Посмертный приговор (гет)

Свершайся, свершайся же, Суд надо злом!

При жизни пускай существует тоже.

Э. Асадов

В комнате ни одного окна. Навязчиво белые стены угнетают. В комнате нет осветительных приборов, но мрачной она не кажется. В самом центре стоит стул. На нём сидит женщина…

Когда-то она была необыкновенно красива, но теперь видно, что сама Смерть наложила отпечаток на её лицо. Худое, измождённое, оно напоминало обтянутый кожей череп. У неё были высокие скулы и характерной формы нос, говоривший об аристократичности ее происхождения. Полные когда-то губы истончились и побледнели. Тёмные глаза тревожно, почти с ужасом смотрели в одну точку. Роскошная копна чёрных растрёпанных кудрей небрежно лежала на плечах и груди. Яркой серебряной полоской сияла седая прядь.

Бледные тонкие руки были судорожно беспокойны: то она запускала их в свои спутанные волосы, то скручивала края тёмно-серого плаща, то нервно заламывала. А выражение лица не менялось.

У этой женщины была сложная, горькая судьба. В её жизни было все: признание, уважение, власть, деньги, любовь, страсть… Одного не было: счастья. А она была просто женщиной. Может, красивее некоторых других, богаче, достойнее… Но женщиной, которая тоже мечтала о счастье…

Фаза 1

Друэлла легко выскользнула из комнаты. Подбирая полы богато украшенного пеньюара, она спустилась по лестнице навстречу фигуре, ожидавшей ее в полутьме холла, и склонила белокурую головку в приветствии. Вальбурга Блэк улыбнулась своячнице и, достав из изящной сумочки маленькую коробочку, вложила ее в руку женщине.

— В роду эта вещица передавалась по женской линии. Девочке, которая родится летом. Сама знаешь, у меня только сыновья.

Друэлла умилённо посмотрела на Вальбургу и поцеловала руку, унизанную перстнями.

— Покажи мне её. Я чувствую, её ждёт великое будущее, она будет великой женщиной нашего времени.

Счастливая мать засияла и, взяв леди Блэк под руку, повела в детскую комнату.

* * *

Малышка спала, откинув ручки, и умиротворённо дышала.

Высокая статная Вальбурга склонилась над колыбелью, откидывая зелёный полог.

— Да, красавица… Но не красота будет её оружием… — пробормотала аристократка. Друэлла обеспокоенно окинула взглядом своячницу.

— Что ты говоришь, какое оружие?

Вальбурга улыбнулась и забрала из рук Друэллы коробочку. Она коснулась её палочкой с золотой гравировкой на рукоятке и осторожно достала потемневшую от времени серебряную цепочку с массивным кулоном в виде удлинённого чёрного сердца. Женщина коснулась подвески губами и положила на подушку рядом с девочкой.

Длинные, по-младенчески пушистые ресницы дрогнули, и большие глаза раскрылись. Уже сейчас прекрасные раскосые чёрные, от взгляда которых сердце теряет свободу — смотрят непонимающе, отстранённо, немного надменно…

Вальбурга залюбовалась малышкой, но суетливая мать отвлекла её, взяв дочку на руки.

Друэлла целовала изящные ручки и маленькие ножки дочери с такой отчаянной нежностью, что казалось, будто они расстаются навсегда. Девочке скоро всё это надоело, и предмет всеобщего восхищения отвернулся от матери. В поле её зрения попала Вальбурга, и будущая покорительница сердец потянула к ней ручки. Женщина осторожно приняла девочку.

— Ах ты красавица моя… — шепнула за спиной Друэлла.

А Вальбурга застыла с малышкой на руках, глядя в чёрные волшебные глаза.

* * *

— Чудо у тебя дочка, Кигнус. Ты её береги, слышишь? С грязнокровками якшаться не позволяй! Да она и не будет… — давала Вальбурга наставления отцу девочки, Кигнусу Блэку, брату её мужа. Властная, сильная женщина( никто не смел её ослушаться), немного странная, но настоящая чистокровная волшебница. Так думали о ней все родственники и знакомые. Её уважали и боялись. Она — мать двух сыновей: Регулуса и Сириуса. За младшего Вальбурга тревожилась больше всего. Не такой он, как брат. Не похож на чистокровного: жалел домашних эльфов, вечно терроризируемых хозяевами, сочувствовал грязнокровкам, не ладил с детьми знакомых родителей. Странный был мальчик, хоть и красивый: привлекательные черты лица, дерзкие глаза… Но мать этому не радовалась.

— Как поживают мальчики? — спросил вдруг Кигнус.

— Неплохо, благодарю. Что-то от Принцев новостей не слышно?

— После того, как их дочь, связавшись с магглом, родила сына, они затаились. Я слышал, что они лишили Эйлин наследства. Я бы поступил так же. Недавно видел Ахиллеса Принца. Он убит горем. Единственная дочь, — со злорадными нотками в голосе сообщил Блэк.

— Сама виновата, — отрезала Вальбурга. — Как только она познакомилась с этим магглом? Принцы — род древний, уважаемый. А теперь что? Показаться стыдно.

— Мне Ахиллес сказал, что мальчишка весь в Принцев: и волосы, и глаза, и профиль их характерный. А вот Эйлин выглядит ужасно: похудела, вытянулась, осунулась.

— Не будем больше о них! — перебила женщина. — Вы уже выбрали имя для малышки?

-Я как раз хотел с тобой поговорить. Я, от своего имени и имени моей супруги, прошу тебе стать крёстной матерью нашей дочери.

Вальбурга довольно улыбнулась.

— Конечно, я буду крёстной нашей Беллатрисы. И звать её будут именно так: Беллатриса Блэк. Не правда ли, гордо звучит?

Кигнус покорно склонил голову и поцеловал руку женщины.

* * *

Беллатриса смотрела в окно. К парадной лестнице обширного поместья Тедда Тонкса подъехал помпезный экипаж. Дверца распахнулась, и из него вышел богато одетый пожилой мужчина. Следом за ним на землю спрыгнул высокий парень лет тринадцати-четырнадцати с длинными волосами. Белла сразу узнала Люциуса Малфоя с отцом.

Девочка испытывала симпатию к Альфреду Малфою, но недолюбливала его сына, считая того пустым франтом. Сегодня праздник — у Андромеды и Тедда Тонкс родилась дочь Нимфадора. Беллатрисе она сразу не понравилась: слишком наивные глаза и открытая улыбка. У чистокровной волшебницы должен быть надменный взгляд. Как у тёти Вальбурги.

Вообще-то Тедд Тонкс не хотел приглашать аристократов на праздник. Он не уважал этих Блэков, Малфоев, Лестрейнджей, Принцев, называя их тщеславными подлецами. Тонкс спокойно относился к магглорожденным, поэтому не имел ни малейшего желания принимать участие в их разговорах. Играть роль радушного хозяина он согласился только ради жены Андромеды, старшей дочери Друэллы и Кигнуса Блэков. У неё и так всегда были напряжённые отношения с родителями, но после рождения дочери она решила наладить с ними контакт.

Белла вздрогнула от того, что кто-то шепнул на ухо её имя. Девочка резко повернулась, коснувшись жесткими кудрями щеки склонившегося к ней парня. Тёмные глаза Регулуса Блэка горели страстью. Бэлла приветливо улыбнулась, Регулус ей нравился. Он был старше её на несколько лет. Не так красив, как его бестолковый брат Сириус, зато обладал волшебным магнетизмом. Сестра Беллы Нарцисса боялась его, а Беллатриса восхищалась присущей ему манерой держаться и чувством собственного достоинства. Регулус чувствовал страсть к одиннадцатилетней красавице. Белла и выглядела старше, и была умнее и сообразительнее сверстников.

— Ты чего, Регулус? — спросила Белла, заправляя прядь волос за ухо.

Глаза парня яростно загорелись, одной рукой он сжал запястья Беллы, второй обхватил её за плечи и сорвал с её губ грубый поцелуй. Беллатриса не испугалась: ей всегда нравилось, как он смотрел на неё, как целовал её руки. Теперь она отвечала ему с жаром, успевшим родиться и сразу погаснуть в ее душе. Она отстранилась и, соблазнительно улыбаясь, пошла к двери, остановилась у порога, обернулась, бросила на Регулуса дразнящий взгляд и вышла. А парня одолевали смешанные ощущения: наслаждение, растерянность, чувство вины: она ведь совсем ещё девчонка. И странное, томное осознание того, что чем ближе она к нему, тем недоступнее.

* * *

После великолепного пиршества дети отправились играть в сад, а взрослые сидели в библиотеке, обсуждая злободневные темы.

В просторном зале со стеллажами всему по периметру стоял большой круглый стол Во главе сидел хозяин, Тед Тонкс, невысокий, полный мужчина с проницательными глазами слегка навыкате. По его правую руку — жена — приятная женщина с алыми волосами. По левую руку хозяина расположился Орион Блэк, усатый мужчина с усталым лицом. Рядом с ним — сын Регулус. Ему было пятнадцать лет, поэтому отец разрешал ему скромно сидеть со взрослыми. Во всём старавшийся походить на Ориона, юноша копировал его позу и манеру речи, но при этом сохранял свою индивидуальность. Глаза его были тёмно-синие, нос крупноват, а непослушные чёрные кудри спадали на лоб. Рядом — Альфред Малфой. Он был самым старшим из всех присутствующих и носил длинную белую бороду. Холодные светло-голубые глаза смотрели отрешённо. Он не разрешал сыну посещать эти собрания по причинам, известным лишь ему одному. Рядом с ним устроился Кигнус Блэк, статный мужчина с клиновидной каштановой бородкой. Подле него — жена Друэлла — хрупкая блондинка с голубыми глазами, похожая на свою младшую дочь Нарциссу. Она преданно смотрела на мужа и нежно гладила его по руке. Возле — Вальбурга Блэк. Серьёзная, суровая, смелая — она была предметом уважения и восхищения. Взгляда её чёрных глаз боялись многие присутствующие. Рядом с ней — двое мужчин: Ахиллес и Фобос Принц. Несмотря на то, что они были отцом и сыном, они очень не похожи друг на друга. Ахиллес — высокий брюнет, а Фобос — блондин со злыми карими глазами. У них была одна общая черта — их родовой орлиный профиль. Несколько лет общество чистокровных магов не принимало Принцев, ведь дочь Ахиллеса Эйлин вышла замуж за маггла. Хотя убитый горем отец был уверен в том, что внук Северус — достойный продолжатель рода, обществу понадобилось почти пять лет, чтобы принять этот брак. Первым на поддержку Ахиллеса встал Альфред Малфой, старый друг его семьи. Следом за ним, не решаясь хоть в чём-то разойтись во мнениях с Малфоем, смягчились Крэббы, Гойлы, МакНейры, Эйвери, и Мальсиберы. Вскоре оттаяли и непреклонные Блэки, но многие тайно недолюбливали гордого Ахиллеса, обижавшегося на Альфреда за " подачки", и Фобоса — хитрого и злобного брата провинившейся Эйлин, всегда плохо отзывавшегося о сестре. Рядом с ними расположился Алек Лестрейндж, симпатичный человек с серыми глазами и светло-каштановыми длинными волосами. У него было двое сыновей — близнецы Рабастан и Рудольфус.

Некоторые члены аристократического общества не смогли почтить хозяев своим визитом, но и без них в доме находилось почти двадцать человек, включая детей.

— Чудесная у вас дочка, Андромеда, — начала Вальбурга. — Хорошо её воспитайте, пусть она будет настоящей Волшебницей, хорошей сестрой моим сыновьям и нашей Белле.

Андромеда улыбнулась, сжимая руку мужа.

— Время быстро пролетит, — протянула Друэлла. — Вот уже моя девочка в Хогвартс едет. А Сириуса я помню ещё малышом. Хорошенький он был, а теперь — настоящий красавец, — она улыбнулась Вальбурге. — Вот и твоя девочка скоро подрастёт, — обратилась Друэлла к Андромеде.

— А что теперь в Хогвартсе? — спросил Фобос.

— А там сейчас этот старик Дамблдор. Развёл проклятых грязнокровок , как крыс, сына отпускать противно, — сетовал Альфред.— Не то, что при сэре Финеасе Найджелусе! Грязнокровок было наперечет, не как сейчас

— Как только Мерлин допускает, что магглрожденные могут быть наделены какой-то силой? Их даже волшебниками назвать невозможно! — сокрушался Орион.

— Говорят, грядут славные времена, — тихо проговорил Кигнус. — Кто-то сильный и могущественный соберёт все силы и сотрёт с лица земли всех грязнокровок и магглов. Много крови прольётся!

— Неважно! — громко сказала Вальбурга, ударяя по столу кулаком. — Наша задача — помочь этому человеку! Если нужно, я отдам своих сыновей ему на службу! Регулус, ты согласился бы служить великому магу, который освободил бы нас от грязи?

— Да, мама! Это мечта всей моей жизни! Я готов отдать Ему всю свою смелость, душу! Я готов даже сложить голову! Но одного, мама, я не отдам даже за избавление мира от грязи. Я не отдам свою родовую честь, свою древнюю и славную родословную! — страстно, с горящими глазами ответил Регулус.

Некоторое время все молчали, но вдруг Альфред Малфой встал, поклонился юноше и похлопал по крепкому плечу. В зале раздались радостные возгласы. Мать, не выдержав, со слезами гордости на глазах прижалась к сыну и поцеловала в лоб.

— Вот наше будущее! — воскликнул Алек Лестрейндж.

— Друзья мои, предлагаю выпить за нашу молодёжь! — произнёс Тедд Тонкс, левитируя графин с кроваво-красным вином и разливая его по бокалам.

— За будущее!

— За Нимфадору! — робко сказала Андромеда, после чего все поднялись и произнесли имена своих детей.

— За Сириуса!

— За Люциуса!

— За Беллатрису!

— За Нарциссу!

— За Регулуса!

— За Рудольфуса и Рабастана!

— За Северуса, — еле слышно шепнул Ахиллес имя внука и осушил свой бокал.

Все сели, и, немного успокоившись, Вальбурга продолжила.

— Но для этого надо учиться не Слизерине. Только там воспитываются настоящие маги. Ни в коем случае не Гриффиндор! Он просто кишит грязнокровками!

— А куда ваш внук собирается поступать, сэр Ахиллес? — ехидно спросила Друэлла.

— Бесспорно, Слизерин, — спокойно ответил Принц. — Несмотря на то, что его отец — маггл, мальчик очень талантлив. Вообще-то мы не общаемся, но я стараюсь следить за его воспитанием. У моей дочери хватило ума определить для сына правильные приоритеты. Думаю, Северус с удовольствием присоединится к армии Освободителей.

— Как же? Ведь его отец — маггл.

— Насколько мне известно, они не ладят. Надо ли говорить, что Эйлин неудачно вышла замуж. Этот Снейп плохо к ним относится, даже бьёт. А раскрыть тайну своей жены он боится, будьте уверенны. Что касается Северуса: он ненавидит отца, это точно.

— Остаётся надеяться, что мы все умрём с осознанием того, что наши дети избавили мир от душащей нас грязи, — отпарировал Лестрейндж, и все засмеялись.

* * *

В саду тоже шло активное обсуждение Мировых Проблем. Присматривать за детьми оставили домовика Кричера. Он сидел на земле, затравленными глазами глядя на юных гостей. Нарцисса Блэк, миловидная девочка лет девяти с длинными мягкими белыми волосами и большими, как у куклы, голубыми глазами играла с Олимпией Гойл, которую родители оставили погостить у Блэков на недельку. Она тоже была хорошенькой, с короткими каштановыми кудрями и карими глазами. Сидя на удобном диване в беседке, они пытались превратить бабочку в заколку.

Братья Лестрейндж играли в шахматы и постоянно ссорились. Сириус Блэк лазил по дереву: он сторонился других детей.

Белла умирала от скуки, сидя на качелях. Ей было невыносимо интересно, о чём говорят взрослые и очень хотелось попасть за двери библиотеки, поучаствовать в этих разговорах. А её уводили "играть с друзьями". А она не хотела играть с этими недотёпами! Приходилось довольствоваться гордым одиночеством.

— Привет! — из размышлений её вырвал ломающийся голос. Белла надменно окинула взглядом Люциуса Малфоя и, отвернувшись, подумала: "Фу, какой павлин!"

— Здоровались уже, — проворчала она. Уж лучше сидеть одной, чем в обществе этого идиота.

— Я вижу, ты скучаешь.

— Какая проницательность!

— А ты язва! Такая маленькая и уже язва! Мне это нравится. Ты, конечно, на Слизерине будешь. Мы из тебя Принцессу факультета сделаем. Будешь у нас скрытое оружие.

— Отвали! — крикнула девочка, вскакивая с качелей. — Никем я "у вас" не буду! И не подходи ко мне, Малфой, понял?

На крик прибежал Кричер и поставил между детьми барьер. Разозлённая Беллатриса с размаху пнула ногой эльфа, тот взвыл от боли. На шум прибежал Сириус и Лестрейнджи. Нарцисса с подругой на происшествие внимания не обратили.

— В чём дело? Кого тут бьют? — спросил Сириус.

— Наша Белла пнула эту надоедливую тварь, — сообщил Люциус, с восхищением глядя на девочку.

— Это же жестоко! — воскликнул Сириус.

— Жестоко — это заставлять нас учится вместе с грязнокровками! Вот это жестоко! — сказал Рабастан.

— Неправда! И почему только вы все и мои предки считаете, что грязнокровки и магглорождённые — плохие?

— Это грязь, ошибки природы, — ответила Беллатриса удивлённо, как будто то, что он спросил, было само собой разумеющееся.

— У природы не бывает ошибок! Я уверен, среди них есть прекрасные люди, в отличие от некоторых. Они хотя бы не бьют эльфов!

— Эльфов? Этих маленьких уродов?

— Кто тебе сказал, что они — уроды?

— Мама и папа. И они правы.

— Тогда твои родители — глупые и бессердечные люди. И мои такие же. И ваши тоже! — заорал Сириус, указывая на всех ребят.

— Не смей так говорить о наших родителях, — прошипел Люциус, хватая его за воротник.

— Не прикасайся ко мне своими грязными пальцами, они у тебя по локоть в крови!

Люциус выпустил Блэка.

— Это вы — грязь, вы все! Тупицы! Заклеймили людей: этот, значит, хороший, у него кровь чистая, а этот — плохой, его родители — магглы!

Вдруг Сириус поднялся в воздух под тяжёлым взглядом Беллатрисы. Она задержала его на несколько секунд и мальчик резко обрушился на землю.

— Восхитительная… богиня… без палочки… и такое, — затаив дыхание, говорил Люциус, Лестрейнджи во все глаза уставились на красавицу. А Белла улыбнулась и, взяв Люциуса под руку, направилась в сторону дома. Братья, пожав плечами, потащились за ними. Сириус остался один, лежащий на холодной земле с гудящей головой. Слёзы обиды душили его. А где-то слышалось беззаботное щебетание играющих девочек.