Побег от омелы (гет)

— На, подержи лестницу.

— Это еще зачем? Ты и без нее дотянешься, каланча несчастная. Вымахал с Франкенштейна.

— Ой, спасибо на добром слове. Просто придержи секунду, я только нитку закреплю.

— Лисбон это не понравится. Я тебя предупредил.

Услышав это, Лисбон оторвалась от монитора и уставилась на приоткрытую дверь. Что это ей «не понравится»? Она перестала стучать по клавишам, прислушиваясь к знакомому голосу вышеупомянутой каланчи Ригсби.

— Ну вот и всё. По-моему, место идеальное.

Обернувшись, Лисбон увидела, как двое из трех ее младших агентов убирают лестницу от входа в общий отдел, чтобы полюбоваться результатом.

— Идиотизм, — буркнул Чо, направляясь к своему столу.

— Почему это? — Ригсби прислонил лестницу к стене и потянулся рукой, чтобы качнуть маленькую зеленую веточку, привязанную к дверному косяку. — Это же традиция.

— Это иск о сексуальных домогательствах в чистом виде, — пробормотал Чо.

Лицо Ригсби расплылось в той самой глуповатой улыбке влюбленного щенка, которую он обычно приберегал для Ван Пелт, глядя ей в спину.

— Только если под нее попадет не тот человек.

— Ты безнадежен, — отрезал Чо.

Вытянув шею, чтобы разглядеть происходящее поверх нижней рамы окна, Лисбон невольно усмехнулась. Ничего удивительного. Каждый год под Рождество какой-нибудь безнадежный романтик вешал омелу, и весь отдел превращался в цирк: взрослые люди начинали вести себя как старшеклассники.

Можно было догадаться, что в этом году роль «романтичного дурачка» возьмет на себя Ригсби. Хотя, учитывая их разрыв с Ван Пелт, она была немного удивлена. Главное — не оказаться свидетелем того, как этот «мистер Совершенство» поймает под омелой ее рыжеволосую подчиненную. Наблюдать за всей этой неловкостью и душевными терзаниями у Лисбон не было никакого желания — тошно станет.

И все же праздники всегда приносили в КБР хоть какую-то разрядку, причем именно тогда, когда она была нужнее всего. По какой-то причине — возможно, из-за самой атмосферы сезона и нахлынувшей меланхолии — под Рождество всегда случался всплеск насилия. Вот тебе и «мир и благоволение в человецех».

Лисбон видела немало людей, застигнутых врасплох под этим дурацким зеленым пучком, и зрелище порой было не из приятных. В тот год, когда омелу повесили над холодильником в комнате отдыха, дело едва не дошло до драки: уборщик Мэнни попытался чмокнуть агента из отдела по борьбе с оргпреступностью, что было встречено без восторга. А еще был случай с практикантом, который поцеловал представителя из аппарата зама генпрокурора, после чего возникла изрядная неразбериха с выяснением сексуальной ориентации. Бедняга-интерн явно не так понял намеки.

Но по-настоящему весело было тогда, когда дамы из отдела пытались подловить под омелой одного конкретного консультанта. Лисбон опустила взгляд на стол и ухмыльнулась воспоминанию.

Это был мастер-класс по выживанию. Патрик Джейн в тот сезон орудовал своим обаянием, словно рыцарь Круглого стола, стараясь при этом не задеть чувств прекрасных дам. Ему удалось избежать десятка засад, но в конце концов и это наскучило.

Когда Лисбон спросила его, почему бы просто не сдаться и не позволить одной из них чмокнуть себя в щеку, Джейн расплылся в самодовольной улыбке и погрозил ей пальцем.

— Ну-ну, Лисбон, — сказал он. — Поцелую одну — придется целовать всех. А это, откровенно говоря, утомительно. Губы обветрятся. Да и работа в отделе тогда совсем встанет.

Видимо, ржавые шестеренки механизма КБР просто не могли крутиться без Патрика Джейна, смазывающего колеса. Лежать на старом кожаном диване, не давая ему взлететь, — тяжкий труд.

Лисбон лишь недоуменно вскинула брови.

— Надо же. С таким подходом, боюсь, некоторые из этих дам захотят отвесить тебе не поцелуй, а хорошую затрещину.

Из воспоминаний о былом Рождестве Лисбон вырвал голос того самого консультанта. Растянувшись на своем многострадальном диване, Джейн лениво повернул голову, наблюдая за стараниями Ригсби и Чо.

— Прелестно, Ригсби. А ты знал, что традиция вешать омелу восходит еще к древним друидам? Они верили, что она обладает магической исцеляющей силой и свойствами афродизиака, — пустился в объяснения Джейн, явно поймав волну «лектора».

Ригсби заулыбался:

— Афродизиак, значит? Ну, это объясняет все эти поцелуи.

Джейн присел на диване, и в его глазах заплясали чертики.

— Не совсем. Она также была символом мужской силы. В определенное время года жрец друидов шел к священному дубу и срезал гроздья омелы. Это символизировало… скажем так, лишение старого короля его мужского достоинства.

Лисбон вышла из кабинета с новой папкой в руках. Она не смогла сдержать улыбку, заметив, как Ригсби заметно побледнел.

— Ой, — пробормотал он. — Хорошо, что это был только символ.

— Срезать твои «гроздья» прямо с «древа», — поддакнул Чо. — Да уж, метафора более чем прозрачная.

Лисбон уже почти подошла к выходу в общий зал, когда Джейн перевел взгляд на нее. Озорной блеск в его глазах стал еще ярче.

— О да. А еще это был символ плодородия, — произнес он как раз в тот момент, когда Лисбон поравнялась с дверным косяком и замерла прямо под веточкой.

Вскинув глаза, она мгновенно сообразила, где стоит, и крайне поспешно — и совсем не изящно — отскочила в сторону. По комнате прокатился дружный смешок.

— Очень смешно. Так, по коням! У нас новое дело, сразу за Сакраменто.

Она наблюдала, как команда начала собирать вещи. Джейн подкатился к ней, не переставая улыбаться.

— Жизнь, плодородие и страсть. У этой колючей зелени весьма широкий спектр применения.

Он стоял совсем рядом… гораздо ближе, чем того требовали приличия, и так и сиял. На мгновение Лисбон замерла, глядя на него с легким прищуром. Затем, деликатно отступив на шаг, она закатила глаза:

— Ну, раз среди этих применений нет «раскрытия преступлений», я не понимаю, что она делает в нашем отделе каждый божий год.

— Еще она отгоняет злых духов, — вставил Джейн.

— О, прекрасно. Может, повесим пучок над твоим диваном?

— Вредина.

— Старый ворчун*, — хохотнула Лисбон, и они направились к выходу.

* * *

В следующие пару дней под вездесущим зеленым шариком над дверью отдела побывало немало несчастных жертв. Ригсби даже умудрился подкараулить Ван Пелт и заговорить ей зубы так надолго, что ей пришлось-таки быстро чмокнуть его в щеку.

Очевидно, оба были бы не прочь чего-то большего, но в этот момент на лестничной площадке над отделом показалась Хайтауэр. Ее выразительное покашливание стало ясным сигналом: живо за работу.

Даже загадочный Чо умудрился разок попасться в лапы серой мышке-секретарше из отдела нераскрытых дел. Весь офис так и замер, уставившись на них, и у Чо не осталось выбора: он лишь страдальчески вздохнул и позволил женщине быстро поцеловать себя. Он даже выдавил подобие улыбки под одобрительные аплодисменты коллег.

Разумеется, Джейн, мастер тактики, ни разу не попался врасплох — к вящему разочарованию нескольких практиканток. Когда Лисбон в очередной раз увидела, как он ловко увернулся от поцелуя, заявив девушке, что, кажется, начинает заболевать, она лишь покачала головой. Джейн одарил ее своим фирменным «невинным» взглядом, в котором правды было не больше, чем в глазах кота, только что проглотившего канарейку: «Какая птичка? Понятия не имею».

Сама же Лисбон достигла небывалых высот в искусстве маневрирования. Как только она видела мужчину хотя бы рядом с дверным проемом, она тут же шла в обход. Джейн начал это замечать.

— Это же нечестно, Лисбон. Ты даже не даешь бедолагам шанса, — пропел Джейн однажды днем, когда она в очередной раз бочком просочилась мимо косяка.

— Чья бы корова мычала.

— Я плохо себя чувствовал. Честное слово. Не хотел разносить заразу по отделу, — запротестовал Джейн, не отрываясь от судоку.

— Какое благородство с твоей стороны.

Она не видела, что глаза Джейна по-прежнему прикованы к ней, пока она наклонилась к Ван Пелт, чтобы уточнить детали по уликам. Когда она выпрямилась, то к своему смущению обнаружила, что Джейн стоит вплотную к ней, заложив руки за спину. Потеряв равновесие, Лисбон попятилась и нахмурилась.

— Я тебе колокольчик на шею повешу, — буркнула она.

Джейн шагнул к ней с самодовольным видом.

— Почему ты никому не даешь поймать себя под омелой, Лисбон? Боишься обычного поцелуя?

Она усмехнулась:

— Вовсе я не… нет! Конечно, я не боюсь поцелуев.

Лисбон отклонилась назад, так как Джейн снова бесцеремонно нарушил ее личное пространство.

— А мне кажется, боишься.

— По-моему, ты спятил. Можно подумать, меня никогда не целовали.

— Но… — Еще шаг вперед.

— Но это неподобающее поведение на рабочем месте! — Еще шаг назад.

Улыбка Джейна была ослепительной, особенно так близко.

— Да брось, Лисбон. Расслабься, начни уже жить полной жизнью…

На этих словах Лисбон замерла. Глядя в его теплые голубые глаза, она не могла понять, было ли это просто подначкой или в его словах крылся иной смысл. С Джейном никогда нельзя было знать наверняка — его маски были слишком искусно отполированы и приклеены намертво.

Улыбка Джейна погасла, и он будто протрезвел на глазах. Если сначала он просто играл, то ее реакция заставила его посерьезнеть. Лисбон мгновенно ощетинилась. «Его советы "начать жить" — это просто верх цинизма. На себя посмотри», — сурово подумала она.

Она не знала, сколько они так простояли — в молчаливом поединке воль, который начался как шутливая пикировка. Тишину прервал Чо: он громко прокашлялся. Оторвав взгляд от Джейна, Лисбон посмотрела на Чо — тот пытался глазами деликатно указать на что-то над ее головой.

Все еще не придя в себя после того, как на нее обрушилась вся сила внимания Патрика Джейна, она в замешательстве нахмурилась. Тогда Чо с раздраженным видом ткнул указательным пальцем вверх, мол: «Посмотри наверх, дурында!».

«Будь ты проклят, Джейн». Она зажмурилась, услышав на заднем плане чьи-то плохо скрываемые смешки. Когда она открыла глаза, смотреть наверх уже не было нужды. Она и так знала, что висит у нее над головой.

Лицо Патрика Джейна озаряла торжествующая, запредельно высокомерная улыбка; в глазах так и светилось: «Попалась!».

Впрочем, этот вид мгновенно испарился после звонкого ХЛОПКА — папка с делом прилетела ему прямо по физиономии.

— Ой! — раздалось приглушенное нытье: Джейн схватился за изрядно пострадавший нос.

— Это тебе за то, что ты такой засранец, — отрезала Лисбон. И уже громче, обращаясь к притихшему залу, где за ними следили с разинутыми ртами, добавила: — Вам что, заняться больше нечем? Живо работать!

* * *

Нос все еще ныл. «Чертовка», — подумал Джейн. Вообще-то, это должно было быть весело — поддразнивать ее, заставить хоть немного покраснеть.

Но Лисбон, конечно, сразу перешла к рукоприкладству. Джейн потер переносицу, вспоминая вчерашнее свидание с папкой. Он весь день наблюдал, как она шарахается от любого, кто приближался к злосчастной омеле ближе чем на три метра. Это было уморительно: она косилась на невинный пучок зелени, как на гремучую змею, готовую к броску, а потом проскальзывала мимо, стараясь держаться как можно дальше.

С тех пор омела перекочевала к ксероксу, и «урожай» поцелуев заметно вырос. В таком большом офисе невозможно вечно избегать копировальной техники. Даже Мадлен Хайтауэр не повезло — точнее, не повезло агенту из отдела серийных преступлений, который попался под руку, когда она печатала отчеты.

Джейн с огромным удовольствием наблюдал за этой немой сценой: сначала ужас на лице бедолаги-агента, когда тот понял, где стоит, а затем осознание, медленно проступающее на суровом лице начальницы КБР. Надо отдать ей должное, Мадлен держалась молодцом. Ей хватило пары секунд, чтобы насладиться видом заикающегося подчиненного, метавшегося взглядом, как зверек в клетке. Она лишь усмехнулась и отпустила его взмахом руки.

Джейн мельком подумал о том, чтобы подкатить к Хайтауэр и тоже чмокнуть её в щеку — просто ради того, чтобы увидеть её реакцию на глазах у всего отдела. Но за такое можно было и по физиономии схлопотать. И всё же он обожал её изводить. Ему было достаточно один раз показать ей, что он знает, что может себе это позволить.

Мысли Джейна снова вернулись к Лисбон, которая в этот момент наливала кофе в комнате отдыха. Праздники должны приносить легкость. Должны напоминать о тех, кого любишь, и давать возможность просто радоваться компании близких людей. Но они же ворошили и те воспоминания, которые лучше было бы оставить в могиле. Джейн тряхнул головой, прогоняя мрачные мысли.

Какой-то молодой агент — новичок, кажется — отирался у ксерокса. Высокий, русоволосый, вполне симпатичный, на взгляд Джейна. Он вспомнил, как этот парень и еще пара ребят из отдела по борьбе с оргпреступностью шептались о Лисбон. И об омеле.

И о том, что кому-то стоит попытаться подловить ее под ней.

Похоже, этот «щенок» решил, что он — тот самый счастливчик. Джейн хмыкнул, глядя, как парень нервно переминается с ноги на ногу, не спуская глаз с комнаты отдыха. Дилетант. Нельзя стоять вот так, напоказ, ее нужно заманить…

Стоп, о чем это он? Неужели Патрик Джейн и вправду собирается сидеть и смотреть, как Лисбон целует этого юнца? Нахмурившись, Джейн пытался понять, что именно его так внезапно покоробило, когда Лисбон вышла из комнаты с кружкой кофе, на ходу изучая дело.

Парень, видимо, собрался с духом и шагнул вперед:

— Э-э… простите, агент?

Лисбон вежливо обернулась.

— Там, кажется, что-то застряло, — сказал он, указывая на аппарат. — Я тут недавно, первый раз им пользовался. — Он пустил в ход всё свое обаяние, почти застенчиво убирая челку со лба. — Я с техникой на «вы», туговато соображаю.

О, неплохая попытка, малыш. И этот жест с волосами… мило. Джейн сам не заметил, как вскочил с дивана. Лисбон уже улыбалась, сочувствуя парню по поводу коварства офисной техники. Она подошла ближе, наклонилась к ксероксу, и парень уже приготовился к «броску»…

— Лисбон! — гаркнул Джейн так громко, что половина отдела подпрыгнула на месте.

Лисбон тоже вздрогнула. И к несчастью для молодого и «неуклюже-очаровательного» агента, ее кружка наклонилась. Обжигающая жидкость выплеснулась парню прямо на рубашку и брюки. По залу КБР разнесся совсем не мужественный вопль, а пара агентов даже схватились за кобуру, прежде чем поняли, что произошло.

Лисбон в ужасе пыталась помочь бедняге. Она даже выхватила из ксерокса пару листков бумаги, чтобы промокнуть его ошпаренный живот.

— Господи! Прости, пожалуйста! Я не хотела!

Но агент пятился, оттягивая горячую мокрую ткань от кожи.

Джейн не смог сдержать смеха. Всё прошло идеально для полуэкспромта. Хотя это был скорее чистый фристайл. Пожалуй, стоит чаще доверяться интуиции!

Он прикрыл рот ладонью, изображая притворное потрясение:

— Ой-ой-ой! Какая неприятность! — патетично выдохнул он.

Агент «Красавчик» отступал с места событий, метая в Джейна громы и молнии.

— Нет-нет, всё в порядке, — бросил он извиняющейся Лисбон. — Просто… попрошу у Санты на Рождество пересадку кожи или типа того.

И он, очень осторожно переставляя ноги, поплелся прочь.

Лисбон резко обернулась к Джейну, задыхаясь от негодования:

— Что… Я… Да ты?!

— Говори четче, не торопись, — это был, пожалуй, не лучший ответ в такой ситуации.

— Что?! Что, Джейн?! — прошипела Лисбон. — Чего тебе, блять, надо? Зачем было орать мне прямо в ухо с полуметра?

Джейн пожал плечами. «Невинность. Строй из себя саму невинность».

— Что? А, это. Ну, я просто испугался, когда увидел, как ты наклонилась над ксероксом. Твою свободную блузку могло затянуть в барабан. — Он кивнул на ее свободную кофту, надетую поверх черного топа. Вообще-то ансамбль был весьма эффектным, но сейчас это послужило отличным оправданием. — Мог бы выйти конфуз с гардеробом.

Лисбон застыла с открытым ртом, ее лицо исказилось от недоумения. Она нахмурилась и указала себе за спину:

— У человека, скорее всего, ожоги третьей степени, потому что из-за твоего крика я облила его кофе!

— Ну, если бы ты пользовалась кружкой с крышкой, как все нормальные люди, этого бы не случилось.

Качая головой, Джейн наблюдал, как его Лисбон сделала несколько успокаивающих вдохов, потянулась и забрала свою кружку с крышки ксерокса.

Джейн попытался изобразить раскаяние:

— Я налью тебе еще кофе.

Но Лисбон выставила ладонь в жесте «скажешь еще слово — убью» и на негнущихся ногах ушла в свой кабинет, с грохотом захлопнув дверь.

Медленная улыбка тронула его губы. Улыбка в стиле «обожаю, когда планы срабатывают». Ему было даже немного досадно: он осознал, что они с Лисбон довольно долго простояли прямо под омелой, а он вовремя не сообразил этим воспользоваться. Хотя, судя по всему, сейчас она бы просто разбила эту кружку об его лоб.

Он всё еще стоял там, созерцая безобидный зеленый шарик — «надо бы их побольше развесить, для расширения зоны охвата», — когда услышал, что Ригсби пытается привлечь его внимание. Обернувшись, он увидел долговязого агента, который давился от смеха в общем зале.

— Это было… мощно, — сказал Ригсби, когда Джейн вошел. — Просто поэзия в движении: как ты возник у нее за спиной и как этот кофе полетел прямо в него.

— Неплохо сработано, — добавил Чо. — Парень всё равно придурок.

— Возомнил себя Казановой всея КБР, — проворчал Ригсби.

Джейн не мог не греться в лучах славы. Ван Пелт, как обычно, изображала праведное негодование за всех несправедливо обиженных:

— Да ладно вам, он не такой уж плохой. К тому же ему правда могло быть больно.

— Он и к тебе подкатывал? — спросил Джейн, наслаждаясь тем, как покраснел Ригсби.

Ван Пелт предсказуемо засуетилась, переводя взгляд с Джейна на Ригсби:

— Что? Нет! Замолчи!

— Значит, получил по заслугам, — в полголоса буркнул Ригсби.

Чо вернулся к монитору:

— Он пытался подкараулить начальницу под омелой. Так что поделом ему.

Ригсби согласно кивнул, а Ван Пелт лишь покачала головой. Джейн, снова усевшись на диван, нахмурился после слов Чо.

— То есть, по-вашему, никому нельзя ловить Лисбон под омелой? Это сексизм, — фыркнула Ван Пелт.

— Нет. Просто не этому парню. Не какому-то самовлюбленному плейбою, которому нужна только очередная «победа», — объяснил Ригсби.

Ван Пелт усмехнулась:

— Лисбон бы вам головы оторвала, если бы узнала, что вы так ее опекаете. Как будто она сама не может отшить назойливого ухажера.

Ригсби снова залился краской и начал оправдываться, но Джейн перестал их слушать. Он не ожидал, что ребята так оберегают Лисбон, хотя Ван Пелт и права. Он — мастер интриг, но это не значит, что Чо и Ригсби не могут проявить фантазию в мести, если сочтут нужным. Впрочем, опасаться возмездия ему стоило вовсе не от парней.

Рассеянно потирая большой палец об указательный, Джейн снова посмотрел на омелу. Затем его взгляд скользнул по залу, заглянул в комнату отдыха и остановился на двери кабинета Лисбон. Столько перспективных мест для маневра…

Ригсби всё еще оправдывался перед Ван Пелт, которая доказывала, что его взгляды устарели и отдают сексизмом. Чо всех игнорировал и работал.

А Патрик Джейн начал мысленно чертить план атаки. Лисбон была, пожалуй, единственной женщиной в КБР, имевшей стойкую аллергию на омелу, и при этом ей всегда удавалось выйти сухой из воды в конце каждого праздничного сезона.

Это был вызов, перед которым он не мог устоять.

* * *

Началось всё с двух. Один шарик вернулся на прежнее место — в дверной проем рядом с диваном Джейна. Второй возник в комнате отдыха, прямо над кофейником.

Лисбон лишь улыбнулась и покачала головой. Не в первый раз кто-то решил атаковать сразу по нескольким фронтам. Она помнила, как пару лет назад двое агентов из разных отделов закрутили роман, и парень повесил омелу над дверью женского туалета, выслеживая свою пассию несколько дней кряду. Минелли тогда положил этому конец: женщины начали массово жаловаться, что им приходится бегать на другие этажи, потому что этот тип караулит их там, как «сортирный стервятник» (цитируя самого шефа).

Она не придала значения тому, что всякий раз, когда она шла обновить кофе, Джейн оказывался там же и заваривал чай. Она просто заходила в комнату, держась подальше от зеленого кустика, наполняла кружку и шла своей дорогой.

Затем появились еще два пучка омелы с праздничными бантами. Третий она заметила не сразу — только когда свидетель, которого она допрашивала в первой комнате, вместо ответов начал пялиться ей куда-то поверх головы. Когда Лисбон наконец сообразила, в чем дело, и обнаружила «сюрприз», она посоветовала парню стереть похотливую ухмылочку с лица, пока она сама ее не стерла. Джейн, присутствовавший на допросе, лишь многозначительно хмыкнул.

Четвертый пучок она и вовсе просмотрела. Они с Джейном были в кабинете Хайтауэр — очередная воспитательная беседа по поводу несоблюдения Джейном правил. Лисбон уже закончила свое «слушаюсь, мэм» и направилась к выходу, полагая, что Джейн задержится, чтобы Хайтауэр могла еще немного попеть дифирамбы его «особому статусу». Но ее остановил голос начальницы:

— Джейн… что это такое?

Услышав запинающееся «Э-э…», Лисбон обернулась. Хайтауэр критически разглядывала омелу, подвешенную аккурат над стульями, которые они с Джейном обычно занимали в «кабинете директора».

Переводя взгляд с Хайтауэр на Джейна, Лисбон просто подняла руки:

— Я даже знать не хочу, — и вышла.

Вдогонку ей донеслось крикливое «Подожди, это не то, что ты думаешь!» от Джейна и ответное «Хорошая попытка, Патрик» от Хайтауэр. Лисбон понятия не имела, что ее босс имела в виду, но ей очень хотелось залить воображение хлоркой, чтобы стереть из памяти образ Мадлен Хайтауэр, Патрика Джейна и омелы.

Два дня спустя Лисбон пришла на работу пораньше и обнаружила, что весь коридор, ведущий к ее кабинету, буквально уставлен красно-зелеными веточками. «Это уже перебор», — подумала она, пробираясь вдоль стены, чтобы не дай бог не оказаться под одной из них.

В конце коридора стоял Джейн, макал пакетик в чашку и улыбался:

— Доброе утро, Лисбон!

Она кивнула, не сводя глаз с опасных растений над головой и медленно боком продвигаясь к двери. Джейн посмотрел на нее как-то странно, и если бы Лисбон не знала его как облупленного, она бы подумала, что в его глазах промелькнула тень разочарования.

— Слушай, — дружелюбно заметила она. — Какая-то девица в этом году из кожи вон лезет, чтобы тебя поймать, Джейн.

Она указала на целую гирлянду омелы, тянущуюся по соседнему коридору к комнатам допроса. На мгновение лицо Джейна окаменело, но тут же расплылось в сияющей улыбке.

— А ты уверена, что охотятся именно на меня?

Хорошее настроение Лисбон как ветром сдуло. Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять, шутит ли он. Но Джейн был подозрительно серьезен.

— Что? На меня? — Она выдавила натянутый смешок. — Глубоко в этом сомневаюсь.

Джейн еще секунду сверлил ее взглядом, а потом неопределенно пожал плечами:

— Я бы не был так уверен, дорогая. Возможно, некий джентльмен прилагает массу усилий, чтобы заманить несравненную Терезу Лисбон под омелу в этом году.

У Лисбон неприятно засосало под ложечкой, но она подавила это чувство. Джейн наблюдал за ней, ожидая, что она начнет фыркать, краснеть или смущаться. Она не собиралась доставлять ему такое удовольствие.

Она сделала вид, что оценивающе осматривает сотрудников в отделе.

— Ну, тот парень из почтового отдела уволился, так что… больше рассматривать некого.

Джейн заметно побледнел.

— Что? — спросила она. — Он перевелся довольно давно, так что я не боюсь признаться: он был чертовски горяч.

Джейн выглядел по-настоящему ошарашенным. Он тяжело сглотнул, прежде чем прийти в себя.

— О… э-э, правда? Почтальон?

— Ну, лишь бы это был не Фредди с поста охраны на первом этаже. От него у меня мурашки по коже.

— Фредди, значит? Нет, не думаю, что это он.

— Ой, да брось скромничать, Джейн. У тебя это плохо получается. Ты же прекрасно знаешь, что какая-нибудь практикантка затеяла всё это, чтобы произвести на тебя впечатление. Как раз в твоем вкусе — масштабная, избыточная схема, — сказала она и по-дружески хлопнула его по плечу, прежде чем скрыться в кабинете.

Она едва расслышала, как Джейн пробормотал себе под нос:

— Да. Уж это точно.

* * *

Ситуация становилась невыносимой. Это уже просто курам на смех, думал Джейн. Он лежал на диване, закинув руки за голову и старательно дуясь на весь мир, пока прямо над ним весело раскачивался наглый зеленый комок.

Казалось, омела над ним издевается.

Закрыв глаза, Джейн удрученно вздохнул. Он не привык, чтобы его планы не срабатывали как по маслу. Конечно, случались мелкие накладки, но ими обычно можно было пренебречь. От них хотя бы никто не умирал.

Ну, по крайней мере, никто из тех, кто ему дорог.

Но даже при самых странных заминках Джейн всегда находил способ всё исправить. Пусть даже для этого приходилось заваливаться в морг и прятаться под столом вместе со своей очаровательной начальницей в ожидании преступника.

Но сейчас дело не шло. Все его труды — ночные бдения на лестнице, развешивание этих несносных праздничных пучков зелени по всем углам — всё псу под хвост.

И под «всеми углами» он подразумевал именно это.

Если уж что-то делать, то делать это на совесть, как говорится. А Джейн был кем угодно, только не дилетантом.

Несколько веточек выстроились в ряд на потолке общего зала, еще одна болталась над столом для совещаний. Омела была в каждой комнате для допросов, в кабинете Хайтауэр и штуки три в комнате отдыха. Каждый дверной проем, какой только можно представить, был «заминирован» — ну, кроме туалетов; у Джейна всё-таки были принципы. Одна висела даже над винтовой лестницей. Везде, где Лисбон могла хотя бы на секунду замешкаться.

Результат? Лисбон теперь передвигалась по офису короткими перебежками. За кофе она не ходила, а рысила, либо вовсе приносила свой, а за добавкой бегала к уличному фургону. Визит к Хайтауэр? Лисбон напоминала олимпийского спринтера, лавирующего по коридорам к лестнице. А через дверные проемы она начала буквально перепрыгивать, будто перемахивала через смертельную пропасть.

Вешать омелу в кабинете Хайтауэр было глупостью. Джейна совсем не прельщала мысль целовать Лисбон на глазах у Мадлен. Это было бы… ну, как-то неправильно.

Лисбон очень не хотела попадаться — кто бы, по ее мнению, за ней ни охотился. Джейн закрыл глаза и издал недовольный звук где-то в глубине горла.

Он услышал, как команда подтягивается на работу, почувствовал запах свежего кофе, который всегда приносила Ван Пелт. Но у него не было ни малейшего желания желать им доброго утра — слишком уж тоскливо было на душе.

— Ого! — выдохнула рыжеволосая.

Ригсби подошел к ее столу, видимо, за своей порцией кофе.

— Это… это ОЧЕНЬ много омелы. Не думаю, что видел столько зелени в одном месте.

Послышалось, как Чо швырнул сумку на стол.

— Это уже навязчивая идея. Кому-то пора к психологу.

Джейн нахмурился.

— Ой, да ладно, по-моему, это даже романтично, — пропела Ван Пелт.

Джейн немного оттаял. «Спасибо, Грейс».

— Ну да, — послышалась глуповатая улыбка Ригсби. — Есть такое.

Чо остался непреклонен:

— Ага. Романтично. Прямо как те маньяки, которые обклеивают все стены фотографиями объекта своего обожания.

«Ну, это удар ниже пояса, Чо». Джейн поморщился. Неужели всё так плохо? Он просто… повышал свои шансы, вот и всё. К тому же он всегда любил красивые жесты. Не его вина, что «цель» не понимает намеков.

— Ставлю на Кинсли из отдела серийных, — заговорщицки прошептала Ван Пелт. — Он сто лет сохнет по Мэдди из бухгалтерии.

Ригсби оживился:

— Серьезно?

— Кто такая Мэдди? — спросил Чо.

— Да вы что! Ты хоть иногда пытаешься познакомиться с коллегами?

Чо ответил в своей манере:

— С теми, по кому сохнут психи-фетишисты? Нет.

Джейн открыл глаза и уставился в стену. «Серьезно, Чо? Полегче на поворотах с эпитетами!»

Наступила тишина. Джейн запрокинул голову, чтобы посмотреть, куда вырулил разговор, и обнаружил три пары глаз, глядящих прямо на него.

— Что? — невинно спросил он.

Чо скрестил руки на груди:

— Это в твоем духе.

Ригсби подхватил:

— Точно. Такой помпезный перформанс — как раз по твоей части, Джейн.

Консультант усмехнулся:

— Вы серьезно думаете, что мне пришлось бы так потеть, чтобы заманить женщину под омелу? Серьезно?

— А… ну да, — Ригсби выглядел разочарованным. Он пожал плечами, глядя на Чо. — Тут он прав.

Чо еще секунду изучал Джейна, обдумывая аргумент, и неопределенно хмыкнул:

— Может быть.

Ван Пелт иронично усмехнулась:

— Да бросьте, ребята, не такой уж он и всесильный. — Она глянула на Джейна, который вальяжно развалился на диване.

Джейн смерил её взглядом в духе «хочешь пари?». Новичок предпочла отступить.

— Забудьте, — пробормотала она.

По крайней мере, Грейс знала, когда стоит признать его превосходство. Она слишком часто становилась жертвой его манипуляций, но, бедняжка, всё равно продолжала ему доверять.

Он слушал, как остальные перебирают имена возможных «романтиков-фанатиков», и его раздражение росло. Всё начиналось как шутка, способ удивить Лисбон. Застать ее врасплох и доказать, что он всё еще может заставить её покраснеть. Давненько этого не было.

Потом это стало вызовом. Мысль о том, что Лисбон позволит какому-то другому парню опередить его, была невыносима. В конце концов, это была его хитроумная рождественская мышеловка.

А теперь… он вздохнул. Теперь это становилось просто оскорбительным. Неужели Лисбон догадывается, что это он навел всю эту красоту, и намеренно его избегает? Да нет, вряд ли.

Джейн скрестил руки на груди и насупился. Кому не захочется его поцеловать?

Конечно, он знал, что число тех, кто им восхищается, примерно равно числу тех, кто его презирает. Ладно, может, чаша весов с «презирает» чуть тяжелее. Но всё же. Он знал, что его обаяние и внешность действуют на женщин сокрушительно.

Хотя, если подумать, Лисбон никогда не была из тех, кто ведется на это оружие. По крайней мере, она этого не показывала.

Но всё же!

Внезапно он глянул на настенные часы. Пора. Сейчас Лисбон придет в офис. Окинув взглядом свою последнюю «мину» над её дверью, Джейн решил, что это, пожалуй, его лучший проект на сегодня. Теперь-то ей придется остановиться и поговорить с ним.

Он не спеша подошел к кабинету Лисбон и прислонился плечом к косяку с мягкой, теплой улыбкой. Как по часам, звякнул лифт, и из него вышла темноволосая зеленоглазая начальница отдела тяжких преступлений с неизменным стаканом кофе. Она читала дело на ходу, еще три папки были зажаты под мышкой. Потягивая покупной кофе, она боком обошла ряд омелы на потолке, даже не потрудившись поднять взгляд.

Джейн подавил легкий укол обиды и улыбнулся еще шире.

— Доброе утро, Лисбон. Смотрю, ты больше не жалуешь кофе из нашей столовки.

Лисбон подняла голову и одарила его немного смущенной улыбкой. Джейн не стал зацикливаться на том, что от этой конкретной улыбки у него внутри стало как-то подозрительно тепло.

— Ну, в комнате отдыха сейчас опасно задерживаться. В последнее время там прямо на глазах у всех пристают и к женщинам, и к мужчинам.

— Сомневаюсь, что мужчины против.

— Наверное. Ну, кроме Ковальски из бухгалтерии. Уверена, он бы предпочел, чтобы жена не заходила к нему ровно в тот момент, когда секретарша, с которой он крутит шуры-муры, впилась ему в губы. — Лисбон хмыкнула.

Джейн поморщился:

— Да, некрасиво вышло.

Лисбон подошла и остановилась рядом с ним у открытой двери своего кабинета, снова заглядывая в папку.

— Что такое? — спросила она, не отрываясь от чтения.

Джейн подался к ней:

— В смысле?

Лисбон подняла глаза:

— Ты. Здесь. У моего кабинета. Тебе что-то нужно?

На мгновение гениальный ум Джейна отказался выдавать хоть какой-то вменяемый повод, чтобы задержать её. Вот она, прямо перед ним, ничего не подозревает. Идеальный момент. Если бы не внезапная атака «бабочек» в животе. Что за новости! У него не было никаких бабочек с тех пор, как он, будучи «Чудо-мальчиком», впервые вышел на арену цирка бог знает сколько лет назад.

Он сглотнул. Почти нервно посмотрел на свои ботинки. «Соберись, тряпка!»

— Э-э… ну ты понимаешь. Я просто… хотел узнать… как прошло твое утро?

Желание дать самому себе по лбу было почти непреодолимым. Что это вообще было?! Он Патрик Джейн — человек, который может заболтать саму смерть! Он может гипнотизировать людей через всю комнату. Он может заворожить убийцу одними лишь словами и удерживать его, пока не подоспеет кавалерия. И тут он выдает самый жалкий подкат, который только слышал свет!

Лисбон тоже не выглядела впечатленной. Она подозрительно прищурилась:

— О-о-окей. Всё отлично. У меня прорва работы. — Она посмотрела на дверь кабинета, которую Джейн частично загораживал. — И чтобы её делать, мне нужно попасть внутрь.

Джейн встряхнулся, всё еще лихорадочно соображая, как её удержать. Когда Ригсби крикнул Лисбон «доброе утро» из зала, Джейн даже немного вздрогнул. Его мозг метался по бескрайним чертогам памяти в поисках предлога. Хоть какой-нибудь темы для разговора. Хоть чего-то!

Вместо этого он выдал себя самым нелепым образом. После того как Лисбон махнула Ригсби, Джейн встретился с ней взглядом и… посмотрел наверх. Он не смог сдержаться. Навязчивая идея сама заставила его глаза подняться к потолку.

Джейн всегда гордился полным контролем над своим телом. Видимо, работа с таким количеством омелы за короткий срок как-то деструктивно влияет на психику. Она же токсичная, верно?

Лисбон проследила за его взглядом и увидела зеленый пучок, привязанный к дверному косяку. Джейн замер, не в силах ничего сделать, только ждать реакции. Одно дело — получить отказ один на один, но сейчас за ними, казалось, наблюдал весь офис. Он не был уверен, что вынесет фиаско при свидетелях. Не сейчас, после всего, что он затеял.

Лицо Лисбон исказилось в недоумении, а затем она вздохнула. Качая головой, она посмотрела на несчастного Джейна и фыркнула.

— Серьезно? Боже, надеюсь, это не Фрэнк постарался. — Она протиснулась мимо Джейна. — Это становится уже совсем странным.

С этими словами она закрыла дверь прямо перед его носом, оставив Джейна выдавливать фальшивый смешок и махать рукой в окно:

— О… да. Точно. Очень странно!

На негнущихся ногах он побрел обратно к своему дивану, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, хотя в душе мечтал найти подходящую кирпичную стену, чтобы побиться об неё головой. У него остался только один вариант, и для его осуществления ему понадобится помощь.

* * *

Тем же вечером охранник Фрэнк поблагодарил консультанта отдела тяжких преступлений. Тот только что положил ему на стол новенькую пятидесятидолларовую купюру с просьбой: завтра вечером проигнорировать сигнал тревоги из застрявшего лифта.

Фрэнку было безумно любопытно, но светловолосый консультант лишь расплылся в улыбке, как ребенок в магазине сладостей, и пояснил, что ему просто нужно устроить настоящий рождественский праздник для одного очень особенного человека.

* * *

На следующий вечер Лисбон засиделась допоздна, дописывая свидетельские показания для завтрашнего суда. В отделе приглушили свет, лишь несколько агентов всё еще копошились на своих местах, завершая дела. Огни рождественской елки в центре зала отбрасывали разноцветные блики на пол, а белые гирлянды, развешанные над дверями и столами, создавали мягкое, словно от десяток свечей сияние.

«А ведь красиво», — подумала она, выключая компьютер. Ей всегда казалось, что в рождественских огнях есть что-то магическое, даже несмотря на всю праздничную суету и коммерцию.

Заперев кабинет, она направилась к лифту, заметив, что уходит последней из команды. Впрочем, ничего нового. Удивительно было другое — Джейна нигде не было видно. Лисбон надеялась, что он не заперся в своей каморке на чердаке.

Лифт звякнул, приглашая войти. Лисбон нажала кнопку первого этажа, прислонилась к стенке и тяжело вздохнула. Она вымоталась до предела и мечтала только о горячем душе, уютной пижаме и диване.

В самый последний момент, когда двери уже начали смыкаться, между ними просунулась рука, и в кабину, ослепительно улыбаясь, зашел Патрик Джейн.

— Как удачно я тебя поймал, — вкрадчиво произнес он, пристраиваясь рядом и пряча руки в карманы.

— Что еще? — спросила она. — Только не говори, что ты вспомнил какую-то деталь по делу Макдермота. Джейн, у нас завтра предварительные слушания. Почему ты не можешь рассказывать такие вещи, когда у нас есть время ими заниматься? — Лисбон устало потерла переносицу.

Учитывая, как Джейн «обрабатывал» подозреваемого, у них и так было мало шансов, что дело не развалится в суде.

— Ну почему ты всегда думаешь о худшем, Лисбон? — В голосе Джейна прозвучала обида, и она подняла взгляд. Он стоял совсем близко, глядя на нее с таким трогательным недоумением, что напомнил ей маленького мальчика, который вот-вот начнет доказывать, что он не разбивал банку с печеньем.

Она усмехнулась:

— С тобой это уже вошло в привычку.

— Что ж, спешу тебя обрадовать: я зашел в лифт не потому, что опять что-то натворил.

— А почему тогда?

К ее удивлению, Джейн вдруг замялся. Уверенность, обычно горевшая в его глазах, притухла, и Лисбон нахмурилась.

Джейн заерзал, загородив собой панель управления.

— Я хотел кое-что рассказать. Насчет всей этой омелы в офисе. Кое-что разузнал.

Лисбон подозрительно прищурилась:

— Валяй.

— Я знаю, кто это сделал, — негромко ответил он. Его лицо стало серьезным, взгляд — пристальным, и Лисбон почувствовала, что в тесной кабине лифта внезапно стало жарче.

Она взглянула на него, побуждая продолжать. Джейн уже собирался облокотиться на стенку, как вдруг задел спиной пульт. Лифт дернулся и замер, оглашая пространство противным дребезжанием аварийного сигнала.

— Ой! — Джейн отскочил. — Упс.

— Ну черт возьми, Джейн! — Лисбон отпихнула его, пытаясь нажать кнопку, но та застряла. Она попыталась подцепить утопленную клавишу ногтями, но быстро поняла, что без ключа тут не обойтись. — Только ты мог умудриться застрять со мной в лифте ночью!

Джейн изобразил раскаяние:

— Прости, Лисбон. — Но тут же приободрился: — Слушай, может, Фрэнк внизу услышит сигнал?

Лисбон смерила его тяжелым взглядом:

— О да. Зашибись.

В лифте стало подозрительно тихо, и Лисбон почувствовала легкий приступ клаустрофобии.

— Давай попробуем диспетчерскую, — предложила она.

Она нажала кнопку связи, и — надо же — «чудик Фрэнк» оказался на посту. Он пообещал, что через пару минут кто-нибудь разблокирует лифт с главного пульта. Лисбон выдохнула и привалилась к стенке.

— Так, — сказала она. — И кто же наш таинственный злоумышленник с омелой?

Джейн повернулся к ней всем корпусом и облокотился на заднюю стенку.

— Неужели ты до сих пор не догадалась? — промурлыкал он.

Лисбон внимательно посмотрела на него. В его глазах горел теплый, лучистый свет, а приглушенные лампы лифта заставляли его светлые волосы сиять так, что это чертовски отвлекало. На губах играла мягкая, почти неуверенная улыбка.

О нет. Быть не может. Джейн, видимо, прочитал осознание на ее лице, потому что его взгляд метнулся вверх, а улыбка стала шире. Лисбон сглотнула и тоже подняла голову.

К потолку кабины был прикреплен огромный, размером с баскетбольный мяч, куст омелы.

Лисбон зажмурилась и невольно рассмеялась:

— Даже знать не хочу, сколько денег ты угрохал на всё это сено.

Джейн заметно расслабился, пожал плечом и мальчишески ухмыльнулся:

— Пустяки. Это был вопрос принципа. Ты упорно не желала играть по правилам.

Изогнув бровь, Лисбон парировала:

— А может, я просто не хотела попадаться.

Он нахмурился:

— Но ты же не знала, что это я.

Она засмеялась:

— А что, если знала и просто не хотела тебя целовать? Такая мысль твой гениальный мозг не посещала? — Ей доставило истинное удовольствие видеть, как на мгновение его самолюбие дало трещину.

Но Джейн оправился быстро, как истинный профи, и снова засиял:

— Не-а! Не верю.

В этот момент динамик затрещал, и «Странный Фрэнк» объявил, что они поедут через минуту. Лисбон обернулась к Джейну. Он не сводил с нее глаз, и внезапно стало ясно — он больше не играет.

— Ну? — проурчал он.

У Лисбон сердце подпрыгнуло к самому горлу.

— Что «ну»? — потянула она время.

Джейн шумно выдохнул, явно теряя терпение:

— Женщина, ты обязательно должна всё усложнять?

Прежде чем она успела что-то сообразить, его рука мягко обхватила ее за подбородок, приподнимая лицо, и он накрыл ее губы своими. На мгновение мир перестал существовать — она слышала только оглушительный стук собственного сердца.

Лисбон почувствовала, как он чуть усилил напор, его губы нежно скользили по ее губам. Она сама не заметила, как вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, подаваясь навстречу, отчего у Джейна перехватило дыхание.

Второй рукой он приласкал ее щеку, пальцы медленно запутались в волосах. Поцелуй быстро перестал быть «просто традицией» и начал превращаться в нечто такое, после чего людей вжимают в стены, а одежда оказывается изрядно помятой.

Тут лифт снова звякнул и тронулся вниз. Джейн неохотно отстранился. На долю секунды, прежде чем двери открылись в холле, на его лицо набежала тень… чего-то глубокого и важного.

Когда створки разошлись, они уже стояли поодаль друг от друга. Оба вышли, Джейн махнул Фрэнку в знак благодарности, а Лисбон быстрым шагом направилась к парковке. Когда они вышли в ночную прохладу Сакраменто, Джейн окликнул ее.

— Счастливого Рождества, Лисбон!

Она обернулась и увидела его — с той самой мягкой улыбкой, которая была у него в лифте. И поймала себя на том, что улыбается в ответ.

— Счастливого Рождества, Джейн.

Она всё еще улыбалась, когда выезжала со стоянки, подпевая рождественским песням по радио.

* * *

Джейн проводил её взглядом, и улыбка никак не желала сходить с его лица.

Что ж, в конце концов, он должен был показать ей, что настроен серьезно. Не зря же он целую неделю «минировал» весь этаж. Это перестало быть просто игрой в тот самый миг, когда он осознал, что хочет её поцеловать. Более того — он хотел, чтобы она тоже этого захотела. А она задала ему жару, эта маленькая плутовка.

Джейн не спеша зашагал по парковке к своему верному синему «Ситроену». Да, план увенчался успехом. Вспоминая, как округлились её глаза и стали похожи на глаза испуганной лани в тот момент, когда он подался вперед, он вынужден был признать: всё вышло даже лучше, чем в его мечтах.

Он смаковал прикосновение её кожи к своим пальцам, нежность её губ. И вот теперь он начал мысленно проклинать сообразительность Фрэнка, который умудрился починить лифт без ключа. «Еще пара минут — и всё могло стать… куда интереснее», — подумал он.

Джейн подошел к машине легкой, пружинистой походкой. Он вынул руку из кармана и с ухмылкой посмотрел на предмет, лежащий в ладони.

Ключ от лифта весело поблескивал ему в ответ.

КОНЕЦ

______________

*«Bah, humbug» — это знаменитая цитата Эбенезера Скруджа из «Рождественской песни» Диккенса. Она означает крайнюю степень скептицизма по отношению к праздничному веселью.