Тайная угроза (джен)

Шрам Гарри не болел уже 20 лет. Временами казалось, что война была где-то в прошлой жизни, а то и вовсе приснилась. Напоминанием о ней служили лишь свежие цветы у памятника павшим в той финальной битве, да слезы на лицах тех, кто потерял на поле боя близких. Вся же остальная магическая Англия в этот день ликовала, а прохожие, останавливая Гарри на улице, стискивали его в своих объятиях.

Гарри ненавидел этот день. Слишком дорого ему обошлась победа, слишком много настоящих друзей, сражавшихся и веривших в него, он потерял. Но затем наступал новый день, и жизнь продолжала идти своим чередом.

Гарри возглавлял отдел магического правопорядка в Министерстве Магии. После всех ужасов войны желание стать аврором как-то поубавилось и, несмотря на все уговоры Скримджера, он отказался от столь некогда желанной должности.

«Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду наслаждаться тишиной пыльного кабинета», — усмехнулся про себя уже начавший седеть Мальчик-Который-Дважды-Выжил. Но такая размеренная и даже немного скучная жизнь его ничуть не смущала, он чувствовал себя на своем месте. Только временами сердце сжималось от чего-то, давившего его изнутри…

Альбус Северус и Джеймс Сириус уже учились в Хогвартсе и оправдывали репутацию фамилии Поттер — лезли во все маячившие на горизонте неприятности и периодически получали за это от Джинни нехилые подзатыльники, что, однако, ни капли не охлаждало их пыл.

Дети росли такими разными и необыкновенно похожими одновременно.

Джеймс Сириус был под стать обоим своим именам и, пожалуй, дал бы фору всем мародерам, вместе взятым, в их лучшие времена. В нем было столько неуемной энергии, что, еще будучи младенцем, своей спонтанной магией он превращал комнату, в которой стояла его люлька, за считанные секунды в подобие столкнувшихся между собой параллельных миров — все летало, тряслось, громыхало и вообще производило впечатление полного хаоса, чем, собственно говоря, и являлось.

Альбус Северус обладал острым умом и тонкой интуицией, благодаря чему и выходил из большинства переделок победителем. В нем были все задатки, чтобы стать великим волшебником, и, если бы не влияние старшего брата, направляющего его интеллект только на выдумку очередной шалости, он бы наверняка стал лучшим студентом на факультете.

Гарри гордился своими детьми и пытался дать им все то, чем сам был обделен в детстве. Он был отличным отцом — понимающим, внимательным и участливым, но всегда требовательным и принципиальным. Дети делали его счастливым, ведь он так долго стремился именно к этому — просто иметь семью.

Все вроде бы было хорошо…

На 21-ю годовщину со дня свержения Темного Лорда у Гарри с Джинни родился их третий сын — Регулус, названный в честь старшего из братьев Блэк. С момента его рождения давящая боль в груди Гарри прекратилась…

Регулус был так не похож на своих братьев — пепельно-серые волосы и глаза глубокого цвета морской волны послужили причиной первой серьезной ссоры между его родителями, которая закончилась так же быстро, как и началась, едва Гарри осознал весь идиотизм своего поведения. Это был его сын, несомненно — не считая двух отличий, мальчик был абсолютной копией своего отца. Только внимательный взгляд будто бы насквозь смотрящих глаз вызывал в нем легкую дрожь своей абсолютной осознанностью, словно этот только что родившийся маленький человечек знал всю подноготную души Гарри.

В сущности, так оно и было…

* * *

— Папа, па-а-ап! — восторженный тоненький голосок звал Гарри откуда-то из глубин их заднего двора.

— Ну что ты так раскричался? — улыбнулся Гарри, подходя к трехлетнему сынишке. — Сейчас ведь маму разбудишь.

— Пап! Смотри! — не унимался маленький проказник. — Она меня слушается!

Гарри скользнул взглядом по месту, куда указывал Рег, и застыл на месте, не в состоянии вымолвить ни слова. На большом сером камне, разложив кольца своего тела и приподняв голову, на него через узкие щели-глаза смотрела кобра. Он не испытывал страха перед змеей как таковой, но тот факт, что она действительно слушалась его сына (шустрый мальчуган это сразу продемонстрировал, прошипев что-то, отчего тварь вытянулась на метр ввысь), разрывал его сознание на части.

«Не может быть… Нет, этого просто не может быть…» — проносилось в голове Гарри, и осознание того, что его сыну передалась утерянная со смертью Волдеморта способность говорить на парселтанге, накрыло его с головой.

* * *

…«Авада Кедавра!»

Гарри очнулся в месте, ужасно напоминающим вокзал Кингс-Кросс. Откуда-то доносился странный звук и его источником, как он позднее увидел, был маленький, лежащий на земле ребенок.

— Оставь его, Гарри, — сказал профессор Дамблдор, — ему уже ничем не поможешь…

— Так это последний осколок души Тома Реддла?

— Да, Гарри, это он. Теперь он уже не представляет угрозы.

Гарри последний раз взглянул на это столь невинное с виду создание и, наткнувшись на пронизывающий взгляд глаз цвета морской волны, содрогнулся и быстро отвернулся, продолжив беседу с Дамблдором.

Шрам не болел уже 20 лет.