Разрушители чар (гет)

Я плохо помню ночь своей смерти. Думаю, можно сказать, что к тому времени я был к ней готов, даже жаждал, чтобы это случилось. Отправляясь в ту ночь в Визжащую хижину, я был полон решимости выступить против Темного Лорда плечом к плечу с Поттером и его дружками-подхалимами Грейнджер и Уизли и молился лишь об одном — пусть это будет в последний раз. Я устал. Я так устал. Я сделал достаточно и просто хотел, чтобы все наконец закончилось. Я слишком долго боролся с жалостью и отвращением к себе, — и то, и другое победило, — и я был готов уйти. Я так устал быть Северусом Снейпом. Как будто я хоть когда-нибудь был счастлив быть собой.

Независимо от того, кто победит, я стал бы бесполезен, как рудимент, не соответствующий требованиям и больше не нужный. Меня ждало либо пожизненное заключение в Азкабане, либо такое же служение безумцу. Ни одно из этих предложений не наполняло меня радостным предвкушением. Нет уж, лучше стать жертвенным агнцем и покончить с этим всем быстро, чем долго и мучительно подчиняться капризам Тёмного Лорда или Министерства магии. В тот момент оба варианта казались мне одинаково плохими.

Я помню, что накануне ночью много думал о том, что скажу Тому Риддлу, пока он не испустил дух, и какое удовлетворение испытаю, когда его смертельное проклятие поразит меня. Я надеялся напоследок стать тем отвлекающим фактором, который нужен Поттеру, чтоб он наконец выполнил ту чертову работу, которой пророчество обременяло меня все эти годы. И первое, что я собирался сделать, попав за Завесу, — это найти Альбуса Дамблдора, этого старого мерзавца в пидорской мантии со звездами, и высказать ему всё, что я думаю о нем и его проклятом богами Высшем благе.

Благородство ни к чему меня не привело. Я был более чем готов проявить хорошую дозу эгоизма.

Покинув этот мир, я оказался бы с Лили. Единственным истинным желанием, которое я когда-либо произносил вслух, было: «Если есть боги наверху и внизу, позвольте мне провести вечность с моей единственной настоящей любовью. Единственной женщиной, которая когда-либо любила меня. Я с радостью умру, если она будет моей наградой». Конечно, я это заслужил. Несомненно, после последнего года на посту директора Хогвартса, когда все и вся меня ненавидели и, теша себя иллюзиями, что я не слышу, за спиной называли последними словами, я заслужил немного счастья, пусть даже и за Завесой.

Не многие люди идут в бой, молясь о смерти, но я был готов к ней. Моё тело пело от предвкушения смерти. Унижения последних двадцати лет наконец-то могли быть смыты, и мне бы больше не пришлось за стенами окклюментных щитов захлебываться от вины, позора и стыда за то, что я — Северус Снейп. В ту ночь я почти бежал навстречу своей судьбе, трепеща от ожидания, что осталось немного, повторяя, как мантру — скоро всё закончится… скоро всё закончится… скоро…

Любой мог нарваться на укус чертовой змеи.

Что ж, в последний момент мне было отказано в героической смерти. Пусть будет так. Даже когда моя кровь заливала пыльный пол, и я уже чувствовал, как меня тянет за грань, а Поттер уставился на меня, я был так благодарен, что почти улыбался ему, хотя и знал, что должен выполнить свой последний приказ. Уповайте на Грейнджер, у которой нашелся флакон для моих воспоминаний.

В них бы последний кусочек головоломки, который я должен был отдать Поттеру перед финальной битвой. До того, как чертова змея попыталась перегрызть мне горло. Я успел прохрипеть: «Посмотри на меня», — просто чтобы ещё раз увидеть глаза Лили, прежде чем меня поглотит милосердная тьма. А потом я умер. Ура и два средних пальца вам всем.

* * *

Я шёл по бесконечно длинной дороге под бетонно-серым небом посреди безжизненного и безлюдного пространства. И мне казалось, что я вижу вдалеке кого-то, кто идет мне навстречу. За Завесой было так тихо, словно все вокруг было окутано чарами самого совершенного заклинания «Силенцио».

Я побежал к приближающейся фигуре, но как бы быстро я ни бежал и как бы медленно ни шёл, фигура приближалась ко мне всегда с одной и той же скоростью. В конце концов мне стало скучно, и я просто побрёл вперёд. Делать было нечего, а тишина в ушах уже начинала действовать мне на нервы.

Спустя некоторое время, казавшееся целой вечностью, одинокая фигура приблизилась ко мне настолько, что я смог её разглядеть, и я не смог сдержать слез, узнав в ней Лили Эванс, любовь моего детства. Конечно, она должна была ждать меня здесь!

— Ты наконец-то здесь! — воскликнул я, радуясь встрече со своей любовью, которую я пронес через всю свою жизнь. Моё желание сбылось. После всех тех лет, когда жизнь только и делала, что била меня прямо по кривым зубам, боги наконец-то улыбнулись Северусу Снейпу и исполнили моё желание. Я готовился провести вечность с единственной женщиной, которая любила меня. Наконец-то.

Фигура наконец-то коснулась меня. Это была моя Лили.

— Любовь моя, — выдохнул я сквозь слёзы, и небо над нами потемнело. В полумраке пространства цвета сепии Лили была яркой, живой и прекрасной, и я опустился на колени перед моей прекрасной богиней и обнял её за талию. Я помнил, что когда она была жива, она пахла мятой и апельсинами, но за Завесой я ничего не почувствовал. Тот мир не наполняли ни вкусы, ни запахи, ни звуки. Как будто ты запечатан в бутылку с вакуумом.

— Вставай, Сев, — сказала она, и когда её голос, такой сладкий и прекрасный, прозвучал в равнодушном небе, я громко вскрикнул, снова услышав его после стольких лет. Я был так счастлив, что подумал — сейчас умру еще раз, но на этот раз от счастья.

— Ты ждала меня, — сказал я, преисполненный благодарностью за то, что это свершилось, куда большей, чем мог себе представить. Лили посмотрела на меня и, даже не улыбнувшись, покачала головой. Даже тогда я все еще был настолько охвачен эйфорией, что не заметил, что что-то было ужасно, ужасно неправильно. Я нервно дернул ее за юбку и попытался улыбнуться.

— Неужели я даже не услышу «Добро пожаловать домой, Северус»? — Признаю, что это была жалкая попытка пошутить, но я был слишком потрясён, чтобы блистать чувством юмора.

Лили снова печально покачала головой, и впервые с тех пор, как я её увидел, мне стало холодно, даже холоднее, чем когда я испустил последний вздох на грязном полу той богом забытой хижины. Лили вздохнула и подняла меня на ноги.

— Ты не дома, Сев. Это не твой дом.

Я почувствовал, как меня охватывают страх и паника.

— Нет, Лили, я умер! Я спас Гарри! Мне больше не придётся мириться с дерьмом, которым была моя жизнь! — Её взгляд изменился, и я увидел в нём жалость. Она жалела меня. Осознание ударило меня, как молотом. О нет. О нет, нет, милостивые боги, нет. Слезы текли по моему лицу, а она продолжала качать головой.

Я зарыдал.

— Нет, пожалуйста!

Лили отступила назад.

— Северус, я здесь не для того, чтобы куда-то тебя отвести. Я здесь для того, чтобы убедиться, что ты вернёшься.

С криком, который чуть не разорвал мне горло, я всхлипнул и задрожал.

— Пожалуйста, Лили, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться! Я не могу этого вынести! Позволь мне остаться с тобой! — Моё сердце было разбито. Это было невыносимо.

Я отчаянно завопил:

— Там я один! Меня никто не любит! Мне некого любить! — Я знал, что говорю по-детски, но мне было всё равно.

Я снова опустился на колени, по моему лицу текли слёзы и сопли.

— Пожалуйста, позволь мне остаться и быть с тобой, — едва слышно прошептал я, — Если я вернусь, то опять буду человеком, которого все ненавидят, которым я всегда и был. Я хотел умереть. Я просто хочу остаться и быть любимым тобой. Это всё, чего я когда-либо хотел.

— Значит, ты хотел не того, — мягко сказала Лили. Она тоже опустилась на колени и смахнула несколько слезинок с моего лица, но на их место тут же устремились новые капли соленой влаги. Лили выглядела такой милой, грустной и прекрасной, что мне захотелось закричать. Кажется, я и кричал.

— Ш-ш-ш, Сев, всё хорошо, — проворковала она, но когда я потянулся к ней, она не обняла меня. Глядя на меня с такой жалостью, с какой за всю мою несчастную жизнь на меня никогда не смотрели, она продолжила, — Сев, есть ты и я, но — она обвела рукой нас обоих, — никогда не было никаких «мы». Я никогда не была твоей, как и ты никогда не был моим.

— Я любил тебя, — я плакал, — и всё ещё люблю тебя. Только тебя. Я никогда не полюблю никого другого. — Я знал, что бормочу что-то бессвязное, и знал, что это не принесёт никакой пользы, не изменит её и не позволит мне остаться, но я был отчаявшимся, тонущим, жалким подобием мужчины, и мне было всё равно.

— Ты был моим другом, — сказала она осторожно, с сочувствием, — и я любила тебя как друга, но это никогда бы не зашло дальше. Я любила Джеймса. Я и сейчас с Джеймсом. Мы с ним всегда будем вместе. Твое место не рядом со мной, Сев, и ты должен это принять.

— Нет, — простонал я, сломленный и безутешный, мой плач стал похож на плач ребенка, знающего, что плачем ничего не добьётся, но продолжающего рыдать. — Я не смогу этого вынести. Я не могу больше выносить ненависть и насмешки. Я больше не хочу жить такой жизнью… — Я никогда не чувствовал себя таким опустошённым, таким потерянным, таким покинутым. Я думал, что смерть вернёт мне мою Лили, но она принесла мне лишь новый кошмар.

— Тебе и не нужно, Сев. Тебе больше не нужно жить такой жизнью. Теперь ты свободен.

Я уже не слушал ее. Единственное, о чём я мог думать, — о том, что Лили сказала мне, что никогда не была моей, и, если бы я был честным с самим собой, я бы понял это много лет назад, в ту ночь, когда они с Джеймсом отдали свои жизни Тёмному Лорду во имя своего сына. Но во мне всегда жила надежда, что однажды мы будем вместе, и эта надежда была единственным, что поддерживало меня на протяжении последних нескольких месяцев.

С таким же успехом я мог бы надеяться достать луну с небес. С таким же успехом я мог бы надеяться, что однажды проснусь кем-то другим, а не Северусом Тобиасом Снейпом, самым ненавидимым человеком в Волшебной Британии. И теперь меня вынуждали вернуться к той жизни. Большое вам спасибо, боги, за то, что ответили на мои молитвы.

Я поднялся, вытирая нос рукавом и презирая себя за то, что повел себя как сопливый нытик, который заслужил прозвище, которым меня с удовольствием наградили Мародёры. Я глубоко вздохнул, и, должно быть, на моем лице Лили увидела то, что искала. Она улыбнулась мне в последний раз.

— Сев, я всегда буду частью тебя. Никогда в этом не сомневайся. И я всегда буду заботиться о тебе и присматривать за тобой, как и подобает другу. Как друзья Гарри присматривали за ним. Но, Сев, тебе не обязательно быть тем же человеком, каким ты был до сегодняшнего вечера. Теперь у тебя есть выбор. Твои хозяева мертвы. Ты предназначен для чего-то большего, и тебе придётся вернуться в мир живых, чтобы достичь этого.

Пока она говорила, воздух вокруг меня поменялся, потемнел, уплотнился, пришел в движение, и, к своему ужасу, я увидел, что Лили отдаляется от меня.

— Нет! Не сейчас! — закричал я, зная, что это не поможет, но не имея сил себя остановить. — Я не готов тебя покинуть! — С криком я выплескивал свои гнев, боль и печаль в потемневшее, закручивающееся в воронку небо. — Почему? Почему я не могу остаться? ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИШЬ?

Вихрь магии окутал меня, как при самом отвратительном, вызывающем ужасную тошноту путешествии с портключом, я потянулся к Лили, но она исчезла в тумане магии, красок и оглушительных звуков…