Хорошее предчувствие (гет)

Если сверху донизу обойти Ясноводную крепость и заглянуть во все её покои, то любой понял бы: доставшиеся Колину покои были тем еще чуланом. Но он не роптал. Более того, до едкого замечания дочери, сказавшей ему об этом, Колин даже не замечал всей этой тесноты. Хорошему рыцарю-то что, много ль нужно? Тюфяк с чистой соломой, чтоб спать, стул, чтоб было, куда доспехи для оруженосца перед чисткой сложить, а ещё таз для умывания да кувшин с чистой водой, чтоб спозаранку взбодриться — вот и всё, на самом-то деле. Даже стол Колин почитал излишеством, особенно в тот момент, когда мейстер приносил ему какую-нибудь бумагу на подпись. Это всё клятые обязанности кастеляна, будь они неладны, но он принял шедшие за ними тяготы с достоинством. Долг младшего брата, который многие почему-то называли честью, но тут уж ничего не попишешь. И в охране замка он, как-никак, хорошо понимал.

А вот в том, как поступить с Деленой, Колин, наоборот, понимал как никогда плохо.

— Со всем смирением, сир, я продолжаю настаивать на том, чтобы вы позволили мне обработать раны леди Делены. Она мечется в лихорадке уже вторую неделю, и силы её, как мне видится, уже на исходе.

Если сверху донизу обойти Ясноводную крепость и заглянуть во все её покои, то любой понял бы: доставшиеся Колину покои были тем ещё чуланом. Но он не роптал. Более того, до едкого замечания дочери, сказавшей ему об этом, Колин даже не замечал всей этой тесноты. Хорошему рыцарю-то что, много ли нужно? Тюфяк с чистой соломой, чтобы спать, стул, чтобы было куда доспехи для оруженосца перед чисткой сложить, а ещё таз для умывания да кувшин с чистой водой, чтобы спозаранку взбодриться — вот и всё, на самом-то деле. Даже стол Колин почитал излишеством, особенно в тот момент, когда мейстер приносил ему какую-нибудь бумагу на подпись. Это всё клятые обязанности кастеляна, будь они неладны, но он принял шедшие за ними тяготы с достоинством. Долг младшего брата, который многие почему-то называли честью, но тут уж ничего не попишешь. И в охране замка он, как-никак, хорошо понимал.

А вот в том, как поступить с Деленой, Колин, наоборот, понимал как никогда плохо.

— Со всем смирением, сир, я продолжаю настаивать на том, чтобы вы позволили мне обработать раны леди Делены. Она мечется в лихорадке уже вторую неделю, и силы её, как мне видится, уже на исходе.

Колин в раздражении дернул плечом. Когда дело касалось его дочери, мейстер Гортем становился на редкость докучлив и неуступчив. Взять хотя бы тот их разговор, когда выяснилось, что девятилетняя леди уже четыре года тайно бегает к мейстеру и присматривает там за воронами, а Гортем мало того, что не прекратил всё это, так ещё и потворствует ей! Ну научилась она читать и писать, выучила гербы знатных родов, так ведь этого уже довольно. А тут — подумать только! — вместо положенных шитья и молитв Делена тратила свой день на сущую ерунду вроде истории, счётного дела и языка давно сгинувшей страны, руины которой из года в год заливали пламенем огненные горы или подтачивало море.

— Ни в коем случае, — вмешалась в их разговор септа Миртиам, сидевшая у окна на единственном в комнате стуле.

Колину никогда особенно не нравилась эта хитрая вредная женщина, но септонов и септ он с детства опасался, да и спорить с последним желанием недавно умершей жены как-то не хотелось. Если Огрелла считала, что никто с воспитанием Делены не справится лучше трёх септ, вырастивших её саму, значит так тому и быть. Тем более, они настаивали лишь на постах, молитвах и простоте в одеждах, да и немного порки ещё никому не вредило. А вот помогло ли? Шли годы, а Колин по-прежнему видел огонь непокорности в глазах Делены, и даже почти двухлетнее пребывание в Староместе с Молчаливыми Сестрами не усмирило её в нужной мере.

— Я уважаю ваше мнение в вопросах веры, септа Миртиам, — непреклонным тоном ответил ей мейстер. — Однако не соглашусь в том, что касается здоровья леди Делены. Если вы продолжите противиться её исцелению, то миледи, вполне вероятно, имеет мало шансов дожить до своих девятнадцатых именин.

— Но жар и боль помогут ей очиститься от греха прелюбодеяния, — запротестовала септа, и Колин вновь почувствовал, как в груди запекло от гнева.

Имри прав: ничего бы не случилось, если бы Делена вела более благочестивый образ жизни. Похоже, её одежда и манера поведения в тот день и в самом деле просто никуда не годились, раз выбор Роберта Баратеона пал именно на неё.

Разве король мог умышленно нанести оскорбление такому дому, как Флоренты? Эта мысль вызывала в Колине неприятный трепет, и он раз за разом отбрасывал её, пусть даже облик Делены не показался ему тогда ни вычурным, ни вызывающим. С другой стороны, Колин с лёгкостью готов был согласиться с тем, что совершенно не понимал во всех этих придворных знаках и ужимках. Кто знает, вдруг нить бирюзы в волосах на самом деле служила для привлечения внимания его милости?

Удивительно даже, что чего-то подобного не случилось с Деленой ещё раньше. Сколько раз она сбегала от септ и пряталась от него? Два? Три? Не это ли поведение леди, которая так и нарывается на неприятности?

— Довольно! — Хлопнув по столу, Колин оборвал разгоревшийся спор. — Итак, если брат мой не решит иного, то я запрещаю вмешиваться во всё, что касается души моей дочери и её веры, ясно? И это значит, мейстер, что ты можешь продолжать поить Делену лунным чаем, но ничего больше.

На угрюмом лице мейстера Гортема заиграли желваки. Сутулый и коренастый, с растрёпанными седыми волосами, заросшими клочковатой щетиной щеками и подбородком и вечно прищуренными глазами навыкате, он как никогда напоминал сейчас большую ящерицу, застывшую на верхушке камня, и этим раздражал Колина только больше. Будучи оруженосцем, он долгие годы прожил в родовом замке Кью, и эти мерзкие твари с ужасно болезненными укусами встречались там донельзя часто. Да и вообще, какое дело этому сыну камнетёса до судьбы Делены? Все леди до брака принадлежат их отцам и только он, Колин, имеет право ею распоряжаться.

— Верно, — довольно поддакнула септа. — Выживет она или покинет нас — всё в руках Семерых. Так и так пересудов меньше.

Сир Колин скривился, заслышав её слова, но возражать не стал. Пересуды? Даже если Молчаливые Сестры явятся к Делене в последний раз, они нескоро смолкнут. Сир Малькон Фоссовей, недавно без умолку твердивший о женитьбе, уже разорвал помолвку с Деленой, а письма в Солнечный Дом, Бандаллон и Медовую Рощу так и остались без ответа. Можно ли вообще после такой истории рассчитывать на достойное предложение? Придется искать хоть кого-то, чтобы прикрыть позор. Вот бы еще в подоле не принесла никого, Пекло побери эту негодную девчонку!

То, что надеждам его не суждено сбыться, Колин узнал уже через месяц.

— Ваша дочь в тягости, — поспешил обрадовать его мейстер, да только сам счастливым не выглядел. Оно и понятно: не сработало его снадобье, все труды насмарку. — А еще сегодня утром прилетел ворон из Бобрового Утеса.

— Ну так отнеси письмо нашему лорду, — недовольно проворчал будущий дедушка. — В первый раз, что ли? Или старость наконец нагнала и ты позабыл, как это делается?

— Нет нужды, сир, ведь это послание предназначено вам.

— Неужели? — Тут уж Колин не на шутку удивился. — И с чего бы львам понадобилось мне писать?

Мейстер Гортем осторожно, точно горшок с диким огнем, положил тугой свиток с болтавшейся на нем красной печатью на край стола и уже собирался было ответить, как вдруг в дверь быстро и громко забарабанили.

— Скорее, сир, — донесся из коридора голос сира Хосмана Норкросса. — На ярмарке перед замком какая-то толкотня, надобно выйти, разузнать.

— Ну так пошли быстрее, — рявкнул Колин в ответ, радуясь, что хоть на время избавился от проклятой бумажки. Читать он не любил, буквы разбирал с трудом и был не намерен в очередной раз делать это перед мейстером, который наверняка в тайне посмеивался над ним.

Схватив со спинки стула украшенный лисой плащ и поправив висевший на поясе меч, он распахнул дверь. Сир Хосман переминался у порога. Колин принял этого рыцаря в гвардию не так давно, но уже успел оценить его мастерство в обращении с оружием и неплохой ум, за который однажды планировал даже сделать Норкросса своим помощником. Верный, старательный…

Вдруг при взгляде на широкое и честное лицо подручного ему в голову пришла чудесная мысль, и Колин снова обернулся к мейстеру.

— А ты, Гортем, отправляйся-ка за Деленой и веди её сюда. Вот вернусь, и у меня к ней будет серьезный разговор!

— Я услышал вас, сир. — Колину послышался скрип зубов, но мейстер как ни в чём не бывало склонил голову в знак повиновения и поспешил на выход. Вот и хорошо. Каждый в этом замке должен знать своё место.

Потасовка оказалась мелочным спором между парой крестьян из-за коровы, но Колин не жалел, что пошел разобраться сам. Бывать снаружи замка ему нравилось куда больше, чем копошиться внутри, подобно муравьям. Бегаешь так, бегаешь, тащишь что-то то туда, то обратно — так и до могилы добегаться можно.

Делена уже ждала в его покоях. Замерев у окна, она с полным безразличием на лице смотрела куда-то вдаль, не сводя взгляда с крохотного кусочка полей, видимого отсюда. Неодобрительным взглядом окинув дочь, Колин всё же не мог не заметить похудевшего лица, запавших щек и ввалившихся глаз. Ключицы заострились, руки и ноги превратились в палочки, прекрасные прежде волосы цвета морёного дуба перепутались и загрубели, отчего коса походила на спускавшуюся до колен паклю, а бледно-желтое домашнее платье болталось на ней теперь, как на пугале.

Сир Хосман вошёл следом и прикрыл дверь, а Колин затопал к столу. Хм, а на нём, кажется, чего-то не хватало. Что там говорил ему мейстер? Отстегнув державшую плащ застежку, он перебросил его через руку и постарался припомнить, как всё было до его ухода. Да нет, вроде всё как обычно. Ну, может, Гортем опять бумаги переставлял, почем ему знать.

Перебросив плащ через стол, Колин собрался с мыслями и повернулся к дочери.

— Думаю, Делена, ты понимаешь, в какой непростой ситуации наш дом из-за тебя оказался, — начал он. — Флоренты — один из древнейших родов Семи Королевств, и прежде мы гордились своей репутацией, но в те времена у нас ещё не водились такие, как ты.

— Или честь прежних лордов не позволяла им подкладывать своих племянниц под королей только потому, что отказать было неловко или страшно.

Колин вздрогнул. Голос Делены, прежде звонкий и нежный, звучал теперь глухо, злобно. Она отвернулась от окна, и он поймал себя на мысли, что не узнает ту молодую женщину, которая сейчас стоит перед ним. Разве это глаза человека? Густо-синие, исчерченные серебристо-белыми прожилками, они точно светились изнутри от какой-то звериной ярости, что ещё чуть-чуть и прорвется наружу.

— Не дерзи отцу, — нашелся наконец он с ответом. — Так вот, о чем я? А, да. Из-за тебя мы лишились союза с Фоссовеями, да и брюхатую тебя никто не возьмет, но я нашел решение. Вот, — гордо ткнул он пальцем в сторону замершего у дверей и довольно улыбавшегося рыцаря. — Будь благодарна сиру Хосману, он согласился прикрыть твой позор.

Ни радости, ни облегчения не появилось на её лице, и ни единого слова благодарности не сорвалось с губ. Невоспитанная девчонка ещё раз холодно смерила Колина взглядом, а затем повернулась к Норкроссу, и тот вдруг стушевался: отступил на шаг, другой, потом взгляд к полу опустил, а правую ладонь, точно в поисках защиты, опустил на рукоять меча.

— Сожалею, отец, ты ошибся, — безразлично произнесла она наконец. — Я не выйду замуж за этого труса, будь он хоть сто тысяч раз твоим любимчиком.

Делена снова повернулась к нему, и теперь её взгляд выражал такое презрение, что Колин понял: слов тут будет недостаточно. Обогнув стол, он подошел к дочери ближе и легонько, только чтобы вразумить, ударил её по щеке. Однако увидев кровь, струйкой побежавшую из разбитой губы, Колин понял, что перестарался. «Ну ничего, — решил он про себя. — Сир Хосман и от такой не откажется. А там, глядишь, и Делена сговорчивей станет.»

— Придержи свой язык, — с некоторым сожалением добавил он и отвел взгляд, украдкой вытирая ладонь.

— Ты не понял, отец, — не унималась Делена. — Я не выйду за сира Хосмана не потому, что он был одним из рыцарей, за которых я тщетно цеплялась и молила о помощи на пути в брачную спальню Селисы в тот злосчастный вечер. И даже не потому, что этот подлый змеёныш сбросил тогда мою руку и отвернулся, вы ведь все старались сделать вид, будто ничего не происходит. Не случись путаница с комнатами, отец, узнал бы кто-нибудь вообще о том, что со мной произошло и кто за это в ответе? — Она горько усмехнулась. — Впрочем, теперь это не важно. Я не выйду за сира Хосмана, ведь ты уже согласился на мой брак с Тирионом Ланнистером и сообщил об этом в письме лорду Тайвину. Ворон улетел менее получаса назад, но до Бобрового Утеса, как мне кажется, он вскорости доберётся.

Письмо? Какое письмо? Какое согласие? Голова сира Колина даже заболела на миг от непривычного изобилия мыслей, а потом на глаза ему попался стол, и всё вдруг прояснилось.

— Ты посмела написать о согласии вместо меня?! — взревел он.

— Ну, у тебя ведь плохо выходит увязывать слова в предложения, — фыркнула Делена и закатила глаза, еще сильнее приводя его в бешенство. — Как ты и сказал, один выгодный союз уже распался, нужна была замена. Я её нашла.

— И это карлик? — возмутился прежде молчавший сир Хосман. — Такая уж прямо замечательная партия, можно подумать! Косой, уродливый, горбатый…

— Сын Верховного лорда Западных земель. — Голос Делены окреп, в нём вовсю сквозила неприкрытая насмешка.

— Младший!

— Возможный наследник.

— Молчать! — Тяжело дыша от гнева, Колин что было сил хлопнул по столешнице и сквозь зубы процедил: — Флоренты — древний род, и мы не станем родниться с этими возгордившимися западными выскочками, тем более через какого-то жалкого уродца!

— Станем. — В голос Делены вернулась прежняя глубина, и звучал он теперь спокойно, даже торжествующе. — Лорд Алестер также дал свое согласие на этот брак и отметил его в том письме. Неужели ради какого-то рыцаря домашней гвардии ты, отец, готов выставить себя глупцом, а своего лорда — нарушающим обещания пустобрёхом?

Оставить такую дерзость без внимания было никак не возможно, и в этот раз от оплеухи Делена даже не удержалась на ногах, но сир Колин был слишком зол, чтобы беспокоиться из-за этого.

— Еще и мейстера подговорила, дрянь? — прошипел он, брызгая слюной.

— Отнюдь, — веселым тоном, не вязавшимся с тем, как осторожно она касалась лица, отозвалась Делена. — Я ходила за воронами с пяти лет. Неужто ты думаешь, будто я одно письмо отправить не могу?

«А ведь она и правда может», — пришло в голову сиру Колину. Пусть для леди это было неправильно и недостойно, но положа руку на сердце ему, как отцу, давно уже следовало бы признать: кое в чём Делена была не глупее Омера, а он, между прочим, уже десятое звено в цепи будущего мейстера выковал. Но что теперь ему со всем этим делать?

— Возвращайся в свои покои и будь там, — приказал он. — Не выходи, пока не понадобишься септам или пока я тебе не разрешу, ясно?

— Да, отец. — А вот и знакомые фразы. — Мне всё совершенно ясно.

Колин махнул сиру Хосману, чтобы тоже ушёл, и, когда за ними обоими захлопнулась дверь, он без сил опустился на стул. Отцам дочерей Неведомый посылает, не иначе! С силой потерев лоб, Колин с тоской признался самому себе, что без брата он вряд ли разберется. К тому же стоит предупредить Алестера, во что на самом деле он нечаянно ввязался.