Белые камешки, хлебные крошки (гет)

"Есть мнение, что смерть — конец. Это скучное мнение. Так говорят слишком правильные люди, склонные все упрощать. Уверен, если попросить смерть описать себя, она выберет что-то менее прямолинейное — например, лунную фазу. Или смену времен года. Или шелковый платок, который упал в воду и медленно тонет, утрачивая цвет, но не ткань.

Смерть — не отсутствие жизни. Это ее другая глубина.

Любовь же — вещь еще более странная. Она вовсе не "противоположность" смерти, а иногда даже приводит к ней. Но чаще — возвращает. Делает возможным возвращение. Если магия и существует — в подлинном, неформульном смысле, — то она случается в тот момент, когда кто-то решает не отвернуться. Когда кто-то остается, несмотря ни на что.

Настоящая магия — это, возможно, не чары и не заклинания. Это способность удержать что-то хрупкое, не сжав кулак.

Магия не в превращениях, а в узнавании. В том, как человек видит в другом что-то живое, знакомое, свое. Даже если другой это отрицает.

Я не знаю, сколько еще магии осталось в этом мире. Иногда мне кажется, она прячется — как снитч в высокой траве. Иногда — что она вся ушла в глаза наших детей, выросших слишком быстро, все еще умеющих говорить с теми, кого остальные называют мертвыми.

Но даже если магия исчезнет совсем — останется любовь. Потому что ее невозможно найти в учебниках. Потому что она была первой. И, быть может, будет последней".

Ксенофилиус Лавгуд. "О природе Воскрешающего камня"

("Придира", № 3, 2000. С. 27)