Нечто большее (гет)

— Ты будешь пить эту дрянь, Трей?

Неоновый луч расчертил темноту клуба яркой мерцающей вспышкой. Выхватив тусклые очертания лиц — до неузнаваемости размытых и блеклых.

Пфф, серая масса! То, что ему нужно.

Жилистая кисть лениво потянулась к бокалу, любезно поданному замухрышкой-барменом, а взгляд зацепился за насмешливые глаза брата напротив. Такие же чёрные, с яркими, иссиня-жемчужными белками.

— Буду, Тайгер, — он отпил пару глотков и скривился от вяжущей язык кислоты.

Чёрт!.. Знал же, что не переносит человеческое пойло. Особенно ту муть, что подавали в подобных дрянных заведениях: жёсткое палево под видом хорошего виски. Он чуял эту гадость за милю, ещё раньше, чем она достигала кромки заляпанного бокала.

Всё просто: он волк.

Злой, опасный, беспощадный хищник. Мило упакованный в мышцы, смуглую кожу и шмотки двадцатилетнего парня.

Что сейчас носят «охеренно крутые» ребята из колледжа? Короткие дублёнки изумрудного цвета с белым меховым воротником? Пойдёт. Чёрные, слегка вытертые на карманах джинсы? Неплохо!

Никто из этих дёргавшихся под электро придурков даже не догадывался сейчас, что пару часов назад они с Тайгером уложили шестерых Псов из враждующего клана. Изящно разорвав их жирные плотные глотки.

Ух и вытекло же крови!

Пришлось сжечь всю свою одежду вместе с воняющими псиной тушами (ну да, хороший вопрос, а чем ещё смердить этим собакам?). Жаль: он успел полюбить свою серую толстовку с широкими карманами и капюшоном. Такую же серую и безликую, как эта толпа перед ним.

— Как думаешь, что скажет отец? — осторожно поинтересовался Тайгер.

Конечно, он младший в стае — новообращённый неопытный волк — ему всегда страшно, но вся ответственность за вылазки всегда лежала на вожаке — их отце. До сегодняшнего дня.

Сегодня Трей пошёл против негласного устава и прикончил досаждавших Псов.

Всё ещё саднила повреждённая шея, и ныла правая рука, но рваные раны быстро заживали на нём. Ускоренная регенерация.

«Боль — это естественное ощущение тела, такое же, как голод или жажда, — говорил отец. — Учись терпеть её, сживаться с ней, срастаться так же, как со своей животной сутью, и тогда ты одолеешь любого врага!»

И он терпел. Молча сжимал зубы, когда его кости превращались в острое крошево под ударами кувалды.

Он хорошо запомнил того рослого урода, который лупил его на глазах у воющего брата.

За неделю до полнолуния кости срослись, а вот обидка осталась. Ещё пару недель они с Тайгером потратили на то, чтобы найти… нет, не логово: логова достойны только Волки — а вонючую конуру этих отбросов. Благо запах стоял по всей округе, перебивая даже застарелые канализационные стоки.

Братья ничего не сказали отцу, а мать очень кстати находилась в Румынии вместе с другой стаей, так что всё прошло гладко и чисто… ну, почти.

Тайгер ликовал и всю дорогу до клуба изображал хуки и лоу-кики. А старший трепал его непослушные кудри и только посмеивался в ответ: «Глупый, дурашливый волчонок!»

И теперь накопившееся после боя напряжение требовало быстрой разрядки.

Трей знал всего лишь три вещи, которые могли его успокоить: секс, спорт и алкоголь.

Спорта на сегодня более чем.

Почему же вместо того, чтобы давиться здесь прогорклой мутью, он не натянул какую-нибудь хорошенькую молодую волчицу? Мог даже не раздеваясь, прямо за углом, остро улавливая ухом шум проезжающих машин, чуя кисловатый запах возбуждения.

Он не хотел.

Сам не зная, почему. Все эти девушки: сочные, красивые, темноглазые, с прямыми чёрными волосами, — были одной с ним породы, правильные — те, с кем можно.

Но… он больше не хотел.

Пусть и дальше недовольно рычат, ластятся к нему на глазах у стаи, лезут шаловливыми лапками в его тёмные вихры. Пусть мама снова ворчит, что ему «никто не нужен, когда вокруг столько подходящих самок!» Да, которые и пахли всегда одинаково.

Только всё это было не то, и никогда не было тем.

Хотя кое-кто и любил порассматривать простых девчонок. Некоторые выглядели… неплохо. Но не ласкали взгляд, не вызывали ярких эмоций их соблазнительные формы, обтянутые чёрным кружевом.

Не хотелось беситься и рычать от сжигающей все потроха ревности, драться с волками за один только взгляд…

Вот и те смазливые куколки, которые прошли мимо него сейчас, подмигнув им с Тайгером и звонко рассмеявшись, вызвали абсолютное… ничего.

Конечно, они надуют пухлые алые губки и будут ждать его у дальнего конца бара. Потому что звериные флюиды — терпкие, словно густой секрет желёз, — насыщая воздух, издевались над слабой женской сущностью.

Отзывались дрожью в коленях, предательским блеском — в глазах, выманивали наружу самые грязные мыслишки. Ага, ага, он знал всё это и потому дико, мучительно скучал.

Так что да, оставался лишь алкоголь.

Самый низкопробный, который действовал безотказно, разжигая триумф в горячей крови, заставляя медленнее дышать, лениво выталкивая наружу слова, ставшие вдруг такими ненужными здесь:

— Отец ничего не скажет, потому что…

Он не договорил.

Незнакомый запах — удивительный и лёгкий — вдруг нежно коснулся его ноздрей, пощекотал, словно пёрышком.

Трей резко обернулся и потянул носом.

— Что такое? — Тайгер тоже заозирался. — Ты кого-то увидел?..

Вокруг, в туманном розовом мареве, изрезанном вспышками стробоскопов, качались тела. Руки, ладони, бесконечная мозаика лиц…

Они таяли на периферии его зрения, но до предела обострённый нюх различал среди всей этой смеси из удушающих духов, едкого пота и сигаретного дыма едва уловимый, но такой притягательный флёр!

Сладкий, цветочный, с пряным оттенком луговых цветов, умытых свежей росой. Словно нежное дыхание бутонов, раскрывших головки навстречу утреннему солнцу, — этот аромат пьянил почище самого крепкого коктейля, ядовитой амброзией проникал в лёгкие…

Он буквально задыхался. Что с ним??

Твою ж мать!.. Блаженство!!

Трей хрипло закашлялся и едва не опрокинул бокал… Там, на другом конце зала, в огне прожекторов танцевала Она.

И это было самое прекрасное, что он когда-либо видел. Лучше, чем волшебный свет сапфировой луны в день его обращения.

Тайгер хлопал его по спине, чуть не отбив лопатки, тараторил вдалеке, но Трей не слышал ничего…

Всё вокруг поблекло, растеклось краской по мокрому холсту. Даже искусственные стекляшки на потолке.

Остались только яркие всполохи рыжих волос. И чарующий ритм движений.

Она наслаждалась танцем, прикрыв глаза, длинные пряди мягким ореолом окутывали её хрупкое тело в красной кофте и стареньких джинсах.

Яркий свет, раздражающе-кислотный на других, опускался на Её лицо мягкими радужными волнами…

— Трей!! Эй!

Привстав с высокого барного стула, он так долго и пристально смотрел, что перед глазами поплыли чёрные мушки.

— Куда ты там пялишься? Привидение увидел?

— Лучше…

— Вот же чёрт!! — брат испуганно схватился за карман, выуживая горящий светло-голубым экранчик. — Отец звонит!.. Ты не слышал, как он долбился на твой телефон?

Трей нехотя взял трубку, не спуская взгляда с дальнего уголка, но беснование толпы на мгновение скрыло Её от него.

— Это твоих лап дело, Трей?? — голос на том конце переходил в глухой рык.

Всё ясно: вожак зол, а кое-кому сегодня предстоит ещё одна небольшая заварушка. Но это не помешало изображать дурака:

— Что именно?

— Ты сам знаешь!! — гремел отец. — Мать в ярости!! Вы с Тайгером могли погибнуть!!

— Всё под контролем, — Трей выдохнул, начиная терять терпение: сладкий запах слабел, рассеивался в дыме и громких криках.

— Жду тебя через пять минут на углу Центральной, скажи Тайгеру, что…

Но он смахнул экран и бросил телефон брату:

— Будь здесь!

Легкий манящий аромат всё таял, перебивался резкими запахами, Трей огляделся, едва не озверев с досады: Её больше не было, он терял это ощущение.

Грубо оттолкнув троицу пьяных идиотов, он выскочил в широкий коридор, соединяющий танцпол с кафе. Здесь было ещё сложнее: сгоревшая пицца, приторные фруктовые соки, концентрированный кальян — запахи смешивались, сводили его с ума.

— Малыш, куда торопишься? — окликнула высокая брюнетка в коротком платье и ботфортах. От неё нестерпимо несло ванильным дезодорантом.

По коридору шатались, припадая к стенам и хохоча, разномастные посетители: все эти накуренные парни и легкомысленные девушки — они жутко раздражали его, вбрасывая отвратный перегар в общее марево.

Сконцентрируйся!

Он глубоко вдохнул, кажется, вкачав в себя целый галлон кислорода, и вдруг почуял… на самом краешке, где-то в исчезающем оттенке, знакомую ноту.

Этого было достаточно.

Трей помчался по коридору на выход.

Благоухание то терялось, то нарастало. Он всё ещё чуял его, проталкиваясь сквозь чужие локти и тела. И был готов яростно раскидать их всех…

Она стояла у подножия железной лестницы.

Такая простая, с этой своей растрёпанной копной огненно-рыжих волос. Болтала с подружкой, он даже не рассмотрел, с кем.

Стучала стёртым мыском белого кроссовка по ступеньке, распространяя вокруг необъяснимое, чарующее сияние — и вся лестница, до самого ничтожного болтика, была пропитана Ей.

Трей сухо сглотнул, с наслаждением прикрыв глаза. Позволив успокоиться шальному сердцу, а губительным флюидам — окончательно вскружить ему голову.

Дышал медленно и глубоко, отдаваясь волнующему запаху, купаясь в тёплых живых волнах, накатывающих, словно мягкий прибой на рассвете.

Он был полностью и безоговорочно влюблён в Неё.

Про это рассказывал старший брат, Майк, когда встретил свою Рокси. Трей ещё смеялся над ним, называя «романтическим слюнтяем».

Теперь он сам выглядел полным придурком.

Осталось только, запутавшись в шнурках, пролететь кубарем по скользкой лестнице и упасть к Её ногам. Он был не прочь.

Подружка первая заметила странного паренька. Сама мелкая и невзрачная, она смерила его оценивающим взглядом. Пф, надо же!

Видимо, кое-кто всё же прошёл проверку, потому что обе девчонки теперь смотрели на него с явным, нескрываемым интересом.

Трей изобразил свою самую обаятельную ухмылочку и, спустившись вниз, небрежно прислонился к холодным перилам:

— Привет, как дела?..

Он больно прикусил щеку изнутри, перекатывая на языке яркий, концентрированный вкус. Словно взрывы тысяч крохотных фейерверков. Невероятно!

— А мы знакомы? — Она растерянно улыбалась и смотрела на него своими невозможно зелёными глазами.

Огромными, манящими. С яркой желтоватой каймой и расширенным зрачком.

Её влажный рот соблазнительно поблескивал в тусклом свете уличных фонарей, добавляя к общей симфонии яркий сливочный привкус: она любила сладости.

Что ж, он знал, где раздобыть самые вкусные и дорогие: с нежнейшим, тающим кремом. Который он непременно слижет с этих аккуратных губ…

Неведомый щенячий восторг вдруг обьял его душу — всю, целиком!

Будто каждая из его колючек вмиг присмирела, обласканная нежной, мягкой ладонью.

Улыбнувшись своим мыслям, Трей шутливо поддел пальцем кончик вздёрнутого носа:

— Пока ещё нет, Лисичка, но очень скоро познакомимся!..