О пользе красноречия (джен)

— Речь, Поттер, — это единственное, что отличает человека от животного. Всё остальное могут и они: драться из-за самки или территории, удовлетворять свои естественные потребности — голод, сон, секс, — запоминать и обходить ловушки, даже заботиться о своих детёнышах.

 Малфой устроился на лавочке, стоящей среди зелёных кустов, и вытянул ноги. Котёнок обрадованно забрался к нему на колени и ожидающе на него уставился.

 — Всё наше превосходство — помимо прямохождения и отставленного пятого пальца, разумеется, — основано на том, что мы открыли рот и придумали сочетания звуков, которыми обозначили понятия и предметы. Всё. И на этом мы строим свою жизнь. Нам больше не нужно бить друг другу морду — мы можем ударить словом. Не надо воевать за место под солнцем — мы с успехом испортим конкуренту жизнь коварным шепотком. Нет нужды возносить на руках на ближайший Олимп — можно просто наговорить кучу комплиментов. Но это же стало искушением нашей подлости: мы научились лгать и льстить — двум вещам, которые совершенно не свойственны животным, но без которых немыслима человеческая жизнь… О нет, в данном случае я говорю не про тебя. Ты лишён обоих этих умений напрочь. Что, кстати, не комплимент, учти!

 Малфой пальцем прижал котёнку нос, тот возмущённо фыркнул.

 — Да-да, не комплимент. Потому что любым оружием надо владеть в совершенстве. Любым, а не только волшебной палочкой, понял?

Малфой сурово взглянул на котёнка. Тот мявкнул и потёрся головой об его локоть.

 — Ты прав, конечно: я готов признать, что люди заложили речь и в основу достойных вещей…

Малфой в задумчивости пощёлкал пальцами.

— Ну, скажем, с её помощью можно поделиться опытом, уберечь кого-то от опасности, подбодрить в тяжёлый момент, убедить людей подняться на защиту чего-либо, вдохновить на подвиг… Жаль, немногие умеют владеть словом в достаточной степени. Чаще словами просто сотрясают воздух. И ещё меньше людей употребляют речь во благо, а не во зло.

 Малфой закинул одну руку за голову, другой небрежно почёсывая котёнка за ухом, а тот негромко мурлыкал, развалившись у него на коленях.

 — Но именно потому, что ты не владеешь ораторским искусством, Поттер, тебе никогда не стать Министром магии. Ты человек действия, а не слова. Тебе кажется, будто расписывать свои подвиги ни к чему — они и так видны тому, кто захочет видеть. Беда в том, что люди не умеют видеть без подсказки. Даже для того, чтобы они повернули головы в нужном направлении, им надо точно указать, куда смотреть. А потом ещё разъяснить, что именно они видят. Понимаешь? И твоя проблема в том, Поттер, что на свете существуют говорливые типы, которым выгодно тебя очернить. Причём они в выражениях не стесняются и методы используют проверенные… Похоже, четвёртый год в Хогвартсе ничему тебя не научил. А вот я крепко запомнил урок, как создавать образ у публики.

 Малфой слегка сполз по скамейке вниз, стараясь при этом не потревожить задремавшего котёнка, устроил голову на спинке.

 — Вот ты даже не догадываешься, а между тем, пока ты воюешь со всякими криминальными элементами и монстрами разной степени опасности, Шеклболт даром времени не теряет. Он же не дурак, в конце концов — восемь лет у власти, прекрасно понимает, что твоя не угасающая в народе популярность с каждым годом всё больше угрожает его креслу. Его морда лица на страницах «Пророка» и по колдовизору уже порядком поднадоела обывателям. К тому же именно ему приходится принимать решения, а электорат никогда не бывает доволен властью и её решениями. В то время как ты молод, постоянно на страже и защите мира, да ещё и находишься в прекрасной физической форме…

 Малфой едва заметно вздохнул и быстро провёл рукой по волосам.

 — Поэтому в Министерстве давно и умело формируется мнение, что ты, Поттер, недалёкий тип. То есть так оно и есть, конечно, — Малфой покосился на безмятежно спящего котёнка, — но на самом-то деле министр мог бы получиться из тебя вполне сносный. Только ведь не дадут. Потому что мнение потихоньку просачивается в массы. А ты, герой шрамоголовый, газеты даже не открываешь. С журналистами на контакт не идёшь. Кофе-брейки не устраиваешь. Если что-то говоришь — то скупо и коротко: «Да, мы его задержали. Он действительно причинил немало неприятностей нашим гражданам». И всё! Когда тебе пытаются объяснить, насколько это полезно — озвучивать ход следствия, рассказывать о первоочередных проблемах Аврората, — ты пожимаешь плечами и фыркаешь. Конечно, у тебя ведь есть более важные дела! К тому же преступники не выступают перед публикой, расписывая, какое противозаконное дело затеяли — так и аврорам не пристало болтать, каким образом они собираются этих преступников ловить!.. Как ты только Главным Аврором стал, дубина? Не иначе, Робардс перед уходом поставил жёсткое условие: или так, или никак. А старика Шеклболт уважал. Или, может, боялся…

 Малфой неопределённо развёл руками, и лицо его приняло несколько мечтательный вид.

 — Эх, Поттер, мне бы твоё героическое прошлое — уж я бы развернулся! Я-то, в отличие от некоторых бесхитростных болванов, всё вижу, всё замечаю и прекрасно умею играть словами. А ты… Ты даже не способен крикнуть в нужную минуту: «Все, кто любит меня — за мной!». Наоборот, готов всех, кого любишь, за своей спиной прятать, а сам — в огонь, под заклятья, навстречу опасности… Нет, зажигать и вдохновлять — не твоя стезя. Вот взять хотя бы сегодняшнее твоё выступление. Слышал бы ты себя: мямлил, заикался, краснел и бледнел… После чего Кингсли этак покровительственно похлопал тебя по плечу, благожелательно кивнул присутствующим и сказал своим мягким красивым баритоном: «Спасибо, Гарри, ты нам очень помог». И ты с такой радостью помчался с трибуны, утирая с лица пот, что всякому дураку стало понятно: вот он, служака, которому можно поручить выполнить дело, но ни в коем случае нельзя доверить будущее страны. И журналисты, можешь не сомневаться, так и подадут в своих заметках: Главный Аврор снова хорошо выполнил поручение Министра. И ни одному магу в голову не придёт, что в действительности именно ты разработал план операции, ты вышел на эту международную организацию, и именно ты отвоевал у Кингсли право её накрыть. Поскольку Шеклболт боялся испортить отношения с соседями, а ты орал на весь коридор, что не позволишь всякой швали хозяйничать в Британии, а «соседи» тебе ещё спасибо скажут, когда ты прищучишь всем мешающую дрянь. И в конце концов Шеклболт согласился с условием, что он умывает руки, и в случае неприятностей вся ответственность ляжет на тебя.

 Малфой в задумчивости провёл пальцами по шёрстке котёнка, и тот снова благодарно затарахтел в полусне.

 — Я-то это знаю только потому, что подслушал. Ты рисковал — и ты снова победил, Поттер. А предприимчивый Министр в любом случае оставался в выигрыше. И, тем не менее, он в шоколаде… э-э-э… я сейчас не про цвет кожи, если что. А ты — в загоне. Просто потому, что не умеешь себя правильно преподнести.

 Тут затренькал звонок, возвещающий об окончании перерыва в заседании Визенгамота, и Малфою пришлось в срочном порядке закругляться.

— Короче, лох ты, Поттер! — выпрямившись, строго сказал он котёнку. — И карьерных перспектив у тебя никаких. Допрыгнул уже до своего потолка. Поскольку мало чем отличаешься от животного, пока не откроешь рот и не заговоришь. Имидж в мире политики — это всё.

 Он аккуратно снял котёнка с коленей, посадил его на скамейку, а пока тот, выгнув спину, топтался на месте и зевал, взмахнул палочкой, очищая брюки и мантию, и зашагал к выходу из оранжереи. В дверях обернулся:

— Жаль, что у меня нет героического прошлого. Но хорошо, что у тебя нет моего умения владеть словом. Иначе я бы уже удавился от зависти. А так — все живы и относительно здоровы… Ну бывай, Поттер, увидимся.

 И Малфой скрылся в коридоре.

Гарри выбрался из густых зарослей около фонтана, подошёл к скамейке поближе, склонился, внимательно разглядывая чёрного лохматого котёнка. Тот обрадованно потянулся лапой к мелькнувшему на очках блику, но Гарри уже отстранился, пробурчал:

— И не похож на меня ни капли! — и вразвалочку направился в сторону того же самого коридора, в котором исчез Малфой.

Котёнок за его спиной недоумённо мяукнул.

Остаток заседания Гарри провёл в своём углу, пристально всматриваясь в Малфоя. Тот старательно следил за ходом прений, аккуратно заносил записи в протокол и, как обычно, молчал. Он молчал весь последний год, который работал в Министерстве, только коротко кивал при встречах. И исправно выполнял свои обязанности мелкого клерка.

Сначала Гарри даже разругался с Гермионой, когда она взяла его в Отдел взаимосвязей с магическими существами, потому что не сомневался: ничего хорошего от Драко Малфоя ждать не стоит. А потом так привык к этому новому тихому Драко, что даже замечать его перестал.

И вдруг оказалось, что тот очень даже разговаривает. Правда, не с людьми, а с котами. Которых зовёт Поттерами… М-да…

Откровенно говоря, в оранжерею Гарри сбежал от стыда за самого себя.

Зная, что маги предпочитают перерыв проводить в буфете, Поттер решил в одиночестве посидеть среди зелени, приходя в себя. Ему впервые довелось выступать перед Визенгамотом в качестве Главного Аврора и вышло как-то... ну, неважно, в общем, вышло.

Охладив водой из фонтана до сих пор горящее лицо, Гарри присел на валун и пригорюнился. Но не успел в подробностях заново пережить свой позор, растравляя сам себя, как услышал шаги. А потом и голос. Аккуратно высунувшись из засады, Поттер заметил светлый затылок и затаился — встретиться сейчас с Драко Малфоем ему совсем не улыбалось…

«Надо признать, — размышлял сейчас Гарри, глядя на старательного белобрысого секретаря, — что хорь во многом прав. Наверное, быть Главным Аврором — это всё же не то же самое, что просто аврором, только не тебя посылают на задания, а ты сам себя посылаешь куда считаешь нужным. Пожалуй, действительно не худо бы обратить внимание на всякое там… ну, что в мире о нас пишут… Да и говорить как-нибудь поскладнее не помешало бы, конечно… Вон как Локхарта все обожали, в огонь и воду за него готовы были прыгнуть, даже Гермиона. Хотя этот псевдогерой на самом деле не сделал абсолютно ничего — только книжки написал…»

— Гермиона, — сказал вечером Гарри, заходя в её кабинет, — знаешь что? Я насчёт Малфоя…

— Гарри! — возмутилась подруга, отрываясь от бумаг, разложенных на столе. Буйные кудри были собраны в благообразный пучок, строгая тёмно-синяя мантия элегантно смотрелась в светлом интерьере комнаты. — Я думала, мы с этим давно покончили! Драко нужна работа, он отлично справляется со своими обязанностями, и я не вижу причин, по которым…

— Зато я вижу, — перебил Гарри, плюхаясь в кресло напротив подруги. — С обязанностями твоего консультанта может справиться любой мало-мальски подкованный в истории магии волшебник с «Отличной» СОВой в Хогвартсе. Для этого тебе не обязательно иметь человека с французским Магическим университетом за плечами. А мне нужен пресс-секретарь.

— Что? — Гермиона удивлённо распахнула глаза. — Пресс-секретарь?

— Ну да, — уверенно кивнул Гарри. — Ты же знаешь: говорить я совершенно не умею. А у Малфоя язык подвешен как надо. Будет писать мне речи и статьи в прессу. Я решил, что Аврорату не повредит создать положительный образ в глазах общественности. Имидж, Гермиона, очень важен! А умение говорить — единственное, что отличает человека от…

— Малфой — и положительный образ Аврората? — перебила Гермиона, не дослушав. — Как тебе такое только в голову могло прийти?

— В сочетании несочетаемого есть своя прелесть, не находишь?

— Ну-у-у… может быть, — Гермиона принялась задумчиво покусывать кончик пера. — Но ты уверен, что Малфой создаст именно положительный образ?

— Уверен, — улыбнулся Гарри. — Особенно если будет думать, будто Главный Аврор имеет намерение рано или поздно стать Министром магии.

— Пф-ф! — от несолидного, совершенно девчоночьего фырканья пергаменты на столе перед Гермионой зашевелились. — А ему-то с твоих мнимых намерений какая выгода?

— Быть личным помощником Министра ещё приятнее, чем пресс-секретарём Главного Аврора, — пояснил Гарри.

Подслушивающий под дверями Драко улыбнулся и поспешил прочь. Само собой, личным помощником Министра быть намного приятнее, тут Поттер прав. И зря драгоценный герой думает, будто ему удастся избежать главного поста страны. Оглянуться не успеет, как сделает карьеру. Уж Малфой позаботится!

Потому что помимо прямохождения и отставленного пятого пальца у некоторых представителей человечества ещё имеются мозги…

В принципе, даже хорошо, что не у всех.