Деловая женщина и другие  (гет)

После войны многое изменилось. Может быть, не только после войны, но и потому, что школа закончилась? Нет, черт возьми, после войны. После войны, когда одного мальчишку, с которым она целовалась, закопали, второго — упекли в Азкабан, а третий… Третьего больше никто никогда не назовет «красавцем Пьюси».

А еще больные глаза Малфоя. А еще никого к себе не пускающая Панс. И крепко сжатые челюсти Милли. И ухмыляющийся Забини.

И больная мать. Словно трясущаяся Астория. Ничего не понимающая Вэл. И с этим что-то надо было делать.

Дафне и ее семье повезло. Их отец не был Пожирателем. Он просто был болваном, попавшим под случайное проклятье в заварушке орденцев и пожирателей задолго до Битвы.

Он был болваном, чей бизнес был сплошь замешан на партнерствах и контрактах с чертовыми Пожирателями.

Болваном, оставившим жену, трех дочерей и стремительно пустеющий банковский счет.

О нет, Дафне еще повезло. Каждый день ей приходили сообщения, что контракт такой-то разорван по причине такой-то, поставка того-то не будет осуществлена по причине того-то, требование неустойки по контракту такому-то, невыполненному по такой-то причине. Но Гринграссам хотя бы не приходилось быть этой самой причиной. Это не их семейный сейф сейчас разворашивали министерские. Не в их доме днюют и ночуют авроры. Не ее семью допрашивают день за днем, день за днем.

Нет. Она просто наблюдает, как цифры на их счету уменьшаются, уменьшаются, уменьшаются. И, может, нужно уже думать о том, чтобы съехать из Гринмидоу и поселиться в маленьком коттеджике на троих? Начать перешивать платья из старых? Забыть и думать о том, чтобы представить Вэл на Балу Дебютанток в Риме? Самим мыть посуду, ходить на рынок и покупать брюкву?

Почему-то именно брюква особенно взбесила тогда Дафну. Брюква?

— Поцелуйтесь с мантикрабом! — сквозь сжатые зубы неизвестно кому процедила она и рывком открыла дверь шкафа. — Я вам кое-куда запихну эту брюкву.

Конечно, ничего там не выходило, но у Дафны хотя бы появилось дело. Ходить в Министерство каждый день и скандалить, скандалить, скандалить.

— Вы не имеете права! Мой отец — такая же жертва войны, как и все остальные погибшие! Еще неизвестно, не убили ли его ваши же «светлые», невинного человека!

— Я требую, требую, чтобы вы, именно вы, ваше министерство, те, кто прибрали к рукам состояние Нотта, выплатили мне его долги!

— Кто ваш начальник? Кто, я спрашиваю, ваш начальник?

О, она умела наорать. Кричать, топать ногами, бросать оскорбления в лица этих… тварей, выплескивать, выплескивать, выплескивать эту накопившуюся в ней злость.

И не получать ничего в ответ.

Ничего, кроме вежливого: «Нам очень жаль, мисс Гринграсс, но ничего нельзя сделать».

И от этого еще больше хотелось выть.

* * *

Идея пришла в тот день, когда закрыли счет О’Хары. В тот день она снова рванулась в Министерство, снова орала и скандалила, а потом ни с чем вернулась домой, и у камина ее ждала мать. И девочки. Они стояли, и смотрели на нее, и надеялись, что сегодня она принесет им хорошие новости. В их глазах был липкий, ползучий страх. В глазах совсем худой, таявшей на глазах матери. В глазах Тори и Вэл.

В тот вечер Дафна впервые в жизни напилась, и напилась в одиночку. И когда она лежала на постели, которая тошно плыла и качалась под ней, разглядывая тающие и танцующие стены, в ее затуманенном алкоголем мозгу появилась идея.

На то, чтобы обдумать идею, ушел день, на то, чтобы решиться ее осуществить, — три. В конце концов, она села, написала письмо и послала сову. И в тот же вечер получила ответ:

Завтра в три дня. Л.М.

Идти к Малфою было нестрашно. Страшно было думать, что будет, если ничего не выйдет. Она всего лишь сопливая девчонка, еще полгода назад думавшая, что ее самой главной заботой будет, как рассадить за одним столом гостей из противоборствующих партий и не допустить конфуза. Но у нее не было выхода. Кто-то должен был стать главой семьи, и так вышло, что это она.

О, как же она держалась. Высоко задирала точеный носик. Прищуривала глазки. Старалась говорить холодно, надменно и негромко, как покойный Снейп. Как же он, наверное, смеялся про себя, когда видел перед собой ее, такую важничающую дурочку из класса его сына.

Она предложила ему честную сделку. Ему запрещено вести бизнес? Его счета контролируются? Его передвижения ограничены? Она станет его новыми глазами и ушами. Она станет его вывеской. Его завесой. Он дает ей свой опыт и свои знания, она ему — свое честное имя и первоначальный капитал в виде того, что осталось от состояния Гринграссов.

— И мы закрепим контракт кровью, мистер Малфой, — произнесла она заранее заготовленную фразу. Он вскинул брови. — Кровью наших близких, — закончила она. — Ваш сын, — холодно произнесла она, — мои сестры. Пусть выбирают любую из них.

— Любую из них? — усмехнулся Малфой. — Но не вас?

— Нет, — твердо сказала она, сверкнув своими сине-зелеными глазами. — Не меня.

Когда она вернулась домой, она прошла в библиотеку, разлила в две стопки огневиски и вызвала Асторию.

— Ты станешь женой Драко Малфоя, — произнесла она и протянула Тори выпивку. — Пей.

Тори выпила и закашлялась.

— Значит, продаешь меня? — спросила она, смахнув набежавшие слезы.

— Не так, как ты думаешь, — мрачно ответила Дафна. — Но, да, продаю.

* * *

В Министерстве вздохнули с облегчением. В Аврорате забеспокоились. Начали вызывать ее да допрашивать, но она лишь улыбалась и спрашивала, кто запрещает ей навещать будущих родственников? А потом шла к Малфою и слушала в оба уха, записывала, запоминала, зубрила наизусть. Имена — кто, где, когда, сколько. Зачем. Почему. Проценты, ставки, пеня, основной срок, дополнительный срок. Голова кружилась. И документы, документы, документы, в которые он тыкал ее носом, как нашкодившего щенка, и указывал, что и где она сделала неправильно, что сделай она это и то, то вернула бы вот такую сумму. Она скрипела зубами, но терпела и мотала на ус.

О, какой же она казалась себе тогда дурочкой. Думала, он даст ей имя, скажет, что говорить, и она помчится заключать контракт, который принесет им миллионы. О нет, первый контракт они готовили несколько месяцев. Переписывались, рвали пергаменты, начинали сначала.

И наконец, однажды она получила разрешение на отъезд, межконтинентальный портключ, и отправилась на свое первое задание.

«Да-да, Гринграсс, с американским рынком сейчас будет легче, чем с европейским, про наш я уже молчу. Они были дальше и не так напуганы. Постарайтесь не слишком шокироваться их грубостью и вульгарностью: страна грязнокровок, но, увы, богатых грязнокровок», — Люциус кривил губы.

В маггловском деловом костюме она чувствовала себя голой. Но в день приезда она не могла не отметить странные взгляды на ее парадную мантию и смешинки в глазах американцев, а потому к обеду переборола гордость и отправилась в магазин, где тут же потребовала «костюм для деловой встречи».

Встреча проходила в ресторане, и Дафна долго не могла решить, прийти ли ей заранее или опоздать? В итоге пришла за пятнадцать минут до срока и потом пряталась за углом, чтобы гордо вступить в ресторан минута в минуту. Ее деловой партнер встал и протянул ей руку, широко улыбаясь, высокий вульгарный и белозубый, как и все остальные.

— Гленн Тодд, — произнес он. — Коммерческий директор компании «Грейсон и Сын».

«В Америке семейного бизнеса уже давно не осталось. В какой-нибудь компании «Джонс, Эванс и Эпштейн» наверняка уже сто лет как никогда не было ни Джонса, ни Эванса, ни Эпштейна. Семья, Кровь, Род — все это осталось только здесь, в Европе. Но не там, Гринграсс, не там».

Когда через три дня контракт был подписан, она напилась. И проснулась в постели с Тоддом. Своего первого раза она не помнила.

* * *

Дальше было только это. Работа, работа, разъезды, разъезды, приклеенная улыбка на лице, ноющая к вечеру спина, ноги, гудящие от высоких каблуков, мантии в шкафу рядом с брючными костюмами от Армани. «Это большая честь встретить вас, господин Тацуока», «Передайте господину Вангу, что я душевно рада с ним познакомиться», «С вами несказанно приятно иметь дело, господин Смирнов», «Рынок Восточной Европы очень важен для нас, господин Радзиевски». Но не всегда это были сладость и розы. «Это неприемлемо». «Ни в коем случае». «Сожалею, надеюсь на будущее сотрудничество». «— Я это не подпишу. — Но люди ведь работали, старались! — Обобрать они меня старались». И она запоминала, впитывала знания, как губка, и училась, училась, училась, даже, по совету одного из своих партнеров, купила маггловские учебники по бизнесу.

Знаний Малфоя хватило только на первые несколько лет. Потом этот источник начал иссякать. Но она уже вошла в колею и справлялась без него. В принципе, ее удерживал только их кровный договор.

Валентина танцевала на Римском Балу Дебютанток. Ее руки просили, и просили многие, но Валентина должна была выйти замуж по своему выбору. Хотя бы одной из сестер Гринграсс это должно было достаться.

* * *

Сама Дафна замуж не хотела. Как волчица, почувствовавшая вкус крови, она почувствовала вкус свободы, и менять ее на вегетарианскую «семейную жизнь»? Увольте. Она видела свою сестру, видела однокурсниц, видела жен своих деловых партнеров. Из королев в пешки? Из «Волчицы Гринграсс» в беспомощный придаток при муже? О, они звали ее замуж, но она видела в их глазах, что они лишь хотят наложить лапу на ее состояние. Состояние, которое она заработала потом и кровью. Прибрать его к рукам, а ее загнать на кухню. Она не смеялась им в лицо — она смеялась про себя. А когда Драко после свадьбы потащил свои мелкие лапки к ее деньгам, она как следует по этим ладошкам шлепнула. Так, что он еще долго потом на них дул. Потому что пока этот слизняк жалел себя и зализывал раны, она отвоевывала свою территорию и без боя ее не отдаст.

Нет, мужчины в ее жизни были, разные, даже, стыдно признаться, магглорожденные, с некоторыми связи были даже не слишком короткие, ей нравился секс, с некоторыми ей нравилось разговаривать, но браку она говорила: «Нет!». Гленн, с которым она так и продолжала время от времени спать, сдался четыре года спустя. Она послала в подарок ему и его молодой жене очень дорогой фарфор.

Нет, замуж Дафна категорически не хотела. Но ближе к тридцати годам ей вдруг безумно захотелось ребенка. Не замуж, нет. Но ребенка. Желательно сына. Наверное, на эти мысли натолкнуло то, что почти все ее однокурсники уже имели детей. Не говоря уже о чудесном маленьком Скорпиусе, славном ребенке с неизменной улыбкой на устах.

И к этому следовало отнестись серьезно. Это не просто ничего не обязывающий трах, это вопрос рода и крови. Ребенка следовало заводить от своего. Чистокровного. Слизеринца. Желательно здорового и нестрашного. И такой был. Красивый умный чистокровный слизеринец, почти ее друг, и он точно не потащит ее под венец.

Забини рассмеялся:

— Ну что же, одним больше, одним меньше, какая мне разница, не правда ли?

Она усмехнулась и открыла бутылку вина.

* * *

Дела она вела почти до самых родов и даже еще по пути в Мунго находила время пролистать черновик нового контракта. Правда потом стало совсем не до этого. Мать и Астория, всю ее беременность провалявшиеся в обмороке из-за новости, что она родит ребенка вне брака, в больницу не пришли. Была только Вэл, и был Блейз. Но он встречал всех своих детей, так что в этом не было ничего особенного. Ребенок был странно маленьким, странно крошечным, странно сморщенным, странно своим.

Она назвала его Тодд. Может быть, потому, что Гленн был самым близким к тому, что можно было назвать любовью. А может и нельзя.

* * *

С маленьким ребенком на руках ей пришлось уменьшить количество поездок. Теперь вместо нее отправлялись специально нанятые люди, иногда Драко. Четко работающий механизм должен работать даже в отсутствие механика. Ее зданьице не должно развалиться, похоронив под своими обломками ее сестер, племянника и сына, если с ней что-нибудь случится. Часы должны тикать дальше, пусть даже рушится весь мир. Уж этот урок она выучила, и теперь пришло время проверять усвоенное на практике. Она продолжала работать, но сын требовал все больше времени.

О, как же она ошиблась, когда планировала свое материнство, разглядывая племянника. Вместо улыбчивого, вежливого (только при гостях) ангелочка, она произвела на свет Отродье Сатаны. Тодд был кошмаром. Няньки выли и требовали расчет. Домовые эльфы бились головой о стену. Бабушка Гринграсс хваталась за сердце и пила зелья. Тетка Вэл сбегала из дома. Хогвартские профессора угрожали подать в отставку. Блейз смеялся.

Теперь он часто приходил к ней. Да, она стала одной из его женщин, одной из его Гарпий, но она была другой, и он это знал. Она не зависела от него. Она не хваталась за него. Она сама хотела от него ребенка. Поэтому его дерьмо с ней не проходило. Поэтому он приходил к ней всегда.

— У тебя тоже амбиции, но замуж ты что-то не торопишься.

Дафна раздраженно вздохнула.

— Ни в коем случае.

Он повернулся и окинул ее взглядом.

— Тогда выходи за меня.

Она усмехнулась и огляделась. Часы компании тикали. Сын подрастал и отдалялся. Время бежало.

— Составим контракт? — усмехнулась она.