В чужой шкуре (джен)

Фингус стрит напоминала половинку вставной челюсти. Белые кирпичные домики стояли полукругом и выглядели такими же аккуратными, как искусственные зубы, вот только на том месте, где у человека находился бы малый коренной, зиял пустырь.

Свой современный вид улица приобрела в середине шестидесятых, когда самоуверенные планировщики завершили то, с чем не справились немецкие бомбы. От прежней Фингус остался лишь бронзовый памятник в центре площади, установленный в честь героев войны с Наполеоном, да пресловутый пустырь. Видимо, в тщательно согласованные планы новой застройки все же вкралась ошибка.

Восьмидесятые подходили к концу, земля росла в цене, но никто так и не пытопытался прибрать бесхозный участок к рукам. И вот что странно: пресловутый промежуток совсем не ощущался пустым. Дело было не только в огромных лопухах, которые царствовали там летом, и не в колючем кустарнике, сторожившем пустырь круглый год. Человек, пробравшийся туда, будто попадал в переполненный автобус. Невидимая сила давила и толкала со всех сторон, выпроваживая незваного гостя, чей желудок был в паре сокращений от того, чтобы вывернуться наизнанку. А еще в полночь на пустыре пахло жареным мясом.

Загадочная аномалия имела простое магическое объяснение. По адресу 29 Фингус стрит находился особняк-призрак. Его хозяин Роджер Малифисер ужинал поздно и любил прожаренный ростбиф. По фамилии колдуна можно было догадаться, что в его семействе темные маги встречались через одного, а то и чаще. Однако Роджер свернул с проторенной дорожки. Он стал поверенным. Его деятельность не ограничивалась подготовкой к судебным процессам, мэтр Малифисер считался незаменимым в делах, которые требовали деликатного подхода.

Он поставил амбициозную цель работать только на сильных мира сего и обставлял кабинет с расчетом, что когда-нибудь в его помощи будут нуждаться советники министра и лорды Визенгамота. Стены украшали пейзажи в позолоченных рамах. В углу стоял несгораемый шкаф, настоящая мозаика из дорогих пород дерева, не чета магловским уродцам. Остальная мебель тоже держала марку: стол был тяжелым, кресла — большими. Причем для себя поверенный выбрал кресло с высокой прямой спинкой. Желеобразная туша с трудом умещалась на этом псевдотроне. Жесткая черная мантия со стоячим воротничком смахивала на панцирь. Сидевший напротив Люциус Малфой гадал, растечется ли солиситер мерзкой лужицей, если выдернуть его из одежки. Было такое искушение.

Малифисер не сумел сотворить чуда для бывшего Упивающегося Смертью. Через три дня Комиссия должна была решить, оставить ли Малфоя под надзором особого отдела аврората или вернуть ему статус полноправного свободного колдуна. Все, кого можно было купить, были куплены; все, кого можно было одурачить, были одурачены; все, кого можно было запугать, дрожали по ночам от страха, но этого оказалось мало для полного оправдания.

— Я сделал все, что в моих силах, — пробасил Роджер. Его блеклые глазки смотрели с точно отмеренной долей сочувствия. — После окончания войны в Министерстве стало слишком много честных людей. Я бы предложил подождать еще пару лет. К тому же наложенные на вас ограничения носят скорее формальный характер и не причиняют существенных неудобств.

В ответ Люциус недоуменно приподнял бровь. Ему, чистокровному аристократу, предлагали довольствоваться малым? Мэтр Малифисер забыл, с кем он разговаривает? Когда Малфои что-то хотят, они это получают. Всегда.

— Мне говорили, вы способны уладить любую проблему, — тонкие пальцы погладили серебряный набалдашник черной трости.

— Сам Мерлин не смог бы сделать для вас больше, — поверенный склонил лысую голову. — Общественное мнение сейчас не на стороне чистокровных. И хотя нет прямых доказательств того, что вы служили Темному Лорду по доброй воле, у многих остались к вам вопросы.

— Я нанял вас затем, чтобы вы нашли способ снять ограничения без испытания зельем правды.

— Его нет. В моих силах повлиять на формулировку вопросов, но испытания вам не избежать.

— Что ж, мэтр Малифисер, — бледное, породистое лицо Малфоя не отличалось от маски, — благодарю вас за работу.

Роджера не смутил ни ледяной взгляд, ни суровый тон.

— Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, — сказал он.

Тонкие губы едва заметно дрогнули, а серые глаза сузились — большего Малфой себе не позволил. Малифисер мог пригодиться. Кивнув поверенному, он оставил на столе тяжелый кошель.

Портключ перенес Люциуса в грязный тупичок. Глупые чиновники запретили ему пользоваться министерскими каминами, поэтому лорд Малфой разделил участь рядовых посетителей, которые проходили через внешний портал с его поверхностной, но унизительной проверкой. Под чарами незаметности Люциус пересек магловскую улицу и направился к старой телефонной будке. Он строил новые планы, перебирал потенциальных союзников, не подозревая, что совсем скоро перестанет быть хозяином собственной жизни. Уже через три секунды, две, одну… Пальцы сомкнулись на нагретой солнцем ручке. Магия вырвалась наружу, унося с собой душу колдуна.

* * *

Люциус принадлежал к старой магической аристократии. В его жилах текла кровь волшебных существ. Он был безупречен: худой красавец с длинными платиновыми волосами и холодными светло-серыми глазами. Он был абсолютно здоров, не считая ноги, поврежденной при задержании. Аврор-новобранец немного погорячился. Люциус был молод. Впереди у него была вся жизнь. Всего-то и стоило последовать совету Малифисера и немного выждать. Еще у него были дом, деньги, жена и сын, свобода. Немногим, носившим темную метку, удалось сохранить все это. «Везучий скользкий черт, — пыхтели за его спиной недоброжелатели, — из любой петли вылезет».

Такой человек никак не мог валяться на грязном деревянном полу, с трудом приходя в себя после магического нокаута. Тем не менее он валялся. Голова трещала. Тело не слушалось, но вроде бы чар оцепенения на нем не было. Обычная слабость.

Взгляд сфокусировался на ребре монеты, торчавшей из щели между половицами. Люциус шевельнулся осторожно, на случай, если похититель наблюдает за ним. Со зрением творилось что-то странное: глаза будто смотрели сквозь очки, искажающие цвета. Он различил меловые линии, начерченные на полу. Дальше валялись коробки. Возможно, раньше они были сложены в аккуратные башни, которые не пережили выброса магии. Пахло благовониями и кислым потом. Люциус задержал дыхание и несколько секунд вслушивался в тишину, хотя интуиция подсказывала, кроме него здесь никого нет.

Забрал ли похититель его палочку? Во всяком случае, он не позаботился обездвижить жертву. Не рассчитывал, что Малфой окажет физическое сопротивление? Тогда он сильно удивится. Аристократическое воспитание включало в себя не только магические дисциплины, но также фехтование и бокс. Только бы нога не подвела. Только бы ушло противное чувство, что тело — дешевый костюм, скроенный по чужим меркам.

Люциус попробовал приподняться. На том месте, где должна была быть его рука, находилась короткопалая пятерня с неровными ногтями. Малфой сипло вдохнул. Воздух был тошнотворно горяч. Глаза заливал пот. Колдун смотрел. Смотрел и не хотел верить своим глазам. Тело дернулось и рефлекторно закопошилось, ища опору. Наткнувшись на стол, оно прислонилось к боковине. И только тогда Люциус рискнул окинуть себя взглядом. Странная обувь с большими дырками, сквозь которые виднелись грязновато-белые носки, коричневые брюки, засаленные на коленях, пузо, распирающее рубашку. Руки торопливо ощупали лицо. Обнаружили нос картошкой и щеточку усов под ним. Двинулись выше, наткнулись на кустистые брови, утерли пот со лба, добрались до жестких редеющих волос. Беспомощно опустились.

Малфой попытался собраться с мыслями. Сначала он решил, что его похитил один из тех фанатиков, которые слали ему анонимки с угрозами. Как в этот план вписывался обмен телами? Люциус сглотнул, но во рту совсем не было слюны. Голова закружилась сильнее, и он зажмурился. Новая мысль прошила сознание. Прекрасно вписывается! Идеально. Разве сам Люциус, задумывая месть, не постарался бы отобрать у врага все? Украв тело Малфоя, неизвестный украл его способности, его кровь и доступ в Мэнор. Возможно, уже через минуту темнота снова накроет колдуна, и очнется он рядом с трупом жены.

Сердце бухнуло, да так, что кольнуло под левой ключицей. Рука привычными движениями помассировала ноющее место. Другую Люциус сжал в кулак, борясь с подступающей паникой. И тут он понял, какого ощущения ему не хватало в этой вялой, неповоротливой туше. С пяти лет на сильные эмоции его тело отвечало ни с чем не сравнимым теплом, которое принимало различные формы: Ступефай, Конфринго, Депулсо, Круцио… или, что происходило куда чаще, гасилось усилием воли до более подходящего момента. Чужое тело на его ярость и страх отвечало тишиной. Его похититель был сквибом. Это объясняло, почему Люциусу оставили свободу. В насмешку. Без силы Малфой ничего не мог сделать. И он почти сломался.

Раньше из дерьмовых ситуаций его выручали три вещи: имя, магия, ум. Имя и магию он потерял, однако ум остался, и, дьявол все забери, пора было им воспользоваться. Опираясь о столешницу, Люциус встал на ноги. Его противник вполне мог бросить на виду свои записи. Еще одна насмешка над чужой беспомощностью.

Толстую тетрадь и правда поместили в центр стола, раскрыв на странице с броским заголовком «Ловушка для колдуна». Люциус пробежал взглядом по корявым строчкам, сверил круг под текстом с кругом, нарисованным мелками на полу. И хотя последний был частично стерт его неуклюжей возней, на первый взгляд они совпадали. Поморщившись, Малфой протер глаза. Без толку: все выглядело как выцветшая фотография.

Над столом висела карта Британии, утыканная булавками с круглыми шляпками. Со всех сторон ее обступили газетные вырезки и листки бумаги. «Загадочное происшествие на Гротон-стрит», «Взрыв на Тихой улице», «Погода сходит с ума»… — гласили заголовки с некоторой долей истеричности. Листки же в основном вопрошали: «За «охотой на ведьм» стоят колдуны? Где искать источники магии? «Великаны?!»… Люциус даже не пытался сложить общую картину из этих бессвязных обрывков. Он посмотрел на стол. В углу стояла пишущая машинка, рядом — тонкая стопка листов. На верхнем было напечатано: Ф. Л. Банам «Магический мир». Малфой отложил титульный лист и прочитал начало первой главы.

На протяжении многих веков рядом с нашим миром существует другой мир — тайный мир колдунов и ведьм. Для его обитателей мы, люди, не обладающие магией, всего лишь простаки, которым…

И снова мир пошатнулся, а цепочка рассуждений рассыпалась. Люциус посмотрел вокруг новым взглядом. Изображения на газетных фотографиях не двигались. Вместо пера на тетради лежала странная оранжевая палочка, из дырки на одном ее конце высовывалось нечто вроде жала. Свет был засунут в странные прозрачные колбочки, висевшие на черном шнуре, прикрепленном к стене и стропилам. Когда Малфой закрыл глаза, на сетчатке остался отпечаток, похожий на изломанную кривую. Люциус сморгнул и поспешно перечитал описание «Ловушки для колдуна». Ни слова об обмене душами. Потом перелистнул назад.

Поймав колдуна или ведьму, я докажу, что магический мир существует, и раз и навсегда разберусь с той старой историей. Мы не дурачки, у нас есть право на правду...

Взгляд, будто бур, ввинтился в слово «правда».

— Дьявол.

Малфой обернулся. Рядом никого не было — это он сам выругался чужим голосом.

— В моем теле магл.

Колдун отступил на шаг, словно опасаясь, что стол загорится. Шаг, еще шаг. Дальше от правды, которая просто не могла быть такой, не должна была быть такой, не имела, в кровь ее дери, права. Под ноги подвернулась какая-то штуковина, и Малфой позорно шлепнулся на задницу. Рот растянулся в усмешке. Его поймал магл. Проклятый магл, напортачивший в ритуале и получивший его тело. Интересно, этого ублюдка уже обнаружили? Сколько времени потребуется министерским, чтобы распознать подмену?

Люциус часто размышлял над тем, что он будет делать, когда ограничения снимут. Он не хотел, чтобы его имя навсегда было связано с Лордом. И вот. В горле заклокотал хриплый смех. Проблема решена — теперь в памяти магического мира он навсегда останется тем самым чистокровным, которого заколдовал магл.

За спиной что-то заскрипело, стукнуло. Видимо, опустилась какая-то приспособа. Снова скрип, но более ритмичный — кто-то лез наверх. Из дыры в полу высунулась копна кудряшек.

— Лапик, как ты? Не сварился? Я принесла тебе холодной воды.

Не получив ответа, женщина влезла на чердак целиком. Должно быть, она только проснулась и не успела сменить короткие панталоны и майку на приличную одежду. Незнакомка плюхнулась рядом, открыла бутылку и сунула ее Люциусу. Когда вода полилась в пересохшее горло, Малфой почувствовал нечто вроде благодарности.

— У тебя опять не сработал этот твой ритуал? Не расстраивайся, лапа.

Она погладила его по голове. Благодарность сменилась тошнотой. Пальцы стиснули бутылку, и та легко поддалась, едва не выплюнув из горлышка воду. Даже стекло у маглов было неправильным: тонким и мягким. И оно скрипело.

— Все в порядке, — голос дрогнул, не желая подчиняться новому хозяину.

Влажная рука обняла Малфоя за плечи.

— У тебя все получится.

Предчувствуя очередной слюнявый поцелуй, Люциус поспешно выдавил:

— Конечно… милая. Я собирался поработать…

— Ты какой-то странный… — она замолкла и уставилась на него, хмуря брови.

Люциуса раздражал неестественный желтоватый цвет ее лица. Почему все кругом выглядело неправильным? Что маглы сотворили со своим миром?

— Ты так смотришь на меня…

Он отбросил лишние мысли и через силу улыбнулся.

— Я задумался о своем ритуале, предстоит много работы, я бы хотел поскорее начать.

— Ну ладно, — женщина наконец встала и направилась к лестнице.

Она явно обиделась. Люциуса обожгло новой вспышкой злости. Он почти поддался желанию раскрыть ей глаза, выдернув из родной уютной рутины, как недавно выдернули его самого. К счастью, здравый смысл не покинул свой пост. Что-что, а рыдающая магла никак не улучшила бы его положение. Тем более у него больше не было магии, чтобы ее заткнуть.

Колдун остался один. Дальше дело было за аврорами: допросить подменыша, разобраться в ситуации, явиться сюда, нацепив протокольные рожи, а в душе потешаясь над позором лорда Малфоя. Люциус встал, колени хрустнули, глаза на секунду затянула темная пелена. Гордость (или злость) не позволила ему покорно ждать своей участи. Гордость (или злость) хваталась за что угодно, лишь бы не упасть в пропасть.

Сначала Малфой перелистал тетрадь магла. Из записей следовало, что «ловушка для колдуна» срабатывала один раз и не имела обратной силы. Он поискал другие ритуалы, связанные с перемещением в пространстве. Безрезультатно. Тогда он обратился к книжному стеллажу. На корешках повсеместно встречалось слово «магия». Бегло проглядев некоторые из этих сочинений, Люциус брезгливо скривился. На ум пришло слово «надругательство». Он бросил книги на пол. А потом заметил кое-что интересное: «Воспоминания солдата армии охотников на ведьм» — дешевенькое, потрепанное издание с дурацкой пентаграммой на обложке. Там-то и обнаружился пресловутый круг для «ловушки колдуна», а также много других странных вещей, увы, не имеющих отношения к телепортации.

Малфой положил книгу рядом с тетрадью. Вспомнил о растрепанной магле — она могла бы доставить его к министерству… Вот только он понятия не имел, как туда добраться. Собственное местоположение тоже было для него загадкой. Он еще в Лондоне или в каком-нибудь Маглвилле у черта на рогах?

Процедив ругательство, он вытер пот со лба и допил остатки воды. Обдумал другой вариант развития событий. Что, если у подменыша хватит выдержки не проболтаться, и он попадет в Малфой-мэнор. Нарцисса не магловская дура, она распознает подмену. Можно ли рассчитывать на ее лояльность? Их брак скрепляли не чувства, а расчет. В темные времена они оставались вместе, потому что только так могли спастись сами и спасти сына. Темные времена миновали, и в перспективе сговор с лже-Люциусом принесет ей немалую выгоду. До совершеннолетия Драко она получит в свое распоряжение семейные деньги, связи, магические артефакты. Что касается магла, того не придется долго убеждать. Следующий их шаг будет таким: избавиться от настоящего Малфоя.

Люциус оперся ладонями о край стола. Мысли крутились все быстрее и быстрее, будто колеса набирающего скорость поезда, сердце стучало им в такт. Он мысленно дернул стоп-кран. Не будет никакого заговора, авроры вернут его в магический мир, и все закончится. Да, это был наиболее вероятный вариант, но когда обстоятельства безнадежны, то хватаешься за то «если», в котором мерещится крохотный шанс побороться с судьбой.

Если магл не провалится сразу, то у Малфоя появится шанс избежать позора. Нарцисса тоже находится под надзором, ей потребуется время, чтобы до него добраться. И он потратит это время на поиск союзников, а не на жалость к себе. Люциус прокрутил в голове список тех, на чьи услуги мог рассчитывать. Но одни продавались за деньги, другие не умели молчать, третьи имели дело только с равными и сильными. И только один человек надежно хранил секреты, обладал холодным умом и был достаточно принципиален, чтобы платить по старым счетам. А еще он жил в доме, доставшемся ему от отца-магла, туда можно было добраться, не обращаясь к магии. Люциус знал адрес. Он посмотрел на карту, но отыскать среди леса булавок одно название было не легче, чем найти булавку в настоящем лесу. Кроме того, Малфой не знал, где находится он сам. Ему нужно было спуститься к магле.

Он прошелся по чердаку, морщась, потому что половицы скрипели под его весом. Взгляд перескакивал с одной коробки на другую, мусолил пыльный абажур и велосипед без колес, карабкался по стульям, которые стояли друг на друге, будто силачи в цирке… Но вещи не сообщили Люциусу никакой полезной информации. Тогда он вернулся к столу, взял стопку машинописных листов.

«Ф. Л. Банам? Вполне вероятно», — Малфой хмыкнул. Вполне подходящее имечко для тела, похожего на перезрелую грушу. Он поправил одежду и в очередной раз вытер пот, желая избавиться не столько от неопрятности, сколько от неуверенности.

Его убеждения держались на том, что маглы — примитивные, тупые создания. Они — нечто вроде тех отбросов, которые отираются на задворках Лютного переулка и выживают лишь за счет крысиной хитрости и плодовитости. Новые факты противоречили этой картине. Маглы писали книги, маглы издавали книги, маглы читали книги, маглы даже имели наглость рассуждать о магии… И один из них сумел подчинить ее своим целям. Цвета смешались не только во внешнем мире, в его голове тоже начались перемены. Слезть с чердака означало открыть путь новым сомнениям. Однако выбора у него не было.