Как я потерял Гермиону Грейнджер (гет)

Я до сих пор часто оглядываюсь назад и пытаюсь понять, как же это произошло, а что еще важнее, как я умудрился этого не заметить. Хотя здесь все проще: я действительно редко обращаю внимание на подобные вещи. Именно поэтому моя сестра, лучший друг, да и вся школа узнали обо всем раньше меня.

Да, оглядываясь назад, я понимаю, что стоило заметить, как на пятом курсе все оскорбления Малфоя резко стали обращены только к ней. Я имею в виду, что, конечно, он всегда доставал Гермиону, не упуская возможности напомнить ей, что она грязнокровка, но также он любил проехаться по избранности Гарри и не забыть упомянуть, какое же низшее положение, по его мнению, занимает моя семья. А теперь все его старания перешли на Гермиону. И когда я говорю "старания", я это и имею в виду, потому что иногда могло показаться, что он всю неделю придумывал очередную остроту, чтобы ею поразить "грязнокровку Грейнджер". Опять же, теперь я это вижу, но тогда меня это мало удивляло, я просто пытался защитить мою подругу, однако в защите она не нуждалась. Гермиона стойко держалась, нередко вступая с ним во взаимные перепалки. Впоследствии Джинни призналась мне, что уже тогда почувствовала что-то между ними, просто в тот момент пререкания были единственным способом выразить зарождающиеся в них чувства. Это, конечно, точные слова моей сестры, сам бы я такое никогда не выдал.

Видимо, это и было первым тревожным звонком, но по-настоящему все началось на шестом курсе, причем с самого его начала. И кое-что я тогда все-таки заметил, правда, не смог понять. Когда она яростно защищала Малфоя, доказывая, что он не может быть Пожирателем Смерти, я решил, что Гермиона просто чокнулась со своим стремлением защищать всяких божьих тварей, даже таких тварей как Драко Малфой. Но тогда она не пыталась что-то нам доказать, она старалась убедить себя, что "он не такой"...

Многое изменилось на шестом курсе, но я был слишком глуп, чтобы посмотреть правде в глаза, мне было проще просто ничего не замечать. Сначала она стала отрешенной, и казалось, что она всегда где-то пропадает, даже если была рядом.

— Гермиона? Гермиона, ты слушаешь меня?! Прием-прием.

— Что? Прости, Рон, просто задумалась. Мне кажется, я допустила ошибку сегодня на контрольной по зельям, надо заглянуть в библиотеку и проверить. Я скоро вернусь.

Джинни только понимающе смотрела ей вслед, а мы с Гарри удивленно переглядывались, но уже тогда в его взгляде можно было увидеть, что он понимает больше меня. Возможно, своими переживаниями с ним делилась моя сестра, а может, он и сам что-то видел.

* * *

Я волновался за Гермиону и не знал, как ей помочь, потому что не имел понятия, что с ней происходит. Но одним декабрьским вечером этим моим переживаниям пришел конец, и настал черед других волнений.

Тем зимним холодным вечером почти все собрались в гостиной. В воздухе стояла атмосфера праздника, ученики оживленно обсуждали предстоящее Рождество. Мы же с Гарри сидели в дальнем углу и играли в шахматы. Я постоянно поглядывал на дверь и на часы, что не мешало мне выигрывать, впрочем. Время уже было позднее, библиотека закрылась двадцать минут назад, от библиотеки до башни Гриффиндора десять минут пути. Можете называть меня параноиком, но я начинал волноваться.

— Хватит гипнотизировать дверь, Рон.

— Ты же знаешь, Гарри, чтобы выиграть у тебя, мне не обязательно смотреть на доску.

Гарри только хмыкнул, а я покосился на часы. Тридцать пять минут, ну все, хватит.

— Шах и мат. А теперь, Гарри, мы идем искать Гермиону.

— Да, ты прав, нам нужно выйти ей навстречу.

— Она взрослая девочка, может и сама добраться, — Джинни возникла из ниоткуда и неодобрительно покачала головой.

— Мне кажется, или за все эти годы у нас было много шансов понять, что Хогвартс не самое безопасное место на Земле?

Мой аргумент подействовал на Гарри отрезвляюще, и если раньше он не верил, что по пути из библиотеки с Гермионой могло что-то произойти, то теперь в его глазах я увидел беспокойство.

Стоило нам открыть дверь, как на нас налетела Гермиона. Что-то было в ней, что-то изменилось, это можно было сказать с первого взгляда.

— Гермиона?

— Гарри! Рон! Куда вы собрались так поздно?

Она улыбалась. Тогда я понял, как давно я не видел этой улыбки у нее на лице. Она сияла и, похоже, была не в силах убрать улыбку с лица ни на миг, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть серьезнее.

— За тобой, вообще-то, — Гарри выглядел немного обескураженно. Готов поспорить, это ее улыбка так подействовала на него.

— Нам показалось, что тебя долго не было, библиотека уже закрыта и…

— О, понятно, — нет, ее попытки согнать с лица глупую улыбку не увенчались успехом. — Я просто… может, не будем стоять в дверях?

Мы присели на освободившиеся у огня места.

— Так что случилось, Гермиона? Мы уже начали беспокоиться.

— Вот и зря, ничего не случилось. Просто мадам Пинс нужно было закончить кое-какие дела в библиотеке, и она позволила мне остаться и дочитать главу. А вам нужно меньше волноваться по пустякам, в следующий раз можете спокойно идти спать.

— Спокойно идти спать?! — Гарри такой ответ не удовлетворил. — Ты в своем уме, Гермиона? По школе ходят Пожиратели Смерти, а ты предлагаешь не волноваться?

Улыбка Гермионы померкла:

— Вот что, Гарри, мы это уже обсуждали, это всего лишь твои предположения. Спасибо вам за беспокойство, мальчики, но я могу и сама за себя постоять, если возникнет необходимость. А сейчас я устала и иду спать, будем надеяться, что по дороге в спальню со мной ничего не случится.

Мало того, что она солгала нам, так еще и заставила почувствовать себя виноватыми. Когда Гермиона выбрала нападение в качестве защиты?

Мадам Пинс даже Дамблдора из библиотеки вышвырнет, если он решит задержаться после закрытия. Это была ложь, неприкрытая и неподготовленная, для тех, кто очень хотел верить. И, конечно же, я поверил, но это была только первая ложь в череде тех, что нам предстояло выслушать.

«Я плохо себя чувствовала, и мне пришлось зайти к мадам Помфри», «Я встретила профессора МакГонагалл по дороге, и она попросила меня зайти к ней, обсудить некоторые префектские дела», «Я была в выручай-комнате, потому что в этом шуме невозможно спокойно сделать уроки» и так далее и тому подобное.

Я продолжал верить, потому что так было спокойнее. Но в свое оправдание могу сказать, что выглядела она счастливой, и казалось, что беспокоиться не о чем.

* * *

Она все чаще пропадала где-то. Однажды она не появилась на обеде.

— Где Гермиона? Она вроде шла за нами.

Я непонимающе посмотрел на Гарри, а потом на Джинни.

— Она пошла в библиотеку, — ответила мне сестра и опустила взгляд на тарелку.

— В библиотеку? Раньше ей ничего не мешало читать прямо в большом зале, — не унимался я.

— Значит, Рон, ей нужно почитать что-то, что нельзя выносить из библиотеки, — с расстановкой произнесла Джинни.

— Но ведь ей нужно поесть, — я уже обращался к Гарри.

Тот все это время не поднимал взгляда от еды и не проронил ни звука.

— Да, — наконец сказал он, — мы захватим ей чего-нибудь.

— Она совсем себя не жалеет с этой подготовкой к экзаменам, так можно и изморить себя.

В это время мимо проходила Лаванда Браун. Она закатила глаза и бросила нам:

— Какие же вы наивные, мальчики.

Джинни проводила ее убийственным взглядом, а затем обратилась к нам:

— Некоторые просто завидуют тому, какая наша Гермиона целеустремленная. Посмотрим, как сдаст экзамены Лаванда.

Мы согласно закивали головами и оставили эту тему.

* * *

Однако Лаванда Браун была не единственной, кто пытался показать нам нашу наивность.

Я как-то шел по коридору и услышал женские голоса за поворотом.

— Ты уверена в этом, Панси? Думаешь, у Драко есть что-то общее с этой грязнокровкой?

— Ты не видела то, что видела я, можешь поверить мне на слово.

Наверное, мне стоило остановиться и прислушаться, но было уже поздно, они меня заметили. Панси Паркинсон окинула меня взглядом и надела на лицо свою гаденькую ухмылку. Хотя не уверен, что она когда-нибудь ее снимает.

— Уииизли, — потянула она, — советую держать свою дорогую грязнокровку подальше от Драко.

— Во-первых, не смей ее так называть, Паркинсон, а во-вторых, у Гермионы нет ничего общего с этим слизняком, — я, не останавливаясь, прошел дальше.

— Ну конечно, Уизли, святая наивность! — бросила она вдогонку, — у тебя хорошо получается быть слепым придурком…

Я повернул за угол и ускорил шаг.

* * *

Такое странное счастье Гермионы не могло продолжаться долго, и одним весенним вечером она вернулась в гостиную в слезах, что-то пробормотала нам и убежала к себе в комнату, Джинни пошла за ней.

После этого глупая улыбка исчезла с ее лица, и все стало как прежде. То есть не как прежде хорошо, а как прежде до того зимнего вечера. Она снова стала отрешенной и тихой. Ей было тяжело, я знаю, тогда она узнала о задании Малфоя и ничего не могла с этим поделать. Она не обмолвилась нам ни словом, но как потом оказалось, Гермиона ходила к Дамблдору, чтобы предупредить его. Конечно, она не могла оставить это просто так, это же Гермиона Грейнджер. Он лишь успокоил ее и попросил больше никому об этом не рассказывать.

* * *

— Там был Малфой, но он не убивал Дамблдора. Это сделал Снейп.

Я не представляю, какое облегчение в тот момент почувствовала Гермиона, должно быть, огромный груз свалился с ее плеч. Однако сама она утверждает, что никогда не верила в то, что Малфой способен на убийство.

* * *

Я помню испуганное лицо Драко Малфоя, когда нас привели в Малфой мэнор. Он неотрывно смотрел на Гермиону, и в его взгляде было столько боли, столько страдания, словно она уже умерла, и он смотрит на ее труп. Ой, как не понравился мне тогда этот взгляд! Я еще надеялся, что мы выберемся оттуда живыми.

— Смотри, Драко, это Грейнджер?

— Не знаю… Может быть… Вроде нет…

Когда мы с Гарри сидели в подземельях и слышали крики Гермионы, я со странным необъяснимым для меня чувством понимал, что с ней ничего не случится, пока он там.

А Малфой в это время пытался хоть как-то отвлечь Беллатрису от измученной Гермионы, но попробуй, отвлеки эту сумасшедшую. Когда он отчаялся сделать что-то сам, он позвал Добби, который и стал нашим спасением.

* * *

Битва была в самом разгаре, когда я увидел, как один из Пожирателей послал в Гермиону Аваду. Я бросился к ней на помощь, но был слишком далеко. Зато Малфой подоспел как раз вовремя, он оттолкнул Гермиону и вступил в схватку с Пожирателем. После того, как Пожиратель был оглушен, он подбежал к Гермионе и голосом, полным заботы, спросил:

— С тобой все в порядке?

— Да, да… а тобой? — Гермиона стояла, прижавшись к нему, и смотрела на него так, как никогда не смотрела ни на кого другого.

Он кивнул и поцеловал ее. Это был короткий, но полный чувств поцелуй в разгар войны, когда вокруг стреляли непростительными, кричали, убегали… Но теперь, когда они были на одной стороне, война больше не имела для них значения.

Малфой улыбнулся ей такой улыбкой, которую я никогда не видел на его лице, и они продолжили сражаться бок о бок.

* * *

Я часто оглядываюсь назад, чтобы понять, как я потерял Гермиону Грейнджер. Но по-настоящему, сейчас, смотря на то, как счастливы Гермиона Малфой и ее муж, какие у них чудесные дети и как много они пережили, чтобы заслужить это счастье, я понимаю, что Гермиона Грейнджер никогда не была моей. Можете называть это судьбой или провидением, но тогда в поезде маленькая девочка с огромной копной каштановых волос и вопросом "Вы не видели жабу? Мальчик, по имени Невилл, потерял жабу" за несколько купе до знакомства с нами — это мне рассказал Малфой, и да, я сам до сих пор в шоке, но ему можно верить — так вот за несколько купе до знакомства с нами с этим вопросом она подошла именно к нему.

Конец