени. Смерть Фреда сильно ударила по ней.

Северус остался на кухне, стараясь не тревожить хозяйку. Один погиб, шестеро осталось. Казалось бы чего горевать? Но она горевала, и понимание этого давалось Снейпу с трудом. Незаметно для Молли он орудовал пером, составляя гипотетические рецепты на базе дурмана райголи. Старомодность Костелобрушских жрецов поражала. Огонь и дым? Изящно, конечно, но максимально непрактично. Курить и падать в обморок, каждый раз, когда надо пополнить силы? На это Северус согласиться не мог, так что весть остаток предыдущего дня ушел на разработки. Следуя довольно метким заметкам Данхилл о каждом ингредиенте, зельевар сумел переделать снадобье из сжигаемого в порошкообразное, которое запросто растворялось в воде или вдыхалось в сухом виде. Оно не вызывало бурных сновидений, лишь легкое головокружение перед исцелением, но как будто конечный эффект ощущался иначе чем после оригинала, мир преобретал излишнюю красочность, а сам порошок терял действенность так стремительно, что наилучшим вариантом выходило — таскать его в скрытых карманах мантии вместе с поддерживающей его свойства статуэткой Гекаты.

Стрелки часов сместились. «Билл» и «Чарли» неожиданно оказались в поле «дом», и Северус стушевался. Хорошо хоть, что младшие Уизли учились. В последние годы с ними было и без того слишком много не самых мирных пересечений.

— Ох, мальчики! — Молли отмерла, всплеснула руками и принялась вновь выставлять на стол еду.

Молодые мужчины обняли мать, озадаченно посмотрели на гостя.

— Профессор, — протянул Билл, усаживаясь напротив, — как вы себя чувствуете?

— Сносно, как видите. И больше не профессор. Разве вы не обитаете во Франции?

— Вернулся в Британию, — ответил Билл. — Мы с супругой купили дом на побережье.

— Флер же будет на субботнем ужине? — встряхнулась Молли.

— Конечно, мам. А вы, Снейп, какими судьбами к нам? — Билл сурово нахмурился в поиске подвоха.

Сторонний наблюдатель, не знавший их до сего момента, мог бы сконфузиться, оценив Билла с его брутальными шрамами и байкерским образом как человека более жесткого. Да даже Чарли — коренастый, крепкий, широкоплечий — при первом взгляде внушал больше опасений чем Снейп.

Северус не спешил раскрывать карты. Однако припомнив, что оба парня имели связи с пропавшей гриффиндоркой, минуту спустя решил не ходить вокруг да около.

— Вы помните Айрис Данхилл?

— Бедная девочка, — встряла Молли, — она пропала! Война кончилась, а такие ужасы еще происходят.

— Молли, — Северус постарался звучать деликатно, — пока не известно, что произошло с мисс Данхилл. Вполне вероятно, она просто отправилась к подруге во Францию или в родительский дом, никого не предупредив.

— Ээм, конечно, мы ее знаем, — успокаивающе кладя руки на плечи матери, сказал Чарли.

— Мы же с ней учились на одном курсе, оба были старостами, — добавил Билл. — Она была на моей свадьбе.

— В шляпке как у знатной мадам и в красивом голубом платье…

— В синем, дальтоник!

— Ага, Гермиона тогда очень интересовалась условиями проживания разумных магических народцев заграницей и, наверное, час пытала бедную Рири.

— «Рири»? — вздернул бровь Снейп, но его проигнорировали.

— Ничего не поменялось. Если бы Герм добралась до нее сейчас, то пытала бы много дольше, — усмехнулся Билл.

— Еще вопрос: кто кого! А помнишь, как к ней пристала мисс Артенхолл? — Чарли повернулся к Снейпу, поясняя: — Сестра двоюродного деда жены моего старого друга Валдери. Древняя как мир, чопорная как сама королева Виктория и всегда затянутая в черное с головы до ног.

— Кого это напоминает… — прыснул Билл, скрывая смех за внезапным кашлем.

— Вечно сует свой нос в чужие дела и озабочена девичьим достоинством. Естественно, она подошла к одиночке-Рири, — Чарли подбоченился, опустил подбородок, выпятил губы и изменил голос, пародируя мисс Артенхолл: — «Вы такая худенькая, моя милая, посмотрите на ту розовую леди, вот это формы! Вульгарно-вульгарно! Но вы возьмите побольше закусок. Если стесняетесь, что естественно, пожуйте их там, за углом. Я никому вас не выдам! Вы же все еще не замужем? Нет? Сочувствую-сочувствую. Так вы покушайте. Мужчины же не собаки, чтобы кидаться на кости!»

Дальше Чарли развернулся, представляя мисс Данхилл, комично изобразил изумление и прижал руку к груди. Голос его вновь поменялся, став мягче и выше:

— «Ах, правда! Совсем об этом не подумала. Мисс Артенхолл, забота о других у вас просто врождённая. Позвольте в благодарность проявить беспокойство в ответ. Вот — эти канапе возьмите вы. Все же у меня еще не одна свадьба впереди, а в вашем возрасте лучше поторопиться. Обещаю не отбирать кавалеров и не выходить замуж, пока этого не сделаете вы!»

Браться захихикали как гиены, и Молли шлепнула Билла полотенцем по руке.

— Ну хватит! Это же грубо!

— Мам, а как с ней иначе? У Артенхолл нет маразма.

— Она всегда такой была, мам!

— Сознательно.

— И осознанно.

— Всегда…

— И везде!

Шутливое поведение сыновей, так похожее на то, как заканчивали друг за другом фразы Фред и Джорж, немного растопило сердце миссис Уизли, и она тоже, не сдержавшись, усмехнулась. Чарли поблагодарил Молли за миску супа с закусками, и, не переставая жадно загребать ложкой, продолжил:

— А я с Рири два года работал в Румынии…

— Мг, она заезжала к нам, как вернулась из Бразилии, а я уже направил к Чарли. Кумовство — не воровство! — Билл шутливо толкнул брата локтем.

— После Костелобрушу она могла стать хоть драконоборцем! И без твоих подачек, дурень. Ну так вот… работали два года до этого вашего турнира в Хогвартсе. Потом ее переманил Браги в Каледонские Холмы.

— Гидеон Браги? — уточнил Снейп больше для того, чтобы замедлить безудержный треп братьев, чем потому что не догадался сам.

— Да-да-да, он! До сих пор не понимаю, как можно было променять румынское солнце на вечный дождь.

— Ей нравится. Рири говорила, что у Браги больше свободы в экспериментах с дрессировкой драконов.

— Разве они поддаются дрессировке? — удивился Северус.

— Сомнительное утверждение, — Чарли стал серьезным. — На некоторые вещи их можно натаскать, но на полноценное приручение они неспособны. Однако…

— Однако?

— У Айрис есть талант. Если говорить кратко, то в среднем опасные твари пытаются прикончить ее реже, чем всех остальных.

— Вот как…

— Ага. Во времена практики в Жереш ей даже повезло подобраться к португальскому длиннокрылому. Правда, потом не обошлось без костероста. Для Рири. А вот бедная скотина был последним из вида. Они пытались его подлечить, но он издох три года тому.

— Так жаль, что она покинула Румынию, — вздохнул Чарли, — ее зелья закрывали половину запросов в заповеднике.

— Эксплуататоры! — беззлобно осадил его Билл.

Северус задумался. Капля по капле он все больше узнавал, кто такая Айрис Данхилл, и это вызывало любопытство. Снейп был учителем и был шпионом, он знал многое о многих, иногда получая всю информацию за раз, иногда также постепенно изучая, наблюдая. Но именно с мисс Данхилл каждый новый факт о ней пробуждал эмоции, мало похожие на простое удовлетворение от хорошо проделанной работы. Было в ней, оказывается, что-то такое… пока неопределенное, но очаровательное в своем противоречии. Как картина, ценность которой порой зависит от глубины познаний о ней, так и каждая новая встреча, даже воображаемая, с одним и тем же человеком (с одной и той же женщиной, стоит отметить) наполняла образ, не позволяя ему и далее оставаться простой тенью в лабиринтах памяти.

Чарли заерзал на стуле. Они с Биллом беспокойно переглянулись.

— Так что случилось? Где Айрис?

— Где? — Снейп выгнул бровь. — Вот и мне интересно. А еще интересно, как такие дорогие друзья могли не знать, что их знакомая несколько недель пребывала в Мунго в весьма плачевном состоянии.

— Северус! — возмущенно воскликнула Молли, она сжала полотенце до побелевших костяшек и откашлялась. — Ты не можешь их винить! Они были с семьей, нам так нужна их поддержка.

— Мама, — Билл с озабоченным видом поднялся и повел Молли в гостиную, — ты так не переживай, мы просто болтаем.

— Да неужели, Билл Уизли? Надо обязательно найти бедную девочку! Но не позволяйте себя упрекать в том, на что вы не могли повлиять!

— Профессор… мистер Снейп, так что происходит? — побледневший Чарли наклонился к Северусу и затараторил. — Я и Билл правда были очень заняты в последнее время. У него дом, семья, перемены на работе, восстановить Нору, помочь младшим, похороны. Я был в Румынии, недавно приехал опять. К сожалению, переписка с Рири прервалась, было трудно так далеко отправлять сов во время войны…

— Подождите, мистер Уизли, не частите. Я понял. И мне пока самому мало что известно.

Часы снова звякнули. Вернулся Артур, удрученно пожал плечами.

— Боюсь, я ничего не принес тебе, Северус, все карты сейчас в Аврорате. Привет, Чарли. Билл, — он потрепал сыновей по волосам, но улыбался натянуто.

Зельевар просил Артура раздобыть карту-артефакт. Домашняя карта с Лондоном не помогла. Найти человека по личной вещи — не самая простая задача, если вблизи еще можно осуществить, то с ростом диапазона до размера того же британского острова без дополнительных инструментов было не обойтись. Есть, конечно, еще один метод…

— И ты же понимаешь, — шепотом добавил Артур, — про разрешение на использование темной магии я даже не заикался.

— Для этого все равно не хватает ее крови, — отмахнулся Снейп.

Артур сложил ладони домиком на уровне груди и покачался на пятках, раздумывая.

— По твоему рассказу выходит, что рейд в заповеднике был не простой операцией. Если провести параллели с расследованиями по захвату министерства и битве при Хогвартсе, то, должно быть, были изъяты все воспоминания свидетелей по делу. Они должны храниться в аврорате…

— Ясно.

Северус коснулся мантии в том месте, где в кармане с расширенным пространством покоились вещи Данхилл. Сейчас был хороший момент, чтобы остановиться. Он мог бы отдать все это семейству Уизли. Они, похоже, являлись для нее не чужими людьми. И можно еще раз уведомить Аврорат, а самому вернуться к зельям, к своей новой жизни.

Доступных зацепок нет — не судьба, как говорится.

— Спасибо, что попытался, Артур.

Оказавшись в слепящем сиянии по-осеннему неверного солнца, Северус осознал, что стоило воспользоваться каминной сетью. Он резко остановился, и внезапно на него со спины налетело тяжелое тело.

— Простите, профессор! — Чарли Уизли сконфужено поправил мантию Снейпа и отскочил на пару шагов. — Я подумал, что если Рири в беде, то… может, я смогу быть полезен?

Выпятив грудь колесом и блистая непоколебимостью, весь в драконьей коже, с палочкой, закрепленной на бедре, словно шпага, Чарли мог сойти за средневекового рыцаря.

«Отдать бы ему все книжки и возложить эту великую миссию, раз он так счастлив ее принять» — подумал Снейп. Работа в команде его не прельщала, а дурацкий интерес к бывшей студентке можно будет удовлетворить позже, когда её найдут другие. Разок побеседовать — и туше: вернуться к зельям, осознав её несовершенство и всю глупость своих последних благородных порывов.

— Хорошо, тогда начнем с Аврората, — вопреки мыслям проговорил он.

* * *

— Какой план? — Чарли едва поспевал за бывшим профессором, поражаясь его скорости.

Они вышли в атриуме министерства, и Северус засомневался.

— Нам нужны воспоминания Данхилл.

— И задействовать их в ритуале, аналогичном ритуалу поиска на крови? Это запрещено!

— Где ваша решимость, Уизли? Сдулись?

— Ну яяяя…

— Успокойтесь, воспоминания в нашем случае полезнее крови. Их можно банально просмотреть и сделать выводы.

— Вы думаете, что ее пропажа связана с Волан-де-Мортом?

— А с чем же еще? — Снейп снисходительно посмотрел на парня.

— Ладно, я понял. Но воспоминания конфиденциальны. Разве нам их выдадут просто так?

— Нет.

Мимо проходили чиновники в строгих мантиях и посетители министерства. Один из летающих самолетиков с сообщениями чуть не врезался в Северуса, зельевар раздраженно отмахнулся. Интуиция подсказывала, что медлить нельзя, но, хотя он не собирался оповещать об этом Уизли, четкого плана не существовало. Он сосредоточенно осматривался, замечая косые взгляды окружающих.

— Идея! — вдруг воскликнул Чарли.

Несколько магов обернулось, и Северус осадил парня, чтобы вел себя потише.

— Да, конечно. У меня есть хороший знакомый в Аврорате. Может, попробуем через него?

— Ведите.

Крыло министерства, отведенное Аврорату, отличалось спартанской строгостью. На скамье в приемном отделении сидел некий скованный дурнопахнущий субъект. Завидев Снейпа, он заорал на все помещение:

— Пожирателя опять замели! — и расхохотался.

Аврор, стоящий над шутником, издал слабый смешок, презрительно скривившись, когда узнал Снейпа, а Северусу не оставалось ничего иного, кроме как подавить отвращение и гнев и еще больше распрямить без того деревянную спину, сохраняя суровую невозмутимость.

К младшему аврору Грину они с Чарли попали только через два часа, и то «В качестве исключения, раз вы знакомы. А то у нас нынче все при деле».

— Ну так и мы с делом, — очаровательно улыбнулся Чарли девушке-стажерке, регистрирующей заявления.

В кабинете, рассчитанном на четверых, аврор Расти Грин весьма кстати оказался один. Чарли обнял старого знакомого, посетовал на погоду, спросил о семье.

— Так с чем пожаловал?

Прежде чем Чарли успел ответить, Северус сделал шаг вперед.

— Не могли бы вы предоставить нам доступ в хранилище воспоминаний?

Чарли в немом изумлении уставился на Снейпа, глупо приоткрыв рот, но быстро собрался и с сомнением закивал. Такой прямолинейности не ожидал даже он.

Расти Грин замялся. Его сведенные к переносице брови говорили о напряженной работе мысли.

— Эээм, ну, ээм. Мистер Снейп, так? Это не так просто.

— Что же сложного?

— Ну во-первых, это закрытое помещение. Во-вторых, зачем?

— Нам бы заглянуть в воспоминания одной пропавшей девушки, Айрис Данхилл, — пояснил Чарли, — она моя хорошая подруга.

— Если с ней что-то произошло, то подай заявление о пропаже.

— Кхм, а мы уже сделали, но у вас такая суматоха, что никто не реагирует.

— Чарли, ты отличный парень, но даже тебе я не смогу помочь. Воспоминания попадают под частные данные, которые защищает закон об их неприкосновенности для противодействия злоупотреблению личной информацией. Их предоставляют только владельцам по заявке. А заявку одобряет глава Аврората или министр, и срок рассмотрения заявки может быть… на самом деле, я не знаю сколько. До сих пор процедура возвращения не проводилась.

— Расти, дружище, — Чарли доверительно наклонился к аврору, — так как насчет того, чтобы стать первопроходцем? И заодно ускорить процесс, а?

Грин наклонился к Чарли еще ближе и, сощурившись, возмущенно зашептал:

— Ты с гремучей ивы рухнул, Чарли?! Я же все объяснил. Тем более ты тут со Снейпом! Снейпом! Меня потом каждая крыса спросит, что он тут делал.

— Мистер Грин, — глубокий, гипнотически вкрадчивый голос Северуса вклинился в их беседу.

Северус зацепил взгляд аврора, и тот, не в силах его отвести, не моргая и почти не дыша, расплылся по стулу.

— Вы очень хороший человек, мистер Грин, весьма порядочный, — проговорил зельевар, и парень кивнул. — Вы не можете оставить девушку в беде, а сейчас ей способны помочь только я и мистер Уизли. Вы отведете нас в хранилище воспоминаний и позволите забрать одно, а мы его позже вернем. Вы же нам подсобите?

Чарли смотрел с осуждением, Снейп безразлично пожал плечами. Блуждать по лабиринтам бюрократии — порой непозволительная роскошь. В этом состояла прелесть тирании — единоличные решения обыкновенно принимались куда быстрее, пусть и не всегда согласно запросам. Так что, ещё сидя в ожидании в приёмной, Северус доработал идею Уизли, решившись на очередное правонарушение — но ему было не привыкать.

Это оказалось непросто. Зельевар и в худшие времена редко прибегал к методу «тонкой настройки» — читай, гипнозу. От применения у легилименции запульсировала венка на виске и поднялось давление, но трюк удался. Расти Грин бодрым шагом повел их по коридорам на минус первый этаж.

Хранилище состояло из центральной залы с готически высоким островерхим потолком и восьми нефов, расположенных по кругу. Приглушенный холодный свет проникал в помещение сквозь полупрозрачный купол, определяя очертания вещей, но не позволяя рассмотреть их в деталях. В нефах на серебристых спиралевидных стеллажах мерцало множество флаконов разных форм и размеров, а небольшие латунные буквы, закрепленные на косяках арок, указывали, что расположены они в алфавитном порядке.

Посреди залы красовался омут памяти. Он был самым большим из тех, что видел Снейп, и самым изящным — с резьбой и мраморными узорами, изображающими русалок, морских коней и тритонов по основанию и краям чаши.

Медлить было нельзя. На пути к хранилищу им попалась пара авроров. Те не задавали вопросов, но смотрели с подозрением.

— Акцио воспоминания Айрис Данхилл.

Флаконы не пошевелились.

— Какая-то улучшенная формула Протего⁽¹⁾, — с глупой улыбочкой пояснил Грин.

— Мерлин… — Северус и Чарли принялись искать нужное имя.

Проверив стеллаж на иные защитные чары, распутав несколько из них, Снейп, наконец, заполучил искомое. Победоносно сжав стеклянный сосуд в руке, он жестами показал Чарли, что они уходят, как внезапно открылась дверь, и длинная тень зловеще простерлась от дверного проема до омута памяти.

— Снейп! Грин! Что тут происходит? — главный аврор Мариус Эндерхейм, грозный светловолосый мужчина средних лет со шрамом поперек лба прошелся по присутствующим тяжелым взглядом. Волшебную палочку он держал наготове.

Северус вздрогнул, ощутил, как его собственный лоб покрывается испариной, заметил растерянность Уизли, но перебрав с десяток возможных исходов, решился на блеф и, сохраняя самообладание, вышел вперед.

— Мистер Эндерхейм, неужели вам, наконец, передали, что я вас ищу!

— Мне ничего не передавали, Снейп.

— Как же тогда вы нас нашли?

Эндерхейм не стал отвечать, он направил палочку на Северуса, а сам обратился к младшему аврору. К счастью, с того уже спала сомнамбулическая пелена, а после умелой легилименции он был уверен, что привел гостей в хранилище по собственной воле. Грин мялся и не знал, как ответить, чтобы подставиться поменьше.

— Так что тут происходит, младший аврор Грин?

Северус вновь обратил внимание на себя.

— Я настоял, — с нажимом произнес он, — что мне необходимо срочно просмотреть некоторые из своих воспоминаний. По личному делу. Последние поправки в закон позволяют…

— Они не позволяют врываться в охраняемые секции, Снейп! — прорычал Эндерхейм.

— Тогда мы, может, пойдем? — где-то сбоку робко прошептал Чарли.

Северус стойко терпел волшебную палочку, направленную прямо в лицо, и переживал отвратительное чувство беспомощности, какое бывало, пожалуй, у студентов, застигнутых им же за ночными прогулками или кражей ингредиентов.

— Четких инструкций, как получить свои же воспоминания, нет, — спокойно продолжил Снейп. — Поэтому вы и были мне нужны, аврор Эндерхейм. У меня, к сожалению, не так много времени в распоряжении, пришлось обратиться к вашим подопечным. Однако раз вы тут… если вы не обладаете достаточными полномочиями, то что ж, как насчет отправить патронус министру Шеклботу?

— Какая спешка, мистер Снейп. Вы всегда были личностью… непредсказуемой. Я бы мог в качестве исключения позволить вам сделать то, о чем вы просите. Но, — Эндерхейм кивнул в сторону стеллажей, — я точно знаю, как выглядят ваши воспоминания. И они на месте. Что же тогда у вас в руках?

Шах и мат! Протягивая распахнутую ладонь, Северус сжал зубы и шагнул назад, давая себе пространство для маневра: плохой блеф — хорошая дуэль. По крайней мере, зельевар надеялся, что навыки боя не атрофировались за время больничного безделья. В воображении батарея барабанов уже вовсю громыхала, отбивая воинственный ритм. Боевые заклинания, отточенные годами, заполняли разум, выстраиваясь в стратегические ряды, несомненно, эффективных связок. И тем не менее, надо было быть безумцем, чтобы ввязаться в бой с начальником Аврората, находясь на его территории, в закрытом помещении и с толпой других авроров за стенкой. И с одним — внутри. И всё ради чего?

«Да, для этого надо быть безумцем — это точно. Но Эндерхейм не может ожидать безумия от недавнего заключённого… Если удастся оглушить его, то Забвение и Легилименция позволят замести следы».

Эндерхейм прочитал имя на флаконе, спрятал палочку и вернул сосуд Снейпу.

— Ну, смотри.

— Прошу прощения?

— Снейп, я пока только догадываюсь, как именно, но уверен, что ты одурачил моего аврора, и обманом проник в закрытое хранилище на условно военном объекте с целью хищения. Это раз! Два: Шеклбот мне вчера поведал интересную историю и, как его добрый друг, я самолично наведался в одну магловскую квартирку на окраинах. Догадываешься, о чем я? А теперь подумай, что тебя ждет, когда откроется первое и выяснится, что ты был последним там, откуда пропала волшебница?

— Вот это поворот… — снова раздался сдавленный голос Чарли.

— Очередная серия расследований и судов, полагаю, — Северус невозмутимо повел плечами будто его мало волновали эти мрачные последствия.

— Именно. И исход в этот раз может оказаться куда печальней, чем в прошлый. Честно скажу, я от тебя порядком подустал за три месяца. Шеклболт сказал не торопиться, но, очевидно, эта пропажа все равно до нас дойдет. Если дама объявится раньше, то как минимум сэкономим на делопроизводстве. Считай, я даю тебе фору, Снейп. Так сказать, по старой дружбе.

«По старой дружбе»… Повезло, что Шеклболт оказал значительное влияние на формирование нового кабинета правительства и подбирал людей наиболее лояльных себе и союзникам.

Северус больше не собирался распыляться на разговоры, и тут же вылил содержимое фиала в лазурные воды омута памяти. Эндерхейм закатал рукава и оперся на чашу. На невысказанный вопрос Снейпа пояснил:

— Я тоже гляну. Там много, это надолго. Эй, Грин, следи за своим другом, чтоб тут не шарился. И это… если кто-то зайдет, пусть не мешают.

Когда череда картинок окончилась, и Снейп оторвался от мрамора, его пальцы снова подрагивали и кружилась голова, а горло сдавило. В хранилище сгустилась тьма, заволокла все углы. Никто этого не замечал, только зельевару казалось, будто он проваливается в Черную дыру.

Эффект от нового «лекарства» прошел.

Эффект от увиденного равнялся болезни.

1) мощное защитное заклинание

Вернуться к тексту

Айрис Данхилл

1998

Иссиня-сумрачное утро окутывал плотный туман. Он стелился от мшистого покрова до сосновых верхушек и, словно живое рыщущее существо, медленно переползал с одного склона на другой, застревая в расщелинах скал.

Во тьме из глубины чащи раздался горестный клич ночной птицы и резко прервался. Вновь воцарилась тревожная тишина. В тумане что-то шевелилось. Что-то разумное и невидимое всегда пребывало на периферии между мирами, но если обычного магла неустанное внимание таинственного наблюдателя могло свести с ума, то маги адаптировались.

Айрис дрожала. Было холодно и промозгло. Благо, что густая поросль елей, окружающая базу смотрителей заповедника, оберегала от ветра, который рвал лесные кромки и с особой яростью прохаживался по скалистым пустошам за пределами Каледонских холмов. Согревающие чары распались, когда усталость окончательно взяла свое, и теперь Айрис спасали только длинный дождевик и несколько слоев свитеров под ним — подарки миссис Уизли еще никогда не были так кстати.

За спиной хрустнула ветка. Айрис встрепенулась, распахнула слипающиеся веки и обернулась на звук. Прищурившись, она пытливо всмотрелась в густой сумрак. Ничего. Только фантомное присутствие постороннего, какое преследовало её тем чаще и настойчивее, чем глубже Айрис оказывалась в лесу. Оно не всегда было зловещим, но сама неизвестность причин данного явления заставляла кожу покрываться мурашками.

Ничего. Айрис облегчённо выдохнула, выпуская облачко пара изо рта, и, обхватив голову руками, уткнулась лбом в колени. Опять хрустнула ветка. Айрис вскинулась и застыла, заметив, как блеснули в тумане два малахитовых огонька. Следом показалась огромная морда с распахнутой розовой пастью, полной острых клыков, жилистая шея и широкая, лоснящаяся грудина зверя. Айрис улыбнулась: рысцой к ней бежал крупный мускулистый пёс, коренастый, с мощными лапами, с острыми, настороженными ушами и умным взглядом. Потомок римских травителей довольно фыркнул, ткнулся носом в бок девушке и завилял куцым хвостом.

— Корсо готов принять пост, — следом подошел сильно прихрамывающий мужчина.

— А ты?

— Когда это я не был готов?

Айрис с сомнением его осмотрела. Гидеон выглядел неважно. Следы травм, лишений и болезни растекались по его лицу царапинами и пятнами, глаза воспаленно слезились, а каштановые волосы подернулись сединой, отчего он выглядел значительно старше своих лет.

— Почти рассвет. Через пару часов проснутся остальные, я пока могу побыть здесь. Иди, отдохни еще немного.

— Я уже не засну, — отмахнулся он.

— Ты не можешь контролировать все — загнешься до победы и без боев с егерями!

— Не преувеличивай, я вовсе не делаю все в одиночку. Посмотри, ты же тут. И Корсо тоже.

Гидеон примостился рядом на бревне, притулившись к девушке боком, — так было теплее. Корсо обычно стойко переносил любые условия, но Айрис, зная, что даже он мерзнет и хочет сейчас спать, притянула пса поближе и накрыла плащом, пряча от противной мороси.

— Туман — это память богов, — тихо, задумчиво прошептал Гидеон. — Где-то я такое читал.

— Ты много что читал, — язвительно отозвалась Айрис. — Но если ты прав, то я бы предпочла к нему не прикасаться, а то мало ли. Боги редко бывают такими милосердными, какими хотят их видеть люди.

— Однако сейчас туман прячет нас от врагов.

— Или врагов от нас.

Гидеон хрипло рассмеялся и покивал, соглашаясь.

— Мой ум теряет остроту и ясность.

— Только не говори, что тоже подхватил драконью оспу, у меня кончились ингредиенты даже для перечного! — в голосе Айрис прорезалась паника.

— Нет, тише, пока нет. Просто простуда.

— Тебе пора уходить. Забрать Пенелопу и остальных, неспособных сражаться, и попробовать скрыться либо на северные острова, либо обратно в Инвернесс. Если не использовать магию и раствориться среди маглов, вас не найдут. До вас и дела никому не будет.

— До поры. Никто не знает, что с избранным, может он уже не на этом свете.

— Будь на это хоть малейший шанс, пресс-служба темного лорда тут же разнесла бы весть во все края. Мы бы знали.

— Они сами могут не знать.

— Тшшш. Давай не будем о худших вариантах. Мальчишка жив, прячется где-то.

— С последней встречи с Шеклболтом многое изменилось. Да и, шутка ли, возлагать все надежды на одного laddie?

— Что с тобой сегодня, Гидеон? Обычно ты оптимистичней.

— Просто… — он потер пальцами переносицу, — наверное, подустал, прости.

Айрис ободряюще сжала его руку. Помолчали. За пределами видимости начались шорохи. Тролли столь тихо не передвигались, акромантулы так далеко на севере не селились и смотрителями Каледонских холмов еще ни разу замечены не были. Значит, обычные животные или существа помельче, да и Корсо волнения не проявлял.

— Если уходить, то всем, — сказал мужчина. — Достаточно с нас потерь.

— Ты же понимаешь, что это невозможно. Группа получится слишком заметной. Кто-то должен остаться хотя бы для отвлечения внимания. А кого-то вроде Арион они будут искать и среди маглов.

— Твоя подруга им неплохо насолила?

— «Солить» — ее профессия, — Айрис криво усмехнулась. — И вообще, художника может обидеть каждый.

— Это ты к чему?

— Волан-де-Морт, размазывая кровь по стенам, вероятно, считает это лучшим из искусств и очень огорчается, когда его критикуют так громко, как делает это она.

Гидеон скривился и сделал жест, означающий «придержи коней».

— Табу! Ты забыла?

— Ты издеваешься? Буду я еще боятся произнести какое-то имя! Они и так знают, что мы тут.

— Может, поэтому тот-кого-нельзя… лорд… тьфу, Волан-де-Морт так жаждет избавиться от маглорожденных? Вам определенно не хватает…

— Уважения?

— Страха, — грудной поставленный голос Арион неожиданно и слишком громко вклинился в беседу. — Преклонения перед традициями и авторитетом силы. Дурной силы, прошу отметить.

Девушка заняла место слева от Айрис и зажала Корсо между их телами, чему тот был явно рад. Сберегая магию, она тоже вместо согревающих чар использовала слои одежды: тулуп из дубленой кожи и бесформенные сапоги на меху, а голову укутала в вязаный платок, из-под которого выбивались короткие светлые пряди. Арион походила на исхудавшую матрешку со старых советских открыток, которые Айрис получала в подростковые годы во время недолгой переписки с одной восточноевропейской волшебницей. Пошарив по карманам, Арион извлекла небольшую бриаровую трубку, споро ее раскусила и поделилась с соседями.

— Так о чем вы говорили? — и сразу продолжила, не дожидаясь ответа, — О лорде-сыроморде?

— И это в то время как все магическое сообщество боится даже думать о нем! — покачал головой Гидеон.

— Как будто от переизбытка страха жить станет легче.

— Страх, как и боль — сигналы соблюдать осторожность. Тебе не станет легче жить, но ты будешь жить. Улавливаешь?

— Страх убивает индивидуальность!

Гидеон чихнул и пробормотал:

— А я-то думал, что убивает Авада-Кедавра.

Уткнувшаяся покрасневшим носом в макушку Корсо и начинающая дремать, Айрис решила все-таки прервать их извечный спор, пошуршала по карманам и вытащила черную пластиковую коробку размером чуть больше ладони с рядом выпирающих кнопочек на одной из узких сторон. Под полупрозрачной пошарпанной крышкой на широкой грани виднелось два вала. Над крышкой белыми буквами было написано SONY, а ниже на серебристой панели — walkman.

— Смотри, кстати, что мне отдала Саби, когда мы виделись последний раз.

— Не может быть!

Арион порывисто выхватила плеер. Гидеон перегнулся через Айрис, чтобы тоже рассмотреть. Айрис достала тонкий ободок наушников с кабелем и вставила разъем в нужное отверстие.

— Помнишь, как нас с ним словил Снейп? — ностальгически прошептала Арион.

Айрис нервно усмехнулась.

— Его лекцию о вреде магловских изобретений сложно забыть. Я до сих пор удивляюсь, что плеер остался у Саби.

— Да уж, Снейп — тот еще неврастеник, — Арион пожевала мундштук трубки, рассеянно водя пальцами по плееру, и добавила несколько невпопад: — Не думала, что он перейдет на темную сторону.

— Неужели? А ненавидели его все, значит, за некрасивые глаза?

— Да брось! Он всегда был спорным персонажем. С какой-то мрачной тайной. Но не таким уж жестоким ублюдком. Его даже уродом не назовешь. Нос этот средиземноморский, глаза как у беса, вечно заломленные брови… была в нем какая-то…

Губы Айрис растянулись в издевательской ухмылке:

— Трагическая красота?

Девушки захихикали. В общем-то Айрис подругу понимала. В подростковые годы вряд ли кто-то из них решился бы признать, что, несмотря на небезосновательную антипатию к декану Слизерина, уважение также было им не чуждо, как и восхищение его, несомненно, гениальным умом. Однако забавно, сколько поэтичности нынче придавала фигуре Снейпа Арион. После всех тех «отворотов», которые они устраивали, чтобы требовательный профессор поменьше спрашивал их на уроках, брезгливых комментариев, обид, показательных оскорблений его персоны, препирательств, непонимания и глупых шуток. Впрочем, Арион — поэт. Ей можно.

Гидеон недовольно поморщился.

— Постеснялись бы. Он все-таки ваш профессор.

— Бывший, — заметила Арион.

— А в чем проблема? — пожала плечами Айрис. — К тому же в нашей памяти он немногим старше нас нынешних.

— Только вот реальность отличается от воображения.

— Сегодня ты непередаваемо ворчлив!

Мужчина закатил глаза и кивнул.

— Так что это такое?

— Музыкальная коробка. Внутри кассета и батарейки. Про большее не спрашивай, не знаю, как именно все устроено.

Арион выкрутила колесико громкости на максимум, так чтобы мелодия была слышна через амбушюры на расстоянии. 🎶

— И это все? — изумился Гидеон. — Нажать куда-то, и получишь песню?

— Не одну песню, а целый альбом. Но потом надо палочкой или чем-то похожим перемотать пленку обратно. Руками, не заклинанием.

Гидеон опасливо взял наушники. Девушки рассеянно улыбались: плеер напомнил им о беззаботной юности, о комфорте цивилизованной жизни, о весне южнее Антонинова вала.

— А помнишь начесы и розовые лосины? — Арион толкнула подругу в плечо и добавила, отвечая на невысказанные вопросы Гидеона. — Что? Иногда на каникулах, не в Хогвартсе же! Вот она, наша истинная суперсила, за которую нас ненавидит восставший мертвец! Мы можем носить все, что вздумается. Ему-то розовый не идет. Это все зависть…

Корсо зевнул, Айрис тоже. Арион блаженно зажмурилась. Первые лучи солнца начинали золотить кроны деревьев, и коварный туман медленно рассеивался. В стойле заржали кони. Мистер Стевис, соглашавшийся то ли на кличку, то ли на официальное звание «конюх», приступил к кормежке. Были слышны его шаги и воркование, каким он обращался к животным и никогда — к людям.

В лесу ухал филин.

»…Телефон звонит глубокой ночью. Мой папа кричит: «Что ты творишь со своей жизнью?» О, дорогой папочка, ты знаешь, что ты по-прежнему номер один, но девочки хотят развлекаться»… — в ритме прошлого разрывалась маленькая музыкальная коробка.

* * *

Смотрители Каледонских холмов давно могли покинуть базу и рассеяться по более безопасным местам, если бы их обжитый пяток леса не стал убежищем для десятков маглорожденных магов, вслед за Арион нашедших пристанище на дальнем севере. Сначала Гидеон с небольшой группой соратников не смогли бросить все на самотек, а потом уйти стало не так просто.

Преследуемые новой политикой Волан-де-Морта беженцы начали прибиваться к смотрителям с первых чисел января, а в середине февраля на заповедник впервые обрушились егеря. Они приходили раз за разом, нападая с животным азартом и без капли жалости.

Первые стычки ознаменовались славными победами команды Каледонских Холмов, но, отрезанные от внешнего мира, они быстро изжили собственные силы. Зима оказалась суровой, и те, кто не погиб или не сбежал куда-то еще, неумолимо угасали, ограниченные в ресурсах и одолеваемые простудами. Когда несколько человек подхватили драконью оспу, дело стало совсем худо. Их изолировали, Айрис смогла сварить немного лекарства, истратив последние запасы ингредиентов, но все понимали — долго так продолжаться не может.

Айрис проснулась ближе к вечеру, не застав рассеянного полуденного тепла и утешающая себя тем, что световой день идет на удлинение. Главное — она выспалась, и её отпустило то особое беспокойство, усиливающееся не только в недрах Каледонской чащи, но и в период особых событий. Не хотелось бы, как в ночь последнего Хогманая, вновь мучатся от смутных признаков зарождающейся паранойи.

В лагере пара десятков магов бродили между бревенчатых домиков и центральной утоптанной площадью с небольшим кострищем. Сегодня они выглядели радостней, чем обычно — готовились отмечать равноденствие. Зиме пришел конец: жесткая земля перестала промерзать, и на полянах, лишенных тени, окончательно растаяли снежные покровы, и начали пробиваться колокольчики и ветреницы; птицы пели чаще и звонче, как-то особенно журчали ручьи.

В лиловой дымке опускающихся сумерек приятная суета, царящая в лагере, напоминала волнение при сборах на курорт. Велись тихие беседы, улыбки мелькали там и тут, усталые, но менее вымученные, чем бывали раньше. Кто-то украшал пестрыми бумажными гирляндами веранды и коньки крыш, кто-то готовил, кто-то перепроверял охранные чары. Девятилетняя дочь Гидеона Пенелопа играла с Корсо, а мистер Стевис бечевками перевязывал пучки сена так, чтобы из него получилось подобие человеческой фигуры, которую позже можно будет триумфально сжечь.

Расхристанная и раскрасневшаяся Арион, по-обыкновению пылающая чувством справедливости, декламировала стихи с помоста, трансфигурированного из пня, для своих особо ярых поклонников:

Нас много в лодке. Мы ее качаем.

Не бойтесь, люди! Нам не утонуть!

Ведь глубина та истину рождает,

И открывает мироздания суть.

Под пеной волн скрывается обитель,

Наполненная красками миров.

Но там же вечно войн кровопролитье

И жаркий, душный дым святых костров.

Посмотришь вниз — и хочется остаться

На твердой палубе средь скучной пустоты,

Накрыться пледом, к другу приласкаться,

Не видя бед от духа нищеты.

Лететь по водной глади безопасно?

Не опрокинут челн безумные ветра?

Чьей воле судно бренное подвластно,

Когда твоя душа стать рулевым не так храбра?

На последней строфе Арион спустилась к Айрис, обняла за плечи, привлекая внимание и к ней.

«Стевис обещал сыграть на волынке, так что готовь ножки, Рири, наконец потанцуем» — прижавшись губами к уху подруги, прошептала Арион и подмигнула.

Айрис кивнула, смущенно улыбнулась и поспешно сбежала. Сама она была важной шестеренкой в механизме, состоящим из беженцев и защитников, без ее зелий и навыков общения с малыми народцами Холмы давно бы пали. Да и дуэлянтом она была отличным. Но именно экспромты Арион и ее неукротимая энергия поддерживали надежду и боевой настрой. Айрис же предпочитала роль серого кардинала и правой руки Гидеона — их настоящего лидера.

«Я думаю, скоро все закончится» — уверенно повторял Гидеон — «весна — время обновления. Вот увидишь, еще немного и все вернется на старые рельсы». Гидеон тоже умел обнадеживать.

Обойдя лагерь по периметру, Айрис застала Гидеона у восточного поста, там же, где виделись утром.

— Ты прирос к этому бревну что ли? — она присела рядом.

— Хотел поразмыслить в одиночестве.

— Мне уйти?

— Нет. Что там твоя подруга снова устроила?

— Призывает всех воспрянуть и не бояться.

— Как она не устает?

— Устает, — Айрис задумчиво поморщила нос. — У нее много наболевшего, много историй… Просто она старается не показывать… слабости. Как и ты, впрочем.

— Я? Ну перед тобой-то я постоянно точно старая рухлядь.

— И она иногда. Я — что-то вроде исключения. Забавно, — Айрис покачала головой, — получается, я ваше общее доверенное лицо.

— Ага, почти душеприказчик.

Айрис невольно представила себя в полном одиночестве под низким серым небом, облаченная в черный шелк и покрытая черною же кружевной вуалью, у кромки двух могил. Руки кололи алые розы. Ветер свистел, словно виолончель дьявола.

Волшебница неуютно поежилась.

— Надеюсь, до этого не дойдет. И вообще…

— Тсс… слышишь?

Палая листва зашевелилась, вздыбилась в футах пяти от их ног и холмиком быстро придвинулась ближе. Оба напряглись, доставая волшебные палочки. Разворошив траву и хвою, перед ними возникло маленькое уродливое существо с темно-фиолетовой шкурой, крючковатыми пальцами, заостренными ушами и очень длинным носом. Беспросветно-черные глубоко посаженные глазки уставились на Айрис. Оно что-то прозвенело. Айрис наклонилась и жестами взволнованно попросила повторить. Эрклинг обреченно всплеснул длинными конечностями, мол, «глупые людишки», и тоже перешел на язык жестов.

— Ну что там? — хмуро спросил Гидеон, когда беседа окончилась и создание снова скрылось из виду.

Айрис обескураженно застыла, глядя в одну точку.

— Он сказал, что к нам идет много злых волшебников… и великаны.

— Что прости?

— Что слышал, Гидеон!

Айрис проворно вскочила, но Гидеон придержал ее за рукав.

— Погоди. Что-нибудь еще сказали? Где они сейчас?

— Похоже, что недалеко от Инчморка.

— Значит, у нас есть около двух часов. Но великаны? Ты уверена?

— Эрклинг сказал так. Могло, конечно, произойти недопонимание…

— Ясно. Будем ориентироваться на худший вариант.

— Мы не справимся с великанами! Тем более… — Айрис скептически осмотрела Гидеона и заключила: — твои раны с прошлого раза так и не затянулись. Пенелопе всего девять, еще у нас собака, три коня, восемь человек с остатками драконьей оспы, а еще шестеро только пришли в себя после гриппа. Пора уходить.

Слова прозвучали словно печать, приговор, признание поражения. Праздничное настроение мигом испарилось.

— Ты права, — плечи мужчины опустились. — Сейчас всех соберем и пойдем дальше на север.

— Нет, не так, — теперь уже Айрис ухватила его за руку, придерживая. — Бери дочь и заболевших. Остальные останутся.

— Нет!

— Мы это обсуждали! Если они придут на пустую поляну, то двинутся дальше и рано или поздно нас нагонят.

— Ты сошла с ума! Как ты хочешь справиться с великанами?

— Козочка и Озирис, — как само собой разумеющееся объяснила Айрис.

Первые мгновения паники затухали, уступая место так нужному сейчас хладнокровию. Девушка крепко обняла Гидеона, внезапно подумав, что это в последний раз. Всего за пару лет они успели стать хорошими друзьями. Для Айрис он и вовсе виделся кем-то вроде мудрого дядюшки. Скрывая страх и глядя тому прямо в глаза, Айрис медленно и настойчиво произнесла:

— Ты уже заработал себе геройское звание, теперь подумай о других, — неясно было, имеет она ввиду «помоги спастись невинным» или «дай и мне шанс проявить себя». Возможно, оба варианта. — Сделай, как я сказала. И быстро.

— Ты сошла с ума, — обреченно повторил Гидеон.

Айрис пожала плечами и ринулась к стойлам.