Тот ли (джен)

Высокий худой мужчина в чёрной мантии бесшумно подошёл к комнате. Узкая полоска света, выбивающаяся из-за неплотно прикрытой двери, освещала нездоровую желтизну его лица. Сжав губы, он внимательно прислушивался.

― Грядёт тот, у кого есть силы победить Тёмного Лорда! ―он узнал голос. Сибилла Трелони, шарлатанка из Хогвартса. ― Он родится на исходе седьмого месяца у родителей, которые трижды бросали вызов Тёмному Лорду! И Тёмный Лорд отметит его как равного себе, и он будет обладать силой, о которой не знает Тёмный Лорд!

Страшный, искажённый голос прогремел трижды, прежде чем мужчина стремительно выбежал из бара и аппарировал в ночь. Он не знал, что старая прорицательница затряслась в диком, необузданном припадке, он не видел, как её круглые толстые стрекозиные очки упали на дощатый пол, рваным звоном усеяв его осколками толстых стёкол, он не мог и представить, что произойдёт после.

― Сибилла, прошу, вам необходим отдых, ― прозвучал взволнованный старческий голос. В дверной щели мелькнула фиолетовая с золотыми звёздами мантия и длинная седая борода.

― Нет, профессор, умоляю, заклинаю вас, вы должны это увидеть! Кто-то должен это увидеть! ― прорицательница качалась из стороны в сторону, негромко подвывая от ужаса и отчаяния, внезапно охвативших её. Старик быстро забрал из её рук фиал с серебристыми нитями воспоминаний. Воспоминаний пророческих, предрекающих, предвещающих. Воспоминаний из будущего...

* * *

Пятилетний мальчуган гордо вышагивал по свежескошенной им траве, держа в одной руке солдатика с отломанной пикой, а другой рукой жестикулировал на манер марша в строю. Вот уже целых полчаса он учится держать ровную спину и тренируется твёрдо вышагивать, широкой размахивая рукой. Солдатик наблюдал за его усилиями с нарисованным на его оловянном лице равнодушием, присущим всем солдатам. Командовать и выражать эмоции должен генерал, солдат ― подчиняться.

Наконец, у ребёнка начали получаться ровные выверенные движения. В окно дома выглянула женщина, поливающая цветы на окне. Будущий генерал обернулся на звук открывшейся ставни:

― Тётя, тётя Петунья! Смотрите, как я могу маршировать! Раз, два! Раз, два, три! ― он довольно улыбнулся ей. И совершенно неожиданно получил в ответ презрительную гримасу, полную незаслуженной злости и раздражения. Резко захлопнув окно, женщина скрылась в доме. Оглушённый слишком громким для тихой улицы звуком, мальчик опустил взгляд на игрушку. Его расстроенное личико безуспешно выискивало на нарисованной рожице сочувствие. На него смотрели безразличные глаза с облезлой чёрной краской. Гарри недовольно нахмурился.

* * *

Черноволосый мальчик работал на одной из многочисленных клумб в саду. Он с остервенением врезал острую лопатку в мягкую после дождя землю. Казалось, он не замечал, как ранил тонкие корешки петуний, разрывая металлом не только почву, но и превращая в разноцветное крошево цветы вперемешку с тяжёлыми комьями земли.

Внимание Гарри привлекло тихое мяуканье. Он поднял голову ― под кустом у дороги сидел маленький пепельно-серый котёнок. Широкие, как пуговицы, голубые глаза испуганно смотрели на мальчика. Гарри отложил лопатку и медленно, чтобы не спугнуть, подошёл к котёнку.

― Кис-кис, ― позвал он, остановившись в паре шагов. Несмело мяукнув, котёнок приблизился и, почувствовав, что опасность ему не грозит, довольно потёрся об штанину мальчика. Пока Гарри играл с ним и пропускал пальцы сквозь короткий мех, котёнок громко урчал, мурлыкал и вообще наслаждался вниманием.

Из-за поворота выехал грузовик. Шумно притормозив на повороте, он подъехал к дому Дурслей. От резкого скрежета тормозов котёнок испуганно подскочил и хотел убежать, но Гарри удержал его:

― Тише, малыш, ― прошептал он. ― Не бойся.

Этим летом дядя Вернон решил обновить гостиную. Сейчас там висели новые обои, люстра, были вставлены пластиковые окна и сегодня, наконец, привезли мебель. За десять минут, пока мальчик успокаивал котёнка, рабочие выгрузили диван и три кожаных кресла и занесли их внутрь. Водитель прикурил в сторонке:

― Скоты, ― он сплюнул на безупречный газон Петуньи. ― Не могли дать на пару сотен больше. Эй, Джим, сейчас поедем налегке и побыстрей, иначе не успеем к вечеру.

На окрик из дома вышел небритый мужчина в синем комбинезоне. Приветливо кивнув сидевшему на газоне Гарри с котёнком, он вместе с водителем сел в грузовик.

Затарахтел мотор. Котёнок вырвался из расслабленной хватки мальчика и прыгнул в кусты.

― Стой! Куда ты! ― воскликнул Гарри, но пушистый зверёк уже не слышал его. Испуганно перебегая с места на место, малыш выпрыгнул на дорогу, куда на скорости выезжал облегчённый грузовик.

Никто бы не успел...

― Нет! ― выкрикнул Гарри, бросаясь к проезжей части, но кто-то толкнул его в спину и, не удержавшись на ногах, он упал на землю. Обернувшись, он увидел злорадно улыбающегося Дадли. Когда сынок Дурслей понял, что беспомощного кузена удалось вывести из себя, то довольно расхохотался.

― Что, придурок, машина задавила твоего пушистого безмозглого зверька? Ути-Потти, иди скорее в свою дыру и разревись там! Ха-ха, вот идиот! ― от хохота Дадли согнуло пополам.

Почти обезумев от бессильного гнева, Гарри бросился на своего обидчика и, пока Дадли не успел среагировать, со всей силы ударил его ногой в живот.

Хохот толстяка сразу перешёл в стоны, а потом в слёзы. На крик выбежала Петунья. Увидев, что её любимый малыш лежит на земле с перекошенным лицом, а Поттер стоит и смотрит на дорогу, не двигаясь с места, она подбежала к Дадли:

― Что случилось, Дадли? Кто тебя обидел?

― Он, ― всхлипывая, поднял руку толстяк, указывая на Гарри. Тот ничего не видел перед собой, просто стоял и слушал стоны своего кузена. Мрачное удовлетворение сверкало в его глазах.

К ним вышел Вернон. Не разбираясь, он схватил Гарри за ухо и потащил в дом. Зайдя внутрь, Вернон толкнул мальчика к стенке, так что он сильно ударился виском о косяк.

― Как ты посмел трогать Дадли, маленький ублюдок?! Я сдам тебя в приют, в исправительную школу! ― он поднял Гарри за воротник и приблизил к себе, рассерженно выплёвывая слова в лицо мальчика. ― Только посмей ещё раз подойти к моему сыну, ― проорал он, заставляя Гарри зажмуриться и одновременно расстёгивая ремень. ― Тебя посадят!

Он замахнулся, Гарри сжал кулаки, стиснул зубы. И пришла боль.

Наступила ночь. Дурсли уснули, и Гарри смог выползти из чулана. Дядя не оставил на нём ни дюйма кожи, где не прошёлся бы ремень. Там, куда попала тяжёлая металлическая бляшка, были крупные синяки. Особенно болело колено, мальчик боялся, что у него повреждена кость, и сильно хромал. Однако ему нужно было выйти на улицу. Сосредоточившись уже второй раз за ночь, он провёл рукой вдоль замка на двери. Не так давно Гарри понял, что по своему желанию может открывать двери и закрывать обратно. Проблема с ночным посещением туалета была решена. Он бесшумно распахнул дверь и вышел на крыльцо. Прохладный летний ветер едва ощутимо всколыхнул его чёрные волосы. Гарри спустился со ступеней. Оглядываясь по сторонам, он пересёк газон. На вымершей ночью Тисовой не раздавалось ни одного лишнего звука. Мальчик остановился у дороги, отыскивая взглядом...

― Нет! ― из горла вырвался болезненный хрип, заметив тело котёнка, Гарри, как только позволяла нога, бросился к нему. Малыш лежал под кустом, он легко бы уместился на ладонях, но он больше никогда... Тонкий позвоночник котёнка был изломан вместе с маленькими лапками. Чтобы не раскрошить зубы от злости и болезненного сожаления о невинном животном, Гарри изо всех сил зажмурился и спустя секунду зашипел от резкой боли. По подбородку струйкой стекала кровь из прокушенной губы, из глаз на грязную, с запёкшейся кровью, шкурку упали две слезинки. Испугавшись собственного всхлипа, мальчик быстро вытер лицо, ― на рукаве осталось багровое пятно...

―Когда-нибудь, ― прошептал Гарри, вонзая острую лопатку в землю, ― я стану сильным. Я смогу защитить себя и таких, как этот котёнок. Обещаю. Нет, клянусь.

На холмик упала последняя горсть земли. Могилу украшал небольшая веточка сирени, сорванная за забором. Мальчик отбросил лопату в сторону и оттёр пот со лба.

―Когда-нибудь я смогу причинить боль тем людям, которые причинили её мне.

Следующее утро началось как обычно, только Гарри остался без завтрака запертым в чулане. Дурсли повезли Дадли в больницу. Несмотря на пустующий дом, выходить не хотелось. Гарри сидел, опираясь локтями на колени, зарывшись пальцами в волосы и думал. Вспоминал.

Ему снились сны. Страшные, с криками женщины и какого-то монстра, который каждый раз убивал её, а потом подходил к годовалому малышу. И Гарри мучительно переживал почти каждую ночь за незнакомого ему ребёнка. Сны заканчивались торжествующим смехом и ослепительно яркой зелёной вспышкой. Но ещё страшнее было неосознанное понимание того, что это не сюжет тех фильмов ужасов, которые так любит смотреть Дадли. Словно, это уже было на самом деле, словно это было с ним.

И просыпаясь, каждое утро, как сегодня, мальчик всё больше укреплялся мыслью, что если такой монстр и существует, но однажды они точно встретятся. И ему, Гарри Поттеру, нужно быть готовым убить. Вчерашние события только укрепили эти мысли в детской душе ребёнка.

В прихожей что-то зашуршало. По звуку мальчик понял, что пришла почта. Переждав ещё пару минут, он собрался, провёл ладонью вдоль замка на дверце и, открыв чулан, выбрался наружу. На коврике лежала стопка конвертов.

Дрели, косметика, дом и сад, письмо-приглашение от тётушки Мардж (Гарри передёрнуло от отвращения). Прочитав строчку адресата на последнем конверте, мальчик вздрогнул. На плотной, из странного материала, бумаге было выведено: «Гарри Джеймсу Поттеру», случайно зацепив взглядом адрес, Гарри шумно выдохнул. Кто-то следил за ним, знал о его жизни ― «графство Суррей, Литтл-Уэнг, Тисовая улица, дом 4, чулан под лестницей».

За окном послышался звук подъезжающей машины: Дурсли вернулись. Мальчик сложил остальные письма на коврик и быстро вернулся в чулан. Со звуком закрывшейся петли хлопнула входная дверь.

* * *

За час нельзя изменить жизнь, но за час можно изменить мысли, которые изменят жизнь.

Наступил вечер. Родственники не вспоминали о нём в течение всего дня, и у Гарри было время прочитать письмо необходимое количество раз. Необходимое, чтобы что-то понять, о чём-то поразмыслить и, в конце концов, что-то для себя решить.

Петунья отпёрла дверцу и выпустила племянника. Гарри вышел из каморки, держа конверт в руке. Он повернулся к стоящей перед ним тёте, поднял письмо, наблюдая за её изменившимся в узнавании лицом, и мрачно произнёс:

― Вы ведь знали, вы знали, что я ― волшебник, и всё равно мне не сказали! Что бы это изменило, а? Я не верю, что родители смогли просто бросить меня!

―Лили нет, ― твёрдо ответила Петунья, хотя в голосе не скрылись нотки истеричности и зависти. Она будто проклинала весь мир за то, что история сестры коснулась ее собственной нормальной жизни. ― Она бы... никогда. Но она мертва. Тебя забросил к нам ваш самый добрый и светлый волшебник, сам Дамблдор, ― яду и превосходству в ее голосе могли позавидовать королевские кобры. ― Он даже не осмелился смотреть нам в глаза после того, что случилось с твоей матерью. Он просто швырнул тебя на порог посреди ночи и черкнул пару строк о том, кто ты и как тебя зовут.

―Что?! ― голос сорвался от уничтожающих каждую клеточку его существа слов тёти. Он даже не мог толком вдохнуть. Пальцы хрустнули, так сильно он сжал проклятое письмо в руках.

― Мальчишка, ― усмехнулась Петунья, ― нам ты не нужен. Если бы мы с Верноном могли избавиться от тебя, мы сделали бы это в ту самую ночь, когда тебя подбросили. Но старик имел наглость угрожать мне, и мы вырастили тебя. Теперь зачем-то ты понадобился им там. Я лично провожу тебя до того проклятого места, чтобы убедиться, что больше никогда тебя не увижу, ― такой ненависти, вообще, такого настоящего и искреннего чувства Гарри никогда не видел на лице тёти. Ее обыкновенно блеклые глаза горели долгожданным торжеством.

― Возьми свою куртку и выметайся вон, Поттер. Подождёшь меня и Вернона во дворе. Мы отвезём тебя в Лондон.

Оглушённый резкими словами, мальчик развернулся и шагнул за порог. На улице ярко сияло солнце, по другой стороне улице, звонко смеясь, бежал за игрушечной машинкой маленький Сэмми. С лиц его родителей не сходила гордая и счастливая улыбка. Гарри отвернулся от них, последний раз бросив взгляд в сторону его тайного места, где была воткнута в сырую землю тонкая веточка сирени.

Сложно улыбаться, если мечты, надежды, и всё самое сокровенное и дорогое внутри разбивается на тысячи ледяных, впивающихся в мёртвое сердце осколков, сгнивает заживо, словно больная плоть, погибает, растворяя самое себя в унижении, рассыпается в прах...

Гарри Поттер навсегда забыл, что значит улыбаться.

* * *

Вернон не решился выйти из машины, притормозив у неприглядной вывески «Дырявый котёл». Петунья, напротив, хлопнув дверью, грубо вцепилась костлявыми пальцами в плечо племянника и потащила Поттера к обшарпанной двери.

― Слушай меня, мальчишка, ― Гарри никогда не видел, чтобы скупая на слова тётка была так взволнована. Казалось, что сейчас её адреналин закончится, и она осядет на землю как безвольная марионетка, которую бросил кукловод. ― Я не буду ждать тебя на пороге своего дома завтра, через неделю, месяц или год, если тебя вышвырнут и оттуда, ― Петунья нервно дёрнула головой в сторону бара. Это было лишним, Гарри понял, что она имела в виду: если волшебный мир откажется от него. ― Если у тебя что-то не получится или возникнут проблемы, запомни, Поттер, я не стану тебе помогать. Поэтому, чтобы не возникло больше никаких вопросов, я скажу тебе всё, что знаю о твоём проклятом мире.

― Но...

―Замолчи, Поттер, и слушай. Я говорю с тобой в последний раз, ― не хуже разъярённой гадюки прошипела женщина. Её спокойствие и уверенность улетучивались с каждой секундой, она всё сильней дрожала, но не от страха. ― Твои родители были убиты в ночь на Хэллоуин десять лет назад. Они оставили счёт на твоё имя, откуда мы получали ежемесячное пособие на твоё содержание. У тебя есть крёстный, Сириус Блэк, ― Петунья выплюнула это имя с особенным отвращением. ― И это он виновен в смерти твоей семьи, за что сейчас сидит в Азкабане. Может, ты скоро надоешь Дамблдору, и он посадит тебя туда же, ― злобно заметила она. Отодвигаясь от мальчика, Петунья отступила на шаг. Из бара, пошатываясь, вышел человек в длинном тёмном балахоне, Гарри презрительно сморщился от резкого запаха перегара.

― Ах да, ― Петунья снова повернулась, что-то вспомнив: ― Северус Снейп. Запомни это имя. Лили дружила с этим типом, пока училась в школе. Если бы не случай, он мог бы быть твоим отцом. По крайней мере, не пришлось бы гадать, в кого ты такой никчёмный.

Гарри разрывали противоположные чувства: Петунья била по больному, и это злило его, как раненого зверя, но она же по крошкам швыряла в него новыми фактами, именами, событиями ― информацией, которую мальчик боялся упустить, поэтому он стоял, впитывая горькие слова по капле, как иссушенная почва желанную влагу.

* * *

Том, хозяин бара, увидев знаменитого Гарри Поттера на пороге своего заведения, сразу же подбежал, схватил за руку, безжалостно тряся мальчика. Вокруг начал собираться народ. Пообещав вернуться, Гарри вылетел из душного бара, закашлявшись от табачного дыма. Так он попал в Косой переулок.

Первое, что бросилось в глаза ― огромное кривое белое здание на противоположном конце улицы. Подойдя, Гарри заметил надпись «Гринготтс». Пока он думал, что может быть внутри, дверь распахнулась, и из «Гринготтса» вышел маленький толстый волшебник в оборванной мантии. В его скрюченных пальцах блестели золотые монеты. Наткнувшись на засмотревшегося мальчишку, он зло зыркнул на него и быстро прошёл мимо, глухо бормоча что-то вроде: «Маленький оборванец». Последние сомнения рассеялись: это был банк, о котором говорила тётя Петунья. А в банке для него есть деньги.

Через два часа, сытый и прилично одетый Гарри стоял у стеллажей с книгами в магазине «Флориш и Блоттс». Под тяжёлой бархатной мантией, скрывалась перебинтованная рука: гоблины заставили его пройти проверку. Несколько тяжёлых томов уже лежали в корзине: «История Хогвартса», «Светлая и тёмная магия», «Родословные Англии», и два-три альманаха, охватывающие события последних полутора веков. Мальчик решил твёрдо разобраться, почему убили родителей, кто такой Дамблдор, откуда его все знают, и как отомстить за убитого котёнка. Кроме того, он надеялся, что магия поможет разобраться с монстром из ночных кошмаров.

Прошёл август. Никто бы не узнал в мрачном, молчаливом юном волшебнике того одиннадцатилетнего Гарри Поттера. Он исчез, как будто его и не существовало. Мальчик прочитал достаточно книг, совершенно не детского содержания, чтобы точно определиться, как жить дальше. Магический мир предал его, бросив на порог к магглам, светлая сторона предала его, не рассказав ничего о предательстве, а Волдеморт...

Это добрым героям в сказках нужно пройти длинный и тернистый путь, чтобы достичь цели: спасти мир или найти сокровище на необитаемом острове. Тьма же зреет быстро.

Поттер с ненавистью сжал кулаки, дописывая в тетрадь последнее заклинание. Что ж, Волдеморт ошибся, коснувшись его семьи, и он пожалеет об этом. Главной целью стала месть. Бармен Том вздрагивал каждый раз, когда слышал за спиной властный детский ещё голос с глухими нотками скрытой угрозы. Наступил сентябрь.

По платформе вокзала Кингс-Кросс катилась целиком загруженная чемоданами тележка. Впереди шёл мальчик лет одиннадцати. Чёрная мантия, тяжёлая и строгая, аккуратно укрывала его худенькие плечи.

Он шёл один, равнодушно скользя взглядом по пёстрой толпе магов. Заметив рыжее пятно волос в десяти метрах, он замер, на секунду поджав губы, и развернувшись к красному паровозу, поднялся в вагон.

До отправления оставалось несколько минут.

В купе было пусто. Гарри не удивился, хотя многие вагоны были забиты до отказа. Предполагая, что первокурсники начнут набиваться в компанию себе подобных, мальчик спокойно зашёл в последний вагон. Даже старосты, должны были находиться как можно ближе к детям. Гарри был уверен, что проведёт дорогу в одиночестве, поэтому, выбрав книгу, поставил чемоданы на соседнее место. До конца поездки его никто не побеспокоил.

Хогвартс встретил первокурсников ветром и ледяным ливнем.

— Малышня, ко мне! — последний раскат грома был настолько похож на речь разумного существа, что испуганные ребята подскочили и начали озираться по сторонам. Перед ними замаячил огонёк, который с приближением оказался фонарём великана.

— Детишки, идите сюда, — Хагрид широко махнул рукой, показывая на лодки. — Рассаживаемся по четверо. Ой, ну и погодка-то сегодня, а, Клык? — под ладонью оказался промокший пёс, довольно виляющий хвостом.

Гарри вышел из паровоза последним. Невозмутимо накинув на голову капюшон, он встал позади стайки первокурсников. Мантия надёжно скрывала мальчика от дождя, на очках были водоотталкивающие чары. Гарри было не трудно подождать, пока промокшие насквозь и заледеневшие под ветром с озера первокурсники, расталкивая друг друга, рассядутся по лодкам. Одного мальчика нечаянно столкнули с берега, ещё секунда и он бы упал, но его руку ухватили цепкие, не по возрасту сильные пальцы, помогая вернуть равновесие.

— С-спасибо, — пискнул Невилл, оборачиваясь.

— Просто будь аккуратнее, — ответил Гарри, наблюдая, как сын Лонгботтомов схватился за бортики лодки, поскользнувшись на размывшейся земле. А ведь выбор Волдеморт мог пасть и на него. В лондонской библиотеке Гарри успел изучить несколько чистокровных семей. Невилл зацепился штаниной за корягу, вросшую на берегу и разорвал брюки. Его покрасневшие уши и щеки было видно даже при свете фонарей. Хагрид и Клык сели последними. Через минуту новое поколение хогвартских студентов увидело замок.

Двери Большого зала бесшумно распахнулись перед высокой женщиной. За ней нестройным рядом, открыв рты от потрясения, удивления, восхищения, прошли новые студенты. Гарри замыкал шеренгу вместе с Невиллом. Тот взирал на окружающее их великолепие и так разволновался, что когда МакГонагалл назвала его имя, выбежал вперёд, споткнулся, отправился в Гриффиндор, и совершенно забыл снять Шляпу. Под оглушительный хохот зала и возведённые к небу зелёные глаза, Невилл всё-таки уселся на скамью.

Гарри рассматривал стол преподавателей, пока не назвали его имя.

— Поттер, Гарри! — он обошёл начало шеренги и поднялся под возрастающий в зале гул и перешёптывания. Когда МакГонагалл опустила Распределяющую Шляпу на голову мальчика, та едва коснувшись растрёпанных волос выкрикнула:

— Слизерин!

Стараясь не сильно стучать ботинками в тишине Большого зала, Гарри невозмутимо опустился на своё место. Слизеринцы не знали, как правильно отреагировать. Раздалось несколько неуверенных хлопков со столов Равенкло и Пуффендуя, но и они быстро затихли, под усмиряющим шипением старшекурсников.

Минерва МакГонагалл, чувствуя, как земля уходит из-под ног, всё же взяла себя в руки, выдержала паузу и продолжила вызывать студентов.

Гарри, наконец, повернулся к слизеринцам:

— Что, я так ужасен или просто меня не ждали?

Ему никто не ответил. Старшекурсники игнорировали его, кто-то злобно поблёскивал глазами. В это время поднялся директор и взмахнул руками:

— Дорогие наши студенты, думаю, вы проголодались, поэтому поздравлю вас с новым учебным годом в четырёх словах: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка!

— Семнадцать, красиво, соплохвост, северо-запад! — послал его Гарри, накладывая на тарелку жаркое.

Учебный год в Хогвартсе начался. А девчонка с лицом как у мопса изо всех сил хлопала по спине подавившегося соком Малфоя.

* * *

―Научите меня варить яды, сэр.

― Вон, Поттер.

― Я смогу научиться сам, сэр, будьте уверены, ― мальчишка был дерзок, до отвращения дерзок. ― Но мне не хочется бегать по всему замку от директора. Особенно неприятно это может сказаться на некоторых редких ингредиентах.

― Вон, Поттер!

― Я не настаиваю, ― змеёныш ухмыльнулся и поднял бровь. ― Просто ввёл вас в курс дела как декана собственного факультета. Подумал, ― он небрежно пожал плечом, ― вы должны знать.

― Ах ты, щенок! ― прошипел Снейп, поднимая его за грудки. ― Как ты смеешь! Ты такой же самоуверенный и наглый, как и твой отец! ― спустя мгновенье он выпустил слизеринца, согнувшись пополам от боли. Поттер ударил его ногой по колену.

― Как вы могли бы догадаться, никогда не имел чести знать, сэр, ― невозмутимо произнёс Поттер, поправляя ворот мантии. ― Ваше сравнение с незнакомым мне человеком неуместно. Хотите сравнить меня с ублюдком, наколдуйте себе зеркало.

Вне себя от ярости Снейп выхватил палочку:

― Legillemens!

Поттер не знал о таком заклинании, поэтому успел поставить только щит. Его декану оказалось много и этого. На минуту мальчик погрузился в водоворот воспоминаний декана. Когда он вернулся в кабинет, Снейп стоял в пяти шагах от него, тяжело дыша и опираясь на стол. Даже воздух в помещении пропитался только одним желанием: УБИТЬ.

― Который в очках, это был мой отец? — лениво поинтересовался Поттер. ― Что ж, к моему прискорбию, вынужден частично согласиться с вашим утверждением о некотором сходстве между мной и Джеймсом. Профессор?

― ВОН ОТСЮДА, ПОТТЕР! ― брызжа слюной от едва сдерживаемого бешенства, проорал Снейп.

Отвернувшись, первокурсник вышел, спокойно прикрыв за собой дверь.

* * *

― Трепещите враги Наследника! ― насмешливо продекламировал Малфой, показывая пальцем на застывшую кошку. Ученики, столпившись, испуганно смотрели на готические буквы, отсвечивающие в свете факелов кроваво-красным оттенком. Поттер с равнодушным лицом взирал на развернувшуюся комедию. Малфой ещё не знает, кто придёт к нему ночью и заползёт под одеяло, чтобы утром однокурсники увидели его синюшное лицо и расширенные в смертельном ужасе глаза.

В шаге от слизеринцев замерли известное Гриффиндорское Трио: нищий идиот Уизли, тихоня Лонгботтом и заучка Грейнджер, борец за мировую справедливость.

Сделать пару шагов, больно схватить за руку, сверкнуть глазами и прошептать в маленькое розовое ушко:

― Ты следующая, грязнокровка!

Девочка в ужасе вырывается и убегает. Слизерин только что потерял двадцать баллов.

Напротив второкурсника стоял тупой клоун, который по недоразумению занимал место преподавателя Защиты. Сейчас он был одет в лиловый костюм, что не мешало ему улыбаться приторнее обыкновенного.

― Ты готов, Гарри? ― пухлые губы растянулись в бессмысленной улыбке.

Гарри оскалился в ответ, предвкушая бойню.

― На счёт три: раз, два...

Как истинный слизеринец, Поттер и не думал ждать, пока этот жалкий недомаг досчитает до трёх.

― Salvaranos! ― из палочки вылетел серебряный клинок и, прежде чем кто-нибудь успел понять, в чем дело или поставить щит от неизвестного заклинания, профессора Локхарта отбросило в одну сторону, а его руку (правда, только по локоть) ― в другую. Толпа хаффлпаффцев, в которую попала рука Локхарта, рассыпалась в стороны, визжа от ужаса, но их крик заглушил вой обезумевшего от боли профессора. Толпа замерла, повернувшись к нему. Локхарт катался по полу, держа у глаз обрубок правой руки в нелепой лиловой мантии, из которого вином лилась кровь.

Гарри вернулся в начальную позицию: руки по швам, палочка параллельно полу, ― и с интересом наблюдал, как директор и мадам Помфри пытаются помочь профессору. Спустя пять минут, Локхарт поднялся, дрожа от слабости. Кровь отхлынула от лица, выйдя через руку, так что маг был чрезвычайно бледен. Директор поддерживал его, пока он спускался с помоста. Студенты в ужасе повернулись к скучающему слизеринцу.

― Что? ― возмущённо вскинулся он, звонким голосом как громом разбивая мёртвую тишину в помещении.

― Ты чуть не убил человека и отрезал живую руку, ― дрожащим голосом выдавил Малфой. Переведя взгляд на однокурсника, Гарри вдруг подумал, что Малфой и бледнеть-то не умеет: лицо слизеринца было мертвенно-серого оттенка.

― В древнем мире врачам отрубали обе, если больной умирал. А он совсем не учил нас. Вы должны быть благодарны мне, я лишь избавил вас от плохого врача, ― оставалось только пожать плечами.

― Мистер Поттер, ― холодный голос Дамблдора заставил поёжиться нескольких малышей, стоявших рядом. ― Боюсь, ваше поведение неприемлемо, я буду вынужден наказать вас.

― Не имеете права, ― надменно возразил Гарри. ― Я обезоружил его согласно традициям шестнадцатого века. Как преподаватель защиты он должен знать историю своего предмета. Локхарт сам писал, что сражался с четырёхсот пятидесятилетней ведьмой. Я лишь предположил, что первокурсник не будет представлять для такого одарённого мага и намёка на опасность. Жаль, что я ошибался, ― в противовес своим словам, он улыбнулся, обнажая ряд белых, необычно острых зубов, после чего развернулся к коллегии профессоров. ― Профессор МакГонагалл, профессор Флитвик, ― короткий кивок.

Минерва МакГонагалл, поражённая до глубины своей гриффиндорской души поступком Надежды Магического мира, вздрогнула, когда слизеринец назвал её имя. Маленький преподаватель чар лишь пристально следил за одарённым, но оказавшимся опасным студентом.

― Профессор Локхарт, ― выплюнул со всем уважением Поттер. И издевательски поклонился последнему: ― Профессор Снейп.

Едва он двинулся к ступенькам постамента, студенты расступились, боясь, что даже тень Поттера коснётся их. Слизеринец слился с толпой, в ожидании следующей дуэли. Достав из кармана яблоко, он повернулся к стоявшему рядом Невиллу.

― Ну как я? ― спросил Гарри, откусывая сочный кусок.

Невилл в ужасе повернулся и с запинкой пробормотал:

― Ты же... Тебя могут посадить в Азкабан! Это же тёмная магия! ― за что Гарри привязался к этому незаметному гриффиндорцу он и сам толком не мог понять. Наверное, только Невилл мог говорить ему правду в глаза, одновременно боясь смерти от рук сверстника и понимая, что этого не случится. Только не от Гарри Поттера.

― Напророчишь, я тебя голыми руками прибью, ― равнодушно ответил слизеринец, протягивая Лонгботтому половинку яблока. На помост со свежими разводами профессорской крови поднялась следующая пара дуэлянтов.

* * *

― Знаешь, в чем твоя единственная ошибка, Том! ― спросил мальчик, вытаскивая меч из пасти василиска.

Призрак насмешливо поднял бровь. Но мальчик и не ждал ответа. Он подошёл с мечом к дневнику. Раскрыв его посередине, Поттер пронзил клинком пожелтевшие страницы. Том закричал, разрываясь на части.

― Во-первых, ты ― идиот, ― вытащив меч, обагрённый кровью, сочащейся из дневника Риддла кровью, Гарри опустил острие на другую половину. ― Во-вторых, ты веришь идиотским пророчествам, ― закрыв дневник, он замахнулся для последнего раза: ― И в-третьих, ты коснулся моей семьи, ты убил их.

Клинок пронзил ветхие страницы, обтянутые кожей.

― А теперь я убью тебя. И буду убивать ещё столько, сколько понадобится, чтобы ты сдох.

Из тонкого горла вырвался задушенный хрип: Джинни очнулась.

― Привет, рыжая, ― довольно осклабился Гарри Поттер, второкурсник Слизерина.

* * *

― Так-так, что тут у нас? Карта Мародёров? Что за зверь такой? ― Поттер ворчал под нос, пока у его ног лежали отравленные сонным ядом, в разумной дозе конечно, близнецы Уизли. ― Ух ты! Всё, беру, такая вещь в хозяйстве пригодится.

Поттер поднялся с корточек, отряхнул нашивку с блестящим змеем и, не оглядываясь, пошёл по коридору.

― Только попробуйте ещё раз перекрасить мои волосы, ублюдки! ― угрожающе прошипел он напоследок.

Дрэд и Форж не ответили. Они крепко спали.

* * *

― Джинни, постой, можно тебя на минутку? ― Поттер вышел из ниши, недалеко от портрета Полной Дамы. Девочка вскрикнула, резко оборачиваясь. Перед ней стоял её герой: взлохмаченные волосы, блестящие отражениями факелов глаза, чёрная школьная мантия, расстёгнутая на две пуговицы шёлковая чёрная рубашка, откровенно выпирающие ключицы, тонкие плечи, длинные пальцы, цепко держащие её за подбородок, посылающие дрожь по всему телу.

― О, Га... Потт... это ты! ― неловко пискнула она, не зная, как себя вести, не имея даже шанса вырваться из его хватки. Он приблизился ещё на полшага, сокращая расстояние. Джинни всхлипнув, отступила. Поттер подходил до тех пор, пока гриффиндорка не оказалась прижата к стене. Со стороны это было похоже на странный танец.

― Это я, малышка Джинни, ты ведь помнишь нашу первую встречу? ― ряд острых зубов сверкнул резким блеском в темноте коридора.

Девочка почувствовала странные ощущения там, внизу живота, словно кто-то выкачал из неё весь воздух и наполнил звёздами, облаками, бабочками, чем-то ещё более невесомым. Она медленно кивнула, из глаз у неё полились слёзы. Её герой не был Золотым мальчиком. Он казался тёмным, опасным, вырезанным из чёрного камня, вроде обсидиана. Джинни вздрогнула, когда щёлкнула заколка ― подарок мамы, и Поттер запустил руку в рыжие пряди, посылая миллионы мурашек по коже. Он наклонился к её уху и хрипло прошептал:

― Тебе не стоит бояться, я обещаю, всё будет хорошо.

Она снова столкнулась с пронзительными глазами, прежде чем её губы смял поцелуем Гарри Поттер.

* * *

Том, у которого решил остановиться на лето слизеринец, вздохнул с облегчением, когда Поттер вернулся в Хогвартс (К Дурслям он больше никогда не возвращался). Гарри сильно вытянулся за лето, отчего-то стал ещё более мрачным и нелюдимым. Студенты старались не замечать рядом насмешливого, хитрого и опасного слизеринца. Многие обходили его стороной. Из всего замка нормально общаться с ним удавалось только Невиллу, Джинни и мадам Помфри.

Лонгботтом в силу своей нерешительности просто был удобен: можно было без ожидания ножа в спину делиться мыслями, от которых остальные студенты приходили в откровенный ужас. Невилл, конечно же, тоже не мог оставаться равнодушным ко всему, что говорил слизеринец, но со временем научился принимать Поттера, таким каким он и был, без стереотипов про народного героя.

Джинни, после того памятного вечера, оказалась полностью очарованной Поттером. Когда он садился завтракать, маленькая Уизли, словно и не существовало той маленькой застенчивой девчушки, пожирала его глазами, томно вздыхала, и зорко следила за возможными соперницами. Профессора постарше невольно вспоминали Беллатрису Блэк. Одержимая.

Мадам Помфри старалась за мальчиком приглядывать. Может Гарри и тёмный маг, но уж не Волдеморт, а всего лишь третьекурсник. Так и доставалось ему от старших. Директор не всегда выгораживал ученика, потому что и сам не знал, кто виноват. А уж Минерва и подавно всех собак спускала. Хоть и с опаской. И приходилось слизеринца непутёвого лечить, особенно, после зелий. Профессор Снейп отчего-то невзлюбил Поттера, хотя оно и понятно... А терпеть Гарри умел. Бывало, придёт, рана ― до Мунго с Азкабаном рукой подать: кожа висит, мясо видно, крови целая лужа, а молчит. Бледнеет, шатается, в обморок один раз упал, но звук издать, ни-ни. Молчит. Вот и приходилось мадам Помфри снейповские зелья на Поттера переводить.

В школе произошло нападение на ученика ― гриффиндорца Рона Уизли. Сириус Блэк сбежал из Азкабана и проник в Хогвартс. Гарри очень заинтересовался этой новостью, когда случайно подслушал разговор Министра и профессора МакГонагалл. А ещё помогла карта, конфискованная у близнецов. Питер Петтигрю, ну надо же.

― Поможешь мне? ― прошептал Поттер, протягивая руку к чёрному савану дементора. На синих губах появилась ледяная корочка. ― Я заплачу. Мне нужен Сириус Блэк.

Из-под капюшона вырвалось облачко пара и хрипло-свистящий звук. Костлявые пальцы подцепили подбородок.

Он всегда слышит крики мамы, папы, его самого ― детский плач. Но всё проходит, когда дементор медленно склоняется ко рту и высасывает все страхи, всю боль, всю горечь потери, отчаяние, безысходность, смерть. Они показались вкуснее счастья. А после дементор что-то вернул. Гарри не знал, что это было. Но он остался жив.

Холод вёл его в гриффиндорскую башню. Лёгкий след магии от плит Азкабана лежал на каждом шагу Блэка. Найти его с помощью дементора было не сложно.

― Petrificus Totalus!

Блэк успел даже узнать крестника и удивиться.

В кабинете директора по-прежнему отвратительно тепло и светло. Поттер ненавидел, когда его ледяные пальцы, вместо того, чтобы нормально согреться, начинали потеть. Холодные конечности он ещё терпел, но холодные и мокрые, увольте. Профессора как раз заканчивали педсовет, когда слизеринец мрачно произнёс пароль, пинком распахнул дверь и палочкой левитировал Блэка прямо на новенький сервиз Дамблдора. Ну, как левитировал ― швырнул так, что чашки разлетелись по полу, разбиваясь вдребезги.

― Мистер Поттер, что это значит? ― смогла произнести МакГонагалл, пока профессора приходили в себя.

― Блэк нашёлся, мадам, ― невозмутимо ответил Гарри, поправив чёлку. ― Я подумал, вам будет интересно. Да, Министр прибудет с минуты на минуту. Прошу меня простить, скоро отбой. Надеюсь, дементоры больше не станут досаждать нам всем, ― на секунду обнажив острые зубы, Поттер закрыл дверь.

Пока кто-то вроде Снейпа оказался способен ответить, третьекурсник уже был на пути в подземелья.

* * *

― Мерлин и Моргана! ― выдохнул старик в фиолетовой мантии. ― Это же Гарри Поттер! Неужели, Том... О, нет. Сибилла! ― Пока он просматривал видения, женщина успела задремать в кресле. Он осторожно потряс худенькие плечи прорицательницы.

― Сибилла, вы слышите меня! Мы не можем допустить такого, я думаю, нам необходимо послать кого-нибудь присматривать за мальчиком. Нельзя допустить такого развития событий! ― маг взволнованно шагал из угла в угол. Кончик его остроконечной шляпы свернулся вбок. ― Как вы думаете о ком-нибудь из Ордена? Может, мисс Дерк или миссис Лингред? Или мисс Фигг?

Трелони с непониманием смотрела на директора из-за толстых стёкол очков.

― Но, Альбус, ― пролепетала она растерянно и беспомощно. ― Вы же не хотите?...

Резкий стук сапог прекратился. Волшебник остановился перед креслом, где сидела прорицательница. Словно раскаиваясь в страшной ошибке, он опустил голову. Медленно, не желая двигать собственными губами, величайший из светлых магов ответил:

― Я? Я... не хочу.

Чуть дрогнули в неуверенной улыбке уголки губ Трелони. Чуть дрогнули в робкой надежде пальцы, что сжимали белоснежный директорский платок.

― Но выбираю не я, Сибилла. Он выберет.

Зелёные глаза прорицательницы распахнулись в недоверчивом ужасе. Сжавшись в глубине кресла от невыносимого отчаяния, Трелони умоляюще покачала головой, тонкие руки вскинулись на груди:

― Нет, Альбус! Я видела! Он погубит нас всех, начнётся новая война, погибнут десятки людей! Вы не... ― беспомощные мольбы разбились о тихий старческий голос:

― Я верю в Гарри.

* * *

Гарри проснулся рано, заклинание Tempus показало только полвосьмого утра. Удивительно, когда он успел выспаться: из Лабиринта удалось выбраться только к обеду, потом последовали долгие разборки лже-Грюмом, с Дамблдором, которому пришлось объяснять труп Пожирателя рядом с Чемпионом Поттером (Гарри пришлось кинуть на себя Оцепенение), церемония награждения, и наконец, долгожданное Больничное крыло... Казалось, прошло только пять минут. Но, видимо, организм считал иначе.

Нашарив на прикроватной тумбочке очки, Гарри сел, проверил работоспособность конечностей и... застыл.

Во-первых, место, где он находился, никоим образом не могло называться Больничным крылом. Это был даже не Хогвартс. Тесная комнатушка с расклеенными на стены плакатами Пушек Педдл, узкое окно в дальнем конце, косые своды потолка, клетчатое из десятка лоскутов одеяло, запах выпечки, витающий в воздухе.

Во-вторых, не далее, как вчера, на левой руке был шрам Турнира ― ожог от проклятой хвостороги. Да и сами руки были... больше. Да, да, они выглядели, как вполне себе длинные, узкие и ровными ногтями руки четырнадцатилетнего парня! Что за сардельки?! Что за детская припухлость?! Что за кошмарные обгрызанные ногти?! Да на Слизерине в пыль развеют за такой внешний вид и не посмотрят, что чистокровный! Гарри Джеймс Поттер никогда не грыз ногти!

Что, соплохвоста через колено, здесь происходит!

За спиной настежь распахнулась дверь. Обернувшись, Гарри с удивлением понял, что с петель она не слетела. В комнату нагло и совершенно бесцеремонно ворвался...

― Гарри, вставай, всё проспишь!

― Уизли?! ― воскликнул ошарашенный парень одновременно с рыжиком. От неожиданности последний едва не врезался в стул.

― Конечно, Уизли! Один за всех и все за одного! Эй, дружище, ― Рон Уизли собственной персоной, презренный червь, насмешка генеалогии, потеха всея Слизерина озабоченно помахал рукой перед лицом Гарри. ― С тобой всё в порядке? Говорил же близнецам не трогать те порошки, ты теперь на себя не похож.

― Это точно, ― только и смог выдать Поттер.

Шестерёнки в голове крутились с астрономической скоростью. Этот Уизли, тоже выглядел мелким. Таким он помнил рыжика курсе на первом-втором. Что же произошло? Почему он, Гарри, находится в доме рыжих предателей крови и магглолюбцев? Почему Уизли настроен крайне дружелюбно?

― Эй, Гарри, серьёзно, мы опоздаем на Хогвартс-Экспресс! Вставай, я пошёл умываться, а то Джинни оккупирует душ ещё на полчаса. Второй истерики за утро я не переживу, ― он покачал головой.

― Что случилось? ― безо всякого интереса спросил Гарри. Ему нужно было узнать хоть что-нибудь, получить хотя бы одну зацепку.

― Ой, ты же сам знаешь, ― поморщился Ронни. ― мама не хочет, чтобы Джинни ехала с нами, говорит, на вокзале итак будет целая толпа. В любом случае, ей ждать всего год. Я жду тебя в столовой.

Гарри смотрел перед собой.

Сквозь маленькое окошко, подёрнутое тонкой паутиной, осторожно проливался свет. Сверху сползал паук. В центре дёргалась маленькая муха, предчувствуя скорую смерть.

Он в прошлом.

Паук медленно, но неотвратимо приближался к жертве.

Дамблдор, Снейп и какой-то негр в аврорской форме привязали его к стулу, влили Веритасерум, а потом отправили в прошлое на четыре года.

Взгляд Гарри случайно наткнулся на рамку с фотографией. Молодые Артур и Молли Уизли стоят, держа на руках по мальчику. Молли ― рыжего, а Артур ― черноволосого мальчишку со шрамом в виде молнии.

Не на четыре года, а на всю жизнь. Гарри поднялся, с отвращением взглянул на потёртые тапочки, но пол под ногами был ещё хуже. Содрогнувшись, он обулся и подошёл ближе к стене, где висела фотография.

«Рон Уизли и Гарри Поттер ― братья навсегда!»

Поддавшись внезапному порыву, Гарри повернулся к пауку. Кокон вокруг жертвы был почти закончен. Тонкие, почти невидимые нити оплетали будущий завтрак хищника непреодолимыми силками. Яд паука, попавший в тело, медленно переваривал внутренности обычной домашней мухи. Гарри кивнул, и непонятно чему улыбнувшись, отправился умываться.

* * *

Двери Большого зала бесшумно распахнулись перед высокой женщиной. За ней нестройным рядом, открыв рты от потрясения, удивления, восхищения, прошли новые студенты. Гарри замыкал шеренгу вместе с Роном. Тот взирал на окружающее их великолепие. Гарри рассматривал стол преподавателей, пока не назвали его имя.

— Поттер, Гарри! — он обошёл начало шеренги и поднялся под возрастающий в зале гул и перешёптывания. Когда МакГонагалл опустила Распределяющую Шляпу на голову мальчика, та едва коснувшись растрёпанных волос выкрикнула:

— Слизерин!

За спиной вскрикнул Рон. Гарри не обратил на него внимания. Он медленно повернулся к преподавательскому столу. Встретив, наконец, наполненные ужасом и растерянностью голубые глаза, Гарри усмехнулся, обнажив ряд мелких острых зубов.