Письмо счастья (гет)

1.

Среди ненавистных качеств врага не последнее занимают его достоинства.

Ж. Ростан.

Минерва МакГонагалл редко пасовала перед сложными обстоятельствами. Ее самоуверенность была непрошибаемой, как чугунный котел для зелий.

Обратив внимание на гневные крики, идущие из конца коридора, староста Гриффиндора строго поджала губы, безукоризненно точным движением поправила прическу и зашагала в эпицентр шума.

— Что здесь происходит? — с легким раздражением осведомилась Минерва.

Красный взлохмаченный мальчишка с ее факультета оторвал от себя руки однокурсника и попятился к стене. Последний, отряхиваясь и фыркая, высокомерно задрал светловолосую голову и ткнул пальцем во врага. На его груди МакГонагалл заметила зеленый значок Слизерина.

— Он напал на меня!

— Неправда!.. — вспыхнул первый.

— Еще какая правда! — зашумела толпа первокурсников.

Минерва бегло оглядела школьников — в глаза бросались зеленые галстуки, которых явно было больше, чем красных. Ребята с Гриффиндора, уступающие в количестве, угрюмо молчали. Положение дел казалось удручающим.

В глубине души Минерва МакГонагалл была на удивление сентиментальной особой. Оттого она едва не прослезилась, заметив, как маленький храбрец украдкой трет глаза рукавом мантии. Еще немного, и он заплачет.

— Так, минус пять очков Гриффиндору, минус десять очков Слизерину — за неподобающее поведение в школьных коридорах, — категорически заявила староста.

— За что Слизерину — минус десять очков? — возмутился один из нарушителей.

— За недостаток благоразумия, которому следовало бы присутствовать в поведении истинного слизеринца, — отрезала МакГонагалл. И только повернулась уходить, как за спиной раздался еще один голос.

— Минус пять очков Гриффиндору. За недостаток справедливости, которое следовало бы проявить любому уважающему себя гриффиндорцу, наблюдающему за тем, как староста его факультета завышает штрафы невиновным в инциденте людям.

Минерва резко развернулась на каблуках и, вздернув подбородок, взглянула на наглеца. На ее лице появилась нарочито-вежливая улыбка.

— Мистер Реддл, рада вас видеть, — процедила девушка, ощутив, как предательски екнуло сердце.

— О, Минерва, к чему эти любезности? — Реддл усмехнулся. — Я наблюдаю за этим товарищем уже давно, — он кивнул в сторону мальчугана со значком Гриффиндора, — он вытворяет такое, что ученикам моего факультета и не снилось.

— Например? — холодно поинтересовалась староста Гриффиндора.

— Я не буду утруждать тебя перечислением всех его проступков. Все полагающиеся по правилам штрафные баллы уже сняты. Мной, конечно же.

— Я и не сомневалась. Только твои слова не доказывают, что именно он является зачинщиком этой потасовки.

— Что ж, мы сейчас проверим, кто здесь прав, кто виноват, — Реддл торжествовал. — Индикатором истины послужит хваленая честность твоих студентов, не возражаешь, Минерва?

Она молчала, скрестив руки на груди и пристально следя за каждым его движением. Называть ее по имени, в то время как сама Минерва обращается к нему исключительно по фамилии — какое завуалированное хамство! Староста Слизерина обратился к школьникам:

— Сначала проверим Слизерин. Вам правду говорить необязательно, честность никогда не являлась нашим отличительным качеством, — Том покосился на Минерву с нескрываемым злорадством. Она, покраснев, еще плотнее сжала тонкие губы.

Первокурсники Слизерина переглянулись.

— Кто из них спровоцировал драку? — Реддл снизил голос на полтона и повел рукой в сторону провинившихся.

— Уильямс! — наперебой закричали «зеленые галстуки», тыча пальцами в пунцового от стыда мальчишку. Закусив губу и с трудом сдерживая рвущиеся наружу нелюбезности, Минерва взглянула на первокурсников Гриффиндора: они, как и полагалось истинным героям, старательно задирали подбородки и крепко сжимали маленькие кулачки. В какой-то момент старосте захотелось прыснуть от смеха — такой нелепой вдруг показалась сложившаяся обстановка. Реддл мгновенно прочувствовал настроение Минервы и, скривив тонкие чувственные губы, повернул голову к немногочисленным «красным галстукам». Его лицо просияло.

Парень приблизился к подопечным МакГонагалл. Он присел на корточки перед милой синеглазой девочкой и улыбнулся. Та заметно побледнела.

— Скажи-ка мне, милая, — ласково прошептал Том, — Чайлд первым затеял драку?

Минерва закатила глаза. Разыгрывать подобные трагикомедии было свойственно исключительно студентам Слизерина, а особенно — его вездесущим старостам.

— Нет, — тихо ответила девочка и крепко-крепко зажмурилась.

— Точно? — вкрадчивый голос сомневался.

Школьница молчала. Из-под опущенных ресниц брызнули слезы.

— Так, все, Реддл, заканчивай, — Минерва поняла, что цель, ради которой была затеяна эта невинная игра на нервах, была достигнута. — Забирай свои баллы, если для тебя это так принципиально. Мне не составит усилий реабилитировать ситуацию на уроках.

— Да, Минерва, принципиально. Пять очков с Гриффиндора, — удовлетворенно протянул Том.

Она прожгла его уничтожающим взглядом.

— Первокурсники, расходитесь, — пожалуй, слишком резко выговорила девушка. Круто развернувшись, она зашагала прочь по коридору.

Ребятня стала расходиться. Том тут же растворился за поворотом — словно его и не было. Студенты Слизерина, ни на секунду не забывая об одержанной ими победе, держались надменно и гордо: они, как-никак, находились под протекторатом Реддла — с таким старостой и из воды сухим выйдешь и в огне не сгоришь.

Минерва была в ярости. Мало того, что ее факультет потерял пятнадцать очков, мало того, что Реддл, вопреки своему отвратительному нраву, был потрясающе красив, так ведь он еще и самый последний донжуан! МакГонагалл вспыхнула. Какие, однако, мысли! Нет, так дело не пойдет. Все-таки, не стоит легкомысленно упускать из внимания очевидный факт: этот изощренный циник все-таки нащупал ее больное место. Однако же, долго он к этому шел. Но теперь… надо отдать должное, Реддл умел добиваться намеченной цели. Но, Мерлин, как неожиданно!

— Минерва, почему это ты такая надутая? — к старосте подскочила кудрявая Мэгги, ее розовощекое личико сияло любопытством.

МакГонагалл натянуто улыбнулась и взглянула на подружку — сверху вниз, как всегда. Быть выше — вошло в неизменную привычку.

— Мэгги, тебе, вероятно, показалось, — девушка поджала губы и механическим движением пригладила и без того безупречную прическу.

— Конечно, не показалось! — возразила та. — Я тебя наизусть знаю, Минерва, и всегда могу с легкостью отличить показную веселость от настоящей.

— Вижу, уроки Прорицания не прошли даром, — хмыкнула Минерва, переступая порог двери, ведущей в класс.

Мэгги надула пухлые губки.

— Только не говори, что тебе не нравится этот предмет — я ведь помню, сколько времени ты проводила над хрустальным шаром, — девушка хихикнула.

— Я интересуюсь всеми предметами, включенными в образовательную программу, одобренную Министерством, — холодно отрезала Минерва.

Пройдя к первой парте прямо перед профессорским столом, она водрузила на нее сумку, чтобы достать учебник по Трансфигурации. Боковое зрение уловило чужую тень. Минерва подняла глаза и, неожиданно для себя, вместо Джеймса Диггори, обычно занимавшего это место, обнаружила Реддла. Он, как ни в чем не бывало, сидел, облокотившись о спинку скамьи. Его лицо, обрамленное темными волосами, не выражало ничего кроме глубокой задумчивости и вселенской печали. В другой раз девушка невольно залюбовалась бы непривычным зрелищем, но сейчас чувство прекрасного резко атрофировалось. Оправившись от секундного шока, Минерва схватила со стола книгу и, прижав ее к груди, ринулась в сторону — бежать, бежать, куда угодно, лишь бы подальше. Тотчас нашлось свободное место на задней парте — рядом с Мэгги. Все лучше, чем староста Слизерина.

— Что происходит? — Минерва пребывала в растерянности.

— Расписание поменялось, профессор Бартлетт заболел, и этих, — Мэгги покосилась на студентов Слизерина, постепенно наполнявших класс, — направили к нам…

— Почему я ничего об этом не знаю? — возмутилась МакГонагалл.

— Это я тебя должна спросить, ты же у нас староста, — равнодушно пожала плечами девушка, накручивая на пальчик золотистый локон. Очевидно, присутствие непосредственного источника всех бед Гриффиндора ее мало волновало. И очень зря.

Прозвенел звонок. В класс, толкаясь, пробрались опоздавшие и заняли свободные скамьи. Шум разговоров пошел на убыль. Окончательно многоголосое гудение оборвалось с появлением высокого молодого мужчины, чье лицо было обрамлено длинными волосами и волнистой бородой цвета спелого каштана. Его причудливый наряд по всем правилам должен был бы вызывать сдавленные смешки за спиной и недоверчивые взгляды, но на профессора Дамблдора все студенты взирали едва ли не с благоговением. Вернее, почти все — с оговоркой на некоторых личностей, принадлежащих к факультету Слизерин.

Зоркий взгляд ярко-голубых глаз, мельком пробежавшись по макушкам студентов, остановился на лице Реддла. Задержавшись на мгновение, он тут же метнулся на пустое место рядом с юношей. Темные брови взметнулись вверх.

— Где мисс МакГонагалл?

Минерва подняла голову и гордо выпрямилась, польщенная таким вниманием к своей персоне — точнее, к ее отсутствию. Тонкая рука поднялась в воздух.

— Профессор! — она окликнула профессора достаточно тихо, но в классе царила такая тишина, что даже шепот мог показаться громким.

Дамблдор явно удивился.

— Мисс МакГонагалл, что заставило вас покинуть привычное место и оказаться среди тех, кто ходит на мои уроки из вежливости? — среди всех преподавателей Дамблдор выражал свое недовольство наиболее мягко, что делало ему немалую честь.

По классу прокатились смешки.

— Простите, профессор, голова болит… боюсь, сегодня я не в рабочей форме, — Минерва густо покраснела. Почему-то она не сомневалась, что проницательный волшебник прекрасно осведомлен об истинной причине ее побега с первой парты. Но не станет же она тыкать пальцем в Реддла и проклинать небеса за то, что именно сегодня профессор Бартлетт слег в постель.

— Что ж, надеюсь, на следующем уроке вы будете чувствовать себя гораздо лучше, — профессор лукаво улыбнулся. Во всяком случае, Минерве так показалось. Ох уж этот Дамблдор!

Внезапно МакГонагалл обнаружила, что у нее, и вправду, заболела голова. Самовнушение — великая сила и, кажется, девушка в очередной раз перестаралась с ее применением: в висках билась болезненная пульсация. Оставалось только одно — стиснуть зубы и терпеливо ждать звонка на перемену.

К своему стыду, Минерва плохо слушала лекцию, которая, несомненно, была очень интересной. Сделав скидку на свое самочувствие, девушка склонила голову на парту и прислонилась правой стороной лица к прохладной деревянной поверхности. Нет, так открывается вид на живописную макушку старосты Слизерина. Блестящие шелковистые волосы. Вот интересно, на ощупь они такие же мягкие, как и на вид? Стряхнув наваждение, она шумно вздохнула и отвернулась, для большего удобства подложив под щеку локоть. Как это не похоже на педантичную Минерву МакГонагалл, вот, даже Мэгги это заметила — ее золотистые бровки тут же поползли к корням кудрявых волос.

Кто-то осторожно постучал по плечу. Девушка нехотя подняла голову и, гордо выпрямившись, развернулась к нарушителю спокойствия. Вся ее высокомерная холодность испарилась, когда пухлая девичья ручка протянула миниатюрный цветастый конвертик.

Глаза Мэгги алчно загорелись — она дернула за рукав рыженькую толстушку, передавшую таинственный конверт, и шепотом спросила:

— А для меня не найдется?

— Уже все раздала, — рыженькая картинно развела руками и склонилась над пергаментом.

Минерва растерянно разглядывала конверт, не зная, с какой стороны к нему подступиться, и стоит ли вскрывать вообще.

— Открой, это письмо счастья! — подначивала кудрявая соседка.

— Что?

— Открой, говорю!

Вдох-выдох. Спокойно. Очередная девичья выходка, выкрашенная в розовые тона псевдоромантики.

Минерва разорвала цветную бумагу. На парту выпал отрывок пергамента, на котором аккуратным девичьим почерком было написано:

«Милая девушка!

Письмо, попавшее к тебе в руки, может стать судьбоносным. Хочешь ли ты стать самой счастливой на этом свете? Это не так трудно, как ты думаешь! Есть проверенный способ поймать колесо Фортуны: перепиши это письмо семь раз и в течение трех дней раздай знакомым девушкам. Если ты последуешь этому указанию, то по истечении вышеуказанного срока тебя ждет признание в любви от того, кто тебе небезразличен.

Если же сочтешь это письмо пустым враньем, как часто делают надменные и черствые сердцем девицы, то и наказание тебя будет ждать соответствующее: семь лет на личном фронте ты будешь терпеть невиданные по размаху поражения!

Поторопись — время не ждет!»

Минерва дочитала послание и подняла на Мэгги удивленные глаза.

— Ты что, никогда писем счастья не видела? — фыркнула та.

— Нет, впервые в жизни такое в руки попало, — призналась МакГонагалл.

— Ну, лови удачу! Мне, в общем-то, уже и не нужно: я ведь встретила свое счастье, — Мэгги имела в виду своего нынешнего кавалера — стройного голубоглазого красавца Эдмунда.

— Неужели письмо помогло?

— Оно самое, — деловито кивнула Мэгги и сонно зевнула. — Мерлин, когда же звонок…

Минерва еще раз внимательно перечитала текст письма. Теряясь в смутных сомнениях, девушка тщательно выискивала подвох, прощупывала все обстоятельства, при которых оно к ней попало. Не найдя такового, она решила отложить проблему до утра. Спрятав письмо в конверт и, заложив его между страниц учебника по Трансфигурации, Минерва подняла было глаза на Дамблдора. Совершенно случайно ее взгляд сфокусировался на лице Реддла. Он смотрел прямо на нее. Мгновенно наладив зрительный контакт, Том обворожительно улыбнулся. Сердце Минервы затрепетало, рассудок, отчаянно сопротивляясь, свернулся в комочек. А Том все улыбался и улыбался. Какое, однако, завуалированное хамство!