Счастливое детство для Тома (джен)

~ ~ ~

Я очень люблю своих детей. У меня их трое: Джимми, Ал и Лили. У каждого свой особенный характер, своя улыбка. Они похожи и не похожи одновременно. Но это как все братья и сестры.

Сейчас канун Рождества. Джеймс и Альбус приехали из школы, и дети на площадке перед домом лепят снеговика. Лили, как самой младшей, доверили голову. Пока мальчишки дурачились, сваляв целые снежные глыбы, дочка уже слепила небольшой ком, а теперь медленно проводит по поверхности голыми ладошками. Я запоздало замечаю, как под легким свечением от её пальцев он приобретает округлую форму.

Джимми, посмотрев сначала на Лили, а потом на меня, решает попробовать так же, как и она, но у него ничего не выходит. А в это время Ал уже подкатывает свой ком довольно приличных размеров на середину двора, поближе к брату.

— Пап, помоги поднять мой шар! Джимми опять со своим перестарался.

— Хорошо, Ал, — соглашаюсь я, не заметив, как впал в детство и теперь леплю вместе с ними.

Я подхватываю Лили на руки, и она, прикрепив голову снеговика, пальчиком вырезает глаза и улыбку.

— Папа, а нос? — требовательно вопрошает дочурка.

— Сейчас, Лили. Accio шишка! — я даже палочку не достаю, сил хватает. С ближайшей ели прямо мне в руку слетает аккуратная шишка. — Держи.

— Папуль, а он долго простоит?

— До весны вполне.

— А я хочу, чтобы он стоял долго!

Моя девочка надувает губки. Она растёт очень избалованной. Это я виноват, но не могу ничего с собой поделать — она вьёт из меня веревки.

— Так попроси Санта Клауса.

Получается симпатичный снеговик. Мальчишки убежали за ветками для рук и метлы, а Лили теперь задумчиво смотрит на него:

— Лучше у Мирианы попрошу.

— У кого?

Знакомое имя. Где-то я его слышал.

— У Мирианы. Дочери Мерлина. Она исполняет желания, если загадываешь их не для себя.

— Кто тебе про неё рассказал?

— Мама. А ты разве не знаешь о Мириане? — Лили удивленно глядит на меня. Теперь понятно, где слышал.

— Нет. Расскажи-ка мне про неё, малыш.

Как только Лили научилась говорить, мы сразу поняли, что будет крайне сложно остановить её стремление поведать миру о чём-либо. Она очень любит рассказывать всё, о чём знает. Всем, кто готов слушать. Надо будет научить её тому, что такое "тайна" и "секрет".

Джеймс и Альбус, приделав снеговику руки и прицепив самодельную метлу, уже потеряли всякий к нам интерес и самозабвенно играют в снежки, а я прижимаю дочурку к груди и заворожённо слушаю её голос:

— Она живет в лесах. У неё зелёные волосы и кожа с зеленоватым отливом. И глаза тоже зелёные, как у тебя, пап. Она исполняет желания, которые посчитает интересными, — Лили повторяет явно не свои слова. Похоже, эта сказка одна из её любимых. — Ей подвластно время. Говорят, она предотвращала войны, просто меняя начало. Так чтобы они и не начинались вовсе. Правда, никто не помнит, какими были изменения и в каких именно войнах. Но не каждый может к ней обратиться, папочка, — дочка смотрит на меня очень строго, будто боится, что я сразу побегу к Мириане, — только тот, кто достаточно отважен, может надеяться на исполнение желаний. Если она посчитает их глупыми, то может сделать ещё хуже, чем было…

~ ~ ~

Лили ещё что-то щебечет про сказки, а я вспоминаю "Дары смерти". Это ведь тоже сказка. Но доказательство её достоверности лежит в сундуке Джеймса.

А что бы попросил я? Лили сказала, что Мириане подвластно время. Это говорит о том, что она может изменить прошлое. Не как хроноворот. Ещё бы знать, насколько далеко?

Что бы я попросил? Вернуть мне Сириуса, родителей. А если она сочтёт, что это лишь для меня? Что же пожелать? Для магического мира — не для себя. Я уже привык, что мне самомý мало что принадлежит. Даже собственная жизнь.

Чтобы Волдеморт умер, так и не родившись? Нет. Меропа его любила. Жаль, что она не выжила при родах. А может... Точно! Дамблдор же говорил, что Риддл не знал, что такое любовь. Я бы попросил любви для Тома!

Рождественские каникулы кончились. Мальчишек Хогвартс-экспресс увёз в школу, а Джинни уехала к родителям в Нору, взяв с собой Лили.

Скучно…

Из головы не идёт эта Мириана…

Летучий порох закончился. Где там запас-то лежит?

— Гермиона, привет! Помнишь, тебе Дамблдор книгу сказок подарил? Можешь дать почитать?

— Конечно! Для Лили, что ли?

— Ага, для неё, — и не стыдно же мне врать.

~ ~ ~

Чувствую себя немного чокнутым. Перелистываю страницы в поисках той сказки. Как много, оказывается, разных историй придумали волшебники для своих детей! Интересно, сколько из них основано на реальных событиях? А вот и наша Мириана... Как её найти-то? Ага, вот: "...с момента как на деревьях появится зелень и до первого пожелтевшего листочка..." — придется ждать, — "... найти своё дерево, обнять и позвать Мириану, делясь своей природной магией..."

Скорее бы весна…

~ ~ ~

Я идиот. Но я хочу подарить Тому любовь. У каждого ребёнка должно быть счастливое детство. Я-то как-нибудь перебьюсь… В конце концов, мои проблемы не привели к таким глобальным последствиям! А из Тома вырос Волдеморт… Вот и подходящий остролист.

Я стою обнявшись с деревом уже минут пять, и никто не появляется. Что-то забыл…

Магия!

— Неужели кто-то меня позвал? Такого уже лет двести-триста не случалось.

Я обнимаю уже не дерево, а женщину. Лицо щекочут зелёные, пахнущие болотом волосы. Отстраняюсь от неё (а она выглядит именно так, как описывала Лили) и глупо бормочу:

— А куда делось дерево?

Красивые у неё глаза. Так и искрятся мудростью и какими-то озорными смешинками. И сама она смеётся.

— Какой чудной! Так я и есть дерево, Лес. Чего хочешь-то, Гарри?

— Хочу любви для Тома, — повторяю я фразу, которая вертится у меня в голове уже не один месяц.

— Для Тома? Для Риддла, что ли?

— Да.

Почему все так удивляются, когда узнают, что я отдал жизнь Волдеморту? Тогда, в последней битве. Но мы не распространяемся про неё. Мало кто посвящён во все подробности.

— Ух ты! Вот уж от кого, а от тебя не ожидала. Он твоим родителям — смерть, а ты ему любовь хочешь! — она говорит звонким мелодичным голосом. Если бы я не знал её приблизительного возраста, дал бы от силы лет тридцать.

— Если Том узнает, что такое любовь, то не станет Волдемортом.

Что-то мне подсказывает, будто она всё понимает, только хочет, чтобы я сам обо всём рассказал.

— А-а-а... Так ты хочешь изменить историю… лет так на восемьдесят-сто. — Мириана переводит взгляд на небо, прижав коготок к губам. — Если начистоту, сама я ему любовь дать не смогу.

— Может быть, Меропа не умрёт при родах?

— Интересная возможность. Но ещё неизвестно, что из этого получится. Слу-у-ушай… а если ты сам?

Она хлопает в ладоши и радостно смотрит на меня. Поведение у неё, однако, весьма расходится с возрастом, даже если предположить, что ей тридцать лет, а не веков. Какие-то детские замашки. Хотя чего это я? То есть… о чём это она?

— Что "сам"?

— Ну, воспитаешь его, подаришь ему эту свою любо-о-овь, — она снова растягивает слова.

Я сам? Воспитать Тома?

— Каким образом?

— Не волнуйся ты так! Я всё устрою, только дальнейшее всё от тебя зависит. А ты готов попрощаться со всей этой, — крутит рукой у головы, — жизнью? Всё бросить: своих детей, жену, друзей. Ради Тома?

— Б'росить... — ради Волдеморта? — А можно мне п'подумать?

— Думай... Дня три тебе хватит, — женщина подмигивает мне и снова становится деревом.

Готов ли я всё бросить ради Тома? А если точнее, ради спокойствия магического мира? Хотя… это не в первый раз.

~ ~ ~

На самом деле я решился ещё там, в лесу. А за эти дни хотел сполна насладиться своей нынешней жизнью. Навещал всех друзей — в последний раз. Каждую ночь посвящал Джинни — в последний раз. Читал Лили сказки — в последний раз. Заглянул в Хогвартс — в последний раз. И летал на метлах с моими дорогими мальчиками — тоже в последний раз.

Это очень тяжело. Я больше их не увижу. Никогда. С Джинни и остальными я встречусь только если сам доживу. Но они никогда не смогут вновь стать моими друзьями.

А мои дети так и не появятся на свет.

Это очень больно. Мне трудно сдержать слёзы…

~ ~ ~

И вот он, знакомый остролист, почти на краю леса, и на душе растекается огромной лужей тоска.

— Га-а-арри! Неужели наплюёшь на свою жизнь и посвятишь её Тому? — мне даже не пришлось обниматься с деревом.

Это так сложно. Мне до сих пор трудно решиться сказать это вслух. Меня гложет только одна мысль — о трёх маленьких человечках.

— Мириана, а мои дети... Что с ними будет? — мой голос срывается на шёпот.

Она может посчитать это слабостью, но я хочу быть уверенным, что поступаю правильно. Где-то неподалёку щебечут птички. Они уже начинают вить гнезда.

Я не смотрю на Мириану. Солнце, пробиваясь сквозь листву, светит мне прямо в глаза. Оно показалось из-за горизонта совсем недавно и пока ещё сияет не так сильно, но лучики слегка согревают мои щёки.

Плеча касается прохладная рука. Странно, но от её прикосновения почему-то тоже становится тепло.

— Гарри, с ними всё будет хорошо. Поверь мне. Так ты согласен? Посвятишь свою жизнь Тому?

Мириана говорит очень тихо и спокойно. Всё понимает правильно.

— Она и так ему принадлежала. Ещё до моего рождения.

Я прячу все свои личные желания как можно глубже. Так надо. Её рука сжимает плечо ещё крепче.

— Ну да, точно! Ты извини меня за пророчество, а то Том тогда уж больно распоясался.

— Ты? Это же была Трелони, — я смотрю на неё, недоумевая.

— Ну, да. Сибиллочка передала Альбусу и Северусу мои слова, — Мириана смотрит на меня своими мудрыми и честными глазами.

Вдох... Выдох... Спокойствие.

— Ладно. Давайте уже займемся Томом, — плевать, что она там сделала с моей жизнью. Это решение я принимаю сам.

— Конечно, — она тут же сбрасывает всю свою безмятежность. Движения становятся резкими и быстрыми. — Так-так-так. Думаю, внешность тебе надо изменить, а то порода поттеровская уж очень в глаза бросается. Легенду нужно придумать подходящую… И парселтанг тебе, наверное, тоже не помешает вернуть. Тебе в каком возрасте Тома отдать? В год, четыре или десять?

— В четыре.

Мной завладевает какая-то апатия.

— Ну да. С ползунками возиться не хочешь, а десять — поздно. Значит, так: лови шар. Там всё что тебе нужно знать. Кстати, может, ты и не одну войну остановишь — это тебе моё личное пожелание. Удачи и прощай!

Как только в руках у меня оказывается светящийся шарик, меня в него "засасывает". Перед глазами мелькают разные картинки. Вдруг разболелась голова, ощущение — будто выпил оборотного зелья…