Игры не для нас (джен)

Они посмотрят с вышки,

Они составят план

И люди словно фишки,

Уйдут в густой туман.

Ария — Игры не для нас

Густой туман наплывал со всех сторон. Ки Хун не мог понять, что ему делать, куда бежать и спасать... Кого? Точно уж не себя. Внутри всё снова болезненно перевернулось, чтобы припечатать свинцово-тяжёлым сухим остатком из его восстания: ты виноват. Однако и через эту толщу, казавшуюся неподъёмной, пробился знакомый плач. Внутренности снова задрожали, на сей раз отозвавшись тупой болью в боку, руке, предплечье, почти везде.

Малышка 222. Вот кого стоило спасать. И ради кого дальше играть в эти жестокие игры. Но... Туман чуть расступился, Ки Хун чувствовал, что начинает выплывать. Разве не спас уже? Воспоминания мешались, будто кимчи, попавшая в мясорубку. Слишком много острых углов. Боли, крови и вины. Предательств и зверств. Ки Хун думал, что сильнее его уже не разочаровать. Но 333 своим примером поразительной подлости и цинизма яро подталкивал к тому, чтоб вере в людей пришёл конец. Однако признать это — значит, признать своё поражение... Окончательное. Признать, что те мерзавцы победили, считая их не более, чем своими лошадьми на скачках.

Вспоминать, окунаться снова в игру было до мурашек больно и страшно. Будто какое-то сомнение в груди тем самым шестом для сталкивания стояло и мешало вздохнуть... А ещё отовсюду наплывал холодный и обволакивающий туман с моря. Часть его балансировала на краю и выдавала какие-то отрывочные воспоминания, где он в прежнем белом лимузине въезжал на паром сквозь плотную пелену тумана, другая же твердила, что Сон Ки Хун, наконец, обрёл покой, приняв решение выбыть из игры ради малыша... Что выбора не было и он спрыгнул с круга, понадеявшись на остатки человечности в Ён Иле. И что всё остальное — предсмертный бред, но плач малышки вновь разрезал воздух, развеяв остатки тумана и сомнений.

Ки Хун открыл глаза. Незнакомый потолок. Чуть расплывающийся, но и это пройдёт... Перевёл взгляд — незнакомые стены. Не общежитие на играх, и то — он болезненно потупился — спасибо. Но всё равно не объясняло ни где он, ни где — и это главное — малышка! На больницу не похоже. Обычный интерьер обычной квартиры. Или дома. И совершенно необычный именно в ней Ведущий, который не сводил с него цепкого взгляда, не отрываясь при этом от попыток укачать малышку. Удачных, надо сказать, потому что вскоре в доме воцарилась звенящая тишина.

Тишина, в которой Ки Хун мог ощущать, как роятся внутри него мысли. Раздирающие, разнообразные, но главное... Он всё ещё был жив.

* * *

Самое время было вспомнить, как так вышло... Жизнь не подарок — это Ки Хун уяснил уже очень-очень давно. За всё нужно платить. Правда, порой по твоему счёту расплачиваются другие.

Сон прикрыл глаза. Если выставить в ряд всех тех, кто ему помог выжить, получится достаточно длинная вереница... На одном круге их уместить вряд ли выйдет. Тяжело признавать, но были среди них и совсем неприятные типы. Навроде О Иль Нама или... Ён Иля или как там его.

А ещё 333. Кто из них зацепил ногой кнопку, Ки Хун не помнил — слишком быстро всё произошло. Но был почти уверен — не он. Если бы Сон это сделал, то запомнил бы. Слишком уж повышались тогда шансы, что вот прямо сейчас ублюдок сбросит собственного ребёнка. Да, кнопку нажал именно 333. Вряд ли специально — так рисковать и он не стал бы.

В любом случае вершина круга сожрала свою жертву. 222 будет жить. А Ки Хун проследит за этим... Как и обещал. Только немного отдохнёт. Адреналин схлынул, и силы оставили его. Поэтому Сон взял ребёнка и растянулся на кругу... За ними придут и даже подлатают. Как уже было четыре года назад. И он лежал, рассеянно поглаживая малышку большим пальцем по макушке. Думал, что снова выжил. Что вскоре этот тёмный потолок сменит живое небо, и пусть оно будет хмурым... Но не застывшее в бетоне, пластике и плитке. Настоящее. На секунду Ки Хун испытал облегчение и счастье.

Но только на секунду, потом душу снова затопила горечь. Он вернулся в игру, но сделал всё только хуже. Только умножил страдания, а не спас... Малышка, и без того чрезвычайно спокойная, внезапно заворочалась. И Ки Хун очнулся... Как это никого? А потом всё заслонил вой сирены.

На остатках адреналина Ки Хун вскочил. Что это значит? Голос, который снился ему все годы, начал обратный отсчёт. Вряд ли до чего-то хорошего. Спину обдало холодом. А спас ли?

— Эй! — крикнул он туда, где предположительно сидели ВИПы. — Мы выиграли! Вы должны спасти и нас! Мы люди, а не ваши игрушки... Но... — он задохнулся, внезапно дыхания перестало хватать, а раненый бок намок сильнее. — Хоть свои-то правила вы не должны нарушать!

Естественно, никто ему не ответил. Ки Хун принялся было искать выход... Какой-то механизм, но его не было... Когда спустя пять безумно долгих минут середина круга проявила себя как лифт и доставила к ним Ён Иля, Сон был почти рад видеть этого мерзавца. Не в том смысле, что появлялся ещё один шанс вонзить тому подаренный кинжал в глотку, хотя и такая мысль мелькнула, а потому что у них с малышкой теперь был шанс выжить.

Ведущий хоть и сволочь, но на человека ещё походил. Как бы странно это ни звучало. Но он единственный здесь производил подобное впечатление.

— Нам надо уходить, — заявил тот, приближаясь. — Через двадцать пять минут остров будет уничтожен, — а вот это Ки Хун и без него слышал.

— Почему? — выдохнул он, показывая всем собой, что не сдвинется с места, пока не получит ответа. Всё же Сон надеялся, что их смерти Ведущий не хочет, а потому скажет. Угу, сказал тот...

— Сейчас не время для вопросов, господин Сон. Вы пообещали спасти игрока 222, так спасайте. Идёмте за мной, — не поддался тот на провокацию.

Ки Хун было послушался (ведь и правда пообещал, а без Ведущего им отсюда не выйти) и захромал следом, как вдруг остановился, а в глазах его разожглась безумная надежда. Эвакуация, детонация — это ведь всё неспроста, так что если...

— Вы взрываете остров, потому что вас нашли мои люди? — прямо спросил он, пытаясь одновременно перехватить малышку поудобнее. Только не получалось. Тело подводило, израненные руки отказывались слушаться. Надо было привязать ту получше, но и на эти движения сил не оставалось. Вот так, по-дурацки обидно, он и сплоховал в самый ответственный момент... Когда можно попытаться хоть что-то узнать.

— Или потому, что ВИПам наскучила эта игрушка и напоследок они хотят посмотреть на большой взрыв, — что ж, Ведущий выдержал и этот удар: от безумцев, заставивших участвовать младенца, сталось бы провернуть и это. — Нельзя терять времени, — повторил тот, пока таймер отсчитывал обратный отсчёт, а потом и вовсе произнёс странное, оказавшись внезапно близко-близко. — Обопритесь на меня, иначе мы не успеем, — почти в лоб ему произнёс.

Сил спорить уже не осталось. В конце концов, чем ближе он к этому мерзавцу, тем... Лучше. Так же, да? Только вот опереться не вышло: малышка начала выскальзывать и подхватил ту, к своему стыду, не Ки Хун, у которого в ушах уже шумел обратный отсчёт. Потеря крови, отсутствие сна в последние ночи, перегоревшие канаты нервов — всё это не могло не сказаться. Что бы он о себе ни думал, но... Сон Ки Хун не железный.

Что и подтвердил поймавший ребёнка Ён Иль. Требовать младенца назад Ки Хун не стал — меньше всего он хотел уронить её. Но и отпускать Ён Иля с ребёнком хоть на шаг не собирался, а потому уверено закинул руку на шею. Тот вздрогнул, но ничего не сказал, а быстро, насколько ему позволял Ки Хун, направился к этому странному лифту. И всё было бы нормально... Если бы не пальба с того места, где, как Ки Хун уже подозревал, скрывалась ВИП-ложа. А ещё знакомый голос.

Чун Хо! Появление здесь детектива было настолько невероятным, что казалось невозможным. Ки Хун обернулся, а вместе с ним и Фронтмен. Там с автоматом в руках и в самом деле застыл, глядя на них, Чун Хо. В этот самый момент механизм подъёмника пришёл в движение... Ки Хун ринулся было с него, чтобы лучше рассмотреть, но Ведущий вцепился в него железной хваткой.

— Нельзя, — коротко бросил он. — Иначе никто из нас не успеет спастись.

Сон прекратил вырываться, но лишь потому, что малышка была у мерзавца... Он не мог её бросить. Даже если появление Чун Хо означало, что эвакуация объявлена, потому что их рассекретили, а значит, Ки Хун близок к остановке игры.

— Вовсе нет, — Ён Иль, очевидно, прочитал его по лицу. — Даже если мы все здесь взлетим на воздух, включая ВИПов, игры не прекратятся. Потому что «Игра в Кальмара» больше, чем ты можешь представить. И сеть руководства, и ВИП-клиенты — те, что тут, не единственные. У кого-то срочные дела, кто-то не смог выиграть игру за право смотреть лично — это ведь ограниченная привилегия.

— Детектив...

— Чун Хо не станет стрелять, — не дал ему договорить Фронтмен, вновь мазнув взглядом по застывшему с болезненной гримасой детективу.

И они удалялись вниз по кругу, в то время как Сон успел услышать, как напоследок детектив Хван отчаянно кричит, обращаясь точно не к нему:

— Ин Хо! Почему? Скажи мне?

Фронтмен отворачивается, а по лицу его пробегает тень вовсе не от фигуры. В голове у Ки Хуна медленно складывается пазл с одним чересчур удачливым детективом. Он ведь искал на игре своего брата. И, видимо, нашёл. Ён Иль оказался Хваном Ин Хо, и от этого стало ещё сложнее доверять людям, которые, будучи действительно честными полицейскими, всё равно не сказали ему столь важного... Продолжая защищать брата, даже после того, как узнали, чем он тут занимается.

Понять, впрочем, Сон мог. Но с этим пониманием возникала и вторая сложность. Хоть люди и склоны идеализировать, но... Чун Хо искал брата много лет, не щадя себя. И он пошёл сознательно на покрывательство. Не стал стрелять и сейчас. Вряд ли всё это можно сделать ради конченого ублюдка. На которого тот непохож.

— Время уходит, — поторопил он застывшего Ки Хуна, — Нам нужно двигаться быстрее, — с этими словами Ведущий решительно потянул приглушённого происходящим Ки Хуна куда-то в ответвление технического коридора.

— Вы разве не будете спасать брата? — тихо произнёс Ки Хун, когда они уже почти дошли до, кажется, парковки.

— Чун Хо хоть и упрям, но не самоубийца. Он знает, что не догонит нас, а значит, уйдёт так же, как и пришёл, — кажется, Ин Хо сам себя в этом убеждал. Не Ки Хуна. Сон заметил, как дрогнула на секунду его челюсть...

А потом они загрузились в знакомый белый лимузин. Дежавю было готово обрушиться на Ки Хуна, но тут малышка заплакала. Он хотел было забрать ту, наконец, но вместо этого откуда-то из мини-бара у Ведущего материализовалась бутылочка со смесью, и оторвать явно голодное дитя от соски — на такое Сон не способен. Пусть бутылочку и держит этот мерзавец. Они в одной машине — никуда малышка не денется. К тому же кормит он её уверено, будто бы не только смертельными играми заведует, будучи псом неясных хозяев, но и младенцев выхаживать умеет. Удивительно просто, как это всё сочеталось!

— Я надеялся на вас, господин Сон, — ответил тот негромко на невысказанный вопрос. — Даже после того, как вы избрали сложный и почти безвыигрышный путь.

— Я выбрал быть человеком, а не лошадью, — откуда-то взялись силы, и Ки Хун это почти проревел. Ребёнок закуксился. Ин Хо неодобрительно зыркнул на него и попытался вернуть соскользнувшую соску на место, укачивая малышку. Когда это у него получилось, то тихо спросил:

— Мёртвым человеком, а не загнанной лошадью? Что ж, ваш выбор можно было бы уважать, не будь вы ответственны ещё и за этого маленького человека, безвинного, прошу заметить!

— Не тебе об этом говорить, — поморщился Ки Хун и дёрнулся было забрать малышку, чтобы докормить самому, как бок прострелило новой вспышкой боли от этого неловкого движения. Он не сумел сдержаться, а потому, прикрыв глаза, завалился на сидение.

Было так больно и муторно, что он не сразу понял, что его переворачивают и поливают бок... Алкоголь обжёг быстрее, чем он понял по слабому запаху, что это коньяк.

— Пейте, — ему к губам поднесли бутылку. — Другого обезболивающего у нас нет, а я не хочу, чтоб вы умерли от шока.

Ки Хун скосил глаза: тихо возившаяся малышка была закреплена ремнями в своём кульке каким-то мудрёным способом, а Ведущий нависал над ним. Рядом лежала аптечка, а в тонированное окно слабо проглядывался паром. Вот почему он больше не слышал двигателя, а они всё равно куда-то двигались. Куда именно — понять было сложно. Округу застилал туман.

Сон попытался было отодвинуться — нельзя было пить ничего, что может затуманить разум... Глупо было доверяться Ведущему. Но у него не получилось: тело было свинцовое, в ушах шумело, а перед глазами всё плыло. Поэтому он сделал сперва один, а потом и второй глоток... На следующий его начало мутить, поэтому горлышко коньяка от него убрали, чтобы затем затянуть его бок бинтом с какой-то губкой так туго, что от боли Ки Хун отключился.

Отключился настолько, что в себя пришёл в этом доме... Во всё той же пугающей и странной компании.

От этих мыслей он поспешил сесть, а лучше встать и забрать малышку, но не преуспел... Голова закружилась, и Ки Хун плюхнулся назад на кровать, а вкрадчивый голос Ведущего меж тем заметил:

— Я бы не советовал пока вставать, господин Сон. Я не профессионал, поэтому швы легко могут разойтись и вам придётся терпеть мою компанию ещё дольше.

Признаться, одна часть Ки Хуна даже обрадовалась подобному повороту событий. Это был хоть какой-то шанс что-то выяснить... Но вторая находилась в смятении и всё ждала какого-то подвоха. А его всё не было. Или же Ки Хун просто отказывался его видеть.