О гостях и гостеприимстве (джен)

Карина во всю ширь распахнула дверь, впуская Соню и Ангелину. Девочки, весело поздоровавшись, шагнули внутрь и начали снимать куртки и разуваться, а Карина, восторженно улыбаясь, кружила вокруг, ожидая, пока подруги закончат. Вслед за ними в квартиру вплыл резкий аромат каких-то то ли цветочных, то ли ещё каких-то духов, и у нее ненадолго перехватило дыхание от непривычного запаха, но уже через пару минут всё прошло.

Это был первый раз, когда она пригласила старших подруг в гости, и девочке было радостно увидеть, что они отнеслись к приглашению со всей серьезностью. Обе пришли накрашенными и нарядными лучше некуда.

Карине тоже хотелось выглядеть красиво, так что и она уделила много времени своему наряду — надела любимое платье с бантиками и трехслойной юбкой — как у принцессы. Жаль, краситься мама пока не разрешала.

Девочкам платье понравилось. Ангелина одобрительно улыбнулась, а Соня похвалила за отличный выбор.

Забежав на минутку в ванную, они всей гурьбой проследовали на кухню. Соня с Ангелиной расположились за столом, а Карина, сосредоточенно закусив губу, принялась разливать чай по чашкам.

Себе она взяла простую стеклянную, а подругам — цветные. Это были ее любимые. Маленькая белая чашечка с отколотым краешком и нарисованным на ней умывающимся котенком и большая темно-синяя кружка вся в ярких, так и просящихся в рот вишнях.

Карина всегда пила только из них, но для своих подруг ей было ничего не жалко.

Белая досталась Соне, а синяя — Ангелине, которая тут же принялась восхищаться красотой вишен и милотой котенка.

Они долго сидели, пили чай и лакомились чудесным пирогом, что испекла мама специально для Карининых гостей, болтали обо всем на свете, потом отправились к ней в комнату и еще немного поболтали, а после, хоть и с огромным трудом, но расстались. Время пролетело незаметно, и когда нужно было провожать гостей, Карина чуть не плакала от огорчения, но в то же время была неимоверно счастлива — все прошло просто чудесно! Они еще обязательно, обязательно так встретятся! А может, и кто-нибудь из девочек пригласит ее к себе...

* * *

Так она думала до тех пор, пока однажды, идя по двору, не заметила, как Соня, стоящая в окружении других девочек, что-то оживленно им рассказывает.

Карина хотела просто поздороваться, но, подойдя поближе, услышала, о чем та говорит, и невольно застыла.

— Она даже чашек нормальных нам не предложила, не говоря уже об угощении. Я вынуждена была пить из какой-то полуразбитой кружки с детским рисунком! А это ее платье... Какая безвкусица! А глупая болтовня... Нет, дети они дети и есть. Не понимаю, что там Ангелина в ней нашла. Сама бы ни за что в это всё не ввязалась, — словно слово за слово забивая гвозди прямо Карине в душу, вещала ее подруга. Нет, никакая не подруга. Соня. У Карины безжалостно защипало в глазах. Почему? Что она сделала не так? Нужно было дать Соне свою чашку? Или купить торт вместо пирога? Но чашка же такая красивая, а мамин пирог гораздо вкуснее любых тортов...

Здороваться больше не хотелось. И слушать злые Сонины слова тоже. Не думая о том, заметили ее или нет, Карина развернулась и, спотыкаясь, побежала к своему подъезду. Они улыбались в лицо, а за спиной говорят такие гадости... Какая же она глупая! Думала — они подружились, а на самом деле... Карина размазала по щекам слезы, приложила ключ к домофону и поплелась вверх по лестнице.

Ей никогда ещё не было так больно. Зачем, зачем она только познакомилась с этими девочками?!

Послышался звук открывающейся двери, и на лестничную площадку вышла Ангелина. Убрала ключи в сумочку, удивлённо посмотрела на не удостоившую ее и взглядом маленькую соседку.

— Карин, что с тобой? Всё хорошо? — встревоженно поинтересовалась она.

— Да. Отстань, — всхлипнула Карина и попыталась пройти мимо, но Ангелина не дала.

— Я же вижу, что нет. Пойдем, расскажешь, в чем дело.

* * *

С Соней Карина так ни разу больше и не говорила. Не из-за обиды — просто почему-то не виделись, а с Ангелиной они по-настоящему подружились.

С того разговора на лестнице Карина не раз ещё звала ее к себе в гости, а Ангелина, в свою очередь, звала ее. Они разговаривали, играли, пили чай из разноцветных кружек.

Единственный раз, когда Карина, смутившись, хотела дать подруге прозрачную кружку, та столь яро воспротивилась этому действу, что она поняла — Ангелине и вправду нравится кружка с вишнями. И чашка с котёнком.

И тем драгоценней была эта дружба от понимания, что ее вполне могло бы не быть.

Карина знала, что ровесники часто спрашивают ее подругу о том, почему она дружит с таким ребенком. И всегда знала, что та отвечает — то же, что и ей когда-то.

Когда заплаканная шестилетняя Карина, сидя на пустой лестничной площадке в обнимку с тринадцатилетней Ангелиной, спросила у нее: «Зачем тебе со мной дружить?» Та, как будто это само собой разумелось, ответила: «Ты мне нравишься. И мне с тобой интересно».

И Карина, только что понесшая первый серьезный удар по своей вере в людей, всё равно поверила. Потому что Ангелине незачем было ей врать. Потому что человек, хваливший ее кружки и вот уже как битый час сидящий с ней рядом, вместо того чтобы идти по своим делам, просто не мог обманывать.