Хорошее предчувствие (гет)

Если сверху донизу обойти Ясноводную крепость и заглянуть во все её покои, то любой понял бы: доставшиеся Колину покои были тем еще чуланом. Но он не роптал. Более того, до едкого замечания дочери, сказавшей ему об этом, Колин даже не замечал всей этой тесноты. Хорошему рыцарю-то что, много ль нужно? Тюфяк с чистой соломой, чтоб спать, стул, чтоб было, куда доспехи для оруженосца перед чисткой сложить, а ещё таз для умывания да кувшин с чистой водой, чтоб спозаранку взбодриться — вот и всё, на самом-то деле. Даже стол Колин почитал излишеством, особенно в тот момент, когда мейстер приносил ему какую-нибудь бумагу на подпись. Это всё клятые обязанности кастеляна, будь они неладны, но он принял шедшие за ними тяготы с достоинством. Долг младшего брата, который многие почему-то называли честью, но тут уж ничего не попишешь. И в охране замка он, как-никак, хорошо понимал.

А вот в том, как поступить с Деленой, Колин, наоборот, понимал как никогда плохо.

— Со всем смирением, сир, я продолжаю настаивать на том, чтобы вы позволили мне обработать раны леди Делены. Она мечется в лихорадке уже вторую неделю, и силы её, как мне видится, уже на исходе.

Если сверху донизу обойти Ясноводную крепость и заглянуть во все её покои, то любой понял бы: доставшиеся Колину покои были тем ещё чуланом. Но он не роптал. Более того, до едкого замечания дочери, сказавшей ему об этом, Колин даже не замечал всей этой тесноты. Хорошему рыцарю-то что, много ли нужно? Тюфяк с чистой соломой, чтобы спать, стул, чтобы было куда доспехи для оруженосца перед чисткой сложить, а ещё таз для умывания да кувшин с чистой водой, чтобы спозаранку взбодриться — вот и всё, на самом-то деле. Даже стол Колин почитал излишеством, особенно в тот момент, когда мейстер приносил ему какую-нибудь бумагу на подпись. Это всё клятые обязанности кастеляна, будь они неладны, но он принял шедшие за ними тяготы с достоинством. Долг младшего брата, который многие почему-то называли честью, но тут уж ничего не попишешь. И в охране замка он, как-никак, хорошо понимал.

А вот в том, как поступить с Деленой, Колин, наоборот, понимал как никогда плохо.

— Со всем смирением, сир, я продолжаю настаивать на том, чтобы вы позволили мне обработать раны леди Делены. Она мечется в лихорадке уже вторую неделю, и силы её, как мне видится, уже на исходе.

Колин в раздражении дернул плечом. Когда дело касалось его дочери, мейстер Гортем становился на редкость докучлив и неуступчив. Взять хотя бы тот их разговор, когда выяснилось, что девятилетняя леди уже четыре года тайно бегает к мейстеру и присматривает там за воронами, а Гортем мало того, что не прекратил всё это, так ещё и потворствует ей! Ну научилась она читать и писать, выучила гербы знатных родов, так ведь этого уже довольно. А тут — подумать только! — вместо положенных шитья и молитв Делена тратила свой день на сущую ерунду вроде истории, счётного дела и языка давно сгинувшей страны, руины которой из года в год заливали пламенем огненные горы или подтачивало море.

— Ни в коем случае, — вмешалась в их разговор септа Миртиам, сидевшая у окна на единственном в комнате стуле.

Колину никогда особенно не нравилась эта хитрая вредная женщина, но септонов и септ он с детства опасался, да и спорить с последним желанием недавно умершей жены как-то не хотелось. Если Огрелла считала, что никто с воспитанием Делены не справится лучше трёх септ, вырастивших её саму, значит так тому и быть. Тем более, они настаивали лишь на постах, молитвах и простоте в одеждах, да и немного порки ещё никому не вредило. А вот помогло ли? Шли годы, а Колин по-прежнему видел огонь непокорности в глазах Делены, и даже почти двухлетнее пребывание в Староместе с Молчаливыми Сестрами не усмирило её в нужной мере.

— Я уважаю ваше мнение в вопросах веры, септа Миртиам, — непреклонным тоном ответил ей мейстер. — Однако не соглашусь в том, что касается здоровья леди Делены. Если вы продолжите противиться её исцелению, то миледи, вполне вероятно, имеет мало шансов дожить до своих девятнадцатых именин.

— Но жар и боль помогут ей очиститься от греха прелюбодеяния, — запротестовала септа, и Колин вновь почувствовал, как в груди запекло от гнева.

Имри прав: ничего бы не случилось, если бы Делена вела более благочестивый образ жизни. Похоже, её одежда и манера поведения в тот день и в самом деле просто никуда не годились, раз выбор Роберта Баратеона пал именно на неё.

Разве король мог умышленно нанести оскорбление такому дому, как Флоренты? Эта мысль вызывала в Колине неприятный трепет, и он раз за разом отбрасывал её, пусть даже облик Делены не показался ему тогда ни вычурным, ни вызывающим. С другой стороны, Колин с лёгкостью готов был согласиться с тем, что совершенно не понимал во всех этих придворных знаках и ужимках. Кто знает, вдруг нить бирюзы в волосах на самом деле служила для привлечения внимания его милости?

Удивительно даже, что чего-то подобного не случилось с Деленой ещё раньше. Сколько раз она сбегала от септ и пряталась от него? Два? Три? Не это ли поведение леди, которая так и нарывается на неприятности?

— Довольно! — Хлопнув по столу, Колин оборвал разгоревшийся спор. — Итак, если брат мой не решит иного, то я запрещаю вмешиваться во всё, что касается души моей дочери и её веры, ясно? И это значит, мейстер, что ты можешь продолжать поить Делену лунным чаем, но ничего больше.

На угрюмом лице мейстера Гортема заиграли желваки. Сутулый и коренастый, с растрёпанными седыми волосами, заросшими клочковатой щетиной щеками и подбородком и вечно прищуренными глазами навыкате, он как никогда напоминал сейчас большую ящерицу, застывшую на верхушке камня, и этим раздражал Колина только больше. Будучи оруженосцем, он долгие годы прожил в родовом замке Кью, и эти мерзкие твари с ужасно болезненными укусами встречались там донельзя часто. Да и вообще, какое дело этому сыну камнетёса до судьбы Делены? Все леди до брака принадлежат их отцам и только он, Колин, имеет право ею распоряжаться.

— Верно, — довольно поддакнула септа. — Выживет она или покинет нас — всё в руках Семерых. Так и так пересудов меньше.

Сир Колин скривился, заслышав её слова, но возражать не стал. Пересуды? Даже если Молчаливые Сестры явятся к Делене в последний раз, они нескоро смолкнут. Сир Малькон Фоссовей, недавно без умолку твердивший о женитьбе, уже разорвал помолвку с Деленой, а письма в Солнечный Дом, Бандаллон и Медовую Рощу так и остались без ответа. Можно ли вообще после такой истории рассчитывать на достойное предложение? Придется искать хоть кого-то, чтобы прикрыть позор. Вот бы еще в подоле не принесла никого, Пекло побери эту негодную девчонку!

То, что надеждам его не суждено сбыться, Колин узнал уже через месяц.

— Ваша дочь в тягости, — поспешил обрадовать его мейстер, да только сам счастливым не выглядел. Оно и понятно: не сработало его снадобье, все труды насмарку. — А еще сегодня утром прилетел ворон из Бобрового Утеса.

— Ну так отнеси письмо нашему лорду, — недовольно проворчал будущий дедушка. — В первый раз, что ли? Или старость наконец нагнала и ты позабыл, как это делается?

— Нет нужды, сир, ведь это послание предназначено вам.

— Неужели? — Тут уж Колин не на шутку удивился. — И с чего бы львам понадобилось мне писать?

Мейстер Гортем осторожно, точно горшок с диким огнем, положил тугой свиток с болтавшейся на нем красной печатью на край стола и уже собирался было ответить, как вдруг в дверь быстро и громко забарабанили.

— Скорее, сир, — донесся из коридора голос сира Хосмана Норкросса. — На ярмарке перед замком какая-то толкотня, надобно выйти, разузнать.

— Ну так пошли быстрее, — рявкнул Колин в ответ, радуясь, что хоть на время избавился от проклятой бумажки. Читать он не любил, буквы разбирал с трудом и был не намерен в очередной раз делать это перед мейстером, который наверняка в тайне посмеивался над ним.

Схватив со спинки стула украшенный лисой плащ и поправив висевший на поясе меч, он распахнул дверь. Сир Хосман переминался у порога. Колин принял этого рыцаря в гвардию не так давно, но уже успел оценить его мастерство в обращении с оружием и неплохой ум, за который однажды планировал даже сделать Норкросса своим помощником. Верный, старательный…

Вдруг при взгляде на широкое и честное лицо подручного ему в голову пришла чудесная мысль, и Колин снова обернулся к мейстеру.

— А ты, Гортем, отправляйся-ка за Деленой и веди её сюда. Вот вернусь, и у меня к ней будет серьезный разговор!

— Я услышал вас, сир. — Колину послышался скрип зубов, но мейстер как ни в чём не бывало склонил голову в знак повиновения и поспешил на выход. Вот и хорошо. Каждый в этом замке должен знать своё место.

Потасовка оказалась мелочным спором между парой крестьян из-за коровы, но Колин не жалел, что пошел разобраться сам. Бывать снаружи замка ему нравилось куда больше, чем копошиться внутри, подобно муравьям. Бегаешь так, бегаешь, тащишь что-то то туда, то обратно — так и до могилы добегаться можно.

Делена уже ждала в его покоях. Замерев у окна, она с полным безразличием на лице смотрела куда-то вдаль, не сводя взгляда с крохотного кусочка полей, видимого отсюда. Неодобрительным взглядом окинув дочь, Колин всё же не мог не заметить похудевшего лица, запавших щек и ввалившихся глаз. Ключицы заострились, руки и ноги превратились в палочки, прекрасные прежде волосы цвета морёного дуба перепутались и загрубели, отчего коса походила на спускавшуюся до колен паклю, а бледно-желтое домашнее платье болталось на ней теперь, как на пугале.

Сир Хосман вошёл следом и прикрыл дверь, а Колин затопал к столу. Хм, а на нём, кажется, чего-то не хватало. Что там говорил ему мейстер? Отстегнув державшую плащ застежку, он перебросил его через руку и постарался припомнить, как всё было до его ухода. Да нет, вроде всё как обычно. Ну, может, Гортем опять бумаги переставлял, почем ему знать.

Перебросив плащ через стол, Колин собрался с мыслями и повернулся к дочери.

— Думаю, Делена, ты понимаешь, в какой непростой ситуации наш дом из-за тебя оказался, — начал он. — Флоренты — один из древнейших родов Семи Королевств, и прежде мы гордились своей репутацией, но в те времена у нас ещё не водились такие, как ты.

— Или честь прежних лордов не позволяла им подкладывать своих племянниц под королей только потому, что отказать было неловко или страшно.

Колин вздрогнул. Голос Делены, прежде звонкий и нежный, звучал теперь глухо, злобно. Она отвернулась от окна, и он поймал себя на мысли, что не узнает ту молодую женщину, которая сейчас стоит перед ним. Разве это глаза человека? Густо-синие, исчерченные серебристо-белыми прожилками, они точно светились изнутри от какой-то звериной ярости, что ещё чуть-чуть и прорвется наружу.

— Не дерзи отцу, — нашелся наконец он с ответом. — Так вот, о чем я? А, да. Из-за тебя мы лишились союза с Фоссовеями, да и брюхатую тебя никто не возьмет, но я нашел решение. Вот, — гордо ткнул он пальцем в сторону замершего у дверей и довольно улыбавшегося рыцаря. — Будь благодарна сиру Хосману, он согласился прикрыть твой позор.

Ни радости, ни облегчения не появилось на её лице, и ни единого слова благодарности не сорвалось с губ. Невоспитанная девчонка ещё раз холодно смерила Колина взглядом, а затем повернулась к Норкроссу, и тот вдруг стушевался: отступил на шаг, другой, потом взгляд к полу опустил, а правую ладонь, точно в поисках защиты, опустил на рукоять меча.

— Сожалею, отец, ты ошибся, — безразлично произнесла она наконец. — Я не выйду замуж за этого труса, будь он хоть сто тысяч раз твоим любимчиком.

Делена снова повернулась к нему, и теперь её взгляд выражал такое презрение, что Колин понял: слов тут будет недостаточно. Обогнув стол, он подошел к дочери ближе и легонько, только чтобы вразумить, ударил её по щеке. Однако увидев кровь, струйкой побежавшую из разбитой губы, Колин понял, что перестарался. «Ну ничего, — решил он про себя. — Сир Хосман и от такой не откажется. А там, глядишь, и Делена сговорчивей станет.»

— Придержи свой язык, — с некоторым сожалением добавил он и отвел взгляд, украдкой вытирая ладонь.

— Ты не понял, отец, — не унималась Делена. — Я не выйду за сира Хосмана не потому, что он был одним из рыцарей, за которых я тщетно цеплялась и молила о помощи на пути в брачную спальню Селисы в тот злосчастный вечер. И даже не потому, что этот подлый змеёныш сбросил тогда мою руку и отвернулся, вы ведь все старались сделать вид, будто ничего не происходит. Не случись путаница с комнатами, отец, узнал бы кто-нибудь вообще о том, что со мной произошло и кто за это в ответе? — Она горько усмехнулась. — Впрочем, теперь это не важно. Я не выйду за сира Хосмана, ведь ты уже согласился на мой брак с Тирионом Ланнистером и сообщил об этом в письме лорду Тайвину. Ворон улетел менее получаса назад, но до Бобрового Утеса, как мне кажется, он вскорости доберётся.

Письмо? Какое письмо? Какое согласие? Голова сира Колина даже заболела на миг от непривычного изобилия мыслей, а потом на глаза ему попался стол, и всё вдруг прояснилось.

— Ты посмела написать о согласии вместо меня?! — взревел он.

— Ну, у тебя ведь плохо выходит увязывать слова в предложения, — фыркнула Делена и закатила глаза, еще сильнее приводя его в бешенство. — Как ты и сказал, один выгодный союз уже распался, нужна была замена. Я её нашла.

— И это карлик? — возмутился прежде молчавший сир Хосман. — Такая уж прямо замечательная партия, можно подумать! Косой, уродливый, горбатый…

— Сын Верховного лорда Западных земель. — Голос Делены окреп, в нём вовсю сквозила неприкрытая насмешка.

— Младший!

— Возможный наследник.

— Молчать! — Тяжело дыша от гнева, Колин что было сил хлопнул по столешнице и сквозь зубы процедил: — Флоренты — древний род, и мы не станем родниться с этими возгордившимися западными выскочками, тем более через какого-то жалкого уродца!

— Станем. — В голос Делены вернулась прежняя глубина, и звучал он теперь спокойно, даже торжествующе. — Лорд Алестер также дал свое согласие на этот брак и отметил его в том письме. Неужели ради какого-то рыцаря домашней гвардии ты, отец, готов выставить себя глупцом, а своего лорда — нарушающим обещания пустобрёхом?

Оставить такую дерзость без внимания было никак не возможно, и в этот раз от оплеухи Делена даже не удержалась на ногах, но сир Колин был слишком зол, чтобы беспокоиться из-за этого.

— Еще и мейстера подговорила, дрянь? — прошипел он, брызгая слюной.

— Отнюдь, — веселым тоном, не вязавшимся с тем, как осторожно она касалась лица, отозвалась Делена. — Я ходила за воронами с пяти лет. Неужто ты думаешь, будто я одно письмо отправить не могу?

«А ведь она и правда может», — пришло в голову сиру Колину. Пусть для леди это было неправильно и недостойно, но положа руку на сердце ему, как отцу, давно уже следовало бы признать: кое в чём Делена была не глупее Омера, а он, между прочим, уже десятое звено в цепи будущего мейстера выковал. Но что теперь ему со всем этим делать?

— Возвращайся в свои покои и будь там, — приказал он. — Не выходи, пока не понадобишься септам или пока я тебе не разрешу, ясно?

— Да, отец. — А вот и знакомые фразы. — Мне всё совершенно ясно.

Колин махнул сиру Хосману, чтобы тоже ушёл, и, когда за ними обоими захлопнулась дверь, он без сил опустился на стул. Отцам дочерей Неведомый посылает, не иначе! С силой потерев лоб, Колин с тоской признался самому себе, что без брата он вряд ли разберется. К тому же стоит предупредить Алестера, во что на самом деле он нечаянно ввязался.

Никогда на памяти Эдрика ветер не был настолько холодным и резким. Снежное крошево резало лицо, но воодушевление и радостное предвкушение оказались достаточно сильны, чтобы согревать его даже здесь, на дороге от замка Сервинов к Винтерфеллу. Хотя, пожалуй, некоторую роль ещё сыграл новый плащ, подбитый мехом бобра, который мама купила ему в Белой Гавани. Было забавно, когда она отправила заказ на него сразу же, как только им пришло известие о смерти Джона Аррена. Словно предвидела, как поступит король. И хотя отцу, как Эдрик называл Тириона, пришлось поехать вместе с братом, сестрой и племянниками, мама решила добираться до Севера морем.

До чего же здесь было странно! Взять хотя бы буро-зеленые холмы, припорошенные уверенно лежавшим снегом, а ведь лето ещё было в самом разгаре. Бескрайний простор поражал, а тракт, запруженный всадниками и повозками, казался не толще льняной нитки, брошенной на лугу. Жаль, что видно плохо. Мама приказала ему и другим детям ехать в центре, а со всех сторон их обступали присягнувшие отцу воины, да так плотно, что не протолкнуться. Вдруг из-за этого прямо сейчас он упускает что-то важное? Не в силах больше спокойно сидеть на месте, Эдрик заёрзал в седле, и тут же маленький острый локоток больно ударил его по животу.

— Я же упаду, — со всей суровостью трёхлетнего карапуза отчитал его сидевший впереди Герион и тут же завертел златовласой головой по сторонам, беззаботно болтая ножками.

— Вот же мелкий вредина, — болезненно прошипел Эдрик сквозь зубы, вместе с тем одной рукой бережно обхватывая брата и придерживая поводья другой. Мама торопилась, опасаясь разминуться с королевским поездом, а потому самых младших было решено тоже посадить верхом. Повозки же с вещами и слугами могли подъехать и позже.

— Можешь передать его мне, если хочешь, — предложил Джендри, подъезжая ближе. — До замка уже рукой подать, и леди Делена против не будет.

— Уверен? Герион довольно вёрткий. И тяжёлый, — Эдрик с сомнением покосился на него.

Давным-давно, когда они только подрались… то есть познакомились на задворках столичной кузницы, кто бы мог подумать, что однажды он назовёт этого дерзкого и вспыльчивого упрямца своим лучшим другом? Ну ладно, мама сразу об этом подумала, потому и забрала оттуда, но пятилетний он ни за что бы в это не поверил. К тому же, им обоим пришлось заживить не одну дюжину синяков, прежде чем, как любил повторять Джендри, «была выкована» их дружба.

— Брось, ты что, забыл, как я с молотом управляюсь? И тут справлюсь уж как-нибудь. К тому же здесь не так уж и интересно, если хочешь знать. Ветер, снег, серые камни и много лошадиных задов вокруг — ну что тут высматривать?

— Герион, пойдёшь к Джендри? — Наклонился Эдрик поближе к брату.

— Не хочу. — Маленькие, но сильные ручки крепко обвили его руку и стиснули в железных объятиях. Герион повернулся к нему, и Эдрик заметил, что в изумрудно-зелёных глазах малыша начали наворачиваться слёзы. — Хочу с тобой.

— Хорошо, — немного нервно согласился Эдрик, чувствуя, как его пальцы понемногу начали неметь. — Не плачь, ладно? Ты едешь со мной. И руку отпусти, а то не пошевелить… О, какая пушистая лиса вон там!

— Где? — Слёзы мигом высохли, а хватка ослабла. Брат завертелся на месте, силясь высмотреть зверька, которого никогда не было.

— Убежала, — солгал Эдрик с толикой стыда. Затем покосился на Джендри — извини, мол, — и начал осторожно сжимать и разжимать ладонь. Ну и силища. Однажды он видел, как Герион до того крепко обнял кровавую дыню, что её кусочки по всей комнате разлетелись, а ведь кожура там — ого-го. — Давай ещё посмотрим, может…

— Птичка! — звонко воскликнул Герион и указал куда-то вправо.

Повернувшись туда, Эдрик сразу же заметил маму. Она ехала чуть впереди и как раз смеялась над какой-то шуткой Тириона, придерживая перед собой малышку Тиа. Обе сделали одинаковые причёски, и их тёмные волосы в тонких косичках, собранные на затылке в хвост, змеились по горностаевому меху, как корни диковинного дерева. А на обмотанной плащом и вытянутой вперед руке сестрёнки сидела, покачиваясь, небольшая сова с округлой головой и в пёстрой, словно тоже горностаевой, шубке. Эдрик недоумённо моргнул, и птица — как дожидалась этого — тут же расправила крылья и сорвалась с места под недовольный крик Тии.

— Льдом ещё не покрылись от скуки? — подъехал к ним ближе Мареон. Буркнув что-то невыразительное, Эдрик отвёл глаза, будучи не в силах противостоять странной неловкости. Так бывало всякий раз, когда они встречались взглядом: Мареон перенял от отца не только очень светлые волосы, но и разные глаза. Отличие лишь в том, что зелёными были оба, однако в левый будто капнули чернил, сделав его отчасти тёмно-синим.

Привалившаяся к Мареону Кирин тихо посапывала, из-под плаща была видна лишь её тёмная макушка и пара шевелящихся треугольных ушей. Погодите, что? На миг у Эдрика перехватило дыхание, а потом здравый смысл победил воображение. Ничего удивительного. К Кирин без устали липли и кошки, и собаки, и прочая домашняя живность. Даже пчёлы время от времени миролюбиво опускались к ней на плечи и руки, чтобы отдохнуть, при этом так ни разу и не ужалили.

— Пока нет, но когда доберёмся до замка, точно начнёт похрустывать, — мрачно отозвался Джендри и поплотнее завернулся в плащ. — Я Нойриона нигде не вижу, он там не заблудился?

Мама рассказывала, что когда после победы над железнорождёнными она родила свою первую тройню, Мареона, Сириона и Нойриона, все были просто поражены. Даже золотые близнецы лорда Тайвина на время оказались позабыты, а он сам оставил дела и пришёл проведать внуков в тот же день, что уж говорить об интересе всех остальных обитателей замка и оставшихся на турнир гостей. Но до чего же удивительно Эдрику было самому наблюдать за тем, как леди, лорды и простой люд всполошились после появления на свет Делариона, Джеймонда и Лоренны! Немедленно пошли разговоры о благословении Семерых, в замок зачастили септоны, а ещё он отчётливо слышал, как кто-то упоминал Гарта Зелёные Руки. И даже это меркло перед тем, как всех вокруг залихорадило после первого крика Гериона, Кирин и Тии. Три тройни подряд — ну ни чудо ли?

— Выбрал удобство взамен скорости, — пожав плечами, отозвался Мареон. — Ему скучно.

— В телегу с провиантом забрался? — с подозрением уточнил Эдрик. Ри всегда был самым неуёмным из братьев, эдаким шкодливым лисёнком среди благородных львов. Ловкий, быстрый и необычайно меткий, он с лёгкостью находил себе всё новые и новые приключения, а если поблизости их не было — создавал сам.

— На крышу королевской кибитки.

Резко повернувшись, Эдрик присмотрелся к неповоротливому деревянному монстру, в утробе которого обитали королева и маленький принц с принцессой. Да, очертания его крыши и правда изменились.

— Пекло! — выругался Джендри, краснея от волнения. — Как бы миледи или милорд этого не заметили.

— Поздно. — Мареон, напротив, был самим спокойствием. — Мама замечает пропажу трёх унций перца на двадцать бочек, так что нехватка одного ребёнка из десяти для неё сюрпризом вряд ли станет.

— Но шум поднимать она не будет, — нашёлся Эдрик и тут же постарался сменить тему. — Как думаешь, за сколько мы проедем отсюда до Стены? За день? Два?

— Тут неделя пути, наверное, — пожал плечами Мареон, а Джендри добавил:

— Леди Делена говорила, что младший брат лорда Эддарда служит в Ночном Дозоре, и если он тоже приедет на встречу с королём, сможем сами у него спросить.

— А ведь точно! — воодушевился Эдрик, тоже вспоминая что-то такое и вместе с тем выбрасывая слова о короле куда подальше. — Ты ведь ещё не передумал? Отдохнём немного в Винтерфелле, а когда все двинутся на юг, мы вместе с родителями отправимся на север, к…

— К Стене, — со смехом подхватил Джендри. — Одному из самых древних и впечатляющих строений, какие только были созданы людьми. Ты так часто это повторяешь, что я уже запомнил всё слово в слово. И нет, я не передумал. Для себя ведь ты уже всё решил, правда? А мне нравится ковать мечи и всё равно, где я это делаю.

Замок неторопливо приближался. Всё выше становились коренастые башни, всё сильнее чавкала жидкая грязь под копытами лошадей. Эдрику подумалось, что многим столичным лордам Винтерфелл мог показаться серым и скучным, он бы и сам не захотел здесь жить, но мама всегда учила его искать что-то хорошее в каждом новом месте. «Хотя бы окна есть», — решил он, вспоминая свою первую неделю в Утёсе Кастерли. Вот уж где понимаешь, что даже всё золото мира не стоит погребения заживо.

Когда напророченный Джендри лёд всё-таки засеребрился на воротнике, а зависть к подушечке под задом Гериона преодолела все мыслимые пределы, они наконец проехали через южные ворота замка и оказались на краю некогда просторного двора. Эдрик спрыгнул с лошади, помог спуститься брату и огляделся по сторонам. Где лорд Старк? Ничего не разобрать. Вокруг толкались люди, беспокойно ржали кони, и все напирали, напирали…

Внезапно места стало больше. Всё это время только мешавшиеся солдаты и рыцари оттеснили остальных и выстроились так, чтобы и отцу, осторожно спускавшемуся по приставленной колоде, и маме было удобно стоять. Заодно и дети все нашлись. Даже Ри.

— Все живы? — Мама улыбнулась, окидывая их быстрым взглядом. — М-м, даже стоять можете, очень хорошо.

Её синие глаза задорно блестели, на щеках играл румянец. Поездка явно пришлась маме по душе, и не удивительно: путешествовать она любила. Каждые полгода ездила то в Старомест, то в Королевскую Гавань. А ещё Эдрик мог только представить, какой непростой путь они с отцом проделали, осмотрев по очереди все Вольные Города за два года, притом с тремя его братьями на руках.

Однако не все переносили переезды так же стойко.

— Едва-едва. Уже с ног валюсь, — тихонечко пожаловался Деларион, осторожно переступая с ноги на ногу.

Эдрик раздражённо покосился на него. Мамин умник. Хотя Делариону едва исполнилось шесть, в обращении с цифрами он мог всех за пояс заткнуть, и потому матушка нередко позволяла ему просматривать с ней счётные книги. Копошиться в бумагах Эдрику, конечно, не нравилось, звон монет — другое дело, но так приятно было бы посидеть бок о бок с мамой и говорить с ней. Говорить о чём угодно, лишь бы подольше.

— Скоро отдохнём, — пообещала мама и ласково погладила Делариона по голове. А потом, поймав взгляд Эдрика, с улыбкой взлохматила и его волосы тоже. — Сейчас все важные особы друг друга поприветствуют, а затем нас проводят в покои.

Гостевой дом оказался недурен, но Великий чертог, а особенно приветственный пир, устроенный в нём, были гораздо лучше. Воздух пах до того вкусно, что и его хотелось ломтями нарезать, а музыка наполняла сердце острой радостью. Эдрик изнывал от желания пуститься в пляс, но было ещё не время.

— Леди Делена сказала искать место за столами сквайров, — напомнил ему Джендри и потянул куда-то вбок. — Вон там вроде свободно, что скажешь?

Сидевшим на скамье за одним из столов и в самом деле было куда потесниться. Эдрик уверенным шагом направился туда, сел и уже было потянулся за большим и румяным ломтём хлеба, но в тот же миг услышал заданное недоумённым тоном:

— Вы разве не из детей Беса? — и повернулся на голос.

Говоривший оказался худощав и темноволос, с тёмными же глазами, и на вид казался не старше Джендри. Притом он не казался надменным и, верно, не осознавал, до чего дурно поступает, называя лорда, вырастившего Эдрика как родного сына, Бесом. Потому Эдрик решил, что лучше быть вежливым. Как мама.

— Будем знакомы, — улыбнулся он, стараясь подражать матери. — Я — Эдрик Шторм.

— А я могу похвастаться только именем, — ворчливо добавил Джендри.

— И каким же?

Получив ответ, молодой сквайр кивнул, быстро обежал их взглядом, точно что-то для себя решая, и назвался сам:

— Джон Сноу.

— Бывает, — не придумав ничего лучше, обронил Эдрик. И в самом деле — бывает. Всего-то и разницы, что один бастард из Штормовых земель, а другой — с Севера. — Эля хочешь, Джон?

Тот настороженно кивнул, и уже через четверть часа оказался погружённым в подробный рассказ Эдрика о том, как они сюда добирались. Потом в чертог вошла королевская чета, и Эдрику досталось сомнительное удовольствие вблизи полюбоваться на потного и жирного пьяницу, которым он некогда восхищался. «Лучше бы меня называли Флауэрсом, — с горечью подумал он. — По маме». От этой равнодушной рожи опять нахлынули воспоминания, как когда-то давно он стоял у дверей королевских покоев и с волнением ждал, когда его представят отцу. И тут вдруг с той стороны чей-то гулкий голос произнёс: «Что за Эдрик? Да брось, Джон, какой он мне сын? Я всего-то разок задрал подол этой девке Флорент, а все уж раскудахтались…»

— У тебя красивая мать.

Голос Джона вывел Эдрика из раздумий. Когда он поднял глаза, то понял: худшее позади. Принцы уже прошли, как и сир Джейме, а потому теперь настала очередь его семьи.

— Это верно.

Нередко Эдрику доводилось слышать шепотки, мол, его мать одевается как служанка. Как и сейчас, её платья и в самом деле были просты: без вышивки, без кипы кружев, с тонким узором из жемчужин или камней. Но когда он попытался рассказать ей об этом, Делена только посмеялась. «Не слушай тех, кто говорит так, Эдрик, — сказала она. — Не всё блестящее красиво, как не всё простое уродливо. Мои шелка не из Мира, а с Наата, бархат из И-Ти, камни только из Асшая, а этой безупречной выделки кожа пересекает Закатное море, чтобы пасть к моим ногам уже в виде туфель. Так что даже если их густо расшить золотой нитью, она добавит лишь вес, но не ценность». Только сейчас ему пришло на ум, что сказанное имело смысл не только в мире платьев. Пусть мама не блистала драгоценностями, как королева, а отец и близко не был так высок, как король, от того, как они улыбались друг другу и шли рука об руку по проходу у Эдрика становилось тепло на душе.

Нарядно одетые братья и сёстры со свежими цветами в волосах шли мимо в том же порядке, в каком появились на свет. Со стороны поглядеть, так забавно вышло: старшие пошли в отца, средние — темноволосые и синеглазые — в мать, ну а в младших всё перемешалось. Ещё им явно было не по себе от внимания, и Эдрик помахал, стараясь поддержать. Рассядутся или разъедутся — меньше семьёй быть не перестанут. Кирин и Тиа заулыбались, а Герион так и вовсе побежал вперед и под сдавленный смех братьев постарался протиснуться на скамью между Эдриком и Джендри.

— Нет, маленький, нам сказано сидеть за другим столом, — тихо напомнил ему Мареон, возвращая на пол и осторожно придерживая подмышками, чтобы снова не убежал.

— Завидую тебе, Эдрик, — пробормотал Сирилл, становясь поближе. Обычно он был немногословен, но за сегодня явно многое накопилось: короткие светлые волосы стояли торчком, будто колючки у ежа, пронзительно-зелёные глаза метали молнии. — Еда всё та же, а делать вид, будто рад кузенам, не надо.

— А ведь мама так и хотела, — со вздохом добавил Ри. — Жаль, что отец приказал слушаться леди Кейтилин. «Чужой дом — другие правила», ладно, а пировать-то как? От рож… розового и жизнерадостного лица кузена Джоффри любой кусок поперёк горла встанет.

— Ри! — шикнул на него Мареон. — Ты что, забыл? Сегодня…

— Сегодня мой рот только для того, чтобы улыбаться и жевать, — мрачно закончил за него Нойрион. — Помню я всё, расслабься. Вообще на эту поездку я самый милый «бледный крысёныш», которого его высочество только видел.

Когда они ушли, убалтывая и уводя за собой недовольного Гериона, музыка заиграла быстрее, а разговоры зазвучали громче. Вскоре Эдрик познакомился со всеми сидевшими за столом, попробовал вина, выплюнул его под всеобщий смех и впервые увидел вблизи лютоволка. Маленького, конечно, но весьма любопытного: белого, красноглазого и непривычно тихого — настоящего Призрака. Они с Джоном и Джендри по очереди просовывали ему под стол куски цыплят и закормили бы, наверное, до смерти, не появись на голове у Сноу чья-то поглаживавшая его рука.

— Дядя Бенджен! — впервые за вечер обрадовался Джон.

Эдрик встрепенулся. О, как много у него накопилось вопросов!

— Вы Бенджен Старк? — выпалил он, глядя на высокого худощавого воина с серо-голубыми, как утренние куски льда в фонтанах Белой Гавани, глазами. — Первый разведчик Ночного Дозора? Я Эдрик Шторм, и я так много о вас слышал! Скажите, а далеко ехать до Стены? Я могу вступить туда, если мне только десять? Я однажды видел, как из тюрьмы в Королевской Гавани туда забрали с полдюжины воров, они теперь тоже братья Ночного Дозора?

— Что? — Джон смотрел на Эдрика так же недоумённо, как и его дядя. — Ты о чём?

— Погодите. — Сидевшие за столом засуетились, расчищая место, и Бенджен Старк перелез через скамью, садясь справа от Джона. — Эдрик… Шторм, верно? Откуда ты…

— Мы с Джендри собираемся вступить в Ночной дозор, — с гордостью выпрямился Эдрик. — Знаю, вас осталось мало. Всего три замка, да и клятвы приносят чаще лишь для того, чтобы избежать казни, но я верю, что смогу это исправить! Вот вырасту и стану самым лучшим лордом-командующим в истории!

Гулкий хохот, раздавшийся в ответ на его блестящую речь, на миг заглушил даже громогласное требование короля подлить ему ещё. Эдрик слегка надулся, но отсмеявшись, Бенджен Старк утёр слезы и, ничего не говоря о его мечте, принялся старательно отвечать. Джендри ловил каждое слово, а вот Джон, казалось, над чем-то призадумался.

Нежный рассеянный свет заливал всё вокруг, и стоящей посреди этого сияния Делене казалось, будто она парит среди облаков. Можно ожидать такого единения с миром от молитвы в септе, но это было не по ней. Посты и розги давно уже выбили из неё всю радость от общения с божественным, одарив взамен умением притворяться, что это не так. Была бы столь прекрасна богороща? Возможно, в настоящей-то Делена ни разу не бывала, а пока душа её пела от близости к самому восхитительному из строений, созданных руками человека по эту сторону Узкого моря, теплице. Да, здесь были грязь и влажная духота, низкие потолки из желтоватого стекла и свисавшие с них верёвки и цепи неясного предназначения, но их Делена видела лишь как фон к настоящему чуду: грядкам с зеленью, овощами и ягодами, способным, по слухам, давать урожай даже долгой и суровой северной зимой. Будто храм, где превозносят саму жизнь в самом естественном её проявлении.

Тирион поначалу посмеивался, мол, странное увлечение для леди, однако длилось это недолго. Обнаружилось кое-что, заставившее его передумать. И теперь её увлечение приносило им больше золота, чем дождей выпадало в Западных землях, но от холодов всё могло погибнуть. Нельзя было этого допустить.

— Ятло, как думаешь, а почему тут так тепло? — Делена осторожно потрогала одну из свисавших с потолка цепей.

— Всё дело в горячих источниках, на которых стоит замок, я полагаю. Теплица устроена немного глубже остальных строений, и в стенах, возможно, бежит горячая вода. Но мне неизвестно другое подобное место, так что кроме стеклянной крыши и системы отвода воды мы ничего повторить не сможем.

— Придётся придумывать самим? — Делена невесело фыркнула. — Жаль. Надо бы поскорей отправить заказ на стекло. Ты ведь сам говорил: дни становятся короче, ночи — холоднее. Лето скоро кончится, верно?

— Так считают в Цитадели, и в этом у меня нет причин им не верить.

А у Делены не было причин не верить Ятло. За двадцать лет знакомства так и не появилось. К тому же именно он помог появиться всем её детям на свет, не сведя при этом саму Делену в могилу. Мейстер Крейлен, может, и был хорошим советником для лорда Тайвина, но в трудных родах ничего не смыслил. Ну а то что Ятло до мейстерских обетов не хватало двух звеньев… Хорошими мейстерами, пусть и будущими, не разбрасываются, и Тирион тоже так считал.

Присев, Делена запустила руку во влажную, рыхлую землю и с наслаждением пропустила её между пальцев. А как иначе, ведь нельзя не любить то, что делает тебя особенным. Затем ей на глаза попался небольшой кустик клубники, выросший в стороне от остальных. Клубника была любимой ягодой леди Огреллы из дома Пиков, её матери. Когда-то в Ясноводной Крепости была грядка, где Делена высадила более дюжины кустов в память об этой равнодушной, отстранённой, но всё равно почему-то небезразличной ей женщине. Едва ли та сохранилась и по сей день. Этот малыш тоже был близок к концу: листья пожелтели, стебельки поникли. У него первого появились ягоды, но и они, не успев созреть, уже начали сохнуть. Печальная картина.

Протянув к нему руку, Делена бережно провела кончиками пальцев по кромке ближайшего листа.

— Миледи! — В ту же секунду настиг её предупреждающий оклик Ятло, и Делена отдёрнула руку так быстро, словно обожглась.

Верно, они на чужой земле, и вести себя тут нужно соответственно. Никогда не знаешь, кто смотрит.

— Ты прав, — протянула Делена, поднимаясь, распрямляясь и отряхивая ладони от земли. — Давай на этом закончим. Близится время завтрака.

— И как раз свежая клубника поспела. — Ятло осуждающе кивнул на ровные ярко-зелёные грядки, пестревшие аппетитными красными ягодами. Да уж, неловко вышло, но особых сожалений Делена не испытывала.

Путь от теплицы к гостевому дому проходил через богорощу. Странное это было место. Трава упрямо цеплялась за ноги, низко свисавшие ветви то и дело норовили залезть ей в волосы, а корни, вспучившие землю, пугающе напоминали змей, и в то же время Делена ощущала здесь покой. Лучи утреннего солнца прорывались сквозь плотный зелёный полог, изо всех сил даря живительное тепло и свет. Безмятежная тишина окутывала её шелковистым облачком, мир замирал и мысли упорядочивались. Сердце-дерево она пока не нашла, но в остальном богороща была именно такой, какой Делена её себе и представляла: сумрачной, дикой и… настоящей. Ничего общего с теми облагороженными подделками в Красном замке и Хайгардене. Здесь Делене легко было представить, как в окружении таких деревьев Дети Леса жили в гармонии с великанами, сумеречными котами и лютоволками. Ещё до появления в их жизни Первых людей. Задолго до вторжения андалов. Интересно, что именно тогда, если верить легендам, к ним пришёл Гарт Зелёные Руки и предложил научить их земледелию и садоводству. Оглядываясь вокруг Делена могла понять, почему идея садов у Детей Леса не прижилась.

С момента прибытия в Винтерфелл завтрак у королевской семьи проходил в утренней комнате гостевого дома. Делене было неловко есть там же, но в открытую избегать семью мужа казалось неправильным. Даже королеву, хотя не отпускало чувство, будто при взгляде на неё Серсея тут же начинает перебирать в голове разные способы убийства. Сажать рядом с ней Эдрика? Немыслимо. Но кто рано встаёт, тот первым кушать идёт.

О том, что семья уже в сборе, Делена могла понять задолго до того, как зашла в комнату: оживлённый гомон и задорный детский смех встретили её даже раньше запахов еды.

— Мама! — Лоренна заметила её раньше остальных. — Наконец ты пришла! Отец приказал принести для тебя кашу и печенье, а мы оставили немного медовых сот, будешь?

— Конечно. Приятно, что вы подумали и позаботились обо мне, — с улыбкой подмигнув детям, Делена обогнула стол и направилась к Тириону. Положила ладони ему на плечи, ласково погладила и улыбнулась шире, когда тот, слегка откинувшись назад, оперся затылком о её живот и проворчал:

— Проводить день без слуг с каждым годом становится всё труднее, тебе так не кажется, моя леди?

— Но ты по-прежнему превосходно справляешься. — Склонившись ниже, Делена приобняла мужа и поцеловала в висок.

Лето, что не увяло до сих пор, началось на утро после их свадьбы. Десять лет прошло, подумать только. Без метких колкостей сира Гериона и ободряющей мудрости леди Дженны их брак вряд ли выстоял, не говоря уже о превращении в семью, но теперь они делали друг друга счастливее чаще, чем злили.

— А где Эдрик и Джендри? — Делена ещё раз зорко оглядела собравшихся, но их так и не нашла. — И малыши?

— Герион с сёстрами спят. День будет долгим, пусть наберутся сил. И ты ведь знаешь: не буди лихо, пока оно тихо. — Тирион фыркнул, затем накрыл её ладонь своей. — А Эдрик и Джендри в Зимнем городке с Джоном Сноу. Ненавязчиво вербуют, полагаю.

— Вот как? — Делена тоже развеселилась. Любопытная компания подобралась у её первенца. — Хорошо, что Джон пошёл с ними. Думаю, этот юноша сможет остудить их горячие головы своей рассудительностью.

— Если только вдали от дома энтузиазм нашего сына не окажется более заразительным, чем обычно. От тебя пахнет землёй и сыростью, — Тирион чуть запрокинул голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Где гуляли?

— Земля из теплицы, а сырость в богороще подхватила. — Под хихиканье самых младших Делена поцеловала его в лоб и села рядом. — Хочу попозже пройтись там с тобой. А ещё Ятло разведал, что где здесь библиотека, о которой мы говорили. Она неподалёку, в той башне между нами и кухней.

— Вот как? Что ж, сходим туда завтра, — задумчиво кивнул Тирион, прихлёбывая эля. — Как думаешь, здесь может быть новая часть?

— «Огней Республики»? — Делена неопределённо пожала плечами, пододвигая поближе плошку с кашей из дроблёного овса. Труд Галендро об истории Валирии был интересен обоим, но нигде в своих путешествиях они так и не встретили полной копии. Приходилось собирать по крупицам. — Едва ли. А вот «Неестественную историю» поискать можно. Хотя бы обрывки. Вдруг Бейлор не до всего здесь смог дотянуться?

— Только послушайте, о чём вы говорите, — возмутился сидевший напротив Ри. Он, как и братья, проигнорировал кашу и теперь спешно расправлялся с колбасками. — Сырость, пыль и скука. Лучше скажите, чем сегодня займёмся? Мам, может мы с тобой из лука постреляем?

— Посмотрим сначала на успехи твоих братьев, — предложила она.— Потом полюбуемся, как ты метаешь ножи, а если зрители не набегут, то посоревнуемся в меткости. А с тобой, Лори, — повернулась Делена к старшей дочери, — можем в это время поупражняться в рукоделии. Сплетём корзинку для котёнка Кирин, как ты хотела.

Лоренна заметно оживилась, и изумрудно-зелёные глаза заблестели от радости. Делена с нежностью подметила, до чего же дочь похожа на неё, даже ушки торчали так же. Жаль, что найти общее и интересное обеим дело им удавалось нечасто. Большую часть времени за ней присматривала септа Розмари — единственная известная Делене жизнерадостная и непритворно заботливая служительница Семерых. Переманить её из септы в городе лорда Хьюэтта удалось с большим трудом, однако усилия вполне оправдались. Лори уже научилась играть на колокольчиках и сочинила несколько милых стихов, чем Делена очень гордилась.

— Я слышал, принцесса ходит вышивать с леди Сансой и леди Арьей, — подал голос Деларион. Он единственный старался называть всех по титулам. — Разве не будет лучше отправить Лори к ним?

— Я уже ходила! — недовольно выкрикнула Лоренна. — Там скучно!

— Не потому ли, что вышивать ты не умеешь? — поддел её Нойрион, и Лори надулась.

— Не страшно чего-то не уметь, — спешно добавила Делена, заметив, как на глаза дочери наворачиваются слёзы. — Уверена, и септа Мордейн не сразу научилась. Просто теперь она не помнит, каково это было — не уметь шить.

— Ну конечно, — выразительным шёпотом протянул Мареон. — Это же сколько времени прошло!

Дети прыснули и вновь вернулись к шушуканью и весёлым переглядкам над тарелками. Опасаясь нарушить этот хрупкий мир, Делена замолчала и потянулась к тарелке. Взяв оттуда печенье, она поднесла его к лицу и с наслаждением втянула носом исходивший от него не то фруктовый, не то сливочно-сладкий и очень знакомый аромат.

«Медовый мак» — так она назвала это удивительное растение, помимо прочего привезённое для неё Игоном Фарвиндом из-за Закатного моря. Интересно, но самым приятным запахом у него обладали не цветы, а занимавшие их место длинные тёмно-коричневые стручки, полные крохотных чёрных семян. Боги, до чего же непросто добиться их появления! Немногие крестьяне, которых Делена сочла надёжными, трудились как пчёлки ради каждого из них, но результат того стоил. И стоил особенно дорого: вдесятеро больше шафрана.

— Надеюсь, леди Кейтилин понимает, что ты сделала ей поистине роскошный подарок, привезя тот сундучок с пряностями, — негромко произнёс наблюдавший за ней Тирион. — Хотя я удивлён, что ты вообще решила что-либо ей дарить.

— Мы, жители Простора, народ щедрый и хлебосольный, — хмыкнула Делена. — Без подарков в гости не ездим. А если серьёзно, то некоторые дети Старков вполне подходят нашим по возрасту. Нелишним было бы закинуть удочку, как думаешь?

— Удочку? Да у нас столько детей, тут хоть сети расставляй, — Тирион довольно улыбнулся. — Вкусно хоть приготовили?

Делена осторожно откусила кусочек.

— Неплохо, — признала она. — У леди Старк хорошие повара. Хотя в моих лавках получше. Но к слову о хорошем. Проведёшь сегодня время с братом?

— Я бы и рад, но в покоях его нет. Сегодня прощальная охота, и Джейме наверняка сопровождает короля. — Тирион поморщился. Делена его не осуждала. Наверное, она и сама лицо кривила не меньше, когда речь заходила о Роберте Баратеоне. Спрашивать, отчего муж не захотел присоединиться к охотникам, тоже было излишне.

— Тогда предлагаю часть детей и конюшни. Герион обожает лошадей, но и на пони, думаю, согласится. Кирин и Тие тоже будет интересно, а Дел и Джей потренируются. Лишним не будет. Потом опять уложим маленьких спать и обменяемся детьми: старших ты займёшь чем-нибудь для лордов, а мы со средними захватим садовника леди Кейтилин в плен и окопаемся у теплицы.

— Джей будет в восторге, — Тирион кивнул на самого молчаливого из их детей. — У него твои волшебные руки.

— Наряду с твоими терпением и вдумчивостью. — Леди Дженна не раз говорила, как важно указывать мужчинам на их сходство с детьми, а Делене несложно было повторить. — Любопытно будет наблюдать, какой путь для себя выберет каждый наш ребёнок. Лорд, рыцарь, торговец…

— Первая женщина-мейстер, — пошутил Тирион.

В этот момент откуда-то сверху донёсся истошный детский крик. Делена ещё не поняла, кто кричал, а ноги уже несли её вперед, к лестнице. Кирин! Герион! Тиа! Там же её дети!

Два пролёта тянулись целую вечность, но вот наконец Делена добежала до распахнутой настежь двери и ввалилась внутрь. Тут же она едва не налетела на застывших истуканами солдат, обычно стоявших снаружи, чудом увернулась и что было сил вцепилась руками в столбик кровати, стараясь устоять на ногах и перевести дух. Хвала всем богам, старым и новым: дети были живы, не ранены и в полном составе.

Сидя в гнезде из сбившихся покрывал, взъерошенный Герион и Кирин, вцепившаяся в котёнка, испуганно и молча глотали слёзы. Между ними навзрыд плакала Тиа, да так горько, что у Делены сердце заболело от одного только взгляда на неё.

— Тише, мои солнышки, тише, — дрогнувшим голосом протянула она, залезая на кровать и подбираясь поближе к детям, чтобы их обнять. — Всё хорошо, мама здесь. Плохой сон ушёл, Тиа. Теперь всё хорошо.

Делену всегда поражало то, как хорошо её доченька запоминала сны. Своих вот она почти не помнила. Даже если пугалась кошмаров, что бывало не часто, забывала их уже наутро. Но с Тиа всё было иначе. Каждое утро она взахлёб рассказывала ей что-то о быстрых лапках, лестницах, чердаках и мышах, которых она ловила. Нередко у неё бывали сны-полёты, и до того точные, что даже верный порядок улиц Ланниспорта сохранялся, но Делена не волновалась. Это ведь просто сны.

Заслышав её голос, отмерли и солдаты. Коротко и неловко откланявшись, они поспешили за дверь, а им на смену с громким топотом ворвались Ри и Сирилл, на миг опередив Мареона. В следующую секунду за их спинами послышалась возня, и вдруг вокруг стало чересчур многолюдно. От такого обилия внимания Тиа ненадолго затихла, а потом перелезла на колени к подсевшему отцу и расплакалась ещё горше. Герион и Кирин захныкали, готовясь присоединиться к ней.

— Так, котятки мои, — сдерживаясь, чтоб и самой не растянуться рядом в слезах, сказала Делена. — Дадим Тие время и место, чтобы успокоиться. Герион, Кирин, вылезайте из постели. Умоемся, оденемся, пойдём завтракать. Всем остальным тоже лучше вернуться в утреннюю комнату.

Старшие дети нехотя вышли. Ещё долго было слышно, как они препираются по пути обратно. Тирион баюкал не желавшую успокаиваться Тию, а Делена тем временем чередовала поцелуи и пригоршни холодной воды, пока дети не раскраснелись и не повеселели. Она привычно помогла им одеться, сопроводила вниз, а убедившись, что Ри проследит за тем, как их накормят, поднялась обратно.

Тиа только-только начала успокаиваться, и теперь сквозь икоту и всхлипы начали проскальзывать слова.

— Что ты сказала? — удивлённо переспросил Тирион, когда Делена присела рядом.

— Плохой, — прогундосила малышка, уткнувшись ему в шею. Её тоненькие пальчики взволнованно трепали ткань отцовского дублета. — Дядя Джейме… ик! Плохой!

— Отец! — Второй раз за утро ворвался в комнату Сирилл. — Там переполох! Волк воет, и слуги говорят… Не знаю, правда ли это, но они говорят… Ой!

Он испуганно пригнулся, а мгновение спустя над его головой стремительно пронёсся пестрый комок перьев. Делена с изумлением наблюдала, как этот живой и отчаянно хлопающий крыльями снаряд несколько раз приложился о стены, потолок, а затем с жутким скрежетом рухнул на шкаф. Что-то зашуршало, и на край приоткрывшейся дверцы вспорхнула маленькая сова.

— Так что случилось? — переспросил Тирион, отводя взгляд от шкафа и поудобнее устраивая дочь у себя на коленях.

— Старая башня, — подала голос Тиа, — дядя Джейме сказал: «Ради любви», — и Бран упал.

Второй раз за день случай привёл Делену в богорощу, но желанного покоя она здесь так и не нашла. Тени сгустились. Оранжево-красные блики умирающего солнца мерцали между ветвей, подступая огнём, не усмиряя, а лишь раздувая тревогу в сердце. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Подумать только, ещё недавно её сыновья вместе с Браном упражнялись с мечом, а девочки бегали за ним, играя.

— Я так надеялся, что это ложь, — хрипло выдохнул Тирион, сопровождавший её на этой прогулке. — Тиа ещё мала и не смогла понять всего, что делали мои сестра и брат в той башне, но, вглядываясь дальше её слов…

— Грядут перемены, — вздохнула Делена в ответ. — Ты их предвидел, я тоже. Дома в Вольных Городах, запас золота в Железном банке и здесь, корабли на случай побега… Жаль, нам не достаёт времени подготовиться лучше. Расточительность и скука короля отлично набивали нам карманы, но теперь, уверена, лорд Эддард возьмёт казну под контроль. Так Небесные Сады ещё долго не окупятся даже при условии мира, а я ощущаю близость войны так же ясно, как и зимы. Если верить Старкам, она уже близко.

— Остаётся надеяться, что Ночной Дозор, как бы сильно он ни усох, остаётся верен своей клятве не вмешиваться в дела Семи Королевств. — Тирион покачал головой, а затем испытующе посмотрел на неё. — А ведь ты могла бы усадить своего ребёнка на трон, моя леди. Роберт не нравится тебе, но и Джоффри тоже. Неужто всё равно готова молчать? Ради Серсеи? Мирцеллы и Томмена?

— Ради тебя и того замка, который ты, вероятно, за это получишь. — Это была правда, и вместе с тем её смешила даже мысль о том, как какая-то мать будет желать усадить своё дитя на Железный Трон. Интриг везде хватало, но жить в Красном замке? Не лучше дорнийских приключений Рыцаря-Дракона⁽¹⁾. — Моя мечта уже при мне, на очереди — твоя. Разгадать намерения лорда Тайвина непросто, но уверена: при угрозе власти Ланнистеров он непременно пожелает укрепить своё влияние и использует для этого любые средства.

— Даже такие, как я, маленькие и уродливые.

— Богатые, плодовитые и способные поддержать отца вместо того, чтобы ждать помощи от него, — поправила Делена мужа. Затем остановилась, вынудила его обнять себя, подождала, когда Тирион немного расслабится, и неуклюже пошутила:

— Твои сестра и брат не могут превзойти тебя здесь хотя бы по двум из трёх.

Сдавленное хихиканье плохо увязывалось с той мрачной торжественностью, какая обступала их со всех сторон, но от того становилось только смешнее. Тирион привалился к её груди и пытался успокоиться, изредка сотрясаясь от накатывавших волн нервного смеха. Делена обняла его, положила подбородок на макушку и с удовольствием отметила, что напряжение, сдавливавшее грудь, отступило. Даже почти догоревший закат вернул свою красоту.

Некоторое время они стояли молча, прислушиваясь к дыханию, скрипу ветвей и шороху листьев. Затем Тирион отстранился и осторожно, точно жемчужины нанизывая слова, спросил:

— Наша дочь говорила о случившемся так, будто видела всё своими глазами. А ещё о крыльях. И мышах, которых ела.

— Ох, Тирион, — простонала Делена, закатывая глаза. Ожидание этого разговора не помогло подготовке к нему. — Понимаю, о чём ты хочешь спросить, но не знаю, что ответить. Дары многих наших детей мы отыскали в легендах о потомках Гарта Зеленые Руки, но Тиа не похожа ни на кого из них. Я боюсь, что без понимания и осторожности она причинит себе вред, но как помочь? Разве что любить и верить.

— И не позволять поборникам Семерых узнать об этом, — невесело усмехнулся он в ответ. — О чардреве, выросшем посреди двора обители Молчаливых Сестёр, они так и не забыли.

— Мне нужно было сбежать. — Делена слабо улыбнулась, вспоминая. — Я попросила, оно ответило.

— Можешь попросить снова, — странным голосом протянул Тирион, глядя куда-то вбок. — На этот раз выйдет даже заглянуть в глаза.

Они лишь немного не дошли до поляны, в центре которой древним колоссом замерло чардрево с кровавым ликом, вырезанным на белой, как кость, коре. Сердце-дерево, которое Делена не отыскала в прошлый раз. Будто зачарованная, она отпустила мужа и побрела вперед, не отводя взгляда от грубых, небрежных надрезов, полных застывшего древесного сока.

В этих деревьях всегда таилось что-то странное. В изгибе ветвей, наклоне ствола, шёпоте листьев. Иногда Делене казалось, что она понимает их. Одинокий страдалец, запертый в Каменном саду Утёса Кастерли, извивался в агонии. Три Певца, правившие в богороще Хайгардена, красовались и наслаждались вниманием. То нежное чардрево, по которому она карабкалась через стену материнского дома Молчаливых Сестёр, по-детски беззаботно радовалось жизни, а здешнее, напротив, сулило беды и смерть. Оно выглядело до того немолодо, что нетрудно было представить, как Первые люди приносили у его корней жертвы Старым богам. Каждая трагедия, которую оно застало, наложила на облик этого чардрева свой безжалостный отпечаток, и всё же Делена не верила, что боги, если они здесь есть, желают зла потомкам Королей Севера.

Опустившись на приподнятые над землёй и переплетённые корни, она сняла перчатки и ласково погладила тёплый шершавый ствол. Просить? Пожалуй, но не за себя.

— Нехорошо вот так запросто сидеть на чардреве. — Тирион настороженно топтался чуть в отдалении. — Всё равно что забраться на алтарь Отца и сидеть там, грызя яблоко и болтая ногами.

— А я так и делала, когда септы не видели. — Делена улыбнулась, довольная своим маленьким детским бунтом. — Отличный повод для Семерых дать о себе знать.

— Поразив тебя молнией.

— Не то чтобы моя смерть кого-то волновала.

— Сейчас она очень волнует меня. Встань, прошу тебя. И поскорее.

Удивлённая его словами, Делена начала подниматься. Прежде она ни разу не замечала за своим лордом-мужем такой щепетильности. Их первая тройня была, вероятно, зачата прямо меж корней чардрева в Каменном саду, и тогда его ничего не смущало.

Откуда-то сверху недовольно каркнул ворон, ему вторил ещё десяток собратьев. Шумели, переговариваясь, обступившие их деревья. Ветер поднимался, ночь спешно поглощала остатки дня.

— Вернёмся в замок, — предложила Делена к удовольствию Тириона, и они поспешили обратно.

— У тебя что-то запуталось в волосах, — заметил он, когда их в третий раз осветил тусклый свет факелов. — Позволь, я достану. Ох, погляди, это странно.

На короткопалой ладони, занимая её всю, лежали попарно соединённые лепестки, чем-то неуловимо напоминавшие крылья моли. Узкий конец их был утолщен, и через бледную оболочку Делена заметила внутри нечто тёмное и круглое. Взяв одну из находок в руку, она вдруг ощутила знакомый трепет. Предчувствие новой жизни.

— Это семена, — поражённо выдохнула и подняла взгляд на мужа. — Только я никогда не видела подобных нигде к югу от Перешейка. Мне сейчас не встречалось незнакомых деревьев. Может ли быть…

— Возможно. — Тирион недоверчиво провёл пальцем по одному из «крыльев». — Никогда не задумывался над тем, откуда берутся новые чардрева.

— Давай сохраним их, — загорелась Делена. — Взять на память о поездке сюда меха, янтарь — всё это скучно. А вот новые чардрева, тем более как дар… Я вижу в этом добрый знак. Кусочек будущей богорощи в нашем собственном замке.

— Леди Делена, прошу, погодите!

К ним что было сил спешил мейстер Лювин.

— Леди Кейтилин просила меня передать, что высоко ценит ваше участие и внимание, и хотела бы снова увидеть вас, — проговорил он, останавливаясь рядом. Мейстер задыхался от быстрой ходьбы, но не тратил время, чтобы перевести дух.

Отказывать несчастной матери в такой малости было неловко, и Делена согласилась. Попросив напоследок Тириона, чтобы он до её возвращения побыл с детьми, она проследовала за мейстером. Мысли тут же прочно заняли её дети, и пришлось пообещать себе, что уж сказку на ночь или колыбельную она сегодня точно им расскажет и споёт. Однако прежде, как выяснилось, ей предлагалось сотворить небольшое чудо.

Было трудно понять, в какой момент женщины внезапно уверовали, будто она какой-то чудотворец или новая святая, коих после Бейлора Благословенного прослеживалась серьёзная нехватка. Мало кто знал её в лицо, однако то, что она жена карлика из Ланнистеров, проведали быстро. Беременные просили благословить их лёгкими родами, те, кто не познал ещё радостей материнства, требовали вселить плодовитость в их чрево, а матери просили милости для детей. Леди Кейтилин оказалась из числа последних.

— Мне жаль разочаровывать вас, миледи, но я не святая, — в очередной раз объясняла Делена. — Разумеется, я буду только рада помолиться с Браном за его благополучие, однако прошу, поймите…

— Вы трижды родили троих детей. — В голубых, как ясное небо солнечным днём, глазах леди Кейтилин светилась та самая истовая вера, от которой Делену всегда бросало в дрожь. — Здоровых детей. От мужа-карлика. Семеро благословили вас, пусть вы сами в это не верите. Они же направили вас к тем несчастным, что обитают в Блошином Конце, чтобы вы очистили и осветили их жизнь. Ходили слухи, будто вы построили там новую септу, это так?

— Верно, — сухо обронила Делена и поджала губы, силясь справиться с нахлынувшим раздражением.

Боги направили, ну конечно. Как жаль, что те же боги не удосужились вверить её чудодейственным рукам десять с половиной миллионов золотых драконов на все траты, и ей пришлось вложить свои. На септу, да, куда без неё, но ещё на канализацию, стоки, уборку имевшихся улиц и мощение новых взамен выкупленных и снесённых домов. На новые дома и лавки, конюшни и мастерские, трактиры и пекарни, в которых хлеб, может, и не был так вкусен, как хотелось бы, но оказался по карману местным жителям. На запоминающиеся слухи и умелые шепотки, внушившие королю идею снести Драконье Логово. На снос развалин и постройку там арен, театра и игорного дома, вместе названных Небесными Садами. О, а ещё на взятки, взятки, взятки и взятки, без которых в том проклятом городе ничего не работало.

— Что это, если не божественное провидение? — Как ни в чём не бывало продолжила женщина, не догадываясь даже, насколько заблуждалась. — Мейстер Лювин уже признал своё бессилие, а потому всё, что мне остаётся, это уповать на богов.

Голос леди Кейтилин дрогнул. Это отрезвило Делену. И правда, время ли попусту распаляться, когда мать Брана хватается за любую соломинку.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — искренне пообещала она и, когда Кейтилин Старк присела на свою узкую кровать у стены, отошла к ребёнку.

Но что же она могла сделать?! Присев у постели, Делена придвинулась ближе и вгляделась в его посеревшее, безразличное, недвижимое лицо. Есть ли ещё о ком молиться? В поисках ответа она запустила пальцы в свою косу и принялась перебирать пряди, размышляя, когда вдруг наткнулась на украшение, которого там не должно было быть. Кое-как выпутав его из волос, Делена с удивлением уставилась на ещё одно крылатое семечко, каким-то чудом не замеченное Тирионом.

И тут её голову посетила идея. Странная, да, но ещё и необъяснимо привлекательная. Когда-то давно она узнала об одном растении из Соториоса, чьё семечко попало в поражённую ядовитым укусом руку. Оно проросло прямо внутри и мало того, что спасло моряку жизнь, обезвредив яд, так ещё и сделало руку невероятно крепкой, поскольку оплело кости и мускулы. Звучало как сказка, но мейстеры нашли того моряка и сохранили его руку в большой стеклянной бутылке, чтобы любой мог поглазеть на неё.

Делена выковыряла семя и крепко зажала его между ладоней, а затем прикрыла глаза, размышляя. Растение было иным, ситуация тоже. Шанс на успех был весьма сомнительным, но чутьё настойчиво шептало: сделай это. Как в тот раз, когда сбежав от Молчаливых Сестёр она направила свои стопы в Цитадель, чтобы притвориться мальчиком-школяром — и познакомилась с Ятло. Или тогда, когда отдала все свои деньги — тридцать шесть оленей — торговцу из Староместа, собравшемуся плыть за своей мечтой в Асшай. Люди в таверне отговаривали её, а два года спустя Делена получила груду подарков и мешок золота. Это золото она передала захудалым недопиратам с самого мелкого из Железных островов на их первую экспедицию через Закатное море. Безумие? Возможно, со стороны так и казалось, но у неё самой было на этот счёт хорошее предчувствие, и оно оправдалось.

— Прошу простить за беспокойство, миледи, — прозвучал совсем близко тихий голос мейстера Лювина. — Юного лорда нужно перевернуть.

— Я помогу, — так же тихо ответила ему Делена, поднимаясь. Зажатое в правом кулаке семя, казалось, стучало, как встревоженное сердце. — Что с ним случилось при падении? Ударился головой?

— Вполне возможно, миледи. И ногами. А ещё спиной, да так сильно, что даже если придёт в себя, едва ли сможет ходить.

Мейстер Лювин неловко дернул рукой, и меха съехали, обнажая худенькую спину мальчика. На ней было несколько свежих ссадин, и одна — как раз там, где нужно. Боги, если в ней и правда есть какая-то чудодейственная сила, лучше бы ей сработать. Изо всех своих душевных сил Делена обратилась к крохотному семечку в её руке и попросила… помочь. Не вырасти в большое красивое дерево, каким ему суждено было стать, но стать опорой, другом для этого несчастного ребёнка.

— Живи и крепни, маленький лорд, — прошептала она, прижимая ладонь к спине Брана. — Возвращайся к солнцу из обступившей тебя темноты и проложи свой путь к счастью, каким бы он ни был.

1) Его посадили обнаженным в клетку для ворон, расположенную над ямой, заполненной гадюками, где держали нагим, под палящим солнцем днем и на холодном ветру ночью

Вернуться к тексту

Комнату заливал яркий солнечный свет. Занавески на распахнутых настежь окнах едва уловимо трепетали, из сада раздавались задорные птичьи трели. Откуда-то с улицы слышалась ленивая брань. Ри стоял у самого проёма и с тёплой грустью наблюдал, как Кирин и Тиа, заливисто смеясь, прыгали и брызгались в неглубоком пруду в глубине сада, ища там спасение от жары. Для них — солнца, ветра, птиц и малышей — ничего не изменилось, но Ри уже шёл девятый год. Он слишком взрослый для неведения.

Ничто не осталось прежним, когда леди Кейтилин подло напала на отца и захватила его в плен. Зачем только он решил вернуться по Королевскому тракту, если мама с ними отправилась от Восточного Дозора морем? Хорошо, Мареону не терпелось повидать леди Сансу, вот он и настоял на том, чтобы не заходить в Белую Гавань и поскорее оказаться в столице. Но почему отцу было так важно вернуться в Винтерфелл?

— С ним ведь были слуги. И наши солдаты, — удивился Сирилл, когда они об этом узнали. — Как они могли допустить подобное?

Ответа здесь не знал никто. Причин тоже. Мареон сказал, что всё стало только сложнее, когда сир Джейме атаковал Эддарда Старка, а Нойрион сожалел только, что дядя не захватил того в плен. Ещё и мама отчего-то взялась помочь бывшему деснице. Этот человек приказал схватить их отца, и всё же в ту ночь, когда красные плащи перехватили его на пути от Шёлковой улицы, леди Делена решила использовать свою власть, чтобы сохранить ему жизнь.

Отцом у них был Бес, маму же нередко звали «блошиной леди». «Блошиная — не блохастая», — всякий раз добавляла она, будто прозвище её смешило. Чаще оно звучало из уст других леди и лордов, а вот обитатели Блошиного Конца такими словами не разбрасывались. Ри об этом сказал Саврос — главный конюх из Небесных Садов. «Многие богачи зарабатывали на том, что мы делаем, — пояснил этот налысо бритый мужчина с тяжёлым взглядом и дружелюбной улыбкой львоящера, — но прежде обратно в Блошиный Конец не вернулось ни пенни. Леди Делена требует работать тяжело и много, это да. Но теперь по моей улице не течёт дерьмо, на столе бывает мясо, а эти её хлебные клубни, если в сале пожарить, даже съедобными покажутся». Так думал не он один. Потому умереть за неё они, может, и не умрут, а вот убьют — однозначно.

Тот же Саврос сказал, что прежде золотые плащи боялись даже заглянуть в кое-какие проулки этого холма. Мол, всякое с ними случалось. Может и так. Люди тут жили неприветливые. И когда Ятло до самого утра колдовал над впавшим в забытьё лордом, золотые плащи смиренно мокли у ворот, Нойрион сам это видел. Какая жалость, что лорд Эддард не соизволил ответить добром на добро, приструнив свою леди-жену и вернув им отца.

— Ри, лисёнок мой, — раздался за спиной мамин голос, — я жду гостя. Не против поужинать с ним, мной и братьями?

Нойрион нехотя отвернулся от окна. Тиа как раз пускала по водной глади найденный где-то бледно-золотой лист, и он хотел узнать, чем всё обернётся.

— Кто собрался в гости? — внутренне напружинясь, уточнил он.

— Командир золотых плащей, — улыбнулась мама. — Янос Слинт. Нам нужно обсудить с ним кое-что довольно неприятное, но до того делать вид, будто мы добрые друзья. Ваше общество мне в этом поможет, а ещё не даст созреть новым глупым слухам.

Ри закатил глаза. По какой-то причине людям страсть как не хотелось верить, будто их родители любят друг друга, а все они — дети Тириона Ланнистера. Ни разные глаза Мареона, ни светлые до белизны волосы никого не убеждали. Наоборот, выдумок становилось только больше. Сир Моллен, например, утверждал, будто мать нагуляла их от сира Гериона. Ну-ну. Они повидались с ним на Стене, и теперь-то он не так разговорчив.

— Я приду, — пообещал он, а когда комната опустела, позвал слугу, чтобы тот подготовил ему одежду.

Янос Слинт оказался одним из самых неприятных людей, каких только Нойрион видел в своей жизни. А ведь по крайней мере треть он прожил на холме Рейнис и знакомства у него были самые разные. Одутловатое лицо, невнятный подбородок, выпученные, как у лягушки, глаза, грубый голос, мерзкая привычка плеваться едой, а ещё чванливость и непомерная жадность — всё это сидело прямо напротив, уплотнённое черно-золотой бронёй и роскошным плащом из золотой парчи, пожирало выставленное на стол угощение и неуместно гоготало.

— Надеюсь, новости для него и правда неприятные, — тихо прошептал Сирилл на ухо Ри. — Жду не дождусь, когда эта жаба спрыгнет с нашего крыльца.

Когда с основными блюдами было покончено, перед ними появились слоёный пирог из орехов с шафраном, пропитанный мёдом и соком красных дорнийских апельсинов, замороженные сливки с медовым маком и корзинка с коричным печеньем. Янос взялся рассказывать какую-то историю о летнийском корабле и перьях, а мама, сидевшая во главе стола, очень по-особому улыбнулась, блеснула глазами и приосанилась. «Началось», — понял Ри и подобрался, с предвкушением ожидая, что же будет дальше.

— Удивительная история, Янос, — похвалила его матушка. — Есть ли другие вести из города? Его величество уже вернулся с охоты?

— Нет, увы. — Даже сожаление состряпать у него не вышло. Хотя такая пьяная красная морда мало на что сгодится. — Мне доложили о возвращении принца Джоффри со свитой, однако его милости пока не видно. Знатный олень, должно быть, попался.

— Вепрь, — странным голосом поправила его мама. — Наш король вышел против лютого вепря… как я слышала. Впрочем, — по её губам скользнула бледная улыбка, — покуда он не вернётся в город, доподлинно узнать об исходе будет нельзя. Время обратиться к нашим делам.

— О да, хе-хе-хе, — осклабился тот. — Самое время, миледи. А юным лордам пора по кроватям, верно?

— А вот и не угадали. — Говорила она всё еще мягко, но в воображении Ри над их домом прозвучал первый раскат грома. Отзвук приближавшейся грозы. — Дети многому учатся у родителей, и сейчас самое время одного такого урока. Вы помните то время, Янос, когда только получили место командира городской стражи?

— Как не помнить, миледи, — хохотнул стражник и натужно рыгнул. — Ох, прошу простить, леди Делена, эти ваши пироги… О чём я? А, первые шаги. Трудновато пришлось, чего уж скрывать, но я там всем хвосты накрутил!

— Прекрасно. — А вот и второй раскат. — Я даже знаю, кого, как часто и на сколько золотых драконов вы покрутили. А идея продавать должности? Бесподобно, вы согласны?

— К чему это вы ведёте? — Янос Слинт прищурился. — Не знаю, кто там и о чём рассказывал…

— Бросьте, Янос, — мама рассмеялась. — Или вы забыли, от кого каждый раз получаете по пять тысяч золотом в честь полной луны? Вот видите, добрым знакомым нет нужды юлить. Даже когда меня нет в городе, я не спускаю с вас глаз, интересуюсь, всё ли в порядке у такого доблестного стражника. Потому знаю, что недавно вы купили новый дом на Мучной улице. Обстановка шикарная, особенно тот резной шкаф в вашей особой опочивальне. А во дворе прекрасная яблоня, и я рада, что Джотос не зашибся, когда упал с неё три дня назад. Только недавно до меня дошли тревожные слухи. Сколько, говорите, вы задолжали Небесным Садам?

Мужчина замялся и покраснел ещё сильнее. Нойрион удивился. Задолжал? В чём? Там ведь обычные увеселения, как на ярмарках. Сиди, смотри, да радуйся.

— Нет-нет, погодите, я вспомню, — продолжила… нет, уже не их милая мама, а леди Делена, в чьих глазах точно молнии сверкали. — Триста восемнадцать тысяч сто сорок два золотых дракона и шесть оленей, притом эта цифра неуклонно растёт.

— Вы сами сказали, миледи, мы с вами давно знакомы, — льстиво начал говорить Янос, но леди Делена прервала его резким взмахом руки.

— Да-да, Янос. Я с большой теплотой отношусь и к тебе, и к твоей семье. Поэтому хочу выразить тебе своё сочувствие, ведь те деньги на ставку ты брал под залог своего чудного дома, а значит покинешь его — если не погасишь долги через три дня. Какая потеря! А ведь твоя крошка Далора только повесила все эти ленточки над своей кроватью.

Янос Слинт пытался ещё что-то сказать, но замер, приоткрыв рот. Пропали краски с лица, лоб покрылся крупными бисеринками пота. Затем он вдруг резко вскочил, повалив кресло, и зарычал:

— Я командир городской стражи, миледи, и не потерплю, чтобы какие-то ворюги зарились на моё добро! И что вы мне там платили? Жалкие крохи! Да стоит мне только свистнуть, сюда ворвутся мои люди. Вы ещё узнаете, каков мой гнев!

— Свисти. — Эта улыбка резала острее ножа. — Только прежде, Янос, тебе следует знать: я высоко ценю не только твою работу. Каждому, кто носит меч в придачу к золотому плащу, лунный зайчик приносит от меня дары. Я даю, а ты забираешь. Улавливаешь, на чьей стороне окажется перевес? Вот и хорошо. Садись, и впредь не смей поднимать на меня голос. Пока я добрый знакомый, но могу стать очень нетерпеливым кредитором.

Затихший, побледневший и даже обмякший командир городской стражи принялся медленно опускаться в кресло, не сводя с леди Делены глаз и, верно, позабыв, что сидения под ним нет. Раздался грохот, и Ри с братьями не удержались от смеха. Мама тоже улыбнулась, подмигнула им, а затем вновь превратилась в строгую леди.

— Что я могу сделать для вас, миледи? — кротко спросил Янос Слинт, примостившись на краешке кресла.

— О, Янос, сущий пустяк. Ты должен быть мне верен. Кто и о чём бы тебя ни попросил, даже предлагая деньги, ты должен отказать. Возможно, в какой-то момент тебе даже посулят титул, земли или даже земли с титулом. Откажись. Что бы ни обещали, твой ответ всегда должен быть «нет», если эта просьба исходит не от меня. Так и говори: «Я сделаю только то, что прикажет леди Делена». Или «Нужны мои мечи? Идите к леди Делене». Сможешь сделать это для меня?

— Почту за честь, миледи. — Взгляд Яноса прояснился.

— Хорошо. А поскольку мы уже решили, что хорошо друг друга знаем и нет нужды в притворстве, скажу как есть: чуть позже я поговорю об этом с твоими заместителями. А затем с теми, кто стоит ниже них. Уверю каждого, что не забыла об их помощи, и обрисую, насколько высоко ценю верность. У предательства же цена совсем иная.

Ри переводил взгляд с матери на погрустневшего стражника. Он не вполне понимал, о чём шла речь, но Янос Слинт выглядел так, будто лишь мгновение назад держал мечту в своих руках, а вот она уже исчезла. Какие замысловатые угрозы! Это ведь были они?

Раскланявшись, стражник удалился. Мама приказала служанкам принести мятный чай к остаткам пирога и печенья, и остаток вечера Ри наслаждался вкусным уютом. Только вместо отца рядом с ними была пугающая пустота.

На следующее утро он и думать забыл о странном условии для Яноса Слинта. Из кузницы, в которой раньше трудился Джендри, для него доставили колчан со стрелами и красивую кольчугу, и Ри радостно бросился испытывать обновки. Ещё мама раздобыла для него лук из чардрева в Восточном Дозоре. Он был немного тяжелее, чем Нойрион привык, и нужно было приноровиться.

Солнце промчалось по небу так быстро, словно за ним следовала по пятам стая голодных волков. На ужин подавали жареную морскую рыбу в перечном соусе с лимоном и красным сладким укропом и печёные хлебные клубни — пресноватые, но сытные. После сытной еды все братья и сёстры Ри принялись клевать носом, но у него самого сна отчего-то не было ни в одном глазу. Когда Корел, их с братьями слуга, помог ему забраться на перины и задул свечу, Ри окончательно понял, что не сможет этой ночью уснуть. На город опустилась тишина, и в ней мысли зазвучали громче обычного.

Выскользнув из-под простыни, он натянул на ноги короткие сапоги, накинул плащ и выбрался через окно в сад. Ночью здесь пахло особенно сладко. Ри не знал, что это за цветы. Мама разбивала сады везде, где бывала, и для каждого места находила нечто особенное. Даже на Утёсе Кастерли ей удалось оживить Каменный сад, поселив на корнях росшего там чардрева какую-то странную коричневатую траву. При свете дня — ничего особенного, но ночью она сияла удивительным светом: голубоватым, желтовато-зелёным и бледно-фиолетовым.

Пробравшись к пруду, Нойрион сел подле него на крохотную скамеечку, ещё не остывшую от дневного зноя, и печально уставился на неподвижную тёмную воду. Он тосковал. Слишком много потерь случилось в последнее время. Ему страшно не хватало задора Эдрика и грубоватой заботы Джендри, но они уже давно решили отправиться в Дозор. Смириться с этой утратой он готовился не первый год. Но отец… Что, если леди Кейтилин теперь его не отпустит? Что, если он там умрёт?

Гладь пруда дрогнула, разбежалась кругами, и Ри понял, что плачет. Ему уже шёл девятый год, и он был слишком взрослым для неведения. Какая жалость. Вот бы это было не так.

Вдруг где-то с другой стороны дома хлопнула дверь и зазвучали громкие голоса. Нойрион встрепенулся. Кто приехал в такое время? Это должно быть очень важно. Наскоро вытерев лицо, он закутался в плащ и медленно, стараясь не шуметь, отправился искать комнату, в которой матушка встретила незваных гостей.

Пока Ри шёл на звук, он перебрал в голове не одну дюжину имён тех, кому мама могла понадобиться среди ночи. Отца он, пусть и с горечью, отмёл сразу. Лорд Эддард одумался? Едва ли. Дедушка тоже не приехал бы в город. Может, что-то случилось в Небесных Садах?

— … на охоте. Мой муж крепок, но трудно поверить, что он оправится даже после такого.

Не веря тому, что слышит, Ри приблизился к окну. Пекло, до чего же плотно задёрнуты занавески! И краем глаза не взглянуть.

— Мне жаль об этом слышать, ваша милость. Я помолюсь за короля Роберта, чтобы его последние минуты прошли спокойно.

К ним пришла сама королева?! Нойрион засунул кулак в рот и с силой прикусил, чтобы не закричать от удивления.

— Благодарю. — Королева Серсея помолчала. — Это тёмное время для меня, моих детей. Увы, поддержки сейчас ждать неоткуда. Отец в Западных землях, Джейме покинул город. А моего младшего брата, вашего мужа, лорд Эддард приказал схватить, и теперь он заключён где-то в далёкой, сырой темнице.

— Всё так и есть, ваша милость. Благодарю и я вас за эти тёплые слова поддержки.

Молчание. Не в силах сдержать нетерпение, Нойрион снова потянулся к занавескам и постарался, подражая ветру, подвинуть их. Почему так тихо? Что происходит?

— Мой муж любил лорда Эддарда как брата, — вновь заговорила королева, и он поспешно отдёрнул руку. — Но не так давно до меня дошли слухи о готовящейся измене.

— О нет!

— Именно. Он хочет захватить власть, но прежде ему нужно объявить Джоффри недостойным престола, — взволнованно посетовала Серсея. — Ах, Делена! С того момента, как вы с Тирионом стали мужем и женой, я полюбила тебя как сестру…

Ри едва удержался, чтобы не рассмеяться в голос. Полюбила? Как сестру? Даже если прямо сейчас ударить маму по голове, едва ли она забудет все те презрительные взгляды и едкие реплики, коими королева и её старший сыночек потчевали их последние месяцы.

— Ох, ваша милость, я и не знала! Непременно помолюсь Матери и за его высочество тоже. Если милость её столь необъятна, как и твоя любовь ко мне, принца Джоффри… вернее, нашего будущего короля Джоффри будет ожидать долгое и счастливое правление.

Снова молчание. Ах, вот бы сейчас увидеть их лица! Даже перемены в лице Яноса Слинта, должно быть, выглядели не столь впечатляюще.

— Как поживает ваш ублюдок, леди Делена?

Ри вздрогнул. Тон королевы переменился, самым неожиданным образом преисполнившись ледяного презрения взамен притворного сладкого воркования, и от него веяло опасностью.

— Он так далек от Железного трона, насколько это вообще возможно, — спокойно отвечала ей мама. — Дышит ветром свободы и не планирует появляться в Семи Королевствах без нужды.

— Очень хорошо. А вот Джоффри, напротив, так близок к тому, чтобы занять престол… Преступно мешать в такой момент законному наследнику короля.

— Согласна. Но заняв престол, юный король сильнее, чем когда-либо прежде, будет нуждаться в поддержке семьи. Вы сами не так давно о ней упоминали, ваша милость. Его дедушка будет далеко, как и сир Джейме — лучший воин из ныне живущих. А вот лорд Станнис и лорд Ренли, напротив, очень близко. Удачно, что и по вашей линии у его милости два дяди.

— Удачно, что одному из них подчиняется городская стража Королевской Гавани. — Из уст королевы Серсеи сочился яд. — Не расскажете, миледи, как так получилось?

— Простое везение, моя королева. Мой лорд-муж мог бы сделать больше, окажись он на правильном месте и будь у него больше власти, чем сейчас. Допустим, если бы король Джоффри нуждался в защите от узурпаторов, жаждущих занять трон, что по праву его.

— Я призову отца.

— Лорд Тайвин один, а узурпаторов может оказаться двое. Лорд Станнис уже не первый месяц сидит взаперти на Драконьем Камне, а лорд Ренли… Думаю, не ошибусь, если скажу, что и лорд Ренли со всей свитой покинул сегодня город, не дожидаясь кончины брата.

Снова молчание. Нойрион затаил дыхание, превратившись в слух. Неужели у них наконец будет свой дом? Но как же Утёс…

— Что ж, пожалуй, мой младший брат и в самом деле может сослужить королю добрую службу. Уверена, Джофф оценит труды Тириона и твои, когда золотые плащи поддержат его при восшествии на престол.

— Насколько высоко оценит?

— Харренхолл, — почти выплюнула Серсея. — Ему, вашим детям и внукам. Со всеми землями и доходами.

— Харренхолл, — повторила мама. — Это большая честь, ваша милость, благодарю. Я сообщу Яносу о своём решении.

— Хорошо, — тон королевы смягчился. — Только имей в виду: лорд Эддард ожидает, что стража поддержит его.

— Какая жалость, — живо откликнулась мама. — Тогда его ждёт сюрприз.

С трудом выждав несколько минут, чтобы стихли шаги, Нойрион оперся руками на оконный проём, подтянулся и тихой змейкой скользнул внутрь. Полезное умение. Иногда в проулках Блошиного Конца новых знаний можно было подчерпнуть не меньше, чем в библиотеке.

Мама всё ещё сидела в кресле, задумчиво водя пальцем по подлокотнику. Заслышав шорох, она обернулась, но разглядев, кто пролез в окно, только довольно хмыкнула и спросила:

— Всё слышал?

— Самое главное! — Ри с разбегу плюхнулся в кресло напротив. Наверное, в то же, где только что сидела королева. — Думаешь, она не обманет? Или Джоффри?

— Не знаю. — Матушка пожала плечами. — Но теперь Тирион на один шаг ближе к обретению замка, чем был за десять минут до этого. Уже неплохо.

— Да это же проклятое место, а ты хочешь, чтобы отец стал его лордом. Всё ли будет хорошо?

— Как знать, Ри. Ведь это Харренхолл, и с его хозяевами на протяжении веков случалось… всякое. Но в то же время, это огромный замок с обширными землями вокруг.

— Наполовину разрушенный, если верить Ятло.

— Да, будет непросто, но у меня на его счёт, — Делена мечтательно улыбнулась, — хорошее предчувствие.