Реквием портрету (джен)

Пролог

Их было слишком много. Тёмные силуэты мельтешили на безопасном расстоянии, уже не пытаясь задавить числом. Около десятка неподвижных тел загромождали подступы к карьерному отвалу, на котором укрылся Поттер. Редкие вспышки проклятий слепили глаза в сгущающихся сумерках. Ловушка наверняка готовилась профессионалом — очень уж удачно подобрано и время, и место: поздний вечер, давно заброшенный карьер и никаких признаков близкого жилья вокруг. А антиаппарационный щит и «сетка» против портключей вообще выше всяких похвал… Вот только исполнители подкачали. Им явно приказали взять его живым, но с наскока ничего не получилось. Хотя выдохшийся Гарри Поттер куда забавней мёртвого.

В ушах звенело от слабости, подташнивало, а ноги он не чувствовал совсем. Судя по луже крови, задевшее его проклятие было куда серьёзнее, чем показалось вначале. Сколько они сражаются? Полчаса? Час? Он потерял счёт времени. Да, на такое долгое сопротивление враги явно не рассчитывали.

То-то ему не хотелось идти в этот рейд! Ведь чувствовал же, что дело не чисто. Нет чтоб самому снаряжение проверить, доверчивый идиот! Эх, узнать бы, кто подменил портключ…

На земле застонал раненый напарник — Деннис Криви. Гарри торопливо обновил на нём чары сна. Ни к чему мальчишке зря мучиться — раз словил Бомбарду в грудь, то лучше дождаться помощи в бессознательном состоянии.

Россыпь хлопков аппарации сначала заставила сердце радостно ёкнуть. Но подмога пришла не к нему. Впереди новоприбывших врагов, взревывая, словно живой танк, ковылял огромный тролль, задрапированный в драконью шкуру. За этим своеобразным щитом, уже почти не скрываясь, шли наёмники. Поттер понял, что жить ему оставалось не больше пяти минут — сдаваться в плен он не собирался. Не получат гады живого Поттера.

Скользкими от крови пальцами Гарри нащупал на шее Криви цепочку аварийного аврорского портключа. Он с трудом вытянул её из-под одежды напарника и сжал в кулаке: рубчатый тёплый жетон заметно вибрировал в бесплодных попытках доставить бессознательного хозяина к целителям. Гарри прикрыл усталые глаза, воскрешая в памяти выцветшие строки со страниц старинного гримуара. Кто бы мог подумать, что случайно открытая книга из библиотеки Блэков когда-нибудь окажется такой важной в его жизни? Темномагический, почти забытый способ создания могущественнейших артефактов… Если добровольно вложить всю магию и жизненную силу волшебника в нужный предмет — в данном случае маленький кусочек металла — то мощь уже наложенных на него чар значительно возрастёт. Тогда у портключа Денниса появится реальный шанс пробить наложенные на карьер щиты…

Сказать бы напоследок мальцу что-нибудь красивое, но вот беда — пафос и прочувствованные речи Поттер тереть не мог. Он еще раз посмотрел на напарника. Глаза у Криви закрыты, а так они светлые и круглые, как у совёнка. Торчащие уши, конопушки на вздёрнутом носу… Пацан пацаном, а ведь младше всего на три года. И так жаль, что маленький Джеймс Сириус вырастет без отца. И Джинни…

Слова древней формулы обожгли потрескавшиеся губы. Над карьером полыхнуло золотистое зарево, и щит загудел от пробоя. В небе догорали последние отблески дня.

Глава 1. По ту сторону

На призрачном вокзале Кинг-Кросс за прошедшие шесть лет ничего не изменилось. То же стерильно чистое огромное помещение со скрытыми туманом углами и полупрозрачным куполом потолка. Поттер, рассеяно отметив отсутствие на теле ран, вызвал из небытия мантию, оделся и сел ждать Дамблдора. Ну или кого-нибудь ещё из уже умерших близких. Спешить теперь ему было некуда.

Покряхтывание, доносившееся откуда-то снизу, он расслышал не сразу.

— Ты всё ещё здесь! — изумлённо воскликнул он, опускаясь на корточки рядом с чудовищным ребёнком без кожи. — Неужели никто из твоих прихвостней о тебе не позаботился? Та же Беллатрикс могла с собой прихватить… Никому ты, видать, не нужен, — грустно вздохнул Поттер. — Хотя вокзал на тот свет, наверное, у каждого свой. Только у нас с тобой один на двоих. — Остаток души Волдеморта не ответил. Он сипло дышал, борясь за каждый глоток воздуха. Шесть лет мучений… От одной мысли об этом Поттер невольно поёжился.

— Да-а, обрёк ты себя, Томми…

И всё же уйти прочь от брошенного крестража он почему-то не мог. Глядя с брезгливой жалостью на слабо шевелящийся кусок мяса, Гарри покачал головой:

— Пол не холодный, но всё же… Не по-людски как-то. — Встряхнув за уголки появившуюся из небытия простынку, Поттер склонился над уродцем, намереваясь укутать его и перенести на сидение.

Странное тянущее чувство возникло исподволь. Гарри замер, стараясь понять, что происходит. Его словно влекло куда-то — не сильно, но настойчиво. Неприятное ощущение.

— Неужели в поезд так затягивает? — фыркнул он, храбрясь, и торопливо пеленая крестраж, как привык укутывать своего крошечного сына. В этот миг его резко дёрнуло, и Гарри словно провалился сквозь потерявший плотность пол. Короткое ощущение полёта — и он растянулся на каменном полу. Сверху упало что-то тяжёлое, больно стукнув по рёбрам.

Поттер замер, пытаясь определить, куда же он попал, но на груди уже шевелилось и знакомо сипело что-то живое. Гарри дёрнулся и обнаружил, что его пальцы всё ещё сжимают скрюченную ножку псевдоребёнка.

— Мордред тебя задери, Том! — он в отвращении столкнул с себя крестраж и шарахнулся прочь. Лопатки упёрлись в стену. Гарри затравленно оглядел тесный каменный мешок с голыми стенами. Всю переднюю часть занимало странное окно в цветных разводах — словно кто-то, развлекаясь, расплескал по стеклу гуашь. Поднявшись на ноги, он приблизился к стеклу и, выбрав местечко почище, выглянул наружу.

Сквозь муть просматривались силуэты снующих туда-сюда волшебников в длинных мантиях, темнели очертания колонн. Сбоку, почти за гранью видимости, ярко полыхнуло зелёным. Отсветы пробежали по гладким поверхностям, и Поттер с трудом сглотнув, попятился — он узнал это место. Перед ним располагались холл Министерства Магии и часть Каминного зала. Он смотрел на них сверху вниз, явно откуда-то со стены.

* * *

Гарри смеялся. Прижимаясь лбом к прохладному стеклу, он хохотал как сумасшедший. Живой! Он снова выжил и вернулся оттуда, откуда не возвращаются. Поттер жадно вдыхал запах пыли и особый аромат концентрированной магии, похожий на запах озона. Он наслаждался болью в ушибленной спине — ведь мёртвые не чувствуют боли. Гарри был счастлив.

По прошествии нескольких часов он уже так не радовался. Крестраж глухо поскуливал на полу, а сам Поттер очень хотел пить. Там, в карьере, напиться было некогда. На призрачном вокзале жажда вроде отступила, но теперь вернулась с новой силой. Кроме того, впереди маячил голод и ещё более актуальный вопрос посещения туалета. Ободранные в кровь костяшки пальцев нещадно ныли, а цветное стекло никак не разбивалось.

Он обессилено устроился на полу. Хорошо, хоть мантия с того света всё ещё была на нём — не голым задом на камни. Нужно было что-то делать, но вот что? Стучать в стекло, чтобы привлечь внимание прохожих, он уже пробовал. Безуспешно. Проковырять отверстие в каменной стене нечем, разве что ногтем. А тот скудный арсенал простейших беспалочковых заклинаний, что он освоил в школе авроров, не причинял стеклу никакого вреда. Гарри подтянул колени к груди, с тоской глядя на недоступную свободу.

Вдруг по стеклу прошла рябь. Поттер не сразу сообразил, что это лишь отражение изменений, произошедших за его спиной. Он оглянулся — на стене появился прямоугольный контур двери. Гарри моргнул, однако дверь не исчезла, а прямо на глазах приобрела деревянную текстуру. Медная ручка легко поддалась при нажатии. Он осторожно заглянул в узкую щель и тут же широко распахнул дверь — перед ним раскинулось ухоженное квиддичное поле.

Небо было по-весеннему синим и безоблачным. Лёгкий ветерок разгонял волны на зелёной травке, полоскал флажки с гербами хогвартских факультетов на высоких трибунах. И ни души. Гарри прошёл несколько шагов, оглянулся. Позади высилась уже знакомая цветная стеклянная стена. Слева, прямо из воздуха, поднималась приоткрытая дверь. В неё проглядывала та самая каменная каморка, в которой он очнулся.

В результате недолгих исследований Поттер выяснил, что квиддичное поле не настоящее. Это оказалась ещё одна комната, только куда просторнее «министерской». С телесными нуждами помогли густые кусты, росшие возле трибун. Воду дал фонтанчик у раздевалок игроков. А вот с едой Гарри ничего придумать не смог. Ставил в тупик и тот факт, что стены трибун и раздевалок оказались монолитными. Не было ни лестниц, что вели наверх, ни дверей, ни тканевых полотнищ… Рука натыкалась на совершенно гладкую поверхность, напоминающую маггловский пластик. Пальцы покалывало от концентрации магии. Гарри ничего не понимал.

Он перетащил хнычущий крестраж на траву, и устроился рядом с ним. Бросить на произвол судьбы изуродованный огрызок Тома Марволо Риддла совесть не позволяла. Раз уж выдернул его с того света в это странное место…

Солнышко приятно грело. Хлопанье флажков создавало некий уют, и пейзаж уже не казался мёртвым. Он почти задремал, когда прямо из стены вышел призрак и неспешно поплыл через поле.

— Безголовый Ник! — ахнул Поттер.

— Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, если вас не затруднит, — с достоинством поправило привидение, рискованно качнув головой в старомодном приветствии. — С кем имею честь?

— Я Гарри. Гарри Поттер. Вы меня помните, сэр Николас?

— О, Га-арри! — радушно заулыбался призрак. — Я не признал вас сразу. Вы так выросли, друг мой, так возмужали. Да и как вас можно забыть, милый и славный мальчик с факультета Гриффиндор? Вы столь разительно отличались от прочих детей силой сияния своей магии... С вами связано столько забавных историй — мы, привидения, в своём кругу пересказываем их до сих пор. Да-да! Жаль, что ваш жизненный путь уже завершился. Тела людей так бренны, — Ник печально вздохнул. — Могу я быть вам чем-то полезен?

— К…как завершился?! — опешил Поттер. — Сэр Николас, куда я попал? Что это за место? — Поттер взволнованно махнул рукой в сторону зелёной квиддичной площадки.

— Это всего лишь изнанка ваших портретов, Гарри, — мягко и участливо произнёс Почти Безголовый Ник. — Запортретье. Место, где обитают оттиски душ тех, кто на этих самых картинах изображён. Вот этот чудесный холст находится в Зале Славы Хогвартса…

— Какие к Мордреду… Постойте, — Поттер энергично растёр виски, стараясь собраться с мыслями. Спорить с призраком, доказывая свою «живость» сейчас не имело смысла. Сначала нужно самому во всём разобраться. — Но у меня нет никаких портретов!

— Значит, они написаны уже после вашей смерти, — приятно улыбнулся призрак. — А судя по тому, что я о вас слышал, портретов у вас будет много, друг мой, очень много! Тем, у кого он один, приходится гораздо хуже, ибо они вынуждены проводить всё время в одном месте. Это, знаете ли, утомляет…

— И… долго мне здесь быть? — недоверчиво прищурился Поттер.

— Пока вложенная в ваш холст магия не иссякнет. Многое зависит и от отпечатка вашего магического следа… В Хогвартсе портреты живут в среднем пятьсот — семьсот лет.

— Да вы что?! Какие семьсот? Мне надо домой к жене и сыну! — Поттер в ужасе попятился, но споткнулся о крестраж и упал.

— Поверьте мне, Гарри, — печально произнёс призрак, теребя пышное жабо, — ваш дом теперь здесь. Вы скоро привыкните и освоитесь. Вы обаятельный и общительный мальчик. Только я не советовал бы вам… О, что это у вас? — призрак с недоумением оглядел кусочек Волдеморта.

— Да, так… — засмущался Поттер, торопливо прикрывая на редкость уродливое лицо крестража уголком простыни. — Так что вы мне не советовали, сэр?

— Туманные коридоры. Они опасны! Да-да… Немало холстов было удалены в запасники из-за того, что их обитатели затерялись в тумане. Прошу прощения, Гарри, но я вынужден откланяться. Дела, знаете ли, — скороговоркой произнёс Ник, не сводя озадаченного взора с шевелящегося свёртка.

— Постойте! Не уходите, сэр!

— Я загляну к вам на днях, — прошелестел Безголовый Ник, просачиваясь в стену.

* * *

Солнце всё также сияло в зените, хотя Гарри успел поспать, бесцельно послоняться по квиддичному полю и поближе познакомиться с травой. Жаль, что она оказалось совершенно несъедобной. У выдранных из почвы травинок отсутствовали корни, а проплешины на земле быстро зарастали сами собой. Да и пахла она почему-то старой бумагой. Он натискал изрядную кучу на постели себе и крестражу, но на внешнем виде поля это никак не отразилось.

— Интересно, как там Джинни? Плачет, наверное… Подать бы ей весточку, — Гарри поудобнее устроился на травяной подстилке и закинул руки за голову. Есть хотелось зверски. — Мол, жив, здоров, сижу в портрете. Не скучай, любимая.

Вдруг в дальнем конце поля послышался смех и визг. На глазах Поттера из образовавшейся полукруглой арки вылетели две ведьмы на архаичного вида метёлках. Их преследовал разъярённый рыцарь в одном сапоге, но с длиннющим мечом наголо.

— Остановитесь, гнусные исчадия ада! — взревел он, замахиваясь, но ведьмы, хохоча, вылетели прочь в другую арку. Когда Гарри подбежал к месту несостоявшейся драмы, образовавшиеся входы и выходы уже исчезли.

* * *

Фазан был жирным и нереально крупным — размером с индюка, не меньше — и перья на нём держались крепко, как настоящие.

— Ах, сударь, долго ли ещё ждать? — Вендолина Странная нетерпеливо переступила босыми ногами. Костёр, на котором её сжигали, весело потрескивал, плюясь угольками.

— Сначала ощиплю птичку, потом выпотрошу… Хорошо бы соли и приправ раздобыть, но за неимением оных и так фазанчика сжуём, — воодушевлённо ответил Поттер, обдирая маховые перья на крылышках дичи. — Так вы говорите, сударыня, что жизнь здесь несколько скучна?

— О, да! — капризным тоном ответила ведьма, наматывая на палец длинный светлый локон. — Достойных развлечений мало. Хотя, смотря к какому ковену вы примкнёте…

— Ковену? — Поттер сдул с носа прилипшее пёрышко.

— Ну да, ковену. Новые портреты почему-то называют ковен клубом, а это неправильно! Истинные волшебники и ведьмы должны собираться в ковены, причём не более чем по тринадцать душ. Не думаете же вы, сударь, что мы тут поодиночке существуем? Это было бы так тоскливо! Вступить в достойный ковен — предел мечтаний многих волшебников и ведьм хогвартсовского запортретья! Здесь же тысячи картин! Жаль, что в нашем ковене уже тринадцать магов и вас я не могу порекомендовать своим друзьям. Вы бы нам подошли, — она жеманно повела плечиком, но тут же погрустнела. — Хотя последние лет двести мы собираемся только на колдовские праздники и личные юбилеи. Да и то, на балы и охоты я не хожу — не могу же я с собой костёр взять! А без огня мне неуютно. Вот и подруги заглядывают нечасто — у них своих забот много…

— А по какому принципу принимают в ковен? — поинтересовался Поттер, не отрываясь от дела.

— Ах, это же все знают, — недовольно надула губки ведьма. — По происхождению, по чистоте крови, по интересам… Как же ещё? Вот с моим высоким происхождением найти достойных друзей было так сложно… А с безродными водиться — урон для чести чистокровной леди. Даже сэр Кэдоган, мой кавалер… О, уже готово?

— Боюсь, что нет, сударыня, — пропыхтел Гарри, лишая фазана уже ненужных лапок.

— Да, сударь, дни мои наполнены томленьем, — печально подвела итог Вендолина. — И прискорбное пренебреженье к моему портрету… Как только осмелились повесить сей прекрасный холст в полутёмном, пыльном коридоре? — С костра она так и не слезла, предпочитая беседовать с гостем с кучи дров, как с высокого пьедестала.

Открыть проход за пределы своих владений оказалось совсем нетрудно. Этот процесс чем-то напоминал посещение Выручай-комнаты — главным здесь было желание. За аркой оказался узкий извилистый коридор, заполненный холодным слабо светящимся туманом. Стены коридора образовывали сотни одинаковых деревянных дверей с медными ручками. Ни номеров, ни стрелок, ни надписей.

С самого начала выяснилось, что для посещения чужого запортретья нужно получить официальное приглашение: многие двери не отпирались, но за первой же открывшейся оказались старинного вида библиотека и её хозяин, горбатый колдун, который с позором выгнал незваного гостя, не дав сказать и слова.

Второе немаловажное правило: дарованные тебе предметы можно унести с собой. Гарри подобрал вылетевший вслед за ним увесистый том, потёр пострадавшее плечо и пошёл дальше.

Третье правило гласило: добрых людей можно найти даже в этом странном месте. После долгих мучений Поттер изловил фазана на лесном пейзаже, а Вендолина Странная позволила зажарить его на своём костре.

— Летом в Хогвартсе такая скука, — томно произнесла Вендолина, обсасывая плохо прожаренное фазанье крылышко. — Во время учебного года куда веселее! Хотя старшеклассники часто ведут себя непристойно в моём коридоре, но, тем не менее, даже у них можно приметить нечто познавательное, — невинно добавила она, стрельнув на Гарри шаловливыми глазками. Поттер едва не поперхнулся.

В мире портретов были свои законы, правила и обычаи. И всё бы ничего, но наставница Гарри досталась уж очень своеобразная. Вендолина Странная так давно была портретом, что совершенно позабыла, каково это — им не быть. Если бы не терпение и опыт работы аврором, Поттер вряд ли получил бы от неё хоть какую-то полезную информацию.

— Да, сэр Гарри, и не водитесь с привидениями — это неприлично.

— Почему? — Поттер даже перестал чавкать от удивления.

— Они другие, — исчерпывающе ответила прелестная ведьма и занялась птичьей шейкой.

Как выяснил Поттер, портреты в Хогвартсе делились на несколько категорий. Самой привилегированной группой, можно сказать — элитой, считались директорские портреты в круглом кабинете за горгульей. Завести знакомство с подобным портретом было великой честью. И, как неохотно признала Вендолина, ни один её знакомый такой чести не удостоился.

Особым положением пользовались холсты-охранники на дверях факультетских гостиных, привратники покоев деканов и преподавателей, а также гостевых покоев замка. Ещё Вендолина намекнула на картины-шпионы в нужных директору местах.

К особой группе относились холсты без хозяев, то есть пейзажи, натюрморты… Они считались общей территорией и посещались всеми желающими. На них устраивались охоты, вечеринки и пикники. Немаловажным фактом было и то, что все взятые оттуда нарисованные предметы ровно в полночь возвращались на свои места. Это не относилось к пище, утешила расстроенного Гарри ведьма. Пища появлялась заново. Поттер облегчённо вздохнул. Хотя и пожалел о так и не прочитанной книге, брошенной в него горбатым колдуном. А он-то её обыскался!

Далее следовала совсем уж невразумительная иерархия обычных портретов, постичь которую Поттер не сумел, как ни старался. Да и было ли это важным? Долго оставаться в запортретье Гарри все равно не собирался.

Посиделки возле костра затянулись до позднего вечера. Остатки недоеденного фазана Поттер прихватил с собой.

От холста Вендолины портрет Гарри Поттера отделяли двадцать пять дверей. Отсчитав нужное количество створок, Гарри кривовато написал прихваченным у костра угольком на своей двери «Гарри Поттер» и шагнул в «квиддичные» владения.

Над крестражем склонились три призрака. В незваных гостях Гарри узнал Безголового Ника, Толстого Монаха — факультетское привидение Хаффлпаффа, а третий был ему незнаком.

— Эй, что это вы тут делаете? — возмутился Поттер, уже уяснивший, что личное запортретье неприкосновенно.

— Ах, вот и вы, мой юный друг! — воскликнул сэр Николас, едва не потеряв угрожающе качнувшуюся голову. — Признаться, мы вас заждались.

— Рад встрече, мистер Поттер, — подлетел к нему Толстый Монах, — а мы рассматриваем вашу нечисть.

— Чем заплатишь за уничтожение этой твари, щенок? — нагло рявкнул неизвестный призрак. Только тут Гарри разглядел у него на поясе целый арсенал из всевозможных клинков, за плечом полупрозрачный арбалет, а в руках нечто вроде жезла, слегка пульсировавшего голубоватым светом.

— С чего вы взяли, сэр, что я желаю избавиться от моего… фамилиара? — не менее дерзко ответил обидевшийся на «щенка» Поттер, выпятив подбородок.

— Фамилиара? — ахнул Безголовый Ник. — Но, друг мой…

— Лопни моя селезенка, если это кот или сова! — хохотнул Монах, тыча толстым пальцем в крестраж. — Вот на жабу определённо смахивает, но отчего же она не зелёная?

— Проголодался, Томми? — нарочито просюсюкал Гарри, садясь на травку рядом. Под недоверчивыми взглядами гостей он старательно пережевал кусочек фазаньего мяса и сунул в перекошенный безгубый рот чудовищного младенца. Тот выпучил красные глаза, но подношение не выплюнул.

— Глядите — жрёть! — восхитился Толстый Монах. — И взаправду не нечисть…

— Что это за дрянь? Отвечай, несчастный! — рявкнул Охотник, направляя на Поттера светящийся жезл. Зря он это сделал. Действуя на одних инстинктах, Гарри двинул кистью так, словно в руке была зажата волшебная палочка, и гаркнул: «Экспеллиармус!» Тело тряхнуло от волны освобождённой магии, и артефакт, вырвавшись из рук Охотника, ударился о магическое стекло портрета. В стороны брызнули тут же истаявшие туманом осколки жезла. Судя по ошеломлённым лицам призраков, этого никто не ожидал.

— Он… он колдует! — прошептал Охотник, пятясь.

— Я, знаете ли, волшебник, — огрызнулся Поттер.

— Портреты не способны к волшебству, друг мой, — деликатно просветил его Почти Безголовый Ник, взволнованно приглаживая кудри на своей покачивающейся голове.

— Почему это? — подобрался Поттер. Призраки молча переглядывались.

— А может, ты сам нечисть? — с надеждой спросил Охотник. Поттер пренебрежительно фыркнул в ответ.

— Ну что вы, дражайший Отто, — укоризненно прошелестел Безголовый Ник. — Гарри Поттер не может быть…

— А я говорю… — вызывающе подбоченился Охотник.

— Ой, да престаньте вы! — не стерпел Поттер. — Просто я — живой! Не знаю, как… так получилось. — Некоторое время призраки на него таращились. Потом Монах нервно хохотнул. Охотник брезгливо сплюнул под ноги. А Безголовый Ник снова завздыхал. Они ушли, так ничего и не объяснив.

Каждый день Гарри начинался одинаково: омовение в фонтанчике, поиск еды, разведка туманного коридора, ужин тем, что осталось от завтрака, и ночной отдых. Оставлять крестраж без присмотра он больше не решался. Приходилось таскать его с собой. Зачем он это делал, было загадкой и для самого Поттера.

* * *

Визжала пухленькая белошвейка громко и с удовольствием. Да так, что закладывало уши. Однако пяльцы с вышиванием из рук не выпустила, а разложенные на коленях цветные нитки не перепутала.

— Пойдите прочь! — закончила она заливистую руладу повелительным тоном.

— Прошу прощения, мисс, я только хотел спросить, как пройти к директорским портретам? Я разыскиваю профессора Дамблдора… Мне очень нужны его совет и помощь!

— Вон! И не смейте впредь беспокоить меня! — надменно вздёрнув длинноватый нос, приказала она. Гарри удручённо переложил крестраж подмышкой поудобнее и повернулся к выходу из уютной светёлки.

— Что это у вас? Дитя? Вы его украли? — с неожиданным любопытством спросила хозяйка портрета, когда Гарри совсем уж было вышел.

— Эм… это Томми, и нет, я его не крал. Он… мой.

— Вот как? Обычно младенцев рисуют с матерями, — недоверчиво протянула белошвейка. — Подите сюда и покажите мне его, — похоже, ей очень понравилось командовать незваным гостем. Поттер покорно повиновался. Новая волна визга даже немного порадовала Гарри — он почувствовал себя отомщённым.

— Вы… вы… вы грязный извращенец! — выдала ведьма. — Вы совратили троллиху! Вон! Подите прочь с моего полотна!

— Никого я не совращал! — возмутился до глубины души оскорблённый Поттер. — Я Томми подобрал!

— Вот как? — недоверчиво выпятила пухлую губку белошвейка. — А зачем вам троллёнок?

— Да не троллёнок он! Он… ну… просто Томми.

— Шутка художника, — понимающе качнула кружевами на чепце хозяйка картины. — И всё же, подите вон! Нет, стойте, возьмите это… для троллёнка. — Восхищаясь собственной щедростью и великодушием, белошвейка подтолкнула к Гарри носком туфельки из-под стола корзину с бельём.

Наряженный в кружевной чепчик и белое детское платьице Волдеморт смотрелся на редкость нелепо. Но Гарри был и этому рад — теперь можно было хорошенько постирать простынку. Очищающие заклинания без палочки выходили у Гарри совершенно неудовлетворительными. С тех пор, как он начал кормить крестраж, Томми регулярно пачкал свою единственную пеленку, как и любой нормальный младенец. Убирать за ним было куда неприятнее, чем возиться с крошечным Джеймсом Сириусом, но Поттер терпел. Да и что ему ещё оставалось?

* * *

Туман жил своей жизнью. В нём что-то шевелилось, вздыхало, плакало… Порой доносился безумный смех, переходящий в полный ужаса вопль. Поттер очень устал, но найти подходяще место для сна и отдыха никак не удавалось. Ни одна из прилично выглядящих дверей не открывалась, а тронутые плесенью и с расслоившейся древесиной он обходил стороной. За такими дверями находилось мёртвое запортретье, порой и с останками погибших хозяев. Что стало причиной трагедии, он так ни разу и не понял.

Гарри уже не верил, что сможет найти дорогу обратно в свой портрет. Ну что стоило делать пометки угольком? Знал бы теперь, куда возвращаться. Экспедиция к портрету Дамблдора теперь казались одной из самых безумных затей в его жизни.

С каждым шагом крестраж становился всё тяжелее и тяжелее. К счастью, Томми научился проситься в туалет. Едва ощутив беспокойную возню на спине, Гарри тут же останавливался и вынимал из мешка осточертевшую ношу. Надо признать, что теперь огрызок Тёмного Лорда уже не выглядел так жутко, как поначалу. Благодаря заботам Поттера Томми отъелся, оброс пусть тонкой, но все-таки кожицей и, кажется, даже подрос.

— Вот возьму и откормлю большого и толстого Волдеморта, — хихикнул измученный Поттер, запихивая в жадно разинутый рот крестража последний кусочек съестного. — И захватит он проклятое запортретье. А я буду его самым верным Пожирателем Сме… Краски!

— О, Гарри! Признаться, я начал волноваться, друг мой, — вы так долго отсутствуете… — воскликнул Безголовый Ник, выплывая из стены, и добавил удивлённо: — А что вы делаете в кладовке Филча?

* * *

После долгих уговоров Почти Безголовый Ник согласился поработать почтовой совой. Однако ждать его обратно пришлось довольно долго.

— Вы передали профессору Дамблдору моё послание? — набросился на него Поттер, едва привидение материализовалось в его запортретье.

— Да, Гарри, я виделся с изображением А́льбуса Персива́ля Ву́лфрика Бра́йана Да́мблдора, — официальным тоном возвестил призрак, по-видимому уязвлённый подобной спешкой.

— И он… — быстро вставил Гарри, опасаясь, что Безголовый Ник примется перечислять еще и все титулы и регалии покойного директора Хогвартса.

— И он отказал вам в аудиенции, — просто добавил призрак.

— Как отказал?! — не поверил Поттер. — Может, вы не так поняли, сэр Николас? Мне он не может отказать!

— Почему? — кротко спросил Безголовый Ник.

— Потому что он был ко мне искренне привязан! — Гарри в волнении заметался по лужайке. Разбуженный воплями крестраж недовольно забулькал под кустом. — Что он конкретно сказал? — в Поттере проснулся профессионал.

— Альбус Дамблдор сказал, что в Визенгамоте начинается ряд очень интересных слушаний, и он просто обязан присутствовать на своём министерском портрете. Затем будет подготовка к новому учебному году, и без его помощи Минерва, конечно же, не справится. Таким образом, у него совершенно нет времени на приём посетителей. Может быть, после Рождества или ближе к Пасхальным каникулам… Но он шлёт вам сердечный привет, с пожеланиями всего наилучшего.

Верить не хотелось, но пришлось. Безголовому Нику врать было ни к чему.

— Гарри, — всё также доброжелательно произнесло привидение, — в Хогвартсе есть ряд картин, обитатели которых будут рады вас видеть.

— И кто же это? — горько хмыкнул Поттер.

— Портреты тех, кто погиб в Последней битве, и два директорских портрета: профессор Финиас Найджелус Блэк и профессор Северус Тобиас Снейп.